Adorable yulie часть третья

               
                ВИТАЛИЙ  ОВЧИННИКОВ





                ADORABLE  YULIE 3
               
                ( ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ  ЮЛИЯ)

                История одной современной  женщины с
                некоторыми элементами эротики






               
                ЭЛКТРОСТАЛЬ
                ПОДМОСКОВЬЕ



                ЧАСТЬ  ТРЕТЬЯ




   
   
                БЕЗДНА
 




   
   Я на ступенях осознанья,
   Мне слышен четко каждый нерв.
   Я - есть, мне не страшны изгнанья.
   Жива - теперь же кличу смерть.
   Я на пути к исповеданью -
   Мне виден в каждом праздный грех.
   Я не из глины, я - из камня,
   Что выброшен лавине вслед.
   Живите. Помните. Что - память?!
   Брезгливый гений и - судья.
   Какая чуткость в наказаньях -
   Целуется со лбом - Земля!
   
   
   
             Прошло  восемь  лет. Много  воды  утекло с тех  времен, с того памятного вечера в ресторане "Прага" и еще  более  памятной  ночи  в московской  квартире Арефьева, так ре-шительно  повлиявших  на  дальнейшую  судьбу  Юлии. Много событий произошло за это время в жизни Юлии. Много свершилось перемен.
 
            Теперь Юлия – ректор одного  из  Московских  гуманитарных  ВУЗов, кандидат педагогических  наук. На  выходе – докторская   диссертация. Живет  она  в  Москве. У нее – прекрасная  квартира  в  одном  из престижных районов Москвы, «шикарнейшая» машина - "Мерс" последней модели, настолько "перенапичканная" всякими электронным "прибам-басами" для  обеспечения  комфортных и даже сверх комфортных условий поездки ее пас-сажирам, что Юлия  опасалась  ездить на ней сама и обзавелась личным шофером. Она бы сама ни за что и никогда бы не  приобрела  автомобиль подобного уровня "пшика". Но это был подарок  одного из  ее  почитателей и одного из постоянных ее любовников в течение последних  нескольких  лет, преуспевающего  торгового  бизнесмена, чей  сын учился в ее ВУЗе. Точнее бы надо сказать - "чьего сына она имела честь учить в своем ВУЗе".
 
             Потому что этот сын  был редкостным хамом, лоботрясом и оболтусом, если выби-рать для его характеристики  самые приличные слова и не пытаться сказать в его адрес че-голибо  более  конкретного. Учился он  конечно же на  платном  факультете. Но это слиш-ком  громко  сказано, что  учился. Он  даже  делат ь вид, что учиться, не удосуживался. Не снисходил. Не  считал  нужным  демонстрировать. И Юлия с  громаднейшим  бы  для себя удовольствием его  выгнала, и уже собиралась это сделать после нескольких докладных от преподавателей и декана  его факультета. И последующей своей с ним беседы. Все - мень-ше забот. По  принципу: бабу с воза – кобыле  легче. Правда, здесь  не  баба и  даже не му-жик, а так – дерьмо и подонок. Тем более, тем более.. Но тут  приехал папа. Сам приехал к ней.  За советом и за помощью.

              Высокий, элегантный и  представительный  мужчина  лет  сорока пяти с холеным, властным лицом и недобрым  взглядом постоянно суженых холодных глаз какого-то непо-нятного, безжизненно  леденистого  цвета. Но этот  взгляд  вдруг  неожиданно  потеплел и стал совершенно  беспомощным и вроде  бы даже виновато-просящим после получасового разговора с Юлией  о  судьбе  его  сына и судьбе всего нынешнего подрастающего поколе-ния  родителей-бизнесменов, не  имеющих  ни  времени, ни  сил,  ни умения, да и, если уж разбираться, и элементарного  желания  для  достойного  воспитания  своих  одуревших от материальных благ, вконец распустившихся и обнаглевших чад.

             К этому времени Юлия осталась совершенно одна. Муж ушел от нее, узнав о ее из-менах. В принципе – ничего  особенного. Обычная  житейская  история. Ведь мир наш ни-когда не остается без  участливой  заботливости "добрых  людей". И, конечно же, нашлись благодетели, не могли не найтись, рассказали ему,  поведали  во  всех, самых невероятней-ших  подробностях. И, конечно же, из  самых  благих  намерений. И Николай не выдержал удара. Ушел от нее. Ушел к  тихой, незаметной, серенькой  на  вид, женщине, учительнице одной из школ  города. Откуда  только он о ней узнал и когда сумел познакомиться?! Неу-жели это у них давно?!  Кошмар  да и  только! Насколько  же мы  не знает  своих близких! Так это - мы? Или же все-таки - она?! Слепее слепых и "глухее" глухих. Прожила  столько лет с мужчиной и оказалось, что совершенно его не знает.
 
             А он ушел, взяв  с собой  только  лишь  свои  личные  вещи. Ничего другого. Ни на квартиру, ни на мебель, ни на машину, ни на дачу, ни на что иное, ценное, нажитое ими за столько  лет  совместной  жизни, претендовать  не  стал. Даже  место работы сменил. Сме- нил потому, что туда его когда-то устраивала Юлия. Он рвал все, что хоть как-то связыва-ло и объединяло их вместе. Рвал быстро, решительно и бескомпромиссно. Навсегда.
 
            Квартира  опустела. Стала - ничей.  Хотя и досталась дочери. Юлия к тому времени приобрела в Москве трехкомнатную квартиру в одном из элитных районов. Конечно же не дешевую. Но деньги у  нее уже были. Да еще  ее Министерский  покровитель  помог. Он и район  выбирал, и дом, и саму  квартиру, и деньги из какого-то фонда перечислил на пред-варительную  оплату. Да потом еще добавил на ремонт и на мебель, и на многое другое. И сам ездил, следил  за отделкой  квартиры, мебель помогал выбирать и заказывал ее оплату опять-таки по своим, не слишком понятным Юлии финансовым каналам.
 
           Деньгами он  ворочал  сумасшедшими. Юлия и понятия  не имела, откуда у него та-кие  деньги. И в наличных ( в рублях, долларах, в "евро"), и в  многочисленные  счетах, и в ценных бумагах, и бог знает  еще в чем. Но  спрашивать никогда не спрашивала. Хотя они уже  были  любовниками. Были  две  стороны его жизни, которых она никогда не касалась. Его семейная жизнь и его финансовая деятельность были  для  нее своеобразным "табу". И на эти  темы у  них  никогда  разговоров  не  затевалось. Во всяком случае, с ее стороны. А сам он - молчал. Да это и к лучшему. В  подобных  делах  излишнее  любопытство - всегда ни к чему и всегда  становится  тайным  врагом только  складывающихся или уже сложив-шихся  отношений. Ведь  яснее  ясного, что эти  его  деньги – пахнут не слишком. Но ведь сейчас многие  руководители  так живут. Время  такое. Оно сейчас  для них, для руководи-телей, для хозяев, для  представителей  власти, для сильных мира сего. Законы не для них, не для тех, кто эти законы  издает И у нее ведь  большая часть доходов идет не от ректорс-кой ее зарплаты, а от нечто  другого, такого, о котором  говорить не стоит никому. Во вся-ком  случае - не афишировать. Тем более - кричать. Поэтому и здесь – лучше помалкивать, не спрашивать, не высовываться. Спокойнее будет и на душе, и на сердце.
 
               Квартиру в Москве Юлия  приобретала  из  расчета  того, что  вся ее семья теперь переберется в  Москву. Но семья  начала  разваливаться  гораздо  раньше. И Электросталь-ская квартира досталась дочери. Но дочь в квартире жить не стала. Она продала ее и тоже перебралась в Москву. Но отдельно от матери. Она купила себе "хрущевку" в Кузьминках. Пусть старенькую, пусть неудобную, пусть в  плохом  районе, но только бы... подальше от матери. Не простила. Не смогла простить. Хотя в душе, наверняка - оправдывала.

               И город, где Юлия  родилась, город со  странным названием Электросталь, город, где она закончила школу и где встретила свою первую любовь; где вышла замуж и родила дочь, родила от любимого человека; город, где  она  познала  настоящее женское счастье и где прожила большую часть своей жизни, причем, прожила счастливо, в довольствии и со-вершенном спокойствии, в полном согласии, как с  самой  собой, так и собственной совес-тью, остался где-то в небытии, где-то далеко-далеко в прошлом.
   
* * *

            Теперь же у Юлии  было  все новое, все необычное, все незнакомое, еще совершен-но непознанное и неизведанное. Новая должность с тяжелейшим грузом новых обязаннос-тей и абсолютно  новой ответственности  за  судьбу  дела, которое  ей  доверили и которое она по совету и настоянию  своего Министерского любовника и покровителя добровольно взвалилила на собственные плечи. Новый рабочий коллектив, во много раз превышающий прежний; новый уровень  ее отношений с  членами  этого коллектива, как их начальника и их  руководителя. Все.. все...все... новое...Порой  даже...катастрофически  и чудовищно но-вое, пугающе и страшно...новое. То  новое, которого  лучше  бы и не  было... никогда бы и во век бы - не было.
 
             Как и эта ее новая  личная жизнь. Свободная, ни от кого и ни от чего не зависящая, никому и ничему не обязывающая. Свободная  от всех и даже ... от себя.  Вольная  женщи-на. Как птица в небе. Лети, куда хочешь, Делай, что хочешь. Люби, кого хочешь. Ты - сво-бодна-а-а-я!  Свободная  до  тошноты, до  головокружения, до  долгих  бессонных  часов в ночи и сбитых простыней на  кровати, свободная до жутчайших мыслей о собственной не-нужности на этом свете, о гвозде в стене и веревке на шее.
 
             И пустота на душе. Порой  такая, что волком бы завыла или головой о стенку заби-лась бы в  сумасшедшей  истерике, если бы  только  гордость  позволила. Но нет, не позво-ляяет. И потому старательно  делаешь вид, что не прислушиваешься вечерами к телефону, который  упорно не  желает  звонить, а если и звонит, то почему-то от совершенно не нуж-ных тебе людей: и не  пытаешься  в напряженной тишине пустой квартиры ловить случай-ные  шаги у  входной  двери. Потому  что  нет  этих шагов. И быть не может. Даже самых-пресамых случайных.
 
              И все  чаще  почему-то  начинаешь  себя  ловить  на  мысли о том, что свобода для женщины - это самое  противоестественное  для нее состояние на свете, потому что эта са-мая свобода вдруг неожиданно  начинает переходить в самое элементарное одиночество, в пустоту, в ничто, в собственную  ненужность, в  бессмысленное и убого унылое существо-вание. Женщина не может и не должна быть одинокой. Женщина - родоначальница жизни на  земле, и  ее  одиночество – это  апогей  бессмысленности  всего происходящего вокруг. Так – не  должно  быть! Так - не  может  быть!. Если женщина  одинока - зачем тогда все?! Ведь  женщина - основа, связующее  звено  всего  живого  на земле. Если она - одинока, то вся жизнь человечества на земле начинает  терять  элементарнейший  смысл  своего собст-венного существования.

               Поэтому говорить о личной жизни  Юлии после ее переезда в Москву тоже не име-ет никакого смысла. Не было ее у Юлии, этой  самой личной жизни. Ни-ка-ко-й. Абсолют-но. Ни малейшего на то  намека. Искать даже не стоит. Впустую все. И сексуальной жизни у нее тоже не было. Так, одно лишь жалкое подобие.
 
                После  ухода  мужа и последующего  вскоре за этим ее переезда в Москву посто-янного  мужчины  у Юлии  не было. Не нашлось. Не  такое это, оказывается,  простое дело для женщины в ее годах найти себе  подходящего  для  общения и для секса мужчину. Нет их, этих  мужчин. Точнее  даже, не  самих  мужчин, а всего лишь претендентов на роль по-добного мужчины. Пропали мужчины. Вывелись. Усохли. Вымерли. Исчезли.

               У молодых все это  происходит  как-то само  собой, без малейшего  усилия с женс-кой  стороны.  И  не  один, не  два. а   всегда - много  претендентов. И  откуда   только  они брались - непонятно! Но  они - были!  Их  всегда  было  достаточно  в окружении молодой Юлии. А  сейчас - ни  одного. Нет, мужчины  есть, и  даже – не  плохие  вроде  бы. Но  они - все  заняты, все  женаты, у всех  семьи, дети. Для  обычных,  деловых и  даже  дружеских знакомств  они  вполне  приемлемы. Но  для  близких  отношений - нет,  нет и еще раз нет. Так, если  лишь  для быстрого "перепихона" где-нибудь, когда вдруг подопрет и станет со-всем уж невмоготу - это, пожалуй. Еще можно. И то, в основном, в рабочее  время и на ра-бочих  местах. Примитивно, конечно  же, но - все же допустимо. Иногда. Как случайность. Неожиданный  такой  взрыв  страстей. Разовый. Для  физиологического  облегчения. Здесь мужчина, как  унитаз  во время  поноса. Потому  что  повтор  подобной попытки приносит ощущение дискомфорта и жуткой унизительности свершаемого. В первую очередь для са-мой себе. И совершенной  неприемлемости, опять-таки для  себя, в дальнейшем продолже-ния  подобных  отношений. Все  истинно  женское в тебе  начинае т бунтовать и требовать прекращения. Хватит! Хватит!  Не мелочись! Ты – не побирушка какая-нибудь! Ты – жен-щина! И помни об этом всегда! Лучше  умереть стоя, чем жить на коленях!! Вспомни - это лозунг Же-енщи-ны!  Настоящей Женщины!  Испанки!  Южной,  страстной,  чувственной, го-рячей, умеющей любить и ненавидеть.
 
               Но жизнь – есть жизнь. Она требует своего. И у нее собственные законы, мало за-висящие от  наших  желаний  и наших  возможностей. По совету  некоторых  своих  новых подруг Юлия попробовала в вопросах  секса  перейти на современный уровень отношений между  мужчиной  и женщиной, то есть, использовать  для  этой  цели  профессиональных специалистов  московской "сексиндустрии", так  называемых, "мальчиков  по  вызову". Но потерпела  полнейший  крах. Оказалась  слишком  уж  несовременной. Ей почему-то было очень и очень стыдно, унизительно и противно. И она прекратила эти попытки.
 
             У одной из ее новых  знакомых  родственница  владела  подобной конторой. Юлия рискнула и пару раз вызывала  себе этих "мальчиков" на ночь. Конечно же, она заказывала самый  лучший, пусть  и очень  дорогой  "товар"  И действительно, ребята были, что надо! Молодые, лет  тридцати,  крепкие,  здоровые,  красивые парни, с великолепными физичес-кими данными, мощнейшей  эрекцией,  обходительные, вежливые, отменно  знающие свое дело,  умеющие  за  короткий  срок довести женщину до умопомрачительного состояния и добросовестно отрабатывающие свои высокие гонорары.
 
             Не-е-ет, к  ребятам у  нее  претензий не было! Никаких! Ребята были великолепны. Ребятами  она  осталась  довольна. Претензии у нее  были  к себе. Только к себе. И больше - ни к кому.
 
             Сознание  того  факта, что  эти  ребята  занимались  с  ней  сексом  по обязанности, только лишь из-за денег, а не из обычной, хотя бы  даже  небольшой симпатии мужчины к понравившейся  ему  вдруг женщине или по каким-нибудь другим, но чисто человеческим причинам,  выбивало  ее  из  колеи, портило  настроение, не позволяло расслабиться и нас-троиться соответствующим  образом, чтобы  получить хотя бы  элементарное  сексуальное наслаждение. Она с удовольствием глядела на  обнаженные  тела этих парней, любовалась их мужской статью, охотно подчинялась их виртуозным ласкам, но никак не могла выбить из своей  головы  эту, в общем-то  элементарную по  смыслу, но  такую  коварную по сути мысль. Воистину, это  была та самая  ложка дегтя, что запросто портит  целую бочку меда:
 
        -- А без денег стали бы они со мной все это делать? Или же  брезгливо отвернулись
бы?  И без  соответствующей  предварительной  оплаты  они  бы  ко мне, как к женщине и близко  бы  не подошли?  Побрезговали бы? Может, я их, как женщина, вообще не интере-сую? И сейчас  они, занимаясь  со  мной  сексом, в  душе испытывают одно лишь отвраще-ние? И только  профессиональными  своими  ухищрениями  гасят  эти свои отрицательные эмоции  от  контакта  со  мной. Они - профессионалы. Чувствам своим на работе не подчи-няются. Умеют  делать  свое дело, независимо от того, с какой женщиной их в данный мо-мент свела эта их работа.
 
         И она прекратила  эти  свои сексуальные  эксперименты. Не смогла  перебороть себя.
        И остался у нее лишь  один  доступный  ей мужчина. Тот саамы директор финансового управления  Министерства,  Юрий  Сергеевич Долгополов. С ним у Юлии хоть   что-то да по-лучалось  приемлемое  и для  души, и для тела. В течении этих последних, таких  долгих и таких непростых для нее лет. Пусть редко, пусть иногда, но все же  было.
   
   * * *
   
   
               Да, любовниками  они  были  со стажем. Юлия понравилась ему сразу, как только их познакомили. Она  еще не была  тогда  директором колледжа и во многом решение ее и Арефьева вопроса зависело  именно от его позиции, от его помощи. И он пошел навстречу своему  возникшему  желанию. Пока  еще только призрачному. Не просьбе Арефьева. Нет. Арефьев  здесь был  совершенно не причем. Он помогал не Арефьеву и даже не Юлии. Он помогал  самому  себе. Ему  захотелось  приблизиться  к  Юлии. Сделать  возможными  их встречи. Пока еще только рабочие, деловые. А все остальное решил банкетный вечер в ре-сторане "Прага", когда он  впервые  взглянул на нее не  просто как на понравившуюся ему красивую, но совершенно  постороннюю  женщину, а как на желанную для него женщину, на женщину, которая  ему не просто нравиться, а к которой его влечет неодолимо, на жен-щину, о которой  ему  хочется  думать и с которой  ему  хочется не просто переспать, а хо-чется заниматься сексом. Заниматься много и постоянно.

                И он предпринял  решительные  шаги на сближение с Юлией. А начал он эти ша-ги с активной  помощи  Юлии в совершенно  новом  для нее амплуа - директора колледжа. Особенно в части  финансового  обеспечения  всех областей жизнедеятельности колледжа: и педагогической, и  хозяйственной, и  социальной и  строительной и еще бог знает какой, не  поддающейся  никаким  учетам  и не попадающей  ни  в какие отчеты, но такой, оказы-вается, нужной и необходимой для процветания этого учебного заведения.
 
             И надо ему  отдать  должное. Помощь  Юлии он оказал очень даже существенную. Колледж при Юлии прямо-таки  преобразился до неузнаваемости. Во первых, колледж по-менял название, а, значит - и свой  статус. Он стал  филиалом  одного Московского гумма-нитарно-технологического Университета  с очень  мудреным  и  труднопроизносимым, но очень современным и модным сейчас  названием. И через эту новую марку колледжа с по- мощью Юлиного покровителя, господина  Долгополова, только  что  образованному учеб-ному заведению в Министерстве  были  выделении  значительные средства на реорганиза-цию  имеющегося  колледжа  областного  статуса в новое учебное заведение, но уже Феде-рального статуса.

