- Свинцовые облака -
Сосед дядя Вадим оторвался от работы и оперевшись всем весом на тяпку и хмуро заметил:
- Опять тучи. Все тянуться и тянуться, вот прорва.
- Да, ладно вам, лучше бросайте огородные дела, поедем на природу, шашлыков пожарим.
- Так, вдруг дождь.
- Ой, да эти облака уже месяца три, как плавают, а дождя все нет.
- Так, должен же быть. Спасибо, но я в земле поковыряюсь.
Мне тоже совершенно не хотелось никуда идти. Такое серое лето выдалось впервые, приехала к бабушке, так хотелось накупаться вволю, но видимо не получится. Вся деревня обсуждала погоду, и никто не мог понять отчего эти облака, такие тяжелые, свинцовые, чужие — все ни как не разродятся хорошим дождем. Солнца не было, дождя не было, земля была сухая, как пыль. Казалось, что трава сразу росла пожухлой, а листья на деревьях быстро сворачивались в трубочку. Настроение тоже было гадким, словно в предчувствии чего-то нехорошего, мерзкого прямо-таки.
Дома я немного поразгадывала сканворд, а потом легла спать. Но сон все не шел, было душно и я всего лишь забылась на мгновенье. Проснулась от скрипа двери. Бабушкин дом был ветхим, но ремонтировать его никто не хотел. После того, как из деревни уехала вся молодежь, надежды на возрождение и жизнь села растаяли, как дым. По очереди разваливались общественные здания, первым растащили недостроенный двухэтажный магазин, остались одни бетонные сваи, блоки, лестница, по которой прыгали без присмотра домашние козы. Сельсовет и фельдшерский пункт перенесли в бывшую школу, а школу закрыли, потому что на двенадцать учителей приходилось по полтора ученика, а значит, согласно нового закона о подушном начислении зарплаты — работать оставалось на энтузиазме. Да где ж его взять, в селах, расположенных в глухой тайге, разбросанных друг от друга на десятки километров. В результате выжила школа районного центра, туда и потянулись люди, а местная власть с готовностью затрубила о притоке населения, умалчивая о брошенных деревнях.
А мне нравилось бывать у бабушки, здесь я училась в первом классе, здесь отдыхала почти каждое лето. И только в летнее время село оживало, когда приезжали дети и внуки, не забывающие о своих корнях.
Совсем чужим равнодушным жестом государство обрезало сельским жителям корни и пересадило их в неблагоприятную, сухую почву городов, на погибель.
- Инк, я блинов нажарила, пойдем, а то спать на закат негоже, голова болеть будет.
- Баб, да заката ж не видать.
- А все ж иди, покушай.
Настроение какое-то плаксивое, я быстро выскочила на веранду и крепко-крепко прижала к себе бабушку.
- Я тебя так люблю.
- И я тебя.
Бабушка тут же расстроилась и стала подолом фартука украдкой вытирать быстро скатывающиеся из глаз слезы.
- Бабушка, ну, что ты.
- Ой, да я так, соринка в глаз попала.
Мы улыбнулись друг другу, понимая маленькую хитрость и сели за блины. Немного поговорили, бабушка вспоминала деда, ушедшего позапрошлогодней зимой.
- А ты знаешь, он же, зараза такая, погуливал от меня, ну, так, а этой весной такая справа случилась. Утром как-то стучат в калитку, а я по хозяйству управлялась как-раз. Вспехе калитку открыла, а там мужчина, ну, возрастом, наверное, как Витя. Спрашивает, мол, мне Николая Прокоповича, а я и не сообразила сразу, говорю, умер он. И имени не спросила у него, а как уже уходил, вдалеке так, до меня дошло. Он же на сына моего Витю похож, и на деда, походка такая ж. Да, куда мне старой догонять, покричала вслед маленько, да не услышал. Ой, жалко. Аж сердце заболело. Я б фотокарточки какие б ему дала, дедовы, вещи. Посидели бы поговорили. Ох, не сообразила вовремя, а он постеснялся. Мож в газету написать?
