Ехать в монастырь во Владимирской области оперу Курочкину предстояло со следователем прокуратуры Натальей Литвиновой. Именно этот факт и придавал поездке особый шарм. Курочкин к Литвиновой был давно и безответно неравнодушен. Конечно, если бы он отправился в монастырь со вторым следователем – Николаем Петровым, все было бы и проще, и обычнее – рядовая командировка двух одиноких мужчин в Тьму-Таракань.
Город, рядом с которым располагался монастырь, нашли на самой подробной карте области. Добираться до него по плохим дорогам было очень сложно. Гостиницу забронировали в самом этом Богом забытом городке. Монастырь располагался на острове, с четырех сторон – река, единственный путь к нему – на старом пароме, ходившем до города два раза в сутки.
Курочкин – истинный житель мегаполиса, который терпеть не мог глухие места, даже не предполагал, что относительно недалеко от Москвы может быть такая дыра, фактически - остров. Только земли на нем было - чуть, а вокруг - глухие места.
Наталья Александровна же была весела и восторгалась окружающей красой. Оказывается, она была неравнодушна к дикой природе, почти не тронутой дикими людьми.
- Что мы настоятелю скажем? – спрашивал у нее Курочкин. – Ваш послушник подозревается в убийстве? А какие у нас доказательства?
- Тут ничего не попишешь, мы просто обязаны проверять все версии следствия. Зачем нам врать? – удивилась Литвинова.
- А что мы скажем Кириллу этому? Совсем ведь завернутый парень, судя по всему. Поссорился с невестой, ударился в религию…
- Думаю, что все-таки Ольга в чем-то была честна. И она, и Кирилл Сухотин действительно были религиозными. Это не так уж странно для нынешней молодежи. Антирелигиозного воспитания им никто не давал. Хорошо, если октябрятами усели стать в своей глухомани, - отвечала Литвинова.
- Да, но вы же помните, этот самый Кирилл служил в спортроте, защищал честь Красной Армии. И вид спорта у него был не плавание, и не футбол, а совсем напротив – биатлон. Следовательно, гражданин хорошо стрелял, промахнуться в Карлсона ему было затруднительно.
- Вот что я думаю, Василий: смерть Карлсона была выгодна не только Кириллу…
- Ага, огласите весь список! – ухмыльнулся Курочкин.
- А список у нас, за исключением обиженных конкурентов, на тот момент небольшой: мошенник в бегах - Яровой и Кирилл Сухотин.
Карлсона действительно не раз видели вместе с Ольгой, и не только в церкви, но и в ресторанах, и даже в нескольких казино. Более того, люди понимали, что Карлсона с Ольгой связывают не обычные финансово-половые отношения. На манекенщицу и дорогую проститутку эта девица никак не тянула.
- Значит, вы полагаете, что наш мошенник Яровой, как и наша развеселая корреспондентка, затеяли собственное расследование? - попробовал осмыслить версию Литвиновой Вася.
- Доказательств пока нет, но если Яровой сумел придумать схему с двойниками, которые расписывались в генеральной доверенности за настоящих продавцов квартир, то почему бы ему не попытаться найти человека, руками которого он уберет авторитета? Связи у Ярового не только в Москве и в Питере. А, может быть, все было еще проще, и он подстерег Кирилла в Москве? Я полагаю, что ему было крайне не выгодно убирать Карлсона самому или с помощью подельников. При любом конфликте, его могли бы не просто шантажировать, но и сдать людям Карлсона на растерзание. Зря ты, Вась, недооцениваешь Ярового: он три года безбедно жил по чужим документам в Москве, в то время как ему на зоне прогулы ставили, и я уверена, что он не хотел расставаться с общаком. Либо же – это был его первоначальный капитал, который необходимо было пустить в дело, и он до сих пор в обороте. Либо – он его давно уже промотал.
За окном Васиного джипа мелькала унылая природа средней полосы. Снег все еще не растаял. В лесах было холоднее, чем в городе, потому черно-серые разводы снежного наста лежали по обе стороны дороги к монастырю. Вася напряженно размышлял. Каким образом двадцатисемилетний пацан, живущий в тьму-таракани, пришел к мысли, что любимая ему изменяет? Ольга Краснова – девушка со странностями, этого не отнять. Но впечатление она производит исключительно серьезное. Сам Курочкин заподозрил бы ее в измене в последнюю очередь.
