— МОЖЕТ ЛИ ПРОТЕСТАНТ ХОДИТЬ НА ПРИЧАСТИЕ КАК К ПАСТОРУ, ТАК И К ПАСТЫРЮ (СЛУЖИТЕЛЮ РПЦ)?
— Это невозможно в силу догматических различий, протестант не может причащаться в православной Церкви. К тому же в причастие православные и протестанты вкладывают разный смысл: у одних это таинство, у других — обычные земные символы.
Цитата из газеты "Вечный Зов" №11(121)2008, рубрика "Давайте созвонимся", "На вопросы читателей отвечает гл. редактор газеты Романов Сергей Александрович"
Об этом стоит порассуждать.
Дело в том, что в силу исторически сложившихся причин православие и протестантизм настолько противостоят друг другу, что даже не интересуются ни тем, что происходит в церквах, ни догматикой. А то и того хуже - занимаются разжиганием розни. Думается мне, тут тот же случай. Вспоминаю, как читал книгу А.Кураева "Протестантам о православии" и был чрезвычайно удивлён, если не возмущён, слишком вольной трактовкой автором протестантских вероучений. Основную критику в этой книге приняли на себя баптисты, как наиболее многочисленная протестантская группа на момент написания книги.
Могу сказать, что на самом деле чтение этого произведения мне кое в чём помогло. Всегда полезно взглянуть на себя со стороны и произвести переоценку ценностей. Критика, особенно по существу, чрезвычайно полезна.
По существу ли была критика Кураева?
Думаю, стоит принять во внимание время написания книги - середина девяностых годов - время, когда по всей стране, как грибы, росли протестантские общины разных толков, в которые люди шли от отчаяния и бедности, потому что там к ним проявляли хоть какое-то участие и давали гуманитарную помощь. Заезжим миссионерам (а именно они проявляли наибольшую активность) было тогда не до догматики. Главное было - "обслужить" как можно большее количество народа. Следовательно, церковь уподоблялась конвейеру и роль её сводилась исключительно к миссионерской работе, причём в максимально упрощённом и разжёванном виде. Тут и подоспел Кураев со своей критикой.
Однако, многие вещи ускользнули от его внимания, заслонённые этой пеной, которая сейчас уже схлынула. И надо сказать, пена эта повредила и самим баптистам. Именно об этом я и хочу поговорить. Спорить с православием, тем более, с их пониманием протестантских догм - занятие бессмысленное. Гораздо правильнее учиться самим, вспоминать свои корни.
Один из этих корней - таинства. Почему-то считается, что протестантизм отменил таинства, оставив из них только крещение и причастие, роль которых свёл к совершению неких непонятных самим участникам действ в воспоминание неких событий. Удивительно, что многие баптисты сами так считают, утверждая, что "у нас нет таинств, а есть только видимые знаки". Таковых могу отослать к статье Н.А.Колесникова из книги «Христианин! Знаешь ли ты, как должно поступать в доме Божьем?», изд. «Дружба и Благая Весть», М., 1998, копия которой есть на сайте "Русский баптистъ" (http://rus-baptist.narod.ru/svdejstv.htm). Возможно, Кураев нашёл бы тему для полемики и с этой статьёй, но он избрал своей мишенью творения П.Рогозина, известного своим непримиримым отношением именно к православию при весьма относительном знании истории вопроса. Но, опять же, "оставим вечный спор славян между собою" и поговорим о собственно таинствах в их протестантском понимании.
Сначала - претензии протестантов православию (против чего протестуем?).
Традиция крещения младенцев сама по себе ни хороша, ни плоха. "Пустите детей приходить ко Мне..." - кто ж спорит? Крёстные родители - очень хороший институт. Насколько я понимаю, это люди, призванные отвечать за духовное состояние крещаемого. То есть, в идеале, православие сначала записывает человека в Книге Жизни совершением над ним таинства, а потом воспитывает его уже в лоне церкви. Разве это плохо? Думаю, очень хорошо! И в этом смысле причастие, как его воспринимает православие, очень органично. То есть, на самом деле, система хороша, недаром, она существует веками. И здесь протестовать не против чего.
