Ранним мартовским утром 1960 года за ракушкой станции метро «Таганская», на площадке возле красной церкви, пятеро «таганцев» били мужика неопределённой внешности и сферы деятельности. Место побоища было уже окроплено кровью, брызжущей из носа и ушей жертвы, и она держалась на ногах из последних сил, как в это самое время из-за храма появилась супружеская пара. Мужчина был одет в габардиновое синее пальто и светло-серый каракулевый пирожок, тёмно-синие брюки с манжетами, так прекрасно отутюженные, что, как говорится, о стрелки на них можно было порезаться. Чёрные ботинки сверкали, отражая лучи весеннего солнца, которое вот-вот начнёт греть по-настоящему, и послышится грохочущий звук, съезжающего с крыш домов на улице Радищева, снега. Выправка мужчины говорила о его офицерском прошлом. Он бережно поддерживал под локоть свою супругу, чтобы, не дай Бог, она не поскользнулась на замёрших за ночь лужах. Её ботики на кнопках-застёжках разъезжались на льду, и она шла весьма неуверенно. Когда супруги оказались непосредственно на месте уголовного деяния, они остановились от неожиданности. Мужчина освободил правую руку, что-то шепнув жене, и расстегнул верхнюю пуговицу пальто. Один из «таганцев» сделал к ним несколько шагов, и в его руке щёлкнула «выкидуха». Лезвие солнечным зайчиком зашарило по сторонам, остановившись на стене церкви. «Шли бы отсюда, граждане хорошие, по своим делам, а не то…» - стал шипеть хулиган, и вдруг осёкся. Мужчина вынул из внутреннего кармана пальто офицерский маузер, зачем-то переложил в левую руку, и опять зашарил правой рукой в кармане. «Атас! – заорал «таганец» - он сейчас нас гранатой глушить будет!». Когда отставной офицер достал из кармана милицейский свисток, вокруг стояла тишина. Были слышны: уже начавшаяся капель, трель трамвая, и неуверенные шаги, удалявшегося в переулок, потерпевшего. Свистеть, увы, предстояло уже без надобности. «Цифа – обратилась к мужу женщина – Цифа, а зачем тебе понадобился свисток, если ты пистолет уже достал?» «Приказа же не было, Муся… – удивился мужчина со странным именем – а как без свистка постового вызвать?» «Достал бы тогда браунинг – вздохнула супруга – где он у тебя?» «Он же в заднем кармане брюк – улыбнулся законопослушный супруг – быстро не достать». Мужчина спрятал всё в обратном порядке, подхватил жену под локоток, чтобы не дай Бог, она не поскользнулась, и они пошли смотреть, как строится в Тетеринском переулке дом, в котором им выделили квартиру.
………………………………………………Человек с двумя пистолетами………………………………..
Цифа – Цифаний Яковлевич Ааронов, родной брат мамы, а значит, мой родной дядя. Имя такое непонятное подобрал ему мой прадед, и что оно означает, никто не знает. Но, всё-таки лучше, чем Красный Стрептоцид, или Даздраперма (Да Здравствует Первое Мая! Ура?:). Женщина в ботиках – жена дядина верная Мария Ивановна, урождённая Клягина, из почившей в бозе, деревни Новогиреево. Я сейчас кратко о ней упомяну, так как основное о дяде. Тётя Муся принадлежала к тем русским женщинам, которые в «в горящую…и коня…». Коня, уж точно! Тётя работала недалеко от нашего дома, но на другой стороне Садово-Спасской улицы. Однажды, торопясь на работу, она перебегала улицу в неположенном месте, и столкнулась с троллейбусом маршрута «Б». В результате столкновения, тётя Муся оказавшись метров на пятнадцать ближе к месту работы, быстрее до него добралась, немного прихрамывая, а вот с транспортным средством было всё намного хуже…Водитель с разбитым лбом долго ожидал «аварийку», ругаясь на чём свет стоит, а потом был оттащен в своём любимце в парк, и по слухам, долго ожидал в простое нового рогатого автобуса. В этом рассказе о тёте Мусе больше ничего не будет написано.
Дядя Цифа был: строен, рыж и курчав мелким бесом. Заслужил первый разряд по боксу и значок Ворошиловского стрелка. Перед войной окончил инженерно-строительный институт, и после трёхгодичной работы где-то, был призван в армию в звании капитана. В военкомате, когда он пришёл туда оформляться, сказали, что, извините, товарищ Ц. Я. Ааронов, но не в армии придётся Вам служить. Дядя Цифа хотел весьма расстроиться, но тут ему пояснили, что местом службы будет Особый Инженерный Отряд Погранвойск НКВД СССР, где очень и очень необходимы инженеры с первым разрядом по боксу, и умеющие стрелять по «бегающему кабану» навскидку из мелкокалиберного карабина.
