Война Вселенных

Предисловие

Ну что сказать в напутствие, при начале чтения этого романа. Прежде всего то, что писался он ни много, ни мало а семь лет. От этого есть явная разница как в стиле, так и в объеме глав первых двух и последних двух частей.
Хочется добавить, что те, кто ищет тут «кое-что о хоббитах», попали немного не по адресу. Книга весьма серьезна. Да и что таить греха, местами очень жестока. Ее основной герой - мой главный персонаж, вполне возможно, вызовет много разных ассоциаций, но не торопитесь обвинять его в чем-то… Быть может, в каждом из нас есть часть его…
Что еще? Ах, да - посвящение.

 Я посвящаю эту книгу всем тем, кто не верил в то, что она вообще появится…

Война Вселенных
Часть 1. Песнь Забвения

1. Пролог
Бледные лучи далекого, голубоватого солнца пронизывают полупрозрачные занавески и бросают неровные, колыхающиеся тени на черный и холодный мраморный пол. Лучащиеся отсветы пробираются между гигантскими, испещренными иероглифами колоннами и изваяниями, изображающими зверей с человеческими телами. Свет вырывает из густого мрака столбы, обвитые каменными змеями и стены, такие же черные и холодные, как и пол, с ледяным металлическим блеском на врезанных в мрамор глифах. Падает свет и на бассейн в центре зала, с гладкой темной водой. Она всегда холодна и бассейн тот не имеет дна. Перед бассейном стоит трон, вырубленный из цельного куска черного бриллианта, украшенный драгоценными камнями и серебристыми узорами. Трон пуст, подлокотники и витые рога, оплетает вековая паутина. Она повсюду, на потолке, между гигантскими колоннами и на полупрозрачных, серебристых занавесках. Со скрипом и стальным лязгом распахиваются двери, и из непроглядного мрака в зал входит Он. Отсветы лунного света отбрасывает блики на его короткую, черную, лоснящуюся шерсть, покрывающую все тело и на мягкие черные волосы, спадающие на грудь. Он  – существо из плоти и крови, но он, как и все, в этом пустынном месте, не подвластен ни Жизни, ни Смерти. Его преследует шепот потерянных в бездонной тьме душ, и на колоннах гигантского зала зажигаются бледно-голубым светом тысячи факелов. Этот свет вырывает из мрака Властелина Мор-Тегота, становится заметно его обнаженное изящное тело и шакалья голова с длинными заостренными ушами и узкой, вытянутой мордой. Глаза, подведенные серебристой краской, тускло сверкают желтоватым  блеском. Он проходит по залу, задержавшись возле бассейна с темной водой и несколько долгих мгновений смотрит на свое отражение в воде. Взгляд янтарно-желтых глаз несколько грустный и безжизненно-холодный, как и взгляд любого бога. В сиянии факелов видна узкая и влажная полоса, рассекающая его левую щеку и бровь, чудом не задевая глаз. Из этой раны уже не идет кровь, но она никогда заживет, навсегда оставшись печатью доисторического кошмара, о котором нельзя ни говорить, не вспоминать. Тени, следующие за ним по пятам, шепчут его имя – непроизносимое для человеческого языка, состоящее из серии высокочастотных звуковых колебаний, но которое можно произнести и иначе – Селкер. Шакал садится на мраморный пол, неотрывно глядя в толщу кристально-чистой воды и на мраморные стены бассейна, уходившие в непредставимую глубину. Память – ужасная вещь и сейчас она оживает. Здесь, в этом неподвластном времени месте, в сумрачной цитадели Крэллов Иркастане, носящей еще имя Мор-Тегот. Сколько тысячелетий, сколько событий… сколько всего произошло в этих базальтово-мраморных стенах.  Сейчас это место пустынно, но оно совсем не всегда было таким… Ему ли, бывшему некогда Владыкой Мертвых, повелителю темного царства Дуат и Земли Блаженства Иалу, не знать, каким оно было раньше? Он знает, и постоянно задает себе вопрос, как он мог быть таким, каким был в те времена? А еще память возвращает его в дни, когда умирала старая Вселенная. В дни Войны, о которой не говорят среди Бессмертных и о которой позабыли Смертные. В дни, когда Реальность с Забвением схлестнулись в смертельной битве…

2. Дом Мертвых, Интерлюдия. В склепах Дуата
Под Черной Пирамидой, именуемой Мор-Теготом, под ее незыблемыми базальтовыми стенами, раскинулся подземный некрополис – сотни тысяч квадратных километров надгробий и вмурованных в гранитную твердь прозрачных саркофагов. Это гробница всей разумной жизни трехмерного мира, постоянно расширяющаяся и пополняющаяся новыми телами. Здесь мертвые не мертвы, но только спят, ожидая команды своего Властелина. Спят, в вечной тишине, среди незнающих бега времени катакомб Дуата, по которым никогда не проходило живое существо. Воздух подземелий недвижен и ветер не смеет тревожить мертвенно-бледное свечение настенных факелов. …Он идет сквозь тьму, и яркий свет, исходящий от его кристаллического жезла, освещает ему путь. Его глаза холодно мерцают фиолетовым огнем, а острые когти полузвериных ног царапают гранит. Он не обращает никакого внимания на гекатомбы мертвых тел, ибо они его не интересуют. Он безраздельно правит Мор-Теготом и Склепами Дуата, а потому для него не существует Смерти. Вместе с ним, в царство тишины приходит стук когтей по камням и отрывистое дыхание. Ангел Смерти не мертв, но и не жив. Ему свойственно все, что свойственно и живым, и мертвым. Он – Высший. Более того, он – Траг’гон. Он правит Домом Мертвых и, возможно, всем трехмерным космосом. Он – траг’гон, а это значит, что его родина не это Мироздание… Хозяин Смерти выходит в зал-шахту, поднимающуюся вверх насколько хватает глаз и спускающуюся в непостижимые глубины. Все стены шахты уставлены саркофагами, излучающими голубоватое трупное свечение. Он идет медленнее, чем раньше, всматриваясь в сгустившиеся между саркофагами тени. Неужели, он кого-то опасается? В это трудно поверить, если представить себе истинную степень его власти и могущества. Повелитель Мор-Тегота встает на светящийся круг в самом центре зала-шахты. К этому кругу ведут несколько невидимых мостов, о которых знает только Ангел Смерти и его создания, обитающие в Йилфе. Он делает едва заметное движение левой рукой, и светящийся диск, постепенно разгоняясь, устремляется вниз, к невидимому во мраке дну шахты. Вскоре он преодолевает скорость звука, мимо пролетают стены с неисчислимыми саркофагами… Наконец платформа плавно тормозит у дна шахты. Ангел Смерти сходит с нее и снова тает в густой тьме. Единственный источник света – его жезл. Заброшенные и забытые всеми базальтовые катакомбы Нижнего Дуата ведут Ангела Смерти в недра Йилфа. Впрочем, это уже не Йилф, да и вообще не трехмерная Вселенная. Это Цета – жуткое измерение-тюрьма, где вечно страдают те, кто нарушил Закон Равновесия в той степени, какая необходима Ангелу Мертвых для вынесения приговора. Врата Цеты расположенные в Нижнем Дуате невидимы и неосязаемы, но только Властелин Мор-Тегота может свободно пройти сквозь них и потом выйти обратно. Цета близка, и тьма сменяется пульсирующими отсветами кроваво-красного пламени. Тишина отступает перед какофонией криков, грохота и металлического лязга. Однако, Ангел Смерти не спешит выйти из катакомб Дуата на багровые равнины Цеты. Он спускается еще ниже, в базальтовый мешок, где течет вязкая черная масса. Она живая, и в ней бессмысленно тычутся в разные стороны мириады белесых червей. Здесь, в подземном и межпространственном озере Корхит, отбывает наказание единственный, кто в своем посмертии был приговорен к наказанию Забвением.  Ангел Смерти легко касается поверхности отвратительной жижи концом жезла и произносит: — Тот, кто при жизни звался Скайриусом Карном. Твой час настал. Пробудись. Я освобождаю тебя от твоей кары. Вода Корхита бурлит и клокочет. Из черного омута поднимается человек с золотистой кожей. Он не мертв, и внутри его живого тела ползают белесые и слепые плотоядные черви. — Я даю тебе власть слышать и говорить. – продолжает Ангел Смерти, каждое его слово, это резкий лай. Человек медленно поворачивает голову и смотрит на Хозяина Мертвых пустыми провалами глазниц, в которых копошатся разбухшие черви. — Значит ты все еще жив Эриел… - выдавливает из себя слова оживший труп. — Я уже давно не Эриел. – отвечает Ангел Смерти. – Это имя было моим много веков назад, но теперь оно в прошлом. Вместе с тобой. — Почему бы тебе ни дать мне власть видеть и чувствовать? – спрашивает человек. — Глаза и нервы тебе не нужны. – на черной морде Ангела Смерти играет хищная усмешка, - Мне нужно что бы ты мог слышать меня и отвечать на мои вопросы. Не более. — Значит тебе мало того, что сделал со мной… - в голосе человека чувствуется горечь. – Вспомни, ведь это я вырвал тебя из лап гулов, я научил тебя всему, что знал сам… —  Мне это не пригодилось. – резко обрывает человека Ангел Смерти. – Ты просто дал мне возможность вспомнить, что я хоть и полукровка, но все же траг’гон. А потом ты и твой Совет Высших, стали мне мешать. Я понял, что ваше самоуправство и методы невмешательства ведут Вселенную к неизбежному коллапсу. Именно поэтому ты, и подобные тебе, закончили свои дни таким плачевным образом. Я, кстати, имею чувство благодарности, и ты отделался легче всех прочих. Ну, посмотри на себя со стороны… Чем ты лучше Смертного? Да ничем. Вы отличались от Младших только технологиями и психокинетическими способностями. Но если Смертных можно во многом оправдать, то вас – нет! В конце концов, эту Вселенную создали Траг’гоны, они и будут ею управлять. — Когда-нибудь цикл завершится и ты, подобно траг’гонам и крэллам, покинешь эту Вселенную. – покачал полусгнившей головой Скайриус. – И тогда расы Смертных получат долгожданную свободу. — Да никогда они ее не получат! Они не знают, что с ней делать. Я не позволю им уничтожать по собственной глупости других живых существ и мнить себя богами! — Когда ушли крэллы, и мы выгнали всех порождений Внешних Реальностей из Мироздания, Смертные стали впервые учиться пользоваться свободой. Но потом пришел ты… И все началось снова… Мы сумели бы скорее достигнуть Равновесия с помощью Совета Высших. Ты же достигнул его при помощи войн, катастроф, эпидемий, голода и уничтожения целых цивилизаций… — Прибереги метафизику для других, святоша. Я упорядочил Жизнь и Смерть, сделал существование Смертных осмысленным и правильным… Я даровал Смертным – Смерть, как смысл жизни… И вообще я пришел сюда не препираться с кормом для червей! Я хочу, что бы ты кое-что объяснил мне. — А если я откажусь? — Дурак! Ты мертв. Я убил тебя сотни тысяч лет назад, ты позабыт всеми, и только я и моя память стоят между тобой и бездной Ур’Ксулта. Откажешься? Хорошо. Я – Властелин Мертвых, и я смогу силой заставить тебя все сказать. А потом скормлю Неименуемым… Как уже скормил всех твоих последователей. Ангел Смерти улыбается, обнажая длинные белые клыки. Он видит, как Скайриус вздрогнул при последней фразе. Несколько червей выпадают из разорванного когтями горла ожившего трупа. — Спрашивай. – говорит Скайриус. — Есть одно древнее пророчество. – вкрадчивым голосом говорит Ангел Смерти. – Одна строчка из него мне не очень понравилась. Звучит она примерно так: Не вечна вечность, в свой черед, И Смерть и Время – все умрет. Это пророчество возникло раньше, чем родился я. Однако ты в это время уже был главой Совета Высших Рас. Можешь ли ты рассказать мне об авторе этих строк? — Пророчество… да нет, скорее Проклятье Танокаля. – вздыхает Скайриус. Еще бы мне его не знать. Оно не относится к какому-либо определенному временному промежутку, а просто символизирует конечный триумф Небытия над Бытием. И не обманывай себя, Ангел. И ты рано или поздно присоединишься к ордам Ур’Ксулта. — А… ну, да… Оставим этот вопрос. А что там насчет Смертного, который отворит Врата К’Лаана? Врата К’Лаана воздвиг наш Триумвират после вашего свержения. Не намек ли это на то, что Проклятие свершится еще при моем правлении и Забвение уже стучится в двери? — Не мне судить это. – отвечает Скайриус. – Мне уже все равно. Я, благодаря твоим стараниям, и так уже наполовину жертва Ур’Ксулта. А вот ты, шакал, дрожишь от одного упоминания о Султане Забытых Древних. Приятно осознавать, что тебе еще бывает страшно. Страх сохраняет ощущение реальности и не дает отупеть. — Сейчас тебе должно быть страшно за самого себя! – рычит Ангел Смерти. – Я могу вернуть тебе все твое сознание и все твои чувства, а потом живьем окунуть в Корхит! Говори все, что знаешь! — Все очень просто. Высшие не смогут, да и не станут открывать Врата К’Лаана. А вот Смертные, с их весьма странными способностями, вполне могут это сделать. А знаешь почему? Потому что многие из них ненавидят Трагонидов. Трехмерным миром должны править Высшие трехмерного мира, а не иновселенские отродья вроде тебя. — Какой ты стал разговорчивый. – угрожающе произносит Ангел Смерти. – Значит вся причина во мне? — Только отчасти. Знаешь, я ненавижу тебя, если только к Высшему может быть применимо это слово. О, как я хочу сейчас поменяться с тобой местами, и когда-нибудь это произойдет… Но мне и жаль тебя. Я боюсь того, что может сделать с тобой Ур’Ксулт, когда Пророчество сбудется. А это обязательно случится… Забвение нельзя отогнать при помощи Куполов и Врат. Оно просочится и сквозь них, если уже не просочилось. Смертные должны узнать об Ур’Ксулте и Дальних Сферах. Только так Забвение перестанет быть Забвением. — А ты много стал знать о Забвении. – замечает Ангел Смерти. – Не зря я покарал тебя именно им. — Покарал. Только для того, что бы никто ни узнал, как началась Война за Возвышение. Помнишь тот день, когда твои когти оборвали нить моей жизни? А ведь я знал, что рано или поздно ты убьешь меня… Поверь, по этому пути ты уже очень скоро снизойдешь в К’Лаан.
— В тебе говорит злоба и зависть. – констатирует Повелитель Мертвых. – Я смог добиться того, чего ты никогда не достиг бы.
Ангел Смерти прохаживается по гранитному берегу Корхита. Иногда он распугивает толкущихся в воде червей электрическими разрядами, исходящими из жезла. Изредка молнии перескакивают на труп Скайриуса.
— Я не спорю, что ты сильнее меня и тех, кто был со мной во много раз. – говорит Скайриус. - Но ты правишь трехмерной Вселенной, не понимая того, что ей нужно. Именно поэтому тебя страшит Пророчество Танокаля. Мироздание обрело покой кладбища, а могилы очень часто забываются.
— Знаешь Скайриус, ты нужен мне как посредник между Реальностью и Внешней Тьмой. Собственно, только из-за этого я до сих пор терплю твои слова и не причиняю боли твоей душе. – снова усмехается Хозяин Мор-Тегота. – Но если так пойдет и дальше, то я просто избавлюсь от тебя. 
— И потом вновь ощутишь потребность во мне, как сегодня? – голос Скайриуса становится ехидным. – Ты стал Падшим Ангелом еще до того, как вообще объявил себя Ангелом. И не моя вина, что Ур’Ксулт уже тянет к тебе свои бесформенные лапищи… Поверь, мне действительно жаль тебя… В час, когда твоя тирания падет, новые хозяева Мироздания могут пощадить твоих созданий, ибо они ни в чем не виноваты… Но ты… Ты, Ангел Смерти, расплатишься за все…
Властелин Мор-Тегота не отвечает. Он отворачивается и выходит из подземелья. За его спиной тело Скайриуса вновь погружается в Корхит. Страшный крик захлебывается едва начавшись.
И вновь тишина воцаряется в Дуате…

3. Суд Богов
…Вечная ночь над Йилфом… Давным-давно погасло солнце, гревшее этот мир. Только луна постоянно скалится с неба, освещая блистающий базальт Черной Пирамиды. Волнами синего тумана поднимаются к пустым, безоблачным небесам фонтаны эфемерного пламени, горящие на вершинах доисторических зиккуратов. Вершины высочайших гор Вселенной сверкают бледно-фиолетовыми ледяными шапками… Ангел Смерти смотрит на свой мир с балкона тронного зала. Отсветы лунного света играют на алмазной короне и сбегают вниз по ее изогнутым рогам. На венце Властелина Мор-Тегота, словно маленькая звезда, горит символ Ипостаси Завершения – лазурное око с продольным зрачком. Ангел Смерти не один в своем хтоническом зале. Рядом с ним стоит звероподобное создание, объединившее в себе черты большой пятнистой кошки и тех Смертных, что передвигаются на двух ногах.
— Я рад, что ты смог выбраться из Нил-Макора, Шедо. – говорит Ангел Смерти. – Честно говоря, мне начинает надоедать это вечное одиночество в Черной Пирамиде.
— Зато ты что-то не посещаешь Дом Жизни. – отвечает существо. – Мог бы почаще интересоваться положением дел на Срединных Мирах. Тем более, если тебе надоело сидеть здесь и болтать с трупами.
Голос Ангела Жизни мягок и ласков, он сильно контрастирует с голосом Ангела Смерти, но в то же время очень похож на него.
— Шедо, может быть это все пустяки, но меня сильно беспокоит пророчество Танокаля. Стоит мне закрыть глаза, как вижу серые и безжизненные миры Забвения. Скайриус сказал, что Ур’Ксулт жаждет заполучить меня и, что у него есть все шансы.
— Ты оживлял Скайриуса?
— Чего не сделаешь ради собственного спокойствия. Но недаром этот червь так долго гнил в К’Лаане. Он выдал мне даже больше, чем я хотел слышать.
Шедо вздыхает:
— Я ничем не смогу тебе помочь. Хочу, но просто не знаю как. Если Проклятье Танокаля истинно, то все мы в опасности. Даже объединенной силы Трех Домов может не хватить, когда исчадия Внешних Сфер найдут лазейку в Куполе Крэллов. Ангел Хаоса, понятное дело не останется в стороне, но будет ли толк от его помощи?
— Шедо, я приложу все усилия, что бы Забвение не прорвалось сюда. – обещает Ангел Смерти, только вот его голос слишком неуверенный. – Я уже назначил встречу с Высшими и Старшими расами. Заставлю их рассказать все, что они знают о Танокале. А еще поговорю с ними о положении дел во Вселенной.
— Серьезно? А ты не боишься, что все пойдет вкривь и вкось, как в прошлый раз, когда Высшие объявили нам войну? Кстати, было за что.
— Забудь о Скайриусе. Его смерть была необходимой.
— А необходимо было предавать его Забвению? Ведь это уже можно считать лазейкой для сил Внешней Тьмы. И открыл ее ты.
— Я и закрою. Сегодня же.
— Эриел, я знаю, чем это все может закончиться! – мрачно заявляет Шедо. - Помнишь Войну за Возвышение? Помнишь миры, заваленные гниющими трупами… миры, по которым прошла ТВОЯ армия. Женщины, старики, дети, люди и не люди, превращенные в месиво из костей и плоти… планеты, где не осталось ничего живого… Тогда ты тоже сыграл на руку Забвению, переступив через Закон Равновесия. Только ты подвергал миры, живущие в железном веке, орбитальным бомбардировкам. Только твои иллафиты давили гравитационными штурмовыми установками племена дикарей и расстреливали допотопные крепости из дезинтеграторов только за то, что расе покровительствовали неподвластные Мор-Теготу Высшие. Может быть, тогда все и было по-другому, но я, как Ангел Жизни, не могу обойти стороной эти вопросы.
— Шедо, как ты не понимаешь, может быть я и посодействовал исполнению Пророчества, но лишь в небольшой степени. Разрозненные, враждующие между собой Высшие, это еще большее нарушение Равновесия. И я положу конец всем распрям. Ты тут ни при чем. В конце концов, Ур’Ксулту нужен я.
— Даже принимая во внимание то, что ты траг’гон, сомневаюсь, что кто-то решит все проблемы Высших одним махом. – качает головой Шедо. – Многие из них враждуют сотни эпох. На многих наложили отпечаток мировоззрения Смертных, которые делят все на Добро и Зло. Высшие нас не боятся, ведь Войну за Возвышение мы так и не выиграли, а свели к выгодному для Триумвирата миру… Нет, Селкер, Законы Равновесия не дают полной гарантии от нападения из Внешних Сфер. Нам нужно нечто большее чем союзы с Высшими трехмерного мира и нечто более крепкое чем Врата К’Лаана вместе с Куполом Крэллов.
Ангел Смерти не отвечает. Он неотрывно глядит на звездное небо. У самого края Йилфа, там, где базальтовые склоны обрываются в бездонную пропасть, движутся тысячи, а может и миллионы сверкающих точек.
— Смотри, Старшие уже прибывают. Скоро здесь появятся и Высшие. – говорит Шедо. – Ты действительно смог их заинтересовать. Интересно, что ты сказал им?
— Какая разница, Шедо. Главное результат достигнут… Они прилетели. – голос Ангела Смерти полон непонятной отрешенности.
— Что-то я тебя не узнаю.
— Знаешь, мы сейчас сказали тут друг другу много ненужного, однако в некоторых словах есть зерно истины. Шедо, Скайриус был сотню раз прав в одном: я действительно боюсь Ур’Ксулта. Сильнее всего на свете… Я - траг’гон, и страх перед К’Лааном у меня заложен в крови. Если я брошу вызов Забытым Древним, то проиграю. Это будет не случайностью, а логичным завершением. Траг’гоны словно запрограммированы на поражение в войне с Ур’Ксултом… С тех пор, как я покинул Йякан и перебрался в Мор-Тегот, мне никогда не снились сны. А теперь они вернулись, превратившись в кошмары. Кошмары о Внешней Сфере и ее правителях… 
— Ты вполне можешь прожить и без сна.
— Могу. Но сейчас сны стали оружием подавления страха перед К’Лааном. Довольно бесполезным оружием. Шедо, вам, трагонидам, никогда не понять, что такое патологический ужас. ВЫ не настолько похожи на НАС, как может показаться на первый взгляд.
   Тот, кого раньше звали Эриелом, идет к трону и с усталым видом садится на него. Фиолетовый огонь в его глазах постепенно гаснет.
— И что ты намерен делать? – спрашивает правитель Нил-Макора.
— Понимая, что все равно не справлюсь с Забвением? Укрепить наши позиции в этой Вселенной… Везде, от Области Рождения до Окраинной Сферы. Это единственный выход. И… пора заканчивать с неоконченной Войной за Возвышение.
Глаза Шедо вспыхивают зеленым пламенем. Смысл сказанного быстро доходит до него.
— Селк… Не делай этого. Прошу тебя… не делай того, что хочешь сделать…
— Поздно что-либо менять. – вздыхает Ангел Смерти. – Все уже сделано. Даже ты не в силах этого изменить, или повлиять на ход событий… Пойми, у меня просто нет иного выхода. И у тебя, кстати, тоже.
— Нельзя даже мечтать о спасении Вселенной, если не можешь спасти себя от самого себя. – мрачно говорит Шедо. – То, что ты сделаешь, пошатнет Равновесие. Не очень сильно, но пошатнет. Что последует за этим, никто не знает. Уравновешенная Энергия трехмерного мира поддерживает в целостности наши Врата и перекос в ту или иную сторону незамедлительно откроет брешь в защитном куполе.
— Бреши не будет. Я недавно еще больше укрепил Врата К’Лаана.
— Мне прекрасно понятно, что все твои действия, Селкер, продиктованы только страхом перед Ур’Ксултом. Давай начистоту: Высшие Смертного мира постоянно живут под тенью Внешней Тьмы, но не испытывают такого ужаса от осознания неотвратимости Забвения. Возможно, нам стоит у них поучится игнорировать Небытие.
— Шедо, да что эти насекомые могут знать! Их спокойствие исходит оттого, что они не в силах представить всю глубину Нижних Пустот. А я не смогу избавиться от своей памяти даже если захочу.
Ангел Жизни распрямляется и незаметным движением руки открывает Врата, ведущие в светлый и прекрасный мир, ставший Домом Живых. Напоследок он бросает короткий взгляд на Ангела Смерти. В этом  взгляде невыносимая тоска и просыпающееся чувство обреченности.
— Делай что хочешь. – еле слышно говорит Ангел Жизни. – Увы, я не могу напрямую противиться тебе, ибо я всего лишь твое создание. Однако ты прав: мы действительно очень разные. Прощай, Селкер. Я не останусь смотреть на то, как ты будешь убивать Вселенную. Возможно, в чем-то ты и нашел зерно истины, но далеко не во всем.
Врата закрываются. Ангел Смерти недвижим на своем троне. Его глаза уже не два огня, а два черных провала в ненасытное Ничто, разверзшее над Мирозданием свой зев. Мертвую тишину тронного зала нарушает только отрывистое дыхание Последнего из Траг’гонов…
…Под бледной, ущербной луной, зависшей над чудовищной громадой Пирамиды Мертвых, собираются Высшие и Старшие расы трехмерного мира. Их много, неисчислимо много. Они занимают всю долину Карир-Нага, сжатую с двух сторон базальтовыми отрогами Варн-Герира. Облик гостей Мор-Тегота различен, есть существа передвигающиеся и на двух ногах, но есть и такие, чей внешний вид бежит от всякого описания. Они разговаривают между собой на разных языках, от тех, которые может воспринять даже Смертный, до наречий, где разговор идет посредством магнитных волн и сменой цвета энергетической субстанции, из которой состоят тела многих Высших. Они парят в воздухе, презирая законы физики или перемещаются в пространстве мгновенно, игнорируя геометрию Вселенной. Однако, кое-что объединяет их всех. Тела всех Высших и Старших заключены в псевдо-плоть, скрывающую в себе разумную энергию Н’Кро. Когда-то они могли позволить себе скинуть все оковы плоти, но это было неимоверно давно; до того дня, когда Смертные Миры познали Траг’гонов, переделавших Вселенную под свои стандарты.
…Когда Высшие и Старшие пришли к подножию Черной Пирамиды, Ангел Смерти выходит им навстречу в окружении своих телохранителей - иллафитов. В отсветах храмовых огней зиккуратов лоснится его черная шерсть, лунный свет мерцает в лучащихся холодным огнем глазах, влажно блестят острые как бритвы клыки. В правой руке он держит Жезл Мертвых, а в левой обсидиановые весы. Бесстрастным взглядом  Ангел Смерти осматривает собравшихся Высших. Ни один звук, кроме отрывистого дыхания траг’гона, не нарушает тишину йилфийской ночи… К подножию Мор-Тегота подходит и посольство Высших Рас. Оно состоит из десятков разнообразных существ, некоторые похожи на людей, но куда больше различных диковинных созданий.
— Зачем ты собрал нас, Хозяин Мертвых? Мы еще помним Войну за Возвышение и то время, когда наш Совет был уничтожен тобой, а великий Скайриус, Лорд Векнар-Зарна, пал жертвой Забвения. Может быть, ты хочешь отдать нам то, что наше по праву и последовать за своими прародителями? – выступил вперед Алтримадон, нынешний лидер Ассамблеи Высших
— Не время сейчас вспоминать старую вражду, ибо К’Лаан стучится к нам в двери. Приближается час свершения Пророчества Танокаля, и я собрал вас всех, чтобы просить вашего совета  и помощи в борьбе с общим врагом. Что до возвращения старых долгов, то я несомненно верну их все по окончании нашей встречи, поскольку они тяготят и меня. – тихо говорит шакал.
— Твои слова горьки и сладки одновременно. Да, Пророчество Танокаля может ожить в любой день, однако мы готовы к этому. – поддерживает Алтримадона его друг Ксунартус. – Когда пал Купол Крэллов, мы сражались с кошмарами Нижних Бездн и победили их. И победим снова. А что до твоих обещаний, то насколько они правдивы и почему мы должны тебе верить?
Черная чаша на весах Ангела Смерти медленно ползет вниз.
— Я не обязан давать вам гарантии. – рычит Селкер. - Я сильнее вас всех вместе взятых, и вы это прекрасно знаете. Однако я прошу помочь мне разобраться с Пророчеством, потому что я не до конца понимаю все обстоятельства его появления. Поверьте, я не останусь в долгу перед вами. Признаюсь, что правда о Пророчестве нужна более мне, нежели вам. Но ведь именно я на данный момент отвечаю за безопасность Вселенной, в том числе и ваших родных миров. Мне есть куда отступать, но тогда вы останетесь один на один с Забытыми Древними. Я стараюсь сделать все ради вашего блага, но встречаю только сопротивление… Почему? Неужели только потому, что в свое время траг’гоны пришли в это мироздание? Если это так, то я не виноват в том, что родился здесь.
— Но именно траг’гоны впервые заговорили о Забвении. – возражает Ксунартус. – Они открыли двери нашего разума для исчадий Ур’Ксулта. Они дали нам знание об ужасах Внешних Сфер.
— Стоит заметить, что этим они сделали великое добро, - замечает Ангел Смерти. – Рано или поздно, Забвение поглотит весь ваш род, и вы превратитесь в черные сгустки пустоты, носимые вихрями Черной Галактики Нааргаль. Но траг’гоны дали вам знание, а соответственно и оружие против Забвения. Вы должны благословлять их дар, а не проклинать его. Присоединитесь ко мне, вместе мы навсегда закроем врата Небытия…
— Но какой ценой ты, шакал, достигнешь этого? – спрашивает Алтримадон. – Ты отправишь нас на Истинную Смерть от когтей исчадий Бездны? Да… Тогда ты наверняка создашь мир, где не будет Забвения, потому что сама память исчезнет! Ты сотворишь свое собственное Небытие, которое наверняка устрашит даже Ур’Ксулта, ибо его Забвение изначально, а твое будет рукотворно! И, что печально, ты как никогда близок к успеху.
— Мудрые слова, Алтримадон. – ехидно замечает похожий на ящера Анганадон. – Но что нам с них? Посмотри вокруг… Над Вселенной восходит заря новой эры. Новая сила восстает против старого мира, и против этой силы не помогут никакие союзы. Посмотри правде в глаза – вторую Войну за Возвышение мы не переживем. Давай дадим новой силе шанс справиться с единственным препятствием, тем более, что это препятствие тяготит и нас. Мы навек захлопнем Врата К’Лаана, а потом наконец-то дадим отдых измученной Вселенной! И единственный оставшийся в нашем мире траг’гон – наша великая надежда. Кто же в конце концов поведет нас против К’Лаана? Ты, Алтримадон? Ты только что показал, как ты боишься Истинной Смерти во имя благого дела.
— А как ты думаешь, Анганадон, зачем Ангел Смерти затеял это все и собрал нас здесь? – слова Алтримадона еще больше опускают вниз черную чашу. – Ему нужен союз с нами, ибо он сам более всего боится К’Лаана. Для него, Истинная Смерть намного страшнее чем для меня.
— Раз так, то пусть те, кто решит остаться со мной, останутся. – говорит Селкер. – Остальных я не держу. Но знайте, что по Закону Равновесия, я – Властелин Смерти имею право судить ваше действие или бездействие. И если оно принесет вред Вселенной я оставляю за собой право приговора!
— Ты угрожаешь нам, шакал? Мы не присягали служить тебе, и не подчиняемся ТВОЕМУ Закону Равновесия! – кричит Ксунартус
— Глупец! Закон Равновесия для всех един, – рычит Ангел Смерти. – Нарушив его, ты приблизишь конец своего собственного мира! Равновесие Энергий установил не я, а сама Вселенная, в которой ты живешь. Сейчас на чашах весов только две силы: Триумвират и К’Лаан. В масштабах Забвения, вы – муравьи, ползающие по своему муравейнику и мнящие себя всесильными. Для уравновешивания весов, мне нужен ваш союз. Не будет союза, наступит конец вашей Вселенной, ибо Ур’Ксулт не упустит своего шанса.
— Единственное, почему Ур’Ксулт так упорно пытается проникнуть сюда, так это потому что здесь находишься ты. Может быть все прочие траг’гоны уже низверглись во Внешнюю Тьму, и настала твоя очередь? Тогда нам проще отдать тебя Лорду Забвения. – Ксунартус даже не сдерживает свой гнев.
— Одумайся, Ксунартус! Ты не понимаешь кому и что ты говоришь! – в голосе Анганадона чувствуется страх. – Да, я сражался вместе с вами во время прошлой войны с Триумвиратом, но сейчас все по-другому! Мор-Тегот и Нил-Макор не враги нам. Я остаюсь здесь и посмотрим, чья правда окажется истиной.
…Анганадон поднимается по ступеням из черного мрамора и встает рядом с Ангелом Смерти. Хозяин Мертвых не удостаивает Высшего даже коротким взглядом. Он смотрит на свои весы, где черная чаша неумолимо ползет вниз, задержавшись лишь на мгновение. Еще несколько Высших отделяются от всех остальных и поднимаются к Властелину Мор-Тегота. Чаша весов замирает и даже чуть приподнимается, однако потом вновь продолжает свое падение.
— И это все, кто готов пожертвовать собой ради Вселенной? – усмехается Селкер. – Оказывается, я думал о вас намного лучше, чем есть на самом деле. Я не вижу здесь Высших, но зато наблюдаю толпу испуганных дураков, запутавшихся в собственных догмах.
…Шум и волнение охватывают прилетевших на встречу Высших. Однако Ангел Смерти спокоен. Он оглядывает собравшихся с презрительной усмешкой, оскалив свои клыки. Знак Сотах на его жезле наливается багрянцем. Черная чаша окончательно перевесила серебристую, с лежащим на ней белым пером.
— Мы пришли сюда для разговора и поэтому не бросаем тебе вызов немедленно, шакал. – жестко говорит Алтримадон. – Но он последует очень скоро. Второй войны, увы, не избежать, ибо ты не свернешь с пути тирании и не прислушаешься к голосу разума. Мы улетаем отсюда с тяжелым осадком в душах и с надеждой на лучшее время, когда твоя власть падет. Не жди от нас помощи в войне с Ур’Ксултом, ибо это ТВОЯ война, но не наша. Ищи выход сам, поскольку ты и без того живешь уже лишние двести тысяч лет… Надеюсь, этот год станет для тебя последним и стагнация Вселенной прекратится.
Алтримадон дает знак своим соратникам и Высшие невозмутимо и гордо идут к тем, кто терпеливо ожидает их возвращения.
…Ангел Смерти мрачнеет, усмешка исчезает с его лица. Багровым огнем Цеты пульсирует знак Сотах на его жезле. Он смотрит на удаляющихся Высших и чувствует беспокойство в душах тех, кто остался с ним. Но еще он чувствует и страх. Тот самый страх перед Небытием, не дающий ему покоя… Страх, с которым он пока может совладать, хоть и с трудом…
…Но теперь, когда Высшие отказали в помощи Ангелу Смерти, их судьба решилась в одно мгновение. Ибо такой исход вполне устраивал Властелина Мор-Тегота, и к нему он готовился заранее. Он достиг даже большего чем ожидал, склонив на свою сторону несколько Высших и Старших; что до остальных, то теперь он мог карать их как нарушителей Равновесия, надеясь тем самым еще больше укрепить Врата К’Лаана…
И вот, небо над Мор-Теготом озарилось сполохами зарниц совершенно неописуемых цветов. Подземный гул, едва начавшись, перешел в жуткий, надсадный вой. Тогда Высшие поняли, что попали в давно спланированную ловушку, которая, скорее всего,  сработала бы независимо от исхода встречи. Да, все они были могущественными сущностями, способными на многое, но вся их сила была ничем по сравнению с мощью энергий, которые, подобно воде пробившей запруду, выплеснулись из недр Черной Пирамиды…
…Над вершиной Мор-Тегота открывается ослепительно сияющее око, испускающее бледно-голубое мерцание. Это Око больше гор и долин Йилфа, оно медленно поворачивается к Высшим, и когда его лучи падают на псевдо-плоть, то н’кро против своей воли покидает тело. Однако мертвый свет не причиняет вреда иллафитам, Ангелу Смерти и тем из Высших, кто примкнул к Владыке Черной Пирамиды. Все они стоят у подножия Мор-Тегота и Хозяин Мертвых смотрит на свои весы, где серебристая чаша поползла вверх.
— Так ты возвращаешь нам свои долги? Я проклинаю тебя, Последний из Траг’гонов, и мое проклятье достанет тебя даже из бездн Небытия! – разносится среди воя и грохота крик Алтримадона.
Закованные в золотистую броню, с шакальими масками на узких мордах, иллафиты спускаются по широкой лестнице вниз, растянувшись цепью и расстреливают бегущих к подножию Черной Пирамиды Высших из длинных посохов, по которым пробегают бледные молнии.
…Какофония криков, слышимых и беззвучных, достигает своего апогея. Око Мертвых смотрит прямо на мечущихся в поисках спасения Высших. Многие пытаются совершить мгновенное перемещение на родные миры, но над Мор-Теготом бушует вихрь вселенских энергий, вызванный Ангелом Смерти и космический ураган рвет в клочья и н’кро, и псевдо-плоть тех, кто рискнул воспользоваться этими энергиями… В коротком но страшном спазме содрогаются галактики, и Древние, из давно канувших в Ничто Вселенных, просыпаются на мирах Окраинной Сферы. Неживое, неестественное свечение расползается от Мор-Тегота, быстрее чем способен перемещаться любой свет. На мгновение оно вырывает из космической мглы наглухо закрытые многомерные конструкции, вздымающиеся выше Черной Пирамиды. Ибо правы те легенды, что говорят, будто Ангел Смерти создал Йилф на месте древней крепости Крэллов, называвшейся Иркастаном…
Так свершился суд над Высшими, бросившими вызов Наследнику Траг’гонов. И в тот день впервые налились свинцовой чернью небеса Нил-Макора, и гроза, бушевавшая над Домом Жизни, была слабым эхом урагана, поднятого Ангелом Смерти. Однако эта космическая буря коснулась не только нашей Вселенной… Ибо души Высших низверглись в Забвение, следуя приговору Ангела Мор-Тегота, и ворота открылись в обе стороны. В доисторическом монастыре Ак’Нар-Гуна очнулся от многовекового сна чудовищный Красный Патриарх, а вместе с ним пробудились и полчища его прислужников. Лишь на мгновение мерзлый свет Кристалла Забвения, Аэстера, проник сквозь Врата К’Лаана и озарил ледяные равнины Тнота, над которыми воздвигся Ак’Нар-Гун. Так Ипостась Небытия коснулась нашего мира и не стоит думать, будто это прошло совершенно бесследно…

4. Тень
…Никто не может точно сказать, о чем думал в тот день Ангел Смерти. Он заперся в тронном зале Мор-Тегота, и даже его ближайшие сподвижники – Секмер и Сехтет не решались открыть двери из черного мрамора, ведущие в личные покои полноправного Властелина Вселенной. Никто, кроме самого Ангела Смерти не знает, что происходило в тронном зале Мор-Тегота…
   Едва двери закрываются, Хозяин Мертвых подходит к окну. В его руке амфора с кроваво-красным вином. Он открывает ее и пьет прямо из горлышка, до тех пор, пока амфора не пустеет. Пустую амфору Ангел швыряет вниз, и она разбивается, ударяясь о базальт Черной Пирамиды. С балкона прекрасно видна долина Карир-Нага, заваленная останками Высших. Тела уже стали добычей прожорливых обитателей подземелий Варн-Герира, копошащиеся коричнево-серые твари растаскивают куски трупов по своим норам и катакомбам. Ангел Смерти не чувствует радости или душевного ликования. Победа, а может быть и месть, не столь сладка, как хотелось бы. Добавилось и противное ощущение чего-то нового, чужого, доселе никогда не витавшего в воздухе Йилфа. Какая-то тяжесть сковывает грудь Повелителя Смерти, какое-то странное чувство приближающейся неотвратимой трагедии не дает ему покоя.
   Он выходит с балкона и долго стоит возле бездонного бассейна с черной водой. На гладкой поверхности воды подрагивает его отражение, оттененное мертвенным свечением факелов. Ангел Смерти смотрит прямо в глаза своему отражению, а потом ударом когтистой руки разбивает покой водной глади. Во все стороны летят холодные брызги, фигура на поверхности воды исчезает. Затем Ангел Смерти садится на трон из черного камня и засыпает…
   …Он не один в тронном зале. Что-то еще скрывается в мрачных углах, таится в тени массивных колонн, украшенных барельефами. Это Нечто беззвучно зовет его из темноты, и он не в состоянии противиться этому зову. Ангел Смерти встает с трона и идет во мрак тронного зала. Краем глаза он замечает, что над Мор-Теготом более не висят звезды, а зловещими каскадами громоздятся массы клубящейся тьмы. Все восемь тысяч факелов, постоянно горевшие в зале погасли. Теперь свечение исходит только от поверхности бездонного бассейна. Еле слышимый шорох привлекает внимание Ангела Смерти. Этот шорох раздается еще раз, на этот раз за его спиной. Обернувшись, Властелин Мор-Тегота видит, что на троне Дома Мертвый сидит закутанная в черные одежды фигура. Она безлика, ибо ее лицо закрыто черным морионом, а на голову накинут просторный капюшон. Видны только неестественно бледные руки гостя – костистые, туго обтянутые кожей, покрытые шрамами и рубцами. Фигура отбрасывает сразу несколько теней, но они не повторяют черты тела, а бесформенными сгустками корчатся, словно охваченные предсмертной агонией.
 — Кто ты? – спрашивает Ангел Смерти, хотя заранее знает ответ.
 — Тебе нужно мое имя? – отвечает гость, голосом задушенного петлей старика – Я не открою его тебе, ведь в Забвении нет понятия имени.
   Ангел Смерти не двигается с места. Он безоружен, ибо его Жезл Мертвых по прежнему прислонен к подлокотнику трона, на котором восседает посланник Забвения. Видимо, он догадывается о мыслях траг’гона, и спешит успокоить его.
 — Не бойся, я не причиню тебе вреда… Еще не пришло время, однако оно стремительно приближается. Ты обречен, как и все.
 — Но почему Ур’Ксулту так нужен именно я?
 — А ты не понял? Ты – полукровка. Да, отчасти ты Высший, но вот другая твоя половина принадлежала той Вселенной, что погибла в дни Исхода Траг’гонов. И твоя вторая половина тянет тебя в Небытие. И скоро, очень скоро, когда Пророчество Танокаля свершиться, ты растворишься в живом мраке Великого Неименуемого!
 — Зачем ты пришел сюда сейчас? Только ли для разговора? – Ангел Смерти говорит через силу, его бьет мелкая дрожь.
 — Нет конечно. Я пришел сюда посмотреть на твой страх перед нами и перед Его Абсолютным Величеством Ур’Ксултом. Если бы ты знал, сколько дал нам силы за эти годы. Этой силы хватило для того, что бы я проник в твою святыню, которую ты почитал неприступной для Забвения. И ты продолжаешь давать нам ее… Сегодня ты в последний раз играл с законами Равновесия… Больше этого не случится. Ты уже впустил нас в свою Вселенную и время нашего пробуждения уже не зависит от тебя. Ты будешь уничтожен благодаря порокам самых низших созданий, именуемых Смертными. Они смогут открыть Врата К’Лаана, ибо им дарована возможность Выбора Пути. И неважно когда и где это произойдет. Исход уже предрешен.
   Но все-таки посланник Забвения недооценивает Ангела Смерти. В предвкушении триумфа, он упускает из внимания едва заметное движение Властелина Мор-Тегота и то, как в руку Ангелу Смерти прыгает Жезл Мертвых. В следующее мгновение, луч слепящего света бьет под черный капюшон незваного гостя. Этот свет пожирает корчащиеся тени и превращает в пепел мрачные одеяния посланника. Беззвучный рев, слышимый только Ангелом Смерти зависает в воздухе, ударяет в сводчатый потолок тронного зала, словно пробуя его на прочность и рассеивается в темноте. Зловещие щупальца теней еще некоторое время извиваются возле трона, и одно из них бросается вперед, оставляя на черной морде Селкера незаживающий след, рассекающий бровь и щеку, чудом не задевающий левый глаз. Ручейки красной, почти человеческой, крови стекают вниз, капая на расшитую золотом и серебряными нитями легкую тунику Ангела Смерти. В его голове еще слышен зловещий шепот гостя из Небытия, грозящий неописуемыми страданиями, но это уже не имеет для Наследника Траг’гонов никакого значения. Он садится на трон и… просыпается… 
   По-прежнему горят факелы в тронном зале. Зеленоватым огнем мерцают эфемерные костры на черных зиккуратах Йилфа… Ангел Смерти поднимает руку и касается левой щеки. Он чувствует легкую боль, и видит, как по пальцам стекают капельки крови…

5. Расцвет Варната.
Солнечный свет, плеск воды в широких реках и шелест ив на улицах. Белокаменные дворцы и горделивые храмы, золотоглавые минареты и изогнутые мосты над прозрачными ручьями. Таков Варнат, многолюдный город среди барханов и оазисов Текаля. Века летят над ним, подобно белоснежным голубям, не затеняя и не меняя красоты города.
Прошло уже двадцать лет с тех пор, как в город прибыл старец с далекого востока. Был он неразговорчив и угрюм, но мог исцелить любой недуг и вылечить любые раны. Сначала к нему шли жители более бедных кварталов, но потом слух о целителе достиг ушей знати, а вместе с ними и короля Варната. Сначала не поверил король, и все же решил устроить целителю испытание. Он сам пришел к нему, закутавшись в серые одежды, и мальчишки оборванцы провели его к глинобитной хижине, в которой ютился лекарь.
В полутемном помещении, на плетеной циновке сидит целитель, закутавшись в просторные черные одежды. Взгляд его глаз был тяжел, а костистое лицо изрыто морщинами. Он внимательно смотрит на вошедшего к нему короля и тому не по себе от этого взгляда.
— Почему вы меня боитесь? – спрашивает лекарь. – Я не несу зла, ведь моя профессия – лечить.
— Я совсем не боюсь вас, - лжет король, на самом деле, действительно несколько оробевший при виде почтенного старца. – Мне нужна помощь и слухи о ваших деяниях привели меня к вам, почтенный…
— …Азарг Кун. Мое имя Азарг Кун. – говорит целитель. – А вы, ведь король этого славного города? Не возражайте, я вижу это по вашей манере идти и говорить. Бедняки не похожи на вас. Так чем же я могу услужить вам?
Старик словно видит короля насквозь. Кажется, ему становятся известны самые сокровенные его мысли.
— Моя дочь тяжело больна – признается король. И скорее всего, умрет. Я пришел к вам, в надежде на ваши знания.
— Отчего же не взглянуть на нее. – соглашается Азарг Кун. – Я думаю, все еще не настолько плохо.
Они выходят из глинобитного дома лекаря и идут во дворец. Дочь короля действительно медленно увядает от сжигающего ее изнутри недуга. За свои двадцать лет, она не научилась говорить и даже не может ходить. И сейчас, она начала стареть на глазах. Король верит, что это проклятие, насланное на его семью недоброжелателями из соседних городов, и поэтому очень надеется на помощь лекаря, которого многие считают магом.
И едва они пересекают порог величественной цитадели, как придворные маги и оракулы начинают коситься на мрачного лекаря и шептаться между собой. А Азарг Кун в сопровождении короля идет в спальные комнаты дворца, к покоям принцессы. Он знает, что увидит там, и знает, что этот недуг ему вполне по силам. Он видит лежащую на кровати старуху с юными глазами, она нелепо машет руками и лишь мычит, пытаясь что-то сказать. Странно, что король не избавился от такого ребенка, но видимо он надеется рано или поздно победить болезнь силами дворцовых магов.
— Почему по прихоти Твоей страдают Смертные? – шепчет Азарг Кун. – Ты повелеваешь болезнями и катастрофами, но зачем Ты насылаешь их на невинных?… До Твоего трона в Дуате не долетают плач и стоны…
Он подходит к принцессе, и та замирает, пока он осматривает ее и творит заклинания. Наконец он разводит руками:
— Недуг действительно очень тяжелый. Мне потребуется время, на подготовку зелья. Но успех я обещаю. Нет такой болезни, какую нельзя победить. – говорит королю Азарг Кун. – Победить можно даже Смерть. И сейчас именно такой случай.
— Вы хотите сделать элексир бессмертия? – удивляется король
— Можете называть это именно так. Он действительно даст людям полную свободу от болезней и смерти. Он излечит вашу дочь. Но… это очень сложное дело и я не могу, увы, пока дать гарантии. Не гневитесь, мой король, если я не смогу всецело оправдать ваши надежды.
— Идите с моим благословением, Азарг Кун. – король низко кланяется целителю. – Я впервые чувствую в душе надежду. Даже если она не оправдается, я благодарен вам за эти мгновения.
Азарг Кун удаляется из дворца и идет в горы, где проведет четыре долгих дня. В это время к королю приходят маги и оракулы, намекающие на то, что этому угрюмому старику нечего делать во дворце.
— Мой король, вы встали на дорогу, которая приведет наш город к гибели. – говорит Оракул Мера. – Звезды ныне стоят в странной последовательности и наши Боги не хотят говорить с нами со своих алтарей. Странная аура окутывает этого целителя. Он молится неведомым богам и они откликаются на его зов охотнее наших.
— Пусть так, - соглашается король. – Но его сила направлена во благо. Он пытается спасти мою дочь.
— Так кажется изначально, но подумай, король, что будет, если Смертные станут Бессмертными? – поддерживает Оракула старый маг. – Это вне вселенских законов. Не будет ли бессмертие проклятием?
— Когда ткань мира истончается, когда приходят в движение астральные массы космических энергий, у людей с развитым восприятием, начинаются видения. – продолжает Оракул Мера. – И я видел проклятия, которые падут на Варнат, если вы не прислушаетесь к нашим словам. Сначала наступят три зимы, а лета между ними не будет. Потом взойдет два солнца и кровь польется из фонтанов. И с восходом второго солнца, город поразит недуг, чума, страшнее которой еще не было. И против нее будет бессильно любое чародейство. Наш город погибнет за три дня!
Король в задумчивости сидит на своем троне. Он не верит словам Оракула, но он задает себе вопрос, имеет ли он право не верить им, если они могут оказаться правдой?
— Что вы мне посоветуете, маги и оракулы? – спрашивает он. – Я не очень верю во все эти предсказания, но хочу услышать ваш совет.
— Пусть все идет своим чередом. – склоняя голову советует оракул. – Я знаю, что на чаше весов стоит жизнь вашей дочери, но позвольте Смерти выполнить свое предназначение. Не меняйте ход вещей.
Тяжко вздыхает король, но внезапно понимает, что это, возможно, страшный, но мудрый выход.  Он отпускает магов и ждет Азарга Куна.
Тем временем, принцессе становится все хуже и хуже, болезнь усиливается и уже глаза заволакивает туман, скрывающий белый свет. Королева сидит с ней целыми днями не отходя от постели и видит, как ее дочь увядает. И когда Азарг Кун возвращается с элексиром в дорожной сумке, она первая бросается навстречу ему.
Случилось же так, что лекарь прибыл на день раньше срока и король в этот момент был в отлучке, осматривая гарнизоны у северных границ. Стража пропустила целителя во дворец, ибо королева ждала его.
— Моя госпожа, ваш муж просил не пускать во дворец этого проходимца и шарлатана, - напоминает ей придворный маг, но королева лишь отмахивается от него и приказывает страже вывести чародея из тронного зала.
— Вы убиваете нас! – кричит маг. – вы убиваете нас всех… - но дубовые, окованные сталью двери захлопываются, заглушая его крик.
Азарга Куна она встречает с почтением и просит его как можно скорее дать принцессе испить целебный отвар. Они идут в личные покои и принцесса принимает странный, темный напиток, налитый в черную, полупрозрачную бутылку. И тут же странные перемены происходят с ней. Из седых, волосы становятся русыми, туман, застилавший глаза рассеивается и они вновь сверкают небесной синевой. Разглаживаются морщины, кожа розовеет и принцесса, вставая с кровати бросается к матери. Она смеется и говорит, а не мычит как бессловесное животное.
Приехавший к вечеру король не может поверить своим глазам, ибо один взгляд на ожившую дочь стирает в памяти все мрачные мысли. Он не может винить свою жену в том, что она позволила Азаргу Куну сделать свое дело, потому что возвращенный к жизни ребенок, дороже всего на свете.
— Мой король, если вы позволите мне войти в вашу дворцовую алхимическую лабораторию, я мог бы снова воссоздать образец этого эликсира. – с поклоном обращается Азарг Кун к владыке Варната. – Каково вашим врагам и недоброжелателям будет узнать, что вы стоите на пороге Бессмертия? Дайте мне возможность, избавить вас от всех болезней, какие только могут существовать.
Король прекрасно помнит слова оракула, но его речи о чуме, которая обрушится на Варнат, уже вызывали сомнение у повелителя славного города, ведь Азарг Кун обещал лекарство от всех болезней, истинную панацею, а значит чума не могла поразить Варнат, если этот эликсир стал бы столь доступным, что его мог бы позволить себе даже горожанин среднего достатка. Поразмыслив так, король приказывает Азаргу Куну отправляться в лабораторию и направляет ему в помощь нескольких придворных алхимиков.
Несколько дней, Кун работает в лаборатории и стража у дверей утверждает, что старый лекарь даже не спит вовсе, то и дело  смешивая какие-то растворы из диковинных ингредиентов и бормоча под нос странные наговоры, на чужом языке. По истечении семи дней, Азарг Кун приходит к королю, неся с собой пять образцов эликсира. Их он предлагает самому владыке Варната, его жене, начальнику дворцовой стражи, главному советнику и придворному магу. С поклоном и смиренно просит он их выпить эликсир бессмертия и они не в силах противится такому предложению. Лишь начальник дворцовой гвардии Танел Фарен отвергает дар Азарга Куна.
— Сам пей свое зелье, кудесник. – говорит он. – Я не верю тебе и предпочту остаться самим собой.
— Подумай, что будет потом, – угрожающе говорит Азарг Кун. – Когда ты останешься один, среди Бессмертных. Сам же я давно вкусил плоды своего труда, еще до того, как прибыл сюда. Поэтому нет нужды мне пить сейчас свой отвар. Знайте же, о король и ты, Танел Фарен, что мне уже четыре сотни лет и я давно предал Смерть забвению. Она страшиться меня и обходит стороной.
С этими словами, Азарг Кун отдает оставшийся пузырек с отваром королю.
— Разумно будет, если вы отдадите это своим друзьям. Необязательно пить все. Достаточно нескольких капель. Пусть они выпьют, и вы увидите, как они молодеют духом и телом.
И вправду, со временем, король стал замечать, что его более не беспокоят боли, даже шрамы, от полученных в сражениях ран, исчезают, а кожа разглаживается. Три ночи проводит он с королевой и через девять месяцев она рождает ему чудного ребенка. В котором уже от самого рождения течет кровь Бессмертного.
Все это время Азарг Кун работает над новыми и новыми партиями чудодейственного эликсира.  Н готовит их для знати, для богатых горожан и для ремесленников. Но все чаще и чаще он приходит к королю и говорит, что для производства панацеи необходима кровь. Раньше он доставал ее от мертвых животных, но сейчас, для усиления действия нужна совсем иная кровь. Человеческая.
И король собирает несколько армий, оправляя их в завоевательные походы. Легионы бессмертных воинов, которым не страшны раны и простое оружие, захватывают одну землю за другой. Колонны пленных потянулись к Варнату и подручные Азарга Куна уводили их в казематы дворца, где проводили страшные операции, извлекая из еще живых людей ингредиенты для панацеи.

Прошло двадцать лет и краше и многолюднее стал Варнат. Теперь Смерть обходила его стороной и даже последний бедняк в городе был богаче любого заморского купца, живя на доходы от военных походов. И вечная жизнь стала благословением.
Но в один из дней, посеред воздух и странный свет опустился на город. Ночь превратилась в день и потоки холодного света, подобно мистическому сиянию, растеклись по обесцвеченным небесам. С ужасом люди смотрели вверх, ожидая чего-то невыразимо плохого. Но свет отступил, пропало фантастическое сияние и небеса снова почернели и наполнились звездами.
А потом, как и предсказывал дворцовый Оракул, Три Зимы обрушились на Варнат. Казалось, будто это одна зима, но неимоверно долгая и холодная. Солнечный свет не мог пробиться сквозь густую пелену серых облаков, постепенно кончались запасы пищи и призрак голода подступил к величайшему из городов Текаля. Однако соседние державы охотно оказали помощь богатому городу, в надежде на заключение выгодных соглашений. Людям не приходилось жить в тяготах, а знать по прежнему не отказывала себе ни в чем. Все жили, и надеялись на скорый конец холодов.
Власть же Азарга Куна усилилась настолько, что он выгнал из дворца королевских  оракулов и магов. Зато во множестве в город пришли молчаливые и бледнокожие люди с востока, называвшие себя Братством Тнота. Они во всем помогали Азаргу Куну, доставляя ему легендарные мистические артефакты и доисторические реликвии, благодаря которым не только усиливалось действие чудодейственного эликсира, но само население Варната стало меняться. Люди становились выше, сильнее и умнее. Король дивился происходящему, ежедневно слушая доклады о новых научных открытиях и о том, как растет население города. Никто более не отваживался враждовать с Варнатом, смирились его старые враги и отныне король знал, кого стоит благодарить за столь великое благо…

6. Пир на костях.
Музыка играет в Доме Смерти. Сегодня Ангел Смерти устраивает праздник, дабы дать отдых душам умерших. Лучшие музыканты всех эпох играют на этом пиру, самые красивые танцовщицы ублажают своими танцами собравшихся, что бы потом разделить ночное ложе с созданиями Ангела Смерти. Человекоподобные существа, с покрытым шерстью телом, с головами, похожими на головы пантер и шакалов, сидят за столами и пьют лучшее вино во Вселенной. Во главе стола сидит сам Ангел Смерти. Бледным огнем мерцают его фиолетовые глаза, на коленях лежит Жезл Мертвых, а черные волосы водопадом спадают на серебристую узкую тунику, расшитую золотыми нитями. На левой щеке Селкера краснеет узкая царапина, но шакал не замечает ее, привыкнув к ней.
Мертвецы едят и пьют за другими, менее богатыми столами – сегодня им дарована возможность чувствовать вкус вина и пищи. Они веселятся и разговаривают друг с другом, не зная, что скоро снова отправятся в холодные саркофаги. Они не слышат беззвучных стонов и воплей, которые издают жаровни, в чей металл вживлены нервные системы мятежных Высших, осмелившихся двести тысяч лет назад сопротивляться восхождению на престол Последнего из Траг’гонов. Сейчас в них пылают угли, на которых жарится мясо, и раскаленный докрасна металл беззвучно кричит от боли.
Селкер поднимается из-за стола и проходит среди пирующих, останавливаясь возле седобородого старика.
— Ты был великим философом в Мирах Смертных? – спрашивает он – голос  Селкера отдаленно похож на лай, но очень мягкий, даже с чарующими нотками.
— Да, Повелитель. – отвечает старик.
— Ты помнишь, чему ты учил людей? Ты помнишь, свою философию?
— Нет Повелитель, ты забрал у меня память.
— Видишь, значит ни одна философия вашего мира ничего не стоит. Все они – производное Наших мыслей и Нашего замысла.
— Я теперь знаю это, Повелитель.
— Ну вот и отлично. Продолжай пировать, пока я не скажу тебе снова отправляться в твою усыпальницу.
Ангел Смерти идет дальше. Его зовет карлик с зеленоватой кожей и спрашивает:
— Как так вышло, что Вы, Триумвират, правите нами?
— Это было изначально. – отвечает Селкер. – Мы – ваше проклятие и ваше благословение. Мы превыше вашего понимания, а потому тебе никогда не понять, почему мы правим вами. Мы будем править Срединными Мирами независимо от вашего желания или ваших возражений, потому как наша власть необходима для самого вашего существования в качестве разумных существ. Вы рождаетесь с ней, с ней и умираете, так как она – естественный закон Мироздания.
— А есть те, кто вам не подчиняется? – спрашивает карлик.
— Этого тебе не дано понять. – коротко отвечает Селкер и снова идет вдоль бесконечных пиршественных столов.
— Почему ты не рассказал ему о Войне за Возвышение, повелитель? – в дребезжащем голосе странного механизма на паучьих лапах слышится ирония.
— А-а, Ансанкамон… - голос Селкера становится ядовито-сладостным. – Рад видеть тебя. Странно, не правда ли? Ты некогда был могущественным существом, которого почитали как бога, а сейчас исполняешь роль  тумбочки в Доме Мертвых. Как думаешь почему? А почему твои собраться сейчас вживлены в днища и стенки жаровен? Может быть потому, что они, как и ты, в свое время задавали всевозможные вопросы, не к месту и не ко времени?
— Ты чудовище… - говорит механизм.
— И вырастили меня вы, – полушепотом произносит Селкер.
Он проводит рукой и стальные суставы робота начинают ржаветь. Скрипучий крик обрывается и механизм рассыпается на части. Подбегают закутанные в балахоны карлики-слуги и собрав останки уносят их. Никто из пирующих не обращает на это никакого внимания.
Селкер проходит почти до самого входа в трапезный зал и там его снова зовет один из мертвецов.
— Скажи мне, Повелитель, а ты можешь умереть, как и все мы?
— Нет конечно. – отвечает шакал. – Я не такой как вы. Да и почему ты думаешь, что мертв?
— Я помню свою смерть.
— То есть, ты хочешь сказать, что я лгу тебе, утверждая, что ты сейчас жив? – улыбается Селкер.
— Нет, повелитель. Потому что ты не можешь солгать.
— Встань. – приказывает Ангел Смерти. – Мертвый не чувствует боли. Если ты не сомневаешься в том, что мертв, возьми этот нож и отрежь себе руку.
Человек берет нож и начинает резать себе руку. Он кричит от боли, но шакал пристально смотрит на него и человек продолжает резать себя против собственной воли. Наконец отрезанная кисть руки падает на пол, но из раны не идет кровь.
— Видишь, ты чувствуешь боль, значит ты жив, – замечает Ангел Смерти. – Отсутствие крови еще ни о чем не говорит. Главное, что мозг твой работает.
Он касается искалеченной руки и на месте обрубка появляется новая кисть.
— Садись и продолжай пировать, - шакал отворачивается от человека. – И впредь не задавай глупых вопросов.
Ангел Смерти подходит к танцовщицам и берет за руку одну из них – бледнокожую, с серебристыми волосами, стройным станом и аккуратным, красивым лицом.
— Сегодня, когда закончится пир, я освобождаю тебя от твоего беремени. Я верну тебе чувства, мысли и ты займешь место рядом со мной. Ты сегодня королева этого праздника. И сегодня ты скрасишь мое одиночество после завершения этого пира.
Танцовщица безмолвно кланяется Ангелу Смерти и продолжает свой танец.
Селкер занимает свое место во главе стола и щелкнув пальцами подает охране знак. Пятеро иллафитов волокут в зал привязанного к металлическому каркасу Алтримадона. Глашатай Ассамблеи Высших жив, он видит страшное сборище и смотрит на танец мертвецов.
— Я хотел бы, что бы вы поприветствовали нашего сегодняшнего гостя! – провозглашает Селкер, обращаясь к мертвецам. – Кто-нибудь помнит или знает, кто это такой?
Молчание в Доме Мертвых.
— Видишь, - голос шакала, чьи слова обращены к Алтримадону, превращается в шипение. – Вот оно, Забвение. Взгляни ему в лицо. Тебя забыли все, кто умер. Забудут и те, кто жив.
Алтримадон молчит, пристально глядя прямо в глаза траг’гона.
— Как ты думаешь, почему я позволил тебе жить? – Селкер подходит еще ближе.
— Мне все равно, шакал, – отвечает Алтримадон и музыка затихает при звуках его голоса. – Я не знаю, почему живу я, но знаю, что ты давно уже мертв.
— Да? – усмешка обнажает длинные, острые как бритвы клыки Ангела Смерти. – Впрочем, это неважно. Скажи, за что ты сражался со мной и что ты хотел дать Смертным?
— За свободу и за право выбора пути, – отвечает Алтримадон и его ответ слышат все.
— А теперь спроси, нужна ли им свобода? – Селкер подзывает к себе синекожего гуманоида с несколькими щупальцами, начинающимися возле ушей. – Вот скажи, что бы ты сделал, будь ты полностью свободен?
— Я не знаю, Повелитель, – с поклоном отвечает мертвец.
— Ты не хочешь вернуться домой? Не хочешь увидеть родственников? Не хочешь жить вечно?
— Я не знаю, Повелитель.
— Может быть, ты можешь назвать такой момент в твоей жизни, какой ты хотел бы изменить, будь на то твоя воля?
— Я не знаю.
— Замечательно. Этот ответ – почти что философия. – Селкер обходит вокруг стальной конструкции, к которой привязан Алтримадон. – А ты хочешь стать Ангелом Мертвых?
— А что мне надо будет делать? Я не знаю, каково это быть таким как ты, Повелитель.
— Ага, то есть существует все-таки что-то такое, ради чего ты готов получить эту самую свободу?
— Значит, существует, Повелитель.
— Очень хорошо. И это «что-то», как выяснилось - власть. Сила. Энергия. Возможность управлять другими и лишать их свободы. Взгляни на них, Алтримадон. Давая им свободу, вы спровоцировали бы неисчислимое количество войн, грызню между расами и отдельными людьми ради попытки возвыситься. Неважно, для чего будет использоваться Власть, главное, что сначала ее надо отнять у того, кто ей сейчас владеет, потому что кто-то подобрал ее раньше тебя. Что вы и попытались сделать. Свобода желанна, но мало кто способен ей по настоящему воспользоваться.
— Я не понимаю. – признается Алтримадон.
— Я не понимаю… - смеётся Селкер. – Вот он – девиз таких как ты. Я не понимаю! Мольба о прощении, о снисхождении – прости меня, я не понимаю! Если ты ничего не понимаешь, то, как можешь решать, что кому нужно? Ты слепо шел за Скайриусом Карном и теперь окончил свой путь так же как и он. Но, поскольку ты был всего лишь игрушкой в его руках, я дарую тебе свое прощение и беру к себе на службу в качестве Стража.
В зал въезжают несколько механизмов. Они окружают Алтримадона, заключая его конечности в стальные зажимы.
— Смотри, Глашатай Ассамблеи, не пройдет и пятнадцати минут, как ты встанешь передо мной на колени и назовешь меня Хозяином, – заявляет Ангел Смерти.
— Этого не произойдет, шакал. Ты не властен над моей памятью.
— Пока нет, – спокойно говорит Селкер. – Но скоро буду.
Циркулярные пилы отрезают Алримадону ступни ног и кисти рук, сверла выдирают куски тела с боков и манипуляторы сразу заливают раны полужидким металлом. Крик заглушает музыку в зале, мертвецы бесстрастно сморят на страшную экзекуцию. Железные клещи выдирают у пленника кости и вставляют на их место блестящие механизмы, которые станут каркасом нового тела. Другие машины вскрывают череп и помещают на место живого, трепещущего мозга черную сферу из органического материала. Прямо в плоть вплавляются дополнительные конечности, надстраивается позвоночник, обгоревшая плоть закрывается слоем матово-серого металла. Машина со стеклянной колбой в которой плещется голубоватая вязкая жижа, подъезжает к беззвучно корчащемуся в агонии существу и начинает впрыскивать ему в брюшную полость содержимое колбы. Наконец тишина спускается на пиршественный зал и перед Селкером стоит высокое, в три раза выше человека полумеханическое создание с шестью руками и четырехногим телом. Стальная сфера, к которой подходят трубки и провода, уже с трудом может назваться головой, только лицо Алтримадона еще сохранилось, вместе с мышцами.
— Пробудись, Страж Дома Смерти. – говорит Селкер и существо открывает белесые пустые глаза. Под кожей, там где она осталась, гудят механизмы, из рук выдвигаются встроенные туда пилы, ножи и крючья.
— Кем был ты раньше? – спрашивает Ангел Смерти
— Не помню, Хозяин, – отвечает глухой, скрежещущий голос.
Селкер довольно улыбается. Он делает знак рукой, и, в прозрачный контейнер на спине существа, руки-манипуляторы опускают вырезанный из головы мозг. Несколько темных отростков подхватывают его, присасываясь к влажной розовой поверхности.
— А теперь?
— Помню…  - гортанный металлический рев вырывается из стальной глотки. – Что ты сделал со мной, шакал?!
Все шесть рук устремляются к Селкеру, но словно какая-то сила заставляет их остановится, не достигнув горла Ангела Смерти.
— Видишь, ты не можешь причинить вреда Ангелу Смерти. Даже если очень захочешь, – произносит Селкер, ласково проводя когтем по блестящим пилам. – Вот так вот ты и будешь сторожить Дом Смерти… Кстати, ты уже назвал меня Хозяином один раз, теперь будешь привыкать
Ангел Смерти повернулся к залу:
— Теперь я хочу, что бы вновь играла музыка и лилось вино. Все видели милость Владыки Мертвых, даровавшего своему врагу новое тело и смысл жизни после Смерти, вместо заслуженного наказания.
Мертвые молчат, потеряв интерес к Алтримадону. Они снова начинают есть, пить и танцевать, в то время, как карлики-слуги вытаскивают из зала кости, ошметки плоти и стирают с мраморных плит кровь.

Блестя золотистым одеянием, командир гарнизона иллафитов Сехтет подходит к Селкеру и что-то шепчет ему на ухо. Ангел Смерти покидает пиршественную залу, следуя за своим помощником. Они входят комнату с низким потолком и экраном во всю стену, сделанным в виде Ока Мертвых. И на этом экране Ангел Смерти видит улицы прекрасного белокаменного города. Он видит гордые алмазные шпили, сияющие в лучах солнца и величественные дворцы. Его взору предстают лаборатории алхимиков, где производят истинную панацею, улицы, заполненные счастливыми людьми, дворы, где играют дети, уже не подвластные Ипостаси Смерти… И Ангел Мор-Тегота понимает, насколько прав был посланник Забвения, ибо, что может удержать К’Лаан, если даже Смертные начинают забывать, что такое Смерть… В один миг он осознает, что его судьба висит на волоске. И в этот миг решается судьба Варната…

7. Последнее проклятье Варната.
…И в то страшное утро над Варнатом восходит два солнца, как и предсказывал королевский Оракул. И несколько мгновений спустя после восхода второго солнца, порыв раскаленного ветра обрушивается на древний город. Многие люди, устремившие взор на второе солнце навсегда ослепли, и многие получили страшные ожоги от порывов горячего воздуха. Таков был невиданный гнев Богов, чудовищный спазм в котором содрогается земля и главный храм Варната падает, в облаках пыли и каменной крошки, погребя под обломками сотни молившихся людей. Первосвященник Варната, выбежавший во внешний двор своей церкви, тоже пал жертвой страшного солнца - горячий ветер, поднявший настоящую песчаную бурю, содрал с его тела всю кожу до самых костей. И Смерть, которую так старались забыть жители города, теперь словно забыла о них. Она не торопилась к ним и они ползали, обгоревшие и покрытые пузырящимися ожогами и нарывами, по улицам города. Уцелели лишь те, кто был внутри зданий и во дворах.
   — Мой король, в городе паника и беспорядки. Сотни людей обречены на мучительную гибель. Несчетное количество горожан обгорело в порывах солнечного ветра. Надо что-то сделать для них! – в тронный зад входит генерал Танел Фарен.
Он видит, как печален и задумчив король, чьи руки тоже покрыты ожогами.
— Ты прав! Стража, приведите ко мне Азарга Куна и его алхимиков! – приказывает король. – Может быть, они смогут остановить мучения жертв.
— Мой король, - через другую дверь в покой вошел придворный маг. - Часть города разрушена, а кварталы бедноты выгорели дотла. От ветра занялись соломенные крыши, а затем и деревянные срубы. Огонь может перекинуться и на центр Варната. С неба сыпется пепел и обгоревшие птицы… Второе солнце погасло, но жар все еще держится… Я даже не могу предположить, что это было.
И еще один гонец вбегает в тронный зал. Это воин из удаленного на север бастиона.
— О, великий повелитель… С северной стороны города пересохла река, а с дальних горных вершин сходят лавины. Тысячелетние ледники на скалах растаяли в одно мгновение!
— Воистину прав был Оракул и ты, мой придворный маг, а я был глупцом, что не прислушался к вашим словам. И Второе Солнце принесло куда больше несчастий нежели Великая Зима. Значит вскоре стоит ждать мора, и стены начнут кровоточить. Стража, где же Азарг Кун?! Я хочу видеть его!
Азарг Кун подходит к трону невозмутимо и спокойно, словно ничего и не произошло.
— Вы звали меня, о, мой Король, и я пришел, – говорит он. – Я знаю о чем вы хотите спросить меня, и я говорю, что мой эликсир вылечит всех. Я разослал гонцов во все концы города. Скоро придут радостные известия. Подождите день или два, пока не сработает чудодейственная сила моего лекарства.
— Я верю тебе, но не так сильно как ты думаешь, – впервые король сомневается в словах этого странного человека, победившего саму Смерть. – Я подожду три дня, и если ничего не измениться, я прикажу четвертовать тебя на глазах моих подданных. Это мое слово! Фарен, - король обращается к своему генералу. – пусть солдаты, те из них, кто еще может ходить, как могут, восстановят порядок в городе и помогут пострадавшим. Пусть люди увидят, что король с ними в трудное время!
…О, славный Варнат… Еще не настал конец твоим страданиям, ибо чума, предсказанная Оракулом не заставила себя ждать. Никогда еще люди не видели столь чудовищной болезни, поражавшей всех и распространявшейся подобно стремительному горному потоку. Страшный смрад повис над улицами города. Мор поразил тысячи горожан, превращая их тела в сплошные кровоточащие язвы. У людей выпадали волосы и зубы, а кожа сначала покрывалась гнойными волдырями, а затем гнила и целыми кусками отваливалась с костей. Живые мертвецы ползали по улицам города оглашая его отчаянными стенаниями и мучительным воем. И ни один человек не мог умереть от этой болезни до тех пор, пока не погибало сердце или мозг. Король со своими придворными  заперся в главном дворце Варната, хотя Багровый Мор проник и туда. На третий день, король Варната с ужасом смотрел на свои руки, постепенно покрывающиеся водянистыми пузырями. В гневе приказал он сжечь живьем всех алхимиков и магов, однако Азарга Куна отыскать так и не смогли. Легионеры говорили, что он, скорее всего, покинул замок и потерялся в зачумленном городе, притом и сам лекарь был поражен кровавыми нарывами, а потому наверняка уже погиб…
Семь дней над Варнатом висели густые клубы дыма,  не стихал плач и страшные крики обреченных на ужасные муки людей, чье бессмертие внезапно перестало быть благословением, но превратилось в истинное проклятье. И в последнюю ночь кровь полилась из стен домов и фонтанов. Целыми реками текла она по заваленным гниющими трупами площадям некогда великого Варната. Кто бы тогда знал, что кошмар не заканчивается… Кошмар еще и не начинался…

7. Пришествие
С незапамятных пор все слуги Забвения черпали свои силы в энергии жуткого кристалла, известного как Аэстер. Гигантский рубин величиной с горный хребет… Сотворенный самим Ур’Ксултом, Аэстер живет собственной жизнью, контролируя потоки всех энергий Ипостаси Забвения… И когда Азарг Кун, бывший целитель из охваченного чумой Варната, в пещерах под северными горами раскрыл чудовищный том “Тропы Червей”, то он возносил молитвы Аэстеру, Ур’Ксулту, Абсолютным Богам и Тому, чье имя невозможно произнести, ибо его хранят самые нижние пределы Внешней Тьмы. Только в “Тропах Червей”, что были доставлены в Варнат членами Братства Тнота, имелись сокровенные заклятия, способные на мгновение приоткрыть Врата К’Лаана, запечатанные великой Печатью Энергий. Это несомненно должно было открыть транс-пространственные порталы, ведущие в Дальние Сферы, и это мог сделать только Смертный, обладавший возможностью Выбора Пути.
Багровая Чума уже оставила на теле Азарга Куна свои жуткие отметины. Маг торопился, ибо боялся смерти более всего на свете. Всю жизнь он молился Забвению, но Смерть отдавала его душу в руки Хозяина Мертвых – заклятого врага Абсолютных Богов…

Страшным, полупридушенным шепотом произносит Азарг Кун древние, доисторические слова забытого заклинания, неизвестного ни Смертным, ни Бессмертным трехмерной Вселенной.
— …Эхами иасаох, раккан хаат ниармаккурра… Шаалла – Нага наараон…
О, Аэстер, услышь мой зов… Хвала Забвению и Его Абсолютному Величеству Ур’Ксулту! Открой мне Врата. Дай моей душе покой среди Океана Траглита и среди миров, черного Нааргаля.
В пещере не один Азарг Кун. Его окружают тауматурги Братства Тнота, давно готовившиеся к этому дню. Они зажигают бледные свечи, расставленные по полу каверны в жутком геометрическом порядке.
— Стражи К’Лаана, явитесь ко мне… Откройте мне путь! Кровь и боль – это энергия… Ужас – это ключ… Моя душа принадлежит вам! – В руках Азарга Куна появляется запретный том «Тропы Червей» и лекарь начинает долгое и заунывное песнопение.
— О, Глаз Кхтона, веди мое н’кро к сердцу Черной Галактики Нааргаль, где в вихрях мрака обитают древние ужасы! Открой мне секреты Внешних Сфер… - Азарг Кун опускается на колени, вокруг его рук и лица проступают пульсирующие темные потоки.
Глаз Кхтона, который черные аколиты вносят в подземное капище, это древний артефакт, созданный траг’гонами для наблюдения за Внешними Сферами. Его унаследовали Крэллы, но в час их гибели, Глаз Кхтона попал в руки Абсолютных Богов. Из бездн Черной Галактики Нааргаль он был передан Красному Патриарху Ак’Нар-Гуна, обитающему в доисторическом монастыре, затерянном среди льдов Тнота. И именно Братство Тнота передало забытый в веках Орб Вызова Азаргу Куну… Избранному, которому выпала честь открыть Врата Забвения.
В темных углах пещеры сгущаются тени, окутанные зеленым дымом колдовского костра. Страшные, безымянные призраки, Стражи К’Лаана… Они ждут, древние и отвратительные, извиваясь тысячами черных желеобразных щупалец, наблюдая за обрядом тауматургов своими нечеловеческими глазами. Их фосфоресцирующие тела, не обремененные псевдо-плотью, колыхаются в такт дыханию Азарга Куна, на щупальцах открываются и закрываются рты с присосками…
— Вы пробудились, о могучие Стражи. Слушайте меня, исчадия небесного ада, стигматы космического ужаса, повелители бездонной трясины К’Лаана… Проведите мой дух сквозь Печать Энергий. Даруйте мне, служившему Вам долгие годы, истинное бессмертие и великую власть… - молит Азарг Кун.
—…Ничтожный Смертный! Как посмел ты пробудить нас и требовать от нас чего-то?  - голоса, которые невозможно ни описать, не передать, захлестывают пещеру. -  Мы – Стражи иной ипостаси Бытия и жизнь чужда нам. В твоих руках книга и Ключ… и мы исполним твою просьбу. Но только одну! Врата К’Лаана открыты с нашей стороны, Смертный… иди к нам!
 Тонкие нити эфемерной гармонии рвутся под напором чужеродной силы. Конечно, один Азарг Кун не смог бы сделать этого, но по всей Вселенной, слишком много Смертных предали забвению непреложные истины, забыв вечные законы Мироздания. Слившись воедино, страшная энергия, отрицающая и жизнь, и смерть, на короткое мгновение приоткрывает порталы Дальних Сфер.
— …О… я вижу Внешнюю Тьму… Смотрите – моя плоть, это святыня, где множатся древние дьяволы… - кричит Азарг Кун. И в его голосе уже не осталось ничего человеческого.
…Кошмарное видение. Стремительный полет сквозь звездные системы и ядра тысяч солнц. Затем тьма и только тьма… Неописуемые силы клубятся и пульсируют во Внешней Тьме, разрывая слух глухим непроизносимым бормотанием. Самые потаенные ужасы человеческого подсознания плодятся здесь, древние твари… безумное и бесформенное Нечто, олицетворяющее собой вершину, абсолют всегалактического кошмара. Раздутые личинки – лярвы, копошатся в мягкой и рыхлой плоти своей аморфной матери… отвратительные исчадия первородной пустоты… И все заслоняет собой безумный, слепой и гигантский вихрь плотоядного мрака, вечно порождающий у себя в недрах планеты и вечно пожирающий их вместе с зарождающейся там жизнью.
— …Смертный, твоя душа ввергнута в Забвение, к которому ты так стремился. Но твое тело отныне наше навеки. Мы исполнили только одно твое желание, открыли Врата К’Лаана, но назад ты не вернешься!
Твое тело – мое… Я, Ур’Ксулт, царь Небытия забираю его!
Среди облаков фосфоресцирующего тумана видны страшные, черные формы чего-то невыразимо огромного и невероятно чужого для трехмерной Вселенной. Живой мрак, бурля и ворочаясь, растекся в первобытной бездне, вечно пережевывая пространство и время. Вокруг адского круговорота живых складок пустоты, под какофонию визгов, завываний, воплей и утробных стонов, неуклюже ковыляют зыбкие очертания бесформенных дьяволов.
Потоки живого мрака, в которых мечутся тени астральных чудовищ, окутывают тело Азарга Куна. Неземным сиянием мерцает его кожа. Рубцы и язвы затягиваются, болезнь отступает под чарами Ур’Ксулта, отныне ставшего душой Черного колдуна, а лицо покрывается тонкой ледяной коркой. Тень Азарга Куна распадается на несколько десятков бесформенных отростков, корчащихся словно в предсмертной агонии. Сектанты Братства Тнота падают на колени перед воплощением Властелина Дальних Сфер. Азарг Кун бросает на них короткий взгляд, и человеческие тела начинают раздуваться и чернеть. Кожа и внутренности людей текут потоками черной слизи к ногам Куна, извиваясь, словно живые студенистые пиявки. Черная масса ползет по балахону мага, просачиваясь в поры его тела, в ноздри, рот и глазницы…
— Ваши тела и души отныне нашли спасение в Забвенье. И скоро эта участь ждет и весь мир людей!.. Вселенная объята ужасом, ибо видит своих властителей… Услышьте Смертные и Бессмертные шепот Аэстера… Чарующий голос мертвых галактик, который сведет вас с ума…
Тлетворным черным фантомом, Азарг Кун идет к превращенному в руины Варнату. Тяжел его шаг и земля за ним становится рыхлой и начинает сочиться трупной жижей.
 
…Никогда еще не было столь спокойной ночи над Мор-Теготом. Космос затих, словно в ожидании невиданной бури. Спокойно мерцали звезды, и серебрились галактики Смертных Миров. Однако страшная тень уже пронеслась над Мирозданием, растаяв в холодном межзвездном пространстве. Она ушла в вечную темноту планет, спящих во мраке погибших солнц… принеся с собой наследие давно уже мертвых миров…
И отчаянный, надрывный вой разорвал тишину над Йилфом. Две базальтовых химеры, вырубленные из цельной скалы, Стражи Царства Смерти, развернулись в сторону Смертных Миров. Их глаза пылают багровым пламенем, а когтистые лапы указывают в невидимую точку на далеком горизонте. И Мор-Тегот содрогается от основания до вершины. Надсадному вою Н’Раггов вторит подземный грохот и рев сотен сфинксов со змеиными головами, окружающих Пирамиду. Око Мертвых пульсирует огненно-красным огнем, испуская исполинские ветвистые молнии… Что-то прошло сквозь Врата К’Лаана, сорвав Печать Энергий и всевидящие стражи Дома Смерти подали условный сигнал… Мор-Тегот преображается почти мгновенно. Черная Пирамида ощетинивается множеством странных орудий, состоящих из кристаллов и свободных потоков энергии. Включаются стационарные генераторы пространственно – временных сингулярностей, и над Йилфом повисает купол, отсекающий Дом Мертвых от любого пространства и измерения, создающий внутри себя собственную Реальность. Словно гигантская черная дыра втягивает в себя Остров Душ. Одно короткое мгновение – и Йилф исчезает, оставляя на своем месте вихрь пылевых облаков и звездного газа. То же самое происходит и с Нил-Макором. Дом Жизни тает в воздухе, затягивая в альтернативную реальность всю планету, на которой он расположен. Однако магнитные поля звездной системы Тайюра не нарушаются от этого, а планеты не сходят с орбит. Энергии антиреальных куполов продолжают генерировать дополнительные потоки сил, имитирующие присутствие целого мира…
…В тронном зале Мор-Тегота открываются межпространственные ворота, и из них выходит Ангел Жизни. То, что он видит, бросает его в дрожь. Селкер лежит возле трона на мраморном полу, из его ушей, глаз и рта льется кровь. Шедо подбегает к Ангелу Смерти и пытается привести его в себя. Селкер приподнимается на локте и легко отстраняет Хозяина Нил-Макора:
— Все в порядке, Шедо. Просто я вложил слишком много своей силы в создание Печати Энергий. Печать рухнула, и эта сила, прежде всего, ударила по мне. Все пройдет… Врата К’Лаана восстановятся сами.
   Ангел Жизни поддерживает своего создателя, помогая ему сесть на трон. Селкер может быть и оглушен, но прекрасно осознает, что произошло. Впервые со времен Крэллов открылись двери в Дальние Сферы, и неизвестно, что теперь ждет Вселенную Смертных, а вместе с ней и Ангелов Триумвирата.
— Что, доигрались? – раздраженно спрашивает Шедо. – Тебе явно не хватало одних только враждебно настроенных Высших.
— К’Лаан с ними, с Высшими. - глаза Ангела Смерти вновь вспыхивают лиловым огнем, – Сейчас есть более важная проблема. Необходимо установить насколько серьезно вторжение из Внешних Сфер. Если речь идет о нескольких тенях – убийцах, то я даже пальцем не пошевельну. Если вторглись Старшие Расы, вроде Гнатов или Крааллов, то на них сразу набросятся Высшие нашего мира. Единственное, что может подвигнуть меня на активные действия, это пробуждение Омерзений, творений самого Ур’Ксулта. Я могу предположить, что пара Омерзений, или их личинок, способна пройти сквозь прорыв.
— А дальше? – спрашивает Шедо. – Селк, ты привык переоценивать свои силы…
— Сейчас я скорее недооцениваю их. Мне неизвестно все, на что способны Омерзения. Они чрезвычайно сильны, но они оторваны от своей Вселенной. В этом наше преимущество. К тому же, даже Омерзения не способны высасывать н’кро и отправлять его в Забвение. Соответственно, все убитые ими люди попадут ко мне. Так мы точно установим мир, в котором произошел прорыв в Реальности. Да, у меня уже есть кое-какие соображения, но я не уверен до конца.
— Честно говоря, меня это не обнадеживает. – Шедо недоверчиво фыркает, - Мы никогда не сталкивались с Забвением лицом к лицу.
Селкер, уже полностью оправившийся от ментального удара, подходит к бассейну и смывает водой кровь. Единственное место откуда она продолжает сочиться – неглубокая царапина чудом не задевающая левый глаз.
— И скорее всего не столкнетесь. Будет лучше, если ты отзовешь всех эмиссаров из Срединных Миров и перенесешь весь Нил-Макор в Йякан. Я не хочу рисковать вашим бессмертием.
— Селк, ты в своем уме? Оставить тебя одного? Иллафиты ведь тоже покинут Дом Мертвых?
— Уйдут все, кроме меня. Это окончательное решение. Мне все равно где они скроются, в Йякане или в Цете… Да хоть в Шайял-Йогтоте. Шейл сам замуровал себя среди энергий Хаоса, и  Омерзениям до него не добраться… разве что через порталы Трех Домов… А порталы я скорее всего уничтожу.
— Что-то ты не договариваешь… Селк, скажи честно, ты ЗНАЕШЬ, что прошло через Врата К’Лаана?
— В том-то и дело, что не знаю. Пройди сквозь них тени, Старшие или Омерзения, я бы ощутил присутствие чужеродного организма. Но я не чувствую ничего… Словно Врата и не открывались. И как быстро сработала система защиты. Ее не проверяли со времен Траг’гонов, но все равно сомневаюсь, что бы от появления пары Омерзений произошло автоматическое свертывание пространства. Я не до конца понимаю как действуют все машины Траг’гонов, но подозреваю, что степень защиты соразмерна степени опасности. А раз так, то немедленная тотальная эвакуация дело решенное.
 — Нет Селкер.  Если мы уйдем сейчас, то зачем тогда ты вообще давал нам жизнь? Ради чего мы живем? Почему мы должны прятаться по норам при первых признаках угрозы?
— Забвению нужен я, а не вы все. Шедо, еще раз говорю: уходи. Ты точно необходим мне живым. Никто кроме тебя не сможет управлять Домом Смерти, если… - Ангел Мор-Тегота не заканчивает фразы. – Я создавал вас не как корм для Омерзений и не как игрушки Ур’Ксулта. И не моя вина, если у вас со временем атрофировалось чувство самосохранения.
— А у тебя оно осталось?! – Шедо впервые за всю свою жизнь осмеливается не только возражать Ангелу Смерти, но и повышать голос на своего творца. – Почему тогда и тебе не уйти в Йякан?
— Я просто хочу встретить свой страх один, и понять, кто же из нас сильнее. Я не чистокровный траг’гон и поэтому у меня есть слабая надежда, – спокойно отвечает Селкер. – Запомни Шедо, я не смогу простить себе смерти кого-либо из вас… Нет не обычной смерти, которая ничего не меняет, а Истинного Забвения, подвластного Абсолютным Богам. Ур’Ксулт зашевелился в своей Бездне и я очень хорошо чувствую это.
— Но Селк…
— Я уже сказал, что вы не останетесь! – лает Селкер, - Я не гоню вас, просто хочу , что бы кто-то мог потом вспомнить обо мне… Если все пойдет совсем плохо…
Против этого Шедо уже не возражает. Он чувствует, как в душе Селкера мечется в поисках выхода тот самый патологический страх перед Забвением, но Ангел Смерти пока способен сдерживать наследство своих предков. Пока способен… Шедо знает, что страх будет крепнуть с каждым днем и в конце концов проглотит сознание траг’гона. И Селкер очень не хочет, что бы кто-то из его творений был рядом в этот момент.
— Как хочешь. – Шедо тяжело вздыхает. – Я уйду. И все, кто служит Дому Жизни уйдут вместе со мной. Только… как мы сможем узнать об исходе войны?
— Шейл расскажет. Он, вполне возможно, тоже отступит в Йякан, если Забвение будет одерживать верх. Дорога в Альтернативное Пространство закрыта только для меня. Я не хочу привести Ур’Ксулта еще и туда. А так… узнаешь. Если Вселенная выстоит, то я сам свяжусь с тобой. Если нет, то просто почувствуешь… Вы все тогда почувствуете это. И еще, Шедо, береги самых младших – энкари. Они могут не выдержать и погибнуть.
— Постараюсь… Селкер, ты точно уверен в том, что эвакуация настолько необходима?
— Говорю еще раз. Я не знаю масштабов проникновения и уровень силы вторгнувшихся сущностей. Может быть все зря и я только нагнал тучи и запугал всех. А может быть и Йякан не сможет вас спасти. Сейчас у нас один враг – неизвестность.
— Два. Неизвестность и твой страх.
— Шедо, со своим страхом я разберусь сам.
— Или он разберется с тобой…
— Все еще надеешься заставить меня передумать? Только сменил подход… Оставь это, Шедо. Ни я не пойду в Йякан, ни вы не останетесь тут. Не думай, что я ничего не понимаю. Я могу понять вас всех, но и ты пойми меня… И, давай, закончим на этом… Да, все произошло слишком неожиданно, но надо вернуться к реальности. Тебя ждет Нил-Макор. Ждет Йякан. Иди, Шедо… Долгое прощание в тягость даже для Высших.
Шедо повинуется, удивляясь самому себе. Он открывает Врата Миров и заходит в них, даже не обернувшись. Сейчас он меньше всего чувствует себя вторым по силе существом в трехмерной Вселенной. Он впервые понимает, что остался один. Ему хочется в последний раз обернуться, может быть даже броситься на колени перед Селкером и просить оставить его, но он пересиливает это желание. Только потому, что развернувшись хоть раз, он уже не сможет уйти снова…
Селкер смотрит вслед Ангелу Жизни. В голове одна мысль: а может повернуть все вспять? Еще не поздно остановить Шедо. Он поймет, останется и даже будет благодарен ему… За что? За возможное Забвение и за то, что сделает с ним Ур’Ксулт? Нет, пусть идет. Кто знает, вдруг еще можно будет вернуться? Ангел Смерти опускает взгляд и видит свое отражение в воде бассейна. Свет факелов еле-еле разгоняет мрак, но свет и не нужен Селкеру. Он скорее замечает, нежели чувствует, как из глаз капают слезы… Красные, словно человеческая кровь…

8. Падение Варната.
Даже Ангелы Триумвирата не могли представить, что же на самом деле проникло в трехмерную Вселенную через Врата К’Лаана, и какова истинная сила нового воплощения Ур’Ксулта. И хотя исход обитателей Нил-Макора и Мор-Тегота в Альтернативную Вселенную начался, невозможно было предугадать, будут ли они в безопасности даже на родине.
И тем временем Азарг Кун вернулся в Варнат, дабы отомстить королю и набрать силы за счет страданий обычных людей. С ним шли порождения Внешних Реальностей и, казалось, что эту армию невозможно остановить…
Древний и могучий Варнат… Даже после всех бед, выпавших на твою долю, ты все еще силен. Еще живы твои воины, но что они могут против всех ужасов забытой астральной бездны, что разверзла свои врата над миром Смертных… И вот, Азарг Кун стоит перед прочными вратами нерушимой твердыни. Он изменился. Его кожа, изуродованная шрамами от Багровой Чумы, стала бледно-синей и теперь слабо фосфоресцирует во тьме. Колдун кутается в черные просторные одежды, кое-где превратившиеся в лохмотья. Глаза Азарга Куна мертвенным светом мерцают из-под капюшона…
— Отныне я Властелин и Повелитель Варната! Откройте ворота именем Великого Неименуемого! Покоритесь мне или низвергнетесь в Забвение! – его голос подобен грому, рокочущему в небесах и сотрясающему землю. Его слышат все, от простого солдата, до запершихся в Цитадели дворцовых слуг.
Танел Фарен поднимается на стену и с ужасом смотрит на разворачивающиеся под стенами массы демонических воинов. Хотя он напуган, как и любой солдат на стене, он не желает погибнуть без боя.
— Мои воины! Сегодня наш последний день. Выбирайте сами, умрем ли мы в битве, или сдохнем от болезни в темных подворотнях! Зло не ступит на землю Варната! За нашего короля и за нашу родину!
Все, кто еще мог держать оружие идут на стены и занимают места на барбикенах. Женщины подносят стрелы, кипятят смолу и разогревают угли. Мужчины – солдаты и простые горожане вооружаются и готовятся встретить врага во всеоружии. Многие из них больны, но даже слабея, они готовы защищать родной город.
— Ничтожные Смертные, вы не сможете сопротивляться мощи Внешних Сфер и силе Его Абсолютного Величества Ур’Ксулта! Я освобожу всех исчадий космического забвения и пущу их против вас! Покоритесь мне, или живой мрак Великого Неименуемого пожрет ваши тела и души. – снова говорит Азарг Кун. Ему не хочется начинать штурм, ведь в схватке души погибших могут попасть в Дом Смерти и тогда Ангелы Триумвирата раньше положенного срока узнают о том, что произошло в Текале. Их ответ может оказаться коротким и уничтожительным, а Эмиссар Забвения еще не набрал полную силу.
— Солдаты, ополченцы, на стены, к бойницам! Готовьте стрелы, заряжайте баллисты! Гвардия, держите Ворота! – командует Фарен. Он появляется то возле ворот, то возле башен, следя за подготовкой к обороне.
Воинство Варната не потеряло своей боевой выучки и сноровки. Легионеры занимают места у бойниц, к воротам подкатывают баллисты, а гвардейцы начинают сооружать баррикады из деревьев и камней. Известно, что при проникновении в трехмерный мир, любое порождение Забвения будет облачено в уязвимую для мечей, стрел и, главное, огня псевдо-плоть. Об этом не знает Танел Фарен, но он и не знает с чем действительно придется столкнуться защитникам Варната. Зато об особенностях псевдо-плоти прекрасно известно Куну. Его не могут не волновать приготовления людей к обороне. Вполне возможно, что ресурсы его ограниченны, ибо ему неизвестно об ответных действиях Ангелов Триумвирата. Канал связи с Забвением мог быть уже перекрыт. Поэтому он бросает на Варнат все имеющиеся у него силы, не оставив резервов. Ему нужно еще больше мощи, для того, что бы призвать Омерзений и зловещих Титанов Ур’Ксулта, пока еще дремлющих в темных уголках пространства между измерениями.
И вот это началось… Под кроваво-красными тучами развернулись боевые порядки чернокрылых исчадий Забвения, а равнина перед Варнатом явила миру и вовсе отвратительных чудовищ, неописуемых и гротескных, немых и слепых, ковыляющих на запах и вкус человеческих душ… Колонна за колонной они проходят мимо Азарга Куна, который поднимается на высокий холм и оттуда наблюдает за штурмом.
…Ярость первого столкновения велика… Со стен летят сотни стрел, каждая из которых может поразить сразу несколько крылатых упырей. Уродливые тела падают на мостовые города, где лежат десятки жертв неведомой болезни. В багровом мареве сверкают мечи и алебарды. Легионеры отпихивают от парапетов безобразных выползней Дальних Сфер, которые ползут по отвесным стенам без всяких осадных приспособлений. Из бойниц льется кипяток и сыплются раскаленные угли. На горячую воду твари К’Лаана не реагируют, но вот угли оставляют дыры в их полупрозрачной псевдо-плоти и наносят демоническим созданиям ощутимый вред. Армия Азарга Куна платит двадцатью своими воинами за одного убитого человека, но даже эта цена слишком страшна для обессилевшего войска Варната, потерявшего половину солдат во время Багровой Чумы.
Но из-за горизонта наползают все новые и новые исчадия Забвения. Их облик меняется, и не в лучшую для защитников Варната сторону. Новые чудовища крупнее и свирепее прежних, у них множество конечностей, снабженных клешнями, костяными серпами и присосками. В воздухе появляются отвратные клубки щупалец и хоботов с округлыми ртами. От их псевдо-плоти отскакивают стрелы и ее с трудом берет даже топор или меч. Теперь у воинов древнего города не остается надежды на победу…
Маги посылают в атакующую орду огненные шары и электрические разряды. Обугленные тела летающих исчадий Внешней Тьмы падают с неба дождем. Осколки льда, летящие подобно стрелам пробивают чешую казалось бы неуязвимых чудовищ, под стеной словно штормовые наносы растут груды черных нечеловеческих тел, по которым ползут все новые и новые орды и конца им нет. На стене все смешалось в кровавом хаосе, пораженные прокаженными мечами воинов авангарда сил Забвения люди, падали на белокаменные плиты, и становились легкой добычей для ползущих жабоподобных тварей, пожиравших раненых и откусывавших ноги тем, кто еще не пал под ударами проржавленных клинков.
С севера и юга демонические орды сбросили защитников со стен и ворвались в город, где каждая улица стала неприступной крепостью. А к воротам подходили основные силы армии Внешней Сферы – исполинские, в три человеческих роста, Рыцари Крови, закованные в темную, уродливую броню, от которой отскакивают стрелы и копья. Лишь магические удары магов Варната смогли пробить брешь в этом чудовищном, нерушимом строй. Под ударами титанических секир и молотов падали защитники, а темные чары Азарга Куна вырывали из еще полуживых тел душу и то, что жило теперь в теле чародея, пожирало их, увеличивая свою, и без того страшную мощь.
— Бейтесь до последнего вздоха, мои воины. Это наша последняя битва и мы не имеем права опозорить наших предков! Умрите так, что бы о вашей смерти можно было сложить легенды! – разносится по стене крик Танела Фарена. Сам Генерал стоит на центральной башне Варната, охраняющей ворота. Здесь натиск сильнее всего, и именно сюда нацеливается вся  крылатая орда. Он уже ранен несколько раз, а его доспех разорван когтями летающего выползня.
 — Сопротивление бесполезно, глупые Смертные! Покоритесь воле Ур’Ксулта, и я обещаю, что облегчу ваши страдания настолько, насколько смогу! – снова нависает над крепостью голос Азарга Куна. – Неужели вы не в состоянии оценить всю невероятную мощь Внешних Реальностей! Если нет, то сгиньте в топях космического небытия!
…Моя сила растет… Еще немного и я обрушу на эту крепость весь подвластный мне ужас!
— Я никогда не покорюсь тебе, Азарг Кун! Будь проклято все то, чему ты служишь! И если в тебе еще есть хоть капля гордости, прими мой вызов! – отчего-то генерал Фарен уверен, что Азарг Кун слышит его, а потому он кричит эти слова непосредственно самому чародею.
Баллисты стреляют по парящим в воздухе чернокрылым дьяволам, а городские катапульты обрушивают на фаланги демонических отродий сотни сосудов с жидким пламенем. Но, по выжженным проплешинам в массе накатывающейся армии, лезут в бой новые и новые отряды, оглашая воздух воем, стоном и пронзительными визгами.
— Нет, человечек, я никому не служу, а только правлю! – смеется Азарг Кун. – И я не приму твой вызов, ибо ниже моего достоинства скрещивать мечи с подобным тебе! Умри в Забвении!
— Ты жалок и труслив, кудесник! Прячешься за спинами своих миньонов, но боишься действовать сам! Прими мой вызов, Азарг Кун! – Танел Фарен стоит на виду у всей вражеской армии, сбивая со стен бесчисленных врагов, отбросив в сторону сломавшийся меч и отбивая удары подобранным клинком Рыцаря Крови.
— Моя сила абсолютна! Мощь Аэстера и Великого Неименуемого живет во мне! И теперь я – всевышний и всемогущий Властелин Мироздания! – голос Азарга Куна превращается в рев, срывающийся на истошный визг, а потом, внезапно, вновь опускающийся до глухого и низкого хриплого рыка – Омерзения восстаньте! Титаны К’Лаана пробудитесь! Да станет твердь земная кровавой хлябью!
…Ничто не в силах описать происходящее под стенами Варната. Внезапно земля стала вязкой кровавой массой, и город погружается в ее глубины. Холмы и горы… это все превратилось в красно-розовое месиво из миллионов искаженных и уродливых лиц. Это месиво ползет по стенам крепости, растворяя в своей жиже и младших исчадий Забвения, и людей. Кое-где на поверхности клокочущего кровавого болота вздуваются гигантские пузыри, величиной с крепостные башни. Они лопаются и на свободу вырываются кошмарные порождения самых сокровенных бездн К’Лаана… Они громадны и состоят из беспорядочного нагромождения внутренностей людей и животных. У многих нет ног, и передвигаются они на толстых щупальцах, похожих на хвосты земляных червей…
— Титаны Забвения, Омерзения надзвездных сфер, явите свою мощь!
…Безглазые гиганты движутся к Варнату по океану уродливых лиц и мешанине частей тел. Они неторопливы, но и неуязвимы для оружия Смертных. Огонь не причиняет им вреда и не может остановить их движение…
Неимоверный ужас заставляет бежать воинов Варната. Однако те, кто ступает на землю, немедленно проваливаются в кровоточащую топь. Они перевариваются заживо, отдавая тело и душу Ур’Ксулту. И каждое тело, каждая душа, делают все более могучей и без того страшную мощь Азарга Куна. И в этот момент жуткая тишина повисает над погибшим Варнатом…
— Исчадие безымянного ада! Ты не получишь моей души! – кричит Танел Фарен, потому что видит, что Азарг Кун шагает к нему прямо по влажно-розовой массе.
Генерал смотрит прямо на эмиссара Забвения и медленно поднимает свой короткий и широкий меч. Лезвие меча направленно прямо в грудь командиру легионеров Варната.
— Что изменит твоя смерть, червяк? – смех Темного Лорда заставляет кровь стынуть в жилах. – Смертные и Бессмертные, ваш последний час настал! Узрите лик Ур’Ксулта! Вселенная, услышь зов Аэстера… Чарующий шепот мертвых галактик, что сведет тебя с ума…
И облака на кровавом небе начинают принимать некие неясные, расплывчатые формы, один взгляд на которые заставляет каменеть от страха. Они сгущаются над Варнатом все более уплотняясь и принимая какое то определенное обличие… Но Танел Фарен уже не видит этого. За мгновение до того, как живая масса поглощает его тело, душу воина принимает смерть… Непередаваемо низкий, инфрабасовый рев оглашает омертвевшие небеса Текаля, и облака продолжают сгущаться, принимая форму властелина Внешних Реальностей. Лик в небе держится всего мгновение, но этого мгновения хватает для того, что бы все, кто уцелел в кровавой резне пали, убитые тяжестью безымянного ужаса. Затем стихает рев, и облака низвергаются вниз вихрем кровавого тумана. Центром гигантской воронки становится Азарг Кун, отныне получивший в свое распоряжение всю силу Внешнего Мира…
…И вновь зловещая тишь нависает над древним Варнатом, проглоченным живой плотоядной массой… На этот раз тишина пришла сюда навсегда…

Так пал древний Варнат, и с его падением началась Война Ипостасей. Самый страшный кошмар Старой Вселенной, который может, но не должен повториться. Никто ныне не помнит воинов древнего города по именам, ибо лишь один Танел Фарен умер как обычный Смертный. Он не принимал лекарств и эликсиров приготовленных Азаргом Куном, и предпочел умереть от своего меча, чем быть проглоченным пастью Внешних Реальностей. И именно этим он совершил великий подвиг, не только поведав последующим поколениям о судьбе Варната, но и отдав свою душу в распоряжение Ангела Смерти. Именно из-за Танела Фарена Селкер узнал об Азарге Куне раньше, чем мог бы узнать, и это, несомненно, дало Ангелу Смерти лишнее время на подготовку ответных действий…

9. Восстание
Опасность, нависшая над Мирозданием была общей бедой. И те из Высших, кто уцелел после Суда Богов, понимали это. Однако воля Ангела Смерти сковывала их, не давая открыто выступить против Азарга Куна. Перед ними встал непростой выбор: стать ли наемной армией Триумвирата, или же воспользоваться случаем и повернуть колесо истории вспять, не только отразив угрозу Ур’Ксулта, но и переиграв Войну за Возвышение. На планете Арконис собрались самые древние и могущественные Высшие и представители самых развитых Старших Рас. Совет Высших проходил под покровом тайны, ибо удар по нему мог нанести как Селкер, так и Азарг Кун…
Под зеленовато-синим небом Аркониса парит полупрозрачная мерцающая сфера, чья оболочка состоит из потоков желтой энергии. Внутри этого купола собираются Высшие. Их немного, всего несколько десятков. Остальные их собратья погибли в день Суда Богов, когда Ангел Смерти окончательно решил судьбу оппозиционных ему сил. Уцелели лишь те, кто по каким то причинам не смог появиться в Йилфе и те, кто успел перенестись в свои миры в самом начале кошмарной бойни. Теперь уже все они знают истинную мощь Мор-Тегота и не питают иллюзий относительно своих судеб. Но новая угроза заставляет Высших беспокоиться еще сильнее. Зловещий Азарг Кун, новое воплощение Ур’Ксулта, сокрушает мир за миром. И только вопрос времени, когда он и его адские полчища начнут вторжение в густонаселенные районы Срединных Миров…
Внутри Сферы собираются и посланники Старших Рас. Долгое время, Ангелы Жизни и Смерти контролировали их, пытаясь навязать им свой вселенский порядок, однако теперь Триумвирату нет дела до Старших Рас. Помыслы Селкера обратились к посланнику Забвения, и настал хороший момент для изменения положения дел. Мало кто желает воевать на стороне Ангелов, но и вести борьбу против всех сразу никто не хочет…
И первым заговорил Таларнус, председатель Президиума Йосса, один из немногих, кто еще помнил Войну за Возвышение.
— Вселенная на краю гибели. Никто не спасется в случае победы Азарга Куна, но для нас не будет будущего и если победит Ангел Смерти. Неужели же мы, Высшие, не способны хоть как-то повлиять на ход истории?
Ему возразил Мерканос, ныне занявший место глашатая Ассамблеи, коим некогда был Алтримадон:
Мы пытались повлиять на ход истории во время Войны за Возвышение, и потом, когда собирались на переговоры с Ангелом Смерти. – грустно говорит он. – Но что из этого получилось? Где вся наша мощь? Она погибла в пустынях Йилфа и развеялась в небесах над Черной Пирамидой. С Шакалом нельзя вести диалог, он все равно делает то, что захочет. А Азарг Кун и вовсе не имеет никакого понятия о переговорах.
— Но не пора ли забыть о мире?! Нам навязывают новый порядок или обрекают на полное Забвение… Они говорят, что третьего не дано! Хватит быть игрушками в чужих руках! – сжимает кулаки Таларнус.
Но у Мерканоса есть единомышленники. Сильнейший и мудрейший из Высших Арксантус, который был пленен в Войну за Возвышение силами Триумвирата, но смог вырваться из узилища в Цете и бежать на Арконис.
— И что последует потом? – его слова полны печали и страха. – Мы потеряли многих собратьев, а если выступим сейчас, то погибнем все до единого! Мы поднимем оружие против Азарга Куна, но тогда будет неважно, кто проиграет или победит. Выиграет в конечном итоге только Шакал. Если же мы восстанем против Триумвирата, выгоду получит лишь Забвение и отпрыск Ур’Ксулта. Мы между двух огней, и можно только уходить за Предел, в Окраинную Зону.
— И думаешь там мы спасемся? Нет, надо сопротивляться, как сопротивлялась некогда Ассамблея Высших Векнар-Зарна. – Таларнус вскакивает со своего престола. – Мы должны показать этим, самозваным Хозяевам Вселенной, что мы не марионетки и не куклы! Как во времена Первой Ассамблеи!
— И где эта Ассамблея? – спрашивает Арксантус. – Шакал стер ее с лица Вселенной вместе с Галактикой Векнара! Я помню тот день, когда направленный  гравитационный коллапс уничтожил в одночасье восемьсот миллиардов звезд и всех, кто жил на планетах, что вращались вокруг этих светил! А Лорд Скайриус и вовсе был предан Забвению!
— А сейчас все будет намного страшнее, если мы не возьмемся за оружие! – уже спокойней говорит Таларнус. – Прошло без малого двести тысяч лет… И ныне не Шакал стал сильнее, а мы слишком ослабли! Пора восстановить Ассамблею Высших, собрать силы и покончить со всеми врагами. И мы МОЖЕМ это сделать.
— Верно. – кивает Мерканос. – Однако кто возьмет на себя ответственность и возглавит Совет? Это тяжкое бремя, но если найдется тот, у кого хватит силы и храбрости, то я последую за ним даже на Истинную Гибель! Нам нужен кто-то, за кем пойдут и Высшие, и Старшие и, возможно, Младшие. Увы, я не вижу никого, кто мог бы повести за собой столь разные группы рас. Чья рука объединит разрозненные касты и кланы в единую силу? Если бы был жив Алтримадон, Хранитель Небесного Кодекса Аркн’Хата, я не сомневался бы в своем выборе. Но лучшие из нас погибли под стенами Черной Пирамиды…
— В этих словах есть горькая истина. – замечает Таларнус. – Однако не все члены Ассамблеи Высших сгинули во время коллапса Галактики Векнара…
Слова Таларнуса вызывают множество разговоров и удивленных возгласов, однако Председатель Президиума Йосса не обращает на них внимания. Он делает знак рукой, и к нему поднимается человек с золотистой кожей, одетый в диковинные и великолепные по своей красоте одежды. Разговоры и пересуды сразу затихают. И Высшие, и Старшие смотрят на золотокожего. Они потрясены и удивлены, видя перед собой того, чья душа должна была пребывать в вечном Забвении. Ибо в Президиум Йосса поднялся никто иной, как Скайриус, Лорд Векнар-Зарна…
— Я не верю своим глазам. Этого не может быть!.. Клянусь Биполярной Туманностью Сканг-Лаата… - бормочет Арксантус.
— Но это я. – Скайриус кланяется своим старым друзбям и новым членам Ассамблеи. – В момент открытия Врат К’Лаана моя душа сумела вырваться из Забвения. Этого не могли предвидеть ни Ур’Ксулт, ни Шакал. Я и сам не ожидал того, что такое возможно. Но я оказался выброшенным из Внешних Реальностей в мир по имени Текаль, который к тому времени уже разорил тот, кого вы именуете Азаргом Куном. Это было воистину ужасное зрелище даже для меня, побывавшего в Забвении. Но теперь все позади. Мое сердце ожесточено ненавистью и я дам ей свободу, едва вы согласитесь помочь мне в избавлении Вселенной от двух величайших зол, терзающих ее плоть.
— О, Высшие, вы слышали слова того, кто пережил низвержение в К’Лаан? – провозглашает Таларнус. – Готовы ли вы собраться с силами? Готовы ли вы к войне за наше Возвышение? Тысячелетиями нас пытались заставить жить по законам иновселенских захватчиков и повиноваться Траг’гонам. Но время расплаты придет!
— Воистину, я вижу того, за кого я готов расстаться с Вечностью! Да будет так! – поддерживает Председателя Йосса Мерканос. – Братья, мы идем на войну! На справедливую войну за свободу Срединных Миров от гнета трагонидов и ради изгнания во Внешний Мрак Азарга Куна!
— И пусть наши враги не ждут от нас снисхождения, как не знали его и мы. – продолжает свою речь Скайриус Карн. – Я клянусь своим воскресшим духом, что остановлю Азарга Куна и выведу вас из-под тени Шакала! И пусть Ур’Ксулт возьмет всю мою сущность, если я не сделаю этого!
О, что я слышу! – ужас слышен в голосе мудрейшего Арксантуса. – Неужели ты так уверен в успехе, что поклялся Забвением? Одумайся! Твоя клятва может стать проклятием для всех нас. Ур’Ксулта не обманешь. Я не ставлю под сомнение твои слова, но я ставлю под сомнение надобность в таких клятвах.
Эта клятва – доказательство моей решимости! – спокойно отвечает Скайриус – Я не отступлю от намеченного мной пути, даже если вокруг не останется никого.
Ты говоришь много жестоких слов. – вздыхает Арксантус. – Ты попал под власть ненависти, но может ли ненависть стать хорошим подспорьем в войне? Если ты готов пожертвовать всем миром ради свержения Ангела Смерти, то ради кого ты начинаешь войну? Кто-нибудь останется в живых, что бы отпраздновать падение тирании? Ты не можешь контролировать свою злость… Без злости, наш мир лишиться своей важной составляющей, однако в душе необходимо равновесие всех космических формаций.
Уж не предатель ли ты, Арксантус? – спрашивает Мерканос. – Твои слова похожи на речи Шакала о Равновесии. Я уже привык к тому, что когда кто-нибудь говорит о Равновесии, гибнут миллиарды невинных.
Я не предатель, ибо говорю, что готов последовать за вами на смерть. – качает головой, украшенной костяным гребнем Арксантус. – Но и Ангел Смерти во многом прав. Мы стоим на тонкой грани между Тьмой и Забвением. Отступление в какую-либо сторону, влечет за собой подчинение или Триумвирату, или Ур’Ксулту. Однако, если последнее невозможно, то вот первое осуществить очень просто. Следуя ненависти, Скайриус, ты слишком многих обречешь на рабство в Доме Смерти!
— Ты можешь не участвовать в походе против Ангела Смерти, Арксантус. Можешь не воевать с Азаргом Куном… Но когда мы победим, что будет с твоей душой? – Скайриус бросает на Арксантуса тяжелый взгляд.
— Я не трус, и не страшусь ни Ангела Смерти, ни Азарга Куна. Но я против той ненависти, с которой ты начинаешь войну. Таким образом, мы ничем не отличаемся от Младших Рас. Мы должны сражаться за свою точку зрения, но не так, как это делают Младшие! Если наши идеалы, это идеалы созидания, то мы не должны разрушать то, что построили другие. Один Создатель всегда сможет договориться с другим, ибо во Вселенной нет чисто деструктивных сил, кроме, конечно, Забвения. Все мы, в чем-то очень похожи. И я, и ты, и даже Селкер… Ты ведь наверняка не знаешь, что он приказал всем своим созданиям укрыться в Альтернативной Вселенной? Он не хочет их гибели точно так же, как и я не хочу гибели своей расы…
— Если Мор-Тегот сейчас без охраны, нам легче будет захватить его! – радостно восклицает Скайриус Карн. – Собирайте войска, братья! Время пришло, и мы докажем всем, что это наша Вселенная, и мы имеем право жить в ней так, как нам заблагорассудится! Да начнется наша Святая Война!

