Женская дружба
Мы с Наташкой дружили, сколько я себя помню.
Сначала мы вместе ходили в один детский сад. Помню, даже горшки наши стояли рядышком, а ничто не располагает так к близости, как соседство подобного рода, поэтому делиться сокровенным с ней я начала с самого нежного возраста.
Жили мы тоже рядом, обе - дети советских родителей- учителей- инженеров... правда, у нее не было папы, а у меня был - но в наших отношениях это ничего не меняло. В первый класс мы пошли уже парой, крепко держась за руки, и сидели, естественно, всегда за одной партой.
Наташка была красивая.
Нет, не так. Она была КРАСИВАЯ.
Но не такая, как обычно любят рассказывать про красивых не очень красивые. Наташка при этом была еще и необыкновенно умная. И добрая. И талантливая. И сильная. И отзывчивая... А еще у нее был необыкновенное качество, которого я за свою жизнь больше ни у кого не встречала: она в каждом видела только хорошее, даже в самом, казалось бы, конченом человеке. Рядом с ней все становились чуточку лучше. И вдруг оказывалось, что презираемый всеми неблагополучный Колька из соседнего подъезда пишет неплохие стихи, а хиляк Валька из параллельного класса отличный шахматист, а зануда Виталик прекрасно играет на гитаре...
Не мудрено, что мальчишки влюблялись в Наташку пачками. Всегда. Вокруг нее ежеминутно вилось с десяток поклонников как минимум. Она относилась к этому совершенно спокойно, не зазанавалась - да вообще, кажется, не замечала всеобщего обожания...
Почему она, такая замечательная и необыкновенная, выбрала именно меня в качестве лучшей подруги - я до сих пор не понимаю. Видимо, все-таки горшки по соседству сыграли свою роль. Я была ее тенью, ее Санчо-Пансой, вечным спутником, Луной, которой Земля заменяет Солнце, вся жизнь которой сосредоточена вокруг Земли. Но странное дело - меня это нисколько не унижало и не раздражало. Я была вполне довольна своим положением вечного номера два и совершенно не стремилась на первые позиции...
Когда мы подросли, я начала крутить романы напрво и налево. В основном моими ухажерами становились бывшие Наташкины обожатели, которые, не переставая ее обожать, тем не менее уставали ждать и перекидывались на гораздо более земную и доступную меня. А Наташка ко всем относилась одинаково доброжелательно, но не выделяла никого. Поскольку претендентов на ее сердце всегда было в избытке, я тоже не оставалась в накладе и меняла парней с той скоростью, с какой хотела сама.
После школы нам все-таки пришлось пойти в разные институты: ну смешно было бы мне соваться на Наташкин филфак с моим-то английским! Поэтому я поступила в МИСИ, а Наташка, разумеется, с блеском сдала экзамены в МГУ.
Мы стали видеться чуть реже. Поначалу мне казалось, что степень близости наших отношений от этого не изменилась. Но потом я стала замечать, что с Наташкой что-то происходит: она часто улыбалась невпопад, замолкала на полуслове, у нее появился странный взгляд "внутрь себя"... иногда она могла не звонить мне целых два дня - раньше это было абсолютно нереально.
Влюбилась!!! - осенило меня. И я была права.
Избранником Наташки стал ее преподаватель английского в университете. Однажды она рассказала мне про него все: что ему всего-то 28 лет (нам было по 18), что он был женат и у него сын почти шестилетний, что у него глаза цвета мокрого асфальта и смешно топорщится челка надо лбом... что он к своим 28 годам перепробовал практически все наркотики - и бросил их... что он был личным переводчиком ооооочень крупного государственного деятеля, но ушел с этого места, потому что ему стало скучно быть холуем... что он самый веселый, самый остроумный, самый эрудированный и вообще самый-самый человек на свете и что она, Наташка, его не просто любит - он для нее ВСЕ...
Начались мои страдания. Я и не думала, что способна так ревновать и так ненавидеть! Вечерами, рыдая в подушку, я мстительно представляла себе, как этот распрекрасный Бегунов ломает себе ногу на катке, куда они с Наташкой пошли БЕЗ МЕНЯ, как его в подворотне избивают гопники, когда он возвращается после театра, где они были опять-таки БЕЗ МЕНЯ, я топила его в Москве-реке и сажала его в Бутырку за распространение и хранение наркотиков, я увольняла его с работы за романы со студентками и даже отправляла на всякий случай в сибирские рудники, хотя уже и не знала - есть ли еще рудники вообще или "во глубине сибирских руд" ему сгинуть не суждено... Характерно, что я никогда не желала зла самой Наташке - ее я продолжала любить трепетно и преданно, а вот Бегунов превратился в мое наваждение, в мой ночной кошмар...
