Так уж вышло

История одного расследования

Тук – стук, стук – тук. Стучат, стучат колеса по накатанным рельсам, успокаивая, заставляя смыкать веки и дремать, дремать. Как хорошо, спокойно, так хорошо, как давно уж не было. За суматошные последние годы жизнь вокруг меня изменялась так стремительно, что едва успевала я подстраиваться под ее бешеный ритм. Но и обстоятельства устают трепать нам нервы и дают передышку, может в награду за труд, может за терпение, что не роптала на судьбу, не билась головой об стену как некоторые, а старалась изо всех сил. Несла терпеливо свою ношу жены и матери, работницы и домохозяйки. И не заметила каких-то особенных перемен в своей жизни, а дети вдруг враз повзрослели, а супруг нежданно-негаданно новую любовь встретил – и не то чтобы помоложе да покрасивее. Просто возраст такой наступил, когда хочется мужику чего-то необыкновенного, и деликатесной воблой здесь не обойдешься. В свое время в кризисные точки мужского организма спасало то, что менял супруг то машину, то квартиру, то очередного сына ему дарила. Но все это в прошлом, а в настоящем пустая квартира и женское одиночество.

Взрослые дети, талантливые настолько, что ума и смекалки хватило на престижную работу за границей, пусть и не без помощи папочки, но все же в настоящее время крутились там самостоятельно, дорого продавая свой интеллектуальный труд. На сыновей я не в обиде. Будь в свое время у меня подобные возможности, и я бы не отказалась пожить в том краю, где живут там, где есть работа, а не работают там, где есть крыша над головой. Конечно, время от  времени я бываю у детей, даже чаще, чем они приезжают к нам в гости. Но все блага их заграничного благополучия не обменяю я на просторы своего родного края, на запах прелого листа в осеннем березняке, на тихое шуршание под ногами высохших сосновых иголок, на масляный блеск грибных шляпок в курчавом мху.

Не могу сказать, что уж очень переживала от разрыва с мужем. В последний год совместной жизни, догадываясь о причине холодности супруга, сама я все как-то не решалась на откровенный разговор, надеясь на его благоразумие и порядочность. По ночному отсутствию в семейной спальне скандалов не устраивала, на забывчивость оставить приглашение на корпоративные мероприятия не обижалась. Как-то завертелась, засуетилась в жизни, возможно и сама виновата, что не стала лишний раз выяснять отношения с мужем, может и надо было иногда истерику устроить, слезами обрыдаться, пару тарелок разбить, показать одним словом чувства, дать понять, как дорожила своим женским счастьем. А я, вся такая гордая, интеллигентная, воспитанная дама, не могла опуститься до семейных дрязг, вот и осталась одна в огромной квартире, которую бывший муж великодушно оставил в мое полное владение, переехав к новой симпатии. С ним теперь встречались мы только на общих семейных торжествах, когда сыновья ненадолго выбирались в родные пенаты, чтобы глотнуть дым отечества. В суете повседневной жизни от горьких размышлений у разбитого семейного корыта спасала меня привычная работа, которая неожиданно стала очень востребованной.

В свое время после школы решила я поступать в технический ВУЗ на самый престижный в то время факультет. На школьных диспутах тогда модно было вести словесные баталии между физиками и лириками, и физики, как правило, побеждали. Вот и подала я документы на физтех, но проходной балл не набрала, а когда предложили зачислиться на стройфак, долго не раздумывая, согласилась. На третьем курсе факультет наш строительный отделили в отдельный институт, обозвав его архитектурным, и хотя особых талантов в рисовании у меня не замечалось, я достойно вышла из стен высшего учебного заведения с дипломом архитектора гражданского строительства. Но скучные стандартные проекты и пьяный бардак на стройках быстро отвадили меня от этого самого строительства. Правда благодаря именно своей специальности я познакомилась во время практики на очередной новостройке с будущим своим супругом, и долгие годы потом спокойно просидела за бумагами в его проектном институте.

Перестройка круто изменила жизнь многих людей, не обошли катаклизмы и мою семью. Было все – и безденежье, и неприятности на работе, связанные с полной неразберихой в стране, и смерть родителей, так и не успевших прочувствовать, а главное понять новые веяния в жизни, узнать – какого это не стоять в очередях за продуктами, не бегать по магазинам в поисках новых ботинок для ребенка. Сейчас казалось, что это было так давно, будто в другой жизни. И сама я была тогда другой, во всяком случае, была молодой, полной сил и надежд на лучшее будущее и была…любимой. Но жизнь показала, что за все надо платить – за все свои надежды и чаяния, за мечты и поступки, за все хорошее и не очень.

Когда раздвинулись границы советского бытия, народ наш вдруг понял что можно жить хорошо и даже очень хорошо. Надо было только с умом использовать открывающиеся возможности проявить себя, чтобы заработать приличные деньги, по возможности праведным путем, но это уж как у кого получалось. Используя свои знания и опыт, занялась я дизайном квартир, но не на современный лад, когда молоденькие выпускники архитектурной академии, оформляя жилища состоятельных людей, переносили в их новые дома интерьеры с модных глянцевых журналов. Нет, я работала иначе.

