Пью чай со сливками. Ничего вокруг для меня больше не существует. Может что-то и есть, но еще раз повторяю, ни для меня и, ни сейчас. Я поглощен весь целиком и полностью своим питьем, ну, не то чтобы оно было мое, в смысле принадлежащее или, мной произведенное, но, во всяком случае, это пойло, я каким-то образом поимел, добыл и остановимся на том, что я его пью или хотя бы думаю что пью.
Как я это делал? Важно, главное – оно под моим носом и источает ароматный вид, от которого у меня слюнки собираются в щеках, полный рот, в моих сладострастных щеках.
Второстепенное: все те гости, которые пришли на чье-то день рождение. Мне до лампочки, кто они эти двуногие, какой у них статус. Оставляю им их кичливость, позерство, самовосхваление и жалкие их тщеславные миры, меры в которых они пурзаются королями не желая знать того, что у них под носом давно уже завелась сырость, и они этой плесени одной и обязаны теперь, только... ради нее и затеяли они эти сплетни – в своих представлениях отчитываются они пред собой.
Но, кто бы мог предположить, что я в этом божественном напитке могу обнаружить. Если бы я произнес посреди продуктового магазина слово «мышь», где преимущественно женский коллектив, так явно не столько было бы шуму, как тогда, когда я в панике сам, и еще сразу не поверив, опорол эту гадость – клопов у себя в пиале. И что же я, спокойно поглядел по сторонам, там кто-то находился, и тут тоже кто-то был. Я опять же, говорю, что был поглощен с головой и кончиками ушей в этот преароматнейший млечный напиток и, ничего более... Так вот, застенчиво, как бы сам не знаю отчего, скрываясь, я начал сплевывать, так аккуратно маленькими плевочками, как бы цыкая или пыкая: такой был звук. Такое бывает, когда волосинка на языке, а ты ее отчаянно пытаешься убрать. Поворачивая голову, по периметру приставленного ко мне вплотную стола я произвожу тьфуки!.. Лезу своими толстыми замасленными пальцами в чашку. Буквально, пурзаюсь в ней!
Я не упомянул, что только что ремонтировал двигатель. Стартер с утра не заводился, чтоб не возится с ним завтра, до того как сесть за стол я его подремонтировал. Но это не самое страшное, что сегодня со мной приключилось, мы ведь говорим о пальцах. Ах, я их, конечно же, пытался мыть. Но до этого, когда на поле моя машина с четырьмя плугами издохла... я не мог больше ее терпеть. Она не заводилась. Мне ее пришлось волоком тянуть до гаража около пятнадцати километров, в пасмурный день. Это еще не все: по дороге, где-то на полпути дунул странный ветер, видимо, Мистраль, встречный. Мне с приходом этого ветра, сразу, в паху судорожно защекотало, как предчувствие. Причины не успели разделиться, стремительное развитие событий, – и, дверь, закрепленная в открытом положении, с мощным остервенением звезданула по кончикам... по самой, что ни на есть крайней части моего существа!.. Я только осторожно сунул эти обглоданные персты себе под мышку, два раза кашлянул, перекошено сплюнул не сплевывающуюся мокроту. Открыл глаза, вернее допустил свет к органам чувств и все только ради того, чтоб не сбиться с курса и не забрести в чужой огород, как было в прошлом году, тогда на меня еще повесили мелкое хулиганство. В тот раз у меня молот соскочил. Это было не так ужасно, ведь в полной темноте не так страшны, как ужасающе при дневном свете кровоточащие раны. Последствия моего яростного возмездия были после, то бишь результат моего вымещение зла. Мало того, что я уснул в бураках и от бессилия. Так еще, по словам этих не людей во сне, оказывается, съел весь их урожай... Абсурд! Жалкие людишки. Все верно, теперь я должен вам возместить нанесенный ущерб. Ух!.. (мысленно махает кулаком).
С такими негативными мыслями я, собрав последние силы, тащил свой агрегат по бездорожью, точнее по полю коричневого цвета и которое в скором времени надеюсь, с моей помощью и, конечно же, еще с чьей-то начнет плодоносить.
Все это работа нашего мозга. Он способен в воображении связывать целые ряды ассоциаций и вот такой случай здесь и имел место. Одновременно обрабатываются воспоминания, которые можно было бы оставить в покое, но в неудачный и сложный момент только поскудство одно в голову и пробирается, и кто только такое выдумал – мысль привязана к переживаниям, чувствам, ощущениям; не бывает очень весело и постно одновременно. Теперь, когда я ловлю себя на этом, прямо сейчас, еще больше согласен с тем, что большинство дурацких идей мы навязываем, друг другу в суете повседневности.
Однако я без устали напрягал и напрягал свои мышцы, огромные борозды гноя образовались сзади, словно две траншеи, и если не преувеличивать по ним и стекала моя желчь. Откуда у меня такие смыслы, – думал я, – неужели, есть нечто такое, чего я до ужаса боюсь или хотя бы не переношу?
Вперед, прерывал я себя, на званый ужин в чью-то честь, но что меня толкало, не припомню. Недавно еще я был далек от этих забав, мирской рутины.
В таком виде я и вполз вместе с огромным куском железа, для возделывания земных поверхностей в гараж и теперь вдруг опомнившись, сидел перед миской с клопами, пытаясь... точнее, силясь разрешить головоломку: как мне их извлечь из молока?..