              Средства эти Юлия ис пользовала  умело и по  хозяйски. Она заключила договор с одной строительной  фирмой и те за  короткий срок основательно перекроили весь первый этаж  здания  колледжа. Ведь не только  театр  начинается  с вешалки. С подобных прозаи-ческих "вещей" начинается  любое  административное  или  учебное и даже лечебное заве-дение. Любое, куда  приходят  люди на  длительное время. И не важно для чего. Для рабо-ты, для  учебы, для  лечения  или  развлечения. Всем  им  надо раздеться, сходить в туалет, привести себя в порядок, перекурить и т.д. и т.п. И от того, в каких условиях все  это  при-ходится  делать, зависит  слишком  многое  в нашей  жизни, а не только  лишь одно наше с вами настроение.
 
               Поэтому вход в фирму, учреждение или  учебное заведение должен всегда выгля-деть броско и парадно-заманчиво. Вход должен останавливать человека, притягивать его к себе и даже как бы  приглашать войти. Ну, а задача холла, естественно, очень и очень про-стая – ошеломить  посетителя, оглоушить  его  и заставить  остаться. Этому  впечатлению, конечно  же, должны  соответствовать и туалеты. Яркие, чистые, сверкающие  импортным кафелем и хромированной  атрибутикой сантехники, с ослепительно белыми санузлами. И конечно же  изящные массивные  вазы-пепельницы около  каждого "рабочего  места", что-бы не валялись нигде  окурки и не  было видно даже следов пепла на полу или сантехнике. Чистота  должна  быть  такой, чтобы у  любого  человека даже мысли не могло возникнуть попробовать нарушить ее.
 
               Именно  этими  принципами  и  руководствовалась Юлия, приступая к строитель-ным работам на первом этаже здания колледжа. И очень  скоро здесь вместо бесчисленно-го множества маленьких  тесных учебных аудиторий и хозяйственных помещений появил-ся «шикарнейший» холл с искусственным  садом и маленькими фонтанчиками, разбросан-ными среди декоративного кустарника, где живописно расположились небольшие, на два-три человека деревянные лавочки-скамеечки.
 
              К холлу примыкали две  раздевалки. Одна, меньшая – для преподавателей и адми-нистрации;  другая,  большая - для  студентов. Здесь же  находилась  небольшая, но  очень уютная  комната  для  отдыха и психологической разгрузки преподавателей и современная двухзальная  буфет-столовая. Один  зал - для  преподавателей, другой  зал - для студентов. Причем, обеды для преподавателей были бесплатные.
 
             И пусть  эти  обеды  были  без  первого блюда, пусть  это было лишь то, что можно было без труда приготовить из  стандартного набора замороженных полуфабрикатов в ми-кроволновых  печах, различных  там пицц, вторых  блюд с гарниром, пирожков  горячих и т.п., все равно это было  громаднейшим  достижением для Юлии. Тем более что всегда ки-пел горячий  самовар, фыркала паром кофеварка и был неплохой выбор различных конди-терских изделий.
 
            Авторитет  же  Юлии  среди  преподавателей и сотрудников  колледжа,  теперь уже филиала Университета, вырос невероятно. А если  добавить сюда и значительно увеличив-шиеся почасовые  ставки  преподавателей и оклады  административных работников фили-ала, то яснее ясного, кем стала Юлия в этом тихом учебном заведении города. Ее букваль-но "заобожали". И чуть ли не молились на нее.
 
             Хотя, если  уж признаться, это  была  заслуга  все-таки  не Юлии. Точнее, не самой Юлии, а, прежде всего, ее  всесильного  Министерского покровителя. Он даже финансиро-вание этой  столовой  пустил  не через бюджет филиала, а через столовую самого московс-кого Университета. Так было проще прятать концы. И вообще, получалось так, что без не-го у Юлии, несмотря на все ее старания и потуги, вряд ли  что путное получилось бы из ее директорства. Так и была бы  она самым  обычным  директором учебного заведения, пусть даже и считающегося высшим, каких  тысячи  вокруг. Тянула бы потихонечку свою лямку до самой пенсии. Стала бы со временем нервной, брюзжащей, вечно всем недовольной по-жилой теткой, небрежно одетой, небрежно  причесанной и небрежно выглядевшей, с отеч-ным, мучнисто серым лицом и обидой на весь мир за впустую прожитую жизнь.
 
              А с  ним, со  своим  покровителем,  все  в  жизни  Юлии  стало  по другому. С ним Юлия – это  блеск,  фейерверк,  яркая,  незаурядная  личность,  с приходом которой самый "зауряднейший" вроде  колледж  вдруг  неожиданно и  как-то  разом, буквально  у  всех на глазах,  преобразился  до  неузнаваемости, стал совершенно другим, более значимым и бо-лее  весомым, учебным  заведением. И, естественно, Юлия  не могла этого не понимать. И не могла  не  испытывать к нему  чувств  глубокой благодарности и самой горячей призна-тельности. Правда, из  благодарности, к сожалению, никогда  не  вырастает  любовь. И кто ее знает, откуда и почему она возникает? Почему мы, порой, любим абсолютно не тех, ко-го нам надо бы  любить. А тех, кого хотелось  бы  нам полюбить, мы не сможем полюбить ни за что на свете , как бы того не желали. Это уж точно. Это - факт. Достоверный и много много раз человечеством проверенный.

               Однако, чувство  искренней  симпатии  все же  появиться  может. А это  уже - кое что! Значит, не надо будет постоянно  перешагивать через себя, насиловать себя и притво-ряться,  усиленно  изображая  то,  чего  нет и  в  помине. Но ведь где - где, а в любви долго притворятся  невозможно. Точно также,  как невозможно долго устоять на цыпочках. Про-тивоестественность твоего собственного положения и внутреннего твоего  состояния рано или поздно, но все  равно  проявится. И тогда - крах!  Катастрофа! А новых крахов в своей жизни Юлия больше не хотела.
 
               Поэтому Юлия тоже шагнула навстречу Долгополову, давая понять ему, что она - согласна. Но  ей  очень  не  хотелось, чтобы  их  первая  интимная встреча произошла бы в колледже, в  знаменитой  комнате ее кабинета. Слишком много там плавало черных теней, вызывающих у  Юлии  никому  сейчас не нужные ассоциации и тягостно-неприятные вос-споминания. Было здесь что-то пошлое и грязное, словно супружеская измена в супружес-кой постели. И она сняла на неделю только  что  освободившуюся у своих хороших знако-мых квартиру. Квартира  была  полностью меблирована, даже с телефоном и телевизором. Единственное,  что  надо  было  сделать  Юлии перед встречей, так это закупить продукты для праздничного стола и принести чистое белье на кровать. И практически - все. Ну, день еще определить. И самой приготовиться.
   
   * * *
   
               Но день  определился  сам. В разгар  строительных  работ в колледже Долгополов приехал к ней с оформленной  платежкой  на  приобретение  картин  местных художников из городской  картинной  галереи  колледж   для оформления кабинетов и аудиторий ново-го высшего учебного заведения  города. Сумма в платежке стояла приличная. Они съезди-ли к директору галереи и обговорили  условия  приобретения  картин на  данную сумму. А затем  Юлия  пригласила его в квартиру на праздничный обед по случаю только завершив-шейся сделки, пообещав приготовить что-нибудь вкусненькое.
 
           Все  произошло  именно так, как  и  задумывалось  Юлией. Они  прекрасно  провели время   вдвоем. Хорошо  поели,  душевно  поговорили, потанцевали. А потом  легли в пос-тель. Сексом  занимались долго, со вкусом, не спеша. Спешить им действительно было не-куда. В их распоряжении  был весь вечер и вся ночь. Юлия позвонила домой и сказала му-жу, что  уехала в Москву и заночует  здесь у подруги. Долгополов  тоже  позвонил к себе в Москву и сказал, что задержится в Электростали до утра.
 
          Так что все у них  было в ажуре, все "окей". И они могли  спокойно заниматься толь-ко  друг другом. Что они и делали. Причем, Юлия не торопила события, особой инициати-вы или нетерпения  не проявляла и в основном  подыгрывала и помогала  Долгополову де-лая только то, что он хотел сделать, что он пытался сделать, что он мог сделать.
 
           И у них все получилось. Получилось  именно так, как  хотели оба. И им обоим было хорошо. Они оба  были  довольны  случившемуся  с  ними. И  заснули  вместе,  обнявшись крепко-крепко. Как будто им  было  всего по  двадцать. и они впервые стали близки друг с другом. Но им  обоим  было далеко уже не по двадцать. И близость физическая была у них тоже далеко не первая. Но им все равно  было хорошо. Потому что их тянуло друг к другу, они симпатизировали  друг другу, они нравились друг другу. Пусть не любили. Но они хо-тели сделать друг другу хорошо, а не просто так трахнуться или расслабиться в сексе.
 
            Так  они стали  любовниками. Правда, не слишком  удачливыми. Потому что встре-чаться им было  «сложновато». Самому  Долгополову  часто  ездить в  Электросталь  было довольно-таки проблематично. Да и подозрительно слишком. Ведь лицо-то он - номенкла-турное и для  каждой  его  поездки была  необходима солиднейшая причина. Иначе - хоро-ший повод для досужих разговоров и кулуарных пересудов. С чего это господин Долгопо-лов так  зачастил в Электросталь, а?!  Уж не "шерше ли ля фам" за всем этим скрывается?!
             Юлии было несколько проще. По своим  директорским  делам ей приходилось
часто бывать  в столице. Благо - недалеко. Час – полтора  на  машине. Если, конечно, не попа-дешь в солидную  пробку на "горьковке". Один – два раза в неделю можно было спокойно съездить! При  желании, естественно. А желание  встретиться с Долгополовым  у нее было теперь постоянное. Ей  хотелось с ним встречаться. Хотелось заниматься с ним сексом. От этих занятий она получала  настоящее  наслаждение. И физическое и психологическое. Не то, что от  секса с мужем. Здесь ей  приходилось уже основательно напрягаться.. Хотя без-различия или неприязни  к нему - не было,. Точно - не было. Но  все  равно, это  уже  было что-то не  то. Совсем – не  то... Почему – не  понятно. Хотя,  почему  же – непонятно?. Все очень  даже и понятно. Изменилось  ее психологическое  отношение  к мужу. А отсюда из-менилось и ее отношение к физической близости с мужем. Близость  с ним перестала быть для   Юлии  обязательной и радостной  необходимостью. А отсюда – не так уж и нужна. А раз  не  нужна, то и  удовольствия  от  нее так  себе, мизерное, больше напускное, чем дей-ствительное. Психология – великая  вещь  для женщины в сексе. Не физиология, а именно она - психология.
 
             Долгополов  снял  для их встреч квартиру недалеко от Министерства, ключи от ко-торой  были у них  обоих. Когда  Юлия  приезжала в Москву, она звонила ему на "мобиль-ник" и они определяли время их встречи. Так было проще Долгополову. Да и самой Юлии тоже. И комфортней  конечно же. Никто  им  не мешал. Никто  их  не тревожил. Они были совершенно одни. И спокойно наслаждались друг другом.
 
             Сексуальные  отношения  Юлии с Долгополовым не  шли  ни  в  какое сравнение с тем, что у нее  было с Арефьевым. Там  был  примитивный, чисто  физиологический  секс, хотя и с выкрутасами, да еще с партнером, не  вполне сексуально  состоятельным. Там бы-ло больше сексуального  любопытства с  ее  стороны, своеобразные  шаги в  неведомое и в неизведанное, в совершенно  новые  для  нее области сексуальных отношений между муж-чиной и женщиной.

             А здесь, с Долгополовым – совсем другое дело. Здесь даже секса, как такового, бы-ло  гораздо  меньше, чем с Арефьевым. Зато было много другого, такого что обычно назы-вают  любовными  играми. Объятия, интимные  ласки, нежность, теплый шепот чудесных, хотя и не совсем понятных, но таких приятных слов, от которых  почему-то сразу  начина-ла  кружиться  голова и сладко  замирает  сердце, и много-много  другого, такого,  которое позволяют себе двое сжимающих друг друга в объятиях любящих или думающих, что лю-бящих, но, во всяком случае, симпатизирующих друг другу немолодых людей, мужчины и женщины. Секса  все-таки у них  было  маловато. Не те у Долгополова годы! Но он проис-ходил у них на  завершающей  стадии  их  любовных  игр и любовных  ласк и  отзывался у них, разогретых уже до белого каления, мощнейшими аккордами взрывной страсти и умо-помрачительными  оргазмами,  разом  отключающих  их  от реалий  окружающего  мира и уносящих куда-то в сверкающую бездну взаимного наслаждения.
   
   * * *
   
             Долгополов  всерьез  увлекся  Юлией. Если  не сказать  большего. Часто звонил по "мобильноку".Звонил просто так, Поговорить. Услышать  ее голос. Дарил  дорогие  подар-ки. В основном  ювелирные  изделия и французскую  косметику. А потом  загорелся идеей переезда  Юлии в  Москву. Шел  на все, чтобы им  быть поближе  друг  к другу. Воистину, последняя любовь - посильней и "похлеще" первой  будет. Ведь  она - последняя! И  гораз-до  пострашнее по  своим  последствиям  для  полюбивших. Здесь  компромиссов не быва-ет. Здесь все – на грани. Все – по максимуму. Все – на пределе. На  полную  катушку. Все-гда  до  конца. До самого.
 
            Сам  переезд  никаких  особых  проблем У Долгополова не вызывал. Здесь  главное – квартира.  Так  квартиру можно будет спокойно и купить. И не просто квартиру, а самую лучшую. Чего мелочиться-то  для  любимой женщины! И конечно же в хорошем районе, в элитарном доме. С охраной, с "консьержем", со всей той  современной  атрибутикой, кото-рая   соответствует  жизни  лучших   представителей  сильных   мира  сего.  Здесь  главное – деньги. А деньги у него  есть. Деньги он  даст. Просто так. Без отдачи. Это тоже для него не  проблема. Проблема   здесь  в  другом.  Проблема  заключалась  в  том,  чтобы  сделать Юлию достойной представительницей клана "сильных мира сего". А для этого, для начала хотя бы, надо бы дать ей соответствующую занимаемому в будущем социальному уровню достойную должность. Ну, хотя бы ту, на которую он ее сможет устроить. Сможет помочь устроить. Например, проректор или  ректор  гуманитарного  Университета. Это и звучит и это он сможет  запросто  сделать. Это – в  его  силах, в  его  возможностях.  Образование у Юлии  высшее педагогическое. Значит - сойдет. Надо бы еще для солидности и звание сю-да добавить. Хотя бы - кандидатскую. Для  начала, конечно. Да и в любом  случае надо на-чинать с кандидатской. С докторской сразу - не пойдет. Слишком уж подозрительно. Так - не бывает. А если и бывает, то это  уже - сенсация. Шум, треск и... так далее. А нам шуми-ха в  подобном   деле ни  к чему. Нам  в подобном  деле  нужна  тишина. Нам  при  тишине - спокойней и надежней. И вообще, некоторые дела громко не делаются.
 
                Задумано - сделано!  И  Долгополов  насел  на  Юлию. Та  сначала – ни  в  какую. Чуть ли не в истерику. Прямо – на  дыбы! Но потом - сдалась. И подала документы в аспи-ранту-ру  гуманитарного Университета. А там  пошло, поехало, понеслось. И  практически без ее абсолютнейшего участия. Без ее усилий. И даже без ее желания. Само собой. Но как бы само собой. Потому что за  всем  за  этим  стоял Долгополов. Он ей и руководителя по-добрал, и тему  диссертации  определил и статьи по каким-то там  педагогическим пробле-мам от ее имени в журналах  публиковал. Короче, делал все то, что должен  был делать ас-пирант при подготовке  своей  диссертации. Конечно же делал не сам. Для него делали. За деньги. Не за так. Он только  организовывали и  платил. Все - за  спиной  Юлии. Не беспо-коя ее, не тревожа и даже не ставя в известность.
 
               А потом, через  пару лет, на  именины  Долгополов  преподнес ей неожиданный и очень даже оригинальный подарок - уже готовую ее  кандидатскую  диссертацию. Отпеча-танную, сброшюрованную, со всеми необходимыми графиками, диаграммами, подписями, рецензиями и отзывами. К диссертации было  приложено уведомление о назначенном уже сроке защиты. Через два  месяца. Юлия  ахнула и схватилась за голову. Но потом успокои-илась и взяла положенный ей для защиты учебный отпуск.
 
             Сидела эти  месяцы, как  проклятая. Выучила  чуть ли не наизусть всю "свою" тре-клятую диссертацию, прочитала и проштудировала жуткое количество  специальной педа-гогической литературы, особенно ту, которая упоминалась в списке  использованной в ма-териалах диссертации литературы и пошла на защиту с сильно  бьющимся сердцем и зара-нее уже красным от стыда лицом.
 
             Но к своему несказанному удивлению, защитилась она  блестяще. На ученом сове-те Юлия держалась великолепно. Спокойно, уверенно и даже  невозмутимо. Ни малейших следов волнения не отражалось на ее  красивом и женственно мягком  лице с внимательно располагающим взглядом  громадных, серых на выкате, туманисто  загадочных глаз, когда она рассказывала о  проблемах  современной  профессиональной  педагогики и методах их разрешения в условиях  рыночной  экономики; когда  отвечала на  многочисленные, порой очень каверзные вопросы.
 
             Голос ее звучал  ровно, бесстрастно и несколько  даже суховато, с тщательно сдер-живаемой  эмоциональностью. Скрытое  напряжение выдавала лишь неестественная блед-ность лица, доходящая порой до синевы у крыльев носа и мелкие бисеринки пота, обильно высыпавшие на верхней губе.
 
             Ее выступление  производило  впечатление. Это была  речь  грамотного, знающего свое дело специалиста, умеющего  выражать свои мысли ясно, четко и даже образно. Само достоинство и уважительность. Как тут устоять?!

               Она очаровала не только  мужскую  составляющую  членов научного совета, но и ее более  капризную и придирчивою - женскую. В итоге - все "за". Никто  не оказался про-тив. Все "шары" были белые.

               И Россия получила в свое  распоряжение еще одного научного работника, еще од-ного  своего  руководителя,  облеченного  высоким  научным званием "кандидата наук". В данном конкретном случае - кандидатом педагогических наук. А в общем - какая разница! Получила - и получила. Подумаешь - событие! Одним  - больше,  одним -  меньше. Что  от этого меняется?! Да ничего! Науке от этого не прибудет и не убудет. Наука живет и разви-вается по своим законам, совершенно не зависящим  от того, есть  ли у нее руководители с научными званиями или нет. Но, как бы то ни было, Юлии  присвоили это высокое звание. И пусть она сама ничего не сделала для развития педагогической науки в нашей стране, но документ,  подтверждающий  ее  высокий  вклад в общую копилку  научных  достижений, есть. Есть - бумажка. А бумажка - великое дело. Порой  она – важнее  самого человека Так что вам еще надо?! Кричите - Ура! Ведь есть повод для банкета. Причем, для обязательно-го банкета. Такие  события нельзя не отмечать. Это - обычай! Это - традиция! Это – празд-ник! А в праздник принято веселиться. Так что - за дело! Вперед!
   