Тоска по прошлому у многих новоявленных богачей порой выливалась в требования вернуть им обстановку прежней жизни. Вот и занялась я оформлением домов под определенную эпоху, как хотели заказчики. Пригодились мои знания, накопленные за долгие годы в проектном заведении. Одному господину хотелось иметь кабинет в стиле шестидесятых годов с их простотой и аскетичностью, другой мечтал о дворянской роскоши. Иногда я разрабатывала их пожелания только на бумаге, красочно отражающей будущие интерьеры квартир, иногда сама занималась воплощением собственных картинок в жизнь, получая за работу неплохие гонорары. Возможно, и это увлечение работой как-то повлияло на отношения с мужем, который не привык к моей независимости от его финансов.

Но никогда еще я не занималась оформлением полного дома. После долгих лет забвения неожиданно вышел на меня старый знакомый. Где он пропадал так долго, никто не знал. Юрист по образованию, бывший военный, в настоящее время Вадим владел модным спортивным клубом, зарабатывая на престижных клиентах немалые средства. Большой любитель охоты и рыбалки, приобрел он по случаю старый купеческий домик в дальней северной деревеньке под смешным названием Забродино. Долго уговаривать меня не пришлось. Лето в этом году стояло замечательное, теплое и не очень дождливое, а я так давно не отдыхала, что, не раздумывая, приняла его предложение помочь восстановить старое поместье. Усадьбу надо было не только вернуть к жизни, но и обеспечить вполне комфортное проживание на природе, сохранив при этом по максимуму стиль купеческой старины.

Так и оказалась я в этом поезде, который размеренно отстукивал километры по железной дороге, все дальше унося меня от привычной городской жизни. Мне предстояло не только разработать оформление дома, реально воплотить свои задумки, но еще и присматривать за мужичками, которых набрал мой работодатель для восстановительных работ. А вот это, пожалуй, станет для меня самым сложным, поскольку я подозревала, что контингент там подобрался не самого лучшего сорта. Скорее всего, на работу подрядились случайные люди, которые вряд ли имели представление о современном строительстве, а тем более о реставрации старины. Кроме того, хозяин намеревался приехать в свою вотчину только в конце лета, и мне предстояло провести пару месяцев в кругу совершенно незнакомых людей. В общем, я серьезно подумывала о помощнике, но до самого отъезда так никого и не нашла к себе в компаньоны. Не то чтобы меня очень напрягало одиночество - когда много работы, некогда предаваться душевным терзаниям. Но место, куда я направлялась, было довольно глухим, и что за люди меня там встретят еще неизвестно. Одним словом от перспективы жить одной в глухомани и руководить при этом неизвестной бригадой чувствовала я себя не очень комфортно.

В дороге внимание мое привлек попутчик по купе – молодой симпатичный парень лет тридцати пяти, сильный, с армейской выправкой, хотя и в гражданском костюме, с грустными глазами и рукой на перевязи. Монотонная дорога в поезде располагала к беседе и вскоре я знала многое о своем попутчике. Звали его Николаем, был он кадровым офицером, но военная карьера закончилась в связи со сложным ранением в левое плечо во время проведения служебных действий.  Возвращался молодой человек от своих родных, которых навещал после излечения, но особой радости встреча с родственниками ему не принесла. В небольшой  квартире родителей, где у старшего брата бегали дети-погодки, Николаю места не нашлось, а знакомая девушка, к которой парень испытывал давнюю симпатию, явно дала понять, что не намерена поддерживать отношения с увечным парнем. На мой вопрос, куда направлялся молодой человек и чем намерен заняться в будущем, Николай ответил, что следует в пансионат для завершения лечения, а что будет дальше делать, пока не решил.

Недолго думая, я рассказала парню о своих замыслах по поводу предстоящей работы в северной деревушке и предложила ему приехать туда ко мне в качестве помощника, где он сможет оставаться до тех пор, пока не определится в своих дальнейших планах на будущее.

Николая очень заинтересовал проект, даже не поинтересовавшись величиной оплаты, он сразу принял мое предложение. Из его быстрого решения сопровождать меня я сделала вывод, что видно сильно допекли его обстоятельства, и парню действительно негде было переждать не очень удачную полосу своей жизни.

Таким образом, приехала я на свое новое место работы в сопровождении бравого помощника, и в дальнейшем ни разу об этом не пожалела. Деревенька встретила нас ранними петухами, запахом свежескошенного сена и вполне ухоженными деревенскими проулками. Возле калиток, как положено, притулились кособокие лавочки, в палисадниках распускались первые летние цветы, вдалеке приглушенно позванивали колокольчики коровьего стада. За околицей небольшой перелесок выходил к неширокой, но очень быстрой реке, на противоположном берегу которой высоченные сосны круто взбегали по заросшим взгоркам за неведомый горизонт. И вокруг разливалась обалденная свежесть, настоянная на дыхании уходящего утра, напоенная ароматами такой чистоты и прозрачности, что, казалось, можно было загребать воздух ладонями и окунаться в эту благость как в целебный источник.

Может, в стародавние времена богатый купчина в пылу охоты забрел случайно в эти глухие места, и очарованный красотой соснового леса и прозрачностью вод холодной реки, в какой только и мог водиться деликатесный хариус, решил основать здесь свой промысел. Оттуда и пошло такое название новому поселению - Забродино.

