Испания по-каталонски. Часть 4

Наталья Калинникова
Море, что я вместил в себе,
Утратило свой берег…
                Ф.Г.Лорка


Доброе утро, Каталония! Да здравствуют пение птиц, белые пушистые полотенца, кава в пузатых бокалах, розовые полосы на умытом небе!

Снова на балконе – ждем «паровозик», что отвезет в Порт-Авентуру. Между рейсами разных маршрутов – минут 10-15, на улице уже очень жарко. Ожидаем себе в прохладе; пока проскочит первый, успеем спуститься, отдать ключи, перейти автомобильную тропу, - и мы на «железнодорожной» станции. А пока наблюдаем, как прожариваются ожидающие внизу – ни навеса, ни облачка. Есть! Показалась из-за поворота довольная железная мордашка. Берем воду, выходим. Ждем у лифта. Из бокового номера к нам направляется занятная парочка: моложавый и молодой. «Папа» - стройный, в белоснежных шортах, с улыбками-морщинками вокруг глаз; «сын» - коротко стрижен «ершиком», с отрешенно-безразличным выражением на юном лице. Оба светловолосые,  припудренные золотистым загаром. Англичане, и провели здесь не меньше недели? Вежливо здороваются, пропускают вперед. Я подмигиваю мужу: почти все и угадала.

«Чу-чу»* подходит одновременно с нами. Садимся в транспорт родом из детских фантазий; к нам движется парень-кондуктор, от нас – заросли бугенвиллей, спящие кошки, заборы, отели… Мы снова в пути. И снова – через Ла Пинеду – взять на борт соотечественников. Затем возвращаемся, вновь пересекаем городок, создавая свою, туристическую Диагональ**. Влюбляемся в «ананасные» пальмы. (Позже, рисунок дочки: растущий из земли гигантский ананас с раскидистой пальмовой кроной, змеящийся ручей, желто-зеленое поле. В духе Ван Гога, и очень похоже на правду.) Лавируем вместе с дорогой между цветущими кустами, колючками и оливами. Издалека подмигиваем Таррагоне. Въезжаем в кипарисовые ворота.

Непрерывно подъезжающие автобусы и поезда уже создают некую очередь у касс. Мы с Лиз фотографируем белые (!) бугенвиллеи и дрожащие, апельсинового цвета, фонарики, переключаемся на симпатичное одноэтажное здание в стиле кантри, с аккуратной черепицей и идеальной побелкой, наводим орлиный взгляд объектива и … отчетливо видим на фасаде крупные буквы: WC.

Очередь  подходит. Нежное наше дитя хотело бы «просто поплавать на круге»  (в море плавсредства  жестокими родителями ей запрещались). Поэтому – Caribe Acuatico Park – и полная-полная котомка счастья.

Вещи сдали, «восьмерку»*** взяли, спустили на воду: двое в лодке, не считая плывущего рядом третьего. Искусственная речка своенравна: то уже, то шире, то глубже, то извилистей. И снова приближается «коварный» мостик, распускающийся очередным дождем: или робким, нежно касающимся, как рука слепого, или весело грохочущим, будто ливень, или просеянным сквозь солнце до мельчайшей водной пыли,  грибным, а то и вовсе жестким брансбойтом.

Позже: оформляя собственную новую квартиру, очень продуманно и последовательно, но с еще бьющимися в груди эмоциями в духе «Испания оставляет след», отдавая помещение ванной комнаты стихии воды-моря (а как же иначе?), устанавливаем душ со всеми дождиками, собранными там, на развилке дорог побережья Costa Dorada. Самые яркие, насыщенные цветом фотографии – тоже оттуда: мармеладно-розовый («восьмерка»), аквамарин, бело-голубой ( дочкин купальник), лазурь. Самые управляемые волны – от тихого ленивого плеска до встающей на дыбы, больно бьющей стены, перемешивающей что-то внутри и швыряющей на бетонное дно уже разбитым в кровь коленом – и к успокаивающей, разглаживающей, зализывающей хлорированным языком – тоже там. Самый громкий смех и визг, самые непосредственные всплески радости, первозданного детского счастья – там. Вижу со стороны, как женщина в пестром купальнике, раскинувшись на большой мармеладине, скрученной цифрой восемь и держа за руку девочку в белой панамке, вдруг попадает вместе с дочкой под тропический ливень,  смеется, отфыркивается,  резко отталкивается от бортика, выбрасывающего подводный фонтан, и, пытаясь избежать столкновения со смуглым подростком, плывущим рядом, внезапно кричит на испанском: «Chico, chico****!» И это – кто бы мог подумать - между прочим, я. Взрослых  можно отличить от детей, но только потому, что они, теряя здесь даже неизменную свою унылую походку, уже не могут избавиться от возрастных наростов во  внешности. Но по поведению, по блеску в глазах – нет, ни за что не отличишь. Смуглый подросток выныривает, смеется и машет рукой. Не сhico, а chica*****.