…Итак, Высшие открыли новый фронт в начавшейся Войне Ипостасей. Чем может закончится это великое противостояние не знает никто… Скайриус решил, что несомненно наибольшую угрозу представляет Азарг Кун, и что все силы Высших будут брошены именно против демонических армий К’Лаана. Тем не менее, Старшие Расы взяли на себя подготовку удара по Мор-Теготу, дабы, воспользовавшись эффектом неожиданности, не дать Ангелу Смерти реализовать весь потенциал средств уничтожения, накопившийся в Доме Мертвых.
Среди облаков космического газа и неисчислимых созвездий собирался космический флот Срединных Миров… На многие сотни световых лет растянулись армады боевых звездолетов, выдвигавшиеся в область прорыва сил Внешней Тьмы и в пограничные с Йилфом сектора. Постепенно, к армиям Совета Высших присоединялись все новые Старшие Расы. Наконец можно стало с уверенностью сказать, что такого войска Вселенная не видела со времен Крэллов. Во всегалактический конфликт втягивалось все больше и больше сторон. Никто не мог предположить, что же предпримут Ангел Смерти и Азарг Кун, когда узнают о вступлении в войну Высших трехмерного мира. У обоих был веский повод опасаться такого развития событий. Азарг Кун был воплощением Ур’Ксулта, но зависел от своего человеческого тела. Селкер же не мог вести войну на два фронта, сосредоточив все свои силы на эмиссаре Дальних Сфер. Восстание Высших было для него явным ударом в спину, однако, он предполагал, что центральное место в планах Совета все таки отведено Азаргу Куну.

10. Дом Мертвых: Гроза разразилась.
Ангел Смерти стоит на небольшом скальном выступе, с которого открывается панорама самого гигантского некрополя Вселенной. Чернильно-черная шерсть, покрывающая все тело Последнего из Траг’гонов, сливается с бездонным мраком Дуата. В темноте, как две маленьких звезды, горят фиолетовым огнем его глаза. Вместо неба, над плотными рядами саркофагов нависает один из проекторов Ока Мертвых, и сейчас на его эфемерной поверхности виден флот Старших Рас, двигающийся сквозь гиперпространство  к Мор-Теготу. С момента начала Войны Ипостасей, Селкер постоянно наблюдал через Око Мертвых за возней Высших и Старших, однако сейчас его терпение истощилось. Слишком далеко зашли Высшие, решившие, под покровом сгустившейся над Мирозданием тени Внешних Реальностей, объявить войну Наследнику Траг’гонов. Их расчет был прост и понятен: Ангел Смерти отвел все свои войска в Альтернативную Вселенную, и теперь взять Мор-Тегот будет легче легкого… Селкер усмехается: как были Высшие наивными идиотами, такими они и остались. Ни одно войско Срединных Миров просто не в состоянии реально угрожать Дому Мертвых, оснащенному по технологиям самих Траг’гонов. Как могут создания всерьез соревноваться даже с тенью своих Творцов? И тем не менее, Селкер даже не особо задумывается над тем, по кому наносить первый удар. Ответ для него очевиден. Повстанческие силы Высших рассчитывают на то, что у Ангела Смерти нет достойной армии… Придется их разочаровать.
   Селкер поднимает левую руку и его голос разносится по всему Дуату. И сейчас этот голос не похож на обычный резкий лай. Он не быстрый и не медленный, не высокий и не низкий, может быть Повелитель Мор-Тегота и вовсе ничего не говорит, но звук образуется в волнах вселенских энергий и сейчас в тишине Дуата звучит голос самой Смерти. Эти слова слышит все Мироздание, они падают точно гранитные утесы, превращая волю тех, кто слышит их, в абсолютное ничто по сравнению с волей говорящего.
 — Только я имею власть призвать Смерть против Жизни! – рука Селкера медленно опускается – И теперь я говорю вам: восстаньте из своих могил! Все до единого!
   Тяжкий вздох проноситься по Царству Мертвых. Погребальным светом вспыхивают надгробия, и неисчислимые мертвецы поднимаются из каменных саркофагов. Они идут к скале, на которой стоит их Хозяин, и собираются под скальным выступом. Те, кто пробуждается в бездонной шахте, идущей сквозь весь Верхний и Нижний Дуат, тоже идут к Ангелу Смерти, поднимаясь прямо по воздуху. Едва отзвуки голоса Селкера достигают Цеты, мученики, нарушавшие Закон Равновесия, получают прощение и вместе со своими палачами бредут из адских казематов наверх.
   Перед Селкером собираются миллионы мертвецов, мумий, составленных из частей тел представителей различных рас, полумеханических созданий и существ, полностью закованных в металл. Здесь представители всех рас Вселенной, даже тех, что погибли полностью еще до прихода Триумвирата.
 — Слушайте меня, мертвые. – говорит Ангел Смерти, на этот раз уже обычным голосом – Вы все возвращены к жизни не ради моей прихоти, но потому что над той Вселенной, в кругах коей вы до сих пор находитесь, нависла угроза. И потому вы призваны мной с одной только целью: защитить Вселенную, себя и свое посмертие, каким бы оно не было. Вы будете сражаться, как и живые, умирать и, возрождаясь снова, опять сражаться. И убитые вами, будут присоединяться к вашей армии. Вы не можете отказаться, ибо у вас просто нет иного выбора. Кем бы вы ни были при жизни, сейчас вы солдаты моей армии, а вся память о прошлом стерта из тех энергетических субстанций, что я вкладываю в вас вместо души. Вы умеете сражаться и убивать, потому что только это от вас сейчас и требуется.
   Селкер щелкает пальцами, и все становиться так, как он сказал.
   Живые мертвецы, необозримыми колоннами выходят из мрака Дуата на равнины Йилфа. Здесь они будут ждать своего часа, здесь их снарядят и приготовят к ведению войны в любых условиях и в любой обстановке. И именно сюда прибудут боевые звездолеты из Йякана, построенные по технологиям крэллов. Однако не трагониды поведут их в бой, а мертвые трехмерного мира. Так будет. Более Ангелу Смерти нет дела до тех, кого он пробудил от сна. Ими займутся полуматериальные тени, вызванные из омутов вселенской энергии. Они подготовят все необходимое, и через сорок – пятьдесят лун, армия Мор-Тегота будет полностью готова к войне…
   Ангел Смерти возвращается в тронный зал, но, отворив двери, останавливается в нерешительности. Он видит чудовищную бесформенную тень над своим троном, корчащуюся, словно в агонии, извивающуюся десятками щупалец – отростков. На троне из черного мрамора сидит закутанная в просторные одежды фигура. У нее нет лица, ибо под черным башлыком одна лишь пустота. Селкер вздрагивает, вспоминая тот сон, после которого у него осталась незаживающая рана, едва не повредившая глаз.
   Селкер понимает, что смотрит в лицо собственной гибели.
 — Ты пришел… - Ангел Смерти обреченно вздыхает. – Что же, давай, исполняй это треклятое Пророчество Танокаля.
   Фигура отвечает. Он неимоверно низкого гула и рева содрогается Мор-Тегот. Это не голос Азарга Куна, но слабое эхо чего-то неимоверно далекого и чужого.
 — Преклонись перед силами Внешних Реальностей и Его Абсолютным Величеством Ур’Ксултом, Султаном Черной Галактики Нааргаль. Твой час еще не пробил, шакал, но он близок. Я могу забрать тебя прямо сейчас, но тогда в моей мести роду Траг’гонов не будет никакого смысла.
   Селкер не двигается. Не принадлежащая траг’гонам частица его существа подавляет желание опуститься на колени перед эмиссаром Внешней Тьмы. В ответ, тени, корчась и извиваясь, удлиняются, окружая Ангела Смерти. Одно неловкое движение, и тень Забвения может задеть его.
 — Ты мой навеки. – отголоски голоса Ур’Ксулта вновь наполняют Мор-Тегот. – Но сначала ты увидишь, как погибнет Мироздание и К’Лаан воцариться над трехмерной Вселенной. Я покажу тебе как все, что создали твои предки, будет проглочено утробой Небытия.
   Как и в достопамятном сне, Жезл Мертвых сам прыгает в руку Селкера. Слепящий луч бьет в черную фигуру на троне, ибо даже эмиссар Забытых Древних не может состязаться в скорости реакции с Ангелом Смерти. Чудовищный по силе разряд концентрированной звездной энергии разгоняет тени, на мгновение, озаряя весь тронный зал. Черная Пирамида дрожит от исступленного рева и воя, в котором с трудом угадывается смех. Нахлынувшая масса живого мрака пожирает свет, только набирая от этого силу. Черной молнией бросаются вперед щупальца Ур’Ксулта, но Селкер отпрыгивает в сторону, отсекая их направленным ударом фонтанирующей энергии. Смех не стихает, а только усиливается. Почти прозрачные темные потоки сворачиваются в жгуты и снова распрямляются в стремительном броске. На этот раз Тень задевает щупальцем руку Ангела Смерти, и Жезл Мертвых падает на мраморный пол. Неведомая и необоримая сила прижимает Селкера к колонне, а расплывчатые очертания чего-то неимоверно ужасного, похожего на хаотичное сплетение витых черных канатов, жидких как кисель, постоянно вздрагивающих и дрожащих, приближается к нему. Только сейчас Ангел Смерти замечает, что на этих канатах открываются и закрываются маленькие рты. В морщинах живого мрака он видит несколько десятков тройных глаз, окруженных подрагивающими присосками и тысячами  червеобразных отростков. Вокруг глаз вздуваются и лопаются постоянно меняющие свой цвет пузыри. Но самое ужасное, что при этом, поверх этой текучей желеобразной массы можно различить половину человеческого лица, уродливую и перекошенную, растекающуюся отвратительными складками вязкого, плотоядного сумрака…
 — Как ты посмел поднять на меня оружие, шакал? Как ты осмелился бросить вызов Султану Забытых Древних? Ты же пустота, по сравнению с Его Абсолютным Величеством Ур’Ксултом! Ты будешь низвергнут в Дальнее Забвение и в твоей плоти будут вечно кормиться наши лярвы!
 — Ты слишком много говоришь, Азарг Кун… - с трудом произносит Селкер. – Если ты можешь это сделать, то делай.
 — Слишком легко для тебя… Я оставляю тебе жизнь только потому, что вскоре ты и сам согласишься променять ее на Забвение. Я покидаю Дом Мертвых, но не прощаюсь. Жди меня в любое время…
   Сущность Азарга Куна отшвыривает Селкера в сторону и растворяется в вечном мраке Черной Пирамиды. Наверное, более часа Ангел Смерти лежит, не двигаясь и почти не дыша. Он очень медленно приходит в себя, с трудом встает, и кое-как добирается до трона. Одна его рука онемела, вторая, которую коснулись щупальца Ур’Ксулта, превратилась в окровавленный кусок плоти, с торчащими оголенными костями. В который раз ему доказывают, что враг, вторгнувшийся ныне в пределы Мироздания, не по зубам траг’гону – полукровке. Может быть, пора с этим смириться? Селкер пытается восстановить правую руку, но безуспешно. Левая рука по-прежнему парализована, однако у Ангела Смерти получается немного снять оцепенение. Селкер притягивает к себе лежащий на полу Жезл и берет его в искалеченную руку. Боль заставляет его застонать, кровь сбегает по кристаллической рукояти жезла, постепенно впитываясь в него. Ангел Смерти не знает, пострадал ли в результате стычки Азарг Кун, но подозревает, что и тому потребуется время, что бы оправится от удара…
   Повинуясь желанию Селкера, вода в бассейне дрожит и превращается в подобие зеркала. Перед Ангелом Смерти встает панорама наступающих войск К’Лаана и от этого зрелища, даже Ангелу Смерти становиться не по себе…
   Почти все звездное небо перечеркивает черная трещина, откуда не останавливаясь ни на мгновение, вылетают самые диковинные и отвратительные порождения Внешних Реальностей. Они свободно летят в безвоздушном пространстве, не обращая внимания на законы физики и трехмерной геометрии. Они похожи то на облака звездного газа, в которых пульсируют темные прожилки и пузыри, то на постоянно меняющие свою форму клубки свернутых внутренностей, то на странные созвездия кубов и многогранников, чьи грани обозначены разноцветными лучами. Селкер видит существ, чьи части тел живут и двигаются отдельно друг от друга и в одно короткое мгновение замечает прорисовывающееся на фоне звезд лицо с черными провалами на месте глаз и рта. Контуры лица складываются из почти невидимых, дергающихся и извивающихся червей. Прямо среди этих тварей летят многомильные, черные, уродливые звездолеты Внешней Сферы, окруженные роями истребителей и небольших крейсеров. У Ангела Смерти не хватает духу посмотреть на захваченные Забвением планеты, где наверняка уже живут и множатся легендарные ужасы Внешних Реальностей.
   Все естество Селкера пронзает резкая боль. Не телесная, но эфемерная, внутренняя. Страх перед Забвением, наконец-то прорвал так долго сдерживавший его заслон. Ангел Смерти все сильнее понимает, что на свете существует нечто более страшное нежели все кошмары Вселенной и все Зло Мироздания… Так, твари обитающие в Цете не прочь подвергнуть н’кро нарушивших Закон Равновесия пыткам, лишь потому, что они получают от этого наслаждение и силу. Так, Высшие и Старшие будут постоянно бороться с Триумвиратом за господство над трехмерным пространством потому, что, по крайней мере, они считают это пространство достойным, что бы за него сражаться. Но то, что лежит вне этой черной трещины, рассекшей небо обреченной Вселенной, уничтожит и пожрет все, не удостаивая своих жертв даже ненависти. Они просто ничего не значат для Ур’Ксулта и Забытых Древних. Единственный, к кому стремится вся эта армада, он – Селкер.
   Но вместе со страхом, Ангел Смерти впервые в своей жизни чувствует злость. Нет, он, конечно, чувствовал ее и раньше, до того как Скайриус спас его из плена гулов, которые обожали пробовать на траг’гоне - полукровке новые магические пытки. Тогда его злость привела к полному уничтожению всей расы гулов. Но с тех пор прошло много лет, и Эриел переродился в Селкера. А Селкер до этого момента не знал, что такое ненависть. Он слышал о ней, но впервые ощущает ее сам. И эта ненависть, словно защитная реакция организма, заглушает страх…
   …Что-то непонятное происходит вокруг движущихся в безвоздушном пространстве исчадий Дальних Сфер. Вселенная светлеет, космос начинает хаотически изменять свой цвет, а Реальность смазывается, поддернутая туманной пеленой. Внезапно, страшный удар обрушивается на зараженные миры. В одно мгновение все три измерения искажаются, сминаются под напором силы, настолько же чуждой трехмерному миру, как и мирам Забвения. Масштабная пространственно – временная сингулярность рвет на части псевдо-плоть Омерзений, отбрасывая их обратно, в недра К’Лаана. Звезды сталкиваются друг с другом, взрываются ядра соседних с Порталом галактик. Реальность продавливается, изгибаясь, словно под ударом невидимого молота. Катаклизм галактических масштабов продолжается всего несколько секунд, но за это время армия вторжения из Внешних Сфер раздавлена, смята и раскидана по различным пространствам… Удар подобной силы, нанесенный из Мор-Тегота, удивляет даже Азарга Куна, считавшего, что Ангел Смерти более ни на что не способен. Но вот властелин Дома Мертвых показал, что его слишком рано перестали расценивать как серьезного противника. Ибо Азарг Кун не может знать, насколько хорошо Селкер изучил проходящие через Мор-Тегот наступательные системы древнего, многомерного города Крэллов, известного как Иркастан. В те времена, когда Забвение обрушилось на Наследников Траг’гонов, Крэллы ушли из Иркастана, не принимая боя. Свою мощь он показал миллиарды веков спустя… Провал в ткани Мироздания, через который непрекращающимся потоком изливаются орды порождений Внешних Сфер, начинает затягиваться под давлением энергий трехмерного мира. Однако у Селкера не хватает силы закрыть его целиком. Что-то извне, непостижимо могучее, вмешивается и задерживает смыкающиеся края Портала. Не начинает заново разрывать Реальность, но лишь пытается приостановить движение закрывающихся Ворот. Никто не скажет, сколько времени длилась дуэль Селкера с Забытыми Древними, ибо, время могло и вовсе остановиться. Портал остается открытым. Он стал намного меньше и сжался до размеров одной единственной звездной системы. У эмиссара Внешней Сферы не остается сил на его расширение, а неумолимая власть Ур’Ксулта, видимо, тоже имеет свои пределы. К тому же Врата К’Лаана вновь закрыты, а Печать Энергий самовосстановилась. Если бы Забвение могло управлять временем, оно наверняка не дало бы Ангелу Смерти настолько сильно смешать все планы Султана Нааргаля. Но Забвение не в состоянии править Временем, ибо время для него отсутствует, и Азарг Кун не учитывает ход времени во Вселенной Смертных. Это и дало определенное преимущество Селкеру.
   В Око Мертвых Селкер видит, как съеживается и тает Портал Внешней Тьмы. Он понимает, что этот успех не окончательный, и, скорее всего, потребуется еще один, такой же по силе, удар. Но теперь у Азарга Куна нет постоянной подпитки извне, ибо он и его войско отрезаны от Дальних Сфер. Селкер не тешит себя мыслью, что Азарг Кун мог быть уничтожен во время возникновения сингулярности. Посланник Забвения наверняка даже не пострадал, ибо, прежде всего Ур’Ксулт спасал даже не Портал, а тело, занятое им самим. Но, так или иначе, время было выиграно, и теперь ничто не мешает Ангелу Смерти обратить всю свою мощь против восставшей Ассамблеи Высших…
…Да, действительно, никто не ожидал от Повелителя Йилфа таких масштабных и устрашающих по своим последствиям действий. Неведомо, что думал Азарг Кун, но вот Совет Высших был встревожен и, возможно, напуган. Несомненно, Высшие знали о колоссальной разрушительной мощи Мор-Тегота, но никто не мог представить насколько разрушительной она окажется. То, что посланник Ур’Ксулта оказался отрезан от Внешних Реальностей, добавляло уверенности в победе, однако никто из Высших не мог гарантировать то, что в любой момент Селкер не нанесет по ним такой же удар. Впрочем, насчет Высших у Ангела Смерти были совсем иные планы…
…И пока сильные мира сего, пользуясь удобным моментом, пытались выяснить отношения друг с другом, миллионы невинных людей гибли под натиском полчищ Забвения. Множество планет оказались отрезаны от остальной Вселенной пространственными провалами, и на них обычные Смертные, обладавшие различным уровнем технологий, пытались противостоять дьявольским ордам Внешней Тьмы. История могла бы знать множество подвигов, совершенных во время этих битв, если бы оставался хоть кто-то, способный  рассказать о них…

 



Часть 2. Столкновение Вселенных

1. Полюбившая Смерть
Она была прекраснейшей из своего рода. Родившаяся на Элласидаре, планете системы Алкориса, она помнила дни его славы и дни когда Ассамблея Высших пала…
Ее народ верил в нее как в богиню и даже солнечные лучи шептали по утрам ее имя. Незримой и неосязаемой бродила она по речным берегам, слушая пение птиц и трели цикад.
Но однажды, ее жизнь изменилась. Она уже давно не думала, что подобные чувства могут просыпаться в ней, ведь она давно уже не была Смертной и страсти того мира она позабыла. Но прогуливаясь, подобно легкому утреннему ветерку по заросшему камышом берегу озера с изумрудно-голубой водой, она увидела Его, лежавшего на траве и, как обычно, погруженного в свои, неведомые никому мысли и воспоминания. В солнечных лучах блестели его черная шерстка и длинные черные волосы с белой прядью, постоянно закрывавшей левый глаз. Шерсть и волосы были еще мокрыми после недавнего купания и он грелся на раннем солнце, возможно, задумавшись, а возможно, просто в легкой дреме.
Она возникает перед ним прямо из воздуха, материализовавшись из солнечных лучей, огненных искр и потоков прохладного ветра. Он приоткрывает свои фиолетовые глаза и некоторое время внимательно изучает ее.
— Кто ты? – спрашивает он
Перед ним стоит хрупкая, похожая на вставшую на задние лапы пантеру девушка, с кошачьей головой и охристо-желтой шерстью, с мягкими волнистыми волосами то ли огненно-красными, то ли темно-лиловыми. Она полностью обнажена и по ее телу струятся потоки мерцающей зеленой энергии. Ее веки плотно закрыты, но когда она открывает их, он смотрит прямо в ее большие, темно-зеленые глаза.
— Мое имя Сира. – отвечает она. – А ты ведь Эриел?
—  Да. По крайней мере, здесь меня зовут именно так. На языке моих предков, мое имя звучит несколько иначе.
— Селкер, если не ошибаюсь?
Кажется, что Эриел немного удивлен.
— Ты знаешь язык траг’гонов?
— Да. Я родилась тогда, когда во Вселенной еще жили Крэллы. Они научили меня ему. Ты, кстати, очень на них похож.
Она садится рядом, любуясь абсолютным совершенством и изяществом его тела, грацией движений и большими, чуточку грустными сиреневыми глазами. Странно. Казалось бы, Бессмертный не может испытывать таких чувств, да и кто такая она, по сравнению с Ним. Траг’гоном, Лордом-Протектором Ассамблеи Высших на Алкорисе. Но, словно против своей воли, Сира кладет руку ему на плечо и проводит пальцами по мягкой и влажной шерсти вдоль всей спины, до пушистого хвоста. Ее пальцы чувствуют как по его телу пробегает легкая дрожь и еще она ощущает сотни, если не тысячи уже почти заживших шрамов, спрятанных под черной шерсткой.
— Откуда они у тебя? – удивляется она
— Какая разница. – ему явно не хочется рассказывать ей о давно прошедших временах, в наследство от которых остались эти шрамы. – Те, кто сделал это, ныне уже никому не причинят вреда.
— Интересно, а почему ты взял себе именно такой внешний вид? Ведь по легенде, траг’гоны могли принимать какой угодно облик.
— Могли, но, если речь идет об основном теле из плоти и крови, то только один раз в жизни. Честно говоря, не знаю, почему я стал таким, – пожимает плечами Селкер. – Я наблюдал за тысячами жизненных форм на сотнях планет и мне показалось, что данный вариант довольно красивый. Первые лет сто всегда получается какая-нибудь мерзость, но потом, со временем, выбранный внешний вид доводится до совершенства.
— Ты совсем не такой как мы. Я могу чувствовать природные силы и душу в каждом… Но не в тебе.
— Возможно. Я родился еще до того, как появилась эта Вселенная. По вашим меркам я уже очень стар, хотя понятие возраста для меня не значит ничего. А потом, моя… как ты это назвала… душа, это нечто совсем иное.
— Скажи, ты когда-нибудь испытывал привязанность к какому-нибудь существу?
— Ты имеешь ввиду то, что Смертные называют словом «любовь»? – Селкер улыбается. – Я же не какая-то тварь из Внешней Тьмы. Конечно, у меня есть чувства. Ты ведь спросила об этом не просто так?
Она знает, что он видит ее мысли, словно открытую книгу. Ему ничего не нужно для этого, просто смотреть на нее. Селкер настолько сильнее всех, кого она знала, даже сильнее Скайриуса Карна, что это начинает пугать ее.
— Ты боишься меня? – его голос ласков и нежен. – Я же не сделал тебе ничего плохого. Или ты боишься того, что я могу сделать?
Он садится, поджав под себя ноги, и она чувствует, как его пальцы гладят ее волосы.
— Я так и не ответил на твой вопрос, – словно извиняясь, говорит Селкер. – Я сказал, что могу испытывать подобные чувства, но не сказал, что никогда не испытывал их… Может быть, ты мне поможешь узнать, что это такое?
Она согласна и боится одновременно. Согласна, потому что не встречала существа более красивого и притягательного, нежели это создание и боится, потому что не встречала еще более сильной сущности, способной одним усилием мысли погасить звезды и обратить в прах галактики.
Но она обнимает его, и он увлекает ее за собой на мягкий травяной ковер. Два тела сливаются в единое целое, вспыхивая, распадаясь мириадами сверкающих солнц, превращаясь в два переплетенных вихря зеленоватого и бледно-голубого света, взметнувшиеся над спокойной водной гладью озера. Они танцуют, сверкая в каплях росы, принимая странные формы, то распадаясь на радужные соцветия, то вновь уплотняясь, подобно космическим туманностям, в них то рождаются, то гаснут крохотные ослепительные звездочки. На мгновения мерцающий зеленый поток принимает образ пятнистой пантеры с желтовато-охристой шерстью, но снова распадается на лучистые облака, а бледно-голубая энергия концентрируется в сияющий всеми цветами силуэт существа с шакальей головой, взрываясь потом радужными лучами…
…Она открывает глаза и снова видит его. Они вместе лежат в высокой траве на берегу озера, в тени разлапистых деревьев, кроны которых раскачиваются от легкого ветерка. Ее одолевает сон, и она не может этому противится. Она чувствует, как Селкер наклоняется к ней, чувствует его нежный поцелуй, после которого сон окончательно охватывает ее. Ей совершенно незачем знать, для чего он покинул недавно достроенный Мор-Тегот и прибыл на Алкорис…

Он идет по хрустальным залам Ассамблеи Векнар-Зарна к просторной оранжерее, где проводит свои дни Скайриус Карн. Высшие и Старшие почтительно расступаются перед ним, склоняя головы.
Он распахивает алмазные двери и входит в чудесный парк, с искусственными прудиками, в которых плавают золотистые рыбки. В центре этого парка он видит сидящего на широкой скамье человека с золотистой кожей и аккуратно подстриженными темными волосами.
— Приветствую тебя, Скайриус Карн. – говорит Селкер, но в словах нет ни радости, ни почтения. Это, скорее, соблюдение формальности.
— Я ждал тебя, Эриел. – Скайриус встает со скамьи и видно, что это старый человек, на котором висит не только тяжкий груз лет, но и тяжелое бремя. Бремя власти над трехмерным Космосом.
— И что ты от меня хочешь?
— Остановись. Я прошу, нет, скорее молю тебя. Что ты делаешь? Твоя армия уничтожает миры простых Смертных один за другим! В чем они провинились? Ты говорил, что обезопасишь наш мир от Забвения, но твой террор это не спасение!
— Ты сам не понимаешь, что говоришь, Карн. Эти одноклеточные наплодили кучу божков и раскачивают потоки энергий так, что Купол Крэллов может не выдержать. Ты хочешь, что бы Ур’Ксулт сам пришел сюда?
Скайриус грустно опускает голову. Он уже давно видел невиданное по масштабам строительство в Окраинной Сфере и взметнувшиеся к черному небу зиккураты Йилфа и чудовищный каркас Мор-Тегота, возведенный прямо поверх бастионов цитадели Крэллов, носившей имя Иркастан.
— Только вместе сможем укрепить твой Купол. – пытается убедить Селкера Карн. – Но то, что ты делаешь, увлечет в Забвение тебя самого.
— Со временем, я уничтожу Забвение. Сделаю то, чего так хотели мои сородичи.
— Даже им этого не удалось, – отвечает Скайриус. – Почему ты думаешь, что получится у тебя?
— Получится. Я не такой как они.
— Но если ты будешь действовать подобным образом, мне придется пойти против тебя. – Скайриус подходит к пруду и смотрит в его прозрачную воду. – Я не смогу стоять в стороне и смотреть, как ты уничтожаешь планеты Смертных, которым мы негласно обещали защиту.
— Я считаю, что ваш договор с Младшими отныне недействителен, – жестко говорит Селкер. – Я, как Лорд-Протектор Ассамблеи имею полное право разорвать его в одностороннем порядке. Высшим не пристало опускаться до заключения договоров с простейшими формами жизни.
— Но Глава Ассамблеи все еще я. И именно мое слово играет решающую роль. – Скайриус садится на корточки, опускает руки в воду, и золотистые рыбки играют между его пальцев.
— Уже нет…
Молниеносным движением Селкер хватает Скайриуса за волосы и запрокинув ему голову бьет когтями в незащищенное горло. Кровь хлещет красной струей в воду пруда, и испуганные рыбки бросаются в разные стороны.
Безжизненное тело падает в воду, а душа Карна, рванувшаяся было на свободу мгновенно захвачена траг’гоном. Теперь дело осталось за малым – объявить Высшим, что произошли… перестановки в Ассамблее.
Над Залом Совета парит громадный проектор и в мутном свете зеленоватых лучей Высшие видят Эриела. Он отсутствует в зале, но его изображение появляется на всех визорах Дворца Векнара. Эриел стоит на фоне сотен мерцающих спиралей, в которых угадываются Средние Миры.
Тяжелое молчание в Зале Ассамблеи. Некоторые из Высших, тихо бормочут себе под нос древние молитвы. Говорит лишь траг’гон. Каждое его слово – резкий лай.
— …Отныне и во веки веков, ради процветания и защиты трехмерной Вселенной от внешних сил, я Селкер, с тяжелым сердцем и по зову долга, принимаю на себя правление Срединными Мирами. Ассамблея Высших распущена и ее члены вольны присоединиться к новообразованным Трем Домам – Дому Смерти, Дому Жизни и Дому Хаоса, которые были упразднены после ухода из Вселенной траг’гонов. Сейчас, при усиливающейся угрозе, исходящей от Ур’Ксулта и Реальности К’Лаан, я оставляю за собой право, расценивать любое противодействие, как попытку подорвать обороноспособность наших рубежей, что в свою очередь расценивается как сговор с эмиссарами Забвения…

…Она помнила, как почернели небеса, порывы раскаленного ветра превратили в пепел траву и выпарили воду из озер. Уже покидая галактику Векнара на небольшом серебристом звездолете, она видела,  как раздувшееся галактическое ядро проглатывало звезды и планеты, всасывая их в сверхмассивную черную дыру. То, что должно было занять миллионы лет, происходило в считанные часы, и она знала, что именно сейчас по галактике Векнара наносят удар гравитационные орудия траг’гонской звездной цитадели.
Ее звездолет пронзал пространство, оставляя позади галактики и звездные скопления. Технологии Высших позволяли космическим судам в сотни раз превышать световой барьер, ведь сам пилот на время путешествие становился чистой энергией. Скручивающиеся, распадающиеся потоки излучений из квазаров и пульсаров, стягиваемые неведомой, чужеродной силой в три единых пучка, указывали ей путь лучше любого автопилота или звездной карты.
И вот он предстает перед ней… Мор-Тегот. Иркастан. Дом Смерти. Холодная луна недвижно висит над серыми вершинами высочайшего во Вселенной  хребта Варн-Герир, и ее бледные лучи ползут по плато Каир-Ворг, постепенно достигая подножия гигантской пирамиды, по сравнению с которой, скалы Варн-Герира лишь небольшие холмики. На невыразимую высоту уходят ее стены из темного кристалла, испещренные изломанными, непереводимыми иероглифами, на многочисленных балюстрадах и парапетах восседают, оскалившись, хрустальные химеры – не люди, но и не звери. У пирамиды нет ни одной двери, ни одних врат, ибо никто не хочет добровольно входить туда, а войдя, уже не может уйти… Словно на тронах, сидят на исполинских обелисках антропоморфные звери сотворенные по образу и подобию новоявленного Властелина Мертвых. Их когтистые лапы протянуты в сторону Срединных Миров, словно символ вечного Рока.
Она сажает свой звездолет на небольшом горном плато и превратившись в солнечный ветер поднимается наверх, туда, где среди бесчисленных бастионов и просторных террас находится зал, в недрах которого, на троне из черного алмаза сидит тот, кого ныне зовут Ангелом Смерти. Она не верит, что тот, кто подарил ей самые незабываемые минуты в жизни, спустя всего несколько часов вверг в хаос весь известный мир…
Селкер выходит ей навстречу, словно он заранее знал, что она появится в его цитадели. Он одет в обтягивающую грудь и оставляющую открытым живот серебристую тунику с короткими рукавами, с нашитой на нее спереди золотой чешуей. На ногах у него серебристые узорчатые поножи, изогнутая, ребристая, золотая пластина закрывает внутреннюю часть бедер, она держится на четырех ремнях, сходящихся на золотом кольце, закрепленном у основания хвоста. На предплечьях Селкера витые золотые браслеты в виде змей, а выше колен обе ноги перехвачены кожаными ремешками с серебристыми узорами и драгоценными камнями. На шее застегнут широкий ошейник украшенный алмазами и изумрудами, по нему пробегают отблески факелов и лучи лунного света.
— Я знал, что ты прилетишь, – говорит он, и в этот момент, она понимает, что не в силах ненавидеть его.
— Зачем ты все это делаешь? – спрашивает она.
— Что бы спасти нас всех. От Забвения и того, что зовется Нижними Пустотами. Я не могу поступить иначе. У меня просто нет другого выхода.
Его прикосновение теплее и ласковее, нежели солнечный свет, нежнее, чем шелест падающего листа. Она смотрит в его фиолетовые глаза и растворяется в них без остатка.
— Я пришла, потому что мне некуда больше идти. Ты разрушил все…
— Оставайся тут. Ты дала мне возможность почувствовать то, что я никогда раньше не чувствовал. Помогла понять то, что я раньше не мог понять… Зачем тебе возвращаться? Там не смогут дать и сотой доли того, что могу дать я.
Он берет ее за руку и ведет к трону. Сжимает свободную ладонь в кулак и рядом появляется второй такой же трон.
— Садись, – предлагает он. – И к твоим ногам падет вся Вселенная, если она, конечно, стоит тех минут, что ты была со мной, там, на Алкорисе.
Он поднимает руку и в ней оказывается огромный букет самых красивых цветов в Мироздании и даже тех, что никогда не будут расти в мирах Смертных.
— Это цветы из Йякана, Вселенной, которую я начал недавно создавать. – говорит Селкер.  – Разве кто-нибудь мог похвастаться, что у него есть свое собственное Мироздание? А у меня их два… А, неважно… Пожалуйста, возьми эти цветы. Я знаю, таким как ты, это нравится.
Сира берет цветы, и тепло от них распространяется по всему ее телу.
Он наклоняется к ней и целует ее в губы. Сейчас, именно в этот момент, такой уязвимый… Ведь именно ради этого она летела сюда. Ее правая рука скользит вниз по его бедру, двигается чуть вбок и нащупывает в складках широкого платья нож. Она бьет им наискось вверх, лезвие пробивает нижнюю челюсть Селкера и выходит у возле глаз. Шакал с воем отпрыгивает от нее, но она выдергивает нож и бьет еще раз. В живот, в грудь, в шею чуть выше ключицы, и так до тех пор, пока не устает рука. За Алкорис, за погибших друзей, за все разрушенные миры… Кровь заливает рассыпанные по полу цветы, оставляя брызги на ее платье. Она уже слышит, как в двери зала стучат слуги Селкера, чувствует, как чья-то воля не дает ей превратится в ветер или рассеяться в лунном свете. И тогда она быстрым шагом выходит на балкон и, перебравшись через перила, прыгает вниз…

Сейчас она помнит все это очень хорошо, словно это было только вчера. Сколько лет, а может и веков, прошло она не знает. Видит, как отъезжает в сторону стеклянная крышка саркофага и из сгустившихся теней выходит Селкер. Он одет так же, как и в тот день, совсем не изменился, только одна рука почти недвижно висит вдоль туловища, а вторая закована в кристаллический протез.
— Добро пожаловать обратно в мир живых, – говорит он. – Жаль только, что не в самое лучшее для него время.
Она встает, пораженная, оглядывает себя и мрачные хтонические залы с тысячами пустующих склепов.
— Твое тело погибло, но я воссоздал его, – объясняет Селкер. – И даже вернул тебе всю память и твое н’кро без изменений. Надеюсь, ты помнишь меня?
— Да, - кивает Сира.
Он подает ей руку и она перешагивает  через стальные стенки саркофага.
— Что произошло? Сколько прошло времени?
— Двести тысяч лет, с того момента, как я стал Ангелом Смерти. – рассказывает Селкер. – Высшие проиграли войну, а мой Триумвират взял Вселенную под свой полный контроль. Но о тебе я вспомнил совсем не из-за этого. Забвение пришло в Срединные Миры. Я не могу позволить тебе оставаться тут. Я хочу, что бы ты отправилась следом за моими творениями в Альтернативную Вселенную, Йякан. Там ты будешь в безопасности.
— Я все это время была мертва? – удивленно спрашивает Сира.
— Да. Ты прыгнула вниз из тронного зала и погибла. Так и не узнав о том, что не причинила мне серьезного вреда. Было очень больно, но то, что я есть на самом деле, не пострадало. Нельзя причинить вреда траг’гону, только его телу из плоти и крови.
— Ты злишься на меня?
— Злюсь? – Селкер обнимает ее. – Если бы я злился, то наоборот, оставил бы тут. Сколько прошло времени, но я вспоминал о тебе. Несколько раз хотел сделать то, что сделал сейчас, но боялся, что ты не поймешь.
— Я и сейчас не понимаю.
— Недавно силы Внешних Сфер прорвали Купол Крэллов. Началась война. И мне не хочется, что бы ты была тут, когда армия Ур’Ксулта пойдет на штурм Иркастана.
— А Высшие, такие как я?...
— Забудь о них. Сейчас если не выстоит Дом Мертвых, падет вся Вселенная и мы станем лишь доминионом К’Лаана. Но ты уйдешь через Врата Йякана ко мне в мир. Последней. Потом, я уничтожу ворота.
Она останавливается, и постепенно, словно сквозь туман она видит все, что прошло за эти двести тысяч лет. Ведь ее душа не умирала, а жила, накапливая в себе собственную память. Она видит, как склонились перед новой силой Высшие и как трагониды снова заняли место на небесном престоле. Она видит Селкера, скучающего и одинокого, прогуливающегося по темным залам Иркастана в сопровождении бестелесных фантомов. Видит его поединок с чем-то безобразным, черным, бесформенным и жуткую трещину, разорвавшую искристое звездное небо, из которой в боевых порядках вылетают черные конструкции, переливающиеся холодными фиолетовыми огнями.
— Похоже, что ты запер себя тут. В этом месте, – удивленно говорит она.
— Совсем нет. Просто, для того, что бы действовать свободно, мне необходимо отречься от своего титула и забыть о своих обязанностях. А я единственный в этой Вселенной, кто умеет контролировать потоки Первичных и Вторичных Энергий. Больше просто некому. И именно поэтому, если меня не станет, даже если я просто отойду от дел, а не умру, Внешняя Тьма заведомо одержит победу. Их уже никто не остановит, а те силы, что вырвутся на свободу после моей гибели, вовсе повлекут за собой массовый прорыв в наш мир орд Дальних Сфер.
Селкер ведет Сиру по Дому Мертвых, а когда они выходят на террасу, то она видит раскинувшийся во все обозримое небо боевой флот йяканских звездолетов, которыми управляют восставшие из своих усыпальниц мертвые. Серебристые корабли появляются из постоянно распахивающихся межпространственных ворот и звено за звеном уносятся к мерцающим на горизонте, еле заметным с такого отдаления галактикам Срединных Миров. И  сейчас она уже не думает о том, что некогда сделал с ее миром Ангел Смерти. Сейчас она прижимается к нему, как к последней и единственной защите, как к живому щиту, вставшему между ней и разверзшейся пастью Забвения, о котором она привыкла слышать лишь страшные легенды…

2. Вызов брошен
Узрите, Смертные и Бессмертные всю мощь Дома Мертвых… Падите на колени перед теми, кто не должен жить, но живет… Еще никогда Вселенная Смертных не видела такой силы, сосредоточенной в одном месте и никогда, возможно со времен Траг’гонов, эта сила не была готова обрушиться на Срединные Миры… И вместе с полчищами оживших мертвецов, идут армии собранные Отверженными Высшими, теми, кто в час Суда Богов принял сторону Ангела Смерти. Удар, нанесенный Селкером по ордам К’Лаана, вселил в их души надежду и заставил их выступить на стороне Дома Мертвых раньше, чем предполагал Лорд Векнар-Зарна…
Хищные, исполинские звездолеты Йякана, похожие на расправивших эфемерные крылья драконов, эскадра за эскадрой прыгают в подпространство и уносятся к серебрящимся вдали галактикам. Сверкающие энергощиты, натянутые поверх эластичной органической брони, затмевают  свет множества звезд. Следом за штурмовыми группами движутся странные корабли Высших, примкнувших к Дому мертвых в час Суда Богов, поражающие воображение своим внешним видом и причудливым мерцанием множества огней. Их намного меньше чем йяканских звездолетов, но в них чувствуется скрытая мощь. Эти корабли создавались именно для войн в трехмерном пространстве, и они успешно могут соперничать с красивыми, но не совсем функциональными звездолетами Альтернативной Вселенной.
Селкер стоит на балконе тронного зала и глядит в небо, где не видно ни галактик, ни звезд. Одна рука Ангела Смерти частично парализована, хотя и может двигаться, вторая, уже почти исцеленная, двигается свободно – странно, но Ангел Смерти сам не ожидал, что сможет справиться с ранами, нанесенными ему Азаргом Куном. А над Мор-Теготом волна за волной проносятся флотилии. От горизонта до горизонта небо превратилось в движущуюся массу из тысяч звездных птиц, которые могут нести только смерть и разрушение. Ангел Смерти, столько всего знавший об оружии, смог, наконец, применить свои знания на практике… Селкер знает о том, кто будет противостоять этому войску. Он пока еще не до конца понял, почему Скайриус, древний Лорд галактики Векнар-Зарн, смог покинуть Забвение, но это и не так важно. Кто сможет остановить этот смертоносный поток, кому под силу оспорить власть Последнего из Траг’гонов?

   Ничто уже не в силах остановить механизм войны, как нельзя вернуть уже пущенную стрелу. Но Ур’Ксулт снова шевелиться в своей безвременной бездне и Азарг Кун постепенно оправляется от полученного урона. Это заставляет Ангела Смерти торопиться, и спустя четыре дня после выступления армий Мор-Тегота, Селкер решается на переговоры с Советом Высших. Ему нужны гарантии того, что Высшие если и не будут помогать Дому Смерти в войне с Забвением, то не будут и мешать. Слишком велика ставка для Ангела Смерти и он не может позволить самому себе распылять силы на два фронта. Азарг Кун слишком быстро набирает новую мощь – намного быстрее, чем рассчитывал Селкер. И теперь, эмиссар Забвения будет не просто захватывать мир за миром, но ударит именно по Мор-Теготу.
   И вот, Ангел Смерти является на Арконис. Впервые покидает он Мор-Тегот и спускается на Срединные Миры. Зал Ассамблеи наполнен представителями Старших Рас и Высшими, они спорят и обсуждают последние неутешительные новости, но когда малахитовые двери раскрываются и входит Селкер, в Ассамблее воцаряется пугающая тишина…
   Селкер поднимается к ложе Совета Высших. Многочисленные огни бросают блики на облегающую его тело серебрянную узкую тунику, из странного, чуть мерцающего на свету материала, резко контрастирующего по цвету с черной гладкой шерстью и длинными прямыми волосами, спадающими на грудь. Одна рука Селкера безвольно висит вдоль тела, кристаллические когти второй сжимают Жезл Мертвых. Глашатай Ассамблеи Мерканос пытается встать со своего места, но незримая сила прижимает его к креслу. Ангел Смерти даже не смотрит в его сторону. Взгляд Селкера обращен на Лорда Векнар-Зарна Скайриуса.
 — А ты изменился… - говорит Скайриус. – Повзрослел. Стал похож на своих предков, как их рисуют в древних книгах. И стал куда более жестоким… Ты действительно превратился в настоящего траг’гона…
 — И ты изменился Лорд Векнар-Зарна. Особенно с момента нашей последней встречи. – едко замечает Селкер.
 — С чего это ты вспомнил старые титулы, Эриел?
 — Из-за твоего желания вернуть старые времена. Я пришел к вам с миром, ибо, если бы я хотел уничтожить вас, то сделал бы это не входя в этот зал.
 — Хорошо. Я думаю, мы сможем выслушать тебя. – Скайриус оглядывает собравшихся Высших еще не оправившихся от потрясения. – Ведь ты и не можешь убить нас… По закону Равновесия.
 — Я не могу убивать Смертных, – хищно улыбается Селкер. – А вы, живущие вечно, не подвластны Смерти, поэтому я имею полное право уничтожить вас всех до единого. Это еще одна причина, по которой вы должны меня выслушать. Я хочу немногого. Я хочу, что бы вы затихли на время и дали мне возможность разобраться с Забвением. Не думаю, что хоть кто-то из вас горит желанием мне помогать, но хоть не мешайте. Так или иначе, а кроме меня вам надеяться не на кого.
— Мы можем надеяться на себя. – говорит Таларнус. – Неужели ты думаешь, что мы просто безвольные куклы, дергающиеся на твоих ниточках?
— А что? Разве нет? – улыбка не исчезает с шакальей морды Ангела Смерти. – Вы даже сейчас действуете мне на руку, отвлекая внимание Азарга Куна своей возней. Он даже представить не может, что вы ударите по Мор-Теготу. Он уверен, что вы собираете силы против него. И поверьте, до Аркониса он доберется раньше, чем до Дома Мертвых.
— Попридержи свой язык, шакал. – мрачным голосом произносит Скайриус и свет темнеет в зале Ассамблеи. – Не ты и твоя ложь нужны нам, а наша помощь нужна тебе. И я сомневаюсь, что ты ее получишь.
— Значит, Карн, ты еще глупее, чем я думал. Ты позволишь себе воевать и против меня, и против К’Лаана, являясь при этом самой слабой стороной конфликта? Странно, как эти существа, могучие и мудрые, позволяют вести себя к смерти.
— А что у тебя с руками? – спрашивает Скайриус Карн. – Неужели в мире нашлось что-то такое, что смогло уцелеть после встречи с Наследником Траг’гонов?
— Скорее, это я смог выжить, встретившись с воплощением самого Ур’Ксулта. И нанести по нему ответный удар. – парирует Селкер. – Не это ли есть доказательство того, что я могу победить, ну или хотя бы того, что наши шансы почти равны. Если вы не будете мешать мне, то я, как и подобает хозяину Вселенной, приложу все силы к ее защите.
— Не Вселенную ты будешь защищать, шакал, а себя самого, – хмурит брови Скайриус. – В тебе нет благих побуждений, а только страх перед Забвением и Султаном Забытых Древних. Мы готовы к этой битве, а ты страшишься даже думать о ней. Может быть это ты, уступишь нам дорогу и позволишь нам вышвырнуть за пределы Вселенной силы Внешней Тьмы? Тем более, что однажды, мы уже делали это. В то время как Крэллы, твои дальние сородичи, просто бежали в иные пространства. Уходи в свой Йякан, там и оставайся. Это нам отступать некуда.
— Я не могу привести Забвение в свой мир… - начинает говорить Селкер и Ассамблея взрывается гневными криками.
— Так значит, Забвение пришло сюда за тобой?! – кричит Таларнус. – Если мы отдадим тебя Азаргу Куну, то он оставит нас в покое!
Селкер отступает к двери, он чувствует, как объединенная сила Высших начинает одолевать его защитные ауры. Он поднимает Жезл Мертвых, и алые молнии сбегают по его поверхности.
— Что, шакал, ты уже не такой храбрый как вначале? – Скайриус идет к нему и Высшие почтительно расступаются перед ним. – Теперь, когда все знают твой маленький секрет. ТЫ и только ТЫ нужен Забвению.
— Азарг Кун не остановится, даже заполучив меня. – оскаливается Селкер. – Это не какой-то эмиссар из Ак’Нар-Гуна… Это сам Ур’Ксулт, принявший человеческий облик! Как вы этого не можете понять!
— Ты говоришь, что мы слабы? Почему бы тебе самому не проверить это?
Селкер отступает к дверям, но они наглухо закрыты. С Жезла Мертвых срывается поток холодного сияния, цветные витражи на окнах со звоном рассыпаются, а там, где Свет Мертвых проходит через потоки солнечного света, в разные стороны ползут змеящиеся щупальца мрака, словно трескается сама Реальность. Луч бьет в лицо Скайриуса Карна, но Лорд Векнар-Зарна не останавливается и идет вперед. Сильнейшее оружие во Вселенной не смогло причинить ему никакого вреда. Селкер стреляет снова, и на этот раз разряд из Жезла Мертвых отражается от Карна и ударяет в самого Ангела Смерти. Ослепительная вспышка багрового пламени озаряет зал Ассамблеи, Высших оглушает пронзительный вой, на месте траг’гона на одно короткое мгновение вырастает огненный смерч, а потом он исчезает оставляя после себя лишь обугленные плиты и затихающий жалобный визг.
— Надеюсь теперь,  в ваших сердцах нет более места сомнениям – говорит Карн, возвращаясь в президиум. – Шакал намного слабее, чем хочет казаться. Мы без труда возьмем приступом Иркастан, а оттуда нанесем удар по силам Забвения.
И Высшие согласно кивают головами, получив, наконец, подтверждение словам своего лидера.

Селкер появляется в тронном зале Мор-Тегота и обессилено падает на мраморный пол. От него поднимаются клубы дыма, пахнет паленой шерстью и горелой плотью. Металлические части одежды шакала раскалились докрасна, глубоко врезавшись в тело, волосы обгорели, а сквозь шерсть видна обугленная и почерневшая кожа. Чудовищным усилием воли он заставляет себя встать и, опираясь на Жезл, плетется к трону. У него не хватает сил даже на то, что бы приглушить боль от ожогов. Ангел Смерти пытается расстегнуть защелки на серебристой тунике и кое как скидывает с себя все еще раскаленные железки. Скайриус стал сильнее. Намного сильнее, чем мог когда-либо стать. Шакал подозревает, что возродившийся Лорд Векнар-Зарна тоже черпает свои силы из Забвения, может быть, он даже ставленник Азарга Куна, желающий столкнуть Высших и Дом Смерти. Если это так, то тут воплощение Ур’Ксулта преуспело. Здесь, в средоточии мощи Последнего из Траг’гонов, к Селкеру быстро возвращаются силы и он, спустя пять мучительных минут, возвращает себя в нормальный вид.
Все, хватит этим выскочкам испытывать его терпение. Сколько можно мнить себя богами? Ангел Смерти выходит из тронного зала и тени умерших в ужасе шарахаются от него, прячась в темных коридорах Дома Мертвых. Он поднимается на самую вершину Мор-Тегота, где в небольшом округлом зале находится центр управления Оком Мертвых. По мановению руки Селкера в воздухе появляются светящиеся нити. Он касается одной из них, и перед ним в воздухе возникает изображение Аркониса. Он видит планету и видит энергетический шар в ее небе – корабль Ассамблеи. Высшие бросили ему вызов, и Ангел Смерти этот вызов принял…

Что-то двигается в атмосфере Аркониса, и люди на улицах смотрят на странно изгибающиеся облака, принимающие вид когтистых пальцев, словно чудовищная длань нависает над планетой. На мгновение зависнув в воздухе, эти облака обрушиваются вниз. Едва они достигают поверхности, как планета вздрагивает от страшного по силе удара. Эфемерная клешня, протянувшаяся из Космоса, сжала планету, заставляя сместиться материки и выйти из берегов океаны. Арконис перестает вращаться вокруг свей оси и невиданный ураган проносится над обезображенной планетой, стирая в пыль города и оставляя от гор пологие холмы.
И в этот момент, в Доме Смерти Селкер держит в окованной кристаллическим панцирем руке голографическую проекцию Аркониса. Он с хищной усмешкой смотрит, как срывается с орбиты корабль Высших и падает прямо в воронку исполинского смерча, в который превратилась атмосфера планеты. Он не обращает внимания на миллионы гибнущих разумных существ – их тела проецируются в усыпальницах Мор-Тегота, в опустошенный мозг вкладывается новая программа и новоприбывшие мертвецы пополняют армию Ангела Смерти, выдвигающуюся к Срединным Мирам.
Из трещин в земле вырываются фонтаны магмы и ее потоки растекаются по опустошенной поверхности уже мертвого мира, превращаясь в жидкие расплавленные вихри под порывами урагана… Селкер с наслаждением закрывает глаза и до конца сжимает руку в кулак, разрывая ядро планеты и кроша ее на сотни летящих по орбите астероидов. Они разлетаются по системе, сталкиваясь, падая на другие планеты, превращая в огненные шары звездолеты собиравшихся возле Аркониса кораблей Старших Рас.
Таков был конец Аркониса и гибель Второй Ассамблеи Высших. Тем не менее, звездолет, на котором заседал Президиум Йосса не погиб, благодаря своим защитным полям. Он вырвался из разверзшейся в космосе преисподней и, чудом избегнув столкновений с обломками планеты, взял курс прочь от системы Аркониса.
Стоявший в его рубке Скайриус Карн не стыдился слез, оплакивая чудесный зеленый мир, уничтоженный в считанные минуты. Восемь миллиардов живых существ в одно мгновение сгинули в огненном круговороте и все, что мог сделать лидер Президиума Йосса, так это проклинать имя Шакала, зная, что Ангелу Смерти просто плевать на его проклятия…
А в холодном, черном облаке, среди деформированных планет, на которых уже пульсирует новая, непривычная и чудовищная жизнь, пробуждается Азарг Кун. Он полностью восстановил свои силы после сражения с Селкером и после его удара по Темному Порталу и теперь все его внимание приковано к Дому Мертвых. Подобно изогнутому серпу, рассекающему плоть Вселенной, армия Забвения разворачивается и меняет направление удара. Теперь она не растекается по инфицированным мирам, а стремится только к одной цели – к Иркастану. Вновь расправляет свои крылья иномировая тень и устремляется к Дому Мертвых. Азарг Кун жалеет, что не добил Селкера сразу, потому что теперь из-за этой оплошности и желания поиздеваться над казалось-бы слабым противником, траг’гон смог почти закрыть врата между Вселенными. Штурм Мор-Тегота стал решенным делом, но, прежде всего, Ур’Ксулт решил уничтожить Ангела Смерти, чего не сделал изначально…

3. Поединок
Черной тенью Повелитель Мертвых бредет сквозь бесконечные переходы Дуата, мимо сияющих трупным светом саркофагов и шахт с пустыми ныне усыпальницами. Он снял с правой руки биокристаллический протез, регенерировавший поврежденные ткани, а левая рука снова двигалась, как и прежде. Теперь обе руки его здоровы, только вот царапина, рассекшая левую половину его шакальей морды продолжает немного кровоточить. Теперь он полностью одинок в своем Доме. Армия мертвых направляется в сторону Срединных Миров, отдельные ее подразделения занимают оборону в бастионах Мор-Тегота. Последние иллафиты ушли в Йякан, опустел даже Шайял-Йогтот так как Ангел Хаоса не смог ослушаться приказа своего Создателя. Тени и карлики-слуги, спустились в глубокие катакомбы под Варн-Гериром так как не могли оказать в сражении существенной помощи, а жертвовать ими попусту Селкер не видел смысла. Во всем Мор-Теготе осталось только два живых существа – сам Ангел Смерти и та, которую он воскресил. Сира не захотела покидать его и, хотя Селкер еще не до конца доверял ей, что-то подсказывало ему, что она не оставит его никогда. Сейчас он попросил древнего Космографа, обитавшего в Маяке, построенном на скальном обломке, парящем в воздухе над Йилфом, присмотреть за ней и он был уверен, что с ним она будет куда в большей безопасности нежели в Мор-Теготе. Генераторы сингулярностей и антиреальные купола не спасут Дом Мертвых от армии Забвения, а на маяк Космографа твари Внешних Сфер скорее всего просто не обратят внимания. К тому же, Селкер надеялся, что Космограф, служивший здесь еще при крэллах многое ей расскажет и поможет понять все, что произошло во Вселенной за последние двести тысяч лет.
Селкер один в своем Доме Мертвых. Но все-таки ему кажется, что нечто следует за ним, прыгая из тени в тень, сторонясь света и прячась во мраке. Он несколько раз оборачивается, но сзади никого нет.
Лишь когда он достигает главной шахты, вдоль стен которой лежат ряды саркофагов и снизу поднимается светящийся диск лифта, шакал видит, что на платформе стоит человек одетый в просторные черные одежды с бледно-голубоватой кожей и лицом, на котором влажно блестит тонкая ледяная корка. Азарг Кун приближается к Ангелу Смерти, шагая прямо по воздуху, доставая длинный меч, кажется сотканный из лоскутьев черноты. Следом за эмиссаром Забвения пол и стены катакомб Дуата покрываются инеем, и даже Селкер чувствует космический холод, облаком окутывающий Азарга Куна. Жезл Ангела Смерти изменяется, перетекая из посоха в золотистый клинок с пылающей звездной энергией рубящей кромкой. Но еще не дожидаясь первого удара, Селкер вытягивает вперед левую руку и с его пальцев срываются яркие молнии, отбрасывающие Азарга Куна обратно на платформу. Эмиссар Забвения переворачивается в воздухе, становясь на ноги и одним прыжком перепрыгивает с лифта на балюстраду, где стоит Ангел Смерти. Селкер уже ожидает этого и, растворившись в воздухе, с порывом неизвестно откуда взявшегося ветра переносится за спину воплощения Ур’Ксулта, одновременно нанося удар. Но клинок Азарга Куна оказывается на пути золотого лезвия не раньше и не позже. И тогда Селкер замедляет ход времени, нанося удары все быстрее и быстрее, пока со стороны не начинает казаться, что сражающиеся, это два призрачных силуэта, окруженные смертоносным вихрем из двух мечей и снопами искр, высекаемых при ударах стали о сталь. Никто не может сравниться с траг’гоном в скорости реакции, но Азарг Кун успевает парировать любую атаку, хотя у него и не остается времени на ответные выпады. И так может продолжаться вечно.
Селкер отправляет себя на несколько секунд назад, пользуясь тем, что для Темного Лорда не существует понятия Времени, и вот уже второй Ангел Смерти появляется возле Азарга Куна и наносит ему удар раньше, чем тот может защититься. Но меч пронзает пустой балахон, под которым нет тела, только нечто вязкое как желе. Крови нет, и лишь черный туман поднимается от раны. Темный Лорд отшатывается к краю балюстрады и Селкер, почти сразу же уничтоживший своего двойника, рассекает пополам голову эмиссара Забвения – единственное, что в нем осталось человеческого. Из разрубленного черепа в воздух бьет столп черного дыма, постепенно расползающегося по залу. Человеческий крик, переходящий в глухое рычание разрывает тишину Дуата. Следующим ударом Ангел Смерти отправляет тело эмиссара Забвения в долгий полет к низу шахты.
Он обессилен и едва может ходить. Селкер чувствует, что если бы бой продолжился еще чуть дольше, то у него просто бы не хватило сил. Азарг Кун не знал, что такое усталость, а траг’гон был все же вполне материальным существом.
Ангел Смерти слышит зарождающийся в недрах шахты рев и обернувшись видит, как Азарг Кун поднимается из черного провала. Из-под пол балахона, извиваясь, вылезают сотни черных, похожих на пиявок щупалец, благодаря которым он ползет по гладкой отвесной стене. Селкер бросает короткий взгляд на саркофаги, тяжелые гранитные плиты начинают свое движение и, одна за другой срываясь с места, пытаются сбросить взбирающегося наверх посланника Забвения обратно в шахту. Он отбивает их щупальцами, а потом взлетает вверх и зависает под самым потолком зала. Меч в руке Селкера превращается обратно в Жезл Мертвых и сразу же посылает в бесформенную черную тень разряд за разрядом.
Теперь уже Азарг Кун не смеется, и изуродованное лицо его искажается яростью. Он не понимает, почему траг’гон, который должен в страхе пасть перед ним не только не отступает, но даже не дает ему ничего предпринять. Может быть из-за того, что Селкер полукровка и небольшая частичка его все-таки никогда и не боялась Забвения? Даже сейчас, когда вся раса, на планете которой родился будущий Ангел Смерти, уже давно канула в бездну К’Лаана. Он выпускает все новые и новые щупальца – отростки, но луч Жезла Мертвых отсекает их. И тогда посланника Забвения окутывает черный туман, постепенно принимающий немыслимые, постоянно меняющиеся очертания. В набухающих складках мрака открываются глаза с тройными зрачками, окруженные длинными и тонкими отростками, треугольные рты, как провалы в ненасытное ничто заглатывают свет, исходящий из жезла Селкера. Ибо в этот момент сам Ур’Ксулт приходит на помощь своему воплощению.
Страх, снова пытается захлестнуть Селкера, подобно приливной волне, но сейчас он уже привычен, предсказуем, а значит, ему можно сопротивляться. Ангел Смерти видит, что Жезл Мертвых бессилен против миниатюрного, но все же неимоверно могучего отражения Султана Забытых Древних. Он знает, что ни пафосных речей, ни насмешливых слов сейчас не будет. Воплощение Праотца Забвения пришло сюда лишь затем, что бы убить его перед решающим штурмом Иркастана и отсрочек уже не будет. Но, видимо, как Селкер недооценивал свои силы, так же и Азарг Кун в прошлый раз слишком переоценил власть Ур’Ксулта.
Ангел Смерти заставляет фосфоресцирующие кристаллы на потолке и стенках шахты дать столько света, сколько они могут, начинает светиться гранит, мрамор, базальт и саркофаги. Шахту лифта и колоннаду заливает ровное голубовато-зеленое сияние, не оставившее места ни единой тени. Их отбрасывает сейчас только Азарг Кун – неровные, смятые, деформированные, живущие отдельно от тела и друг от друга. Селкер переключает Жезл на полную мощность, все кристаллы на траг’гонском оружии раскаляются от проходящей через них энергии, которую жезл черпает из недр галактик и квазаров. Туманным потоком устремляются к Ангелу Смерти щупальца Ур’Ксулта, но в ответ, навстречу им, с навершия Жезла Мертвых, штормовым валом срывается фонтан чернильно-черного мрака, расползающийся, рвущий Реальность на части. Щупальца и складки плотоядного мрака изгибаются, начиная проваливаться в черный луч, пожирающий само Небытие. Торжествующий рев Ур’Ксулта превращается в визг, Азарг Кун вспыхивает темным пламенем, распадается в облако серого пара и сгустком тумана, пожираемого светом кристаллов, уносится прочь из Дома Мертвых. Навсегда…
Селкер в полном изнеможении опускается на гранитный пол. Он не может поверить в то, что победил. Он закрывает глаза и некоторое время лежит на полу, тяжело и отрывисто дыша. Ангел Смерти замечает, что рана у левого глаза перестает кровоточить, но до конца не проходит. И одновременно с усталостью приходит ощущение чего-то завершенного, законченного, такое бывает лишь в тем моменты, когда задача, казавшаяся ранее невыполнимой, наконец-то решена…
…А легионы Забвения все ближе и ближе к Дому Мертвых. Теперь их гонит злоба Владыки Внешних Сфер, жаждущего взять реванш за свой позор. Так или иначе, а надоедливый траг’гон никуда от него не денется. Не сейчас, так позже, когда будут раздавлены его армии и та Вселенная, какую он знал, станет серой, безжизненной, трансформированной в раболепное подобие К’Лаана…

4. Сердце тьмы
Это странно и невероятно, но если идти вглубь Дома Мертвых, то, преодолев тысячи залов и шахт, можно найти огромный парк, с растущими в нем необычными деревьями, собирающими в свои окутанные мерцающим туманом кроны отблески любого света, светоносными цветами в рост человека, водоемами с зеленоватой водой, настолько прозрачной и чистой, что даже в самых глубоких озерцах видно дно, поросшее водорослями, на стеблях которых зажигаются лиловые и желтые огоньки. Воздух пропитан чарующим ароматом невообразимых тонов и оттенков, вокруг соцветий поистине райских цветов деловито жужжат насекомые, и в траве снуют небольшие зверьки, похожие на мышей, но с длинными хвостами и короткими передними лапками. Этот парк – частица Альтернативной Вселенной, Йякана, где обитают все создания Ангела Смерти. Впрочем, в этом месте Селкер не любит вспоминать о своем титуле. Здесь нет связи с трехмерной Вселенной, животные, обитающие в зарослях многоцветных кустарников, не принадлежат ей и растения, дающие тут всходы, невозможно найти ни на одном ином мире Смертных. В недрах самого мрачного места во Вселенной находится уголок самого прекрасного мира, какой только возможно представить в мечтах. Здесь щебечут птицы с белоснежным оперением, которые при полете оставляют за собой россыпи изумрудной пыльцы, летящей с перьев. Здесь растут исполинские деревья, в стволах которых вырублены переходы и комнаты, где живут небольшие разумные ящеры, чешуя которых фосфоресцирует в темноте голубым и зеленым цветом. Они перепрыгивают с ветки на ветку, снуют по натянутым между деревьями лесенкам. Высоко, под сферическим куполом зала, по которому ходят искусственное Солнце и искусственная Луна, парят странные создания похожие на глубоководных скатов, но с оперенными хвостами и четырьмя широкими крыльями, у краев которых перемигиваются фиолетовые огоньки светоносных желез. По заводям тихих прудов и небольших озер ходят полупрозрачные существа на восьми длинных и тонких ногах, перекликающиеся друг с другом высокими гудящими переливчатыми звуками.
Селкер медленно идет по мелководью, теплая вода доходит ему до колен. Под ногами мягкий песок, в котором торчат перламутровые раковины. Чуть поодаль поднимается увитое лианами и поросшее водяным мхом органическое сооружение, похожее на пористую губку или коралл, высотой почти в сто футов. Из многочисленных пор этой губки сочится вода, срываясь с высоты тонкими струйками. Таких, искусственно выращенных существ, очищающих и производящих воду очень много и тут и в Йякане. Селкер ложится на толстый и мясистый лист водяного растения, который может выдержать даже его вес и смотрит вверх, на кружащихся под искусственным небом воздушных скатов.
Ради всего этого он уничтожил сотни миров…  С самого рождения траг’гон лелеял мечту о собственном, невероятно прекрасном мире, но откуда он мог взять силы создать его? Эти мечты помогли ему пройти сквозь ад измерения гулов, где на нем пробовали магические пытки и испытывали новые виды оружия. Они вели его к месту Лорда-Протектора Ассамблеи Высших. Они направляли его руку, когда он связал воедино все потоки Первичных и Вторичных Энергий трехмерного мира. Ему пришлось уничтожить тысячи миров, что бы поглотить их силу, направить ее в новое русло и создать Йякан… Сначала он создал ирфов, и эти шакалоподобные воины уничтожили всю расу гулов, а квинтэссенция их боли стала основой для сотворения Ангелов Триумвирата – Шедо и Шейла. Уже как Триумвират, они смогли начать строительство Мор-Тегота, выбрав для этой цели место, в котором стоял Иркастан крэллов, по сути, бывший колоссальным насосом, выкачивавшим энергию из всех, соприкасавшихся с ним Мирозданий. Этой энергии хватило но то, что бы создать собственное пространство, окруженную незримым Куполом Вселенную. Не бесконечную, но почти равную по размерам Срединным Мирам. А потом, Ассамблея Высших стала препятствовать исполнению уже такой близкой к реализации мечты. И Селкер уничтожил ее. Война за Возвышение и создание Трех Домов позволила ему вытягивать звездную энергию из этого мира постоянно, даже сейчас этот процесс продолжался. И управляя ей, он зажег в Йякане звезды, создал планеты. Шейл, перекачав в Альтернативную Вселенную потоки энергий Хаоса, помог сотворить галактики и галактические скопления, пусть менее упорядоченно, но зато намного быстрее. А Шедо снабдил Йякан специально разработанными в Доме Жизни формами жизни, вроде тех, что обитали в этом удивительном парке. Все, что делал до этого момента Селкер, было продиктовано лишь желанием создать свой мир. Он населил его своими расами, созданными на основе его собственного ДНК и ДНК Ангела Жизни. Он оберегал его от малейшей угрозы извне и сделал все, для того, что бы Йякан стал сном всех снов… И при этом, он почти уничтожил эту Вселенную… Превратил в пепел и в рассеянные скопления атомов тысячи не менее прекрасных планет. А какое он имел на это право? Он исполнил свою мечту, но ценой разрушения грез миллиардов живых существ.
Зачем? Просто, потому что мог это сделать. А сделав это, он оказался заперт в Доме Мертвых, став Ангелом Смерти и сам закрыл себе путь в свой самый сокровенный сон. Такой сладостный и желаемый, но теперь, когда он стал реальностью, абсолютно недостижимый. Пройдя по своему разрушительному пути, он воплотил свою мечту в явь, но она не досталась ему. Его мир жил где-то в ином пространстве, а сам Творец остался  таким же одиноким и запертым среди базальтовых катакомб Дуата. Ничего не изменилось… только вот Вселенная Смертных была почти уничтожена им, да еще из-за всех этих игр с Энергиями в нее проникло Забвение… А ведь может быть, ему хватило бы и такого вот парка где-нибудь на Алкорисе?
Селкер срывает с ветки небольшой цветок, и бросает его в воду. Проходит всего пара мгновений, и цветок пускает в воду змеевидные корни, сворачивается, несколько извивающихся стеблей прямо на глазах вырастают из сердцевины цветка и на них набухают оранжевые ягоды. Они сладкие и немного терпкие на вкус.
Неудивительно, что все в этом мире так хотят его смерти. И скорее всего, на этот раз ему не избежать ее. Он может отразить атаку Забвения или Высших, но не всех сразу. Попади он в руки Забвения, смерть эта будет быстрой и вечной. Высшие еще хуже… Они все равно отдадут его Ур’Ксулту, но перед этим будут убивать очень долго… Селкер расслабился, постаравшись отогнать от себя подобные мысли. Но всегда, когда он появлялся тут, чувство вины не давало ему покоя. Каждая травинка в этом парке напоминала ему о том, что все здесь построено на чужих жизнях и крови.
Сейчас он отдохнет тут, снова наденет бесстрастную маску Ангела Смерти и вернется в Мор-Тегот, который надо готовить к осаде. Снова команды и игра в тирана, потому что в противном случае ему просто не удержать под контролем всю эту орду. Раньше ему помогали иллафты, но сейчас, когда все его создания ушли в почти полностью созданный Йякан, придется все делать самому.
Есть еще Сира и она тоже должна быть в Йякане. Но почему-то она всеми силами пытается остаться с ним. Неужели не понимает, что в этом случае погибнет сама? Или… или действительно она настолько привязалась к нему, хотя в общей сложности они и были то вместе от силы часа три? Что она для него? Там, на Алкорисе, она была неожиданным подарком и любопытной игрушкой, открывшей для него целую гамму новых ощущений и чувств. Потом он не мог понять ее действий, ему было жаль ее, но ненависти к ней он не испытывал никогда. Потом он воскресил ее, потому что ему стало невыносимо одиноко и более всего на свете он хотел поговорить с живым существом. В конце концов, она не заняла место среди мертвых, готовящихся оборонять Мор-Тегот и отражать атаку Высших. Она красивая, умная, но она боится Ангела Смерти  и не верит ему, хотя и кажется, что – Селкеру тяжело произнести, даже мысленно, это слово – она любит его. За что? Он сделал все для того, что бы такого не могло быть. Но понимая это, не мог не ответить ей тем же, хотя и не знал, как это сделать. Он думал отправить ее в Альтернативную Вселенную, но Сира почему-то решила, что ему просто охота избавится от нее, хотя, по ту сторону портала ее встретили бы очень радушно. Но главное, там было бы куда безопаснее. А вчера Селкер сам уничтожил врата в Йякан, отрезав от параллельного мира и себя, и ее.
Азарг Кун… Странно, что во время последней встречи он оказался настолько слабым. Может быть, еще не оправился после удара по Черному Порталу, а может быть и Селкер, сам не заметив того, стал сильнее, уже зная слабые стороны врага. Удар разрядом  Тьмы был спонтанно родившимся решением, когда траг’гон вспомнил о мраке, рождавшемся от соприкосновения огня Жезла с солнечными лучами в зале Ассамблеи. Если Ур’Ксулт пожирает свет, то может быть, он подавится Тьмой? И впервые Селкер ловит себя на мысли, что он почти не чувствовал страха перед Забвением и его  Властителем. Если он смог победить Азарга Куна один раз, то значит, он не  запрограммирован на поражение в схватке с Внешней Тьмой как его сородичи. Это давало ему маленькую, едва заметную надежду. Надежду на то, что в час штурма Дома Смерти, судьба будет благосклонна к нему.
Он попытался сосредоточиться на чем-то более приятном и светлом, но сумрак всецело завладел его мыслями, да и как можно было его отогнать в этом бесконечном одиночестве, на которое он обрек себя? Оставалось только вот так вот лежать в тепле искусственного солнца и ждать. Ждать, когда наступит время последней схватки, до которой оставались считанные дни, а может быть и часы. Авангард сил Забвения был уже виден невооруженным глазом – постоянно меняющий свои очертания черный сгусток на фоне серебристых спиралей галактик Срединных Миров.

5. Танец с тенями.
Селкер появляется в тронном зале, как только там собираются верные ему Высшие и генералы армии Мор-Тегота. Сейчас их немного, большинство готовятся встретить флот Старших Рас, а те, кто остался, будут помогать координировать действия войска мертвых.
На обзорном визоре уже не видно ни звезд, ни галактик, только черная, клубящаяся масса, смыкающаяся над Домом Смерти. Она состоит из тысяч движущихся созданий, полупрозрачных, вытянутых и гибких словно черви и вовсе бесформенных, лишь с намеками на постоянные очертания. Где-то посреди этого живого облака летит и звездный флот Внешней Сферы, который необходимо уничтожить в первую очередь.
— Необходимо держать армии Забвения на расстоянии, - рекомендует Анганадон, тот, кто первым поддержал Селкера в час Суда Богов. – Иначе они превратят бой в полнейший хаос. У них нет ни боевых порядков, ни какого либо построения.
— Оборонные системы Иркастана я беру на себя. – говорит Ангел Смерти. – Кроме меня никто в них не разберется. Анганадон, постарайся со своим космическим флотом выманить звездолеты К’Лаана вперед, если они начнут орбитальную бомбардировку, то могут вывести из строя Око Мертвых, а без него мы обречены.
Анганадон кивает рогатой головой и покидает зал.
— Основные силы группы сдерживания полностью готовы, Повелитель – докладывает человек, некогда бывший великим генералом Варната Танелом Фареном. – Мы встретим их, если они прорвутся в вашу Цитадель.
— Хорошо, - соглашается Селкер.
В тронный зал вбегают несколько десятков мертвецов, они тащат за собой стационарную оборонную установку и размещают ее на балконе зала. По коридорам снуют солдаты Дома Мертвых, закованные в броню из анти-лучевой керамики и вооруженные самыми совершенными видами оружия среди Срединных Миров. Селкер не зря дал Танелу Фарену возможность командовать армией мертвых в Доме Смерти – у этого человека есть личные счеты с Забвением и он будет держать оборону до последнего солдата.
— Расчетное время подхода сил Забвения на расстояние превентивного удара двадцать стандартных минут. – сообщают по внутренней связи.
— Все второстепенные защитные и наступательные системы активированы и готовы, Повелитель. – слышит Селкер голос кого-то из мертвецов.
Высшие рассаживаются по возникшим прямо из воздуха креслам и напротив них появляются сверкающие нити систем управления различными участками эшелонированной обороны Дома Смерти. Селкер занимает свое место на троне, и трон преображается. Спинка отъезжает назад, из подлокотников выскакивают то показывающиеся в воздухе, то пропадающие кристаллы, перед глазами Ангела Смерти прорисовывается запутанная, словно нервная система, сеть силовых полей, карта энергетических узлов и рефлекторных центров орудий траг’гонов. В подсознании заранее проецируется весь сектор Космоса, который будет затронут начинающейся битвой.
— Десять минут. – снова оживает внутренняя связь.
Селкер закрывает глаза и расслабляет все мышцы тела. Сейчас от него потребуются все его знания и вся его сила. Он позволяет разумной энергетической субстанции, скрывающейся внутри его тела из плоти и крови проникнуть в пронизывающие Иркастан токи энергий и подключится к каждому орудию и к каждому генератору защитных щитов. В этот момент он сам становится Домом Смерти.

Сколько прошло времени – не ведомо. Подобно грозовым облакам нависла над Мор-Теготом армия Внешних Сфер. Лишь на мгновение нависла, а потом неудержимым черным потоком хлынула вниз…
Навстречу сплошной огненной стеной рванулись сгустки звездной энергии и плазмы, выплевываемые сфинксами в виде волков со змеиными головами. Н’Рагги, две исполинских химеры на базальтовых изваяниях развернулись в сторону атакующих исчадий К’Лаана и между их вытянутых рук натянулась едва заметная сеть. Она срывается и оставляя за собой покрывшуюся рябью реальность врезается в легионы Забвения, прожигая в массе демонических существ дыру размером с небольшой город. Но пустота мгновенно заполняется новыми тварями, которые не останавливаясь ни на мгновение продолжают свое неумолимое движение вперед.
Они достигают следующего рубежа обороны, и космос вспыхивает огнем тысяч ядерных взрывов и сотнями небольших сверхновых звезд. Над левым флангом армий Дальних Сфер возникает черная дыра, втягивающая в себя как небольших существ, так и гигантских Омерзений. Мгновение спустя, оживают орудия Мор-Тегота, которые сейчас стоят на каждой колоннаде и на каждой террасе. Между Домом Смерти и штурмовыми силами Забвения вырастает непреодолимая преграда из чистого звездного огня, на равнины Каир-Ворга и скалы Варн-Герира сыпется пепельный дождь из сгоревшей псевдо-плоти. Отдельные создания К’Лаана все-таки прорываются сквозь заградительный огонь и их встречают занявшие свои позиции воины Танела Фарена - расстреливают из лучеметов и плазменных конверторов, рвут на части искривителями пространства.
Око Мертвых медленно разворачивается к надвигающейся орде и как в день Суда Богов над Йилфом вспыхивает новое солнце. Там, куда падают его лучи не остается ничего живого, псевдо-плоть воинов Забвения рассеивается в Реальности, меж-реальности и в сотнях сопредельных пространств…
…Долго ли это продолжается? Селкер не может ответить на этот вопрос. Кажется, что целую вечность. В ушах стоит грохот, вой, треск, шипение разрывающих воздух лучей, гудение энергетических батарей, визг и вопли гибнущих порождений Забвения. На карте боя появляются тысячи сверкающих точек – это Анганадон выводит из гиперпространства объединенный флот армии мертвых и Высших рас. Клин серебристых йяканских звездолетов и массивных кораблей трехмерного мира, окруженный плазменным облаком и огрызающийся  росчерками лазерных лучей, врезается в правый фланг войска Азарга Куна, слишком ушедший вперед и, тесня его, прижимает к безостановочно бьющим батареям Мор-Тегота.
Видимо Эмиссар Забвения осознает, что взять Цитадель Крэллов армией простых созданий не сможет, и по всему фронту открываются невидимые порталы, откуда во вспышках фиолетового пламени появляется флот Внешних Сфер. Черные, громоздкие конструкции, похожие на освещенных сиреневыми и голубыми огоньками актиний, медуз и морских ежей, окруженные небольшими кораблями поддержки проходят сквозь поспешно освобождающие им путь сонмы Омерзений.
— Всем орудиям, перенести огонь на звездолеты Забвения. – приказывает Селкер, но видимо все и без его указаний поняли, что надо делать.
Зеленоватая сеть, пущенная Н’Раггами прошибает один из кораблей насквозь и охваченная синим пламенем громада падет в предгорья Варн-Герира, разметав в пыль несколько небольших храмов и зиккуратов. Нарастающий низкий гул заглушает все прочие звуки, с вытянутых вперед щупалец черных кораблей срываются пучки бледного света. Некоторые из них вспыхивая пропадают, встретившись с защитными щитами Мор-Тегота, но еще больше пробивает их и врезается в базальт Черной Пирамиды. Дом Мертвых содрогается от основания до вершины, в воздух взлетают обломки строений, обрушиваются балюстрады, давя суетящихся возле орудий мертвецов, рассыпаются оплавленные башни и балконы. Еще один залп, и почти все верхние этажи разрушены. Тем не менее, защитный огонь не ослабевает, да и эскадра Анганадона полностью концентрируется на кораблях Внешней Тьмы. Один за другим, звездолеты К’Лаана превращаются в ослепительные плазменные сгустки, но все новые и новые появляются из невидимых простому глазу ворот.

Сира входит в тронный зал Дома Смерти и на короткое мгновение останавливается, ослепленная и оглушенная. Она никогда прежде не видела космической битвы и теперь с ужасом смотрит на панораму штурма.
Естественно, Космограф, бывший тут кем-то вроде неимоверно древнего библиотекаря и хранителя знаний, с коим иногда советовался сам Селкер, не смог удержать ее. Что-то давит ей на сердце, словно она чувствует незримую, призрачную угрозу, подползающую к тому, кто сейчас сидит на троне, превратившимся в центр управления всей системой обороны Иркастана. Превратившись в звездный свет, она преодолевает весь путь от Маяка до Мор-Тегота в доли секунды, возникнув прямо перед дверями главного зала. Тронный зал озарен сполохами пламени и в этих отблесках она видит, как вода на бездонном бассейне перед троном пузыриться и вздувшись, приобретает очертания человеческой фигуры. Некто, скорее Нечто, облаченное в просторные черные одеяния, идет к трону, доставая на ходу длинный полупрозрачный меч. Селкер не видит его, да и не может видеть. Он лишь телесно находится здесь, но сам траг’гон в этот момент – это нервный центр всего Дома Мертвых.
Бесшумно, как могут только кошки, Сира подбегает к незнакомому ей Высшему, так же как и Селкер слившемуся с каким-то звеном защитных порядков и вытаскивает у него из ножен длинный кристаллический клинок. Может быть, Селкер и уничтожил ее мир в прошлом, но сейчас она понимает, что должна помочь ему. Потому что материализовавшаяся в тронном зале фигура, от которой веет холодом, куда более сильным, нежели космический, может сотворить зло куда более худшее. И если Селкер все-таки что-то дал Вселенной Смертных взамен, а сейчас он был единственным, кто сдерживал натиск сил Внешней Тьмы, то тот, кто кутался в черные лохмотья, не нес в себе ничего, кроме чистого разрушения.
Черная фигура останавливается возле трона и черной молнией вниз обрушивается меч. Но еще раньше из волн светящегося тумана появляется Сира, отбивая казалось бы смертельный удар. Пришелец отступает на шаг назад и поднимает голову, глядя на того, кто посмел встать у него на пути. Страх мгновенно сковывает все тело Сиры, во рту пересыхает, а рука выпускает из пальцев рукоять меча. Тонкие, бескровные губы человека расплываются в улыбке, еще больше уродующей бледное лицо, покрытое ледяной коркой и рассеченное безобразным шрамом.
— Прочь с дороги, – хриплым и сдавленным шепотом говорит он. – Не вставай на пути у Забвения.
Похолодев от ужаса Сира все равно не сдвигается с места. Она понимает, что ничего не сможет сделать с самим воплощением Ур’Ксулта, но и не может, не должна, пропустить его к Селкеру.
Азарг Кун хватает ее за плечо и отбрасывает в строну. Сира падает, ударяясь головой об одну из колонн, кровь быстро пропитывает золотистую шерстку. Впервые в жизни она чувствует боль, странное и страшное ощущение, но еще сильнее, ее ужас перед тем, что может случиться, если занесшее меч чудовище достигнет своей цели. Она прыгает вперед и отталкивает Азарга Куна когда тот наносит удар. Клинок рассекает воздух и лишь легко царапает плечо траг’гона.
Этого достаточно для того, что бы Селкер пришел в себя. И едва это происходит, как поток уничтожительного огня, обрушивающийся на низвергающиеся с небес полчища Забвения становится намного слабее, а Око Мертвых затухает. Траг’гон видит, как прямо над ним темным мороком встает Азарг Кун, рядом с ним на мраморных плитах лежит Сира и по темному полу растекается еще более темная кровь.
Темный лорд атакует молниеносно, но прыгнувший Селкеру в ладонь Жезл отбивает меч. Опершись руками в подлокотники трона, Ангел Смерти бьет ногами в грудь Азарга Куна, тот кубарем катится по ступеням к бассейну но вскакивает, вытягивая вперед обе руки и с его пальцев слетают черные, окутанные фиолетовой аурой молнии. Селкер отскакивает в сторону, трон позади него раскалывается на куски, оставляя лишь натянутые в воздухе энергетические нити панелей управления. Почти сразу же, Мор-Тегот содрогается от нового залпа, огромный светящийся сгусток ударяет рядом с залом, снося половину стены, сшибая базальтовыми обломками колонны и статуи. Поток раскаленного воздуха сметает с балкона орудие вместе с обслугой и лишь чудом Селкер успевает увернуться от пронесшихся над ним кусков разорванной взрывом дезинтеграторной установки. Один из кусков останавливается в воздухе и развернувшись бьет шакала в грудь, отбрасывая к дальнему парапету и летит дальше, размазывая по стене нескольких Высших. Скользя по мрамору, Селкер изворачивается, стараясь не попасть под падающую колонну, одновременно стреляя прямо с пола. Луч Жезла срезает голову и несколько щупалец появившейся в проломе твари и перекидывается на Азарга Куна. Перед Темным Лордом появляется черный щит, свитый из корчащихся словно в муке теней, он хватает Сиру и отступает к пролому во внешней стене.
— Если тебе она так нужна, ты сам придешь за ней ко мне, в Забвение! – его крик заглушен надрывным воем систем безопасности. – Но не задерживайся, я не буду с ней очень ласков…  Прощай, полукровка. Наша следующая встреча будет последней!
Селкер опасается стрелять, Темный Лорд закрывается Сирой как живым щитом и сейчас Ангел Смерти видит, что она хоть и ранена, но отнюдь не мертва. Вместе с ней Азарг Кун делает несколько шагов назад и растворяется в воздухе.

…Окружившие Мор-Тегот звездолеты Внешних Сфер бьют по Черной Пирамиде в упор из основных орудий, половина Дома Смерти окутана густыми клубами дыма, другая половина, полуразрушенная и охваченная пламенем уже занята армией Забвения.  К счастью, мертвым не ведом страх и они сражаются до последнего, а порождения К’Лаана не могут применить на них свои способности, ведь души или разума у мертвых нет. Только поэтому, многие ярусы Дома Мертвых еще не пали.
Селкер снова берет на себя управление уцелевшими орудийными башнями, и мощный залп превращает ближайшие корабли К’Лаана в раскаленные газовые шары. Активируются внутренние системы защиты и расставленные в коридорах изваяния поражают снующих по переходам Мор-Тегота солдат Азарга Куна огненными шарами и потоками плазмы. Селкеру немного удается отбросить армии Забвения, но натиск не ослабевает ни на мгновение.
И тогда Ангел Смерти посылает призыв о помощи тому флоту, что должен был ударить по армии Старших Рас. Не проходит и получаса, как небо становится серебристым от бессчетного множества йяканских звездолетов. Не успевая появится из гиперпространства, они обрушивают на флот Забвения настоящий огненный ливень, неуклюжие корабли Внешних Сфер не успевают развернуть орудия и десятками падают вниз, оставляя за собой дымные шлейфы. Нависавшие ранее плотным облаком над Домом Мертвых армады Азарга Куна теперь сильно поредели, его армия уже не кажется настолько впечатляющей и с появлением основного флота Селкера становится понятно, что Иркастан выстоял. Арьергард сил вторжения начинает подаваться назад, сначала неуверенно и робко, но потом, когда звенья йяканских кораблей, зависают над ним, полосуя лучами орудий уже отступающего противника, отход превращается в бегство. Спасаются лишь те, кто успел вовремя покинуть место боя, вся остальная армия Забвения зажата меду свежими, еще только вступившими в сражение отрядами Дома Смерти и его орудиями. Азарг Кун, видимо бросает их на произвол судьбы, ему не до этих ищущих спасения рабов – у него есть пленница, за которой, как рассчитывает Темный Лорд, Селкер придет даже в сам Нааргаль. Судьба армии его теперь вовсе не волнует. Его небольшой звездолет – черный, напоминающий расправившую рога с натянутыми между ними энергополями, раковину моллюска, исчезает в пространственных воротах улетая в ту часть Вселенной Смертных, что уже занята воинством Внешней Тьмы.
Селкер отключается от оборонной системы и оглядывая тронный зал прикидывает масштабы разрушений в самом Доме Мертвых. Из семнадцати Высших, что вместе с ним контролировали рефлекторные центры Иркастана, выжило только двое, жизненную силу остальных выпил сам Дом Мертвых, в момент перегрузки систем, когда Ангел Смерти вынужден был вступить в бой с Азаргом Куном. Через кое-как работающую систему скрытой связи, доступную только ему, он слышит голос Анганадона:
— Общие потери составляют около семидесяти процентов от личного состава и единиц техники. Мой лорд, если она пойдут на второй штурм, нам не выстоять.
— Они не пойдут на штурм, - Селкер вспоминает слова Азарга Куна и уверен, что нового штурма не будет. Темный Лорд теперь не будет понапрасну губить свои войска, он просто дождется Селкера, который явится за той, что дважды спасла ему жизнь. Ангел Смерти знает это, точно так же как и то, что иного выхода у него нет.

6. Сумерки Богов
Древний Космограф, дату рождения которого не знали даже Крэллы, приветствует Ангела Смерти у себя в Хранилище Знаний. Он встречает его возле каменного пирса, на который садятся прилетающие к Маяку звездолеты. Космограф, это высокое существо, облаченное в темно-синию мантию, расшитую золотом и с постоянно надетым капюшоном, под которым, в пустоте, горят искорки, подобные маленьким звездам. Он главный советник Последнего из Траг’гонов, и ему нет дела до мирских трудностей. Он копит знания о всех уголков Вселенной, бесчисленные этажи маяка завалены книгами, свитками, информационными кристаллами и квантовыми базами данных. Но в то же время, в Космографе скрыта некая сила, которую чувствует Селкер, и даже армии Забвения обошли маяк стороной.
— Мое почтение вам, Владыка Заката, Хранитель Душ… - начинает длинную приветственную речь Космограф, но Ангел Смерти, как обычно, останавливает его.
— И тебе мое почтение, Мудрейший. Насколько я помню, я просил тебя последить за моей гостьей…
— Я прошу прощения, Селкер, но я не Высший и даже не Старший. Я не могу препятствовать тем, кто подобен ей. Если она захотела покинуть мою обитель, то я не в силах помешать.
Селкер и сам это прекрасно знает. Он мысленно проклинает самодеятельность и необдуманность действий Сиры, но… ведь она спасла его и весь Дом Мертвых. Как он теперь может бросить ее в Забвении?
— Мне жаль, что все так произошло, - говорит Космограф. – Я знаю о случившемся, я чувствовал это.
— И теперь я не знаю, что мне делать. – признается Селкер. – Я не могу покинуть Дом Мертвых и рискнуть своей жизнью, ставя под угрозу всю Вселенную. И не могу бросить ее там…
— Ты хочешь, что бы я помог тебе с выбором? – Космограф ведет Ангела Смерти по бесконечной винтовой лестнице, на самый верх маяка, в свою каморку.
— Хотя бы советом. У Забвения должно быть уязвимое место, удар по которому заставит Азарга Куна прекратить вторжение. Или… мне нужен другой, кто станет Ангелом Смерти вместо меня. Тогда я смогу вылететь на Срединные Миры.
— Если ты полетишь спасать ее, то погибнешь, – отвечает Космограф.
— Знаю.
— Если останешься тут… - Космограф смотрит на Ангела Смерти своими глазами-звездочками, - то тоже погибнешь. Вопрос в том, какая смерть принесет нам больше пользы.
Внутри Селкера что-то обрывается, он чувствует, как по позвоночнику бежит противный холодок.
— Но…
— Это предопределено звездами, – обрывает его Космограф. – От их воли не убежишь. Но я расскажу тебе то, что должен рассказать. Потому как у Забвения есть уязвимое место. Это кристалл К’Сайна, огромный рубин, величиной с гору, который именуют Аэстером.
Космограф открывает дверь, и они входят в небольшой зал, заставленный различными оптическими приборами, заваленный звездными картами и книгами, написанными на языках, неизвестных даже Селкеру. Советник Ангела Смерти долго ищет нужный том, а помрачневший траг’гон опускается в мягкое кресло.
— Вот, я нашел. – сообщает Космограф.
— Рассказывай… хотя, какой в этом смысл, если я все равно обречен?
— Не знаю. Но ты задал мне вопрос и я отвечу тебе.
В незапамятные времена, когда даже Ур’Ксулт был не более чем новорожденной лярвой, слепо ползавшей в глубинах Забвения, в К’Лаан пришло неимоверно древнее и неописуемо могучее существо, которого траг’гоны назвали К’Рал-Назх. По некоторым данным, он выполз из той первородной бездны, которая именуется Нижними Пустотами, но так или иначе, он совершил примерно то, что в свое время сделал ты. Он связал воедино все энергии Забвения и заключил их в материальную оболочку, создав гигантский рубин. Тот, кто владел Аэстером, мог править Забвением и всеми близлежащими регионами Внешней Тьмы.
— А я слышал, что Аэстер создал Ур’Ксулт. – замечает Селкер.
— Не перебивай старших, – недовольно ворчит Космограф. – Неважно, что там говорят, важна сама суть.
Ур’Ксулт случайно обнаружил Аэстер после того, как К’Рал-Назх вернулся обратно в Нижние Пустоты. Он напитался энергиями, протекавшими через кристалл и из простого Омерзения мутировал в нечто большее… В разумную галактику, в недрах которой дремлет его истинный облик. Он жаждет получить все больше и больше силы, став зависимым от нее, и поэтому заставляет Забвение поглощать иные миры. Он постоянно создает планеты, выращивает на них жизнь и сам же пожирает их. Раздувшаяся, полуразумная оболочка Ур’Ксулта известна тебе под именем Черная Галактика, Нааргаль.
Ты победил под стенами Мор-Тегота, Селкер, но твоя победа бессмысленна. Пройдет, день, неделя, месяц, и Азарг Кун снова надвинется на Вселенную с еще большим войском. Что бы остановить его, ты должен уничтожить сам Аэстер, что покоится в недрах Нааргаля. Только так у этой Вселенной появится надежда.
— Но, ведь для того, что бы попасть в Нааргаль нужно попасть в Забвение. – совсем уже безнадежным голосом говорит Селкер.
— Да. – кивает Космограф. – Ты должен попасть туда. И именно поэтому, я сказал, что звезды приговорили тебя к смерти. Но если ты полетишь спасать свою… кхм… любимую, то ты будешь убит Азаргом Куном и тогда, переродившись, станешь Забытым Древним. Тебя уже не будет, зато появится очередной безумное и безглазое чудище, бесцельно бродящее в омутах Нааргаля.
Тебя должны не просто убить. Твою сущность из этого мира, должны предать Забвению. Только так, ты попадешь в миры Внешней Тьмы оставшись самим собой. И для этого, судьба неспроста подарила тебе шанс… в лице Скайриуса Карна.
— Я… я не хочу такого пути… - испуганно шепчет Селкер.
— Но иной возможности просто нет. Прости… И… послушай, даже если тебе будет очень больно, разве Йякан не стоит этого? Разве те, кого ты создал, не стоят того, что бы умереть за них… За всех нас. Я не тешу себя надеждой, относительно того, что ты сможешь уничтожить Аэстер. Может быть ты просто сойдешь с ума от его голоса… Но это действительно единственный шанс.
Селкер смотрит на Космографа и древнее существо видит в глазах траг’гона ужас, даже куда более сильный, нежели в час первой встречи с Азаргом Куном.
— Ты сам избрал такой путь. – говорит Космограф. – Ты стал творцом собственной Вселенной, собственных мифов и легенд, а значит, уже стал одиночкой, которого боятся и презирают те, у кого просто не хватает смелости и сил на подобный шаг. Ты стал покровителем этого мира, а значит даже те, кто тебя ненавидит, все равно неосознанно ищут твоей поддержки и будут просить у тебя защиты. Это путь любого бога, Селкер, ибо я сам когда-то давным-давно был таким. С этой тропы не свернуть. То, что случится вскоре, станет не только платой за то, что ты решил выделиться из серой и безликой массы, но и испытанием, которое должно показать, достоин ли ты, быть таким.
Селкер встает с кресла и подойдя к небольшому круглому окошку смотрит на далекие Срединные Миры и на черные, подсвеченные снизу багровым клубы дыма, поднимающиеся от полуразрушенного Дома Смерти.
— Нет, - наконец произносит он. – Я не гожусь на эту роль. Я тиран, которого проклинает половина разумной жизни во Вселенной. Я не умею любить и не знаю, что это такое… Какой из меня бог?
— Очень неплохой, кстати, – отвечает Космограф. – Ты встал на защиту Мироздания даже тогда, когда все остальные хотят использовать момент для твоего свержения или просто в ужасе пали ниц перед Султаном Забытых Древних. Ты оттянул на себя все без остатка воинство Забвения и тем самым отсрочил, хотя бы отсрочил, гибель тысяч планет. При этом, ты, ослабив себя, спас от гибели своих созданий. Ты считаешь, что после всего этого совсем никуда не годен?
— Не знаю… Ну вот, я заговорил как простые Смертные…
— Ничего страшного. Всегда есть кто-то мудрее, чем ты сам. По крайней мере, «не знаю» ответ, дающий начало мудрости. Ведь признаваясь, что чего-то не знаешь и не понимаешь, ты показываешь тайное желание узнать то, чего не знаешь.
Селкер стоит, нервно покусывая когти:
— Скоро это должно произойти?
— Мне этого не известно. Просто будь готов к своей Судьбе.
— А что станет со мной?
— Знаю, но не могу рассказать. Такое знание навредит тебе. Но когда это начнется, помни о тех, кого ты создал. О тех, кто любит тебя… да, есть ведь и такие, о тех, кто шел за тобой с самого начала.
— Неужели все будет настолько плохо?
— Да, Селкер.
Ангел Смерти тяжело вздыхает. Может все-таки лучше тихо покинуть Дом Смерти и лететь на поиски Сиры?
Ангел Смерти чувствует, как на его плечи ложатся холодные, старческие руки Космографа - может быть единственное, что есть в нем материального.
— Ты спасешь ее, разбив Аэстер. – говорит хозяин Маяка. – В любом ином случае, все твои действия обречены на неудачу. Только так можно остановить Ур’Ксулта. Все прочее – лишь отсрочка неизбежности.
— Что ж, спасибо хотя бы на этом. По крайней мере, я точно знаю, чего ждать. А почему Скайриус должен предать меня Забвению? Вдруг он просто убьет меня?
— Никогда. Как можно убить траг’гона? Нет, если он хочет изгнать тебя из этой Вселенной, то тут необходимо Забвение. И желательно, что бы один из Высших стал к этому моменту Ангелом Смерти.
— Но как? – Селкер вовсе перестает понимать Космографа.
— Передай кому-нибудь Жезл Мертвых и титул. Пусть они ничего не понимают в управлении стихиями, но это удержит в равновесии Энергии Вселенной, и Купол Крэллов не треснет после твоей смерти. Мор-Тегот сам уничтожит недостойного.
— Ты вконец запутал и запугал меня, – признается Селкер. – с меня хватит и обещания казни. Я не хочу этого. 
— Успокойся! – повышает голос Космограф. – Я дал тебе совет и предупредил о будущем, что бы ты не сделал, случайно, неверных действий, ибо малейшая ошибка влечет Вселенную в бездну. Но утешать и готовить тебя я не собираюсь. Сам справишься. Даже если не брать Вселенную в расчет, тебе есть, ради кого пройти этот путь. Не так ли?
Селкер не отвечает. Он выходит из каморки Космографа и спускаясь по винтовой лестнице покидает Маяк…

Скайриус Карн читает донесения с фронтов и его улыбка держится на его лице. Он откладывает в сторону панель с квантовым информ-блоком  и радостно говорит:
— Шакал сам попал в собственный капкан. И этот капкан держит его очень прочно.
Высшие, не успевшие оправится после гибели Аркониса, смотрят на него с недоверием и подозрением.
— Каким образом? – интересуется Мерканос. – Это как-то связано с Забвением?
— Да. Армия Азарга Куна нанесла удар по Дому Мертвых и, видимо, Селкер пустил в ход все свои силы. Мор-Тегот почти разрушен, силы Шакала рассеяны…
— А Забвение.
— Армия Внешней Тьмы… - Карн бросает взгляд на информ-блок и голос его сбивается. - …полностью уничтожена…
— Это хорошо. – поддерживает лидера Ассмблеи Таларнус. – Значит, мы можем ударить по Йилфу в полную силу, не опасаясь удара в спину.
— Глупец! – в разговор вмешивается Арксантус и голос его срывается на крик. – Тот, кого вы называете «шакалом» только что спас вас всех. И не только нас! Он перемолол у стен своей крепости все силы Забвения, дав нам надежду и отведя удар молота от Вселенной. Нельзя не видеть этого. Надо атаковать Азарга Куна и добить его, пока он не оправился от поражения и не собрал новое войско.
— Нельзя забывать того, что было сделано с Галактикой Векнара и Арконисом. – мрачно говорит Таларнус. – Арксантус, я доверяю тебе, но мое доверие к тебе все время падает.
— Верно, – соглашается Карн. – Сначала надо разделаться с более слабым противником, дабы обезопасить тылы. И поэтому, мы атакуем Мор-Тегот. Я поклялся, что уничтожу шакала и клятву эту сдержу.
— Еще бы, учитывая то, чем ты поклялся. – Арксантус не скрывает раздражения. Он выходит из зала Президиума Йосса не прощаясь и не оглядываясь.
— О нашем ударе, может стать известно Ангелу Смерти. – говорит Карн и все понимают, что он имеет ввиду.
Арксантус не успевает дойти до главной палубы звездолета, как несколько охранников-неорганоидов преграждают ему путь. Они наставляют на него длинные посохи с мерцающими наконечниками и окружают со всех сторон.
— Что это значит? – спрашивает Арксантус.
Полутемный коридор корабля озаряют несколько коротких вспышек, и слышен стук упавшего тела. Один из неорганоидов снимает с пояса странную конструкцию из кристаллов и органических сплавов. Он проводит ей над телом Арксантуса и когда кристалл в центре конструкции начинает мигать, докладывает:
— Лорд Скайриус, приказание исполнено. Н’кро предателя захвачено и мы готовы переработать его. В Дом Мертвых он не попадет.
Скайриус что-то говорит в ответ, но его почти не слышно. Охранники берут труп Арксантуса за ноги и волокут в сторону шлюзов…

7. На закате Вселенной
Базальтовое крошево, дымящиеся руины, нагромождения завалов, изрытые словно кратерами от метеоритов стены, непроглядные облака дыма и пепла, вот что такое Дом Мертвых сейчас. Словно муравьи суетятся мертвецы, растаскивая обломки и освобождая коридоры от полусоженных тел воинов К’Лаана. Из останков врагов уже сложены несколько гигантских курганов, по которым ползают некрофаги.
Селкер бродит по частично обвалившимся залам, не обращая внимания на снующих по Мор-Теготу ремонтных киборгов. Он полностью отрешен от происходящего, потому что чувствует, как приближается флот Высших. Что теперь? Сражаться или сдаться без боя? Нет, быстрая капитуляция, это слишком легко для Скайриуса Карна. Или нет?
— Лорд Селкер, системы дальнего слежения обнаружили флот Высших Рас. – откуда то из-за поворота возникает Анганадон. – Они будут тут через три или четыре стандартных дня.
— Я знаю. Просто чувствую приближение Скайриуса Карна.
— Карна? Но он же…
— Уже нет. Он вернулся назад, скорее всего в тот момент, когда открылись врата в Забвение. Это что-то меняет?
Анганадон замялся, но наконец махнул чешуйчатой лапой:
— Ничего не меняет. Просто надо готовится к новому штурму. А у нас сил почти не осталось. Повреждены почти все корабли, разрушения Дома Смерти вы сами можете оценить…
— Не надо готовится ни к какому штурму. Его не будет. Они летят сюда за мной и я подарю им себя.
Анганадон склоняет голову, в его желтых змеиных глазах беспокойство и полное непонимание.
— Вы не можете этого сделать. Я помню то время, до Суда Богов и я прекрасно знаю, какую участь они хотят уготовить вам.
— Я должен кое-что объяснить, Анганадон. Если у тебя сейчас есть время, давай пройдем туда, где нас никто не услышит.
Неуверенно и опасливо Анганадон следует за Ангелом Смерти. Он впервые видит своего повелителя таким. В Селкере нет былой жесткости, словно он знает что-то такое, что сломило его и теперь он покорен судьбе. Будь это кто-то другой, Анганадону не было бы до этого дела. Но сейчас печать обреченности висит на траг’гоне, а раз уж ему что-то сулит беду, то как это обернется для тех, кто будет рядом?
Селкер приводит Анганадона в потаенный сад в самом сердце Дома Смерти и отгораживает оранжерею антиреальным куполом. Теперь их видят и слышат лишь трава, вода и парящие в высоте воздушные скаты. Анганадон удивленно и восхищенно озирается вокруг, даже не предполагая того, что он первое существо из трехмерной Вселенной, кому довелось увидеть пусть даже малую частичку Йякана.
— Никогда не видел ничего подобного. – пораженный открывшимся видом говорит Анганадон.
— И не увидишь. Этот парк, частица Йякана, Альтернативной Вселенной, которую я создал. – рассказывает Селкер. – Увы, признаюсь тебе, что ценой гибели многих планет вашего мира. Мне нужна была та энергия, что пронизывает все ваше Мироздание для того, что бы создать свое собственное. Поэтому началась Война за Возвышение, поэтому Забвение пришло сюда.
— Зачем вы мне все это рассказываете?
— Что бы ты знал, кто я такой и что сделал не так на своем пути.
— Но опять же, зачем? Я последовал за вами, потому что верил в то, что вы сможете защитить нас от Забвения. Оно пришло и вы смогли это сделать.
— Не только я защитил нас всех от Забвения. – Селкер садится на лежащий на берегу пруда камень и приглашает Анганадона сесть рядом. – Ты ведь тоже был там. Если Вселенная объединиться ради разгрома Ур’Ксулта, то тогда Внешняя Тьма отступит. Но не навсегда. И поэтому есть еще кое-что.
— Понимаю. Но сейчас над нами, а прежде всего над вами, мой лорд, нависла новая угроза, мятежники приближаются. И мне нужен ваш совет.
— Как думаешь, трон Мор-Тегота может занять кто-то еще, кроме меня? – Селкер решает начать издалека.
— Это невозможно.
— Нет, теоретически.
— Наверное, да.
— Значит слушай меня внимательно. – даже тут, в сокровенном уголке Иркастана, Селкер переходит на шепот.  – Не я один могу быть Ангелом Смерти. Но и не всякий способен контролировать Крепость Крэллов. Но, у нас есть время и я научу тебя кое-каким фокусам.
— Меня? – пораженно переспрашивает Анганадон
— А кого еще? Мумию на трон посадить?
— При всем уважении к вам, мой лорд, это…
— …единственная возможность отразить удар мятежных Высших. Меня сковывают множество ограничений, я почти не могу пользоваться врожденными силами, находясь в Мор-Теготе. Но если я передам трон другому… Это не вызовет нарушения Равновесия, но и частично освободит меня.
— Вы хотите, что бы я стал Ангелом Смерти?
— Честно говоря, да. И ты объявишь Скайриусу о перевороте в Доме Мертвых. Надеюсь, его злость на меня затуманит ему разум, и он клюнет на этот очевидный бред. Затем, твоя задача просто доставить меня к ним на флагманский звездолет. Если злоба Скайриусу мозги не затуманит, то на их корабль я попаду сам и против их желания.
— Вы сильно рискуете.
— Знаю. Я рискую даже сильнее, чем ты думаешь.
— А если они захватят вас? Вы понимаете, что это смерть и, возможно, Забвение? Что в этом случае делать нам?
— Ни в коем случае не пытайтесь мне помочь. Анганадон, я не могу сказать тебе всего того, что знаю – просто боюсь, что Высшие могут влезть в твои мысли. Если все обернется круто, постарайся вызвать у них доверие, хотя бы на время… И последи за Домом Мертвых. Если меня не станет, Купол Крэллов не падет из-за дисбаланса сил, потому что ты будешь на троне Мор-Тегота.
Как бы между делом Селкер роняет Жезл Мертвых и Анганадон подхватывает его. Высший протягивает символ власти траг’гону, но тот мягко отстраняет его.
— Нет. Он теперь твой. Ты не насильно взял Жезл Смерти, а по собственной воле.
— Лорд Селкер, может, все же расскажете мне все? – говорит Анганадон. – Я доверяю вам, но если я буду знать все, то смогу действовать более уверенно. По крайней мере, скажите хотя бы, ради чего вы все это затеваете. Вы же не собираетесь драться со Скайриусом.
— Хватит называть меня «лорд». – просит Селкер. – Да, ты прав. Я не собираюсь с ним драться. Все, прошу, хватит об этом. Я знаю, как остановить Забвение, может быть даже навсегда…
— Хорошо. – Анганадон ощущает в руке непривычную тяжесть Жезла Мертвых и на него наплывает новое, невиданное ранее чувство упоенности первородной силой, что таится в оружии траг’гонов. Ему кажется, что именно на нем сходятся потоки всех вселенских энергий. Перед внутренним взором развертывается картина всего Мироздания, пронизанная нитями реликтовых излучений и круговоротами гиперпространственных провалов. Он может проникнуть в мысли каждого живого существа, разумного и неразумного, может остановить вращение планет и погасить солнца…
— Вы не боитесь, что потом я просто не верну вам трон Мор-Тегота? – спрашивает Анганадон и Селкер в ответ грустно улыбается.
— Потом? Когда я вернусь? Не знаю. Давай, не будем забегать настолько вперед. Я не знаю, что будет и через три дня.
Теплый и влажный воздух родного мира, пропитанный райскими ароматами, успокаивает Селкера, гоня прочь угнездившийся в душе страх. В последние дни траг’гон вообще почти не покидает этого парка. Сама природа дает ему силы и хоть какую-то уверенность.
— Может быть вы мне расскажете о самом Доме Мертвых? – просит Анганадон, замечая, что Селкер словно засыпает под журчание воды и пение светящихся птиц.
— Конечно. – кивает траг’гон. – Прости, я просто задумался. Слишком много всего происходит сейчас и понять всю эту круговерть сложно даже мне.
Без особого желания он встает с влажного камня и, шагая по мягкому и пушистому мху, ведет Анганадона в тронный зал. Теперь уже не как помощника и правую руку Властелина Мертвых, а как почти вступившего в свои права Ангела Смерти.