Девушка, одержимая идеей забеременеть, ездит в Москву лечиться. Она вряд ли способна завести интригу на стороне. И уж если кого серьезно полюбит, то наверняка сама признается отставному кавалеру, вернее, сожителю, в том, что больше с ним жить не может. С другой стороны – она скрытная особа и могла увлечься Карлсоном, хотя бы потому, что он был сильным и богатым, но при этом – «верующим» мужиком. Вполне возможно, действительно верующим. Это часто бывает после отсидки.
С третьей стороны, чего они хотят от этого Кирилла? Раскрытия по убийству Карлсона? На его, Курочкина, взгляд, одной гнидой на этом свете стало меньше. Курочкин был бы искренне рад, чтобы вся эта уголовная братия физически устранила друг друга. Дышать на свете стало легче бы.
Наконец, они доехали до парома. На паром как раз грузились деревенского вида мужики и бабы. Одна из них вела за собой унылую корову. Три бабы из пяти были беременные на хороших сроках.
Курочкин и Литвинова вышли из машины, оглянулись, куда бы поставить джип без риска для его здоровья и сохранности. Потом Курочкин решился и подошел к паромщику – вислоносому мужику, лет сорока пяти на вид.
- А что отец, твоя машина мою тачку выдержит?
- Это – вряд ли! Ты поставь у переправы, тут воровать-то некому, да и случайных людей тут нет. До нас не всякая собака доберется. А что, браток, и ты к нам бабу свою привез – на лечение? – спросил паромщик, выразительно изобразив корявой рукой большой беременный живот.
- Что? – удивился, было, Курочкин. – А, ну, да…
- Ты не волнуйся, у нас тут и не таких излечивали от бесплодия, как твоя – вон гладкая и красивая. Тут и сирых, и убогих лечили. Потому как место – святое, хоть и труднодоступное. И к настоятелю – отцу Иосифу – тоже парой идите сразу. Все так ходят.
Курочкин закрыл машину, проверил противоугонку и вместе с Натальей Александровной зашел на паром. Путь до места назначения длился полчаса. Богоугодное заведение оказалось белым и длинным. Как крепостная стена тянулось оно по кругу, описывая остров. У ворот монастыря висела треснувшая плита с надписью «РСФСР. Памятник архитектуры 17-19 века Троицко-Анастасьинский монастырь. Охраняется государством». Вместе с ними в монастырь потянулись все, кто приехал на пароме, включая бабу с коровой. Внутри монастырской ограды стояла небольшая белая приземистая церковь с голубыми куполами. «Памятник архитектуры 17 века. Церковь Анастасии...», конец надписи был отколот.
Народ двинул в церковь, истово крестясь, кроме, конечно, бабы с коровой. Та направилась к деревянным и каменным строениям, стоявшим поодаль. Корова покорно плелась за ней.
Большой монастырский собор был взорван в тридцатые года двадцатого века. Его руины, поросшие травой и молодыми елочками, напоминали внушительный могильный холм. Служба проводилась в небольшой приземистой церкви Анастасии, недавно ставшей монастырским собором. Это было самое старое здание монастыря, построенное по местной легенде на средства самого Петра I. После битвы под Полтавой сюда, якобы, сослали пленных шведов, а царь, рассчитывающий присоединить их к православию, повелел выстроить для них церковь. На территории монастыря - у ворот, увенчанных вновь отреставрированной колокольней, находились так называемые палаты - двухэтажный келейный корпус, где жили монахи.
;;
Курочкин подошел к встречавшему паству у входа худому служке, одетому слишком легкомысленно для этой погоды.
- Добрый день, нам бы к настоятелю!
- Вы записаны?
- Он нас без записи примет, - со значением промолвил Курочкин.
- Ну, да, вы же тоже служители, - легко согласился служка.
- Чего? – удивилась Литвинова.
- Да закону, я ж – не слепой!
