Его имя писалось так : Phoebus. А теперь прочитайте его, произнося латинские буквы по-русски (соответственно, не произнося аспиративное Н)… Это слово он частенько употреблял после очередной пьянки с подчинёнными ему солдатами. Причем ему было абсолютно всё равно с кем це деяние будет реализовано.
Он был капитаном Молодой Голубой Гвардии. И ездили они на лошадях с голубыми номерами. Он любил свою профессию и подчинённых и, когда уже ничего другого не оставалось, лошадей. Кроме основного дела у него было другое занятие, нынче оно называется почти по-толкиеновски «хобби». Феб собирал двухлитровые бутылки из-под всякого рода напитков, а затем на спор наполнял их, испуская малую нужду. Тем самым зарабатывал приличные бабки и бабок, а следовательно, у него были спички, и он был очень даже завидным, увидным, привидным, на горизонте видным женихом.
Но что же привлекало в нём, что тянуло к нему руки, губы и прочие части тела молодых красавиц. Он был необычен, силён и нежён, груб и слаб, дурачок и не очень. Заглянув в его тёмные глаза, девушки видели безграничное веселье и глубокие следы вчерашней, что англичане называют wet night. Кстати, об английском. Феб, как всякий уважающий себя голубогвардеец ( тем паче, капитан), знал пару матерных выражений и пользовался ими при всяком удобном случае или просто так, дабе блеснуть красным словцом. Между тем, глубокая печаль лежала на дне его пульсирующего сердца… Эта история потрясла весь мир и навсегда осталась в учебниках по средневековью и других веках жизни Франции.
Эта тайна души его осталась тайной и по сей день, ведь мало кто знает, когда во Францию завезли коноплю, а тем более откуда там взялись условия выращивания заморского растения.
Вот теперь вы знаете, что Феб был полиглотом (французский, русский мат в письменном и устном изложении и порой любимый English, fucking shit!), любителем экстремальных видов спорта (секс в апартаментах девушки при её родителях и друзьях), ну и садоводом-исследователем –экспериментатором (выращивание каннабиса).
Первая встреча Феба с Эсмеральдой произошла при уже известных обстоятельствах (см. гл.2). Ну и добавить к этому нечего, так как юная цыганка затерялась в цвете ночи, а потому молодой капитан не поимел возможности оценить красоту и ваще конкретную прикольность Эсмеральды Коварубио ду Лос Льярос (или это из Майн Рида?). О вторых, третьих, а так же прочих рандеву красавца кавалериста и его юной соседки по книге речь пойдёт далее и наполнит события данного романа. Пожалуй, (это, конечно, не шутка, но с этим словом можно натворить чего угодно, например, сделать его производным от словосочетания «пожал ***» - не в обиду Фебу будет сказано, – но как мы знаем, многие англичане склонны «Проглатывать» звук h, эквивалентный русскому «х»). Так вот, пожалуй, стоит отметить некоторые эгоистические и хамские «качества» натуры Феба. Вообще, он был шабутной, невзабрешний и непотребный в плане поведения. Своей привлекательностью он пользовался исключительно в корыстных целях начиная с пелёнок, когда за свои милые глазки он получал прощение за любую, даже самую постыдную, провинность. Теперь же голубогвардеец Феб мог получить ВСЁ*, что хотел и от кого хотел, каждый раз, когда хотел и даже когда не очень.
Если смотреть на Феба мельком, так сказать, поверхностно, то никаких хороших качеств в нём, конечно, не было, но детали!!! О! Детали. Автор так любит эти детали. У Феба была любимая работа. Он бал диджеем на радио. Говорил всякую чушь и не знал, что такое РУДН. Это всё ложь, - просто его мечты (деталь номер раз – Феб – мечтательная натура). Но самое ужасно, что, не будучи ДиДжеем, Он часто глючил под Ди джея (или джедая?). Такой у Феба был порок – чрезмерная доверчивость и огромная восприимчивость к фантазиям. поэтому, когда какая-нибудь новая девушка подходила к нему знакомиться, он обычно говорил: вы впервые в эфире? тогда с дебютом вас! И начинал своё влажно-липкое дело, от которого не спасала даже туалетная бумага (туалетная бумага в штанах – писк той давней моды).
Нежный Феб, в отличие от его подданных солдат, каждый день мылся горячей водой, подогреваемой на костре. И его носки никогда не издавали того пикантно-пряного запаха, который обычно бывает у портянок парнишек, служащих в Российской армии, или американских журналистов-холостяков. Под подушкой Феб хранил не оружие и не яд, а четырёхлистный клевер, подаренный ему на 12 день рождения мамой некой донны Дормидоны со словами: «Иди с Богом, мозгляк и прохиндей», а двухцентнеровая донночка пряталась за маминой спиной, сопливо похрюкивая. Отсюда мораль: «Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт. К девке он не подойдёт, если с мамой та живёт. Коль мамаша не дурна, то сгодиться и она. Дочка может посидеть, поучиться, посмотреть. И к чему эта фигня? Есть ведь руки у меня! Но я ими не пользуюся, потому что часто ем».
Вот, пожалуй, на этой мыслесодержащей фразе детали Феба подходят к концу. Словом, - хороший был парень Феб, но тупой.