Глава 2
Похороны прошли быстро и незаметно. Элизабет словно погрузилась в транс. Она ни с кем не говорила, ничего не слышала. Всем занималась Евлалия. Скромная процессия сопроводила катафалк с телом Джона Ченли на кладбище. Немногочисленные друзья торопливо принесли соболезнования вдове и дочери покойного и поспешили покинуть унылый дом. Слуги в траурных одеждах затворили за ними двери, прикрыли окна ставнями и зажгли свечи, хотя на улице было ещё довольно светло.
Элизабет сидела в гостиной на диване, теребя оборки чёрного платья их тафты. Евлалия устроилась напротив в широком кресле. Обе женщины хранили молчание. Вошла горничная.
- Чай, мадам, - предложила она.
- Да, да, - отозвалась Евлалия, внимательно разглядывая Элизабет. Девушка сидела, опустив глаза. Со времени возвращения с кладбища она не проронила ни слова.
- Ты так и будешь молчать, Элизабет? – спросила мачеха, дождавшись, пока горничная уйдёт. Девушка ничего не ответила, лишь повернула голову и посмотрела в сторону камина, над которым висели портреты матери и отца. Евлалия с досадой пожала плечами. За все годы совместной жизни с Джоном Ченли ей так и не удалось убедить его убрать портрет покойной жены, матери Элизабет. Но уж теперь-то всё будет по-другому.
- Завтра придёт поверенный, мистер Бинс. Отец твой два года назад составил завещание, - Евлалия старалась не замечать демонстративно повёрнутой к ней спины. «Ничего, - подумала она про себя, - я ещё обломаю тебя. Будешь делать всё, что велю». И она с неприязнью окинула взглядом падчерицу. – Надеюсь, ты проявишь достаточно воспитания, и не будешь вести себя так, как сейчас, - едко сказала она.
В ответ Элизабет встала и направилась вон из комнаты. Евлалия сжала кулачки. В ней всё клокотало, но она сдержала себя. Ещё не время. Она постаралась взять себя в руки и поднялась наверх, в спальню. Там Евлалия переоделась в роскошный пеньюар, выписанный из Парижа, и устроилась в кресле у камина. Её одолевали невесёлые мысли. Она хмурила свои чётко очерченные брови и слегка покусывала пухлую нижнюю губку.
- Что печалит тебя, милая? – услышала она вкрадчивый голос.
- Льюис! – резко обернувшись, воскликнула Евлалия. – Как ты вошёл?
- Ты забыла, что сама дала мне ключи от всех дверей в доме? – он насмешливо улыбнулся и уселся напротив, в другое кресло, вытянув к огню длинные ноги. Евлалия в который раз залюбовалась кузеном. Высокий, стройный, с пшеничными волосами и голубыми глазами, он воплощал в себе все каноны мужской красоты. Каждый раз, когда она смотрела на Льюиса, сердце Евлалии замирало. Так было всегда, с самого детства, когда они ещё вместе играли. И всегда кузен командовал ею, а она послушно выполняла его волю. Ей всегда хотелось стать женой Льюиса, но, к сожалению, ни у неё, ни у него не было состояния. К тому же, их родство могло стать препятствием. Но Льюис нашёл выход. Он разработал план, по которому они должны были разбогатеть. Тогда они смогут уехать далеко-далеко отсюда, где их никто не знает, и, наконец, быть вместе.
- Но ты не должен приходить сюда некоторое время, - она попыталась воззвать к его разуму. – Это опасно. Девчонка может обо всём догадаться.
- Не беспокойся об этом, - он окинул её взглядом, от которого по телу Евлалии прокатилась волна дрожи, и, поднявшись с кресла, запер дверь на ключ.
- Что ты хочешь сделать? – шёпотом спросила она.
- А ты не догадываешься? – он остановился посреди комнаты и медленными дразнящими движениями принялся развязывать галстук, туго охватывающий накрахмаленный воротничок.
- Но, Льюис, этого делать нельзя, - тем не менее, она следила за каждым его движением горящим взглядом.
- Нельзя? Почему?
- Я… я не могу. Джона только что похоронили, и….
- Но ведь это и возбуждает больше всего, - промурлыкал он, снимая сюртук и расстёгивая пуговицы жилета. – Неужели тебя не заводит мысль о том, что стоило твоему мужу отправиться к праотцам, как твою постель согреет другой мужчина?
Он снял жилет, а следом рубашку, открыв мускулистую грудь, поросшую золотистыми волосками. Евлалия задыхалась от страсти. Забыв обо всём на свете, она скинула пеньюар и подошла к Льюису. Тот охватил её талию и привлёк к себе.
- Так как, дорогая, ты хочешь меня? – горячо прошептал он, склонившись к изящному ушку.