Однако, вернёмся к практике. На практике крёстные моей дочери - оба убеждённые атеисты! И бабушка, инициатор крещения - не верующая. Священник поинтересовался только тем, крещены ли сами крёстные. Оказалось, крещены, хотя их родители тоже атеисты. Или такая картина: человек, крещённый при тех же обстоятельствах и никогда в жизни после того даже не смотревший в сторону церкви, однажды в сорок лет просыпается и ощущает помимо вчерашнего похмелья пустоту в жизни. И сердобольная бабушка-соседка советует ему: пойди-ка, дружок, причастись. А священник, задав тот же самый единственный вопрос, причащает.
Я не спрашиваю, каков смысл подобных обрядов. Кураев правильно говорил, что, конечно, благодать Божья работает независимо от нашего участия и даже независимо от желания. И я верю в то, что несмотря на всю анекдотичность ситуации, над моей дочерью, ныне играющей в "гота", незримо реют двенадцать легионов ангелов. И я верю в то, что тому человеку стало легче после того, как он причастился в первом попавшемся храме.
Но какое это всё имеет отношение к таинству?
Что есть таинство? Какова роль человека в нём? Просто ли он кукла деревянная, которой всё равно, что над ней совершает Бог и другие люди от Его имени, или он должен быть активным участником? Именно этот вопрос и является главным в претензиях протестантизма к православию.
Православие ничего не имеет против крещения в сознательном возрасте. Оно также вряд ли станет спорить с тем, что у верующего человека есть личные отношения с Богом, а не только опосредованные: через священника, иконы, таинства. И есть в храмах люди, подходящие к причастию не как к средству от депрессии или лекарству от застарелых болячек. Тот же Кураев рассуждает о Плоти и Крови Христовой совершенно правильно, с точки зрения баптистской (вот удивился бы, если б узнал!) Я, читая его книгу, удивлялся, ведь мне казалось, что всё православие состоит из таких вот людей, ставящих между собой и Христом армию действительных и мнимых посредников. Оказалось - нет! Таинства имеют глубокий смысл, вполне доступный человеческому пониманию!
Так каково же баптистское понимание таинства причастия?
В принципе для объяснния достаточно привести всего одну цитату из Евангелия: 1Кор.11:24,25 "и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание". В этих словах есть всё. Можно даже ограничиться всего четырьмя словами Господа: "Сие творите в Моё воспоминание."
Рассмотрим их подробнее.
Сие творите...
Сие! Что именно? Употребление хлеба и вина при определённых условиях. Иоан.6:55 "Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие." Слово стало Плотью - истинно так. Питаться Плотью Иисуса Христа - это не просто слушать Слово Божье, а жить по нему. И жить не так, будто находишься под вечным страхом быть наказанным за неисполнение, а органично, как живёт ребёнок под опекой родителей и в послушании им. То есть, не "высоко Бог, далёко царь", а именно постоянное присутствие Божье должно быть в жизни. При этом сознательный грех становится совершенно невозможным, разве только нечто сродни детскому непослушанию или непониманию. Здесь всё: и причастие, и чтение Слова, и молитвы, и сам образ жизни, в котором ты проявляешь сходство со своим Отцом. (ср.Деян.2:42 "И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах.") Всё точно можно сформулировать, не выходя за рамки Писания. И если так, то именно хлеб и вино - лучшие символы! Хлеб, сделан из зерна, которое, как известно, только умерев, приносит много плода. Потом зерно подвергают активной физической обработке: молотят, мелют, заквашивают, пекут и, в конце концов, разламывают на кусочки, чтобы можно было съесть. Чем не иллюстрация жизни Христа, родившегося, жившего, принявшего мучения и смерть для того, чтобы напитать нас? Так же это и о нас: плоть проходит много испытаний и даже смерть для того, чтобы войти в Царство Его. Думаю, хлеб есть лучший символ в силу его многозначности. Также и вино. Кто бы что ни говорил о якобы "виноградном соке", но думается мне, что виноградный сок в данном контексте был бы равносилен любой другой жидкости, хоть воде, которая, кстати, в те времена была едва ли не более ценна, чем сок. Именно вино и должно употребляться в силу такой же, как и у хлеба, многозначности. Вино обладает на организм специфическим действием. Оно имеет не только вкус, глоток вина может дать ощущение тепла, а может и обжечь, вино может быть сладким, а может быть кислым, может доставлять удовольствие либо отвращение, но главное - оно имеет некоторую власть над человеком, потому что в нём есть дух. И думаю, именно в этом и состоит символичность вина. И ещё - оно никого не оставляет равнодушным. Сам факт споров по поводу возможности принятия вина в причастии говорит об этом. Так и Кровь Христова - может утешить и уврачевать, а может и обжечь или вызвать отторжение. А может и опьянить. Вот выбор продуктов.