На объемных голографических визорах флагманского корабля Ассамблеи Высших уже виден парящий в космосе Йилф. Скайриус вспоминает, как посещал это место во времена строительства Мор-Тегота и потому сейчас может оценить колоссальные разрушения, нанесенные воинством Забвения. Странно, но сканеры не показывают наличия поблизости скопления вражеского флота и Карн немного взволнован. Где вся та армия, о которой ему докладывали? Хотя, вполне возможно, что потери защитников Дома Смерти были просто преуменьшены.
В зале, где находится Карн тускнеет свет и глава Ассамблеи Высших видит тень, отделяющуюся от стены и приближающуюся к нему. Это невысокий человек в черных просторных одеждах, от него веет холодом и лампы гаснут когда он проходит рядом с ними. Десятки черных теней, словно в муках корчатся на стенах и полу. Скайриус Карн смотрит на незваного гостя и понимает, что видит свою смерть…

8. Сошествие Тьмы.
— …Ну где же ты? Здесь так холодно и темно… Все серое и бесцветное, а небеса мутные, с черными звездами… Пожалуйста, забери меня отсюда..
Селкер держась за голову, подходит к столу и несколькими глотками осушает амфору с красным вином. Только оно может на время заглушить ее голос, звучащий у него в мыслях. Она почти непрерывно зовет его в течении последних двух дней. Он слышит ее когда хочет ее слышать и даже когда не хочет. Если он думает о другом, она все равно врывается к нему в мысли. В такие моменты ему кажется, что в голову вонзают раскаленный шип. Остается только вино или еще чего покрепче. Туман окутывает мысли и голос пропадает.
Иногда он отвечает ей, и ему кажется, что она слышит его. Голос затихает, но ненадолго.
— …Скоро опять придет ОН… ОН говорит, что скоро ты присоединишься ко мне, но станешь другим… совсем другим… ОН хочет превратить тебя в одного из Них, тех, которые без лиц и тел, которые постоянно плачут там, в небесах…
— Что он с тобой сделал? – пытается ответить Селкер.
— Я… я слышу тебя… Нет, ОН пока ничего не сделал. Только запер в башне. Башня висит прямо над бездной… Но это не бездна, это что-то живое… Она стонет и  что-то говорит… Ты ведь придешь за мной?
— Да, обязательно. Подожди еще немного. Я пока не могу проникнуть туда, у меня просто не хватает сил. – Селкер лжет, потому что ей не надо знать правду. Но не со зла, ведь она может рассказать все Тому, кто иногда приходит в висящую над бездной башню.
— Когда тут наступает ночь, небо все становится красным от зарева, встающего за дальними скалами, и тогда видны черные звезды. ОН говорит, что там, за скалами – сердце его Вселенной. ОН вообще много рассказывал мне об этом месте… Потому что это мой новый дом.
— Прошу тебя, не надо постоянно лезть ко мне в мысли. Я не могу ничего сделать, когда слышу только тебя. Даже открыть ворота…
Страшная, невыносимая боль словно рвет  на части его мозг, он падает на пол и чувствует как из носа, ушей и рта идет кровь.
— …что ты делаешь? – он слышит уже другой голос, придушенный, шипящий и насмешливый. – Открываешь ворота? Куда? К нам? Неужели? Давай, я расскажу ей все о твоей лжи, о том, что просто ты боишься прийти ко мне. Ты ведь бросил ее…
Селкер не может отвечать, свернувшись в черный клубок, он лежит на полу, вцепившись зубами в край красного ковра. Мыслей у него уже не осталось, только отзвуки ужасного голоса и бесконечно усиливающаяся боль.
— Что же ты молчишь? Ты не хочешь слушать ее? Может быть тогда, с тобой постоянно буду говорить я? Мне много нужно рассказать тебе. Прежде чем руки Его Абсолютного Величества Ур’Ксулта сомкнуться на твоем горле…
Голос обрывается в чудовищной вспышке боли, тело Селкера выгибается дугой, и тишину разрывает пронзительный вой. Дверь в палаты траг’гона распахивается почти сразу и внутрь врываются стражники вместе с Анганадоном. В руке человекоподобного ящера сверкает Жезл Мертвых. Ангел Смерти бросается к Селкеру, осторожно помогая ему встать.
— Что случилось, Повелитель?
— Он… Опять приходил… На этот раз в мыслях. – запинаясь, срывающимся голосом говорит траг’гон. – Но вроде все прошло…
— Точно все в порядке?
— Хуже некуда, если честно. Но теперь, по крайней мере, не слышно голосов.
Анганадон помогает Селкеру дойти до кровати. Несколько раз тот едва не падает снова и только рука Ангела Смерти удерживает его.
— Ложитесь. Отдохните, – ящер берет со стола полотенце и вытирает с лица Селкера кровь. – Если что, я буду рядом.
— Спасибо… - боль отступает и теперь к траг’гону возвращаются его собственные мысли. – Теперь дайте мне немного вздремнуть.
Анганадон выходит из палат и один из Высших, перешедших на сторону Селкера в день Суда Богов взволнованно спрашивает:
— Что случилось? Как наш Повелитель?
— Пока хорошо, – отвечает Ангел Смерти. – Но так будет продолжаться недолго. Видишь, Домом Смерти правит уже не он, значит траг’гон знает, что дни его, судя по всему, сочтены…

…Скайриус Карн смотрит на приближающегося к нему Азарга Куна и видит свою смерть. Лорд Забвения не торопится и с его лица не сходит мрачная ухмылка.
— Боишься смерти, Скайриус Карн? – спрашивает он, устраиваясь в одном из кресел пустующего Президиума Йосса.
— Боюсь, да и кто ее не боится. Но не той, что подвластна шакалу.
— Меня, значит опасаешься. Не стоит, сегодня я пришел к тебе не как враг.
— Думаешь, нам есть о чем договариваться?
— Если бы не было, то я забрал бы тебя обратно в Забвение не вставая с этого кресла. Но все же, между нами может быть договор. Я говорю о нашем общем… враге… Ведь насколько я понимаю, вы летите к Дому Мертвых вовсе не для оказания помощи.
Скайриус Карн успокаивается, ведь Азарг Кун не напал на него и более того, вполне возможно, что сейчас он, лидер Высших сможет заключить с ним договор, который поможет всем Срединным Мирам.
— Нет. У меня свои счеты с шакалом, как ты знаешь.
— В таком случае я назову свою цену договора. – Азарг Кун берет со стола бокал с вином и пьет. - Мне нужен этот тарг’гон.
— Но…
— После того, как ты закончишь, мне нужно его энергетическое тело. Передай его Забвению, Скайриус Карн. А с телом из плоти и крови можешь делать все, на что хватит твоей фантазии.
— Что я получу взамен?
— Неприкосновенность границ, конечно же. Я оставлю за собой захваченные территории, но прекращу экспансию. Видишь, я не прошу даже половины Срединных Миров. Ну… и титул моего Наместника ты получишь.
Скайриус размышляет над предложением Азарга Куна, но не спешит ему верить. Слишком много дает Владыка Забвения за одно единственное существо.
— Я разве могу верить тебе?
— Гарантий нет, ты прав. Но Ур’Ксулт и не предоставляет гарантий. Ты или веришь мне, или мы расстаемся. А если мы расстаемся, то с той же секунды я считаю тебя своим врагом.
Азарг Кун говорит легко и без угрожающих ноток в голосе, но Скайриус понимает, что сейчас одно неверное слово может стоить ему жизни. Воплощение Ур’Ксулта миролюбив лишь до тех пор, пока ему это надо.
— Я не настаиваю на своих условиях, - добавляет Темный Лорд. – Если хочешь, проси чего угодно, но отдай мне Селкера.
— Ты можешь оставить эту Вселенную в покое?
— Не могу. Я обязуюсь не расширять границы областей, занятых Забвением и не расширять Черный Портал, но уйти я уже не могу.
— А зачем тебе один единственный траг’гон? Ведь ты пришел сюда ради него.
— Я пришел сюда, потому что меня позвали Смертные. А зачем мне Шакал, это уже не твое дело. Может быть, я сделаю его своей правой рукой, а может быть заставлю Омерзений вечно насиловать его на потеху Великому Неименуемому… Но запомни, Карн, он должен попасть ко мне не чудовищем, а самим собой. Сделать из него Забытого Древнего я могу и сам.
Карн выдерживает длительную паузу. Владыка Забвения, очевидно, тянет время, потому что сейчас конфликт с Высшими ему сейчас совершенно ни к чему. Но и вдруг он и вправду сдержит свое обещание? Тем более, что он просит того, что Карн и без этого хотел сделать с Шакалом, попади он живым в плен к Высшим.
— А если у нас не получится его захватить? Он все-таки траг’гон.
— Не давайте ему доступа к энергиям этого мира. Тогда он не опаснее Смертного. А если получится его захватить, немедленно наденьте на него вот это, - Азарг Кун достает из пол своего плаща широкий железный ошейник с направленными внутрь крючьями. С наружной стороны ошейника впаян осколок красного кристалла, от которого расползается холодная, мертвая аура.
— Не прикасайся к рубину, или лишишься своей силы. – предупреждает Кун. – Этот кристалл выточен из плоти Аэстера и он пожрет всю мощь любого существа в этой Вселенной. И твою, и траг’гона.
— Но если ты такой сильный, то почему сам не заковал его в этот ошейник?
— Я не могу отсечь Шакала от Вселенной, потому что энергии этого мира не подчиняются мне. А вы можете. – объясняет Азарг Кун.
В конце-концов, что мешает самим Высшим напасть на доминион К’Лаана, если Шакал сгинет? Скайриус Карн улыбается своим мыслям. Флот Высших и Старших без труда возьмет штурмом Мор-Тегот, а потом ударит по секторам, которыми владеет Азарг Кун. Именно поэтому Скайриус Карн кивает головой и принимает ошейник из рук Темного Лорда.
— Я согласен.
— Великолепно. – произносит Азарг Кун. – Я буду ждать вашего подарка. Не затягивайте с ударом по Дому Мертвых, если не хотите неприятностей. Траг’гон быстро восстанавливает свои силы.
Он растворяется в воздухе, оставляя после себя лишь иней на полу, покрывшиеся ледяным узором стекла визоров и стоящего в задумчивости Скайриуса Карна…

…Ангел Жизни идет по цветущему саду, окружающему дворец Кайтари – правителей Йякана. Из под его ног разбегаются юркие ящерки, и теплый ветер качает кроны диковинных деревьев. Бледное солнце опускается за вершины покрытых тропическим лесом гор, с которых срываются водопады, и на зеленоватом небе проступают первые звезды. Шедо видит перед собой в траве нечто странное, чего не должно быть в Йякане и наклоняясь поднимает необычный предмет. Это посеревший, сухой лист сорванный ветерком с одного из деревьев. Ангел Жизни присматривается внимательнее и видит, что часть листьев в кронах увяла и потеряла все свои краски.
…если все пойдет совсем плохо, вы это почувствуете… – вспоминает он слова Селкера. Неужели это случилось? Шедо сжимает сухой лист, и тот рассыпается у него в руке. Нет, такого не может быть. Дует ветер, и с деревьев летят ни один, не два, а десятки отмирающих листьев. Осень пришла в Йякан, а значит следом придет и зима…

9. Прелюдия к апофеозу
Селкер выходит на балкон, подставляясь прохладному ветру и лунному свету. Отныне он не Ангел Смерти и волен идти куда ему вздумается и делать что вздумается. Несколько раз он думал о возможности открыть ворота в Йякан и исчезнуть в них, но всякий раз его что-то удерживало. Он не мог объяснить, природы этого чувства, может быть, оно было тем, что Смертные называли «совестью»? Или той самой привязанностью, что так не хотела отпускать его, все больше и больше вгрызаясь в сердце. Как там сейчас она? Почему ее больше не слышно? Может быть, Азарг Кун просто бросил ее на съедение Ур’Ксулту а он, Селкер, думает, что ничего не случилось? А что там сейчас в Йякане? Как будет жить сотворенный им мир без него? Не погибнет ли, в момент, когда тот, кого живущие там называют Создателем, растворится во мраке Нааргаля?
Еще он чувствует, что Скайриус Карн совсем рядом. Рядом с ним, что-то холодное, пустое, будто провал в ткани Реальности. Значит, Высший успел встретиться с Азаргом Куном, и не так уж сложно предположить, что Властелин Забвения хочет от лидера Ассамблеи Алкориса. Селкер возвращается в свою комнату, снимает серебристую тунику, стягивает браслеты и ожерелье с символикой траг’гонов, отстегивает ремешки и наплечные украшения, оставляя на себе лишь золотистую пластину на тонких ремнях, которая закрывает его туловище ниже пояса. Какой теперь толк в украшениях и символах власти? Селкер смотрит на себя в зеркало и замечает, что взгляд полон страха… А что еще должно чувствовать живое существо, идущее на эшафот?
— Селкер, корабли Высших выходят из гиперпространства. – в дверях стоит Анганадон. – Может быть, ты все-таки передумаешь?
— Нет. Я не имею права идти по другому пути… хотя могу… – качает головой Селкер. - Ты знаешь, что делать. Прошу, не подведи меня сейчас.
— Хорошо, я постараюсь.

Окруженный мерцающими куполами защитных полей, флот Высших и Старших Рас покидает гиперпространство и появляется над Йилфом. Звездолеты летят медленно, на Дом Мертвых нацелены все орудия главных калибров, готовые открыть огонь при малейшем признаке сопротивления.
— Лорд Скайриус, у нас сигнал из Дома Мертвых. – сообщает пилот-неорганоид и его голос слышен в зале Президиума Йосса, где собрались Высшие.
— Пусть говорят, – кивает головой Скайриус и лицо его сереет от гнева, когда голографическая связь создает перед ним облик сидящего на троне Селкера.
— На каком основании ты, Скайриус и твоя Ассамблея посмели заявиться в мой дом? – ядовито интересуется траг’гон. – Жить надоело?
— А на каком основании, ты самозвано правишь этой Вселенной, узурпировав власть, по праву принадлежавшую нам? – в тон Селкеру говорит Карн. – Я предлагаю тебе сложить оружие, Шакал и добровольно явится к нам, для того, что бы мы могли судить тебя за твои преступления. В противном случае, твоя участь будет куда хуже.
— Моя участь будет неизменной в любом случае, – возражает Селкер. – Не ее ли ты обсуждал с воплощением Ур’Ксулта? А… вижу недоумение на лицах твоих сторонников… Ну да, откуда же им знать…
— Ты лжешь, как лгал всегда, Шакал! Если ты не отдашь приказ своим войскам…
Но ответ уже очевиден. Дом Мертвых озаряется сполохами зеленоватого огня, сеть Н’Раггов разрывает реальность, пронизывая на своем пути один звездолет за другим, растворяя и корпуса кораблей и защитные поля. Флагман Скайриуса вздрагивает от попаданий, где-то гремит взрыв, и светильники в зале Ассамблеи падают, разбиваясь на мелкие осколки.
Штурмовой флот открывает беспорядочную стрельбу, но лучи и импульсные разряды вспыхивают и искажаются, словно натыкаясь на невидимую преграду. Скайриус чувствует, как энергетические поля вокруг кораблей приходят в некое движение, сворачиваясь и удлиняясь, словно превращаясь в канаты, протянутые через Космос.
— Капитан, немедленно отводите звездолет назад! – кричит он по внутренней связи.
Селкер стоит на вершине Черной Пирамиды, подняв правую руку вверх и медленно сжимая кулак. К ней идут сейчас все эфемерные нити вселенских энергий, проходящие через каждый корабль атакующего флота, через каждое живое существо на них. Будучи Ангелом Смерти, он не мог бы сделать того, что хотел, но теперь он освободился от всех титулов. Кулак Селкера  сжимается, и энергетические нити, сталкиваются, смешиваясь в хаотичный поток. Незримые силы разламывают корабли Высших на части, сталкивают их друг с другом, обезумевшие расчеты у орудий начинают стрелять по своим же судам… Небо тонет в огненном шторме, дождем падают вниз пылающие обломки. Только флагман флота и несколько кораблей сопровождения не затрагивает разверзшаяся пылающая бездна. Волна космического катаклизма расползается от Дома Смерти, пожирая эскадру за эскадрой.
Селкер не чувствует ни радости ни упоения собственной силой. Он опускает руку и повернув голову смотрит на Анганадона. Ангел Смерти ждет этого взгляда и боится его.
— Делай то, что должен сделать, – тихо, почти неслышно говорит траг’гон. – Пора.
Анганадон поднимает Жезл Мертвых и направляет его в грудь Селкера.
— Нет… прости, я не могу… - шепчет хозяин Дома Мертвых.
— Должен.
Селкер стоит не двигаясь, порывы горячего ветра чуть шевелят его длинные и мягкие черные волосы, руки безвольно висят вдоль тела, голова чуть опущена и глаза полуприкрыты. Траг’гон абсолютно беззащитен, вокруг него нет ни одного купола или ауры, он почти полностью обнажен и на нем нет никакой брони.
— Я не могу причинить тебе вреда… - стонет Анганадон, но Селкер смотрит на него, и руки Ангела Смерти против воли включают жезл, увеличивая его мощность на максимум.
— Стреляй. – приказывает траг’гон.
Ослепляющий поток света полностью озаряет тронный зал, не оставляя даже теней за колоннами. Еще мгновение Селкер видит несущийся ему навстречу сияющий вал, а потом приходит тьма…

Скайриус чувствует, как выпрямляются токи эфирных рек и в тонких слоях мира воцаряется страшный, неестественный покой. Что-то произошло там, в Доме Мертвых и лидер Ассамблеи Высших может лишь догадываться что.
— Мор-Тегот снова на связи. – слышит он голос пилота.
— Дайте связь. – пораженно говорит Скайриус.
Члены Ассамблеи сидят полные ужаса и не в силах произнести ни слова. Они все видели, как всего за минуту погиб почти весь собранный ими флот и если бы не это странное затишье, то и их ждала бы та же участь. Чего ждать от этой тишины не знает никто.
Но голографическая связь установлена и перед Скайриусом возникает Анганадон, тот, кто первым поддержал Селкера в день Суда Богов. В руках он держит Жезл Мертвых и это поражает Высших даже больше, чем само появление помощника траг’гона.
— Предатель – шепчет Таларнус.
— Приветствую вас, мои сородичи и приветствую тебя, Скайриус Карн. – говорит Анганадон. – Может быть, вы хотите выслушать меня?
— Говори, - разрешает Карн.
— Я не буду предлагать вам капитуляции или ставить условий. Напротив, я предлагаю вам того, кого вы так долго хотели увидеть своим пленником.
— Невозможно. – проносится по Ассамблее. – Это обман…
— Я, новый Ангел Смерти и управитель Дома Мертвых. – продолжает Анганадон. – И не является ли этот Жезл у меня в руках, лучшим тому доказательством. Смог бы я взять его у прежнего владельца? Я, и те из нас, кто остался в живых после битвы с армией К’Лаана, не хотели воевать с вами. И в тот момент, когда траг’гон занялся вашим флотом, мы напали на него. Он пока без сознания и мы готовы передать его вам. Но, на соответствующих условиях.
— Не в твоем положении, ставить нам условия, Анганадон. – голос Скайриуса становится жестче и он чувствует, что победа уже у него в руках. – Мы можем отказаться от твоего «дара» и ты останешься один на один с Шакалом, когда тот придет в себя.
— Но ты ведь не откажешься.
— Но я не откажусь. И потому, готов выслушать твои условия.
— Я прошу совсем немного за такого пленника. Я прошу прощения за содеянное нами предательство, ибо не будь его, вы сейчас погибли бы. И я хочу, что бы ты отдал мне в управление Дом Смерти, ведь я итак уже его Хозяин.
Скайриус смотрит на своих союзников и ждет их ответа.
— Я протестую, - говорит Мерканос.  –Если мы простим это предательство, то как мы будем смотреть в глаза тем, кто выжил под Черной Пирамидой?
— Все верно, но мы не можем взять Дом Мертвых после этой бойни. – разводит руками Таларнус. – А потому, я предлагаю согласиться на условия Анганадона.
— Мы хотим знать, что думает наш лидер… - говорят Высшие и Скайриус поднимает руку, призывая к тишине.
— Пусть будет так. – провозглашает он. – Я принимаю условия Анганадона. Братья мои, может статься, что мы уже свободны от власти траг’гонов, но даже еще не поняли этого! Обещаю вам, что щедро награжу всякого, кто прошел со мной до конца, когда мы прибудем на планету Йосс. Но сейчас не время для праздника. Надо еще лететь в Дом мертвых и забрать пленника, который станет неотъемлемой частью нашего торжества…

Челнок, на борту которого находятся члены Ассамблеи Высших, приземляется на широком плато Каир-Ворг, и они, во главе со Скайриусом Карном, идут к широкой черной лестнице, ведущей к вратам Мор-Тегота. Процессию окружают полторы сотни охранников, чьи кремниевые тела нагреваются на горячем воздухе. Ноги Высших, обутые у кого-то в сапоги, а у кого-то в сандалии, по колено проваливаются в пепел и горячую пыль. Вокруг лежат обломки звездолетов и гниющие трупы тварей Внешней Тьмы, до которых еще не успели добраться некрофаги. Колоннада возле ворот Дома Мертвых разрушена, а уцелевшие колонны и изваяния повреждены и иссечены. Суровы лица Высших и некоторые из них с содроганием вспоминают тот день, когда возле этих ворот стоял совсем иной Ангел Смерти, держа в руках весы, решавшие судьбу мира.
Но ныне у ворот стоит лишь небольшая группа ренегатов, пошедших в тот день за Шакалом, а после предавшая и его. Анганадон выходит вперед, сжимая в руках Жезл Мертвых. Он низко кланяется Скайриусу Карну и приветствует его.
— Добро пожаловать в Иркастан, владыка Векнар-Зарна.
— И мне позволь приветствовать тебя, Анганадон. – кивает в ответ Скайриус. – Но пусть отныне это место зовется Мор-Теготом, а упоминать прежнее его название на языке трагонидов не стоит.
— Надеюсь, ты осознаешь, что ты гнусный предатель, который чудом спасся от возмездия, - спрашивает Мерканос, но Анганадон лишь усмехается в ответ:
— Я осознаю, что ныне я, Ангел Смерти, который примет твою душу после того, как твои дни здесь закончатся, по той или иной причине. Так что остерегайся с выражениями.
— Странно, ты еще так мало носишь Жезл Мертвых, а уже говоришь как Шакал. – хмурится Мерканос.
— Хватит выяснять отношения, так как мы не для этого прилетели сюда. – прерывает их Скайриус Карн. – Анганадон, где твой пленник, которым ты так хвастался?
Ящер делает знак стражам-мертвецам и они выводят из темноты за воротами Селкера. Его запястья сковывают кристаллические наручники с натянутыми между ними силовыми полями. Он в сознании, но Скайриус чувствует, как Анганадон и его подручные всеми силами пытаются перекрыть траг’гону доступ к энергиям Вселенной. Они начинают потихоньку снимать купол лишь тогда, когда Высшие Ассамблеи осторожно и неторопливо создают свой.
Скайриус подходит к Селкеру, в его руке дар Азарга Куна, к которому присоединена длинная цепь. Ее конец подхватывает один из кремниевых воинов.
— Ну вот мы и встретились. – произносит Скайриус Карн. – Надеюсь, ты еще не забыл нашу последнюю беседу в катакомбах под Дуатом?
Селкер смотрит на Скайриуса, в глазах у него обреченность, страх и непонятная грусть. Кремниевый солдат хватает его за волосы и запрокидывает шакалу голову. Скайриус защелкивает на беззащитном горле Селкера ошейник Азарга Куна и траг’гон  стонет, когда шипы врезаются ему в тело. Шерсть на плечах и груди быстро намокает от крови.
— Можете снять барьер. – говорит Скайриус. – Этот ошейник лишит его силы.
Купола спадают, и Селкер чувствует, как все рванувшаяся к нему сила утекает в полыхнувший красным огнем рубин. Он знает, кто создал этот ошейник и знает, что бессилен что-либо сделать. Изобретательность Азарга Куна он отчего-то не принимал во внимание. Впрочем… какая уже разница.
Он смотрит на Анганадона и тот прячет взгляд, не решаясь взглянуть на скованного траг’гона. Селкер видит, как дрожит рука Ангела Смерти, держащая жезл.
— Я благодарю тебя, Анганадон, за помощь в нашей битве против тирании этого иновселенского чудовища. – говорит Карн. – Я считаю. что будет справедливым пригласить тебя на праздник, который вскоре начнется на планете Йосс. На нем мы будем пировать, отмечая падение  ненавистной власти траг’гонов. И ты заслужил место во главе стола.
— Может быть ты еще расскажешь им, что хочешь сделать с Забвением? – сдавленным голосом говорит Селкер и кремниевый воин дергает за идущую к ошейнику цепь. Шакал, вскрикнув, падает на колени, крючья еще глубже погружаются ему в шею, капли крови ползущие по плечам превращаются в небольшие ручейки.
— Молчать, пес! – Скайриус бьет Селкера ногой в живот и тот, тихо скуля, валится на ступени. – Для тебя мы приготовим нечто особенное.
Он дает знак солдатам, и те направляются к челноку. Один из них натягивает цепь и влочит шакала по мраморным плитам. Селкер пытается подняться, пару раз неудачно, но наконец встает и пошатываясь идет за воинами Ассамблеи. Песок и пыль превращают его черную шерсть в серую, а затем и по серому цвету расползается кирпично-красное пятно…

…Древний Космограф смотрит на Черную Пирамиду из своего Маяка. Его дух сейчас там, на плато Каир-Ворга и он видит, что Селкера ведут к челноку Высыших. Как Скайриус и его подручные в сопровождении Анганадона обходят Дом Мертвых, поражаясь и дивясь этому месту. Видит, как несколько кремниевых воинов валят изваяния, воздвигнутые трагонидами. И, наконец, возвращаясь к челноку, видит как каменные солдаты валят Селкера на пол, кто-то бьет его цепью по глазам, заматывает ей рот, что бы не закричал, и в полутемном помещении слышны только глухие удары каменных ног…
У Космографа нет лица, лишь созвездия небольших мерцающих звездочек. Невозможно сказать, о чем он думает. Но он отходит от окна, и идет вглубь своей каморки. Откуда-то из ящиков обветшалого письменного стола он достает бронзовую статуэтку изображающую человекоподобное существо с шакальей головой и ставит перед собой, возле горящей свечки. Морщинистым пальцем Космограф гладит статуэтку по волосам, лбу и длинному узкому носу.
— Прошу тебя… Пройди этот путь до конца… ради всех нас… Спаси нас… Потому что Забвение не будет ждать. Велика его мощь и все более растет… Не бойся, ведь ты сильнее их … Только не оступись… не поверни назад… Ради той, которую любишь, ради нашей и своей Вселенной… Дай нам надежду…

10. Звездопад
Холодный кирпич промозглой камеры и несколько тусклых лучиков звездного света. Вот и все, что у него осталось. Больше ничего. Он встает на ноги и подойдя к окну смотрит на покрытые ночной тенью равнины Йосса. Его доставили сюда только вчера утром, на громадном тюремном корабле, где через каждый метр стояли вооруженные до зубов стражники. Весь вечер небо взрывалось отблесками салюта, и над каждым городом Йосса блистали фейерверки – один красочней другого. Что они празднуют? То, что теперь Азарг Кун может обрушиться на них в любой момент?
Как не хочется, что бы наступал рассвет. Последний рассвет, от которого никуда не денешься. Он кладет руки на окно и склонив чуть набок голову начинает считать звезды. А что еще остается делать?
С утра, едва над дальними холмами поднимется солнце, его выведут из камеры и поведут на главную площадь города. Суда не будет, для всех слишком очевидно все то, что он сделал. Йосс населяют главным образом Старшие и Высшие, пережившие гибель галактики Векнар. Что произойдет там, Селкер не знает. Безмолвные кремниевые стражи не отвечают на вопросы. Каждое слово неизменно карается. Он считает звезды, сбивается и снова садится на пол камеры. Безделушка Азарга Куна давит на него подобно гранитной плите, не давая сил даже на то, что бы вылечить раны и ушибы. Теперь, он не опаснее простого Смертного. И все-таки, они до смерти боятся его. Иначе бы не нагнали сюда несколько дивизионов. Если он снимет ошейник, то сможет уничтожить всю планету. А если не снимет, то бессилен даже против одного кремниевого солдата. Что уж говорить про дивизион? Но их страх сильнее его страха. Того, с которым он встречает этот рассвет.
Он немного поспал, но снов не видел. Он перестал слышать мысли и голоса. С уходом его способностей, он стал чувствовать голод, и ноющая боль от множества ссадин и ран не прекращалась.
Где-то хлопает дверь и по коридору, ведущему к камере, гремят тяжелые шаги. Ну что еще им нужно? Неужели не хватает того, что они делали с ним во время перелета?.. Он отползает в угол, шипя от боли, когда острия крючьев от стального кольца на шее врезаются в тело.
Дверь открывается и сразу же натягивается цепь, пропущенная в окошко. Чуть пригибаясь в камеру входит Анганадон.
— Я упросил Скайриуса позволить нам встретится. – говорит он. – Он долго упирался, но все-таки позволил.
Селкер сидит, положив голову на колени, и в его фиолетовых глазах почти потухли холодные огоньки.
— Зачем? – спрашивает он. – Зачем ты пришел сюда, да и зачем ты вообще прилетел на Йосс.
— Меня заставили, – вздыхает Анганадон. – сказали, что тот, кто пленил тебя, должен присутствовать на празднике и возражения будут рассматриваться как измена.
— Прекрасно… Как там в Иркастане?
— Они заняли его. Он теперь одна большая казарма. Все, что уцелело после штурма, разломали эти каменные полудурки. Селк, ты знаешь, что они сделают с тобой утром?
— Нет. Да и зачем мне?
— Скайриус хочет, что бы тебя колесовали. Но это будет лишь прелюдией, они растянут казнь до полудня, а возможно и до вечера. Это не Высшие, это свора дикарей.
— Это их право. – спокойно говорит Селкер. – Мне итак страшно, без твоих рассказов. Ты можешь представить, как боится Смерти Смертный. А ты можешь вообразить, что означает ее ожидание для Бессмертного?
Дверь приоткрывается и в проеме показывается голова кремниевого воина.
— Время истекло, лорд Анганадон. – сообщает он.
— Пошел вон, – отвечает Анганадон. – Твой хозяин Скайриус не определил точную продолжительность посещения.
Голова исчезает, и слышатся удаляющиеся шаги.
— Вот возьми. – Анганадон снимает с пояса небольшой, едва заметный пузырек. – Когда тебя поведут на площадь, просто выпей. Руки же у тебя свободны.
Селкер берет из руки Анганадона пузырек и смотрит на Ангела Смерти:
— Если бы я не должен был умереть там, среди них, я бы не пошел в плен. Они должны, понимаешь, должны предать меня Забвению!
Шакал сжимает пальцы, пузырек с жалобным звоном раскалывается и яд течет на кирпичный пол.
— Это твой выбор… - Анганадон мрачнеет, его чешуя становится чуть более темной и перестает блестеть. – Ты представляешь, к чему только что ты себя приговорил?
— Знаю.
— Ты еще надеешься победить Забвение?
— Послушай, возле луны Йилфа есть небольшой астероид, на котором стоит древний Маяк. В нем живет существо, которое зовется Космографом. Он очень мудр и знает много тайн, сокрытых даже для меня. Если хочешь понять все – лети к нему. Он объяснит. Но я не могу рассказать тебе того, что знаю.
— Даже сейчас?
— Тем более, сейчас.
Анганадон идет к двери и перед самым выходом оглядывается на Селкера. Траг’гон сидит, прижавшись к стене, и Ангел Смерти видит, как он дрожит, не от холода, а от простого страха.
— Зачем все это? – спрашивает Анганадон сам себя. – Зачем?... – повторяет он, когда стражник захлопывает за ним дверь.

Час проходит? Два? Селкер смотрит в окно и видит, как начинает алеть небо над холмами и в низинах скапливается голубоватый туман. Окно и стальные прутья на нем становятся влажными от росы. В рощах запели первые ранние птицы.
Ты уничтожал такие вот миры. Не один, не два… Миллионы… Ради чего? По сути, просто так. Йякан ты мог создать и без этого. А даже если не мог? Селкер ведет пальцами по железу решетки, и шерсть пропитывается прохладной влагой. Скорей бы уж настал этот самый конец. Сколько можно сидеть, ждать, когда за тобой придут? Когда все начнется, будет уже не так страшно, как сейчас. Сейчас хуже всего… Он прошелся по камере взад-вперед и вернулся к окну. Солнце не торопится подниматься над холмами, словно специально затягивая время. Где-то хлопает дверь, по коридору грохочут шаги и Селкер закрывает глаза, готовясь к тому, что сейчас за цепь дернут, и крючья вновь вонзятся в уже незаживающие раны на шее. Но нет, шаги удаляются, прогремев возле двери, и снова начинается невыносимая пытка ожиданием.
Он закрывает глаза и из клочьев туманного мрака появляется она. Ее темно-красные волосы распущены по плечам, Сира идет по морю трепещущей тьмы и подойдя к нему обнимает за плечи.
— Мне снился сон… - говорит она. – Я стояла на холме и видела, как над горизонтом поднялась черная волна, в которой не было ни единого просвета. Она катилась на меня, сметая на своем пути рощи, деревни, леса и горы. А я стояла и не могла сдвинуться с места.
— Я тоже однажды видел такой сон. – Селкер наклоняется, нежно потершись своей щекой о ее щеку. – И эта волна захлестнула меня. Я думал, что тону, но потом, сквозь мрак пробился лучик света. По нему я выплыл наверх, к облакам. Туда, где в помине нет никакой тьмы.
— Ты скоро уйдешь, – он видит, как по ее щеке скатывается слеза. – Навсегда. И никогда не вернешься. Как мне удержать тебя?
— Я не знаю. Вряд ли это возможно. Я сам избрал такой путь.
— Вспоминай меня… - просит она. – Может быть, я смогу облегчить твою боль, даже из царства вечного мрака. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.
— Но почему? Я уничтожил твой мир. Я уничтожил всех, кого ты знала…
— Потому что сердце живет отдельно от разума. Ему не прикажешь. Ты совершил зло, но кто из нас не совершает его… Но сейчас, ты спасаешь куда больше живых существ. Прости тех, кто придет за тобой. Их конец будет кошмарен, потому что нельзя договорится с тем, кто рожден самой Бездной. Скоро он обрушит на эту Вселенную всю подвластную ему мощь. И остановить его можешь только ты.
— Я боюсь…
— Все мы боимся. Но я рядом, даже если между нами лежат Врата Забвения. Ведь там, на Алкорисе, ты подарил мне часть себя. И она дремлет во мне, дремала все то время, пока я спала в Доме Мертвых.
Он смотрит на Сиру отрешенным, безразличным взглядом, но потом он начинает понимать, что она имеет ввиду.
— Но, этого не может быть… Это невозможно.
— Почему? Траг’гоны создали крэллов, спускаясь на Срединные миры и вступая в связь со Смертными. Если они могли сделать это, то почему не можешь ты?
Селкер опускается на колени, и она гладит его по волосам и за ушами.
— Вспомни обо мне. Если будет так больно, что не сможешь терпеть, вспомни обо мне. Я помогу…
Она отступает, сначала на один маленький шажок, потом еще на один, а потом поворачивается и растворяется в надвигающейся волне черноты.

Солнце озаряет своими лучами столицу Йосса и народ уже толпится вдоль главной улицы, украшенной флагами всех рас, что входят в Союз Старших и Ассамблею высших. Многие из этих существ живут на Йоссе с момента уничтожения галактики Векнар, кто-то прилетел сюда только позавчера, специально поглядеть на то, как свершиться правосудие над тем, кто так самонадеянно узурпировал власть над Срединными мирами, пожелав вернуть эпоху давно ушедших траг’гонов.
На роскошный президиум поднимаются победители. Одобрительными криками и возгласами собравшиеся приветствуют золотокожего Скайриуса Карна, высокого и сурового Таларнуса, торопливого и рассеянного Мерканоса и нового Ангела Смерти Анганадона, так как знают, что именно он захватил в плен главного врага Вселенной Смертных. Из всех четверых лишь Анганадон мрачен и отказывается от подношений и благословений. Этому мало кто удивляется, так как считают, что тяготит его старое предательство, совершенное в день Суда Богов. Мало кто замечает и то, что Анганадон отворачивается, когда на высокую каменную платформу в центре площади выкатывают кошмарное устройство, которое осталось в наследие от куда более мрачных и диких эпох. Основная его часть – пять стальных широких брусков, спаянных вместе и окруженных вспомогательными  механизмами. Кремниевые солдаты возятся с этим доисторическим чудовищем, закрепляя на дополнительных установках пилы, зажимы, клещи и крючья. Под бруски подводят несколько трубок, пара из них идет в пустые бочки, а еще одну заправляют в колбу с желтой жидкостью.
— Инъекция готова? – спрашивает Скайриус Таларнуса и тот утвердительно кивает головой.
— Да мы введем ее сразу после начала казни. Она сработает как нужно и сознания он не потеряет.
— Хорошо. Анганадон, ты, как Ангел Смерти должен будешь захватить его душу в момент смерти и предать ее Забвению. Так будет вернее.
— Но… я не умею… - признается Анганадон, особенно и не желая уметь.
— Тогда я сам сделаю это. От тебя нужен только Жезл.
— Хорошо… - Ангел Смерти незаметно для всех чертит в воздухе у своей груди Знак Сотах. Знак на мгновение прорисовывается тонкими зеленоватыми нитями и, коснувшись чешуи Анганадона, исчезает. 
— Что это ты там делаешь? – подозрительно спрашивает Мерканос
— Включаю Жезл на полную мощность. Мало ли что.
— Я слежу за тобой, – предупреждает глашатай Ассамблеи.
Анганадон бросает на него убийственный взгляд и теряет к Мерканосу интерес.
— Пора бы уже начинать. – смотрит на восходящее солнце Карн. – Генерал, - обращается он к одному из кремниевых солдат, - ведите заключенного. Приговор огласим тут же.

Селкер снова слышит шаги за дверью и на этот раз, сомнений у него нет. Идут за ним. Он не сопротивляется, когда рывок за цепь валит его на пол. Из-под ошейника снова струится кровь. Но подняться ему не дают, вытаскивая за цепь словно собаку. На полу коридора остается длинный кровавый след, который сразу смывают киборги уборщики. Лишь у выхода его поднимают, и, сковав руки за спиной, выводят на улицу. Солнце бьет ему в глаза, на мгновение ослепив. Его толкают вперед, выпихивая из узкого двора на главную улицу.
Рев толпы оглушает его, Он прижимает уши и пошатываясь, неуверенно идет вперед. Кто-то из толпы бросает камень, и он бьет Селкера чуть ниже правого глаза. Шаг сбивается, шакал падает на одно колено, но тут же пытается подняться. Еще один камень ударяет в грудь, третий в живот. Охранники что-то кричат, видимо успокаивая толпу, один из них помогает Селкеру подняться и ведет его вперед. На площадь. Вопли толпы нарастают, когда траг’гона выводят к каменной платформе. Селкер видит бруски и пилы и сил сделать следующий шаг у него уже нет. Солдаты практически волокут его к орудию казни под свист и крики. С него снимают кандалы, отключив силовое поле, и укладывают на центральный брус. Два солдата с боков защелкивают крепежи на руках, один возле кисти руки, второй у самого плеча. Еще один кремниевый воин не торопясь, завинчивает крепежи толстыми титановыми болтами. То же самое делают с ногами. Стальной зажим защелкивается и на шее, чуть выше ошейника. Гудят сервомоторы, и платформа с брусками опускается, принимая горизонтальное положение. Селкер обездвижен, лишь чуть повернув голову, он видит помост, на котором стоит Скайриус Карн и его соратники.
— Счастья вам, жители Йосса! – объявляет Карн и площадь затихает. – Сегодня необычный день, и вам это известно. Сегодня я рад объявить вам, что Вселенная снова принадлежит нам, тем, кто родился и вырос в ней. Здесь, перед вами, последний из расы тиранов, оставивших после себя огненный след в истории. Последний из тех, кого называли траг’гонами.
Может быть, у кого-то есть сомнения, и кто-то скажет, как мы имеем право, предавать смерти это существо, ведь оно не несет ответственности за преступления всей расы. Что ж, это справедливые слова. И что бы таких вопросов не возникло, позвольте я напомню, что вменяется в вину последнему из траг’гонов.
Карну подали свиток и он развернув его, окинул взглядом толпу.
— Итак, Эриел, так же известный как Селкер Ари, Обвиняется в том, что незаконно узурпировал власть в Срединных Мирах и, заняв старую крепость Крэллов, превратил его в небезызвестный Дом Мертвых, отобрав у нас не только прижизненную свободу, но и посмертие. Он обвиняется во многочисленных преступлениях против самой жизни, таких как уничтожение галактики Векнар и развязывание войны, известной как Война за Возвышение. И наконец, последним его преступлением является самосуд над нашими друзьями, которых он обманом заманил к Дому Смерти. Там погибли многие из нас, но что более страшное, это событие повлекло за собой прорыв сил Забвения в нашу Реальность, потому как обвиняемый довольно грубо нарушил собственный Закон Равновесия.
В связи с тяжестью этих преступлений, суд Ассамблеи Высших был озадачен, не зная, к чему приговорить обвиняемого в наше гуманное время. Поэтому мы обратились к опыту прошлого и приговорили подсудимого к каре Забвением.
Скайриус поворачивается к Селкеру и говорит, уже несколько тише:
— Селкер Ари, ты приговариваешься к смертной казни, с последующим изгнанием твоего духа в Забвение, которое ты привел сюда.
Стоящий рядом с Селкером кремниевый солдат держит в руках небольшой шприц и при словах Карна вводит его содержимое в вену на руке траг’гона. Селкер чувствует как легкое жжение распространяется по сосудам и слабый лучик надежды загорается в нем. Может всего лишь инъекция?
— Учитывая тяжесть содеянного, мы сочли необходимым, ввести обвиняемому инъекцию, которая стимулирует его мозг и позволит ему не терять сознание в процессе казни, – говорит Карн толпе и толпа поддерживает его нестройным хором радостных голосов.
Лидер Ассамблеи Высших садится на кресло из белоснежного мрамора, рядом садятся его подручные… Мерканос, Таларнус… Теперь они храбры и даже улыбаются… Селкер вздыхает – всегда легко торжествовать над тем, кто ничего не может тебе сделать.
— Начинайте. – махает рукой Карн. – Положенное в таких случаях последнее желание отменяется.
Вот так вот все просто. Селкер вздыхает и следит за тем, как кремниевый воин берет прислоненный к механизму железный молот с ребристым, зубчатым навершием. Солдат встает у изголовья и бьет молотом по левой руке траг’гона. Удар такой силы, практически отрывает руку в районе локтя, кости превращаются в мелкий порошок, их обломки прокалывают кожу и торчат в разные стороны. Хочется закричать, но уж хоть этой радости нельзя им доставлять… Селкер прикусывает себе губы… Наконец-то, осталось уже недолго, все уже началось…
Молот снова опускается вниз и дробит колено левой ноги. Клыки прокусывают губы насквозь, и рот заполняется солоноватой кровью. Удар, и правая рука бессильно обвисает. Не успевает схлынуть волна старой боли, как молот разбивает ему правую ногу. Рефлекторно он пытается сжать ладони в кулак, но тело уже не подчиняется ему. Он может двигать лишь отдельными пальцами и их движение вызывает лишь ощущение того, что кисть руки погружается в расплавленный металл. Тысячами игл вонзается в голову рев толпы… Надо забыть об этом, вспомнить что то хорошее, светлое… Ведь не вся его жизнь была мрачной и жестокой… Молот снова опускается, на этот раз между ног шакала. Из-под прокусанных губ доносится тихий стон, но Селкеру удается сдержать крик и на этот раз… Он слышит тихий скрежет и замечает, что широкие пилы на вспомогательных устройствах пришли в движение
— Корону, Властителю этого мира! – слышит он голос Карна.
Каменный солдат открывает небольшой ящик и достает оттуда железный венец с длинными шипами и изогнутыми рогами. Он щелкает выключателем, и древнее орудие пытки раскаляется докрасна, нагретое проходящими внутри электрическими спиралями. Кремниевый воин не чувствует боли, отключив ток, он подносит корону к эшафоту и его помощник, откидывает волосы со лба Селкера. Раскаленный металл, шипя, касается шерсти траг’гона, шипы пронзают кожу, кровь запекается вокруг них, и края ран быстро чернеют и обугливаются. Снова приглушенный стон, но его не слышат даже находящиеся рядом палачи…

…Ласковое и нежное солнце, озаряет своими теплыми лучами лесную долину, окруженную высоченными папоротниками и светоносными цветами. Черное, похожее на шакала существо сидит на стволе поваленного дерева, а рядом в траве, нежась в лучах солнца, лежит создание, совмещающее в себе черты человека и большой пятнистой кошки с черными полосками идущими от уголков глаз ко рту.
— Как же это возможно? – Шедо встает и забирается на ствол, поближе к Селкеру. – Я знаю, как обычно зарождается жизнь у существ из Срединных Миров, но как получилось, что ты создал меня?
— Создать жизнь можно по-разному.
— Ну, а например?
— Например, я, выделил из своей крови ДНК, немного изменил его и в камерах Иркастана вырастил тебя. Я сразу вложил в тебя знания об этом мире и умение пользоваться силами, данными тебе. Кто-то пытается создать существ из каких-то сторонних материалов, типа глины или тому подобного… Но увы, это невозможно. Големы, бездумные и тупые как запрограммированные роботы, получаются, да… Но не живые существа. Что бы создать живое существо, творец всегда должен вложить в него часть себя.
— Как ты вложил в меня немного своей крови?
— Хотя бы так. Жизнь невозможно создать на пустом месте. Просто так ее можно лишь отнять. Для этого не нужно ни мудрости, ни силы…

…Зубья пилы врезаются в его плоть, невыносимо медленно разрезая мышцы и кости. Он закрывает глаза, снова прикусывая разорванные губы… Сколько же это может продолжаться? Отпадает правая рука, отрезанная почти у самого плеча. Белоснежный каменный помост заляпан кровью, тонкими темными ручейками она подбирается к ступеням. Уже другая пила опускается и с противным чавкающим звуком входит в его левую руку… Главное молчи, не смей даже вскрикнуть… Потому что сейчас на тебя смотрит не только Скайриус Карн, но и ОН… Оттуда, из первозданной пустоты, с измененных, деформированных планет, над которыми в пустых небесах среди черных туч кружатся, носимые чудовищным вихрем, безликие, страшные твари, стонущие и плачущие… Оттуда, где в центре самой глубокой бездны, растекся пузырящейся массой всхлипывающий и клокочущий океан вязкой, плотоядной черноты, имя коему Ур’Ксулт… Отваливается левая рука и Селкер чувствует, как начинает тонуть в темном омуте небытия. Но тут же подбегает кремниевый палач и, запрокинув ему голову, вкалывает в шею вторую дозу инъекции. Третья пила начинает свое движение, разорвав ногу чуть выше колена…

Сверкающей тенью, которую окутывает траурный сумрак, на окровавленных камнях появляется она, и оковы невыносимой боли разбиваются. Сира приближается, ее рука ложиться на лоб Селкера.
— Я пришла, как и обещала… - тихо говорит она. – ОН будет в ярости, но это не важно. Ты отдал мне себя и теперь позволь мне вернуть должок.
— Ты его уже вернула дважды, – шепчет он. – Тогда, когда спасла меня в Доме Мертвых. Уходи, он не должен знать…
— ОН итак все знает. Ведь Скайриус сбежал от него через Черный Портал. Но я заточена там, в башне над Бездной, и увы, не могу вернуться…
Ее прикосновение невесомо и оно гонит прочь и страх и боль. Селкер не чувствует, как из крепежей вываливается отрезанная нога и как последняя пила начинает свою работу.
— Скоро уже все кончится. – ее пальцы скользят по изувеченному телу – Потерпи еще немного.
Он облегченно закрывает глаза, но когда открывает их, видение уже исчезает и в тело снова будто погружают тысячи раскаленных игл.
Селкер смотрит на площадь и на президиум, где сидят Высшие. Толпа уже не радуется, лица собравшихся посерели от ужаса. А они что, ожидали балаганного театрика? Никто, на протяжении уже тысяч лет, не приговаривался к смерти среди Высших и Старших рас, тем более к такой смерти.... Селкер чуть  склоняет голову набок и видит всю Ассамблею Высших. Лишь Скайриус смотрит на казнь с видом человека, исполнившего свой долг. Мерканос шепчет давно забытые молитвы, хотя и сам является почти богом, перебирая защитные амулеты. Таларнус отворачивается и закрывает лицо руками. Анганадон сидит, вцепившись в Жезл Мертвых, и Селкер слышит его мысли даже сквозь заслон ошейника.
— Я уничтожу этот нарыв, сразу как вернусь в Иркастан… Сотру в порошок… И будь что будет…
— Не делай этого, - мысленно просит Селкер и Анганадон, поднимает голову, встретившись взглядом с траг’гоном. – Не повторяй моих ошибок, прошу тебя… Сейчас есть более страшная опасность… Лучше, сдерживай Азарга Куна как сможешь…
Каменный солдат берет с выдвижного столика блестящий серп и одним быстрым движением распарывает живот Селкера от паха до груди. Железные зажимы расширяют края раны и палач начинает неторопливо извлекать внутренности, бросая их в железное корыто…
…Не пошевелиться, ни вздохнуть… Он чувствует, как по щекам текут слезы, клыки еще сильнее врезаются в превратившиеся в разорванные лохмотья губы. Неужели нельзя было просто убить его? Зачем все это нужно… Спазм схватывает горло и его тошнит кровью…
— Дай сюда Жезл! – приказывает Анганадону Скайриус. – Пора отправить его в Забвение.
Анганадон протягивает Скайриусу Жезл, и лидер Высших спускается на площадь, подходя прямо к эшафоту. Он брезгливо отступает в сторону и досадливо морщится, когда его белые сапоги пачкаются в расплесканной, словно из ведра, крови.
— Ну, вот мы и поменялись местами, Шакал – говорит он нарочита громко, но так что бы слышал лишь Селкер. – Судьба переменчива, правда?
— Да, поменялись… - из горла траг’гона вырывается сдавленный хрип… - Ты стал таким же, каким был я. И закончишь ты точно так же. Только твоя смерть будет страшнее, чем низвержение в Забвение…
— Замолчи! – кричит Скайриус и кремниевый воин одним движением ломает шакалу челюсть, почти отрывая ее.
Скайриус поднимает жезл, и с его губ срываются слова на языке, доколе не звучавшем в Срединных мирах…
— Ор’аа наат’о’нора… К’Лаан э нур’этра дракх тера… Исх’аши ун-ака рракта…
Жезл Мертвых вспыхивает ярким светом, раскаляясь до температуры звездных ядер. Карн с воплем падает на камни, размахивая сожженными до костей руками. Свет Жезла плавит тела кремниевых солдат, в толпе начинают с криками метаться живые факелы. Земля дрожит, и фасады домов покрываются трещинами.
Анганадон идет сквозь пламя и берет Жезл Мертвых в руки. Жезл по-прежнему сверкает нестерпимым светом, но для Ангела Смерти он не горяч, а прохладен, как утренний ветер. Повелитель Мор-Тегота подходит к Селкеру, все еще живому, и останавливается, словно спрашивая совета. Траг’гон через силу кивает головой и Анганадон срывающимся голосом продолжает читать страшные заклятья…
— Акх-аши К’раалх-аши Иш грат хаактон кахай…
Страшный удар сотрясает столицу Йосса. Обрушиваются дома, давя разбегающихся людей. Мерканос и Таларнус берут под руки Карна и оттаскивают его в сторону, в почерневший от волн жара сквер. Кто-то из Высших пытается отобрать у Анганадона Жезл, но поток света распыляет его на атомы.
…Боль отступает, уходит, растворяясь во тьме, которая проглатывает весь мир. Селкер закрывает глаза, чувствуя, как по телу расползается холод. Вот и все… Как жаль, что его путь лежит не к свету, а лишь в беспроглядный, бесконечный мрак. Он видит себя, стоящего на холме, посреди зеленых равнин и видит поднимающуюся над горизонтом черную волну, пожирающую солнце, голубое небо, белые легкие облака. Она несется прямо на него, сметая на своем пути все – деревья, дома, леса, горы, планеты и галактики. В океане черноты нет просвета, ни единого признака жизни. Звуки мира исчезают, и он слышит только далекий, нечеловеческий смех, который может издать только ожившая бездна. Волна уже рядом и Селкер сам делает маленький шажок навстречу ей. Земля уходит из-под ног, и он падает в клокочущий омут холодной пустоты…

…В эту ночь над Иркастаном был звездопад. Холодные искорки, точно ледяные слезы, вспарывают затуманенные небеса Йилфа. Они рассыпаются над полуразрушенной Черной Пирамидой, над зиккуратами, на вершинах которых навсегда потухли огни, над парящим в высоте Маяком, внутри которого сидит древний Космограф, прижавший к себе бронзовую статуэтку с головой шакала. Звездная пыль, серебристая и холодная, падает на террасы и бастионы Мор-Тегота, оседает на троне, врывается легким снегопадом в главный зал, посеребрив изваяния. Анганадон сидит на троне, держа в одной руке Жезл Мертвых, а вторую подставив под падающую серебряную пыль. Старшие, оставшиеся в Доме Мертвых, выходят на плато Каир-Ворга и удивленно смотрят на звездопад и на серебристые облака. Но пыль мешает им дышать и они, кутаясь в свои одежды, торопятся вернуться во мрак Мор-Тегота.

Над Йяканом тоже звездопад, но вместе с ним приходит и промозглый ветер, который гонит по земле сухую листву.
Шедо сидит в темной комнате и у него не хватает сил зажечь ни один светоносный кристалл.
— Он ушел… - беззвучно шепчет он… - Теперь все пусто… Кругом пустота…
Входит Шейл, серебристая пыль осела на его черной шерсти и золотистых волосах. Ангел Хаоса кладет руку на плечо своего старшего брата и тихо произносит:
— Все кончено, Шедо. Они убили его.
— Я знаю. – говорит Ангел Жизни. – Я это просто почувствовал… Что теперь делать нам? Йякан умирает без него… Все мы скоро начнем тлеть, подобно затухающему костру…
Шейл садится напротив, его глаза горят в темноте как два янтарных огня.
— В Доме Мертвых, новый Ангел Смерти еще может помочь нам. Ему отдал трон наш отец, и ему можно доверять. Но он один… Рано или поздно, Высшие поймут, что он не на их стороне,  и тогда его тоже уничтожат.
— Ты предлагаешь вернуться?
— А у нас есть выбор? Нам осталось только довершить то, что начал наш отец. Снова активировать Иркастан, что бы завершить создание этого мира. Йякан умирает, потому что еще не сотворен до конца и не может сам поддерживать в себе жизнь. Мы закончим процесс создания, дабы то, о чем мечтал Он, не превратилось в пепел. А заодно… мы развеем в прах миры убийц, а может быть и остановим Забвение.
Шедо смотрит на брата и вздыхает:
— Собирай армии Шайял-Йогтота. Я объявлю тотальную мобилизацию в Йякане. Знай, что мне не хочется этого…
— Но нам просто не оставили выбора. – заканчивает его фразу Шейл.
…а звезды все падают и падают, подобно холодным слезам. Над Йяканом, над Мор-Теготом, над сотнями иных миров. Серебристая пыль покрывает траву, деревья, оседает на воду и мерцающими снежинками вьется в ночных небесах…

…Она подходит к черному провалу окна и смотрит в пустые, безоблачные небеса, вздымающиеся от серых, иззубренных точно ножи Скал Кнагта и падающие в пульсирующий черный океан, в котором проплывают еле заметные очертания безликих, надрывно стонущих дьяволов. Что-то происходит, там в вышине, нечто, что не должно происходить в этом страшном мире. Она смотрит вверх и видит падающие звезды. Серебристые, яркие, оставляющие за собой искристые хвосты, они проносятся над Равнинами Скархала, и копошащиеся среди валунов темные твари в ужасе бегут от их света. Огненными стрелами он вонзаются в море бесконечной тьмы, разрывая плотные волны жидкого тумана и безглазые, безумные, безликие образы, ковыляющие в первородной тьме, хныча, уползают в глубины, заслоняясь распухшими руками от звездного сияния. Она чувствует, как на своем троне в средоточии бесконечного аморфного хаоса вздрагивает Ур’Култ и следом за ним, паника охватывает его легионы…
…звезды все летят и летят, пронзая насквозь Омерзений и слепых лярв, выжигая своим блеском копошащихся в безымянной тьме уродливых демонов и раздувшихся бесформенных титанов…
…Она отходит от окна и обессилев опускается на пол, волосы огненным водопадом рассыпаются по плечам и она тихо, почти беззвучно плачет, потому что этот звездопад может означать только одно… Она пытается вызвать в памяти его образ, но в ответ видит только серый туман и жутко спокойное море плотоядного мрака… Безмолвное и бескрайнее, как само Забвение…

Часть 3. Иные звезды

1. У Врат Забвения
Словно бурный поток, прорвавший наконец давно трещавшую плотину, по Срединным Мирам движется черный туман, поглощающий планеты и звезды. Те, кто смеет встать у него на пути, растворяются в его волнах, теряя тела и души, становясь безымянными и безликими созданиями, пополняющими армию Великого Неименуемого. Молот занесен во второй раз и уже некому остановить его падение. Все, кто мог или кто знал, как это сделать, уже мертвы.
Ангел Смерти Анганадон безмолвно смотрит на проекцию Срединных миров, по которой растекается черное пятно, пока небольшое, но уже вобравшее в себя несколько десятков галактик и уничтожившее в них всю жизнь в привычном понимании этого слова.
Скайриус Карн стоит на коленях в подземном храме, посвященном Вселенной и воздевает забинтованные руки к окутанному дымом от тысяч свечей потолку. Он кричит слова молитв, перемешанные с плачем, сквозь который прорывается:
— …прости меня, если можешь… прости…
Ибо воплощению Ур’Ксулта нет дела до союзов или договоров. Он предлагает их и нарушает, как захочет. Не только потому, что он не признает их, а потому, что теперь никто и ничто не удерживает силы Забвения. Теперь Черный Портал раскрылся, превратившись в трещину длинной в несколько сотен световых лет и Забвение непрерывно изрыгает в обреченную Вселенную триллионы своих порождений, от самых слабых, до Высших и Старших рас К’Лаана.
В эпицентре этого богомерзкого котла, на планете Текаль, проглоченной черной биомассой, в высоком шпиле из переплетенных черно-фиолетовых щупалец и изогнутых, словно в ужасной муке наростов, похожих на торчащие в разные стороны скрюченные руки, на черном троне сидит новый хозяин Вселенной. Порывы тлетворного ветра, несущие с собой запах гниющей плоти и свежей крови, развевают полы его черного плаща, на костистом, бледном лице, покрытом ледяной коркой, застыла торжествующая усмешка. Его трон поднимается выше облаков, но в этом небе уже нет звезд, только бездонные провалы, мерцающие по краям фиолетовым огнем, которые то и дело закрывают пролетающие звездолеты Внешних Сфер, идущие на штурм нового Мироздания, уже готового пасть к ногам Хозяина.

…Что-то мягкое, похожее на пепел, забивается ему в нос и рот, мешая дышать. Он открывает глаза и, встряхиваясь, встает. Отголоски старой боли еще дают себя знать, и он, вспоминая, откуда эта боль, первым делом смотрит на свое тело. На нем нет никакой одежды, нет ран, ссадин, руки и ноги на месте. Черная шерсть посерела от мягкого пепла, а может и песка, которым его чуть не занесло. Он настороженно поднимает уши и пытается различить голоса того мира, куда попал. Странно, но воздух недвижен, нет ни ветерка, ни малейшего шороха. Он оглядывается и с удивлением видит начинающийся за серым песчаником лес из толстых и причудливо изогнутых деревьев. Небо совсем не черное, с преобладанием синих и фиолетовых тонов. По нему плывут облака, подсвеченные розовато-желтым солнцем и единственное, что настораживает, это абсолютная тишина. Мелкий серый песок набивается шакалу в нос, и он чихает, замечая, между прочим, что звук тут распространяется не хуже, чем в Срединных Мирах.
Селкер идет куда глаза глядят, взяв за ориентир толстые и корявые деревья, поднимающиеся из голубоватой травы и сливающиеся вдали в непроходимую чащу. Все таки он замечает, что по мере приближения к лесу в воздухе появляется легкий ветерок и мясистые, широкие листья начинают покачиваться.
Он замечает, что всегда представлял Забвение иным. Но лес? Ветер? Трава, так похожая на траву в Срединных Мирах, пусть и синяя… Кстати, а что теперь? Он не мертв, не исчез в той бездне, которой его так пугал Азарг Кун… Он пока даже не увидел ни одного чудовища, которые уж точно должны быть тут.
Азарг Кун… А ведь это ради него он тут. И ради Сиры… Видимо, одно очень плотно пересекается с другим. Селкер вспоминает слова Комографа про Аэстер… Этого еще не хватало. Как он отыщет их всех в мире, где даже нет никого живого? Как преодолеет расстояния, если здесь у него не осталось даже его собственной силы? Селкер пытается сотворить хоть что-то необычное, но добивается лишь появления между пальцев слабых молний… Вот и все, что может тут траг’гон…
Песчаники кончаются, оглядываясь назад, Селкер видит уходящую к странно изогнутой линии горизонта пустыню. Голубоватая трава доходит ему почти до пояса, в ней растут грибы, испускающие таинственное зеленоватое свечение, почти незаметное днем. Лес же на поверку оказывается нехоженой, глухой чащей и толстостволых деревьев, переплетающих друг друга своими длинными ветвями. По правую руку, лес тянулся к горизонту, на котором до самых облаков поднимались почти пологие, серые, со сверкающими ледяными шапками горы, а по левую руку спускался в долины и таял в темном тумане. Селкер прикинул, что путь к долинам будет более безопасным и пошел вдоль лесного окоема, иногда поглядывая на темные прогалины между деревьями. Мало ли что могло появиться оттуда.
Сколько он идет, сказать невозможно. Розоватое солнце не собиралось двигаться с места, застыв в небесах, ветерок то налетал, то затихал, раскачивая деревья и колебля траву. Лес спускался в низину, из тумана проступали очертания каких-то древних руин, между которыми вилась лента небольшой реки, разливавшейся в небольшое озерцо. На берегу озерца стояла деревянная водяная мельница, а другой берег реки и вовсе оказался довольно обжитым. Селкер сомневается, что селяне причинят ему вред, слишком уж обыденно все это выглядело, но все же решает соблюдать определенную осторожность. Он наблюдает за деревней из густых зарослей луговой травы и чем дольше смотрит на уклад местной жизни, тем больше удивляется. Такие картины он мог увидеть в любом не очень развитом технически городе Срединных миров.
Он начинает приближаться к городку, но, замечая на горизонте облако пыли, не торопится выйти на песчаную дорогу. Оставаясь в траве, он видит как через речной мост и городскую площадь двигается мрачная процессия, на которую горожане смотрят с благоговейным ужасом, а многие прячутся в домах. Хрипло ревут трубы, грохочут барабаны и даже трава прижимается к земле это этих мерзких звуков. Огромные звери без голов везут десятки клетей, в которых вповалку, друг на друге лежат люди. Они стонут, надрывно рыдают женщины и кричат дети. Повозки сопровождают существа еще более странного вида, в черной броне, украшенной золотыми узорами и орнаментами. На массивной шее у них две головы и вторая, переходящая в длинный, свисающий почти до земли хобот, начинается над первой, поднимаясь прямо изо лба. На нижней голове нет глаз, только широкий и безобразный рот, а кожа этих тварей маслянистая и серая, как песок. Их оружие – длинные копья со светящимися наконечниками и короткие зубчатые палки, которыми они бьют слишком близко подползающих к решеткам пленников.
Селкер дожидается, пока процессия не скроется за горизонтом в облаке пыли и входит в город. Горожане смотрят на него спокойно и незлобно, хотя и не скрывают своего любопытства. Они говорят между собой, думая, что пришелец не поймет их языка, но, видимо, рудиментарные способности траг’гона не пропали даже здесь и он, прислушиваясь, начинает разбирать их речь.
Жители городка беседуют на отвлеченные темы и Селкеру сложно понять их, ведь речь изобилует массой непонятных названий и имен. Не рискуя заговорить с ними, он лишь старается услышать нужную ему информацию по тому месту, где он оказался, благо жители почти не обращают на него внимания и говорят о своих житейских делах так, как будто рядом не находится чужак. Но, по всей видимости, жители тут ничем особо не интересуются, и им нет дела до всего прочего мира. Селкер прошел по главной улице городка, побродил по переулкам, где на него смотрели уже с подозрительностью и, помня о том, что он здесь совсем не так силен, траг’гон счел за лучшее вернуться на главную улицу. Он понаблюдал за тем, как в покосившейся кузне куют мечи из необычного полупрозрачного железа, а возле придорожного трактира валяется в пыли старик-пьянчужка. Путешествовав в свое время по Срединным мирам, Селкер насмотрелся на такое. Да и люди-то были похожи…
— Эй, чужеземец, не желаешь на огонек зайти? – слышит Селкер и не сразу понимает, что обращаются к нему. – Небось, немалый путь проделал?
Эти слова произносит высокий человек с чуть желтоватой кожей и собранными в пучок седыми волосами. У него густые усы и бородка клинышком. Он совсем не похож на прочих жителей этого городка, одним своим видом и манерой держаться выделяясь из толпы. Селкер решает, что в предложении нет ничего плохого, если, конечно, соблюдать определенную осторожность. Тем более, что человек говорит на языке, который очень распространен следи Старших рас Срединных Миров. Странно, откуда здесь знают это наречие? Хотя, вспоминая караван с пленниками…
Селкер следует за человеком и тот проводит его в небольшой, одноэтажный домик на окраине городка. Внутри дом обставлен резной мебелью, на стенах висят картины и комнаты ярко освещены лампадами и свечами. Человек закрывает за ним дверь и Селкер видит, как со стороны леса в город входит еще один караван с пленниками, но на этот раз без рева труб и грохота барабанов. Селкер не заметил их приближения и кто знает, может быть, странный человек спас ему жизнь? Траг’гон оборачивается и видит, что кму в горло направлено острие меча, а человек, сняв одетые на него лохмотья теперь стоит в роскошных золотых одеждах с высоким воротником.
— Так и не узнал меня, шакал? – говорит человек. – Короткая же у тебя память. Не ожидал увидеть тебя тут, но значит есть в мире все же высшая справедливость. Не буду утомлять тебя лишними воспоминаниями. Я Ксунартус. Один из тех, кого ты бросил сюда в день Суда Богов, когда мы прилетели к твоей цитадели лишь договориться.
— А, Ксунартус… - Селкер наигранно закатывает глаза. – Опусти свою железку. Я итак уже умер. Что ты сделаешь мне в Забвении, где не понятия Смерти?
— Понятие боли тут осталось. – Ксунартус делает шаг вперед и острие меча упирается в шею Селкера, царапая кожу. – А еще, дверь открывается наружу и я могу просто выпихнуть тебя на площадь, где сейчас проходит невольничий караван из Орнота. Надсмотрщики переломают тебе кости и бросят в одну из этих черных повозок. А потом тебя отведут в порт Инкаш-Мор, откуда звездные корабли увозят этих несчастных в миры Дальнего Забвения… Но я не стану делать этого.
Ксунартус опускает меч и задергивает шторы у окна.
— Во-первых, потому что раз ты здесь, то правосудие над тобой уже свершилось и я считаю, что ты свои грешки замыл. А во-вторых, потому что я остался самим собой и та участь, что ждет тебя в Дальнем Забвении, страшит меня, ибо такое я не пожелаю даже врагу.
Селкер отходит от двери и садится на потертое кресло. Он сидит, подперев голову руками и слушает лязг стали за окном.
— Значит Скайриус победил? – спрашивает Ксунартус
— Нет. Я сам сдался ему. – неохотно говорит Селкер. – Он… а, ладно…
— Ты? Сдался? Не понимаю?
— То есть ты ничего не знаешь о вторжении сил Забвения в наш мир? Не о простом  вторжении, а о нашествии, которое возглавляет живое воплощение самого Ур’Ксулта…
— Тише, тише ты… - шипит на Селкера Ксунартус. – Не упоминай тут лишний раз это имя! Но зачем ты дал ввергнуть себя в Забвение?
— Потому что… - Селкер осекается и неосознанно пытается спрятать взгляд, словно не хочет в чем-то признаваться.
Ксунартус садится рядом и долго смотрит на прижавшего уши и поникшего шакала.
— Высшие Силы… Как же ты изменился с того дня. – говорит наконец он. – Я совсем не ожидал этого. Что ж, я знаю, что может настолько изменить любое живое существо. И даже ты не устоял перед этим чувством.
— Она дважды… нет, трижды спасала меня. После того, как я уничтожил ее мир. И сейчас она где-то тут. Я не могу, не имею права оставить ее тут… А еще, я хочу уничтожить Аэстер…
Уничтожить Аэстер? – Ксунартус сначала бледнеет от ужаса, но потом разражается громким смехом. – Вот об этом ты точно можешь говорить на каждом углу. Тот, кто сдаст тебя посланникам Забытых Древних скорее попадет к ним на обед сам, за ложь и глупые шутки.
— Я знаю, что это почти невозможно…
— Ошибаешься, Селкер, это вообще невозможно. Так что мой тебе совет, оставайся тут, в этой деревеньке и забудь про свои замашки.
— Не могу. Я обещал ей, что найду ее… И… там гибнет целая Вселенная, Ксунартус.
— Ты действительно очень сильно изменился. – уже посуровев говорит Высший. – И причина не только в любви. Что-то перевернулось в самом тебе. Словно прошло твое ребячество и ты вырос.
Он берет Селкера за руку и вскрикнув отшатывается прочь. В его глазах ужас и удивление.
— Как Скайриус мог сделать такое? Зачем?.. И ты что, действительно сражался с Неименуемым?
— Да, сражался. И победил. Именно поэтому он предпочел действовать через вашего Карна. Скайриус хотел откупиться мной от Забвения. Мудрый дурак! Забвение не признает откупов и договоров… Ты можешь заглянуть в мою память? Что же ты не хочешь посмотреть все до конца?
— Нет, не хочу. Я был покровителем врачей в своем мире и лечил людей. Я тоже считал, что ты заслуживаешь смерти… но не такой. И я считаю, что ты должен отказаться от пути в Дальнее Забвение. Даже ради Вселенной, существо не должно обрекать себя на то, что делают с такими как мы ТАМ.
— Значит теперь, когда я намекнул на то, зачем я пришел сюда, ты не поможешь мне?
— Нет. И не проси. Я боюсь за тебя и за себя, ведь слуги Неименуемого могут узнать, кто направил тебя по тропе в Нааргаль.
— Тогда просто расскажи об этом мире. Не надо помогать мне, просто расскажи, как начать путь.
— Ладно. Может ты сначала оденешься, что за привычка ходить голым?
— Увы, одежда не попадает в Забвение вместе с тем, кого туда отправляют.
Ксунартус достает из сундука всевозможные тряпки и кидает на стол перед Селкером.
— Вот, может быть найдешь себе что-то подходящее. Хотя не думаю, что человеческая одежда тебе подойдет. И сразу же совет. Не находись ночью на открытом месте… Вообще лучше ищи ночлег в деревеньках подобных этой. Ночью Забвение становится Забвением.
— Ищи ночлег… хорошо сказано…
— Таких поселений как это тут много. Люди и нелюди нередко попадают сюда… В последнее время все чаще и чаще. Но остерегайся, тут есть и такие, кто, подобно мне, помнит тебя. И быстренько отправит в Инкаш-Мор. И то, что сделал с тобой Скайриус покажется райскими усладами… - Ксунартус идет к резному буфету и достает оттуда глиняные горшки с соком. – Я сейчас поесть сделаю. Небось проголодался?
— Да как-то не особо…
— Не отказывайся. Неизвестно, когда тебя еще накормят.
Селкер слышит, как трещит огонь в камине и чувствует запах жарящегося мяса.
— Мы тут живем практически как и у себя дома, – рассказывает Ксунартус. – Большинство поселенцев здесь со Срединных Миров. Забытые всеми боги, души умерших, те, кого предали Забвению, то есть такие как ты или я. Это место называется Галактикой К’Сатх, и оно очень похоже на нашу Окраинную Сферу. Только Окраинная Сфера безжизненна, а здесь наоборот, кипит жизнь. Вполне понятная и привычная. Жизнь кончается дальше, ближе к центру этой Вселенной. Там, где у нас в мироздании живут Смертные, тут обитают Забытые Древние и сами Абсолютные Боги, чей Праотец – величайший из мифических ужасов.
— Им нет дела до вас? – спрашивает Селкер.
— Нет. Им вообще ни до чего нет дела. Но у них тут повсюду глаза и уши. Помимо нас тут есть своя жизнь и мы предостаточно натерпелись от представителей местного животного мира. Есть и разумные существа. Все они живут в том темном лесу за рекой и к нему лучше не подходить вечером или после захода солнца.
— Видел я этот лес.
— Там, в чаще, на мшистых полянах, окруженные светящимися жирными грибами есть каменные люки, которые ведут в Нарат-Даг, Нижние Пределы. По этим подземным ходам можно преодолеть пространство, отделяющее нас от Дальнего Забвения и попасть в те миры, над которыми светят уже совсем ИНЫЕ звезды. Но какие ужасы плодятся в Нарат-Даге неведомо никому. Так что если ты захочешь попасть в Нааргаль, тебе придется искать иной путь.
Ксунартус ставит на стол бокалы из темного дерева, с причудливой резьбой по краям, разливает по ним благоуханный сок и приносит жареное мясо.
— Вот уж не ожидал, что наступит такое время, когда я буду сидеть за одним столом с тобой, – усмехается он. – Да еще и в Забвении.
— Я тоже не ожидал, что буду сидеть в Забвении. – Селкер пробует сок и удивляется его великолепному вкусу.
— Тут, в К’Сатхе, не так много сил, полностью враждебных нам, – продолжает рассказ Ксунартус. – Здесь есть стеклянные города и алмазные горы, на которых растут ледяные деревья и возвышаются хрустальные башни. Там живут мудрые правители и древние короли, пришедшие сюда из иных мирозданий, отличных от нашего. Но чем глубже ты идешь в Забвение, тем хуже все становится. Я пытался исследовать эти земли, но быстро отказался от подобных мыслей.
Селкер пожимает плечами.
— А ты не хочешь вернуться обратно в Срединные миры? – спрашивает он Ксунартуса.
— Зачем? В эту кровавую мешанину войн и пороков? Нет. Смотри, тут все спокойно и тихо, единственная опасность, это встретить на дороге невольничий караван. Тогда тебя отвезут в порт и отправят в Дальнее Забвение.
— А невольники-то откуда?
— Забвение постоянно проглатывает новые миры. Не в нашем Мироздании, так еще где-то. Вот оттуда их и везут. Не всех, конечно, а тех, кто имел неосторожность попасться на пути.
— А, и всего-то…
— Не будь самонадеянным. Здесь ты бессилен и твои траг’гонские штучки не помогут. Нет, кое-что в тебе осталось, но основная часть сил тут не действует.
— Я заметил.
За окном вдруг стремительно начинает темнеть и Селкер слышит, как хлопают двери домов. Жители городка бросают все свои вещи и бегут в дома, что бы не оказаться на улице с наступлением темноты. Траг’гон встает с кресла и отодвигая штору смотрит на то, как солнце стремительно опускается за горизонт, а со стороны леса начинает подползать черный туман.
— Здесь нет законов нашего мира. – говорит за его спиной Ксунартус. – Мы закованы в плоть, а многие здешние твари не имеют ее…
Тени от деревьев и домов удлиняются, изгибаются и начинают двигаться словно отдельно от того, что их отбрасывает. Под переплетенными ветвями, под сенью колыхающихся крон, зажигаются фиолетовые огоньки, ярче разгораются мясистые грибы в синей траве, и в лесном сумраке начинают двигаться вытянутые, дрожащие фигуры. Да и сами деревья будто вырастая, уходя ветвями к ночному небу, превращаясь в непонятные, корявые силуэты, тянущие к беззвездным небесам извивающиеся руки.
— Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да. Интересно, а невольничьи караваны как ночь пережидают?
— Их ведут слуги Повелителей этого мира. Им не страшна ночь.
Селкер задергивает штору и возвращается к столу. Он еще немного пожевав мяса неизвестного животного, он чувствует, как его начинает клонить в сон.
— Спать-то тут хоть можно?
— Спи. Только кровать у меня одна.
Траг’гон вздыхает, берет в охапку всю ту одежду, что дал ему Ксунартус и кинув ее в угол возле камина ложится на нее. Тепло от горящего очага растекается по его телу и Селкер чувствует как уже не может сопротивляться сну.
Как странно, успевает подумать он. Сон после смерти… Забвение… такое чуждое и вдруг такое привычное. Да, надо быть поосторожнее – если есть Ксунартус, то могут быть и другие из числа тех, кого он сбросил сюда. И встреча с ними, не сулит тарг’гону ничего хорошего. Странный вообще-то мир. Ни тебе ужасов, ни демонов, ни Омерзений… Ну да, ночь неприятная, но ее можно и переждать…
Завтра надо будет все-таки попросить Ксунартуса проводить его в лес, показать эти люки в Нарат-Даг. Или пусть расскажет о других путях, которыми можно попасть в Дальнее Забвение. Оружие достать тоже не помешает. Если Ксунартус носит меч, значит, не так все плохо – тут есть враги которых можно убить и таким оружием. И вообще, решать проблемы надо по мере их поступления.
Селкер зевает, поджимает ноги и закрыв глаза засыпает.

Когда он просыпается, солнце уже ярко светит прямо в окно. Ксунартус сидит за столом, перелистывая книгу в толстом кожаном переплете и курит длинную трубку, набитую ароматным табаком.
— Как спалось? – интересуется он
— Хорошо, хоть и без сновидений.
— Повезло. Те, кто видит сны, обычно потом ползают по улицам, вопят и рвут на себе волосы. Уж не знаю, что им снится, но меня пока это не касалось. – говорит Ксунартус. – Только вот выть во сне не надо было…
Селкер фыркает и подойдя к зеркалу пытается пригладить взлохмаченные за ночь волосы. Собственно он весь выглядит так, как будто его всю ночь валяли где-то в мусорной яме.
— Расческа в столике.
Шакал расчесывает волосы, потом переходит на шерсть, периодически шипя и охая.
— Мне всегда было интересно, каково это, когда шерсть растет в таких местах. – язвительно говорит Ксунартус.
— За красоту приходится платить… - сквозь зубы бурчит Селкер. – Или мне что, вылизывать себя начать?
Он заканчивает с приведением себя в порядок, попутно сломав пару зубьев у расчески.
— Оружие мне дашь?
— Все-таки решил идти?
— А куда я денусь?
— Если ты не вернешься, в той Вселенной все равно никто на это не обратит внимание… Шансов у тебя нет.
— Пусть так. Но все, что зависит от меня, я сделаю. Иначе получится, что зря я там Карну  сдался. Мне себя жалко. И еще, проводи меня в лес. К люкам.
— Нет. Я и шагу под эти деревья не сделаю. – Ксунартус теряет интерес к Селкеру и продолжает чтение.
— Хорошо, тогда расскажи как еще можно попасть в мир Аэстера.
— Да откуда же я знаю?!
— А вообще в Дальнее Забвение?
— Иди по пути следования невольничьего каравана. Далее сам смотри по обстоятельствам.
Селкер с тяжелым стоном садится на кровать и умоляюще смотрит на Ксунартуса:
— Тебе что, действительно все настолько безразлично?
— Да. Теперь да. Потому что это Забвение. Когда с тебя живого спустят шкуру и бросят в соляные пещеры, ты еще вспомнишь мои советы.
— Возможно…
Селкер идет к двери и покосившись на окно – не идет ли через город караван, выходит на улицу. Светит солнце, дует легкий ветерок и в переплетающихся ветвях лесных деревьев поют птицы. Траг’гон не прощаясь закрывает дверь и, проходя через площадь, направляется к лесу. Проходя мимо кузни он заходит внутрь, и берет длинный меч с полупрозрачным клинком, украшенным изображениями странных и пугающих существ. Кузнец продолжает ковать другой меч и Селкер не торопясь выбирает ножны, подходящие по размеру. Его внимание привлекает кольчуга без рукавов, уже прикрепленная к тканевой подкладке. Кольца кольчуги выкованы из черного металла, отливающего в темноте сиренево-фиолетовым цветом. Он берет и ее, не обращая внимания на то, что она чересчур узковата и даже не доходит ему до колен. Да… похоже, в этом мире понятие денег отсутствует напрочь. Следом за кольчугой отправляются широкий кожаный пояс, наручи в виде браслетов, изображающих свернувшихся драконов, небольшой кинжал и кистень для близких контактов. Траг’гон еще раз смотрит на кузнеца, но тому нет дела до незваного гостя. На лысой розовой голове нет ушей, а вместо лица у хозяина кузницы морщинистые, похожие на древесный нарост бугры. Меч, на который опускается кузнечный молот уже давно остыл и покрылся зазубринами.
Селкер покидает кузницу, не обращая внимания на удивленные взгляды горожан. Он не останавливаясь идет к лесу, обернувшись лишь когда его окрикнул Ксунартус. Высший догнал Селкера почти у самой опушки леса.
— Как ты был упрямым, таким и остался, хоть в остальном очень изменился. – отдышавшись говорит Ксунартус и протягивает траг’гону небольшую сумку. – Тут карта. Немного нашего мира, немного Нарат-Дага. Дальше я не ходил… Осторожней в городах с доспехами и оружием. Их имеют право носить только слуги Неименуемых.
— Хоть на этом спасибо. – кивает Селкер.
— Все, пошел я обратно, не нужно, что бы нас тут вдвоем видели. Мало ли что. На тебя итак полдеревни пялились когда ты оружие с кольчугой из кузни вытащил.
Селкер кисло улыбается и махнув рукой Ксунартусу исчезает в сгустившихся под деревьями тенях…

Толстые листья, почти полностью скрывают от Селкера солнечный свет и он пытается зажечь у себя над головой небольшой огонек. Ему это удается, хоть и не с первого раза и бледное свечение озаряет первобытный лес иной Вселенной, раскинувшийся перед траг’гоном во всем своем величии и таинственности. Во все стороны расходятся заполненные серовато-зеленым туманом влажные коридоры, стенками которых служат гигантские деревья, а потолком переплетенные и сросшиеся в некоторых местах толстые сучья, покрытые мхом и светящимися древесными грибами. В воздухе плавают изумрудные огоньки и редкие лучики дневного света пробиваются сквозь плотную листву. Под ногами шакала проминается мягкий и пушистый мох, из которого то тут, то там торчат причудливые шляпки поганок и грязно-зеленые гигантские лишайники.
Селкер чувствует, как из под корявых и трухлявых корней на него смотрят многочисленные маленькие глазки, и в дуплах деревьев то и дело мелькают небольшие тела неведомых созданий. Он неспешно идет вперед, присматриваясь к пустотам под торчащими в разные стороны корнями, и к глубоким дуплам, из которых доносится свист и легкий стрекот. Чем дальше он уходит в лес, тем диковинней и причудливей становятся деревья, тем больше странных растений, похожих на липкую зеленую паутину свисает с древесных ветвей и тем ярче и толще делаются поднимающиеся из мха грибы. Иногда Селкеру кажется, что в мутно-зеленом тумане что-то движется, скрипя и вздыхая, словно исполинское, ковыляющее по мшистой земле дерево. Эти тени неспешны, но в них чувствуется сила и холодное презрение к живым существам. Стараясь не привлекать внимание местных жителей, Селкер гасит огонек и его окутывает влажный, темно-зеленый сумрак.
Шакал перебирается по стволу упавшего дерева через глубокий овраг, чье дно тает в зеленоватом тумане. Он чуть не срывается, когда ломается трухлявый сучок, но все-таки успевает ухватиться за крепкий и бугристый ствол. Судя по звукам, в овраге бежит ручеек, но оттуда веет запахом гнили и болотной тины, не предвещающим ничего хорошего. Перебравшись через овраг, Селкер вспоминает, что забыл даже взять себе немного провизии и не спросил Ксунартуса о продолжительности дня. Эти первые, непростительные оплошности немного разочаровывают его, напоминая ему, что все-таки он не привык к таким путешествиям, да и вообще не готов к такому долгому пути. Он замечает, что по грибам можно определить направление и они неизменно становятся больше, если идти вглубь леса, а еще меняется свет который они испускают, превращаясь из зеленого в мутно-желтый.
Несколько раз траг’гон натыкается на заросшие мхом и низкорослыми кустарниками руины из темно-серого камня. Эти руины вызывают у него отвращение своими барельефами, выбитыми на каменных плитах нечеловеческой рукой и тем, что возле них туман сгущается сильнее и принимает странные формы, похожие на тонких и высоких, почти да самых древесных крон существ бледно зеленого цвета, которые блуждают среди доисторических руин, не покидая их пределов. Селкер предполагает, что именно среди этих руин находится вход в легендарный Нарат-Даг, однако, вскарабкавшись на одно из нависающих над развалинами деревьев, он видит лишь плотных моховой ковер с неизменными грибами и никаких признаков каменных плит. Поэтому он решает двигаться дальше в лес, обходя пологие древние холмы, поросшие странными фосфоресцирующими растениями и дурно пахнущее болото, с которого доносятся всхлипы и придушенные стоны. Несколько раз он сверяется с картой Ксунартуса, замечая, что и холмы и болото на ней изображены, а значит Высший забредал в эту часть леса и, более того, смог вернуться назад. Еще Селкер думает о том, что если бы надежды не было бы вовсе, то Космограф вряд ли направил бы его на этот путь. А значит, всего можно достичь, при должном упорстве, удачливости и сообразительности.
Тем временем, кора на стволах деревьев темнеет, а сами стволы и наросты на них становятся все более фантастических очертаний. Сине-зеленоватая трава отступает и ее место занимает сплошной ковер огромных, темных грибов с круглыми шляпками. Селкер осторожно пробирается между них, иногда неловко наступая на мягкие грибные шляпки и тогда в воздух поднимаются маленькие облачка едкого дыма. Он начинает жечь горло и нос, слезятся глаза и Селкер возвращается назад, решив обойти поляну с раздувшимися грибами стороной. В это мире, без точных карт и при отсутствии четкой цели, Селкер решил всецело довериться своим чувствам, а чувства говорили, что через эту поляну он перебраться должен в любом случае.
Пожалев, что не нашел в кузнице еще и веревку, Селкер поднимается на дерево, и аккуратно ползет по переплетающимся сучьям, то и дело натыкаясь на толстые древесные поганки. С высоты почти в тридцать футов видно, что черная поросль грибов неоднородна и более темные грибы образуют странную сетку, складывающуюся в таинственный и жуткий символ. Тело прекрасно служит траг’гону даже в этом мире и он, раскачавшись на ветке, перепрыгивает на ствол другого дерева, за грибной поляной и с него легко, словно кошка, приземляется на мягкий мох.
Он опять идет все глубже в лес, раздумывая о том, как будет перебираться через ядовитые грибы на обратном пути, если его поиски будут безуспешны. Одновременно он замечает, что рана на левой щеке, оставшаяся даже тут, снова ноет и чуть кровоточит. Селкер расценивает это как знак того, что цель его путешествия уже близка.
Однако, когда деревья внезапно расступаются, он видит лишь болото с островками, на которых возвышаются достопамятные руины из позеленевшего и растрескавшегося камня. По бокам полуразрушенных циклопических стен стоят обезглавленные многорукие изваяния, из мутной воды торчат отколотые головы – шестиглазые, с растущими на лбах щупальцами и жвалами насекомых. Болото озаряет мертвенный свет гигантских, выше деревьев, поганок, изгибающихся и разрастающихся небольшими группами. В центре руин, из тумана поднимаются высокие башни, уходящие в зеленоватую пелену и опускающиеся в холодную тину. Застоявшийся воздух наполнен зловонием гниющих растений и приторно-сладким запахом мерзких грибов, вода неподвижна, хотя Селкер и замечает в тумане странные движения. Он пробует ногой воду и недовольно фыркает, когда чувствует, насколько она холодна. На мгновение его внимание привлекают шорохи и протяжные тяжелые вздохи, доносящиеся из трясин, но они смолкают настолько быстро, что он не успевает поверить в то, что они реальны. Здесь, в вечном полумраке непонятно, день сейчас или уже наступила ночь, а потому Селкер осторожнее вдвойне. Он потихоньку обходит болото, не сводя взгляда с поросших плющом и лишайником камней. Зловещие руины притягивают и пугают, и скорее всего именно там, среди этих титанических развалин находится один из входов в Нарат-Даг – подпространственный  лабиринт, в плоти Забвения. 
Траг’гон отламывает ветку кустарника и пробует ею дно. Палка уходит на всю высоту, даже не достигнув поверхностных слоев тины, вода булькает и с невидимого дна поднимается черная муть. Селкер вытаскивает ветку и видит, что она облеплена толстыми черными пиявками с красными пятнами на боках. Желание лезть в воду с пиявками отпадает, и он идет дальше, пытаясь найти хоть какую-то возможность перебраться через топь.
Пару раз он проходит развалины небольших каменных мостов, но они слишком далеко от берега и до них нужно плыть по вонючей, кишащей пиявками и большими белесыми улитками воде. Наконец, удача улыбается ему и он видит подгнившую, поганку с отломанной шляпкой. На ней вполне можно переплыть к руинам, так как она прекрасно держится на воде и Селкер прикидывает, что спокойно поместиться в ней. Он отрубает мечом трухлявую, пористую мякоть ножки и сталкивает шляпку на воду, забираясь на ее гладкую, влажную поверхность. Шакал призывает легкий ветерок, который неторопливо толкает шляпку вперед, к островкам, заросшим болотной травой грязно-ржавого цвета и странными папоротниками.
Шляпка постепенно наполняется прохладной болотной жижей, но Селкер успевает пересечь топь и выбраться на один их островков. Прямо над ним, из воды поднимается омерзительная статуя, рядом разбросаны расколотые зеленоватые плиты, на которых проступают нечитаемые письмена и странные орнаменты. Несмотря на тошнотворный запах болотных глубин и страх перед этим местом, Селкер понимает, что надо идти вперед, к центру руин, хотя, вполне возможно, он и не найдет там ничего кроме надоевших грибов и луж с грязной водой.
Он успевает перебраться через несколько островков, прежде чем замечает, что воздух становится темнее. Он зажигает свой огонек и делает его как можно ярче. Наступает ночь, которую так боялся Ксунартус и кто знает, что станет с этим болотом после захода солнца…

…Полураздетого человека с золотистой кожей волокут по вздрагивающему живому коридору из плывущей и растекающейся темной биомассы. Его кожа разорвана крючьями, за которые его тащат два громадных Рыцаря Крови. Один из них хватает человека за волосы и кидает к подножию черного монолита. По извивающейся подобно змее лестнице спускается Азарг Кун и улыбки на его лице нет.
— Ты дурак, Скайриус Карн. – говорит он. – Я дал тебе в руки все, что требовалось, а ты умудрился все испортить даже тут.
— Вы хотели, что бы я низверг Селкера в Забвение… Я сделал это…
— Я хотел, что бы ты передал мне его душу, а не ввергал в Забвение самостоятельно! И после этого ты осмеливаешься являться сюда и требовать соблюдения договора? Может мне отправить тебя следом за ним? Думаешь, я забыл, что тебя самого в свое время отправили к нам и то, что ты до сих пор мой раб, гуляющий по этому миру до тех пор, пока мне это надо?
— Нет, я помню… - Скайриус ползет к Азаргу Куну на коленях но тот отпихивает его ногой.
— Встань, насекомое… Где твоя гордость и напыщенность, с которой ты казнил Селкера? Он не ползал перед тобой на коленях, ведь нет? Не хныкал и не ревел как полоумная баба, даже когда твои палачи стали вырывать ему внутренности? Нет… Он сделал тебя посмешищем даже своей смертью.
Карн поднимается, размазывая перебинтованными ладонями заливающую лицо кровь.
— Отправляйся в Забвение, в Галактику Г’Сатх, и найди мне его. Если понадобиться, спустись в Дальнее Забвение и в сам Нааргаль. – приказывает Азарг Кун. – Мне все равно, как ты это сделаешь. Но ты найдешь его.
— Я не могу оставить Йосс..
— Ты что не можешь сделать? Если ты так хочешь, то твоя планетка отправится во Тьму Внешнюю вместе с тобой.
Азарг Кун резко разворачивается и поднимается на монолит, к своему заоблачному трону.
— Уберите его с глаз моих. – командует он и два Рыцаря Крови уводят Скайриуса в бесконечную череду темных коридоров…

2. Лесное Царство
Зеленоватый туман, окутавший болото, постепенно меняет цвет на фиолетово-синий. Селкер замечает, как удлиняются тени от раскачивающихся деревьев и поверхность воды приходит в движение. Он выбирает место поближе к руинам и подальше от мутной топи и рисует перед собой в воздухе Сотах – символ древнего рода траг’гонов, отпугивающий и защищающий от Забвения. Знак светится неярким, желтоватым светом и сам Селкер стоит в светлом пятне, отбрасываемом знаком.
Мир меняется вокруг него. Словно змеи с плоскими головами, извиваются, начиная пригибаться к воде, поганки. Долговязые, голые деревья без сучьев и с трухлявыми сердцевинами выдирают из земли корни и начинают двигаться вокруг болота. Какая-то тень, на непомерно узких лапах и с туловищем, уходящим выше крон деревьев, натыкается на пятно света и издав протяжное гудение отступает. Символ траг’гонов действительно отпугивает созданий этого сумрачного мира, но и привлекает их, заставляя собираться вокруг Селкера.
Он чувствует, что они не питают к нему злобы, но скорее любопытство. Однако это мало что меняет, ведь что бы удовлетворить свое любопытство они просто превратят в свое подобие, сделают такой же блуждающей по болотам тенью. Селкер прижимается к каменной стенке, окружающий его мир тонет в полном мраке и солнце в этот момент видимо окончательно уходит за горизонт. Шакал поднимает голову, надеясь увидеть звезды или хотя бы спутанные ветви деревьев, но ни ветвей, ни звезд нет. По серому, студенистому небосводу расползается бесформенное черное пятно, пожирающее немногочисленные светлые искорки. В наступающей тьме все сильнее и сильнее светятся трупным светом раздувшиеся, водянистые поганки. В голове, постепенно проясняясь и усиливаясь звучат гулкие удары, словно кто-то бьет в громадный колокол. Вместе со звоном колокола он слышит неимоверно низкое, невнятное бормотание и бульканье, словно рот у говорившего был заполнен чем-то жидким. Поганки заливают все вокруг неживым голубовато-серым светом. В волнах надвигающегося тумана то возникает, то пропадает, нечто черное, бугристое, расползающееся в гнилостную массу. Трясина огласилашется хриплым ревом, переходящим в низкое гудение. Где-то далеко грохочет гром, и из глубин болота поднимаются темно-красные пузыри. Они достигают поверхности воды, но не останавливаются, а взлетают в воздух, стремясь достичь неба, проглоченного мраком.
Бесформенные, зыбкие создания, иногда появлявшиеся среди тумана, подступают все ближе. Он замечает, что вода в болоте шевелится словно живая, а из гнилостных глубин всплывают наверх полужидкие, растекающиеся человеческие лица, облепленные белесыми извивающимися созданиями. Эти лица, искаженные страданием и ненавистью, поползут к нему, сжимая и распрямляя складки мертвой плоти. Из лесного мрака показываются почти невесомые создания, пульсирующие и меняющие очертания. Воздух исчезает, сменившись густой массой колеблющегося тумана, в котором плавают безобразные, безымянные бесы, похожие на распухших медуз…
Селкер слишком поздно осознает свою ошибку, понимая, что символ траг’гонов ненавистен созданиям Забвение и манит их к себе, как огонь свечи, зовет к себе  мотыльков. Тени и странные газообразные существа идут к нему плотным потоком, касаясь Знака, вспыхивают, сгорают но следом приходят новые и новые. Сила знака тоже не вечна и чем больше он тратит ее, уничтожая порождений этой бурлящей топи, тем более тусклым становится его свет.
Траг’гон взбирается на полуразрушенную стену и перепрыгнув на кривой ствол извивающегося дерева с удовлетворением замечает, что создания Забвения все же идут не к начертившему Знак, а к самому символу. Он отвлекает их, давая возможность Селкеру отойти подальше. Что-то скользит под рукой шакала, он чуть не срывается с дерева, а по стволу, от самых корней до темной кроны, из трещин в трещинах коры открываются желтые глаза. Ветвь пытается ухватить Селкера за ногу, но он, изогнувшись и вывернувшись из гибких веток подобно кошке, запрыгивает еще выше, отсекая мечом ближайшие сучья, тянущиеся к нему, словно пальцы. Оружие выкованное в Забвении причиняет вред его обитателям, и скрипящее гудение из недр ствола доказывает это. Чудом сохранив равновесие на ползущей коре дерева, шакал снова прыгает, цепляясь за оконный проем полузатонувшей башни. Внутри, в непроглядном мраке, он замечает какое-то движение, на него бросается нечто черное и многоглазое, но удар меча отбрасывает тварь и она проваливается вниз, испуская облако темного тумана, подобного тому, какой вытекал вместо крови у Азарга Куна. Из дыры в растрескавшейся стене башни, Селкер видит, как символ гаснет и газообразные болотные жители начинают разбредаться по окрестностям. Странно, но никто его не ищет и не проявляет к нему интереса. Даже внезапно возникающее под окнами башни бродячее гигантское дерево, со свешивающимися с ветвей цепями и раздувшимися, посиневшими трупами, проходит мимо. Значит не так страшна ночь, как ее описывал Ксунартус. Не привлекая к себе внимание, можно пережить и ее, если, конечно, случайно не забраться в нору какого-то местного зверя.
Усевшись в оконном проеме, Селкер начал следить за ночной жизнью болота, не очень-то желая спускаться вниз и искать вход в Нарат-Даг. Перед его глазами мельтешили расплывчатые тени, на длинных и тонких извивающихся грибницах бродили по берегу светящиеся грибы, а деревья то и дело хватали своими ветвями неосторожных созданий, похожих на летучих мышей, и заталкивали их под движущиеся пласты коры. Преддверие Забвения жило своей жизнью, пусть и не похожей на жизнь Срединных миров и по прошествии нескольких часов Селкер уже привык ко всем этим странностям и вещам, казавшимся ему поначалу страшными…
С рассветом, он спускается вниз с башни, воспользовавшись стволом уже неподвижного дерева и, обходя противные лужи с грязной водой, в которых на толстых водорослях сидят громадные улитки, продвигается дальше к центру руин. В прохладном воздухе по-прежнему висит зеленоватый туман, и порхают светлячки, но Селкер уже намного меньше опасается этого болота и этого леса. Он вспоминает, что про Г’Сатх говорят, будто тут еще действуют законы трехмерного мира, поскольку своими границами эти планеты вплотную подходят к срединным Мирам и кое-где даже сливаются с ними. В таких местах люди могут видеть необъяснимые вещи, и даже, заблудившись в каком-нибудь лесу, выйти из него на болота Забвения. Его куда больше пугает то, что он может встретить в Нарат-Даге и в землях Дальнего Забвения, куда ведут неотмеченные ни на одной карте штольни подземного мира. О Нарат-Даге и лежащих под ним пределах складывали легенды одна хуже другой, хотя Селкер и не готов был теперь верить им всем.
Он проходит еще чуть вглубь топи и наконец видит прямо посреди болотной травы и пузатых грибов огромное каменное кольцо, сверху которого лежит толстая металлическая крышка. Металл уже давно изъеден ржавчиной, камни позеленели и поросли мхом, а поганки, окружающие каменное кольцо, словно поглощают дневной свет. Селкер подходит ближе, прикасаясь рукой к железному люку и от его пальцев разбегаются светящиеся полосы, складывающиеся в таинственный знак, очень похожий на символ защитного свойства, будто оберегающий жителей этих лесов от того, что таится в полостях земли и запирающий подземным ужасам путь на поверхность.
Траг’гон пытается приподнять крышку колодца, но она слишком тяжела и более того, похоже, что заперта изнутри. Нет причин полагать, что иные такие колодцы будут открыты и Селкер все-таки решает пробраться в Нарат-Даг  именно тут. Его совсем не прельщает путь в порт Инкаш-Мор и путешествие в миры Дальнего Забвения на черных невольничьих кораблях. Но люк плотно прилегает к каменному колодцу, на нем нет ни единой ручки, а между ним и камнями ни единой щели. Он полностью неподвижен, не сдвигаясь ни в верх, ни в стороны. Шакал пробует открыть его с помощью простеньких, доступных ему сил, вроде как вышибить пробку из бутылки, но на железную крышку ничего не действует и она даже не вздрагивает. Наконец, когда запас возможных приемов исчерпан, Селкер устало садится, опершись спиной о кладку колодца мысленно прикидывая возможность обратного пути в деревеньку через таинственный лес.

Ксунартус просыпается от громкого и настойчивого стука в дверь. Он неохотно встает и накинув серый халат открывает дверь. На пороге стоит Скайриус Карн, а позади лидера Ассамблеи Высших толпятся черные латники, подобные тем, кто ведет сейчас караваны в Инкаш-Мор. На площади слышен храп и рык, еще несколько десятков воинов, верхом на двухголовых ездовых животных с телом медведей и рыбьими головами, стоят возле каменного моста через реку.
— Не ожидал увидеть тебя тут снова, Скайриус Карн – холодно говорит Ксунартус.
— Странно, что в твоем голосе нету радости от встречи, мой старый друг. – Скайриус входит в дом, осматривая висящие по стенам картины и резные статуэтки на полках комода.
— Неужели отныне Высшие смертного мира имеют возможность путешествовать между реальностями так, как им заблагорассудится, да еще и в окружении слуг Неименуемого? – интересуется Ксунартус.
— Имеют, если им оказано высочайшее благословление.
— Чье же интересно?
— Какая разница, Ксунартус. Скажи мне, ты помнишь те времена, когда мы прогуливались по аллеям Алкориса и смотрели на восход звезды Векнара? Помнишь те времена, когда тьма и дым от пожаров не заволакивал небеса, и не звучали мольбы и стоны?
— К чему ты все это говоришь?
— В твоем доме воняет шакалятиной и мои спутники чувствуют это за версту.
— Спутники? Они похожи на твоих тюремщиков.
— Не уходи от сути, Ксунартус. Скажи, ведь он был тут.
— Даже если я дал тому, о ком ты говоришь, ночлег, я не вижу в этом преступления. За годы проведенные тут, учишься видеть жизнь по-другому.
— Азарг Кун, воплощение Султана Забытых Древних, поручил мне найти Селкера, в противном случае, Забвение будет пожирать мир за миром.
— Странно, почему столь могучая сущность, сама не отправилась на поиски, если Селкер ей так нужен? – спрашивает Ксунартус.
— Не обсуждай действий Бога.
— Бога? С каких пор Азарг Кун стал твоим Богом? С каких пор ты, Высший, вообще кого-то считаешь Богом?
— Ты не видел всей его мощи, перед которой бледнеют силы нашей Вселенной…
— Да… и которого дважды победил Селкер.
— Он рассказывал тебе это? И ты поверил? – усмехается Карн
— Я видел это в его памяти, как и то, что ты сделал с ним.
— Он заслужил еще более страшной кары за свои грешки. Будь моя власть, я бы продлил ту казнь навечно.
Ксунартус невозмутимо садится за стол и раскуривает свою длинную трубку.
— Да, он совершил много злодеяний. Да, им нет оправдания… с нашей точки зрения. Но свое он получил. Карой за такие преступления является смерть, но именно сама смерть, а не кровавая забава на потеху толпы. Итак, зачем ты его ищешь?
— У Азарга Куна на него свои планы… Но он сейчас слишком занят…
— Да, занят, Карн! – восклицает Ксунартус. – Он занят уничтожением наших миров, а сбежавший от него траг’гон доставляет ему небольшое неудобство! А ты в это время, гоняешься за тем, кого это чудовище упустило вместо того, что бы подобно Шакалу хоть как-то пытаться защитить свою Вселенную. Селкер был у меня, но потом ушел. Может быть в этот лес, может быть в порт Инкаш-Мор. Я не знаю зачем.
Скайриус приближается и обхватывает голову Ксунартуса обезображенными руками. Недокуренная трубка падает на ковер, рассыпая угольки, и Ксунартус кричит, дрожа, словно по его телу пропускают электрический ток.
— …уничтожить Аэстер? – Карн отступает от оседающего на пол Ксунартуса. – Лишить Забвение всей его силы… Вот зачем он сдался мне и дал отправить его сюда… Через Нарат-Даг… в сам Нааргаль…
Ксунартус поднимается с пола, потирая виски. Он смотрит на Карна и в его взгляде все больше сквозит ненависть.
— Я вижу, как великий человек становится слепым и бездумным рабом, – говорит Ксунартус. – Оставь шакала в покое. Неужели ты не понимаешь, что он делает?
— Слишком хорошо понимаю. И понимаю, что Неименуемый дарует мне место возле своего трона, если я доставлю ему это отродье.
— Только место придворного шута!
— Молчать! Или я забуду о том, что мы некогда были друзьями и прикажу воинам Черного Режима отправить тебя в Дальнее Забвение!
Ксунартус смеется и поднимает с пола упавшую трубку.:
— Ты действительно думаешь, что твоя судьба волнует Азарга Куна. Если он воплощение Ур’Ксулта, то ему неведомо чувство благодарности. И уж тем паче, что если ты расскажешь ему про намерения Селкера, то он сам бросится на его поиски.
— Это ему знать необязательно, – соглашается Карн. – Что же до тебя, то смотри… Когда я вернусь к Азаргу Куну, он услышит и твое имя…
Скайриус выходит, громко хлопая дверью. Он что-то командует на странном, гудящем языке и Ксунартус слышит лязг стали и трубные голоса слоноголовых воинов. В окне видно, как полсотни солдат во главе с Карном несутся к лесу на своих неуклюжих зверях, как Скайриус воздевает вверх руки, и деревья, скрипя, расступаются перед отрядом Черного Режима.
Значит Селкер был прав и Карн уже не более чем игрушка в руках Того, о ком нельзя говорить. Азарг Кун как может, использует ту жажду мести, которую Скайриус выращивал в своем сердце, и в этот раз, Селкер действительно мало что может сделать. Он на территории врага, один, его никто не поддерживает и никто ему не поможет. Хотя, могут… но для этого нужно иметь смелость, дабы не побояться бросить вызов самому Властелину Забвения. А у кого, достанет храбрости, а может и отчаяния сделать это?.. Ксунартус докуривает трубку и садится в кресло, откидываясь на мягкую спинку…
…Черные, беззвездные небеса, мертвящий холодный свет, падающие в песок тела, растянувшиеся цепью шакалоголовые воины, добивающие раненых, и непрекращающиеся крики тех, кого заживо бросает в Забвение…
…Залитые кровью камни озаренной восходящим солнцем площади, изувеченное и обезображенное тело черного шакала, еще живого, с раскаленным венцом на голове, которого тоже вот-вот отправят в совершенно иной мир. Существо, прошедшее все это ради жизни во всех мирах…
…Его взгляд и немая просьба о хоть какой-то помощи, уже тут, в забытом самим Ур’Ксултом городке. «Разве ты не понимаешь, что там гибнет целая Вселенная?» - вспоминает Ксунартус его слова. – «неужели тебе все стало настолько безразлично?»
Враг. Лишившийся силы, низвергнутый в Забвение враг. Умолявший помочь спасти мир, бывший когда-то для Ксунартуса родным…
Ксунартус встает с кресла и выходит на улицу. Он обходит свой дом и входит в сад, тонущий в сером сумраке. Высший издает несколько стрекочущих звуков, перемешанных с подобием собачьего лая. В ответ лишь тишина, но потом, ствол ближайшего дерева вздувается, кора трескается и перед Ксунартусом сидит бледнокожее создание, похожее на бесшерстную собаку с тонким телом, длинными задними лапами и почти человеческими руками на которых по три длинных когтистых пальца. Его кожа лосниться точно намазанная маслом, длинные уши настороженно подняты, а желтые глаза без зрачков смотрят на Ксунартуса, и из усеянной острыми зубами пасти раздается ответный подвывающий звук.
— Ты помнишь тот день, когда я помог тебе? – спрашивает Ксунартус. – Когда укрыл тебя от посланцев Неименуемого?
Существо кивает.
— Помню.
— Вы знаете Лес Хаугн очень хорошо. Один мой друг пошел туда, но ему угрожает та же опасность, что угрожала некогда тебе. Его преследуют создания из Инкаш-Мора. Вы можете помочь ему?
— Зачем твой друг пошел в наш лес? – странное существо стрекочет, склоняет набок голову.
— Он ищет вход в Нарат-Даг. Может быть даже уже нашел, если ночь не погубила его.
— Знаю. Мы почуяли чужака вчера в лесу. И утром он был у заболоченных руин.
— Так вы можете помочь?
— Опасно нападать на бхарру-гла. Но они едят нас, если поймают. Мы подумаем. Будем следить за ними.
— Спасибо и на этом, – учтиво кланяется Ксунартус. – Теперь, доброго пути и да скроет тебя тень.
Существо снова исчезает, прячась в ствол дерева, и только легкий ветерок начинает шевелить кроны соседних деревьев, а потом, по луговой бледно-синей траве удаляется к лесу. Ксунартус возвращается домой, перекидывает через плечо походную кожаную сумку, прячет под полы серого плаща длинный меч, наспех бросает во вторую котомку еду, меха с соком, небольшой деревянный ящичек, трубку и коробку с табаком, к которому тут пристрастился, заливает водой камин и покидает дом. Он идет в сторону леса, следом за колеблющим траву ветром.