- Да, да, - сердце её бешено стучало в груди. Льюис привлёк её ещё ближе и впился губами в её трепещущий рот. Она застонала, прижалась к нему всем телом, и любовники рухнули на покрывающий пол пушистый ковёр. Пламя камина осветило сплетённые тела. Тишину нарушали лишь страстные стоны, да прерывистое дыхание.
Некоторое время спустя, они лежали рядом, лениво поглаживая друг друга.
- Ты, по-прежнему, самая страстная из всех женщин, кого я знаю, - протянул Льюис, водя кончиками пальцев по округлой груди женщины. Щёки Евлалии вспыхнули. Она резко села и сбросила с себя его руку.
- Тебе, без сомнения, часто приходилось сравнивать, - холодно обронила она. До неё постоянно доходили слухи о победах Льюиса. На его счету была не одна богатая вдовушка, которой он вскружил голову. Каждый раз, узнав об очередной победе кузена, она впадала в ярость, проклиная его. Но когда он появлялся в её доме снова, как ни в чём ни бывало, она прощала его. Сейчас же его неуместное сравнение вызвало в ней очередную вспышку ревности.
- Как там поживает миссис Как-там-её? – презрительно спросила она, имея ввиду довольно богатую вдову банкира Смайлса.
- Ты, кажется, ревнуешь? – Льюис с любопытством посмотрел на кузину. _ ты же знаешь, что во всём мире для меня существует только одна женщина – это ты.
- Да, - в голосе её явно слышалась горечь. – Но твои победы… О них сплетничает всё общество. Каждый месяц у тебя новая любовница.
- Ну, милая, ты преувеличиваешь. К тому же, мне надо на что-то жить, - он погладил нежную кожу на её плече. – К тому же, и мне было не легко. Пришлось мириться с тем, что я делил тебя с твоим мужем.
- Но ведь ты сам настоял, чтобы я вышла за него замуж.
- Да, верно. И теперь наша цель близка. Осталось потерпеть ещё немного. Как только мы получим деньги, мы уедем, - Он поднялся и принялся собирать разбросанную по полу одежду. – Когда поверенный огласит завещание? – сухо осведомился он.
- В субботу, - Евлалия тоже поднялась и натянула на плечи пеньюар.
- Ты так и не узнала, что в нём? – он бросил на неё быстрый взгляд.
- Нет, - она удручённо покачала головой. – Сколько ни пыталась, мне так и не удалось узнать, кому и что он оставил.
- И он никогда не говорил с тобой на эту тему?
- Нет, Льюис. И хватит спрашивать меня об одном и том же! – она начала выходить из себя. – Джон не доверял мне. Особенно, после того случая с собакой. Мне кажется, он что-то подозревал.
- Брось, что он мог подозревать. К тому же, девчонка несколько лет была вдали от него, а ты вела себя безупречно.
- А что, если он всё оставил ей? – похоже, эта мысль частенько беспокоила Евлалию.
- Даже если и так, мы что-нибудь придумаем, - постарался он её успокоить. – Да, жаль, что тебе не удалось убить девчонку. Тогда бы мы уж точно знали, что получим деньги.
Евлалия лишь пожала плечами. Ей не хотелось разубеждать Льюиса в обратном, но в глубине души она была уверена, что Джон Ченли никогда не оставил бы ей состояние, если бы Элизабет погибла. Скорее, уж завещал бы всё на благотворительность. По крайней мере, он частенько так говорил жене в те годы, что Элизабет была в пансионе. Иногда ей даже казалось, что Джон догадывается о том, кто натравил его бешеного пса на любимую дочь. Но ни разу он не обмолвился ни словом об этом, и его жене приходилось лишь строить догадки.
- Надеюсь, ты не собираешься скорбеть о нём? – оторвал её от мыслей голос кузена. Она повернулась к нему. Льюис снова выглядел безупречно. Евлалия, в который уже раз, подивилась его способности так быстро принимать вид лощёного и ухоженного денди. Словно не он несколько минут назад дрожал от страсти, прижимая её своим телом к ковру. Словно не ему она взъерошивала волосы и раздирала острыми ногтями спину в пароксизме страсти. Евлалия была уверена, что его накрахмаленная сорочка с длинными острыми уголками воротничка причиняет нестерпимую боль, касаясь свежих царапин, но по лицу Льюиса ничего нельзя было заметить.
Налив себе в высокий бокал кларета из оплетенной бутылки, что стояла на столике у камина, Льюис отхлебнул глоток и слегка поморщился.
- Дрянное винцо, - сказал он, ставя бокал обратно. – Но ничего, скоро мы будем пить только самые дорогие французские вина.
- Довольно, Льюис, - прервала его Евлалия. – Тебе пора уходить. Если Элизабет застанет тебя в доме, скандала не избежать. К тому же, у меня страшно разболелась голова. Эти похороны ужасно утомительны.
- Ты права, любовь моя. Я вернусь в субботу. Надеюсь, ты будешь ждать мня, - он подошёл к Евлалии и коснулся ладонью щеки. Затем быстро вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.