Рассказ попутчика

Исаев Вячеслав
  Рука на плече мешала. Удочка  хрустнула.  Удерживая мат, зарычал сквозь зубы. А она завизжала звонко, как будто это ей леска сквозь мозоли в ладонь вошла. Может, от этого крика щука и остановилась, а может, просто все ее силы ушли в последний рывок. Подкрашивая розовым воду у берега, подтянул рыбу. Здоровая! Килограмма три, не меньше. Чешуя темная, это не серебристые щурята, что на мелководье трутся, с глубины пришла. Катька опять сейчас начнет жалеть рыбку. Ей, что ли, ее отдать? Пусть бабка порадуется, а то никак в толк не возьмет, что внучка делает на озере целыми днями.
 - Дядя Саша, кровь -  как роса на траве. Красиво. Какая она яркая у тебя. Особенная..
  И смотрит опять так же! Чего я глаза-то прячу! Принесла тебя, голенастую, нелегкая. Все, пора домой. Удочка все равно сломалась. По привычке сунул окурок под камень, кинул рюкзак с уловом на плечо. Буркнул, не глядя в ее сторону, и, притаптывая сапогом крапиву, полез на высокий берег. Все равно попискивает. Догадалась же на рыбалку в шортах прийти!
  С месяц назад, заскочив домой с сенокоса, увидел я за самоваром бабку Веру с какой то девчонкой. Мать, радуясь гостям, вывалила на стол все, что было. Поздоровался, да вышел, схватив кусок пирога. Была бы баб Вера лет на сорок помоложе, или девчонка лет на десять постарше, можно бы было и почаевничать. На крыльце щедро отломил  половину  Шаруне. Может, в следующий раз совесть поимеет, не сожрет наживку. Проглотил и смотрит предано. Скрипнула дверь сзади.
  - Вы -  дядя Саша? А я Катя. Я на каникулы приехала. А тут скучно так. Бабушка говорит, вы меня на рыбалку можете взять?
  Черные брючки, рубашка белая. И смотрит через очки серьезно так, ну вылитая моя первая учительница!
 - Тринадцать тебе? Ну да, ровесников-то в деревне тебе нету, салаги одни бегают. Приходи завтра на рассвете. Ждать не буду. Сапоги одень, сыро утром-то.
  Лучше бы турнул ее тогда. Сейчас бы радовался  улову, хорошей погоде, да просто жизни. А со следующего утра и началось...
 - А Вы, то есть, ты, из-за чего из города уехали? А почему от жены ушли? А почему сегодня мы на тесто ловим, а вчера на перловку? А знаешь, почему в море карасей нет? А зачем...
  Я думал раньше, что люблю поболтать. Но уж куда до нее! Освоилась быстро, я краснел, как мальчишка, когда она чмокола в щеку после удачной подсечки. Еще и отчитывала, если был не бритый. Сидел, дурак дураком, боясь шевельнуться, когда она засыпала на моих коленях. Дрожал, когда, подойдя сзади, ложилась грудью на мою спину, и, щекоча губами ухо, рассказывала о школьных секретах. А потом еще садилась рядом и смотрела, смотрела! И вопросы, то какие мне девочки в школе нравились, то где я целоваться научился. Вот и сегодня, сворачивая к бабкиному двору,  огорошила.
 - А почему ты больше не хлопаешь, прощаясь, меня вот сюда?
  Ладошка лежала на заднем кармане шортиков. Глянул и отвел глаза. Засмеялась и, болтая пакетом, из которого торчал рыбий хвост, побежала к дому. Маленькая ведьма! Хватит рыбалок. Или с ума сойду или.. Ткнул сигарету огоньком в губы. Наш боцман отбил бы ладони в бурных, продолжительных аплодисментах. Где я только слов-то таких нахватался!
  Мать еще со своими разговорами! Да тридцать пять мне уже, не ребенок, сам все знаю. Никаких глупостей не будет. И вообще, на рыбалку буду ночью ходить. Полез на чердак, вроде как выспаться, а на самом деле спрятался от всех. Наверное, правду мне та цыганка сказала. Можешь. говорит, парень молчать. У тебя все твои мысли на лице написаны.  Устал, видно, уснул как-то сразу.
  Сидел, уперев взгляд в малиновое море углей. Почему-то именно у костра думаешь о каких-нибудь глупостях, вроде бесконечности вселенной, смысле жизни или… Шарик, сторож! Сын ты… мамин! Ты-то о чем замечтался? Не оглядываясь, сунул нож в рукав фуфайки.
 - Дядя Саша…
 В тех же шортах, майке. Сдурела совсем! Убежала от бабки? Как же, нет… Накрылся утренний клев, в деревне рано встают, надо будет беглянку на рассвете домой вернуть. Молчаливая какая-то сегодня. Замерзла, наверное. Набросил одеяло на плечи, заставил выпить горячего чая. Да выпь это, дурочка, выпь! Кипятком ошпарила мне ногу, прижалась, дрожит. Поцеловала. Сухие совсем губы. Горячие, от чая, наверное.  Нельзя было отвечать, но как будто выключились мозги, губы сами потянулись навстречу, руки перебирали непонятно когда распущенные волосы. Оторвался на секунду и воздух обжег грудь изнутри. Она улыбалась! Не с издевкой, не с бравадой, она же светится от счастья! Глядя в глаза, качнулся ей навстречу. Толкнул ее, вскочил на ноги. Сигарету в две затяжки. Что ты смотришь-то обиженно? Не понимаешь? И рано тебе еще понимать! Бросал вещи в рюкзак и говорил, говорил, лишь бы не думать о том, что чуть не случилось.
 - Дядя Саша…
  - Катька, дура, брось нож!
 Лезвие точно напротив сердца, в глазах такое… Ведь не успею же, костер между нами! Не знаю, что я говорил. Не думал. Мозг работал над другим. Вроде верит словам, опускается нож. Нет, видно, что-то почувствовала, ткань на груди прогнулась. Схватил ладонью лезвие, ударил автоматически. Подхватил, положил на землю подальше от жара. Закрыты глаза, не слышно дыхания. Да она же без сознания! Ударил, не подумав… Побежал к воде с кружкой. Когда вернулся, она лежала на животе и плакала. Стоял, как дурак, с кружкой и не знал, что делать. К всхлипам добавился еще какой-то звук, ее вырвало. Попробовала подняться и не смогла. Сотрясение. Как я только не называл ее, пока тащил четыре километра до дома. Столько нежностей я не сказал всем своим женщинам вместе взятым. Когда я выгнал из гаража машину, грузить в нее пришлось двоих. Мать сидела на земле и держалась за сердце. Катька вся в крови, зрачки на весь глаз. Я бы тоже не выдержал.
 - Упала я, баб Нина. Ударилась. Правда.
 В больницу я не ходил больше. Через день собрал вещи и уехал в город. Во время каникул домой не езжу. И к рыбалке почему-то остыл…