Жизнь как капризное дитя!
Шалит, и светятся глаза!
Бежит с подарками в руках
Которые не взять нельзя.
Не угадать, что принесет!
И выдумок ее не счесть!
Кому споет удачи песнь,
Кому трагическую весть.
Люсенька – малюсенька, совсем недавно переехала жить к маме с папой в Монголию. Заканчивалась вторая четверть второго класса, скоро наступит новый 1962 год! До этого времени она всегда жила у дедушки и бабушки и другой жизни не представляла.
А жизнь была удивительна! Теперь все было иначе! Совершенно иначе!
Хочешь есть конфеты - ешь, даже если не сьела суп. Хочешь читать до поздна - читай, несмотря на то, что уже 9 часов! И никто не проверяет сколько ты занималась на пианино. Конечно, Люсенька не будет злоупотреблять - учиться она привыкла хорошо,но это настоящая свобода!
Например, если в доме дедушки покупали лакомства и дорогие конфеты – они хранились к особому случаю.
И когда они появлялись на праздничном столе, такие вожделенные - праздник чувствовался сильнее! А конфеты были вкуснее!
Но до чего обидно было ждать, пока наступит этот праздничный день!
Или, к примеру, дедушка никогда не выражал свои чувства открыто. Он всегда был сдержан. Но до чего же было страшно, когда он сердился! Все понимали, что повод должен быть чрезвычайным! Он никогда не говорил бранных слов. Мог только сказать с досадой: "Ну! Ясный мой!" – и, это было ужасно!
Однажды Люсенька видела как страшно он рассердился , когда кто-то из гостей сказал невзначай : " Может, если бы победил Гитлер, было бы больше порядка?" На дедушку было страшно даже посмотреть. Он в тот раз, даже не сказал свое -"Ясный мой!", но так стукнул по столу, что все в одно мгновение стихли.Дедушка воевал на трех войнах - Финской, Отечственной и после, еще на Японской.
А, если он мягко привлекал к себе - это была чрезвычайная награда! Люсенька помнит как она написала свою первую песенку. Сама сочинила и стишок и музыку. Дедушка очень гордился.
Совершенно невозможно было представить, что дедушка может высказать при всех какой-то упрек, или что-то недоброе о бабушке. И с ее стороны это было недопустимо.
У мамы с папой все было иначе. Мебель на тонких ножках совсем не походила на старинную мебель в доме дедушки с бабушкой. А еще утренние запахи! Мамины духи нарцисс,папин Шипр и кофе - запахи начала дня.
Дедушка с бабушкой пили только чай , который наливали в тонкие стаканы в серебрянных подстаканниках.
Кем работал папа Люсенька не знала. Знала, что он начальник. А вот чего начальник, не знала. Да и что от того, знала или нет? Он много работал и водитель папиной "Волги" поздно привозил его с работы. Папа приезжал усталым и неразговорчивым. Люсенька мало видела его дома. Но если он был в хорошем настроении, то всегда шутил, да так, что Люсенька смеялась до слез, даже губы и щеки уставали от смеха.
За мамой приезжал автобус, наподобие школьного, которой приезжал за Люсенькой .
Мама работала в "лаборатории". Что это такое, Люсенька тоже не знала. Лаборатория и все. Но знала, что у нее там есть подружки, с которыми мама много говорила по телефону. Мама возвращалась с работы раньше папы и Люсенька-малюсенька чаше оставалась с ней наедине. В музыкальную школу, в Доме культуры для советских специалистов на площади Сухе-Батора, они тоже ездили вместе.
Мама, часто не стесняясь, порывисто крепко обнимала Люсеньку-малюсеньку и быстро-быстро чмокала в нос или щеки. Люсеньке были приятны эти "телячьи нежности", как называл их папа.
Дедушка с бабушкой никогда так не вели себя с ней. Целовали только при прощании или встрече на вокзале, а еще когда она ложилась спать.