Ну и что делать с этой железкой? Селкер со злости пинает каменную кладку колодца. Естественно, колодец никуда не исчезает, а вот ноге становится довольно больно. Он уже испробовал все, что знал, вплоть до знака Сотах, который он начертил прямо на железной крышке люка. Знак светился некоторое время, из трясины выползло нечто, размером с корову, но оно было очень медлительным и не привыкло перемещаться по суше, а потому шакал пересидел появление твари на ближайшем дереве.
Селкер забирается на люк и взяв в руки собственный хвост, принимается вытаскивать из него сухую траву, похожую на репей. Теперь точно придется поворачивать назад. Обитатели этих мест со знанием дела отгородились от пещер Нарат-Дага, есть, значит, из-за чего. Наверняка, Ксунартус может рассказать куда больше чем уже поведал. Ведь живет тут уже не один год и даже не десяток. Сзади, в болотном тумане, что-то бурлит, слышно как чавкает трясина, но траг’гон, фыркнув, даже не поворачивает головы. Эта топь со всеми ее звуками уже порядком надоела ему. Ко всему можно так или иначе привыкнуть и он замечает, что понемногу начинает привыкать к жизни в Г’Сатхе.
Если бы не тяжелое дыхание и не внезапный лязг стали прямо над ухом, то он так бы ничего и не заметил. Селкер кубарем скатывается с люка, как раз вовремя, потому что по железному кругу бьет тяжелый молот из полупрозрачной стали. Прямо над собой шакал видит закованное в черную броню чудовище, с длинным, почти до самой земли хоботом и безобразно широкой пастью. Из тумана выходят другие такие же существа, окружая руины, где укрылся Селкер широким полукругом.
С трубным ревом воин Забвения бросается вперед, как раз вовремя для того, что бы вскочивший с земли шакал ударом меча отрубил мясистый хобот, заодно отпихивая противника в трясину. Враги наваливаются не по одному, всей толпой, порядком мешая друг другу. Эта мешанина позволяет Селкеру немного уменьшить их число, траг’гон взбирается на обвалившуюся крепостную стену, оставив на забрызганной белесой сукровицей траве двоих слоноголовых. Они пытаются добраться до него и там, взбираясь по полуразрушенной лестнице, Селкер сбрасывает вниз переднего воина, разбивая ему голову выпавшим из стены булыжником, скатывающееся по лестнице тело увлекает за собой остальных. Сразу видно, что к сопротивлению солдаты К’Лаана не привыкли. Сама возможность того, что жертва будет защищать свою жизнь, ставит их в тупик. Шакал не только более подвижен и ловок, нежели эти груды железа и плоти, он владеет оружием куда лучше их всех. Он убивает еще троих, прежде чем до слуг Неименуемого хватает ума забраться на стену по двум лестницам с разных сторон. Они нападают сразу по двое, но у траг’гона хватает времени  разделаться с обоими. Отбивая удар одного, он уклоняется от другого, и затем, одним широким движением меча, разрубает хобот вместе с горлом первого и, заканчивая удар, погружает клинок в живот второго. Слоноголовые топчутся на одном месте, пытаясь неуклюже перебраться через трупы собратьев, и тогда Селкер атакует сам, начиная пробиваться к одной из лестниц. Нападающие выше его почти вдвое и почти вчетверо шире, но именно это делает их уязвимыми для ударов траг’гона, с успехом сражавшегося ранее и с более подвижными противниками. Наконец, когда до лестницы остается всего ничего, шакал проскакивает между ног последнего солдата Забвения, оттолкнувшись от стены забирается ему на спину и вонзая меч в мощный загривок, сразу прыгает с плеч черного воина на ветвь болотного дерева. С нее видно, что та дюжина тварей, что лежит сейчас на земле, это далеко не все прислужники Дальнего Забвения, прибывшие на болото… Их явно навели на это место и Селкеру кажется, что он знает, того, кто мог это сделать.
Что-то свистит рядом с ухом траг’гона, и в дерево, чуть выше его головы впивается толстая железная стрела. Он чуть подается в строну и вовремя, вторая стрела вонзается в то место, где только что была рука шакала. Селкер прыгает обратно на стену, но воздух вдруг уплотняется, он попадает в вязкий туман и из-за этого точно рассчитанный прыжок кончается падением. Вместо того, что бы приземлиться на ноги, как кошка, шакал ударяется о парапет животом и, сползая вниз,  падает в сваленные под стеной каменные обломки. Когда воздух снова проходит в легкие, Селкер пытается подняться, цепляясь за стену. Почти сразу же на него бросается слоноголовый воин и шакал, через силу распрямившись, вонзает меч в приоткрывшуюся брешь в доспехе. Только ему не хватало того, кто может владеть магией в этом мире…
Но что-то меняется вокруг него. Из травы и деревьев выпрыгивают похожие на собак существа, вооруженные примитивными копьями и самострелами. Они пробегают мимо Селкера, набрасываясь на солдат Неименуемого, облепляя их со всех сторон, стараясь ударить копьями в пасти и глаза. Шакал смотрит на это сражение со стороны, на него уже никто не обращает внимания. Кроме разве что… Селкер вглядывается в туман и видит что у самого края топи, на тучном ездовом звере сидит Скайриус Карн. Траг’гон, стараясь остаться незамеченным, обходит стену, дабы случайно не попасть на глаза Высшему. Впрочем, Карн, заметив, что его союзники увязли в драке с местными жителями болот, поворачивает зверя и исчезает в лесной чаще.
Бледные небольшие существа, расправившись с последним слоноголовым окружают Селкера, и едва он пытается сдвинуться с места, перед ним вырастает целый лес копий. Шакал, стараясь совершать как можно меньше резких движений, отступает к оплетенным плющом камням, и древесные создания неотступно следуют за ним.
— Я боялся, что опоздаю. – слышит Селкер знакомый голос и из тумана выходит Ксунартус.
— Слушай, это… твое? – шакал кивком головы указывает на сгрудившихся возле него тварюшек.
— Нет, но они были мне обязаны. – Ксунартус начинает подражать лопотанию древесных жителей и они расступаются, выпуская Селкера из живого кольца.
— Признавайся, что тут забыл Скайриус. И как он так быстро меня нашел. – шакал садится на полузатонувшую колонну только сейчас замечая, что плечо левой руки рассекает глубокая, почти до кости рана. Видимо кто-то из слуг Дальнего Забвения смог дотянуться до него или он просто слишком удачно приземлился со стены в наваленные под ней кирпичи.
— Я виноват, – разводит руками Ксунартус. – Он прочитал мои мысли и вытряс из меня всю память.
— А что он вообще тут делает?
— Он? Он теперь марионетка, которую дергает за ниточки Азарг Кун. Его ненависть к тебе привела его на путь предательства и предал он собственную Вселенную. С одной стороны, это тоже можно считать твоей заслугой…
— Давай, припиши мне все зло мироздания. – Селкер стаскивает с себя кольчугу и отрывая от нее подкладку перевязывает руку.
— Я с собой кое что захватил, – говорит Ксунартус и достает из сумки деревянный ящик. – Хочешь зашью? Это надежней чем просто так тряпками себя обматывать.
— Ага, теперь еще ты иголками во мне ковыряться собрался. – шакал тем не менее развязывает руку. – Только давай аккуратней…
Ксунартус  умелыми движениями, как-никак покровитель врачевателей, зашивает рану Селкера. Шакал пару раз вздрагивает, когда игла входит глубоко в его тело, но все же молчит.
— Кто это? Те кто мне помог? – спрашивает траг’гон
— Вриины. Древесные духи, или что-то вроде этого… Не спрашивай, сам не знаю толком. Это их лес и их болото.
— Уж больно материальные они для духов.
— Тут иной мир… Я лишь пользуюсь наиболее подходящими по смыслу определениями. Я спас кого-то вроде их маленького вождя, когда его хотели сожрать слоноголовые. Вот он и благодарен мне. И потратил я должок на тебя.
— Опять я виноват, да?
— Ладно, успокойся. Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто в последнее время как-то все пошло вкривь и вкось даже тут, в Забвении. Вторжение в мир Смертных, Азарг Кун, ты, Скайриус… Это все приведет к чему-то очень нехорошему, рано или поздно.
— Я и хочу этого не допустить. Но для этого ты сам знаешь, куда мне надо попасть.
— И это единственное место, куда попасть невозможно. Даже если ты пройдешь через Нарат-Даг, я не могу представить, что ждет тебя в Дальнем Забвении.
Селкер хитро улыбается, вспомнив об одной очень важной вещи:
— Люк в подземелья закрыт. И как мне проникнуть в этот самый Нарат-Даг?
— Естественно закрыт. Вриины опасаются тех, кто обитает там, в глубинах пространственных тоннелей. Они вообще довольно пугливы, не решаются приближаться к болоту по ночам. Я удивляюсь, как ты-то выжил.
— Я просто никого не трогал и не лез к местным тварям. Да… если Скайриус и впрямь пешка Азарга Куна, то неприятностей ты себе нахватал на голову целую кучу… Хотя и поменьше чем я. Так что там насчет люка.
— Они, думаю, откроют нам его и возможно дадут провожатых. – подумав говорит Ксунартус. – Понимаешь, эти миры живут практически на осадном положении. Здесь не так заметна власть Неименуемого, но она есть. Слоноголовые бхарру-гла, Его солдаты на этой планете, для многих тут враги. Посмотри, это же почти Срединные Миры. Естественно, что обитатели этих мест недовольны сложившимся положением дел.
— То есть, ослабление Ур’Ксулта им на руку?
Небо мгновенно темнеет, вода в болоте содрогается и даже деревья еще больше съеживаются и искривляются. Игла почти целиком вонзается шакалу в рану и Селкер вскрикивает от боли.
— Я же просил, не упоминай Его имени тут… Прости, если сделал больно… Не думаю, что даже при таком раскладе все захотят падения Неименуемого. Разрушение Аэстера может повлечь за собой массу непредсказуемых последствий.
— Скорее всего, так оно и будет.
Ксунартус заканчивает возиться с рукой траг’гона, срывает пару болотных растений и приложив к ране перевязывает ее.
— Вот и все. – говорит он. – Растения помогут быстрее остановить кровь. Тут совсем не все отравлено. Это еще не Дальнее Забвение.
— Спасибо… - Селкер поднимается с камня. – Но зря ты со мной идешь.
— Нет. Скайриус уже пригрозил мне гневом Азарга Куна. А ты можешь освободить меня из этой дыры. Знаешь… я не до конца поверил тебе, когда ты пришел в город. Мне казалось, что это очередная ложь… хитрость… Пока я не увидел Карна. Он доказал мне, что твои слова правда. И я подумал, что… я не могу остаться в стороне. Я боролся за свободу Вселенной с тобой… так неужели я отступлю перед каким-то там Забвением…
— Это, я так понял, был комплимент? – хихикает Селкер.
— И вот еще кое-что. Скайриус знает, зачем ты здесь и что ты обвел его и Азарга Куна вокруг пальца, позволив себя убить. Остается надеяться только на то, что его страх перед Азаргом Куном велик. Если его покровитель узнает, чем твое пребывание тут может грозить ему, то за нами уже через пару часов начнут охоту все Внешние Сферы, ну а Скайриус будет наказан… Поэтому надеюсь, что он не будет предоставлять воплощению Неименуемого всю информацию.
— Да уж…
— Как у тебя в личной жизни? – Ксунартус собирает свои инструменты в коробочку. – Ты чувствуешь ту, за которой пришел сюда?
— Нет. – вздыхает шакал. – Я не чувствую ее, хотя он могла проникать ко мне в сон… Но тогда у меня была моя сила. Сейчас все смолкло. Эта тишина куда хуже тех снов.
— Понимаю…
Они идут к копошащимся поодаль вриинам и тот самый вожак, с которым Ксунартус встречался в городке, выходит им навстречу. Он что-то лопочет на своем наречии и Высший переводит его слова Селкеру.
— Он хочет, что бы мы были их гостями в эту ночь. Я понимаю, что у тебя здесь за дела, но не стоит отказывать им.
— Передай ему, что я не против. Я жутко проголодался и даже не знаю. есть ли в этом лесу что-то съедобное.
Ксунартус, подражая языку вриинов отвечает, а Селкер уже понемногу учит их наречие. Оно дается ему куда тяжелее, скорее всего потому, что в нем отсутствуют многие понятия, обычные для Срединных Миров.
— Как это ты выучил их язык? – спрашивает он Ксунартуса, пока вриины ведут их в свой город по потаенным тропам идущим сквозь топи и лесную чащу.
— Пришлось. Это тебя выкинуло почти в наш город. А я оказался в центре этого леса и первыми, кто наткнулся на меня, были именно они. Потом я их вождя спас… В общем, так отношения и наладились. Их язык не такой сложный, но вот привычных слов в нем просто нет.
Город вриинов прорисовывается из волн мутно-зеленого тумана внезапно. Незаметная тропинка, ведущая между влажных, оплетенных вьюном стволов и мерцающих сочных грибов, обрывается вниз, в овраг и Селкер видит громадную впадину, в центре которой вздымается в запредельные высоты разлапистое, толстое, освещенное сотнями голубоватых огней дерево. Между его ветками перекинуты веревочные лестницы, сучья переплетаются в причудливые анфилады и террасы, на гигантских светящихся древесных грибах оборудованы смотровые площадки, наподобие башен, а заросли густого и колючего кустарника образуют будто бы крепостную стену.
— Осторожнее с шипами – предупреждает Ксунартус. – Они ядовиты и таких как мы яд может парализовать на несколько часов.
Они спускаются в овраг и минуют передовой пост вриинов, выдолбленный в стволе рухнувшего дерева. Стражник вриин выползает из широкого дупла и низко кланяется процессии, заметив идущего впереди вождя. Они обмениваются короткими репликами и наконец старший вриин дает знак следовать за ним.
Вокруг исполинского дерева растут самые сочные и толстые грибы и высокая трава с желтоватыми мясистыми стеблями.
— Они выращивают тут еду – объясняет Ксунартус. – Думаю, не будет зазорным, захватить с собой в дорогу немного этих грибов.
— Я что, похож на травоядного? – спрашивает Селкер
— Слушай, ну и характер у тебя, а? Не зря же облик шакала себе взял…
— Ладно, ладно, - примирительно говорит траг’гон. – Я сейчас на самом деле и от грибов не откажусь.
Чем ближе они подходят, тем больше становится дерево, наконец, заслоняя собой весь горизонт. В низине нет тумана и поэтому Селкер может оценить поражающие воображение размеры древесного города.
— Вриины называют это дерево Лахартау. Его корни уходят почти к самому Нарат-Дагу – продолжает рассказ Ксунартус. – Может быть, нас пропустят в дольние пределы Забвения через ворота вриинов. Здесь, под землей, среди подземных рек, озер и пещерок, их город даже больше, нежели на поверхности. Это нам очень даже на руку, так как вриины все-таки следят за своими пещерами.
У самых корней Лахартау они останавливаются, и вождь вриинов что-то кричит на своем языке. Сверху спускается широкая деревянная площадка, закрепленная на четырех цепях. Наверху слышится ворчание, треск и стрекот и импровизированный лифт подергиваясь, начинает свой неторопливый путь к вершине дерева. Селкер с удивлением смотрит, как внизу тают очертания огородов, где выращиваются сочные болотные грибы, небольших деревьев и древовидных папоротников. Они проезжают густой полог листвы, и наконец в глаза шакалу бьет нестерпимый после лесного сумрака солнечный свет. Он жмуриться, чувствуя, что глаза начинают слезиться.
С высоты птичьего полета, там, где раскинувшаяся на несколько миль крона Лахартау только начинается, траг’гон видит бескрайний лесной ковер, за которым, у скрытого в тумане горизонта, поднимаются вверх пологие скалы. На ветвях гигантского древа, между бревенчатыми домиками снуют вриины и порхают темно-синие птицы.
— Странно. Я до сих пор не могу поверить, что это К’Лаан. – говорит Селкер
— Я и через столько лет иногда не могу в это поверить. – соглашается Ксунартус. – Ладно, по крайней мере, на сегодня мы в безопасности. Завтра отдохнем и двинемся в путь.
Когда солнце начало свой торопливый бег в сторону горизонта, вождь вриинов приглашает гостей в обеденную залу, в самой глуби полого ствола Лахартау. Заботливые древесные жители приготовили множество блюд, в основном из растительной пищи, но, видимо догадываясь о гастрономических пристрастиях Селкера, приносят ему жареной птицы. Наевшись досыта и напившись ароматного сока плодов дерева-гиганта, траг’гон выходит на террасу и замирает…
Небеса непроглядно черны и среди этой темноты чернеют звезды, заметные лишь по фиолетовым ореолам. В отдалении,  прорисовывается еще более черное, постоянно меняющее свои очертания пятно, распускающее по всему небу странные туманные облака. Оно то приближается, то отдаляется, вспучиваясь, распадаясь и вновь сливаясь, выворачивая самое себя наизнанку и скручиваясь в страшный галактический вихрь. Селкеру кажется, что на мгновения он замечает корчащиеся вокруг этого пятна безобразные тени, кружащиеся в безостановочном, диком танце. Как прошлой ночью, в его  голове звучат удары незримых демонических колоколов, и шакал стонет от боли, бьющей тупым молотом в виски.
 — Дальнее Забвение. – говорит подошедший сзади Ксунартус. – Не стоит долго смотреть на него. Говорят, что тогда можно увидеть Забытых Древних, которых привлечет твое внимание.
Селкер тихо скуля и держась за голову, уходит с террасы.
— Я уже понял… - шипит он. – А на тебя они что, не действуют… Колокола, голоса?
— Уже привык. Знаешь, вриины приготовили тебе постель на мягкой кровати из теплого древесного мха. Так что думаю, что тебе лучше идти отдыхать. Ночь в Забвении длинна, но выспаться, никогда не помешает.
Селкер соглашается и идет по вырубленным в стволе дерева тоннелям следом за провожатым. Добравшись до восхитительной постели из пружинящего и мягкого мха, накрывшись теплым одеялом свитым из пушистых лиан, он быстро засыпает спокойным сном, лишенным сновидений….

3. Тропами червей.
Когда розоватое солнце взобралось на небосклон, Селкер с особой отчетливостью начал понимать, что вставать ему неохота. Настолько приятной и теплой была постель из лесного мха, настолько сладким и ласкающим был аромат, распространявшийся внутри гигантского дерева, что шакалу хочется снова зарыться с головой под пушистое одеяло и спать дальше. Увы, он прекрасно помнит зачем он тут и постоянная тревога снова охватывает его. Он встает, потягиваясь и зевая. Заботливые вриины сложили все его вещи возле кровати, ничего не растащив и даже заготовили в дорогу небольшой мешочек с жареными грибами и мелко наструганным мясом.
В вырубленных тоннелях слышится тявканье и стрекот, и в окружении нескольких древесных жителей входит Ксунартус. Он встал несколько раньше и уже готов выступить.
— Может еще на денек останемся, а? – умоляюще смотрит на него Селкер.
— Ты уже начал забывать о спасении мира? Я же говорил, что не стоит отказываться от их приглашения.
— Ладно… - вздыхая, шакал начинает собираться. – Нужен кто-то кого надо казнить – Селкер… Мир спасать – Селкер…
— Хватит ворчать. Из тебя получается замечательный житель Срединных Миров, но уж никак не траг’гон – смеется Ксунартус.
— Знаешь, я проболтался по разным измерениям дольше, чем существует вся ваша Вселенная. Я уже могу быть кем угодно, на выбор.
— Я примерно рассказал вриинам, куда мы идем. Они дали мне карту Нарат-Дага с отмеченными на ней выходами в разные миры. Но, боюсь, что провожатых они нам не дадут. И через Лахартау мы не пройдем. Снова вернемся на болото и вриины откроют люк.
— Хотел бы я взглянуть, как они это сделают… - шипя и морщась, Селкер пытается надеть на себя доспехи врииинов. Они маловаты, но все же более подходят ему нежели человеческие. Доспех небольшой – нагрудник на кожаных ремешках, широкий пояс с кольчужными полосками, ребристые, зубчатые наплечники и наколенники, тоже на ремешках, но количество застежек выводит траг’гона из себя. Они постоянно цепляются за шерсть и из-за этого все попытки надеть доспех превращаются в продолжительную и малоприятную процедуру.
— Лучше бы я вовсе сдох… - жалуется шакал. – Это же невозможно…
— Почему бы тебе не постричься… - отвечает Ксунартус, не обращая внимания на убийственный взгляд Селкера. – Сам виноват, что такой внешний вид выбрал. Был бы человеком, и проблем не было бы.
— Много вас тут таких… А я зато один.
— Ну, как знаешь… Значит будешь дальше на себе шерсть дергать.
Их ведут по залам древесного города, Ксунартус что-то рассказывает про историю вриинов, однако Селкер не слышит его. Чем ближе становится тот час, когда перед ними откроются врата Нарат-Дага, тем мрачнее он становится. Силы он лишился. Осталось что-то, но это так, небольшой ручеек текущий по высохшему руслу некогда полноводной реки. Что он будет делать, когда они попадут во враждебные области Забвения, где все существа наделены какими-то способностями? Как он вообще доберется до Нааргаля? Если он не может даже почувствовать Сиру, которая где-то здесь, в этих мирах. Как он найдет ее в конце концов? Мечи, копья, топоры… всё это бутафория, бесполезные игрушки, которые носят только для вида. Вряд ли простая сталь, даже выкованная в Забвении, причинит вреда созданием Нарат-Дага и тем более Дальней Сферы. А что тогда? Все что у него остается, это клыки и когти, единственное оружие, которое подарил ему природный облик. Селкер замечает, что Высший пристально смотрит на него.
— Неудобно без силы, правда? – Ксунартус не насмехается, скорее жалеет.
Что он сможет сделать, если даже его мысли читают все, кому не лень?
Шакал косится на перебинтованную руку, на которой он не может залечить рану и кивает.
— Привыкай. – советует Ксунартус. – Она к тебе больше не вернется. По крайней мере, пока ты здесь. А попадешь обратно в Срединные миры, может и снова станешь таким, как был.
— Туда еще надо попасть. У меня идей-то сейчас нету, как через Нарат-Даг пройти без провожатых. Тем более в таком виде, когда малейший перелом меня обездвижить может. На болотах, я похоже пару ребер себе уже сломал… А если это будет не ребро а нога? Ты меня потащишь до самого Аэстера?
— Да уж… положение, ничего не скажешь. - Ксунартус задумался. – Честно говоря, я знал, что ты потерял силу, но что бы настолько…
— Могу врагов фонариком пугать.
— Ну, в темени Нарат-Дага, это может нам и пригодится. Хотя, полагаться тебе тут действительно только на собственное тело придется. Вот заодно посмотришь, насколько функциональный облик себе взял.
— Издеваешься?
— Ты уж определись чего ты хочешь. Или пытайся в Срединные Миры пробраться или к Аэстеру иди. Неизвестно, что тяжелее. Настроение у тебя переменчивое – то на подвиги рвешься, то вдруг в угол забиваешься.
— Слишком много всего сразу произошло. Меня сначала четвертовали, потом кинули сюда, лишили силы, а теперь я должен мир спасать… Все настолько перепуталось. На меня вообще за последние несколько дней, свалилось шишек больше, чем за всю прошлую жизнь. Ослаб до смерти, толкни – рассыплюсь.
Их проводят к лифту и деревянная платформа начинает свое движение вниз. Селкер напоследок любуется чистым, безоблачным небом, потом они минуют кроны деревьев и все опять темнеет, погружаясь в темно-зеленый туман, освещенный светом огромных грибов.
Путь до болота, уже довольно знакомы, они проделывает быстро, почти без задержек, хотя вриины и опасливо озираются по сторонам, высматривая патрули бхаар-гла, которые могли вернуться к месту вчерашнего сражения. По известным лишь одним им бродам, лесные жители указывают Селкеру и Ксунартусу путь к люку, закрытому тяжелой и проржавевшей крышкой. Болотные звери растащили мертвые тела бхаар-гла и лишь желтовато-ржавая трава заляпана засохшей белой субстанцией.
Несколько вриинов начинают толкать крышку люка, в то время как кто-то, видимо шаман, совершает странные пассы возле колодца.
— Открыть ходы в Нарат-Даг на территории леса могут только вриины. – объясняет Ксунартус. – Так что зря ты в этой его части время терял. Вот есть более дальние ворота, те открыты, но вокруг них засохшая и бесплодная пустошь. Вриины туда не забредают, считают дурным местом. А ты нашел самый ближайший люк.
— Как будто я знал, куда идти. – отвечает Селкер. – Как же я от всего этого устал… Сходи туда, не знаю куда, уничтожь то, что нельзя уничтожить, спаси свою избранницу, а я даже не знаю где она может находится. Это же не один мирок, это Вселенная… Кто вообще все это придумал, а?
Тяжелая крышка люка отползает в строну и наружу вырывается холодный и влажный воздух, несущий с собой непривычные запахи древних подземелий.
Вриины лопочут на своем языке и  Ксунартус переводит их слова шакалу:
— Они желают нам доброго пути и просят держаться коридоров, в которых есть светоносные кристаллы, не сворачивать во мрак. В темноте можно встретить существ куда страшнее бхаар-гла. Нам идти около часа по этим тоннелям, а потом мы выберемся на равнину Кхотра. Если мы хотим пройти до Дальнего Забвения ближайшим путем, то следует держаться правой стороны и не сворачивая идти так, что бы подземная гора, Пик Шардрага была всегда спереди. Опасаться же прежде всего надо подземных озер с черной водой – там живут гнаты и они не откажутся полакомиться пришельцами с поверхности.
От своего лица и от лица Селкера, Ксунартус благодарит вриинов за радушный прием и первым спускается по старым железным скобам, вбитым в стенки колодца. Селкер следует за ним и едва он смотрит вниз, как ему становится дурно. Каменный зев уходит на непостижимую глубину, в которой не видно дна, а стенки колодца постепенно сужаются и обрастают белесой подземной растительностью. Да еще выясняется, что спускаться по такой лестнице, в которой ступеньки предательски раскачиваются, очень тяжело, имея скорее звериные, чем человеческие ступни. Ко всему прочему, вриины торопятся закрыть люк колодца, опасаясь, что свежий воздух с поверхности может привлечь чудовищ, обитающих в Нарат-Даге.
— Все, я подозреваю, что мы покинули цивилизованный мир. – раздается глухой и многократно отраженный эхом голос Ксунартуса.
— По-моему, мы в нем и небыли.
— Хватит тучи нагонять.
— Я тучи нагоняю? Мне подыхать второй раз неохота. Это очень больно. И в разумный газ я превращаться не хочу.
— Ладно, как-нибудь выберемся из всей этой свистопляски. Поаккуратней с хвостом, он мне постоянно в глаза лезет.
Спуск продолжался очень долго, кажется целую вечность, но наконец Ксунартус сообщает:
— Все, мы в Нарат-Даге. Спускайся осторожнее, тут нет нижних ступенек.
Шакал чувствует под ногами пустоту и прыгает. Он легко приземляется на освещенное голубоватым светом мерцающих сталактитов дно округлого тоннеля, в котором могут вполне разойтись трое человек. Стены тоннеля покрыты тонким слоем слизи и влаги, между валунами бегут ручейки подземных вод. Сталактиты и сталагмиты, освещающие тоннели уходят куда-то вдаль, сквозь развалившиеся стенки видны просторные подземные залы. Беззвучие, полная тишина, в которой звон падающей с сосулек воды кажется громом, обволакивает эти доисторические тоннели от которых по спине Селкера пробегает холодок.
Кунартус разворачивает карту вриинов и что-то отмечает на ней кусочком угля.
— Нам все время направо. – наконец сообщает он. – Это старые ходы, прорытые актаху-мари, гигантскими червями, которые давно уже тут не живут. Очертания этих коридоров не менялись уже тысячи лет.
— Дерево меня сожрать пыталось… Теперь еще черви… - ворчит шакал.
— Если верить вриинам, тоннели почти необитаемы.
— Ты знаешь, «почти» меня и настораживает.
Селкер осторожно ступает по скользким камням, судорожно цепляясь когтями за неровности почвы. В то время как Ксунартус в его сапогах двигается быстро и уверенно.
— Главное, это красота, да? – улыбается Высший. – Видишь, не очень-то твое тело удобное.
— Это мы еще посмотрим… - Селкер делает еще пару шагов и все-таки падает, поскальзываясь на покрывающей камни слизи.
— Осторожнее. Под лапы смотри. – советует Ксунартус. – Давай помедленнее пойдем, раз тебе так когти мешают. Головой не ударился?
— Да голова-то как раз в порядке... – шипит из темноты шакал.
Ксунартусу действительно жаль его. Существо, всю свою жизнь существовавшее за счет пронизывавшей все тело силы, благодаря безграничным возможностям, впервые оказалось лишено их, и теперь конечно чувствует себя беспомощно. Селкер сейчас очень слаб, пусть даже он гибкий, быстрый и ловкий и на самом деле, как бы Ксунартус не острил, строение его тела намного превосходит человеческое, но этим телом надо еще знать как пользоваться. А вот этого шакал делать не умеет. Очень может статься, что времени учится у него и не будет.
Высший замедляет шаг и Селкеру становится немного легче идти. Подарив себе еще пару синяков, он начинает привыкать к слизи под ногами. Впрочем отчасти, шакал может оправдать свою неуклюжесть перед самим собой. Они идут по пологой шахте с довольно крутым спуском. На ровной поверхности все станет как обычно. Ну, разве что нижняя часть спины будет болеть еще долго. И все-таки, едва они выходят из тоннеля в зал с подземным озером и  усыпавшими весь потолок светящимися кристаллами, шакал не удерживается и демонстрирует Ксунартусу пару акробатических трюков.
— Ладно, убедил… - соглашается Высший. – Не совсем ты безрукий и безногий. Хотя и стараешься таким казаться.
С видом оскорбленной невинности Селкер отворачивается и делает вид, что осматривает окружающие их подземные чертоги. Посмотреть и впрямь есть на что. Подземные озера, поднимающиеся из воды стеклянные колонны, на гранях которых играет отраженный свет кристаллов, странные каменные образования, переплетающие друг друга, циклопические подземные пустоты, тающие в тумане, пронизанном лучами света. И в отличии от леса вриинов, здесь нет никого живого.
— Странно, а разговоров-то было… - говорит Селкер
— Наше счастье, если никого не встретим. Но к воде не подходи близко.
Пещерные своду поднимаются все выше и выше, и наконец вовсе исчезают из виду. Их место занимают серые облака, а на горизонте вырисовываются кривые, словно клыки доисторического зверя пики.
— Это горы Трана, скалы Подземного Мира. – рассказывает Ксунартус. – Надо держать путь на самую высочайшую цепь – Шардраг. Возле него мы минуем город Вел Лид, построенный какой-то древней цивилизацией и через его башни выйдем на поверхность. Уже в мирах Дальнего Забвения.
— А ты знаешь об этих местах больше, чем мне казалось изначально. – замечает Селкер
— Про Нарат-Даг ходят лишь легенды. Одна хуже другой. И про потерянный город Вел Лид в частности. Об этих долинах и Скалах Трана знают все.
Странно, как под землей могут находиться равнины, скалы и города, но еще удивительней становится, когда над всем этим восходит бледное, бесцветное солнце. Его лучи освещают пепельно-серые равнины, скрытые туманом поднимающихся с земли испарений и до чуткого слуха шакала доносится завывание порывов ветра в предгорьях гор Трана.
— Страшновато… - признается он.
— Мне тоже. – Ксунартус снова сверяется с картой. – Надо постоянно быть начеку. Равнины Кхотра место опасное, хотя на первый взгляд оно кажется безопасным и пустынным.
Пепельные пустоши, прорезанные глубокими, заполненными испарениями впадинами тянутся бесконечно и Селкеру чудится, что Скалы Трана и не думают приближаться. Он плетется следом за Ксунартусом, теперь не спускающим глаз с карты, уже порядком устав и сбив ноги в кровь. Вся серая пустыня усыпана мелкими, но острыми как бритва осколками странного камня, похожего на вулканическое стекло. С каждым шагом доспехи и оружие становятся все тяжелее и тяжелее, во рту скрипит серый песок, подземное солнце нагревает затхлый, воняющий серой воздух и траг’гон уже несколько раз тянется к фляге с соком из плодов Лахартау, но в последний момент решает потерпеть еще немного. Когда Ксунартус оглядывается на него, Селкер старается выглядеть как можно менее уставшим, но он не знает, получается ли у него это. Высший же со стороны видит, что шакал едва держится на ногах от усталости, язык красной тряпкой вываливается из пасти, как у собаки, а на сером песке остается припорошенный пылью кровавый след от изрезанных лап.
— Ладно, хватит мучить себя, сказал бы, что хочешь отдохнуть – не выдерживает Ксунартус. – На тебя смотреть страшно.
Селкер в изнеможении падает на серую землю.
— Сколько мы идем? – стонет он
— Около сорока стандартных часов. Необычно, правда? Здесь совсем не так чувствуется ход времени и расстояния.
— Да уж… - Скалы Трана едва приблизились и шакал тяжело вздыхает, предвкушая дальнейший поход. – Сколько ты сказал? Сорок часов?
— Да. Ты молодец. Долго протянул. Я знал людей, которые не выдерживали и пятнадцати часов. Это я привык к местным фокусам.
— В тебе и силы осталось больше, чем во мне. – наугад предполагает Селкер и оказывается прав. – Она поддерживает тебя.
— Верно. Это место по определению враждебно таким,  как ты, траг’гонам. Вот тебе здесь и приходится вовсе несладко. Но ты все равно молодец.
Шакал переворачивается на спину, закрыв глаза. Он сильно похудел за последние дни, живот впал, сквозь гладкую, почти незаметную со стороны шерсть проступают ребра.
— Когда дальше пойдем? – Селкер пытается пошевелить пальцами на ногах и морщится от боли.
— Как отдохнешь. Но спать тут я тебе не дам. Про сон вообще теперь забудь.
Ксунартус подходит к Селкеру и кладет руки на его исцарапанные ноги. Траг’гон чувствует, как по телу разливается приятное тепло и замечает, что царапины затягиваются.
— Вот так лучше. – удовлетворенно говорит Высший. – Жаль, у меня не хватит сил залечить рану у тебя на плече.
— И на этом спасибо.

…Тьма, окутавшая Селкера внезапно исчезает, и волны серого тумана швыряют его в круговорот фосфоресцирующих облаков, в которых подобно песчинкам крутятся планеты и черные, бесформенные звезды. Его полет сквозь мрак ускоряется, вокруг танцуют безымянные тени и в странных стянутостях пространства копошатся расплывающиеся, нечеткие тени громадных, больше планет, существ. Издалека, словно из глубокого омута, он слышит ее голос, сначала тихий, но потом все более отчетливый и ясный, пробивающийся сквозь монотонные бормотания и вздохи
— Зачем… зачем ты сделал это? Зачем ты пришел сюда? – спрашивает Сира. – Как ты мог дать ввергнуть себя в Забвение…
— А как иначе я мог прийти за тобой? – отвечает он – И… как по-иначе я могу изменить ход войны?
— Я не стоила того, что бы делать это. Ты обрек себя на участь, что хуже любого посмертия.
— Ты звала меня и я пришел.
— Звала… но я не верила, не могла даже подумать о том, что ты действительно отправишься за мной. Ты покинул наш мир, оставил его без защиты.
— Если я не уничтожу Кристалл Забвения, то неважно будет есть у Срединных Миров защита или нет. Азарг Кун все равно победит. Но сначала я дал сам себе слово, что найду тебя, хотя и не знаю, куда мне идти.
— Я здесь… - зовет она и он видит обломок черной башни, парящий над пульсирующим и дрожащим океаном плотного мрака, в котором проступают обезображенные, безглазые лица. – Я в К’Сайне. ОН отвел меня сюда, сказал, что ждет тебя. ОН сказал, что знает о твоей цели и следит за тобой…
— Сира! – Селкеру кажется, что его падение остановилось. – Помоги мне найти тебя… Я не знаю, куда идти…
— Я тоже не знаю пути, но знаю имя мира. Ищи мир по имени К’Сайн. Слушай свое сердце, оно тут значит куда больше всех карт.
— Не могу… оно молчит.
— Селки, они не отняли у тебя силу… Они заставили тебя поверить в то, что ее нет. Она предана Забвению, потому что ты просто не помнишь, что она существует. Верь в то, что сердце указывает тебе путь… И ты найдешь меня, найдешь Аэстер. Слушай свое сердце, а я проведу тебя к себе.
— Хорошо. Но Ксунартус…
— Ксунартус? Селки… - голос Сиры обрывается превращаясь в вой исполинского вихря, играющего мертвыми, темными планетами. - …хуже чем смерть… - последнее, что он слышит.
Что-то черное, распадающееся на глазах на тысячи образов, поднимается из глубин вихря светящихся темно-фиолетовым светом облаков и хватает Селкера сотнями небольших щупалец. На мгновение он видит перед собой неровное, студенистое лицо с тонкими бескровными губами и тонкой ледяной коркой, а потом корчащиеся словно в агонии тени хватают его..
Ксунартус вскакивает с места, увидев, как Селкер начинает извиваться, словно стараясь сбросить с себя что-то невидимое. Высший подбегает к траг’гону, хватая его за плечи и пытаясь разбудить.
— Не спи… Я же говорил… - шепчет он.
По телу шакала проходит короткая судорога и он открывает глаза.
— Что… где я? –он затравленно озирается по сторонам, но Ксунартус успокаивает его.
— Ты просто заснул. Ты все там же, на равнине Кхотра.
— Зато я слышал ее и она назвала место, где ее держат. А потом… увидел ЕГО… Неясное, постоянно меняющее очертания месиво из тел и лиц… Она сказала, что она в мире по имени К’Сайн…
— Но это же невозможно – бормочет Ксунартус. – К’Сайн это мир, погибший при сотворении Аэстера. Там… там, на его руинах живет Неименуемый. Неужели ты видел во сне самого Сулатна Забытых Древних? И ты еще жив? Невероятно.
— Вероятно или невероятно, а спасибо, что оказался рядом. Он уже схватил меня, но ты успел меня разбудить.
— Так, вставай. – твердо говорит Ксунартус. – Вполне возможно, что теперь он знает, где мы находимся. Остается надеться, что он думает, будто ты идешь только за своей любимой, а не за Аэстером.
Селкер не возражает. Он быстро поднимается и они снова продолжают свой бесконечный путь к Скалам Трана, по-прежнему маячащим вдалеке темным гребнем. Нещадно раскаляющее равнину солнце подземного мира все так же висит над их головами и порывы ветра все так же воют среди далеких утесов. Но сейчас Селкеру уже не до солнца и не до этих уродливых скал. Он думает над тем, что сказала ему Сира. О том, что никто у него и не отнимал природные возможности, а что он их всего лишь просто забыл. Раз так, их можно попытаться вспомнить и уже одно это не только намного облегчит  поиски но и сделает возможным уничтожение Аэстера. Другой вопрос, как вспомнить то, что ты забыл?
— Похоже, твое появление здесь оказалось неожиданностью даже для Неименуемого. Он не мог и предположить, что ты дашь себя убить и попадешь в Забвение. Это совсем нелогично с твоей стороны. – не оборачиваясь говорит Ксунартус
— Нет, он ожидал этого. – мрачно отвечает Селкер
— Странно. Почему? И почему он сразу не убил твою избранницу?
— Ее спасло то, что Азарг Кун не умеет мыслить нашими категориями. – Селкер вскрикивает, и нагнувшись, выдергивает из пальца на ноге, вонзившийся в него каменный обломок. – Он считает, что я почувствую ее смерть и не приду к нему в логово. Он же даже додуматься не может до того, что я хочу уничтожить и Аэстер и до того, что я просто хочу до него добраться. Она дважды спасла меня от его клинка и он уверен, причем небезосновательно, что я ей небезразличен. Точно так же как и она что-то значит для меня.
— И все?
— Этого достаточно. Азарг Кун наверняка анализировал мои действия и он уверен в том, что я ничего не сделаю без личной выгоды. То, что я вообще могу начать спасать Срединные Миры, он отверг сразу. Он не предполагает, он ЗНАЕТ что я иду за ней.
— И он что, не может отыскать тебя в своей собственной Вселенной?
— Как думаешь, а я, даже если задамся такой целью, смогу найти на Срединных Мирах какого-нибудь Смертного? – ехидным голосом интересуется Селкер. – Нет. Это слишком долго. Вот Азарг Кун и идет по пути наименьшего сопротивления, явно не доверяя Скайриусу Карну, который и смешал ему все карты.
— Если только Скайриус не скажет ему про Аэстер. – хмыкает себе под нос Ксунартус
— Может. Но тогда Азарг Кун быстро найдет основного виновного в возникновении такой угрозы. Того, благодаря кому я оказался в Забвении тем, кто я есть. И Скайриуса размажут тонким слоем по всему Нарат-Дагу. И лорд Векнар-Зарна это прекрасно понимает.
— То есть, ты перехитрил всех?
— Почти. Я не ожидал, что все сложится так плохо для самого меня.
— Ты про полную потерю силы?
— Не только. Вообще про все. Ты видишь, во что я превратился? Шерсть, кожа, кости и куча всяких ссадин.
— Ладно, ты себя слишком часто жалеешь.
Их путь лежит по краю огромного каньона, чье дно скрыто черным туманом. Селкер смотрит вниз и замечает, что в тумане неуклюже двигаются титанические силуэты, вровень с торчащими со дна каньона каменными зубьями. Траг’гон невольно представляет что будет, если подобная тварь вдруг решит обратить на них с Ксунартусом внимание. Даже имей они в своем распоряжении все свою силу, то вряд ли смогли бы чего-нибудь сделать созданию такого размера, да еще и наверняка не способному умереть.
— Не задерживайся. – шепчет Ксунартус. – Эти гиганты слепы и глухи, но они могут почуять наши мысли и тогда высосут разум словно бурдюк с вином.
— Милая перспектива. Я-то думал, что здесь наши души…
— Нет. Мы тут во плоти. Словно отражения из нашего мира. Поэтому и сойти с ума можем реально. Единственное, что мы тут не можем, это умереть.
— То есть как?
— Ну, я не знаю, как тебе это объяснить… Здесь нет смерти как таковой. Когда твое тело разрушается, ты откатываешься чуть назад во времени и пространстве…
— Не понимаю, честно говоря.
— Все просто, если ты падаешь в пропасть и разбиваешься насмерть, то есть шанс, что ты снова окажешься наверху. А есть шанс, что будешь десятки раз падать и умирать. Ты сохранишь память и чувства… Поэтому все так боятся попасть к Забытым Древним… Ходят страшные слухи про Амфитеатр, где развлекаются безумные и уродливые Боги Забвения. Жертва там умирает сотни раз, а когда она надоедает, ее превращают в создание, которое обречено вечно охранять залы К’Сайна, где по легенде и находится Аэстер…
— Да уж… Слушай, а как же те, кто тут живет изначально?
— Не знаю.
Они идут дальше, иногда останавливаясь на отдых, и наконец отвесные, пепельные горы Трана нависают над ними. По левую руку, земля идет под уклон и обрывается в абсолютную черноту из которой поднимаются зловонные испарения. За Скалами Трана пляшут белые языки мертвого, но нестерпимо жаркого пламени, а среди скрюченных, похожих на фантастических существ утесов, в бездонных пропастях воет ураганный ветер, который едва не сбивает путников с ног. Предгорья оказываются завалены выбеленными ветром костями и поднимаясь вверх по извилистой тропке, Селкер все больше чувствует смердящий запах демонических горных гротов, а оглядываясь назад, видит, как тает в серой вечной бездне равнина Кхотра и как клубятся над каньонами первобытные испарения недостижимого планетарного ядра.
— Мы сейчас поднимемся выше, к ущельям в горах Трана и там надо будет искать древние пещеры. – Ксунартус снова сверяется с картой. – Мне очень не хочется идти рядом с руинами Вел Лида. Их, кстати, можно увидеть даже отсюда.
Шакал смотрит в ту сторону куда указывает Ксунартус и видит круглые, высокие башни из темно-синего камня, уходящие своими вершинами в черные облака. Вокруг них кружатся хоботы гигантских смерчей и разряды молний озаряют циклопические, гротескные конструкции.
— А там живет кто-нибудь? – спрашивает Селкер
— Не горю желанием это узнать. Поговаривают, что возле этого города расположены узкие и темные ходы, которые ведут в неведомые глубины Нарат-Дага, к самому его ядру, в самые глубокие пещеры…
— Познавательно… Но как-то не обнадеживающе.
— Ну, могу заметить, что некоторые пещеры Нарат-Дага выходят в трехмерный мир. Тебе стало легче.
— Немного.
Чем выше они поднимаются, тем тяжелее дышать. Тучи на деле оказываются влажными и горячими газами, ползущими из безымянных катакомб, населенных невесть какими чудовищами. Селкер уже видит сотни пещер, которыми изрыты скалы Тнара. Вокруг них расползается темная дымка, а среди тумана пролетают какие-то тени. Траг’гон прислушивается, и до его, куда более чуткого, нежели человеческий, слуха доносится приближающееся сопение и страшные стенания.
— Стой, назад… - шакал хватает Ксунартуса за плечо и затаскивает за поворот горной тропинки.
Впереди них из тумана выходят десятки толстых, раздувшихся существ, они похожи на людей, но выше человека в несколько раз и намного шире. Складки студенистой, обвисшей плоти колыхаются в такт движению, воздух оглашается тяжелым дыханием и протяжными, утробными стонами. Тяжкие шаги коротких и толстых ног приближаются, Селкер оглядывается – позади узкая тропинка, а по бокам лишь скалы и бездонная пропасть, уводящая в незримые, затянутые зловонной пеленой каньоны.
— Гломмы… - бормочет Ксунартус. – Души нерожденных детей, убитых в материнских утробах. Они не имеют имени и потому изначально обречены на Забвение.
— Давай назад, только медленно и без шума.
Процессия гломмов приближается, они уже отчетливо различимы сквозь туман. Их головы и небольшие, гротескные руки утоплены в толстых жировых складках и наплывшей студенистой коже, то ли белой, то ли бледно-розовой.
— Они так нас обратно на равнину сгонят. – Селкер достает меч. – Эх, из-за этого жира такое оружие им не причинит вреда. Они вообще, опасны?
— Да. Они ненавидят существ из реального мира за то, что те не дали им родиться. Встреча с ними хорошего ничего не сулит…
— Тогда оставайся тут, а я немного прогуляюсь.
— А как мне их отвлечь?..
— Ну, побегай от них, они не очень уж поворотливые.
Селкер цепляется за скалу и начинает ползти вверх по почти отвесному каменному склону. Длинные и крепкие когти на пальцах рук и ног помогают ему ухватится за любую неровность. Над тропинкой нависает выступ, на котором лежат булыжники, скатившиеся с гор и именно к этому выступу поднимается Селкер. Гломмы, урча и оглашая воздух глухим хныканием идут вперед, грузно переваливаясь, неуклюже переступая на коротких ногах. Ксунартус отходит вниз, стараясь не попасться им на глаза, но ветер внезапно меняет направление и гломмы останавливаются, щуря маленькие поросячьи глазки и втягивая воздух крохотными ноздрями.
Селкер торопиться, пару раз камни выскальзывают у него из под рук и он чуть не срывается вниз, но вовремя хватается за неровности в утесе. Наконец, когти цепляются за ровную поверхность и подтянувшись, шакал залезает на выступ, распугивая устроившихся там созданий похожих на летучих мышей. Они с воплями разлетаются, кто-то бросается на напрошенного гостя, Селкер уклоняется, рубя в ответ мечом, и разрубленная тушка падает вниз, возле спускающихся в долину гломмов. Передний гломм останавливается и подняв голову вверх издает низкий, утробный крик. В ответ Селкер скатывает с о скалы камень, почти в половину себя высотой. Лежа на самом краю, камень поддается легко, срывается вниз, отскакивая от пепельно-серой горы и врезается в толпу гломмов. Раздается омерзительный хлюпающий звук, пара раздувшихся имбециллов падает в туманную бездну, нелепо размахивая короткими руками, остальные же начинают карабкаться к Селкеру с неожиданной ловкостью и скоростью. Шакал не дожидаясь кидает камни поменьше, некоторые отскакивают от рыхлой плоти гломмов, но те что потяжелее сбивают их со склона, падающие увлекают за собой тех, кто сгрудился внизу, с жалобным плачем и всхлипами исчезая в черноте первобытного ущелья. Ксунартус, стоя за поворотом наблюдает за этой картиной затаив дыхание. Его чуть не заметили и лишнее движение может привлечь внимание порождений Забвения. Кто-то из гломмов все-таки замечает Высшего, но пущенный Селкером камень проламывает ему хрупкий череп, и пошатнувшись, тяжелая туша кубарем катится вниз, в неведомые глубины. Когда кончаются камни, шакал отпихивает гломмов ударами ног и отрубает пытающиеся ухватится за край выступа ручки. Похожие на большие белые шары морщинистой плоти, обитатели потаенных пещер скатываются вниз, заляпывая скалы полупрозрачной вязкой слизью, вытекающей из ран.
Селкер поздно замечает, что с одной стороны выступа уже забралось дряблое, урчащее чудовище, оно вытягивает вперед короткие руки, пытаясь ухватить довольно ловкого траг’гона, но Селкер отпрыгивает к скале, и опираясь в гранитную стену  отпихивает тяжеленное тело в пропасть. Скальный выступ крошиться под тяжестью облепивших его гломмов и разваливается, осыпая их обломками камней. Вопящие толстяки съезжают по отвесному склону в бездонный каньон, затянутый сумрачным паром. Шакал успевает вцепиться всеми конечностями в скалу и начинает спускаться лишь когда оседает пыль и становится очевидно, что гломмов больше на тропинке не осталось.
— Ну? - торжествующе спрашивает он у Ксунартуса. – Я все еще неуклюжее и бесполезное существо?
— Слушай, ну такого я от тебя точно не ожидал. – признается Высший. – Мечом махать это одно, а вот по отвесным скалам лазать…
— Пошли… Наше счастье, что горы все-таки не идеально ровные и на них есть вот такие вот выступы и тропинки. И… да, нам еще сильно повезло, что у меня слух острее.
— Конечно. Должны же твои уши оправдывать свой размер. – ворчливо отвечает Ксунартус.
— Не только уши. Оправдали себя еще и когти. А вот будь я таким как ты и не возьми себе такой облик, то здесь бы мы и остались.
Ксунартус оставляет последнюю реплику Селкера без ответа и продолжает внезапно прерванное восхождение по горной тропке.

— Вот тут и устроим привал… - Ксунартус указывает на небольшую пещерку, находящуюся в стороне от остальных тоннелей. – Можем даже поспать. Ты еще не все припасы вриинов сожрал?
— Я? – обижается Селкер  – Я не ел почти.
Они устраиваются на серых камнях в самом дальнем углу пещеры. Снаружи воет резкий ветер с приторно-сладким запахом гнили, где-то в сумрачном мареве видны смерчи, пульсирующими столбами гуляющие среди руин Вел Лида.
Селкер расстегивает кожаную сумку и позволяет себе немного утолить голод жареными грибами и чуточку отхлебнуть древесного сока. Этого совсем недостаточно для того, что бы утолить жажду или голод, но шакал понимает, что надо расходовать припасы как можно более экономно. Наверное, все же его происхождение дает о себе знать – он не хочет есть и пить так же часто как и простой Смертный, ему не требуется такого количества еды, но все же пустой желудок доставляет немало дискомфорта.
— Вот угораздило же тебя стать шакалом… - говорит Ксунартус. – Один внешний вид тебе сто очков в минус дает. Не благородное животное-то все-таки.
— А я откуда знал? Понравилось и все. – пожимает плечами Селкер. – Мне такое неоднократно, кстати, говорили. Даже… родители. Отец сразу сказал, что Смертные не примут тебя таким, какой я есть, даже если я буду вершить одно лишь добро. Они будут смотреть на меня и оценивать по своим стереотипам.
— Отец был траг’гоном?
— Да… Как же я устал от вашего произношения этого слова… - улыбается Селкер. – Название нашей расы пишется как «траг’гон», но произносится как «трагон»… Да, он был траг’гоном. Мать я уже не помню. Когда я родился, траг’гоны забрали меня, что бы вырастить таким же как они… Но… я не помню что случилось. Не помню, как они ушли, оставив меня тут. Совсем еще молодым, едва привыкшим к своему телу из плоти и крови. Я тогда странствовал по множеству планет, знакомясь с сотнями жизненных форм… И мне тогда впервые показали, что я ошибся в выборе облика. Люди обвиняли меня во всех смертных грехах, считали, что я пожираю трупы на кладбищах, ворую подношения у могил… даже называли человекоподобного шакала покровителем некрофилии… Я как мог пытался реабилитировать себя, помогал им… Бесполезно.
На одной планете меня забили насмерть камнями. На другой сожгли. На третьей разорвали на части верховыми животными, на четвертой я трое суток болтался на виселице, пока смерть все же не сжалилась надо мной. Я умирал много раз, настолько много, что одно время привык к смерти. Только в последний раз, когда меня убил Скайриус Карн было очень страшно и очень больно. В те времена, я восстанавливал свое тело из плоти и крови и продолжал искать мир, в котором меня бы приняли таким, какой я есть…
— И тебе удалось найти такой мир?
— Нет. И я ищу его даже сейчас.
— А твоя избранница?
— Сира? Вот она поняла меня. И я изменился после встречи с ней. Не сразу… но изменился. И за одно только это, я вырву ее даже из лап самого Неименуемого, даже, если это грозит мне непредставимыми страданиями.
Ксунартус опускает глаза. Может быть, он усмехается, а может быть думает о том, что Селкер рассказал ему о себе.
— Спи. Сейчас можно спать столько, сколько захочешь. – говорит Высший. – Завтра мы выйдем на поверхность планет Дальнего Забвения.
Селкер сворачивается в черный клубок на камнях и закрыв глаза постепенно погружается в сон. Перед его внутренним взором встают благоуханные долины старого, давно позабытого мира, который он когда-то называл родным. Того, где он родился и вырос…
Ксунартус кутается в свой серый плащ, и прислоняясь к стене пещеры не сводит глаз с Селкера. Он видит, как глаза шакала закрываются и как он засыпает, слабо улыбаясь во сне. Тогда Ксунартус встает и быстрым шагом выходит из пещеры. Он сворачивает за поворот, пересекает пропасть, через которую перекинут длинный и широкий обломок скалы и скрывается в наползающей из бездн подземного мира тьме.

4. За Дальние Врата
…Яркий свет врывается в полутемный зал, отражаясь и играя своими лучами в многоцветных витражах. Его источник – серебристый сгусток чистой энергии, зависающий над центром зала и касающийся полупрозрачными, фосфоресцирующими щупальцами колонн и стен. Постепенно энергетическое облако уплотняется, принимая определенную форму. Из мелкой ряби, бегущей по поверхности светящегося образования, проявляются темные очертания человекоподобного существа с шакальей головой. Свет превращается в плоть, покрытую гладкой и лоснящейся черной шерстью, волны сияния сливаются вместе, сворачиваясь в руки и ноги, которые сродни звериным лапам. Водопад ослепительных лучей затухает становясь длинной гривой великолепных черных волос с белой челкой. Последние отблески света гаснут, исчезая в янтарно-желтых глазах существа, которые сначала вспыхивают холодным лиловым огнем, а затем рассыпаются искорками по зрачкам, меняя цвет глаз на фиолетовый.
Он идет сквозь погруженные в тень залы, сумрачные коридоры обветшалого храма, спускается вниз по длинным лестницам и наконец выходит в залитую неживым, зеленовато-синим светом шахту. Из сверкающих глубин поднимаются сворачивающиеся в жгуты, колыхающиеся столбы теплой энергии, уходя к темно-синему, усыпанному звездами небу. В волнах света купаются такие же осязаемые облака живого сияния, подобные тому каким было само шакалоподобное создание еще совсем недавно.
Он продолжает идти по натянутому над бездной лучу, и с другой стороны зала к нему подлетает существо, словно составленное из вращающихся по странным осям прозрачных кристаллов, висящих на скрученных световых спиралях. Вспышка, и на месте скопления искажающих пространство многоугольников и пирамид стоит одетый в пышные одежды человек, но его тело от покрывает изумрудно-фиолетовая чешуя и голова у него змеиная, с длинными, темными волосами, украшенными золотым гребнем.
— Здравствуй, Селк. – существо молчит, но голос чувствуется в колебаниях волн света и дрожании потоков энергии. – Я, честно говоря, надеялся на твое более раннее возвращение.
— Так получилось, отец. – отвечает шакал.
— Я что-то раньше не видел тебя в таком облике. Наконец-то нашел себе воплощение?
— Честно говоря, я долго искал что-то такое, чего еще не использовали другие…
— И взял себе облик зверя, поедающего мертвых? – говорящий судя по всему недоволен.
— Да? Впрочем, какая разница. Неужели меня будут судить по внешнему виду? По-моему, куда важнее то, что ты делаешь.
— Ты прав Селк, но увы, Смертные, среди которых, ты наверняка будешь жить, не верят делам. Они смотрят на внешность. И твое новое тело, хоть и очень красивое, они будут воспринимать негативно. У кого-то оно вызовет смех, у кого-то злобу или отвращение…
— Да и пускай. Пускай говорят и думают, что хотят. Это же просто Смертные.
— Зря… Не только мы влияем на окружающий мир, но и окружающий мир влияет на нас. И я боюсь, Селкер, что рано или поздно ты можешь стать таким, каким тебя будут представлять Смертные…
— Не стану, пускай видят меня каким угодно… - говорит Селкер, прижимаясь к отцу. – Но я обещаю, что сделаю так, что бы они жили хорошо… Без болезней, без горя, без войн…

…потоки плазменного огня проносятся по планете, испаряя океаны и сжигая леса. Толстые, до сотни футов диаметром лучи вонзаются в плоть городов, сметая высотные здания и разбрасывая в разные стороны обугливающиеся тела еще недавно живых существ. Затянутое смрадным, багрово-черным дымом небо, серебристыми искрами прорезают кристаллические звездолеты со знаком Сотах на борту.
— Я прошу вас, прекратите это… - в зал флагманского корабля втаскивают лысоватого, полного человека в сером костюме. – Мы вам ничего не сделали…
На хрустальном троне сидит существо, похожее на человека и на черного шакала одновременно.
— Вы нарушили Закон Равновесия… - лениво отвечает шакал, играя с удобно устроившимся у него на руках маленьким черным котенком. – Поэтому, ваш мир будет очищен…
В обзорный визор видно, как огненная волна прокатывается по планете еще раз, оставляя за собой серую пепельную пустошь…

…Сухой и приторно-сладкий ветер треплет длинные, перепачканные и слипшиеся волосы Селкера и шакал просыпается от принесенной порывами ветра вони. Он встает и оглядываясь видит, что остался в пещере совершенно один. Нет ни Ксунартуса, ни его вещей… исчезла и вся провизия. Неожиданно, хотя… и предсказуемо. Селкер предполагал, что Высший может выкинуть нечто подобное. Ксунартус забрал с собой, а скорее просто скинул в пропасть всю броню, которую шакал снял с себя, оружие и что самое страшное – вместе с Высшим исчезла и карта.
И куда теперь идти? Искать Ксунартуса бесполезно. Может быть он сбежал, может быть его утащили местные твари, отчего-то не позарившиеся на траг’гона. Селкер покидает пещерку и беспомощно осматривается. Он конечно может идти назад, на пустынную равнину, но стоит ли, ведь сбиться с пути и пропасть там очень легко. Еще легче заплутать в десятках пещер, которыми изобилуют Скалы Тнара. А кто он теперь такой – уставший, раненый, безоружный, из всей брони осталась лишь обматывающая бедра тряпка… Легкая жертва для любого, кто выползет на него из зловонного пара. Однако, если идти вперед опасно, а оставаться на месте смысла не имеет, то лучше идти вперед. Почему Высший исчез, бросив его тут? Скорее всего, дала о знать о себе застаревшая ненависть, которую так просто не спрячешь и не забудешь. Какой удобный способ свести счеты – завести в неизведанные, населенные безымянными созданиями уголки Забвения и бросить. Пусть выбирается как хочет. Селкер возвращается в пещеру и забравшись в дальний угол ложится на теплые камни.
Как все-таки страшно быть одному. Когда от тебя ушли все, кто мог поддержать и когда тебя бросили все, кому ты хоть немного верил. Может быть Ксунартус изначально пошел с ним лишь для того, что бы оставить в месте, подобном этому? Селкер ловит себя на мысли, что втайне желает появления гломмов или еще каких чудовищ, способных прекратить его трепыхание и попытки что-то изменить. Что может изменить муха, уже попавшая в паучью сеть? А может быть не ждать гломмов? Вот она, пропасть-то, рядом. Один шаг и… а если не получится? Если смерть не будет конечной? Что тогда? Сотни раз повторять момент падения? Нет, это еще хуже, чем пообщаться с громадными и раздувшимися душами неродившихся детей.
Что-то мелькает перед глазами, темная тень закрывает вход в пещеру и Селкер видит, что путь из каверны перекрыт. Высокие, массивные существа, в черных уродливых доспехах, оплетенных багровой, ползучей биомассой, появляются из волн серого тумана. Они все вооружены, некоторые держат на длинных цепях похожих на собак зверей, но у собак нет двух голов и закованного в чешуйчатый панцирь тела. Они входят в пещеру быстро и уверенно, точно знают кого и где ищут. У Селкера нет ни возможности, ни желания сопротивляться. Он знает точно, что пришли за ним. Может быть сам Азарг Кун наконец то решил снизойти до поисков беглого траг’гона, может быть это ищейки Скайриуса Карна, выследившие их с Ксунартусом от самого леса вриинов. Никакой существенной разницы. Шакал медленно поднимается с камней, но на него набрасываются сразу четверо, снова валят на землю, защелкивая на руках и ногах тяжелые цепи. Все происходит тихо, беззвучно, и Селкер видит, что под открытыми шлемами захвативших его созданий нет лица – лишь неровная, смазанная, будто по ней провел ладонью неумелый скульптор, темная плоть, похожая на вязкую глину, с которой стекают струи черного газа, образующего их конечности и тело.
Его поднимают на ноги и выводят из пещеры. Цепи мешают Селкеру идти, и безмолвные демоны Забвения тоже замедляют шаг, постоянно держась возле шакала.  Его не подгоняют, не бьют, а просто ведут в сторону множества пещер и по направлению к фиолетово-синей равнине, на которой стоит затерянный и проклятый город Вел Лид. Однако, возле темных гротов, идущий впереди воин поворачивает в сторону и ведет отряд к еле заметной горной тропке, спускающейся в скопление зловонного пара. Извилистая тропка, по которой мог с трудом пройти даже один человек, выводит Селкера, которого обступают со всех сторон безликие воины в небольшую темную долину, где у подножия гор раскинулись темные, с красными рунами, палатки и шатры. По пути, Селкер оступается, из под его ног выскакивают камни и шакал чуть не срывается в пропасть. Но идущий следом демон успевает схватить его за руку и, вытянув из расселины, снова ставит на тропинку.
Селкер с все более нарастающим страхом осматривает лагерь, удобно разместившийся в тени уродливых шарообразных деревьев с бесформенными ветвями и проступающие из тьмы очертания исполинских безобразных изваяний, вокруг которых горят синим огнем железные колонны, разукрашенные отталкивающими барельефами. Траг’гон вспоминает слоа Ксунартуса о том, что возле Вел Лида берут свое начало глубочайшие подземные ходы, уходящие в потаенные, мрачные склепы.
Лагерь, в который они входят заполнен безликими тварями, а в длинных стальных клетях сидят напуганные, грязные, покрытые ссадинами и шрамами люди. Селкер сперва думает, что и его посадят в одну из таких клеток, но его проводят дальше и он видит чернокожего человека в роскошном парчовом халате и богато украшенной золотым шитьем чалме. Лишь пустые рыбьи глаза выдают его нечеловеческое происхождение. Но более всего Селкера удивляет то, что рядом с этим человеком стоит Ксунартус. Высший тоже замечает шакала и подойдя к нему говорит извиняющимся голосом:
— Прости. У меня не было выбора. Они связались со мной в ту ночь, когда ты был в лесу, до того, как пришел Скайриус. У меня огромный долг перед ними и эти существа обещали мне не только забыть про него, но и дать мне возможность вернуться домой, на Срединные миры. А за тебя ныне Азарг Кун готов отдать все…
Селкер вздыхает:
— Я понимаю тебя. Может быть, ты поступил и верно… Ты отдашь меня Им, а они выведут тебя в мир, который вот-вот проглотит Забвение. И ты снова окажешься тут… Ты заключил сделку с Азаргом Куном? Так смотри, он пересмотрит ее условия в любой момент.
Шакала подталкивают к чернолицему человеку в чалме и он придирчиво осматривает пленника.
— Он и вправду траг’гон? – скрипучим и противным голосом спрашивает человек у Ксунартуса.
— Да, мастер Амахан.
— Необычно. Я представлял их немного иными…
Амахан поворачивается к охранникам:
— Отведите нашего драгоценного гостя в отдельную клетку. Следить за ним постоянно. В Амфитеатр я его не отдам, он поедет в город Керешкихаль.
Безликий воин подталкивает Селкера тупым концом копья и ведет его в дальний серый шатер.
— Но наш уговор… - возражает Ксунартус, однако Амахан перебивает его:
— Он продолжает действовать. Я списываю твой долг, как мы и условились. Что касается Азарга Куна, то он непременно прибудет во Дворец Желаний, когда узнает, какого пленника заполучил Хозяин Вожделения. Ксар’Кул очень многое отдаст за такого пленника и мы совершим двойную сделку.
— Зачем Ксар’Кулу траг’гон? Ему что, своих порождений не хватает?
Амахан разводит руками:
— Меня это не волнует. Но поговаривают, что он неравнодушен к красивым человекоподобным зверям. Попользует немного твоего шакала, а потом передаст его в Амфитеатр…
 
Оказавшись запертым в тесной  стальной клетке с толстыми прутьями, к которым приварены отточенные лезвия, Селкер ложиться на пол и начинает следить за тем, как прислуга человека в чалме суетится, сворачивая лагерь. Клетки с простыми заключенными увозят на больших черных повозках, которые сопровождают безликие стражники, а маленькую, в которой сидит Селкер, взваливают себе на плечи кряжистые многоногие и многорукие демоны. Вокруг толпиться множество охранников, а чуть поодаль на фиолетово-черном паланкине несколько рабов несут Амахана. Селкер не сразу понимает, что вся эта процессия, с факельщиками и отрядом прикрытия движется не в сторону серых, возвышающихся в тумане мрачными горгульями Скал Тнара, а наоборот, к пугающим изваяниям и мерцающим столбам, возле которых, в темные глубины ведут забытые тоннели.
Когда они достигают широкой лестницы из черного мрамора, уходящей вглубь, вперед выступают вооруженные необычным оружием безликие воины, которые  начинают расстреливать сгустившуюся тьму, посылая в непроглядный подземный мрак разряд за разрядом. Селкер немного удивляется, впервые увидев в Забвении местный аналог импульсного оружия из Срединных Миров. В бледно-сиреневых отблесках становится видно, что все потолок и стены доисторического тоннеля кишат мелкими, черными тварями, коим нет числа. Свет разгоняет их сонмище и они стараются скрыться от его губительных лучей во мраке первобытных катакомб. Заметив это, Селкер зажигает над головой огонек, на всякий случай.
Сумрачные древние своды смыкаются над караваном и четырехрукие факельщики берут в свои руки стальные жезлы со вставленными в них светоносными кристаллами. Это свет держит на почтительном расстоянии обитателей бездонных гротов, а самых нахальных и назойливых расстреливают вооруженные охранники. Лишь один раз подземные жители пытаются наброситься на караван, они облепляют носильщиков, но не могут прокусить роговые панцири этих демонов, их отогняют обратно во мрак и больше стычек не происходит. Селкеру повезло – до него не добирается ни один из этих выползней, но качающаяся из стороны в сторону клетка причиняет шакалу немало мучений, когда его откидывает на острые лезвия решетки. Приходится вцепиться в железный столб, стоявший в центре клетки и ждать, пока стражники не расправятся с черными подземными бесами.
Так они минуют осклизлые, мерзкие коридоры и выходят на берег подземного моря – глубочайшего в Нарат-Даге. Все побережье занято руинами древнего города и чуть поодаль, у черного пирса стоит необычное судно – вроде бы корабль, но вроде и нет, где в переплетениях влажной биомассы видны доски и листы железа. Безликая стража встречает процессию у самого пирса, и Селкер видит, что кораблем управляют и вовсе уж непонятные исчадия глубин Забвения, едва сохраняющие свой постоянный облик, то растекающиеся в аморфные сгустки, то снова становясь вязкой и блестящей массой.
Клетку с Селкером вносят на корабль и спускают в просторный трюм, где уже стоят такие же клетки, в которых томятся всевозможные создания – человекоподобные и нет. Охранник ставит ему за решетку еду и траг’гон с недоверием смотрит на тарелку. В ней бултыхается что-то белесое, густое и холодное, от одного вида этой стряпни начинает тошнить. Шакал с омерзением отодвигает тарелку в сторону, предпочитая голодать, нежели впихивать в себя эту баланду.
Он не знает, что его ждет в городе с названием Керешкихаль, но понимает, что рассчитывать на что-то хорошее не придется. Со смесью любопытства и страха он смотрит в круглое окошко, наблюдая, как рябь идет по глади подземного моря когда корабль отходит от пирса. Снаружи доносится скрип дерева, влажное всхлипывание струящейся сквозь перекрытия судна биомассы, плеск воды и шелест невесть откуда взявшегося подземного ветра. Где-то под днищем корабля слышны вздохи и стоны и Селкера передергивает от одной мысли о том, кто двигает этот корабль по безмятежным пещерным водам.
Но вот каменные своды отступают, и их сменяет темно-фиолетовое небо, с каскадами громоздящихся друг на друга фосфоресцирующих туч. За ними видны черные звезды, а внезапно открывшиеся берега, густо облепленные непонятными, уродливыми строениями, залиты гнилостным зеленым светом. Только сейчас Селкер понимает, что Ксунартус сдержал свое слово и привел его в Дальнее Забвение.
Подгоняемый попутным ветром и приводимый в движение невидимыми подводными чудовищами, корабль пролетает мимо высоких шпилей заброшенных городов, от которых несет гнилью и приторным запахом чумы, мимо дворцов, похожих на скрученный кишечник, мимо тлетворных земель, где в вечной тишине бродят лишь бестелесные фантомы. Бесцветные, нависающие над темным морем изогнутые башни страны снов позабытых душ, окруженные хороводами огоньков, черные базальтовые дворцы, под безлунным, фиолетово-черным небом. Селкера словно дурманят эти пейзажи, с раздувшимися, размером с башню, грибами и черными реками, над которыми переброшены уродливые мосты. А потом вдруг заканчивается даже вода. Корабли вздрагивает и он взлетает в мутно фиолетовой пустоте, с закручивающимися в исполинскую воронку черными облаками и скоплениями странного фосфоресцирующего газа. Селкер хочет увидеть больше, но его клетка далековато от окна и он может разглядеть лишь ничтожный клочок  всей величественной картины. На короткий миг мелькают удаляющиеся жуткие пейзажи и траг’гон понимает, что корабль летит в самую бездну Забвения, к тем центральным его мирам, где правят Забытые Древние и где в центре Черной Галактики Нааргаль дремлет, лениво пережевывая пространство и время безобразный, растекшийся по залам К’Сайна первородной слизью Султан Забвения Ур’Ксулт. Шакал прижимается к железному столбу в центре клетки и застонав хватается за голову, потому как громче чем когда-либо звучат в его разуме богомерзкие барабаны и дико воют, барахтаясь в изначальной пустоте слепые и безликие Забытые Боги, чья власть превыше власти любого бога…
 
Вероятно, он потерял сознание, потому что когда Селкер приходит в себя, он уже не видит страшных космических пейзажей, а в окошко трюма пробиваются лучи желтоватого света. Корабль тихо покачивался на темных волнах сонного моря, вдаль, к странно наклоненным темным башням неведомого города уходил песчаный пляж с белесой галькой и темно-серой травой. Пологие холмы покрывают руины и остатки храмов, построенных в честь неведомо каких покровителей.
Корабль снижает ход и подходит к пирсу. Селкер слышит, как суетятся наверху слуги Амахана, безликие стражники распахивают люк, ведущий на палубу и Селкера чуть не выворачивает наизнанку от пропитавшего воздух запаха разложения и странного  зловония, не похожего ни на один запах из Срединных миров. Стражи открывают двери клеток и выводят пленников наружу. Распахивается и дверь клетки Селкера. Безмолвные твари вытаскивают его на палубу и шакал пораженно смотрит на затянутые дымкой оранжево-огненные небеса, в которых перемигиваются фиолетовые светила и над всем этим крутится необъятный, неостановимый вихрь звездных облаков и черного газа, словно воронка всасывающий в себя пространство и время. Прямо на Селкера смотрят врата той самой бездны, где под грохот барабанов и неумолкающий рев Забытых Древних, бродит в своем средоточии аморфного хаоса сам Ур’Ксулт.
Шакал наблюдает, как из нижнего трюма вывозят на отвратительных повозках, с впряженными в них жабоподобными существами, десятки людей и он может лишь предполагать, какая судьба ждет этих несчастных. С привезенными в верхнем трюме, стражники обращаются более учтиво, избегая причинять им вред. Селкера подводят к фонтану с прозрачной, лишенной запаха водой и полностью раздев, смывают с него грязь, засохшую кровь и расчесывают волосы. Все это не нравится шакалу, равно как ему противны и прикосновения плотных и тягучих сгустков темного газа из которого состоят руки стражей. С его рук и ног снимают кандалы и окружив со всех сторон ведут по дороге, вымощенной красным, с фиолетовыми вздутыми прожилками камнем. Дорога эта ведет к великолепному, утопающему в роскоши дворцу. На его стенах, выложенных из красного кирпича, изобилуют мерзейшие рисунки и барельефы, а у закрытых стальной решеткой ворот, возвышаются неописуемые в своей гротескности и уродстве статуи, напоминающие самых странных и причудливых морских животных.
Амахан на своем паланкине едет вместе с колонной пленников, и завидев его, незримые стражи ворот поднимают решетку и процессия входит во дворец. Шакала чуть не валит с ног жуткий запах и он видит его источник – огромные ванны, заполненные  разогретой коричневато-красной жижей, в которой с довольным фырканьем купаются, нелепо перебирая толстыми, складчатыми конечностями розовато-белые гломмы. Изнутри убранство дворца оказывается еще более роскошным, однако все портит ползущая по стенам и потолку хлюпающая биомасса, просачивающаяся сквозь узорчатые решетки и скапливающаяся вздрагивающими грудами в углах. Залы дворца очень просторны и на потолке Селкер замечает странные металлические конструкции, словно рельсы. Однако ему даже не хочется знать, что могут перевозить по ним Один за другим стражники уводят пленников в сверкающий багровым огнем портал и более не появляются назад. Когда настает очередь Селкера, шакал пятится назад от сияющего зева, однако стражник аккуратно, но очень сильно бросает его в пульсирующие волны света. Перед глазами Селкера взрывается ослепительная вспышка и он, не удержавшись на ногах, падает на холодный пол каменной камеры, единственный выход из которой закрывает толстая дверь из черного металла с вырезанными на ней страшными, непонятными глифами. Откуда-то с верхних этажей дворца звучал низкий вой, выводивший заунывные песнопения и от самого этого звука, который не в состоянии издать существо со Срединных Миров Селкера бросало в дрожь. Еще он слышит дыхание за своей спиной и понимает, что в камере не один.
Позади него на полу сидит очень симпатичное внешне существо, среднего роста, с длинными черными волосами, похожее на человекоподобную пятнистую кошку, какой была Сира и каким был Ангел Жизни Шедо. Песочно-желтая, почти темно-коричневая на спине, и почти белая на животе шерсть свалялась и кое-где слиплась от засохших пятен крови. Положив голову на сложенные на коленях руки, существо смотрит на Селкера усталым взглядом зеленых кошачьих глаз, от уголков которых вниз по лицу спускаются черные полосы, похожие на слезы.
Селкер подходит ближе, осторожно, стараясь не делать резких движений. Но существо не боится его и вообще не реагирует на присутствие в камере другого пленника. Шакал садится рядом, он не знает языка, на котором может изъясняться встреченное им создание, а потому ему остается ждать, пока оно заговорит первым. Но минуты идут, и тишина, отгоняемая иногда усиливающимся воем невидимых жрецов с верхних этажей дворца, становится невыносимой.
— Ты ведь из Срединных Миров Картай-Шеола? – спрашивает Селкер на языке единственной кошачьей расы которую он встречал, той, к какой принадлежала Сира. Еще, на всякий случай, он употребляет общепринятое среди Старших и Высших Рас название трехмерного пространства.
Судя по выражению красивой кошачьей мордашки, наполовину скрытой спадающими черными волосами, пленник понял слова Селкера.
— Да. Я из расы феррани, с планеты Вирридан, – кивает сокамерник, отвечая на ломанном наречии Аркониса. – Меня зовут Шейри, если это настолько важно в подобном месте.
— Говори на родном языке, тогда нам будет проще общаться – просит шакал.
— Ты что, выучишь язык за несколько секунд? – недоверчиво спрашивает Шейри на диалекте и этого Селкеру вполне хватает.
— Да. Я могу подстроиться под любой язык Срединных Миров, – объясняет траг’гон, не замедлив сделать то, о чем он говорил. – Как ты попал сюда?
— Не помню… Я вообще мало что могу вспомнить. Наш мир погиб в одночасье… все проглотил мрак, в котором жили кошмарные твари, словно выползшие из чьих-то бредовых снов и галлюцинаций. Меня захватили, многих просто уничтожили. А ты откуда знаешь про Срединные Миры?
— Я? – вопрос приводит шакала в замешательство. – В некотором роде, я был там… кем-то вроде бога… Слушай, я честно говоря, не знаю, как тебе это все объяснить. Но раз ты знаешь наречие Аркониса, значит ты один из Высших?
— Нет. Нашу расу называли Старшей. Но никак не Высшей. Может, кстати, и ты назовешь мне свое имя?
— Эриел. Но на языке моих предков меня зовут Селкер.
— Селкер? – глаза Шейри вспыхивают зеленым огнем. – Ангел Смерти? Последний из траг’гонов?
— Это имеет тут какое-то значение? – мрачно спрашивает шакал. – Я тут не сильнее тебя. Вся моя сила ничто в Забвении.
— Нет, прости… Конечно не имеет. Просто я слышал, что ты сбежал в свою Вселенную… Отрекся от наших миров. Обрек всех на гибель.
— И когда это случилось?
— Около одного стандартного месяца назад. Скайриус Карн объявил об этом.
— Целый месяц я уже торчу тут? – Селкер вздыхает. – Нет, как видишь, я ни от кого не отрекался. Меня убили и предали Забвению. Так я попал сюда.
— И что, ОН об этом не знает?
— Предводитель армии вторжения? Знает. Теперь знает. Шейри, я с радостью расскажу тебе и побольше, но это займет очень много времени. Ты хоть знаешь, где мы находимся? И почему мы оказались тут? Вместе.
— Да, определенное представление имею. Это сортировочные камеры. Вместе помещают всех, кто так или иначе имеет сходное анатомическое строение. А место это… Дворец Желаний в городе Керешкихаль.
— Ты застал тут других пленников? – интересуется Селкер.
— Да. Были тут трое. Тоже со Срединных Миров. Но их увели день назад. Больше они не возвращались. Они считали, что попасть сюда это лучшая судьба, нежели встретить Истинную смерть в Амфитеатре Шак’тар-Зур.  – Шейри печально усмехается. – Они ошиблись. Это место ничем не лучше.
— Да уж… вонь тут ужасная. А еще эта дрянь на стенах… - Селкер чувствует себя немного более уверенным, общаясь с таким же как он существом, а не с человеком.
— Дело совсем не в дряни. Это владения Забытого Древнего, известного под именем Ксар’Кул. Хозяина Вожделения. Он покровительствует гломмам, ты их видел во дворе, где они купаются в своих ваннах. Раз в несколько дней, Ксар’Кул устраивает дикие, первобытные оргии у себя во дворце. Если тебя тоже привезли сюда на корабле, то ты наверняка видел, как из нижних трюмов вывозят тележки с пленниками. Они – еда для пиршества. Но наша с тобой участь, еще хуже…
— Хуже?
— Со всех миров, во Дворец Желаний свозят существ, обладающих хорошей внешностью, для участия в плотских утехах Забытых Древних, когда они принимают осязаемый облик. Процедура, думаю, малоприятная как морально так и физически. Вот те, кого везут на верхней палубе корабля именно такие пленники.
— Восхитительно… - смысл слов Шейри доходит до Селкера. – И когда у Них было последнее сборище?
— Вчера. Так что думаю, у нас есть еще дня три – четыре. Что, впрочем, не имеет значения. Выхода-то отсюда нету, – феррани обводит взглядом камеру. – И я, и ты, в своем родном пространстве обладали определенными способностями, кто-то в меньшей, кто-то в большей степени. Но тут я не сильнее котенка, а ты не страшнее простого щенка.
Нечего возразить. Селкер вздыхает, понимая насколько прав Шейри. Перспектива тоже не особо приятная. Может быть действительно проще было бы закончить свой путь в Амфитеатре, чем тут и таким способом. Но увы, он здесь, в этом мерзком дворце, с его ползучей, похожей на кишечник розовой массой, кипящими ваннами, и демоническими знаками на стенах. И того, что произошло изменить нельзя.
— А ты уже видел Древнего? – Селкер так же кладет голову на руки и закрывает глаза.
— Нет. Я только могу догадываться, что это такое. Я слышал лишь голос, громкий, низкий и булькающий, принадлежащий существу огромных размеров. И стальной звон за дверью. А потом только песнопения, вой и приглушенные крики.
— Ты говоришь, ваш мир захватила армия Забвения? Значит наша Вселенная еще не до конца уничтожена?
— Нет. Но по всей видимости такой исход это лишь вопрос времени. Ты мог бы защитить ее… Но ты здесь.
Селкер грустно смотрит на Шейри:
— И ты действительно веришь в то, что я мог бы спасти Срединные Миры?
— Верю… Вернее, верил… - признается феррани.
Страшная тяжесть сковывает сердце Селкера. Выходит в него верили и верят до сих пор. Там, в обреченной Вселенной, в мирах, на которые наступает демоническая армия Владыки Небытия. Там, где уже не верят никаким богам, до сих пор верят ему…  Не об этом ли говорил в свое время Космограф… В тебя верят Селкер, а ты… ты скоро станешь игрушкой для Забытых Древних. Мерзко и страшно до тошноты, но сделать ты ничего не можешь. Даже, хотя бы для начала, открыть дверь камеры. А даже если откроешь, у тебя нет ни единого оружия, и какой вред ты нанесешь мечом или энергетическим ружьем живому газу, охраняющему дворец?
— Ассамблея на Арконисе много говорила, но почти ничего не делала, – продолжает Шейри. – Какой от них был толк, если они даже не вступили в войну с Забвением, когда оно пришло?
— Да… Они начали войну со мной. – хихикает Селкер. – А их лидер, Скайриус Карн и вовсе принял сторону Азарга Куна. Неудивительно, что после того, как он захватил меня и казнил, отправив потом сюда, всем рассказал, будто я сбежал в Альтернативную Вселенную. Выбираться отсюда надо…
Шейри отрицательно качает головой:
—Нет, для таких как мы, отсюда выход не предусмотрен.
— У меня выбора нет. – Селкер проводит рукой по резным глифам на двери. – Надо уничтожить Аэстер. Только так я могу надеться переломить ход войны за Срединные Миры.
— Аэстер, Кристалл  Забвения? – Шейри недоверчиво косится на шакала. – И давно тебе пришла в голову такая мысль?
— Намного раньше, чем попал сюда. Я сдался Ассамблее и дал себя убить лишь для того, что бы оказаться в К’Лаане. Увы, тут все пошло немного не так, как я предполагал.
Остальные слова лишние. Селкер и Шейри молча сидят на каменном полу камеры и каждый думает о своем. Возможно, Шейри с трудом может поверить, что с вместе ним, в этом каменном мешке, сидит существо, некогда бывшее самым сильным во Вселенной Смертных, хотя многое говорит именно об этом. Что касается Селкера, то его мысли обращены лишь к черной, зависшей над бескрайним темным океаном башне. Он старается не думать о Сире, а скорее робко прощается с ней…

Символы на двери вспыхивают и железные блоки расползаются в стороны. В камеру проникает красно-оранжевый свет от факелов и уродливых светилен. Шейри моментально подбирается, словно готовящаяся к прыжку кошка. Селкер наоборот, даже не ведет ухом. Он устало поднимает взгляд, и с безразличием смотрит на человека в золотисто-красном балахоне с черным капюшоном, входящего в узилище. Человек отбрасывает капюшон и Селкер узнает Ксунартуса.
— Что тебя привело сюда? – спрашивает Селкер холодным тоном. – Решил посмотреть на представление из первых рядов?
— Пойми, Селкер, - примирительно говорит Ксунартус, но на его лбу выступают капельки пота. – У меня просто не было других путей. Я же должен был провести тебя в Дальнее Забвение? Ты помнишь перелет через пустоту, мимо безымянных галактик? Как бы я провел тебя сюда без этого корабля? Тебе наверняка казалось, что ты потерял сознание во время полета, но это было развоплощение, когда корабль преодолел Дальние Врата. Он плыл по спящим, безжизненным пространствам почти два месяца.
— Это еще кто? – Шейри явно в недоумении.
— Один мой знакомый. – отвечает Селкер. – Из Ассамблеи Аркониса. Ладно, Ксунартус, допустим, все это было частью твоего хитрого плана. Тогда почему я тут, а не в К’Сайне?
— Извозчик душ решил получить за тебя побольше. Не в моей власти, было его переубедить. Он отвез тебя сюда, что бы получить сначала награду от Ксар’Кула, в потом и за сделку самого Ксар’Кула с Азаргом Куном. Ты ведь знаешь, что и Азарг Кун прибывает на это сборище, которое планируется устроить послезавтра?
— Этого еще не хватало… - стонет Селкер
— Он теперь не торопиться. Он празднует свою победу в Срединных Мирах и ты тоже часть этого праздника.
— Я уже второй раз становлюсь неотъемлемой частью праздника. Надоело. Раз ты такой умный, Ксунартус, может быть и подскажешь, как нам выбраться отсюда?
— Подскажу. Но тебе это не понравится. Увы, иной идеи мне в голову не приходит.
— Давай, рассказывай.
— Дождаться празднества надо в любом случае. Заключенных выведут из клеток и если, теоретически, освободить всех, то тут начнется хаос. Воины Забвения хороши, но, ты понял это еще при встрече с бхарру-гла, они абсолютно не привыкли встречать сопротивление. Они замешкаются и создадут еще большую неразбериху. Наша задача – спасти как можно больше людей, что бы хватило для управления кораблем Древних. Он и доставит нас на К’Сайн. Но, Селкер, как ни крути, а на пиршестве побывать необходимо. Это усыпит подозрительность Забытых Древних.
— Да, великолепно… Только ты забыл, что мы тут не боги, – отмечает Селкер
— И как мы причиним вред охранникам? – вмешивается в разговор Шейри. – У них же почти все тело из газа.
— Это големы по своей сути, – объясняет Ксунартус. – Тело у них из газа, но оно должно поддерживаться извне. В данном случае, их энергия концентрируется в голове. Я не совсем в этом уверен, но это наиболее вероятно.
— Боюсь, что после праздника мы будем уже не в состоянии что-либо делать, – говорит Селкер. – Нельзя дожидаться пиршественной церемонии. Ты все хорошо расписал, но подзабыл, что все боеспособные единицы, необходимые для выполнения твоего плана будут, возможно, уже небоеспособными. Ты хоть знаешь, для чего нас тут держат?
— Увы, знаю. Но по крайней мере, вас не съедят под томатным соусом. Может, найдешь себе пару из числа Богинь Забвения…
Если бы взгляд мог сжечь, то Ксунартус давно бы превратился в факел.
— Тебе говорить легко. Ты снаружи, мы внутри.
— Я такой же заложник, как и вы. Я тут никто, к моему мнению не прислушаются и только определенные отношения с перевозчиком душ дают мне возможность относительно свободно ходить по дворцу. – Ксунартус направляется к выходу. – Все, мне нельзя долго тут пропадать. Если я задержусь, то быстро стану вашим соседом.
Высший выходит, закрывая дверь камеры. Диковинные глифы снова вспыхивают, по створкам пробегают ветвистые молнии, и железные плиты опять врастают в стены. Шейри недоуменно смотрит на Селкера и тому приходится рассказать всю историю с Ксунартусом, от того дня, когда произошел Суд Богов до того момента, когда чернолицый и большеротый извозчик душ говорил с Высшим в страшном лагере возле потерянного города Вел Лид. Шейри слушает внимательно, не перебивая и лишь в конце спрашивает:
— Ну и что, ты ему веришь?
— У меня нет выбора, – признается Селкер. – До сих пор, Ксунартус ни разу не обманул меня, хотя и доставил в Дальнее Забвение не так, как того желал я. Что касается тебя, то уж прости, кое-кому несказанно повезло, что я попал именно в эту камеру.
— С этим не спорю, – вздыхает Шейри. – Я до сих пор не могу поверить, что говорю с настоящим траг’гоном.
— Если уж мы выберемся отсюда, куда ты пойдешь? – шакал изучает дверь, снова ставшую словно частью стены.
— Куда? Откуда я знаю… - в голосе Шейри чувствуется безнадежность. – Получится избегнуть смерти тут, попаду в Амфитеатр. А все из-за того, что похож на твоих созданий. Меня сюда приволокли, потому что считали трагонидом.
— Любопытно… Слушай, мне очень нужна помощь, но я не могу о ней просить. Это исключительно моя ноша и перекладывать ее на кого-то я не могу. Но сейчас…
— Ты про Аэстер?
— Да. Мне одному не сделать то, что я хочу.
— Это действительно поможет переломить ход войны?
— Должно помочь. Уничтожение Аэстера смешает и разорвет все токи энергий Забвения и Азарг Кун не сможет черпать силу от Султана Забытых Древних. Возможно, все младшие миньоны К’Лаана сойдут с ума. Нам же гарантирована дорога домой… Если мы не распадемся на элементарные энергетические частицы при разрушении Аэстера.
Шейри молчит, его зеленые глаза перестают блестеть. Кажется, что он погружен в свои мысли.
— На твое предложение нет двух вариантов ответа, – говорит он наконец. – Помочь тебе, это хоть маленькая надежда вернуться. Пусть даже в пустой и разрушенный мир. Отвергнуть твою просьбу, это все равно что предать самого себя. Поэтому я не вижу причин отказывать. Я постараюсь сделать все, что смогу, ведь в любом случае меня ждет Истинная Смерть.
Они садятся, каждый в своем углу длинной и темной камеры и продолжают ждать. Сквозь камень и сталь доносится неумолчный вой нечеловеческих голосов, распевающих чудовищные песнопения в честь Забытых Древних и приглушенные камнями крики. Однажды, возле камеры начинает скрежетать и лязгать железо и этот скрежет сопровождается жутким хлюпающим звуком, словно по коридору волочат многотонный мешок с сырым, мокрым мясом. В этот момент, Селкер вжимает голову в плечи, словно готовясь к удару, а шерсть Шейри встает дыбом. Страшный, низкий и булькающий голос что-то бормочет, в дверь камеры тыкается нечто мягкое и влажное, а потом лязг стали удаляется, унося с собой ужас и режущий глаза запах протухшей плоти.

5. На изломе
Черная тень закрывает солнце и пронзительный вой сотен труб разносится над Керешкихалем. С оранжево-красных небес спускается стальной корабль, громаднее любого, что стоит у пирсов. Лучи солнца не бросают отблески на железные мачты,  изваяния неведомых животных, укрепленные на носу и на окованные синевато-черным металлом борта. Вокруг корабля клубится густой, темный, непроглядный туман с зеленоватым оттенком, растекающийся вокруг дрожащим облаком и оставляющий длинный шлейф за циклопическим судном. Безжизненным фиолетовым огнем горят многочисленные глаза чудовищных гаргулий, усевшихся на бортах корабля, потоки встречного воздуха треплют черные паруса, и, подобно веслам, отталкиваются от воздуха осклизлые щупальца, растущие прямо из днища. Исступленно грохочут барабаны на башнях Дворца и судно опускается в море, подняв высокие волны, залившие весь пирс.  Именно к порту бредут деформированные создания и демонические исчадья Забвения. Все они встречают корабли и готовятся выразить свое почтение тому, кто ступит сейчас на серый песок Керешкихаля. Стражники дворца сгоняют пленников в общую кучу, расположив их на холме поодаль. Даже рабы должны припасть к земле пред могущественнейшим из созданий К’Лаана.
Все громче и быстрее грохочут демонические барабаны, глухие удары дворцовых колоколов смешиваются в ревущий и гудящий хаос, и над всем этим висит восторженный вопль, исторгнутый множеством нечеловеческих ртов, когда опускается железный трап. По нему, в окружении свиты из тварей, описать коих невозможно ограниченным человеческим языком, спускается Он. Ветер развевает полы его черного балахона, капюшон низко опущен на глаза, бледные руки сложены на груди, а тонкие бескровные губы, покрытые ледяной коркой, плотно сжаты. Азарг Кун сходит по трапу своего корабля и следом за ним ковыляют мрачные и зловещие титанические стражи, полужидкие, бугорчатые, полуаморфные, наполовину покрытые слизью, а наполовину чешуей, каждый размером со слона. Газообразные воины заставляют рабов падать ниц, распластавшись по земле и вытянув вперед руки. В небесах проносятся зыбкие тени и видно, что это подлетают корабли остальных Забытых Древних, куда менее грозные и впечатляющие нежели судно Азарга Куна.
Селкер видит, как к мосту через заполненный зеленоватой жижей ров, на который вывели его, Шейри и еще несколько десятков разномастных узников, приближается торжественная процессия. Уже шагают мимо них многорукие барабанщики, выбивающие бешенный и гипнотический ритм, ползут гвардейцы Властелина Забвения и от их поступи дрожат камни…
— Если он узнает меня, все кончено… - шепчет Шейри Селкер.
Их бьют по ногам, заставляя встать на колени перед Султаном Забытых Древних. Азарг Кун поднимается на изогнутый мост, и Селкер в полном бессилии наблюдает, как рядом с Властелином Забвения идет одетая в фиолетово-черные легкие одежды Сира. Она свободна, у нее не скованы руки или ноги, но ее со всех сторон обступают слуги Ур’Ксулта и сам Владыка Небытия шагает почти рука об руку с ней. Вот, они уже почти рядом…
Шейри закрывает глаза и заваливается набок, увлекая за собой еще одного заключенного. Тот падает на камни моста, прямо под ноги Азарга Куна. Процессия останавливается, к упавшему бросаются громадные, полуаморфные стражники, хватая его и вытаскивая из строя узников. Шейри лежит словно потеряв сознание и лишь Селкер видит, каким усилием он сдерживает крик, когда его начинают хлестать проволочными кнутами. Кто-то издает гортанный, хриплый рев и Шейри оттаскивают обратно, к прочим пленникам. Азарг Кун проходит мост быстрым шагом, не глядя на рабов и торопясь войти во дворец. Второго пленника тоже волочат в замок, и следом за протяжным, ужасным воплем, слышится всплеск и довольное уханье безобразных гломмов, купающихся в кипящих ваннах. Азарг Кун не заметил Селкера, но едва шакал поднимает взгляд, как его глаза встречаются с глазами совсем другого существа. Сира смотрит прямо на него, и в ее глазах появляются слезы. Она что-то шепчет ему одними губами, ее толкают стражи, заставляя идти дальше и она скрывается в мрачной, уродливой толпе…

В камере все так же темно, прохладно и воздух все так же пропах гниющей плотью. Шейри, чья грудь разорвана ударами кнутов лежит в углу, свернувшись в комок и еле слышно стонет от боли. Селкер сидит рядом, он как мог пытался залечить раны, но сил у него нет.
— Зачем ты сделал это? – в который уже раз спрашивает шакал. – Пусть бы прошел мимо, пусть бы заметил. Он все равно придет на пиршество.
— Но твое присутствие здесь будет дольше оставаться тайной. – сквозь сжатые зубы говорит Шейри. – Может быть действительно глупо получилось, но уж что теперь…
— Тебя могут отправить вниз, к тем, кто приготовлен для пиршества.
— Значит пусть так и будет. Главное, что бы ты смог сделать то, зачем пришел сюда. – Шейри умолкает, а потом продолжает говорить но уже немного другим тоном. – Слушай, а что это за дамочка была рядом с Азаргом Куном?
— Ее зовут Сира. И она тоже часть моего плана. Я познакомился с ней очень давно… Задолго до войны. Она жила со мной в Иркастане, а потом, когда армии Забвения осадили Дом Мертвых, дважды спасла меня от Азарга Куна. Но он, как видишь, не убил ее. Она – его приманка, на которую он хочет поймать меня.
Шейри тяжело вздыхает, словно слова Селкера заставили его вспомнить о чем-то очень плохом:
— Та, которую я любил, погибла во время вторжения в наш мир. Ее убили у меня на глазах, а я ничем не мог помочь…
— Что же, тогда мне есть чем отблагодарить тебя за помощь, – улыбается Селкер. – Я Ангел Смерти и раз ее дух попал в Дом Мертвых, то если мы вернемся назад, в Срединные Миры, я верну ее тебе.
— Если она не попала в Забвение.
— Нет, не попала, – шакал снова проводит ладонью по ранам Шейри и серебристое свечение говорит о том, что остатки силы траг’гона начинают действовать. – Слуги Ур’Ксулта не могут поглощать души, это могут сделать только Забытые Древние. А я сомневаюсь, что сам Азарг Кун командовал армией небытия при уничтожении вашего мира. Так что та, кого ты потерял у меня, в Доме Мертвых, если он еще не разрушен до основания.
Шейри кивает, слабо улыбаясь.
— Спасибо, – наконец говорит он. – Даже зная, кто ты такой, я не смел просить…
— Ничего страшного. – Селкер снова направляет остатки своих сил на Шейри. – Я просто не знаю, чем еще могу наградить тебя. Эта награда по-моему, самая лучшая.
Медленно раздвигаются створки двери и в камеру входит Ксунартус.
— Что это было за представление на мосту? – с порога спрашивает он. – Хотели что бы все пошло вкривь и вкось?
— Все нормально, – холодно говорит Селкер. – Лучше полечи. Ты предпочел бы вариант, когда Азарг Кун заметил меня? Он же таращился прямо на нас.
— Ладно, допускаю, – с пальцев Ксунартуса течет холодное пламя и раны Шейри мгновенно затягиваются. – Это не твоя ненаглядная рядом с Властелином Забвения была?
— Да. Не понимаю, зачем он притащил ее сюда.
— Может быть она уже совсем не такая, какой кажется?
— Исключено. Я видел ее глаза… Сира пока еще та, кем она и была. И у нее сохранилась вся сила. Только вот Азарга Куна она просто боится.
— Она видела тебя? Все, теперь точно, наш план летит коту под хвост… - Ксунартус смотрит на Шейри и откашливается. – Кхм, простите… В общем, ты знаешь, на что могут пойти особи женского пола ради того, кто им дорог?
—Я постараюсь увести ее отсюда, раз уж Азарг Кун решил облегчить мне жизнь. – тихо рычит Селкер
— И потащишь вместе с собой к Аэстеру?
— Предлагаешь иной вариант? Впрочем, если у нас получится угнать летающий корабль Древних, то вы можете остаться на нем, пока я занимаюсь Аэстером.
— Хочешь сказать, что уничтожишь кристалл размером с гору один?
— Ксунартус, хватит! – лает шакал. – По-моему, мы немного забегаем вперед. Из дворца выбраться надо для начала. Я не могу думать сразу обо всем. Азарг Кун уже здесь. Когда начинается праздник?
— Скоро, – отвечает Ксунартус. - Поэтому я сейчас покину вас. Помните, с вас снимут все цепи и почти не будут охранять. Поэтому действуйте тогда, когда сочтете нужным. Я буду готов.
— Хорошо. Тогда предположительно начинаем при входе в зал, – решает Селкер. – Тогда меня увидит Сира и она скорее всего поможет нам.
— Да-а… планирование у вас никакое… - комментирует Шейри. – Значит действуем полностью наудачу.
— Увы, а большего и не получится. – с сожалением говорит Селкер. – Если бы я не потерял силу… Ну уж что есть. Ксунартус, как думаешь, прочие пленники нас поддержат? Что-то мне подсказывает, что внизу, в палатах где находятся жертвы, они даже пальцем не пошевельнут, что бы помочь.
— Я уже поговорил с некоторыми. Сейчас очень много узников из Срединных Миров и они поддержат нас. Я намекнул на то, кто находится вместе с ними в этом дворце.
— И про воплощение Ур’Ксулта рассказал?
— Про это нет. – признается Ксунартус. – Но меньше знают, охотней помогут.
Где-то наверху раздаются глухие удары колоколов, хор призрачных голосов затягивает песнопение и Ксунартус выходит из камеры.
— Слушай, а как ты так свободно входишь к нам? – спрашивает Селкер когда Ксунартус уже переступает порог.
— По идее, я должен разносить вам еду.
— Ах, вот как… - зло прищуривается Селкер
— Но там в тарелках такая гадость, что я не могу позволить себе кормить ею Ангела Смерти. Я вижу, что вы итак себя неплохо чувствуете.
Песнопение на непонятном, грубом языке заполняет все коридоры и комнаты Дворца, ему вторят пронзительный вой и гортанные вопли, низкое, гнусавое бормотание и полукричащие, полувсхлипывающие голоса, словно читающие какие-то заклятья.
— Началось. – тихо говорит Селкер и отползает подальше от двери.
За ними приходят минут через двадцать. Двери отворяется и на пороге стоят несколько охранников и группа дворцовых слуг в красных балахонах и фиолетовых капюшонах, расшитых мерзостными иероглифами. Их лица замотаны серыми тряпками, да и неизвестно вовсе, есть ли они у них. Селкера и Шейри выводят из камеры, ведут по зловонным, заполненным текучей биомассой коридорам и террасам, с которых открывается фантастический вид на полуразрушенный Керешкихаль. Пленники видят черную гавань, затянутую огненно-рыжим туманом, зиккураты и наклоненные под странными углами храмы, балконы которых заполнены служителями в оранжевых одеждах.
При входе в главный дворцовый комплекс, над которым воздвигся полукруглый янтарный купол с темными стальными узорами, от одного вида которых по спине пробегает холод, с Селкера и Шейри снимают кандалы и одевают в необычные, но очень удобные одежды. На талии застегивают позолоченные пояса с полосами шелковистой полупрозрачной ткани, расшитой фантастическим орнаментом, на руки надевают золотые наручи и на шею золотые ожерелья.
— Сразу видно, на праздник идем. – замечает Селкер. – Вот только не для нас.
— Делать-то что будем?
— Как в зал войдем, начнем драку друг с другом. Устроим свалку. По ходу дела может и оружием разживемся.
Дворцовые слуги с замотанными тряпками лицами открывают двери и пленники входят под купол. Уши режут непрекращающиеся крики и стоны со стен, где в стальных клетях висят живые светильники. Селкер видит живые туловища без рук и ног, у которых в дырах вместо груди горят факелы. К круглому залу ведет красная ковровая дорога, на которой изображены кракены и другие демонические создания. Солдаты окружают Селкера и Шейри плотным кольцом и траг’гон уже видит двери пиршественной залы, из под которых струится алый свет и красный, влажный туман. Дробь жутких барабанов все нарастает и становится невыносимой, ритм все ускоряется и Селкер чувствует, как он неумолимо гипнотизирует его. Сквозь стук барабанов пробиваются низкие и резкие завывания труб, всхлипывания, стоны и приглушенные отчаянные вопли. Стены и пол дворца покрыты влажным красным налетом и шакал только сейчас понимает, что это кровь. Алый свет из-под двери пульсирует, сменяясь то оранжевыми, то зелеными, то фиолетовыми сполохами. За дверью слышится хрипящий, булькающий рык и пленников вталкивают в пиршественную залу.
Всего несколько мгновений Селкер видит тот кошмар, что творится в залитом кровью, влажном и жарком зале, под гигантским куполом Дворца. Бесформенной тушей розовато-красного мяса, в огромной, позолоченной ванне, подвешенной на цепях за рельсы, проходящие на потолке, сидит Ксар’Кул. Двузубой вилкой, зажатой в короткой мясистой лапище, он накалывает корчащихся перед ним в гигантском чане голых, забрызганных кровью людей, откусывая несчастным руки и ноги, а потом целиком запихивая себе в рот, усеянный прогнившими, коричневыми зубами. Шакал чуть не поскальзывается на залитом кровью зеркальном полу, заваленном кусками тел и обглоданными конечностями. В центре зала, под барабанную дробь, несутся в диком танце, дико вопя и неуклюже размахивая деформированными конечностями безумные Забытые Древние. Они то карликовые, то исполинские, похожие на переплетения тугих эластичных канатов, полумедуз, неестественно раздувшихся гуманоидов, похожие то на колонии кораллов, то на облака концентрированного газа. По полу волочатся щупальца и безобразные хоботы, с которых капает кровь и едкая слизь, а у самой дальней стены, на черном троне, с развешанными красно-фиолетовыми знаменами сидит Азарг Кун. Сиру он держит подле себя, и она с отвращением смотрит на то, что происходит в мутно-кровавом тумане Дворца Наслаждений. Ксунартус где-то в разношерстной толпе, столпившейся по углам зала, возможно среди свиты черного и большеротого Амахана, Селкер не замечает его, но знает, что Высший тут.
— Ладно, толкни меня… - шепчет траг’гон Шейри.
Шейри толкает Селкера, шакал, развернувшись, падает на спину, цепляясь при падении за наплечник газообразного стражника, увлекая воина за собой и перехватывая его черный, мерцающий изнутри фиолетовым светом жезл. Из оружия бьет яркий луч лилового света, пронзивший нескольких попавших под него дворцовых слуг. Шейри, увернувшись от удара мечом, выбивает клинок из руки храмовника, и отпихнув его, хватает с пола выпавшее из рук кого-то из убитых слуг оружие. Первый выстрел превращает в полужидкое месиво голову солдата, с которым схватился Селкер и шакал наконец-то получает в руки жезл. В несколько выстрелов они расчищают лестницу и часть зала вокруг себя, оружие сделанное в Забвении действует на существ, порожденных им, солдаты и слуги падают на залитый кровью пол бесформенными грудами, постепенно растворяясь в воздухе, обращаясь в темный, легкий газ. В пиршественной зале слышаться вопли и вой, кто-то понимает, что празднество идет не так, как планировалось. Селкер замечает, что в углу, где стоит Амахан начинается какая-то возня и вот уже там тоже заметны вспышки выстрелов.
Утробный, урчащий рев оповещает о том, что их заметили. Ксар’Кул поворачивается в своей подвешенной на цепях ванне и смотрит прямо на Селкера. Шакал успевает прыгнуть в сторону, заодно сбивая с ног Шейри, и над ними проносится сноп темного огня, изрыгнутый из пасти Повелителя Вожделений. Он обрушивает лестницу, раскалывает пару колонн, рабы и слуги скатываются по разломанным ступеням и срываясь с балкона, падают в мечущуюся толпу. Селкер снова включает жезл и огненным лучом чертит на полу зала знак траг’гонов Сотах. Эффект превосходит все его ожидания. Знак вспыхивает бледным светом, те, кто попадает в его свечение распадаются, становясь черным паром. Точно такой же символ Шейри чертит на раздувшейся груди Ксар’Кула, и Забытый Древний с глухим, протяжным стоном начинает расползаться, будто его тело погрузилось в кислоту. Ванна, подвешенная на цепях опрокидывается, заливая пиршественные столы и рабов кипящей бурой жидкостью, а безногая туша Ксар’Кула, с вывалившимся кишечником катится по забрызганным кровью позолоченным плитам.
Ксунартус вместе с несколькими чернокожими рабами, видимо стражниками Амахана, пробивается сквозь толпу. Многие твари Забвения уже устилают пол своими безобразными телами, через зал пролетают энергетические импульсы, то и дело вспыхивают огненные нити лучей, несколько бывших пленников ведут перестрелку с набежавшими на противоположный балкон солдатами К’Лаана.
— Шейри, Ксунартус, отвлеките Азарга Куна! – кричит Селкер прыгая с балкона в зал. – Я  должен спасти Сиру.
Разломав запертые двери и разбив решетки на тоннеле, откуда подвозили предназначенных для пира рабов лезут телохранители Азарга Куна, топча небольших созданий и заключенных, если те попадаются им под ноги. Сам Властелин Забвения хватает Сиру за плечи и уже собирается перенестись на свой корабль, как луч из жезла отсекает ему одну из рук. Сира вырывается, отталкивая его, а Азарг Кун поднимается в воздух, теряя человеческий вид и превращаясь в черное, с зеленовато-гнилостными прожилками облако. Он растекается по куполу, распуская в разные стороны влажные щупальца.
— Ты пришел за ней, траг’гон? – от звука этого голоса Селкера словно прижимает к полу необоримая сила. – Я надеялся, что ты будешь более рассудительным, и не станешь бросать вызов мне тут, в Дальнем Забвении.
Жезл выпадает из рук траг’гона, и он чувствует, как его одолевает ужасная слабость. Видимо то же самое происходит со всеми, кто рискнул поднять оружие против Владыки Внешних Сфер. Перед глазами Селкера плывет мутная пелена, ноги становятся будто ватными, и он падает на пол. Бесформенными тенями воздвигаются рядом телохранители Властелина Забвения, но огненный смерч, налетевший сбоку, сметает их, а в воздухе вспыхивают сотни зеленоватых огоньков, сияющим клинком вонзающие в клубящийся под потолком туман. Селкер подхватывает выпавший у него из руки жезл и видит, как вытянув вверх руки застыла Сира, над которой уже почти сомкнулись живые черные волны. От Высшей расходятся потоки теплой, живой энергии, сжигающей плоть мечущихся тварей Забвения, но почти бессильной против мрака, подвластного самому Ур’Ксулту. Лиловый луч вычерчивает символ Сотах на теле пульсирующего, бесформенного создания, коим стал Азарг Кун, быть может оно сгинет как и Ксар’Кул, но тьма гасит символ почти сразу.
— Селкер! – крик Сиры заглушен бешенным воем Забытых Древних, наконец-то сбросивших оковы плоти и теперь ставших теми, кто они есть на самом деле, безликими и бесформенными тенями, проносящими в кровавом месиве пиршественного зала. - …ты же не простой Смертный! У тебя не отняли силу… без нее мы все тут погибнем… я… я не смогу долго удерживать Его…
Шакал пятиться назад, скользя в крови, мимо него пробегают несколько рабов, но их подбрасывает в воздух и они уже бьются в объятиях темно-фиолетового месива из лиц и ртов, протягивающего к разбегающимся пленникам щупальца, подобные эластичным канатам. Стражник Азарга Куна вырастает из пола слева от Селкера, но шакал словно во сне протягивает вперед руку, и полуаморфное чудовище разрывает на части струя холодного звездного света… Реальность плывет перед глазами траг’гона и он словно проваливается в море блистающего света…

Ангел Смерти Анганадон смотрит на проекцию Срединных Миров. В его душе уже ничего не осталось кроме безысходности и страха. Если раньше он мог лишь примерно догадываться, где проходит разлом в ткани Реальности, то сейчас, проглоченные Забвением миры уже заметны. Черная, гноящаяся плотоядным мраком проплешина занимает десятую часть всего мироздания и ее края расползаются в разные стороны, это видно даже невооруженным глазом, с балкона тронного зала Мор-Тегота… Он знает, что в этот момент тысячи живых существ в тысячах миров ищут спасения, молят о нем, но помочь просто некому. Забвение приходит неожиданно, в посеревшем, бесцветном небе, на земле, в воздухе, раскрываются черные провалы в Небытие и оттуда нескончаемым потоком изливаются исчадия Внешних Сфер. Провалы разрастаются, по земле начинает ползти омерзительная, зловонная биомасса, то, к чему прикасаются края порталов начинает деформироваться, превращаясь в уродливые, безобразные конструкции, растения чахнут и становятся черно-фиолетовыми, шевелящимися образованиями, похожими на осьминожьи щупальца…
— Видишь, какое зло привел в наш мир Селкер? – рядом с Анганадоном стоит Мерканос. – Не будь этого траг’гонского выродка, Забвение по-прежнему таилось бы за Куполом крэллов.
— Этого никто не знает, Мерканос. История такая, какая она есть. – отвечает Анганадон.
— Я не понимаю, почему ты не бросаешь свои армии в бой с Забвением? Подними мертвых, собери войско… Задержи их.
— И отправить миллионы душ в Небытие? Просто так? Нет. Они не для того получали посмертие.
— Шакал не задумался бы.
— Ты, Мерканос, как я вижу, уже мечтаешь, что бы Домом Мертвых снова правил Селкер?
— Нет. Я надеюсь, что Скайриус договориться с Азаргом Куном. Забвение получит половину Срединных Миров и остановится…
— Когда-то вы думали, что Забвение остановится, заполучив Селкера. И когда его не стало, оно ударило с удесятеренной силой. Думаешь, твой Карн в состоянии наладить отношения с самим Ур’Ксултом?
Мерканос хмыкает и садится на трон Дома Мертвых. Рядом с троном пол устлан обломками расколотых изваяний. Мерканос вытягивает ноги, положив их на отломанную шакалью голову.
— Я не знаю, кто там думал, что Забвение остановится, когда Селкер окажется в его власти. Шакал получил то, что заслужил, не более того. Но сейчас все силы Старших и Высших нас ведут непрекращающийся бой у границ разрыва. В ты, Ангел Смерти отстранился от войны.
Анганадон приближает проекцию Срединных Миров и видит, что у границ области занятой Забвением идет безнадежное сражение. Межзвездное пространство разорвано вспышками, космическую черноту пронзают разноцветные энергетические лучи, массивные звездолеты Высших, подобно титанам движутся среди огненного хаоса, извергая из себя потоки звездной плазмы, сметающие все на своем пути. Но вот черный туман расползается и вперед вылетает фосфоресцирующая фиолетовым и бледно-синим светом газовая туманность, словно из натянутых в пространстве в хаотичном, но симметричном порядке паутины световых лучей и мерцающих стянутостей. Кое-где в ней вращаются шарообразные сгустки черно-красной биомассы, связанные друг с другом концентрированными облаками лилового света. Туманность начинает пульсировать и из нее вырывается расползающийся конус голубого огня. Одним ударом она превращает и флоты Старших рас и звездолеты Высших в раскаленные сгустки газа, словно в маленькие сверхновые звезды…
— Фрактальная туманность Забытых Древних. – говорит Мерканос. – Они совсем недавно проникли в наш мир из Внешней Сферы. Это звездолеты самих Властителей К’Лаана.
— И ты до сих пор думаешь, что с такой мощью, Забвение остановится на половине Срединных Миров? – спрашивает Анганадон. – Нет, наша Вселенная погибла и вы убили того, кто мог ее спасти.
— Замолчи! Он был только лишь Ангелом Смерти.
— Он был траг’гоном. Противовесом Султану Забытых Древних.
— Ты забываешься Анганадон. – в голосе Мерканоса ясно различимо недовольство. – Ты не более чем Ангел Смерти. Наместник в Мор-Теготе я. Я могу приказать тебе ввести в бой все армии Дома Мертвых.
— Но это бессмысленно. Я не до конца понимаю, как действуют системы города Крэллов. Я могу случайно уничтожить целые галактики. Бессмысленно вообще самим сражаться с Забвением. Нам нужны союзники. Одни мы не выстоим.
— Я веру Скайриусу Карну. Его армии одержали несколько крупных побед.
— Одержали. Но он не отбросил Забвение а лишь задержал его. Надо закрыть пространственный разлом, а мы даже приблизиться к нему не можем! Я готов призвать на бой мертвых, но только тогда, когда буду уверен, что нападение на Черный Портал будет единовременным и будет проведено объединенным флотом всех рас Срединных Миров. Вы же зациклились на самостоятельном решении этой проблемы, не желая делить победу, если она вообще возможна ни с кем.
— Ты что, не веришь Карну?
— Мне кажется, что он самонадеянный глупец. Все, что он делает, в лучшем случае не приводит ни к чему, а в худшем и вовсе идет на руку захватчикам… А ты Мерканос, по-моему, слишком доверяешь ему.
— Эти слова я сообщу ему. – угрожающе говорит Мерканос.
— Ни капли не сомневаюсь. И что он сделает? Попробует отобрать у меня Жезл Мертвых и Мор-Тегот заодно? Он лишь посеял среди Высших раздор, еще больший, чем был при Селкере.
Что-то происходит в воздухе, словно странные нити неведомых энергий пронизывают Мор-Тегот. Прямо в тронном зале, над троном, с которого испуганно вскакивает Мерканос возникают эфемерные зеленые узоры. Извивающейся рекой они растекаются по стенам и коридорам Дома Мертвых, сходясь в одной единственной точке, в зале, что находится в самой сердцевине Черной Пирамиды.
— Что это? – спрашивает Мерканос.
— Я не знаю. – Анганадон спокойно стоит сложив руки на груди и смотрит на серебрящиеся вдали галактики Срединных Миров. – Я говорил, что мало разбираюсь в системах Иркастана. Что бы это ни было, думаю хуже уже не будет.
Анганадон слышит, как по коридорам грохочут шаги кремниевых воинов, они все бегут куда-то вглубь Дома Мертвых. Глухие команды и топот вдруг на мгновение стихает, любой звук исчезает заглушенный странным шипением и треском, похожим на треск электрического разряда. А потом Мор-Тегот вздрагивает от чудовищного громового раската. Анганадон уже слышал однажды такой гром и сейчас он спокоен, прекрасно зная, что происходит.
— Мессир, у нас прорыв в реальности, прямо тут, в Доме Мертвых! – вбегает в зал кто-то из слуг Мерканоса.
— Бросить к порталу все имеющиеся силы. – распоряжается Мерканос. – Анганадон, я, как наместник Дома Мертвых приказываю тебе поднять мертвых и тоже бросить их в бой.
— И не подумаю. – Анганадон поворачивается к Мерканосу, поднимая Жезл Мертвых. – Уходи на Йосс, если хочешь сохранить свою жизнь. Больше я тебе ничего не могу посоветовать. Это не портал в Забвение. Но те, кто придут из него, не оставят в живых никого из вас.
Огромный зал озарен зеленым светом и в воздухе разворачивается похожий на галактику энергетический вихрь. Кремниевые солдаты Ассамблеи Высших заняли свои места, нацелив на портал свое оружие и переносные орудийные установки. Вот уже по поверхности пробегают какие-то тени и Высшие дают приказ готовится к бою.
Радужные, полупрозрачные или вовсе невидимые потоки звездной плазмы вырываются из портала, подобно косе, скашивающей колосья, сметая каменных воинов. Ответные выстрелы гасит энергополе пространственных ворот. А потом в зале рождается черная, чернее самого космоса дыра, всасывающая в себя армию Ассамблеи. Потоки горячего воздуха швыряют в разверзшийся зев воинов и штурмовые орудия, Высшие натягивают на себя защитные купола, словно серебристые коконы, и отступают в соседние залы. Лишь тогда из портала начинают выходить с ног до головы закованные в золотистые, украшенные орнаментами и узорами, доспехи существа, с позолоченными масками шакалов и пантер. От их пластинчатых скафандров, похожих на рыцарские латы из эластичного металла, отражаются лазерные лучи и они поглощают импульсы концентрированной энергии. Цепь за цепью, держа наперевес странное, состоящее наполовину из мерцающих сгустков, оружие, они выходят из Врат, не оставляя после себя ни одного живого воина Ассамблеи или Высшего…
 
…Шейри прикрывает рукой глаза смотрит в пиршественный зал, залитый ослепляющим, нестерпимым светом. Под куполом, в средоточии расползшегося гнилостно-черного облака, словно сияет новорожденная звезда. К ней протягиваются черные, покрытые вздутиями и наростами полужидкой плоти щупальца, но во всплесках сверкающих пульсаций, Шейри различает вырывающиеся из недр звезды протуберанцы, похожие на изогнутые серпы, которыми свет отсекает ползущий к нему мрак. В реве, грохоте и хаосе, Ксунартус бросается к Сире, и схватив ее на руки оттаскивает в угол зала. К нему бросаются безобразные, похожие на полипы и каких-то диковинных инфузорий существа, но чернокожие невольники оттесняют их огнем из жезлов. Темный туман под куполом уплотняется, наконец сжимаясь в фигуру Азарга Куна, свободно парящего под потолком. С его рук срывается вихрь черного огня, навстречу воздвигается сплошная стена холодного и безжизненного света, родившийся от их столкновения взрыв разрывает купол и превращает в мелкое крошево заднюю стенку зала, обрушивая анфилады и террасы дворца. Забытые Древние пытаются помочь своему Хозяину, но те, кто уродливыми тенями бросается на пылающее голубовато-белое солнце, вспыхивают и рассыпаются бледными искрами.
— Все, надо прорываться к Гавани! – кричит Ксунартус. – Иначе они уничтожат тут все, а заодно и нас.
— А Селкер? – Шейри удерживает Высшего. – Мы бросим его?
— В схватке с таким врагом мы бессильны. Захватим воздушный корабль и будем ждать его там. Если он вернул себе силу, хотя я и не понял как, он догонит нас.
Разряд, выпущенный из жезла, сносит гранитную дверь и несколько десятков бывших пленников, которых ведет Ксунартус выбегают из почерневшего и обугливающегося зала, в котором позолоченные колонны растекаются черной пузырящейся биомассой. Такие же трансформации происходят со всем дворцом, расползающимся в темное, с багровыми змеящимися жилами месиво. Во влажных пузырях и волдырях проступают безобразные лица и чудовищные образы безымянных демонов. Сжимаются и срастаются воедино целые коридоры, сдавливая и поглощая мечущихся в них слуг.
— На балкон… Надо выбраться на открытое пространство – говорит Сира. – Тогда я смогу пролевитировать вас к кораблю. Здесь нас сожрет сам дворец.
Ксунартус кивает и ведет небольшой отряд к балюстраде. Сзади разносится крик и внезапно выросший в коридоре нарост, похожий на извивающийся гриб проглатывает сразу нескольких рабов. Едва они выбегают на балюстраду, как Сира поднимает их в воздух и относит в сторону от деформирующегося в растекающееся по острову чудовище Дворца. Ее поддерживает на руках Ксунартус, потому что сама Высшая совсем ослабла. Один раз Сира на мгновение теряет сознание, и  плотная подушка из воздуха исчезает под ногами беглецов. Они падают вниз но Ксунартус успевает привести ее в чувство тем, что осталось от его лечебной силы. Сира подхватывает их, хотя и не всех. Два чернокожих пленника с воплем падают сквозь сгущающиеся облака и исчезают в бурлящем черном котле.
 Над руинами бушует вихрь иномировых энергий, мрак и свет сменяют друг друга в череде хаотичных вспышек, а потом все вдруг прекращается. Стихает низкий и протяжный вой, гаснет звезда и лишь тяжелый, оранжево-красный туман клубится над расползающимся многощупальцевой медузой Дворцом.
— Сюда, захватим самый быстроходный корабль. – Ксунартус указывает на флагман Азарга Куна. – Он все равно пустует.
— А как мы его сдвинем с места? – интересуется Шейри.
— Я видел, как управляли подобными кораблями торговцы вроде Амахана.
Под ногами наконец твердая палуба из толстых листов синевато-черного металла, с вырезанными на нем пиктограммами и пугающими образами. Немногочисленные охранники высыпают на палубу разномастной толпой, но немалая их часть падает, расползаясь черным паром, попав под огонь жезлов, а оставшиеся исчезают в столбах зеленого пламени, вызванного Сирой.
Рядом с беглецами прямо из воздуха появляется Селкер, он без сил, едва дыша, падает на пол. Запекшаяся кровь покрывает все его тело, изуродованное десятками глубоких ран, из которых кое-где торчат кости.
— Ксунартус, Шейри, уводите отсюда корабль… Он скоро вернется. – шакал еле выговаривает слова, из горла хлещет кровь. – Я ничего не смог ему сделать, только удерживал… А когда понял, что бессилен причинить ему вред, то просто отправил в другое измерение. Но он вскоре выберется оттуда.
Селкер пытается залечить раны, их края мерцают и потихоньку стягиваются, по кораблю растекается волна холода.
— Как ты восстановил силу? – спрашивает Ксунартус.
— Не я, – признается Селкер. Он смотрит на Сиру, опустившуюся рядом с ним на колени. – Она подарила мне эту возможность.
Высшая помогает Селкеру подняться. Траг’гон уже выглядит намного лучше, его раны почти затянулись, кровь остановилась, лишь расцарапанная левая щека продолжает кровоточить.
— Теперь у нас остался только один путь. – говорит шакал. – Надо прорваться в Нааргаль и уничтожить Аэстер. Дорогая, ты же была там, сможешь провести корабль?
— Нет… - Сира беспомощно разводит руками. – Я могу лишь чувствовать Кристалл. Да ты и сам можешь его почувствовать. Ведь ты теперь стал самим собой.
Селкер закрывает глаза и чувствует, как все Забвение сотрясается от странных толчков, словно где-то в черных безднах этого мира бьется живое сердце. Оно излучает энергию такой силы, что от одного только эха ее отзвуков у шакала идет кругом голова. Такое средоточие мощи немыслимо для Срединных Миров. И это сердце окружено полупрозрачными, растянутыми на световых мембранах дворцами и бастионами, фрактальными, причудливыми замками, подобно темно-фиолетовой паутине, оплетающей живую, мыслящую галактику. Состоящую из тысяч титанических тел, конечностей, потоков вязкого живого мрака, лиц, ртов, вихрей и ураганов, бушующих в газообразной, расползающейся миллионами чудовищных силуэтов плоти, вечно порождающую и вечно пожирающую сотворенные ей самой планеты… Ур’Ксулт… Селкер чувствует, как вздрагивает от страха. Вот он – Султан Забытых Древних, Его Абсолютное Величество, Царь Небытия, Воплощение непостоянства всех форм… Первородный, изначальный Хаос.
— Да, я чувствую его. – Селкер смотрит за борт и видит, как повинуясь командам рулевых корабль набирает ход и как в отражении на водной глади, между мачтами натягивается зеленоватая светящаяся сеть, ловящая не ветер, а потаенные силы, пронизывающие Забвение…

…Шедо входи в тронный зал Мор-Тегота. Следом за ним, шакалоподобные ирфы и серые, черноволосые, с полосатой шерстью и головами гиен скалани, тащат за руки Мерканоса. Небо над Иркастаном смазалось, исчезло и теперь там, в вышине видны зеленовато-голубые туманности Йякана. Из огромных пространственных ворот, растянувшихся, подобно Черному Порталу на несколько световых лет вылетает объединенный звездный флот Альтернативной Вселенной. Его авангард в несколько мгновений уничтожил охранные космические станции Ассамблеи и теперь окружил Дом Мертвых серебрящимся облаком.
— Формирование множественных ворот закончится через несколько дней, - сообщает скалани, занявший трон Мор-Тегота и возящийся с управлением оборонными ситемами.
— Хорошо, Сехтет. Если есть возможность ускорь процесс. – говорит Шедо и поворачивается к солдатам, держащим Мерканоса. – Отпустите это насекомое.
— Ваш Хозяин мертв и низвергнут в Забвение… - хрипит Мерканос. – Ваша битва проиграна еще до начала.
— Молчи, – обрывает его Ангел Жизни и вопросительно смотрит на вошедшего в зал Шейла. – Что делать будем? Он утверждает, будто наместник Дома Мертвых.
Ангел Хаоса вопросительно переводит взгляд на Анганадона, сопровождающего его и ящер нервно пожимает плечами:
— Лидер Ассамблеи Высших и Президиума Йосса Скайриус Карн назначил его наместником над Иркастаном. Это не мое решение и я тут не мог препятствовать.
— Тогда пусть тащится на свой Йосс и сообщит Карну, что у него есть всего неделя для того, что бы прийти сюда и передать власть нам. – говорит Шейл. – В противном случае, мы уничтожим все Срединные Миры до самой распоследней планеты.
— То есть как?.. – вздрагивает Мерканос.
— Нам не нужны Срединные миры. – хищно оскаливается Шейл. – Мы превратим их в пустыню за то, что вы убили нашего Создателя, выкачаем из них энергию и завершив создание Йякана просто уйдем туда. А если кто-то и уцелеет после налетов нашего флота, то станет пищей для Омерзений. Если Скайриус приползет сюда и тогда мы просто уйдем, забрав его с собой и взяв всю ту силу, что нужна нам для окончания формирования нашей Вселенной. Вы уцелеете, но Забвение, это не наша проблема. Надеюсь, мне не надо доказывать, что мои слова не блеф?
Шейл отпихивает Мерканоса ногой и бросив короткий взгляд на Анганадона говорит, уже куда тише и спокойней:
— Кто предал Селкера Забвению?
— Я. – отвечает Анганадон.- Он сам просил меня сделать это… Только не сказал зачем. Я говорил с Космографом… Это существо сказало, что все было предрешено. Селкер должен был попасть в Забвение, что бы спасти всех нас…
— Что-то я не совсем понимаю. То есть ты хочешь сказать, что Селкер сдался Скайриусу добровольно? – удивленно приподнимает брови Шедо.
— Да, – кивает Анганадон. – Это было его собственное решение.
Ангел Жизни и Ангел Хаоса обмениваются короткими, многозначительными взглядами. Наконец, Шейл махает рукой:
— Пока приостановим полномасштабное вторжение. Развернем силы, нанесем пару предупредительных ударов, но подождем. Разве что надо заново активировать Мор-Тегот. Я не до конца понимаю то, что сделал наш Создатель, но, думаю, что все это не просто так. Значит он что-то знал такое, чего не знаем мы.
— Согласен. – Шедо делает знак Сехтету, и скалани гасит приборные панели оборонных систем. – Что до Скайриуса и его Ассамблеи, они все равно никуда не денутся.
…А в далеком Йякане, холодный ветер, гонит серые тучи над почерневшими и ссохшимися лесами, пожелтевшими удивительными растениями, и над припорошенными первым, ранее невиданным в этой Вселенной снегом, полями.