Я легко отыскала усадьбу, ориентируясь тем, как описал ее Вадим. Главное строение выделялось тем, что было единственным двухэтажным домом в деревне. Имея непримечательный верхний ярус, сложенный из обычных бревен, нижний этаж здания впечатлял старинной кирпичной кладкой. Если верх дома был явно перестроен в свое время - скорее по причине ветхости, то низ сохранился таким как заложил его состоятельный купчина. Старинная кладка из яркого кирпича, скрепленная замешанным на куриных яйцах раствором, с честью выдержала испытание временем и людским вандализмом. Строение до сих пор производило сильное впечатление своей крепостью и достоинством, надменно возвышаясь над покосившимися соседними избушками.

Одним словом, хорош дом, но жить в нем пока было невозможно. В мою задачу входила не просто реконструкция строения девятнадцатого века. Необходимо было, восстанавливая купеческую усадьбу со всеми надворными постройками в прежнем виде, оснастить ее при этом современными удобствами для комфортного проживания современного человека. Это я умела делать и делала хорошо.

Несколько ошарашенная размерами усадьбы, я вновь порадовалась, что приехала сюда не одна. Особенно, когда познакомилась с бригадой темноглазых работников, которые с трудом говорили по-русски, а иногда казалось, что и вовсе не понимали моих распоряжений. Николай стал надежным помощником, выполняя обязанности и прораба, и сторожа, и охранника. Не знаю, как бы я справилась с подобной бригадой, если бы не он. Одного его появления во дворе оказывалось достаточным, чтобы работы велись неукоснительно точно по моим требованиям. Таким образом, уже через пару недель мы имели расчищенную от многолетнего хлама строительную площадку. Мне пришлось убрать почти все надворные деревянные постройки, включая верхний этаж дома, оставив пока только небольшой флигель для хозяйственных нужд. Они не представляли исторической ценности, поскольку были явно возведены намного позже кирпичного основания. Скорее всего, усадьба пережила в свое время не один пожар. Ничего интересного в верхней части дома я не обнаружила, если не считать нескольких предметов старинной деревенской утвари, найденной на чердаке.

Но самые интересные находки преподнес мне подвал дома, которым, по-видимому, давно не пользовались. Строение до такой степени осело в землю, что мы не сразу смогли в него проникнуть. Со стороны двора полуподвальное помещение имело два окошка, выходящее на улицу. Они находились так низко над землей, что их трудно было заметить сквозь заросли крапивы и лопухов. Стекла окон заросли многолетней грязью и копотью, совершенно не пропускали уличного света, потому мы и не сразу их обнаружили. Оконные проемы по бокам, скорее всего, когда-то имели ставни, крепившиеся металлическими штырями замысловатой формы, а деревянные рамы оказались настолько трухлявыми, что буквально рассыпались под руками.

Именно здесь меня поджидала первая загадка купеческого дома. Я, конечно, знала, что при закладке новой избы в старину прятали под окно монетку, чтобы жизнь в доме была справной, и не очень бы удивилась находке, будь денежка обычным старинным пятаком. Найденная монета, тщательно завернутая в вощеную бумагу, оправленная в золотую оправу как кулон, выглядела совсем новенькой, будто ее только что отчеканили, а не пролежала она между старыми кирпичами бог весть сколько. Более того, явно иностранного государства монетка показалась мне странно знакомой. Датирована денежка была пятнадцатым веком, более точную дату разглядеть мне удалось не сразу - не смотря на кажущуюся новизну пятака, циферки на ней оказались довольно  затертыми. Да и не пятак это был вовсе. Насколько помню, пятак должен был быть в то время медным, этот же казался отлитым из чистого серебра, до такой степени монета отливала на свету характерным стальным блеском. Чтобы лучше рассмотреть находку мне пришлось освободить ее из оправы. Разглядев дату чеканки 1538 год, а также изображение двух характерных крестов на  другой стороне денежки, я сразу поняла, что держала в руках очень редкую монету эпохи мальтийских рыцарей. Одно время я занималась обустройством квартиры, хозяин которой под впечатлением от путешествия на Мальту заказал мне оформить его кабинет в духе средневековых рыцарей. Тогда мне пришлось проштудировать немало материалов по истории Святого Ордена.

Знаю, что не перевились еще клады, зарытые в землю убегающими от лихолетья людьми, но наткнуться в российской глубинке на подобный раритет казалось невероятным. Я почти не сомневалась в подлинности найденной монеты. Какими путями, какими дорогами, с кем вел свои дела купец из Забродино? Да и сам факт нахождения такой дорогой реликвии в стене купеческого дома казался очень странным, как и то, что монета была вставлена в золотую оправу. А может, ее просто спрятали здесь от чужих глаз? Вопросы, вопросы! Не могу сказать, что древняя история, тем более средиземноморских рыцарей, меня очень интересовала, но загадка появилась и я чувствовала, что в покое меня не оставит, пока не найду ей приемлемое объяснение. Тем временем, предполагая, что монета средневековья могла стоить немалых денег, я решила не распространяться о найденном сокровище.

Отложив на время исследование странной находки, я занялась предварительной расчисткой подвала, подключив в помощники лишь Николая. Пока рабочие занимались черновым обустройством двора, мы с ним тщательно осмотрели все оконные ниши, но ничего интересного более не обнаружили.

Летнее время в привычных строительных хлопотах пролетало незаметно. Я без проволочек получала все необходимые материалы от своих поставщиков. Вадим, который явно хотел быстрее оказаться в своем новом приобретении, поначалу просил ускорить строительство, но я категорически была против этого, объясняя, что любое нарушение предложенной концепции могло навредить картине старинной усадьбы. В конце концов, хозяину ничего не оставалось, как согласиться со мной. Так я получила полную свободу действий на все лето.