- Не знаю, бабушка. Ни имени, ни адреса, да, и может это просто сходство. Только если указать дедову фамилию, имя.
- И я не знаю. Вроде и на деда писать не хочется, да, и на что я нужна. Сын небось на отца посмотреть хотел.
Быстро стемнело, комаров с улицы выгнал ровный прохладный ветер, а я надела теплую, вязаную бабушкой кофту и вышла во двор. Хорошо, даже туч нет, пахнуло ночной свежестью. Я легла на старую скрипучую качелю и молча смотрела в звездное небо. Накатывали слезы, а чуть позже пошел первый летний дождь.
- Ты здесь? Иди в дом, а то промокнешь, а я схожу курей закрою от дожжя.
- Я тебе помогу.
Мы вместе натянули брезентовую накидку на сколоченный еще дедом домик для кур, и пошли в дом. На улице застучало сильнее.
- Ну, разошелся, теперь надолго.
- Это насколько — долго, интересно.
- Да, на неделю точно.
- Баб, давай в дурака сыграем.
- Давай, щас очки найду.
- А помнишь, как мы в прошлый год искали-искали, а они у тебя на голове висели.
- Да, ето я старая, как закину их куда, потом хожу ищу весь день.
- Ага, а я молодая, тогда на тебя ж смотрела и очков не видела.
Раскинули карты, сыграли партию, бабушка мастерски повешала мне погоны, послышался грохот.
- Эй, открывайте, совсем оглохли что ли, мы тут промокли с рыбой.
- Надо ж, не услышали.
Бабушка в спешке поднялась и, накинув на плечи куртку, торопливо пошла открывать калитку. А еще на старость жалуется, я успела только карты на стол положить.
Ввалились дядя Витя, младший сын бабушки, тетя Ира, его жена, и тоже приехавшие в гости внучки. Мокрая огромная рыбина звонко шмякнулась на стол.
- Ну, и шашлыки. Ты, что ,Инк, не предупредила про дождь, сама вон осталась дома, блины хаваешь.
- А вы бы послушали? Вы вон мяса наелись, рыбы наловились.
Бабушка загремела чайником. Я побежала за кружками, ложками и блинами.
Чуть позже все сытые и довольные сидели за круглым столом и резались в карты.
Уже ночью, утонув в бабушкиной широкой ночнушке, я присела к бабушке на кровать и мы долго рассматривали старые пожелтевшие фотографии. А под стук дождя в родном бабушкином доме было очень спокойно и уютно спать.
На утро бабушка долго наряжалась, выбирала платье, все ж, шли на деревню, в переговорный пункт. Надо было позвонить маме, предупредить о том, что через месяц я выезжаю, и буду в субботу 12-го, ранним утром.
Дождя не было. По небу плыли те же свинцовые, чужеродные облака.
Шли мы неторопливо. Бабушка здоровалась с людьми и мы подходили к калитке.
- Твоя внучка?
- Внучка. Приехала вот навестить.
- А то я смотрю, вроде знакомое лицо, да, и здоровается всегда, как мимо проходит. Что ноги?
- Да, не отвалились еще.
- А-а. А мои уже все, отбегались. Щас на калитке повишу и домой.
- А что дети, не забирают?
- Забирают. Увезут осенью к себе в город. Ой, как я там буду. Дом отдать некому. Жалко.
- Жалко.
- Ну, бывай, мож увидимся еще.
- Бывай.
Так, постепенно мы обошли почти всех бабушкиных знакомых односельчан. Побывали в магазине, и с мамой переговорили. Бабушка тихо слушала, что говорит её дочь, что-то отвечала, а по щекам так же тихо скатывались слезы. Буду знать теперь, как бабушка по телефону разговаривает.
Настала моя очередь:
- Мам, я скоро приеду, 12-го в восемь утра на Средне белой встречайте. А как вы там? Проверка была?