6. Огненное колесо
Одинокий черный корабль, окруженный зеленоватым, мертвенным сиянием плывет среди мертвых планет и потухших звезд. Над ним проносятся едва видимые, холодные и липкие тени, вокруг него толкутся, слепо тычась в борта, безглазые черные сгустки протоплазмы, только начинающие обретать форму. Но корабль плывет вперед, ни на мгновение не останавливаясь. Мимо реки разумного космического газа, мимо зависших в пустоте странных желто-зеленых образований, похожих то ли на пчелиные соты, то ли на колонии полипов, вокруг которых вращаются покрытые фиолетово-красной массой планеты. Корабль не подгоняют попутные ветра. Они не нужны ему. Он просто плывет на натянутых струнах темных энергий Забвения в лишенном воздуха, но не жизни пространстве. Он проходит сквозь рои почти прозрачных, белесых созданий, подобных хаотичным нагромождениям костей и нечеловеческих черепов, обтянутых студенистой плотью. Над ним пролетает огромный, длинной в несколько световых лет извивающийся червь, в плоти которого живут черно-багровые, грибообразные твари. Корабль летит сквозь пространства Внешних Сфер, чужие и неведомые, к заполнившему уже почти все небо серо-черному вихрю разумных пылевых облаков и туманностей, в которых рождаются и умирают звезды, к мыслящей галактике, имя которой Нааргаль.
Селкер проходит по внутренним помещениям корабля, украшенным мерзостными статуэтками и освещенным бледно-красным светом. Доверив управление судном Ксунартусу, он идет в дальнюю каюту, где отдыхает Сира. Его врожденные способности полностью вернулись к нему, но он не понимает отчего и как с этим связана Высшая. Он приоткрывает дверь в заполненную синим мерцанием каюту и тихонько спрашивает:
— Ты не занята?
Сира сидит возле затянутого мутным стеклом окна и смотрит на проплывающие снаружи серо-зеленые студенистые конструкции.
— Чем я могу тут быть занята? Это Забвение…
Селкер заходит в каюту, прикрыв дверь за собой и подставив к окну железное кресло усаживается рядом с Сирой. Осторожно, словно опасаясь чего-то, шакал кладет руку на плечо Высшей, и нежно прижимает ее к себе. Она не сопротивляется, перебирая пальцами шерсть у него на шее и под ушами.
— Странно… когда-то я хотела убить тебя… - говорит она. – А сейчас такое мне даже не может прийти в голову…
— Знаешь, а я чувствую себя виноватым перед тобой. Ты  столько раз спасала меня, поддерживала в те моменты, когда я готов был сдаться… А я, в знак благодарности, тащу тебя в бездну, откуда, скорее всего никто из нас не вернется.
— Если уж так должно быть, то пусть будет. Я пробыла в К’Сайне очень долго и меня уже не испугаешь Забвением. А потом, у меня было много времени, что бы все-таки разобраться в нас двоих.
— Я боюсь показаться невежливым… - голос Селкера срывается, но он все-таки подбирает нужные слова. – Ты однажды сказала, что в тебе живет часть меня…
Сира смотрит на него и глаза у нее становятся все печальнее.
— Ты несомненно вложил в меня часть самого себя, но духовно, пока еще не во плоти. Я хотела, что бы это было то, о чем ты подумал. –  она кладет голову на плечо шакала. – Но увы, пока это невозможно. Скорее всего, ты слышал подобные слова в одном из видений, которые я посылала тебе отсюда. Но это вполне могли быть и твои собственные мечты, говорившие моим голосом. Я далеко не всесильна и намного слабее тебя. – Сира слабо улыбается, смахивая спадающую на глаза челку Селкера – Но если тебе вдруг захочется воплотить такую мечту в реальность, потом, когда эта война закончится, если она, конечно, закончится, то я не буду против.
— Даже не знаю, хорошо это или плохо, что в тех видениях была лишь половина правды, – задумчиво отвечает Селкер, наблюдая за тем, как звезды исчезают в туманных облаках черного газа. – Давай вернемся к этой теме, когда все закончится. Если, конечно, нам повезет остаться в живых у трона Султана Забытых Древних.
За темным, помутневшим окном проносятся живые вихри галактики Нааргаль. Стремительные порывы разумного ветра крутят в исполинских воронках тающих на глазах, расплывчатых созданий, пытающихся в этом вечном полете уцепиться за мертвые планеты и хотя бы на мгновение задержать свое бесконечное падение в бездну.
— Интересно, кем они раньше были? – спрашивает Сира все плотнее прижимаясь к Селкеру.
— Не знаю. Может быть такими, как мы с тобой, – пожимает плечами траг’гон. – Жили, мечтали… а потом пришло Забвение. И о них забыли. От них не осталось ничего, только вот такие вот черные силуэты. Может быть все эти Забытые Древние и омерзительны, но самое страшное, что они были такими не всегда. Может быть сменим тему?
— Не знаю… Я смотрю на них и думаю об этой судьбе. Неужели ее нельзя избежать?
— Можно. Но это тот путь, по которому прошел я. Я уж точно сберег себя от Забвения, но ценой вечной ненависти. – Селкер гладит Сиру по волосам. – Если бы ты знала, как иногда хочется почувствовать то, что ты кому-то не безразличен и что кто-то еще способен тебя понять.
— Помнишь, на Алкорисе ты просил меня показать тебе, что такое любовь? – спрашивает Сира. – Но это нельзя показать. Это надо ощущать, всем своим естеством. Но я могу сказать, что исполнила твою просьбу. Ведь ты так изменился…
— Изменился, – соглашается Селкер. – И лишь благодаря тебе. Только ты дала мне сил пройти весь этот путь. Хочешь сказать, что это и есть любовь?
— Любовь это привязанность, готовность пожертвовать собой ради кого-то. – Сира прикасается к позолоченным браслетам, и ошейнику, надетым на Селкера во Дворце Желаний, и они падают на пол. - На Алкорисе ты был холоден, подобно льду Забвения. Ласков, нежен, но холоден. Ты перешагнул бы через всех, кто встал у тебя на пути. А сейчас, ты перешагнул через себя ради всех, кто слабее тебя… и ради меня. А я, в свое время, сделала это ради тебя. И сделаю снова, если понадобится. А если двое, готовы пойти на такое ради друг друга, то это и есть любовь. Тебя все видели не более чем существом, в обличии шакала, чье имя стало нарицательным, – Сира кладет руку на грудь Селкера, чувствуя, как слабо стучит его сердце. – Но вот тут бился яркий, теплый огонек, который просто надо было раздуть. Помочь ему, не дать затухнуть. И если хочешь, то можешь осудить меня за то, что я решила удержать в твоей душе эту искорку.
— Как ты вернула мне силу? Ведь это сделала ты?
— Ее у тебя не отнимали. Ты забыл о ней, потому что такова природа Забвения, оно будто заблокировало часть твоего разума. Это было неизбежно, но Азарг Кун сохранил мне силу, возможно потому, что хотел сделать одной из Них… Тех, кто летает в этих вихрях. Я не могла ничего поделать, находясь в башне, но Он забрал меня в Керешкихаль, потому что ему сообщили о тебе. Вероятно, он хотел завершить процесс моего обращения у тебя на глазах. Я лишь отсекла энергии Забвения, а остальное ты уже сделал сам.
— Странно, – словно сам себе говорит Селкер. – Настолько странно, что я не могу во все это поверить. Забвение, похожее на дурной сон, ты, вернувшая мне силу, Азарг Кун… Почему он вообще совершил столько глупейших, с нашей точки зрения, просчетов?  Скайриус Карн, который теперь служит на побегушках у Ур’Ксулта… Его Ассамблея Высших, окончательно запутавшаяся, которая теперь борется со всеми и против всех. Я уже ничего не понимаю…
— А надо ли? – Сира улыбается и эта улыбка успокаивает шакала. -  У тебя есть я, у меня есть ты, и нам отведено еще немного времени, прежде чем мы приблизимся к Аэстеру. Все остальное, уже второстепенно… Ведь что ждет нас там, не знаешь ни ты, ни я. Поэтому будь что будет… время само все расставит на свои места.

Сияющее облако, похожее на звездное скопление расползается над Мор-Теготом, и каждая искорка в этом облаке не корабль, а целая звездная эскадра. Подобно серебристому серпу, йяканская армия вторжения подползает к Срединным мирам, иногда вступая в короткие схватки с разрозненными группировками Старших и прорвавшимися сквозь оборонительные заслоны легионами Забвения.
Скайриус Карн выключает обзорную панель, напоминающую голубовато-фиолетовую поганку и впервые за долгое время решается поднять взгляд на того, кто сидит рядом, на троне из черной, пористой массы.
— Я не ожидал того, что создания Селкера вступят в войну. – говорит Высший. – Странно, что они нарушили его приказ и открыли ворота Йякана.
— Пусть так, – приглушенный шепот Азарга Куна звучит в разуме Скайриуса, заглушая завывание зловонного, холодного ветра, гоняющего по небесам Текаля массы черных облаков. – Значит мы уничтожим всех врагов разом. Так ты говоришь, что Селкер решил уничтожить Аэстер?
— По крайней мере, так мне рассказал его нынешний спутник, Ксунартус. Я плохо разбираюсь во всем этом, но раз уж Ваше Величество отозвало меня из Забвения, значит у Вас есть какие-то планы на этот счет…
Азарг Кун усмехается:
— План пока один. Усилить натиск по всем фронтам. Прикажи своим прихвостням из Ассамблеи отвести войска и прикрывать пограничные сектора. А Селкер… если его не уничтожит Ур’Ксулт, то его уничтожит сам Аэстер. До сих пор, шакал действовал так, как я и планировал. Он проник в Забвение, хотя и не совсем так, как я ожидал. Воссоединился со своей любимой и она вернула ему всю его силу… Тоже, как я и рассчитывал, иначе давно бы убил ее. И зря они считают, что их сила будет щитом в бою против Ур’Ксулта и при атаке на Аэстер…
 — Я не понимаю, Ваше Величество…
— Тебе и не надо понимать. Просто делай то, что я тебе говорю и благодарность Ур’Ксулта будет велика. Я забуду о том, что некогда ты был рабом К’Лаана и награжу тебя местом подле трона Неименуемого. Забудь о Селкере. С ним справится само Забвение.

Селкер слышит стук в обитую металлом дверь каюты, а через мгновение весь корабль вздрагивает от удара извне.
— Селкер, они атакуют со всех сторон! Появились из ниоткуда… – слышит шакал голос Ксунартуса. – я приказал освобожденным рабам занять места у орудий, но их слишком много…
Корабль снова подпрыгивает, краем глаза, Селкер замечает в мутном иллюминаторе странные, облачные массы, двигающиеся по фиолетовому небу, озаренному отсветами синих туманностей и бледно-зелеными вспышками выстрелов корабельных орудий.
— Оставайся тут и не покидай каюты. – говорит он Сире. – Что бы ни случилось.
— Хорошо, – кивает она, закрывая пористую керамическую створку окна. – Осторожнее там…
Ксунартус немного напуган, его руки дрожат и в его глазах все больше видна безысходность…
— Их там триллионы… Словно сама галактика ожила…
— Эта галактика и есть живая. – Селкер откидывает крышку люка, ведущего на верхнюю палубу, и на мгновение его ослепляют сотни вспышек и оглушает рев, свист и грохот.
Над кораблем проносятся полупрозрачные, но вполне осязаемые тени, непохожие ни на одно из виданных Селкером существ. Они то стараются обхватить корабль и сдавив стальные борта, разломать его пополам, то обрушивают на окутывающее звездолет защитное поле разряды странной, темной энергии, то концентрирующиеся в расползающиеся в пространстве сгустки, то распадающиеся на черные лучи. Те из привезенных на пиршество в Керешкихаль пленников, что спаслись вместе с Селкером, уже суетятся вокруг орудий, которыми, словно еж иголками, ощетинились борта корабля. Вокруг длинных, черных стволов, пробегают фиолетовые огоньки, вращаются пучки света и зеленоватые лучи, вырывающиеся из недр установок, отсекают щупальца проносящимся в пространстве тварям или вообще разрывают подлетающих очень близко на части. Из чернильно-черного клокочущего котла, опутанного дрожащими нитями гнилостно светящегося тумана, оплетающего центральную часть галактики подобно пульсирующим венам, изливается непрекращающийся поток бестелесных, аморфных созданий.
— Скоро у нас не хватит энергии на одновременное поддержание защитных куполов и на подпитку орудий! – кричит сквозь нарастающий вой Ксунартус. – И тогда всем нам крышка!
Безобразная рука, распадающаяся клочьями тумана, цепляется за край борта и над кораблем проявляются очертания титанического чудовища, состоящего из хаотического нагромождения кусков тел и внутренностей. Страшное видение возникает лишь на мгновение, а потом залп бортовых орудий отбрасывает омерзительное создание прочь, в бурлящие галактические вихри.
— Где Шейри? – Селкер чудом успевает создать серебристое, эфемерное лезвие, проносящееся вдоль мачт, сбивающее облепивших их извивающихся, полужидких лярв и поражающее летящего прямо на корабль циклопического, спрута,  со щупальцами из сросшихся человеческих ног.
— В центральной рубке. Я его хоть как-то обучил азам управления звездолетом. Но на самом деле, все это чушь полная! Нас затягивает прямо в этот котел, хотим мы того, или нет.
Ур’Ксулт решает не играть с теми, кто осмелился бросить ему вызов в кошки-мышки, а сразу хватает приманку своими челюстями.
Впереди, в едва различимых просветах между постоянно меняющими форму живыми облаками, проступают очертания слепленных из черной пористой материи и сгустков концентрированного темного газа башен и исполинских, уходящих вверх на сотни световых лет фортов.
— Ксунартус,  на тебе вся артиллерия. А я попытаюсь сделать так, что бы ни один залп с этих сооружений нас не задел. Здесь никакого защитного поля не хватит…
— Хорошо. – Высший моментально исчезает на нижних палубах, откуда сразу доносится его голос:
— Усилить огонь, если вы еще хотите когда-нибудь увидеть родную Вселенную… Основные силы с левого борта…
Подобно бледно-лиловому дождю, обрушивается на одинокий звездолет энергетический удар орудий галактических фортификационных линий, но над кораблем возникает холодная пелена мерцающего газа, поглощающая все выстрелы или отбивающая их прочь вращающимися как серебристый торнадо лезвиями света. Струящиеся словно потоки воды щупальца газа протягиваются к башням, сжигая по дороге сонмы безликих созданий, оплавляя морщинистые, бугрящиеся валы черной плоти, и ближайшие охранные сооружения распадаются на гаснущие среди бешено крутящихся облаков фиолетовые искры. Однако эти искры не исчезают бесследно, а моментально трансформируются в новых чудовищных стражей Нааргаля, беспрерывно атакующих уже сбавляющий ход, все слабее огрызающийся ответными залпами корабль. Блистающий серебряным пламенем сгусток, прикрывший собой звездолет, сминает их, жжет, расшвыривает в стороны, но все больше и больше Омерзений и громадных, похожих на ожившие созвездия темных многоугольников и странных сферических объектов Забытых Древних устремляется к судну, штурмующему главную Цитадель Забвения.
За расступающимися облаками серого и черного, с фиолетовыми краями, тумана, открывается вид на центр Нааргаля и едва корабль пересекает невидимую черту, как все сонмы чудовищных созданий отступают, а пространство озаряется ровным, багровым светом. В безбрежном океане пульсирующего кроваво-красного сияния висит в пустоте нечто, от одного присутствия коего, рабы падают на палубу корабля, охваченные первобытным ужасом. Селкер с трудом поднимает взгляд, зажимая руками уши, что бы не слышать надсадный, пронзительный вой труб и глухой, безостановочный рокот невидимых барабанов. В средоточии первородной бездны, над всеми мертвыми, сплетенными из биомассы и костяных наростов планет, окруженный сонмом вовсе неописуемых созданий, то распадающихся на части, то собирающихся воедино в случайном порядке, растекся на дне колодца небытия Ур’Ксулт, Властелин Забвения.
Прямо на Селкера смотрит мириадами человеческих и нечеловеческих глаз полужидкое, постоянно меняющее очертания ядро галактики Нааргаль, распустившее в разные стороны тысячи щупалец, на концах которых, из вздувающихся осклизлых пузырей постоянно рождаются безликие, лишенные привычных конечностей и органов чувств полиморфные твари, которых сразу же съедают другие, мельтешащие среди плотоядных вихрей распухшие личинки Забытых Древних – еще более отвратительные и необычные. Густыми каскадами бесформенных облаков громоздится густой, мыслящий мрак, с торчащими из него гигантскими, гротескными подобиями всех мыслимых и немыслимых существ, слившихся воедино в серую, с багрово-красными чумными пятнами, массу. Среди полужидких, подрагивающих точно студень, волн биомассы, на черных нитях, запутавшись в них как в паутине, висят замершие, навеки проглоченные Забвением планеты, с чужой, неназываемой жизнью. Тысячи, нет, сотни тысяч гигантских, то открывающихся, то закрывающихся провалов, очень похожих на рты, неустанно пожирают гонимые неосязаемым для жителей из трехмерной Вселенной ветром, возникающие прямо в пустоте планеты и существ, что попадают в Забвение. Потерявший управление корабль замирает в пространстве, а по его стальным бортам начинают ползти вязкие жгуты черной массы, обволакивающие звездолет сплошным коконом. Уже ясно видна цель – планета, окруженная поясами астероидных полей, связанных между собой полупрозрачной пленкой. Ее поверхность изгибается мерзкими костяными наростами, оплетенными ползучей черно-фиолетовой массой и среди этих переплетений ярко горит что-то огромное, чей ослепительный багрово-темный свет озаряет все нутро Черной Галактики.
Но совсем не к этой планете тянут корабль обхватившие его волокна черной паутины, а к жадно раскрывающимся провалам, поглощающим и преобразующим в студенистую массу все, что попадает туда, даже само время. Шепот, из слившихся воедино тысяч голосов, убаюкивающий, приторно-сладкий, звучит в голове Селкера, заглушая вой незримых труб, бешеную дробь барабанов и ужасный звон демонических колоколов. Он растворяет в себе всю волю траг’гона, чаруя, превращая в безвольную куклу, маня за собой в багровое марево, в котором распускаются, словно уродливые клубы водорослей, темные отростки плотоядного мрака. Селкер приподнимается с колен, нанося в самое средоточие бурлящей тьмы один единственный удар, но вкладывая в него всю свою силу. На короткое мгновение гаснет багровое пламя, затихают шепоты и призрачные удары невидимых колоколов, но потом пространство сотрясает какофония жутких, непередаваемых звуков, вздрагивает сам воздух и плотные вихревые облака, а в черных провалах на переливающейся биомассе рождается ослепительно яркое сияние. Оно пульсирует, растекаясь по бугрящимся равнинам плоти и наконец, срывается вперед, сливаясь в неудержимый блистающий поток. Острие этого луча ударяет в Селкера, отразив в траг’гона всю высвобожденную им силу, многократно приумноженную Султаном Забытых Древних. На палубе звездолета вспыхивает сверхновая звезда, чье сияние мгновенно превращает в пепел и растворяет в волнах Небытия лежащих рядом, оглушенных и ослепленных людей. Оно распространяется по судну, заглатывая каюты и пожирая энергетические щиты, оставляя после себя абсолютную пустоту. И когда угасает звездный огонь, среди темных туманностей Нааргаля уже нет ни корабля, ни тех, кто летел на нем к сердцу Небытия. В средоточии Забвение снова воцаряется тишина, разрываемая только стонами и рыданиями исковерканных, деформированных титанов, кружащихся среди звезд, да грохотом неумолкающих незримых барабанов…

— …мы мирная, аграрная планета… мы просим вас о снисхождении… - стрекочущий голос из аппарата внешней связи обрывается, проглоченный треском и грохотом.
Шедо хмуро смотрит на разворачивающуюся перед его взором панораму битвы. Фронт изогнулся дугой, чьи грани горят огнем ядерных взрывов и разноцветными сполохами энергетических разрядов. Объединенные силы Высших постепенно отползают назад под непрерывным, неумолимым натиском флота трагонидов, отступая к почерневшей, разорванной громадным пространственным разломом части трехмерного Космоса.
— Ничего не могу понять… - говорит Ангел Хаоса и Шедо вздрагивает от неожиданности, услышав его голос. – Высшие должны были бы сражаться с нами против Забвения. А у меня такое чувство, что они закрывают Черный Портал словно живым щитом.
— Вероятно, так оно и есть, – отвечает Шедо. – Если Скайриус Карн действительно ставленник Азарга Куна, то он всеми силами пытается задержать наш прорыв к Точке Разлома. Высшие, как бездумное стадо, просто продолжают сражаться в давно уже закончившейся Войне за Возвышение.
— Ты не думал о словах Космографа?
— Про Аэстер? Да. Я не верю в то, что Селкер сможет уничтожить его один. Боюсь, шансов у него нет, если не вмешаемся мы.
Шейл тоже смотрит на космическое сражение и многоцветные отблески, причудливо искажаясь, отражаются в его глазах:
— Надо не распыляя силы нанести удар по Порталу. Возможно даже войти в него и атаковать Нааргаль. – наконец произносит он. – Иного варианта нет. Я согласен, что отправляющаяся туда эскадра обречена изначально, но если Аэстер действительно настолько важен для Забвения, то надо попробовать прорваться к нему.
— И кто добровольно пойдет туда? Ты? – усмехается Шедо. – Я? Ну возможно. А кто еще?
— Ирфы. Самые первые создания Селкера. Они просто исполнят этот приказ. Не задумываясь.
— Ты отправишь целую расу на смерть? – у Шедо мороз пробегает по телу.
Вообще, вся панорама сражения, под этим гротескным, фиолетово-черным, растекающимся словно студень небом, которое некогда было трехмерным Космосом, отдавала какой-то неописуемой, чудовищной сюрреалистичностью и больше походила на дурной сон. Но предложение Шейла звучало куда ужаснее.
— Есть другие суждения? – сухо отвечает Шейл. – Что нам еще делать? Если сейчас, в этот момент, Селкер тоже пытается уничтожить Аэстер, мы должны помочь ему. А если он погиб, став Забытым Древним? То тогда тем более, у нас просто нет иного выхода. Пусть основной флот нанесет отвлекающий удар по отдаленным Разломам, в то время как мы атакуем Черный Портал.
— Вы?
— Да, Шедо. Пойду я один. Дом Хаоса долго вел войну с порождениями К’Лаана в сопредельных мирах, и я лучше знаю их повадки. А ты нужен тут – вдруг не вернусь и я.
Повинуясь мысленному приказу Шейла, в командном центре появляется объемное, чуть искаженное изображение Портала. Дыра, проглатывающая любое излучение, засасывающая в себя распадающуюся материю. Незаживающая, изрыгающая бессчетные армады и триллионы непредставимых даже больным воображением тварей, рана на теле Вселенной, удерживаемая толстыми, дрожащими жгутами биомассы и иссиня-фиолетовой, поблескивающей плоти.
— Координатная плоскость трехмерного Космоса неизменна до самой грани Портала в Забвение. – показывает Шейл. – Если наш флот совершит свертывание пространства, пользуясь стандартной системой координат, то мы вполне можем оказаться прямо возле Главного Разлома. По идее, пройдя сквозь него, мы преобразуемся в ту материю, что свойственна Забвению, но сохраним разум и самосознание.
— Да, в теории все прекрасно звучит. – скептически говорит Шедо.
— Позвольте мне дать совет. – вмешиваеться в разговор Анганадон. – Я не думаю, что идея атаки на второстепенные разломы уж очень хороша.
— Допустим. – соглашается Шейл. – Тогда как отвлечь их силы?
— В то время как ты будешь пытаться пробиться к Аэстеру, мы с Шедо атакуем  Йосс – родину новой Ассамблеи, планету, на которой они казнили Селкера. – предлагает Анганадон. – Скайриус всеми силами не даст пасть этому символу свободы и бросит на оборону Йосса весь свой флот, забыв даже про Врата К’Лаана.
— Ох как гладко-то все… - сквозь зубы бурчит Шедо.
— Да уж. Основная проблема это не Врата и не Высшие. – Шейл смотрит на модель Разлома. – Основная проблема – он. – Ангел Хаоса указывает когтистым пальцем на свернувшуюся по краям провала паутину плоти и вяло растекающейся бесформенными щупальцами биомассы, похожей на вывернутый кишечник, из которой, словно волдыри, торчат впечатавшиеся в расползающуюся мерзость планеты.
— Он? – удивляется Анагнадон.
— Именно «он». Да… тот, кого мы все так страшимся. Ур’Ксулт. Эти пузыри биомассы не строения и не форты. Не конструкция ворот. Это его тело, подобно каркасу  удерживающее Портал и постепенно прорастающее сквозь наше пространство. Поэтому я и предполагаю, что когда мы проникнем на ту сторону, мы окажемся в непосредственной близости от Аэстера.
— А дальше? – интересуется Шедо. – Как вы прорветесь к Аэстеру через все защитные рубежи Нааргаля?
— Этот вопрос самый сложный, – кивает Шейл. – Насколько я помню, создания Забвения проникают в сознание через визуальный контакт. Поэтому все пилоты и боевые расчеты будут действовать вслепую, ориентируясь на токи энергий. И опять же, это никто не сделает лучше ирфов. Я объявлю всеобщий сбор у Мор-Тегота и оттуда же, от Дома Смерти, мы и выступим. Анганадон, ты знаешь планетарные системы вокруг Йосса?
— Да. Не совсем хорошо, но представляю расстановку оборонительных рубежей. – вздыхает Ангел Смерти. – Все могло поменяться за это время.
— Значит поведешь в бой основную штурмовую группировку. Шедо, прикрой атаку с флангов – просто не давай Высшим окружить командные скопления флота и если что, попытайся удержать армии Забвения, если они вдруг решат прийти Скайриусу на помощь.
— Знаешь Шейл, не нравится мне это все.
— И я совсем не в восторге. Но раз уж дело обернулось настолько круто, то какой у нас выбор, кроме как бросить в бой все силы? Так хоть есть какая-то слабая, совершенно дурацкая надежда. Ждать, это все равно, что укрываться от прилива в песочном замке. Забвение становится сильнее не по дням, а по часам.
На обзорном визоре все яростнее разгорается сражение, охватившее фронт, протяженностью тысячи световых лет. Высшие и Старшие перегруппировались, подведя из тылов свежие флоты, усилили контратаки, но и трагониды не ввязываясь в сражение предпочли уступить, беспорядочно отстреливаясь. По флоту уже проходит приказ Триумвирата остановить наступление и отойти на исходные позиции. Из открытых вокруг Мор-Тегота Врат один за другим выпрыгивают новые, ранее невиданные в Срединных Мирах звездолеты – самые совершенные из разработанных в Йякане. За панелями управления, состоящими из разноцветных кристаллов сидят шакалоголовые существа, с телом покрытым черной, лоснящейся шерстью и очень похожие на своего Создателя. Они знают о приказе вступить в войну, но никто из них еще не догадывается о том, что за миссия на них возложена.

Мерканос наблюдает за отступлением флота трагонидов и радость победы переполняет его. Он заставил повернуть вспять этих захватчиков, и теперь стоит собраться с силами, гнать их до Мор-Тегота, а затем через порталы, в Йякан…
— Пожинаешь плоды триумфа? – сзади подходит Таларнус. – Думаешь смог остановить их?
— А ты думаешь, что они отступают просто так?
— Я думаю, что мы барахтаемся в трясине и, чем больше пытаемся освободиться, тем больше увязаем в ней. Оглянись назад, Мерканос. Ты видишь эту черноту, что закрыла собой звезды? Бесконечная полночь пала на Вселенную и мы лишь ускоряем всеобщий коллапс…
— Скайриус сказал, что у него есть идеи относительно Забвения. Но для этого надо всего лишь захватить Мор-Тегот.
— Мерканос, я давно считаю тебя своим другом, - голос Таларнуса вздрагивает. – Раскрой глаза. Разве ты не видишь, что с того момента, как мы убили Селкера, Забвение словно сорвалось с цепи? Скайриус ведет нас на войну, но в сторону истинной ли опасности обращено оружие… Молю тебя, оглянись… Посмотри, ЧТО идет за нами следом!
Мерканос поворачивается к Таларнусу и его взгляд холоден как лед.
— И это НЕЧТО привел в наш мир шакал. Не мы, и не Скайриус Карн.
— Неужели, ты все еще думаешь, что до сих пор так важно, кто открыл путь Забвению? По-моему, это уже не существенно. Оно пришло и пожирает мир за миром, заглатывая целые планеты. И оно не остановится, пока не сожрет все. И Скайриус его не остановит. Он же сам пришел ОТТУДА!
— На что ты намекаешь?
— Я ни на что не намекаю. Просто мне все больше кажется, что мы ошибаемся. Ошибаемся бесповоротно и ошибка наша поистине роковая.
Таларнус не слушает гневного ответа Мерканоса и согнувшись, точно под невыносимой тяжестью, выходит из капитанской каюты флагмана Ассамблеи Высших. Его друг отныне потерял разум. Старый, мудрый Арксантус, с самого начала предостерегавший Высших от поспешных действий, куда-то исчез еще до пленения Селкера, и тогда на это никто не обратил внимания. А ведь он единственный, кто осмелился противоречить Карну. Темная длань, занесенная над Мирозданием, уже сжалась, ломая границы и перемалывая в прах галактики с еще более ужасной легкостью, чем та, с какой шакал уничтожил Арконис.
Высший смотрит на свои руки и видит, как они дрожат. Страх. Он никогда доселе не чувствовал страх, но сейчас он не может избавиться от него. Куда они пришли? Кем были и чем стали? Таларнус смотрит в окно, занимающее всю боковую стенку огромного зала оранжереи и не может оторвать взгляда от чудовищного зрелища распадающихся прямо на глазах галактик, который срываются с орбит и растворяются в наползающей тьме, протягивающей к обреченному миру страшные, пульсирующие щупальца, подобные переплетенным древесным корням. Из волн странной ряби, искажающей Реальность, похожие с такого отдаления на полупрозрачные туманные облака, безостановочно вылетают создания чужого, совершенно иного мира.
Они тут копошатся, решая свои проблемы, вспоминая старые свары, но петля на их шеях затягивается все туже. Безжалостная, жестокая петля. Таларнус еще некоторое время смотрит на разлом в Реальности, а потом, видимо утвердившись в своих мыслях, идет к себе в каюту. Он запирает силовое поле на двери и медленно достает из настенного шкафа изогнутый, обоюдоострый меч. Взгляд Высшего суров, но руки все так же дрожат. Что ж, он попытается спасти хоть кого-то. Может быть, его попытка окажется глупой выходкой, но надо же что-то менять. Нельзя продолжать жить так, как живут они сейчас… Таларнус поднимает меч и резким движением вонзает его себе в живот, ведя лезвие вправо, потом наискосок налево и вверх, почти до ребер, и еще раз вправо. Последней мыслью он отключает защитные рефлексы организма, давая телу возможность умереть. Кровь красной струей хлещет на керамические плиты и Таларнус опускается на пол, опираясь спиной на ножку кровати…
Незримый поток космических сил обхватывает его и влечет за собой, прочь от флагманского корабля Ассамблеи. Сначала, странно изогнутые струи энергий пытаются свернуться в исполинскую воронку, засасывающую в разверзшийся зев Разлома даже само время, но потом распрямляются и несут разум и сознание Таларнуса далеко-далеко, туда, где нет привычных Смертным созвездий, к полуразрушенной черной пирамиде, ныне ощетинившейся оборонительными системами и окруженной все прибывающим из Йякана флотом трагонидов. Видимо, Анганадон, Ангел Смерти чувствует то, кого принес на своих крыльях смертный ветер и Вырывает душу Таларнуса из сонма таких же бестелесных созданий. Совсем не враждебные, а скорее ласковые, подобные струям теплой воды, ручейки жизненной силы пропитывают то, что осталось от Высшего и Таларнус открывает глаза в зале, стены которого теряются в холодном, темном тумане. Зал уставлен саркофагами и гробницами, где, освещенные бледным, мертвенным светом вечно спят упокоенные души. Анганадон стоит рядом и его сопровождают два трагонида, оба похожих на кошек, только один черный, а второй охристо-пятнистый.
— Странно видеть тебя среди мертвых, Таларнус. – немного насмешливо говорит Анганадон. – Особенно когда сражение закончилось.
— Ты прекрасно знаешь, что сражение за Вселенную еще и не начиналось. Боюсь, что его и не будет. – Таларнус удивленно смотрит на свое тело, восстановленное в Доме Мертвых с поразительной точностью. – Сколько дней прошло с момента моей смерти?
— Около недели. – Анганадон помогает Высшему подняться из саркофага. –  Любопытно. Ведь ты пришел сюда по собственной воле, не так ли?
Один из трагонидов, тот который с пятнистой шерстью, говорит что-то на незнакомом Таларнусу языке, но Анганадон отрицательно мотает увенчанной рогами головой.
— Ангел Жизни, Шедо, хотел знать, не был ли ты в числе тех, кто приговорил Селкера к смерти. Думаю, сейчас не самое время во всем сознаваться.
— А что мне скрывать? Я итак уже мертв. Да, я был одним из тех Высших, что поддержали Скайриуса Карна. И я не виню себя в этом, ведь мой мир погиб во время Войны за Возвышение. Я мстил за погибших сородичей так же, как вы, вероятно, мстили бы за своих. Но ныне я не знаю. чему и кому верить.
Шедо слушает Таларнуса, но сам молчит. Безмолвен и второй трагонид.
— Они понимают тебя, – нарушает тишину Анганадон. – Им не нужен ты, они пришли сюда за Скайриусом Карном. Но зачем ты появился в Доме Мертвых?
— Мерканос, правая рука Скайриуса Карна, готовит нападение на Мор-Тегот. – рассказывает Таларнус. – Я не знаю, где он возьмет такой флот, но боюсь, что в самый решающий момент битвы на его стороне может выступить и Забвение. В последнее время мне все больше кажется, что Скайриус намеренно не прекращает войну с вами и все более науськивает лояльных ему Высших на активные действия.
— А ты веришь, что мы сможем остановить Небытие? – криво усмехаясь спрашивает трагонид с черной шерстью и золотистыми волосами. – Мы сейчас точно так же бессильны что-либо изменить и надеемся на чудо. Ну хорошо, раз ты здесь и пытаешься нам помочь, то расскажи, что тебе известно о планах Мерканоса.
— Я мало что знаю о Мерканосе и о его стратегии. Скорее всего, он ударит сразу и без хитростей. Он плохой военачальник, вряд ли сможет просчитать действия противника на ход вперед.
— Ох, ну это очень сильно нам на руку, – с явной издевкой произносит Шедо. – Впрочем, спасибо, что вообще предупредил о готовящейся атаке на Дом Мертвых. Шейл, видимо придется менять все планы.
— Не придется, – сразу отвечает Ангел Хаоса. – По крайней мере, удар по Разлому будет нанесен так, как и планировалось.
— Вы собираетесь атаковать Портал? – вырывается у Таларнуса. – На самом деле?
— Ты удивлен?
— До сих пор, я не слышал, что бы хоть кто-то осмелился приблизиться к трещине. Не то что и вовсе атаковать Забвение. Может быть моя просьба покажется вам дерзкой, но я хочу лететь с вами.
— Это означает твою смерть. Без вариантов, – лишенным эмоций голосом отвечает Шейл.
— Пусть так. Я все свои годы старался сделать жизнь хоть чуточку лучше. Сначала я строил свой мир, но ваш Создатель превратил его в пепел. Потом я воевал против него, надеясь, что это приведет к счастью для всех, однако вышло намного страшнее, чем я предполагал. И только сейчас я вижу, что реально смогу помочь. Я могу остаться в стороне и не участвовать в войне, но я все равно сгину, когда придет Забвение. Атаковать Мор-Тегот вместе с Высшими, которые лишились рассудка и не видят главного врага, мне не позволяет совесть. Я разве прошу многого?
— Нет, – соглашается Шейл. – Поэтому я удовлетворю твою просьбу. У тебя есть свой корабль?
— Да. Как и у многих Высших нашей Вселенной, мой звездолет, это живое существо, которое до времени спит в гиперпространстве, откликаясь на зов. Когда вы будете выступать, я присоединюсь к вам.
Шейл вопросительно смотрит на Анганадона и ящер пожимает плечами:
— Сам решай. Я не могу тебе советовать, – говорит Ангел Смерти на языке трагонидов, которого Таларнус не понимает. – Но знай, что он был лучшим пилотом во времена Войны за Возвышение.
— Я уже решил. Пускай летит. Какая разница, сколько кораблей мы туда приведем. Назад пути уже не будет. Ни умение пилотов, ни моя сила там ничего не стоят. Надежды все меньше. А когда нет надежды, ее место занимает страх. И именно страх сейчас наш самый главный враг…

…Все шире и шире расползается ненасытная трещина, источающее фиолетовое сияние и проглатывающая звезду за звездой. Она уже не маленькая прореха в ткани Мироздания, но бесформенное, пульсирующее образование, ползущее по трехмерному космосу и не встречающее на своем пути ни единой преграды…
 
7. Бесконечная полночь.
Азарг Кун идет по медленно текущим в упругой биомассе лицам, топча их своими высокими черными сапогами. Вокруг висит влажный, багровый туман, в котором исполинскими силуэтами двигаются существа, чьи уродливые тени похожи на кроны деревьев. Хлюпающая и вязкая жижа из человеческих и нечеловеческих останков, слившихся в отвратительный безбрежный океан, и темно-красная, источающая гниль плоть течет к закрытому туманом горизонту, расползаясь по колоннам и балюстрадам дворца Азарга Куна, что стоит в самом сердце Аэстера, в созданном самим Кристаллом измерении. Азарг Кун идет по кричащим лицам, по бесформенным курганам внутренностей, в которых толкутся жирные, белесые твари, напоминающие клубки свившихся воедино пиявок или червей. Отныне триумф Ур’Ксулта окончателен и уже ничто не остановит падение Вселенной Траг’гонов. Потому что последний из них теперь тут, во Внутреннем Мире. Как и предполагал Азарг Кун, Селкер ударил по Ур’Ксулту всей своей силой, но Праотец Омерзений всегда противопоставлял грубой силе такую же грубую силу. Просто и бездумно. А потом Кристалл Забвения пожрал весь корабль прежде, чем до него смог добраться Ур’Ксулт, растворив всех, кто был на нем в кровавых потоках и паутине биомассы. Кроме тех, кто был наиболее интересен Азаргу Куну. Если бы сила не вернулась к Селкеру, то Хозяин Нааргала вполне мог бы и не заметить проникший сквозь оборонительные рубежи корабль, но траг’гон, восстановивший свою мощь, использовал ее и превратился в лакомый кусок для самого Ур’Ксулта.
Азарг Кун останавливается у заполненного кроваво-красной жижей котлована, куда стекают реки полужидкой плоти и со стенками из липкой, покрытой слизью розовато-белой массы, постепенно сползающей вниз. Он делает знак рукой и на поверхности жижи вздувается множество пузырей. Из мутной глубины поднимается странное сооружение из переплетенных, сросшихся между собой костей и кусков пористой, зловонной мышечной ткани. В сердцевине омерзительного, полуживого образования, опутанный изогнутыми костями, подвешен на железных серпах Селкер. Изгибаясь, расходясь в стороны подобно ветвям, кости медленно прорастают сквозь тело шакала, впиваясь в прогрызенные обитателями омута раны. Среди выступающих из под черной шерсти ребер, видны толстые, белые, плодящиеся в живой плоти лярвы. Воплощение Ур’Ксулта останавливается напротив Селкера и терпеливо ждет, пока пленник не придет в себя, вернувшись из того забытья где он витает в свою новую, кошмарную Реальность.

…Дрожащий свет угасающей лучинки озаряет украшенные картинами и серебристыми гирляндами со статуэтками неведомых богов стены. За закрытым окном накрапывает дождь и шелестят раскачиваемые ветром деревья. Возле резной деревянной  колыбельки сидит очень отдаленно напоминающее кошку существо, с костяными наростами на локтях и коленях. Длинные, черные волосы с белыми прядями аккуратно уложены и завиты, а длинные, остроконечные уши украшены рубиновыми сережками. Тихий, ласковый голос мурлычет колыбельную песенку, под которую, закопавшись в теплое одеяло, посапывает маленький, пухленький комочек черной шерсти, с остренькой  мордашкой, прижатыми ушками, и небольшой черной гривой с белой прядью. Коротенькие лапки малыша крепко обнимают мягкую, серенькую игрушку.
Мать осторожно гладит сынишку по шелковистой шерстке и маленький комочек ворочается в своей колыбели, еще глубже забираясь под одеяло.
— Скоро Они заберут тебя у меня, Селки, – полушепотом говорит она. – Возьмут тебя на свой сверкающий небесный корабль и увезут далеко-далеко отсюда, к звездам. Пройдет время и ты забудешь меня. Забудешь, что у тебя вообще была мама. Забудешь этот дом и свою колыбельку, игрушки, с которыми ты играл и первое произнесенное тобой слово… Они заберут у тебя все…
Над укутанными мохнатыми, черными тучами склонами гор, рождается странное гудение, ползущее по небу, словно блуждающие над облаками громовые раскаты. Заботливо, нежно, мать накрывает свернувшегося в клубок малыша одеялом и чувствует, как толстенькие лапки обхватывают ее руку. Малыш прижался к ней во сне, и от этого его движения она чувствует, как на глазах наворачиваются слезы. Попытавшись успокоится, она берет себя в руки, снова начиная напевать песню. Но уже совсем не колыбельную…

…Погасло солнце, миром правит ночь
Лишь искры в небе гонят холод прочь.
Сквозь сумрак, к свету вечных звезд,
Река Судьбы нас всех вперед несет.
Среди забвения, в краю бездонной мглы,
Туман развеет свет твоей души.
Исчезнет мрак, навеки сгинет тень.
Наступит новый, светлый день…

Над домом раздается сильный, оглушающий удар грома, перед которым не было никакой молнии. Яркий, слепящий свет озаряет комнату и она видит, что на пороге стоят трое существ, состоящих из сплошного сияния, волнами перекатывающегося под почти прозрачной псевдо-плотью. Их тела похожи на тела представителей ее собственной расы, но головы, это образы неведомых, ужасных зверей, чьи очертания еле различимы в лучах звездного огня. Разбуженный внезапным громом малыш просыпается и усевшись в колыбельке, плачет, прижимая к себе серого игрушечного зверька.
Центральная фигура делает шаг вперед и поднимает руку так, словно хватает в воздухе что-то невидимое. Порыв холодного ветра валит колыбельку, разбрасывая по полу одеяла и маленькие, расшитые забавными орнаментами подушечки. Только малыш остается висеть в воздухе, медленно подплывая к стоящим у порога фигурам. Плача, он протягивает лапки к матери и она успевает схватить его обеими руками.
— Я не отдам им тебя… - шепчет она. – Не отдам…
Холодный ветер усиливается, почти сбивая ее с ног но она приживает к себе своего сынишку, отступая к стене.
— Улетайте прочь… Убирайтесь к себе, в звездные города. Он мой, вы его не получите.
Стоящий справа траг’гон подплывает к ней, то распадаясь, то вновь обретая очертания, подобно легкому туману. В легкой дымке, там, где у всех других существ должны быть глаза, вспыхивают несколько ярких багровых искр. Невидимая сила вырывает малыша из рук матери.
— Мама!! – сквозь плач успевает услышать она, а потом в ее голове взрывается небольшая звезда.
Траг’гон ни проронив ни звука отдает свою добычу стоящему рядом лидеру, и три сгустка холодного тумана растворяются в пропитанном запахом паленой шерсти воздухе, оставив после себя лишь позвякивающие погремушки на поваленной колыбельке да кучу серого, еще дымящегося пепла возле стены…

Селкер с трудом открывает глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в мокром, кровавом тумане. Он пытается вздохнуть, но вместо воздуха рот забивается зловонной жижей, а с выдохом, из горла вываливаются рыхлые, розоватые лярвы.
— Я рад приветствовать у себя в царстве такого гостя как ты. – слышит траг’гон хрипящий тихий голос и только сейчас замечает стоящего посреди бултыхающегося океана красновато-бурой плоти Азарга Куна. – Пророчество свершилось…
— Где я? – шакал с трудом выдавливает из себя слова, в горле ползают мягкие, прохладные личинки.
— К’Сайн. Планета-труп. – отвечает Азарг Кун. – Мир, сотворенный фантазиями Аэстера и служащий пищей для Ур’Ксулта. Ты не одинок в своих страданиях. Здесь, на этих равнинах миллионы таких как ты, кормят своей плотью растущих Омерзений. Из твоих тканей растет Владыка Забвения и чем больше таких как ты попадают сюда, тем быстрее он растет.
Постепенно к Селкеру возвращаются чувства. Боль бесконечным потоком пронзает его тело словно электрический ток, но он не может даже пошевелиться из-за проросших сквозь него костяных отростков. Он может лишь опустить голову вниз, что бы увидеть обглоданные до костей ноги и грудь, где копошащиеся лярвы кормятся постоянно нарождающейся мышечной тканью.
— Добро пожаловать в Вечность. – улыбается Азарг Кун. – Не стоит задавать мне вопросы о том, насколько долго ты пребываешь тут. Здесь нет времени.
— То что я видел… оно не может быть моей памятью... - траг’гон с трудом пытается вздохнуть.
— Здесь – Забвение. – улыбка не сходит с лица Азарга Куна. – Та память, которую ты сам предал ему, или же те моменты твоей жизни, которые ты решил вычеркнуть, найдут тебя здесь. Те, кого ты называешь своими предками, поступали так со всеми полукровками, родившимися на Срединных мирах. Делали их как можно больше похожими на себя… Потому что сами так боялись оказаться здесь.
— Я не ожидал, что ты окажешься таким разговорчивым.
— А куда мне теперь спешить? – Азарг Кун смеется хриплым, надтреснутым, старческим смехом. – Теперь у нас с тобой впереди все время мира. И даже сверх того.
— Где те, кто летел со мной на корабле? – Селкер пытается говорить, но лишь выплевывает из горла червей.
— Они все здесь, – отвечает Азарг Кун. – Каждый в своем Забвении. Смотри, если так этого хочешь.
Селкер видит места, очень далекие от той равнины, где прикован он. Пустыни из зловонных барханов, среди которых на тонких стальных конечностях передвигаются циклопические механизмы, с которых, будто виноградные гроздья, свисают сросшиеся туловища людей. У изрытого котлованами и выгнувшегося зазубренными скалами горизонта, в облака кровавого тумана поднимается строение, похожее на переднюю часть человеческой головы, висящую на растянутой коже. На деле, полоски кожи состоят из неисчислимого множества разнообразных существ, переливающихся, растекающихся, то срастающихся друг с другом, то распадающихся на отдельные части. На мгновение в этом месиве Селкер видит лицо Ксунартуса и видение пропадает.
Страшные процессии ковыляют по окровавленным полям, безмолвно и бесцельно. Вроде бы люди, но в то же время и нет. Лица чудовищ разрезаны проволокой, а под мышцы вставлены стальные бруски. Они волокут на себе железные конструкции, на которых растянута кожа, содранная со спины, а из под ребер, звеня и поблескивая в огненном мареве, свисают цепи с иззубренными, проржавленными крючьями. У некоторых нет ног и они неуклюже переваливаются, подгребая под себя руками розоватое месиво.
— Они все шли с тобой сюда и они все достойны занять свое место тут, – хихикает Азарг Кун. – Что касается твоей любимой… То она здесь, совсем рядом с тобой. Я решил не разлучать вас.
Селкер поворачивает голову в ту сторону, куда указывает Азарг Кун и поспешно отводит глаза. Сира… та путеводная звездочка, которая вела его из мрака, теперь одна из этих отвратных наростов на растекающейся багровой массе. Из сплетения щупалец видно только ее туловище с распоротым животом, откуда, шевелясь в темной жиже вываливается непрерывный поток личинок Омерзений, ползущих к висящим на костяных деревьях пленникам, подобным Селкеру.
— Здесь кладбище вселенных, мой ушастый друг, - разводит руками Азарг Кун. – Никто не избегнет его. Дни вашего мира сочтены и ты ничего не изменишь. Мы поглощаем отжившую свое материю, пространство и время, превращая нечто в истинное непостоянство форм. Здесь всем находится место.
— Но мы еще не погибли.
— Разве это так важно? Не имеет значения, когда мы придем. Забвение всегда бродит среди живых.
— А если это не так? Если вы всего лишь безумные куски псевдо-плоти, а не вершители вселенского замысла? Если ваше измерение это не кладбище вселенных, а просто груда органического хлама, порожденная страхами и фантазиями?
— Этого не может быть, – возражает Азарг Кун.
— Неужели? Тогда почему твои армии проиграли битву под стенами Дома Мертвых? Почему тебе понадобилась марионетка, Скайриус Карн, что бы отправить меня сюда? Может быть потому, что ты сам зависишь от прихоти судьбы, которую не в силах сожрать никакой Ур’Ксулт?
— Какая разница, что предшествовало падению Вселенной Смертных, – чуть замявшись говорит Черный Владыка. – Важен итог. Скоро твой разум поглотит Великий Неименуемый и на потоках твоей памяти мы ворвемся в Йякан.
— Так вот что вам нужно…
— Почему нет? Йякан создан из энергий гибнущей Вселенной. Он ее отпрыск и тоже должен отправится за ней в Небытие.
— Твое тело тоже рождено Вселенной Смертных, Азарг Кун.
— Да, но ведь оно давно уже в Забвении. Знаешь, мне хочется столько всего рассказать и показать тебе, но увы… Меня ждет твой мир. Я буду навещать тебя раз в тысячу лет.
Азарг Кун уходит в кровавый туман, оставляя Селкера в одиночестве, посреди равнины из ползущих внутренностей, из которых поднимаются к небу темные строения из черного базальта и старого, зеленого камня.
Если бы он мог в одночасье спалить всю эту мерзость и все эти отвратные равнины из плоти и гниющих останков… Но тут, в самом средоточии власти Ур’Ксулта нет более иной власти, нежели власть Хозяина Забвения. Здесь его прародина, закрытая, словно щитом,  непроницаемыми стенами Аэстера. Мир в мире, запертый в гигантском кристалле словно в коробке. Вот, собственно и конец истории. Не пошевелиться, ни вздохнуть, хотя воздух тут и не нужен, лишь вечно кормить копошащихся в теле маленьких зародышей Омерзений, да наблюдать за тем, как все новые и новые костяные наросты прорастают сквозь тебя… Селкер закрывает глаза, предпочитая полную темноту этим равнинам, по которым кочуют деформированные, изуродованные существа. И сейчас он хочет только одного – что бы темнота наступила навечно.

Эскадра за эскадрой проносятся над Домом Смерти, отправляясь к месту сбора, определенному Шейлом. Голос Ангела Хаоса звучит из систем связи и его слышат все пилоты ирфийских звездолетов.
— …за Главным Разломом ориентироваться только на скопление энергий, визуального контакта с противником не допускать. Штурмовым отрядам подготовиться к возможным планетарным операциям. Точка и время сбора для прыжка в зараженную зону остаются неизменными…
В тронном зале Иркастана, возле проекции Срединных Миров стоят все три Ангела и даже Древний Космограф, покинул свой таинственный Маяк, который подобно путеводной звезде освещает расам путь из одних пространств в другие.
— Я тоже могу помочь вам, при условии, что мне найдется место на одном из кораблей, – говорит Космограф и искры под его капюшоном начинают перемигиваться быстрее.
— Каким образом? - недоверчиво смотрит на Космографа Шейл. – Вы, мудрое создание, к которому прислушивался даже наш Создатель. Но сейчас не время для мудрости. Идет война, которую мы, совершенно очевидно, проигрываем.
— Возможно тем, что я могу указать вам путь к тому месту, где сейчас находится Селкер, если конечно он еще не трансформировался в одно из порождений Внешних Реальностей, – с поклоном отвечает Космограф. – Вашим солдатам останется лишь провести спасательную операцию. Ты прав, Ангел Хаоса, я не воин. Но весь мой опыт, сейчас на вашей стороне.
— Ты чувствуешь Селкера? – недоуменно смотрит на Космографа Шедо.
— Да. Даже из Забвения. Его разум пока не искажен. И я могу привести вас к нему. Так же могу посоветовать, не в слепой гордыне атаковать Врата Небытия, а попросить помощи у Младших и Старших Рас.
— Они не отзовутся, – жестко обрывает речь Космографа Шейл.
— Но вы ведь даже не пытались их об этом попросить. Вы не входите в контакт с ними и они бояться вас. Обратитесь к ним. Сейчас Азарг Кун пользуется тем, что силы этого мира раздробленны.
Трагониды молчат, и тогда тишину нарушает Анганадон.
— Я обращусь к ним, если вы так настаиваете.
— Это пустая трата времени, не говоря уж о том, что придется перенести дату контрудара, – рычит Шейл. – Смертные и Старшие не смогут реально помочь нам. Их флоты погибнут в первые же минуты сражения. Азаргу Куну наплевать, объединимся мы или нет. Объединение под одним знаменем, это не более чем условность, которая потешит разве что нас самих. Не более того.
Космограф поворачивается к Ангелу Хаоса и словно в бессилии склоняет безликую голову:
— Ваш Создатель понял, что это не так. Поэтому он и принес себя в жертву. Он всегда хотел, что бы все расы Вселенной могли сосуществовать друг с другом. И не его вина, что изначально, путь, по которому он шел, был далек от истины. Он хотел, что бы все смотрели друг на друга не как на представителей того или иного народа, а как на жителей одной, единой Вселенной, которым нечего делить. Если вы соберете флот из всех расовых сообществ, то я, вполне возможно, приведу помощь и из миров Окраинной Сферы. Местным Высшим тоже угрожает Забвение и они выступят на вашей стороне против воплощения Ур’Ксулта.
Шейл испепеляющим взглядом смотрит на Космографа, но в конце концов машет рукой:
— Пусть будет по-твоему. Но тогда, может быть, раз ты такой всезнающий, скажешь и как все это закончится?
Космограф вздыхает и холодные искры гаснут под его капюшоном:
— В огне.
Больше он не говорит ни слова и покидает тронный зал, возвращаясь на свой Маяк.
— Вдохновляет, нечего сказать. – фыркает Шедо. – Ладно, Анганадон, попробуй собрать всех Старших, Младших, Высших… всех, кого сможешь. Я тоже не в восторге от этой идеи, но может быть Ур’Ксулт просто подавиться нами всеми. Как координировать действия такого флота я тоже не знаю.
— Боюсь, что придется лететь всем нам, – отвечает Шейл. – Оставить Дом Мертвых без прикрытия. Впрочем, он все равно нас не спасет, если вылазка не удастся. Если же мы разрушим Аэстер и вытащим из Забвения Селкера, то даже если армии Карна займут Иркастан, мы вышибем их из него.
…Над Домом Мертвых, зарождаясь в безоблачной высоте, сверкают голубоватые молнии и порывы яростного ветра гонят песчаные смерчи по равнинам Каир-Ворга. Среди черного космоса и далеких, серебристых галактик Срединных Миров уже невооруженным глазом видна страшная прореха в ткани мироздания, окутанная ореолом мертвенного свечения и расползающимися фиолетово-туманными разводами.
— …всех, кто нас слышит. Всех, кто способен держать в руках оружие и кому не безразличен завтрашний день, мы просим откликнуться на этот призыв… - разносится в пространстве голос Анганадона и системы связи Иркастана отсекают все прочие эфирные волны, прерывая любую связь и любые трансляции в мирах развитых рас и на звездолетах Старших. – Пробил час, когда мы стоим перед лицом всеобщего уничтожения. Враг, пришедший из иного мира угрожает всем нам, и глупо надеется, что он не обратит внимание на ту или иную планету. Там, где проходят войска Забвения живых не остается. И поэтому мы просим вас о помощи. Просим поддержать нас в час последней битвы, когда решается судьба нашей Вселенной…
На своем звездолете, в центре боевых порядков звездного флота Йосса эти слова слышит Мерканос и он замечает, как мрачнеют лица его генералов.
— …никогда доселе мы не обращались к вам, но никогда доселе и не было столь явственной угрозы, которую способны отрицать разве что безумцы. Взгляните на небо своего мира, где бы вы ни были. Врата в иную Вселенную уже видны отовсюду и они растут, расползаясь по нашему пространству. Если мы не уничтожим их, то рано или поздно они поглотят все, что мы знаем. Не будет больше солнца, звезд, ветра, воды и травы. Не будет ни дня, ни ночи. И поэтому мы просим всех, кто может помочь нам, прекратить свои войны и забыть распри. У нас всех сейчас есть только один-единственный враг.
Генералы флота Ассамблеи Высших смотрят на Мерканоса и тот чувствует неуверенность и растерянность. Он давно не получает известий от Скайриуса Карна и не знает, какое распоряжение дать в подобной ситуации. Слабым голосом он просит переключить каналы связи, но кремниевый воин Йосса, следящий за информационными системами лишь качает головой:
— Передача идет на всех известных нам частотах. Они транслируют ее по всем радиодиапазонам и даже вставили трансляционный код в электрические волны. Достаточно просто включить любой электроприбор, что бы получить сообщение. Их не заглушить.
Мерканос сидит обхватив голову руками и смотрит прямо перед собой, на звездное небо, расколотое и вывернутое словно наизнанку, со странными, студенистыми образованиями, протягивающимися от планеты к планете, от галактики к галактике. В голове звучат стоны и крики, гипнотизирующий, манящий шепот с ТОЙ стороны, сводящий с ума любое живое существо. Расползающиеся от Разлома волны провоцируют войны и массовые психозы на ближайших планетах, к которым уже тянутся страшные лапы-отростки, оплетающие само пространство черной сеткой. Кармические выбросы, боль смерть, страдания, все это сливается в один гигантский вихрь разрушительной энергии, разрывающий ткань Реальности все больше и больше…
— Генерал Капранус, установите связь с источником радиосигнала, – наконец нарушает болезненную тишину Мерканос. – Установите, где будет назначено место встречи объединенного флота.
Гуманоид с вытянутой головой и синей кожей недоуменно смотрит на Мерканоса:
— Милорд, я не совсем понимаю ваш приказ. Вы отменяете распоряжение  Лорда Скайриуса?
— Я отменяю все его приказы. Да, мы будем атаковать Главный Разлом. Или у вас есть идеи получше?
Флот Ассамблеи Высших разворачивается, меняя боевые порядки и гигантские звездолеты один за другим исчезают в гиперпространстве, направляясь к тем секторам Космоса, которые проглотила Ночь…

По извилистым тоннелям, похожим на муравьиные ходы, вырубленные в складках ползущей влажной плоти, одну за другой гонят колонны пленников. Стражники, чьи получеловеческие тела перекручены проволокой и стальными скобами размахивают витыми кнутами, сдирая кожу до костей и неустанно вопят на диком, непроизносимом языке. Часть пленников гонят дальше, к гигантскому залу, где их перетирают между механизмами и вращающимися шестернями, а получившуюся массу сливают в котлы и отвозят куда-то вглубь сочащихся кровью катакомб, где из полученной биомассы создают все новые и новые образцы жутких тварей и заливают ей каркасы звездолетов Внешних Сфер. Другую часть загоняют в глубокие колодцы, где находясь в гнилой и горячей воде они кормят собой извивающиеся корневища, дающие жизненную силу самому Аэстеру. Грубые лапищи вырывают Шейри из толпы пленников и однорукое создание, из груди которого выдвигается стол с набором хирургических инструментов, вонзает ему в горло длинную и проржавленную иглу. Сыворотка введена и существо спихивает Шейри в черный, зловонный омут, в котором подобно студенистым пиявкам бултыхаются корневища Кристалла Забвения. Он падает в горячую воду и почти сразу его обвивают богомерзкие щупальца. Он видит, как многие пленники пытаются взобраться по стенкам ямы, но их спихивают вниз длинными баграми. В ушах стоит невообразимая какофония непрерывных криков, визга и рева. Шейри выпустив когти пытается разорвать обвившее его щупальце, отчасти ему это удается, но заметивший сопротивление феррани стражник, бьет его своим багром, разрывая щеку и чуть не выбивая глаз. Щупальце утаскивает Шейри под воду, в легкие хлещет мутная гниль, но феррани не захлебывается – здесь нельзя умереть просто захлебнувшись. Он чувствует, как корневище запускает в его тело десятки игл и начинает высасывать кровь. Странная сыворотка, введенная ему воином Забвения, заставляет костный мозг пополнять запасы крови намного быстрее и феррани начинает понимать, что кормежка закончится лишь для введения ему новой порции раствора.
Рано или поздно, этот момент наступает, Шейри вскрикивает, когда крюк багра цепляет его за ключицу и громадный стражник вытаскивает его наверх. Шейри падает на колени и согнувшись выплевывает набившуюся в легкие воду. Мутная жидкость течет изо рта и носа, но со временем легкие вычищаются. Существо, с обрубленными руками, сшитыми вместе железными скобами пинает Шейри в живот и феррани, на мгновение поперхнувшись воздухом, пошатываясь и едва не падая, медленно встает в шеренгу грязных, измазанных созданий, бредущих за новой порцией иньекции. На мгновение, феррани замечает среди тех, кого тоже подводят к однорукому чудовищу за очередной порцией инъекции существо, очень похожее на Селкера, только у этого шакалоподобного создания нет белой челки, у волос странный, изумрудный оттенок, а глаза мерцают словно зеленоватые искорки. Вот только в глазах этих не осталось уже никаких мыслей или эмоций. Феррани пытается протиснуться к этому необычному созданию, ему почти не препятствуют стражники, видя, что пленник не собирается никуда бежать. Шейри оказывается возле шакала, но лишь успевает схватить его за руку. Морщинистая груда плоти с шестью лапами оттаскивает так похожего на Селкера узника к краю ямы и бросает вниз. Шейри следует за ним почти сразу же, не успевает огонь от сыворотки разойтись по жилам. Он старается не терять это существо из виду и надеется на то, что у него будет хотя бы пара минут на разговор. В воде этого сделать нельзя. Тех, кто всплывает, пытаясь вдохнуть воздух, стражники бьют баграми прямо в рот.
Неизвестно сколько проходит времени. Может быть час, может быть и год. Наконец, пленников вытаскивают из омута и уводят длинными коридорами к скальным кельям, где их приковывают к стене и оставляют на некоторое время для отдыха. Шейри неотступно следует за черным шакалом, стараясь оказаться в соседней с ним келье, разделенной разве что решеткой с ржавыми железными прутьями. Ему это удается без особого труда, ведь тюремщики не могут думать так, как способно думать разумное существо. Феррани Дожидается пока стражники не отойдут подальше, к своим котлам, где для них приготавливают жуткое варево и тихонько окликает своего соседа:
— Ты меня слышишь? Понимаешь? Ты не траг’гон?
Шакал поворачивает свою голову, смотрит на Шейри тусклым взглядом и снова отворачивается.
— Здесь есть такие же как ты?
Опять молчание. Но должен же быть способ его разговорить? Феррани пытается придумать как бы завязать разговор, но ноющая боль во всем теле и жжение там, куда впивались шипы корней мешают ему сосредоточиться.
— Я пришел сюда с существом, очень похожим на тебя. Оно хотело уничтожить Аэстер, Кристалл Забвения, что бы остановить вторжение в нашу Вселенную. Оно сказало, что его зовут Селкер.
Никакой реакции.
— Он нечто вроде бога в нашем мире. Его цитадель, Иркастан…
При слове «Иркастан» глаза шакала вспыхивают ярким пламенем. Он поворачивает голову и смотрит на Шейри холодным, безжизненным взглядом.
— Откуда ты знаешь это название? – спрашивает он.
— Какая разница? Его многие знают. Это Дом Смерти, где сейчас правит… правил, последний из траг’гонов по имени Селкер.
Шакалоподобное существо облегченно вздыхает:
— Значит Иркастан не разрушен. Мне приятно это слышать. Значит вторжение было отбито…
— Какое вторжение? – ничего не поняв осведомляется Шейри.
— Из Внешних Реальностей.
— Не понимаю. Вторжение идет сейчас, Забвение поглощает мир за миром…
— Где сейчас основные силы крэллов? – задает вопрос собеседник и в этот момент до Шейри начинает доходить что он имеет ввиду.
— Так ты не траг’гон? Ты крэлл?
— Да, нас называли именно так. До тех пор, пока не рухнул установленный нами Купол.
— Купол Крэллов стоит и сейчас. Но Забвение нашло способ просочиться под него. Я понял, о чем ты говоришь. Мне жаль, но то Вторжение остановили Высшие расы нашей Вселенной, а крэллы… они все… погибли. Или попали сюда. Сейчас К’Лаан начал новую атаку, куда более страшную, чем тогда!
Крэлл молчит и сложно сказать, о чем он думает в этот момент.
— Ты говоришь, что во Вселенной сейчас снова правят траг’гоны? – произносит наконец он голосом, очень похожим на голос Селкера.
— Нет. Траг’гон только один, да и тот, если верить легендам, полукровка. И он уже не правит Вселенной. Он полетел сюда, что бы разрушить сердце Внешних Реальностей, но у него… у нас… ничего не получилось. Это была единственная надежда, ведь сейчас силы Забвения возглавляет воплощение самого Ур’Ксулта.
— А кто ты такой? Бог?
— Да нет. Мое имя Шейри и всего лишь из Старшей Расы, которую называли феррани.
— Наверное, стоит представиться и мне. Некогда я был Зором, одним из тех, кого траг’гоны оставили после себя в качестве наместников. Но, боюсь, Зор уже в прошлом. Если ты не лжешь, а скорее всего ты не лжешь, то наше королевство пало…
— Но трагониды, пусть уже совсем иные, все еще удерживают контроль над Вселенной. Разве тебе не хочется вернуться туда?
Зор молчит, перебирая длинные, слипшиеся и свалявшиеся волосы когтистыми пальцами. Даже сквозь слой грязи и крови Шейри замечает изумрудный блеск на волосах.
— Вернуться назад? – переспрашивает крэлл. – Как? Над нами почти семьсот миль коридоров и залов, наполненных порождениями Аэстера. А потом, даже если мы выберемся на поверхность… Там еще хуже… Мы внутри этого проклятого Кристалла, как муравьи в банке, кормящие собой раздувшуюся, титаническую матку. Мы ползаем по тоннелям, вырытым прямо в плоти Ур’Ксулта и питаемся его экскрементами. А ты говоришь вернуться…
— Наверняка есть те, кто попробует спастись, если представится такая возможность. – предполагает Шейри.
— Может быть и есть. Но какой в этом смысл? Кто поможет нам извне? Допустим, мы спасем этого… Селкера, который настоящий траг’гон, но что нам это даст? Он же лишен силы.
— Нет. Он вернул ее себе уже после того, как попал в Забвение. И он, наверное, может разломать Аэстер изнутри, если у него будет возможность применить свою мощь.
Зор погружается в раздумья и изумрудный огонь в его глазах не гаснет.
— Они все, - он обводит рукой стонущую и заляпанную грязью толпу пленников, - почти все, хотят отсюда выбраться. Даже если находятся тут дольше, чем мы можем себе вообразить. Их разум не изменился, хотя и исказился. Чем более могущественным было существо, тем дольше изменяет его Забвение. Они способны устроить в этих катакомбах полный хаос, но помогать нам они не будут. Только мешать. Возможно, найдутся сотни из сотен миллиардов, что еще совсем недавно находятся тут. Да, они могут быть полезны. Осталось лишь их найти.
— А твои сородичи?
— Я больше не видел тут ни одного крэлла. Забвение большое, кто знает, где сейчас мои братья и сестры.
Над катакомбами разносится протяжный, трубный вой. Отдых заканчивается, и раздувшиеся, неуклюжие чудовища из перетянутой проволокой кровоточащей розоватой плоти снимают с пленников цепи и гонят их обратно, к ямам с ожидающими свежей пищи корневищами. Шейри уже осознанно старается держаться как можно ближе к крэллу.
— Ты уверен, что у траг’гона действительно сохранились все способности? – улучив момент спрашивает Зор.
— Уверен. По крайней мере, в тот момент когда нас захватили, он пользовался ими.
— Тогда может что и выйдет, если мы точно будем знать, где нам найти Селкера. А вот это уже проблема из разряда неразрешимых.
От ям с хищными кореньями до небольших передышек в каменных кельях, от келий до ям с кореньями. Шейри понимает, что потерял счет подобным переходам. В моменты отдыха он рассказывает крэллу о том как изменилась Вселенная, о том, как они с Селкером встретились в Керешкихале и о своем перелете сюда, в центр Дальнего Забвения. Зор по большей части молчит, покусывая нижнюю губу, и лишь однажды говорит:
— А у нас просто не хватило сил сражаться. Я помню, что был приказ от Старейшин уходить за Грань Миров. Наша эскадра уже готовилась к отступлению, когда на нас напали. Твари Внешней Тьмы появились словно из ниоткуда, вылезая прямо из стен звездолета. Они уничтожили всех, кто был на борту. Вернее, не уничтожили, а забрали сюда. А вот вы оказались сильнее. У вас хватило сил сопротивляться и вполне возможно, что война идет и сейчас.
— Я более чем уверен в этом, – кивает в ответ Шейри. – Ни Высшие нашей Вселенной, ни Трагониды не сложат оружие перед Забвением. Вопрос лишь в том, не бесполезно ли это сопротивление.
— Может статься, что и бесполезно, – пожимает плечами Зор. – Но думаю, считай ты так на самом деле, не пытался бы вырваться из этой тюрьмы.

Высокий, стройный илкани, внешне похожий на крупную кошку с бледно-серым, почти белым лоснящимся мехом, длинными черными волосами и большими, серыми глазами под которыми черной краской выведены завораживающие узоры, входит в тронный зал Иркастана. Он неуверенно останавливается в дверях, заметив собравшихся вокруг динамической карты Срединных Миров ангелов Триумвирата. Но Шедо делает знак рукой и илкани входит в полутемный зал.
— Я рад, что ты пришел, Шеки. – говорит он. – У меня будет небольшая просьба к тебе.
Шеки подходит к Ангелу Жизни и говорит тихим, мягким, чуть мурлыкающим голосом.
 — Я слушаю.
— Ты наверняка знаешь, что основная часть наших войск выдвигается в район Главного Разлома, что бы нанести удар в самое сердце врага, – рассказывает Шедо и Шеки становится не по себе оттого, как на него смотрят Шейл и третий Ангел Триумвирата, Анганадон.
— Знаю, отец.
— Тогда послушай меня. Я не могу доверить это задание кому бы то ни было, а потому и позвал тебя. Я отправляюсь вместе с одной из групп армий к разлому… и нам необходимо, что бы Азаргу Куну как можно позднее стало известно о нашем продвижении.
— Понимаю.
— А значит его внимание надо отвлечь. Как показал анализ действий армий Внешних Сфер, они не используют оружие массового поражения против населенных миров. Они предпочитают высаживаться на них и поглощать их целиком, создавая на них репродуктивные центры, с которых плоть Ур’Ксулта распространяется дальше по нашему миру.
— Ты хочешь, что бы наш клан взял это на себя? – все так же тихо спрашивает Шеки. – Поверь, я сделаю все, что в моих силах. Илкани и Скалани из числа Звездных Охотников соберутся уже завтра. Еще через день, эскадра «Полночное Солнце» готова будет выдвинуться к указанной цели. Просто дай координаты планеты, на которой мы должны будем принять бой.
Шедо через силу заставляет себя поднять руку и приблизить динамическую карту на уровень отдельных систем.
— Это система Шад’ди, вторая ее планета, которая значится на звездных картах под именем Гесперон. Население почти восемь миллиардов человек. Гуманоиды. Уровень развития – индустриальный, начальные космические технологии. Они даже не смогли принять наш сигнал…Армии Забвения будут там через одиннадцать стандартных суток.
— В нашу задачу входит спасение населения?
— Увы… Нет, – вступает в разговор Анганадон. – Только оказать войскам Азарга Куна настолько мощное сопротивление, что бы они перебросили в тот район отряды обороняющие Разлом. Я думаю, что население в подобном сражении сохранить не удастся. Если задействовать эскадру в эвакуационной операции, то отвлекающий маневр можно будет считать заведомо провальным.
— Но восемь миллиардов… - Шеки пораженно смотрит на зеленоватый диск планеты.
— У нас нет выбора, Шеки. – отвечает Шедо. – Планета очень плотно населена и именно поэтому она притянет к себе силы Вторжения. Я не могу просить многого, просто дай нам хотя бы пару дней.
— Можешь на меня полностью положиться отец. Я могу идти?
— Да. – Шедо спешит отвернуться, что бы не смотреть в глаза сыну.
Шеки выходит из тронного зала и лишь по прижатым к голове ушам можно понять, что он напуган
— У тебя что, не нашлось другого командира? – скалится Шейл. – Все-таки Шеки твой сын и в случае чего может занять место тебя в Триумвирате.
— Если бы у нас была хоть какая-то надежда на возвращение  стой стороны Разлома, то поверь, я полетел бы на Гесперон сам. Но там будет куда безопаснее чем в сердце Нааргаля. У эскадры Шеки есть шанс уцелеть. О наших шансах, ты, братец, очень неплохо осведомлен.
Шейлу нечего возразить. Он смотрит вслед удаляющемуся Шеки и видно, как выскочившие из подушечек на пальцах когти царапают базальтовую основу проектора.
— Сколько своих соплеменников мы еще должны вот так вот послать на смерть? - его голос похож на стон.
— Крэллы погибли все, – мрачно отвечает Шедо. – И Забвение они так и не остановили. Кто у нас будет отвечать за оборонительные системы Иркастана? Есть варианты?
— Сехтет. Он лучше всех изучил их еще при Селкере. – предлагает Шейл.
— Хорошо. – Шеки отключает проектор и тронный зал Иркастана погружается во тьму. – Тогда пусть он нанесет несколько ударов в полную силу по окраинным секторам Разлома. Хотя бы немного рассеем армии вторжения и облегчим задачу Шеки.
Ангелы расходятся по своим комнатам, где вскоре соберутся все генералы йяканского флота. Сегодня заканчиваются последние приготовления к походу. Уже завтра, передовые отряды выступят к месту всеобщего сбора…

…Пронзая космическую пустоту, от звезды к звезде летит радиосигнал, ворвавшийся в Инфосеть Высших рас. Он не ослабевает, и он лишь первый из многих сотен таких же сигналов, которые пеленгуют приемные станции Йосса, Иркастана, Нил-Макора и многих, очень многих планет… Последний, самый отчаянный сигнал, после которого в эфире остается лишь пустота…
— …всем кто меня слышит… Помогите, прошу вас… Я Заман Хальдил с планеты Карам’Наш… Я не знаю что происходит. Мы фиксируем множественные пространственные аномалии по всей системе. Связи с другими секторами нет…Солнце исчезло, небо меняет оттенки и чернеет на глазах… Мы не знаем что происходит, прошу, если кто меня слышит, помогите…
А потом наступает тишина…

8. Нет возврата.

— 11 стандартных суток до Нулевого Дня —
Эфир Инфосети разрывается мольбами о помощи, криками и странным, все нарастающим гудением, словно над планетами вьется гигантский пчелиный рой. То и дело, в эту какофонию пробивались сводки, видимо с Йосса, сообщавшие неутешительный список тех секторов, что перестали выходить на связь. Вот и сейчас, Шеки сидит у себя в комнате и с отсутствующим видом переключает каналы на  приемном кристалле.
— … внимание, сектора 24, 76, С-078 больше не отвечают. Повторяем, связи с ними нет. Всем спасшимся кораблям направляться в регионы Нарганда, Венда Тиркриссиани и Пелорада, там, по распоряжению Президиума Йосса созданы пункты приема беженцев… Довожу до сведения всех военных формирований, что вчера Президиум объявил о введении чрезвычайного положения, однако это явно не совсем точное отражение ситуации. Катастрофа достигла пангалактических масштабов…
Шеки проводит ладонью над кристаллом и приемник отключается.
— Ты слышала? – спрашивает он.
— Да, – на большой кровати, укутавшись в одеяло лежит черная илкани. – Беженцы, приемные пункты, катастрофа…
— Не только. Они все боятся, Ванри. – Шеки садится на кровать и обнимает илкани. – Сильнейшие существа этого мира напуганы, словно дети.  Они уже ни во что не верят. И в нас тем более.
— Вроде бы до меня дошли слухи, тебя посылают куда-то в Срединные миры? – не вылезая из-под одеяла интересуется Ванри.
— Да. Это совсем ненадолго. Всего на пару стандартных недель. А потом я вернусь.
— Солнце мое, почему я тебе не верю? – несмотря на игривый тон Ванри, Шеки чувствует что и она боится. За него.
— Но это действительно не так страшно. Ничего серьезного. Я улечу, а когда вернусь, мы вместе отправимся в Йякан. – успокаивает ее он. – Там будет светить солнце, не то что здесь, и уже не будет того холода и того снега, что лежит сейчас.
— Говорят, что в Преддверие Йякана отправляют целые караваны с беженцами из этого мира.
— Да, я тоже слышал об этом. Мой отец позволил уцелевшим после нападений армий Внешних Сфер укрыться за нашими Вратами. Может быть рискованное решение, но, как мне кажется, очень правильное. Что если эта Вселенная погибнет и ее жителям просто некуда будет идти?
— Мне страшно, Шеки. Страшно за нас всех, – признается Ванри. – Их ведь пока еще никто не остановил. Я вчера выходила на галерку, ту, что над тронным залом и… и я видела черное пятно, расползающееся среди сверкающих галактик. Они ведь не придут в Йякан?
Шеки проводит рукой по ее волосам и ложится рядом с ней, касаясь передней частью мордочки нежного меха под ушками Ванри.
— Не придут. Мы не пустим их туда. Но что бы вышвырнуть их из этого мира, мне надо будет улететь. Совсем ненадолго, так что не волнуйся.
Он дожидается, пока Ванри не уснет, и тихо, стараясь ее не разбудить, выходит из комнаты. Его эскадра, уже почти сформировавшая отдельные боевые группы практически готова к вылету, из Йякана не прибыли только подразделения Звездных Охотников, тех, кому предстояло встретить армии Забвения на поверхности планеты. Некогда, они охраняли Дом Жизни, но Нил-Макор опустел с тех пор, как весь Триумвират собрался в Иркастане. Шеки включает закрепленный на своем костюме портативный телепортатор и оказывается на заснеженных лугах Инриссидара. Серые, низкие облака плывут к далеким горам, скрывая от глаз небо. Ноги Шеки по колено погружаются в холодный снег, илкани недовольно морщится, но все же идет по белому насту к наполовину занесенному снегом дому с хрустальной крышей, поникшими деревьями в саду, засохшими клумбами когда-то многоцветных, мерцающих по ночам отраженным светом цветов. Он покинул это место всего несколько стандартных месяцев назад, но все уже настолько изменилось, что Шеки с трудом узнает свое жилище. Тот сад, в котором он встретился с Ванри, теперь лишь бесформенные сугробы, с торчащими из-под снега пожухлыми листьями. Хрустальный купол дома потрескался в нескольких местах, деревянная дверь скособочилась и поскрипывала на холодных порывах ветра. Органические структуры дома, наращенные поверх кристаллического каркаса, отслоились, превратившись в хрупкую субстанцию. Шеки заглядывает внутрь и видит, как ветер гоняет по полу сухие листья, а снежинки оседают на покрытом ледяной коркой бассейне, в котором они с Ванри так любили купаться. Забвение уже пришло в Йякан, хотя и не так явно. Холодное, заснеженное Забвение, превратившее некогда теплые, цветущие миры в промороженную пустошь, где не слышно голосов зверей и пения птиц. Этой Вселенной уже не нужен Разлом, она погибнет сама, превратившись в калейдоскоп ледяных планет, на которых вымрет все живое. Вечная, угрюмая зима, когда нет ни дня, ни ночи, лишь серые сумерки, накрыла не только Инриссидар, ныне она правит всем Йяканом.
Шеки входит в дом, от его прикосновения дверь жалобно скрипит и подается в сторону оставляя глубокую борозду в снегу. Светоносные кристаллы давно уже не излучают свет, застыв, они просто болтаются на стенах бесполезными стекляшками. Некогда красочные, с узорчатым орнаментом, полы теперь припорошил снег, органические части потемнели и где-то даже обвалились. Кто знает, если им удастся закрыть Главный Разлом, сможет ли Йякан возродится? Или же он гибнет лишь потому, что его создатель сгинул в безднах Нааргаля и даже победа во Вселенной Смертных ничего не изменит?
— Ты думаешь о том же, о чем и я? – слышит Шеки голос Шедо.
— Наверное да. О том, что наш мир все равно умрет без Создателя. Закроем мы Врата Забвения или нет. Не наша сила и власть поддерживала жизнь в планетах Йякана. И никто не сможет остановить это увядание, пока не вернется Селкер.
Шедо возникает из густого снегопада, внезапно обрушившегося на илканский город. Он весь облеплен снегом, пропитавшиеся влагой полы его полупрозрачного плаща волочатся по снегу и выступающей из-под него грязи.
— Я уже понял, что нам придется не просто атаковать Аэстер, но и искать там Селкера. Это осложняет задачу, вполне возможно, что своего мы так и не добьемся.
— И тогда Йякан погибнет?
— Вероятнее всего, да. Видишь, даже нашей с Шейлом силы не хватает на поддержание жизни в целом измерении. Даже если мы сможем остановить увядание мира, то не сможем вернуть все назад.
— Ты тоже летишь за Разлом?
— Да. Я не могу остаться в стороне.
— Тогда позволь и мне лететь туда. Мои командиры, Нирг или Скайр вполне смогут взять на себя командование обороной той планеты о которой ты говорил.
— Исключено, Шеки. Я не могу препоручить отвлекающий маневр кому бы то ни было другому. Надеюсь ты понимаешь почему.
— Если ты просто боишься за меня…
— А почему нет? В привычном нам понимании, жизнь за Порталом невозможна. Я не знаю, с чем мы столкнемся там. А у тебя будет шанс отступить.
— Куда? В Иркастан, который рано или поздно падет? В умирающий Йякан? Нам некуда отступать, отец. Наверное, остается сделать то, что  сейчас и произойдет. Взяться за оружие всем, даже детям и женщинам.
— Ты злишься на меня за то, что я даю тебе шанс остаться в живых?
— Нет наверное… Просто… Да нет, не обращай внимания, – махает рукой Шеки. – Наверное мне просто становится страшно, если я начинаю вдруг думать о будущем.
— Когда я о нем думаю, мне тоже не по себе. – признается Шедо.
Они выходят из дома, где раньше жил Шеки и идут вдоль пустынной улицы Инриссидара. Порывы холодного ветра все усиливаются, а метель постепенно превращается в настоящий буран. Длинные сосульки свисают с потрескавшихся величественных монументов. Все городские пруды, в которых еще совсем недавно журчала зеленоватая, теплая вода, промерзли до самого дна и в прозрачном льду застыли замерзшие золотистые рыбки. Над роскошными домами, больше похожими на дворцы, проносятся небольшие снежные вихри. Ветер тоскливо воет в сером полумраке и срывает с крыш пожухлые вьюны, с так и не успевшими раскрыться этой весной цветочными бутонами…

Скайриус Карн поднимается по бесчисленным черным ступеням, вырезанным из мерзостной биомассы, к скрытому в фосфоресцирующих облаках трону властителя Внешних Реальностей. Азарг Кун скрыт черной пеленой мутного тумана и лишь хриплое дыхание выдает его присутствие.
— Зачем ты пришел, Скайриус Карн? – произносит он и отзвуки его голоса многократно повторяются в фиолетово-черном мареве свернувшегося в жгут пространства.
— Вы хотели знать о действиях Высших рас этой Вселенной и о трагонидах.
— Да. Я удивлен, что они до сих пор не смирились со своей участью. Их упорство достойно лучшего применения.
— Я получил сведения, из которых могу сделать вывод, что оставшиеся Ангелы Триумвирата готовятся нанести контрудар. Мы перехватили несколько сообщений и переговоров Старших Рас, в которых обговаривается точка сбора объединенного флота всех флотов Срединных Миров.
— Надеюсь, ты выяснил и направление этого удара? – Азарг Кун выходит из клубящихся облаков, черный капюшон опущен на лицо настолько низко, что виден лишь костистый подбородок и бледные, бескровные губы.
— Информации пока слишком мало, Ваше Величество, – отвечает Карн. – Я не знаю, насколько может быть реален контрудар в такой ситуации…
— Если ты все сделал правильно, то Трагониды никогда не соберут объединенный флот. А даже если и соберут… - из-под черного капюшона раздается отрывистый, сдавленный смех. – Пускай летят. Покончим со всеми разом. Им надеяться не на что…
— Какие будут ваши приказы?
— Пусть верные тебе армии присоединятся к войску трагонидов. Когда начнется битва, им придется выступить на нашей стороне. Если они, конечно, хотят себе достойного посмертия.
— Хорошо, Ваше Величество. Я отдам им необходимые распоряжения.
Скайриус спускается по огромной лестнице туда, где его ждет небольшой челнок. Вот и настал тот день, когда ему придется отдать этот приказ… Почему все получилось именно так? Скайрикс вспоминает, как поднимался на трибуну Ассамблеи на Арконисе. Да, он клялся самим Забвением, что остановит Шакала, вернув свободу Срединным Мирам. И Забвение забрало его. Изначально, Азарг Кун доверял ему разные поручения, но сейчас всегда держит подле себя. Боится предательства? Наверное. Ведь и сам нарушил все возможные договоры. Отдав Забвению Селкера, Скайриус верил, что остановит вторжение… но все стало еще хуже.  Теперь он должен убедить верных ему Высших выступить на стороне Азарга Куна, ударить в спину не только трагонидам, но и тем, за кого Высшие сражались все это время. Пошли ли Младшие и Старшие расы на эту войну добровольно? Или быть может, Ангелы Триумвирата гонят их с собой как пушечное мясо? Надо улетать с этого проглоченного ужасом и гнилью Текаля. Но куда, если Азарг Кун может оказаться в любой момент где угодно, если только твой разум открыт для Забвения?
Космический челнок уносит Скайриуса Карна к его флагманскому крейсеру, построенному еще давным-давно, в те дни, когда наследник траг’гонов был лишь Протектором Ассамблеи Высших. Этот корабль -  единственный звездолет Срединных Миров, которому позволено находится возле Главного Разлома и которого не атакуют создания Забвения, кишмя кишащие на планете и вокруг нее. Лидера Высших встречает почетный караул из кремниевых воинов и несколько высокопоставленных дипломатов из Президиума Йосса. Однако Карн даже не смотрит в ту сторону. Он запирается в командной рубке и только оттуда дает приказ звездолету лететь на Йосс. Сверкающий куполами защитных полей шестимильный колосс медленно разворачивается и уходит в гиперпространство, спугнув дремавших возле него полупрозрачных, фосфоресцирующих каракатиц
Карн садится в капитанское кресло и подключается к общей Инфосети Высших. На него обрушивается шквал голосов, новостей, больше похожих на сводки о катастрофе и переговоров между галактическими правительствами.
— …список доступных для беженцев баз за последние три часа изменился. Сектор Нарганда больше не отвечает, только что нам сообщили, что и связь с Пелорадом прервалась. Несколькими минутами позже, мы передадим обновленный перечень секторов, способных оказать помощь беженцам…
Карн раздраженно отключает общий канал и настраивается на сеть Йосса и союзного флота.
— Запрос на связь с Глашатаем Ассамблеи  Высших Мерканосом. – говорит он в парящий напротив его лица шар.
Сквозь треск, визг помех и странные, призрачные голоса, заполняющие эфир, Скайриус слышит голос Мерканоса:
— Лорд Скайриус? Я рад вас приветствовать. О вас давно не было ничего слышно и мы уже начали волноваться.
— Со мной все в порядке. Как дела на фронтах?
— Лорд Скайриус, я взял на себя смелость заключить перемирие с Триумвиратом, по крайней мере от своего имени. Они хотят атаковать армии Забвения и я не могу не пойти в бой вместе с ними. Я не могу позволить себе остаться в стороне, когда все будут сражаться против того врага, которому мы так и не бросили открытый вызов.
— Мерканос, ты в своем уме? Где Таларнус?
— Владыка Таларнус умер. Он убил себя, что бы попасть в Дом Мертвых и теперь тоже ведет свои силы к месту встречи флота Альянса.
— Вы не иначе как с ума там сошли!
— Не говори так, Скайриус. Мы пошли за тобой, когда ты повел нас против Триумвирата, но сейчас Триумвират не угрожает Вселенной. Он никогда ей не угрожал. Может быть лишал нас свободы, но не желал уничтожить бесследно!
— Это означает предательство, Мерканос!
— Это не предательство. Совсем недавно я сказал такие же слова Таларнусу и думал, что он предает нас. Но это не так. Мы сражаемся не за Триумвират и не на его стороне. Мы сражаемся за жизнь во всем Мироздании. Вспомни, Скайриус Карн, ведь тебе уже приходилось делать это после того, как ушли крэллы. И мы тогда победили. Победим и сейчас. Поздно цепляться за собственные распри. Враг моего врага – мой друг. А Забвение общий враг.
— Триумвират хорошо промыл тебе мозги, Мерканос. – жестко говорит Скайриус.
— Никто не промывал мне мозги. Я просто оглянулся, посмотрел на то, во что превратились сейчас звезды. Раньше, я любовался их прекрасным светом, а сейчас они несут смерть. Нету ничего, кроме нас и вечной ночи… И я не хочу, что бы солнце нашего мира зашло навеки. Посмотри в глаза правде и ты, Скайриус.
— Значит, Президиум Йосса более не идет по избранному пути. По тому, пути, по которому вы обещали следовать.
— Селкер мертв. Все, за что мы хотели отомстить – отомщено. Теперь остались лишь те, кто живет и те, для кого слово «жизнь» не более чем странное сочетание звуков. И мне жаль, что я понял это слишком поздно.
Карн отключает связь. Ситуация вышла из под контроля… Нет, конечно не из под контроля Азарга Куна, а из под его собственного контроля. Карн понимает, что Мерканос прав… тысячу раз прав. Но Скайриус не хочет ни возвращаться к Азаргу Куну, ни попасть в руки трагонидов.
— Всему экипажу, приготовится к свертыванию пространства – отдает Карн команду по внутренней связи. Капитан Энцелаг, проложите курс на Окраинную Сферу. Мы уходим…
Проходит всего несколько минут и корабль Карна вспыхивает подобно сверхновой звезде и исчезает среди черного, безмолвного космоса…
Но уже мгновением позже, Мерканос на своем флагмане получает закодированное сообщение от Скайриуса Карна. Он читает его и страх вползает в его сердце.
«Когда ваш флот приблизится к Разлому, помни о секторе, который раньше значился как регион Аврены. Центр вторжения находится на планете Текаль, там же расположен и центральный командный пункт сил оккупации. Разумнее всего будет уничтожить эту планету сразу, при подлете, потому как существо, управляющее силами Забвения обладает мощью, превосходящей даже силу траг’гонов. Не наделай ошибок, Мерканос. В этот раз они могут очень дорого обойтись нашей Вселенной». Мерканос перечитывает сообщение несколько раз и с каждым разом ему все больше кажется, что это сражение действительно скорее всего станет последним.
…Азарг Кун сидит на своем троне и спокойствие покидает его. Он чувствует движение некой силы, которую он помнил, но о которой уже давно ничего не было слышно. Настораживается не сам Азарг Кун, а его чудовищный кукловод – растекшийся в бурлящей бездне Султан Забытых Древних Ур’Ксулт. И эта сила, что коснулась Черного Владыку подобно легкому дуновению свежего ветерка, оказалась совсем не к месту и не ко времени…

В безбрежном море света двигаются состоящие из голубоватого сияния фигуры. Одна из них проходит по тоннелям из растекающейся энергии, держа на руках маленькое черное существо, прижимающее к себе серенького игрушечного зверька. Траг’гон останавливается в просторном отсеке, словно воздушный пузырь висящим в центре колыхающихся энергетических построек. Он ждет пока вокруг него не материализуются несколько конструкций из кристаллов и плотных потоков антиматерии. Малыш, которого траг’гон держит в руках начинает плакать, дрожа от холода. Светящиеся конструкции поднимаются все выше, покидая безымянную планету, до названия которой Властелинам Мироздания нет никакого дела. Воздух становится все более разреженным и скоро у маленького черного существа уже не хватает сил на плач и он дрожа всем телом сворачивается в пушистый комочек. Он дышит тяжело, с хрипотцой, все сильнее прижимая к себе свою игрушку, словно она может его согреть.
Траг’гон закрепляет над малышом странный, мерцающий бледно-фиолетовым огнем символ, который генерируют два необычных, наполовину органических прибора. Полупрозрачная, будто обтянутая слюдой рука касается малыша и начинает подниматься вверх, вытягивая из свернувшегося в клубочек зверька субстанцию, похожую на расплывающуюся, постоянно меняющую очертания газообразную амебу. Тонкие лучи антиматерии сразу впиваются в сгусток концентрированной энергии и не дают ему растечься по окружающему пространству. Малыш заходится в отчаянном, пронзительном крике, но ненадолго. Газообразное создание, обитавшее в нем, уже бьется в руках траг’гона, словно пытаясь вырваться из невидимого сосуда. Лапки малыша разжимаются, отпускают игрушку, и она летит вниз, к скрытой облаками земле, пролетая сквозь эфемерные конструкции звездолета траг’гонов. Маленькое существо дышит все тяжелее и реже. Оно еще тянется к траг’гону слабеющими ручонками, словно пытаясь что-то сказать или прося взять его на руки. Но траг’гон отворачивается и уходит прочь. Свечение тускнеет и малыш проваливается под ставшие вдруг неосязаемыми потоки свитых в диковинные сооружения фотонов. Он снова кричит, но слабый писк заглушает вой ветра, который неустанно гонит по небу грозовые тучи. Всего мгновение видно черное тельце, падающее к темным горным отрогам, но густая вуаль облаков быстро скрывает его из виду.
…заунывный, протяжный вой несется над кровавыми равнинами Внутреннего Мира, и деформированные твари, кочующие среди холмов вяло текущей плоти, оглядываются в недоумении. Вой постепенно стихает, переходя в жалобный стон. Ему вторят удары грома и пронзающие багровый небосвод огненно-рыжие ветвящиеся молнии.
Селкер просыпается и почти человеческие слезы текут по его щекам. Если бы он знал раньше… Те, кого он почитал как предков, перед кем почти преклонялся, на самом деле были совсем иными. Чем они лучше тех, кто бродит сейчас по этим равнинам? Они убили его мать, которая пыталась спасти своего единственного сына, а вырвав из тела малыша н’кро, разумный энергетический организм, убили и самого ребенка. Тело было им не нужно. Они выращивали из этого н’кро того, кто должен был стать Селкером. Спрятав, затерев, все воспоминания о детстве, какие оставались в подсознании и сохранились в душе. Что бы новый траг’гон не вспомнил, кем он был раньше. Не вспомнил того, как стал траг’гоном. И лишь милосердное Забвение вернуло ему эту память.
Селкер попытался пошевелиться, но проросшие сквозь его тело кости сжались, точно чувствовали движения попавшей в их капкан жертвы. Шакал вскрикнув, вздрогнул от боли,  но в ответ на резкое движение ростки костяного дерева сомкнулись еще сильнее.
…Они все лгали ему с самого детства. Придумывали сказочные истории о неведомых мирах и таинственной родине, откуда Селкера привезли на кафедральную планету траг’гонов Каран-Шер. Отцом Селкера был траг’гон, но он никогда не рассказывал о матери. Да и вопросов о ней у молодого Селкера тогда и не появлялось. Но сейчас шакал был благодарен Азаргу Куну за ту часть памяти, что Владыка Забвения подарил ему. Теперь он знает, с чего все началось и ничего не может сделать. Он заперт тут навеки и эти сны все, что у него осталось…

— 10 стандартных суток до Нулевого Дня —
Древний Космограф сидит в своем доисторическом Маяке и дрожащий огонь свечи прыгает по древним, полуистлевшим страницам фолиантов, что написаны во времена, о которых сейчас не осталось даже легенд. На прочном столе из темного дерева стоят две статуэтки – бронзовая фигурка вставшего на колени шакала, держащего на вытянутых вперед руках солнечный диск, и странное, безобразное изваяние, с переплетенными щупальцами, свитыми в узел хоботами и длинными костяными наростами. В неровных отблесках пламени, обе фигурки отбрасывают неровные, словно живущие сами по себе тени.
Темнота в углах пыльной и заваленной книгами каморки сгущается и в помутневшем воздухе возникает закутанная в черный балахон фигура, испускающая бледное свечение. Белесым пятном выступает из мрака костистое, бескровное лицо.
— Опять плетешь свои интрижки, старикашка? – звук хрипящего голоса Азарга Куна заставляют замереть пламя свечи, а книги покрываются тонким слоем инея. – Думаешь, я  забыл, что ты постоянно лез в наши дела еще при крэллах?
Космограф молчит, даже не повернув голову в сторону Владыки Забвения.
— Что молчишь? – усмехается Азарг Кун. – Не ожидал увидеть меня тут, у себя в келье? Ты же вроде заперся в этом каменном мешке, так зачем вылез снова? Сиди тут и сгнивай дальше вместе со своими бесполезными книжонками.
Космограф медленно поднимает невидимую голову и пристально смотрит на Азарга Куна россыпью холодных искорок-звезд.
— Возвращайся обратно, – спокойно произносит звездочет Иркастана. – Ты не сможешь раскачать весы настолько, что эта Вселенная погибнет. Потому что если ты сделаешь это, то сгинет и Забвение.
— Что за чушь ты несешь? – огрызается Темный Лорд. – Забвение вечно, а все остальное станет лишь материалом для нашего пути к высшей цели – к слиянию всех форм в единое создание. Рано или поздно, ты тоже станешь крохотным кирпичиком в этом строении.
— Аэстер напитал тебя силой, Ур’Ксулт, но он не дал тебе и толики разума. Без Вселенной Смертных, вас ждет коллапс.
— Много же ты знаешь… Никакая сила не способна одолеть Забвение. Кристалл К’Рал-Назха развеет в прах любого врага!
— Я не был бы в этом так уверен, – отвечает Космограф. – Я еще раз говорю, возвращайся обратно на Текаль. А еще лучше, уводи свою армию и закрой Врата. Чем дольше ты будешь продолжать войну, тем страшнее будет ее финал. Для всех нас.
— Вот именно, что для всех вас! – Азарг Кун вскидывает вперед руки и с пальцев срываются источающие мрак молнии.
Разряды темной энергии перебегают по столу, сжигают древние фолианты одним свои касанием, но бессильно опадают с плаща Космографа.
— Я не могу использовать свою силу во зло кому-либо ибо такова цена абсолютной власти, – спокойно говорит Космограф. – Но я могу защитить себя самого.
Азарг Кун отступает во тьму и гримаса ярости застыла на его лице. Он незримым фантомом перемещается по неосвещенным углам комнаты, и всю каморку заполняют черные, корчащиеся словно в мучениях тени.
— Кто ты такой, звездочет? – спрашивает он. – Я не помню твоих следов в Забвении и не чувствую тебя здесь. Ты говоришь, что не можешь использовать силу ни на что, кроме защиты самого себя, но ты закрываешь мне путь в Дом Мертвых.
Владыка К’Лаана берет со стола Космографа статуэтку бронзового, стоящего на коленях шакала.
— Что ты увидел в нем? Почему ты помогаешь ему? Почему просто не забудешь его душонку, которая давно ввергнута в Небытие?
— Я не могу его забыть. Как не могу забыть всех, кто жил в этой Вселенной с того самого момента, когда сюда пришли траг’гоны. Тебе не понять этого, Хозяин Забвения. Я вижу в нем тот слабый лучик надежды для этой Вселенной, надежды на будущее без войн и на всеобщее единение во вселенский монокосм. Когда всем, даже самой младшей из рас, отводится своя роль и свое предназначение. Когда у всех есть свое место в мире и оно уникально. А чего хочешь ты? Что ты принесешь сюда, Ур’Ксулт?
Азарг Кун не удостаивает Космографа ответом. Он безмолвно растворяется в холодном тумане, и бронзовая статуэтка с глухим стуком падает на пол. Ее металл настолько остыл, что раскалывается от удара и бронзовые обломки с жалобным звоном разлетаются по комнате Космографа.
— Кем бы он для тебя ни был, ты его уже не получишь. Он навеки мой. Через него я проберусь в разум остальных траг’гонов, где бы они не находились… - доносится уже из пустоты хрипящий голос.
Космограф все так же недвижно сидит за столом. Он опускает голову и лишь книги слышат его тихий шепот:
— …еще одна из моих ошибок. Из слишком многих…

Ванри стоит у прозрачной стены и смотрит на стартующие с плато Каир-Ворга звездолеты. Их много, очень много, большинство из них везут на себе лишь десантные капсулы, остальные вооружены только легким вооружением и должны прикрывать высадку групп. Высоко над Иркастаном плывут в холодной пустоте ударные линкоры высшего класса, входящие в состав эскадры Дома Жизни. «Полночное Солнце» - так вроде бы называли ее в Нил-Макоре. Вместе с ними улетает и Шеки. Странно, но его путь лежит совсем не вместе с маршрутом основного флота, собирающегося наносить удар по какой-то важной базе Забвения. Это вроде бы успокаивает, но и настораживает Ванри.
Шеки появляется в дальнем конце коридора. Он одет в боевой костюм из анти-лучевой керамики и черного, эластичного материала, способный погасить удар почти всех известных видов энергии, на руках поблескивают кристаллы, генерирующие световые лезвия и небольшие модуляторы портативного Поля Отрицания, обволакивающего своего носителя куполом, практически отрезающим владельца от всей реальности.
— Зачем ты пришла? – еще издалека спрашивает Шеки. – Я же просил оставаться у себя в комнате.
— Я просто хотела повидаться с тобой напоследок. Неужели, ты откажешь мне в этой маленькой прихоти?
— Прости, но сейчас совсем не время. Наша эскадра улетает с минуты на минуту. Я должен быть там…
Ванри повисает на шее у Шеки, несмотря на острые грани его костюма.
— Не лети туда… Я не знаю в чем дело, но у меня такое чувство, что мы видимся в последний раз.
— Да брось ты. Все это просто обычные для таких случаев предчувствия. Мы только проводим небольшой караван в захваченную область Срединных Миров и вернемся назад. Мы не участвуем в атаке Разлома, так что можешь успокоиться.
Как-то очень неуверенно говорит это Шеки и Ванри все сильнее сомневается в его словах.
— Извини, но мне действительно пора. Поговорим потом, когда я прилечу.
Шеки осторожно отстраняет Ванри. Она не сопротивляется, но в ее взгляде сквозит обреченность.
— Никакого «потом» уже не будет… - шепчет она. – Ты уже не вернешься…
Она провожает взглядом Шеки, который вскоре скрывается среди целой толпы илкани и ирфов, спешащих на плато Каир-Ворг, к ожидающим их звездолетам.