   * * *
   
             Банкет  проходил  в  ресторане "Пекин". Почему  именно  "Пекин"?  Да ни почему. Выбор ресторана не имел  никакого  отношения к особенностям  китайской  национальной кухни. Среди  знакомых,  подруг  и  сослуживцев  Юлии  любителей  китайских изысков в приготовлении и потреблении  пищи не  находилось. Да и желающих поработать палочка-ми за банкетным столом  вместо привычных вилок и ложек тоже что-то не было видно. Но "Пекин" славился среди ресторанов Москвы своими банкетными залами. Ведь приглашен-ных было дай  боже  сколько! Человек  пятьдесят  не меньше. Откуда что только взялось?! Но все - знакомые,  близкие, друзья,  родные,  родственники, подруги  и просто  те  самые, которые  носят  неофициальное название "нужных людей". И конечно же - муж с дочерью. Оба – не  хотели.  Даже – очень  не  хотели. К этому  времени  обстановка  в ее семье стала просто  катастрофической. Муж и дочь  уже  знали о  наличии у нее любовников или дога-дывались. Но, скорее всего - знали. Скандалов  еще не было. Но муж  ходил  чернее тучи и совсем не разговаривал с ней . А дочь - почти не  разговаривала. Так, цедила  слова  сквозь зубы. Не глядя на мать и  упорно  делая  вид, что не замечает ее. Но на банкет все-таки оба они пошли.
 
             Не было на банкете  только  Долгополова.  Самого главного виновника всего этого торжества. Тайного виновника. Но он  решил не  давать никаких поводов для разглашения их тайны и не  появился на банкете. Все меньше оснований для ненужных пересудов и не-желательных разговоров. Но он все же прислал посыльного с великолепным букетом жел-тых  роз  и  красочно  оформленным  поздравлением  Юлии по случаю  успешной  защиты диссертации. А свой  личный  подарок  преподнес ей  сразу  же  после защиты. Маленькая, изящная, бархатная  коробочка с витиеватой  готической  надписью  на  крышке. Юлия от-крыла ее и ахнула от  восхищения. Не сдержалась. Бриллиантовые  серьги  на  платиновой подвеске. Красота невероятная!

            Долгополов любил делать подарки своим женщинам. Он относился к той категории мужчин, которые бывают счастливы лишь тогда, когда дают, а не когда - берут. Благо, что у него была  эта  возможность - давать. И - не  такая  уж плохая возможность., если учиты-вать его финансовые  возможности. Пусть даже и неофициальные. А здесь - любимая жен-щина!  Последняя, можно  сказать,  любовь. Разве  устоишь?! И он  даже  светился  весь от удовольствия, когда дарил  ей что-нибудь. Радовался, как ребенок, если ей подарки нрави-лись. И Юлия всегда радовалась. И потому, что ей  действительно  было приятно получать от него подарки. И потому,  что  хотелось сделать  ему  приятное. Вот они - истинно любя-щие!  Каждый  из  них  пытался  поступать и действовать  именно  так и только так, чтобы другому было хорошо. И они  оба становились  счастливые. Может, это и есть любовь?! А все  остальное, что  мы  видим и наблюдаем – всего лишь видимость. Мираж, фикция, кра-сивая картинка... Которых  на самом деле нет.

              Но после  банкета  вновь  наступила  проза  жизни со  своими задачами, со своими проблемами. Как  большими, так и  маленькими. Теми  самыми, от  которых  не  возможно спрятаться, не возможно куда либо деться. Как не возможно от них ни отмахнуться, ни от-вертеться. Как бы того иной раз и не хотелось.
 
             Дома  обстановка  все  более и более  накалялась. Муж  ходил  мрачный, угрюмый, никого и ничего вокруг  не видящий, никого и ничего вокруг не слышащий, весь ушедший в себя, в свои, видать, не слишком приятные мысли. Дочь тоже ходила чернее тучи и боль-шую  часть  времени  после  института  проводила  в  своей  комнате. За  плотно  закрытой дверью. Даже не  закрытой, а запертой  на  ключ. Тоже ушла в себя. Парня ее что-то слиш-ком уж давно не видно. Где он?  Что с ним?  Не известно. Во всяком случае - ей не извест-но. Полный - молчок. Сплошной "облом" Как говорит иногда дочь. Раньше - говорила  Те-перь же с ней не разговаривают и ни о чем с ней не делятся. В ее советах уже не нуждают-ся. Ее открыто и  бесцеремонно  игнорируют. Как  чужого, постороннего и совершенно не нужного для них человека.
 
            Семья  рушилась  и  разваливалась на  глазах. И не  было на земле силы, способной остановить  этот  стремительно  нарастающий  процесс  разрушения. Потому  что  основой любой семьи  является женщина, жена, мать. А если этой женщине после работы не хочет-ся идти  домой, значит, этот дом для нее стал холодным, чужим, не родным. Значит, прои-зошло непоправимое, случилась  катастрофа и в этот дом, в эту семью пришла беда, приш-ло несчастье. Как же теперь быть? Что делать?
 
            Ведь  каждый  человек должен иметь на земле место, куда он может, при необходи-мости, уйти. Чаще всего это дом, семья. И если  такого места у человека нет, то он - пусто-та, перекати  поле, воздушный  шарик  с оборванной  нитью. И вот  теперь такого места не стало у Юлии. Домой с работы ей  теперь не идется. И к концу  рабочего  дня у нее уже за-ранее  начинает  портиться  настроение.  Единственная  отрада,  единственная  отдушина в этой ситуации - встречи с Долгополовым.
 
           Но они - редки. Очень - редки. Слишком - редки. И Юлия  решительно пошла на ус-корение процесса своего переезда в Москву.. И дело здесь не только в упрощении возмож-ности их  интимных  встреч с Долгополовым. Где-то в душе  еще теплилась надежда на то, что в Москве, на  новом  местожительстве, все  в  ее  жизни  тоже станет новым, а если но-вым, то значит - и  лучшим. А если ее  жизнь изменится к лучшему, то, может, и  ее семей-ная жизнь тогда  наладиться. Кто знает? Ведь, чем  черт не шутит, когда бог спит. В жизни все может быть. Не только ведь плохое.
 
            Но как смогут  совместно  сосуществовать в одном  временном  пространстве ее су-щеествующая  семейная  жизнь и ее нынешняя любовная связь с Долгополовым в Москве, если эта  семейная  жизнь уже здесь, в Электростали, стала  трещать по  всем швам и даже мимо швов? Она не знала. И не  хотела знать. Ей просто  казалось, что на  новом месте все тоже  обновиться, все уляжется, все  утрясется и успокоиться  само собой. Надо только по-быстрее  уехать отсюда, из того  места, где все и всем стало плохо, пусто, очень неуютно и жутко  тоскливо, и где  уже  нет никакого  желания что либо менять к лучшему. Поэтому – скорее  вперед. Скорее - в  будущее. Раз уж в настоящем  ничего  хорошего  в жизни  у нее не получается.
 
            С квартирой  вопрос решился довольно быстро. Денег Долгополов не жалел. А ког-да финансовая  составляющая  сделки  особого  значения  не имеет, то на первое место вы-ходит только процесс  самого  выбора. Выбор  района будущей квартиры, выбор дома, где она расположена, выбор этажа, где квартира  находится, выбор самой квартиры и т. д. и т. п. Но занятие  выбирать – всегда  являлось  одним  из самых наиприятнейших занятий для любой  женщины. И Юлия с громадным  для  себя удовольствием  ездила с Долгополовым по бесконечным  адресам и смотрела, смотрела, придирчиво отбирая, сортируя и оценивая увиденное, примиряя и прикидывая наиболее подходящие варианты.
 
              Правда, надо  отметить, что  удовольствие это было в какой-то степени напускное, искусственное, наигранное, а не  естественное. Истинной радости за ним не ощущалось. И не просматривалось  нисколько. Скорее  наоборот. За  маской оживленного и вроде бы не- поддельного интереса  скрывалось чувство глубокой растерянности и страшной подавлен-ности. Потому что к моменту  окончательного разрешения московской квартирной сделки семья ее развалилась. Совсем и полностью. И она осталась  совершенно  одна. Одна в двух квартирах. В Московской - новой. И в Электростальской - старой.
 
             Приехав  однажды  домой  из  Москвы поздно вечером, Юлия нашла квартиру пус-той. Мужа дома не было. Его вещей - тоже. На столе в большой комнате лежала записка:
-- Я ухожу. Прощай. От  тебя  мне ничего  не  нужно. Заявление  в  загс о  разводе я
подал. С квартиры выписался.
 
            И  внизу  записки  подпись - "Николай".  Ни "до  свидания", ни "целую", ни  одного доброго  слова  за все те годы, что  они прожили вместе. И не плохо, вроде, прожили, если не считать  последнего  времени, когда в нее, в Юлию, словно бес какой вселился. И ее по-несло куда-то в "тартарары", понесло галопом, стремглав.
 
            А рядом лежала копия заявления об отказе от претензий на квартиру, машину, дачу и на все остальное, совместно нажитое ими имущество. Заявление было на гербовой бума-ге, заверено  нотариусом и скреплено  гербовой  печатью. Серьезный  подход. Рвал  с  ней, как  отрезал. Окончательно  и  бесповоротно. Без  надежды на возможность последующего когда-нибудь возвращения. Без надежды на прощение.
 
            Дочери тоже не было дома. Она тоже оставила вместо себя записку:
-- Мама, как ты могла?! Ладно, если бы - Любовь, а то... Даже противно!

            Слово "Любовь" было  написано  с большой  буквы, а слово  "противно"  было под-черкнуто  жирной  красной  линией. Вместо подписи - какая-то непонятная закорючка. И - все! И больше - ничего. Ни-че-го-шень-ки.
 
            Юлия  ошеломленно  опустилась на  стул, растерянно  оглядывая пустую квартиру, разом ставшую чужой, неуютной и даже  какой-то безжизненно-нежилой. Зачем?!  Для че-го все это?! Если теперь, в итоге, она - одна?! Здесь , в Электростали - одна; там, в Москве, тоже, по  сути - одна?!  Что ты делаешь, Ю-ю-ли-и-и-я-я-я?!  Опомнись!!  Зачем тебе такая жизнь?! Заче-ем?!

            Юлия сжала  ладонями виска разом вдруг загудевшей головы и бессильно опустила локти на крышку стола. Ее била мелкая нервная дрожь. Она ждала подобного развития со-бытий; она прекрасно видела, что ее семейная жизнь умирает, идет к концу и развязка уже близка. Но одно дело – ждать  удара. И  совершенно  другое – принять  на  себя  этот удар. Когда ждешь, то - проще. Тогда, где-то в тайниках  души  всегда  подспудно теплится спа-сительная  мысль. Даже не сама  мысль; скорее - тень  этой  мысли, мысли  о  том, что  все обойдется. Как-нибудь, само  собой, но все  же  образуется. Ведь  не даром же говорят, что надежда  всегда  умирает  последней. И эта постоянная надежда на "Чудо", на призрачную соломинку, которая  вдруг, неожиданно  обратиться  в спасательный  для  нас  круг, порой становиться единственным смыслом нашей жизни, нашего существования.
   
   * * *
   
             Жить теперь в Электростали  ей стало  совершенно  невмоготу. Пустая, гулкая ква-ртира пугала ее, наводила  на  мрачные, порой  даже  страшные мысли. И ей хотелось убе-жать отсюда, уйти из того места, где ей когда-то было  хорошо, а теперь вот стало - плохо. Убежать, как можно  скорее и как можно  дальше. Но, конечно же , не дальше Москвы. Ей даже  ночевать  дома не хотелось, и она ездила после работы в Москву, в ту самую кварти-ру, что снимал  для нее  Долгополов. Почему  именно  сюда, а не в свою  новую  квартиру, которая к этому времени была уже отремонтирована и обставлена мебелью, она не знала и не могла  объяснить даже  самой себе. Но в  Долгополовской  квартире ей  было почему-то теплей, уютней и не так одиноко, как в новой. Новая квартира была еще - не своей.
 
              И она  насела  на  Долгополова. Заторопила  его с решением  вопроса о ее работе в Москве. Да он и сам  уже заспешил. Видно, понимал положение Юлии. А, может, чувство-вал свою  долю  вины в возникновении  этого  ее  нынешнего  непростого  положения. Кто знает?  Кто знает?  Но, может,  здесь  все-таки  были и  еще  какие-то  причины, о которых Юлия ничего не знала и даже не догадывалась. И, вообще, надо признать, она не имела ни малейшего  представления  о  том,  что  предпринимал  Долгополов  для ее оформления на должность  ректора  "гуманитарно-технологического"  Университета.  Знала  только  одно, что эта  должность готовиться для нее. А как? Что? Где? Сплошной туман, полнейшая для нее неизвестность.
 
            А, может, оно и к  лучшему, что  Юлия - не знала? Ведь лишние  знания - страшная сила. Они  вредны, обременительны и даже - опасны. Они изначально несут в себе яды со-мнений и беспокойства,  вселяют в нас  неуверенность,  лишают  покоя  и  отбирают  у нас ощущения  радостей и комфортности  жизни. Меньше  знать – спокойней  спать! Так гово-рит народная мудрость. А народ - не обманешь.
 
           И, как бы оно в действительности  ни  было, но после  весенней  сессии ректор Уни-верситета, доктор наук, известная в научных  кругах личность, неожиданно подает заявле-ние об уходе. И уходит. И не просто  уходит. А уходит в связи со своим переездом в Санк-Петербург. Хотя почти всю свою  жизнь прожил и проработал в Москве. Но в Санк-Петер-бурге у него  дочь, зять, внук и внучка. Вот и захотелось  деду к старости  быть с ними по-ближе. И он покупает  себе там  квартиру и переезжает. Ну, что ж, ничего  странного. Чего ведь в жизни не  бывает.. Вполне  объяснимая  человеческая  слабость На  то  она и жизнь, чтобы иногда позволить себе многообразия.

          А на ученом совет Университета также неожиданно и также вдруг было предложено рекомендовать на  освободившееся  место  ректора молодого, но уже прекрасно себя пока-завшего на руководящей и научной  работе, всем  хорошо  известного по  тесным  связям с коллективом Университетом, директора Электростальского филиала Университета. И, как это было ни странно, во всяком  случае, для Юлии, но подавляющее большинство ученого совета оказалось "за". Так свершилась судьба Юлии.
 
           Подобный  оборот  дел  свидетельствовал  о мощнейшей  подготовительной  работе, проведенной Долгополовым  в соответствующих  инстанциях не только Министерства об-разования России, но и более высоких  властных структурах страны и города Москвы. Ни-чего в нашей жизни само собой не  происходит. Сам по себе  растет только бурьян. Все ос-тальное требует забот, забот и еще раз забот.
 
            Что вело  Долгополовым, человеком, облеченным  достаточно  большой  властью и еще  большим, по  всей  вероятности, влиянием  в финансово-банковских кругах страны, а значит – колоссальными  возможностями?  Зачем  ему  была нужна Юлия?  Ведь люди его положения всегда были обеспечены  женщинами. На любой их каприз и на любую их при-хоть женщин было всегда больше, чем предостаточно. Так при чем же здесь Юлия? Обыч-ная, в общем, женщина. И далеко не красавица. Красивая конечно, но только по обще - че-ловеческим  меркам, однако  все же - не "секс-бомба". Далеко – не "секс-бомба". Долгопо-лов конечно же мог иметь и, естественно, имел дело с гораздо  более эффектными женщи-нами. Во всех отношениях. Тем более - в постельных.
 
            Так почему же он  остановился на  Юлии? Или, по выражению дочери Юлии, поче-му "запал на провинциальную  бабенку". На простенькое  потянуло, что ли? У них это бы-вает, у  этих, у  объевшихся  сладким.  Когда уже  не  знают, чем  себя  взбодрить, когда от изысков  начинается  элементарная  тошнота, тогда они идут в народ. Им хочется узнать, а как же все это у них, у обычных, бывает?  Позабыли про все за годы бесцеремонного свое-го  карабканья  наверх, на  вершины  человеческой  власти. Теперь  вот и пытаются вспом-нить о своем человеческом нутре с такими, как Юлия.
 
               Ну, ладно, потрахался, помиловался, побаловался - вспомнил. Прослезился  даже, может быть от избытка нахлынувших  вдруг чувств.  Конечно же не в натуре, а тайно, где-нибудь там... в душе. В тайниках ее  заплесневелых. Отловил себе некоторую долю кайфа, приобщился, почистился и...хватит,  хватит. Хорошего ведь -  понемножку.  Меру-то  надо знать. Дальше-то - зачем?! И не просто - дальше. Не просто - нужна. А именно - в Москве. Под  боком. Для  чего? Кто - скажет?!  Неужто и вправду - любовь?!  Не  секс, не  желание получить  физическое  наслаждение с  понравившейся  женщиной, а  именно она - любовь. Потому что со здоровьем у него к этому времени было уже не очень.

               И дело здесь не в возрасте, хотя годы, конечно же, давали о себе знать. Пятьдесят лет для мужчины - опасный возраст. Опасный всегда. Даже для обычного мужчины. А что говорить о  тех,  кто в  "проклятые" 90-е годы  попытались  активно  реализовывать  себя в финансовом  бизнесе, понимая  бизнес, прежде  всего, как оптимальную  возможность  для накопления  собственных  финансовых средств. Причем, средств нелегальных, тайных, не-законных, потому что сами эти люди  находились на "госслужбе" и не имели юридическо-го права заниматься подобным  бизнесом. Поэтому им приходилось  постоянно рисковать, виртуозно  балансируя  на грани  фола, на грани провала, на грани ареста и последующего суда. А  это - стрессы. А  это - нервы,  нервы и еще  раз. нервы. И  "сумасшедшие" концен-трации адреналина в крови. В течении  долгих лет. В итоге - резкие скачки давления. При-чем, очень  неожиданные и коварные. И постоянные  ноющие  боли в сердце. И жуткие го-ловные боли по вечерам, к концу рабочего дня.

             И о каком же сексе здесь можно говорить?! Здесь бы просто  прижаться к родному, теплому  женскому телу. Прижаться  поплотнее и тихо лежать, вдыхая  ее запах и ощущая своим сердцем  быстрые  толчки ее сердца и чувствуя, как  незаметно уходит боль из гудя-щей колоколом головы и успокаивается саднящее с утра собственное сердце. И вдруг при-ходишь к неожиданному  для  себя  выводу, что  женщина  нужна  мужчине не только и не столько для секса. А еще для чего-то вот такого, трудно объяснимого словами, но без чего наша жизнь совершенно теряет всякий смысл.
 