Наташка неоднократно предлагала мне познакомиться с ним - я гордо отказывалась. Тогда мне так и не довелось его увидеть...
Для начала Бегунов пропал после первой Наташкиной сессии.
Такую Наташку я еще не видела.
Она рыдала и билась головой об стенку, она буквально выла и рвала на себе волосы. Она все время спрашивала - что, что, что она сделала не так?!! Почему он бросил ее?!!! Почему?!!! Чем она не хороша?!!!
Это ее состояние продолжалось около недели. Потом она чуть успокоилась - и стала ждать.
Вряд ли меня это украсит, но придется признаться: я была страшно рада исчезновению Бегунова.
Мне было жаль Наташку, я переживала за нее и сидела рядом все время, чтобы она не перерезала себе вены и не выкинулась из окна. Но в то же время я торжествовала: я снова была для нее самым близким и самым нужным человеком!!! Никакие Бегуновы больше не отвлекали ее от меня и нашего общения, мы снова были единым целым.Ведь мои многочисленные романы ничуть не мешали нашим с ней отношениям: все происходило как бы параллельно, как бы в другой реальности... И всегда все равно главной для меня была она, Наташка.
Ожидание поселилось в глазах Наташки надолго.
За те полтора года, что отсутствовал Бегунов, я успела выйти замуж. Свидетельницей была, разумеется, Наташка, и я с удовольствием наблюдала, как все особи мужского пола, не исключая жениха, растекались перед ней растаявшим мороженым и превращаются сначала в блеющих дебилов, а потом наперебой стараются продемонстрировать ей свои лучшие качества. Именно благодаря Наташкиному взгляду я и выбрала себе жениха: ведь она обнаружила в нем незаурядные терпение и понимание, а также порядочность и чувство ответственности.
Теперь Наташка ждала всегда: в очереди за апельсинами, у кабинета врача, дома у телевизора, в кино, в институте, на лавочке в сквере... Некоторые не особо умные мужики принимали это ожидание в глазах за приглашение, но получали твердый и вежливый от ворот поворот. Мы редко говорили о Бегунове, причем разговор всегда начинала я - мне не терпелось услышать, что она остыла и забыла его, что ей теперь наплевать и она о нем уже не думает. Но когда мы все же говорили о нем, мне становилось ясно: она будет ждать и дальше, столько, сколько понадобится.
Я была на восьмом месяце, когда Бегунов объявился.
Он явился к ней домой с огромным, купеческим букетом роз. Нет, он не валялся в ногах, умоляя простить его: он наплел ей с три короба про срочную командировку в Йемен, и она поверила!!! Он был пьян и весел, смешно рассказывал про йеменские реалии и про то, как там откармливают женщин перед свадьбой, и без конца целовал ей руки, а еще играл на гитаре и многозначительно смотрел ей в глаза. Напрасно я взывала к ее рассудку и здравому смыслу, язвительно напоминая, что телефоны (мобильных в ту пору еще не было, но ведь обычный-то существовал!), да и просто почту еще никто не отменял и что секретных срочных командировок на полгода у преподавателей универа не бывает. Наташка была глуха и слепа. К тому же она, как ни банально это звучит, "светилась от счастья" и готова была обнять весь мир.
Счастье длилось недолго.
Второй раз Бегунов пропал аккурат к моим родам. Правда, в этот раз, в отличие от первого, он попытался объясниться с Наташкой - написал ей письмо. В письме путано говорилось о том, что он - обычный среднестатический мужик, а она, Наташка - совершенство... что он не готов и не способен соответствовать Наташкиному совершенству... что он попросту недостоин ее (с этим я была полностью согласна! )... что он не в состоянии сделать ее счастливой, не может дать ей то, чего она заслуживает... что ему очень больно - но он уходит, ибо так будет честно...
В этот раз истерик и попыток суицида не было.
Наташка деловито собрала меня в роддом и сказала с улыбкой:
- Не волнуйся. Я ему отомщу.
На родильном столе я размышляла, как же она собирается ему мстить и, главное - ЗАЧЕМ?!!