Трубный, гортанный вой раскатывается по влажным и потонувшим в горячем, темно-красном тумане подземельям. Шейри с трудом открывает глаза, тщетно пытаясь разглядеть что-то в темных тоннелях, куда после очередного дня согнали живой корм. В голове все звенит, каждое движение вызывает ноющую боль. Свалявшиеся, повисшие грязными лоскутьями волосы прилипают к кровоточащим ранам на плечах и груди. А разорванная ударом багра щека под самым глазом, похоже начинает воспаляться. Такими темпами, недалеко и до гангрены… интересно, что с ним станет тут, в Забвении, когда рана начнет гнить? Ведь умереть тут нельзя. С каменных стен и изогнутых, скрученных сталактитов капает вонючая, едкая жидкость, стекая по постоянно мокрой шерсти. Лучше бы он не спал… Шейри со сдавленным стоном поворачивается на бок. Сон заставил организм расслабиться и теперь он уже не мог сопротивляться усталости и  накатившей волне боли.
Прямо перед феррани появляется массивная туша, человеческое тело на четырех мясистых ногах, с выкрученными за спину руками, сросшимися вместе у ладоней и стальным, приваренным прямо к позвоночнику каркасом. Длинная цепь проходит по спине, исчезая в основании черепа и выходит изо рта создания, удерживая болтающуюся почти у самого пола чугунную гирю. Чудовище издает низкий, скрипучий рык, и младшие миньоны начинают расталкивать спящих.
Костистая лапа хватает Шейри за загривок и рывком ставит на ноги. Мощный удар в спину толкает его вперед, к стоящим поодаль пленникам. Зор остается среди тех, кто продолжает спать и Шейри осознает, что сейчас останется один. А это не сулит ему ничего хорошего. Стражники выкрикивают гортанные команды и процессия начинает свое неторопливое движение в глубокие катакомбы Внутреннего Мира. Куда на этот раз? Шейри пытается оглянуться по сторонам, но кругом лишь липкий, густой сумрак, в котором двигаются фигуры стражников. Все охранники вооружены массивными, четырехствольными самострелами, с длинными лентами, уходящими к ящикам, которые висят у стражников за спиной. В пазах лент вложены длинные, проржавевшие штыри, а может и гвозди. Шейри вздрагивает от одной мысли о действии этого оружия.
Спереди, мрак начинает разгонять багровое свечение, и спертый, влажный воздух становится горячим, с приторно-сладким привкусом. Шейри слышит приглушенные толщей камня и слоями биомассы крики, настоящую какофонию воплей и стонов, перемежающихся с металлическим скрежетом и гудением моторов. Вот еще несколько поворотов и процессия входит в огромный зал, уходящий вверх и спускающийся вниз на тысячи футов. По подвесных мостам движутся бесконечные колонны обреченных, которых  подталкивают к неторопливо вращающимся жерновам, перемалывающим человеческие тела в темно-красную биомассу. Из резервуаров с плотью и кровавой жидкостью в затуманенную высоту тянуться железные трубы, безостановочно откачивающие материал для биомассы и органическую материю для звездолетов. И точно так же, не останавливаясь, идут по залу страшные процессии.
От открывшегося ему зрелища, у Шейри подкашиваются ноги, голова идет кругом, и феррани с трудом подавляет тошноту. Подобно бездумному стаду, толпы пленников, основная часть из которых были привезены скорее всего со Срединных Миров, ковыляют по навесным мосткам и там порождения К’Лаана спихивают их вниз. Феррани не может понять, как столько народу позволяет гнать себя на смерть. Ответ приходит сам собой. Шейри замечает двигающиеся в воздухе тени – парящих безо всяких крыльев созданий, напоминающих округлый, колыхающийся мешок плоти, с громадным, раздувшимся мозгом, скрытым под розовато-белой кожей. Над каждым из входящих в зал отрядом пленников повисает одно из таких созданий и даже те из обреченных, кто пытался сопротивляться или упираться, покоряются судьбе. Простой псионический контроль, который в родном мире Шейри отразил бы шутя, тут позволяет гнать на смерть сотни тысяч существ, среди которых могли быть и Высшие, и Старшие. Но на смерть ли? Вряд ли, подручные Властелина Забвения позволят себе расходовать столько так нужного им биологического материала… Шейри со всей очевидностью понимает, что в скором времени, если ничего не изменится, он это узнает.
К только что вошедшей в зал толпе подплывает пси-контроллер и Шейри чувствует явственный, ничем не скрытый удар по сознанию. Все-таки какие-то рудиментарные способности, оставшиеся в нем, позволяют поставить слабую, защиту, встретившись с которой воля пси-контроллера отступает. Почти сразу же, мешок плоти издает пронзительный визг и удар прикладом четырехствольного гвоздомета в грудь сбивает феррани с ног. Шейри падает на колени, пытаясь вздохнуть, левую часть груди сдавливает словно тисками и каждая попытка сделать вдох причиняет невыносимую боль. В полном безмолвии охранник со всего маху бьет его ногой под нижнюю челюсть и в голове Шейри словно взрываются сотни огненных шаров. Зажимая разбитый рот руками и выплевывая хлынувшую из него кровь, феррани извивается на полу пещеры, не в состоянии даже закричать. Бредущая на смерть толпа, попавшая под псионический контроль, не останавливается. Кто-то проходит мимо Шейри, кто-то наступает прямо на него, кто-то спотыкаясь падает, навалившись всем весом на феррани, взвывшего от новой боли в переломанных первым ударом ребрах. Двое охранников, взяв его за руки, одним рывком поднимают Шейри с влажных камней. В левый бок словно вонзают раскаленный шип и феррани едва не теряет сознание.
Два охранника, перекинув гвоздометы за спину, волокут Шейри следом за толпой. Феррани слабо пытается высвободиться, вонзая когти в теплую, беловато-розовую плоть, но стражи не чувствуют боли. Когда им надоедает то, что жертва пытается сопротивляться, одно из существ хватает Шейри за волосы и бьет головой о каменную стену пещеры. Феррани в последний момент, уже когда перед глазами мелькает базальт, чуть отворачивается, что бы удар был скользящим. Конечно, намного легче от этого не стало. Удар оглушает его, содрав шерсть и кожу со лба. Тьма проглатывает Шейри, а когда он вновь приходит в себя, то видит перед собой лишь решетчатый стальной пол мостка. Внизу, среди конвейеров и проржавленных жерновов текут потоки биомассы и перемалываются куски плоти. Каждый крик бьет по голове Шейри как молотом. Рот наполнен кровью, она же течет из носа и ушей, мех на щеках и плечах полностью пропитался ей… Шейри поднимает голову и впервые за всю свою прошлую жизнь по-настоящему чувствует страх. От скрежещущих жерновов его отделяют всего два пленника. Вот одного сталкивают с помоста и он, нелепо взмахнув руками падает между вращающимися блоками. В воздух взлетает небольшой фонтанчик крови и ошметков тела. Второй пленник вопит и пытается вырваться, но его бьют по коленям и точно так же спихивают в покрытые красной жижей жернова.
Шейри точно так же старается высвободиться, но он настолько ослабел, что все его попытки похожи на беспомощное трепыхание. Ему выкручивают руки и сильным пинком отправляют вниз…
…было же время, когда такое могло показаться лишь дурным сном. Когда еще не сгинули во тьме белые, пушистые облака в лазурных небесах, когда вокруг пели птицы, и теплый воздух был наполнен ароматом причудливых соцветий. Было время, когда журчали ручьи в лесной чаще, и небольшие, мохнатые насекомые стрекотали в высоких кустарниках у опушки. Было время, когда все это еще не исчезло… Детский смех, долгие вечера на берегу реки, свет луны, серебривший плавные изгибы двух изящных обнаженных тел в мягкой траве, ее урчание, которым она так его убаюкивала… и теперь лишь одна черная, мутно-кровавая бездна, без просвета, без какой-либо надежды…
Шейри последним, отчаянным усилием изворачивается в воздухе так, как могут, наверное, только те, в чьих жилах есть что-то от кошачьей крови, и цепляется за железные решетки пола. Чуть качнувшись вперед, он все-таки срывается вниз, когда левую сторону тела прошибает словно электрическим током. Боль заставляет разжать пальцы, но траектория падения уже все-таки изменилась. Падает он недолго, врезаясь в какие-то металлические конструкции, скатываясь по узким лесенкам, протянутым над заполненной биомассой трещиной. Толстая железная труба бьет его в живот, феррани пытается судорожно, несмотря на вылетевший из легких воздух, ухватится за гладкий металл, но неудачно, и падение продолжается. На короткое мгновение, он повисает на стальном брусе, соскальзывая по его шершавой, искореженной поверхности, разорвав спину от плеч до ягодиц и располосовав весь правый бок, и еще спустя несколько мгновений падает на мокрый, теплый базальт…
Неужели он еще жив?.. Шейри приподнимается на локтях, но из-за закрывшей глаза мути ничего нельзя разобрать. Повезло… Что, впрочем, отнюдь не очевидно. Где-то наверху раздаются беспорядочные крики и тихие хлопки с необычным металлическим звуком. Что-то со звоном ударяется в скальную породу рядом с Шейри, и феррани видит вонзившийся почти по самое навершие стальной кол, длинной с ладонь. Шейри кубарем откатывается в сторону, и вовремя – по камням замолотил град стальных кольев. Он успевает залезть в какой-то узкий тоннель, хотя один из кольев все-таки задевает его плечо, к счастью, как понял Шейри, просто пролетев насквозь, не сломав костей. Базальтовый уступ, на котором он только что находился, обстреливают теперь со всех мостков.
Шейри заползает в тоннель еще глубже. Надо просто скрыться, пересидеть тут, говорит он себе, но тут же выкидывает такие мысли из головы. Освободившись лишь от одной напасти, но все равно он в лапах Забвения. Зор, единственный, с кем за все это время Шейри мог поговорить, да и единственный, кто мог бы помочь выбраться наверх, теперь неизвестно где, и не ждет ли его такая же судьба? А в одиночку подняться из катакомб Шейри даже не надеялся. Он еще чуть углубляется в тоннель, и его рука хватает пустоту. Проход заканчивается пропастью. В кромешной тьме невозможно различить почти ничего, но своими кошачьими глазами Шейри видит влажно поблескивающие стены громадной пещеры, идущие в скрытую во мраке глубину, откуда тянет гнилостными испарениями и прохладной сыростью. Неужели опять падать? Кто знает, что там, внизу… Но может все же лучше, чем сидеть скрючившись в каменном проходе без какого-либо пути назад… Шейри вздыхает настолько глубоко, насколько позволяют сломанные ребра. Он не спустится по отвесной скале, как бы не старался. Это тяжело и здоровому, а уж ему-то… Феррани тихонько застонал от боли и страха. Нет, какой из него герой или там спаситель Вселенной… Да он и не стремился к этому. Он просто загнан в угол, напуган, да вообще еле жив. Сзади зал с кровавыми жерновами, спереди мрак и неизвестность…  только выхода нет. И даже смерть не выход – неизвестно, что будет после нее… Впервые за всю свою жизнь Шейри ощущает себя настолько беспомощным и не властным над своей судьбой. Он чувствует как из глаз покатились слезы, и сразу защипало в рваной ране на щеке. Дрожа всем телом от страха, он подползает к краю пропасти и бросив последний взгляд назад, прыгает во тьму.

9. Между Тьмой и Светом

— 7 стандартных суток до Нулевого Дня —
Росчерки энергетических лучей пронзают мрак космоса, высвечивая из клубящегося туманного облака уродливые, искореженные конструкции. Между черно-фиолетовыми башнями с мерцающими куполами вспыхивают огненные грибы разрывов. К атакующим висящий в вакууме остров биомассы серебристым звездолетам протягиваются тонкие, голубоватые лучи, превращающие йяканские корабли в ослепительные шары раскаленного газа. Наконец, сзади, со стороны атакующего флота, подлетает похожий на растопырившего свои лапы паука корабль. Между расправленных в разные стороны серебристых игл, начинает мерцать зеленоватая сеть, окутанная облаком антивещества и излучающая мощнейшие потоки гамма-лучей. Спустя мгновение, этот сгусток энергии срывается с места и устремляется к форпосту Забвения. Он выжигает все на своем пути, пробивая в осклизлой, пористой массе дыру диаметром в десяток миль. В вакуум вырывается фонтан черной, мгновенно застывающей субстанции, по всем волнам эфира слышится странный визг, перерастающий в заунывный, фиксируемый лишь специальными приборами и датчиками вой. Летающий остров скукоживается, сжимается и распадаясь на части проваливается в бескрайний космос. Некоторое время на его поверхности еще вздуваются ярко-малиновые огненные шары, но в конце концов взрывы стихают и мерцающие бойницы черных, сморщившихся органических сооружений гаснут.
— Седьмая эскадра вызывает основной флот – нарушает эфирную тишину спокойный голос, судя по интонациям принадлежащий представителю кошачьей расы. – Мы завершили расчистку боковых зон. Все крупные форпосты Забвения уничтожены. Путь к Центральному Разлому свободен…
Серебристые, напоминающие расправивших крылья драконов звездолеты разворачиваются и вспыхнув зеленоватыми искорками исчезают в гиперпространстве так, словно их и не было.
— Их корабли уязвимы к высоким температурам и к направленному гамма-излучению, – снова раздается в эфире голос. – Остальные методы воздействия, за исключением искривления пространства результатов не дали.
— Хорошо, – отвечает голос Анганадона. – Седьмая эскадра, присоединяйтесь к арьергарду…

…Еще один метр… Шейри подтягивается на руках, заползая на следующий уступ. Остановка, отдых… Как же больно… в глазах все плывет, кружится голова, на левой части груди словно лежит лист раскаленного железа, впивающийся в тело при каждом вдохе и выдохе. Шейри не помнит своего падения на дно подземной расселины. Судя по всему, он ударился о небольшой выступ, потерял сознание и снова сорвался вниз. Очнулся он на каменистом берегу, возле черного пещерного озера. Видимо, волны выбросили его на камни, где он пролежал невесть сколько времени. Очнувшись, он разглядел в скрытой сумраком вышине облепленные сталактитами каменные громады и закрученные, массивные колонны, освещенные исходящим из подземных глубин голубоватым сиянием. Феррани не осталось ничего, кроме как попытаться подняться наверх, к источнику свечения, преодолев высокий, футов в сто обрыв. В невыносимую пытку превратился каждый шаг, а что уж говорить о подъеме наверх? Несколько раз феррани срывался вниз, весь расцарапавшись о черные базальтовые выступы. Лишь пятая или шестая попытка оказалась удачной и он почти достиг края обрыва.
Свет, чьи отблески играли на прохладной, густой воде подземного озера, притягивал его, может быть просто потому, что свет вообще всегда давал надежду. Даже здесь. В мире, где живого, солнечного света не было испокон веков.
Несколько минут он лежит на базальте, вцепившись когтями себе в ладони и беззвучно плача от боли. Потом снова цепляется за шершавую поверхность обрыва и пытается ползти вверх. Еще метр… Он теряет силы и сползает на только что достигнутый уступ. Острые грани базальта оставляют свежие царапины на бедрах, животе и плечах. Проклятое Забвение… в своем мире он бы давно уже умер, а тут его лишили даже этого. Проходит несколько минут и еще одна попытка. На этот раз успешная. Шейри взбирается на самый верх обрыва и то, что предстает перед его взором, одновременно пугает и удивляет его.
На другой стороне пещеры, возвышаются вытесанные в скале башни и вырубленные из цельных кусков базальта колоннады. Грани странного, черного камня из которого построен дворец, испускают призрачное, голубоватое сияние. Этот комплекс из флигелей и выступающих из стен базальтовых балконов не такой уж и большой, но камень обработан настолько искусно и очертания казалось бы привычных архитектурных форм настолько причудливы, что оторвать взгляд невозможно. Как этот дворец резко контрастирует с ужасными катакомбами из камня и живой плоти, что простираются наверху… С пропитанных подземной влагой потолков звеня падает капель, здесь нет ставшего уже привычным жара, только приятная, успокаивающая прохлада.
Шейри поднимается на ноги и нерешительно делает робкий шаг к широкой, украшенной барельефами и статуэтками фантастических существ лестнице, которая, начинаясь у самого края оврага, поднимается вверх, к скрывшемуся в рассеянном влажным туманом сиянии дворцу.  Непривычно все как-то… тишина, таинственное свечение пещерных сводов, ни единого признака жизни…
Стараясь не шуметь, заставив себя не стонать, Шейри поднимается по лестнице, рассматривая отталкивающие барельефы и мерзкие, раздувшиеся изваяния на перилах. Нет, в этом дворце нет ни следа той хаотичности или слепой дикости. Здание построено для определенной цели и словно по точно выверенным планам и чертежам. Феррани касается одной из статуэток и в воздухе рождается удивительно мягкий, чарующий перезвон, отзвуки которого наполняют всю пещеру. Шейри лишний раз проклинает себя за любопытство. Этот звон яснее ясного дал понять, что в замке появились незваные гости.
Какие-то неясные движения в сгустившихся тенях отвлекают внимание Шейри. У нижней площадки лестницы, прямо из базальта, вырастает, материализуясь из темного тумана создание, напоминающее исполинскую, студенисто-прозрачную медузу, на щупальцах которой перемигиваются голубые искры. Похожие существа, возникают на пустынных ранее балконах и балюстрадах, мелькают беспорядочным светящимся потоком в окнах и на открытых колоннадах подземного дворца. К Шейри протягивается длинное щупальце, феррани отклоняется в сторону, но левый бок пронзает нестерпимая боль, ноги у Шейри подкашиваются, он падает на базальтовые ступени, судорожно хватая ртом воздух.  Полупрозрачные существа вьются вокруг него, видимо раздумывая, что делать    неведомым пришельцем но потом бросаются в стороны, подобно малькам, распуганным щукой. Краем глаза Шейри видит, как из замка выходит его обитатель, облаченный в черно-фиолетовый, с мерцающими серебристым светом глифами, просторный балахон. Вместо рук у него длинные, черные щупальца, а вместо лица пульсирующий в такт дыханию феррани вихрь голубоватого света. Существо спускается по лестнице, не касаясь полами балахона ступеней и подлетает к обессилено стоявшему на коленях Шейри. Шерсть у феррани встала дыбом, зашипев, он вжал голову в плечи, готовясь к последнему, смертельному удару… Но существо зависает рядом, внимательно огладывая измученного и напуганного феррани.
— Давно никто не появлялся в моих владениях. – произносит оно, и Шейри удивляется тому, что может понять странное наречие, которое не слышал ни разу в жизни.
— Я… я не хотел… я случайно… - с трудом произносит он, в попытке оправдаться.
— Ничего не происходит случайно, - голос закутанного в балахон создания не поддается описанию, он то глухой, то звонкий, то тихий, то громкий, то быстрый, то неестественно замедленный. – Ты пришел сюда, Шейри, потому что должен был прийти.
— Кто ты?.. - сглатывая кровь, продолжающую сочится из носа спрашивает феррани. – ты знаешь кто я?
— Я знаю всех, кто когда-либо проходил сквозь Забвение, – ответствует существо. – Ибо это моя вотчина. Не бойся, в моем дворце, тебя никто не посмеет тронуть. Что до моего имени, то я не могу назвать его тебе – оно непроизносимо на вашем языке. Но ты можешь звать меня К’Рал-Назх. Пошли со мной, я многое должен тебе рассказать.
— Я не могу идти. – признается Шейри. – Ты можешь вылечить меня?
— Я могу причинить тебе такие страдания, какие ты даже не можешь себе представить… Но я не могу исцелять. Прости. Однако, я облегчу твои мучения на какое-то время. Ты просто забудешь о них.
Боль в израненном теле и сломанных ребрах исчезает, уходит усталость и Шейри встает на ноги.
— Помни, что едва ты покинешь меня, боль и усталость вернутся к тебе, – напоминает К’Рал-Назх. – Это все, чем я могу тебе помочь. Но ты можешь спуститься под хрустальные многоколонные залы, к стеклянным водопадам и там смыть с себя всю эту грязь. Мои слуги проводят тебя. А потом мы встретимся снова, в главном зале.
Небольшие, похожие на двуногих рыб с хрустальной чешуей, существа проводят Шейри в глубокий грот и феррани замирает, пораженный открывшейся красотой. Под освещенными голубоватыми и бледно-желтыми огнями сводами грота, возвышаются стеклянные утесы с которых срывается кристально-чистый водопад. Вода плещется в прозрачном, неглубоком пруду, чьи берега поросли синеватой растительностью. Шейри пробует ее на ощупь и чувствует, что она теплая, подобно парному молоку. Скинув с себя какие-то старые, превращенные в лохмотья тряпки, феррани осторожненько входит в прозрачные волны и добравшись до водопада, где вода была ему по пояс, некоторое время стоит под теплыми струями, закрыв глаза и запрокинув голову. Журчащий водопад ласкает его, смывая следы крови и подземную грязь. Шейри встряхивается и длинные, темно-серые, почти черные волосы шелковистым водопадом рассыпаются по его плечам и груди. Теперь они не слипаются, а слабо блестят в отсветах фантастического света. Вода просачивается в раны, и феррани почти чувствует, как они начинают срастаться. Он садится на покрытое мелкими, гладкими камешками дно, прислонившись спиной к торчащему из воды камню и полностью расслабившись засыпает…

Журчание воды прерывает глубокий, лишенный сновидений сон. Шейри нехотя открывает глаза и с неохотой покидает стеклянный грот. Слуги К’Рал-Назха сразу начинают суетиться вокруг него – кто-то расчесывает волосы гребешком, сделанным из причудливой, переливающейся различными цветами раковины, кто-то приводит в порядок шерсть, кто-то аккуратно, стараясь не растревожить особенно глубокие не затянувшиеся раны, вытирает мокрый мех большим, мягким полотенцем. Шейри приятно удивлен всем этим вниманием, какое ему оказывалось при дворе неведомого создания Забвения, причем явно не маленького ранга.
Феррани проводят в многоярусный, просторный зал, с кристаллическими лампами и колоннами из темного, полупрозрачного минерала, похожего на  черный лед. Грани колонн мерцают голубоватым светом и его сияние заполняет весь зал. За круглым чтолом, на котором разложены всевозможные явства сидит и хозяин дворца, тот кто назвал себя К”Рал-Назхом.
 — Садись и угощайся, ты мой гость и я не могу пренебречь правилами гостеприимства, свойственными вашему миру. – говорит К’Рал-Назх. – Мне хочется тебе кое что рассказать, но сначала ответь мне на один простой вопрос… Зачем ты пришел сюда?
Шейри осторожно пробует на вкус мясо, но оно действительно съедобно и не отдает запахами гнили.
— Странный вопрос. – отвечает он, немного освоившись. – Правильнее было бы спросить, зачем меня сюда приволокли. Мне не было дела до вашего мира. Я жил своей жизнью, а вы забрали у меня все…
— Мне жаль – К’Рал-Назх сидит неподвижно, сложив щупальца на коленях. – Но я ничем не могу помочь. Такова воля сил, которые превыше нас всех. Но все-таки, ответь на вопрос, зачем ты здесь?
Шейри вздыхает, ему кажется, что это существо просто издевается над ним.
— Я не знаю чего вы от меня хотите услышать. Я всего лишь жертва.
— Со стороны, может показаться, что так оно и есть. – соглашается хозяин дворца. – Но насколько это верно? Позволь мне немного освежить твою память. Ты шел сюда с траг’гоном – полукровкой по имени Селкер. И шел, что бы уничтожить Аэстер – сердце Забвения. Значит ты уже не жертва. Жертвой тебя сделали обстоятельства.
— Вы все про меня знаете?
— Я все знаю о Забвении и о тех, кто в нем обитает. Ведь это я создал эту Вселенную. – К’Рал-Назх не двигается, да кажется, что и дела ему до феррани нету.
У Шейри обрывается дыхание. Существо, сидящее перед ним, Создатель Забвения. Оно знает все. И про Селкера, и про Аэстер, и наверняка про то, что Шейри хотел выбраться из этого мира.
— Вы… вы убьете меня? – тихо спрашивает феррани.
— Нет, конечно. Какой смысл для меня, отнимать у тебя жизнь. У тебя впереди еще много всего. Напротив, я хочу предложить свою помощь.
Ну это уже точно издевательство. Конечно, создание такого уровня может сделать с ним все, что пожелает.
—Я не обманываю тебя – говорит К’Рал-Назх. – Мне жаль, что сейчас гибнет ваша Вселенная и что на смерть идут такие как ты. Все это, результат моей ошибки и я хочу ее исправить. Но не могу сделать это своими силами.
— Почему?
— Аэстер – корень всего этого зла. Аккумулятор всех поглощаемых Забвением энергий, перерабатывающий их в эфирные пласты нашего мира. И мое самое совершенное творение, которое, даже будучи неразумным, смогло создать целую Вселенную внутри себя. Моя ошибка была в том, что я даровал этому кристаллу возможность поглощать энергии иных Вселенных… Это сделало Забвение Забвением. Хотя я совсем не хотел этого…
Процесс творения начался отсюда. От самых сокровенных и причудливых фантазий, я вплотную приблизился к более или менее упорядоченному варианту. Окраинным мирам нашей Вселенной…
— К тем самым мирам, что так похожи на планеты Смертных? – удивляется Шейри
— Да. Но я так и не смог воссоздать упорядоченный мир. У меня просто не хватило на это знаний. И тогда мой разум разделился. Одна его часть осталась тут и видела, как вокруг Аэстера вырос аморфный хаос Ур’Ксулта и как он, впитав в себя разрушительные энергии превратился в мерзостное, ужасное создание. Он сам и воля Аэстера, принялись изменять сотворенную мной Вселенную, а я не мог ничего им противопоставить.
— При всей вашей силе? – недоверчиво интересуется феррани.
— Увы, да, – разводит в воздухе щупальцами К’Рал-Назх. – Синдром Творца. Как бы я не осознавал все последствия ошибки, я не мог ее исправить, потому как Аэстер был моим любимым детищем. Творец, настоящий Творец, никогда не сможет причинить зла своему творению. Он любит его таким, какое оно есть.
Потом появились траг’гоны. Я создал их, как своих эмиссаров, послав в иные пространства, что бы они собрали для меня информацию об упорядоченной жизни. Но они вышли из под контроля. Они ворвались а иную Вселенную и переделали ее под свой манер… как это не иронично звучит, воплотив мои мечты лучше чем это смог сделать я сам.
— Как-то я слышал, что Забвение мстит траг’гонам…
— Ну, по крайней мере Ур’Ксулт, считает, что он есть единственное оружие мести наследству той расы. Он мстит не за то, что траг’гоны ушли, а за то, что они смогли добиться того, что не смог сделать он сам со своим Аэстером. Дело в  том, что Селкер практически стоял на пороге создания монокосма – объединения всех рас Вселенной в единый взаимосвязанный организм.
— Я не понимаю…
— Да, я тебе сейчас все объясню. Расы условно делятся на Младших – только что вышедших в космическое пространство или же прозябающих в пещерах и не способных добыть огонь. Старших, вроде тебя, которые уже преодолели большой путь развития, но еще все-таки ненамного ушли от Младших. Вы можете преодолевать огромные расстояния на своих звездных кораблях, Младшие принимают вас за Богов… но вы все так же разделяетесь на сообщества, кланы, расы и иногда деретесь за территории или возможность влиять на Младших. Высшие – это существа, достигшие столь высоких уровней развития, что зачастую отдельный индивидуум обладает объединенным разумом целой расы. Они вечно спорят об идеологии, сути бытия и прочих несущественных вещах. И наконец – Древние. Те, кто, вроде как, был всегда. Таков Ур’Ксулт, таковы траг’гоны, таков, наконец, и я. Монокосм подразумевает под собой объединение всех ветвей этого древа, взаимовыгодного симбиоза всех этих рас. Траг’гоны пришли к выводу, что то, что в вашем мире называется н’кро наиболее хорошо подходит для воплощения идеи Монокосма. Вечное познание окружающей Вселенной, через рецепторы души, гармонии с миром, и конвертирование информации через процессы созидания. По мнению траг’гонов, все существа уникальны и неповторимы, благодаря н’кро, а потому, они создали Дом Смерти и Дом Жизни – в одном из них траг’гоны накапливали собранную за всю протяженность жизненного пути каждого н’кро информацию и возвращали душу обратно в мир, для дальнейших ее исследований. В Доме Жизни проходила селекция новых энергетических субстанций и форм жизни, то есть процесс создания новых рецепторов для познания мира.
 Шейри сидел, замерев от удивления. Раньше, он никогда не задумывался о таких вещах, о сути Мироздания, о его строении и о роли в нем каждого живого существа, вплоть до незаметной букашки в траве. Но как оказалось, все живое играло свою роль и играло ее весьма неплохо.
— В иерархии Монокосма, Младшие Расы – это орудия познания, – продолжает свой рассказ К’Рал-Назх. – Старшие, это наблюдатели, в случае чего, наставляющие Младших на верный путь и собирающие накопленные ими знания. Высшие, должны были быть своеобразной нервной сетью, доносящей до Старших и Младших волю Древних и передающие Древним накопленный информационный материал, но вот тут у траг’гонов вышла промашка. Высшие не пожелали принять такой вариант и начали им противодействовать.
— С траг’гонами все понятно… А что Ур’Ксулт? В чем его-то роль? – интересуется Шейри.
— Ур’Ксулт и его Забытые Древние решили, в противовес траг’гонам создать свой монокосм, заключавшийся в единстве плоти. Поэтому Ур’Ксулт и стремится добраться до вашей Вселенной. Она –производное от этого мира и тоже должна войти в его монокосм. Но более всего, им движет месть. Месть траг’гонам за то, что исказив представления о Забвении, они переделали сам мир. Забвение напрямую зависит от энергий, поступающих из Вселенной Смертных. Но эти энергии не просто поглощаются, они преобразовывают все, что нас окружает. Траг’гоны создали легенду о страшном, неправдоподобно извращенном мире и, спустя поколения, Забвение и стало таким.
— Это все настолько странно… - признается Шейри. – Я с трудом верю.
— Но, это так. Остановить вторжение Забвения необходимо, потому что проглотив ваше Мироздание, оно само коллапсирует, оставшись без энергетической подпитки Я постараюсь этого не допустить. Поэтому, я и помогу тебе уничтожить Аэстер, а мой разделенный разум, проекция которого обитает в той Вселенной, скоординирует действия армий трагонидов и Высших так, что бы вы смогли нанести по Кристаллу одновременный удар. Правда сначала ты должен будешь найти и освободить Селкера. Без него, все ваши начинания просто бессмысленны.
— Освободи его сам. Разве это для тебя настолько сложно?
— Нет. Но я не хочу причинять вред тем, кто порожден моим разумом. Все, что я хочу, должны сделать вы – ты, трагониды, Высшие, те, кто сейчас пленен в катакомбах Внутреннего Мира… не так важно. Это должны сделать те, кто не принадлежит этой Вселенной. Тогда баланс сил будет восстановлен. Вы спасете свою реальность, а я сохраню свою.
К’Рал-Назх умолкает и смотрит на Шейри словно выжидая. Тишина мгновенно заполняет дворец из полупрозрачного темного льда и кажется слышно как ложатся на мраморный пол пылинки.
— Я хотел бы помочь вам, но я не смогу этого сделать. – разводит руками Шейри. – Я же не так силен как вы или Селкер. Я, честно говоря, попросту боюсь.
— Сможешь. Ты смог добраться до меня, значит сможешь и уничтожить Аэстер. Не позволяй мне разуверится в тебе.
— Но это действительно так. Что я могу сделать один, против миллионов созданий, что обитают там, наверху? Даже если ты вернешь мне ту силу, какой я обладал в Срединных Мирах, я все равно бессилен что-либо изменить.
— Тогда, быть может, ты мне и вовсе не нужен? – голос К’Рал-Назха остается бесстрастным, но смысл слов явно угрожающ.
— И что? Убьешь меня? – рычит Шейри. – Отправишь обратно в катакомбы? Сделаешь Забытым Древним? Давай… ты же всемогущ. Все, с меня хватит подобных тебе.
Феррани поднимается из-за стола и быстрым шагом направляется к выходу.
— Подожди, – окликает его хозяин замка. – Не спеши сжигать мосты за собой.
Шейри останавливается, переводя взгляд на К’Рал-Назха. А ведь он боится… Боится того, что Шейри уйдет. Боится, что его Вселенную может ожидать коллапс, который наверняка уничтожит и его самого. Необычно, неестественно, но это существо чувствует самый обыкновенный страх.
— А что мне остается делать?
— Согласится на мое предложение. Как я уже сказал, я выведу тебя отсюда и сделаю так, что все твои спутники будут свободны. Только Селкера я не могу коснуться. Он во власти самого Аэстера и Ур’Ксулта. Мое вмешательство тут недопустимо.
— Может быть хватит считать меня героем? Я что, похож на бога?
— Тот, кто осмеливается говорить со мной в подобном тоне уже или герой или безумец, – насмешливо произносит К’Рал-Назх. – А на безумца ты еще не похож… Слушай меня внимательно. У вас есть одна стандартная в вашем мире неделя, на то, что бы освободить Селкера. Потом, объединенная армия вашего мира нанесет удар прямо по Аэстеру и Ур’Ксулту. В этот момент, Селкер должен быть свободен. Он знает, как действовать с потоками сил Забвения, Аэстер не дает ему применить свои силы, но когда начнется атака, Кристалл будет отражать внешнюю угрозу и вся мощь Ур’Ксулта будет направлена на объединенный флот. Если не ударить одновременно, Аэстер успеет расправиться со всеми видами угроз по отдельности. Без твоей помощи, сначала погибнет все собранное в вашей Вселенной войско, а потом и вы сами. У тебя просто нет иного выбора, Шейри.
К’Рал-Назх взмахивает щупальцем и возле него возникают два расплывчатых силуэта, со временем обретающие форму. Феррани видит, что это Зор и Ксунартус. Они стоят словно в стазисе, безвольно опустив руки и запрокинув головы. Шейри даже не слышит их дыхания.
— Ты можешь забрать их у меня. А можешь уйти, и тогда я уничтожу их тела и их души безвозвратно.
— Просто отпусти их, – просит Шейри.
— Нет. Будет лишь так, как я сказал и не иначе. Если ты уйдешь, то отречешься от них точно так же, как отречешься от собственного мира. Но если ты протянешь им руку помощи, то значит ты готов пойти и на большее.
— Но это самоубийство… Если я помогу им сейчас, то обреку на гибель впоследствии.
— Все может быть. Но лучше призрачный шанс, чем никакого. Или ты не согласен?
Шейри, смирившись, кивает головой. Что ж поделать. К’Рал-Назх, или как там его зовут, просто использует его для достижения собственной цели – спасения своей Вселенной, ради которого, по своим собственным соображениям отчего-то не хочет даже пальцем пошевелить. Они для него не более чем разменные фигуры в некой партии, в которой участвуют силы, превыше любого понимания. Если он не может убедить Шейри действовать по-своему, то значит он просто заставит его.
— Я согласен. – говорит феррани. – Но ответь тогда на такой вопрос. Во время правления крэллов, Забвение ворвалось в Срединные Миры точно так же, как и сейчас. И тогда брешь была намного больше. Так почему же, в ту войну, Ур’Ксулт, если он так желает уничтожить наш мир, не проник в него. Ведь его вовсе ничто не сдерживало. Или же нет?
— Ты хорошо знаешь историю, Шейри. – судя по движению капюшона, К’Рал-Назх качает головой. – Дело в том, что создание Забвения не может проникнуть в ваш, трехмерный, мир не изменяясь. И Ур’Ксулт не мог. Я постарался создать для него как можно больше препятствий. Сейчас что-то открыло для него ворота и на мгновения изменило константы миров. Не Азарг Кун. Что-то совсем иное. И даже я не знаю, что это за сила. Я могу чувствовать ее присутствие и ощущать последствия ее действий… Но не определить ее суть.
От этих слов Шейри становится очень и очень нехорошо. Он подозрительно смотрит на К’Рал-Назха и тот будто предупреждает следующий вопрос.
— В данный момент, не так важно, кто позволил Ур’Ксулту войти в ваш мир. Надо попытаться исправить содеянное ими. Я и мой отделенный от этого тела разум, который известен как Космограф, живущий в Маяке возле Иркастана, пытались противостоять желаниям собственных творений начать полномасштабную войну. Сейчас, с посторонней помощью, или по собственной слабости, нам это не удалось. И потому, надо спасать от гибели обе Вселенные.
Еще одна сила… Шейри уже жалеет, что задал создателю Забвения этот вопрос, вскрывающий маленькую брешь, незримое, на первый взгляд расхождение слов с истинным положением дел. Червоточина в логической цепочке событий вскрыла факты куда менее приятные. Значит что-то подтолкнуло Реальность К’Лаана к войне. Дало возможность Ур’Ксулту реализовать свои желания и свой разрушительный потенциал который все это время сковывался двуединым существом – К’Рал-Назхом.
— Не бойся, Шейри. Действия этой силы уже давно не ощущаются. Она ушла в пространства между мирами и более не проявляла себя. Сейчас надо разрушить Аэстер. Это будет единственная возможность прекратить войну, если, конечно, Азарг Кун не предусмотрел атаку на Кристалл Забвения.
К’Рал-Назх снова взмахивает щупальцем и Ксунартус с Зором приходят в себя. Они удивленно озираются по сторонам, оглядывая величественные колоннады и арки подземного дворца, озаренные струящимся по их граням холодным потоком голубоватого света.
— Что это за… - бормочет Ксунартус. – Где я…
Зор молча смотрит на К’Рал-Назха и в его взгляде чувствуется жесткость.
— Наконец-то мы встретились, Создатель Забвения… - хмуро говорит он. – Жаль, что сейчас уже совсем иное время…
— Да. Время сейчас совсем иное, – соглашается К’Рал-Назх. – Что случилось с крэллами, повторяется и ныне, но в десятки раз страшнее.
— И почему меня это должно заботить? Крэллы ушли, все, кто остался, ввергнуты в Забвение. Я хотел всего лишь освободится отсюда и вернуться в свой мир.
— Я не могу тебя удерживать. Хотя времена крэллов и закончились, ты волен сделать это, но твоя свобода лежит через помощь мне. Я все рассказал этому существу с пятнистым мехом, и он знает, что надо делать. Что бы покинуть Внутренний Мир вы все равно должны разрушить Аэстер и освободить последнего из траг’гонов.
Зор недоуменно поворачивается к Шейри и феррани лишь пожимает плечами.
— Я все расскажу, как только мы выберемся отсюда, – обещает он. – Действительно, ему… нет, мне, нужна ваша помощь.
— Может мне объяснит хоть кто-то, где я, что все это означает и откуда взялась эта  страхолюдина? – недовольно спрашивает Ксунартус.
— Смотри внимательно, Высший, – холодным тоном произносит Зор. – Перед тобой стоит тот, кто создал эту Реальность.
— Да. И я не враг вам. Да и никогда им не был. Я могу очень многое объяснить, но потом… Сейчас слушайте меня очень внимательно…
К’Рал-Назх снова рассказывает то, что Шейри уже слышал от него, но чуть более сжато. Феррани видит, как удивленно слушает его Ксунартус и по-прежнему недоверчиво смотрит на творца Небытия Зор.
— И ты хочешь, что бы и мы, вслед за ним, - Зор кивает в сторону Шейри, - согласились тебе помочь?
— Я не ставлю перед вами выбора. Его попросту нет. Вы поможете мне, а я помогу вам. Иной вариант недопустим. Сейчас все сложилось так, что неверный шаг приведет к гибели и нашего и вашего мира.
Зор кивает, и холодный изумрудный огонь в его глазах затухает.
— Хорошо. И что мы должны сделать?
— Я верну вас троих в то самое место и время, с которого произошло ваше разделение. В один из лагерей отдыха, откуда одного из вас повели в зал переработки. Наручный компас, который я дам каждому из вас, будет указывать путь наверх, из катакомб, а потом поведет к самому сильному источнику чуждой для нашего мира силы – к Селкеру. Более я не могу ничем вам помочь. В Забвении тоже есть свои Законы Равновесия…
К’Рал-Назх уходит во мрак своего дворца и Шейри видит, как реальность вокруг него подергивается слабой рябью и начинает стремительно мутнеть. Он успевает заметить как Ксунартус пытается удержать создателя Забвения, что-то кричит ему вслед, а Зор закрывает глаза и словно впадает в медитацию. Потом белесый туман окончательно заволакивает глаза Шейри.

…Он стоит на небольшом островке, парящем среди стремительно пролетающих над бездонной пропастью фосфоресцирующих облаков. Внизу, похожие на черные, иззубренные скалы, из темного тумана вздымаются расплывчатые, облепленные непонятными строениями и многоколонными храмами отроги из странного вязкого вещества. Над головой Шейри, в невообразимой вышине, разбросаны среди облаков плавающие в чужом, неведомом пространстве руины невыразимо древнего, циклопического города. Они движутся будто по странным орбитам, то сливаясь воедино и образуя площади, многобашенные минареты, странные, комплексы дворцов и зиккуратов, то распадаясь на отдельные геометрические элементы, плывущие в потоках неутихающего вихря. Шейри опускает голову вниз и видит, что стоит по колено в темно фиолетовой, с красными и черными прожилками траве, из которой торчат раздувшиеся, пузырящиеся необычными наростами грибы. Среди парящих руин витают темные, едва заметные образы, но когда Шейри пытается присмотреться к обитателям этого мира повнимательнее, тени исчезают, словно дразня его воображение и заставляя его рисовать ужасы, один страшнее другого.
Но что-то возникает среди сонма мутных, фиолетовых облаков, пронизанных то и дело вспыхивающими холодными молниями. Черные, безобразно выгнутые сгустки густого тумана и распадающиеся на тонкие, корявые линии, подобно закрученным, деформированным деревьям,  безмолвно двигающиеся вдоль изогнутого горизонта на сотнях извивающихся щупалец, больше похожих на древесные корни. У сгустков нет ни голов, ни рук, ни туловища, лишь непонятные, хаотично переплетенные, спутанные узловатые отростки и в центре нечто, будто несколько сросшихся воедино тел фантастических животных.
Шейри оборачивается и смотрит назад. Там, из чернеющих пустот, поднимаются в такие же черные провалы множество темных, бесконечных башен, окруженных постоянно двигающимися сферическими объектами и скоплениями постоянно меняющих форму многогранников. Феррани не знает, а просто скорее чувствует, как его осматривают из этих башен, слушают его мысли… Что-то чуждое, неведомое, не обладающее даже подобием привычных для живого существа органов чувств.
Что это за место? Забвение? Нет… совсем не Забвение. Дальше… древнее… еще более чужое…
Воздух вокруг Шейри густеет и изгибается, оглашаясь странными звуками, которые можно не только услышать, но и почувствовать. Увидеть… В фосфоресцирующей пелене возникают очертание чего-то громадного, раскинувшего в разные стороны дрожащие потоки звуковых колебаний… В голове Шейри взрывается целый сонм голосов, глухого, низкого гула, шипения и переливчатых мелодий. Феррани падает на колени, зажимая уши руками и просыпается…

— 6 стандартных суток до Нулевого Дня —
Трубный, гортанный вой раскатывается по влажным и потонувшим в горячем, темно-красном тумане подземельям. Шейри с трудом открывает глаза, тщетно пытаясь разглядеть что-то в темных тоннелях, куда после очередного дня согнали живой корм. В голове все звенит, каждое движение вызывает ноющую боль. Свалявшиеся, повисшие грязными лоскутьями волосы прилипают к кровоточащим ранам на плечах и груди. С каменных стен и изогнутых, скрученных сталактитов капает вонючая, едкая жидкость, стекая по постоянно мокрой шерсти. Левый бок разрывается оглушающей болью, но Шейри кое-как поворачивается на живот, стараясь скрыть от глаз стражников то, что им совсем нежелательно видеть…
Прямо перед феррани появляется массивная туша, человеческое тело на четырех мясистых ногах, с выкрученными за спину руками, сросшимися вместе у ладоней и стальным, приваренным прямо к позвоночнику каркасом. Длинная цепь проходит по спине, исчезая в основании черепа и выходит изо рта создания, удерживая болтающуюся почти у самого пола чугунную гирю. Чудовище издает низкий, скрипучий рык, и младшие миньоны начинают расталкивать спящих.
Когтистая лапа протягивается к Шейри, но феррани перекатывается на спину, в упор разряжая в безногую, передвигающуюся на четырех сросшихся вместе руках тварь все четыре ствола гвоздомета.
— Доброе утро… - произносит он, переводя гвоздомет в режим стрельбы очередями.
Глухой грохот и лязг прокручивающихся стволов разрывает непривычным звуком врывается в какофонию криков и стонов. Длинная очередь поверх голов пленников отбрасывает к каменному своду пещеры гигантского предводителя с гирей на цепи. С другого конца зала к Шейри протискивается Ксунартус. 
— Хватай ящики с патронами! – кричит Высший. – И наверх, по правому коридору!
Из тоннеля выскакивают вооруженные гвоздометами деформированные существа, Ксунартус толкает Шейри в сторону и длинные стальные штыри уходят в толпу. Раздаются вопли и испуганные крики. Сбоку гулко грохает одиночный выстрел из всех стволов, и охранники отлетают в расселину. Из-за  влажных, мясистого цвета сталагмитов выбегает Зор.
— …силу нам так и не вернул… - зло рычит он. – Ладно и на том что есть спасибо… - крэлл поворачивается к остолбеневшей толпе. –  Кто с нами?
В ответ пустые, лишенные воли взгляды.
— Они под контролем, – сообщает Шейри. – Здесь целая куча пси-контроллеров. – Они прекрасно держат на цепи Младших, но, судя по всему, Старшим и Высшим удается заблокировать их приказы. Если хочешь, что бы начался хаос, придется отклониться от маршрута…
— Давай, веди, – быстро кивает Зор. – Если вся эта толпа разбежится, нас будет сложнее найти.
Шейри ведет Ксунартуса и Зора по затемненным коридорам, затянутым густым, кровавым туманом туда, откуда доносятся рев, и пронзительные крики. Страшный зал с проржавленными жерновами на деле находится совсем недалеко. Возле самого входа в гигантскую пещеру они натыкаются на небольшую группу пленников, подготовленных к переработке, Зор снимает идущего впереди охранника, выстрел Шейри пригвождает к базальтовой стене второго. Уже в толпе, чуть пригнувшись они входят в зал.
— Вон они… - указывает под потолок Шейри.
К новоприбывшей группе приближается один из раздувшихся, розоватых контроллеров, но очередь из гвоздомета сбивает его вниз.
— Зор, отстреливаем летающих – командует Шейри. – Ксунартус, приглядывай за охраной…
— Я же не воин… - сопротивляется Ксунартус, но Шейри и Зор его уже не слышат.
Слитный стрекот двух гвоздометов тонет в криках и стонах и поэтому даже охранники не сразу замечают, что разорванные в клочья туловища контроллеров падают вниз, в размалываемую массу. В толпах пленников начинается какое-то незаметное поначалу движение, но постепенно оно перерастает в волнение. По мере того, как ослабевает контроль над разумом, обреченные на смерть понимают, что происходит. Кто-то с криками забивается в углы, стараясь не смотреть на отвратительный зал, кто-то бежит без оглядки, а кто-то по двое или по трое, набрасываются на стражников.
— Все, началось… - сообщает Зор, снимая с тела убитого охранника ранец с длинной лентой и заряжая ее в гвоздомет. – Теперь можно убираться отсюда…
В зале начинается беспорядочное мельтешение, толчея, в панике разбегающиеся пленники сами срываются с мостков вниз, сбрасывают в жернова стражников, с разных углов зала уже слышна стрельба из гвоздометов.
Шейри Зор и Ксунартус, следуя стрелкам наручных компасов, что дал им К’Рал-Назх, сворачивают в еле заметное боковое ответвление, изгибающееся и поднимающееся наверх. Идущий последним Ксунартус разворачивается и несколькими короткими очередями заставляет разбежаться ковыляющих следом стражников.
А по катакомбам растекается беснующаяся толпа. Огромная масса людей и других созданий бежит по тоннелям, набрасываясь на изредка попадающихся на дороге тварей Внутреннего Мира, постепенно вооружаясь и становясь все более свободной и неуправляемой. Обмотанных проволокой, раздувшихся, бессловесных чудовищ спихивают в черные омуты, где извиваются живые корни Кристалла Забвения, сбрасывают в расселины, где плодятся лярвы и личинки Омерзений. Пробираясь наверх, Шейри слышит снизу рев, грохот уже не десятков, а сотен гвоздометов, визг, рычание, предсмертные жалобный вопли контроллеров, которые ощущаются скорее разумом, нежели органами слуха.
 Первая часть их плана была исполнена. Теперь осталось самое сложное…

10. Дважды рожденный

— Безвременье —
Проржавевшие трубы, с которых капает грязная вода, каменные резервуары с зеленоватой вязкой жидкостью, полутемный, подвал, единственный лучик света в котором пробивается сквозь полуразрушенную крышу…
Селкер вздрагивает от холода, отползая с влажного, покрытого противным, мягким мхом бетонного пола на груду сваленных в углу ржавых листов железа. Он настороженно оглядывается по сторонам, пытаясь понять, куда попал. Неровный свет единственной электрической лампочки, со скрипом раскачивающейся под потолком, кое-как разгоняет тьму, высвечивая переплетения проводов, хаос труб, по которым стекают капли влаги, и многочисленные железные лестницы, уходящие куда-то наверх. Это место кажется еще более странным из-за того, что находится не где-то среди Смертных Миров а в самом сердце Забвения.
Селкер оглядывает свое тело, немного удивляясь, что не видит ни ран, ни ссадин. Словно и не было этих кроваво-красных равнин из гниющей плоти, не было озер из густой, маслянисто-красной жижи, не было прораставших сквозь мышцы и кожу костяных растений. Он один, в давящей тьме, разгоняемой бледным свечением тусклых ламп, пронизанной редкими поскрипываниями и скрежетом металла о металл.
Шакал поднимается на ноги, цепляясь когтями за шершавую стену. Перед глазами все плывет словно в тумане, в ушах стоит низкий гул, точно неподалеку находятся гигантские пчелиные ульи. Тени скользят по влажным камням, сгущаясь в углах и за переплетениями проржавленных труб. Селкер пытается отследить их хаотичных танец, но глаз не поспевает за движениями мрака.
— Ты очнулся… - сухой голос не спрашивает, а лишь констатирует факт. – Отлично. Думаю можно приступить.
Селкер от неожиданности вздрагивает, и резко обернувшись на голос видит самого себя, только вот вместо глаз два черных провала.
— Я позволил себе принять наиболее привычный для тебя вид, дабы разговор вышел более продуктивным. Я не хочу без особой нужды пугать тебя.
— Кто ты? Еще одно создание Ур’Култа? – спрашивает Селкер. – Поверь, я итак видел достаточно…
— Нет, я не создание Ур’Ксулта. – качает головой второй Ангел Смерти. – Я отчасти порождение Забвения, отчасти, я служу Вселенной Смертных, а во многом мой творец и вовсе ты сам. Это не имеет сейчас значения. Значение имеет лишь твое прошлое и ты сам. Ведь именно через прошлое пролегает дорога в грядущее.
Вполне возможно, ты легко представляешь себе свое настоящее, а вот что ты знаешь о своем прошлом? Кроме того, что ты был траг’гоном?
— Я не понимаю чего ты от меня хочешь. – Селкер устало вздыхает. – Я даже не знаю, кому я отвечаю…
— Хорошо. Возможно, я кое-что смогу прояснить…
…Процессы, которые должны были бы занять миллионы лет, происходят в одно мгновение. Мерцающая серебристым светом галактика ускоряет свое вращение вокруг внезапно чернеющего ядра, разорванные магнитными полями звезды и распадающиеся на части планеты  срываются со своих орбит, отбрасываемые в космос. Один за другим звездный вихрь поглощает планеты, порывы раскаленного ветра выпаривают моря и реки в считанные минуты, то ускоряющиеся, то вдруг резко останавливающиеся в своем движении воздушные массы растирают в порошок города, превращая дома, башни, замки и деревянные хижины в облака пыли. Над мирами поднимается серая, клокочущая и пронизанная молниями тень, чудовищная воронка, стягивающая всю материю к расползающейся черной дыре в центре галактики. Звери, люди, разумные и неразумные существа мечутся в поисках укрытий, но исход все равно один – планета прекращает свое вращение и срывающаяся с места атмосферная масса выбрасывает все, что находится на поверхности мира в космическое пространство. Сталкиваются звездные системы, одна за другой вспыхивают сверхновые и галактика начинает сворачиваться сама в себя…
— Галактика Векнар-Зарн. – говорит бесстрастный голос. – Вернее, ее последние минуты.
…Протяжная песня летит в воздухе над позолоченными крышами храмов. Через просторную площадь, к богато украшенному зданию спешат люди, что бы успеть на утреннюю молитву. Женщины, повязав на головы разноцветные платки ведут с собой детей, самых маленьких везут на деревянных колясках, украшенных затейливой резьбой… Слепящий свет, ярче сотен солнц вспыхивает на небосводе над северной частью города. В воздухе застывает черное, пронизанное огненными прожилками грибообразное облако из раскаленной пыли, волна горячего воздуха расходится в разные стороны, сметает на своем пути дома и храмы, превращая разбегающихся людей в живые факелы…
— Пелиос… - снова слышит Селкер голос своего отражения. – Первый из уничтоженных твоей армией городов… Первый из сотен миллиардов…
Шакал пожимает плечами:
— Это уже повторение пройденного. Мне уже случалось слушать нечто вроде этого.  Разве имеет смысл снова и снова возвращаться к этому?
— Для тебя, вероятно, нет. Но для меня, да. Ибо меня породили страдания и ужас тех, кого ты убил. Их души, ввергнутые в Забвение, нашли свой дом в моей плоти. Я не Ур’Ксулт и не Забытый Древний, но я сродни тем, кто дремлет в черных омутах Нааргаля. Скажем так, - я сейчас решаю твою судьбу, ибо Забвение дало мне право на это.
— Я тогда был другим…
— Ох, Селкер, это звучит как детский лепет, – отражение шакала улыбается. - Как ты докажешь мне, что изменился? Если ты и впрямь стал другим, я оставлю тебя в покое и пусть дальше твоя судьба всецело принадлежит тебе. Но пока, ты в моей власти и я могу сделать с тобой все, что захочу. Недостаточно сказать «прости», точно так же как и недостаточно пыток и казней. Все это не твой вариант. Скайриус Карн, казнивший тебя в Смертном мире, не вершил правосудие, а мстил. Единственные твои судьи это те, кого ты убил. Сможешь убедить триллионы душ в том, что ты невиновен? Сможешь заставить их поверить тебе и простить тебя? Если да, то я оставлю тебя. Если нет, то никакая сила в Забвении или вне его не спасет тебя от нашего приговора…
— Что я должен сделать? – Селкер чувствует как ноги у него подкашиваются. Он мог ожидать все, но не это. Это существо, что стоит напротив него, смогло вытащить траг’гона даже из недр Аэстера, из под власти Азарга Куна. И что оно вообще может сделать с ним? Селкер знает, что его сила вернулась к нему, но… что-то останавливает его от нападения… Может быть то, что атака лучший способ признания свое вины…
— Ты меня спрашиваешь, что должен сделать? Откуда мне знать. Да и буду ли я тебе это говорить? Разве ты спрашивал, что делать, когда уничтожал целые галактики? Ты прекрасно знал, что ты делаешь…
— Если бы я не делал этого, то рухнуло бы Равновесие и Забвение ворвалось во Вселенную Смертных, – слабым голосом отвечает Селкер. – Высшие слишком сильно раскачивали Весы…
— Глупости… Забвение итак ворвалось во Вселенную, – усмехается второй Селкер. – Как раз благодаря установленным тобой Законам Равновесий. Кстати, может приписать к твоим грешкам еще и это? Насколько я вижу, случай более запущенный, чем я думал изначально.
— Раз ты мое отражение, ты должен знать, с чего все началось… - возражает настоящий Селкер, хотя уверенности в его голосе нет. – Траг’гоны вырастили меня таким… Как я мог противится их воле… Забвение вернуло мне ту память, что они стирали многие годы, но раньше я не помнил этого… Разве можно судить того, кто был… - Селкер с трудом произносит следующее слово, от которого ему становится тошно – выдрессирован…
— Тебя дрессировали траг’гоны? Не смеши меня. Ты сам с удовольствием следовал их воле. Ну и конечно, не преминул создать собственную Вселенную, на осколках того Мироздания, что уничтожил, став Ангелом Смерти.
Следовал их воле… Селкер сел на холодный бетонный пол, поджав ноги и опустив голову… Конечно следовал. А что ему оставалось делать?..
…Кристаллический диск опускается все ниже и ниже, распространяя вокруг бледные, похожие на щупальца извивающиеся волокна голубоватого света. В закрытой наглухо многомерной конструкции, подобно пляшущему в костре огню, переливаясь холодной мерцающей рябью, вздрагивает густая, газообразная субстанция, одновременно похожая на облачко и на светящиеся энергетически разводы на теле Реальности. Вокруг конструкции возникают полупрозрачные фантомы с расплывающимися в океане света очертаниями тел – две верхних конечности, две нижних и непохожие друг на друга головы, вокруг которых, подобно коронам вращаются соцветия фрактальных кристаллов. Ярче сверхновой звезды вспыхивает опускающийся диск, щупальца проникают сквозь многомерные стенки тюрьмы, оплетая подрагивающее энергетическое существо.
— Добро пожаловать в этот мир, Эриел. – произнесенные слова разливаются по светящейся пустоте, где нет ни материи ни времени. – Мы вложили в тебя все знания, открыли тебе все наши возможности. Теперь ответь – кто ты?
— я... мое имя Селкер …моя родина – планета Акреис… - Селкер слышит свой  слабеющий голос, подобно незримым энергетически колебаниям распространяющийся от заключенной в многомерной тюрьме сущности.
Кристаллический диск вспыхивает еще ярче и в уши шакалу, находящемуся одновременно и в том зале, и в темном подвале с проржавевшими трубами, словно иглы вонзается собственный крик. Лучи света отрывают куски голубовато-сиреневого тумана от бьющегося словно в агонии сгустка энергии, и на их место заливают растекающийся вязким маревом холодный, безжизненный свет.
— Кто ты? – голос режет слух, оглушая и заставляя съежится от непонятного страха.
— …Эр…С… Селкер…
Снова вспыхивает диск, отсекая части эфемерного тела и имплантируя в него информационные клетки совсем иных, абсолютно чужих любой Вселенной существ. В полутемном подвале, Селкер с пронзительным воем падает на колени, обхватив руками голову.
— Хватит! Скажи Им то, что Они хотят услышать!!! – стонет он.
— Но если я это сделаю, то я перестану существовать навсегда… И стану тобой, – из света выходит еще одно отражение Селкера, но оно разительно отличается от мрачного и зловещего силуэта того, кто выращен погубленными душами. У этого черного шакала не фиолетовые, а янтарно-желтые глаза. Он больше похож на настоящего траг’гона - более строен, его движения легкие и плавные, а в его взгляде нет ни следа ненависти – только жалость.
— Они заставят тебя… - Селкер запинается на полуслове - …меня…
— Знаю, – грустно кивает второе отражение. – Увы, это неизбежно… Почти два миллиона ваших лет они будут пытаться убить меня в тебе.  Или… тебя в самом тебе. Так или иначе, у них это получится… но, ты оказался куда сильнее, чем они предполагали… Твой внешний вид, избранный тобой не понравился им, не потому что шакал – символ мертвых… а потому что ты вернул себе утерянный тобой облик. Вопреки даже Их воле. Со временем я смирился с тем, что стал Эриелом.  С трудом, но все же смирился. И принял это как должное. Как и ты сам принял свое превращение. Все, что ты делал после этого, делал не Селкер.
 — Возможно, но так или иначе, это все равно был я…
…Среди ярких потоков энергий, видно, как полупрозрачные существа склоняются над дрожащим, светящимся огоньком, окруженным то проявляющимися, то снова гаснущими многомерными символами. Постепенно, огонек тускнеет, исчезая под нарастающей плотью. В сияющей пустоте парит тело черного человекоподобного шакала, постепенно трансформирующееся, распадающееся на невидимые элементы, растекающееся по множеству пространств и измерений, открывающихся и захлопывающихся подобно мутным, бесцветным провалам прямо в деформированном теле. Взамен живой плоти, из покрывшейся рябью Реальности проступают волокна мерцающего, бесформенного газа. Янтарно-желтые глаза существа гаснут на мгновение, что бы потом вспыхнуть холодным, бледно-фиолетовым сиянием – ярким как вспышка сверхновой звезды. В это мгновение один Селкер перестал существовать, но на его месте уже создавался, как из податливого энергетического пластилина другой Селкер… Тот, кого в свое время узнает вся Вселенная и содрогнется от его имени…
— Кто ты? – снова звучит немой вопрос.
— Мое имя Эриел. – голос шакала немного изменился, стал несколько жестче и теперь он уже не колеблется с ответом.
Селкер встряхивается, стараясь прогнать это видение. Над ним нависает его темное отражение, окруженное огромной тучей черных шершней, чьи тела покрыты влажной, черно-красной мясистой коркой.
— Взгляни на них, – темное отражение подходит ближе и толкает ногой лежащего на полу Селкера. – Это то, во что превратились души тех, кого ты отправил сюда. И они жаждут отмщения. Если ты действительно изменился, тебе нечего боятся, ведь Селкеру они не причинят вреда. Лишь их истинный убийца понесет наказание. Как мы уже выяснили, Селкер невиновен, виновно то существо, которое породили траг’гоны.
Гудящий рой черных насекомых, которых многие и многие тысячи, заполняет собой все подземелье, черной волной нависая над отползшим в угол шакалом. В его глазах нет ничего кроме страха. Куда более сильного, нежели  в то утро, когда Скайриус Карн предал его смерти, или когда он впервые очнулся на равнинах Внутреннего Мира. Потому что сейчас придет смерть. Та, что будет возвращаться бесконечное множество раз.
Черная волна обрушивается вниз, облепляя Селкера мельтешащими тельцами, впиваясь в плоть и прогрызая в ней ходы. Шакал инстинктивно закрывает руками глаза, но накатывает волна боли, какую он еще не чувствовал никогда. Вместе с криком, переходящим в истошный вой, в глотку залезают черные насекомые. Спазм, схватывающий горло, порождает новую волну боли, от которой мутнеет в глазах. Вой обрывается, превратившись в придушенный хрип, черная, копошащаяся куча на полу лишь слегка повторяет контуры погребенного под ней корчащегося тела. Проходит несколько мгновений мгла смыкается над Селкером…
Странно, но вместе с ее приходом, шакал чувствует хоть небольшое облегчение. Он остается в густом, липком сумраке абсолютно один, будто чья-то воля вырвала его из лапок тысяч жаждавших отмщения душ. Но вряд ли это спасение, скорее кто-то куда более могущественный забрал у недостойных свою любимую игрушку, вырвав из череды десятков мнимых смертей. В мозгу вспыхивают расплывчатые, безликие образы. То ли это Забытые Древние, то ли гигантские, вытянувшиеся до небес тени его жертв… Нет, вряд ли, все-таки даже исказившись в Забвении, тень существа из Мира Смертных сохранила бы в себе очертания хоть отдаленно напоминающие о том, что это существо некогда жило в трехмерном пространстве. Во мраке нет ни единого просвета, только страшные, растекающиеся силуэты, чернее чем сгущающаяся непроглядная темень, окруженные колеблющимися, дрожащими словно от ветра конечностями.
— Ты думал, что будешь вечно болтаться на этих костяшках? – насмешливо спрашивает хрипловатый голос и, услышав его Селкер испуганно прижимает уши. – Забвение многовариантно… Сейчас, с каждым спазмом твоей боли, Врата К’Лаана распахиваются все шире и шире, поглощая мир Смертных. И скоро я открою Разлом среди миров Йякана. Для этого нужно много сил, и ты дашь мне их.
Ответа нет, слова застревают в горле у Селкера. Шакал делает попытку встать на ноги, но взвыв от пронзающей все тело боли падает в мягкое и влажное месиво.
— Он ваш, – сухо произносит голос Азарга Куна. – Забытые Древние, Абсолютные Боги Забвения… делайте с ним все, что хотите. Но потом, верните то, что от него останется мне… Наша игра только началась.
Селкер, словно чувствует приближение чего-то громадного, инстинктивно пытаясь отползти в сторону, но лишь слепо упирается в сомкнувшиеся вокруг него стены стены.
Нечто полужидкое, студенистое обхватывает его грудь и это прикосновение подобно касанию гигантской медузы. В тело вонзаются обжигающие жала боли, парализующие и скручивающие судорогой все мускулы. Поперхнувшись собственным криком, Селкер извивается во все плотнее стягивающих его рыхлых, пористых канатах. Колыхающиеся, туманные призраки обступают его, и каждое касание бесформенных, чудовищных колоссов одновременно похоже на разряд электричества и обжигающий жар раскаленной стали. Покрытая шершавыми струпьями многопалая ладонь с крохотными жалящими усиками сжимает Селкеру рот, шакал чувствует, как влажные, вязкие конечности с сотнями присосок, бьющих током игл и круглых, усеянных зубами пастей, скользят вдоль его тела,  оплетая ноги, живот и спину, постепенно переползая на лицо проникают в ноздри, залезают между ног и ягодиц, заполняя собою желудок, кишечник и легкие, раздвигая плотно сжатые веки и обволакивают глаза. Ни пошевелится, ни вздохнуть… на пределе сознания рождается безмолвная, отчаянная мольба – скорее бы смерть… истинная, безвозвратная… но она не приходит, ответом служит чудовищное, черное безмолвие, которое не нарушают даже Забытые Древние, все сильнее сжимающие в своих объятиях обреченную жертву…
Раздирая горло, скользкие, подрагивающие щупальца отпускают его и он проваливается во мрак, ударяясь о невидимые сталактиты. Воздух застревает в горле, все тело сотрясает озноб. Шерсть на теле моментально пропитывается кровью. Селкер не успевает вздохнуть, как его снова хватают змеящиеся отростки, из которых  вылезают длинные пиявки. Шершавые как древесная кора хоботы вновь проникают внутрь извивающегося от боли шакала, как наждаком проводя по уже и без того изодранным внутренностям. Из-под погрузившегося в рот щупальца доносится сдавленный, отчаянный крик, шерсть на лице намокает от слез, перемешанных с кровью… Еще один взрыв боли, когда хоботы выскальзывают наружу и траг’гон опять падает вниз. Достичь дна черного колодца он не успевает, липкие нити обхватывают шакала за ноги и тянут вверх. Все повторяется, только с каждым разом хуже и хуже.… Голова шакала взрывается грохотом, шумом, хохотом и голосами, надсадно воющими странные заклинания. Где-то в отдалении грохочут демонические барабаны и визжат гротескные, изогнутые трубы, а под какофонию криков, гортанных воплей и дребезжащей музыки, в недрах великой Пустоты, озаренной багровым огнем Аэстера, растекся, оглашая Вечность ликующими стонами бесформенный, исполинский Ур’Ксулт. Но для Селкера наступает совсем иная вечность, в которой не остается места ничему, кроме бесконечной боли, от  которой вздрагивает  привыкшая, казалось бы, к любым, даже к самым чудовищным извращениям Внешняя Тьма.

…Древние говорят, что Забвение для каждого свое. Для иных, оно сладкое, словно сон. Многих оно пугает, и страх перед ним оказывается даже сильнее, чем страх перед смертью. Кто-то ищет в нем защиту и покой. Для кого-то Забвение это бесконечное наслаждение, но для кого-то вечные страдания. Кто-то надеется увидеть в Забвении яркий, негасимый свет, а кто-то видит лишь непроглядную мглу.
Жизнь тоже для каждого своя. Для кого-то она подобна проклятью, потому что он живет в непознаваемом и враждебном мире. Кто-то видит жизнь лишь как взаимосвязь событий и не принимает возможности существования чего-то нерационального. Многие живут не задумываясь над тем, что такое жизнь и что такое Забвение, просто потому что это слишком сложно для понимания и простые проблемы куда важнее этих вопросов. Для Селкера Забвение стало пустотой, а жизнь еле заметной, тусклой звездочкой на черном небосклоне.
Слепо тычась в невидимые стены он ползет вперед. Вокруг что-то двигается, темнота меняла свои очертания и плотность, это он видит даже лишившись зрения. Каждое движение заставляет шакала выть от боли, стерпеть которую он не в силах. Тело превратилось в сплошной жгут оголенных нервов и даже простое движение воздуха кажется порывом сдирающего кожу раскаленного ветра. Но впереди был свет. И только он звал его к себе.
Под рукой оказываются то осклизлые стальные ступени, то нагромождения рассыпающихся камней, то какие-то медленно ползущие сгустки вязкой массы. Иногда, скользя в маслянистой жиже, Селкер срывается вниз, чувствуя как камни и ступени врезаются ему под ребра, но падая, снова встает, давясь кровью смешавшейся со стекающими по щекам слезами. Очень часто он останавливается, и, сворачиваясь в дрожащий комочек, беззвучно всхлипывает чувствуя как судороги сводят перестающие слушаться руки и ноги. Внутри у него словно рассыпают горячие угли, все места, к которым притрагивались черные, студенистые Забытые Древние, будто заливает расплавленным металлом, врезающаяся в мозг подобно сверлу боль многократно усиливается с каждым вздохом или движением.
На ощупь, цепляясь когтями за выступы и неровности Селкер ползет наверх, к так манящей тусклой звездочке. В ушах гремит, сквозь рев пробиваются шепчущие призрачные голоса, грозящие страшными карами, но по сравнению с тем, что было сейчас все их обещания кажутся наивными детскими страшилками.
Рядом что-то ревет, лязгает сталь и по Селкеру проползает нечто огромное, зловонное, с шершавой чешуйчатой кожей. Оглушенный, раздавленный, корчась в теплой грязи словно ящерица, которую переехало колесом телеги, шакал пытается отползти в сторону, слишком поздно чувствуя как под ним снова разверзается пустота. Снова падение, в непроглядной тьме не видно куда, задевая за металлические конструкции, удар под левый глаз чуть не выворачивает голову, спину разрывает будто лезвиями, какие-то крючья цепляются ему за ребра, шакала отбрасывает в сторону, срывая на правом боку всю плоть до костей. Кончается падение страшным ударом по всей передней части тела от груди до паха. Тихо скуля, глотая слезы и кровь, шакал сворачивается в клубок на заляпанной слизью неровной поверхности, не хватает сил что бы закричать.
…Свет… та звездочка в бездонной тьме… надо просто дотянуться до нее… Она выведет из этого ужаса… Селкер встает, прикусывая руку что бы не кричать. Зубы разрывают руку до кости и эта боль гасит боль намного более сильную. Вот так… шажок… еще один… Он снова сгибается держась за низ живота, пережидая пока пройдет приступ парализующей боли. Вот и все… тогда еще один шажок…

Зал Мор-Тегота… Кажется так давно, что прошла целая вечность…
— Говорю еще раз. Я не знаю масштабов проникновения и уровень силы вторгнувшихся сущностей. Может быть все зря и я только нагнал тучи и запугал всех. А может быть и Йякан не сможет вас спасти. Сейчас у нас один враг – неизвестность.
— Два. Неизвестность и твой страх.
— Шедо, со своим страхом я разберусь сам.
— Или он разберется с тобой…

Селкер опускается на колени. Он не видит себя, но чувствует, что все его тело покрыто разорванными, свисающими с боков кожей и мясом, кровь закрывает раны плотной застывшей коркой. Его тошнит, из пасти вываливается густая, солоноватая масса. Но надо идти… к этой звездочке… Даже если не идти, то ползти, пока есть хоть какие-то силы…

Сквозь мрак на него смотрит мерцающая огоньками пустота под темным капюшоном старого Космографа
— Ты стал творцом собственной Вселенной, собственных мифов и легенд, а значит, уже стал одиночкой, которого боятся и презирают те, у кого просто не хватает смелости и сил на подобный шаг. Ты стал покровителем этого мира, а значит даже те, кто тебя ненавидит, все равно неосознанно ищут твоей поддержки и будут просить у тебя защиты. Это путь любого бога, Селкер, ибо я сам когда-то давным-давно был таким. С этой тропы не свернуть. То, что случится вскоре, станет не только платой за то, что ты решил выделиться из серой и безликой массы, но и испытанием, которое должно показать, достоин ли ты, быть таким…

Еще немного… все же ближе к этой манящей звездочке. Ведь там, впереди, за багрово-черным Небытием, лежит самый прекрасный из существующих миров и он ждет тебя… Ведь только ты можешь его спасти…
Селкер без сил падает на влажную землю, или на то, что ему кажется землей. Кем он был раньше? Во что превратился сейчас? Ни лучика, ни проблеска, ни искорки  – только мерзкая, однотонная чернота, и то гаснущая, то едва вспыхивающая высоко-высоко звезда. Пальцами он пытается нащупать собственные глаза сквозь закрытые веки, и облегченно вздыхает, поняв, что они на месте… Значит он не ослеп, а тут просто так темно…
— Если бы ты мог видеть себя сейчас… - хохочет знакомый хрипловатый голос, наполняющий всю бездонную пустоту… - Ты считал себя всемогущим, хотя на самом деле, ты лишь сгусток первородной слизи по сравнению с Великим Неименуемым! Но сейчас мне приятно твое упорство… Наблюдать за тем, как страдает безвольный раб, менее увлекательно… Если бы ты мог видеть, что тебя сейчас окружает и кто уже протянул к тебе свои руки…
Селкер подтягивается на руках, забираясь на невидимый уступ. Еще немного ближе к манящей звезде… Отдых… Шакал пытается отдышаться и ждет пока боль хоть чуток отступит. Но она не отступает, наоборот все усиливаясь, пульсируя в обнаженных венах под содранной кожей.
— Ползи, ползи к своему свету… - смеется Азарг Кун. – В моей власти вовсе погасить его для тебя… Последний из траг’гонов, Ангел Смерти, Создатель вселенной…  Сейчас ты не более чем раздавленный червь, бултыхающийся в грязи… Вот твоя вечность! 

…Перед ним стоит хрупкая, похожая на вставшую на задние лапы пантеру девушка, с кошачьей головой и охристо-желтой шерстью, с мягкими волнистыми волосами то ли огненно-красными, то ли темно-лиловыми. Она полностью обнажена и по ее телу струятся потоки мерцающей зеленой энергии. Ее веки плотно закрыты, но когда она открывает их, он смотрит прямо в ее большие, темно-зеленые глаза.
— Мое имя Сира, – отвечает она. – А ты ведь Эриел?
—  Да. По крайней мере, здесь меня зовут именно так. На языке моих предков, мое имя звучит несколько иначе.
— Селкер, если не ошибаюсь?
Кажется, что Эриел немного удивлен.
— Ты знаешь язык траг’гонов?
— Да. Я родилась тогда, когда во Вселенной еще жили Крэллы. Они научили меня ему. Ты, кстати, очень на них похож…

Забвение наступает, когда уходит память… Но если он помнит тот мир, ее взгляд, значит никакой Ур’Ксулт их не получит, даже вывернув его наизнанку. Селкер падает, хрипло дыша и выплевывая из горла кровь… Вполне возможно, это с ним и сделали Забытые Древние… Для них он был игрушкой, которую можно повертеть, разобрать на части и собрав в неверном порядке, выкинуть. Залезть внутрь, вытрясти вату и запихать обратно как попало… Да, дети делают такое с игрушками, но в этом случае, игрушка была живой… Неуклюже двигаясь, глухо вопя и размахивая бесформенными лапищами они прыгали вокруг него, один за другим проникая в его плоть, разрывая на части и воссоздавая заново, лишь для того, что бы другое исчадие Внешней Тьмы могло сделать то же самое…
Селкер снова ползет вперед, стараясь выбросить из головы те страшные минуты… а может часы? Годы? Сотни триллионов лет?.. Сколько могла продолжаться та кошмарная забава? Даже если вечность, то сейчас все закончилось… надо всего лишь доползти к той манящей звезде на черном небосклоне. Сквозь вязкое, желеобразное Ничто, сквозь обволакивающее и сводящее с ума Забвение, сквозь непрекращающуюся, лишь усиливающуюся боль…

…Бледный лунный свет сочится сквозь белые занавески, колыхающиеся от теплого, летнего ветерка. За окном раскачиваются покрытые зеленым пушком ветви раскидистых деревьев и в распахнутые створки просовывают свои толстые соцветия большие желтые цветки.
— Ты опять не спишь? – похожее на кошку существо подходит к колыбельке и нагнувшись берет кутанный одеялом черный пушистый комочек на руки. – Как странно, мне всегда кажется, что ты чего-то боишься…
Она ласково проводит пальцем по лбу и длинному носику малыша, сжавшегося в клубочек и удовлетворенно засопевшего.
— Селки, не бойся, пока мама рядом, она защитит тебя. От кого угодно…
Малыш открывает свои желтые глаза и смотрит на мать. Ротик с едва прорезавшимися зубками растягивается в улыбке и он протягивает к ней свои пухленькие лапки. Она дает ему возможность обхватить себя за шею  и несколько раз прохаживается взад-вперед по комнате, покачивая малыша.
— Мне говорили, что дети обычно плачут… - разговаривает она будто сама с собой. А ты такой тихонький и спокойный, Селки. Но я чувствую, ты чего-то боишься… постоянно… Я никогда не видела, что бы ты плакал, но ты и очень редко улыбаешься.
Она сажает его обратно в колыбельку и малютка Селкер, сразу плюхается на расшитую узорами подушку, обнимая ее ручонками. Мать накрывает его одеялом и грустно вздохнув садится рядом. Все ближе тот час, когда придут Они. И сейчас она готова отдать все, что бы провести с сынишкой хоть чуть больше времени…  У него нет отца, неизвестно есть ли будущее… А он такой крохотный, беззащитный перед этим огромным миром… Она смахивает набежавшую слезу. Она помнит как он сказал первое слово, сделал первый неуверенный, шажок… как лепил куличики в груде песка рядом с цветником, удивленно вертя в лапках деревянную формочку и впервые, с безмерным удивлением исследовал такой, казалось, громадный дом. Она вспоминает его радостное лепетание, когда она читала ему на ночь сказки, и веселый смех, когда наступало время купаться и малыш начинал плескаться в ванночке с резиновыми игрушками…

…Ее лицо, с заплаканными глазами, стоит перед его невидящим взором. Она всегда плакала, когда смотрела на засыпающего в колыбельке сына, зная, что его судьба ей не принадлежит… Как не принадлежит и ему самому…
— Забудь о ней, она давно стала плотью Ур’Ксулта, растворившись в его плотоядном тумане! – кричит Азарг Кун. – Кто ты такой, что бы оспаривать права Забвения на нее? Куда ты ползешь, все равно вокруг тебя только пустота, не имеющая форм и очертаний! Неужели ты тот, перед кем целую вечность назад склонялась Вселенная? А ныне, не более чем пустота, пожранная и изрыгнутая дьяволами Небытия!
Он слишком слаб, что бы ответить этому голосу. Наверное, в сердце была ярость, но на нее не хватало сил. Только те, что были отведены ему на эту дорогу. Из мрака Забвения к свету… из тьмы собственных страхов и черноты в глубине самого себя к тому, что было скрыто где-то в глубине измененной, разорванной, так и не узнавшей света жизни души. Воздух то сжимается, то расползается вокруг него незримыми, упругими волокнами, которые словно живые и вздрагивают от прикосновения. Из полужидкой почвы лезут тысячи обтянутых черной паутиной рук, цепляющихся за его ноги, впивающиеся ногтями в тело, словно их обладатели пытаются по нему выбраться из ползучего месива, в которое превратились давным-давно. Эти руки тянут его назад, во тьму, с каждым движением вперед все сильнее смыкая хватку, оставляя глубокие царапины, отрывая шерсть и сдирая кожу. Но главное не остановится. Пока ты идешь, ты жив… Прикусив язык, подвывая от боли, Селкер идет по черным конечностям, чувствуя как ноги от колен заливают ручейки крови а ногти царапают оголенные кости, торчащие в самых глубоких ранах…
— Ты никогда не принадлежал самому себе. Ни раньше, ни сейчас! И уже не станешь собой! Ты сдох тогда, когда траг’гоны вырвали твою душу из тела. Тебя НЕТ и никогда не было!

…Тонкие лучи антиматерии впиваются в сгусток концентрированной энергии и не дают ему растечься по окружающему пространству. Маленькое создание заходится в отчаянном, пронзительном крике, но ненадолго. Газообразное создание, обитавшее в нем, уже бьется в руках траг’гона, словно пытаясь вырваться из невидимого сосуда. Лапки малыша разжимаются, отпускают игрушку, и она летит вниз, к скрытой облаками земле, пролетая сквозь эфемерные конструкции звездолета траг’гонов. Маленькое существо дышит все тяжелее и реже. Оно еще тянется к траг’гону слабеющими ручонками, словно пытаясь что-то сказать или прося взять его на руки. Но траг’гон отворачивается и уходит прочь…
— …пока мама рядом, она защитит тебя Селки… От кого угодно…
Вспышка… Холодное облако огня озаряет комнату и упавшую колыбельку. Та, что обещала ему защиту, еще мгновение стоит замерев, протягивая руки к своему сынишке, а потом рассыпается серым пеплом… Он чувствует, как его обволакивают обжигающе-ледяные волны света…
— Я не отдам его вам… - по прежнему замер в воздухе ее голос. – Улетайте прочь…
Я не отдам его вам… не отдам…
…Горящие крыши домов, оплавившиеся изваяния древних правителей, смешавшаяся с грязью кровь на мостовых., потоком текущая по черному граниту.
— Зачем вы пришли, уходите! – одинокая женщина, среди беспорядочно разбросанных, разорванных, раздавленных, искромсанных тел, прижимает к себе младенца… - Я не отдам его вам…
Он делает шаг к ней и странная сила вырывает ребенка из ее рук. Вспышка, и женщина загорается ослепительным живым факелом… Ребенок надрывно плачет, когда черный шакал с белой челкой, держа его на руках, идет по окровавленным камням к полупрозрачному звездолету, зависшему над центральной площадью когда-то многолюдного города…
Как это случилось? Почему ты стал таким же как Они?.. Ведь когда-то ты был живой… Но траг’гоны не живут… Они не знают, что такое жизнь… А ты… ты знаешь…

Селкер все же на мгновение останавливается. Он чувствует, как дрожит все его тело, а к горлу подкатывается комок. Всхлипывая он опускается на колени, обхватывая руками голову. Вокруг все ревет и воет, ночь бесформенными кляксами кружится вокруг, распадаясь и растекаясь в немыслимое количество неописуемых, кошмарных видений, черных на черном, незримых, но осязаемых, в беспросветном, лишенном пространства и времени сумраке. Боль врезается в каждую клеточку обезображенного тела, от которого остался лишь обтянутый разорванной плотью скелет. Он мог бы, подобно Смертному, молится, просить о помощи, но он сам уничтожил всех богов. Все смешалось в бешенном вихре – с одной стороны его жег холодный свет, с другой тянула свои скрюченные, когтистые лапы Ночь. А он посередине – чужой и враг для всех.
— Остановись, стань одним из Нас… Больше ты никому не нужен, только Забвению… Я не прошу дважды… - страшный рев мечется вокруг, отражаясь тысячекратным эхом от мертвых планет и растянутых в пустоте волокон биомассы. – Я позволю тебе снова встретится с матерью, слиться с ней воедино в черной плоти Великого Неименуемого!
— Я не принадлежу тебе и никогда не принадлежал… - отвечает он слабеньким, срывающимся голосом, который прерывается приступом кашля, - ни тебе, ни Им…
Крохотным огонечком маячит впереди просвет, скрытый среди каскадов клубящейся мглы, в которой, гонимые яростным вихрем, кружатся по вывернутым, неправильным орбитам в инфернальном хороводе опустевшие, черные планеты. Шажок за шажком, шакал движется к нему, сквозь истерический хохот торжествующего Забвения. Что-то хватает его за руки и ноги, хлещет по лицу, он падает, но снова встает и продолжает свой путь. В ушах невыносимой болью отдается бешеная дробь барабанов, утробные вопли и сводящая с ума победная песня Внешних Реальностей.
— Ты все идешь? Твой путь вечен – из пустоты в пустоту, из бездны в бездну, из боли в боль! У тебя нет будущего… Ты не приблизишься к свету, а я снова отдам тебя безымянным Титанам Нижних Пустот! Только на этот раз, они будут разрывать тебя на части и насиловать твою плоть вечно! – В такт словам Азарга Куна содрогается все Забвение, от миров Галактики К’сатх до самых бездонных провалов Нааргаля.
Селкер прижав уши продолжает брести вперед, прямо навстречу бьющим ему в грудь порывам едкого, пропахшего трупной гнилью ветра. Траг’гон чувствует, что сейчас, в этот момент, замерло само Забвение. На него и только на него смотрят все проглоченные разрастающимся уродливым Порталом души… Смотрят и ждут. Кажется, даже Ур’Ксулт замер, наблюдая за чересчур упорным пленником. Сира, его мать, Шедо, Шейл, Йякан… ничто не было зря. Никто не погиб и не сгинул в расплескавшемся омуте Нааргаля просто так. Главное идти вперед и помнить о них… Самый страшный мрак, это мрак в собственном сердце. Лишь он может быть вечным, а любая иная ночь рано или поздно становится зарей…
Что-то происходит, там, за гранью Небытия, в том мире, что еще не лишен души и плоти. Что-то такое, отчего замирает даже Забвение. Над двумя Вселенными натягивается незримая струна, на которой держится все. Несколько безумно долгих мгновений она дрожит, постепенно утончаясь, а потом разрывается…
Ослепительный свет бьет по глазам Селкера и, уже не пытаясь устоять на ногах, шакал падает прямо в разверзшееся море холодного огня.

…Срабатывают системы Иркастана, отсекая время от трехмерного Космоса и перетасовывая физические константы будто колоду карт. Фотоны останавливают свой бег, застыв в холодной бесконечности тухнут звезды. Ткань Реальности разрывается по швам, образуя новый разлом прямо в центре черного портала, деформируя и обращая в бесформенные клочья переплетения биомассы.
— Штурмовому флоту, приказ атаковать. Стрелять без приказа, по готовности. Не распыляем силы, наша цель Разлом… - из сотен коммуникаторов разносится голос Шедо.
И в одно мгновение пространство между двумя разрезавшими космос трещинами вспыхивает росчерками залпов энергетических батарей, пронизывается нитями лазерных лучей и вспышками бьющих прямо из гиперпространства энергофор. В прожженные непрерывным шквалом орудийного огня бреши среди клубящихся туч порождений Внешней Тьмы врываются серебристые корабли Йякана и звездолеты Высших Рас, расстреливая мечущихся в вакууме демонов К’Лаана. Покровители трехмерного космоса нанесли наконец-то давно ожидаемый удар…

Часть 4. Восходящая звезда

1. На пороге неотвратимого.
—Трое стандартных суток до Нулевого Дня —
Один за другим переливающиеся огнями посадочные модули опускаются среди цветущих парков, на берегах озер, на широких городских площадях, где собравшиеся в кучки горожане с удивлением смотрят на странные машины, спустившиеся со звезд.
Шеки спускается по трапу, бросая короткий взгляд на толпу, окружившую его посадочный модуль, приземлившийся на высоком холме, неподалеку от окраины крупного города.
— Сайкори, организуй немедленную эвакуацию населения этой планеты, – отдает он своему помощнику самое первое после посадки распоряжение. – Вывозите всех, кого сможете увезти, к Иркастану, в Преддверие Йякана.
Илкани поднимает голову и с все нарастающей тревогой смотрит на раскрашенное в неописуемые тона вечернее небо. Ранее темно-синее, теперь оно меняет оттенки от мутно-багрового, до иссиня-фиолетового. Даже невооруженным глазом заметны расползающиеся в высоте темные потоки. Разлом… Почти рядом, всего в нескольких десятках световых лет отсюда…
Его помощник, ирф по имени Сайкори так же  неподвижно стоит рядом и смотрит в обезображенные небеса.
— Завтра откроются порталы по всей системе – говорит он. – Мы не успеем эвакуировать население, а если займемся этим, то ослабим орбитальный флот…
— Знаю, – кивает Шеки. – Но все равно мы должны спасти хотя бы часть, что-бы было кому продолжить их род. Я запросил в Иркастане небольшой флот транспортных судов. У нас есть ночь, что бы вывезти хоть кого-то.
— Места хватит лишь на население небольшого города…
— И это я знаю. Ну а что еще делать? Бросить всех тут, на убой?
— Насколько я слышал, Шеки, нашей задачей не является спасение населения…
— Я не прошу забивать ими все наши военные корабли. Усадите людей на транспортники, вывезите вместе с ними их библиотеки и архивы – какие найдете или какие они вам укажут.
— Если мы начнем эвакуацию, будет паника. Они итак напуганы из-за аномальных явлений, предшествующих открытию вторичных разломов. Сейчас, появление наших кораблей немного их успокоило – они знают, что кто-то, пусть они не до конца осознают кто, прибыл на их защиту. Но если мы начнем вывозить население…
— Паника все равно начнется, рано или поздно… - хмуро говорит Шеки. – А наша задача сохранить хотя бы часть расы, что бы она не вся ушла в Забвение. Погибших можно возродить в Иркастане. Проглоченных Небытием – нет.
— Хорошо. К завтрашнему утру, мы отошлем к Цитадели пять кораблей с беженцами и архивами, – вздохнув, уступает Сайкори.
— Пусть кораблями управляют те, кто в нашем Ордене совсем недавно. Нечего подставлять под удар тех, кому, возможно, придется жить после нас. – совсем тихо приказывает Шеки.
Сайкори кивает и уходит.
Шеки остается один и усевшись на мраморную скамью, неотрывно смотрит в чернеющие, пронизанные замершими, словно оледеневшими, сиреневыми  прожилками небеса. Значит завтра… Как раз за день до того, как основной флот начнет штурм Главного Разлома и атаку на сам Нааргаль. Даже отсюда чувствуются страшные, чужеродные волны разрушительной силы, исходящие от того существа, что затаилось возле разверзшегося провала. Воплощение Ур’Ксулта… Хватит ли всему Триумвирату силы, одолеть того, кого не смог одолеть даже их Создатель? Сейчас поверхность черного, бездонного океана, каким видел Азарга Куна Шеки была спокойна, иногда лишь рябь пробегала по маслянисто-густой массе. Но что будет, если поднимется шторм?
С холма, где приземлился посадочный модуль наследника Ангела Жизни открывается вид на какой-то крупный город, названия которого Шеки не знает, да и не желает узнавать. Отсюда были прекрасно видны широкие улицы, забитые допотопными автомобилями и суетящимися жителями. Белокаменные дома освещают лучи заходящего солнца, вот только свет этого солнца сейчас принимает немыслимый, неестественный оттенок. Небо затянуто тучами, очень похожими на грозовые, вот только они намного дальше даже некоторых, проступающих на вечернем небе звезд. На сердце нехорошо лишь от одной мысли, что тучи на самом деле неудержимая, сметающая на своем пути все живое лавина, состоящая из несчетного количества порожденных бездонной Внешней Тьмой созданий. К востоку небо багровеет, а к западу переходит в бледно-синеватый, с прозеленью цвет. К северу надвигается сплошная чернота и клубящиеся каскады то сворачивающихся в воронки, то расправляющих дрожащие крылья облаков покрываются фиолетовыми трещинами. Даже не верится, что над городом сейчас ни тучки и погода на самом деле ясная… Нет даже тумана, а потому очень легко заметить, как с противоположного конца города взлетают первые челноки, начинающие эвакуацию населения.
— Я так и знала, что это будет не просто рейд на Срединные Миры. – слышит Шеки до боли знакомый голос.
Звук голоса бьет по ушам Шеки подобно удару молота.
— Ванри! – он резко разворачивается, еще короткие доли секунды надеясь, что все это ему лишь показалось.
Но нет. Она стоит рядом, в легкой броне, без шлема, с растрепанными волосами, падающими на плечи. Он чувствует злобу – ну зачем она сюда прилетела, но злоба очень быстро уступает место страху. Ведь отправить назад он ее не сможет, да и скорее всего не успеет.
Он лишь тяжело вздыхает и обнимает ее:
— Тебе не сиделось в Иркастане? Как ты попала на звездолет? И зачем…
— Я знала, что ты улетаешь не просто так. – отвечает она. – Я не могла простить себе, если останусь. Что мне делать, если ты не вернешься? А так, я по крайней мере буду рядом… помогу хоть чем-то. Несмотря на то, что мы слабее чем вы, нас точно так же обучают владеть оружием.
— Здесь не поможет оружие Ванри. Мы смертники, которые должны отвлечь от Разлома основные силы Забвения, что бы флотилия Триумвирата могла пробиться к Нааргалю. Иначе, эта операция обречена на провал… хотя итак в ее успех поверить сложно.
— Пусть даже так… Тогда тем более, я должна быть рядом с тобой…
Шеки хватает Ванри за руку, и указывает на закрывшие все небо бугристую, черную пелену, сквозь которую проступают гигантские органические конструкции и пузырящиеся наслоения биомассы, охватывающей и поглощающей целые планеты.
— Видишь, что движется сюда? Это не остановить оружием. Никаким, даже нашим! Ванри, это не враг из плоти и крови – это Забвение. Оно не может быть уничтожено, оно не чувствует страха или жалости. Все что мы сможем, это нанести вред Их псевдо-плоти, но не более.
Ванри смотрит на нависшую над обреченным миром тень, которая накатывает, будто чудовищная приливная волна. Ближе… ближе… Вокруг этих страшных щупалец и растекающихся в черное месиво бугров биомассы не действуют физические законы Вселенной Смертных. Неумолимо растущее тело Ур’Ксулта, превращающее в самое себя даже вакуум, расползается куда быстрее скорости света., не становясь энергией, как то, к чему оно прикасается, перестает быть частью Реальности.
— К послезавтрашнему дню, на этой планете уже не будет ничего живого, в том числе и нас, – уже спокойней говорит Шеки. – Я не успею отправить тебя обратно в Иркастан, хотя и хочу сделать это прямо сейчас. Поэтому, лети на крейсера группы поддержки. Там у тебя будет шанс остаться в живых, если все пойдет очень плохо.
— Я не полечу, – в голосе Ванри Шеки слышит непривычную жесткость. – Я что, ради этого последовала за тобой? У меня было предчувствие, что ты не вернешься, и если уж так и должно случиться, я останусь тут, вместе с тобой.
— Скоро тут начнется самый страшный кошмар нашего времени. Смотри, в городе уже паника. Сейчас, когда с каждым часом, все заметнее то, что приближается к этой планете из Космоса, паника будет нарастать и перейдет в массовую истерию перед финалом. А мы должны в этой суматохе еще суметь хоть как-то подготовится к встрече легионов К’Лаана. Времени на развертку всех оборонительных систем у нас нет. Ты представляешь, что тут будет твориться? Поэтому я прошу тебя – лети на корабли прикрытия. На орбите тоже будет сражение, но там оно вряд ли сравнится с резней на поверхности планеты.
— Шеки, не гони меня… - Ванри продолжает смотреть на закрывающую звезды тень. – Дай мне побыть с тобой в эти часы. Если я делила с тобой мирную жизнь, то позволь разделить и войну.
— Поступай как знаешь. – беспомощно произносит в ответ Шеки. – Я не могу повлиять на твой выбор. Но держись рядом со мной. У нас есть шанс – глупый шанс, что мы продержимся до того момента, когда штурмовой флот Иркастана уничтожит Аэстер. Но я на это не надеюсь.
…Солнце опускается за горизонт, обнажая страшные сплетения биомассы, словно сеткой закрывшие все небо. Серыми миазмами колышутся вокруг жутких отростков твари Забвения – отсюда не более чем полупрозрачные облака тумана. Шеки и Ванри лежат на мягкой траве, чуть поодаль от холма. Броня и оружие отброшены в сторону. Теплый воздух ласкает их слившиеся воедино обнаженные тела. Ванри ласково урчит и от этих звуков Шеки чувствует, как накатывает необоримая волна сна. Сколько бы он отдал за то, что бы это длилось вечно. Ее прикосновение гонит прочь темные мысли, распугивая уже собирающихся в уголках сознания демонов. Он закрывает глаза, кладя руки ей на плечи и прижимая к себе. Пусть завтрашний день и не наступит, но сейчас это не так важно…


— Сутки до Нулевого Дня —
Скользя в холодной черноте космоса, вокруг планеты кружатся серебристые сферы, тускло мерцающие голубым светом. Стараясь унять охватившую население Гесперона панику, Шеки приказывает вывести на орбиту псионные зонды, которые с безупречной четкостью берут под контроль разум и эмоции жителей целого мира.
Предводитель Звездных Охотников окидывает взглядом дома, на которых устанавливают миниатюрные энергофоры и системы противовоздушной защиты. На площадях развертываются комплексы, способные вести как заградительный огонь по наземным объектам, так и по целям, находящимся в пределах атмосферы.
— Наземные силы закончили подготовку к отражению первой волны – докладывает поднявшийся к Шеки на крышу Нирг. – Не знаю, сколько мы сможем продержаться, если атака будет непрерывной.
— Как показывает анализ действий армий Внешних Сфер, они будут давать нам небольшие передышки, – спокойно отвечает Шеки. - Они идут волнами, и между ними есть незначительные временные промежутки.
— Насчет временных промежутков… Мы скорее всего попадем в действие хронодестабилизаторов, которые включат в Иркастане, когда объединенная армия пойдет на штурм Разлома.
— Значит, время для нас остановится? А для армии Ур’Ксулта?
— Как сообщил Шейл на последнем сеансе связи, надеться на это не стоит. Забвение не зависит от времени. Судя по смещению фрактального облака, пока что нас заденет лишь краем их армии… Но этой ночью, по местному времени, ожидается удар во всю мощь.
— Вовремя, – бесстрастно, удивляясь от этого самому себе, говорит Шеки. – Как раз в момент удара по Разлому…
Взгляд Шеки невольно скользит вверх, где на черных небесах вспучивается фиолетово-черная волокнистая биомасса, местами перемигивающаяся холодными огоньками, едва скрывающая проступающие из ее наслоений техногенные сооружения, торчащие из бугристой плоти как длинные, бесформенные иглы и окруженная плодящимися прямо в ней тварями, парящими в космосе с той же легкостью, с какой они гуляют по земле. Едва заметные газовые облака уже рассеялись, погасло несколько крупных звезд и вытянувшиеся к Гесперону изогнутые отростки вздрагивающего и перетекающего подобно вязкому желе тела Ур’Ксулта уже вползли в пределы системы Шад’ди.
— Я никак поверить не могу в то, что эта штука, нечто вроде одной из многих конечностей одного-единственного существа, – морщится от отвращения Нирг. – Какого же размера эта тварь там, за Вратами…
— Не знаю, но если верить сканированию Разлома, растет оно только в нашем мире, превращая материю и энергию в структуру своей биомассы. – Шеки вздрагивает, зрелище выползающего из медленно расширяющегося Портала исполинского чудовища, которое больше планет и галактик слишком невероятно. – Да и сама биомасса, это, скорее всего, лишь своеобразный вариант псевдо-плоти, которая разрастаясь, тащит с собой все, что ей проглочено, но еще не переработано в строительный материал для самой себя. Ведь, судя по всему, часть материала уходит на постоянное создание все новых и новых существ… Эта гадина размножается как клетка – простым делением, но в данном случае, на более мелкие составляющие части.
Подумать только… ведь ОНО растет даже сейчас, раздуваясь как злокачественная опухоль и разрывая собой ткань Реальности, удерживая этими уродливыми щупальцами Разлом сродни омерзительному каркасу… Шеки ловит себя на мысли, что интересно было бы прикинуть массу тела страшного пришельца и разобраться, отчего до сих пор с ним не произошел гравитационный коллапс. Хотя скорее всего тут все дело в ауре, изменяющей весь мир вокруг Ур’Ксулта и разрушающей привычные физические константы. Именно из-за этой ауры Разлом видно отовсюду, словно для него не существует ни скорости света, ни расстояния, ни визуальных искажений. Такое впечатление, что безумный бог просто налепил на глаза каждого живого существа страшную картинку и теперь следит за результатом своей шутки.
Только это были совсем не шутки. Испещренное кроваво-красными прожилками, плывущее в небесах черно-фиолетовое море плоти слишком реально, как и порождаемые им создания, враждебные любой разумной и неразумной жизни…
Шеки включает связь с космическим флотом, но из коммуникатора не слышно ничего, кроме помех и нарастающего грозного шипения. Наконец сквозь фон прорывается голос Скайра.
— Шеки, тут кругом одна эта дрянь, звезд почти не видно… Скоро она сомкнется и мы окажемся в коконе… Связи  внешним миром нет – эфир полностью забит, идентифицировать характер и источник звуковых сигналов невозможно. Мы уже в одной сплошной аномалии…
— Слышал? – Шеки оборачивается к Ниргу. – Все, командуй полную боеготовность. Похоже начинается…

Длинные, извилистые тоннели, облепленные толстыми пульсирующими венами из-под которых сочится красная жидкость уводят все выше и выше, прочь из подземных каверн. Осторожно ступая, прячась в полутемных, вырубленных в скале залах, Шейри, Зор и Ксунартус уже сбились со счета, считая освещенные багровым светом коридоры, по которым то и дело сновали обитатели Внутреннего Мира, похожие даже не на живых существ, а на наспех склеенные и смотанные проволокой куски розовато-белой плоти. Обладающий куда более чутким слухом Зор то и дело предупреждает о приближении врагов – здесь, в залитых огненно-багровым заревом мраморных залах можно встретить не только бессловесных и глупых стражей нижних уровней, но и Рыцарей Крови. Эти живые доспехи, оплетенные лоскутами красной, пронизанной сосудами кожи, забитые изнутри темно-красным фаршем, вооруженные любым оружием от копий и мечей до живых, извивающихся энергетических ружей, оказались намного опаснее прочих созданий Забвения. Судя по всему, именно они подавили беспорядки на нижних уровнях, по крайней мере, никаких признаков восстания уже не было.
— Ну что, заблудились, да? – язвительно спрашивает Ксунартус.
— Вот уж чего не знаю, того не знаю… - фыркает Зор. – Вроде по компасу идем… Только он в последнее время мигает, а иногда и вовсе сигнал не дает.
— То есть как не дает? – удивляется Шейри.
— Понаблюдай за своим компасом. Огонек исчезает, причем все чаще и на все более долгий срок.
— Чушь какая-то… - бормочет Ксунартус. – Он же по идее Селкера должен показывать… Не может же траг’гон то выпадать из Забвения, то в него обратно возвращаться.
— Вот это уж не ко мне, а к нашему «доброжелателю» вопросы… - Зор встряхивает компас, в надежде что огонек снова загорится. – Тут вообще много чего должно по идее быть по другому…
— А мне кажется, что из тоннеля слева более влажный воздух идет… - замечает Шейри.
— Да, и гнильцой оттуда посильнее пахнет – кивает Ксунартус. – А где свежий воздух, там и поверхность.
— Тогда идем туда… Может быть на поверхности компас снова заработает…
Широкая  винтовая лестница из красного мрамора, тает в вышине, поднимаясь из утонувших во мраке глубин и растворяясь в оранжево-красном тумане. Каменные стены с обкрошившимися мозаиками облеплены паутиной толстых сизых сосудов и буграми прилипшей к камню плоти, то взбухающей, то опадающей. Шейри пытается разобрать содержание изображений на стенах, но от одного их вида его начинает мутить. Они поднимаются все выше, и изображения на стенах становятся все более четкими, словно нанесены совсем недавно.
— Смотрите-ка, - останавливается Ксунартус. – Здесь на стене изображено строительство Дома Мертвых… Это сооружение ни с чем не перепутаешь… А вон там, падение Купола Крэллов и первое вторжение Внешних Реальностей в трехмерный мир…
Зор приглядывается к мозаике и идущим сверху от нее барельефам.
— Так и есть… Это хроника войны, в которой я участвовал… Да тут на стене вся история нашего мира…
— И чем выше мы поднимаемся, тем быстрее догоняем нынешний день… - Ксунартус задумывается. – Как будто, эта лестница Ось Времени, которому уже нет места в нашем мире и которое предано Забвению… Очень необычно.
— Да, и в принципе означает, что эта лестница надстраивается каждое мгновение, – заключает Шейри. – И мы наверх не поднимемся. Ступени всегда будут бежать впереди нас.
— Сомневаюсь, – качает головой Ксунартус. – Новейшая история Забвению еще не предана, а потому последние временные отрезки не должны еще здесь появиться. Эх… вот бы спуститься туда… - Высший указывает вниз.
— Ну да, что бы нас сожрали местные чудища? – недовольно бурчит Зор.
— Представь себе, здесь, на этих стенах, можно прочитать всю историю всех измерений… Там, в самом низу находится ответ на вопрос «А что же было в самом начале»! Появились Вселенные сами или их кто-то создал… А если создал, то кто… И все это там… - восторженно говорит Ксунартус. – Это сокровищница знаний, вот только увы, попавшая в очень плохие руки. Здесь никому нет дела до этой башни и этой лестницы. Да и не уверен я, что внизу лестница не бесконечна.
Они поднимаются все выше и чем дальше остаются подземные узилища, тем холоднее становится воздух и запах гнили все более усиливается. Лестница Времени пустует, сюда не забредают создания К’Лаана, и это позволяет беглецам разглядывать становящуюся все более различимой мозаику.
— Такое впечатление, что мы сейчас не в Забвении… - будто про себя замечает Зор.
— Думаешь, что мы сейчас идем сквозь пласты различных измерений по общей временной оси? – спрашивает Ксунартус.
— А почему нет? Смотри, вон там лестница делает ответвление и ведет к массивным воротам. Что там за ними? Вдруг не Забвение, а что-то еще? Например, погибшая Вселенная, целиком попавшая в К’Лаан. И таких ответвлений на самом деле очень много. Мы прошли уже около трех десятков пролетов.
— А те катакомбы, откуда мы вышли, были первой пробой сил К’Рал-Назха, а потому находятся так глубоко… - продолжает мысль Ксунартус. – Мир сотворенный Аэстером еще никуда не делся… а потому находится наверху. И подпитывает себя энергией преданных Забвению Вселенных, как дерево, пьет соки из земли… Честно говоря, все это просто невероятно… Думаю, что за воротами действительно могут быть миры, в которые нам просто закрыт вход… Не будь Ур’Ксулта, здесь можно было бы отыскать такие знания…
— Может быть он и сторожит эту Лестницу Времени от тех, кто ищет подобные знания… - невесело усмехается Шейри. – Компас снова ожил. Мы на верном пути.
Туман постепенно рассеивается, и огненно-красные блики сменяются на холодный, синеватый свет. Мозаика на стенах становится и вовсе узнаваемой. Вот одетый во все черное человек в пещере совершает какой-то обряд, а на следующей фреске этот человек уже идет к полуразрушенному городу по окровавленной равнине в окружении титанических зверей, состоящих из переплетенных кишок.
— Азарг Кун, – тихо шепчет Ксунартус.
Следом на мозаичном полотне изображено звездное небо, разорванное черным порталом из которого во все стороны торчат извивающиеся щупальца фиолетово-красной биомассы. Ксунартус останавливается и долго смотрит на эту картину.
— Так вот значит, как это происходит… - говорит он.
— Да, - кивает Шейри. – Я видел это вживую. Эта тварь, что над нами, она раздирает Реальность как ветхую тряпку. Ее конечности, это каркас Врат Забвения. Словно разрастающийся вьюн, оно оплетает этой биомассой целые планеты. Самое страшное, что это продолжается и сейчас…
— Да, в наши дни, оказывается, было не все так плохо, – хмурится Зор. – Мы даже представить не могли, что в трехмерную Вселенную проникнет сам Ур’Ксулт.
Дальше мозаика приобретает все более устрашающий характер. Горящий, разрушенный почти полностью Иркастан, гаснущие от прикосновения Султана Внешней Тьмы звезды, белокаменная площадь под золотистым солнцем, на которой, прикованное к стальным распоркам, лежит окровавленное существо с длинной шакальей мордой, острыми ушами и черными волосами с белой челкой. Поодаль виден богато украшенный помост, где стоят несколько Высших. У следующей картинки Ксунартус останавливается и вглядевшись узнает самого себя, бредущего вместе с Селкером по серой равнине подземного мира.
— Судя по изображениям, мы уже недалеко от поверхности, – сообщает он.
Лестница делает еще один виток и упирается в кирпичную стену, которая возвышается до заляпанного биомассой потолка и начинается прямо с последней ступени. Последняя картинка на стене вызывает намного большее отвращение, чем все ранее виденные и к своему ужасу Ксунартус понимает, что это маленькое создание, оплетенное черной паутиной и толстыми пиявками, над которым нависли страшные силуэты многоруких, многоногих, полуаморфных, полужидких тварей, впившихся сотнями осклизлых отростков в его тело, тоже Селкер. И что омерзительный кошмар, изображенный на фреске происходит прямо сейчас.
Ксунартус устало садится на ступеньку, снимая с плеча гвоздомет.
— Все кончено. – Высший отворачивается, стараясь не смотреть на ужасную сцену. – Его отдали Забытым Древним и теперь он навечно останется их игрушкой, с которой можно делать все, что угодно. От них не сбежать, не вырваться… И нам никогда не попасть в ту Тьму, где они обитают. А даже если мы и попадем туда, то что мы сможем сделать?
— Меня волнует  и тупиковость этой лестницы… - бормочет Шейри. – Хотя, с чего мы взяли, что она должна куда-то выводить?
— Компас больше не работает – в довершении всего замечает Зор. – Теперь, впрочем, понятно почему. Что будем делать?
Идей не нашлось. Оставалось лишь сидеть здесь и ждать, какая картинка будет нарисована на стене следующей, или спускаться обратно вниз, но теперь, зная всю суть Лестницы Времени, становилось очевидно, что и этот вариант лишен смысла.
— Что-то здесь не так. – наконец говорит Зор. – С одной стороны, если К’Рал-Назх отправил нас за Селкером, значит мы можем до него дойти, по крайней мере есть хоть какой-то шанс…
— О, да. – восклицает Ксунартус, услышав в словах Зора знакомые нотки. – Точно так же говорил Селкер. Раз меня послали уничтожить Аэстер, значит есть хоть какой-то шанс…
— Так значит он не по своей воле полез в Забвение?
— Нет, – откликается Шейри, ощупывающий поверхность каменной стены в поисках хоть какой-то прорехи. – Двуединый разум… К’Рал-Назх отправил его сюда. Точно так же, как и нас.
— И все мы пришли в никуда… - как бы между прочим замечает Ксунартус. – Странно все это. К’Рал-Назх отправляет Селкера на плаху, а потом в Забвение. Нас – спасать Селкера и в тупик…
— … а его отделенный от тела разум, ведет флот Срединных Миров и трагонидов в атаку на Врата Забвения. – заканчивает фразу Шейри. – Он всех будто собирает в одной точке. В принципе, как он объяснил, для уничтожения Аэстера, что, основываясь на его словах, вполне логично. Но учитывая то, что все оказываются там, откуда выхода нет…
— То или он такой глупый, то ли мы такие тупые, что не можем исполнить его замыслов, - Ксунартус улыбается, но усмешка его отнюдь не радостна. – В последнее мне отчего-то верить не особо хочется…
— Я не слышал легенд о двуедином разуме… если быть до конца честным. – облокотившись на резные золотые перила Зор смотрит вниз, в беспросветный мрак. – Траг’гоны не говорили о К’Рал-Назхе как о боге, разделившем свой разум. Допускаю, что об этом они не знали, но вообще-то по их словам, К’Рал-Назх, это древнее существо, обитающее в каком-то глубинном суб-измерении Забвения, которое именуется Нижними Пустотами. И, якобы, сам Ур’Ксулт охраняет врата туда. Так же, как и эту Лестницу Времени. Вроде бы, К’Рал-Назх никогда не выступал в легендах траг’гонов как положительный персонаж. Впрочем, если верить версии К’Рал-Назха, это вполне логично. Есть намеки на то, что именно К’Рал-Назх создал Забвение, но, он создал его таким, какое оно есть… Как мне кажется, траг’гоны не могли изменить структуру Забвения, даже если бы очень захотели.
— Тогда зачем создатель Забвения вообще помог нам? – спрашивает Шейри. – Если все, что мы видим это результат его осознанного творения, какой смысл разрушать Аэстер? Из-за коллапса двух Вселенных?
— Вот этого я и не могу понять. Шейри, Забвение разное для всех, – задумчиво говорит Зор. – Для трехмерного мира, для десятимерного, для двухмерного… Просто каждый видит его по своему… Даже Ур’Ксулт и Забытые Древние для каждого измерения немного свои. Коллапс Забвения от исчезновения нашей Вселенной невозможен, так же как и изменение его сущности под воздействием наших представлений о нем. По крайней мере, опровержений своей теории я не нахожу. Опять же – Лестница Времени… Сомневаюсь, что ее сотворил К’Рал-Назх. Не исключено, что она была тут задолго до него.
— Мы в теологии упражняемся, или думаем, что нам делать дальше? – прерывает крэлла Ксунартус.
— Одно без другого невозможно, – спокойно отвечает Зор. – Я все больше склоняюсь к мысли, что вся эта история с К’Рал-Назхом  высосана из пальца… Компас вел нас не к Селкеру, а сюда – на Лестницу Времени. К тому же, упомянутый К’Рал-Назхом Космограф Мор-Тегота жил даже во времена траг’гонов – его Маяк освещал более могущественным чем мы сущностям, тропы из одного измерения в другие. Возможно Космограф и ведет армии Срединных Миров к Аэстеру, но нас сюда завел явно не его раздвоенный разум. А некто, кто очень хорошо знает все эти исторические и теологические моменты.
— То есть все, что он нам там говорил, ложь? – удивляется Шейри. – И про монокосм, и про сотворение траг‘гонов, и про создание упорядоченного мира.
— В том то и дело, что нет. Он не лгал, лишь преподнес истину в нужном ему варианте. Процесс сотворения Забвения, нашей Вселенной, их взаимосвязь, пришествие траг’гонов, Монокосм… все это так. Просто это существо подменило некоторые моменты истории, причем такие, какие ты не мог знать. Признаться, в тот момент, когда он вернул нас с Ксунартусом сознание, ему поверил даже я. Я больше склонен думать, что настоящий К’Рал-Назх это именно Космограф, но не ТО, что мы видели под катакомбами.
— Тогда кто это?
— Вот этого я не знаю. Мне очевидно только одно – он использует нас для чего-то, но я не могу понять для чего. Это не спасение Селкера, не уничтожение Аэстера, не помощь вашему соединенному Флоту. И ключевым моментом тут является Время.
Воздух уплотняется, во все стороны расходится желтоватое свечение и стена исчезает, появляясь чуть выше и создавая еще один лестничный пролет, с новой мозаикой. Процесс занимает считанные секунды и взглядам трех беглецов предстает фреска, выложенная сплошной черной мозаикой. Только мрак и всего пара белых камешков в верхней части, символизирующих, скорее всего, что-то вроде звезды. Вздрогнув от неожиданности Шейри отпрыгивает от стены, и осторожно дотрагивается до фрески стволом гвоздомета. Оружие погружается в только что сотворенное изображение, исчезая в темноте.
— Значит фрески и есть ворота… - пораженно говорит феррани.
— Не все. – Ксунартус нажимает на мозаику, где Забытые Древние окружили Селкера. – Видимо только самая последняя…
— И что на ней? Кроме темноты? Куда мы попадем, если войдем внутрь?
— Похоже, уже не важно… - Зор пробует рукой пространство за мозаикой. – Там прохладно, влажно… ну, и темно, судя по всему… Надо идти туда, кто знает, что проявится на стене в следующий момент.
Зор взводит гвоздомет и первым шагает в стену. Пожав плечами за ним идет Ксунартус, бросив последний взгляд на таинственную Лестницу Времен. Шейри не остается ничего, кроме как последовать их примеру и пройдя сквозь тонкий барьер провалиться в бездонную тьму…

…На пределе слуха рождается страшное шипение, заполняющее собой весь воздух. Шеки видит, как люди на улицах начинают оглядываться по сторонам, кто-то смотрит на небо, которого по правде говоря уже нету – только принимающая невероятные очертания биомасса. Солнечный свет сереет, становясь пепельным, как при затмении, а потом и вовсе тухнет. Город погружается в туманный сумрак, и только по почерневшему небосклону скользят бледно-фиолетовые молнии.
В отдалении, над горизонтом одна за другой вспыхивают зарницы, все чаще и все ближе. Черный разлом, из которого рвется порыв холодного ветра раскалывает пространство прямо посреди городской площади, неподалеку открывается еще один, обрушив на оживленную улицу несколько зданий. Оцепенение спадает с толпы, Шеки видит, как людская масса подается в разные стороны от черных трещин, за мгновения до того, как из Врат появляется армия Внешней Тьмы.
Покрытые кирпично-красной чешуей четырехногие демоны с длинными передними конечностями, в которые вросли костяные серпы первыми прыгают в толпу, за ними, из порталов выползают неуклюжие, розовато-белые многоголовые исполины. Их лапы крошат мостовую, от ударов вздрагивают здания, обрушаются балконы, заваливая обломками разбегающихся людей. В воздухе появляются несколько примитивных самолетов, с их крыльев срываются, оставляя дымный хвост ракеты, площадь тонет в огне взрывов, в котором ворочаются грузные существа. Из клубящегося дыма вверх устремляются черные щупальца, движущиеся почти так же быстро как и самолеты. Две боевых машины уже падают вниз, разваливаясь на лету, остальные заходят на второй круг  когда в воздухе раскрываются еще одни врата. Небольшие истребители флота Внешних Реальностей выныривают из бездонного провала, и не перестраиваясь в боевой порядок открывают огонь по не успевающим маневрировать самолетам. Оставляя за собой дымный след, одна из сбитых машин врезается в соседний дом, Шеки пригибается, включая защитное поле на бронекостюме.
Небо вспыхивает многоцветными лучами, подобно маленьким зеленоватым звездам облака пронзают разряды энергофор, с тихим треском, с крыш самых высоких домов, к небесам рвутся синие лучи защитных автоматических систем, зеленоватый туман окутывает чердачные окошки и десятки переносных плазменных орудий накрывают вихрем огня наземные порталы, сжигая и разбегающихся жителей и иномировых чудовищ.
Сквозь вой сирен, крики и гудение плазмотронов из коммуникатора в шлеме Шеки доносится голос Скайра:
— Шеки у нас тут гигантский разлом. Они уничтожают псионные зонды и когда контроль спадет с жителей планеты, у вас начнется бойня. Пока что нам удается контролировать действия планетарных вооруженных сил, но на нас идет две или три флотилии
— Хорошо, Скайр, плюнь на эти зонды – выходите из гиперпространства и не дайте флотилиям К’Лаана начать орбитальную бомбардировку.
— Принято.
В вышине зажигаются крохотные искры ворот гиперперехода, тонкие как иглы лучи основных корабельных орудий, видимые даже с поверхности планеты, вспыхивают то тут, то там, с противоположной стороны небо озаряется сотнями огненных вспышек, все усиливаясь грохочет отдаленный гром. Сквозь низкие тучи и черные клубы дыма за окраиной города падает съежившийся, расплескивающий вокруг себя темную жижу органический крейсер Забвения. В ответ, по небу проносятся бледно-фиолетовые волнистые молнии, большая часть которых аннигилируется защитными полями йяканских звездолетов. Пока что аннигилируется…
Внизу, на улицах, царит первозданный хаос. Из нескольких порталов и из подземелий городского метро словно приливная волна хлещет поток всевозможных существ. Их выжигает огонь плазменных орудий, но через обугленные груды псевдо-плоти перепрыгивают все новые и новые. Сквозь толпу, давя упавших, движутся обляпанные кровью розовые големы, с перекрученными проволокой руками и ногами.
— Все, Нирг, у нас прямой контакт, – говорит Шеки по основной связи. – Всем наземным силам, начать операцию.
Наследник Ангела Жизни смотрит на приближающиеся армии Забвения и его рука опускается к небольшому пульту, прикрепленному к запястью скафандра.
— Ну, - говорит он сам себе. – Добро пожаловать в наш поганый мир…

Шедо заложив руки за спину и нервно покусывая губы уже в который раз обходит рубку флагманского звездолета Йяканского флота. Окруженный почти тремя миллиардами ударных авианосцев, штурмовых линкоров и планетарных разрушителей, «Ильсирхион» завис в тумане гиперпространства. До выхода в трехмерный космос, туда, где их ждет Разлом с расползающимся по планетам уродливым чудовищем, осталось всего несколько часов. Шейл со скучающим видом сидит в центре связи, принимая бесконечные рапорта от других командных скоплений и флотов Высших Рас, все прибывающих на исходные позиции. Анганадон с Космографом колдуют над объемной картой сектора и Ангел Смерти рассылает прибывающие каждую минуту флоты заранее распланированные места дислокации. Йяканский флот, составивший основную ударную силу почти весь был сосредоточен по вектору атаки, лишь небольшие группировки прикрывали тыл и фланги, занятые эскадрами Высших и Старших рас. Фактически это означало то, что вся тяжесть сражения ляжет именно на трагонидов. Казавшееся очень непопулярным решение было в общем-то необходимым. По плану атаки, фронт рано или поздно должен был прогнуться дугой, выдвигая вперед фланги и тогда ни Шедо, ни Шейл, ни Анганадон не хотели стать свидетелями бегства Высших.  На этот случай, они предпочитали иметь в своем распоряжении дополнительные заградительные эскадры Йякана.
Так уж получилось, что сейчас, пока шла подготовка к сражению, лишь один Шедо остался без дела. Может быть именно поэтому ожидание для него оказалось так мучительно. А еще, наверное потому, что примерно в это самое время, армия Забвения атаковала Гесперон…

Вокруг стоит рев и непрерывный грохот, рассекая небо вспыхивают энергетические лучи, по заваленным разорванными, сплющенными трупами улицам мчатся стремительные черные твари, одновременно похожие на саранчу и кальмара. Волна за волной они накатывают на перегородившую улицу силовыми щитами баррикаду, из-за которой их в упор расстреливают илкани. Нестабильные ворота в Забвение, открывшиеся на площади и в небе уже захлопнулись, и основной задачей стало уничтожить вырвавшихся из Небытия созданий Ур’Ксулта, до того момента, как на планету не обрушатся новые орды. Трагониды оборудовали в городе несколько десятков основных зон сопротивления, закрыв их куполами и наладив переходы посредством стационарных телепортов, и теперь все, что требовалось – держаться. Источников энергии у защитных систем должно было хватить надолго.
Из-за энергощитов Шеки смотрит на несущихся прямо на них существ, порожденных кошмарами сошедшего с ума бога. Они бегут по земле, как муравьи облепляют забрызганные кровью стены домов, парят в воздухе на полупрозрачных слюдяных крыльях. Купол вспыхивает, мерцающей волной в разные стороны расходится расщепляющее органику на атомы поле, скорострельные импульсные батареи дают залп, расчищая больше половины улицы, но корчащиеся в судорогах останки погибших, темной волной накрывают новые и новые чудовища. Затянутое кроваво-черным туманом небо то и дело озаряют сполохи огня и сквозь рев прорывается низкий гул и треск – отголоски битвы, идущей на орбите планеты. В бледных отсветах атмосферных аномалий мелькают бесформенные тени, роями проносящиеся над вымершим городом.
— Шеки, - сквозь помехи и забившие эфир страшные, бормочущие голоса прорывается сигнал от Нирга. – На западной окраине города биомасса срастается с поверхностью планеты. Как только она доберется до переносных источников энергии, силовые поля на опорных пунктах спадут. Они не смогут отсекать ее бесконечно…
Этого не хватало… Шеки смотрит на запад и видит, как сквозь тучи к городу тянутся черные, извивающиеся канаты. Они распадаются на сотни небольших щупалец, оплетающих дома и мостовую пульсирующей сетью, подобно кровеносным сосудам.
— Скайр,  – Шеки переключается на волну основного флота, но его встречает мертвая тишина. – Скайр, вы еще там? Если ты меня слышишь…
— …биомасса порождает их звездолеты… - отрывисто, с обрывами связи отзывается Скайр. – Знаю… опускается на планету… не можем. Их тут миллионы…
Ругнувшись Шеки отключает передатчик. Орбитальный флот увяз в сражении с явно превосходящими силами врага. Да и все, что происходит сейчас здесь, на поверхности, лишь подготовка к атаке. Слепая орда тычется в энергетические купола, пробует оборону на прочность, собирает информацию… Это все пока несерьезно.
 Шеки вглядывается в наползающий темный туман. Далеко за городом, где столпы срастающейся с почвой биомассы беспрепятственно растеклись по холмам и рощам, в кровавом сумраке двигаются громадные, жуткие силуэты – выше деревьев и домов. Иногда оттуда доносятся вздохи, уханье и сиплое кряхтение.
— Элав, - поворачивается он к стоящему рядом ирфу. – Если мы просто будем тут сидеть, Забвение вряд ли обратит на нас внимание, а наша задача все-таки оттянуть на себя его силы. Нужно провести вылазку в тот район.
— Как скажешь. Кто пойдет?
— Я точно пойду – остальные по желанию. Ты остаешься тут за командира. Если есть связь, пусть Нирг перешлет нам из центрального штаба тахионные бомбы – насколько я понял, эти отростки биомассы что-то вроде тоннелей в нашей реальности, внутри которых поддерживаются условия пригодные для жизни существ из К’Лаана. Они перемещаются внутри них и вылезают в том месте, какое нужно атаковать. Вот и взорвем пару таких тоннелей.
— Этим, обратив на себя всю штурмовую армию…
— Рано или поздно, Элав, она все равно сконцентрирует удар на нас. До штурма Разлома осталось несколько часов и времени у нас в обрез, поэтому пусть рано, чем поздно. Тем более, что я не знаю, сколько продержится на орбите флот Скайра… Если натиск усилится, их там просто раздавят. У Забвения в этом районе ресурсы почти неисчерпаемы.