            Так для чего же понадобилась Юлия этому стареющему, теряющему силы и власть, но  когда-то очень  влиятельному  и представительному  мужчине? И что же тогда лежит в основе взаимоотношений  между мужчиной и женщиной? Только ли физическое влечение разных полов или есть все же что-то такое, гораздо более значимое, более весомое и более существенное? То самое, что заставляет  женщину не покидать больного, немощного и аб-солютно ей не нужного, но когда любимого ею мужчину, а мужчину – делать порой самое невозможное для того, чтобы удержать около себя понравившуюся ему женщину.
 
           Французы  говорят  в затруднительных ситуациях -"шерше ля фам". То есть - ищите женщину. Женщина здесь есть. Женщину мы нашли. А что дальше? А дальше жизнь гачи- нает   закручивать  события  по своим, не  совсем  нам понятным и совершенно уж непред-сказуемым законам.
   
   * * *
   
            Юлия  вступила  в свою  новую должность, начала потихонечку осваиваться и даже работать. Она  совсем  перебралась в Москву, в свою  новую  квартиру. Новоселье устраи-вать не  стала. Незачем, да  и не  дл я кого.  Электростальская  квартира  осталась  ничьей.. Юлия отписала ее дочери, поставила на сигнализацию и уехала. Как отрезала. Все. Конче-но. С глаз долой - из сердца вон. Впереди - новая жизнь.
 
           Однако на новом месте  жизнь  почему-то не спешила становиться новой., а, тем бо-лее - лучшей. С Долгополовым  встречи  чаще не стали. Скорее наоборот - они стали реже. Вечерами  после  работы  он к ней  ездить не мог. Иногда  только. Очень - иногда. Спешил домой. К семье. А в течении рабочего дня  самой Юлии было трудно вырваться. Работа не позволяла. Затягивала намертво. Раньше было проще. Намного проще. Раньше, в Электро-стали, работой  управляла Юлия. Она была как бы выше своей работы, свободней и раско-ванней и легко  управляла  своими  делами, не позволяя "текучке" поглотить  себя.

             Теперь же, в Москве, объем выполняемых  ректором  должностных, служебных и профессиональ-ных  обязанностей  намного  превышал  ее  возможности. Она  барахталась  в текучке еже-дневных каких-то  очень  срочных дел, которые почему-то должен был решать только рек-тор, и никак не могла  оторваться  от них или  хотя бы  переложить  некоторую их часть на плечи своих  заместителей. Ничего у нее не получалось. Управлять делами такого большо-го коллектива оказалось намного сложнее, чем ей представлялось ранее.
 
            Она сильно "комплексовала", переживала,  нервничала, уставала до невозможности и к вечеру  выдыхалась  совсем. Ей уже  было  даже не до встреч с Долгополовым. Ей бы с собой управиться. Она  добиралась  домой  чуть живая, наскоро ужинала, быстренько при-нимала  ванну и бухалась, обессиленная, на  постель., с ужасом  думая  о  завтрашнем дне. Жизнь ей казалась  чернее  черного. И не было рядом человека, который, пусть бы даже не понял, но хотя бы  выслушал, пожалел и успокоил. И ей становилось так плохо, так плохо, что слезы  наворачивались у нее на глазах, и она начинала горько плакать, уткнувшись ли-цом в подушку и обильно поливая наволочку горячей соленой влагой.
 
             Вот тогда-то она и обратилась по  совету  одной  своей новоиспеченной  подруги к помощи "мальчиков по вызову". Думала, что  хоть  здесь-то она сможет расслабиться, раз-веяться, отвести душу и усладить тело. Но...не получилось. Ничего не получилось. Оказы-вается, дел было вовсе не в недостатке секса. Точнее, не в физиологии  секса. Дело было в душе. Оказывается, и  в  сексе  главное - это  наша  душа, наши  чувства  и наше  сознание. Ведь  человек  бывает  несчастлив  только  тогда, когда  сам  в этом  убежден. А если душа плачет, если душа в тревоге, если  душа  неспокойна - никакой секс с посторонним для те-бя партнером  здесь  не поможет. Здесь  нужен  секс только с любимым, дорогим  для тебя человеком. Это аксиома отношений между  мужчиной и женщиной. То есть, именно та ис-тина, которая не требует для своего подтверждения никаких доказательств. Она - есть, она - существует, и этого совершенно достаточно.
 
             Однако  жизнь  мудрее  и человечнее нас. И она со временем, потихонечку все рас-ставляет по своим местам. И Юлия  вдруг неожиданно  для  себя стала с удивлением заме-чать, что эти утомительные ежедневные Университетские обязательные дела, так называе-мая "текучка", начинают все  меньше и меньше занимать, беспокоить и раздражать ее. Она стала легко и спокойно  управляться с ними, научилась не пытаться все делать сама, а спо-койно  перекладывать  их  большую  часть на  плечи своих заместителей и конкретных ис-полнителей, оставляя за собой  лишь  функции  контроля  за  качеством и сроками. И у нее появилось  свободное  время. Она  стала  спокойнее  и увереннее  в себе. Она теперь могла позволить себе заняться и самой собой, своими собственными проблемами.
 
            И тут выяснилось, что проблем-то своих у нее теперь практически нет. И забот сво-их - тоже нет. Совсем - нет. А без проблем, без забот - какая у  женщины жизнь? Так, одна лишь видимость.
 
            Хотя нет, одна проблема у нее все же осталась. И с каждым разом все более и более значимая.  Проблема  это - Долгополов. Точнее, его  психологическое  состояние. Он  стал молчалив, мрачен, угрюм и задумчив. Взгляд - невидящий, ушедший в себя. Что-то посто-янно угнетало и тревожило его. Но на вопросы Юлии отвечал  уклончиво. Стал приклады-дываться к рюмке. Но, в основном - у Юлии. Выпьет стопку-другую коньяка, закусит конфеткой или лимоном, закурит и сидит за столом молча, ничего не видя и не слыша вокруг, полностью  отключившись  от   окружающей   действительности. Что  с  ним  происходит, Юлия не знала, но понимала, что пришла  беда и над  головой Долгополова, по-видимому, начали сгущаться тучи.
 
             О сексе они  почти  забыли. Так, иногда только. И то, кое как, с горем пополам и, в основном, с помощью самой Юлии. В сексе у Долгополова  становилось  все хуже и хуже. Жизнь  прижала  его и  ему стало не  до секса. Как  говориться, здесь уж не до жиру - быть бы  живу. Но  от  Юлии  не  отошел, от  поездок к ней не отказался. Наоборот, Юлия стала нужна ему еще больше. И Юлия  тоже не отталкивала его. Даже мысли такой у нее не возникало. И не могло  возникнуть. Она - выбрала Долгополова сама и бросать его в трудную минуту не собиралась. Быть  вам  вместе и в  радости, и в  горе. Так, кажется, говориться в библии.? Радость у  них  была. Сейчас к  одному из них пришло - горе. И оставлять его од-ного в беде. Юлия не могла. Такой шаг для нее  был  невозможен. Он  был бы для нее про-тивоестественен.
 
          А Долгополов  начал  торопить  ее  с оформлением  соответствующих  бумаг по докторской  диссертации. Он  спешил. Он  понимал, что  времени у него в обрез. Он понимал, что скоро  должно  произойти  непоправимое. И он  торопился сделать для своей любимой женщины, для  своей  любовницы все, что можно было сделать по самому максимуму. По-чему он так  делал? Зачем? И кем же в действительности была для него Юлия? Мы не зна-ем. И не узнаем теперь никогда.
 
          Потому что нервничал Долгополов не даром. Сколько клубку не виться, но конец-то всегда будет. И очень скоро, после очередного аудита в одном крупном Российском банке, в совет  директоров  которого  оказывается  входил  Долгополов, и  который был после ау-дита  лишен  лицензии, а его  счета - арестованы, с Долгополовым  на работе  случился инфаркт. Его  отвезли в больницу. Мучился  он не долго. Через неделю его не стало. Ему было всего лишь пятьдесят шесть лет. Жить бы да жить.
 
   
   * * *
   
          Естественно, что Юлия на  похоронах не была. Но в этот день она на работу не пошла. Не смогла. Позвонила  секретарю и предупредила о своем  отсутствии. И она весь день проплакалась  дома. Ей  было  жалко и Долгополова, и саму себя, и бывшего  своего мужа, которому она  испортила жизнь, и свою дочь, с которой у нее совсем разладились отноше-ния. Короче, всех  своих  родных и  близких, и всю  свою  путано-перепутанную,  никак не желающую нормально складываться жизнь. И еще  всех тех, кого смогла вспомнить в этот тяжелейший для себя день. Не вспоминала она тогда только одного Арефьева. Она вообще о нем забыла. Напрочь. Навсегда. Как будто его и не было никогда в ее жизни.

            Слез она в тот день выплакала много. Но, как ни странно, ей стало легче. Она словно бы  омылась и очистилась, стряхнув с себя  прах  прошлого. Она  успокоилась и  впряглась в работу. Пахала, как  проклятая, тянула  за десятерых и приходила домой лишь позд-но вечером. Вконец уставшая, ничего уже не соображающая, но в душе - довольная.
   
            Действиительно, тяжелая  работа - мощнейшее лекарство от любой беды. Она даже Докторской своей  занялась. Хотя, если откровенно, какая она - своя? Она – Долгополовс-кая. Все сделал он. От  начала  до  конца. Правда, до конца еще очень и очень далеко. Поэ-тому надо будет прежде всего разобраться в материалах, изучить их, вникнуть, проанали-зировать, рассортировать, понять, кое  что добавить  из  современного, кое что исключить, как уже  устаревшее, отредактировать, написать и опубликовать  статьи  по  тематике дис-сертации. Хотя нет, статьи  писать  не надо. Статьи  уже есть. Вот они. С десяток, не меньше. Надо только их  внимательно  прочитать. Несколько раз. Чтобы впросак не попасть. И направить  в журналы  для  публикации. Надо же, надо же, они ведь пронумерованы. В по-рядке их публикации. Первая статья, вторая. третья, четвертая и т.д....

              Господи, когда же это он все успел?! Это ведь колоссальнейшая работа! Пусть да-же и не  его  самого, пусть  он  только  оплачивал. Но все  равно. Все  равно. Спасибо тебе, родной! Пусть  земля  тебе  будет  пухом.! Никто в жизни так много хорошего для меня не делал. Никто. Еще раз – спасибо  тебе! И низкий  тебе поклон от  меня  за  все твое ко мне! Помни - я тебя  не посрамлю. Тебе  не будет за  меня стыдно. Я принимаю твои материалы по  диссертации, как  твое  завещание  ко мне. И я сделаю  все, как  надо. Не беспокойся. Я стану достойной твоих усилий по отношению ко мне. Они - не напрасны. Поверь мне.
 
            И Юлия  действительно  начала  становиться  специалистом  в  своем деле. Причем, публичным  специалистом. У  нее – постоянные  публикации  в  печати;  она  теперь  неизменменный  участник  различных  семинаров и конференций  по педагогике, где всегда - в числе  основных  докладчиков  или  оппонентов. У  нее - теперь - свое  имя,  свой  взгляд и свой авторитет  в  современной  педагогической науке. Она - состоялась, как личность, как руководитель, и как  научный работник. В Академии педагогических наук она - свой чело-век, всегда желанный и желаемый. Пора  бы уже подумать и о защите докторской. Диссер-тация совсем готова. Дело за сроком.
 
              Одевается  она  у  самого  Зайцева. У нее  свой  неповторимый  внешний  вид. Вид строго  деловой, "неподступной", элегантно-изящной  современной  деловой женщины. На нее всегда  приятно  смотреть, с ней  приятно разговаривать, с ней приятно общаться, при-ятно  вести  дела. Даже  проигрывать в делах ей почему-то тоже приятно. А представители московского "Бомонда" считают за честь познакомиться и пообщаться с ней. Она - частый гость и участник  различных  телевизионных  передач и даже  телевизионных  шоу. Живет она полнокровной, насыщенной  и интересной жизнью. Все, что ей надо - у нее есть. Она - независимый ни от кого человек. Нет у нее только одного - счастья.  Ни простого, общече-ловеческого, ни своего личного - женского.
 
              Вот тогда-то и свела ее судьба с неким процветающим предпринимателем бизнес-меном, современным  представителем  поколения "новых русских", владельцем серии "супермаркетов",  "макдонольсов",  ресторанов в  Москве и  ближайшем  Подмосковье, поже-лавшем  приобщить  любой  ценой  своего оболтуса сына к знаниям и дать ему хоть какое-нибудь, но все же высшее образование.

              Юлия очаровала его с первых же  минут общения. Что-то было в этой полноватой, очень моложаво выглядевшей  зрелой женщине со строго деловым, но внимательно участ-ливым  лицом  матери, такое  располагающее и доверительно  домашнее, что ему сразу же захотелось подойти к ней, обнят ь ее, прижаться к ее высокой красивой груди, расплакать-ся, как нашкодивший  мальчишка, и высказать ей все самое наболевшее, что накопилось в душе за эти годы беспощаднейшей  гонки наверх и тщательно скрывалось от посторонних людских  глаз. Она  была для него из той категории женщин, перед которой ему, сильному  и жесткому мужчине, не стыдно было показаться слабым.

             И он  пошел в атаку. Он не привык отказываться  от  своих желаний. Он пригласил ее в свой ресторан отобедать с ним.
 
            А у Юлии в этот момент было свободное время. Ей было элементарно скучно и она согласилась. Действительно, а  почему  бы и нет?  Подумаешь. Событие  какое - обед с новым  знакомым в ресторане! Тем более, что этот  знакомый  внешне  выглядел  не так уж и плохо и с ним не было стыдно показаться на людях.

            Они сели в его шикарный "БМВ" и поехали. Ресторан оказался недалеко от ее Уни-верситета. Юлия часто проезжала  мимо него на своей машине, но никогда не испытывала особого желания  побывать там. Подобных заведений в Москве сейчас стало жуткое коли-чество. Хоть пруд ими  пруди. А чем они  отличаются друг от друга кроме вывесок, Юлию совершенно  не  волновало. Она  и в  ресторанах-то за свою жизнь бывала не так уж часто. Только  по  очень  торжественным  поводам. В больших  компаниях. А чтобы  так, вдвоем, посидеть, пообщаться, отдохнуть - редко, очень редко.

              Ресторан назывался "Hauser", что означало - домашний. Но почему название было на немецком - трудно  сказать. Юлия  спросила у  своего  нового  знакомого, Сергея Алек-сандровича. Тот пожал плечами:
-- Трудно сказать. Я его  уже купил  таким. Название  броское, звучное. Люди идут.

А кухня там не только немецкая. Интерьер, в основном.
 
             а интерьер ресторана был  выдержан в старонемецком стиле. Официантки - в нацио-нально  немецкой  одежде с кружевными передниками. На сцене - фольклорный ансамбль. Тоже  старонемецкий. На столах – холщевые  домотканые  скатерти с ручной  вышивкой и тройные бронзовые канделябры со свечами. А, может, и не  бронзовые; может, элементар-ная подделка под старинную бронзу. Но какая, в принципе  разница  для  тех, кто здесь си-дит за  столами и усердно  поглощает  пищу? Никакой. В общем,  наивно, стандартно, но... неплохо. Даже уютно вроде. Чуть ли не по домашнему. Правда, не очень понятно по како-му  это - домашнему?  Кухня тоже  стандартно  немецкая. Хотя за отдельную плату можно заказать все, что угодно клиенту, что  он  захочет, что он пожелает, что он пожелает поже-лать. Принцип  простой, ныне  в нашей стране  широко  практикуемый. Клиент с деньгами прав всегда. А с большими деньгами - тем более, тем более. И конечно же в ресторане бы-ло немецкое пиво - пиво, пиво, пиво. Сотни  сортов, если  верить  рекламным  проспектам.
 
              Но здесь Юлия была не простым клиентом. Она была гостьей Сергея Александро-вича. Хозяина  этого  ресторана. И конечно  же  хозяин  хотел  произвести  впечатление на свою спутницу. Хотел поразить ее. Хотел удивить. И, естественно - очаровать ее.
 
             Однако  Юлия  никогда  не была особым гурманом. И не являлась знатоком нацио-нальной  кухни. Ни  общеевропейской, ни, тем более, азиатской. И  привередничать она не стала.  Раз  уж  пришла в ресторан, то  незачем  из себя принцессу строить на какой-то там мифической  горошине. В ресторане  надо  пить, в ресторане  надо  есть, в  ресторане надо танцевать,  разговаривать  со  спутником и попытаться  провести время в полное свое удовольствие. И, естественно, не  забывать, при  этом, об интересах своего спутника. Ведь это он тебя пригласил. Хоть какие-то правила приличия соблюдаться должны?!

              Именно этим Юлия и занималась  в течении  нескольких часов с пригласившим ее мужчиной в его же собственном ресторане с экзотическим  «брендом»  "Hauser". Она пила прекрасное  немецкое  вино  с название, которое  не удосужилась  запомнить. Ела какие-то великолепные  немецкие  блюда с  сосисками,  сардельками и без них, запивала еду чудес-ным немецким пивом и много танцевала с Сергеем Александровичем, чувствуя, как с каж-дым  разом он  все теснее и теснее  пытается к ней  прижаться во время танца. И дышит он при этом все тяжелее , все  горячее и все  возбужденнее. Она  ощущала нетерпеливое муж-ское  желание и возбуждалась  сама. И мир  вокруг начинал светиться самыми радужными огнями. Настроение  у нее  стало превосходнейшим. Не зря она поехала сегодня с этим но-вым  своим  знакомым. Право - не зря. Оторвалась она сегодня от души, чуть ли не по пол-ной программе. По максимуму. Не помешало бы и продолжить.
 
           Затем  они  опять сели в его "БМВ", но уже с шофером и поехали провожать Юлию.
 
Юлия не стала особенно мудрить и притворяться. Она сказала ему коротко и ясно:
          -- Поехали ко мне. Я - одна. Никто не помешает.
 
          Они  подъехали  к  дому  Юлии и Сергей Александрович отпустил машину. До утра. Освободиться  раньше он  уже не предполагал. Его  допустили. Ему позволили. Ему разре-шили. Ему  женщина  сказала - Да!  И не просто женщина, а именно та женщина, от обще-ния  с которой  у него  сразу же "поплыла" голова и сладко-сладко  заныло  сердце. Умная, обаятельная, обворожительная   и  очень,  очень  красивая.  Да  еще – большой  начальник, ректор Университета. Таких женщин у него не было. Интересно, а какая она в постели?!

            А в постели  Юлия  оказалась  еще  великолепнее. Это  было - что-то!! Совершенно неописуемое и  дико  умопомрачительное.  Сергей Александрович был в восторге. В неве-роятнейшем!  Юлия  показала  ему  такие высоты, такие  глубины и такую  виртуозность в сексе, о существовании которых он даже и не подозревал. Он был в настоящем психологи-ческом шоке. Хотя и общался в последнее время в основном с женщинами  профессионал-ками московской и зарубежной  "сексиндустрии". Потому  что жена здесь конечно же не в счет. Со своей  женой  мужчины  никогда не позволяют  в сексе  себе  такого, что он с удо-льствием пробует делать с любой другой  женщиной, будь она любовница, случайный сек-суальный партнер, девушка по вызову или обыкновенная проститутка.