Частенько, мама говорила Люсеньке доверительно, "как взрослой!":
- Другие мужья своих жен на руках носят! А я все жизнь мучаюсь! Твой отец, детка, никогда , лишний раз, ласковое слово не скажет!
Люсенька не совсем понимала папину вину. Никто из знакомых, о которых говорила мама, не «таскал» на себе своих жен. Да и вообще, никого на улице, за таким странным занятием она не видела.
Но мама говорила так убедительно!
- Всю жизнь мне испортил! Другие, со своих жен пылинки сдувают! – она даже продемонстрировала, как они это делают.
Честно говоря, Люсенька и такого, не замечала, за людьми, но, видимо, они это делали тайком.
- Хороший муж постоянно ухаживает за своей женой! Не хочешь ли милая то-то!
Не желаешь ли любимая это! – продолжала мама...
- В Кисловодске, ты помнишь? – мечтательно говорила она.
- Мы с тетей Ниной и ее мужем, дядей Колей, на лодке катались? Такой
обходительный человек! Он «т-а-ак» на меня все время глядел!- мама кокетливо закатывала глаза, как бы поражаясь такому исключительному вниманию дяди Коли.
Люсенька вспомнила, как они катались на лодке. Это было. Но, больше ничего не помнила, кроме озера и красивых зеленых гор вокруг.
Но факт катания на лодке отрицать было невозможно, как невозможно было отрицать и то, что мама, очень огорчалась папиным поведением. Как жалко было ее бедную!
Вновь у Люсеньки появилось перед мамой чувство вины, в этот раз за ее загубленную жизнь и за то, что она, Люсенька ничем ей не помогает! Чувство вины перед мамой было почти постоянным. Так уж повелось. У папы, кстати, тоже было подобное чувство. Люсенька чувствовала это. Мамино недовольство жизнью выражалось в сдвинутых, выщипанных в ниточку маминых бровях, в надутых накрашенных губах и в капризном, всегда слегка ворчливом, тоне ее голоса.
И чтобы помочь ей направить папу, на путь исправления, Люсенька, очень искренне повторила папе за ужином, про хорошего мужа тети Нины, дяду Колю, который «та-а-к» смотрел на маму, когда катались на лодке!
- На лодке, говоришь? - только и заметил папа. Он никогда не говорил много.
Люсеньке показалось, что должного впечатления ее слова на папу, почему-то , не произвели.
Как раз после этого, все и случилось! Люсенька вспомнила сегодняшнюю ночь и утро.
До того, как вспомнить, она лежала на диване, смотрела на потолок и ела конфеты. Она почти забыла про беду. Щеки еще горели от морозного ветра, холодные пальчики ног двигались, согреваясь. Она только что вернулась из школы и сняла форму.
Конфеты лежали на животе аккуратной стопочкой слева, и Люсенька дышала так, чтоб они поднимались и опускались, но не соскальзывали. Опустевшие фантики с красной шапочкой и фольгой внутри, она аккуратно сворачивала снова в конфетки и складывала в такую же стопочку справа.
На потолке была трещинка в виде лодки с парусом. Она была направлена узким, острым носом к окну.
- К солнышку плывет - подумалось Люсеньке радостно.
Дома, как всегда днем, никого не было. Она вернулась из школы, а в «музыкалку» сегодня не надо.
Кушать холодную жареную картошку, оставленную в сковороде со вчерашнего дня, не хотелось. Люсенька предоставлена сама себе. Она ведь совсем взрослая - ходит во 2-й класс и может делать все, что захочет!
Но, как только она вспомнила эти ужасные ночные события, есть конфеты, сразу расхотелось. Стопка конфет и стопка «пустышек», скатились с живота и упали на пол.
Люсенька повернулась на живот и заплакала, в пахнущие шоколадом ладошки.
Ведь сегодня случилось такое страшное происшествие, какого она себе и представить не могла ! Что-то теперь будет!
Неужели мама и папа, теперь, враги навсегда?
А что делать ей?
