Я никогда не был в музее Маяковского, но мне всегда хотелось туда попасть. Однако, постоянно складывались непредвиденные обстоятельства, в силу которых я не доезжал до музея. Сплошная невезуха. У меня создалось такое впечатление, что я никогда не попаду в гости к Владимиру Владимировичу. Но все же 14 сентября 2008 года историческая встреча состоялась.
За неделю до намеченной поездки я пригласил съездить вместе со мной одну подружку, она согласилась. Мне было приятно ехать не одному, а с кем-то, ведь если ты едешь с кем-то, то можно обмениваться впечатлениями прямо в музее! Теперь трудно встретить человека добровольно и безвозмездно согласившегося поехать в музей. Неужели так скучно и не интересно погружаться в мир искусства художников, поэтов, писателей? Впрочем, не мне судить.
День выдался солнечным, к тому же 14 сентября – воскресенье! Самый что не наесть подходящий музейный день, хотя конечно суббота в какой-то мере лучше, но в субботу я был занят на работе допоздна. Мы договорились с подружкой встретиться в два часа дня на станции метро Лубянка, естественно в центре зала. Конечно, мы могли бы встретиться и на улице, и у входа в музей, и при выходе из метро, но в центре зала как-то надежней. Честно сказать, мне было все равно, есть же мобильные телефоны, в любом случае не потеряемся, но для нее, по-моему, встреча в центе зала была обязательна, как неоспоримое требование, предъявляемое ко мне. Я прибыл вовремя, а вот подруга опаздывала. Ей это простительно, она же девушка, а девушки редко приходят вовремя, правда, бывают и исключения. Поезда прибывали и прибывали, толпы людей суетясь, наступая, друг другу на ноги, спешили по своим делам. Я не мог долго смотреть на толпу, от такого количества народу в глазах рябило, и начинала кружиться голова. Я почему-то подумал, а как было бы здорово погулять по пустынной Москве, ни машин, ни прохожих, словом ни одной живой души. Только ты один и бескрайняя старушка Москва.
- Привет – сказала моя подруга.
- Привет – развернувшись к ней, сказал я. У нее была одна особенность, постоянно подходить сзади, и одновременно здороваясь, хлопать по плечу.
- О чем задумался? – спросила она.
- Да так, о ерунде всякой.
- Да уж, тебя хлебом не корми, как о ерунде думать любишь.
- Пойдем – сказал я.
- Пойдем.
И мы пошли. Окунувшись в толпу людей, я взял ее за руку, и, как Феррари, маневрирующей на скоростной трассе между машинами, маневрировал между бабульками, студентами, клерками и Бог знает кем. Мы вышли на Мясницкую улицу, прошли еще буквально метров 10 -15 и оказались у дверей музея. Моя подруга прошла бесплатно, по студенческому билету, а я заплатил символическую сумму и получил в отличие от нее специальный билет.
- А у вас есть проспекты? – спросил я у билетерши.
- К сожалению, закончились – ответила она.
Но я особо не сожалел. Мы спустились по лестнице вниз. Сняли верхнею одежду в гардеробной и прошли в первый зал. Увидев экскурсионную группу, подруга шепнула мне на ушко:
- Давай пристанем к группе, экскурсию послушаем.
Честно сказать, я терпеть не мог гидов и экскурсоводов, не мог слушать их скучные речи, стоять по двадцать минут перед одним экспонатом, мне всегда становилось непреодолимо тяжело, и любая экскурсия превращалась в пытку. Другое дело изучать все самостоятельно, понравился какой-то экспонат - задержался возле него подольше, не понравился - смело иди вперед. Не в словах дело и не в истории музея, а в его экспонатах, ведь все они способны рассказывать истории не хуже гидов, главное уметь их слушать, ведь именно они и есть музей. Именно они его дух.
- Ну… - я не успел договорить, как моя подруга уже растворилась в толпе студентов окружившей первый стенд.
- Владимир Владимирович Маяковский родился… - начала экскурсоводша, и сразу нагнала на меня тоску.
- Я пойду, прогуляюсь – шепнул я подружке.
- Не будешь слушать экскурсию? – укоризненно сказала она.
- Не-а…
- Ты же говорил, что так хочешь попасть в музей, давным-давно мечтал сюда съездить?
- Да говорил, но это не значит, что я намерен стоять в толпе студентов!
- Ну, как хочешь.
- Мо… - «может, пойдем, побродим вместе» - хотел, было предложить я, но вовремя замолчал.
- Что еще, не мешай мне слушать – пробубнила она.