Я лукавила, не соглашаясь ускорять восстановительные работы, заведомо давая себе немного форы, но к тому времени для этого у меня появились веские причины, о которых мне не очень хотелось распространяться. Так уж устроен человек, что любопытен он от природы, и встретив загадку на своем пути, не успокоится пока не найдет ответа на нее. Вот и я не исключение. Дом мой подопечный подкинул такую заморочку, что мне просто необходимо было выиграть немного времени на дополнительное исследование местной истории.
***
А началось все с внезапного приглашения от председательши сельсовета посетить краеведческий музей, что располагался в соседнем селе на территории небольшого местного храма. Просьбу очень уважаемой сельчанами дамы передала мне соседская бабуся Настя, удивив несказанно не столько самим приглашением, сколько изменившимся своим отношением к моей персоне. До этого дня хмурая соседка игнорировала меня, поддерживая отношения исключительно с Николаем, к которому прониклась огромной симпатией, после того как тот привел в божеский вид ее баньку, а главное - почистил колодец, и бабуське не приходилось теперь с полными ведрами натужно чапать от реки до своего подворья. Мой молодой помощник за время военной службы видимо до того стосковался по домашнему уюту, что с удовольствием принял приглашение сердобольной бабушки встать к ней на постой. Я понимала парня – ночевать в  ухоженной избе с отлаженным хозяйством намного приятнее, чем кантоваться в неприбранном полуразрушенном строении, где до сих пор гуляли неприятные сквозняки, поднимая многолетнюю пыль из всех щелей.

Именно сильный сквозняк, который донимал меня, когда приходилось работать на первом этаже дома, стал причиной того, что первым делом я решила разобраться с подвальными помещениями. Требовалось выделить место под оборудование для обеспечения дома теплом и водой. Оставшийся подвальный простор необходимо было вычистить, отделать так, чтобы при размещении дополнительных подсобных помещений, гарантировать при этом  дому крепкий фундамент.

И вот при заделке стены, где находился тот самый оконный проем, в котором я раскопала раритетную монету, мы обнаружили, что кирпичи здесь буквально рассыпались  под руками, настолько они оказались ветхими. Решено было стену в этом месте полностью переделать. Так оказался на верхнем вновь отстроенном этаже кирпич, вернее два кирпича, крепко слепленные друг с другом – единственные, что не развалились при разборке в подвале. На сохранившихся кирпичах просматривалось оригинальное клеймо, и я решила использовать их в дальнейшем при оформлении камина, а пока они смирно лежали в углу под окном, из которого открывался чудесный вид на реку.

Мне и самой было интересно познакомиться с представителем местной власти, а то иногда казалось, что жизнь в деревне вовсе замерла где-то на уровне середины прошлого века. Но все оказалось совсем не так. Кроме Забродино местное хозяйство объединяло еще два села, где проживало более семисот жителей, большая часть которых в настоящее время занималась лесным промыслом, изредка наведываясь до дому. Какого же было мое удивление, когда в уютном зальчике музея кроме приятной женщины средних лет, представившейся председателем сельсовета, меня ожидал священнослужитель. Отец Никодим узнал про мои раскопки от бабы Насти, которой проговорился Николай. Я, конечно, не делала из своих поисков особой тайны, но все же после этой встречи решила до поры до времени не посвящать более никого в свои конкретные замыслы.

Никогда ранее мне не приходилось общаться с представителем духовенства, но встреча наша спокойно протекала в мирной светской беседе. Причина, побудившая интерес ко мне со стороны церкви, оказалась довольно простой и понятной – отец Никодим, курируя местный краеведческий музей, скрупулезно собирал материалы об истории родного края, который, насчитывал более трех веков с момента своего основания. Во всяком случае, считалось, что люди здесь начали селиться еще во времена великого царя Петра I.

Результатом нашей встречи стала договоренность, что мне разрешалось просмотреть летописи, которые сохранились в церковной библиотеке в обмен на старинную утварь, найденную в усадьбе. Я легко согласилась передать откопанное старое добро в музей, располагавшийся рядом с храмом, умолчав до поры до времени о найденной монете.

Я и сама не поняла, что меня так насторожило в нашей беседе – то ли какие-то недомолвки в ответах на мои вопросы, то ли сами эти ответы, странные в своей недосказанности. Но только после этой встречи меня не покидало ощущение, что и председательше, и попу было что-то известно о прошлом Забродино такое, что их весьма беспокоило, но открыться мне до конца они так и не решились. Возможно, ответы крылись в далеком прошлом, и я решила основательно покопаться в заботливо сохраненных музейных бумагах.

Но все оказалось не так просто, как мне хотелось бы. Лишним временем на частые экскурсии в музей, я не располагала, а бумаги выносить за пределы библиотеки мне не разрешили. Приходилось лишь урывками просматривать старые записи, что оказалось довольно утомительно, потому как писались они на смеси старославянского и почему-то французского языков. Не очень стараясь точно перевести тексты, по большей части содержащие описания религиозных празднеств, я лишь приблизительно понимала их смысл. Больше всего меня заинтересовали рисунки, сделанные тонким отточенным пером, изображающие сельские виды. Там были и ветряная мельница, и церковная звонница и… неожиданно я узнала в одном из рисунков нашу усадьбу.

