Уже засыпая, продолжаю видеть твои глаза в зале. Тебя там не было, но были твои глаза на лице другого человека, не подозревавшего об этом. Они не давали мне уснуть. Первый и последний раз. Я не имею права не спать…
Обычное утро, обычный день. Спектакля нет, я могу отдохнуть, даже прогуляться. Звонила актриса, с которой мы вместе ездили на гастроли и жили в одном номере. Пока мы жили вместе, она успела рассказать мне массу ненужной информации. Она все время рассказывала о том, кто с кем спит, как ей все завидуют, какая сволочь ее бывший муж и еще кто-то. Я забыла, кто. Она чем-то напоминала Верку, может быть, поэтому мы иногда перезваниваемся. Сегодня она тоже жаловалась, что ей не дали роль из-за какой-то сучки, которая спит с тем, с кем нужно. Я посоветовала ей тоже спать с кем нужно и подумала о том, какое счастье, что я работаю одна. Мое одиночество, как медаль, имеет оборотную сторону.
Возвращаясь с прогулки, мы с Гердой налетели на тебя. Вернее, на того мужчину из зала, похожего на тебя не только глазами. Это был выстрел в упор. Он ничего не знал о пуле, ввинтившейся в мой мозг и искавшей выхода, поэтому спокойно стоял у подъезда с цветами в руке. Автомобиль был припаркован рядом, но он ждал меня на улице, несмотря на дождь-не дождь… Несмотря на какую-то дребедень, летевшую то ли сверху вниз, то ли наоборот, он стоял у подъезда. Даже рост и фигура были похожи. Пуля в башке не дала мне, как обычно, пройти мимо. Я приняла его цветы, глядя в глаза. Поплыла… Слава Богу, хватило ума не брать визитку. Удивился наверное, что я так уставилась.
Все время вру себе. Я жалею, что не взяла визитку. Поднявшись к себе, я вытерла Герде лапы и подошла к окну. Он все еще стоял. Твой фантом. Как выясняется, время не лучший доктор, если я так трепыхаюсь.
После отъезда Павла я потеряла ориентир. Найти зал для занятий оказалось не просто. Все стоило очень дорого. Днем залы были заняты аэробикой и прочей хренью, я могла заниматься только по ночам, но и это было дорого.
Дня через три после прощального бала я подскочила ночью от мысли: «Какая я на фиг актриса? Я же ничего не умею, ничего. Сплошная самоуверенность. Я не умею декламировать, не училась пению, у меня деревянные ноги.»
К утру мое тело стало плюшевым. Вместо деревянных ног у меня были вареные макароны, с трудом удерживавшие туловище, готовое сложиться слоями, как тесто. Я волоклась по набережной, цепляясь руками за парапет, чтобы не упасть. Хорошо, что Павел уехал и не видит моего позора… бежать… бежать подальше от этой затеи. Куда бежать? Меня ждет режиссер, учеба, работа. Павел позвонит ему и услышит смех:
-Я так и знал! Сломалась. Сло-ма-лась!
Этого не будет. Я стояла, глядя на уток, нахально выхватывавших из-под носа друг у друга куски булки, и внушала себе, что настанет день, когда режиссер скажет:
-Это я открыл в ней Актрису!
Я должна пройти все, чтобы заслужить этот день и эти слова.
Герда смотрела на меня, улыбалась и виляла хвостом, похожим на кусок белого шланга.
Домой я вернулась уже на нормальных ногах, то есть, на прежних, деревянных, которым предстояло учиться заново. Брат только вернулся с работы. Он работал по ночам. У нас появились деньги, и он очень гордился этим. Он больше не был упрямым вздорным пацаном, спорившим с Павлом по любому поводу, он стал мужчиной. Неужели для этого нужно было убить любовь? – думала я.
К моим проблемам с залом брат отнесся спокойно. Ему нравилось решать мои проблемы, в нем жил Павел.
-Узнай, сколько стоит ближайший зал и оплати. Я пойду отдыхать.