Она впервые почувствовала в себе признаки большого горя! Холодок и пустоту внутри, где-то в самой середине груди, у сердца!
Конечно, она как могла, защитила маму! Люсенька и дальше будет ее защищать, ведь она впервые видела, чтобы взрослые так пугающе громко плакали !
Внезапно проснувшись сегодня ночью, Люсенька ничего не могла понять.
Мама, шумно всхлипывая, ложилась к ней под одеяло. Из темноты со стороны кровати, где они спали с папой, прилетела и плюхнулась подушка. От испуга и ужаса никогда ранее не переживаемого Люсенька тоже, сразу заплакала!
Почему папа, ни с того ни с сего, так ужасно обидел маму? Очевидно, мама права, он действительно загубил ее жизнь!
Люсенька стала плакать и гладить маму по волосам и по спине. Но та все рыдала и не успокаивалась. Так продолжалось довольно долго, пока плачущая Люсенька не забылась.
Утром, когда она проснулась, мамы рядом уже не было. Она была на кухне. Люсенька все вспомнила и затряслась всем телом. Она тихонько нашла свои вещи и оделась. Зашла на кухню и обняла маму за талию. Выше она не дотягивалась. Поцеловала, куда достала - в живот.
После ночного происшествия она боялась и ненавидела отца! Теперь она должна была защищать маму от злого, плохого и жестокого папы!
Потом, также тихонько, Люсенька пошла в ванную комнату.
Там было неуютно. На глаза попались грязная раковина с волосами в сливном отверстии и ванна в жирных потеках. Недавно в ней лежал, принесенный папой огромный таймень. Рыба была такой большой, что заняла всю ванну!
В отличие от дома дедушки с бабушкой. В доме мамы с папой было неопрятно. Мама не замечала этого. Да и не любила она домашнюю работу!
Люсеньке, вообще-то, было очень не просто по началу. Брезгливость и представление о чистоте, привитые бабушкой, ставили ее, порой, в неудобное положение.
Например, случай с яблоком.
Это случилось по дороге в Монголию, куда они ехали вдвоем с мамой, так как папа их ждал в Улан-Баторе. Мама стала есть яблоко. Люсенька, в это время глядела в окно. Их поезд "Москва - Пекин" шел, в тот момент, по берегу Байкала. Мама, съев яблоко до половины, протянула огрызок ей и предложила доесть. Люсенька, с удивлением, отказалась. Она не могла себе представить, как можно взять и есть обкусанное яблоко.
- Ты что, брезгуешь после мамы? – сначала удивилась мама.
- Я же твоя мама и ты не должна брезговать! – уже с обидой сказала она.
Люсенька–малюсенька привыкла слушаться старших и ей было ужасно стыдно признаться, что она действительно брезгует. Такая ситуация случилась с ней впервые! Но, есть это яблоко, она не могла никак!
Мама настаивала.
Тогда Люсеньку чуть-чуть не вырвало, прямо на окно с пейзажем Байкала!. Все оставшиеся дни пути, она ужасно переживала и чувствовала себя виноватой.
Чистя зубы, Люсенька глядела в грязную раковину и думала, как же ей отомстить папе за маму? Что можно такое сделать, чтобы он ужасно страдал?
И тут она догадалась. В стакане стояла папина щетка! Вот она страшная месть!
В закрытой на щеколду ванной, Люсенька долго и тщательно чистила папиной щеткой, периодически намыливая, эту самую раковину. Она давилась от подступающих спазмов, представляя, как можно теперь этой грязной щеткой с волосами почистить зубы.
Выходя из дому к школьному автобусу, как обычно раньше мамы и папы, она услышала диалог:
- Лялька! ( так папа звал маму) Лялька! Люсеныш моей щеткой вымыла раковину!? – полный изумления голос папы доносился из ванны.
- Ну ты, Борис и скажешь! Уж совсем, ерунду какую-то говоришь! – ответила мама привычным капризно-ворчливым голосом, в котором уже не слышалось, никакой обиды.