Наплывающие друг на друга пласты красно-фиолетовой массы продолжают наползать друг на друга, охватывая планету со всех сторон, оплетая ее словно чудовищным коконом. Скайр смотрит на это сквозь обзорный голографический проектор, одновременно следя за тем, как правое крыло его флота постепенно отступает к основному командному скоплению, огрызаясь от наседающих на него звездолетов Внешних Сфер. Космические аппараты врага возникают прямо из фиолетового месива, подобно микроорганизмам, отделяющимся от громадной, раздувшейся материнской клетки. Несмотря на то, что биомасса смыкает свои края, как кажется из-за расстояний, очень медленно, скорость ее движения в пространстве просто невероятна. То тут, то там, из однородной, поблескивающей, гнилостно влажной поверхности раскручиваются гибкие щупальца, и как воронки исполинских смерчей опускаются вниз, на поверхность планеты. Скоро кокон будет готов, и тогда их атакуют со всех сторон. А может быть биомасса просто начнет разбухать, заполняя собою все, что находится внутри образованного ей пузыря. Так или иначе, а бежать некуда, да и сражаться бесполезно…
— Приказ всему флоту – Скайр нехотя включает общую связь. – Если мы дадим этой дряни сомкнуться – то обречены. Неизвестно, можно ли будет выйти в гиперпространство из кокона. А потому наша задача остановить ее срастание. Идем вектором атаки на образующие материю участки. Основным орудиям – бить только по крайним пластам – вспомогательные рассеивают флот врага. Командирам флангов дать сигнал о готовности…
— Накел, центральное звено, готовность подтверждена. – слышит Скайр первый ответ.
— Фален, правое крыло. Готовность подтверждена. Из соприкосновения с противником вышли.
— Тархиф, левое крыло. Мы готовы.
— Отлично. Тархиф, отвлекающий маневр – пусть энергофоры бьют по растущим к планете трубкам, облегчим жизнь нашим на поверхности. Все равно заряд энергофоры достигнет биомассы. Остальные, ослабляем защитные купола, всю энергию в двигатели и орудия. Чем быстрее мы ударим, тем больше у нас будет времени…
Флот разворачивается, медленно двигаясь к контрольным точкам для нанесения удар. Скайр закрывает глаза, пытаясь сбросить внезапно сковавшее его оцепенение. Пущенную стрелу уже не вернуть. Нулевой День начался.

2. Бессмертные.
Шеки непроизвольно вздрагивает, когда в воздухе рождается хорошо знакомый ему  визг, нарастающий и пронзительный. Облака и туман испаряются вокруг похожей на паутину зеленоватой сети, врывающейся в атмосферу планеты. Излучаемое ей зеленоватое сияние перекатывается по полуразрушенным домам, бугрящимся грудам плоти и по забрызганным кровью улицам. Заряд энергофоры проносится прямо над ними, оставляя за собой мутную полосу расщепленного на кварки вещества и врезается в уходящие под самые облака наслоения биомассы. Противное шлепанье, всхлип разорванной органической ткани и несколько толстых трубок лопаются, выбрасывая с высоты на поверхность солдат Внешних Сфер. За первым разрядом следует второй, третий, четвертый, пока все вокруг не заполняет непрерывный вой, перемешанный с отдаленным рыком и воплями.
— Меняем тактику. Элав, разделяемся на ударные группы. Выкинем этих тварей из города, пока они не поняли, что происходит... – командует Шеки, привычным движением включая нейродеструктор.
 Короткими перебежками до центральной площади, вокруг которой лежат сросшиеся друг с другом окровавленные трупы местных жителей, боковые отряды отстреливают снующих по подворотням черных созданий, в арьергарде основной группы несколько ирфов волокут установку залпового огня, генерирующую пучки антиматерии.
Шеки поворачивает за угол и прямо перед ним из складок плоти вверх вздымается розовато-белое распухшее туловище без головы и ног,  Железные паучьи лапы врезаются в мостовую, прыжок и существо уже на стене дома. На месте живота, под растянутой на иглах кожей, поблескивают огоньки органического механизма, похожего на цветок. Яркий фиолетовый луч ударяет куда-то вправо, Шеки едва успевает укрыться за перевернутым автомобилем,  Вместе с обломками гранита рядом падает тело илкани без правой руки, головы и части груди. Пущенная откуда-то сзади ракета с зарядом антивещества рвет в клочья бесформенный ломоть мяса на железных ногах и уродливая туша валится со стены вниз. Со стороны площади уже слышна стрельба, над улицей проносятся короткие очереди из импульсных ружей и странные, полупрозрачные разряды изрыгаемые диковинными орудиями, намертво впаянными в конечности многоголовых и многоруких существ, полностью закованных в черную броню из подвижных, иззубренных лезвий. Шеки разряжает почти всю батарею нейродеструктора в одного из солдат армии Забвения, прежде чем тот с глухим всхлипом падает на мостовую. Илканское оружие почти не действует на эти изувеченные, дополненные механическим каркасом создания. Луч прожигает розоватую кожу, но отражается от плотной субстанции, удерживающей живые ткани на стальной конструкции.
 Переключив оружие в режим генерации плазменных разрядов, Шеки, дав знак отряду остановится, выглядывает из-за угла дома на площадь, где солдаты Азарга Куна устанавливают какое-то оборудование, только частично находящееся в трехмерном мире. Сканер, прикрепленный к доспеху Шеки фиксирует незначительные пространственные аномалии вокруг нагромождения пузырей и поблескивающих трубок.
— Генератор антиматерии установите посредине улицы. - командует лидер Звездных Охотников. – Мы выманим этих тварей сюда, а вы просто уничтожите их залпом по прямой. В длительное столкновение нам вступать резона нет.
Обстрел позиций войск Забвения с орбиты прекратился, но теперь небо расцвело всеми оттенками радужных цветов, в ушах стоял непрерывный гул и грохот. Это могло говорить только об одном – в космосе началось глобальное сражение.
Шеки подает знак и несколько ирфов под прикрытием шквального огня из полуразрушенных строений выбегают на площадь. С руки одного из них срывается небольшая ракета, на месте неизвестного аппарата расцветает огненный цветок, взрывная волна разбрасывает столпившихся вокруг воинов Забвения – вряд ли солдат, скорее из числа тамошних техников. Ответный огонь открыт мгновенно, но дело сделано – внимание привлечено. Ударная группа спешит укрыться в разрушенных зданиях, а на улицу врывается рычащая и вопящая орда. Гулко ухает генератор антиматерии, стены домов вздрагивают и вниз обрушиваются непрочные, уже разломанные перекрытия. Темный сгусток ударяет в толпу пришельцев, сдавливая их гравитационным полем и втягивая в себя. Еще мгновение и на месте крупного отряда войск Забвения остается пустота, чьи границы четко обозначены срезанными точно бритвой стенами домов. С громким хлопком воздух заполняет освободившееся место, рождая еще один взрыв, добивающий тех, кто не успел попасть в гравиоворонку.
Теперь площадь занята, а с нее очень удобно простреливать улицы, ведущие к местам высадки вражеского десанта. Шеки включает передатчик:
— Элав, мы на площади. Тут все зачищено. Устанавливаем новых опорный пункт.
— Принято. – слышится ответ.
— Шеки, наконец-то ты на связи – почти заглушенный беспорядочной стрельбой врывается в эфир голос Сайкори. – С севера их тут тысячи... Лезут прямо из стен – вполне возможно, что и у тебя скоро начнется атака. Похоже, до них дошло, что мы не местные.
— Прекрасно… - бормочет Шеки. – Сайкори, отходите к центру города.
— Не можем. Они вокруг нас… - ответ ирфа почти заглушает истошный визг, резкий хлопок, который чуть не оглушает Шеки и связь резко обрывается.
Над северной частью города поднимается раскаленное облако мощнейшего взрыва, раскрашивающего облака в пламенные тона и разогнав туман, открывающее взору илкани небо, превратившееся в вяло движущиеся потоки органики, с отвисшими, набухающими чернотой каплями, из которых рождаются паукообразные летательные аппараты. От горизонта туман прорезают залпы лучевых орудий йяканских крейсеров, часть кораблей Забвения разворачивается в сторону атакующих, остальные продолжают неторопливо лететь к городу, отталкиваясь от воздуха пульсирующими крыльями. Зависая над домами уродливыми средоточиями мрака, они обрушивают вниз потоки энергоразрядов и небольшие круглые бомбы, взрывающиеся темными облаками газа.
Шеки проводит рукой по пульту на доспехе и его голову полностью скрывает в точности повторяющий ее очертания блестящий шлем. Установку залпового огня ирфы развернули для ведения огня по воздушным целям, и первый же появившийся над площадью корабль Внешних Сфер, судорожно свернув щупальца падает вниз, насквозь пробитый в нескольких местах. Со стороны раздается рев, с улиц окружающих площадь лезут воины Забвения – как и говорил Сайкори прямо из стен, из непрестанно открывающихся порталов.
— Первая группа – отсекаем нападающих – Шеки прыгает в пересохший фонтан, пригибаясь, что-бы не попасть под непрерывный огонь со стороны атакующих. – остальные – на своих доспехах включите пространственные декодеры. Может быть помехи помешают им выходить прямо из своего измерения.
Возможно, декодеры как то и сработали, иногда возникавший из пустоты солдат Забвения разлетался облаком кровавого пара, но основную массу сдержать они не могли. Группа Шеки, разделившись и распределившись по опустевшим домам, встречает пришельцев с двух сторон площади, первые ряды сносит залпом из импульсных винтовок, остальные, огрызаясь, отползают обратно, в занятые кварталы.
На соседнее здание падает второй сбитый звездолет Забвения, горячая волна проносится в воздухе, по зданиям в окрестностях площади с воздуха бьют прямой наводкой – два десятка кораблей Внешних Реальностей продолжают бомбить город, в то время как остальные уже ввязались в бой с истребителями Йякана. Взрыв гремит совсем рядом, сбивая Шеки с ног, сверху падают камни и куски арматуры, Только защитное поле доспеха спасает наследника Ангела Жизни от удара обвалившейся балкой, хотя боль в боку все равно заставляет Шеки застонать. Что ж, ушиб все же лучше перелома или превращения в блин.
Кое-как отбросив балку, Шеки выбирается из под завала. В ушах стоит звон, кирпич под пальцами крошится и он съезжает обратно в воронку, наверное повезло, потому что почти рядом гремит еще один взрыв вместе с которым на улицу падает что-то грузное и зловонное, покрытое кровоточащими язвами. Сверху протягивают руку, незнакомый ирф помогает ему выбраться, но блеснувший зеленоватый луч сносит ему полголовы, брызжущее кровавой струей тело сползает вниз, едва снова не столкнув Шеки, еще несколько раз вздрагивает и замирает.
Из пролома в стене дома показывается розоватая туша с вшитыми в живот головами и сразу исчезает – очередь из оружия Шеки проделывает в ней несколько дыр размером в метр. Илкани нажимает на курок неосознанно, инстинктивно… в глазах все плывет, мелькают образы, которые обрушились на него всего за пару секунд. Луч, срезающий нижнюю челюсть и часть лица ирфу, фиолетовый импульс перебивающий ноги илкани, падающего под гусеницы, на которых едет шар плоти со свисающими со всех сторон хоботами. Паукообразный корабль, бьющий по установке залпового огня и взрыв, в котором стоявшие рядом ирфы и илкани превращаются в облака кровавого тумана… Кто-то хватает его за плечо, илкани с охристой шерстью тянет Шеки вглубь здания, что-то быстро говоря – слова заглушает рев разрывов. Не успевает он сделать и шаг, как в горло трагонида вонзается сочащаяся черной жижей стальная игла и пантероподобное создание извиваясь от боли падает на пол, забрызгивая бетон кровью и растекающейся как вода кожей, словно в вены впрыснули сильную кислоту.
Война… Только сейчас до Шеки доходит смысл этого слова. Раньше илкани и ирфы не воевали с таким врагом – все операции проводились со звездолетов, против Младших и Старших рас, которые не могли ответить. И вот сейчас впервые, армия Йякана, никогда не проводившая настоящие бои, столкнулась с врагом, который мог не только умирать сам, но и убивать… Тех, кого, как казалось, убить невозможно…

Полутемную кабину командного звездолета озаряют только отсветы огня лучевых батарей и ответные залпы появляющихся на биомассе подобно нарывам оборонительных башен. Перед обзорным визорам космос наполнен вспыхивающими то тут то там шарами разрывов и плотными облаками черного тумана, в который превращаются гибнущие корабли Забвения.
Как и планировал Скайр, они заняли позицию между сближающимися краями органической структуры, постоянно облучая ее потоками направленных гамма-лучей. Движение замедлилось, растекающаяся под воздействием радиации органика обнажает уродливые конструкции из черного металла, которые удерживают на себе всю эту огромную массу плоти. С этих конструкций взлетают все новые корабли пришельцев, хотя более быстрые легкие крейсера трагонидов зачастую успевают уничтожить их еще до старта, заодно повреждая каркас.
Перед глазами Скайра проплывает один из таких участков – разжижающаяся органическая масса, отрывающаяся от основной структуры и застывающая в вакууме огромными каплями, едва скрывает развороченные взрывом элементы внутреннего экзоскелета. Что это за тварь вообще? Говорят, что сам Ур’Ксулт… Но как же тогда этот скелет, с составными элементами как у паутины? Да, вокруг пластов биомассы сходят с ума все приборы, константы трехмерного мира искажены, но Скайр сильно сомневается, что это живой организм. Скорее именно сеть, которую плетет притаившийся за Разломом паук и поглощающий собранную ей энергию и протоплазму. А если это паутина, то она должна на чем-то крепится… Если нанести удар по одному из центральных узлов, то структура нарушится… Не вся, но хотя бы та часть, что противостоит сейчас им.
— Информ-центр, дайте результаты глобального сканирования супер-структуры биомассы, – просит Скайр.
Над голографическим кристаллом-проектором ползут бесконечные строчки кода и йяканских символов. Скайр и подошедший ближе его первый помощник Герен внимательно следят за этими показаниями, среди которых идут восстановленные по результатам сканирования  трехмерные модели расползающейся из Разлома биоформы.
— Все-таки мое предположение верно… - говорит Скайр. – Даже отсутствие привычных констант не дает этой супер-струкутре поддерживать себя в стабильном состоянии – она просто слишком большая. Существуют кризисные точки, нарушив целостность которых, можно привести к разрушению определенных участков всей биоформы.
— Этого никто не знает кроме нас? – интересуется Герен
— Это знание для всех других просто бесполезно, при штурме Разлома оно не понадобится. А вот мы можем сконцентрировать силы на ближайшем к нам центральном узле и уничтожив его дестабилизировать всю эту штуку, смыкающуюся вокруг планеты. Это значит то, что Забвение не сможет уже так быстро перебрасывать сюда войска, не говоря уж о том, что органическую массу придется надстраивать заново – на новый каркас.
— Тогда что? Новая цель для атаки? А как же наши на планете?
— Я свяжусь с Шеки. Им придется побыть без поддержки. В лучшем случае, мы вообще победим в сражении за эту систему. В худшем – нам все равно не выжить. Так что шанс у нас один и его надо или использовать, или не использовать.
Корабль встряхивает от прямого попадания, однако энергощиты выдерживают удар. Снаружи, несколько звеньев легких крейсеров разворачиваются, оттесняя от флагманского корабля прорвавшиеся сквозь защитную сеть орудийных залпов штурмовики Внешних Сфер.
— Шеки, ответь… - Скайр включает связь, но кроме заунывного стона в эфире уже не слышно ничего. – Центр командования флотом вызывает наземные силы…
— Связь с поверхностью планеты полностью прервана еще несколько минут назад, – сообщает ирф с пульта контроля связи. Даже наши системы не могут проникнуть сквозь множественные аномалии.
— Тогда делаем что задумали… Кому-то придется остаться здесь, что-бы не давать биоформе срастись…
— Скайр, мы ближе всего к поверхности, - отзывается по внутренней связи, которая еще не совсем отключилась Накел. – Я отдаю приказ перестраиваться… Думаю, у нас хватит сил и что бы рассеивать корабли врага, и что бы  уничтожать бомбардировщики возле поверхности планеты.
— Хорошо, – отвечает Скайр. – Если все пойдет без сложностей – то нас не будет около часа.
Не снижая скорости, корабли Йякана перестраиваются в клин, острием которого становятся несколько энергофор, слитным залпом пробивающих в пластах биомассы отверстие размером с планету. В этот разрыв, прочь от смыкающегося кокона, влетает основная группировка, непрерывным потоком плазменного и энергетического огня сжигающая беспорядочно носящихся в околопланетном пространстве громадных, костистых существ и боевые суда Забвения. Цель выбранная Скайром видна от планеты невооруженным глазом – мясистый, ощетинившийся органическими орудиями и окруженный темными газовыми тучами жгут кроваво-фиолетовых тканей, похожий на гигантский, деформированный сустав.

…Шеки устало садится на оплавленные камни, стирая с лица грязь и кровь. Улица до окон нижних этажей завалена полусожженными трупами, кое-где дергаются отсеченные конечности и слышны глухие хрипы. Он сам не верит, что удалось вернуться к базе Элава. Казалось короткий путь от площади превратился в огненный котел, где взрывался и горел каждый метр воздуха. Окруженные и отрезанные от своих группы илкани и ирфов, ушедшие с Шеки, все-таки смогли пробится через заслоны солдат Азарга Куна, потеряв почти всех своих. Тела трагонидов не оставались лежать на земле, а будто черные воронки, возникавшие в воздухе всасывали в себя распадающиеся на куски трупы. А значит, переход обратно в Дом Мертвых был закрыт. Погибших и духовно и телесно забирало Забвение.
Эта передышка временна. Всего минута – две и вот уже с противоположного конца улицы и из соседних переулков опять идут штурмовые части Забвения – высокие, грузные существа с двумя головами, закованные в аналог йяканской антилучевой керамики, с вмонтированными в тела резонаторами – посылающими вперед себя звуковую волну. Позади них, на восьми суставчатых ногах, напоминающих ноги краба, тяжко ступают осадные машины – выше самых высоких домов, бьющие энергетическими разрядами по всему, что движется и в чем течет кровь.
Ни один другой лагерь не отвечает на вызовы в эфире. Лишь по беспрерывной стрельбе доносящейся со всех сторон Шеки знает, что другие опорные пункты тоже еще держатся. Кроме тех, что были на севере – их уничтожили первым и единственным бомбовым ударом. Сейчас в небе сверкают лучи, с тихим треском проносятся импульсы тахионных батарей, с надсадным визгом летят дизентеграторные сети энергофор. Кое-как, сбитые корабли исчислялись десятками – один только Шеки насчитал более пяти, космические силы илкани смогли оттеснить бомбардировщики Внешних Сфер от города. Еще минут десять назад, перед последней атакой, прибыли те, кто выжил в лагере Сайкори. Удар был нанесен чуть ли не с орбиты, вся опорная точка была уничтожена одним выстрелом. Выжили всего четверо ирфов, добравшихся до Шеки через руины города. Когда их привели в лагерь, ни один уже не стоял на ногах. Двое умерли от ран и отравления распыленным в воздухе ядом чуть позже – им даже не успели оказать помощь. Одно хорошо – хоть их не забрали черные провалы в Ничто, а значит эти существа еще родятся вновь…
— Идут! – слышен крик Элава. – На этот раз с востока, разворачивайте лучеметы и тахионные излучатели…
Шеки пошатываясь встал и побрел к завалу из камней, на котором были установлены генераторы силового поля. Все, на что хватало энергии разряжающихся все больше батарей. Бок болел все сильнее – наверное все-таки упавшая балка сломала пару ребер, только вот времени не было обращать на это пристальное внимание.
— Шеки, с тобой все в порядке? – знакомый голос выводит его из странного оцепенения.
Ванри стоит рядом, волосы растрепаны, в грязи, правая рука наспех перевязана пропитавшейся кровью тряпкой.
— Не смотри так, я неплохо себя чувствую, – успокаивает она, перезаряжая свое оружие. – Это все царапины…
— Давно ты здесь? – спрашивает Шеки.
— Уже полчаса. Я была в группе Треза. Они пробивались сюда… но там была засада, – внезапно Ванри вздрагивает и Шеки понимает что он вот-вот расплачется. – их всех на куски разорвали… съедали заживо… нас спасло то, что Трез дал какой-то сигнал нашим кораблям и они ударили прямо по его позиции. Я и еще двое илкани спаслись, а остальные погибли…
— Знаешь, Шеки… - если станет совсем плохо… - лидер Звездных Охотников не сразу осознал, что говорит его любимая, – убей меня. Так я попаду домой… А иначе Они заберут нас.
— Но трагониды не убивают трагонидов… - как-то нелепо пытается возразить он, зная, что несет полную чушь.
— Не сейчас, – почти шепчет Ванри. – Только не сейчас, потому что это единственный путь к спасению. Я хочу что бы ты пообещал мне это, потому что со своей стороны я сделаю то же самое.
— Обещаю, – кивает Шеки, но его слова почти заглушены выстрелом из тахионного дисперсора, чей луч превращает в разрозненные скопления атомов первого из показавшихся над домами крабообразных танков.
Они идут широкой цепью, поливая огнем все впереди себя. Похоже армия Забвения поняла, что здесь они встретили организованное сопротивление, а не нелепую попытку спасти свои жизни. Неведомые генералы Ур’Ксулта не торопятся, предоставив своим солдатам зачищать кварталы города столько времени, сколько для этого нужно. Наверное,  действительно уже некуда спешить. Ну кто им реально может противостоять? Высшие? Разбежавшиеся и разгромленные Старшие расы? Гибнущие как солома в огне Младшие? Трагониды? Никто…
— Справа еще двое! – и сидящий в полупрозрачном, словно водяном пузыре ирф, управляющий дисперсором, разворачивает орудие в указанном направлении.
Ухает выстрел, сверкающий болид насквозь прошибает панцирь краба, отрывая несколько конечностей и громадина падает вниз. К счастью разряд из лучеметов второго танка поглощают защитные купола.
Ну вот опять начинается… Шеки укрывается за бетонной плитой и переключив плазменную винтовку в режим стрельбы очередями открывает огонь по наступающим существам Внешних Сфер, словно вылезшим из кошмаров. Со стороны сил Забвения идет лишь беспорядочная стрельба – скорее не на поражение, а что бы не дать высунуться. Как было бы легче, не будь они разумны…
Фиолетовый огненный шар взрывается шагах в десяти от илкани, Шеки бросает на землю, рядом, пронзительно вскрикнув падает ирф, с выбитыми обломками бетона глазами и срезанным почти до основания носом. Откатившись в сторону, Шеки сбивает выстрелом влезшего на баррикаду демона, с протянутой через все тело от позвоночника ракетной установкой. Раненого ирфа оттаскивает в сторону Ванри, сама едва не попав под сконцентрированный на этом фланге огонь. Шеки кажется, а может он действительно видит слезы у нее под глазами.
— Шеки, мы перехватили сообщение от флота… похоже они уходят за границы системы… - рядом возникает Элав. – Накел говорит, что они знают, как убрать всю эту органическую штуковину с неба…
— Хорошо. Пусть летят. – Шеки пытается подняться, но поблизости снова бухает разрыв, заставляя илкани пригнуться. - Передай Накелу – пусть ударит с орбиты по северо-восточной части города. Судя по всему, там этих тварей больше всего.
— Хорошо. – Элав копается с передатчиком и в конце-концов мотает головой. – Не выходит. Энергии не хватает пробить помехи. Может быть…
Гигантским прыжком перемахивает через дома исполинский краб, оказываясь почти на баррикаде. Одна из ног врезается в землю рядом с Шеки, пронзив Элава насквозь. Синий луч проходится по тахионному дисперсору, в воздух взлетает столб огня и дыма, вперемешку с частями разорванных тел. Шеки едва успевает упасть на землю и откатится к разрушенному зданию.
В воздухе, все нарастая, перекатывается от квартала к кварталу тонкий, яростный визг. Небо раскалывается, растекаясь вздувающимися волдырями фиолетово-черной массы и из чернеющего провала вниз, словно рой пчел, вырывается штурмовая армия Забвения - темным потоком нацелившаяся на город.
Какие-то слова, бесполезные теперь команды и бессмысленные указания застревают в горле Шеки. Все… Теперь уже поздно… Может быть не для армии, которая готовится ударить по Разлому, а для него… Для него уже все кончено…

— Лорд Шедо. Мы засекли передвижение армии Забвения прочь от Центрального Разлома, - сообщение от Мерканоса бьет Ангела Жизни как обухом. - Мы можем атаковать.
Шеки… Шедо закусывает губу от бессилия. Они сделали то, что от них просили… Без споров, вопросов… почти пятнадцать тысяч ирфов и илкани, вместе с его собственным сыном. А теперь их нет. Неважно, чем закончится атака на Разлом - прийти на помощь осажденному гарнизону Гемперона они уже не успеют.
— Штурмовому флоту, приказ атаковать. Стрелять без приказа, по готовности. Не распыляем силы, наша цель Разлом… - включает общий коммуникатор Ангел Жизни и сразу же активирует канал связи с Иркастаном. - Сехтет, включай хронодестабилизаторы по всем пограничным с Разломом секторам.
— Принято.
Полминуты до выхода из гиперпространства… Двадцать секунд… Десять… Слепящая вспышка закрывает обзорный экран, поток света устремляется навстречу Шедо и сменяется непроглядной чернотой…
…На рубеже протяженностью почти десять тысяч световых лет космос раскалывается пополам, и из трещины, приоткрывшей ворота в гиперпространство на разрастающиеся ветви биомассы обрушивается поток лазерного и плазменного огня. Зеленоватые разряды энергофор и залпы главных калибров с тяжелых крейсеров Высших рассеивают и отгоняют смешавшиеся армии Забвения. Фронт выгибается дугой, корабли на полной скорости летят к Разлому и только арьергардные эскадры отстреливают пытающихся помешать движению флота чудовищ и звездные форты К’Лаана.
Шедо не отрывая взгляд смотрит на экран. Все ближе и ближе это водянистое, словно масляное, поле, по краям подернутое фиолетовым свечением. По нему сейчас бьют из всех орудий, выныривающие из него суда Внешних Реальностей и тамошние демоны не успевают пролететь и нескольких метров по эту сторону Врат. С оплетенных биомассой планет огрызаются огнем стационарные орудия, но подползающие все ближе ирфийские «Кракены» со звездными конверторами, одну за другой сдавливают их магнитными полями, увеличивают давление внутри стылых ядер и заставляют планеты взрываться подобно сверхновым звездам, разрывая и сжигая целые сектора биомассы вместа со старнным, черным каркасом, на который она натянута.
Вот и Грань… Та тонкая, незаметная черта, что отделяет одно измерение от другого. Одну реальность от того, что вообще сложно назвать Реальностью. Освещение на корабле перемигивается - орудийные системы настраиваются на иную частоту энергий.
«Ильсирхион» врывается в эту черноту, переводя всю энергию на защитные купола и орудия. Шедо проводит рукой по рукаву скафандра и на его голову наплывает кошачья маска из морфоликвидного сплава. На мгновение он замечает похожую на амебу галактику черной биомассы, протянувшей корявые отростки к Порталу. Она окружена облаками стремительно несущегося газа, в котором как песчинки кружатся безжизненные, пустынные планеты. Защитные форты, уходящие вверх на несколько световых лет, висящие в пустоте города совершенно невероятных размеров и форм. Все это проносится перед глазами и исчезает в сполохах орудийного огня, сплошная стена котрого встала с обеих сторон.
Рядом, безмолвной тенью стоит Космограф - древнее и удивительное существо. Он молчит, но Шедо прекрасно ощущает, в какую точку пространства направлен его взгляд и именно на эту точку настроен весь вектор атаки.
— Поторопитесь. Можете не успеть - бесстрастным голосом говорит он.
— Я не могу приказать перевести всю мощность на двигатели и совершить прыжок. Иначе нас просто сметут встречным огнем.
— Если хочешь помочь своему создателю, значит сможешь. Доверься мне. Нам надо начать бомбардировку Аэстера как можно раньше.
— Хорошо.
Шедо включает связь, едва работающую из-за помех. Доверится этому… нечто? А вдруг… но перед внутренним взором встает лицо Селкера - в тот день, когда он приказал Шедо уходить в Йякан. Этот взгляд - пронзающий, но в то же время очень нежный. И напуганный…
— Говорит флагманский корабль. Всему флоту - энергию на двигаели. Совершаем скачок к первичным координатам. Время до готовности стандартная минута…
— Ты правильно все сделал. Пусть готовятся десантные группы.
Верить… остается только слепо верить этому созданию с огоньками вместо лица.
— Шейл. Прикажи готовить десантные модули для высадки на Кристалл.
— Ты уверен?
— Да.
Скачок. Контуры объектов на обзорном экране вытягиваются, расползаясь, пространство летит навстречу кораблю, Шедо замечает сотни вспышек вокруг, где орудия оборонных систем Нааргаля пробивают щиты йяканских звездолетов, превращая их в раскаленные огненные бутоны разрывов.
— Ты что уснул?! - рявкает Шедо на Космографа, но тот даже не ведет головой. Он тоже смотрит на экран.
Выгнувшееся, свернувшееся в подобие исполинского меча пространство врезается в заградительные форты Внешних Реальностей, сминая их, разламывая на части, прорывая пленку биомассы и сдвигая с орбит черные планеты. Острие чудовищного энергетического клинка погружается в бесформенные массы темно-фиолетовых облаков, растворяя в своем жаре триллионы порождений Забвения и неисчислимые эскадры звездных кораблей. Из под испаряющейся биомассы уже видны кристаллические решетки и пустоту заливает ровный багровый свет. В самом центре Нааргаля, между хаотичных нагромождений полуразумной плоти пылает Аэстер - средоточие всех сил Султана Забытых Древних.
—  Всему флоту начать массированную атаку на Кристалл. - приказывает Шедо. - соединениям правого крыла обеспечить прикрытие с тыла.
Эскадра за эскадрой серебристые корабли Йякана и крейсера Высших пикируют к поверхности Кристалла, которую усыпали искорки еле видных с такого расстояния взрывов.
Но на деле, Шедо сейчас не здесь. Его мысли так или иначе, постоянно возвращаются к Гесперону. Они атаковали тут, значит, хоть немного облегчили положение там. Может быть те армии развернутся назад, не долетев до планеты. Может быть у его сына еще есть надежда?

…Над городом дыбом встал почерневший горизонт, волной сумрака накатываясь на оплавленные руины. Шеки поддерживая под руку Ванри выглядывает из-за угла и короткой перебежкой пересекает улицу. Бегущего следом илкани задевает щупальцем танка, впечатывая в кирпичную стену и оставляя на ней длинный кровавый след.
— Не стойте там! - кричит Шеки. - На улицах для нас только смерть - надо спуститься в подвалы или в метро.
Паника… Вот уж невозможно было предугадать, что трагониды поддадутся панике. Но сейчас это оказалось возможно. Та атака была страшнее всего. Город проутюжили вдоль и поперк, разрушив все, что можно было разрушить. По улицам неслись штурмовики Внешних Реальностей, расстреливая все, что могло двигаться, раненых ирфов и илкани добивали разрывая на части или постепенно срезая с них кожу и мясо, оставляя на окровавленном асфальте живой скелет. Шеки кое-как смог собрать остатки распыленных групп и собрав какое-то подобие ударного кулака прорваться из центра города к окраине. На поверхности спасения быть не могло - надо было искать подземное убежище…
Голова в уродливом шлеме со стальной бородой появляется над завалом камней и исчезает, взорвавшись кровавым облаком. Короткими очередями Шеки укладывает еще несколько солдат Забвения, давая возможность своим соплеменникам пересечь улицу. Все равно, удется это не всем - с противоположных крыш громыхают гвоздометы, один такой стальной клин насквозь пронзает горло стоящего совсем рядом с Шеки ирфа, тихонько скуля посреди улицы лежат несколько раненых. Всего несколько мгновений назад, того, кто лежал дальше всех уволокли за угол небольшие, похожие на костяных собак твари и после короткого крика, с той стороны больше звуков не было. Шеки и еще несколько илкани беглым огнем заставляют штурмовиков К’Лаана прекратить обстрел, что все-таки позволяет утащить раненых с улицы.
— Что теперь? - простой вопрос Ванри неприятно колет Шеки в сердце.
— Не знаю… Спустимся в подвал, поставим напротив двери лучемет и будем ждать. А что еще остается? Или Скайр сумеет снять купол биомассы с планеты, или наши взорвут Аэстер, или нас тут переварят заживо. Других вариантов не намечается. Вот скажи, зачем ты все-таки прилетела?
— Потому что должна была это сделать. Шеки, может я и не так хорошо стреляю, но пять наших соотечественников остались живы благодаря тому, что я умею хоть немного лечить ранения. А не было бы меня, их бы убили…
Ну что тут скажешь? Шеки остается лишь вздохнуть. Он включает коммуникатор и еще раз пытается вызвать флот. Бесполезно. Молчат… В первые минуты массированной атаки, сбитые серебристые корабли падали на город десятками…
— Шеки, мы готовы заварить двери. Раненые внутри, по периметру установлены портативные лучеметы. - сообщает Хакан, ирф, занявший место Элава. - Пошли - делать нам тут уже нечего.
Шеки бросает последний взгляд на город, где не осталось ни одного целого здания. На заваленные щебнем, колотым кирпичом и забрызганные кровью улицы. Ручейками она сбегает по тротуарам к канализационным стокам, пятнами заляпав стены. Одинаково красная, неважно чья - смертных или бессмертных. Сейчас она смешалась в единое целое. Темно-красный туман поднимается от руин, покрывая собой мертвецов. Сколько их? Тысячи? Десятки тысяч? Трагониды и жители вымершей планеты - женщины, старики, младенцы… Разорванные в клочья, раздавленные, иссеченные серпами и костяными клешнями иновселенских тварей… целые кварталы заваленные оторванными конечностями и обезображенными трупами. Еще одна проигранная битва с Забвением, которое не остановится, пока в кровавое месиво не превратятся все планеты до единой.
Смахнув со лба пропитавшиеся кровью из ссадины на голове волосы, Шеки последним из трагонидов вошел в подземный переход, ведущий к станциям метро. На нижнем уровне ирфы уже взорвали оба тоннеля, и сейчас они заварят входные двери - последнее, что связывает уцелевших с поверхностью. А заодно, полностью лишат их связи с внешним миром. Шеки вздохнул, присев на корточки и прислонившись спиной к стенке, выложенной кафельной плиткой. Вряд ли они смогли оттянуть на себя необходимое количество армий Забвения. А значит нет гарантии, что прорыв к Аэстеру удастся.

3. …как Феникс из пепла…
Вокруг не осталось ничего, кроме липкой и ползущей в пустоте тьмы, сквозь которую пробиваются отблески мутного синего света. В бледном свечении есть лишь один источник движения различимый глазу – запахнувшийся в черный балахон человек, за плечами которого обвис разодранных, истертый плащ. Под опущенным на лицо капюшоном нет плоти, только полупрозрачная ледяная корка, под которой медленно пульсируют темные жилы.
— Какая ирония… - безмолвно двигаются бескровные губы.  – Начинается бег времени, приходят траг’гоны, рождается Вселенная, появляешься ты, становишься Ангелом Смерти, попадаешь в Забвение, идешь к своему свету… и попадаешь сюда… Туда, где ты находишься со времен возникновения пространства. И так происходит вечно… Цикл не прервать, ведь едва он прерывается, ты рождаешься вновь и опять повторяешь свой путь. И так – без конца… Из вечности в вечность.
— Прошу… хватит… ты добился своего… я уже не враг для тебя…
Губы Азарга Куна искривляются в усмешке и из пустоты, скрытой облаками непроглядного тумана, раздается отчаянный, пронзительный крик. В сумраке извиваются исполинские фантомы, среди пластов сросшихся воедино реальностей вздрагивают очертания чего-то уродливого и огромного.
— …дай мне исчезнуть… - голос говорящего срывается и дрожит. – пожалуйста… Оставь мне хотя бы ничто…
— Нет, Селкер. Забытые Древние тобой очень довольны. И даже Великий Неименуемый успокоился в своей первородной бездне, насладившись тем, что ты смог ему дать… Боюсь признать лишь то, что для того, что бы ты впервые сказал им «прошу, пожалуйста», они исчерпали всю свою фантазию.
Азарг Кун исподлобья смотрит во мрак, откуда опять доносится приглушенный крик, на мгновение усиливающийся до истошного визга и резко обрывающийся.
— Твоя участь такая, какая есть… Глупо с ней спорить. Все. Уже ничего больше нет. Ни Йякана, ни Вселенной Смертных, а ты лишь пустота, чьи очертания обозначены контурами существ, не имеющих вообще никаких очертаний. Таков твой конец и такова судьба всего, что существует. Нет, есть конечно те, кто неподвластен даже Забвению, те, кто отрицает саму осмысленность даже нашего бытия…Но нам ведь нет до них дела…
— Почему тогда именно я?..
— Почему именно ты? А какая разница? Так получилось, что именно у тебя сработала заложенная траг’гонами программа. Ты стал Ангелом Смерти, вылез из грязи в князи, создал собственный мир… Разве этого не достаточно? Свой путь ты прошел и наступило Забвение…
Властелин Небытия неторопливо прохаживается внутри очерченного ореолом света круга, не выходя за его пределы. Оттуда, из непроглядной тьмы, слышны уханья, всхлипы и слабеющий, мучительный вой.
— умоляю.. прекрати это хоть ненадолго…
— Как ты заговорил, а? – не без удовольствия отмечает Азарг Кун. – Увы, это не в моей власти, ибо вокруг тебя те, кто не понимает ни слов, ни мыслей, ни эмоций. Они – воплощение ненасытной, вечно голодной Бездны и кто насытит их, как не ты? Я всего лишь орудие их желаний… Я подарил тебе вечность, которой ты был лишен, а то какой она стала, это дело твоего выбора. Я предлагал тебе сладкое Забвение, когда ты будешь парить среди звезд Черной Галактики, вечно слушая песни проглоченных небытием планет. Но ты избрал путь совсем иной…
Ответом становится новый надрывный, жалобный крик. Волны тумана вспучиваются и мимо Азарга Куна проплывает страшная тень, уходящая вверх и растекающаяся складками дрожащего газа. Крик усиливается, срываясь на визг и обрывается.
— Ты сам предопределил свою вечность.
— …зато… зато я не стал таким как вы… - голос Селкера срывается, захлебываясь в еле слышном всхлипывании.
— Всегда есть шанс все вернуть назад. - говорит Азарг Кун. - Что ты получил, отказавшись от моего дара? Ничего, кроме вечных страданий и боли, какой не испытывал до тебя никто из тех, кто живет ныне, и тех, кому только суждено родится… Только не говори, что сейчас, тебе так хочется оставаться самим собой…
…и снова долгий, режущий слух вой…
— …тем более, что тебя как такового никогда и не было… Тебя слепили из податливого материала траг’гоны, Высшие огранили тебя подобно драгоценному камню… а потом ты сделал то, что обречен был сделать еще при рождении. Потому что уже тогда ты был тут. И Великий Неименуемый знал, что ты сюда попадешь. И он знал, что твоя власть даст нам возможность пройти на Смертные Миры… Оставалось решить лишь вопрос о награде. Ее, впрочем, ты определил сам…
Властелин Забвения покидает освещенный голубоватым светом круг и растворяется в вязкой черноте. С его уходом в Безвременье не остается более ничего, только отрывистые, неровные движения пульсирующих туманных масс и тихие стоны, то переходящие в плач, то в крик…

— Что за дрянь… - бормочет Ксунартус, озираясь по сторонам и пытаясь отыскать хоть какой-то ориентир в сомкнувшихся над ними волнах ночи. - Вроде бы стоим мы на твердой поверхности, а вокруг все как в тумане…
— и ни у кого нет силенок даже огонек зажечь… - отзывается Зор. - Кстати, компас-то опять работает…
Неровное огненное свечение, исходящее от руки крэлла разрывает тьму. При первой же его вспышке Ксунартус замечает, как в сторону шарахается что-то невообразимо огромное,  вздрогнув, отползает вязкий туман, исчезают преследовавшие трех беглецов шорохи и странные бормотания.
— Только представь себе… - из темноты доносится голос Шейри. - Существа обитающие здесь ведь никогда не видели света… Даже не знали о его существовании…
— Ну и нам же лучше… - ответствует Зор. - Меньше шансов что к нам сунутся. Кстати, у меня есть некоторые идеи по поводу освещения, но боюсь, они могут и боком выйти.
— Например? - спрашивает Шейри.
— Сотах. Символ траг’гонов. Есть шанс, что он тут устроит неплохую иллюминацию. А есть шанс, что сюда слетится весь Нааргаль.
— Долго нам до цели?
— Не знаю… Эта штука все таки лишь направление, а не расстояние показывает.
— Ладно, не стоит траг’гонскими символами тут баловаться. - Ксунартус тоже включает свой компас, и вокруг него расползается теплое сияние. - Мы тут такое на себя привлечь можем…
Вокруг сплошная чернота, в которой ползут каскады мутного тумана - меняющего свой цвет с темно-синего, до почти черно-фиолетового. Если присмотреться, то откуда-то из недр этого мрака все таки исходит свет - тусклый, еле заметный глазу, но достаточный для того, чтобы иногда обрисовывать вздымающиеся из тумана колоссальные руины, уродливые башни с черными, потрескавшимися стенами.
— Ого… так мы все-таки «где-то»… - удивленно оглядываясь говорит Шейри
— К’Сайн. - отвечает Зор. - Если верить легендам, именно отсюда К’Рал-Назх начал сотворение К’Лаана. Когда-то, вроде бы, живописный мир… до тех пор, пока здесь не создали Аэстер. Кристалл привлек к себе одну из простейших монад зарождающегося мира и напитал ее своей силой… И вот тогда родился Ур’Ксулт. Ныне К’Сайн - это его мир… Ничего хорошего в этом я не вижу… столкнуться нос к носу с самим Султаном Забытых Древних в наши планы, думаю, не входит… так, вверх не смотреть, пригнитесь!
Последние слова крэлл почти кричит.
Высоко над ними, в пустых небесах, расчерченных паутиной черных органических прожилок, проплывает червеобразное разбухшее, белесое чудовище, барахтающееся в первозданной пустоте и расталкивающее крутящиеся в пространстве безжизненные планеты. Из вздувшихся язв на гнилостной плоти вываливаются слепые и уродливые личинки, которым суждено стать Омерзениями… От твари в небе накатывает волна необъяснимого, подсознательного страха, и только присутствие крэлла не дает Ксунартусу и Шейри провалится в бездну ужаса. Видимо, Зор может подавлять ауры существ Забвения не используя внутренние силы.
— Нематода Нааргаля… - сдавленным голосом сообщает крэлл, видимо сам сдерживая волну страха из последних сил… - Праматерь Омерзений…
Волна звуковых колебаний, которые невозможно воспринять простым слухом, расходится в стороны от омерзительной груды плоти, Нематода вздрагивает, сжимая и растягивая студенистое тело, и изогнувшись плывет куда-то во мрак, пока ее не скрывает туман.
Ксунартус поднимается с колен, с трудом сбрасывая с себя оцепенение.
— …что за на хрен… - зло бормочет он, словно простой Смертный. - Надо скорее найти Селкера и убираться отсюда…
— Тогда быстро вперед и не глазеем по сторонам, - приказывает Зор. - Здешние твари чувствительны к эмоциям - они могут почувствовать наш страх, если он станет очень сильным. Благо тут итак его хватает - ведь сюда стекаются энергии всего Забвения.
Их путь лежит по бесцветным равнинам, где почва под ногами не видна из-за плотного тумана, в котором, слепые и безумные, мечутся черные, полипообразные твари, то мелкие - не больше ногтя, то громадные, от которых приходится укрываться за стенами полуразрушенных, доисторических башен. Скоро становится понятно, что компас ведет их к черной, залитой туманом воронке, в которую вонзается, срываясь с клокочущего мраком небосвода, яркий луч света. Вокруг этого луча вьются, неуклюже подпрыгивая и дергаясь, подобно марионетками на ниточках темные, аморфные дьяволы, то ли из плоти и крови, то ли из газа, похожие на сросшиеся вместе неправильные геометрические фигуры, многогранники, торчащие в разные стороны и под неправильными углами из первородной, постоянно меняющей очертания массы - то сливающиеся вместе, то распадающиеся и вздрагивая, улетающие в свернувшееся гигантской облачной круговертью небо. Слух не способен воспринять издаваемые ими звуки, сливающиеся в какофонию бормотания, воплей и завываний… Ксунартус прислушивается внимательней и вдруг, среди хаоса, отчетливо слышит совсем иной звук… Явственный, обычный, но оттого еще более страшный… далекий, заглушенный дикими воплями и ультранизким рыком крик. Не демона - живого существа, обреченного на бесконечную боль.
— Слышите?… - спрашивает Высший.
— Слышу, - отзывается Зор. -  …возьми себя в руки… знаю что страшно. Но на тебе вообще лица нет… Вытащим мы его оттуда… Хотя я пока и не знаю как. Там Забытых Древних, наверное, со всего Забвения собрали.
Шейри смотрит на компас, где огненная стрелка то вспыхивает, то гаснет.
— Он опять исчезает…
— Как исчезнет, так и появится. - мрачно отвечает Зор. - Его рвут на части между реальностями - и тело, и н’кро… все. Отвлечь бы их… Они этим вечно могут заниматься, да и занимаются.
— Сотах, как ты и предлагал - напоминает Ксунартус. - Во Дворце Наслаждений Селкер уничтожил им одного из Забытых.
— Не уничтожил, а отправил сюда - в К’Сайн. - поправляет Зор. - А что Символ сделает с ними тут? Я вот опасаюсь, что ничего. Так, медленно отползаем вон за те камни… Я слышу и вижу тут побольше вашего, так что побыстрее.
Все втроем, стараясь не мешаться друг другу и не особо шуметь, они отползают на указанное крэллом место. Отсюда плохо видно затянутую туманом котловину, однако открывается вид на бесцветные, серые равнины, тянущиеся из ниоткуда в никуда. По ним, каждым своим шагом поднимая облачко серой пыли, идет запахнувшийся в черный, изношенный балахон человек. Черный плащ волочится по камням и бесцветному песку, на лицо надвинут черный капюшон, под которым одна лишь пустота.
Зор сгибается, будто на него скинули неподъемный груз, со стоном хватаясь руками за голову. Из ушей и носа начинает сочиться кровь.
— Он чувствует таких как мы… - сквозь плотно сжатые зубы хрипит крэлл. - Он ищет нас…
Фигура в черных одеяниях останавливается и скорее с любопытством, чем с опаской оглядывается по сторонам. Вероятно он действительно чует что-то незнакомое, здесь - в самом средоточии его силы. Но нет - снова идет вдаль, к теряющемуся в тумане горизонту. Значит не заметил… не почуял… может быть подумал, что причиной всему совсем другое существо - то, что непрерывно кричит из темной, бездонной воронки, над которой в жутком хороводе вьются страшные, безликие и аморфные Абсолютные Боги…
Ксунартус выглядывает из-за камня, смотря на уходящие вниз пологие склоны кратера, на его проглоченную бездонной тьмой сердцевину, на безостановочный танец безымянных отродий Забвения. Он готов заткнуть уши, что бы не слышать этот пронзительный, то стихающий, то вновь нарастающий вой, но знает, что все равно будет его слышать.
Это конец. Пути, жизни, всего, что он знал… Они - в самом центре Забвения, там, где само понятие жизни отрицается, где не существует времени и пространства - лишь серая бескрайняя равнина снизу, туман по центру и кипящая, плотоядная тьма сверху… Высший сползает по камню, падая на колени и тихо начинает молится… Неважно кому, просто кому-то, кто может быть превыше Забвения и Реальности, кто возможно слышит эту немую просьбу и вдруг, как в детской сказке, случится чудо…

…Страшный подземный толчок сотрясает К’Сайн, сбивая с ног и Ксунартуса и Шейри с Зором. На миг все замирает, а потом сам мрак начинает гудеть как растревоженный улей. Следом за первым ударом следует второй, над неровной, изогнувшейся линией горизонта взрывается багровая молния, на миг вырывающая из объятий ночи силуэты исполинских, хаотически слепленных воедино строений, оплетенных толстой пленкой биомассы.
— Что это? - почти шепотом спрашивает Шейри, но вопрос обращен в пустоту.
Зор хватает феррани за плечо, увлекая следом за собой - к черному кратеру, в недра которого уходит тонкий синий луч.
— Это наш шанс… быстрее! - кричит крэлл. - Не знаю что это, но ИМ оно не понравилось…
Танец Забытых Древних смешался, хоровод распадается и теперь сгустки студенистого газа мечутся в пустоте, то сталкиваясь друг с другом, то попадая в потоки мертвенного ветра, которые швыряют их от планеты к планете, от одного нароста биомассы к следующему. Тени трепыхаются, пытаясь неуклюже уцепиться за выступы, но ветер гонит их дальше - в бездонный круговорот черных облаков.
Теперь вниз и снова вниз, по обтянутым бледной кожей и пузырящейся слизью склонам кратера на его дно, где в центре луча света на камнях лежит облепленное липкой паутиной и студенистой массой существо. Ксунартус с криком бросается к нему, отрывая слизь и паутину, шакалья голова запрокидывается, из пасти и носа выплескивается поток перемешанной с кровью зеленоватой жижи в которой извиваются черные черви.
— Не трогай его, отойди, - крэлл отталкивает Высшего, снова укладывая Селкера на каменное ложе. - У него внутри эти твари… везде, где только можно… Сначала их выгоним. Надеюсь теперь на нас никто особо внимания не обратит…
В подтверждение слов Зора К’Сайн снова трясет - еще сильнее прежнего. Шейри падает на колени, Ксунартуса бросает на камни и только Зор кое-как удерживается на ногах. Крэлл чертит над грудью Селкера изогнутый подобно скрещенным серпам символ, вспыхивающий во мраке Нааргаля сверхновой звездой. Тело Селкера выгибается, мутная жижа вытекает изо всех отверстий и ран.
…Он пытается открыть глаза и это удается с огромным трудом. Царапая когтями песок он приподнимается, всхлипывая от нестерпимой боли, все-таки куда менее жестокой, чем та, какую он чувствовал всю вечность. Перевернувшись на живот он откашливается, желудок сворачивается в мучительном спазме и из горла выходят остатки холодной слизи. Чьи-то руки поддерживают его, помогая встать, в отдалении слышны вроде бы знакомые голоса, пришедшие из непредставимых бездн времени. Он пытается сделать шаг, но взвыв от боли, падает, повисая на поддерживающих его руках…
— …придется тащить, - слышит он, - возможно, его вообще надо заново учить ходить и говорить… Шейри, поддержи, надо символ погасить - сейчас на нас обратят внимание…
Сквозь бледную пелену, он видит мрак, волны тумана и мутное свечение, опускающееся с неба. Рядом какие-то силуэты, очертания, вызывающие слабые попытки памяти вернуться в непригодную для жизни телесную оболочку. Селкер пытается что-то сказать, но слова застревают в горле и получается лишь тихий, жалобный стон.
— Не говори… Побереги силы… Лучше попытайся идти самостоятельно… Знаю, что больно, но ты должен…
Ксунартус. Имя всплывает из омута памяти и постепенно облекается в плоть. Тот Высший, которого он отправил сюда, в Забвение, и который помог ему. Почему? Да какая теперь разница… Шакал опять пытается сделать шаг самостоятельно, у него получается, хоть все тело противится этому. Больно дышать, передвигать неслушающиеся ноги, даже смотреть…
— Ну мы его вытащили… Дальше-то что? - слышит он другой голос, обладателя которого зовут Шейри.
— Вот этого я не знаю… Надо выбираться на поверхность…
Перед глазами все подпрыгивает, горизонт переворачивается, скатываясь в расколотую огненными зарницами бездну, шакал падает врезаясь носом и нижней челюстью в каменистую почву. Его поднимают и волокут дальше…
— К’Рал-Назх говорил что-то о том, что армии трехмерного мира будут атаковать Аэстер… - где-то вдали слышны слова Шейри. - может это сейчас и происходит?
— Надеюсь… - третий говорящий не знаком Селкеру, но некоторые интонации в голосе заставляют думать, что он не так уж чужд роду траг’гонов.
Если затуманенное зрение не обманывает Селкера, то они карабкаются вверх по склонам гигантского кратера, а впереди, нету ничего, кроме тумана, черных небес и ползущей в пустоте биомассы, сворачивающейся в гигантский кокон прямо над К’Сайном. К’Сайн… планета-труп в недрах Нааргаля… родина… Нет… лишь бы не сейчас и не оно… траг’гон чувствует как на него смотрит сама пустота. Ожидающе и с нескрываемым любопытством…
— Стойте… - сдавленным голосом просит Селкер. - Не двигайтесь. И не оборачивайтесь…
— да что там может… - Ксунартус не договаривает фразу, застыв, словно каменное изваяние. Он тоже увидел ЭТО…
В страшном отдалении, выше облаков тумана и черных туч разгорается призрачное, холодное сияние. На фоне его прорисовывается чудовищное сплетение волокон и жгутов биомассы, на которых, будто на сотнях пуповин, висит нечто, что описать всего несколькими словами невозможно. Чем-то напоминающее скрюченный в материнской утробе эмбрион с сотнями ручек и ножек, громадной, несоразмерной головой, растянутой на расправленных подобно крыльям кристаллических рогах. Расползающаяся в разные стороны блестящая псевдо-плоть трансформировалась в волны биомассы и растекающегося темного газа, закручивавшегося в исполинский вихрь За дальним горизонтом, в этом вихре неслись сплюснутые, раздавленные планеты, неумолимо приближавшиеся к повисшему в средоточии хаоса существу. Возле него, среди миллионов сингулярностей и расщепленных на составляющие пространств, планеты распадались, всасываясь в плоть и выползая из тысяч небольших ртов, на скрученных между ножек эмбриона щупальцах бесформенными и отвратительными Забытыми Древними…
Беспомощно болтающаяся голова зависшей в пустоте твари поднимается и тычется в разные стороны, не имеющая глаз и иных органов чувств, но точно понимающая, что ее любимая игрушка исчезла…
Селкер поворачивается лицом к Ур’Ксулту, сам не осознавая то делает… просто понимая, что так или иначе, а это сделать придется.
— Стойте от меня как можно дальше… - его голос слабый, срывающийся, но уже со знакомыми Ксунартусу стальными нотками. - Вы тут бессильны…
— Селкер, ты что, совсем спятил?! - Ксунартус бросается к шакалу, - ты еле на ногах держишься…
— Я сказал, назад! - рявкает Селкер и высший отступает.
Но удар наносит не Ур’Ксулт. С остервенелым воплем, из взметнувшегося серого облака выпрыгивает Азарг Кун, выхватывая полупрозрачный черный клинок. Вспышка фиолетового пламени расшвыривает в стороны Зора и Шейри, сбивает с ног Ксунартуса и лишь с Селкера пламя стекает как вода.
Клинок падает вниз, оставляя за собой полосу разорванной реальности, но удар не достигает цели. Высшего отталкивает в сторону Селкер, едва успевая зажать лезвие меча между ладонями.
Азарг Кун безмолвно смотрит на траг’гона, и во взгляде черных, лишенных зрачков глаз видно замешательство и какое-то странное чувство, исходящее от его человеческой природы - страх… Только сейчас Селкер почувствовал, что больше всего Эмиссар Забвения сейчас боится его… Он не боялся Селкера когда тот был Ангелом Смерти, не боялся, когда Селкер попал в Забвение и когда упрямо, сквозь боль шел к яркой звездочке… Он боялся его сейчас - измученного, ослабшего, едва живого и безоружного… Ведя ладони в бок, Селкер выворачивает меч из рук Азарга Куна, Черный Владыка сначала вроде как поддается, но затем тянет меч на себя, Селкер все-таки не удерживается на ногах и падает вперед. Эмиссар Забвения бьет его между ног, шакал заскулив и согнувшись пополам падает на песок. Следующий удар меча предназначен уже ему… Глухо срабатывает механизм гвоздомета и четыре стальных гвоздя отбрасывают Азарга Куна к основанию разрушенной башни. Владыка Забвения приземляется на ноги, поднимает обе руки и с его пальцев срываются черные ветвящиеся молнии. Ему все равно, кто осмелился стрелять в него - вся мощь удара направлена на медленно поднимающегося на ноги Селкера… Однако Шейри оказывается быстрее. Одним прыжком он преодолевает расстояние, отделяющее его от Селкера и встает между ним и молниями.
Шакал видит как рядом вспыхивает холодная вспышка, и черный огонь вмиг охватывает тело Шейри. Феррани падает не издав ни звука, вся передняя сторона его тела рассыпается серым пеплом, обнажая обугленные кости и обгоревшие внутренности. Яркой звездочкой на мгновение вспыхивает его душа, покидающая тело и к ней сразу устремляются черные, невидимые обычному глазу щупальца беснующегося в небесах Ур’Ксулта. Селкер хватает ее на секунду раньше, оставив Султана Забытых Древних ни с чем, но теряя драгоценные мгновения, которые позволяют Куну взлетев, быстро оказаться возле Ангела Смерти. Взметнувшиеся точно крылья полы плаща отбивают еще один выстрел из гвоздомета, на этот раз со стороны Ксунартуса, сапог Азарга Куна врезается Селкеру в живот, опять опрокидывая его на серый песок.
— Отсюда нет выхода, шакал… - шипящий голос Эмиссара Забвения уже не полон торжества, а скорее сочится яростью. - Мне жаль, что я не смогу предложить тебе больше того, что ты уже перенес, но думаю в иных пространствах найдутся куда более изысканные методы…
Поддернутый кровавым маревом мир расплывается, распадаясь как в калейдоскопе. Селкер пытается вдохнуть, но у него это не получается. Изнывая от впившейся в его нервы боли он пытается тщетно ухватится за то немногое, что осталось в его сознании. Нельзя вот так вот проиграть… сейчас, когда появилась надежда… Тогда он не сможет помочь Сире… вернуть душу Шейри, закрывшего его от пламени Забвения, обратно в Дом Мертвых… Он уже ничего тогда не сможет сделать…
Клинок Азарга Куна приближается медленно, словно время остановило свой бег. Пальцы Селкера нащупывают выпавший из руки Шейри гвоздомет и, ухватив его, шакал отбивает меч в сторону, сразу нанося наотмашь удар в это жуткое, ледяное лицо... Азарг Кун отшатывается в сторону и этого времени хватает Селкеру на то, чтобы подняться. Сколько раз они уже стояли вот так вот друг напротив друга?
Страшный по силе удар сотрясает К’Сайн, обваливается несколько башен, а Ур’Ксулт вздрагивая и заваливаясь на бок путается в собственных пуповинах. Азарг Кун на мгновение оборачивается, смотря вверх, словно он в силах видеть что-то сквозь непроглядную черноту Внешней Тьмы и Селкер понимает, что иного шанса не будет. Оттолкнувшись от серого песка обеими ногами, он прыгает вперед, чувствуя, что теряет сознание от вцепившейся в него боли. Ударом локтя в лицо он сбивает с ног Эмиссара Забвения и всей тяжестью наваливается на него, придавив коленом грудь, а руками запястья. В глазах Черного Владыки вспыхивает огонь, но разряд молний идет мимо цели. Селкер, на уровне спавших до этого момента животных инстинктов, впивается зубами в горло Азаргу Куну, действуя уже не как разумное существо, а скорее как загнанный в угол дикий зверь, который знает, что терять ему нечего и готов драться до последнего вздоха. Холодная черная кровь хлещет в пасть шакала, заливая его нос, щеки и волосы. Над К’Сайном рождается не похожий ни на что крик, от которого содрогается Забвение. И этот крик принадлежит не Азаргу Куну. Высоко над планетой-трупом, корчится, разбрызгивая хлынувшую из сочленений биомассы слизь, раздувшееся, неуклюжее создание, повисшее на толстых жгутах студенистой плоти и волокнах газа. Холодные как лед и жесткие словно кристаллы пальцы Азарга Куна впиваются Селкеру в спину, разрывая кожу до костей, но шакал уже не замечает этого. Напрягая все свои силы, он продолжает сжимать челюсти, пока хрустнув не разламывается позвоночник. Дернувшись пару раз тело Азарга Куна замирает, но зато все яростнее и громче воет в небесах Ур’Ксулт - постепенно вырастая, набухая, теряя даже ту форму, что он имел до этого, протягивая к К’Сайну свои толстые лапищи…
Ксунартус оттаскивает Селкера от Эмиссара Забвения, что-то кричит ему в ухо, но траг’гон оглушен воем и стонами мечущихся в пустоте Забытых Древних, вышедших из под контроля сдерживавшей их до этого силы. Подобно сомнамбуле, Селкер делает еще несколько шагов и, наконец, впервые за целую вечность теряет сознание…

Черный небосвод трещит и раскалывается сотнями молний, разрываясь как папиросная бумага. В черноту К’Сайна врывается багровый туман Нижнего Мира, сотворенного Аэстером, пробивая кромку биомассы в бездну летит громадный, полыхающий обломок Кристалла Забвения. Бьющиеся точно в агонии оторванные щупальца попадают по поверхности планеты, и сносят до основания древние башни и уродливые руины.
— Селкер… Селк…! Вытащи нас отсюда! - кричит Ксунартус. - Надо просто пролевитировать нас туда - в пробоину…
— Может я попробую? - Зор крепко хватает за руку Высшего, а второй поддерживает Селкера. - Там… вверху… я не знаю, как это объяснить… Но почувствуй сам… к нам возвращается наша сила… Там уже НЕ Забвение…
И верно… Ксунартус ощущает, как опустошенный до дна сосуд его души снова наполняется странной, теплой энергией. Он вспоминает, как жил, как сражался в Войне за Возвышение… вспоминает… и сразу стирает в памяти Суд Богов. Этот отрезок времени уже не в счет… Он помогает крэллу создать поток силы, подобно невидимым крыльям, уносящий их прочь из К’Сайна… Позади остается голодная пустота, корчащийся словно в агонии и растекшийся океаном студенистой массы Ур’Ксулт, жалобно воющие Забытые Древние, страшные, черные бездны с немыслимой жизнью, не ведающей что такое жизнь…
А впереди, занимая все поле зрение разверзается океан огня, затянутые кровавым туманом равнины Нижнего Мира, заполненные обезумевшими деформированными созданиями, окровавленные курганы и реки из лиц…
— Она… - слабо скулит Селкер. - Я не уйду отсюда без нее… Я сейчас слишком слаб, но смогу удержать ее душу, как удержал Шейри…
— Он о ком? - крэлл вопросительно смотрит на Ксунартуса.
— Его… его любимая. Он пришел сюда за ней, - говорит Высший.
— Чушь. Траг’гонам любовь не свойственна.
— Зор… взгляни на него. Как думаешь, много в нем осталось от траг’гона?
Крэлл бросает на Селкера быстрый взгляд и больше уже ничего не говорит.
Они летят над бескрайним лесом из костяных деревьев, где среди стволов ползают уродливые гломмы, вдали прорисовывается темный силуэт цитадели Азарга Куна, а залитое огнем небо все чаще озаряют ослепительные молнии. С грохотом и треском, разбрызгивая расплавленную субстанцию, откалывается кусок Аэстера, яркой кометой врезающийся в страшную цитадель, превращая в крошево несокрушимые и неприступные бастионы.
— Зор, или я ничего не понимаю, или Аэстер рассыпается.
— Так оно и есть. Я не знаю, из-за чего, но Кристалл Забвения уже пошел трещинами.
— Здесь, - указывает в клубящийся туман Селкер и Ксунартус начинает потихоньку снижаться, в то время как Зор короткими ударами молний разгоняет суетящихся внизу тварей.
Под ними прогибается упругая, мясистая масса, под которой, как кровеносные сосуды под кожей, тянутся ломанные, извивающиеся змеи черных корневищ. Селкер кое-как встает на ноги, пошатываясь идет сквозь колючие растения и расплескивающиеся под ногами кровавые лужи к гнилостно-багровому бугру биомассы в котором, наполовину вросшая в него лежит Сира. Когда-то золотистая ее шерстка потемнела, волосы свалялись, на месте глаз зияют прогрызенные дыры, а из распоротого живота, прямо в кровавый омут ползут белесые, толстые черви...
С ладони Селкера срывается огненный шар, превращающий омут и червей в пар. Траг’гон подходит ближе, шаг за шажком, чувствуя как комок подкатывает к горлу. На подкашивающихся ногах он взбирается на бугор плоти, не замечая слез, что текут по разодранным, покрытым коркой засохшей крови щекам. Ноги отказываются идти и шакал с протяжным, идущим из самой глубины отчаявшейся, измученной души стоном, садится на колени перед Сирой. Ласково, нежно, он проводит пальцами по ее мягкой шерстке, словно она еще может чувствовать его прикосновение.
— Прости… пожалуйста… - ему еле удается сдерживать душащие его грудь спазмы. - За все… за то, кем я был. За то что не спас… не смог…
Он ложится рядом, закрыв глаза, одной рукой обнимая ее плечи, а второй распушая шерстку на груди и за ухом. Под головой он чувствует ее похолодевшее плечо и грудь, в которой уже давно не бьется сердце. Только в этот момент до него доходит, что он потерял все, что у него было. Возможно - потерял безвозвратно. Заунывный, протяжный вой вырывается из его горла, вонзаясь в багровые небеса, затухая в пылающей выси.
— Надо как-то выбираться отсюда… - Зор легонько толкает Ксунартуса. - Может пойдем?
— Погоди… - вздыхает Ксунартус. - Дай ему немного времени. Если бы на меня в считанные дни свалилось столько всего сразу, я, наверное, и вовсе спятил бы…
— Ну как знаешь… Но все-таки задерживаться тут нечего.
Селкер ведет руку вниз, под груди Сиры, чувствуя как там, в глубине тела бьется среди черных тенет серебристая звездочка души. Внутренним взором он наблюдает, как его сила, словно скальпелем - осторожно, стараясь не повредить этому огоньку, отсекает когти ночи. Еще одно движение и мерцающий светлячок прыгает к нему на ладонь, а затем растворяется в ней, сливаясь с энергетическим телом самого Селкера. Придет время… Если они достигнут Дома Мертвых, он вернет ее. Теперь уже навсегда.
Глубоко вздохнув и постаравшись успокоиться, он встает и обводит взглядом равнины Нижнего Мира. Как ему хочется обратить здесь все в пустоту, хуже чем в Ничто… но нет ни сил, ни ненависти. Теперь и отныне он сам не более, чем пустота…

Небо над ними раскалывается с оглушительным громом. Разорванные куски Аэстера падают вниз, давя суетящихся чудовищ, разбегающихся аморфных мутантов и полумеханических солдат Забвения. Оставляя за собой полыхающие хвосты, десятки комет обрушиваются на равнины. За проломом в Кристалле видна клубящаяся чернота и что-то еще… что-то, чего не должно быть среди облаков и газовых туманностей Нааргаля…
Подобно серебристым искрам, небо Нижнего Мира расчерчивают мерцающими стрелами йяканские корабли. Перед ними катится шквал огня и энергетических залпов, сметающий порождений Аэстера и превращающий жуткие строения в облака атомов. Пытающиеся взлететь гибридные чудовища испаряются в зеленоватых лучах, словно сорванные в шторм листья, с небес падают крылатые исчадия Внешних Реальностей с прожженными насквозь телами. Зор замирает, пораженно и с какой-то странной надеждой смотря вверх. Ксунартус опускается на колени и, глядя вверх, растирает по лицу внезапно хлынувшие слезы - не боли, не горечи, а радости…
— Ангелы вы наши… - твердит он одно и то же… - ангелы вы наши… все-таки пришли…
На них едва не налетает толпа ошалевших дьяволов, среди которой бегут как низшие существа, так и ищущие спасения Рыцари Крови, но с высоким визгом на бреющем полете в небе мелькает серебристый корабль, расстреливающий из импульсных орудий все, что движется и орда разлетается в стороны мешаниной разорванных тел и клубами красного пара.
Матово-белые, сферические посадочные модули достигают поверхности то тут, то там, врезаясь во влажную почву. На каждом открываются по нескольку дверей и изнутри сплошной стеной хлещут энергетические разряды. Закованные в тяжелую, закрывающую все тело броню трагониды выскакивают наружу лишь тогда, когда на расстоянии полумили вокруг модуля не остается ничего, только гонимые ветром легкие облачка пепла. 
С ближайшего посадочного модуля их замечают почти сразу, подбежавшие ирфы окружают Селкера, Зора и Ксунартуса двойным кольцом, выставив вперед боевые жезлы и накрывая огнем все, что рискнет шевельнуться в зоне прямой видимости.
— Шедо, мы нашли его… - голос из под маски глух и неразборчив. - Отзывай десантные части. Весь удар на Аэстер. Разнесем его к чертям, а там выберемся как-нибудь…
Морфоликвидный сплав из которого сделан шлем растекается, убираясь в еле заметные щели скафандра и золотистые волосы Шейла водопадом рассыпаются по кристаллической броне. Ангел Хаоса одаривает Селкера коротким, но говорящим больше любых слов взглядом а потом поворачивается к Цитадели Азарга Куна. Пласты воздуха сдвигаются, сминая замок точно картонную коробку, волна плоти и крови, поднимается над равниной, катясь из одного ее конца в другой, сметая на своем пути все - и черные зиккураты, и облепленные биомассой башни, и толпы существ, и вросшие в тело Нижнего Мира органические постройки.
— Можешь идти сам? - в интонации илкани столько тепла и ласки, что стоящий рядом Ксунартус не верит, что так может говорить Ангел Хаоса.
— Постараюсь… - кивает Селкер. - Шейл… Зачем вы вернулись? Я же просил…
— Все разговоры потом. Сейчас надо добраться до флагмана и разрушить этот рассадник до основания. Селк, тут все… И трагониды, и Высшие и Старшие. Мы собрали всех.
— Что с Президиумом Йосса?
— Распущен. Скайриус скрывается… Остальные лидеры воюют на нашей стороне.
Селкер облегченно вздыхает.
— Шейл, обязательно позаботьтесь о тех, кто был со мной… Если бы не они, здесь не было бы не только меня, но и вас.
— Конечно, Селк. Мы все сделаем для них.
Остается несколько последних, мучительных шагов по наклонному трапу в ярко освещенный посадочный модуль. Селкер делает их из последних сил, ловя уходящее сознание. Главное не впадать в беспамятство - иначе есть шанс потерять те души, что он захватил.
— Потерпи немного, Селк. - Шейл удерживает траг’гона и не дает ему упасть, когда десантный модуль взлетает с поверхности. - На флагмане тобой займутся. А пока просто потерпи. Самое страшное уже прошло…
Модуль трясет, с верхних палуб взвизгивают скорострельные лучеметы, на обзорных экранах видны густые багровые облака и кидающиеся на отлетающие модули черные, тени, похожие то ли на медуз, то ли на глубоководных рыб. Одна из таких теней сбивает соседний модуль, разрывая его на части - среди красного марева видны падающие вниз крошечные фигурки.
Но воздушный бой длится недолго. Сверху из черноты налетают йяканские штурмовики вместе с разномастной эскадрой Высших, отсекая порождений Нижнего Мира от десантных модулей. На экране мелькает свернувшийся черной воронкой Нааргаль, расползающиеся от него фиолетовые струи плотоядного газа, оплетенные фиолетово-черной плотью стылые, мертвые планеты, а потом… Селкер опирается на стену, прильнув к кристаллической пластине экрана… звезды… Мерцающие искорки звезд не чужой - родной, Вселенной…

4.  Симфония грядущего.
Рассеченный огненным ливнем космос горит со всех сторон, поглощая серебристые искорки йяканских звездолетов, не прекращающих попытки прорваться к огромному органическому жгуту, со стороны которого сотни оборонительных орудий соткали в пространстве непреодолимую смертоносную сеть. На месте взорванных орудийных башен биомасса смещается, почти сразу же создавая новое орудие, заменяющее старое. В полутемной рубке Скайра, освещенной только сполохами  лазерного огня, царит тишина. Илкани сидит откинувшись на спинку кресла, хмуро глядя на голографический проектор. Очевидно, что для атаки не хватает сил. Их просто слишком мало, чтобы прорваться к зоне срастания супер-структур. Не умением, не превосходством в технологиях, а именно числом берут армии Забвения.
— Скайр, у нас чрезвычайно мощный сигнал… - как не вовремя… у него уже холодок по спине пробегает от каждого нового сообщения от центра слежения.
— Что там?
— Не знаю, наши сканеры это зафиксировать не способны. Возможен визуальный контакт. Выводим тебе на проектор.
Рябь пробегает по голографической сетке, переводя обзор в тыл атакующему флоту. Скайр смотрит, но не видит ничего необычного. Космос. Черный, пустой, где-то пересеченный щупальцами биомассы и озаряемый вспышками взрывов. Ничего особенного. Хотя нет… что-то все-таки не так. Звезды. Их просто нету, зато вместо них по пространству пробегают непонятные, светящиеся волны, складывающиеся в причудливое соцветие, окруженное черной, без единого проблеска органической коркой. Несимметричные, растянутые на отростках органического скелета лучи голубоватого и фиолетового света мерцают, меняя свой рисунок как в калейдоскопе. Под ними, в мерцающих сферах парят целые города, космодромы, с которых взлетают небольшие корабли. Черные, пористые трубки свиваются в огромную конструкцию в самом центре фрактальной туманности, где Скайр, присмотревшись, видит проступающий из светящейся дымки силуэт запутавшегося в щупальцах иссиня-черного существа - громадного, больше планет трехмерного мира, вживленного в самое сердце фрактальной туманности Забытых Древних.
По изогнутым рогам пробегает фиолетовое сияние и подобный взорвавшейся сверхновой импульс, как ластиком, стирает сразу все правое крыло флота трагонидов, вместе с кораблями Внешних Реальностей, случайно попавшихся под удар.
Оно же вот так, даже не подлетая, просто снесет весь флот тремя - четырьмя залпами… В то время как у них нет сил даже на штурм связующего узла.
— Герен, какое расчетное время до того, как фрактальная туманность выйдет на расстояние прямого удара?
Первый помощник Скайра, занявший место основного пилота, уже подал запрос в Информцентр и теперь дожидается вывода на экран всех расчетов.
— Пять минут или около того. Его мощности хватит на то, что бы уничтожить тут все на расстоянии в несколько световых лет одним залпом. - Герен замолкает, а потом произносит куда тише. - Скайр, нам деваться некуда… Нас не выпустят из кольца, а этой твари все равно кого взрывать. Она уничтожит нас, даже если вокруг будет их собственный флот.
— Знаю. Надо действовать исходя из этого… Герен, передай по кораблям приказ занять позицию между узлом биоформы и фрактальной туманностью. Пусть прижмутся к оборонительным орудиям как можно ближе. Если оно выстрелит по нам, то само уничтожит сочленение.
— Но…
— Герен, это наша основная задача. Мы сами в масштабе Вселенной не так уж и значимы…
— Передаю, Скайр.
Скайр знает, что распоряжение будет исполнено, даже если в глубине души, управляющие кораблями трагониды будут боятся.  Страх сейчас это естественное чувство, если не сосредотачиваться на нем. Если не думать, что тот прекрасный мир с зеленоватыми теплыми океанами, ласковыми солнечными рассветами и шелестом листвы в лесах уже не для тебя… Что твое имя рано или поздно забудется, придут другие - те, кого ты спасаешь сейчас, в этом забытом всеми уголке Космоса в чужой для тебя Вселенной.
Фронт изгибается, вместе с тем, как йяканские корабли сами загоняют себя в ловушку. Те, кто оказывается ближе всего к орудиям, гибнут почти сразу - просто не выдерживают защитные купола. Остальные, образуют какое-то подобие строя отстреливая всех, кто пытается подобраться ближе. Окруженные со всех сторон они ждут только залпа с фрактальной туманности, а до этого момента надо уверить незримых полководцев Забвения в том, что обычными средствами их не уничтожить. На обзорном экране Скайра звезды гаснут, закрытые сонмом всевозможных летающих чудовищ и боевых звездолетов, в надвигающемся облаке оставляют бреши лишь редкие залпы энергофор.
Лучи света в фрактальной туманности приходят в движение, то сливаясь, то распадаясь на огненные многоугольники и искаженные созвездия многогранников. Подползшее совсем близко титаническое сооружение из Внешней Тьмы накапливает энергию и Скайр безо всяких визоров видит, как по телу вросшего в корабль существа пробегают ветвистые молнии.
Какие же они все-таки глупые… - проскакивает в голове успокаивающая мысль. Может из-за этого мы и победим… Никакого понятия о стратегии и тактике - просто идут на запах жизни и все…
Ослепительная, ярче тысяч солнц, вспышка, заполняет собой обзорный экран, проглатывая флот Йякана. Скайр откинувшись на спинку кресла закрывает глаза, и сам рвется навстречу этому свету, одновременно и теплому и холодному…
Энергоразряд фрактальной туманности врезается в неровный строй йяканских кораблей, обращая в пар серебристые звездолеты и мечущихся между ними созданий Внешней Тьмы. Но, подобно выстрелу энергофоры, он не пропадает, а летит дальше, проделывая в сочленении биоформы и кристаллической супер-структуры  дыру размером с небольшую планету. Новый, куда более мощный взрыв захлестывает пространство волной плазмы и разогнанных до скорости света частиц, сметая суда К’Лаана, разламывая и отрывая элементы каркаса фрактальной туманности. С беззвучным, ультразвуковым воплем бьется в черной клетке сросшееся с кораблем существо, но и его накрывает волна раскаленного вещества, сжигая и разрывая на части. Лучи света на фрактальной туманности гаснут, а сама конструкция, съежившись и свернувшись в клубок, как дохлый паук, начинает свое вечное падение в космос - уже никем не управляемая и безвредная…
Каркас, лишенный точки опоры, разваливается, раздирая наслоения биомассы и выбрасывая в космос солдат Внешней Сферы. Органическая плоть стекает с него как вода, растворяясь темными облаками и развеиваясь в вакууме. Цепная реакция ползет от уничтоженного, оторванного от основного щупальца, сочленения к Гесперону, пока биомасса, оплетающая звездную систему по внешним границам не начинает проседать, проваливаясь сквозь оголившуюся  решетку супер-струкутры. Яркий свет возрожденного солнца проникает сквозь облака кровавого тумана на планету, освещая руины городов и замершие в оцепенении армии К’Лаана. Впрочем, в этот момент происходит не только это… В тот самый миг, объединенная армия Срединных Миров и трагонидов начинает атаку на Центральный разлом, а в сердце Забвения, на планете-трупе К’Сайн, Шейри Ксунартус и Зор подходят к глубокому, затянутому туманом кратеру, в недрах которого находится тот, ради кого они и прошли этот путь…

В глубинах Небытия, сотрясается от самого основания до вершины Кристалл Забвения Аэстер. Рассыпаясь, теряя свою силу, он высвобождает потоки энергий, распространяющихся по мирам К’Лаана в сотни раз быстрее скорости света. На равнинах Нарат-Дага мечутся гломмы, сталкиваясь друг с другом, срываясь в бездонные пропасти, с разбегу врезаясь в скалы. С утробным рыком из недр подземного мира ползут невиданные доселе твари, но содрогающиеся Скалы Трана, обрушивают вниз разломанные камни и сбивают их обратно, в непроглядную черноту планетарного ядра. В Лесу Хаугн вриины смотрят, как солнце, смещаясь по небосводу, начинает менять свой цвет, а в деревнях и городах люди нападают на замерших и растерянных бхаару-гла. Над забытым городом Вел Лид вздымается черный вихрь, и башни загораются призрачными огоньками. Опустевший даже в Забвении доисторический комплекс храмов и капищ оживает и что за твари поселились там ныне, не знает никто, ибо они быстро запечатывают себя внутри туманного купола. В гаванях Острова Наслаждений на пирсах и мостовых лежат пустые доспехи газообразный стражей, чья сила ушла вместе с мощью Аэстера. Судорога прокатывается по телу Внешних Реальностей, меняя очертания миров, сводя с ума чудовищ и попавших в Забвение существ из иных мирозданий. В кавернах под Нижним Миром рушатся перекрытия, обваливаются пещерные своды, погребая под обломками пленников и их бессловесных стражей.
В командном центре «Ильсирхиона» Собрались все три Ангела Триумвирата. Анганадон, Шейл и Шедо. Рядом, перемигиваясь звездными огоньками под капюшоном, стоит Космограф. Хрустальные двери открываются, и в рубку влетает парящий над полом мерцающий диск, на котором лежит почти полностью закованный в кристаллический корсет Селкер. На плечевых и грудных щитках крепятся емкости с регенерирующей жидкостью, тонкие трубки тянутся через все тело в вены, артерии и через горло в легкие и желудок. Диск разворачивается, принимая вертикальное положение, и подносит Селкера к собравшимся Ангелам.
— Все в сборе. - коротко говорит Космограф. - Все разговоры и радости встречи - потом. Сейчас надо ударить по Аэстеру всей нашей силой. Я тоже помогу вам. Селкер, ты очень слаб, но все-таки и ты должен помочь хоть чем-то.
Космограф поднимает взгляд глаз-звездочек на Селкера, но встретившись со взглядом траг’гона вдруг резко отворачивается. Странно. Раньше, Космограф спокойно мог смотреть ему в глаза, но сейчас во взгляде Селкера появилось что-то, чего не может вынести даже эта сущность. Шакал шипя от боли поворачивает голову к обзорному экран, что бы увидеть всю панораму столкновения двух Вселенных. Над разрушенным телом Аэстера, среди бесформенных строений и черных облаков Нааргаля сошлись два флота, каждый из которых сражался сейчас за будущее своего мира. Насколько хватало глаз, раскинулось пронизанное многоцветными лучами и вспышками взрывов пространство, где в хаосе сражения смешались звездолеты Высших, Йякана и Внешних Сфер. Отсветы энергетических пучков и лучей плясали на стенах командного центра, в непрерывном, диком танце, иногда отступая лишь еще более яркому свету ближайших огненных шаров, расползавшихся на месте гибели звездолетов.
— Начинаем… - говорит Анганадон и от Жезла Мертвых исходит холодный свет.
Селкер чувствует, как сквозь Разлом, со стороны Мира Смертных врывается необузданный, неподконтрольный никому поток энергии, который Ангелы Триумвирата пытаются связать, сковать и придать ему форму невидимого и неосязаемого тарана. Шакал старается помочь, внести хоть частичку своей силы, но у него ничего не выходит - концентрацию сбивает резкая, пронзающая каждую клеточку тела боль и Селкер застонав прекращает свои попытки. Его место сразу занимает Космограф, который все-таки понимает, что свою часть задачи Селкер выполнил - ослабил Ур’Ксулта настолько, что удар по Аэстеру вообще стал возможен. Наконец, волна энергии кое-как сконцентрирована и едва это происходит, как единой волей, Ангелы Триумвирата превращают ее в видимый радужный луч, собравший в себя цвета всего спектра. И этот луч, сжигая на своем пути все - и корабли высших и звездолеты трагонидов и конструкции Внешних Сфер врезается в разрушенный Аэстер. Слепящий вал света закрывает весь обзорный экран, Селкер даже сквозь спешно закрытые веки чувствует нестерпимое жжение и яркое сияние. На границе чувств и слуха рождается усиливающийся низкий рев, хор отчаянных воплей, визг и вой, оттуда, где в средоточии бездны мечется среди обугливающихся волокон фиолетово-черной плоти, обмотанный разорванными пуповинами, связывавшими его с Аэстером Ур’Ксулт.
— Шедо, Шейл… - сквозь усиливающийся рев и визг прорываются слова илкани из информационного  центра. - Разлом сжимается… Если мы не повернем назад, то нас запрет здесь…
— Тогда отступаем. Всю энергию на двигатели и прыжок к Разлому… - приказывает Шедо
— Рано… - пытается встрять Космограф, но Шедо обрывает его:
— Я не собираюсь оставлять тут весь флот! Они не нужны для того, что бы выжечь Аэстер до самых корней. Пусть уходят.
Словно покинув собственное тело, Селкер взлетает над «Ильсирхионом», наблюдая как подобно отливу, штурмовой флот Срединных Миров откатывается обратно к сжимающемуся Разлому. Края разорвавшей тело Реальности раны срастаются, срезая поддерживавшие ее щупальца биомассы. Флагман флота начинает двигаться в сторону Врат но намного медленнее - пока Ангелы не до конца довершили удар по Аэстеру, он не может перейти в режим прыжка сквозь пространство. Мимо Селкера проплывают оплавленные и почерневшие кристаллические борта звездолета, кое-где, вместо вспомогательных рубок зияют закрытые блокировочными шлюзами проломы. Над ядром Нааргаля крутится огненный вихрь как на месте образующейся планетарной системы - с исполинским слепящим столпом в центре и расходящимися от него волнами раскаленного газа. Траг’гон делает еще одну попытку помочь Триумвирату и на этот раз уже не взирая на боль - в конце-концов, он уже настолько привык к ней, что она стала для него неотъемлемой частью существования. Облако сжатых газов на месте Аэстера нагревается еще больше, жар пробивается вглубь Нааргаля, до самого К’Cайна, накрывая кутающегося в сингулярности и пространственные аномалии Ур’Ксулта. Далекий рев становится визгом, придушенным хрипом, а потом затихает окончательно.
— Разворачиваемся, все двигатели - полное ускорение, - командует Шедо. - Штурмовому флоту, курс на систему Гесперона.
— Надеешься успеть? - хмурится Шейл.
— А у меня есть выбор?
Для Селкера эти слова уже лишены смысла. Он проваливается в обнимающую его черноту, смыкающую над ним прохладные волны беспамятства. Все, что произошло недавно, оказалось слишком чрезмерным испытанием даже для траг’гона…

Тишина… и более ничего. Тихое гудение аккумуляторов лучевых винтовок, темнота, и приглушенные каменным завалом рев и визг на поверхности. Шеки не находя себе места ходит взад-вперед по длинному коридору подземной станции, избегая встречаться взглядом с теми немногими трагонидами, что уцелели. Лишь вопрос времени, когда их обнаружат и достанут из этого мешка, куда они сами себя загнали.
— Как думаешь? Мы еще в нашем мире? - спрашивает Ванри и ее голос тише чем звон падающих капель воды в непроглядной тьме.
— Надеюсь что да. Надеюсь, что Разлом закрыт. Я могу надеяться на что-то еще? Или, давай скажем так - я могу только надеяться, но не верить.
Наглухо заваренные железные двери сотрясает гулкий удар. Затем второй - чуть сильнее, но все-таки недостаточный для того, что бы разбить двери. Мимо Шеки провозят портативный лучемет, ирфы закрепляют его на небольшой треноге с подключенными батареями и наводят на дверь.
— Сколько им надо времени, что бы войти сюда? - Ванри прижимается к Шеки и он чувствует как она дрожит всем телом.
— Не знаю… Я помню о том, что ты просила. И если придется, сделаю это.
— Спасибо. - она трется носом о его щеку и целует под ухо.
В толстую стальную дверь бьют уже непрерывно, удары перемешиваются со скрежетом и шипением. По краям сварного шва пробегают искры - снаружи ломают баррикаду такими же средствами, какими ее и создавали. Двое ирфов занимают позицию за лучеметом, несколько прячутся в темноте за колоннами по обеим сторонам двери, на втором этаже главного зала, возле ведущих вниз эскалаторов, устанавливается второй лучемет. Внизу, на самой станции тоже слышен лязг и тихое гудение включаемых батарей.
Главное, что бы они не проникли через каменные завалы на путях - не дает покоя Шеки единственная мысль. Если по ним ударят с трех сторон, тогда все пропало. По крайней мере, узкий коридор удерживать можно намного дольше.
От страшного удара стальные створки прогибаются и внутрь врывается смердящий воздух, несущий запах тлена и гниения. За дверью гогочут, рычат и повизгивают какие-то гибридные наполовину живые твари, в пролом просовывается мясистая, толстая ручища и ухватившись за край стального листа тянет его на себя, сминая как картонку.
— Все, Ванри. Уходи вниз и не поднимайся сюда. - просит Шеки. - если дойдет до ближнего боя…
— Нет. Теперь точно не уйду. Какая разница, погибнуть здесь и сейчас или получасом позже?
— Ванри!
— Я сделаю так, как решила… Шеки… я помню ту ночь на берегу моря. И буду помнить всегда, пока моя память существует… И ты это знаешь. Ты всегда останешься для меня тем единственным, кто признался, что любит… - листы стали отрываются и прикрывшись пластинчатыми гребнями внутрь вваливается толстое, раздувшееся туловище без головы и рук, с торчащими из плечевых суставов огнеметами.
Его рвет на части выстрел из лучемета, сжигающий толпящихся за ним штурмовиков, влезших в коридор солдат Забвения встречает беспорядочный огонь с двух сторон. Лучемет стреляет еще раз, в дальнем конце гремит взрыв и ударная волна усеивает кафельные полы оторванными конечностями. Укрывшись за столбом с покосившейся, заляпанной кровью вывеской, на которой что-то написано на незнакомом языке и улыбающаяся женщина держит на руках радостного малыша, Шеки разряжает в светлое пятно в конце коридора заряд за зарядом, уже не заботясь об их экономии. Главное что там, среди красного тумана и едкого дыма один за другим падают на пол протискивающиеся в пролом враги, заваливая своими телами весь коридор. Струя огня врывается в тоннель, охватывая ближайшие к лестнице на поверхность ответвления и комнатушки. В коридор из ниши в стене с пронзительным воем выкатывается живой факел, какое-то время извивающийся на полу, но потом вой стихает и тело замирает. Над ухом ухает лучемет, снося второму огнеметчику раздувшиеся волдыри с горючей жидкостью, набухшие у него на спине. С утробным ревом, распихивая и топча своих же, горящее чудовище бросается наверх. Пропуская его, в тоннель спускаются полумеханические существа с кальмарьими головами и многоствольными импульсными разрядниками вместо рук.
— Всем к стене! - успевает крикнуть Шеки, и коридор захлестывает ливень из бледно-фиолетовых светящихся стрел.
Стоящий напротив входя лучемет заваливается набок, одному ирфу срезает ноги, второй сползает по стене, с изрешеченной грудью и головой. Выстраиваясь цепью, штурмовики Внешней Сферы идут вперед, не давая никому поднять головы. Однако едва они проходят небольшие углубления в стенах, как находящиеся там трагониды нападают сзади, включив световые мечи на запястниках скафандра. Пока штурмовую группу пришельцев рубят в капусту, Шеки поднимает поваленный лучемет и сам садится за панель управления.
— Расходитесь, - командует он. - всем на исходные позиции!
Приказ выполняется мгновенно, место Шеки занимает Ванри, из боковых тоннелей опять начинается беспорядочная стрельба и наследник Ангела Жизни включает лучемет, разрезая зеленоватым лучом ввалившихся в казалось бы уже пустой коридор солдат Забвения. В голове мелькает мысль, что надо было сразу держать оборону здесь - позиция оказалась очень выгодной…
Новая атака начинается почти сразу же, едва закончилась предыдущая. Солдаты Ур’Ксулта лезут на выстрелы, продвигаясь вперед только из-за своего количества. Они гибнут десятками, но их поток с поверхности не иссякает, а следом за ними, по стенам ползет змеящаяся сеть розовато-красных сосудов. Прикрываясь мертвыми как щитом, штурмовики К’Лаана проходят первую линию обороны, отрезая путь к отступлению трагонидам, занявшим позиции в боковых комнатах, где раньше судя по всему размещалась охрана. Шеки, сквозь яркий свет выстрелов лучемета видит, как там, за разбитыми окнами вспыхивают отблески плазменных наручных клинков, но так же быстро затухают.
Потолок над ним вздрагивает, по стенам ползет паутина трещин, от второго удара крошится кафель и откалываются бетонные блоки - кажется, что сверху толщу земли пытаются целенаправленно пробить. На третий удар, сквозь разверзшуюся дыру внутрь просовывается черный, влажный коготь. Обломки камня, кирпичей и бетона водопадом обрушиваются вниз, сбивая лучемет. В плечо Шеки врезается расколовшаяся балка, в глазах темнеет от боли, по руке десятками ручейков стекает кровь, заливая хрустальные пластины бронекостюма. В проломе появляется огромный, трехзрачковый глаз без ресниц и век, но тут же исчезает - Ванри стреляет вверх, плазменный импульс пробивает гигантскую глазницу и воздух сотрясается от яростного крика.
— Шеки! - она бросается к нему. - С тобой все в порядке?…
Со стороны коридора бьет очередь из гвоздометов, вскрикнув, Ванри падает рядом с простреленными ногами. Стрельба утихает сменяясь на гудение энергетических клинков. В узком пространстве подземного тоннеля все смешалось и бой превратился в рукопашную…
Шеки с трудом встает на ноги, правой руки он не чувствует, грудь сдавило словно тисками и каждый вдох превращается в мучение. Рядом с ним, из густого дыма, вырастает черное, чешуйчатое существо, со множеством заканчивающихся костяными серпами конечностей, и падает разрубленное пополам. Мечом на здоровой левой руке Шеки отбивает энергоразряд, с разворота, тем же движением, снося голову подвернувшемуся штурмовику. Сквозь дым и красный туман, над головами воинов К’Лаана протягивается дымный шлейф от ракеты, врезающейся в стену чуть дельше Шеки. Взрывом его швыряет вбок, ударяя об стену и вниз, по остановленному эскалатору. Мимо пролетают ступени, плиты бетонного пола, и за страшным ударом головой наступает черная, беспросветная ночь…

Как мальки от щуки, серебристые звездолеты Йякана разлетаются прочь от захлопывающегося Разлома. С шипением и визгом, слышимым не органами слуха, но разумом, Врата сжимаются, сплющивая удерживавшие их, а теперь безжизненно обвисшие отростки гигантского тела Ур’ксулта. Эфемерный вихрь всасывает в свою воронку барахтающихся в его потоках пришельцев из Небытия, едва выползшая из черных облаков фрактальная туманность попадает между краями Врат, сдавленная и перетертая на субатомные частицы… А потом заглотившая сотни секторов космоса Ночь просто исчезает. Страшная прореха в ткани Реальности сменяется на звездное небо, с искорками галактик и облаками растворяющейся в вакууме биомассы, теряющей псевдоплоть и превращающейся в ничто, из которого она и состояла изначально.
 — Дайте данные по флоту. - устало просит Шейл, занимая командное кресло «Ильсирхиона» вместо уже улетевшего с большим флотом к Гесперону Шеки.
— Невосполнимые потери около двадцати процентов. Так или иначе, повреждены все корабли. Потери в личном составе пока не известны точно. - приходит доклад с инфоцентра.
Шейл устало отодвигает приборную панель из полупрозрачных кристаллов и откинувшись на спинку кресла смотрит в хрустальный потолок. Нет радости. Гордости от победы тоже нет. Как же он устал… Напряжение последних недель наваливается на него, неодолимым грузом. Потом будут салюты, фейерверки и праздник, какого еще не видел Йякан… а сейчас только опустошенность и желание вздремнуть денька два…
Ангел Хаоса почти сразу распорядился поместить Ксунартуса, которого немного начал припоминать по Войне за Возвышение и Зора в гостевых каютах, а Селкера сразу же отправил в медицинский модуль. Как получилось, что Высший этого мира и потерявший силу крэлл смогли спасти его создателя? Странно, но какая теперь разница? Они сделали это и если бы не они, сейчас атака закончилась бы совсем иначе. Перед глазами снова встали равнины ныне испепеленного Нижнего Мира и Селкер, стоящий среди волн кровавого тумана. А ведь он стал другим. Совсем другим. Не только мыслями но и характером. Кто знает, может теперь закончится и эта бессмысленная война с Высшими? Они должны будут принять бывшего Ангела Смерти таким, каким он стал. Нет… это потом, все потом. Ну а пока - пусть тоже отдыхает - вот уж кому сейчас нужен покой, так это ему. Впереди все равно целая вечность. Без крови, без боли и без войн. Они ведь смогут построить такую…
— Фарран, есть ли следы повторного открытия Разлома? - интересуется Шейл у сидящего за аппаратами инфоцентра илкани.
— Нет. Все чисто.
— Отлично… Тогда передай всем кораблям, что мы берем курс на Иркастан. И дай отбой общей готовности.
— Как скажешь…
Шейл улыбается, чувствуя едва сдерживаемую радость в голосе своего помощника.
В конце-концов, как бы то ни было, а главное, что они могли сделать для Вселенной Смертных, сделано. Разлом закрыт. Забвение отброшено, Селкер вернется в Дом Мертвых, заключит мир с Высшими и жизнь начнется снова…
Целыми эскадрами серебристые корабли запрыгивают в гиперпространство, ложась на обратный курс. По своим планетам разлетаются флоты Высших Рас и впервые с того момента как начался кризис, в эфире Инфосети раздается спокойный, уверенный голос Мерканоса, говорящий совсем не о новых потерях:
— Состояние межгалактической тревоги снято. Повторяю, на связи Лорд Мерканос, глава Президиума Йосса. Состояние межгалактической тревоги снято. Опасности больше нет… Разлом закрыт. Всем пострадавшим мы постараемся оказать необходимую помощь…

Непрерывный ливень низвергается вниз с серого неба, смывая кровь с улиц Гесперона. Шедо заложив руки за спину и укутавшись во все равно до нитки промокший плащ проходит мимо обожженных, разрушенных до основания домов. На антигравитационных дисках с улиц и из завалов рухнувших зданий вывозят мертвых трагонидов - простых жителей слишком много, что бы собирать еще и их трупы. Шеки провожает взглядом покрытые засохшей кровью изуродованные тела, одновременно желая узнать среди ни того, за кем он сюда прилетел, и одновременно не желая этого. Но Шеки нет. Есть тысячи ирфов и илкани, но его нет. Завтра, послезавтра надо будет составлять списки, хотя бы отправить домой похоронки… Шедо не верил… даже в кошмарах не мог представить, что это слово придет и к ним… Мимо проезжает очередной кортеж вывозящий из города изувеченные трупы и Ангел Жизни со стоном опирается на стену, обхватив голову руками… Капли дождя сбегают вниз по его длинным, черным волосам, намокшая пятнистая шерсть песочного цвета, торчит в разные стороны свалявшимися мягкими иголочками… бесконечная вереница антигравов, закрытых серебристой пленкой. С одного вниз свешивается покрытая черной шерстью обожженная рука, с другого из-под серебряной оболочки виднеется рассеченная лучом голова, на следующем антиграве, пленка закрывает вообще все - настолько странно бугрящееся, что понятно - о целом теле и речи быть не может.
— Шедо! Мы нашли живых! - сквозь шум ливня слышит он чей-то голос. - Там, в подземелье…
Ангел Жизни переходит развороченную разрывами улицу и подходит к группе илкани, растаскивающей завалы возле вырванных стальных створок, сваренных вместе. Чуть поодаль, над развалинами зданий видны останки громадного, выше домов чудовища, уткнувшегося мордой в провал в земле. В темном тоннеле, заполненном густым дымом с запахом горелой плоти почти ничего не видно, только узкие лучи фонарей. Шедо проводит рукой в воздухе и дым исчезает.
— Здесь видимо был последний рубеж обороны. - говорит илкани. - Там внутри вроде еще есть живые, но с уверенностью сказать нельзя…
Тем не менее, сначала из пролома выносят только трупы. Ангел Жизни оглядывается по сторонам, ловя себя на мысли, что все существа в такой ситуации одинаковы. Вот и трагониды как простые Смертные разгребают, пусть и антигравами, завалы города, в поисках своих погибших. Как и Смертные спускаются в подземные коммуникации, и на себе вытаскивают оттуда мертвецов… Война действительно уравнивает всех в правах.
— Подожди, дай мне взглянуть… - просит Шедо сопровождающего один из антигравов илкани и подойдя ближе откидывает пленку.
Ему ли не знать ее. Шеки однажды привел Вани к ним в дом, сообщив, что это и есть та, с кем он собирается связать жизнь. Заявление это было неожиданным но вполне предсказуемым. С тех пор они не расставались. Веселая, игривая илкани с черной шерсткой полностью и бесповоротно овладела сердцем его сына и Шедо не собирался ничего с этим делать…
А сейчас вот она - на заляпанном каплями крови металле, с раздробленными ногами и прожженной насквозь грудью. Шедо прикусывает губу и набрасывает пленку обратно. А раз она тут, значит и Шеки здесь - вряд ли он бросит ее, а она его..
Проходит пара минут и из подземелья вылетает следующий антиграв. Лежащий на нем ирф с простреленной грудью и животом с трудом поворачивает голову, бросая короткий взгляд на Шедо и закрывает глаза. Чуть поодаль его окружают  биомодули, впрыскивая в кровь обезболивающие и транквилизаторы.
Надо просто ждать…
На следующих антигравах снова лишь трупы.
— Шедо, зайди внутрь, - из пролома ему машет рукой илкани с серебристой шерсткой.
Ангел Жизни спускается вниз и останавливается возле самого последнего антиграва. Даже в темноте, не поднимая пленки, он знает, кто там.
— Его нашли в самом низу, под завалом, - говорит илкани. - Не волнуйся, он живой. Хотя и очень сильно ранен.
Страшная тяжесть срывается вниз, освобождая закованное в цепи страха сердце Шедо. Он провожает антиграв до входа и там, когда серый свет вырывает из тьмы лежащего на платформе Шеки, останавливается, глядя на него - в разорванном когтями скафандре, с почти оторванной правой рукой и пробитой головой… но живого. Грудь илкани еле заметно поднимается и опадает в такт дыханию, левая рука до сих пор сжимает судорожной хваткой полностью разряженный тахионный излучатель. Из уголка рта сбегает тонкая струйка густой крови, почти незаметной на залапанной грязью шерсти.
—  Помогите тем, кто выжил. - просит Шедо, хотя понимает, что это бессмысленно - все что должно быть сделано, все равно сделано будет. Просто других слов у него сейчас нету.