Дядя Цифа был патриотом, и очень обрадовался, что так нужен в ОИО Погранвойск НКВД СССР. Надо сказать, что мне неизвестно, долго ли он был рад, но, то, что я слушал его, достаточно редкие рассказы с открытым ртом, это точно. Некоторые из них накрепко засели в памяти. Вот и решил написать малую часть из них.
Рассказ 1. Как дядя Цифа получил два пистолета.
Получил дядя Цифа в своё полное владение эти роскошные стволы совершенно неожиданно для себя, после того, как чуть не грохнул по случайности начальника ОсобЛАГа, куда прибыл в командировку. Появился мой дядя на очередной стройке века не один, а со штатным дружком – пистолетом Коровина (ПК), который прозвали мухобойкой, хотя знающие люди утверждали, что от хорошей зелёной навозной мухи пули отскакивают. Дерьмо, а не пистолет. Так вот…В штабе стройки дяде сказали, чтобы он срочно и лично представился Самому. «Иди по дорожке, никуда не сворачивай, всяко здесь бывает, да и медведи сюда залазят…» - так и сказали. Всяко - это пустяки. А вот то, что медведи залазят…Посему, дядя Циф переложил пистолетик из кобуры в карман, чтобы во время нападения медведя успеть попробовать застрелиться. Зачем мучиться-то? И пошёл по дорожке. Шёл недолго, услышал, как в кустах медведь шарахается, ведь на положенное: «Кто идёт? И, стой стрелять буду!», так никто и ответил. Дядя Цифа на гашетку два раза нажал, и после второй осечки у него пистолетик и отобрали. Сам. Здоровый мужчина, с рубиновым ромбом (!) на синей петлице (!). В общем, не медведь… «Кто таке?» - спрашивает Сам у моего дяди. Тот доложил по всей форме, кто он «таке», а Сам говорит: «Я у тебя, рыжий, про пистолетик спрашиваю! Кто ты такой я уже понял!». Дядя начал докладывать, но тут опять в кустах зашуршало, и вылезает из них дивчина красоты неписанной. Правда, темно было, фонари тусклые, да, и Сам торсом картинку попортил. «Забудь, капитан, что видел! А то твои две осечки терактом станут, и командировка плавно перейдёт в постоянное место работы! Парень ты смышлёный, по глазам вижу, а я тебя награжу! Прямо сейчас! Хочешь?» - тон был мягкий, доверительный, ромбовидный, и дядя Цифа согласился со всем сказанным. Пришли они в штаб, в кабинет Самого. Тот сейф огромный открыл, и говорит: «Слушай, Ааронов, и запомни на всю свою жизнь! Она, эта жизнь твоя, и гроша ломаного не стоит, когда у тебя вместо оружия дерьмо пукающее, да, и то, не всегда. Я тебе сейчас один ствол выдам, браунинг называется, а если по нраву придёшься…то вот Это» - и с этими словами Сам из сейфа сначала браунинг достал, а потом…маузер офицерский. И понял дядя Циф, что должен понравиться Самому и забрать у него этот роскошный механизм. И через два месяца очень насыщенной инженерной работы, Сам передал моему дяде эти два ствола в неограниченное временем пользование, со всеми необходимыми справками. А на маузер Сам сам справку подписал, потому как, в ином случае, его у дяди могли отнять. Редкий механизм.
Прав оказался начальник ОсобЛАГа. Не раз спасали дядю Цифу эти два ствола. Один случай я хорошо помню, так как рассказ о нём сам спровоцировал, заявив, что самый-самый надёжный ствол – Наган. Правда, я был весьма нетрезв…
Рассказ 2. Как дядю Цифу на второй день войны спасли два пистолета.
В начале мая 1941 года, вызвал его начальник отряда и говорит: «Слушай, Ааронов. Неспокойно на западной границе. На мой взгляд, будет ещё хуже. Создана межведомственная комиссия, и ты, капитан, в неё включён. Общая задача – осмотреть укрепрайоны. По старой границе, и по новой, что после возврата наших исконных территорий образовалась. Осмотреть и принять решение, что нужно сделать для ускорения строительства. Понял? Хорошо. Но, это не всё! Поедет с вами комиссар второго ранга, так что вторая твоя задача, чтобы с ним ничего не случилось. Охрана у него будет, но…комиссия - межведомственная…Смекнул? Хорошо! Так что, бери свои стволы, и смотри в оба! Свободен!»