Он не рассказывал, как прежде, чем занимается, а я стеснялась спросить. Его друзья, если и были, никогда не появлялись у нас дома. Даже из телефонных разговоров я не могла понять, встречается он с кем-нибудь, или нет. Скорее всего – нет. По крайней мере, внешне в нем не было того жизненного огня, когда они были с Павлом. Днем брат спал, вечером уходил на работу. Скоро он стал работать не каждый день, но зарабатывал еще больше. Он одевался очень стильно и небрежно в тоже время, он был безупречен, мой любимый старший брат.
Мама была в восторге от того, что нашла детей готовыми, приспособленными к жизни. Меня всегда поражало ее умение жить. Видимо, она родилась под такой звездой, которая светила над ней всю жизнь. Не важно, что были побочные эффекты, нежданчики вроде меня. В основном все было очень даже неплохо для женщины… Впрочем, она – моя мать. Как-то раз утро наступило для меня быстрее, чем обычно. Я услышала шум в маминой комнате и постучалась к ней.
-Заходи, раз уж не спишь.
Мама стояла и пыталась сделать себе укол в ногу. Она вопросительно посмотрела на меня. Мне приходилось колоть Верку, когда она подцепила какую-то дрянь. Я сделал маме обезболивающий укол.
-Спасибо, я уже приноровилась, но сегодня, что-то руки трясутся.
Мама легла и откинулась на подушку, ее лоб был мокрым от пота.
-Сядь, я хочу поговорить с тобой. Как видишь, не у всех женщин присутствует инстинкт материнства. Во мне он так и не проснулся,- рассмеялась она, уже втирая крем в гладкий подбородок,- Даже сейчас, я больше всего люблю себя. Мне нравилось гулять с твоим братом, уже в детстве он был красивым мальчиком. Красивая мама и красивый сын. Мне никогда не хотелось гулять с тобой. Ты стала интересной совсем недавно, и я рада этому. Всегда держи себя в форме. Даже, если проживешь с мужем двадцать лет, не позволяй ему видеть тебя в линялом халате. Я не прошу у тебя прощения, хотя о многом догадывалась. Да, я о многом догадывалась, но не могла представить, что Он так подло поступит со мной! Так унизить меня в моем доме!
-Кого унизить? Впрочем, не важно…
-Этот человек уверял, что любит меня, а на самом деле по ночам пробирался… Какая гадость!
Ты знала, все… Что-то опять замкнуло в моей голове. Зачем я зашла сюда? Укол… Мама надеется превратиться в куколку, а потом в бабочку и вечно порхать, порхать, порхать…. Что же это в голове так шумит? Палисадник, Игорь, окно… Все, больше нельзя об этом думать, Он уже выплывает и тянет ко мне волосатые руки. Все. Хватит.
-Почему ты делаешь уколы?
Зачем я это спросила? Мне же безразлично, что там у нее болит.
-В прошлом году я попала в аварию, муж безобразно водил автомобиль и был безобразно скуп.
Какое отношение скупость имеет к аварии? Никогда не пойму ее логику.
-Я устала, детка. Была травма позвоночника. Но, я держусь!
-Я восхищаюсь тобой.
Мне пришлось наклониться и прикоснуться губами к щеке матери. Все-таки, я буду актрисой. А сейчас нужно найти таблетки, которые мне велели пить, сегодня нужно принять таблетку, череп собирается треснуть.
Утром я сделала соки из всех фруктов, что были в доме. Приготовила омлет со шпинатом, сотворила блинчики с творогом и украсила их шоколадом, как любил мой брат.
Мама была верна себе:
-Очень много мучного! Я уже не помню, когда последний раз ела блинчики. Спасибо, милая, но не стоит их предлагать мне. А все остальное чудесно! Замечательное утро, замечательные дети. Кстати, я решила уехать в Карловы Вары на лечение. После развода у меня остался небольшой домик в Европе, я сдаю его в аренду и могу жить безбедно.
-Зачем же ты брала деньги у брата? Он только начал работать.
-Дети обязаны помогать родителям. Ты все такая же невыдержанная… Впрочем, я прощаю тебя, вернее, твою болезнь.
Я вскочила со стула. Брат усадил меня назад и стал за моей спиной:
-Мамуля, думаю, когда ты надумаешь вернуться, нас здесь уже не будет. Я приложу все усилия для этого.
Мамуля отбила удар ослепительно глупой фразой:
-Вы выгоняете меня отсюда?
Занавес.
Продолжение следует.