Вне сомнения на пожелтевшем от времени листе плотной бумаги был изображен дом купчины, а рядом с тем окном, под которым я нашла старинную монету, красовалась башенка с затейливым балкончиком, соединяющим окна башни и дома. Поражало то, с какой тщательностью были выполнены рисунки ставень на окнах и перила балкона, явно выкованные из металла. Вверху рисунка над башней красовалась закорючка, похожая на крест, нанесенная в отличие от остальной манеры письма весьма небрежно. Тогда я не придала этому особого значения. Обнаруженный факт мне показался занимательным, возможно подобный архитектурный прибампас хорошо бы вписался в общий план подворья. Мысленно я уже представляла, какой красоты кабинет можно было соорудить в башенке, соединив его с основным залом дома на уровне второго этажа. Что располагалось с другой стороны башни, от которой в настоящее время и следа не осталось никакого, было не разобрать. Рисунок оказался неполным – правый край махрился неровным обрывом.

Более ничего примечательного в анналах местных летописцев я не обнаружила, разве что кроме одного - частого упоминания о чудесном исцелении от всякой хвори, приписываемое мощам какого-то святого старца. На отдельном листе приводилось изображение ларца с мощами, на крышке которого той же рукой был небрежно начертан крест. Один факт при этом обратил на себя мое внимание - почему-то уменьшенный рисунок ларца повторился на одном листе с видом нашей усадьбы, а именно рядом с башенкой c той стороны, где лист был оборван.

Из головы не выходили затейливые изделия из металла, которые использовались в оформлении купеческой усадьбы. Конечно, за долгие годы все давно могло быть сдано в утиль и переплавлено. Я все же попыталась что-нибудь обнаружить в местном музее, но, к сожалению, ничего интересного там для себя не нашла. Как и предполагала, с приходом советской власти, когда богатые усадьбы разрушались, а церковь попала в немилость, Забродино также не миновала сия участь. И только северная отдаленность не дала полностью исчезнуть старине в этих местах.

Я тщательно срисовала обнаруженные рисунки металлических украшений усадьбы, надеясь, что благодаря эскизам мне удастся их восстановить. Жаль, конечно, что не нашлось ни одного оригинала. Скопировала я и картинку заветного ларца, уж очень заинтересовал меня орнамент, украшавший его крышку, больше всего напоминающий иероглифы какого-то древнего языка. Вот в чем я была не сильна так в археологии. Но все же решила попробовать разгадать символический узор, что-то знакомое проглядывало в его хитросплетении. Не хватало еще выписывать знаки какой-нибудь кабалистики, тем более что на крышке ящика смутно проступало изображение лика, более похожего на оголенный череп.

Я переслала зарисовки знакомому историку, который ничего сверх заумного в оформлении ларца не нашел. Обнаруженный мною рисунок оказался характерным для оформления религиозных предметов средневековья. Если отбросить витиеватость старинного изречения на латыни, то перевод фразы, затейливо вплетенной в узор на крышке ларца, выглядел следующим образом – «Послушание, целомудрие и нестяжание». Но ведь, это было не что иное, как те самые три обета, которые приняло на себя в 1099 году при преобразовании в Орден братство крестоносцев из Иерусалима. Таким образом, принимая во внимание найденную серебряную монету средневековья, это был уже второй факт, говорящий о том, что первооснователь усадьбы каким-то образом был связан с древним Орденом. А что если он и сам был масоном?

***Историческая справка

Если вспомнить историю российских рыцарей Мальтийского ордена, то ничего сверхъестественного в моем предположении не было. Налаживание отношений с рыцарями святого Ордена началось еще со времен Петра I, когда Россия стремилась прочно обосноваться на Черном море и искала союзников против Турции. Именно Мальтийский Орден, представляющий собой в то время очень влиятельную силу на Средиземноморье, мог стать таким крепким сильным союзником.

Когда во время Французской революции стремительные военные действия Наполеона нанесли мощный удар по могучему Ордену, мальтийские рыцари лишились собственной территории. Поставленные перед выбором - отстаивать собственный суверенитет, а значит воевать против единоверцев, которых они защищали от общих врагов на протяжении многих веков, или отказаться от сопротивления, рыцари выбрали второе.

В то время российский император Павел I, особенно благоволивший рыцарству, предоставил членам Ордена всевозможные почести. В 1798 году царским манифестом было утверждено наличие в России католического приорства, а в наградную систему империи был даже включен знак отличия ордена святого Иоанна Иерусалимского, которым уже в следующем году был пожалован великий полководец А.В.Суворов. Таким образом, лишенный собственной территории  Орден ионитов нашел убежище в России.

Мальтийцы даже создали в Санкт-Петербурге Пажеский корпус, представлявший собой привилегированное военно-учебное заведение, выпустившее впоследствии немало выдающихся военных, но которое все же так и не стало проводником римской церкви в России. Позднее, все, что осталось от них - это белый мальтийский крестик в качестве значка выпускника Пажеского корпуса. Однако после убийства Павла I новый император Александр I прекратил деятельность Ордена в России, а с 1817 года российским подданным и вовсе запретил вступать в Орден. Несмотря на это Орден ионитов находился в России вплоть до начала ХХ века.

Мальтийский суверен, для укрепления своих позиций постоянно искал новые территории, где можно было бы поднять флаг Ордена. Во второй половине ХIХ века, большинство рыцарей Ордена стали склоняться к мысли, что только свободные США могут стать новым оплотом их вне политических идеалов, ради которых и был когда-то создан – защите христианской веры и помощи всем нуждающимся.

