Пожилой капитан в отставке Александр Иванович Скорик торопился домой с огромной сумкой продуктов. Он остановился перед дверью своей квартиры, вытащил ключи, и тут что-то тяжелое навалилось на него сзади. Чья-то рука зажала ему рот, после чего военный получил мощный удар по почкам. Нападавшие сами открыли его входную дверь, затащили несчастного в квартиру и врезали еще пару раз «для профилактики». Скорик потерял сознание. Когда он пришел в себя, над ним мрачно возвышались трое кавказцев, цепким коммерческим взглядом оценивая окружающую обстановку. Заметив, что объект очухался, один из них заговорил с каким-то гипертрофированным акцентом:
- Слюшай сюда! Через тыри дня ты дольжен освободить свою квартиру и отдать мне ключи от "Волги". Если что не так - ты труп. Будешь в Москве-реке рибок кормить!"
Едва главный кавказец замолчал, двое его подручных снова накинулись на жертву с кулаками. Били его долго и профессионально. Хозяин квартиры опять потерял сознание, а обидчики, не торопясь, удалились, хлопнув дверью.
Прошло два дня мучительных раздумий, а на третий в квартиру капитана явился новый участковый. Он так и представился, потому что старого участкового весь дом неплохо знал.
- Мы знаем, что на Вас - наезд, - произнес он сочувственно. - Приходите к нам в отделение, разберемся, поможем!
О местном отделении милиции, которое с недавних пор возглавлял Михаил Юрьевич Лермонтов, ходили мрачные слухи. Поговаривали, что занимаются там какими-то махинациями. А уж показания вышибают… Но капитану деваться было некуда, и он отправился за помощью.
В указанном участковым кабинете восседал озабоченный, накачанный гражданин, представившийся Иваном Васильевичем - экспертом по документам. С видом ушлого спеца по кавказской мафии эксперт выслушал Скорика и посоветовал жертве наезда продать квартиру с машиной его знакомым милиционерам. Тогда, мол, и "черные" не сунутся, и владелец будет не в накладе. Скорик мог бы и дальше сомневаться, но решил, что недвижимость в Москве продаст, а купит себе дом с участком где-нибудь в области.
Сделка оформлялась в каком-то офисе в центре - в присутствии «эксперта», милиционеры были славянской ничем не примечательной внешности - рост средний, возраст 30-35, телосложение плотное, волосы пепельные. Скорик внимательно читал бумаги: все было оформлено так, что комар носа не подточит. Но в тот самый момент, когда надо было передавать деньги продавцу, эксперт и компания «на минуту вышли» и скрылись в неизвестном направлении. Правда, кавказцы больше не беспокоили. Последующие две недели Скорик все еще продолжал жить в своей квартире, каждую минуту ожидая, что явятся покупатели и выгонят его на улицу без гроша в кармане.
От начальника отделения потерпевший хотел лишь одного: чтобы проклятого эксперта по документам вывели на чистую воду. Надежд на то, что сделку признают недействительной, у него почти не было, хотя адвоката ему уже помогли найти.
После ухода Скорика Лермонтов все никак не мог успокоиться.Странные дела творятся у нас в отделении! Пробовал проверять работу паспортного стола, там - темный лес. Кто-то явно завелся в наших рядах. Дело надо вести предельно осторожно. Кажется, у нас тут кто-то подрабатывает "на народное хозяйство". От паспортисток толку не добьешься. Всех надо проверять, где руки найти? Кому доверять? Дело принимало серьезный оборот.
Рассказ Скорика привел его к выводу, что в отделении существует серьезное противостояние - между ним и его новыми подчиненными. Этот потерпевший военный мог стать серьезной зацепкой, если только повезет найти таинственного специалиста по документам. Может быть, он и не работает в отделении, но явно кому-то из работников - свой в доску, раз оказался в кабинете.
Михаил Юрьевич не курил, иначе бы данный момент он сделал это с большим оттягом. Думать и принимать решения было тяжко: из оперов с земли он мало с кем был знаком, в отличие от его зама по уголовному розыску Кузовщикова. Как провести выборку? И тогда он взял данные по раскрытиям, из которых выходило, что двое его сотрудников точно увлечены именно основной трудовой деятельностью.
Вот, к примеру, Петя Рыжиков - пять особо тяжких преступлений за два месяца, из них - три убийства и неясными мотивами, но не бытовые. Образование: математик. 33 года. Условия существования: двухкомнатная квартира улучшенной планировки в круглой новостройке в Марьино. Женат, детей нет.