Странные чувства боролись в Люсеньке весь день. Было жалко до слез, маму и было очень жалко папу. И стыдно было перед ним, тоже до слез! А еще почему-то было жалко себя. Даже трудно было разобраться о ком она сейчас плачет.
Вечером, ложась спать и поглядев на потолок, где по прежнему плыла лодка она подумала:
- Куда она плывет? Неужели в темноту?
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ.
Прошло 35 лет.
Люсенька-малюсенька привычно вела свою машину.
Она выросла и превратилась в привлекательную сорокалетнюю женщину. Теперь ее звали Людмила Борисовна, и у нее было двое сыновей Александр и Павел. Личная жизнь у Люсеньки не сложилась. Она всю жизнь искала идеальную любовь и идеального мужа, но ее попытки разбивались уже третий раз.
- Видимо дети, выросшие в семьях где не было любви и согласия между
родителями, обречены на такую жизнь - подумала она.
Машина свернула с окружной дороги на Калужское шоссе, а там, правый поворот,и небольшая двухполосная дорога сама выведет прямо к Николо-Хованскому кладбищу.
Со дня смерти папы прошел ровно год.
Люсенька давно уже стала главой семьи и кормилицей.Она заранее заказала и оплатила все работы по устройству памятника с надгробьем из черного гранита и красивой кованой оградки, все это должно было быть установлено как раз на годовщину. На заднем сиденье стояла большая корзина с белыми розами, лампадка, дорогой коньяк, бокал и любимые папины сигареты. Все, что ей казалось необходимым, для годовщины.
Дети были в школе, и Люсенька решила, что они будут поминать дедушку дома.
Стоял теплый октябрь.
С удивлением она увидела здоровенную живую муху, которая, внезапно ожила в теплой машине, и, как бы, «вылупив от изумления» глаза на пестрые и частично облетевшие осенние деревья за окном, билась в него с размаху с громким жужжанием.
Рядом справа на переднем сиденье сидела мама, и по старой привычке продолжала
свою любимую тему:
- Всю жизнь мне испортил твой отец! – голос ее был по-прежнему ворчливым и
обиженным одновременно.
- Другие, своих жен на руках носили… - мама сделала многозначительную
трагическую паузу.
- Мама, можно сейчас не говорить об этом, когда мы едем на кладбище? – Люсенька
почувствовала привычное раздражение от бессилия изменить что–либо в несправедли-вом, но упрямо навязываемым матерью утверждении.
Папа тихо умер в московской квартире Люсеньки, выписанный из больницы, на последней стадии рака. За месяц перед смертью, его боли были нестерпимы, и Люсенька–малюсенька сама колола ему морфин, каждые четыре часа.
Мама обиженно замолчала и надменно, по-“печерински”, отвернулась к окну с видом человека, обреченного быть не понятым современниками.
Нажав на кнопки стеклоподъемника и опустив одновременно оба передних оконных стекла, Люсеньке удалось избавиться от мухи и от внезапно охватившего ее раздражения.
В машине, где тихо звучали печальные и прекрасные вальсы Шопена, воцарился покой. Люсенька любила этот диск и последнее время все чаще ставила его во время поездок.
Тем временем, она стала вспоминать, как попала 3 года назад к доктору Богомыслову, на антикризисную программу. Тогда она была на грани глубокой депрессии. Все трудней было справляться с собой и прятать от других свое состояние. Слезы были всегда близко, и, просыпаясь утром, она уже чувствовала их на щеках.
Да и было от чего..
Судьба, в то время, испытывала ее на излом.
Страну лихорадило от тяжелой болезненной перестройки. Продукты совершенно исчезли из магазинов, и каждый день приносил тревожный вопрос – «чем кормить детей?». К тому же, именно тогда, она рассталась со своим очередным мужем, который не хотел отпускать ее и мучил унизительными судебными разбирательствами. Партнеры по бизнесу, без всяких правил, который в то время захватил все сферы человеческой деятельности, несмотря на договорные отношения, обманули Люсеньку, и она оказалась практически без средств и без работы. Но и это бы не страшно, она не раз начинала все с нуля. Да и нельзя по-другому относиться к проблемам в наше время, а обязательства перед детьми и родителями не оставляли выбора кроме как собраться и начать новое дело и сделать это успешно!