Творите. Очень хорошее слово в русском переводе, как нельзя более точно отражающее суть производимых действий. Слово, употреблённое в оригинале, ;;;;;;;;, очень многозначно и употребляется в значении "делайте, совершайте, поступайте, творите". Родственное ему слово ;;;;;;;;; употреблено в книге Бытие в значении "сотворил". И думаю, в этом смысле русский перевод можно считать переводом уточняющим смысл этих слов. Творите - именно в том смысле, в котором творил Бог землю. Не "делайте", складывая из каких-то кирпичиков-элементов, а "творите" на пустом месте (ибо существующая плоть в качестве строительного материала никак не годится, а творится новая плоть, родственная Христовой). Это действительно получается акт творения, вернее, соучастие (причастие) человека в сотворении Богом новой плоти. А что есть новая плоть? На земле это церковь, невеста Христова. И таинство причастия здесь соприкасается с таинством брака, и потому, конечно же, должно совершаться сознательно. Ведь брак - сознательное дело людей, вступающих в него, и таинство первой ночи - это не просто ожидание некоего удовольствия, а ожидание соития с тем, кого знаешь и ждёшь. Это соприкосновение не просто с чем-то отличным от тебя самого, но с плотью, с которой отныне будешь составлять единое целое. И потому причастие - это не просто соединение прихожан в единый организм, но и прообраз соединения церкви с Христом. Оттого вкушающие недостойно и болеют и умирают, как писал апостол, что приходя на причастие не ради приобщения Крови и Плоти Христа, а ради, скажем, исцеления или избавления от депрессии, человек уподобляется неверному супругу. Хлеб и вино - не лекарства и не магические символы. Пусть не происходит пресуществления, но совершается работа Духа, творящего новую плоть, в которой не будет места старой. И исцеления и избавления от депрессии в таких случаях - не прямое действие причастия, а свидетельство желания Господа пойти нам навстречу даже в нарушении заповеди. Блудный сын в притче шёл к отцу таким, каким был, вряд ли он по дороге приобрёл новое платье и обувь, вряд ли зашёл в парикмахерскую или в магазин за подарками. Он шёл в своей старой одежде с грузом старых грехов. Но отец не дожидался, пока тот войдёт в дом, переоденется, вымоется и подстрижётся. Он в нетерпении выбежал навстречу и обнял его. Так же и Господь бежит навстречу нам, неразумным, прощая наше непонимание смысла многих заповедей Его.
Однако, Он говорит "в Моё воспоминание".
Моё. Это значит именно то, о чём я говорил. Если ты пришёл на причастие для того, чтобы получить облегчение - ты получишь его, Господь утирает всякую слезу. Но не более того. Притча о блудном сыне имеет открытый конец. Возможны два варианта развития дальнейших событий: он остаётся в доме отца и трудится, позабыв прошлую жизнь, или же, подлечившись и подкормившись, возвращается обратно, к блудницам, в надежде, что в этот раз не допустит прошлых просчётов и преуспеет в этой жизни. Увы, приходится признать, что второй вариант в жизни встречается раньше. Как же в таком случае будет действовать отец? Выделит ему ещё одну долю наследства? Или оставит жить в своём доме и будет терпеть? Думаю, нормальный отец в таком случае скажет: ты взрослый и сам избрал свою жизнь, поэтому иди туда и не отягощай меня. Отношение Бога к греху известно. И если мы туда вернёмся, Он, конечно, будет снова ждать нашего возвращения, но не потерпит присутствия греха в Своём доме. Поэтому причастие - не лекарство для плоти или даже для духа, а вполне конкретное действие, которым руководит Он. Мы должны приходить именно к Нему, как к родному Отцу, как к желанному супругу, как к ближайшему другу, а не просто как к врачу за таблеткой. Он в любом случае поможет нам и исцелит нас, но это будет слава Его, а не действие кусочка хлеба и глотка вина. И мы можем либо находиться в Его доме, либо уйти в мир. Но если мы в Его доме, то и причащаемся Ему. А если в мире — невозможно привить жизнь к мёртвой плоти.