Служка поманил их рукой, и они двинули в противоположном от жилых построек направлении. Следом за ними откуда-то выскочили две разбойного вида трехцветных кошки, обе на сносях. «Уж не монахи ли тут баб от бесплодия лечат традиционным способом?» - пронеслось в голове у Курочкина. И тут они оказались перед крепким домом округлой формы, прилегающим к монастырской стене. Возле дома-башенки возвышалось две "кремлевских" голубых ели. Служка открыл входную дверь и по чугунной винтовой лестнице провел их на второй этаж. Ладаном не пахло. На втором этаже оказалось несколько закрытых дубовыми дверями помещений.
- Отец Иосиф, к вам посетители! – громко крикнул служка. – Не из паствы…
- Тогда зови! – донеслось из-за одной из дверей.
Они вошли. В комнате было светло, на подоконниках стояло множество комнатных растений разного вида. Посредине - большой офисный стол с огромным монитором, за которым возвышался угрожающего вида церковный работник с «гимнастом» на мощной шее на вид – лет сорока. Из-под стола высовывались его ноги в фирменных кроссовках «Адидас» и джинсах. Он две минуты сканировал взглядом посетителей и, наконец, махнул служке рукой, после чего тот скрылся.
- Присаживайтесь, уважаемые! В ногах правды нет. Отец Иосиф, настоятель.
- Курочкин, - представился Вася. – А это Наталья Александровна Литвинова. И полез в куртку за ксивой.
- Да не надо! – отмахнулся отец Иосиф, с трудом отрываясь от монитора. – Кого ищем?
- Мы из Москвы, - начал Курочкин, пока Литвинова усаживалась и доставала блокнот.
- Тем паче, удивительно, - весело произнес настоятель. – Из Москвы у нас никого нет. И он щелкнул толстым пальцем по компьютерной мышке, после чего раздался звук – «отправлено сообщение», который издает аська.
- А у вас тут и Интернет? – удивилась Наталья Александровна.
- Да, у нас тут все! – радостно сообщил настоятель, указав дланью на окно, где был прикреплен кондиционер.
Курочкин начал вертеть головой. На потолке виднелась противопожарная сигнализация. Еще какие-то провода были аккуратно проведены по обитым деревом стенам. Над дверью была прикреплена современная видеокамера. В правом углу оказался еще один стол, на котором стояло три монитора поменьше настоятельского, на которых отражалось движение народа в разных точках монастыря. Наталья Александровна не очень сильно удивилась, потому что была далека от компьютерной тематики, Курочкин же прекрасно знал цену всем этим наворотам. Еще до ОБОПа он успел послужить во внутренних войсках МВД.
- У вас и по периметру камеры установлены? – полу-утвердительно спросил оперативник.
- А как же! И по периметру. Все, как положено… И видео пишем.
Наталья Александровна только хлопала длинными ресницами, не в состоянии понять, о чем говорят мужчины.
- Вы следователь? – задал ей вопрос настоятель. – Значит, должны знать, что такое система безопасности колонии-поселения. У нас тут была до начала девяностых в монастырской слободе. Теперь вот все пятнадцать домов стоят пустые. Убрали ее. Не рентабельна.
Курочкин закашлялся. Настоятель довольно засмеялся.
- Мы, собственно, хотели вас спросить, - прервала мужской диалог Литвинова. – У вас не появлялся недавно послушник, по имени Кирилл.
- Нет, такого не было, - быстро ответил настоятель.
- Может быть, просто кто-то приехал к вам пожить?
- У нас просто так не живут. Нерентабельно, - резко ответил настоятель.
- Может быть, к вам кто-то на работу устроился? – опять задала вопрос Литвинова. – Нам с ним надо просто поговорить, мы ничего против него не имеем.
- Тогда зачем вы его ищите? Что он успел натворить? - строго спросил отец Иосиф.
- Мы пока ничего о нем точно не знаем, кроме того, что он был знаком с человеком, которого мы разыскиваем. Возможно, он что-то сможет нам рассказать.
- Учтите, Кирилл – очень ценный работник, и чистый душой человек. Мы его так просто не отдадим…
- Но нам, правда, только поговорить, - мягко сказала Литвинова.
- А что он у вас делает? – поинтересовался Курочкин.