Но, тут вдруг, новый удар – папе диагностировали рак!
Короче говоря, причины депрессии были объективными и несмотря на все свою волю, она чувствовала, что ситуация выходит из-под ее контроля.
В поликлинике Глав УПДК, где она имела страховой полис, ей посоветовали попасть к психологу доктору Богомыслову. Он был психологом и был известен не только среди российских дипломатов, но и сотрудники посольств других стран говорили о нем как об уникальном специалисте.
Антикризисная программа доктора Богомыслова помогла Люсеньке. За время ее выполнения с доктором, сложились дружеские отношения, и он предложил ей пройти сеансы ретроспекции, предварительно рассказав, что это такое..
С его слов Люсенька узнала, что все проблемы в жизни происходят от когда-то ошибочного принятого решения, совершенного греха. По-гречески, грех – это выстрел мимо цели или промах.
Возвращаясь в прошлое, и искренне переживая его, с правильным пониманием произошедшего, можно словно ластиком, стереть ошибку. Таким образом можно пережить заново прошедшие события, сделав правильные выводы или приняв верные решения, как бы исправить свой грех, совершенный когда -то. На этом же принципе основано таинство исповеди.
Конечно, Люсенька согласилась на сеансы ретроспекции. Она любила все попробовать самой.
Началось все с того, что психолог пригласил ее в свой кабинет в поликлинику, которая находилась напротив приемной ГКБ СССР на Лубянской площади. Это сначала неприятно удивило ее, (что поделаешь - ну не любят люди это заведение!). Потом она перестала обращать на это какое-либо внимание.
На первом сеансе следовало определить те проблемные даты в жизни Люсеньки, в которые следовало вернуться, чтобы заново прожить их.
Для этого Борис Георгиевич, так звали психолога, взял бумажную ленту и нанес на нее шкалу времени. Шкала начиналась на девять месяцев раньше дня рождения Люсеньки и заканчивалась настоящей датой. Каждый год был расчерчен на двенадцать делений – по месяцам.
Затем, Люсенька, сосредоточившись, должна была взять в правую руку маятник на тонкой шелковой нити, и, облокотившись на стол, держать его над лентой, которую Борис Георгиевич медленно двигал от начала к концу.
Маятник вел себя очень странно. То он спокойно висел на шелковой нити, то вдруг начинал сильно и часто раскачиваться поперек ленты. Причем, было замечено несколько таких участков. Если маятник начинал реагировать, Борис Георгиевич возвращал ленту и повторно проводил под маятником этот участок. Всегда колебания начинались на одних и тех же делениях. Эти места психолог аккуратно отмечал на ленте красным фломастером. Таких мест на ленте получилось 5.
- Следовательно, у нас будет не меньше пяти сеансов – сообщил Люсеньке Борис Георгиевич.
Самое первое такое деление на ленте пришлось на конец ноября, начало декабря, когда Люсеньке было всего 8 лет. Какой грех могла совершить девочка в таком нежном возрасте?
Следующая встреча как раз и обнаружила этот грех.
Во время сеанса, в состоянии легкого транса, Люсенька вновь почувствовала себя восьмилетней девочкой. Она словно вернулась в Монголию, в город Улан-Батор, в утро, когда, сгорая от жажды мести, 8-летняя Люсенька-малюсенька чистила раковину в ванной комнате папиной зубной щеткой!
Стало нестерпимо стыдно! Невыносимо было понимать, что тобой совершалась такая гнусность! Люсенька готова была провалиться сквозь землю. Стыд был сравним с ощущением сильнейшей физической боли!