И наконец — воспоминание. Слово, служащее преткновением в богословских спорах. Что значит — воспоминание? Мы что-то забыли? Или помним о Христе только в момент причастия, а, едва выйдя из церкви, погружаемся в жизнь обычных грешников? Бывает и такое и, к сожалению, часто. Но речь вовсе не об этом. Хорошо сформулировал тот же Кураев. Мы вспоминаем не о прошлом, а о будущем. Христос - наше настоящее, а причастие - тень будущего блага, когда мы будем едины с Ним и избавлены от необходимости принимать Его по кусочку, в Слове ли, в знаках причастия ли. Часто это слово трактуется однозначно, как воспоминание о Его страданиях на Голгофе. Да, это верно, но значат ли что-нибудь Его страдания сами по себе, в отрыве от Его рождения, от Его жизни, от Его учения, от исцелений и чудес и, наконец, от смерти и воскресения и сошествия Святого Духа? Не в том цель наших размышлений над крошкой хлеба, чтобы выдавить из нас крокодиловую слезу жалости над беднягой, висящим на кресте. Рискну предположить, что были в истории люди, принявшие больше физических страданий. Что вспоминать нам? Как мы вбивали гвозди? Или как кричали "Варавву!"? Или вспоминать, как Он говорил: "Вы - соль земли"? Или весть о том, что Его нет в гробнице? Или дорогу в Еммаус? Воспоминание Его - не поминки (и то правда, как мы можем поминать Его, когда Он жив, а мы мертвы?). Это не перебирание в памяти эпизодов не из нашей жизни, а приготовление к будущей жизни с Ним, в Нём.
Что есть хлеб и вино? Видимые знаки? Конечно! Ведь сами по себе они не имеют смысла, а смыслом их наполняет совершаемое таинство. Да, для совершения таинства не обязателен какой-либо антураж. Конечно, хорошо, когда всё происходит торжественно, но и торжественность не должна заслонять смысла. Чтобы человек, пришедший за лекарством, думал не о том, как будет хорошо сейчас преодолеть похмелье, а о том, как изменить жизнь. Конечно, менять будет Христос, но для этого Ему нужно наше согласие, ему нужно, чтобы мы перестали сопротивляться. Тогда и причастие станет настоящим причастием, а не просто обрядом, и "видимые знаки" обретут смысл.