После революции 1917 года Российский приорат прекратил свое существование. В обстановке христианского единства, которое рыцари по-прежнему ставили выше национальных различий, члены братства приняли решение о переносе Ордена в США, где успешно развиваются и по сей день.

При просматривании исторических хроник рыцарства странным мне показался тот факт, что в 1992 году в России Орден был восстановлен, но я не стала лишний раз заморачиваться по этому поводу. Все эти игры в масонство, как впрочем, и в восстановление российского дворянства в смутное время перестройки меня не касались, пусть этим занимаются историки, если сочтут необходимым.
***
О своем намерении построить башенку я доложила Вадиму в очередном телефонном разговоре. Неожиданно работодатель мой решил приехать и самолично рассмотреть изменения в планировке усадьбы. Вот чего мне хотелось сейчас меньше всего так это вмешательства Вадима. Я не любила, когда меня торопили, а тем более давали некомпетентные советы.

В середине лета погода вдруг испортилась – резко похолодало, пришли затяжные дожди. К тому времени основное здание было отремонтировано, и работы спокойно переместились внутрь дома. Ненастье не отбило у Вадима желание навестить меня. Хозяин приехал в Забродино в обществе очаровательной красотки – легконогой гончей Данки.  Поскольку в доме имелась в наличии пока единственная комната, пригодная для нормального проживания, и занимала ее, естественно я сама, то пришлось Вадиму проситься на постой у соседки. К моему удивлению, баба Настя оказалась не только знакома с Вадимом, но и приходилась ему какой-то дальней родственницей, что впрочем, проясняло то, каким образом он вышел на эту покупку.

Пока хозяину не наскучило заниматься строительными делами, у меня появилось свободное время, чтобы можно было заняться творчеством. Я не оставила затею построить башенку во дворе и соединить ее с домом как встарь. Сильные дожди прекратились, но по-прежнему стояла промозглая погода. Увлеченная новыми идеями я спокойно переносила холодные сквозняки, гуляющие по дому, чего совсем нельзя было сказать о моем основном помощнике. Молодому человеку напомнило о себе ранение - у Николая сначала разболелось плечо, а затем совсем ослабела левая рука. От поездки к докторам парень отказался наотрез, считая, что ничего нового они ему не пропишут.

Сначала лечением занялась баба Настя. Ее банька и травяные припарки немного помогли парню, он продолжал работать, хотя я видела, как иногда моего помощника скручивала сильная боль. Тогда я вновь услышала легенду об исцеляющих мощах святого старца, для хранения которых и был вроде как заложен местный храм. Вот они бы точно помогли парню, приговаривала бабушка, в очередной раз натирая Николая. Но после революции храм разрушили, богатое внутреннее убранство вывезли. Только рака с мощами исчезла задолго до погрома, и кто ее и где схоронил, о том никому было неведомо.

Все чаще я замечала Николая у верхнего окна, к которому хотела пристроить балкончик, соединяющий дом с башенкой. Он заверял меня, что в этом месте, глядя на бескрайний горизонт, дышалось легче, и боль отпускала.

Увлеченная своими делами, я не сразу обратила внимание на его слова, но неприятность, случившаяся с Вадимом на охоте, заставила меня над этим задуматься. В охотничьем азарте мужчина забыл об осторожности в глухом лесу и провалился в старый заросший овраг. Если бы не преданная собака, неизвестно, сколько бы времени понадобилось на его поиски. Данка быстро привела нас к попавшему в ловушку хозяину. Сгоряча Вадим не заметил, что при падении повредил несколько ребер, но разболевшаяся затем спина все же вынудила его обратиться к доктору. Закутанный в тугой корсет, он все чаще стал составлять кампанию Николаю возле заветного окна. Мужчины устроили там себе уютный уголок, и мне пришла идея именно здесь выложить небольшой камин, хотя его не предусматривалось в первоначальном варианте интерьера второго этажа. Тем более что лето уже не предвещало жары - скорее всего в нынешнем году дождливое лето плавно перейдет в такую же мокрую осень.

Пока шла внутренняя отделка дома, я занялась воплощением своей идеи. Для начала необходимо было основательно расчистить то место, где в стародавние времена, судя по старинному рисунку, располагалась башенка. К тому же рядом решено было пробурить скважину для внутреннего водопровода, но неожиданно мы наткнулись на каменную кладку. Размеры и монолитность подземного сооружения наводили на мысль, что под ней могло находиться чье-то давнее захоронение.

Ошеломленная находкой, я решила до поры до времени умолчать о своих подозрениях, объявив всем, что откопан очередной подвал. Не обнаружив внутри склепа ничего кроме многолетней пыли, я вздохнула с облегчением - не хватало мне еще заниматься здесь перезахоронением чьих-либо останков. И все же, и все же, открытая ниша, маня загадочной пустотой, хранила тайну, я была в этом уверена.

Я решила еще раз поговорить с местным священником, ничего другого мне просто не приходило в голову. На это раз, видя мою искреннюю заинтересованность, отец Никодим был более откровенен. Возможно, сделали свое дело и отреставрированные раритеты, переданные церкви Вадимом, в числе которых были не только старинная утварь, но и древняя икона в серебряном окладе, обнаруженная им в особняке при первом посещении.