Вся дальнейшая Наташкина жизнь была посвящена этой идее. Она готовилась к мести каждую минуту: она училась как сумасшедшая, чтобы достичь совершенства в языке, а точнее - в языках, коих она в результате знала три; она брала уроки танцев, живописи, вокала, тантра-йоги и разведения комнатных цветов. Она стала лучшей студенткой факультета, а после университета - лучшим переводчиком издательства, а потом открыла свое издательство и сделала его тоже лучшим. Она объездила полмира - или весь мир, ибо ей нужно было расширять кругозор; она прочитала столько книг, что мне иногда становилось страшно за ее рассудок... Она разбиралась в моде, в литературе, в музыке, в драгоценностях и кролиководстве - потому что она должна была стать действительно СОВЕРШЕНСТВОМ.
Для чего?
Наташка часто описывала мне эту картинку: как она, вся такая действительно совершенная, приходит к Бегунову... как он понимает, что совершил фатальную ошибку... как падает ей в ноги, чтобы умолить о прощении... а она, лишь презрительно улыбнувшись, брезгливо отталкивает его безупречной ножкой и гордо уходит в даль сияющую, оставив его, корчащегося в невыносимых муках раскаяния и самобичевания.
Лицо у Наташки в момент этих мечтаний было такое, что мне становилось не по себе.
Дальше она не заглядывала: все заканчивалось на его корчах ей вслед...
Она подчинила этой мечте всю свою жизнь.
Она знала о Бегунове все: с кем встречается, чем занимается, где живет, сколько пьет и какие песни поет под гитару. Один раз он заставил нас поволноваться, потому что женился - Наташка испугалась, что, если это любовь, ее план может пойти прахом. Но скоро выяснилось, что жену он не любит и изменяет направо-налево - и Наташка успокоилась.
Иногда я спрашивала ее: когда? Когда она собирается уже закончить эту историю и начать наконец нормально жить? Ответ всегда был один: еще рано. Она еще не достигла совершенства в том-то и том-то...
Романы у Наташки тоже случались.
Впрочем, не романы, нет. Просто зная о пользе секса для здоровья, Наташка периодически допускала к телу очередного своего воздыхателя, коих было в избытке. Пожалуй, секс - это единственное, в чем она НЕ достигла совершенства - просто потому, что в программу мщения он не входил. Воздыхатель вскоре отправлялся на покой, ибо удовольствия эти упражнения Наташке все равно особого не доставляли, а здоровье у нее и так было отменное.
Пока Наташка вынашивала свою мечту и готовилась к ее воплощению, я просто жила - обычной, нормальной жизнью.
Мой сын Славка получился довольно болезненным ребенком и стоил мне немало бессонных ночей. Удивительно, но только в моменты, когда Наташка брала на руки это сопливое, орущее, даже меня раздражающее порой существо, у нее становилось прежнее, спокойное и счастливое, лицо. Она могла играть с ним часами - у меня хватало терпения максимум на пятнадцать минут. Она с удовольствием гуляла с ним - я ненавидела ежедневные прогулки всей душой и филонила как могла. Потом, когда он подрос, это она, Наташка, научила его читать и кататься на велосипеде и именно она разглядела в нем способнсоти к рисованию и заставила меня отдать его в художественную школу. Мои домашние давно привыкли, что Наташка ночует у нас чаще, чем дома, что у нее есть отдельная комната в нашей "трешке" и свой халат в ванной и завтрак готовит чаще она, потому что каша у нее вкуснее, а омлет никогда не пригорает.
Мужа я не любила. Вернее, любила, но так - какой-то привычной, неинтересной любовью.
Не знаю, любил ли меня он - как-то даже и не задумывались мы об этом.
Я вообще любила в жизни по-настоящему только однажды. Но старалась не вспоминать об этом... слишком много боли... слишком все запутано... слишком тяжело было потом, когда нужно было расстаться.
Еще Бегунов заставил нас понервничать только один раз.Зато всерьез.
Однажды Наташка прибежала возбужденная сверх всякой меры:
- Он влюбился! Он потерял голову! Он собирается уйти из семьи! Он действительно сходит по ней с ума!
- По кому? - спросила я, леденея.
- Да не знаю! - закричала Наташка. - Ее никто из наших не знает! Серая мышь какая-то - вообще ни кожи ни рожи! Подцепил ее где-то в трамвае!
Она, задыхаясь, рассказывала мне, что Бегунова никто не узнает, что он "светится изнутри" и всем вокруг рассказывает, что наконец-то, наконец-то нашел ту, единственную, вымечтанную и необыкновенную! Вот сейчас только решит вопрос с женой...
Тревога оказалась ложной. Уже через пару дней после нашего разговора Бегунов расстался со своей пассией. Он вообще изменился: перестал изменять жене, стал тихо-спокойно сидеть по вечерам дома, поводов для слетен теперь не давал, как-то потух, сгорбился и ушел в себя. Как подменили мужика...