- Да вот это – все! – настоятель повел рукой от мониторов к кондиционеру.
– Я уверен, что никаких доказательств у вас пока что нет, иначе вы бы явились с постановлением. И разговаривали бы со мной совсем в другом тоне, как бывший… юрист вам говорю. Вы пришли вдвоем и уйдете вдвоем. Без него.
В голосе отца-настоятеля слышался металл. Никакой приветливости в его облике не осталось.
- Товарищ… бывший юрист, как на духу вам говорю, бывших ментов не бывает, - отчеканил Курочкин. – Вы слишком профессионально начали торговаться. Никаких задержаний, мы вам обещаем…
- Я – духовное лицо при исполнении, - строго произнес настоятель. – И вы прекрасно знаете, что раскрытие любого преступления – это торговля за информацию, а не героические погони с пушками по пересеченной местности. А она у нас весьма пересеченная.
Он сурово взглянул на Курочкина. Вася и Наталья Александровна рассмеялись. «Лексикон» у настоятеля имел место быть. Впрочем, и обещание свое им придется выполнить. В конце концов, Яровой, по степени вреда для граждан, значительно обгонял неизвестного им Кирилла. Настоятель взял со стола коммуникатор и начал набирать номер.
- Вы как будете допрашивать его – под протокол, или просто поговорите?
- Мы хотели бы побеседовать с ним лично…
- Хорошо, вас проводят.
Через минуту в помещение появился все тот же служка. Он вывел их за территорию монастыря, они обогнули высокую белую стену и по узкой, посыпанной песком дорожке вышли к деревне.
Однотипные дома барачного типа равнодушно мигали им темными окнами. Собак в поселении не было, даже дворовых. Впрочем, если и была в этом месте какая-то живность, то вся она кормилась на территории монастыря. Служка подвел их к одному из домов, единственному, из трубы которого струился слабый дымок.
- Кирилл, эй, Кирилл! – закричал служка. – К тебе гости. Настоятель – не против.
Из дома вышел хмурый высокий парень с длинными, забранными в хвост волосами, в свитере и джинсах. Он жестом пригласил их войти. Внутри барак выглядел уютным. Бревенчатые стены, печка, кровать, два стола, холодильник. На одном из них стоял ноутбук. На мониторе – фотография монастыря в хорошем разрешении. Литвинова и Курочкин представились. Глаза у Кирилла приняли затравленное выражение.
- Ваш адрес дала нам ваша бывшая невеста – Ольга Краснова. Она сейчас находится в СИЗО - в Печатниках, - сразу сказала Литвинова.
- Ольга? Была такая, да вся вышла, - процедил сквозь зубы Кирилл. – А почему в тюрьме? Доигралась?
- А вы тут фотошопом балуетесь? – ушел от прямого ответа Курочкин.
- Да, знаете ли, достал последнюю версию. Теперь делаю сайт для монастыря. Хватит уже им по старинке жить.
- Мы тут чаю привезли и кофе, - заботливо сказал Курочкин, вытаскивая какие-то диковинные пачки из своего рюкзака. – Ставь чайник, разговор у нас будет долгим.
Кирилл возражать не стал. Включил электрочайник в розетку, вытащил красные большие чашки, печенье, разложил на столе. С гордостью выставил перед гостями монастырский мед в пол-литровой стеклянной банке с притертой крышкой.
- Давай договоримся сразу, - взял быка за рога Курочкин. – Сажать мы тебя не будем, но кое-что от тебя хотим услышать, да и самим есть, что рассказать. Как ты узнал, что Ольга тебе изменяла?
- Я и до сих пор ничего б не узнал, - ответил Кирилл. – Но мне пришло письмо, написанное мелким женским почерком, из Москвы, что Ольгу видели с каким-то бандюганом, причем, регулярно и в разных местах. Письмо было без подписи, но я подумал, что это – Юля Фролова. Больше ни с какими женщинами она общаться близко не могла. Разве что – с кем-то из института акушерства и гинекологии. Она там лечилась от бесплодия. Я попробовал позвонить Ольге на мобильник, но он был отключен. Потом позвонил Юле. Она была дома, ответила, что Ольга в клинику легла. Я спросил ее про письмо, Юля клялась, что ничего мне не писала. Но… раньше Ольга звонила мне, минимум, три раза в неделю, а теперь – раз в неделю, и то не всегда. Раньше разговаривала приветливо, а тут стала цедить слова.