            А здесь же ситуация  была  прямо противоположная. В сексе здесь первенствовал и задавал тон не  мужчина, не он, Сергей  Александрович, а сама Юлия. Тому было несколь-ко причин. Во первых, у Юлии давно уже не было сексуальных контактов с мужчинами. И она, просто-напросто, соскучилась по сексу. Желательно – по хорошему сексу. Во вторых, у нее не было  никаких  чувств  к этому  своему новому случайному "секспартнеру". Абсо-лютно - никаких. А потому  ей  было  все  равно, что  подумает  он о ней  сейчас, в данную минуту, и потом, когда они расстанутся.. Она не думала о продолжении. Она просто лови-ла свои случайные  сладкие  мгновения., которые  хотела  сделать для себя еще слаще, еще прекрасней. Кто знает, будут ли они завтра?! А если даже и будут, то - когда?!

              Сергей  Александрович  был  случайным  сексуальным партнером Юлии, поэтому она с ним не стеснялась ничего. Она отрывалась с ним по  полному. Думая, прежде всего о самой себе, а не о нем; пытаясь сделать хорошо именно себе, а не ему, партнеру; пыталась взять по  максимуму  от  партнера, а не  дать ему. Это  был  не муж и не Долгополов, здесь стыдиться  было  некого. Какие-нибудь  там  правила  или  приличия здесь - не уместны. И Юлия "шуровала" во всю, по самой полной программе, во всю мощь своей разыгравшейся сексуальной  фантазии. Словно с цепи  сорвалась, разом  сбросив  с себя все человеческое, ухнув во власть самых разнузданных, самых темных животных инстинктов...
   
   * * *
   
           Они  безумствовали чуть ли не всю ночь. Заснули  под утро, совершенно выдохшие-ся и  обессилевшие. Юлия  была  довольна. Она  взяла от своего  случайного партнера все, что можно; все, что  нужно, даже  больше того, что может дать женщине крепкий и здоро-вый, в полном расцвете сил и возможностей, сорокалетний мужчина.
 
           Утром они  распрощались и расстались. Юлия думала, что навсегда. Потому что думать  она о нем не  думала и не  собиралась  думать. Зачем?  Для чего? Так, случайный мо-мент  в  ее жизни. Приятный,  конечно. Очень  приятный. Но это, в  общем-то,  ее  заслуга, если уж  разбираться, а не его. Ведь это она сама себе такую "приятность" сотворила. А не он - ей. Словно с  хорошим  вибратором  от души поработала. Где вибратором был мужчи-на,  Сергей Александрович. Хотя , конечно, вибратор - это не то. Хороший мужчина – луч-ше. Но где его взять хорошего?  Хороших - мало.  Да и те все - заняты. Поэтому,  Юленька - вычеркни и забудь.

            И Юлия  действительно о нем  забыла. Приехала в Университет, впряглась в работу и этот  случайный  эпизод  ее жизни ушел куда-то, растворился в потоке неотложных Уни-верситетских дел, забот и очередных каких-то всегда важных мероприятий.
 
            Но после  обеда, вернувшись с совещания  в Министерстве, она обнаружила на своем столе  громадный  букет  чудесных алых роз и красочно  оформленный конверт, в кото-ром лежало две плотных бумажки. На одной, цветасто разукрашенной, стояла фраза, напе-чатанная витиеватыми буквами:
 
«Спасибо за чудесный вечер. Буду очень рад еще раз встретиться с Вами».
                Сергей Александрович.
 
             Вторая  бумажка  оказалась  художественно  оформленным уведомление о том, что Юлия  является  постоянным  почетным гостем ресторана "Hauser" и может посещать этот ресторан в любое, удобное для нее время и с любым количеством сопровождающих ее лиц
 -- Ого-го! - ахнула  удивленная Юлия, - Получается, что  запал  он  на нее. И кре-е-
епеенько-о-о запал! И что  же  теперь  мне делать с ним? – Она рассмеялась и махнула  ру-кой, - Да ладно - ничего. Можно  будет  иногда и встречаться с ним. Все-таки - живой секс неравнодушным к тебе мужчиной! Такими вещами - не бросаются. Благо, что есть где. И с семьей у  него  вероятно  попроще, чем  у  Долгополова. Можно - не  спешить. А сразу - на всю ночь. Не кое как, впопыхах потрахаться, а уж по человечески, всерьез.
 
              Она положила конверт на стол и села в кресло:
 -- Ну, что ж, будет  теперь у меня  второй Арефьев. Жаль конечно, что не Долгополов. Но...дареному коню в зубы не смотрят. На безрыбье и рак становиться рыбой.
 
            Так у Юлии  появился  постоянный  любовник. Долгожданный. Пусть  не очень же-ланный. Но все же, все  же. Наконец-то! Хоть  что-то под боком мужское будет. Хоть – за-пах мужчины. Да, он не понравился Юлии. Мужчина  совершенно не в ее вкусе. Абсолют-но не в ее. Но, в то же время, он не был  ей противен. Ни психологически, не физически. С ним  можно  будет  спокойно  заниматься  сексом.  О чем и свидетельствовала  прошедшая ночь. Любви,  симпатии  конечно - нет. Но и неприязни - тоже. А что же тогда? Да ничего. Полнейшее  и абсолютнейшее  безразличие. Что есть – что  нет. Все  равно. Но  человек он - решительный. Как шагнул-то ей навстречу! Без всякого промедления! Сразу же - быка за рога! Точнее, не  быка, а корову. Обыкновеннейшую  телку.  Которая  уже совсем истоми-лась без быка. Вот и поддалась  соблазну. Поддалась  сразу, без малейшей попытки сопро-тивления. Хотя бы  для приличия. Вот он и воспользовался. Понял все сразу. И пошел вперед  без  промедления. Видать, он из тех,  современных, которые  всегда делают только то, что хотят, что считают  для  себя  нужным.

               А здесь  баба, одинокая, красивая, понравилась сильно. Чего бы не попробовать?!  Вот и попробовал. И получилось. И  даже - отлично по-лучилось. Как она  работала ночью - закачаешься! Можно будет попользоваться и дальше. Только кто будет кем пользоваться? Давай-ка разберемся  Он - мной? Или она - им? Не-ет, пожалуй, все-таки - она. И она уж  постарается не упускать инициативу из своих рук. Ведь их ни что, кроме  секса, по идее, не  будет связывать. Поэтому,  не тянуть резину, чуть что не так - сразу  же  разрыв. Мужика  будем  использовать  только по мужской части. Ни для чего  другого. Хватит  заменителями  обходиться!  Сколько  можно  сидеть  на  подручных средствах. Как бы они  хороши ни были. Всякие  там  вибраторы, "фалоимитаторы". Поба-ловалась - и "будя"! Хватит! Оставим на потом.
 
             Зашли они  как-то с  подругой в магазин "ИНТИМ". Фирменный такой, шикарный. Точнее, не  зашли, а она  затащила. Тоже - одна. С мужем  разошлась, а  мужчину постоян-ного так и не  нашла. Не получается. Вот и  решила  современными средствами воспользо-ваться. Много о них говорят, много пишут. Но зайти туда одной - духу не хватает. А вдво-ем - ничего.  Можно. Так  вот, зашли,  встали,  осматриваются. Ничего  вроде  особенного. Магазин, как магазин. Зеркальные   витрины. Стенды  разные  с  экспонатами.  Небольшие столики со  стульями, заваленные  красочными  журналами с  глянцевыми  обложками. Зе-лень  в  причудливых  кадках. Кое  где - икебана. В центре  зала – небольшой  фонтанчик в японском стиле. И посетители. Много. В основном - мужчины. Но женщин тоже достаточ-но. Как раз столько, что не чувствуешь себя  неловко, белой  вороной. Разные и по возрас-ту и по  внешнему  виду. И молоденькие  еще  девчонки, которым  вроде  бы и  не  должно быть нужно  все  это, и молодые, эффектные  женщины, и такие, как  они, уже в годах. Хо-дят, смотрят, разговаривают с продавцами.

           Продавцы - все, как на  подбор, молодые  красивые  девушки  в  фирменной одежде. Хотя  нет, не  только  девушки. Есть  и  парни.  Но немного. Вон - один, там - другой. Про-давцы  вежливые,  обходительные.  Одна  из  продавщиц  подходит  к ним. Поздоровалась. Спрашивает:
          -- Чем интересуетесь?
          Подруга сразу, решительно и резко, как головой в омут:
            -- Нам бы вибраторы посмотреть!
            Девушка поворачивается к витринам и показывает рукой:
 -- Это сюда. Пройдемте.
 
            Они подошли. За стеклом  витрины, в изящных  футлярах  и коробочках лежали ис-кусственные «мужские  достоинства». Такие  наглядные, красивые, откровенные, что даже в жар  бросает. И взгляд, как  магнитом,  притягивает. Рука  так и тянется потрогать, взять, подержать, погладить. Приходиться даже себя сдерживать, не слишком показывать своего явного, никак не желающего скрываться интереса.
 
             Господи, каких же их здесь только  не было! Количество и  разнообразие невероят-нейшее!  И  большие, и маленькие,  и громадные,  и малюсенькие;  и тонкие,  и  толстые, и толстенные и  совсем  уж  тоненькие; и гладкие, и шершавые, и рельефные, и бугристые; и одинарные, и двойные, и даже ветвистые; и  розовые, под человеческую кожу, и черные, и белые, и  прозрачные, и  цветные, и  разноцветные, и блестящие и , еще какие-то, не слиш-ком понятные и совсем уж не похожие на  настоящие. На любой, даже самый изощренный или  утонченный  вкус. На  любые  желания  Были даже  с надувной  куклой мужчиной. А, может и не надувной, но напичканной  электроникой и  совершающие сексуальные движе-ния по заданным программам. Очертенеть можно! Голова даже - кругом!

            Девушка-продавец посмотрела  на  растерянно-обалдевшие  лица двух пожилых, но выглядевших  очень  современно и  моложаво, великолепно  одетых  женщин,  все поняла, улыбнулась и спросила:
-- Вы первый раз у нас?
Они разом кивнули головами.
 Девушка сделала официально строгое лицо и сказала:
 -- Я консультант-продавец. Меня зовут Марина, - Она показала  на карточку, прик-
репленную к накладному карманчику фирменной кофточки, и продолжила, - Послушайте меня, пожалуйста.
 
             Она прочитала им коротенькую лекцию о "фаллоимитаторах", их назначении, кон-струкции, способах применения и помогла подобрать подходящие для них варианты.

            С тех пор парочка вибраторов разного вида и размеров лежала в ящичке туалетного столика около кровати Юлии. И она иногда  пользовалась ими. Под настроении. Когда бы-ло уж совсем невмоготу, когда  тоска одиночества  подступала под самое горло и надо бы-ло хоть  чем-то  отвлечь  изнывающее  без  мужской ласки тело. Но часто - не могла. Было почему-то  неудобно  и  тыдно. Перед  самой  собой. Как будто делала она что-то непозво-лительно-неприличное и недостойное для  человека, для  женщины. Но иногда все же поз-воляла себя расслабиться и получить  хоть какое-то , пусть  не настоящее,  пусть суррогат-ное, но все же сексуальное наслаждение.
 
             А теперь про них  можно будет и позабыть. Теперь у нее есть настоящий мужчина. Заменители пока не потребуются. Пусть полежат и отдохнут.
   
   ***
   
             Для  Сергея  Александровича  встреча с Юлией оказалась в какой-то степени роковой. Он прилип к Юлии сразу же и намертво. Их первой совместно ночи он забыть не мог. Да и не  пытался. Зачем?  Эта  ночь оказалась  для  него  самым  сильным  эмоциональным впечатлением за  всю его непростую и не слишком уж безгрешную жизнь. И он теперь все чаще и чаще  искал  встреч с Юлией. А Юлия  особенно и  не  противилась. Тем более, что встречи  эти  происходили  обычно  вечерами. После  работы. В  ее квартире. И не мешали Юлии жить  своей, совершенно не зависящей от него жизнью. А как он решал свои частые ночные отлучки в своей семье - это ее совершенно не волновало.
 
             Вообще, надо  отметить, что  Сергей  Александрович, как человек, как личность ее совершенно  не  интересовал. Они были слишком уж разных уровней развития. Общих точек соприкосновения  у них практически не было. Их объединял только секс. Даже не объединял. Слово объединял здесь не подходит. Секс был единственной точкой соприкосновения. Других точек не было даже и в намеке.  Сергей Александрович был для нее лишь любовником.  Хорошим  любовником. Но  больше - никем.

                Очень  удобно  для  одинокой, но свободной женщины, которая живет своей, отделенной от него жизнью. Появилась потребность в сексуальной  услуге, понадобился  на  ночь  мужчина - пожалуйста, есть такой мужчина, Сергей Александрович. Неплохой  работник. Дело  свое  знает. Квалификация  конечно средненькая. Но бе-рет  напористостью, неутомимостью,  безотказностью. Позвали - пришел. Пришел,  сделал свое дело и - до свидания. Пока. До  следующего  раза. До  следующего вызова. Ни для че-го другого он Юлии был не нужен. Очень удобный вариант. Очень.

          Однако Сергей Александрович не был для Юлии очередным вариантом мальчика по вызову, который зевает от скуки, ковыряет  в носу и жует  жвачку  во  время занятий с ней сексом. У него в  глазах – постоянное  восхищение Юлией, постоянный огонь вожделения. Он всегда  хочет ее и не  скрывает  своих  желаний. Как  раз  именно  то. что от него Юлии нужно. Пока, во  всяком  случае. А что  будет  дальше – не  знаем. Не  знаем.  Но  поживем – увидим. Если надоест, если станет мешать - прекратим с ним  всякие отношения. Выбро- сим, как  ненужную, вышедшую  из употребления  вещь. Без труда и без напряга. С ее сто-роны  конечно же. А его  точка  зрения на этот  счет ее не интересует. Хотелось бы думать так... Очень хотелось...

             Сергей  Александрович, несмотря  на  свою  некую  человеческую  примитивность, недалекость и даже в чем-то - "железобетонность", не мог не ощущать Юлиного безразличия и  равнодушия к  себе. Не мог. Слишком  уж  очевидно  все  это  выглядело. Да  Юлия особенно и не скрывала  своих  чувств к нему. Точнее, не слишком старалась их скрывать. Раньше отношения женщин к нему его абсолютно не волновало. И тех женщин, с которы-ми он  занимался  сексом, и тех, с которыми он  имел  лишь  деловые отношения. Для него всегда было более важным и более значимом его собственное к ним отношение.
 
           Понравилась  "бабенка",  идет  навстречу,  делает  все, чтобы затащить ее в постель, "потрахаться" с ней. Один раз или несколько – особого значения не имело. Главное, чтобы "трахнуть" ее. Этого было вполне  достаточно  для  удовлетворения его мужских амбиций. Других  забот, других  интересов он  при  этом не  преследовал  никогда. Они не были ему нужны.. Женщины для него – это  объект для секса, для "трахания". И то, при условии, что женщина  эта  ему  не слишком  противна  или  неприятна. Все остальное у этой женщины для него не имело никакого значения. Поэтому  всех  красивых и молодых, которые у него работали в фирме и которые  попадались  ему на глаза, он, по возможности, пропускал че-рез себя. Если же кто противился его желаниям, тех он выгонял. Строптивые  женщины на работе ему были не нужны. Он от них избавлялся.

            Подобные отношения  к  женщинам  не являлись  чем-то из  ряда  вон выходящим.. Они были своеобразной нормой поведения для многих, если не для большинства "нувори-шей", взлетевших на вершины материального и властного благополучия  во  время краха и развала Союза.. Им всерьез  начало казалось, что  те  деньги, которые у них  неожиданно и вдруг появились, и которых у них  действительно  стало баснословно много, дают им пол-ное прав о распоряжаться  чужими  судьбами, чужими жизнями и  брать  от общества этой разваливающейся не без  их усилий  страны все, что им  покажется  нужным и важным для себя. Никакие правила, никакие  законы  для них не существуют. Их философия проста до примитивности - им за их  деньги в этом  мире нет недозволенного. А раз денег у них мно-го, значит, им и  позволено - много. Значит, им  нужно и можно - все!. А остальные  в этом мире - обойдутся. Никуда не дернуться - "прербьются". На остальных им - плевать.
 
            Но на Юлии он  неожиданно  для  себя  споткнулся. Как и многие в его среде. Жен-щины – это, пожалуй, была  единственная  сила, которая  еще  могла  противостоять их на-тиску, их наглости, их мощи и их насилию. Не даром французы родили свою бессмертную фразу - "шерше ля фам". Она  переполнена  мистической  силой. Ибо  женщина побеждает этих сильных мира сего своей слабостью. Слабостью и красотой. Как раз тем, где их день-ги - бессильны

            И Сергей  Александрович  попался  на  крючок  женской  красоты. Женского  ума и женской от него  независимости. Ведь  Юлия  была  полностью самостоятельна. И матери-ально, и физически, и социально. Заставить или принудить ее он не мог ни в чем. Как бы того ни хотел. В основе же ее  поведения  по отношению к нему было только ее желание и только ее  согласие. Не его,  мужчины, а ее - женщины! Это  было  и  ново для него, и нео-бычно, и тревожно, и... волниельно. Быть  под  властью  женщины, быть под ее каблуком - это нечто! Это - сногсшибательно! Такого в его жизни еще не было.
 
            Кроме  того, Юлия очень  понравилась ему. И не только за эту первую их ночь. Она понравилась ему, как женщина. Он, тертый и битый  мужчина, пожалуй, впервые  в жизни почувствовал  себя  влюбленным. Чувство это было для него необычным: одновременно и радостным, и пугающим, волнующим, и  притягивающим, и даже – отталкивающим.. Сме-шно, но он носил с собой в бумажнике ее фотографии. Взял из ее альбома. Взял тайно. Без разрешения. Не  спросил – боялся  насмешки. По-существу - украл. Но  не  стыдился этого поступка. Ему  понадобилось, он и - взял. Он всегда только брал. Не просил никогда. Ино-гда, правда - давал. Но очень редко. И здесь, фотографию  любимой  женщины, тоже  взял. Натура говорила о себе даже в таком деликатном деле.
 
            И здесь он  решил  давать. Ничего другого ему в голову и не могло придти. Он при-вык покупать удовольствия. Если только не брал. Не получалось взять - тогда покупал. А покупать - значит платить. Вот он и платил за удовольствия жизни. Других форм общения между  мужчиной и женщиной он  не понимал и не предполагал. Здесь, с Юлией были для него  удовольствия.  И  удовольствия -- громаднейшие. Значит, надо  платить. И  платить – много. Но - как?!  Деньгами, он  понимал, Юлия  не  возьмет. Деньги у нее есть. Она чело-век - обеспеченный.  Еще и оскорбиться - выгонит,  прервет  отношения. А  этого  он  себе позволить не мог. Он понимал, что без Юлии ему  будет плохо. Очень и очень плохо. Поэ-тому Сергей  Александрович  решил  перейти на подарки. Женщины любят подарки. В по-дарках ничего обидного или унизительного нет. Подарки - это знак  внимания, знак уваже-ния, знак - любви. Значит, должна подарки принять.
 