Леша Березкин: четыре сложных мошенничества за полгода. Образование: экономист. 34 года. Живет в малосемейной коммуналке с бабушкой. Наверное, математики считают лучше экономистов, только что ж эти черти подались в уголовный розыск? Ну, в УБЭП хотя бы рванули…
Лермонтов попробовал подумать дальше, но концы не сходились. Обоим работать в отделении было не выгодно. Никаких перспектив для комфортабельного существования. Жалобы и выговоры у этих ребят также имелись в завидном изобилии. Эх, была не была! И Лермонтов решился. Пусть будут малознакомые, но честные Рыжиков и Березкин. Это лучше, чем совсем в одиночку.
Ребят он вызвал к себе в кабинет, попросив занести пару имеющихся у них в работе дел, якобы для проверки. Хмурые и не ожидающие ничего хорошего от руководства они прибыли к новому начальнику отделения, уселись за длинный стол для совещаний. Петя Рыжиков был белес, худ, высок, сосредоточен и прозрачен на вид. Березкин, напротив, приземист и крепок, с пепельными волосами и простым округлым "рязанским" лицом. Внешность для специалиста по мошенничествам - простоватая.
Новый начальник листал дела, водил ручкой по строчкам справок, водрузив на нос очки, и вдруг пробормотал:
- Интересно, тут все - замечательно, а в паспортном столе у нас - неразбериха. Вроде бы, много лет начальница паспортного работает?
- А как же! - произнес Рыжиков, - Она тут с советских времен! Профессионал.
- Да и зам по УР у меня - не промах!
- Он тоже долго работает, столько раскрытий у него, - заметил Березкин.
- И квартиру себе неплохую оформил, в сталинской застройке, четыре комнаты, - пробормотал Лермонтов.
Опера переглянулись. К чему он клонит? Уж у Кузовщикова все вообще в ажуре, причем при любом руководстве. Он столько начальников отделения пережил, что давно мог бы двинуться на место товарища Лермонтова, а он все на розыске.
- Ну, надо же человеку где-то жить, нельзя всю жизнь в двушке с мамой и семьей сестры ютиться! - вступился за Кузовщикова Рыжиков.
- И вообще, не ладно что-то в королевстве Датском, - заметил Лермонтов почти шепотом. - Ох, как неладно. Квартиру недееспособной пенсионерки дважды продали, а ведь в паспортном столе я сам "сторожок" поставил, и много таких недоразумений. Тот же Кузовщиков из своей двушки в доме под снос чудом выехал. А уж оттуда в четырехкомнатную - всем малочисленным семейством.
Опера были готовы замкнуться в себе, как начальник отделения сделал новый выпад.
- Вот бывает же, работает человек всю жизнь честно и грамотно, а потом надоедает, и он вступает в сделку с законом. Конечно, можно ему посочувствовать. Живет в тесноте, зарплата милицейская, деток двое. Раз нарушил, другой, а потом на пути становятся лишние люди, занимающие лишние метры жилплощади, и находят их тела в заброшенных домах на чужой территории. Ведь только это и опасно, а так-то что?
- Что вы имеете в виду? - уточнил Березкин, явно понявший намеки начальства.
- А у кого информация имеется на беззащитных стариков и инвалидов? - задал вопрос в пространство Лермонтов. - Правильно, у участковых и сотрудников паспортного стола! - ответил он сам себе. - А про дома под снос? Опять у них же, - будто радуясь своей догадливости, чуть повысил голос до нормального Лермонтов. - А потом приходят ко мне заявители и сообщают, что где-то тут у нас в восьмом кабинете работает крайне накаченный консультант по документам, который уговорил его продать квартиру и машину двум знакомым ментам, только денег заплатить забыл. И теперь заявитель у нас живет в страхе, когда же его выселят из родной берлоги. Хороший ход? - спросил он у оперов.
- Совсем неплохой, - отметил Рыжиков. - Только должность "консультант" больно странная для отделения милиции.
- Дайте-ка почитать заяву, Михаил Юрьевич! - оживился Березкин. - Вдруг узнаю специалиста?
Лермонтов протянул ему бумагу, к которой тут же приник и Рыжиков. Все-таки, какой-то посторонний консультант - это не заместитель по УР, и не начальница паспортного стола. Человек этот явно посторонний, по крайней мере, от начальника розыска далекий.
Вскоре опера распрощались с шефом, но едва они вышли из его кабинета, туда вихрем ворвался Кузовщиков.
- Все на нас копаешь? - вскричал он вне себя от ярости. - А если мы тебя по дороге домой из двух стволов? Подумай, у тебя же дети маленькие!
И именно в этот момент многое повидавшему на своем веку Михаилу Юрьевичу Лермонтову стало по-настоящему страшно. И он отправился в ОБОП к Фоксу и бывшим коллегам.