- Была. Приезжали с районной администрации. Оштрафовали кабинет труда, что оборудование старое.
- А на новое оборудование денег дали?
- Куда там. Теперь если деньги и придут, то и уйдут на штрафы. А к следующему году и нашу школу могут не аттестовать, так-то.
На обратном пути зашли к бабе Шуре и деду Васе, это бабушкины соседи. Бабушка деловито справилась об урожае на мед, зная наперед ответ.
- Ой, да ты что. Лето вон какое. Липа не цвела, поля пустые, мы с дедом уже сахаром подкармливали пчел, что б они хоть зиму перезимовали.
- А картошка как?
- Да, ниче. Дети приезжали, помогали. Сын все к себе зовет, но мы с дедом не сдаемся. Пока кто из нас жив, тут будем. Хоть и доживаем потихоньку на копеешную пенсию.
- А ты Инга, как? Отучилась, работаешь?
- Да, баба Шура, нормально все, работаю в городе.
- Жилье есть?
- Пока, нет. Снимаю комнату.
- А жених?
- Какой жених, некогда, я еще на ноги не встала, надо хоть про жилье решить, а там видно будет.
- Если попадется хороший, бери, а то с этой модой никто не жениться, да замуж не выходит, а детей надо!
- Надо, наверное, только как их вырастить.
- Что за беда — баба Шура всплеснула руками:
- Раньше после войны голод, разруха, а рожать не боялись.
- Раньше из деревень так не бежали, как сейчас. Верили, что лучше будет. - бабушка вздохнула.
- А вот и мед. Мы тебе прошлогоднего набрали, ты уж прости, но неурожай. А из сахара мед — не мед.
- Ой, спасибо, а пчелы?
- А пчелы и сахар покушают.
Бабушка осталась посидеть на скамеечке с бабой Шурой. А раньше их компанию добавляла баба Рая. Та еще сплетница и скандалистка, но первый врач на селе. К ней и с зубной болью и на роды. Да, и моя бабушка почти всю жизнь проработала в больнице, всякое бывало.
Бабу Раю забрали к себе родственники, у нее началось помутнение рассудка, и часто она бродила рядом с домом, разговаривая сама с собой. Доживала она в небольшой хатке, что рядом с домом сына. Так-то.
После обеда опять пошел дождь, мелкий, моросящий, на фоне серых облаков он нагонял тоску.
А я ушла погулять. В лес. На любимую речку. Перебралась в сапогах на каменистый островок посреди бегущей реки, раскинула в стороны руки, и ловила ветер. Хотя вообще-то я пришла порисовать. Присела на корягу, достала бумагу, кисти, краски и начала творить.
Почему-то свинцовые облака у меня не получались. Они были явно лишними. Поэтому, включив воображение, я нарисовала ярко-синее небо, солнечные блики на листьях, золотые проблески на воде. И сравнивая реальность с картиной, я понимала, что мой образ нарисован куда лучше. Из картины повеяло свежим ветром, запахло осенью, послышался звонкий щебет птиц. Я встала на самый краешек картины и заглянула туда. Надо же, а высоко, если спрыгивать на каменный островок, то метров двенадцать точно будет. Ухватившись покрепче я перегнулась и посмотрела в сторону села. Холодновато. Вон из крыш домиков вьется дымок, печи топят. О! И магазин в центре видать, достроенный! Здорово! Да, и село вроде побольше. И видно отремонтированную бабушкину веранду....
Месяц я жила в покое и счастье, в тихих раздумьях и долгих разговорах с бабушкой.
На вокзале, куда меня и бабушку привез дядя Витя, мы все прощались и никак не могли проститься.
- Бабушка, может, со мной поедешь?
- Нет, уж лучше ты, на следующий год приезжай в отпуск, я подожду.
- Точно?
- Точно.
- А что слезы опять?
- Так, соринка в глаз попала...