           Начал  он  с самого  простого  и  доступного для себя. С ювелирных изделий. И осо-бенно с выбором мудрить не стал. Он заходил в какой-нибудь  фирменный ювелирный ма-газин, приглашал к себе  торгового  менеджера, показывал  ему  фотографии Юлии и спра-шивал, что, на  его  взгляд, може т подойти  этой женщине? За деньгами, естественно, воп-рос  не стоит. Менеджер  ему  все  и подбирал  Сергею  Александровичу  лишь  оставалось одобрить выбор и оплатить покупку. Что он и делал. А затем выбирал момент для препод-несения подарка Юлии.
 
           Юлия подарки принимала спокойно. Как должное и ничего для себя особенное. По-дарил - ну, и ладно! Подумаешь – событие  какое! Брошь там, серьги, колье или перстень с бриллиантом - какая ей разница! Подарок не бывает дорог сам по себе. Он нам дорог толь-ко от дорогого нам  человека. А здесь?!  Подарил - и подарил. Чего из  ничего  фейерверки пускать?!  Спасибо, конечно. Что же еще?! Только "поимей" на  будущее, что от твоих по-дарков мое к тебе отношение не измениться!

          Юлия  возьмет  подарок, откроет крышку, достанет, посмотрит, ахнет в восхищении. Причем ахнет искренне, без притворства:
-- Ах, какая прелесть! Спасибо, милый! Только зачем ты тратишься?
Потом чмокнет  его в  щеку, подойдет к зеркалу, примерит, повертится немного ту-
да-сюда, скажет еще раз:
 -- Боже, какое чудо! Ты, милый, самый лучший мужчина на свете!

            И еще раз чмокнет в щеку, иногда в губы. И все. На этом представление заканчива-лось. Хотя нельзя сказать, что Юлия  играла  перед Сергеем Александровичем. Ничего по-добного. Слова  ее были  искренни. И драгоценности  она  носила. Иногда. Потому что но-сить их было негде и некогда  Куда она  их наденет?  На работу, что ли?  В свет она не вы-ходила. На  тусовках  не  мелькала. На  официальных  приемах  можно, конечно, но выбор допустимого и здесь был ограничен. Поэтому только кое что. Кое что. Остальное лежало в коробочках  дома. В сейфе. В  потайном.  Вместе  с  подарками  Долгополова. Сейф и  был сделан в квартире  по  его совету. Там Юлия и "наличку" свою держала. На всякий случай. По несколько тысяч в долларах, евро и в рублях.
 
            Но Сергей Александрович  доволен. Рад, что Юлия не  отвергла, что приняла  подарок. А раз приняла, значит, их отношения  продолжаться, не  прервутся; значит, можно бу-дет  снова  приезжать  к ней  домой, снова  лежать с ней  в постели, снова  целовать,  обни-мать, ласкать ее и заниматься сексом до полнейшего своего опустошения.
   
   * * *
   
            И отношения  их  потихонечку  утряслись, определились,  устоялись и приняли, на-конец, вполне  цивилизованные  и приемлемые  для  обеих сторон формы. Основу их взаи-моотношений  составлял, конечно  же, секс. Причем. Секс  основательный, фундаменталь-ный, долгий. Тот самый секс, которым  можно  заниматься  только в постели. Секс неожи-данный,  экспромтный,   быстрый,  впопыхах,  секс  на  скорую  руку,  в  каком-нибудь,  не слишком  приспособленном  для  того  месте, когда  вдруг обеим неожиданно становиться невмоготу от  жутких,  мгновенно  вспыхнувших  желаний, им  был  не нужен. Точнее - ей был не  нужен. Для  подобного  секса  нужны  чувства, нужно неравнодушие друг к другу, нужна  любовь, нужна  страсть. Как  раз именно то, на  что у Юлии  к партнеру не было ни намека. Поэтому ей нужна была к сексу долгая предварительная подготовка. Ей надо было суметь  настроить  себя  на  секс  с  безразличным  ей мужчиной. В противном случае секс превращался  в тяжелую,  утомительную и  чисто  физическую процедуру, в примитивней-шую механическую работу.

             А механический  секс  удовлетворения  не приносил. Ведь секс - это, прежде всего, психология, это своеобразная  практическая  реализация  твоего личностного отношения к партнеру. Поэтому  одни и те же наши сексуальные действия с разными партнерами могут нам  приносить, как  высочайшую  степень  наслаждения, так и  глубочайшее  отвращение. Здесь  физиологии  недостаточно. Здесь - психология. Здесь  мы сами себя убеждаем, при-чем, убеждаем  инстинктивно, где-то  на  подсознательном  уровне, что с этим  вот партне-ром мне будет в сексе  хорошо, потому  что  он  мне  нравиться,  мне он симпатичен, я его, может  быть, даже и люблю. и мне хочется  заниматься с ним сексом. А вот с этим партне-ром, который  мне  противен даже  физически, ничего в сексе хорошего быть не может ни-когда. Потому  что  мне его  даже  прикосновения  неприятны и  вызывают у меня чувство брезгливости, а что уж тут про секс говорить?!
 
             Так оно в итоге и получается. Хотя сама технология секса может быть в обеих слу-чаях  совершенно  одинакова. И мало  найдется  на  свете людей, которые получают обяза-тельное  удовольствие  от  секса  с любым  партнером. И чаще  всего – это  мужчины.  Для женщины же главное не сам половой акт, как таковой, а сознание того, что это именно она дает возможность  любимому ею мужчине получить наслаждение от занятий сексом с ней, что это  именно  она  в данный момент является источником наслаждения для своего муж-чины. И эти  ощущения  дают ей  самой такие  пики настоящей радости и действительного наслаждения, что они сами собой переходят в ярчайшие оргазмы.
 
            Даже мастурбация или занятия с вибратором, при все механичности этих процедур, требуют при своем  выполнении интенсивной  работы нашего воображения. Мы представ-ляем в своем мозгу  именно того партнера, который  нам  нравиться,  кого  мы  любим или кого хотели бы полюбить. То есть, именно  тех, с кем  бы  нам хотелось сейчас заниматься сексом. Потому то и  оргазмы  в этих  случаях  очень  часто бываю гораздо мощнее и ярче, чем с живыми  партнерами. Здесь  нам  помогает  наше  воображение, здесь работает наша психология. А уж потом начинает функционировать физиология.

             Воображение у Юлии  работало. И фантазии  ей - не  занимать. Ведь  она  когда-то писала стихи. И даже - не плохие. И к сексу  она   не могла  относиться  равнодушно. Секс она любила. Секс  ей  нравился. Сексом  она  хотела  заниматься. И умела  получать от не-го наслаждение. Или хотя бы элементарное физическое удовольствие. Но далеко не с каж-дым партнером. В этом она  уже  имела возможность убедиться. Много, много раз. Для за-нятия  сексом  с посторонним  партнером ей совершенно не обязательно нужна была силь-ная , пусть даже на мгновенье вспыхнувшая страсть. Ей  была достаточно хотя бы элемен-тарнейшей  симпатии. Но  здесь не  было  ни того, ни другого. Приходилось  призывать на помощь свое  воображение, свою  фантазию. Но их  тоже  не  всегда  хватало. Поэтому ни-чего не оставалось  другого,  как  попытаться  искусственно себя взбодрить или возбудить, чтобы заставить  свое  тело и свою душу  хоть чуточку расслабиться перед сексом и не ме-шать тому, что должно было сейчас случиться.

              Поэтому по  вечерам  Юлия перед приездом Сергея Александровича обычно орга-низовывала легкий  ужин с обязательной  выпивкой. Чаще  всего  использовались  крепкие напитки:  коньяк,  виски, водка,  текила или что-то  наподобие этого. И уже потом, когда в голове  слегка  зашумит, ложились в  постель. Так  было  попроще. Обоим. Алкоголь  ведь всегда  объединяет. Пусть  даже  иллюзорно, пусть  на  мгновения, но все же - объединяет. На хороший секс - хватало. А большего - и не требовалось.
 
               Связь их оказалась на удивление прочной и долгой. Хотя, чему здесь удивляться? И дело  было не в том, что  они  были слишком уж  разные, а   противоположности, как из-вестно,  притягиваются. Они  жили в разных районах, в разных домах, в разных квартирах, разной  жизнью. У каждого – своя  работа, свой  мир, свой, обособленный  круг интересов. Их в жизни не  связывало  ничего, кроме секса. Секс, какой  у них получался, устраивал их обоих. Устраивал  полностью.  Один – два  раза  в неделю.  Иногда - три. И  сразу – на всю ночь. На всю - катушку. По - максимуму. Почти, как  молодая  супружеская  пара. Да и то, не каждая  сейчас супружеская  пара их  возраста сможет позволить себе столько раз убла-жать себя сексом. Далеко - не каждая. А здесь еще - знаки внимания. Подарки. Цветы. По-завидовать можно.

              Все же  остальное в жизни друг друга их никогда не интересовало и не волновало. Поэтому,  собственно, им  и делить-то  было  абсолютно  нечего. Поводов  или  почвы  для взаимных конфликтов у них не было совсем. Претензий - тоже. Они  доставляли друг дру-гу только удовольствие. Все остальное в нашей  жизни, вся ее проза и обыденность, вся ее изнанка и ее  "задворье " в виде  болезней, неприятностей, горестей, несчастий и всего, по-добного  тому, оставалось где-то на обочине их взаимных интересов. Почти идеальные от-ношения  между  мужчиной и женщиной. Друг  другу - только радость. Все остальное, ме-шающее – в  сторону,  в сторону, в сторону. Поэтому  их  встречи - всегда  праздник.  При-чем, праздник  не сплошной,  ежедневный  и утомительный, а с перерывами, так сказать, с передышкой. Что гораздо больше усиливает "кайф". Так чего же им еще надо?!

            Ведь проблемы  во взаимоотношениях  между мужчиной и женщиной могут возни-кать лишь тогда, когда они неравнодушны друг к другу. А неравнодушны они тогда, когда они симпатизируют друг другу, нравятся или любят друг  друга. Вот  тогда-то  им и стано-виться  далеко  не  все равно, как внешне  проявляется  это их  неравнодушие, этот  их вза- имный интерес, эта их тяга друг к другу. И самым главным неожиданно вдруг становиться обыкновеннейшая,  вроде, чепуха, на  которую  нормальные  люди  никогда и внимания-то не  обратят.  Кто, что и  как  сказал, как  поцеловал, как  прикоснулся  и как приласкал, как попрощался или  поздоровался, все те мелочи общения, которые определяют нюансы и от-тенки нашего растущего в сердце "небезразличия" друг к другу. Все друг в друге нас тогда волнует. Все нас друг в друге  касается  И все нам тогда кажется. И хорошее, и плохое. Ча-ще  всего, почему-то  плохое. А плохое  потому, что  мы  нужны друг  другу  и  страшимся друг  друга  потерять. Мы оба  тогда - как  порох  и спичка  Чуть что померещится не так – сразу вспышка, сразу взрыв, сразу обиды, слезы, горе, несчастье.
 
            А здесь  у  них  все  тишь, да  гладь, да  божья благодать. Даже скучно становиться. Единственная  проблема, которая  могла  еще  волновать  Сергея  Александровича,  да и то лишь  иногда – это  подарки  для  Юлии. Все-таки  очень хотелось  потешить  собственное мужское  самолюбие и удивить  Юлию,  увидеть в ее глазах  такое нескрываемое восхище-ние, от которого самому бы стало  радостно. А еще хотелось, чтобы Юлия часто пользова-лась бы  его  подарком. Ведь  пользуешься,  значит - вспоминаешь. А  для  мужчины очень важно знать, что о тебе помнят, что тебя не забыли.
 
           Возможности  материальные  у  Сергея  Александровича  были  приличные. На свои удовольствия  он  денег жалеть  не привык. Среди предпринимателей столицы он считался преуспевающим. Бизнес его процветал.
 
           И он тогда дарит на день рождения Юлии "шестисотый Мерседес". Ничего другого, такого - этакого,  чтобы  поразить  Юлию, он  придумать не  смог. И поразил. Конечно же, поразил. Таким подарком невозможно не поразить. Юлия вздохнула, увидев подогнанную к ее дому машину,  покачала  головой, взяла  ключи,  подошла  к Сергею Александровичу, обняла его за шею, поцеловала в губы и с мягкой укоризненностью в голосе сказала:
 -- Спасибо,  милый. Я очень  тебе признательна.  Но - зачем?!  У меня  же есть своя "Ауди", да еще служебная  с личным шофером. Куда мне их столько?!
 
Сергей Александрович рассмеялся:
       -- Те машины  не от меня. Я про них  ничего знать  не хочу. Поставь их на прикол –пусть стоят. А эта - от меня. На ней ты ездить должна. Иначе - обижусь...
             И он погрозил Юлии пальцем.
             Юлия еще раз вздохнула и махнула рукой:
 -- Ладно, Сереженька,  ладно. Ездить  на  ней я буду.. Только  куда мне свои теперь
 девать? Три машины для одной женщины - это, все-таки, много...
              Юлия поставила свою "Ауди" на специальную платную стоянку, где она была под хорошим надзором и стала ездить на новом "Мерсе" со своим личным шофером.
   
* * *

             Человек  привыкает  ко  всему. Величайшее  достижение  "гомо сапиенс" за долгое бремя  эволюции. Привык - значит,  приспособился. Приспособился - значит, выжил. Воп-рос жизни и смерти, Вопрос собственного  существования. Не витай в облаках, не бегай за мечтой; не ищи  теней  того, чего  тебе, вроде бы, хочется;  не  трать  время  понапрасну на бесполезную чепуху. Бери то, что под рукой, и этим пользуйся. Не нравится?  Неприятно? Привыкнешь.  Стерпится,  слюбится  и  даже  покажется  хорошим. Не  обнадеживайся  на большее  и  серьезное. А вдруг – не потянешь?! Умей  довольствоваться  малым. Синица в руках всегда лучше журавля в небе. Ведь синица - это наша жизненная объективная реаль-ность, а журавль - мечты, фантазии, туман. Не гонись за "жар-птицей", бери ту, что рядом. Пусть это будет даже и воробей. Привыкнешь со временем, и воробей тебе станет казаться - лебедем.  А, может,  он  и  есть  этот  самый  лебедь, только – гадкий. Пока еще – гадкий. Поэтому,  подожди,  потерпи.  Главное – привыкнуть,  приспособиться.  И  ты – приспосо-бишься.  Никуда не денешься.. Только не торопи события. Подожди.
 
            Привыкла и Юлия к  Сергею  Александровичу. Привыкла к своему положению сво-бодной женщины, имеющей постоянного любовника. Новому для  себя положению. Пото-му что с Долгополовым у нее были, в основном, только  случайные, никогда не  планируе-мые заранее встречи. В чем и была их неповторимая прелесть! С Арефьевым же было дру-гое. Совсем другое А здесь - чуть ли не  график  посещения. Заранее знаешь, когда придет, что будет есть, что будет пить, что будет делать и как будет делать. Удобно. Даже очень и очень  удобно. Ничего  случайного,  непредвиденного,  непредсказуемого. Заранее  можно спокойно приготовиться и не пороть по  пустякам  горячку. Не волноваться, не тревожить-ся и не нервничать. Неприятностей  хватает и на  работе.. А дома  должен  быть  уют, ком-форт, полнейшее  душевное равновесие и никаких поводов для волнения. Хватит - "отвол-новались" в молодости. Отстаньте, дайте отдохнуть.
 
             И Юлия отдыхала, наслаждалась  душевным  комфортом, психологическим равно-весием и физиологической  успокоенностью. Ей  было хорошо. И ей очень не хотелось это сложившееся сейчас хорошо - терять. Но жизнь  распорядилась по своему. У нее - свои за-коны, свои привычки, мало считающиеся с нашими желаниями.
 
            Однажды  вечером  Сергей  Александрович к Юлии не приехал. Хотя днем они раз-говаривали по  телефону, и  договоренность о встрече - была. Подождав с пол часа,  Юлия набрала номер его "мобильника".  "Мобильник"  молчал. Он  был выключен. Такого с ним не было  никогда. Юлия  насторожилась. Уж  чем-чем, а  пунктуальностью  в отношении к ней он  отличался  исключительной. Он знал, что Юлия не потерпит ни малейшего намека на  пренебрежительность  к  себе. Поэтому  никогда  не  позволял себе быть с ней необяза-тельным.  Да и не хотел. Если  уж  договорились - значит, так  оно и должно быть. А никак не иначе. На  худой  конец - есть  телефон, есть «мобильник»,позвони - предупреди. Точно таких же правил придерживалась и Юлия.. И оба они  эти  правила  за три  с лишним  года знакомства - не нарушали  ни разу. Никогда. Ни  при  каких обстоятельствах. Это был пер-вый случай. И Юлия встревожилась. Случилось что-то из ряда вон выходящее, если он так поступил. Что-то помешало ему. Но что? Что?
 
            Весь  вечер она проходила по комнате, зябко кутаясь в пуховой платок и нервно ку-ря одну сигарету  за  другой. Чуть  ли не каждые полчаса она набирала номер его "мобиль-ника". В ответ  было  все то  же молчание. Его "мобильние" не  работал. Абонент  был вре-менно недоступен.  Недоступен для разговора с ней.
 
           Ночью  спала  плохо. Мучили кошмары. Утром встала бледная, с тяжелой головой и темными кругами под глазами. Нехорошие предчувствия не оставляли ее. Она привела се-бя  в относительный  порядок, но лицо  себе  делать не стала - не было ни сил, ни желания. Затем заварила себя тройной кофе, положила в чашку  несколько ложек сахара и заставила выпить себя целых две чашки, закусив маленьким кусочком хлеба с икрой. Вызвала по те-лефону  шофера с  машиной и поехала на работу. На работе была замкнута, молчалива, со-средоточена. Работала  много, с каким-то  нескрываемым  ожесточением. А ближе к обеду ей  позвонили. Попросили  срочно  соединить  по неотложному делу. У нее екнуло сердце. Голос в трубке был женский, напряженно звенящий, но - незнакомый:

             -- Это – Юлия Семеновна? Здравствуйте!  С  Вами  говорит жена Сергея Александ-ровича. Я Вам вынуждена  сообщить горестную весть. Вчера вечером Сергея Александро-вича  убили. Взорвали вместе с машиной на  Пятницкой. По  телевизору в вечерних новос-тях  показывали. Смерть  наступила  мгновенно. Он не  мучился. Похороны  будут  после-завтра на "Ваганьковском" в одиннадцать утра. Я Вас не приглашаю. Но если  пожелаете - приезжайте. Адрес Вы, думаю - знаете.
 