Но это еще не все! Она внезапно до мелочей ощутила, что чувствовал в то время отец!
Как, с тяжелым сердцем, возвращался он домой, где ждали его только упреки и всегда недовольная жена. А особенно мучило чувство, что его любимица, доченька -"кровиночка", Люсенька-малюсенька, тоже смотрит на него с необъяснимой ненавистью.
Он решительный и неглупый человек, совершенно растерян и не знает, как ему поступить!
Жену устраивало то, что дочь была на попечении его родителей, но он настоял на том, что дочка должна жить с ними. И вот теперь, когда она наконец-то приехала, он оказался в таком незавидном положении, что не видит из него выхода! Если бы не дочка, он бы взял и ушел совсем, но как же доченька-«кровинушка» будет без него? Как поступить правильно? Безысходность и пустота. Пустота и нежелание жить. А ведь ему всего 36 лет!
Когда закончился сеанс, Люсенька рыдала навзрыд, и с этими слезами в душе ее отмылось и засияло окончательное понимание произошедшего тогда события.
Она и так уже давно поняла, что немногословный папа, куда более умен, добр и бескорыстен в своем служении семье, чем мама, так много говорившая о своих жертвах и горестях.
Теперь, когда Люсенька пережила всего один эпизод своей жизни в папином облике, она узнала о нем значительно больше, чем знала до этого, прожив рядом столько лет! В памяти всплыла строка любимого поэта: « .. и про отца родного своего, мы зная все, не знаем ничего…»
Тем временем, машина медленно въехала в ворота кладбища. Люсеньке удалось выхлопотать для папы место недалеко от входа. Еще минута и они окажутся возле его могилы. Тихо шурша шинами, машина медленно проследовала к месту погребения.
Участки были разделены дорожками на квадраты. Заблудиться невозможно. Но не тут-то было! Они уже должны были быть на месте, но машина ехала, а места были все не знакомые. Люсенька развернула машину назад и вновь поехала от входа.
Мама, все еще недовольная тем, что ее прервали, сразу стала нервничать и раздраженно кричать. А, уж когда Люсеньке пришлось начать поиски сначала, ее раздражение достигло апогея. Она категорически потребовала остановить машину и даже пыталась открыть дверцу во время движения.
Люсеньке ничего не оставалось, как послушно остановить машину.
Мама тут же вышла, гневно захлопнув дверцу, и сразу исчезла среди ярких осенних кустов и деревьев кладбища.
Люсенька растерялась и не знала, как ей теперь поступать : толи ехать дальше, толи искать, куда отправилась мама? Пока она приходила в себя, ее взгляд рассеянно упал вперед. Куда теперь ехать? Тут, она чуть не вскрикнула от изумления - машина стояла перед знакомой могилой!
- Мама! Мама! – закричала Люсенька. Но где там! Мама уже не слышала, она успела уйти слишком далеко.
Люсенька попыталась ее поискать, поблизости, но безуспешно.
Уезжать не имело смысла.
Тогда она, не торопясь, протерла от пыли шлифованные поверхности нового памятника, засверкавшие на солнце голубыми "глазками" и искрами, поставила корзину белых роз, затеплила лампадку, и, наполнив, поставила на пьедестал рюмочку коньяка, а две сигареты положила сверху.
После этого присела на скамеечку перед памятником и стала разговаривать с папой, рассказывать новости, делиться успехами сыновей, его внуков, жаловаться на неудачи и спрашивать совета. Ведь уже год они живут без него.
Где-то через 40 минут пришла мама. Она была на редкость кроткой и притихшей. Пришла она, прихрамывая и чуть не плача. Рассказала, как долго она бродила и искала могилу там, где ей показалось, нужно было ее искать, при этом очень сильно натерла ногу. Закончив рассказ, она помолчала немного и сказала:
- Надо же.. – глубоко вздохнула, и, повернувшись с раскаянием, к высеченному в граните папиному лицу, глядевшему на нас с памятника продолжила:
- Ка-а-к он меня наказал!