В общем, я взял отпуск на работе, сел на машину – и в Москву. К Юле приехал без предупреждения, к счастью, она меня пустила пожить, а Ольги все не было. Юлька уверяла, что она не знает адрес клиники, где Ольга проходит обследование, что та запретила ее навещать. Я обзвонил все московские клиники, но ни в одной не было пациентки – Ольги Красновой. Тогда я решил проверить факты из письма. Там говорилось, что Ольга чаще всего бывает со своим новым хахалем в баре гостиницы «Молодежная» и в одном из казино. И это – Ольга, которая только в церковь да в библиотеку! – Кирилл вытащил сигареты и закурил. – Я регулярно появлялся и в том, и в другом месте. Наконец, в ресторане гостиницы увидел этих «голубков». Ольга вышагивала, как королева рядом со… своим. За ее хахалем шло еще несколько мужиков бандитского вида с бычьими повадками. Тогда я так и не решился к ним подойти, заказал в баре спиртного и решил напиться. Ольга со своим сели за столик за колонной. Я их видел, а они меня – нет. Потом ко мне подсел мужик, по виду – очень приличный, не из этой гопоты, и мы разговорились. Он сказал, что знает этого…, - Кирилл снова глубоко затянулся. Руки у него тряслись.
- Мужик оказался настоящим человеком. Я с ним проговорил три часа подряд, мне даже полегчало. Потом, что может мне помочь. Потому что он – из органов, и они давно пасут этого… Карлсона, мать его. Мы обменялись телефонами. Я не знаю Москву, я не знаю, как бы мне удалось выследить этого крутого… Кирилл замолчал.
- А через некоторое время он вам перезвонил и дал все адреса и явки, да? – спросил Курочкин.
- Да, точно так! Но под протокол я этого не скажу. Он – хороший человек. Кто виноват, что по нашему законодательству Карлсона можно взять только на наркотиках или с оружием? Он своими руками ничего не делал. Мне так сказал тот оперативник.
- Но документов он вам не показывал?
- Он вытащил тогда в баре удостоверение, но я не стал приглядываться…
- Это он дал вам адрес водителя Карлсона? – спросил Курочкин.
- Да, это он. Но я даже в прокуратуре этого не повторю! – глаза Кирилла лихорадочно блестели.
- А теперь наша очередь, - спокойно проговорила Литвинова. – Мужик ваш назвался Игорем Дмитриевым? – Она вытащила из сумки фотографию Ярового. – Ведь это – он?
Кирилл вгляделся в фотографию, потом быстро отвел глаза. Он узнал «лже-Дмитриева». Но Литвинова и не настаивала на немедленном опознании.
- Ваш Дмитриев никаким боком не относится к органам. Это – беглый зэк и мошенник Владимир Яровой, - очень тихо произнесла Литвинова. – Несколько лет назад он бежал из колонии строго режима, где отбывал второй срок за мошенничество. Зэки доверили ему деньги из общака. Часть он должен был потратить в Москве на их нужды, часть – отдать кому-то из проверенных людей, дабы те использовали их по назначению – на «подогрев зоны». Но вместо этого Яровой занялся интересным ему бизнесом. Продавал квартиры стариков и инвалидов, а хозяев выбрасывал на улицу, или увозил в дальнее Подмосковье – умирать без прописки и документов. Квартиры он продавал за полцены, денежки прогуливал с друзьями и любовницей, в казино бывал, на курорты ездил, в саунах парился. А в один прекрасный момент его нашли люди Карлсона, по поручению самого авторитета, потому что Ярового начали искать и зэки, которых он обманул, и милиция, которой не по душе пришлись его квартирные аферы. Так вот, зэки и попросили Карлсона приструнить вашего «хорошего приятеля». Смерть Карлсона действительно была выгодна Яровому, и предпочел он это сделать чужими, вашими, то есть, руками. Я привезла вам ксерокопии материалов дела по его последней посадке и фотографии из этого дела.