             И женщина  положила  трубку. Юлия ошеломленно  опустила  руку  со своей теле-фонной трубкой на стол. У нее все  поплыло  перед глазами. Защемило сердце, стало труд-но  дышать. Она  открыла  крышку  стола, нашла коробочку с лекарствами, взяла ампулу с нитроглицерином,  достала   таблетку,  положила  под  язык,  откинула  голову  на  спинку крессла и закрыла глаза:

             -- Боже мой..!  Какой ужас..! Взорвали..! И где..?! В Москве... В столице... В центре города... Среди бела дня... Бред какой-то... Был человек и - нет человека. За что..?! За что?! За что так  жизнь  несправедлива к ней..?! Господи!!! В чем же я провинилась перед тобой, что ты так  наказываешь  меня?! Только  только начинается чуть утрясаться все вокруг ме-ня. Только только начинается налаживаться. И сразу - удар. Да такой, что устоять на ногах - невозможно.   Сначала -  Долгополов,   затем – Сергей  Александрович.  Там -  криминал. Здесь - криминал. И что это ко мне одни криминальные липнут?
 
            Удар для  Юлии  оказался  чудовищным. Она и сама не ожидала от себя такой реак-ции  на  смерть Сергея  Александровича. Безразличного, вроде, для  нее  человека. Всего-навсего - любовника  Внутри нее как будто что-то разом оборвалось. Она сжалась, съежи-лась, чтобы не дать воли своему отчаянию и вроде бы действительно сдержалась, устояла. Но это  только  внешне. А внутри оказалась пустота и потерянность. И абсолютнейшее не-желание что либо желать, делать и даже - жить. Зачем?!  Для чего?!  Если все так кончает-ся; если, по существу - не для кого?! Женщина не может жить для самой себя, ради самой себя. И чтобы  хоть  как-то совладать с своей  бедой, с самой  собой, чтобы  хоть как-то за-полнить мертвящую  пустоту  вокруг себя и внутри себя, она кинулась в свою докторскую диссертацию.
 
              Работа эта  помогла  отвлечься от  тяжелых дум и изматывающих  переживаний. А затем увлекла и затянула в такие заманчивые глубины  профессиональной педагогики, что у Юлии стал проявляться к ней не только чисто  профессиональный  интерес педагога, ру-ководителя громадного  коллектива  высшего учебного  заведения  страны, но и самое эле-ментарнейшее  человеческое  любопытство. Над диссертацией Юлия сидела обычно дома. В Университете  возможности  не было никакой. Работала вечерами, работала много, жад-но, увлеченно, с  нескрываемым  для  себя  удовольствием. И  дело - пошло. А  когда  дело идет хорошо, то конец никогда не заставляет себя ждать.
 
                И вот он  пришел, этот самый конец. Диссертация готова. Итог большой, серьезной работы, начатый  еще  Долгополовым  несколько  лет назад.. Теперь - следующий шаг. Те-перь - защита. Как  говорится,  катилась,  катилась и.. докатилась. Докатилась  до  защиты.

                Скажи кто  ей несколько  лет  назад, что  придет  время и она станет доктором наук, ректором самого Университета - ни за что не  поверила бы. Ни в жизнь! Ни в какую! Настолько все это тогда  казалось  фантастичным! И совершеннейшее  нереальным  для нее. А теперь вот как оно обернулось. Судьба! Хотя, какая это судьба?! Это все он, Долгополов.
   
               Получается, что  Долгополов – ее  судьба. Ни - кто, ни - что, а - Долгополов. Если бы не он, жила бы она в Электростали, работала  бы  директором колледжа и - все. И - все. Правда, может  иногда  еще  встречалась бы с  Арефьевым. А, может, и нет. Кто знает. Кто знает. Может, был  бы у  нее к тому  времени и другой  какой-нибудь  любовник. А, может быть, их у нее  больше  никогда  бы и не  было, этих  любовников. Попробовала одного - и хватит. Хорошего,  ведь,  надо  понемножку. А  особой  такой  потребности  в  постоянной смене  сексуальных  своих  партнеров - она  не  испытывала. Ей  всегда  хватало  и одного. Ведь , в принципе, муж  ее всегда  устраивал. Так, блажь бабья в голову влезла. Дьявол на-шептал. Поддалась  соблазну. И - пошло,  поехало,  понесло  бог  знает  куда. Аж до самой Москвы, до Университета, до  докторской  диссертации. Господи, ну  какой же из нее док-тор педагогических наук?!  Одно  лишь  название, да еще - звание. И – больше  ничего, ни-чегошеньки.. Хоть  это звание-то еще надо получить. Ведь его-то еще у нее нет. Диссерта-тацию сначала надо защитить…. Эх, Юлия, Юлия... Не пора ли тебе остановиться?
   
   * * *
   
           С защитой  докторской  диссертации у Юлии  никаких  проблем не возникло. Защи-тилась она блестяще. Опять все шары были белые.. Оказалось, что у Юлии есть свое имя и свой авторитет в научных педагогических кругах, и все то остальное, такое этакое, что так необходимо  для  получения  соответствующего  ей  по  положению  звания  доктора наук.
 
         Оказывается – ее знали, ее ценили, к ее  слову - прислушивались. Обалдеть -можно!
 
         А потом,  естественно - банкет. И  не  просто  банкет - а  шикарный  банкет.  Банкет с большой буквы. Одних приглашенных - далеко за сотню. Кто  организовывал этот пресло-вутый  банкет, кто приглашал и кого – Юлия  представления  не  имела. Этот вопрос с ней даже и не согласовывался. Занимался всеми делами банкета какой-то Оргкомитет Универ-ситета, Министерства и Академии  Педагогических наук. Совместный оргкомитет. Кто его создавал и на каких принципах – было  величайшей тайной для Юлии. Да она и не интере-совалась подобными мелочами. Она свое дело сделала - защитилась. Выполнила  свое обе-щание,  данное  покойному  Долгополову.  Это – главное.  Остальное - мелочи жизни.  Ос-тальное - не для нее.
 
             Банкет почему-то происходил не в ресторане, а в банкетном  зале  Академии  наук. Людей - множество, видимо-невидимо. Лица - чужие, незнакомые, малознакомые... Своих - почти нет; родных, близких - совсем нет. Во всяком случае, около нее - нет. Дочери тоже не было. А, может, ее  даже и не  приглашали. Да и что  делать  дочери здесь, среди чужих для нее людей? Да, если уж откровенно, самой Юлии-то здесь делать абсолютно нечего. И если она вдруг неожиданно поднимется и уйдет сейчас, в самый  разгар этого сумашедше-го веселья, то  никто и не  заметит. Не  обратит  никакого  внимания. И этот шабаш пойдет дальше  сам  собой,  без  нее,  без  непосредственной  участницы, а, может и -  виновницы, все-го этого безумного торжества.

            И так вполне могло бы произойти, если просто сидеть в  центре  стола, сидеть тихо, чинно, с застывшей царственной миной на лице и созерцать происходящее с высоты своей должности  и  нового  теперь  для  нее  звания. Тогда  для окружающих все равно - есть ты здесь или нет тебя. Или же вместо тебя посадили  резиновую  какую-то куклу. Но не такая Юлия. Быть  незаметной – не  в  ее  стиле. Тем  более - сегодня. Когда  наступил – ее день. когда пришел - ее праздник. И пусть все теперь  знают, какая она есть в действительности, эта Юлия Adorable, новоиспеченный  доктор  наук, ректор  престижного гуманитарно-тех-нологического Университета; женщина, которую  невозможно  не заметить, женщина, ми-мо которой ни кто не в силах пройти равнодушно, ни мужчина, ни женщина.

           Выглядела она сногсшибательно. На ней великолепный  брючный костюм каштано-вого цвета,  выполненный  из  какой-то  современной  модной  ткани с мягкой  золотистой искоркой, сшитый  по  заказу у Зайцева  специально для этого торжественного дня, корот-кая эксклюзивная стрижка, придающая ее округлому  лицу некую  царственность и торже-ственно  величавую  красоту  зрелой, цветущей  русской  женщины,  осветленную задорно блестящими, брызжущими  нескрываемым  весельем  и радостью,  таинственно  лукавыми глазами уверенной в себе, в своей  женской  неотразимости, жизнерадостной современной процветающей женщины.
 
             И Юлия  в  самом  центре  этого праздника, в самом центре этого веселья. Она бук-вально  нарасхват. К ней стремиться  и молодые,  и пожилые,  и самые  здесь  старые.  Она танцует и быстрые  современные, дерганные,  молодежные  ритмы,  поражая окружающих мягко  волнующей  пластикой  своего  крупного, красивого  женского тела; и легкие мело-дичные бальные  танцы. И даже "сбацала"  с какими-то  молодыми  ребятами твист. Да так "сбацала", что все в зале остановились и расступились, образовав  в центре  большой круг, внутри которого отрывалась хозяйка  торжества, выделывая  такие замысловатые «па», та-кие умопомрачительные пируэты, что даже дух захватывало.
 
              А потом. Ближе  к  ночи, когда  гости  уже  изрядно "подзакосели" и основательно расслабились,  начались  песни. И общие,  застольные,  всем  хорошо  известные, хоровые, что  поются  в основном  для  себя, без  музыки и без  оглядки  на  соседей; и сольные, под фортетепьяно, под  джазовый  оркестр, под  гитару. И здесь Юлия опять отличилась, опять удивила и поразила всех. Она неожиданно встала и попросила тишины. Затем взяла в руки гитару и приятным  мелодичным  голосом, тихо, проникновенно и трогательно запела ста-рую  студенческую  песню,  когда-то  очень  популярную  среди  молодежи,  незабвенного "Желто-того цыпленка":
   
   Когда зимний вечер уснет тихим сном,
   Сосульками ветер гремит за окном.
   Луна потихоньку из снега встает
   И желтым цыпленком по небу плывет
   
   Из окон струится сиреневый свет,
   На хвою ложится серебряный снег.
   И словно снежинки в ночной тишине
   Волшебные сны прилетают ко мне.
   
   А что вы хотите, волшебные сны?
   Вы мне расскажите о тропах лесных
   Там все, словно в сказке, и сказка сама,
   Красавица русская бродит зима
   
   Но - что это? Холод на землю упал.
   И небо погасло ,как синий кристалл:
   То желтый цыпленок, что в небе гулял,
   Все белые звезды, как зерна склевал...
   
Песня закончилась громом аплодисментов и шумными криками:
   -- Ура Юлии!!! Браво!!! Бис!!! Еще!!! Еще!!!

               И Юлия спела для гостей еще  пару  песен из того же студенческого репертуара и один старинный цыганский романс. И совсем  очаровала  своих гостей. Банкет закончился здравицей в честь  Юлии. Было торжественно и празднично. Даже не хотелось расставать-ся. Но всему в нашей  жизни  приходит  конец. Даже самому хорошему. Так и здесь. Гости начали  потихонечку  расходиться.  Кто по английски – не  прощаясь; а кто и  по русски - с бесконечными обниманиями, целованиями, с последними стопками на посошок и долгими похлопываниями  друг  друга по плечам уже в дверях или на ступеньках выхода из здания.
 
             Юлия  попрощалась с наиболее  близкими  для  нее и села  в свою  машину. Она отпустила шофера  перед  началом  банкета, чтобы он не тратил  время на пустое и томительное ожи-дание, и потом уже, ближе к концу, вызвала его по телефону. Она  села в  машину, захлоп-нула за собой дверь и коротко бросила шоферу:

  -- Давай, Витя, домой. Устала я что-то...
 
               Юлия вздохнула с каким-то  для  себя облегчением  ( наконец-то все кончилось! ), поудобнее устроилась на сидении машины, запахнула шубу и как будто переключилась на совершенно другую жизненную программу. С лица исчезла веселость, глаза потухли и она сразу же превратилась в совершенно  другую  женщину - пожилую, смертельно уставшую, измотанную  годами и неласковой  судьбой  женскую  особь, очень мало похожей на пред-ставительницу прекрасного пола.

                Было уже поздно. Глубока ночь, по существу. Улицы Москвы пустынны. Машин мало. И доехали  они  сравнительно  быстро. Около подъезда Юлиного дома машина оста-новилась. Юлия  распрощалась  со  своим  шофером, отрыла  дверь и шагнула на асфальт.. Она не  любила  сидеть и ждать, пока ее шофер не оббежит машину и не откроит ей дверь. Было в этом  что-то  барское и унизительное  не  столько  для  шофера, сколько для нее са-мой. Лакейства, будь оно мужское или женское, она не  переносила,  оно  претило ей и вы-зывало чувство  жуткого, собственного  дискомфорта. Поэтому она, как и  большинство ее сверстниц, бывших  совковых  женщин, все в жизни  пыталась делать сама, невзирая ни на свой статус, ни на свою должность.
 
                Юлия поднялась по ступенькам на крыльцо, открыла дверь и вошла в вестибюль. Дежурный  охранник, молодой  парень  в  темном  костюме и белой  рубашке с галстуком, - обязательной униформе охранников в их доме, - сидевший  у входа за высокой стойкой и читавший глянцевый журнал, поднялся и поздоровался с Юлией:

   -- Здравствуйте, Юлия Семеновна!
              Лицо парня было знакомо Юлии. Охранники здесь  менялись редко. И большинст-во из них Юлия знала в лицо. Она кивнула ему головой:
   -- Здравствуйте, Володя. Как «дежурится»?
   -- Спасибо. Все хорошо.

              Юлия прошла в глубь  вестибюля и вышла к лифтовой площадке. Оба лифта были свободны. Да и кому в этом доме было  ездить  так поздно? Юлия зашла в лифт, нажала на кнопку своего этажа. Двери захлопнулись, и лифт мягко пошел  вверх. На  пятом  этаже он остановился. Двери клацнули и тихо открылись. Юлия  вышла из лифта, повернула напра-во, сделала несколько шагов и очутилась перед  дверью своей квартиры. Она раскрыла су-мочку, достала ключ, открыла дверь и вошла в прихожую.
   
   * * *
   
              В прихожей горел мягкий  дежурный свет, создавая уютный, домашний полумрак. Было  очень и очень  тихо. Ни  звука, ни  шороха. Юлия  положила  сумочку на туалетный столик, разделась, повесила  шубу на  вешалку в шкаф, сняла  шарф и шапку. Шапку поло-жила  в специальную  подставку  на верхней  полке шкафа, шарф повесила на поперечную перекладину и закрыла дверцы шкафа. Подошла к большому настенному зеркалу в прихо-жей, внимательно осмотрела свое лицо, поправила  прическу и прошла в гостиную. Вклю-чила свет, подошла к большому овальному столу, стоявшему  посередине комнаты и оста-новилась  в  нерешительности, не зная, что  дальше  предпринять. Затем  села на стул, пос-тавила  локти обеих рук  на  столешницу, бездумным  взглядом  окинула комнату с эсклю-зивно сделанной на заказ  мебелью  под  старинный  ампир, бронзовой, тоже  под старину, массивной хрустальной  люстрой, нескольким  картинам на стенах в золоченых рамах, вы-полненных  в классическом  стиле,  уронила  в бессилии  голову на сжатые ладони и тихо-тихо заплакала:

              -- Одна....Совершенно  одна... В  самый  торжественный  момент   своей  жизни - и одна... Никого вокруг...Никого рядом... Точнее, вокруг - много; рядом вот... никого... Кош-ш-мар-р-р..! Для чего, спрашивается - жила?!  Для - кого?!  Кому  все это нужно - вокруг?! Квартира  эта,  машины,  мебель,  деньги,  которые  не  на  кого  тратить ?! Зачем ты жила, Юленька?! Скажи?! Скажи?!

            Ей было  горько и обидно за себя. Не глупая, вроде, баба. Даже - красивая. А жизнь - не получилась. Не было в этой  ее жизни именно  того составляющего элемента, который является самым важным для  всякой  нормальной женщины и который делает ее жизнь на-сыщенной и радостной, а не бесцельной и пустой. Не  было у нее - элементарнейшего "ба-бьего" счастья, которое  создают женщине  любящий ее муж и  любящие ее дети. И без ко-торых самый прекрасный дом  вдруг становиться чужим и холодным, и абсолютно никому не нужным. Даже самой хозяйке.
..
              Было когда-то  все это и у нее. Давным,  правда,  давно. Так давно, что и самой те-перь не  верится. Но  вед ь действительно - было!  Было и у нее что-то похожее на счастье. Когда-то. И  любящий  муж. И любящая  дочь. И атмосфера в доме - теплая-претеплая. Та-кая, что домой хотелось идти, бежать даже И улыбаться  хотелось каждому встречному. И подруги  даже  завидовали. А потом  все разом, в одночасье рухнуло, исчезло, испарилось, испоганилось... Из-за нее. Только из-за нее.

             Ради  чего, спрашивается, она все это сделала? Ради  вот  этой паршивой диссерта-ции, да нескольких "завалящихся" любовников в придачу? Не  слишком  ли  дорогая полу-чилась  цена? А, Юленька?!  Что  на  что  променяла?  Воистину,  что  имеем – не  храним; потерявши - плачем.
 
            Плакала  Юлия  долго. А потом заснула, измученная, обессилившая, уставшая. Зас-нула, уткнувшись мокрым лицом в сложенные на столе крест-накрест руки.
 
            Сколько она так  проспала - трудно  сказать. Но проснулась она от боли в затекших от неудобной  позы  руках и шеи. Она  подняла  голову, недоуменно осмотрела все вокруг, пытаясь  сообразить, что  к  чему; тряхнула  головой, сбрасывая остатки сна. И вдруг неве-село  усмехнулась  возникшей  откуда-то  неожиданно  нелепой,  но  чудовищной  в  своей правдивости, мысли:

             -- Вот так станет  вдруг  плохо - никто и не подойдет, не поможет. А умрешь - ник-то и не узнает ничего. Пока на работе не спохватятся - искать не начнут.
 
            От этих  мыслей  на душе у Юлии  стало так  плохо, так  плохо, что слезы вновь по-текли у нее  из глаз. И она  снова  расплакалась. Но на  этот раз шумно, громко, навзрыд, с настоящей, долго не проходящей истерикой. Успокоилась с трудом. И долго еще сидела за столом, нервно  всхлипывая и судорожно  вздрагивая  всем своим крупным телом, прижав скрещенные  руки к груди и  уставившись отрешенным  взглядом куда-то в свое собствен-ное никуда.
 
             А там  было  чернее  черного  и никаких  проблесков  впереди. Ни-ка-ких. А если – никаких, то тогда возникает резонный вопрос - а зачем? Зачем все это? Зачем тянуть и тя-нуть до бесконечности это свое жалкое существование? Сидеть до "поздна" на работе, как можно  дольше, с  ужасом  ожидая  вечера, когда  надо  будет  собираться  ехать  домой. А ехать домой  не  хочется.  Потому что дома тебе пусто, холодно, неуютно. Тебя там никто, "никтошеньки" - не ждет. И не только там. Тебя  теперь  нигде никто не ждет.
                Одиночество не «ощуп»


                - ледяно.
                Можно жить, конечно, проще
                - не дано.