И на утро следующего дня дядя Цифа отправился на Западную Украину. Прибыла комиссия на новую границу, а там…мама родная…и конь не валялся…По всей линии намеченного укрепрайона проехали - только земляные работы в зачаточном состоянии. Поехали на старую границу…а там…ещё хуже…Всё вооружение демонтировано, дзоты-доты взорваны - полный шиндец укрепрайону. И думает дядя Цифа: «Кто ж так сделал? Надо было сначала новый укрепрайон построить, а потом старый сносить, или по очередному пуску переносить. А теперь что?» Но, тут комиссар второго ранга вспомнил, что, когда он с Тухачевским в 20 г.г. пытался взять Польшу, нарвался один из полков на заградительный огонь форта, стоящего на высотке у перекрёстка дорог недалеко от Львова. Поехала комиссия обратно на новую границу.
Поехала то, она поехала, но тут война и началась. На второй день войны, добралась комиссия до форта. Место дивное. В распадке школа стоит посреди цветущего роскошного вишнёвого сада. Все стволы побелены, ни одного сухого сучка, а аромат….А над школой на холме форт высится. Комиссия машины внизу с часовым оставила, и пешком наверх поднялась. Как только поднялась, дядя Цифа понял, что дело – труба. Все амбразуры форта на восток смотрят, а надо-то на запад…Ломами не развернёшь…А вид на перекрёсток дорожный великолепный! Всё, как на ладони! Сейчас бы артиллерийский дивизион сюда! Дивизион не появился, вместо него появился немецкий мотоциклетный разведотряд. Как на ладони, чтоб его сто лет не видать!
Дёрнул дядя Цифа дверь стальную в форт, а она заварена. Внизу, у школы мотоциклы тарахтят, выстрелы бахнули из трёхлинейки. Короткая автоматная очередь, и опять тишина. Рассыпалась вся межведомственная комиссия по саду, за вишнями люди встали. Охрана вокруг комиссара поплотнее сбилась. Но, какие у вишен стволы? Так, в половину человеческой ширины. Дядя боком за деревом встал, достал свои пистолеты, а за соседним деревом комиссар второго ранга с наганом. Снизу немцы пошли. Мелькают среди сада, у всех автоматы, рукава засучены, каски чернеют среди цветов. Идут не спеша, а куда, собственно, торопиться? День жаркий, природа прекрасна, русских немного, вооружены, судя по часовому, плохо. Что ещё надо? Перебить всех! Яволь!
Тут комиссар жестом показал всем, что надо разобрать, в кого кто будет стрелять. Сам наган на изготовку взял, а дядя Цифа, на всякий случай, кроме своего немца и комиссарова выцелил. Немецкие солдаты всё ближе подходят, видит дядя, как комиссар прищурился, и на крючок спусковой нажал. Щёлк! – осечка – Щёлк! – ещё одна! Немец осклабился, но не надолго. Дядя Цифа под срез каски, аккурат в висок, пулю ему и всадил. Тут сразу и началось! Все стреляют, рикошет по саду, трупы с двух сторон уже лежат. Дядя к комиссару перебежал, и огнём с двух стволов прикрывает. А тот лихорадочно наган перезаряжает. Перезарядил, но опять осечки одни. Подхватил комиссар у убитого солдата охраны карабин начал стрелять, но, заметил дядя, что нет-нет, да кинет комиссар взгляд на его маузер. Вдруг комиссар кричит дяде Цифе: «Капитан, я на стене форта, где мы стояли, планшет свой забыл! Карты там! Сам понимаешь!» Конечно, «понимаешь»…Перезарядил дядя свои пистолеты и побежал, стреляя с двух рук, к стене. Наши его прикрывают, немцы достать хотят. Подбежал дядя к стене, схватил в зубы планшет, и, не прекращая стрелять, обратно побежал. Куда стрелял, оттуда ни одного ответного выстрела не было. Такой плотности огонь из двух стволов был. Только добежал, патроны и закончились. И не только у него. Стали боеприпасы у всех заканчиваться. Снизу мотоциклетные двигатели затарахтели, и по звуку стало понятно, что полезли мотоциклы наверх. А на них пулемёты установлены!
Мотоциклы наверх ползут, немцы, какие в саду в живых остались стрелять прекратили. Смотрит дядя Цифа, недалеко от него немецкий офицер лежит, а в руке такой же маузер, как и у него. Успел дядя к трупу подбежать и запасные магазины забрать. К комиссару подбежал, и говорит: «Пусть охрана все последние патроны сейчас добьёт, Вы бегите вниз по склону, я сзади и стрелять буду, а там, что получится!» Мотоциклы уже видны, комиссар изготовился, но тут снизу шум боя донёсся. И всё ближе. Немцы засуетились, стали вниз отходить. Часть их перебили, но большая часть ушла. Выучка и пулемёты помогли. Оказалось, что на звук боя истребительный батальон подошёл на выручку. Комсомольцы, партийцы. Ребята с желанием, но подготовка очень слабая была. Но, спасли!