Вот тогда я и узнала, что действительно в усадьбе стояла когда-то небольшая часовенка, давно разрушенная и растащенная по кирпичику разными проходимцами. Возможно, в основании часовни и было сделано захоронение, но до настоящего времени никаких документов об этом не дошло.

Я попыталась расспросить батюшку, что он думает о ларце, изображенном на старинных рисунках, а также о частом упоминании в старых записях, обнаруженных мною, о благотворном влиянии его содержимого на прихожан. Он рассказал, как издавна ходили слухи о том, что до революции хранилась в местном храме рака с мощами великого старца, обладающими целебными свойствами. Будто на Рождество на крышке появлялась живительная влага, помогающая от разной хвори. Но конкретных записей ни о том, каким образом здесь очутился заветный ларец и куда потом подевался, да и вообще правда ли все это, до наших дней не дошло.

После этой встречи у меня все никак не выходила из головы фраза батюшки о том, как часовня в смутные времена была растащена по кирпичику. Я вспомнила, что даже внутри вскрытого подземелья, внизу тоже явно не хватало кирпичей, хотя сверху обнаруженная кладка выглядела совершенно целой. Тщательнее осмотрев нишу под канувшей в лету старой часовней, назначение которой оставалось мне абсолютно непонятной, я убедилась, что зрительная память меня не подвела – действительно внизу в самом центре не хватало двух кирпичей. Их размеры точно соответствовали тем, что ранее были вытащены из порушенной стены подвала дома и спокойно лежали сейчас под окном, где мои мужчины устроили себе место отдыха.

Ну, что ж. Раз снова эти кирпичи, напомнили о себе, видимо, пришла пора заняться камином, тем более что погода по-прежнему не обещала природного тепла. Пока приглашенный мастер выкладывал камин, я ломала голову, как приспособить к нему старинные кирпичи. Для начала, чтобы их почистить, я решила разделить монолит. Но при попытке это сделать, неожиданно с кирпичей как с ореха скорлупа слетела глиняная оболочка, и перед моими глазами предстал выполненный из непонятного материала ларец, весь испещренный иероглифами, в которых я узнала все ту же заветную фразу крестоносцев «Послушание, целомудрие и нестяжание». На крышке смутно проглядывалось изображение лица, внизу было вставлено несколько прозрачных камней, которые производили впечатление капающих слез.
***
Передо мной на столе лежала древняя реликвия. В чем-чем, а в древности ее сомневаться не приходилось. Анализируя информацию, которая имелась у меня на основании находок, обнаруженных при реставрации усадьбы, а также местных записей и исторических хроник, я могла предположить, что во время переселения рыцарства через океан, кто-то из членов Ордена, решил оставить реликвию на родном континенте, для чего сумел вывезти ее в глухое место и спрятать. Оставалось только найти весомые доказательства связи купца из Забродино с российскими членами святого ордена.

Если проследить путь становления Ордена ионитов, его продвижения по миру, то не так уж странно предположить, каким образом реликвия древнего братства крестоносцев могла попасть в Россию. А главное – почему она оказалась именно здесь, на глухом севере и в то же время не так уж далеко от Санкт-Петербурга, а не перекочевала за океан в далекую от священной земли христиан Америку.

Когда в первой половине одиннадцатого века в Иерусалиме неподалеку от гроба Господня появилась христианская миссия (gospital), главной ее задачей было помогать паломникам, подвергавшимся суровым испытаниям по пути к заветному месту. Братьев и сестер, обслуживающих миссию стали называть Госпитальерами. Именно они стояли у истоков формирования Ордена крестоносцев. Кто знает, какими реликвиями они тогда владели, какими способами лечили? Вполне реально, что реликвии эти перевозились рыцарями на свои новые места обитания. Что если древний артефакт Святой земли, обладающий целительной силой, был помещен в ларец, который, пройдя все испытания, выпавшие на Мальтийских рыцарей, попал вместе с ними в Россию, а затем был кем-то спрятан в северной глубинке, дабы не исчезнуть за океаном?

Во время чистки ларца от накопившейся за долгие годы пыли, я обратила внимание на прорезь в боковой поверхности. Если бы паз не оказался такой характерной формы, мне бы и в голову не пришло вскрывать старинную поделку. Я хорошо знала из истории археологических раскопок, какие неожиданные сюрпризы могли хранить древние артефакты. Но золотой кулон, в который была оправлена монета рыцарей, идеально подходил в обнаруженное сбоку ларца углубление. Правда первая попытка ни к чему не привела. Замочек явно был не так прост. Конечно, я догадалась, что ключом служил не пустой кулон. Тогда не удержалась и вскрыла я ларчик после того, как вновь вставленная в золотую оболочку монета свободно вошла в прорезь.
***
В необычность находки мне пришлось поверить после того, когда все мои попытки сфотографировать ее внутренность закончились полной засветкой пленки, а кадры цифрового аппарата показывали, будто я снимала яркий источник света. Конечно, возможно все дело было в отражающей способности стеклообразного материала, которым ларчик внутри оказался полностью залит. Но все же материал не был абсолютно прозрачным, и не должен был отражать свет с такой силой. Несмотря на неоднородную матовость внутреннего материала, содержимое раритета я рассмотрела очень хорошо.