              Точно – не  дано.  Воистину – не  дано.  Ей – не  дано. Чьи  это  стихи?  А  кто  его знает!. Но как точно сказано: «одиночество на «ощуп» – ледяно!» Точнее –  и не придума-ешь! Про нее эти слова.. Именно – про нее. Потому что  простыни  ночью, когда  ложишь-ся спать – ледянее ледяного. Как в снег  ложишься. Как – в прорубь. Ни  что уже  не греет. в этой жизни. Ни что…Ни что…
 
            Почему? Почему она стала  никому в жизни - не нужна. Почему? Кто – ответит на этот  вопрос?  Никто.. Никто, кроме нее  самой не сможет ответить на подобные вопросы.. Да и она сама – вряд ли тоже не сможет  Почему это вдруг человек становится одиноким и не нужным  никому. Понимаете - ни-ико-ому.  Даже – самой себе! Только и только – рабо-те.  Одной – работе.  Но если  работа – единственная   для   тебя  отрада  в жизни, то зачем тогда  тебе - такая  жизнь?  Зачем  тогда вообще - эта жизнь? Если  изменить ее к лучшему тебе уже не дано, то зачем тогда -  она?  Не  честнее, не  порядочнее  ли будет взять, да ра-зом и прекратить все это  безобразия, во что превратилась твоя жизнь? А, Юлия? Подумай хорошенько. Подумай.
 
             Ведь, Юленька, иногда надо пытаться брать и на себя ответственность за  происхо-дящее с тобой  вокруг. Человек  тем и отличается  от  животного, что может сам, по собст-венной воле, по собственному желанию, по своему  собственному  уразумению взять, да и лишить себя жизни. Когда  жизнь  становиться  совсем  уж  невмоготу, когда жизнь теряет всякий  для  тебя смысл, то чего уж за нее  цепляться-то?! Чем  мучиться  самому и мучить других – лучше  потихонечку  уйти. По собственной воле, в добром уме и здравии. Живот-ное - не может. У животных слишком силен  инстинкт  самосохранения. А человек - суще-ство разумное. У него есть  сознание, у него   есть ум, у него  есть воля, у него есть сила, у него есть мужество. Человек, если он действительно человек, а не обыкновенное двуногое животное, способен при необходимости  подавить  свои первобытные  инстинкты и уйти в мир иной с достоинством, с высоко  поднятой  головой. Не плача и не размениваясь на ме-лочи и разные там пустяки.
 
             Но  для  того, чтобы  уйти  самой,  надо  быт  сильным,  надо  быть  мужественным  человеком. Надо быть - личностью. Слабые - не уходят. Слабые остаются жить. Они хотят жить во что бы то  ни  стало. При  любых  обстоятельствах. Жить ради того, чтобы – жить. Жить – любой  ценой, вопреки  всему  человеческому  в себе. Это - у животных выживают сильнейшие. У людей - все наоборот. У людей – выживают  слабейшие. Сильные - уходят, когда  им  невтерпеж. Они - гордые. Они не хотят жить  так, как  им  не  нравиться. Они не желают подлаживаться под обстоятельства, если  эти  обстоятельства  становятся  сильнее их. Они - не желают  гнуться. Они – просто  ломаются, как  ломаются  могучие  деревья во время  бури. А ты, Юлия – сильный  человек. Ты - личность. Так  воспользуйся своим пра-вом сильной  личности на собственный настоящий  "Поступок" - на добровольный уход из жизни. Воспользуйся. И именно  сейчас. Сегодня. Завтра  будет  уже поздно. Завтра станет даже в мыслях невозможным то , что можно спокойно сделать сегодня. И ты увидишь "от-туда", что ты - права. Решайся. Решайся сейчас. Сейчас. Сейчас.
 
             Юлия тяжело, надрывно вздохнула. Жизнь загнала ее в такой угол, из которого она выхода для  себя  совершенно  не  видела. Выходы  конечно же - были. Но Юлия в данный момент  их  не  видела. И у  нее  не было ни сил, ни желания их искать. А тем боле - выби-раться из этого угла и продолжать дальше жить. Все, хватит. Нажилась. Сыта по горло. До подбородка. Больше - не хочется. Решено. Окончательно  и  бесповоротно. Нечего продол-жать мучить себя и других. А кого это - других?! Других-то - нет!!! Действительно - нет!!! Но тогда вс е гораздо  проще. Мои - проблемы.  Мне  их и - решать. Кого либо других мои проблемы не касаются. Тогда решение может быть только одно. Хватит, Юленька, хватит. Пора и меру знать. Сегодня. Сейчас. Решайся.
 
              Юлия встала, постояла немного в задумчивости, как бы определяясь в окончатель-ности принимаемого для себя решения. И пошла в ванную. Она  включила воду, отрегули-ровала нужную  для себя  температуру.. Она не любила лезть в слишком уж горячую воду, но не  любила и слишком  холодную. Обычно  она  делала  себе  сначала теплую, затем за-ходила в ванну, ложилась, вытянувшись во  весь рост, погрузившись в воду по самую шею и добавляла посильнее горячую. Голову  она  при  этом откидывала назад и укладывала на специальную  подставку, прикрепляемую к краю ванны. Затем закрывала глаза и погружа-лась в негу, в небытие.
 
              Так она могла лежать в  ванне по часу и более, добавляя в ванну  горячей воды все больше  и больше. И вылезала  она  из  ванны вся  красная  до  багровости, но  довольная и словно бы  омолодившаяся. Иногда для  увеличения кайфа добавляла в воду морскую соль или какие-нибудь "ароматизаторы", благо, что их  сейчас  стало  видимо-невидимо, на лю-бой  вкус и каприз.  Конечно же, она прекрасно знала, как вредны для  здоровья  подобные процедуры. И не  просто  вредны – опасны!  Чреваты  бог  знает какими последствиями. И инсультами, и инфарктами… Но ничего с собой поделать не могла, да и не хотела. Подоб-ные  ванные  процедуры  ей  «просто-напрсто»  нравились и она  не  собиралась  их прекр-ащать. Жить надо  для  радости и для  удовольствия, а не для того, чтобы просто жить. Это был ее принцип. И она не собиралась от него отказываться.
 
               Сейчас она сделала то же самое. И еще поставила около себя на полочке перенос-ной радиоприемник. Включила  программу "Klassik" и закрыла глаза. Она была совершен-но спокойна. И никаких  черных  мыслей в голове,  никакой  истерии,  никакого смятения. Она  приняла  решение. Совершенно  сознательно и обдуманно. И хотела  сделать все доб-ротно, по человечески, а не наспех, кое как, второпях.
 
             После  ванны  Юлия  тщательно привела  себя в порядок, даже  макияж  навела. Но немного, совсем  чуть-чуть, слегка  подчеркнув  свои  плюсы и затушевав  некоторые свои минусы. Очень не хотелось потом  выглядеть  неприглядной. Надела фирменные француз-ские кружевные трусики и бюстгальтер. Повертелась  перед  зеркалом - неплохо, неплохо. Надела  сверху  махровый банный халат и успокоилась. Все - готово. Теперь - подкрепить-ся. Напоследок. Кто знает, как там будет. Может, перекусить  не скоро теперь получиться. А, может, и совсем  будет уже не нужно.  А – зря! .Она  усмехнулась  пришедшей в голову этой мысли и пошла на кухню.

              Юлия  вскипятила  чайник, заварила  ароматнейший  бразильский  кофе. Заварила зерновой, крепкий, в бельгийской  кофеварке. Выпила две  чашки с бутербродами. Ничего другого готовить не  стала. Бутерброды  сделала с  семгой и с сухой, сырокопченой колба-сой. Поела с аппетитом и с нескрываемым для  себя  удовольствием. Кофе  получился пре-красный: густой, ароматный,  пряно-горьковатый. Не  кофе - а наслаждение. Его и пить-то надо маленькими  глоточками и обязательно закрыв глаза, чтобы ничто не мешало ощуще-ниям  вкуса и  последующего  балдежа. И  рыбка  оказалась - чудо! И  колбаска - прелесть! Пошли за милую  душу, не задерживаясь. Можно было бы конечно и еще, но, по честному - лень что-то показалось. Да и есть надо  всегда  столько, чтобы в  желудке  оставалось не-большое ощущение голода. Так мудрецы древности советовали. Может, придется теперь с ними и встретиться...На небесах.
 
             Юлия поставила пустую чашку на стол, раскинула руки и потянулась. Хо-ро-шо-о!
             Теперь - убрать за собой, помыть  посуду и - за дело. Время-то  идет. Она глянула на часы.

             Ого! Пятый уже час! Час Быка. Время  властвования  черный  сил на земле. Как раз то, что надо. Когда-то, именно в это время, очень и очень давно, еще в  Электростпле, она  приня-ла важнейшее для себя  решение -  поддаться Арефьеву. И вот теперь она пожинает плоды того, рокового для себя решения. Поэтому - за дело, Юленька, за дело.
             Юлия прошла в свой кабинет, села за письменный стол, достала лист хорошей ксе-роксной бумаги, вставила в принтер и включила компьютер. В последние годы она совсем разучилась писать ручкой. Постоянно  работала на компьютере. Очень и очень удобно для всех  видов  бумажных работ. Она  выдвинула клавиатуру, прищурилась в задумчивости и начала печатать:

   
                ВНИМАНИЕ !
                ( В правоохранительные органы )
   
                ЗАЯВЛЕНИЕ
   
               В моей  смерти  прошу  никого не винить. Этот шаг я сделала сознательно и обду-манно. Никто  меня не  заставлял. Никто меня не принуждал. Я все сделала в зрелом уме и твердой  памяти. Причину  объяснять не стану - слишком уж сложно внятно объяснить по-добный поступок..
              Все  имущество, оставшееся  после  меня:  квартира, обе  машины,  гараж, мебель, картины, счет в "Инкомбанке" и т. д. и т. п. я  завещаю  своей дочери, Светлане.
             Документы на имущество  находятся  в домашнем сейфе, что спрятан за откидным зеркалом в этом кабинет. Ключ от сейфа - на столе.
            Простите  меня, пожалуйста, все  те, кто  меня  знал  и, может быть, любил или ува-жал.. И не осуждайте. Видит Бог, что я пыталась бороться. Но у меня не получилось
             Р.S. Деньги на похороны тоже в сейфе. Похороните меня там, где  вам  удобнее это
сделать.

                / Ю.С.Кондратьева/
 

               Она  отпечатала две  копии. По привычке. Никогда ведь деловые бумаги в ее жиз-ни не  печатались в одном  экземпляре. Она  взяла  ручку и расписалась  на  обеих  листах, поставив сегодняшнее число. Затем набрала номер телефона дежурного охранника:
 
             -- Володя, Здравствуй! Это Юлия  Семеновна. У меня  к тебе  просьба. Сегодня утром  должна приехать моя дочь Светлана. Где-то часов в 8-9. Впустишь ее и дашь ей ключ от квартиры. Пусть пройдет. А то я боюсь засну  крепко и не услышу ее звонок. Договори-лись? Ну, и прекрасно. До свидания. И спасибо.
 
             Юлия оставила один экземпляр записки на столе, на самом видном месте, а второй экземпляр положила в сейф, где находились ее деловые и различного рода ценные бумаги, а также  деньги  в долларах, евро  и рублях. Не много, всего по несколько тысяч. Но на по-хороны спокойно хватит.

             После этого взяла "мобильник", набрала номер дочери и послала ей "SMS"-ку  сле-дующего содержания:
   -- Света, милая, будь, пожалуйста, у меня дома сегодня
   Утром  часов в 8-9,  не  позже. Охранник предупрежден.
    Ключ он тебе даст. Я - жду.
    Целую. Мама.
             Фу, теперь  вроде - все. Что  надо - я сделала. Теперь можно  спокойно и  собой  за-няться.

           Она  встала и прошла в ванную. Включила  воду. Сделала ее теплой  и закрыла ниж-нее сливное отверстие, а верхнее, наоборот, открыла, чтобы  лишняя  вода, когда ванна за-полнится, стекала бы в канализацию. Открыла шкафчик с туалетными принадлежностями ми, нашла  футляр с опасной  бритвой. Долгополов  как-то оставил. Он не  любил электро-бритвы. Хотя  пользовался в основном ими. Быстрее и удобнее. Но безопасные бритвы во-обще на дух не переносил. И иногда, когда оставался у Юлии до утра, позволял себе неко-торую толику  мужского  удовольствия – побриться  опасной  бритвой. Бритва была класс-сная, немецкая, из  очень  качественной  стали, с художественной инкрустацией. Юлия от-крыла футляр, достала бритву, внимательно осмотрела ее. Как раз то, что надо.
 
            Затем  сходила в  спальню и принесла  оттуда  небольшое  "полукресло". Поставила его около ванны, прямо вплотную и кивнула себе головой - вот так пойдет. Она села в "по-лукресло" и опустила  левую  руку в  ванну. Рука  полностью погрузилась в воду. В общем удобно. Ни что не помешает. Никаких  неожиданностей не должно быть. Она встала, взяла полотенце, вытерла руку, вышла из ванной и прошлась по квартире, прощаясь с ней и про-веряя, все ли в порядке. Ни в какой  стороне ее  души  ничего не екнуло, не сжалось. Ей не было жалко ни себя, ни квартиры, ни оставляемых вещей. Она уже была не здесь. Она уже была  по  другую  сторону  черты. Той  черты, что  разделяет  живых  и мертвых. Она была - там. И как бы наблюдала за собой со стороны. Уже оттуда.
 
             Она  вернулась в ванную, взяла  бритву в правую руку, раскрыла ее и села в "полу-кресло". Опустила  левую  руку в воду, нагнулась, опустила в воду  правую руку с раскрытой  бритвой, подвела  бритву к запястью  левой  руки и резким движением полосонула по венам. Боль  была  острая, но не  сильная и короткая. Вода  сразу  же  забурлила от  напора рвущейся крови и на глазах  стала  менять свой цвет. Мелькнула мысль - удалось! Она вывыронила бритву, откинулась на спинку "полукресла" и закрыла глаза.

            Ощущений не  было  никаких. Лишь  левую  руку  как-то  странно тянуло вниз. Она устроилась  поудобней  и  приготовилась ждать. Она  знала, что  от  потери  крови  должна просто заснуть. А теплая вода не даст крови свернуться и процесс будет идти до конца. До самого конца. Она лежала с закрытыми глазами и слушала стук своего сердца. Оно билось слегка  учащенно, но  спокойно. Юлия  тоже  была  спокойна. И здесь  где-то из  глубин ее гаснущего сознания  вдруг  начали выплывать строчки стихотворения. Нового стихотворе-ния. Ранее ей  неизвестного. Строчка  за строчкой. Одна  за другой. И Юлия начала читать эти строчки. Тихо-тихо, чуть слышно, еле шевеля не слушающимися губами:
   
   Моя ли смерть был твой уход,
   Иль смерть моя - твое молчанье?
   Не все ль равно. Давно в одно
   Переплелись сердец звучанье.
   
   Невыносимо - утро врозь!
   Страшнее пытки - чуткость ночи.
   В агонии забьется плоть
   И кровью в жилах заклокочет.
   
   Тебе меня не переждать,
   Во времени мгновенья помнить.
   Тебе меня не возвращать
   По ветру в сумерках бездонных.
   
   Я на пороге вдруг - тебе
   Тайком прощенье - бросила.
   Со мной осталась тишина
   Звенящею - пощечиной...
   
   
            -- А не плохое,  вроде, стихотворении. Неужели  во мне  погиб  поэт ? - подумала,
 засыпая, Юлия. И это была ее последняя мысль в этом мире.
   
   * * *
   
               Похоронили  Юлию в Москве. На "Ваганьковском" кладбище, там, где в свое вре-мя был похоронен  Сергей  Александрович. И могилы  их  оказались недалеко друг от дру-га, чуть  ли не рядом. То ли  случайность, то  ли милость судьбы. Пусть даже и запоздалая. Кто знает..? Кто знает..?

               Похороны  были  торжественны  и  многолюдны. Оказалось,  что Юлия была лич-ностью довольно известной и авторитетной в Московских  научно-педагогических  кругах и самом  Московском  "Бомонде". Ее  знали. Ее  ценили. Ее  уважали. С ее мнением счита-лись. К ее мнению  прислушивались. С ней  хотели  иметь  дела. С ней искали знакомства. Она была  человеком  влиятельным. Она  многое - могла. На многое - влияла. А теперь все эти люди, знавшие ее, пришли проститься с ней.
 
             Гроб с  телом  Юлии был  выставлен  для  прощальной  процедуры  в актовом  зале Университета. Длиннющая очередь желающих отдать свой последний долг молодому рек-тору Университета, так  неожиданно  ушедшей из жизни, тянулась бесконечно долго. Сту-денты, преподаватели, научные  работники, руководители, представители  администрации Университета, Министерства, Академии наук и мэрии Москвы. Друзья, знакомые, товари-щи,  коллеги, просто  знакомые ее или  слышавшие о ней, имевшие с ней  дело, учившиеся у нее. Приехали  на  двух  автобусах  и бывшие  ее коллеги из Электростали, из ее родного колледжа и мэрии  города. Все, кто  когда-то  знал ее, собрались у ее  гроба. Даже бывший муж приехал и долго стоял у изголовья ее гроба, молча  кусая губы.
 
             Разговоров  о  ее  самоубийстве  на  похоронах  не велось. Эта тема была как бы за-крыта  для  всеобщего  обсуждения.  О  причинах  ее  смерти  вообще  не  говорилось  .Эта скользкая тема  была под  запретом. Под негласным, внутренним запретом. И этой темы, с общего молчаливого согласия присутствующих, старались в разговорах вообще не касать-ся.. Неудобно  было  перед  памятью  Юлии. Неприлично. Как  будто  касаешься грязными руками слишком  уж  интимных  подробностей личной жизни известной женщины. В окно подглядываешь  ночью. В  освещенное.  Или. в замочную  скважину.. Интересно,  конечно же. Очень  интересно.  Очень  Но......стыдно  как-то.  Дискомфортно... Поэтому... не надо... Не стоит...
 
            Могила  Юлии - простая и строгая, без особых  претензий и выкрутасов. Массивная каменная  плита  из черного "лабродора" и такой же черный каменный крест, но - мрамор-ный. В центре креста - овальное фото улыбающейся  красивой  женщины с рассыпанными по плечам волнистыми локонами. Ниже - надпись золотыми буквами:
   
                ЮЛИЯ СЕМЕНОВНА КОНДРАТЬЕВА
                Ректор гуманитарно-технологического Университета,
                профессор, доктор педагогических наук.
                1962 - 2006гг.
                "Пусть будет тебе земля пухом"
   
             Через  несколько  дней после установки  надгробья, на  кресте, ниже основной над-писи, появилась прямоугольная бронзовая пластина с витиеватой надписью, сделанной го-тическими буквами:
   
                " ADORABLE YULIE "
   
              Кто  поставил эту  пластину и зачем - неизвестно. Но снимать  пластину не стали. Она как-то сразу вписалась в общий  надгробный ансамбль., словно была здесь всегда, с самого на-чала. И лишь  дочь  Юлии, Светлана. догадывалась, от кого мог быть этот подарок. Но ни-кому не говорила. Зачем? Это дело лично его и самой Юлии. Другим здесь места нет...
   
   
   
   
   
                КОНЕЦ
   
   
   P.S. В повести использованы стихи молодой поэтессы из города Электросталь
    Юлии Черновой в редакции автора это повести.