Наташка успокоилась, "наши" перестали обсуждать Бегунова, жизнь пошла своим чередом.
"Наши" - это Наташкина тусовка, ее филологическая компания, куда я не ходила - хотя она меня все время зазывала и старательно приглашала на все мероприятия. Я их не любила априори - потому что они были Наташке близки "по духу", у них было много общего - а я... я была обычная, не очень-то утонченная и не такая начитанная, как все эти умники. Я любила быть с Наташкой один на один - и чтобы никого кроме.
Моя дочь родилась тоже при помощи Наташки: именно она везла меня в роддом, именно она ругалась с дурой-медсестрой, которая не хотела меня принимать, и именно она позвонила моему мужу и закричала: "Поздравляю, дважды папаша!!!"
Вчера Наташка сказала:
- Вот теперь пора...
Это означало, что она готова идти к Бегунову.
И вот сегодня мы сидим с ней на кухне. Во рту горько от кофе и сигарет. Наташка рыдает. Она в бессильной злобе лупит кулаками по столу и кричит:
- Своолочь! Скотииина! Мерзавец!!! Почему, ну почему все так?!! Вся жизнь... пятнадцать лет!!! - вся жизнь псу под хвост...
Я молчу.
Сегодня Наташка ходила к Бегунову. Она позвонила в дверь - и ей открыла белесая блондинка в фиолетовом шелковом халате, его жена. Халат был в зеленых огурцах, и Наташка поразилась его вопиющей безвкусице.
Не успела Наташка открыть рот, как блондинка бесцветным голосом спросила:
- Вы, наверно, Наташа?
Не дав Наташке ответить, она продолжила официальным тоном:
- Понимаете, Алексей Викторович скончался позавчера... сердечный приступ... он очень страдал в последнее время... жить не хотел... вот и умер. Просто от тоски, наверно, умер.Не от болезни какой - именно от тоски. Он такой был, знаете... тонкий.
Наташка задохнулась от ужаса, а Катя - так звали жену Бегунова - добавила:
- Он говорил, что Вы придете. Он Вам даже письмо оставил...
И вот этот беленький конверт, который белесая Катя принесла из глубины квартиры, лежит перед нами на столе. А Наташка... С ней плохо. Она изрыгает проклятия, она разбила уже четыре чашки... у нее безумные глаза... она даже не прочитала письмо.
Я беру конверт и наконец-то открываю его. Там действительно письмо. Прочитав, я молча протягиваю его Наташке. Она отпихивает его, отбрасывает в угол кухни и кричит:
- Не хочу знать, что этот ублюдок там накорябал!!!
Тогда я поднимаю листок и начинаю читать вслух:
" Наташа... Как я люблю тебя, моя девочка... как я любил тебя и как буду любить всегда, даже когда меня не будет... Вся моя жизнь, вся, до последней минуточки - тебе... только... всегда ты... "
Наташка не верит своим ушам. Она выхватывает у меня из рук письмо и читает его сама. Потом на лице ее появляется странное выражение: -
- Так это что же... получилось?
Я киваю и закуриваю неведомо какую по счету сигарету.
Наташка снова плачет. Но теперь это другие слезы: они очищают, омывают ее душу, смывая с нее многолетний налет ненависти и злобы, освежая и освещая ее... Так она плакала, когда выяснилось, что у ее мамы не злокачественная опухоль... когда моего Славку выписывали из больницы с перевязанной башкой и загипсованной ногой после аварии, но живого... когда в детстве нашлась ее любимая собака... Это слезы избавления - и я не останавливаю ее. Пусть плачет.
Мне же предстоит теперь научиться с этим жить...
Жить с тем, что это я, собственными руками, практически убила единственного мужчину в своей жизни, которого я любила... лучшего мужчину на Земле... который не мог жить без меня. До сих пор помню недоумение в его глазах и буквально стон изнутри: "но почему?..." Мне предстоит смотреть в глаза своей дочери, которая так не похожа на всех нас, смотреть в ее глаза цвета мокрого асфальта и мучительно думать: а вдруг все-таки я была не права... а вдруг можно было решить все по-другому... и вновь и вновь понимать, что - нет, нельзя... Потому что я помню, как случайно наткнулась на его паспорт и увидела там его фамилию: Бегунов...
Потому что мне надо было выбирать...
Потому что любовь бывает очень разная...
Потому что меня ведь тоже зовут Наташа...