Спустились все вниз, школа и машины горят, мотоциклы с мёртвыми немцами лежат, наших убитых очень много…Дядя Цифа смотрит, к нему комиссар идёт, в руке кобуру с маузером немецкого офицера несёт. Подошёл и говорит, улыбаясь: «Капитан, повезло тебе, что я такой же ствол нашёл, а то бы твой взял!» Дядя ему разрешение на оружие, за подписью начальника ОсобЛАГа, показал. «Силён документ, признаю…- прочитав подпись, отвечает комиссар – Да только действителен, пока владелец жив…Да, капитан, за планшет огромная моя благодарность!» С этими словами, комиссар планшет открыл, достал оттуда фляжку, по запаху точно, с коньяком, и отхлебнул. А в планшете ни одной карты не было.
Понял дядя, зачем комиссар его за планшетом под огнём отправил, но смолчал. Но один вопрос, не удержавшись, задал: «Товарищ комиссар второго ранга, а что с Вашим наганом случилось?» Подумал тот, и говорит: «Сам, капитан, удивлён…Никогда не подводил. В 1936 году, в тире стрелял, всё было нормально. Может патроны? С 1921 года патроны у меня».
Дядя Цифа свой рассказ закончил, помолчал немного, и сказал: «Серёжа, нет ни одного самого надёжного оружия в мире! Только то надёжно, из которого ты сам всё время стреляешь, ухаживаешь за ним, а патроны отстреливаешь! Запомни, может пригодиться!»
Налил дядя Цифа мне чаю, раскурил трубку и спрашивает: «Курить продолжаешь? Вредная привычка…Лёгкие, сердце…Но, жизнь спасти может!»
Рассказ 3. Как дядю Цифу спасла вредная привычка курить трубку.
В 1946 году гонялся дядя за бандеровцами. Очень он их невзлюбил за дела кровавые, а посему, принимал участие в боевых операциях с охотой. И вот однажды, сообщил осведомитель, что ожидается совещание провода (руководства «лесных братьев») на одном из хуторов. Решил штаб облаву провести. Собрали всех боевых офицеров на эту операцию, и стали перебрасывать на места сбора. Взял дядя Цифа свои пистолеты, пистолет-пулемёт Судаева (ППС), перемахнул через борт студебеккера с ещё семнадцатью офицерами, сел на лавку у заднего борта, и поехал на облаву.
Весна в разгаре, ночь безлунная, студер идёт со светофильтрами, а за ним ещё два таких же, с офицерами и собачками. Все молчат, никто не курит, а очень хочется. Через час машина с дядей на грунтовую лесную дорогу свернула. Деревья совсем близко к грунтовке стоят, кажется рукой достать до веток можно. Достал дядя Цифа заранее набитую табаком трубку раскурил, и наслаждается. Трубку курить можно, прямой световой вспышки она не даёт, не то, что папиросы. Сосед по лавке терпел долго, а потом не выдержал: «Цифаний, мочи нет, дай затянуться! Знаю, что не даёшь трубку никому, но так захотелось!» Дядя Цифа, знал, как перед такими операциями, что сегодня предстояла, интуиция у людей срабатывает. Протянул соседу трубку, тот стал перехватывать, но машина на буераке подпрыгнула, и трубка упала на дно кузова. Полезли дядя и его сосед упавшую трубку искать, понизу руками шарят, и вдруг шум какой-то странный начался в кузове. Как будто шары огромные сверху падают, и шипенье странное послышалось. Свистнуло что-то над их головами, и всё стихло.
Подняли головы дядя с соседом, ничего в темноте не видно. Тут как раз луна из облаков вынырнула, и увидели офицеры нечто ужасное. Все, кто сидел спереди них, да и соседи остальные по лавке – без голов. Некоторые тела уже на дно грузовика свалились, но были и сидящие. Бросился дядя Цифа к кабине, застучал по ней кулаком. Затормозил резко студер, все тела и оказались на дне, а по доскам кузова головы катаются в лужах крови.
Выяснилось позже, что бандиты струну на уровне плеч сидящих в кузове через дорогу натянули. Не курил бы дядя Цифа трубку, сам бы без головы остался, да и сосед его по лавке.
