Михаил Лермонтов. Разбор полетов
Пока Алиса и Венгеров разгуливали по Переделкино, навещали кладбища и читали стихи, человек с поэтическим именем и фамилией Михаил Лермонтов тоже подумывал о кладбище, но исключительно в прозе. Все больше и больше он чувствовал реальную опасность для себя оказаться на постоянном месте жительства в последнем пристанище усопших куда раньше, чем позволит его здоровье. А ведь у него - жена и двое дочерей, но и мысль о чужих детях ему покоя не давала.
Михаил Юрьевич вспомнил, как месяц назад он шел на работу от метро.
Неожиданно к нему подошел грязный, оборванный мальчик лет восьми и попросил:
- Дяденька, подайте на хлебушек сироте! С голода пухнем!
Лермонтов вгляделся в малыша:
- Что-то, как погляжу, у тебя, сиротинушка, личность знакомая. Ты, чей будешь? И почему в школу не ходишь?
- Я - Ваня Гуськов! Каникулы у нас!
- А ты, значит, на каникулах подработать решил? В нищего обрядился! Где живешь, где родители?
- А – нигде! Мамка Полина квартиру продала и ушла. А нас - восемь, я – самый старший!
- И что: мамка с детьми денежкой не делится?
- А она – личную жизнь теперь устраивает, мы ей мешаем только. А папки у нас никогда не было.
- Ну-ка, старший, пойдем-ка со мной! – скомандовал Лермонтов.
Вскоре они уже сидели в кабинете начальника отделения. Через четверть часа к ним присоединяется опер Рыжиков, перепуганная молоденькая учительница мальчика – Антонина Васильевна, и инспектор по делам несовершеннолетних Никита Седов. Учительница по закону должна была присутствовать при допросе несовершеннолетнего, кроме того, она могла дать дополнительные полезные сведения о семье Гуськовых.
- К мамке недавно добрые дяденьки ходить стали с едой, ну, и выпить ей приносили. Нас она выгоняла на улицу, говорила, что нечего взрослым мешать. Очень она радовалась им, а потом вдруг дяденьки пропали, мамка – тоже. Зато въехали новые злые жильцы - Хохловы с девчонкой, вещи наши собрали и велели всем убираться! Они, правда, не сразу велели, неделю мамку подождали, а та не пришла.
- Где будем Гуськову искать? – вопросил шеф.
- Да что ее искать? – удивился Рыжиков. – Я утром ее возле рынка с бомжами видел. Цветет дамочка! Пусть о детках позаботится!
От этих слов Ваня весь сжался, будто его ударили. Весь его вид выражал желание смыться немедля, как только менты отправят его к «заботливой» маме.
- Какая там забота? – неожиданно покрылась красными пятнами учительница. – Она их только рожать и умеет! И это… еще. Что ж такое, другие женщины так детей хотят, годами от бесплодия лечатся!
- Успокойтесь, Тонечка, никто вашего Ваню к маме не отправит! – заверил Седов. – Пока с квартирой будут разбираться, попробуем родственников поискать, да и братьев-сестер обнаружить. А пока…
Пока что мальчика отправили в дежурку – пить чай, и стали решать, что с ним делать.
- Как такое возможно? - возмущался Лермонтов. – Я сам на квартиру этой многодетной «сторожок» поставил, чтоб не продавали. Теперь детей надо куда-то определять до решения вопроса: отправлять в приемник-распределитель, или еще что.
Начальник отделения очень не хотел пускать дело на самотек. Если кто-то на подведомственной территории не дает людям жить, то он просто должен разобраться. За время работы в ОБОПе Лермонтов привык не отступать перед трудностями. В его личном деле раскрытий по сложным преступлениям было ничуть не меньше, чем выговоров от начальства, скорее даже больше.
И он начал копать, заручившись поддержкой Рыжикова и Березкина. Вскоре к ним присоединился еще один порядочный человек, вернее очень порядочная и дельная женщина: следователь Людмила Лыткарина.
В данный момент Леша Березкин сидел у него в кабинете и докладывал:
- Очень интересная статистика у нас тут получается, Михаил Юрьевич: на нашем начальнике ОУР Кузовщикове уже две квартиры, начальница паспортного стола тоже облагодетельствовала своих родственников. Вот справочка: ее двоюродная сестра Анна Приходько с мужем и детьми была вписана в дом на снос к гражданам Прядильщиковым - многодетным. Семейство Приходько квартиру получило в новом доме, а многодетные продолжают ждать своей очереди в хрущебе на снос. Та же история с ее родной сестрицей - по мужу Савицкой, вписанной в другой дом под снос. Там коммуналка, все жители которой –по-прежнему очередники. Кроме Савицких. Сама наша уважаемая начальница живет в трешке на Соколе. За какие, интересно, заслуги?
- А заслуги у нее большие, прямо мать-благодетельница, - заметил Лермонтов.
- И еще, я, кажется, понял, кто такой у нас - специалист по документам! - оживился Березкин. - Знаю я, что это за зверь! Тренер по тяжелой атлетике - Федя Лызин! Я замаялся, пока искал, а тут - он и сам на глаза попался. Лызин - приятель одного нашего опера - Сереги Борисова. И ведь, сколько народу спрашивал, никто не признал, агентов напряг, а однажды захожу в пивняк - сидят голубчики, общаются промеж себя. Я послушал немного их базар, но тут меня Серега завидел, за стол позвал.
- И что ты за этого тренера зацепился, при чем тут тренер? - строго вопросил Лермонтов.
- Вы помните, мне Ровер звонил из Юго-Востока, что в "спорном доме" супругов переселяли, и был там некто - в милицейской форме? Так один мой "пацан" его детально описал. Я, вот, только хотел удостовериться, что тренер тут действительно замешан. От него ж такой положительностью веет, бабы просто млеют! Я у него сам в спортзале три месяца качался, и многие наши ребята. Очень удобный зал возле дома.
- Кстати, насчет баб, надо бы нам его связи прошерстить! С кем наш тренер одинокие ночи коротает? - заинтересовался Лермонтов. - Или он глубоко женат?
- Я примерно предполагаю с кем он, но надо проверить, - ответил Березкин. К тому же информация по слабому полу - это у нас Рыжикова конек. Он и сам, - Леша помялся, - по этой части мастак.
В том, что Петя Рыжиков умеет обаять слабый пол, Лермонтов не сомневался. Недаром большинство агентов на связи у него были дамы.
- Да, и еще я хочу сказать, вы, уж, не обижайтесь Михаил Юрьевич, - продолжил после паузы Березкин, - но Кузовщиков у нас в отделении - лучший профессионал, самый крутой розыскник. На нем столько раскрытий, что с ним мало кто сравниться может. У него - интуиция, опыт, связи. Может быть, это наши бабы паспортные ему голову задурили, а? Ведь просто не может быть, чтобы человек всю жизнь так работал, а потом вдруг взял и сошел с дистанции, и вообще устремился в противоположном направлении?
Лермонтов подчиненному пока ничего ответить не мог, кроме того, что Кузовщиков ему уже угрожал, и вряд ли про свои угрозы решится забыть. Потому после выхода Березкина из кабинета, он срочно перезвонил Александру Фоксу и назначил с ним встречу в одном небольшом баре. Дело закручивалось в основательную спираль. Без помощи своей бывшей конторы Лермонтову было не обойтись, тем более что Фокс был не только кум королю на «своей» земле, но и имел обширные связи в Управлении.