Почему если мы приходим в музей обязательно слушать полезный треп экскурсовода и говорить шепотом, нет, я вовсе не хочу мешать экскурсии, заглушая своим ором голос экскурсовода, все же почему именно так? Привычка родом из нашего детства. Я, извиняясь, пробрался в зал сквозь толпу студентов самым серьезным образом слушающих хорошо выученный текст. Осматривая вырезки из газет, фотографии и черновики Маяковского я чувствовал одиночество этого человека, словно под стеклом хранилось именно оно - одиночество. Сам себя Владимир Владимирович представлял в образе жирафа, и мне думалось не только из-за своего высокого роста. В его рисунках есть нечто большее, нечто хранящееся в самом далеком уголке души каждого из нас. В конце первого зала на одном из последних стендов висели карикатуры Маяковского на тему Первой Мировой войны, и композиция из нескольких десятков ящиков оружия, поднимающихся к самому потолку и заканчивающихся гробом. Как странно, Маяковский был революционером, а за военные карикатуры получил премию от царского правительства. Интересно, ему дали премию за художественный талант или это было политическое решение? Я поднялся по лестнице вверх и очутился в следующем зале. Его стены были окрашены в желтый цвет. Сразу при входе в зал с левой стороны располагалась комната Маяковского. Очень маленькая, но уютная комнатенка. Наверное, если б я был поэтом, то обязательно жил в такой комнате, не люблю просторных помещений, в них мысли постоянно ускользают, нет единого целого. Толи дело такая вот комнатка. Стены зала украшали плакаты и карикатуры, нарисованные поэтом, всевозможные объявления о грядущих литературных диспутах. Я прошел в следующий зал, рассказывающий историю пребывания поэта в Америке. Пожалуй, главной композицией этого зала, был огромный спичечный мост. Нижние спички (основы моста) совсем прогорели, спички располагающееся ближе к середине только вспыхнули. Смотря на спичечный мост, невольно задумываешься о хрупкости любой системы государственной власти, любая система это лишь карточный домик или спичечный мост, как угодно. Все равно рано или поздно рухнет.
Я долго блуждал по одиноким залам музея, и размышлял. Неужели вся наша жизнь направлена к смерти? Неужели смысл заключается в ней? Можем ли мы оставить после себя, что-либо значимое или же нет? Некоторым людям везет. Их имена и лица помнят. Они, словно рассекают столетия и проходят в наши дни сквозь зеркало времени. Хотя, это скорее не везение, а воздаяние за их талант. Однако такие люди никогда не получают легкой жизни. На эти вопросы ответов нет. Не нашли еще ответов, не придумали и наверное это здорово.
Я закончил осмотр музея и сидел на перекошенном стуле возле гардеробной. Минут через пятнадцать пришла моя подруга, мы взяли свои куртки и двинули к выходу.
- Зря ты не остался. – Сказала она.
- А я честно сказать не жалею.
- Экскурсия интересная.
- Охотно верю.
- Опять иронизируешь?
- Ни чуть, – серьезно сказал я.
- Почему-то мне кажется, что тебе в музее не понравилось.
- Почему ты так решила?
- Какой-то ты, без единой эмоции. Обычно если людям что небудь понравилось, они делятся впечатлениями, рассказывают об увиденном.
- Обычно да. – Улыбнувшись, проговорил я.
- Странный ты.
- Музей можно было оформить по-разному, - после паузы начал я – куча всяких вариантов, но все же его оформили по настоящему правильно. В каждом сантиметре чувствуется частичка поэта. Словно он не умирал, а растворился в этом здании…
- Ну, не знаю, как насчет растворился, но музей мне понравился.
Мы шли по улице в сторону Чистых прудов. Подул прохладный осенний ветер. Перед моими глазами стоял спичечный мостик из музея. Огромный и в то же время хрупкий спичечный мостик. Я проводил подругу до дома.
- Мы сегодня собрались в клубешник сгонять, ты как?
- Не, я пасс. Ты же знаешь, не люблю я клубы. Бываю там очень редко.
- Как хочешь, дело твое.
- Удачного вам вечера. Много не пейте.
- Не будем, пока.
- Пока.
Чего-чего, а в клуб я явно не хотел. Мне вдруг захотелось побыть в одиночестве. Но не в том холодном одиночестве, о котором нам твердят в кино и с экранов телевизора, вовсе нет. Мне захотелось побыть наедине с собой, со своими мыслями. Возможно, почитать какую небудь книгу.
В сущности, вся наша жизнь спичечный мостик. Каждый из нас идет по нему по-своему. Одни бегут в припрыжку, не видя, как рушатся своды, другие ступают чересчур осторожно, проверяя, его на устойчивость. Так или иначе, мостик от этого не становиться крепче, он остается прежним и иногда хватает легкого ветерка, чтоб вся конструкция развалилась до самого основания.
Я сунул замерзшие руки в карманы куртки и, прибавив шагу, поспешил на автобусную остановку.