Внутри ларца действительно находились чьи-то останки, вот только кому они принадлежали? Сей вопрос оставался открытым и ответ на него я, как ни странно, совсем не желала получить. На это у меня появились веские основания после того, как втайне ото всех я решилась на изучение удивительной находки. Непонятная сила, исходящая от содержимого ящичка, угнетала меня, странный вид лика на крышке будто обладал аурой подземного захоронения, пронизывающей все тело неприятным ознобом, так что начинало ныть сердце, более того резко усиливалась головная боль, которая часто мучила меня в последнее время, как я полагала, из-за ненастья. Но стоило плотно прикрыть крышку, как тотчас возвращались жизненные силы, отпускало состояние тревоги, проходила головная боль.

Возможно, я, неверующая, не приученная преклонять голову пред святыми ликами, потревожила реликвию, и потому чувствовала на себе не ее благотворное влияние, а напротив – установку на гонение? Или напротив? Судьбе было угодно выбрать меня, чтобы нашла я реликт, вернула его к выполнению миссии на земле, но при этом скрыла от мирских глаз его секрет, уехала подальше, унося с собой тайну древних веков? Сомнения и невозможность поделиться своими домыслами терзали меня по ночам, пока я не пришла к окончательному решению, как поступить с обнаруженным артефактом.

Из рассказа священника я помнила про периодическое выделение некой жидкости на крышке ларца, но ни внутри, ни снаружи следов влаги не заметила. Камушки, что находились на крышке, после чистки засверкали алмазным блеском, но оставались абсолютно сухими. Впрочем, почему бы ни допустить, что когда-то и наблюдалось нечто подобное. Я вовсе не исключала такое «чудное» проявление раритета. К тому же сейчас на дворе стояла летняя пора, а отнюдь не Рождество, в пору которого, надеюсь, сама я буду далеко отсюда.

***Справка наших дней

Официальная наука, к примеру, признала Киево-Печерскую Лавру, где до сих пор происходят явления пока не доступные человеческому разуму, уникальнейшим местом на нашей планете. А почему?

Потому, что там находятся саркофаги святых угодников, обладающие непонятной силой, угнетающей рост болезнетворных организмов, делая воздух бактерицидным.

Потому, что излучение, исходящее от святых мощей, повышает жизненные силы семян.

Потому, что в подземной церкви находящийся в серебряном сосуде череп, возраст которого приближается к тысяче лет, время от времени начинает мироточить, выделяя благоуханную маслянистую жидкость, представляющую собой выделения, присущие живому организму. В ней ученые обнаружили органические вещества, синтезировать которые даже при использовании современных технологий практически невозможно.

Потому, что ни оптики, ни специалисты в области физики твердого тела так и не смогли предложить хотя бы какое-то толкование физической сущности такого явления как отразившееся и застывшее в стекле оклада изображение чудотворной иконы.

Вот и выходит, что на нашей матушке-земле существует еще немало явлений, которые до сих пор не имеют четкого научного объяснения. И когда оно появится, кто знает? Да и появится ли? Может лучше и не стоит гоняться за таким знанием?
***
Конечно, я передала местному храму заветный ларец, как предмет, обнаруженный при реставрации старой башенки. Не стала я афишировать белому свету о чудодейственном влиянии ее содержимого на людей. Может потому что не очень в это верила, хотя и говорили об обратном факты излечения и Николаши, и Вадима, которые интуитивно выбирали для своего отдыха место возле окна, под которым ларец, спрятанный в кирпичную глину, пролежал несколько недель. Как человек прагматичный, большую часть в их выздоровлении приписывала я тому внутреннему внушению, той установке на выздоровление, которое они сами и делали. А потому никому не рассказала я о том, как мне удалось открыть необычный раритет.

Для себя я точно описала весь набор предметов, находящихся в шкатулке. Я тщательно зарисовала все предметы и убрала свои записи в личный архив подальше от чужих глаз. Передавать свою находку высокой науке для изучения у меня и мысли не возникало. Все время, пока я находилась по рабочим делам вдали от Забродино, меня неудержимо тянуло вернуться назад и освободиться от своей находки, будто требовала она от меня водворить ее на подобающее место - а местом для нее был храм божеский, в этом я ничуть не сомневалась.

Закрыв артефакт на потайной замок ключом – монетой, я передала заветный ларец отцу Никодиму, взяв с него обещание сохранить в тайне мою роль во всей этой истории. Никому я не сказала, что смогла вскрыть ее старинным кулоном, который увозила с собой. Не стоило знать тем, кто придет в очередной раз за исцелением в церковь о том, что у святого старца, которого люди боготворили на протяжении многих веков, четырехпалая кисть с перепонками меж тонких косточек и несколько лишних отверстий в черепе с небольшим наростом на макушке.
***
Тук – стук, стук – тук. Равномерный шум вагона усыплял, убаюкивал, уносил в далекий мир грез. Мысль о том, что возвращалась домой, приятно успокаивала, отпускала головная боль, что донимала в последние дни, пока я заканчивала работы в усадьбе. Никакие уговоры Вадима разделить с ним размеренную жизнь в Забродино не могли заставить меня там остаться. Почти разгаданная древняя загадка ларца гнала меня прочь от места, где нашли последний приют останки неведомого существа.

Так уж вышло, так уж получилось. Не мне нарушать равновесие между прошлым и настоящим. Зачем людей будоражить, зачем тревожить – помогает реликт от хвори, от недугов избавляться, не мешает никому и ничему, ну и ладно, ну и хорошо…