Повторю ещё раз. Бог совершает чудеса. Но Он делает это и помимо таинств. Таинства - это не только Его действие, это Его взаимодействие с нами. Как таинство брака происходит вроде бы между двумя людьми, но новую жизнь, следствие процесса, даёт Бог. Только без действий супругов Бог не будет создавать новую жизнь. Супруги для продолжения рода нуждаются в том, чтобы Господь соткал во чреве матери новое тело, а Бог поставил условием для этого физическую близость супругов. Так же и причастие. Оно коллективно. Но нет в нём никакой магии, которая бы соединяла людей помимо их воли. Как пишет Кураев, если баптист Сидор примет причастие, баптисту Петру от этого ни горячо, ни холодно, а если причастие принимает один православный, то меняется при этом состояние всей церкви. Здесь он упускает один важный момент. Баптизм, говоря, что Бог обращается к каждому человеку лично, вовсе не исключает обращений ко всему обществу. Просто общество состоит из людей, и от конкретного человека хоть что-то, но зависит. Баптист Сидор, принимая причастие, может изменить жизнь церкви только в том случае, если позволит Плоти и Крови Христа хоть на йоту изменить свою собственную жизнь. Бог действует через нас, через наши действия и отношения, это способ более убедительный для человека, нежели безусловные чудеса. Потому такие чудеса и происходят редко. Господь предоставляет нам быть чудотворцами. Главное, не забывать, Кому принадлежит слава. И в связи с этим следует отметить ещё одну особенность этого таинства, упускаемую многими рассуждающими. Обращусь к тому же Андрею Кураеву. В той же книге он рассказывал, как приходил на молитвенные собрания баптистов и задавал им вопрос: «Что оставил нам Христос, вознесясь на небо?» Баптисты отвечали ему всегда одинаково (так он говорит, и у меня нет причин не верить ему): «Библию!» И Кураев возражал им (вполне справедливо, как я считаю): «Нет, дорогие, Он оставил нам Самого Себя! И именно в заповеди причастия!» Не ручаюсь за буквальную точность цитирования, но смысл передан мной верно. Что тут можно сказать? По поводу Библии — это отдельный разговор. А вот с причастием — Кураев говорит совершенную истину. Господь оставил нам Себя Самого. Но как, каким образом? Причастием — безусловно! И есть ещё одна формулировка, понятная, я думаю, всем христианам: церковь есть тело Христово. И в связи с этим причастие обретает новый, неожиданный смысл. Ломимое тело, это страдания не только Христа, но и Его учеников, Его церкви. Хлеб — это и церковь, многократно битая, молотая, умиравшая и возрождавшаяся, принимавшая великие гонения и страдания. И мы, принимая хлеб, принимаем на себя принадлежность к страданиям и подвигам наших предшественников И обжигающее внутренности вино — это и есть жизнь тех, кто шёл впереди нас, руководимых Христом. Поэтому, принимая причастие, мы говорим: мы готовы страдать вместе с Христом и другими Его учениками, мы разделяем их жизнь и судьбу, мы составляем одно тело, тело Церкви, тело Христа. Мы идём на крест. Так можно ли подходить к совершению этого таинства безответственно? Можно ли принимать его, как лекарство от жизненных проблем? Если и можно, то исключительно по милости Господней.
Здесь я рассмотрел только один аспект таинства - заповедь. А можно ещё поговорить об Евхаристии. Впрочем, в той же книге Кураева всё очень хорошо сказано. Если пропустить претензии к баптистам, чтение полезное.
Что же касается ответа на поставленный в начале статьи вопрос, то я думаю — можно баптисту причащаться в православной церкви. Если, конечно, он не будет думать о том, зачем пришли сюда все остальные и с каким сердцем и какими мыслями они совершают заповедь. (А кто залезет в душу к каждому баптисту, принимающему причастие? У всех ли там сплошная благодать? А у тебя самого, брезгующего соседями, как дела обстоят? Где твои надежды, где сердце твоё?) Ведь на самом деле причастие мы совершаем не только с теми, кто находится с нами в одно время в одном помещении, но и со всеми, кто когда-либо причащался и будет причащаться, с Апостолами, с Отцами Церкви, с Римскими Папами и Патриархами и т.д. И руководит таинством не священник и не пастор, а Сам Христос. Как известно, на Тайной Вечере присутствовал и предатель Иуда, и ушёл он после совершения таинства. Господь никого не гонит от Себя. Станем ли мы гнать других Его учеников?
А вот у православных в этом вопросе могут возникнуть определённые трудности. Тут опять же, грех — то, что не по вере. Однако большинство православных не считают баптистов вообще за христиан. Поэтому как же они могут принимать причастие, если думают, что мы причащаемя сатане? Для них это будет преткновением, преодолеть которое можно только если всерьёз интересоваться протестантским богословием в целом, а не только аспектами его споров с богословием православным. Тогда выяснится, что различия на самом деле далеко не так принципиальны, как говорят спорщики с той и другой сторон.
Вообще, если сомневаешься в чём-то — лучше этого не делать. А прежде чем осуждать всех по словам и делам одного, следует хорошо подумать. И отказаться.