Помню, спросил я дядю Цифу, возможно было бы заметить струну вовремя. Он сразу ответил: «Нет, племянник, не заметили бы. Бандеровцы сажей струны обмазывали, чтобы не блестели. Швеллера начали над кабиной прикручивать после того случая. И потом, мы, когда в машине ехали, внимание концентрировали на обочины дороги и на лес. А ты знаешь, что такое концентрация внимания во время боевой операции?»
Рассказ 4. Как дядю Цифу, во время боевой операции, спасла концентрация внимания морпеха.
- Серёж, я знаю, ты любишь книги читать о борьбе с басмачами. Шевернин, в основном, да? А ты что-нибудь знаешь о басмачестве во время Отечественной войны? Нет. Это вполне понятно. «Плечом к плечу…Вся страна, как один человек…» Так, да не так…Считается, что басмачей разбили окончательно к 1937 году. Но, в 1941 они опять появились. Только оружие вместо английского, немецким стало. Самый разгул в Ферганской долине начался в 1942 году. И так они осмелели, что в Ташкент стали заходить. Особенно одна банда лютовала. Курбаши, скорее всего, немцами специально диверсионной работе обучен был. Жестокий, смелый, хитрый. Дошло до того, что вынуждены были снять нас с фронта и перебросить в Ташкент для участия в войсковой операции. Немцы к Сталинграду подходят, а нас в Ташкент везут. Такой расклад. Через месяц кавчасти прижали банду, и почти всю шашками покрошили, но курбаши и его охрана, человек десять, ушли, и обнаружили их, опять же, в Ташкенте.
Решили провести массовую облаву. Разбили нас на патрули по два человека. У меня напарником оказался морпех. Мужчина очень крепкий, почти квадрат в сечении, немногословный, а кулаки у него были…Знаешь, такие колотушками называют. Судя по наградам, офицер бывалый. Познакомились мы с ним, и пошли в патруль. У меня два пистолета, у него два нагана и ножи у обоих. Куда ж без ножей? Попался нам для патрулирования райончик глухой, у каждого дома глиняные дувалы, из-за которых ничего не видно и не слышно, и поворотов множество. Очень всё это неудобно, а значит и опасно.
Час ходим, второй…Город, как вымер. Даже собаки не лают. Изредка перекидываемся с морпехом фразами ничего не значащими, так, для разрядки напряжения. Смотрю на него, а он, как будто в себя всё больше погружается. В конце третьего часа раздался звук издалека, как холст рвут. Звук знакомый – перестрелка началась, причём интенсивная. Раз, и оборвалась. Потом опять возникла, но ближе уже, отчётливее. Характер поменялся – больше нашего оружия стало слышно. И опять стихла. Морпех и я кобуры передвинули поудобнее, и пошли по-другому. Не рядом, а чуть поодаль друг от друга. Я на полшага впереди, он за моим левым плечом. Снова, совсем близко, выстрелы и крики стали слышны. Стало понятно, на нас курбаши должен выйти. Подходим к очередному повороту, морпех чуть отстаёт и левее подаётся, чтобы улочку за ним сразу лучше проконтролировать, и тут на нас курбаши и вылетает. Выскочил и остолбенел от неожиданности. В руках два маузера-раскладки, из левой руки кровь в пыль капает. Я смотрю и вижу, как стволы его начинают подниматься. Медленно-медленно…Как у меня браунинг в руке оказался не помню, но чувствую - опоздаю с выстрелом. И тут по воздуху мимо меня морпех в прыжке пролетает, и рукоятью ножа курбаши в лоб бьёт. У того руки разжались, пистолеты из них выпали на землю. Стал курбаши падать, пока падал, у него череп от удара распался.
Мне морпех говорит: «Здорово, ты, капитан, сработал! Пистолет тебе в руку, как живой вскочил!» Я на него посмотрел, и спрашиваю: «Скажи мне лучше, без ля-ля всяких, как ты понял, что он сейчас на нас выскочит? И почему ножом бил?» Морпех ситуацию оценил правильно и ответил: «Знаешь, капитан, когда нас патрулировать в этот район отправили, я сразу почувствовал, что здесь с ним столкнёмся. И когда стрельба началась, я его дыхание чувствовать стал, и шаги услышал, когда он к повороту подбегал. Капитан, я на него прыгнул, когда он ещё не появился. Для нас с тобой время по-разному текло. А почему ножом…даже и не знаю» Морпех свисток достал и засвистел. Через минуту, другую, в этом месте не протолкнуться было.
Вот что значит – полная концентрация внимания.
Через десять дней я в Сталинграде оказался, а куда морпеха перебросили, не знаю.
Всего четыре рассказа о дяде Цифе. Цифании Яковлевиче Ааронове.