Интересно, сколько можно прожить, не выходя из воды? И все-таки вылезаем, счастливо приобретенной матросской походкой направляемся под тенты. Наскоро – обед, все чисто, вкусно и аккуратно упаковано  – хорош и испанский фаст- фуд. Помню еще ожидание паровозика в тенистом кипарисово-розовом саду, мокрые локоны Лиз, прыгающие в такт движениям поезда и щекочущие мое «сгоревшее» плечо. А дальше – снова о н а  - неизбежная, желанная, окутывающая прохладой и укрывающая волшебными сновидениями - сиеста-а-а…

Получившие вредно-ударную дозу жизненно важного витамина восстанавливаются и собираются  выбраться из номера вплоть до наступления сумерек. Прошедшие серьезное испытание солнечной силой, тела уже откровенно контрастируют со светлой одеждой. Медленно входим в вечер, и он на наших глазах перевоплощается в ночь.

Что может быть лучше прогулки по ночному городу, активно бодрствующему на побережье? Конечно, нас неоднократно предупреждали, что здесь очень шумно, но мы часто вспоминаем тебя, Salou, именно таким: залитым светом на иссиня-черном фоне неба, плещущим радостью, говорящим на всех языках мира, не закрывающим двери вплоть до самого утра, с дорогами вверх-вниз, со строгим профилем средневекового короля- завоевателя Жауме, с осторожными, но абсолютно свободными  кошачьими, которым ты покровительствуешь ( все собаки – при хозяевах!), с искрами-брызгами городского фонтана, куда слетаются на водопой диковинные птицы, с никогда не утихающим гулом…

…Ранним-ранним утром – скрежет металла, техно-визг, экспрессивная, совсем не распознаваемая , речь, отдельные фразы которой не вошли бы даже в разговорники по причине своей ненормативности, глухие удары (спим с открытым балконом: кондиционер - великое чудо и радость цивилизации, но если его включить на ночь, быть может молодость кожи он и сохранит, но…) Значит, пока обессилевшие туристы спят в придуманном для них раю, город живет своей, темной и, к счастью, далеко не познанной ими жизнью. Наконец, «мафиозные разборки» затихают, и возобновляется наш блаженный, свежий, предрассветный сон. И снится нам, обожженным солнечной страстью, быть может, с небольшими расхождениями в подробностях, но по сути одно и то же: бескрайняя ледяная пустыня, хаски в упряжке, северное сияние. Окончательно замерзнув, просыпаемся. Ласковое, нежное, теплое - где  ты?

Наступает четвертый день – «морской». Утром – длинный пляж ( термос с водой, крем с эффектом скраба от случайно попавшего песка, путеводитель по Барселоне). Поднимаю голову – дочь разглядывает что-то у самой кромки воды. Море, растроганное количеством детворы, щедро одаривает всех перламутровыми сокровищами. Оставив Лиз под его покровительством, поворачиваюсь к загорающему мужу и обмазываю его нежную кожу, предварительно израсходовав слой злополучного скраба на собственные пятки…

…Сквозь гул моря отчетливо проходят звуки знакомой со вчерашнего вечера мелодии – аккомпанемента для выступления китайского цирка. Казалось бы, привычно-надоевшие мотивы: зонтики-колибри, веера-руки, неповторимая, но узнаваемая пластика, однако, приправленное пряными вечерними ароматами средиземноморья, это действо вдруг зазвучало пронзительно и щемящее, и снова пришел Федерико******, печально и загадочно улыбаясь:

Он из Китайского моря
Привез в своем сердце рыбку.
Порою она бороздит
Глубины его зрачков…

В бокале с сангрией мне принесли дольку луны и чуть подтаявшие осколки холодных звезд. Восхищенный муж заказ продублировал…

Китайская музыка смолкла. Ладони дочери осыпали нас разнокалиберным градом перламутра.
- Родители, ну, мы идем плавать?
А это не она. Это – русский мальчик, разыскавший своих маму и папу неподалеку от нас. Следующий эпизод: русские идут в море.

Трогательный англоязычный дедушка, краснолицый, в белой кепке, прикрывающей мудрую голову от опасной солнечной активности (почти 13 по местному времени), с искренней тревогой наблюдает, как наша дочь борется со стихией на расстоянии от родителей. Несколько раз он подплывает к ней довольно близко и делает над водой недоуменные жесты, обращенные, вероятно, к нам. Наконец разглядев его намерения защищать Лиз, мы, улыбаясь нерепетированными улыбками ( внутренне умирая со смеху), подхватываем свое самостоятельно тренирующееся чадо и направляемся к берегу. Успокоившийся дедушка одаривает нас ответной, лучезарнейшей из лучезарных…

Вечером мы снова в бухте. Море становится переменчиво-ироничным: то пошаливает, то надолго задумывается. Мы прислушиваемся к нему, растворяемся в этом общении весь вечер и все утро следующего дня. И только когда оно засыпает, покидаем его, чтобы после неминуемой сиесты попытаться стать «своими» в городе, живущем у моря…

*туристический поезд
** название одной из основных магистралей Барселоны
***двойной плавательный круг
****мальчик
*****девочка
******Федерико Гарсия Лорка