- Где Дмитриев? – Курочкин вперил в Кирилла проницательный взгляд. Ошарашенный Кирилл хрипел и ловил ртом воздух. По лицу его пошли красные пятна.
- У нас есть неопровержимые доказательства, - тихо проговорила Литвинова. – Не только ксерокопия «малявы» из зоны, которую ему отправили зэки с просьбой «вернуться по-хорошему», но и показания его сожительницы. Я их привезла с собой, чтобы не быть голословной. Она вытащила протокол, подписанный Селяхиной. – Кстати, посмотрите на почерк, вот тут, где подпись. «С моих слов записано верно…» Узнаете?
Кирилл перестал кашлять, вгляделся и кивнул.
- Юля Фролова действительно ни строчки вам не писала.
- Где Дмитриев? – настырно и требовательно повторил Курочкин.
- В дальнем бараке, на другом конце деревни.
- Как он у вас оказался? – спросила Литвинова.
- Он приехал почти месяц назад, объяснил, что его выгнали из органов и подозревают в убийстве Карлсона. Еще сказал, что свора этого… Карлсона его тоже ищет. Попросил спрятать. Я и решил идти до конца. Да, вон его изба, видите? Дымок там.
Последние слова Кирилла Курочкин услышал уже в дверях. Не надев куртки, он выбежал из барака Кирилла и понесся к дому, над которым начал виться слабенький дымок. Ярового он увидел во дворе. Тот колол дрова.
- Ни с места, стреляю! – рявкнул Курочкин, с легкостью перенеся свое огромное тело через низенький забор.
Яровой выронил топор, но напрягся. Рядом с его ногой грянул выстрел. Через секунду Яровой, сраженный мощным Васиным ударом по почкам, рухнул лицом в снег. Курочкин навалился на него, завернул его руки за спину и пристегнул наручниками.
- Ну, все, браток, добегался, пошли, - просипел Курочкин.
- Вы из милиции? – вдруг с надеждой спросил задержанный.
- А откуда, бля? – набычился Курочкин, ухватив его под локоть.
- Правда, из милиции? Не врете?
- Нет! – рявкнул Курочкин. – Из санэпидемстанции. Общества по защите людей от паразитов.
- Слава Богу! Значит, жить буду!
И они пошли. Мимо пустых бараков, мимо обрыва. На пороге барака Кирилла стояли Наталья Александровна и хозяин. Литвинова успела накинуть пуховик. Процессия остановилась.
- Собирайтесь, Наталь Санна, тут мы закончили! – пробубнил довольный Курочкин. Кирилл с ненавистью смотрел на бывшего друга. Вот кому надо было желать смерти в первую очередь. При зрелом размышлении Карлсон-то был не так уж виноват. В глазах Ярового, напротив, не было ни усмешки, ни злости, ни превосходства. Он понимал, что его когда-нибудь найдут, и хорошо, если не братки. Яровой привык играть по-крупному.
Они не стали заходить в монастырь и прощаться с настоятелем. Все-таки, пришли вдвоем, а ушли-то втроем, хоть и не с Кириллом. Подойдя к парому, они увидели, что тот уже на месте, а народу все еще нет.
- А я уж, вас заждался! – весело произнес паромщик. Настоятель-то вас еще к пяти ждал, а тут уже семь, весь народ уже в деревню уехал.
Теперь они ехали только втроем, не считая паромщика, который совсем ничему не удивлялся. Даже виду Ярового «в браслетах». И тут Ярового разобрало:
- А скажи-ка мне любезный, настоятель ваш преподобный в прошлой жизни, где служил?
- В ИТК-3 под Владимиром, начальником оперчасти, - уважительно произнес паромщик. - Но уволился, не поладил с кем-то наверху!
- Это та, что строго режима? – удивилась Наталья Александровна.
- Она самая. Но он у нас уж 10 лет. Давненько ушел, по выслуге лет.
- Значит, ему не меньше 45? – спросил Курочкин.
- Почти в точку. 44.
Васин джип стоял на берегу, им предстояла дорога в горпрокуратуру, а дальше надо было как-нибудь разобраться с транспортировкой обвиняемого, благо, Яровой теперь по розыску числился за Москвой.