Алиса, как змей, зачарованный звуком флейты, двигалась к концу перехода, где в прикиде Остапа Бендера увлеченно играл на саксофоне некогда жгучий брюнет лет сорока с характерным восточным носом.
Нос не мог соперничать с инструментом, но являлся одной из выдающихся частей тела импровизатора. Голова музыканта блестела в искусственном освещении перехода всеми переливами надвигающейся седины. Был он смугл, высок, подвижен. В его карих, чуть навыкате, близко посаженных глазах застыло отстраненное выражение.
Алиса остановилась в сторонке, чтобы не мешать, затем вытащила фотоаппарат, прицелилась, и тут по переходу пронесся странный гул. Мимо нее пронесся молодой парень в штатском. Почуяв, что где-то завелись нехорошие новости, Алиса, забыв о музыканте, бросилась к платформе станции «Театральная».
- Поезд дальше не пойдет! Отойдите от края платформы! На поезд в сторону станции «Тверская» посадки нет! Отойдите от края платформы! - вещала взволнованным голосом дежурная. – Пользуйтесь наземным транспортом!
- Что случилось? - спросила Алиса у ближайшей к ней старушки.
- Под поезд кто-то бросился, - вяло сообщила та.
На лицах других пассажиров тоже не наблюдалось острого интереса. С каких-то пор чужая смерть перестала интересовать граждан. Часть народа уныло выжидала, пока то, что упало на рельсы, уберут с путей. Другие двинули к выходу в город и переходам. Процесс мог затянуться, а дела ждать не хотели.
Алиса строевым шагом отправилась к головному вагону. За спинами пассажиров и работников метро она не видела, что происходит, но постаралась проникнуть поближе к месту происшествия.
- Голова-то, блин, где голова? - услышала она зычный голос какого-то мужчины.
Она вытянула длинную тонкую шею. В кабине сидел бледный пожилой машинист. Возле двери толпились местные медики.
- Скорей, не успеем! - услышала она.
Машиниста вытаскивали осторожно. Кажется, он уже не дышал. К кабине прорывался молодой пацан в форме машиниста электропоезда. Лицо пожилого сделалось уже землисто-серым. «Бедняга, это очень похоже на инфаркт!» - предположила Алиса, некогда трудившаяся медсестрой в хирургии.
На путях еще возились рабочие. Тело потерпевшего, обряженное в дорогое кашемировое пальто, извлекали на платформу. Головы при теле не оказалось. «Прямо «Мастер и Маргарита» только вместо трамвая – метро!» - пронеслось в голове у журналистки.
- Суицид? - спросила она у ближайшего милиционера, поспешно спрятав в рюкзак фотоаппарат.
- Будем надеяться! - произнес он мрачно.
- Сотрудник милиции … кхе-пхе-хке… Пройдите к хвостовому вагону! - услышала она.
Парень бросился в зал, так было быстрее. Она устремилась за ним. В хвостовом вагоне, который, по идее, уже давно должны были покинуть пассажиры, уютно сидел мужик, наклонив голову вниз. Едва милиционер тронул его за плечо, «спящий» рухнул на пол, как потерявший равновесие мешок с картошкой.
Вскоре к последнему вагону протолкнулись еще двое мужчин: один без формы, а второй в белом халате. Четвертым в вагон зашел следователь прокуратуры внешне чем-то напоминавший киношного Берию. Народ от вагона фактически отвалил. И в гулкой тишине мрачно прошелестело: «Заточка!»
К вагону размашистой походкой мрачно направлялся высокий худой мужчина без формы, явно начальственного вида. Высокий лоб, широкое, породистое лицо, ястребиные глаза и усы его тоже напоминали какого-то исторического персонажа. «Каганович Лазарь Моисеевич! Бывший главный прораб метростроя, - обалдело отметила Алиса. – Сейчас он окажется в одном вагоне с Берией! Пора брать отпуск, у меня – глюки!»
«Кагановичу» не хватало военной формы, а Берии – круглых очков, в остальном это был какой-то парад двойников. «НачУр пошел!» - прокомментировал кто-то за ее спиной…