…Розовато-золотистая заря поднимается над Инриссидаром, и солнечный свет пробегая по заснеженным равнинам, потихоньку, неторопливо, начинает растапливать застывшую в фонтанах воду. По склонившимся к земле веткам деревьев пробегает первая капель, и набросанные ветром сугробы, вокруг пустующего дома Шеки начинают оседать под солнечными лучами. Не сразу, но спустя несколько дней, вокруг пруда, где когда-то, наверное, целую вечность назад, сидели Шеки и Ванри, из под холодного снега пробьется новая зеленая трава. Оживут камыши, набухнут в саду позади дома бутончики желтых цветов, и снова запоют птицы в лесу из светоносных деревьев. Капель превратится в ручейки, которые радостно звеня устремятся к прудам и речушкам Инриссидара, наполняя их свежей водой.
Йякан оживает вновь. Не спеша, чинно, расцветая, как подобает пробудившейся ото сна сказочной красавице, природа отгоняет прочь холод и серые тучи, которые принесли метели и холода. Зима ушла, забрав с собой ночь. И вместе с зарей вернулось несущее жизнь тепло.
Он чувствует это, лежа под стеклянным куполом наглухо закрытой барокамеры. Как можно описать что ощущаешь, когда после жестокой и страшной бесконечности, возвращается время? Как простыми словами можно рассказать, что испытывает тело, когда вечная боль отступает и приходит странное, незнакомое, расслабляющее и ласковое тепло? Селкер чуть косит взгляд, смотря как по тонким трубкам в его кровь поступает регенерирующая ткани зеленоватая жидкость. В изгибающемся, неровном отражении, заметном на выгнутом стекле, Селкер видит себя со стороны - в фиксирующем раздробленные кости корсете, наспех вымытого от зловонной грязи Нижнего Мира… с навеки потухшими глазами. Теперь в них нет того фиолетового сияния - они стали янтарно-желтыми, как у простого живого существа. Ну и пусть.
Где-то вдалеке он слышит смех и радостные голоса. Распахиваются похожие на раковины створки хрустальных дверей, и внутрь камеры входит Ксунартус в черно-красном одеянии - том самом, в каком он когда-то, уже в совсем другой Реальности, прилетел к Мор-Теготу. Растрепанные волосы причесаны и даже торчащая клинышком бородка смотрится ухоженной.
— Я узнал, что ты пришел в себя, - словно оправдываясь разводит руками Ксунартус. - Не смог не прийти. Нет, нет… ничего не говори. Просто послушай. Не знаю, наивно донельзя это все звучит… но спасибо. От всех нас. Много между нами было, если честно, не совсем хорошего… но что тут говорить. Я думаю, что в прошлом все это. Нет! Молчи, не стоит сейчас лишний раз нагружать себя… Не беспокойся - прилетим мы в Иркастан, ты там восстановишь тело Сиры и мы еще погуляем у тебя на празднике…
— Нет…  - слабо говорит Селкер, хотя ему и мешается введенная в горло трубка. - Ксунартус… там, в Забвении… Я не убил его… ОН все еще жив…
— Селки, брось… он мертв. Что не сделал ты, довершил взрыв Аэстера. Я понимаю, что теперь это останется с тобой на всю жизнь - такое не забыть, но прошу, выбрось это из головы. У тебя сейчас две заботы - выздороветь и отбиться в Йякане от розовопузых котофеек, которые бросятся тебя встречать.
С огромным трудом Селкеру удается растянуть губы в еле заметной улыбке.
— Вот, видишь… ты уже улыбаешься. Сегодня на Йоссе Возрожденном пьют за твое здоровье шакальчик. Никто не сделал бы то, что сделал ты… С самого начала времен. НЕ создай ты Йякан, некому было бы штурмовать Разлом, а не будь тебя, кто смог бы встать на пути Азарга Куна? До тебя никто не попадал в руки Ур’Ксулта и не оставлял его с носом, вернувшись живым… Так что ну-ка, убери морщинки со лба. Сегодня на многих мирах празднуют нашу… ТВОЮ победу.
Селкер глядит в хрустальный потолок, считая искорки света, отражающиеся от кристаллов. Перед глазами проносится взрыв Аэстера, корчащийся в черной воронке Ур’Ксулт, недвижное тело Азарга Куна, студенистые объятия Забытых Древних и входящие в него шершавые подобно древесным сучьям щупальца… жжение и боль снова растекаются по его внутренностям. Ну как такое забыть? Как стереть из памяти? Высшие празднуют, будет праздник и в Иркастане, а что останется ему? Бессонные ночи, когда страшно закрыть глаза и когда просыпаешься в холодном поту от малейшего движения  воздуха. Раны, которые не зарастут несмотря на все усилия трагонидов. И страх… страх перед темнотой, в которую он теперь до дрожи боится шагнуть…
— Ну ладно, отдыхай… - улыбаясь говорит Ксунартус. - А я пойду. Надо лететь на Йосс. Меня там тоже ждут - хотят, что бы я стал новым главой Ассамблеи…
Селкер провожает Ксунартуса взглядом и снова начинает считать блики от кристаллов. Раньше, в его пути все было предопределено, и только сейчас он ступал на новую тропку. На ту, где его будущее стало зависеть от него самого…

5. На круги своя
Не спать… Главное не спать… Кто бы мог подумать, что после этого всего ему станет так необходим сон? Не закрывай глаза… Только не спи…
— Что? Думал, отделался от меня? - знакомый хриплый, придушенный голос поднимается из пустоты обволакивающих грез. - Думал, что все кончилось? Какая наивность… Кого ты спасал? Смертных, которые о тебе даже не знают? Высших, которые завтра же вытрут о тебя ноги? Ангел Смерти? Не смеши… шакалятина, падаль, тварь, спасающаяся от собственной тени! Двести тысяч лет ты был властелином Вселенной и что ты делал? Трахал дохлых шлюх после пиршеств, а иногда и твои создания занимались с тобой тем же самым… совсем не всегда самки, да? Уверен, что тебе понравилось то же и в исполнении Забытых Древних?
Селкер раскрывает глаза, мотая головой и отгоняя прочь дремоту. Все равно, она придет через какое-то время и опять придется слушать Его. Шакал поднимается с кровати, опираясь на резную спинку кресла и, с трудом передвигаясь на скованных протезами ногах,  подходит к продолговатому окну, за которым мерцают звезды и бледная луна насмешливо смотрит с черного неба на пустынные равнины Каир-Ворга.
Все разлетелись по домам, восстанавливать то, что разрушила война. Кто-то в Йякан, кто-то в Срединные миры. И он остался один. В месте, которое он ненавидел теперь до глубины души. Селкер садится на мраморный пол, кладя голову на холодный подоконник и подняв глаза вверх, начинает следить за проплывающими в черном небе облаками. Сумерки сомкнулись вокруг него - не свет и не мрак, не смерть и не жизнь, существование - и то, лишь по инерции. Здесь, в Иркастане, надо что-то менять. Немедленно. Иначе каждый коридор и каждый зал будут напоминать ему о прошедших временах. Скорей бы новый день… Когда вокруг тебя всякая суета не так хочется спать…Никуда не скрыться… во сне ждет Он и, не в силах причинять телесную боль, истязает душу.
— От меня не скроешься за снами и барьерами… Я в тебе самом. От Пророчества Танокаля не скрыться, не сбежать. Оно исполнится все равно… Твои попытки что-то изменить так же нелепы как попытки мухи вырваться из паучьих сетей.
Селкер до слез в глазах прикусывает себе язык, чтобы отогнать сон окончательно. Надо будет встретится с Космографом – может быть он знает, что надо делать. Но так жить невозможно.
Набросив на плечи легкую, полупрозрачную, серебристую накидку шакал выходит из комнаты в пустынный длинный коридор. В нерешительности он останавливается перед неосвещенной его частью, где мерцание светоносных кристаллов поглощается мраком. Никогда раньше он не думал об этом, а сейчас не может переступить черту света и тени. Страшно. Страшно сделать шаг и войти в темноту, даже если знаешь, что там всего лишь пустой коридор. А вдруг не пустой? Селкер оглядывается по сторонам. Ну конечно же никого. Чувствуя, как по спине пробегает холодок он делает шаг вперед и почти зажмурившись идет по коридору  и извилистой лестнице наверх, к тронному залу.
У массивных дверей из украшенного резьбой и эзотерическими символами мрамора нет ни стражей, ни постоянно бродивших мимо них духов. Селкер толкает рукой тяжелые створки и входит внутрь. Ничего не изменилось. Все те же бледно-голубые кристаллы на колоннах, черный бассейн с неподвижной водой, высокие изваяния вдоль едва различимых в прохладном тумане стен, трон…
— Я думал, ты еще не совсем поправился, чтобы ходить самостоятельно, – сидящий на троне Анганадон приветствует Селкера легким кивком головы.
— Мне сказали, что мышцы сильно атрофировались. Надо потихоньку тренировать их, если я не хочу менять тело, – отвечает Селкер. – Кроме меня этого никто сделать не сможет, все эти корсеты и протезы лишь инструменты – не лекарство.
— Я рад, что все закончилось… - неуверенно начинает Анганадон, видимо желая спросить что-то, но не зная, как точнее сформулировать свою мысль, – теперь, может быть, ты захочешь вернуться?
— Сюда? На этот трон? – Селкер пожимает плечами. – Я пока не знаю. У тебя до сих пор прекрасно получалось управляться с Домом Мертвых. Возможно, он теперь обойдется без меня?
— Мне тяжело нести этот груз, Селк. – признается ящер. – Я не хочу думать о том, как я получил титул Ангела Смерти. Все таки война, твоя казнь… не очень приятные воспоминания. Я даже не знаю сейчас, что стало с моим миром… А покинуть Иркастан я не могу. Так что если вдруг захочешь, я отдам его тебе…
Анганадон протягивает Селкеру Жезл Мертвых, и знак Сотах на его навершии начинает мерцать теплым, желтым светом.
— Видишь, он узнает тебя… И он хочет вернуться к тебе.
Более здоровой рукой, с которой еще вчера сняли кристаллический протез, Селкер берет Жезл. Нет… не берет… Пальцы замирают на мгновение, почти коснувшись хрустальной рукояти. А может не стоит? Нет… никуда ему от этого не деться. Судьба, хоть теперь и не такая очевидная, все-таки ведет его по своему пути. Шакал принимает Жезл и Анганадон сразу покидает трон Дома Мертвых.
— У этого мира может быть только один покровитель. Ты смог доказать, что лучше тебя на эту роль никто не подходит.
— Как раз тогда, когда у меня меньше всего желания покровительствовать, – грустно произносит Селкер.
Ну, по крайней мере, идти, опираясь на Жезл куда легче, чем, цепляясь за стены.
— Неужели у тебя не возникало мысли оставить все как есть? – спрашивает траг’гон у Анганадона, но тот лишь качает головой.
— Нет. Я не очень-то стремился, и получать такую власть. Я не тянулся к ней и сейчас расстаюсь без особых сожалений. В день Суда Богов, я лишь принял ту сторону, какую считал верной и… сейчас сам удивлен, что оказался прав. Я хотел передать тебе Жезл и трон на Йоссе, во время праздника, но, раз уж ты пришел сейчас, то не стоит тянуть.
— Я не полечу на Йосс. Не хочу… Ну зачем я на вашем празднике? На планете и в городе, где Карн казнил меня? Думаешь, мне так приятно возвращаться на эту площадь?  Кстати, а куда подевался бывший лидер Векнар-Зарна?
— Вот этого я не знаю. Похоже, он всю дорогу метался между Йоссом и Разломом, пытаясь услужить двум владыкам – собственной Ассамблее и Азаргу Куну. Куда он делся перед штурмом Врат, не знают ни его соратники, ни я. Мерканос, вроде бы пытался уговорить его присоединиться к объединенному флоту, но, видно, безрезультатно.
— Сумасшедший… - беззлобно бросает Селкер. – Он так сильно ненавидит меня, что отдал в залог Забвению все. Клятву свою он не исполнил, а значит, скоро он лишится и возвращенной ему силы, да и вообще за ним могут прийти в любой момент.
— Помяни мои слова, Селк. Именно сумасшедших стоит опасаться более всего.
— Знаю. Но сейчас все уже не так.
А разве не так? Разве едва ты не смыкаешь глаза ты не слышишь полный ярости и злобы голос ожившей Бездны, которая попробовав твоей крови хочет сделать это снова? Да нет, все-таки многое изменилось… Селкер встряхивает головой, отбрасывая спадающие на глаза длинные волосы.
— Говорят, ты потерял силу? – спрашивает Анганадон.
— Не знаю. Боюсь, что прежде всего, я потерял себя. А может наоборот – нашел.
Нет, все же он изменит здесь многое. Уберет эти черные, сумрачные стены, зажжет новое солнце над этим мертвым миром…  Это куда проще, чем признаться себе, что боишься темноты как простой смертный…
— Я слышал разговоры, что с тобой вернулись еще двое?
— Зор и Ксунартус. Последнего, ты даже помнишь. – стоять на ногах становится больно и Селкер садится на трон.
— О, да… А Зор?
— Он крэлл. Едва ли не старше меня. Попал в Забвение во время падения воздвигнутого ими Купола. Сейчас забрался в Маяк к Космографу и не вылезает оттуда. Гримуары штудирует. Мне бы, впрочем, тоже не мешает навестить нашего друга и советника. Послушай, как там то, о чем я попросил тебя сразу по прибытии?
— Шейри и твоя ненаглядная? Не так все быстро – ты же сам знаешь. Н’кро в безопасности, а вот тела будут восстанавливаться еще долго. Успокойся, ты итак сделал для них многое.
— Да… знаю… просто раньше, время не значило для меня настолько много.
И куда делась прежняя жесткость, манера держаться, говорить? Анганадон смотрит на Селкера и не узнает его. Сейчас это совершенно не то существо, что вышло на ступени Дома Мертвых к собравшимся Высшим. Он все такой же красивый, но заметно похудевший, черты шакальей морды чуть заострились, глаза больше не мерцают странным, неестественным огнем, даже дыхание стало тяжелым, словно дается траг’гону с трудом. Лоснящаяся черная шерсть лежит немного неровно, кое-где едва скрывая страшные шрамы.
— Да… наверное ты прав, – читая мысли Высшего говорит шакал. – Старый Селкер умер на площади Йосса. Я стал другим. Пройдя через Забвение нельзя остаться прежним. К добру эти перемены или к худу, покажет время.
— Раньше ты столько не философствовал.
— Раньше я много чего не делал. Если не возражаешь, я попробую заснуть… В сон клонит, а уснуть не могу.
— А разве в кровати не получается?
— Нет… честно скажу  - жуть всякая в голову лезет.
— Ну да… без трона уже и сон не мил, - хохочет Анганадон, но поклонившись, покидает тронный зал.
Селкер, подобрав под себя ноги, сворачивается на троне, кладя голову на подлокотник. Глаза слипаются, толкая сознание в объятия сна. Шакал, наконец, отдается во власть грез, потому что здесь, в тронном зале, утихают все голоса, даже из Забвения.

— Селкер, проснись… Я тебя обыскался, а он уже половину Иркастана обошел. - сквозь полудрему слышит траг’гон голос Ксунартуса. - Тебе явно полегче.
— Ох, да уж… - бормочет Селкер, распрямляя ноги и садясь на трон. - Наверное, полегче. Но все равно все болит…
— Опять жалуешься? Ладно - ладно, не обижайся на старого дурня. Тебя приглашают на Йосс. Мой тебе совет, покажись им. Многие не верят, что ты вернулся из Забвения живым.
— А что будет, когда увидят? Опять начнут кричать «на плаху его?». Пойми правильно - на этой планете меня убили. И не просто дали по голове кирпичом, а разрезали на части. Думаешь, я горю желанием там появляться?
— Твое появление поможет нам объединиться. То, что ты дал нам надежду, то, что мы смогли захлопнуть Разлом… это же не пустой звук.
Селкер опускает глаза, глядя на черный мрамор пола.
— Наверное. Мне сложно судить. Я сделал много такого, чего сейчас боюсь не меньше Забвения. Кто поможет мне с этим прошлым? Это будет вечно жить со мной, подтачивая изнутри. Теперь, когда воля траг’гонов надо мной не властна, я остался один на один со своим прошлым, за которое не отвечаю.
Обхватив Жезл обеими руками, шакал поднимается с трона, тихонько заскулив от пробежавшей по нервам боли. От тела из плоти и крови много удовольствия, но и проблем от его не меньше. За ту стандартную неделю, прошедшую с момента возвращения из Забвения, ему стало куда лучше, но все же не настолько хорошо, чтобы передвигаться без посторонней помощи и не обращать внимание на раны.
— Ты не видел Шедо? Я слышал, его сын участвовал в какой-то важной операции.
— Шедо не вылетал из Нил-Макора. - Ксунартус помогает Селкеру сойти по ступеням трона и поддерживает шакала за руку, когда тот идет к дверям. - Его сын был серьезно ранен, но теперь идет на поправку. Скорее Шедо не знает, как сообщить ему о гибели его невесты.
А сколько их еще погибло? Разве ради этого он создавал их? Нет. Он желал им счастья, вечной жизни - легкой и радостной… А вышло так, что исправляя его ошибки они жертвовали собой. Ради этого мира, ради Смертных, ради него самого. Покосившись на Ксунартуса, Селкер понимает, что Высший догадывается о его мыслях. Впрочем, развивать эту тему Ксунартус не стал.
Портал на Йосс открывается у подножия Черной Пирамиды, как о том договорились Ксунартус и по-прежнему управляющий Домом Мертвых Анганадон. Сквозь покрытую рябью водянистую поверхность можно разглядеть вечерние небеса и первые звезды над белокаменной планетарной столицей, где разместилась Ассамблея Высших. В рыжеватом тумане тонут невысокие каменные домики и раскинувшиеся под их окнами палисадники.
Селкер спускается к порталу в легком серебристом нагруднике, части которого скреплены между собой тонкими ремешками. Талию охватывает широкий черный пояс, на котором крепятся  узкие полоски из эластичного металла, закрывающие низ живота и свивающие по обе стороны длинного черного хвоста. Полузвериные ноги свободны от протезов, и только хрустальные наголенники фиксируют наращенные кости, занявшие место раздробленных, извлеченных на первой же операции.
— А ведь не хотел же идти, - ворчит Ксунартус. - А теперь вырядился…
— У меня был выбор? Вы мне все уши пожужжали своим праздником.
— Уверен, что охрана не нужна?
— Уверен. Я сомневаюсь, что сейчас у кого-то хватит ума попробовать вспомнить старое. Так что обойдусь без сопровождающих.
Едва он переступает грань портала, как его оглушает многоголосый шум толпы, грохот салюта, раскрасившего небо в причудливые цвета и несущаяся со всех сторон музыка. С содроганием он смотрит на запомнившуюся ему площадь, с кругом из белого камня в центре,  которого давно смыло кровь. Еще недавно тут совсем не веселились, а толпа бросала ему под ноги отнюдь не цветы. С содроганием Селкер смотрит на приземистое серое здание, чуть правее площади, откуда его выводили в тот день.
Странно. Почему они так быстро меняются? Вчера считали его врагом, а сегодня что, готовы возвести на месте казни монумент? И что мешает завтра снова ударить ему в спину? Нет, нет… гнать прочь эти мысли… Они наследие прошлого, того, которое было одной большой ошибкой. Ему дан шанс, наверное, уникальнейший, изменится, родившись заново не только в глазах самого себя, но и в глазах всей вселенной.
Вокруг центра площади расставлены длинные столы, за которыми собрались Высшие и лидеры Старших рас, вероятно, тех, кто участвовал в атаке на Разлом. Из знакомых лиц Селкер узнает только Мерканоса и Таларнуса, занявших места во главе президиума. Между столами снуют крылатые существа, растаскивающие яства и напитки.
— Проходи к нам, сюда – Анганадон приглашает Селкера к столу, за которым сидят те немногие Высшие, что примкнули к Ангелу Смерти в день Суда и потом выжили в горниле войны.
Селкер садится на украшенное позолотой кресло с мягкой спинкой, ему сразу же подносят блюда с фруктами и бокал с зеленоватым вином. На площади все громче играет музыка, в небе проносятся расплескивающие искрящиеся облака салюта корабли. Вокруг белого мраморного круга в центре площади крутятся танцоры и приглашенные со всех городов Йосса трюкачи, вероятно, даже не подозревающие, что за существа сидят сейчас за столами, тихо переговариваясь, потягивая вино и неторопливо обсуждая последние новости, иногда пестрящие непонятными уху простого человека словами.
Крылатая девчушка с кожей цвета морской волны, разносящая праздничные угощения долго и с любопытством смотрит на Селкера. Он поднимает на нее глаза, но тут же прячет взгляд. Мало ли что можно сейчас в нем увидеть… если даже Космограф не смог смотреть ему в глаза.
— Ой, мне кажется, что вас показывали по каналам Инфосети. Вы ведь Селкер?
Как непривычно звучит здесь этот звонкий, почти детский голосок. 
— Селкер… а что?
— Да ладно вам стесняться и глаза прятать. Мама сказала, что вы защитили нас от того страшного пятна, что висело в небе…
— Не только я…
— А вы мне нравитесь… вы красивый и не такой брюзга, как эти старики за соседними столиками, - хихикнув, она машет крылышками и летит к следующему столу.
Музыка, громыхнув последний раз, смолкает. Начинается официальная часть.
— Мир вам, жители Йосса и всей нашей необъятной Вселенной. Из многих ее уголков слетелись вы сюда, чтобы в этот день, праздновать победу в величайшей войне нашего времени! – громко объявляет Мерканос, поднимаясь на мраморный президиум. – Забвение, угрожавшее нам, изгнано во Внешнюю Тьму, благодаря тому, что мы смогли, впервые за долгое время, объединится.
Его слова встречает радостный гомон, Сейчас, наверное, вся Инфосеть транслирует это праздничное заседание Ассамблеи Высших и Страших рас, на которое приглашен даже вернувшийся из Забвения Ангел Смерти.
— Может, расскажешь им о том, что видел? – спрашивает Анганадон у шакала.
— Не думаю, что они будут готовы выслушать все это, – возражает Селкер. – Это не для их ушей.
— Ну как хочешь. Все равно  - за тебя… - ящер поднимает бокал. – Они же вряд ли смогли бы пробиться к разлому без твоей армии.
— Наконец, - продолжает тем временем Мерканос. – поприветствуем Ксунартуса, некогда бывшего Хранителем Небесного Кодекса Арк’Хата, а ныне, достойнейшего из нашей Ассамблеи. Того, кто попал в Забвение в день Суда и вернулся назад!
Ксунартус поднимается в президиум, низко кланяясь толпе.
— Мерканос, я думаю, будет несколько несправедливо, если мы не пригласим сюда и Селкера. – говорит он. –Ведь в конце концов, именно он…
— Что он сделал? Если бы Скайриус Карн не отправил бы его в Забвение, то порождения Йякана сидели бы в своем мире и не ввязались бы в войну! Мы прекрасно справлялись сами, и я могу поднять старые переговоры, что бы доказать, что это не мы просили их о помощи, а они обратились к нам. Мы сражались за свободу, а они для того, чтобы вытащить шакала из той бездны, куда он попал!
Взгляды присутствующих обращаются к Селкеру. Усиленный резонаторами голос Мерканоса слышат все, и теперь Высшие с недоумением смотрят на сидящего среди них траг’гона. От слов председателя Президиума Йосса Селкер вздрагивает. Анганадон видит, как он прижимает уши и низко опускает голову.
— О, Тна’каш… кто его сюда пригласил? – Мерканос тоже замечает Селкера но сказанных слов уже не воротишь.
— Я пригласил, – отвечает Ксунартус. – Это такой же праздничный день для него, как и для нас.
— Хорошо. – Мерканос поворачивается к Селкеру. – Но тогда, может, ты скажешь нам, шакал, а где ты был, в то время как горели наши планеты? Что ты испытал в то время, пока мы дрались за каждый клочок нашего мира?
— Где я был?... – переспрашивает Селкер тихим, упавшим голосом.
В голове у него явственно слышится торжествующий хохот:
— А я что говорил? Уже завтра же они вытрут о тебя ноги. Они неблагодарные скоты, а ты спасал их от нас? Зачем?...
Собрав всю оставшуюся волю, он душит, гасит этот ненавистный голос  Но от этого легче не остановится. За что так? Ведь сейчас он им ничего плохого не сделал. Он старался спасти и себя, и этот мир, и тех, кто ему дорог – наверное, если разобраться, все эти мотивы для него были равнозначны. Но почему нельзя протянуть руку в ответ… Плюнуть в нее ведь куда легче. Он шел сюда не претендуя на хвалебные песни и оды… Но получить такое…
Селкер тихонько выбирается из-за стола и взмахом руки открывает небольшой мерцающий портальчик. На него страшно смотреть. Поникший, с прижатыми к голове ушами, едва держащийся на перебитых ногах, с потухшим, неживым взглядом. А ведь прав этот Высший… А что он такого, собственно, сделал?
— Мерканос, ты не должен был этого говорить, – сквозь гул толпы слышит он слова Ксунартуса.
— Это была спасательная операция по его освобождению, – возражает спикер Президиума Йосса. – Чем он сам нам помог? Не с Ур’Ксултом же там сражался?
— Вы глотаете свое вино и набиваете животы фруктами на этом празднике, лишь потому, что на К’Сайне Селкер уничтожил Азарга Куна, привлекая внимание УрКсулта к себе! В любом другом случае, весь наступательный флот был бы сметен за мгновения! Всего одна эскадра и десантное подразделение его армии оттянуло от Разлома сторожевые соединения Внешней Тьмы, пожертвовав собою. А что в таком случае сделал ты, Мерканос? Ты выбрал не очень хорошее время мерить, кто сделал больше, а кто меньше.
Селкер захлопывает за собой ворота между мирами не слушая чем закончится перепалка.
Он стоит в центре своей комнаты в Иркастане, возле фигурного, украшенного изразцами окна, в который проникает легкий ветерок, играющий с занавесками. За окном в черном небе серебрится луна, и мерцают огоньки далеких галактик Срединного Мира,  отныне уже не замутненные никакой тьмой. Селкер идет к кровати и забравшись на нее, усаживается поближе к стене, положив голову на колени
Все начинается снова… Скоро вернется старая вражда, забытая на время войны с общим врагом и пламя нового конфликта охватит вселенную Смертных. И так будет всегда, пока либо не уйдет он, либо не будут уничтожены все Высшие, которые помнят Войну за Возвышение и гибель Галактики Векнар. Может быть, он и не захочет снова начинать войну, но его к этому подтолкнут, видя, что силы у Последнего из траг’гонов уже не те.
В дверь тихонько стучат, и Селкер щелчком пальцев заставляет отползти в сторону мраморный блок с барельефом, изображающим сотворение Йякана – сквозь провал в реальности, потоки энергий, концентрируемых черной пирамидой проникают в суб-пространство, заполняя собой место для новой Вселенной.
В проеме стоит Ксунартус, и вид у него мрачный.
— Селк, прости что так вышло… Я не мог знать…
— Ничего страшного. Я никого не виню. Может быть виноват и я сам. Виноват в том, что родился, виноват в том, что вырос таким, каким вырос, виноват в том, что стал Ангелом Дома Смерти, виноват в том, что начал Войну за Возвышение, виноват в том, что дал себя схватить, виноват в том, что дал себя спасти из Забвения… виноват в том, что выжил…
— Я уверен, что вскоре Мерканос принесет извинения. Он не был в курсе всей ситуации.
— А я больше чем уверен, что был.
— Ты снова начинаешь искать врагов вокруг себя. Однажды, это уже закончилось войной.
— Ну давай, еще и ты взвали на меня все грехи. Впрочем, не впервой, было уже. И при Карне, и когда я был Ангелом Мертвых.
— Не заводись Селк. Я понимаю, что тебе обидно было все это слушать, но это простое недоразумение, которое я сам постараюсь загладить.
— Это «недоразумение» прошло в прямой трансляции по всей Инфосети Высших. Я не знаю, кто и что там думает, но теперь Мерканос выставил меня просто присосавшимся к его личной славе.
— Я не знаю. Что тебе ответить. Я серьезно, не мог ожидать подвоха. Не могу поверить, что сейчас, едва оправившись от атаки Забвения, Ассамблея бросит вам вызов.
— Она может это сделать. Мы потеряли сотни тысяч воинов, и тут страшна не цифра, а сам факт безвозвратных потерь среди бессмертных. Многим идти в армию пришлось не по своей воле, чего раньше в Йякане не было. Я смотрю на простых трагонидов, и вижу в их глазах лишь страх. Они подавлены, что уж тут говорить…
— Но они верят в тебя, Селк. Особенно теперь.
— Надолго ли? Если я брошу их в бой с Высшими, они могут и воспротивится моим приказам. И я не могу их в этом винить. Они не солдаты, не воины… Почти все, кто избрал защиту Йякана целью своей жизни, погибли вместе с «Полночным Солнцем» на Геспероне.
— А ты? Веришь хотя бы в себя?
— Не знаю. Я перестал верить в то, что когда-то мир вокруг меня изменится… Еще тогда, когда мог его изменить. А сейчас все катится под откос, и я не могу ничего с этим поделать. Забвение изменило меня, Ксунартус - изменило на корню. А мир остался прежним и я чувствую, что лишний в нем.
— Я не знаю, что тебе и сказать. Проблема сложная, но возможно, ты сможешь решить ее.
— Вероятно, смогу. За последние дни, я все чаще думаю о том, чтобы покинуть этот мир. Уйти в Йякан. Навсегда. Я устал. Все хотят, чтобы я заступился за них, чтобы защитил, и в тоже время, чтобы не смел управлять энергиями этого мира. Селкер - пошел вон, Селкер - спаси. Кто-то кричит «святой», а кто-то «на кол его». А кому какое дело, что творится вот тут? - шакал кладет ладонь себе на грудь. - Предпочтительней думать, что там у меня пустота.
.Ксунартус меряет шагами комнату Селкера, сложив руки за спиной и глядя в пол.
— Ждешь, чтобы я тебе подсказал, что делать?
— Нет. Знаю, что ты не подскажешь. Просто хочу, чтобы кто-то меня выслушал. Я так устал держать все в себе.
— Кризис самосознания?
— Скорее тупик. Ксунартус, я ведь был простым Смертным…
— Ты что? - высший с ошарашенным видом поворачивается к Селкеру. -Кем? Младшим?
— Да. Я родился от женщины, которая не могла иметь детей и ей помогли в этом те, кого на ее планете считали богами. Траг’гоны. Потом меня забрали, а ее убили. Они полностью изменили не только мой разум, но и все н’кро - накачав его силой, но лишив своей изначальной природы.
— Ты рассказывал нечто иное…
— Память мою они стерли. Отголоски ее остались только в Забвении. И Азарг Кун показал мне их. Я увидел мать… себя в колыбельке… как они сожгли ее… как в конце концов, вырвав из малыша энергию, появившуюся из-за их вмешательства в процесс зачатия, убили и его. Я со стороны смотрел, как они пересаживают в меня свои элементы, зашивают программу, активировавшуюся тогда, когда Скайриус дал мне доступ к ресурсам Ассамблеи…
— Я все равно не могу поверить… траг’гоны создали ТАКОЕ из простого Смертного?
— Это несложно - они ведь были почти всесильными. Их программа блокировала мои инстинкты и желания, не давала сознанию простого существа взять верх над искусственным разумом. А теперь эта программа стерта.
— И ты стал самим собой?
— Не знаю, возможно, так это и называется.
— Свихнуться можно… В голове не укладывается. Ты это давно понял?
Селкер грустно усмехается, скривившись в отнюдь не радостной ухмылке.
— Программа отключилась тогда, когда на меня надели ошейник Азарга Куна, отсекший меня от энергий этого мира… Какая ирония… сразу перед казнью. Боявшийся ее и будучи траг’гоном, я шел на казнь уже простым живым существом, прекрасно знавшим, что со мной сделают и знавшим то, куда я попаду после этого. И в Забвении я тоже был самим собой…
— Так и спятить можно…
— Что видимо и произошло.
— Да ладно Селкер. Не слишком заостряй на этом внимание. Скоро вернется Сира, и ты заживешь спокойно и счастливо. А уж здесь или в Йякане - решать тебе.
— Постараюсь надеяться хоть на это.
— Ну вот и замечательно. Думай о ней - как думал в самые тяжелые моменты. Ели ты ее так любишь, она поможет тебе даже с той стороны. Думаю, наша беседа как-нибудь еще продолжиться. Ну а пока я слетаю на Йосс, все-таки постараюсь вразумить Мерканоса.
Селкер кивает и Ксунартус, поклонившись, растворяется в воздухе.
 Шакал подползает к краю кровати, осторожно опуская ноги на пол. Ухватившись за край окна он встает и облокотившись на подоконник смотрит вдаль. Туда, где мерцают спирали галактик. Ветер треплет его длинные мягкие волосы, спадающие на плечи и шевелит непослушную белую челку постоянно закрывающую глаз. Словно вспомнив о чем-то Селкер тянется пальцами к левой щеке и проведя по ней с удовлетворением замечает, что старая царапина уже не кровоточит, да и вовсе не напоминает о себе…

Сквозь холодные облака, кружащиеся над ледяной равниной, опускается многомильный звездолет. По бортам пробегают разноцветные огоньки, жар двигателей разгоняет низкие черный тучи и их огонь отражается в стылых торосах мира, у которого давно уже нет солнца. От материнского корабля отделяется несколько юрких пассажирских модулей и, на мгновение, вспыхнув включенными ускорителями, они ныряют в ледяной туман.
Скайриус Карн сидя напротив пласталевого окна наблюдает за тем, как сквозь буран и морозную мглу проступает чудовищный, черный абрис башни, вздымающейся над бескрайними ледниками до верхних слоев атмосферы. Сама конструкция со всеми этими навесными мостами, витыми шпилями, змееподобными башенками, и торчащими в стороны словно сведенные судорогой пальцы рогами на фронтонах вызывала чувство тревоги, жуткой, неясной неизбежности, что таится внутри - в ледяных залах, занесенных снегом, оплетенных тысячелетней паутиной и покрытых слоем пыли. Здесь не появлялось Время и вряд ли там, внутри, по темным коридорам ходили те, кто имеет человеческий облик.
— Пилот, запроси у них разрешения на посадку, - просит лидер Ассамблеи Высших.
Кремниевый солдат включает системы связи, но от башни не приходит ответа.
— Милорд, она поглощает радиоволны. И все остальные волны тоже. Ее не видно на сканерах - только визуально.
— Тогда просто облетим ее пару раз. Надеюсь, они заметят нас и разрешат посадку.
Так вот он какой - Ак’Нар-Гун… Скайриус много про него слышал, но вживую видит впервые. Зрелище оказалось грандиозное и пугающее. Ледяная равнина, приближаясь к основанию исполинской башни, где нет ни окон, ни дверей, а все балконы и балюстрады выползают прямо из черных стен, превращается в неприступное нагромождение иззубренных торосов и лабиринты узких тропок над туманными пропастями. Верхние этажи шпиля рассмотреть не удается, их проглатывает яростный вихрь ледяных облаков, но уже увиденного хватает, чтобы в сердце поселился страх, а внутренний голос стал спрашивать, а стоит ли вообще приближаться к черной башне.
Но вот, в воздухе проявляется светящийся мост, ведущий к уродливым статуям, держащим в паучьих лапах черную сферу. Вместо перил эфемерного моста, огненными росчерками рисуются неведомые Высшему символы.
— Садимся на этот мост, - приказывает Карн. - пилот, как только я выйду, сообщи на корабль, чтобы взяли башню на прицел.
Высший нащупывает на поясе портативное телепортационное устройство. Если вдруг дело примет не самый лучший оборот, он всегда успеет переместиться обратно на корабль, а уж главный калибр флагмана флота Ассамблеи сделает свое дело…
Слабый толчок говорит о том, что пассажирский катер опустился на мерцающую багровым светом посадочную полосу. Карн открывает дверцу модуля и вздрагивает от бьющего наотмашь порыва холодного ветра. Здесь, на огромной высоте, над покрытыми вечным льдом равнинами Тнота воздушный вихрь свирепствует с ураганной силой.
Скайриус осторожно ступает по серебристому трапу, оглядываясь по сторонам. Никого. Только отвратительные изваяния на стенах и стены башни, исписанные тонкими рунами. Карн пытается припомнить, где он уже мог видеть подобную стилистику и вспоминает - черные стены Мор-Тегота, так же исчерченные нечитаемыми глифами.
— Ну и что? - спрашивает сам себя Карн. - Зачем-то вы ведь меня пустили…
Порыв ветра швыряет ему в лицо снег, снежинки отлетают к черной сфере, поддерживаемый двумя изваяниями и уплотняясь, слипаясь вместе обретают формы… На снежной фигуре проступают темно-красные, похожие на кровь пятна. Она медленно распрямляется, принимая вид человека, сложившего на груди закрытые просторными рукавами красного балахона руки. Капюшон надвинут на лицо, но самого лица все-таки не видно, на его месте странно бугрится тонкая красная маска из местами намокшего шелка.
— Зачем ты искал меня Скайриус Карн? - из под маски вырывается глухое бульканье, но при этом тонкий шелк остается неподвижен.
— Приветствую вас, великий Патриарх. - Карн неумело кланяется. - Я наслышан о вашей мудрости и прибыл, чтобы просить совета. Возможно, и вам будет нужна моя помощь. Ведь вы проиграли, когда захлопнулся Разлом…
— Мы не можем проиграть. Любая победа это лишь отсрочка неизбежного.
— Но формально, если отбросить все ваши замысловатые фразы, вы проиграли.
— Если тебе хочется так считать - считай. Меня это не волнует. Итак, ты хочешь совета? А зачем он тебе?
— Я не понимаю, что со мной происходит, Владыка. Моя сила уходит из меня как песок утекает сквозь пальцы. Это можно остановить?
— Ты пришел с той стороны Врат, и твоя сила зависела от того, кто дал ее всем нам. Врата закрыты и теперь ты ее теряешь. Хочешь помочь себе - помоги нам.
— Открыть Врата снова?
— Да. И тогда тебе даруют возможность быть радом с Неименуемым, у трона в центре Небытия.
— Я хочу уничтожить Селкера…
— Уничтожить того, кто смог противостоять Ур’Ксулту? Не будь дураком. Откроешь Врата, и ты сможешь наблюдать его гибель. А потом его отдадут вам на растерзание. Все очень просто… Разлом с той стороны все еще открыт. Остается лишь повернуть ключ с этой. Идем со мной Скайриус…
Патриарх Ак’Нар-Гуна разводит руки и из рукавов балахона вываливаются толстые, похожие на хвосты дождевых червей розоватые щупальца. В центре сферы вспыхивает огонек, быстро разгорающийся и образующий круг, внутри которого проступают поддернутые туманом внутренние галереи башни.
Карн оглядывается, бросая последний взгляд на свой корабль. Сможет ли он вернуться? А если сможет, то куда? Шакал отнял у него все. Впереди неизвестность, но кто знает, не будет ли она лучшим вариантом? Покажет только время, которого у него теперь хоть отбавляй…

6. Не вечна Вечность…
Тяжкие, ритмичные удары барабанов заглушают вой мерзлого ветра, проносящегося над Ак’Нар-Гуном. Им вторят хоры облаченных во все черное послушников, вставших на колени вокруг каменного круга, с вырезанным на нем знаком - непонятно, то ли плоским, то ли имеющим объем.
— Войди в круг, Скайриус Карн. - хриплое бурление доносится из под странно бугрящейся красной маски, закрывающей лицо Патриарха. - Наши врата открыты. Открой и ты свои.
Золотокожий человек делает шаг внутрь очерченного круга и из-под его ног на плитах проступает кровь. Она растекается, заполняя углубления символа и исчезая в небольших отверстиях на его углах. Преклонив колени, он что-то шепчет на клокочущем, каркающем языке, который до этого момента звучал на просторах трехмерного мира лишь единожды.
— Кровь бессмертного… - приказывает Патриарх и в зал втаскивают ирфа, захваченного, видимо, на Геспероне.
Пленника кидают на плиту, и Скайриус подходит ближе, вытаскивая из ножен кинжал из черной, полупрозрачной стали, украшенный омерзительными узорами, словно перетекающими друг в друга лицами. Ирф тихо застонав пытается встать, но закованный в броню стражник делает шаг вперед и бьет цепом по коленям кроша кости. Шакалоподобное существо с криком опять падает на пол и тогда, нагнувшись, Карн одним движением вспарывает ему живот. Кровь ирфа растекается по символу  и в центре знака Реальность чернеет, будто обугливаясь. В зал врывается какофония стонов, воплей, воя и приглушенных криков. Из темного провала вылетают цепи с крючьями, впивающиеся в тело еще живого пленника и утаскивающие его в клубящуюся паром и едким фиолетовым дымом бездну.
Страшный по силе раскат грома сотрясает Ак’Нар-Гун, сбивая со стен ледяные наросты и заставляя светильники заплясать в бешеном танце. Из черного провала между реальностями выползают щупальца тумана, извивающиеся и дрожащие. А потом на мгновенно заледеневший пол ступает закутанная в черный балахон фигура. На колени опускаются все, даже Красный Патриарх. С тихим лязгом покрытых инеем доспехов появившийся из портала делает второй шаг, и выползающий следом за ним туман заволакивает зал. Отбрасываемые фигурой тени распадаются на десяток корчащихся словно в агонии неясных контуров.
— Встаньте с колен, мои слуги, - произносит он сдавленно и сипло, точно горло затянуто удавкой.
Скайриус Карн поднимает голову и видит направленный прямо на него взгляд пустых глазниц на бледном, обледеневшем лице.
— Ты прекрасно сделал то, что от тебя требовалось, Скайриус,- улыбнувшись, говорит Азарг Кун. - А теперь, нам предстоит работа, которую стоит сделать с максимальной точность и быстротой…
— Что на этот раз? - спрашивает Карн. - Вы хотите открыть новый Разлом, Владыка?
— Нет. И да. Собирай всех аколитов Черного Режима в Ак’Нар-Гун, Патриарх. Ур’Ксулт ждать не любит.
— Ур’Ксулт? - переспрашивает Карн, которого Азарг Кун удостоил не более чем взглядом.
— Владыка Внешней Тьмы после атаки на Аэстер, которую столь необдуманно провел наш общий друг, решил действовать иначе, Карн. Он сам прибудет сюда через малые Врата, и руины этого мира станут новым Нааргалем.
— Но…
— Тебе, Карн это не угрожает… Ты хотел силу и ты ее получишь…
Из портала снова вылетают цепи, оплетающие шею и руки Карна. Его валит с ног и тащит к распахнутому зеву Бездны.Скайриус с криком пытается затормозить свое движение, извиваясь на полу и упираясь ногами в неровности символа.
— Добро пожаловать в Забвение, Забытый Древний… - провожает его Азарг Кун. - Теперь ты один из нас…
Портал захлопывается, обрубая пронзительный крик. И над Ак’Нар-Гуном зависает мертвая тишина…

Надрывный вой базальтовых химер повис над Мор-Теготом, глаза Н’Раггов, пылают зеленоватым пламенем и когтистые лапы указывают в невидимую точку на горизонте. Но уже не в Смертной Вселенной, а в неподвластных времени Окраинных мирах. Дом Мертвых, закрываясь куполами и энергощитами, трансформируется, задвигая внутрь конструкции жилые помещения и выставляя вперед фортификационные сооружения.
Обхватив руками голову и пытаясь закрыть уши так, чтобы не слышать этого страшного воя Селкер выползает в коридор. Голова разрывается от боли, а тело словно перестало слушаться Лишь спустя несколько мнут он может полностью прийти в себя. Наспех надев какие-то тряпки, шакал поднимается в тронный зал и видит собравшихся над проекцией Окраинной Сферы Ангелов вместе с Космографом.
— Я же говорил, что он жив… - скулит Селкер, чувствуя что силы стремительно оставляют его, отдавая место всепожирающему страху.
— Селк, прорыв над Окраинными Мирами. Небольшой, - устало сообщает Шедо, по одному виду которого понятно, что ему и без этого тяжело.
— Но как?..
— Это моя вина, - звездочки под капюшоном Космографа тусклы как никогда. - Я не учел, что Азарг Кун не Ур’Ксулт, а Смертный. Он не зря устраивал садистские оргии и увечил людей… не зря вытягивал силу из тебя, Селкер. Кармическая батарея…
— Не понимаю… - мотает головой шакал. - Какая еще батарея?
— Кармическая. - объясняет Анганадон. - Он копил негативную энергию эмоций и боли все это время, чтобы в нужный момент с ее помощью еще раз разорвать Реальность.
— И теперь все снова? - как же плохо… шакал едва держится на ногах, голова идет кругом, внезапно ослабевшие руки едва удерживают Жезл Мертвых.
— Хуже, - коротко отвечает Космограф и это короткое слово обрушивается на Селкера подобно удару молота.
— К-как…? - язык заплетается, от внутреннего ужаса слова застревают в горле. - Но что может быть еще хуже?
— Последние наши действия, убедили Ур’Ксулта в том, что само ваше существование опасно для идеи Монокосма Плоти, то есть объединения всех живых существ в одно целое. Чтобы защитить право своей идеологии на жизнь, он принял решение полностью уничтожить вас. Боюсь, что на этот раз, через открытые в Окраинной Сфере врата пройдут не армии и не чудовища. А он сам. Здесь он обернет Реальность вокруг себя и окуклившись создаст новое Забвение - возможно, такое же, как и то, а может быть и переродится в нечто более совершенное. Для вас, впрочем, никакой разницы уже нет.
— Для НАС? А для тебя? - перебивает Космографа Шейл.
— Для меня есть. И поэтому я тут - помогаю вам. Я вижу только два пути. И оба очень тяжелы. Прежде всего, для тебя, Селкер, ведь решение принимаешь ты.
— Говори.
— Для начала смотри… - Космограф проводит рукой в воздухе и в тронном зале возникает образ торосистой, ледяной равнины с исполинской черной башней, скрытой в вихре черных облаков.
— Тнот, и Монастырь Ак’Нар-Гун. Центр Церкви Забвения, которую впустили в наш мир Высшие. Крепость неуязвимая для материального и энергетического оружия, находящаяся одновременно в двух мирах. - поясняет Космограф. - Вероятно, самая неприступная цитадель в трехмерном мире, кроме Иркастана. Признаюсь честно - все, что пока мы можем сделать - немедленно собрать все имеющиеся силы и блокировать ее со всех сторон.
— А почему бы и не уничтожить Тнот? - спрашивает Шедо.
— Можно, но если там находится Азарг Кун, это повлечет за собой уничтожение его физического тела. Тогда частица Ур’Ксулта вырвется в этот мир и все равно откроет врата для себя.
— Погоди, я не понял… а что, уничтожать Азарга Куна нельзя? - дыхание сдавливает в груди Селкера.
— При данном положении вещей нельзя. Нельзя и допустить того, чтобы он скрылся в Забвении - рано или поздно, он снова откроет Врата. Его надо взять живым.
— Но как? - вопрос вырвался одновременно чуть ли не у всех собравшихся.
— Надо отсечь энергию его питающую. Всю негативную энергию НАШЕЙ вселенной.
— Но это невозможно. - Шедо со злости ударяет кулаком по мрамору колонны, из под пальцев сбегают капельки крови, но боли Ангел Жизни не чувствует. - В нашей Вселенной каждую секунду происходит действие, добавляющее негативную энергию.
— Перенаправить энергетически полюса с отрицательного на положительный? - предлагает Анганадон.
— Не поможет. Нельзя просто взять и заблокировать негативный полюс. Нарушение равновесия, и мы переезжаем в Забвение быстрее, чем успеваем моргнуть, - зло бросает Шейл.
— Я попробую поговорить с Азаргом Куном, - обещает Космограф. - Я не в его власти, но вот захочет ли Ур’Ксулт ко мне прислушаться?.. Не могу сказать, что в точности представляю, что им движет сейчас, но, похоже, он в ярости и поэтому любой ценой постарается уничтожить не только Вселенную Смертных, но и все это пространство.
— Допускать его появления в нашей вселенной тоже, как я понимаю, нельзя? - Вопрос Анганадона лишь формальность, чтобы утвердить и без того очевидное.
— Можно, но счет пойдет на секунды. И что делать в этом случае я не знаю - разводит руками Космограф. - Равно как и не знаю, как воспрепятствовать его появлению, кроме того, что пленить Азарга Куна и отсечь его от энергии нашего мироздания и энергий, которыми его будут накачивать сквозь Врата.
— Замкнутый круг. - сквозь сжатые зубы говорит Шедо.
— Возможно, - говорит Комограф. - Но есть еще и второй путь. Выманить Ур’Ксулта в нашу Вселенную и уничтожить его самого, когда он станет существом из псевдо-плоти. Здесь проблема в том, что это существо, по сути, одна громадная сингулярность, которая порождает вокруг себя тысячи аномалий. Простым оружием ему вред не причинишь. Энергетическим тоже. Психокинез на него не действует.
Селкер доковыляв до трона, почти в полубессознательном состоянии смотрит на черную, безоконную громаду доисторического монастыря. Как он мог о нем не знать? Знал бы, выжег  этот гнойник сразу… А теперь поздно. Все поздно.
— А если мы уйдем в Йякан? - спрашивает он Космографа.
— Уже не уйдете. Врата в ваш мир проходят через это пространство и сотворен он из материала этой Вселенной. Ур’Ксулт пролезет и туда. Отступление подарит вам всего несколько дней.
Во вспышке желтоватого света в тронном зале появляется Ксунартус. Он бледен, кажется даже, что поседел еще больше, а на лице появились новые морщины.
— Вы уже знаете о случившемся? – спрашивает он.
— Прорыв? Да уже знаем, – отвечает Шедо.
— Нет, не только прорыв. Мерканос объявил себя лидером Ассамблеи и наследником ее Первого Лидера. Ассамблея официально в состоянии войны с Триумвиратом.
— Этого-то куда понесло?: - срывается Анганадон. – Он совсем ума лишился?!
— Не знаю… Меня удивило другое. Вы помните Скайриуса Карна?
— Конечно, – кивает Селкер.
— А больше его никто не помнит. Для Высших он перестал существовать, став мифическим Первым Лидером Ассамблеи.
— Его теперь нет в кругах этого мира… - говорит Космограф. – Он ушел из него, став Забытым Древним. По собственному желанию отдав себя Азаргу Куну. Его же властью, воплощение Ур’Ксулта и вернулось в наше измерение.
Еще вчера, казалось, что война и кризис, который они едва пережили, ушел в прошлое, а подкралась ночь, и выяснилось, что все началось снова. Причем как в самое тяжелое время. Они между двух огней и никто не знает, что делать для преодоления опасности.
Шедо вызывает висящую в воздухе светящуюся панель, быстро просматривая поступающие сплошным потоком данные.
— Войска по большей части уже отведены в Йякан. Вызывать их снова?
— Не надо, – подает голос потихоньку начинающий оправляться от шока Селкер. – Нам хватит сил для блокировки Ак’Нар–Гуна. А с Ур’Ксултом все равно не справится никакая армия. Он – уже моя забота Моя и ваша. В то время как армии заблокируют Монастырь Забвения с земли и воздуха, нам всем надо будет постараться удержать Азарга Куна и, более того, нейтрализовать его.
Вопрос только в том, как это сделать… Пока у Селкера нет ни идей не возможностей.

Приказ выдвигаться к забытому и стертому даже со звездных карт миру распространяется по флоту трагонидов быстрее мысли. Шейл просит дать ему полтора стандартных дня и тогда армии Дома Хаоса будут полностью готовы для прохода через портал прямо на равнину Тнота. Шедо связавшись с Нил-Макором, уже перебрасывает соединения оттуда.
А Селкер… он понимает, что ничего не может сделать и хоть как-то повлиять на ход событий…
Он спускается в шахту,  пронизывающую весь Мор-Тегот и на светящемся круге спускается вниз. Не достигая подземелий Корхита, он останавливает диск на этаже, где в длинных залах, длинной больше мили и высотой почти в несколько миль, стоят подсвеченные зеленоватым светом резервуары с телами трагонидов и простых Смертных, плавающих в темно-зеленой, мутной жидкости. Высоко, под исчезнувшим в дымке темным потолком переплетаясь, тянутся тысячи труб и полупрозрачных энергетических спиралей. Здесь воссоздаются тела погибших в войнах смертного мира существ и телесные оболочки спасшихся от Забвения, но физически погибших созданий Йякана. На каждой емкости прикреплен кристаллический шар, перемигивающийся радужными огоньками, и свет в них пульсирует быстрее по мере приближения Селкера. Это тоже вместилище, но уже не для тела, а для сохраненной души, которая есть в любом живом существе.  Некоторые колбы, закрепленные на каркасах из зеркального металла, выдвинуты вперед, чтобы обслуживающие зал бальзамировщики могли следить за процессами в резервуарах.
В первом, поддерживаемое лучом света, замерло тело Шейри. Кости, часть мускулов и верхняя половина тела восстановились полностью. Селкер проводит пальцами по гладкой поверхности резервуара и идет дальше. В глубине зала, в такой же емкости лежит Сира. Огонек ее н’кро начинает мигать и ярко вспыхивать, едва зеленое свечение вырывает из тьмы Селкера. Ее тело восстановилось не так сильно как у Шейри, есть лишь скелет, с нитями оплетающих кости кровеносных сосудов и сухожилий.
— Ты знаешь, что я здесь? Чувствуешь меня?.. – шакал садится на холодный пол рядом с резервуаром, прижимаясь щекой к пласталевой камере.
Ответ приходит по тончайшим нитям энергий, незримо проходящих сквозь каждый дюйм пространства.
— Я всегда была с тобой. Даже там, где нет места душам. Ты оставил во мне частичку своего тела а я отдала взамен немного себя… Ведь это вполне нормально для тех, кто может жить и вне плоти. Но ведь ты тут не просто так…
— Настал момент… когда я хочу разобраться что к чему. Окончательно все осмыслить. Например, я так и не могу понять, что же ты во мне нашла… Возможно, я и красив внешне, но я сам не знаю, что творится у меня внутри. Забвение показало мне много нового…
— Ты узнал, что при рождении был таким как Младшие? И тебя это беспокоит?
— Не знаю.
— Я думаю, волноваться не стоит. Именно твоя природа не дала тебе пасть на колени перед Ур’Ксултом. Я тоже многое увидела в Забвении. Я видела сотни и тысячи тех, кто был сильнее тебя, но не смог пройти свой путь. А ты… твоя душа была тусклой искоркой, едва мерцавшей в волнах черноты, слабенькой, неуверенной, нежной и ее, казалось, можно задуть легче легкого. Но я не знаю, почему ты выдержал. Не знаю, почему там, где потухли все остальные огни, твой засиял еще ярче. Поэтому, ты для меня до сих пор остаешься загадкой. А я люблю тайны.
— К сожалению, я не могу до сих пор предоставить тебе шанса ее разгадать.
— Ну… время ведь еще будет.
— Не знаю. Война не закончена…
— Я чувствую это. Чувствую, как плоть мира снова разрывается… Я не признаюсь себе в этом, но мне очень страшно. С той стороны на нас глядит Пустота. Такого не было в дни открытия Разлома…
— Сюда идет сам Ур’Ксулт. – со вздохом сообщает Селкер. – Я… я окончательно запутался. Устал. Я не знаю, что делать… Никто не знает.
Огонек на резервуаре перестает мерцать и голос Сиры в голове Селкера затихает. Он ждет немного, следя за тем, как по внутренним стенкам емкости пробегают маленькие пузырьки. Но ответа нет.
— Ты здесь? – зовет он.
— Здесь, – отвечает Сира. – Я просто думаю… Мне проще это делать, ведь мысли, это все, что у меня осталось… Есть выход Селки… Есть. Но тогда тебя, скорее всего, осудят те, кто будет с тобой, и возненавидят все остальные… Если уцелеют.
— И ты?
— Возможно… Но иного пути нет. Когда ты сделаешь это, можешь погибнуть и сам, но в любом случае, удар по тебе придется лишь немного меньший, чем по Ур’Ксулту.
— Так что это за выход.
— Крэллы называли это Обнулением космосферы. Большой Взрыв. Физическое уничтожение Вселенной, в тот момент, когда Ур’Ксулт присосется к ней. В одно короткое мгновение не будет ничего – ни энергий, ни материи, ни положительных и отрицательных аур. Не будет ничего. И в этот момент, Азарг Кун будет уязвим.
— Нет, это не выход, – испуганно возражает Селкер. – Зачем сражаться за жизнь во Вселенной, если единственный способ ее спасти – это ее уничтожить?
— Я лишь указала на путь. Селки… дорогой… так или иначе ты поймешь, что это единственный способ, но, если будет уже поздно… Не вечна Вечность. И Вселенная не вечна… Из пламени Большого Взрыва родится новая – как уже было не раз… А если ты промедлишь, то не будет ничего.
— Я не хочу этого…
— Попытаешься спасти всех – проиграешь.
— Ну хотя бы попробую…
— Попытка у тебя только одна. Второй не будет. Селки, ты не можешь один жить за всех.
— Я… я не смогу… я… нет, Сира, ну подумай, может, есть еще что-то…
— Ты говорил то же самое, перед тем, как сдаться Скайриусу. Ты говорил, что не сможешь. Но ведь смог.
— Тогда я отвечал лишь за свою жизнь. А сейчас… Я замкнул на себе энергии трехмерного мира и когда произойдет Большой Взрыв…
Невидимые, но осязаемые руки, обнимают его, подобно легкому ветру гладя по плечам и под ухом.
— …да… они ударят в тебя. Но я думаю, ты выдержишь этот удар. Страшнее и больнее, чем в безднах К’Сайна тебе уже не будет.
— Но вся жизнь в Срединных Мирах…
— Вернется вновь. И быть может, та Вселенная будет уже свободна от Забвения навсегда.
— Может, хоть ты скажешь, за что все это мне? – как сейчас хочется спрятаться, уползти во мрак, свернувшись калачиком закрыть глаза… и, быть может, проснуться… Ведь это сон. Просто долгий, мучительный сон…
Боль, страх, неизвестность впереди, неподъемная тяжесть того груза, что раньше казался невесомым, а сейчас навалился на него, грозя раздавить… Селкер вдруг ощущает себя маленьким, слабым, беззащитным перед стихиями мироздания, разбушевавшимися в невиданном шторме.
— Никто из нас не знает, почему оказался на своем месте. Может быть это судьба, может быть провидение, а может быть кто-то, переставляет нас будто фигурки на игровой доске. Наверное, если ты оказался тут, значит, нужен именно ты, а не кто-то другой. Прими это как неизбежное. Я чувствую, как тебе сейчас тяжело – но потерпи. Все проходит, пройдет и это.
— Тяжело? Ты только что попросила меня отдать приказ об уничтожении всей разумной жизни в Срединных Мирах и самих миров… Как я должен себя чувствовать? А как я буду себя ощущать, все-таки отдав приказ?
— Возможно, если это принесет спасение, тебе станет намного легче. Сейчас, может случиться так, что у нас не будет выбора. Вселенная достанется или Забвению, или никому.
— Я знаю… Спасибо за то, что ответила.
— Это меньшее, что я могла сделать для того, кто спас меня из Забвения и кому я отдала свое сердце.
— Если я вернусь… мы сможем… ну хотя бы попытаться сделать то, о чем мечтали на корабле? - с надеждой спрашивает Селкер.
— Да. И поэтому, я буду ждать твоего возвращения.
Селкер встает и стараясь не оглядываться уходит из зала. На Тнот они летят все вместе, и в последнее сражение этой войны Триумвират выйдет в полном составе.

Холодный туман потоками струится с высокого потолка, стекая по зазубренным ледяным колоннам. На алмазном троне недвижно сидит Азарг Кун, похожий на застывшее изваяние. Ледяные пальцы, кажется, вросли в подлокотники, черные одежды чуть развеваются, приоткрывая скрытые ими доспехи. На грудь из-под надвинутого на лицо капюшона спадают длинные черные космы.
Тихо звенит лед на покрывающих выступы стен сосульках, снежная мгла взметается вихрем и из вращающегося в воздухе смерча выходит Космограф. Он идет неторопливо, зная, что сейчас Владыка Забвения смотрит на него с какой-то жестокой издевкой. Что-то изменилось во всем, после того, как пал Аэстер. И в Ур’Ксулте тоже…
— Ты решил навестить меня, звездочет? - бескровные губы еле двигаются. - Хочешь просить меня о чем-то?
— Да. И я думаю, всем будет лучше, если эта просьба будет удовлетворена, - кивает Космограф. - Оставь этот мир в покое. Он под защитой, и его правители доказали, что имеют право на него. Ты уже проиграл однажды.
— Но не сейчас, звездочет. Ныне поражения не будет.
— Дай им возможность решать свою судьбу самим.
— Нет. Вся жизнь пришла из Забвения и вся уйдет в него. Когда все сольется в единый облик, в сублимацию непостоянства формы - тогда мы остановимся. И не раньше. Потому что это единственно верный путь к совершенству. Душа, за которую вы так цепляетесь - лишь хранилище памяти.
— А допустить, что вы неправы, возможно?
— Нет, звездочет.
— Ты и Забытые Древние не сможете создать то, что хотите. Ваши действия приведут лишь к гибели обеих Вселенных.
— Да. Но на их месте родится новый мир. Разумная, органическая Вселенная.
— Которая все так же будет поглощать соседние измерения?
— А почему нет?
— А если погибнет Забвение?
— Оно не может погибнуть.
Космограф стоит напротив Азарга Куна и звезды под его капюшоном окончательно гаснут.
— Я создал тебя Ур’Ксулт. Тебя, Аэстер, Забвение… И я говорю тебе, что тот путь что ты избрал, не приведет к победе.
—А-а… так вот ты кто - смеется Азарг Кун. - Наш Отец… К’Рал-Назх, как именуют тебя траг’гоны. А может быть, на этот раз ты ошибаешься? Ведь итак понаделал множество ошибок.
— Возможно и ошибаюсь. Но я не могу позволить, чтобы ты своим безумием поставил две Вселенных на грань разрушения. Я тебя создал, и люблю тебя, как и всех своих творений. Но этому должен быть положен конец.
В руке Космографа возникает сотканный из туманных волокон меч.
Азарг Кун поднимается с трона, извлекая из пол плаща длинный клинок из сплавленных воедино ледяных серпов. Но в тот момент, когда кажется, что Владыка Забвения готов бросится вперед, он поднимает левую руку и поток черной энергии ударяет в Космографа, отбрасывая его к противоположной стене. Одним прыжком, перелетев через весь зал, Азарг Кун оказывается возле хрониста Дома Мертвых и наносит добивающий удар. Меч Космографа отражает, казалось бы, неотразимый выпад, звездочет взрывается туанным облаком и оказывается за спиной воплощения Ур’Ксулта. Лязг столкнувшейся стали и льда, громом перекатывается по залам Ак’Нар-Гуна, Азарг Кун отбивает туманный клинок, отведя свой меч за спину и мгновенно разворачиваясь лицом к хронисту.
— Ныне твоя судьба решена, К’Рал-Назх. Ты принял одну из сторон, и теперь не всесилен.
 Две черных тени - одна с искорками под капюшоном, а другая, похожая на непроглядную кляксу ночной мглы, кружатся по залу, то атакуя друг друга, то уходя в оборону. Искры, рассыпающиеся дождем от столкновения мечей, освещают прозрачный лед на стенах, звенят, сталкиваясь, клинки и больше ни звука - ни яростных воплей, ни дыхания. Они равны, предвидя удары друг друга, зная, с какой стороны нападет противник и их бой может длится вечно.
Уродливой тенью у трона возникает Патриарх Ак’Нар-Гуна. Он расправляет рукава балахона и руки-щупальца удлиняются, обхватывая Космографа за плечи и грудь. Он, отпрыгнув в сторону, отсекает их, но из-под складок на рукавах, взамен отрубленных конечностей, выползают новые. Патриарх тянет звездочета на себя и Азарг Кун бьет клинком в пространство  между  плечами и капюшоном. Из оседающего на лед плаща вырывается сноп света, но Владыка Забвения погружает в него обе руки и светящийся туман вползает в его тело, погаснув навеки.
Меч воплощения Ур’Ксулта растекается в бесформенное водянистое желе и исчезает в рукояти, которую Азарг Кун вешает на пояс. Запахнувшись в черный плащ, он идет к трону и, не проронив ни звука, садится на него. Час еще не пробил. Но он уже близок.

Сверкая золотистыми доспехами, от самых отрогов серых гор, окружавших Дом Мертвых до его дверей выстроились бесконечные шеренги йяканской армии. Здесь и ирфы и илкани и скалани, впервые взявшие в руки оружие просто из-за того, что по-хорошему, идти на осаду Ак’Нар-Гуна оказалось просто некому. Селкер смотрит на готовящуюся к выступлению наземную армию из окна своей комнаты, откуда виден почти все когорты. Между пехотными строями снуют мобильные группы на одноместных флаерах, к району, где откроется портал на Тнот, излучая из кристало-органических реакторов синеватый свет, подъезжают орудийные комплексы и бронированные штурмовые установки. В небе, строй за строем, проносятся эскадры космического прикрытия. Шакал скидывает с себя одежду и, открыв нишу в стене, достает оттуда посеребренный доспех.
Сзади подходит Шедо, кладя руки на плечи Селкера.
— Позволь я помогу?
— Конечно, Эзелл.
—Странно… а почему ты сейчас назвал меня именем, которое я почти не помню?
— Это имя я дал тебе при рождении… До того, как появился Шедо. Так же как и Шейл был когда-то Аэром. Это имена не на языке Йякана. Это траг’гонское наречие. Оно есть у каждого трагонида, но зачастую они и не знают о нем.
— А зачем оно?
— Это твое тайное имя. Имя той сущности, что живет в каждом из вас, давая вам силу, бессмертие, разум и характер…
— А у тебя оно есть?
— Есть… хотя во мне пытались убить его много раз.
— Какое?
Селкер вдруг умолкает, грустно вздохнув.
— Его дал мне тот, кого я считал отцом. Нет, не Эриел - это имя на публику. Те, кто меня знал очень близко, называли меня Хастани.
Шедо-Эзелл защелкивает на запястьях Селкера узорчатые браслеты с кристаллическими щитками, доходящими до локтей. Надевает наплечники, затягивая ремешки на груди и спине.
— Как там Шеки?
— Он в сознании. Но я отправил его в Йякан. Нечего ему быть тут, если мы…
— Понимаю. Ты сказал ему про Ванри?
— Откуда ты знаешь?
— Я ваш создатель… Шедо, я все знаю…
— Нет. Может быть, потом… если все закончится.
Селкер приподнимает руки и Шедо осторожно, едва примяв шакалу шерстку, надевает ему полупрозрачный нагрудник прикрывающий грудь, но оставляющий открытым живот, чуть светящийся изнутри.
— Я не могу понять… хоть и стараюсь… как мы дошли до такой жизни? - говорит Селкер сам себе. - Я не могу понять, почему все, что я делал, как мне казалось правильно, привело к этому.
— Не вини себя. Особенно сейчас. Чувство вины за все, что случилось, не поможет тебе там. - Шедо легонько касается своим носом щеки Селкера. - Забудь обо всем.
Селкер поворачивает голову, смотря на аккуратненькую кошачью мордочку Шедо с темными полосками от углов больших, зеленых глаз к уголкам рта, оттененную иссиня-черными длинными волосами.
— Спасибо…
Шеки чуть приседает, затягивая на талии Селкера широкий пояс и защелкивая хрустальные щитки, закрывающие пах и бедра по бокам. Сзади к поясу пристегиваются такие же наложенные друг на друга пластины, идущие от поясницы до основания хвоста, расходящиеся там на два вогнутых серебристых листа, скрепленных под хвостом и опускающихся до низа ягодиц.
— Селки… Я… не знаю, как сказать… Знаешь, я… сейчас думаю насчет этих всех энерготел внутри меня и Шейла. Ты создал наши тела посредством своего измененного ДНК. А что послужило основой для нашего н’кро?
— Разве ответ на этот вопрос такой неожиданный и тайный?
— Не знаю… н’кро рождается в энергии, текущей сквозь вселенную, но ведь тогда она была неупорядочена и ты не мог ее контролировать.
— Не мог. Но у меня был я сам. Я бродил по мирам Смертных, абсолютно один, не понятый никем. И когда одиночество стало невыносимым, я решился на изменение самого себя. На операцию, по рассечению н’кро на три части. Умерев, я сам разорвал собственное энерготело, чтобы дать жизнь тебе и Шейлу.
На коленях и голенях Селкера звякают застежки последних элементов доспеха, возле бедер Селкера Шедо затягивает узкие кожаные ремни, на которых крепятся щитки, плотно облегающие внешнюю сторону ног. Нагнувшись, шакал сам закрепляет на высокой ступне железные сандалии с железными пальцами, из которых выходят длинные кристаллические когти, а на пояс прикрепляет украшенную сапфирами и изумрудами рукоять меча, без клинка.
— Ну вот и все… - мрачно говорит он. - Пошли Эзелл. Армия уже собралась. Кстати, ты не слышал, есть ли новости от Космографа?
— Нету. Все тихо.
Тишина спускается на равнину, когда Селкер появляется на ступенях Дома Мертвых. Сотни тысяч глаз смотрят на него и на спускающегося следом Шедо. Чуть поодаль стоит Ксунартус, сменивший халат и плащ на энергоскафандр с расправленными за спиной мерцающими крыльями. Он тихо переговаривается с Зором и очевидно, что крэлл тоже не прочь попасть на Тнот.
— Селкер, - к шакалу подходит Анганадон, говоря почти шепотом. - Судя по всему, Космограф погиб. Я не знаю, как это возможно, но Азарг Кун убил его.
Еще одним козырем в рукаве меньше…
— Не останавливать же теперь операцию… Анганадон, на тебе, как обычно Дом Мертвых. Если вдруг Мерканос со своим Президиумом вдруг решит напасть, а за его рассудок я не ручаюсь - удерживай их любой ценой. Возможно, я выйду с тобой на связь и попрошу об одном деле. Не загадываю заранее - но может статься, что иного выхода не будет.
— Что за дело?
— Пока тебе лучше не знать. Надеюсь, эти крайние меры не понадобятся.
— Селкер, войска готовы - к Ангелу Смерти подходит Сехтет. - Они ждут приказа выступать. Может… - скалани запинается на полуслове, - может ты скажешь им что-нибудь?
— Я рад бы. - взгляд Селкера тухнет окончательно. - Может быть, никто из нас назад не вернется. Сколько из них погибнет? Что я им скажу? Как объясню, почему, я, Творец, допустил такое…
— Ну хоть пару слов…
— Ну ладно… Я попробую…
Селкер спускается вниз, и длинные когти сандалий врезаются в серый песок Каир-Ворга. Он обводит взглядом войска, растянувшиеся от горизонта до горизонта. Наконец он говорит, и его голос, очень тихий и неестественно спокойный слышно по всему Йилфу.
— Когда-то, давным-давно, я дал вам жизнь. Я подарил вам мир, чувства и разум… Я полюбил вас больше всего на свете, потому что Творец не может ненавидеть тех, кого создал. Я не думал, что наступит день, когда я буду просить у вас помощи. Но я ее прошу. Не ради себя, потому что сейчас я такой же, как и вы. Ради Йякана, ради созвездий на этом небе и ради всех рас, которые сегодня ждут, что мы сможем остановить нависшую над ними Ночь. Потому что кроме нас, это сделать некому. За нами сейчас не только миры Смертных, но и Йякан, который ждет вашего возвращения. Тысячи лет, мы боялись Забвения, считая, что оно неизбежно. Тысячи лет, мы прятались от мрака, страшась открытого противоборства с ним. Но пришел день, когда мы остановим его. Когда Бездна, решившая забрать нас, сделает это только с нашего разрешения. Она пыталась это сделать при траг’гонах, крэллах и совсем недавно. Но сейчас у нас есть шанс разорвать этот круг. Ни на день, ни на два, ни на миллион лет. А навсегда! Да, я вижу в ваших сердцах страх. Тот страх, который я испытал и сам. Но я взглянул ему в глаза и страх исчез. Настала пора сделать это всем вместе.
За спиной Селкера протягивается узкая полоса густого тумана - широкая спереди, но незаметная сбоку. Она ползет вдоль всего фронта, на земле и в космосе, где выстроились в боевом порядке тысячи серебристых звездолетов. Вздрагивает земля, когда колонны начинают движение, одна за другой исчезая в окутанных туманом Вратах.
— Глупо как-то вышло, да? - спрашивает Селкер у Шедо.
— Ты про речь?
— Ну да.
— Ничего страшного… Успеешь еще натренироваться. - Шедо улыбается и входит в туман.
Селкер бросает взгляд на Иркастан, на вечную луну в черном небе, на поднявшего руку в прощальном жесте Анганадона и шагает вслед за Ангелом Жизни.
Не вечна вечность…

7. Разорванные грезы.
Сквозь густую завесу холодного тумана далеко, на самом горизонте просматривается занимающая пол-неба  громада доисторического сооружения, воздвигнутого задолго до воцарения Триумвирата. Выше несущихся в небесах туч, бушует воронка громадного атмосферного смерча, в центре которого Реальность сворачивается, изгибается и проваливается в черную, испускающую фиолетовое свечение дыру.
Селкер ежась от холода оглядывается по сторонам, где на всем протяжении равнины выстраиваются йяканские когорты, подъезжают энергоустановки, генераторы нулевого поля, гравитационные и резонаторные орудия. Вздрагивающая туманная кромка Ворот разрезает всю ледяную долину, огибая Ак’Нар-Гун со всех сторон и беря Монастырь Забвения в кольцо. С противоположной стороны точно так же выходят армии Дома Хаоса.
— Селкер. – через закрепленный на хрустальном обруче коммуникатор слышен голос Шейла. – Мы готовы. Крепость гасит ментальные волны – не могу пробиться к тебе в сознание.
— Может оно и к лучшему,– отвечает Селкер. – Пока не предпринимаем никаких действий. В любом случае, первый удар нанесем с орбиты. Проверим ее на прочность.
— Что-то там Космограф говорил, о том, что нельзя уничтожать физическую оболочку Эмиссара Забвения…
— Да, я помню. Уничтожить нельзя, но увы, пробиться к нему надо. А он постарается этого не допустить. Время сейчас работает против нас – Врата в Забвение уже открыты над планетой.
— Вижу. Ладно, если что, я на связи.
Сухой, никогда не тающий снег доходит Селкеру до голени, мешая идти. Колючие снежинки летят ему навстречу, заставляя прикрыть глаза рукой. В сумраке все четче проступает силуэт Ак’Нар-Гуна, подсвеченный снизу холодным светом, поднимающимся из подледных каверн. Все подступы к башне закрывают поднимающиеся торосы, с выточенными ветром гранями, острыми как клинки. Ангел Смерти пытается прощупать местность сквозь энергосеть мира, но по мере приближения к цитадели, все потоки сил и энергий искривляются, превращаясь в хаотичное сплетение эфемерных волокон. Очевидно лишь то, что подо льдом находятся очень много жизнеформ – скорее всего именно там ждет их армия Азарга Куна. Самого Эмиссара Забвения шакал не чувствует.
— Селк, уходя Космограф так и не сказал нам что делать, - напоминает Шедо, далеко не отходящий от Селкера.. – То, что ты привел сюда армию означает, что ты знаешь, что нас может спасти.
— Не знаю. Вернее знаю, но не уверен в этом… Нет, все не так. Знаю, уверен, но надеюсь найти иной путь. Я не зря оставил Анганадона в Доме Мертвых. Его ресурсы нам пригодятся.
— Призыв армии мертвых?
— Нет. Совсем не то. Шедо, ты знаешь, для чего крэллы построили Иркастан?
— Ну… возможно как свою крепость…
— Нет. Иркастан никогда не был крепостью в плане фортификационного сооружения. Не был он и жилым городом – хотя районы для персонала там есть и именно в них я делал первые эскизы Йякана. Иркастан должен был стать Генератором Миров. И по совместительству, дистанционным центром управления созданными Вселенными – их физическими и пространственно-временными константами.
— С чего ты это взял?
— Давай скажем так, я хорошо изучил Иркастан, на основе которого построен Мор-Тегот, а недавно, уже после того, как стало ясно, что Азарга Куна не одолеть, я перебросился парой слов с Зором, а он все-таки крэлл.
— Ну и что?
— Ядро Иркастана – огромная пространственно-временная сингулярность. И ее энергия может создавать в пространстве или суб-пространстве условия для генерирования квантонных частиц. Эти частицы, при определенных условиях могу породить сингулярный взрыв, преобразующий энергию в материю. Крэллы планировали использовать этот центр для моделирования процессов во Вселенной Смертных и для создания новых измерений…
— Но это… знаешь, что-то из области фантастики, хоть я и могу предположить, какими технологиями в свое время владели траг’гоны.
— Из области почти невозможного, согласен, ведь этот узел Иркастана был прототипом. Но все же почти…
— Ты… включал его? – Шедо удивленно приподнимет брови.
— Да.
— А результат?
— А как ты думаешь, что стало результатом? Что я создал, едва нашел Иркастан на Окраинных Мирах? Седствием испытаний стал Йякан. Без траг’гонсих технологий я не смог бы его создать. Да и вообще многое не смог бы сделать.
— А теперь?
— А теперь, я боюсь, у нас есть один выход – обнулить состояние трехмерной Вселенной. Произвести новый Большой Взрыв, раньше, чем он должен произойти. Все наши крепости в Окраинных Мирах не пострадают, а вот черпать энергию из Мира Смертных Азарг Кун уже не сможет. Он станет уязвимым, до тех пор, пока во Вселенной не образуется вещество – это всего стандартный час или два, учитывая то, что Ядро Иркастана производит еще и темпоральный сдвиг – крэллы явно не хотели ждать несколько миллиардов лет, прежде чем Вселенная остынет и станет пригодной для появления жизни. В этот час, мы и должны его уничтожить.
Шедо останавливается как вкопанный, пораженно подняв глаза на Селкера.
— Селк, ты хочешь уничтожить Вселенную?
— Создать на ее месте новую. Этот процесс необратим.
Шедо опускает уши и, поджав хвост замедляет шаг, вскоре и вовсе отстав от Селкера.
— Эзелл…
— Нет, Селк… не надо ничего говорить. Должен быть иной выход. Там триллионы рас на триллионах миров…
— Я что, не знаю этого? Есть идеи лучше? Там скоро будет…  -Селкер умолкает, вспомнив зависшее на ползущих в пустоте спиралях фиолетово-черной плоти существо, растянутое на каркасе из черных кристаллов, растопырившее в разные стороны свои паучьи лапы. – Эзелл, если хочешь уйти – уходи. Я не гоню тебя вперед.
— Тогда я уйду. Какое право ты имеешь делать то, что хочешь сделать? Ты уцепился за эту мысль и не хочешь искать других вариантов. Разрушить все проще, чем создать. Но какой ты после этого покровитель вселенной?
— На редкость поганый. Вообще скотина и убийца… Шедо, если ты не согласен, возвращайся - хоть в Йякан, хоть в Мор-Тегот, хоть в Нил-Макор. Я тебя не удерживаю.
— Прошу, остановись… Послушай меня хоть раз…
— Уже все решено. Окончательно. Думаешь, мне было легко остановить выбор, которого и не было, на этом варианте?
— Селкер… Хастани… - взгляд Шедо становится умоляющим. – Я не хочу бросать тебя, но я не могу и следовать за тобой по пути, который ведет к смерти всего живого…
— Тогда определись, – голос Селкера холоден, словно лед, Ангелу Смерти явно не по душе позиция Шедо. – Эзелл, среди своих творений я всегда любил тебя сильнее других… потому что ты был первым. И я вложил в тебя больше, чем в кого либо… Я надеялся, что ты поймешь. Но если нет – то в такой момент, я не могу допустить, чтобы рядом были те, на кого я не могу положиться.
— Ты даже не хочешь рассмотреть иные возможности…
— Их нет.
— Но откуда ты знаешь?..
— Убирайся, Шедо. Уходи сам, пока мне не пришлось выкинуть тебя в Йякан. Все, ни слова больше.
Мимо них проезжает колонна ирфийской пехоты на транспортных штурмовых установках. Селкер запрыгивает на броню последней машины и лишь краем глаза замечает, как стройную фигурку  Эзелла захлестывает снежная буря.
Шедо какое-то время смотрит в ту сторону, где скрылась колонна, на черный силуэт доисторического монастыря и на воронку в небе, прямо над высокой центральной башней Ак’Нар-Гуна. Порывы ветра раздувают его промокшие от снега и смерзшиеся волосы, черными слипшимися прядями ниспадающие почти до середины спины и груди. Ангел Жизни исчезает в взметнувшемся вверх фонтане снега, оказываясь в сумрачном зале Нил-Макора. Вдоль покрытых древесной корой и зеленоватой пористой структурой стен растут клумбы цветов, мерцающие желтоватым светом растения, кроны которых окружены мерцающим желтоватым туманом, который освещает зал неровным, дрожащим ореолом.
Шедо идет прочь от этого зала, по извилистым, будто прорытым в теплом теле Дома Жизни коридорам, с растущими прямо из стен соцветиями и разлапистыми листьями тропических растений. В своей комнате, где с выложенных горкой камней, заросших разноцветным пушистым мхом, стекает небольшой водопад с сиреневой водой, а вокруг растут мерцающие грибы, по шляпкам которых пробегают голубые огоньки, Шедо забивается в угол, где никто не сможет увидеть его. Он никогда не думал, что рана, нанесенная словом, может быть такой болезненной. Особенно, если эту рану нанес тот, кого он считал самым родным существом на свете. Не отцом, нет… слова на языке Смертных не могут отразить всю глубину этой связи… даже не создателем, а кем-то намного более близким. Самое тяжелое то, что ведь и Селкер его относился к Шедо так же, иначе бы не завел разговор обо всех этих тайных именах…
Шедо может в чем-то его понять. Селкер страшно устал – от войны, от того, что выпало ему самому, от силы и власти, к которым он приговорил себя в свое время… Но, как и во времена Войны за Возвышение, Последний из траг’гонов не терпит возражений. Но в то время, ставка не была такой высокой и цена ошибки не могла стать такой ужасной. Ангел Жизни скидывает с себя доспехи, оставляя лишь браслеты на запястьях и предплечье, золотой ошейник и золотистые узкие полоски металлизированной чешуи с кристаллическим щитком в виде когтистых пальцев, обхватывающих самый низ живота. Все эти бронекостюмы ему уже не нужны… Уничтожить Ур’Ксулта ценою гибели всего мироздания - да, возможно. Но глупо. Должен быть менее болезненный выход. Не может его не быть. Но как сказать, если Селкер его даже слушать не хочет? И теперь вряд ли захочет и видеть.
Шедо проводит ладонью над большой россыпью кристаллов, растущих из белого, покрытого зелеными прожилками мрамора. Над кристаллами зажигаются многоцветные лучи всего радужного спектра. Ангел Жизни касается когтями зеленовато-голубых лучей и комнату заливает чарующая, спокойная и немного таинственная музыка, в которой смешались плавные переливы фонового звука с приглушенным перезвоном. Присев рядом с кристаллическим инструментом и облокотившись на пористые камни, одной рукой Шедо начинает перебирать лучащиеся струны йяканского синхрофона. И в тон спокойному, обволакивающему как шум волн мотиву, вторит тихий голос Эзелла…

Ночь ушла, день встает над планетой
Тают звезды в лазурной дали
Из-за сумрачных туч,
Вновь сверкнул солнца луч
Возвещая рожденье зари…

В прошлом пусть остаются тревоги,
И с рассветом, надежда придет
Где-то там в небесах,
На межзвездных путях
Солнце нам пробужденье несет
 
Над лесами, что скрыты туманом,
Над лугами и лентами рек
Вьется пение птиц,
И в мерцанье зарниц
Даже время замедлило бег.

Цикл жизни нельзя разомкнуть,
Словно вечность над нею не властна.
Оступившись, продолжишь свой путь,
Ведь никто не родился напрасно…

И не стоит бояться заката,
Ночь лишь отдых от долгого дня.
И созвездий узор,
Звезд блестящий ковер,
В царство грез провожают меня.

Сколько разных путей и тропинок,
Но у жизни дорога одна.
От рассвета в закат,
Нет возврата назад,
В мир под солнцем из вечного сна.

На последних словах, голос Шедо сорвался и он, свернувшись на полу клубком и обернув длинный хвост вокруг тела, затих…

Закрытый нулевым полем, защищающим от систем дальнего обнаружения, флот Президиума Йосса висит в гиперпространстве, на границах с секторами, напрямую прилегающими к Йилфу. Мерканос за командным пультом флагмана Объединенного Флота видит, как от Мор-Тегота отлетают эскадрильи йяканских звездолетов и в открывшийся портал уходят выстроившиеся перед Черной Пирамидой армии.
— Они отводят свои войска в Йякан, Таларнус. Как видишь, наша доктрина сработала. Мы ослабили их и изгнали Забвение из наших миров. Теперь все, что осталось, это нанести удар в самое сердце врага.
— Я бы напомнил, что еще недавно, мы были союзниками с ними. Мы сражались вместе…
— Таларнус, когда сюда пришло Забвение, оно не оставило им выбора. Сейчас его нет и они переключатся на нас. Как думаешь, Селкер забыл, кто его туда отправил? Сомневаюсь. И едва он восстановит силы, удар последует вновь. Быстрый, смертоносный удар. Ты желаешь Йоссу судьбы Галактики Векнар?
— Мерканос, все так. Но опять война…
— Наше счастье, что в отличии от Триувирата, мы не распустили собранный флот. Да я изначально не хотел этого делать.
— Здесь воняет предательством, друг мой. И ударом в спину союзнику.
— Вся история войн и политики такая. Здесь политика, не идея и не философия. Или мы нанесем первый удар и останемся доминирующей силой, либо нас сотрут с лица Вселенной. Трагониды вряд ли остановятся, ведь теперь, после победы над Внешней Тьмой, их лапы тоже развязаны.
Индикаторы на панелях перемигиваются, давая понять, что вне гиперпространства флот высших вошел в зону Йилфа. По кораблям прокатываются сигналы первой готовности.
— Основная их оборонная сила - Н’Рагги. Два изваяния у самой кромки Летающего Острова, - сообщает Мерканосу адмирал флота, низкорослый, с рыбьей головой и большими глазами. - Наша задача как можно быстрее вывести их из строя, а поэтому я думаю, будет уместно вам, владеющим тайными силами нанести первый удар по ним.
— Адмирал Пран, вы можете атаковать Дом Мертвых без опасений. Ваша забота только армии. Нейтрализацию ментальной угрозы и некоторые технологии траг’гонов мы возьмем на себя. - Мерканос оборачивается к длинному ряду кресел, где заняли свои места Высшие Президиума. 
— Я командую атаку?
— Нет, я хотел бы сначала пообщаться с теми, кто сейчас находится внутри…

Анганадон идет по еле заметной тропинке, петляющей между садов оранжереи Мор-Тегота, слушая пение летающих скатов под небом этого искусственного мира. Еще недавно, многие растения здесь посерели и высохли, но сейчас, листья снова наливаются зеленью, а толстые, вьющиеся стволы и лианы сбрасывают с себя серую корку. В густой траве со светящимися цветами шебуршится разная мелкая живность, от ящериц с крыльями до маленьких и толстеньких рыжих зверьков с темной полоской вдоль спинки.
И все это создало одно единственное существо? Если бы Анганадон не знал, что это правда, то он никогда бы в это не поверил. Если бы он не представлял, как можно энергию превратить в материю, то ни за что бы не согласился с тем, что этот райский уголок в центра Черной Пирамиды является всего лишь плодом воображения, которому придали форму и объем. Несмотря на то, что Селкер для многих казался жестоким и довольно вспыльчивым, Анганадон видел в нем совсем другое. Под колючей и темной поверхностью скрывалось существо, безуспешно пытающееся найти выход из безвыходного тупика, которому закрыли путь вперед, а повернуть назад нельзя. Особенно это стало понятно сейчас – когда Селкер вернулся из Забвения. Словно черная оболочка спала и беззащитное, загнанное в угол создание,  стало уязвимым. Возможно, это было и не совсем так, но Высший старался представлять Ангела Смерти именно в таком варианте. Вечно ищущего свой свет и поддержку. В тот момент, когда Анганадон присоединялся к Новому Порядку, он на деле подал руку утопающему, тщетно пытавшемуся выбраться на берег.
Щебет наручного модуля связи едва различимый в журчании воды заставляет Анганадона отвлечься от своих мыслей. Он касается изумруда на поверхности серебряного браслета и перед ним в воздухе прорисовывается миниатюрное изображение Мерканоса.
— Я приветствую тебя Ангел Смерти, - говорит Мерканос. - Или уже не Ангел?
— Я думаю, большой разницы в этом нет, - видимо то, о чем предупреждал Селкер, все-таки случилось. - Мерканос, как тебе хватило ума, начать новую войну с Триумвиратом, когда Забвение снова прорвалось во Вселенную?
— Анганадон, ты потерял рассудок? Какое Забвение? Если бы Ур’Ксулт вернулся, то мы узнали бы об этом. Энергии Вселенной сейчас даже не дрогнули.
— Но почему тогда это почувствовали трагониды?
— Это вопрос не ко мне, Анганадон. Я, как лидер Ассамблеи Высших, хочу просить тебя о том, чтобы ты покинул Дом Мертвых.
— Боюсь, это невозможно. Даже с учетом того, что я знаю, к чему этот вопрос.
— Анганадон, но объясни мне, зачем? Триумвират ослаб, его власть расшатана как гнилой клык. Какой смысл сидеть в этом Мор-Теготе ради живых фантомов. Ты можешь пойти с нами и тогда сохранишь себе жизнь. Что тебе дал союз с Триумвиратом? Они же используют тебя!
— Сложно сказать, Мерканос. А что получишь ты, напав на Дом Мертвых в тот момент, когда его хозяева пытаются довершить разгром сил Внешней Тьмы? Что, даст тебе эта атака кроме власти, вместе с которой тебя сожрет Ур’Ксулт?
— Итак, уходить ты не желаешь?
Анагнадон окидывает взглядом прудики с мерцающей водой, стайки воздушных скатов в небесах, буйные заросли удивительных растений, которых не встретишь больше ни на одной планете Мира Смертных.
— Нет, Мерканос. Не желаю. В день Суда Богов я выбрал свой путь.
— Хорошо. Пусть будет так…
Мерканос отключает систему связи и оборачивается к рыбоголовому адмиралу:
— Пран, начинайте атаку. Готовьте высадку десанта. И пусть пленных они не берут…
Эфемерные нити энергий, пронизывающие все пространство спокойны и недвижимы, как травы перед налетающим штормом. Ни Высшие, ни Старшие не замечают черных, тонких линий, расходящихся по мирозданию на волнах вселенского энергополя. Кое где эти черные линии пересекаются, образуя узлы и утолщения, и как раз такие узлы идут сквозь н’кро Высших Ассамблеи и всех солдат флота Ассамблеи. Сливаясь где-то среди звезд в широкий поток, темная энергий уходит в непроглядную черноту, подобно змее обвиваясь вокруг планет и достигая Тнота. Там она ползет к доисторическому монастырю и взлетая вдоль его стен к самой верхней башне, растворяется в облаке черного тумана, скрывшего от посторонних глаз Азарга Куна. Владыка Забвения проводит перед собой ладонью, воздух растекается подобно воде и в образовавшейся бреши Черный Владыка видит командную рубку корабля Мерканоса.
— Хочешь отрезать меня от силы этого мира, шакал?... - усмехается он… - Да… давай посмотрим, как ты сделаешь это, если у тебя не будет Иркастана…
Азарг Кун касается темных энергетических линий, и флот Высших приходит в движение. Сейчас они не более чем марионетки, привязанные к лапам Ур’Ксулта.
— Владыка Зур’Ктул, поднимайте армию. Они пришли ко мне все, до единого… Значит настало время, покончить со всеми разом.
Красный Патриарх Ак’Нар-Гуна беззвучно кивает бесформенной головой, и уползает в сумрак монастырской башни, оставляя за собой на полу след из прозрачной слизи…
 
Ксунартус, ехавший вместе с Зором на одной из установок не сводит глаз с ледяной равнины, с торчащими точно клыки торосами. Что-то происходит там - среди бездонных пропастей и заваленных снегом полей. Словно белоснежный, чуть мерцающий снежный покров затапливает черный поток.
— Стойте! - кричит Ксунартус, привстав на кристаллической броне.
Наверное, ирфы и илкани сами замечают, как меняется ландшафт и останавливаются, быстро перестраиваясь в боевые порядки. Вперед выдвигаются тяжеловооруженные панцирники, со всех сторон закрытые энергощитами и биотехногенной броней. За ними, в три шеренги встают стрелки с многоствольными лучевыми батареями, а еще дальше, уже за общим строем разворачиваются импульсные установки залпового огня.
Словно черная, студенистая масса сжирает снег и лед, вздуваясь, набухая, разрастаясь. Из под влажной пленки, прорвав ее, вылезают полуаморфные, получешуйчатые, по большей части антропоидные существа, но с доведенным до абсолюта уродством, которое неведомый творец возвел в ранг эстетики. Они сразу срываются с места переходя на бег, приближаясь к позициям трагонидов сплошной волной. В ней нет ни просвета ни прорехи, лишь блики холодного света на плотных как сталь панцирях. Передние ряды уже скатываются с пологих замерзших склонов на равнину, а сзади воинство Ак’Нар-Гуна прибывает не останавливаясь ни на мгновение.
 — Ну вот, понеслось… - бормочет Ксунартус, активируя меч из выточенного цельного сапфира, с удерживаемой силовым полем плазмой по граням клинка. - Зор?
— Да, я тут.
— Можешь по ним шарахнуть чем-нибудь, когда подходить будут?
— Тут есть такие, кто шарахнет посильнее моего - улыбается крэлл. - Ну ладно, мы их встретим… - он проводит когтем по пульту на внешней стороне закрепленного на запястье браслета и все его тело вмиг закрывается чуть светящимся щитом. - План-то какой?
— Не знаю. Селкер говорил, что мы должны всего лишь ввязаться в бой, а он сделает все остальное. Что-то явно задумал.
За спиной ухнуло, с глухим воем сжигая сам воздух, вверх метнулись огненные шары с установок, взрываясь в небе, рассыпаясь стремительными раскаленными стрелами, которые подобно дождю обрушиваются на наступающую армию Забвения.
Передние ряды исчезают в волнах поднятого взрывами снежного тумана и ледяного крошева. Бежавшие следом смешиваются, кувыркаясь через упавших, падая и скользя по льду, но топча их остальная орда по-прежнему катится вперед штормовой волной. Второй залп ударил уже ближе, точно так же сметя передовые отряды.
— Огонь по готовности! - слышит Ксунартус лай откуда-то сбоку.
Три шеренги трагонидов- одна присев, вторая стоя и третья, выставив вперед скорстрельные импульсные винтовки как раз между воинами второй шеренги дают слитный залп. Зеленоватые разряды врезаются в волну тварей Внешней Тьмы, отбросив бежавших первыми. Сразу несколько шеренг срезает как косой - залп прошел точно, без огрехов, по всему видимому фронту, протянувшемуся от горизонта до горизонта. Зор закрывает глаза, делает руками несколько движений и превратившийся в сверкающие лезвия лед встает на дыбы, нанизывая на тысячи тонких полупрозрачных игл авангард черной армии. Сквозь гул орудийных установок слышится вой и рев, подпираемые теми, кто находится сзади все новые и новые солдаты Азарга Куна попадают на ледяные лезвия, на которых, уже извиваясь щупальцами и размахивая когтистыми лапами, корчатся те, кто уже имел неосторожность ступить на лед.
Стрельба со стороны трагонидов не прекращается, между двумя армиями повисает стена огня, которая медленно сдвигается в сторону йяканского войска. Вылезшие из Внешней Тьмы чудовища толкают перед собой полусоженные, изрешеченные энергоимпульсами тела сородичей, которых все больше и больше. Ксунартус нащупывает слабенькие, почти неощутимые нити энергий и коснувшись них, позволяет им пройти сквозь себя, облекая энергию в физическую форму… Из внезапно сгустившихся облаков хлещут молнии, сплошной стеной вставая перед приближающимся войском Забвения. В сверкающем потоке льющемся с неба видны яркие вспышки, охватившие всю нижнюю часть заслона - там, где молний касаются прущие вперед воины К’Лаана.
— Бесполезно… - стонет Зор, у которого уже не хватает сил сохранять второй сдерживающий барьер из постоянно растущих ледяных лезвий. - Они просто проползут вперед по трупам, если не получится обойти…
Непередаваемо низкий рык сотрясает Монастырь и от эха вздрагивает ледяная равнина. Там, в межзвездной дали, где Реальность свернулась в воронку, из гигантского провала, куда засасывает и облака и лунный свет, появляются скрюченные конечности из оплетенных черной, похожей на жидкую глину биомассой кристаллических костей. Сначала две - беспалые, многосуставчатые как паучьи лапы, потом четыре, восемь… несколько десятков… Обгоняя выползающее в трехмерный космос исполинское чудовище, из клубящихся вокруг Разлома волн черной субстанции вылетают странные, светящиеся изнутри конструкции. Разгоняя густые облака к ним навстречу вылетают йяканские звездолеты, но со стороны Ак’Нар-Гуна воздух вспарывают росчерки лазерного огня и пунктирные линии выстрелов стационарных батарей. Темно-фиолетовый луч срезает корму йяканскому штурмовику прямо над той позицией, где остановилась когорта в которой оказались Зор и Ксунартус. Разбрасывающий снопы искр звездолет западает на бок и расчертив в небе полукруг падает в накатывающуюся лавину черных существ. Еще один сбитый крабль еле успевает отклонить в сторону Зор, но не совсем удачно - он все равно врезается в строй трагонидов - но уже у самого горизонта…
— Это конец вашего мира! – отголоски иномирового рева сотрясают небеса, место которых медленно занимает наползающая Пустота. – Все живое будет переделано по моему образу и подобию!
Преодолев все защитные барьеры армия Внешних сфер бросается вперед, стремясь как можно быстрее войти в непосредственное соприкосновение с противником. Небеса тонут в пламени, с обеих сторон волна за волной накатывается вал огня, из которого кувыркаясь и распадаясь на части падают сбитые корабли трагонидов и охваченные ослепительными шарами разрывов черные звездолеты К’Лаана. Оставляя за собой дымные шлейфы, они расшвыривают в стороны, как бесчисленных порождений Внешнего Мира, так и похожих на пантер и шакалов существ…

Из сотен гиперпространственных ворот, выскакивают мобильные группы флота Высших, за которыми медленно ползут ударные линкоры. Залпы главных калибров рассекают черноту йилфийской ночи, толстые лучи пляшут по внешним строениям Дома Мертвых, заливая один из боков Черной Пирамиды океаном вздувающихся взрывов. Реальность уплотняется и словно два кулака опускаются сверху на развернувшихся к флоту Ассмблеи Н’Раггов. Их первый и единственный выстрел превращает в облака атомов несколько десятков средних крейсеров, но затем от Стражей Дома Мертвых остаются лишь раскрошившиеся основания гигантских постаментов.
Кое-где, с позиций стационарных орудий, оставшиеся в Доме Мертвых трагониды пытаются оказать хоть какое-то сопротивление, но огневые точки подавляются почти мгновенно, лучи тахионных ускорителей крошат стены Иркстана, сметая колоннады, оборонные башни и балконы.
Анганадон смотрит на пролетающие мимо стены шахты и на светящийся круг под ногами. Его поднимат наверх с огромной скоростью, но все же медленно… медленно. На миг перед глазами встает красно-рыжий цветок взрыва, раскидав колбы с бальзамированными телами и саркофаги. В пролом влетает облако пыли, навесной мост с бегущими по нему трагонидами трескается и рассыпаясь на куски срывается в жерло шахты. Это видно лишь секунду, а потом диск взлетает настолько высоко, что поврежденный участок скрывается в черном тумане. Высший торопится, но понимает, что уже опоздал. Нападение было, скорее всего, бесхитростным - просто удар «в лоб», но момент для атаки оказался подобран идеально… Ну вот и нужный этаж. Анганадон ускоряет шаг, переходя почти на бег  -сейчас более всего ужно добраться до трона и включить через него оборонные системы на полную мощность. Высший открывает дверь в главный зал, который потонул в непроглядном мраке, разрываемом многочисленными разноцветными вспышками. Как он мог допустить оплошность? Ведь Селкер предупреждал, о возможной атаке и надо было находится тут, возле центра управления, а не бродить по Дому Мертвых… Зал будто подпрыгивает под ногами, Анганадона бросает в сторону, под с грохотом падающие колонны. Слепящий сноп плазмы ударяет в окно тронного зала, сметая каменные скульптуры и украшенные мраморными лианами арки. Прямо на Высшего накатывает огненная волна, гонящая перед собой куски мрамора, горячую пыль и обломки камня. Он пытается поставить вокруг себя защитный купол, но поток воздуха швыряет его к стене и вместе с сознанием гаснет и вспыхнувший было щит.
Массивные, медленные десантные звездолеты Ассамлеи подползают все ближе под прикрытием юрких штурмовых установок. Беспорядочная стрельба со стороны развернувшихся в их сторону башен оборонной сети подавляется быстро и планомерно. Кружащиеся над горящими развалинами корабли утюжат их шквальным огнем, чтобы никто из защитников не остался в живых. Приказ Мерканоса не брать пленных выполняется со всей точностью. Зависнув над стенами, десантные модули разворачиваются, их борта расходятся в стороны и в стены врезаются длинные тараны с вращающимися бурами на концах. Они пробивают насквозь внешние заграждения, проходя сквозь коридоры, давя и перемалывая на вращающихся наконечниках попадающихся под них мертвых слуг и трагонидов. И только там, в коридорах, подвижные блоки на таранах раздвигаются и в Дом Мертвых врываются солдаты Ассамблеи и собранного ополчения Старших Рас. От нижних этажей к верхним катится шум битвы, стоны, крики и какофония слившихся в сплошной хаос выстрелов.
Мерканос выходит из десантного модуля в полутемных, затянутый дымом коридор, брезгливо отпихивая носком сапога лежащего прямо перед ним на камнях илкани, попавшего под бур. Мертвецами завален весь коридор, они на лестницах и в залах - кто-то погиб сражении, кто-то был ранен, но и его добили. Многие, судя по всему, вообще не сообразили, что произошло. Их сбивали с ног, и повалив на пол расстреливали в упор. По крайней мере новый лидер Ассамблеи Высших не увидел ни одного даже полумертвого трагонида. Целью Мерканоса был главный зал Мор-Тегота и как туда добраться, он уже прекрасно знал.
По длинным, теряющимся в полумраке лестницам, ведущим все время вверх, через забрызганные кровью и заваленные трупами залы, где солдаты Ассамблеи добивали раненых врагов, а своих оттаскивали обратно к десантным модулям. Уже подходя к тронному залу, Мерканос понимает, что самого неприятного - встречи с наместником Селкера удалось избежать. Вырванная из пазов дверь, разбитые изваяния и расколотые колонны говорят о том, что орудийный огонь велся не только по нижним этажам. Вся левая сторона зала разворочена, покрыта мелкой мраморной крошкой и оплавленными камнями. Возле одной из колонн лежит и Анганадон, не мертвый, но уже явно не способный причинить никаких неприятностей.
— Неужели все, Мерканос? - спрашивает Таларнус, с ужасом глядя на придавленного колонной наместника Селкера.
— Как видишь, мой друг. Теперь дело за малым… - Мерканос включает коммуникатор. - Адмира Пран?
— Да, милорд.
— Доложите как идут дела.
— Неплохо. Мы зачистили почти все нижние этажи и центр. В восточной части еще сопротивляются, но туда подвозят резонаторы - мы просто разорвем их звуковой волной.
— Отлично, адмирал. Не забудьте еще кое о чем. Здесь, неподалеку от тронного зала есть Врата в Йякан. Взорвите их немедленно.
— Будет исполнено, милорд.
— Вот и все, - поворачивается Мерканос к Таларнусу. - Я могу поздравить тебя, друг мой с этим великим днем. Сегодня пришел тот час, о котором мы столько мечтали. Отныне и во веки веков власть Триумвирата более ничего не значит для нас.
Мерканос проходит вдоль разрушенных арок и колонн и неловким, непривычным для него движением садится на лишь чудом уцелевший при прямом попадании в зал трон Мор-Тегота…

8. В огне
— Как вы смеете бросать вызов Великому Неименуемому, Его Абсолютному Величеству Ур’Ксулту! – снова грохочет над охваченной сражением ледяной равниной низкий рев. – Я был древним уже тогда, когда ваши прародители траг’гоны были всего лишь протоплазменной слизью!..
Сквозь толпу врагов, топча упавших или не успевших отбежать в сторону катятся свернувшиеся в закрытые со всех сторон темными, морщинистыми пластинами шары гигантские создания. Они обгоняют передовые шеренги армии Забвения, по их панцирям скользят лучи йяканских лучеметов, словно он сделан из противолучевой керамики.
— Время пришло, и Забвение отныне будет вашей Реальностью! Ибо Великий Неименуемый уже ползет сюда, чтобы пожрать Смертный Мир…
— Как он надоел… - ворчит Зор, поднимая невидимую стену перед одним из катящихся костяных шаров. Шар врезается в нее, раскалываясь на куски и обнажая беззащитную плоть сидящей внутри твари, мало отличающейся от моллюска.
Ксунартус проделывает примерно то же с тем существом, что нацелилось на его участок, с той лишь разницей, что стена еще и отбрасывает панцирника в гущу толпящихся воинов Забвения.
Но не везде все идет так же хорошо. С боков, добравшиеся до строя трагонидов существа, вклиниваются в их позиции, давя попавшихся на пути и разбрасывая тех, кто стоит по бокам. Из под костяных пластин высовываются длинные щупальца, раскручивающиеся и бьющие по сторонам, десятками сметая илкани и ирфов.
— Ну все… добрались до старой, доброй рукопашной… - Ксунартус достает из-за спины обоюдоострый двулезвийный посох. - Какие бы ни были технологии, а ничего не меняется…
Накативший вал пехоты Забвения встречает стена щитов с силовыми полями и веер кристальных клинков, с энергетическим лезвием. Бегущие первыми погибают, но строй трагонидов продавливается из-за количества атакующих. Воины Внешних Сфер, вооруженные полупрозрачными мечами из черной стали и множеством естественного оружия врываются внутрь когорт, превращая все в неразбериху…

Селкер смотрит на равнину, где смешались две армии, а тучи в небе слизали потоки лазерного огня.
— Сехтет, собери всех иллафитов. Наша задача просто прорваться к Ак’Нар-Гуну, по возможности не ввязываясь в бой. - командует Ангел Смерти.
— А потом что?
— Потом, уже моя забота. Вам не справится с Ур’Ксултом, а я, может быть, и смогу его остановить.
— Ладно. Все ясно…
Сехтет дает короткий мысленный приказ и от основной армии отделяются несколько больших групп быстрой, но не настолько мощной техники, на ходу формирующей клинообразный строй. Возле быстрых штурмовых ховер-танков летят трагониды на антигравитационных дисках с сиденьями, бортиками, натянутыми по бокам силовыми щитами и двумя импульсными ускорителями частиц. Селкеру подают один из таких дисков, он залезает внутрь и сразу же мысленно рисует своим гвардейцам план атаки. В сознании трагонидов разворачивается панорама равнины, на которой мерцающими точками отмечены места назначения.
— Еще раз повторюсь - в бой стараемся не вступать. - говорит Селкер. - Только пробиваемся к Монастырю.
Строй дисколетов начинает движение, заходя в тыл выползающим из расселин во льду порождениям Внешних Сфер. Выдвинувшиеся чуть впред ховер-танки дают залп из резонаторов и направленная волна высокочастотного звука катится вперед, кроша мощными колебаниями торосы и разрывая на части попавших под нее воинов К’Лаана.
Второго залпа уже не нужно и Селкер дает знак начать движение. Мимо пролетают торчащие из под снега ледяные клыка, бездонные пропасти, внизу которых клубится темный и холодный туман, черные, рогатые башни, построенные то ли как форпосты Монастыря, то ли это башни самого Ак’Нар-Гуна, давно скрывшиеся под ползущим вверх льдом.
Их едва не задевает падающий с неба сбитый звездолет Внешней Сферы, но Селкер отклоняет его в сторону и черная конструкция исчезает в одной из гигантских трещин, что пересекают равнину Тнота. Селкер вглядывается в туман, все ближе и ближе становятся мрачные стены доисторической обители, ощетинившиеся рогами уродливые бастионы, покрытые вечным льдом форты, поднимающиеся к облакам арки и колонны. На украшенных барельефами стенах ни просвета, ни единой двери, ни единой бойницы или окна. Чуть поодаль от циклопических стен Ангел Смерти чувствует напряжение энергетических слоев, составленных в странную, многомерную головоломку, отделяющую Ак’Нар-Гун от мира Смертных. Грохот и рев, от которого вздрагивает вся равнина, оглушает траг’гона и лишь на мгновение, подняв глаза он видит, как все новые и новые конечности невидимого пока страшного существа высовываются и Разлома. Теперь Ур’Ксулт уцепился за плоть Мира Смертных и сидит в Воротах как паук, схоронившийся  в своем домике из паутины, в ожидании, пока жертва попадется к нему в сети. Уже близко, так близко, что сознание отказывается в это верить Селкер слышит эфемерные, глухие и низкие звуки, приходящие из ниоткуда, из пространств вне сфер Света и Тени… Вопли, стоны и заполняющее собою все бормотание.
— Круг замыкается... Вы не можете сопротивляться беспрецедентной энергии Забвения и Его Величества ур’Ксулта! - рев прокатывается от края равнины до края, рождаясь и отражаясь эхом в каждом дюйме морозного воздуха. - Я  спущу с цепи все ужасы Внешних Пустот! Созерцайте истинную степень моей мощи... Моя плоть – святыня, в которой плодятся древние демоны!
На почерневшую, заваленную мертвыми телами и охваченную непрекращающейся битвой равнину падают темные болиды, излучающие фиолетовое сияние. Там, где они соприкасаются со льдом или плотью, встают синеватые грибовидные облака взрывов. Раскатывающиеся взрывные волны и потоки раскаленного воздуха сжигают и плавят лед, оставляя за собой курганы обугленных тел. Азарг Кун бьет прямо в смешавшиеся армии Реальности и Забвения, не разбирая где свои, а где трагониды. Где-то далеко слева, лед раскалывается гигантской трещиной, целый ледник, накренившись, оседает в туманную пропасть, внизу которой нет ничего, только сплошная чернота и сполохи голубоватого пламени. В фонтанах снега и льда на мгновение видны тысячи крошечных, едва различимых с такого расстояния фигурок, скользящих по льду, пытающихся уцепится за него, но безуспешно. Ледник встает почти вертикально, сбрасывая вниз трагонидов и расколовшись пополам сам обрушивается в бездну.
Ну почему, эти штуки не могут летать быстрее?.. Селкер смотрит на мучительно медленно приближающуюся громаду Монастыря. Если ехать так долго, Азарг Кун успеет перебить всю армию, даже не выходя из крепости…

Шедо поднимает голову, чувствуя сгустившуюся в воздухе угрозу. Неопределенная, неясная, она скопилась в темных углах, расползлась по коридорам и залам Дома Жизни. Даже здесь, в отрезанном от всей вселенной Нил-Макоре, ощущается эта страшная, давящая тишина, нависшая над миром в тот час, когда решается судьба всего, что существует среди бесконечных звезд. Нов этой тишине есть еще что-то. Неведомое, далекое, манящее… даже нет, не манящее… зовущее на помощь.
Иркастан. Шедо вздрагивает, от осознания того, что Дом мертвых просит помощи. Нет, не посылает сигналы в эфир - зов идет через телепатическую связь между трагонидами. Возможно, это означает, что передать обычный сигнал они уже не могут. А возможно что-то еще…
Ангел Жизни стоит недвижно, не зная, что делать. Селкер идет прямой дорогой к уничтожению Вселенной, с одной стороны, останавливая вторгнувшуюся армию Забвения, а с другой, уничтожая разом все сопротивление в Срединных мирах, какое ему еще могут оказать Высшие, видимо и напавшие на Дом Мертвых. Но с другой стороны… он дал ему возможность жить… возможность любить, познать радость, печаль… Сейчас, там, на равнинах Тнота он надеется на помощь, которая должна прийти из Иркастана… и в нужный момент он ее не получит, потому что ему никто не ответит. И тогда Забвение точно победит. Без вариантов… Шедо встает на ноги и, наспех надев кое-какие доспехи, созданные скорее для красоты, чем для защиты - на то что бы спускаться в оружейные залы за энергоскафандром, просто нет времени, берет со стола кристаллический клинок, полностью убранный в рукоять. Какая разница, что там - впереди… Если все пойдет так, как идет сейчас, сражение проиграно. Но ведь можно что-то изменить… Ангел Жизни взмахом руки открывает портал в Иркастан и исчезает в нем.

— Черви! Еще до того, как вы выползли из изначального ила, я уже царствовал над мирами Вселенной, сделав Вечность своей рабыней!
Небосвод то распрямляется, то сворачивается в клокочущую воронку, непрерывно бьют молнии, в толчею сражения падают развороченные взрывами звездолеты Йякана и  корабли из Внешней Тьмы. Несмотря ни на что, трагониды все-таки теснят армии Забвения, но потери исчислению уже просто не поддаются. Ожидая сигнала от Селкера, Ангел Хаоса вводит в бой все оставшиеся силы, но даже так им не удается приблизиться к основанию Монастыря. Шейл не знает, куда делся Шедо и поэтому ему приходится одному и координировать действия войск, и отражать псионические атаки Владыки Забвения, становившиеся сильнее с каждым мгновением. Соразмерно с этим, над Ак’Нар-Гуном все четче прорисовывается аморфный, чудовищный силуэт гигантского, больше планет существа, вцепившегося в края Разлома и тянущего его на себя.
Дрожь пробегает по телу Вселенной. На планетах мироздания, от уже старых, до тех, на которых только зарождается жизнь, свет сереет, теряя краски, бледнея и расплываясь в странной, поддернутой чернотой дымке. Замирают звезды, и стихает излучение квазаров. Само время замедляется и все живые существа замирают в необъяснимой тревоге, поднимая взгляд к противоестественно темнеющим небесам… Ибо Пророчество Танокаля исполнилось…
— Омерзения восстаньте! – наполовину рев наполовину визг, переходящий в гортанный вой сотрясает ледяную равнину, на которой уже все смешалось в хаосе необъятной, необозримой даже с высоты птичьего полета битвы. – Пробудитесь Титаны Ур’Ксулта, выползни Нижних Пустот… Восстаньте, Дети К’Рал-Назха!
Над массами окровавленных и изуродованных тел, клубящимся кошмаром поднимаются полужидкие гиганты пятисотфутовой высоты, из зеленовато-синей плоти, перетекающей в облака бурлящего газа. Они то сворачивают, то распрямляют свои длинные осьминожьи щупальца, подбрасывая в воздух всех, кто попадался под удар, двигаются медленно и тяжко, сотнями давя трагонидов своими слоновьими конечностями из слипшихся внутренностей. Фронт изогнулся как серпом, окружая йяканскую армию с обоих флангов…
Селкер замечает выпрыгивающих навстречу его группе аколитов Церкви Забвения, но сворачивать уже поздно. Он покрепче хватается за руль дисколета, который на полном ходу врезается в строй защитников Ак’Нар-Гуна. Слышится коротких хрип, кого-то отбрасывает в сторону как тряпичную куклу, переднюю часть диска забрызгивает темная кровь.
 — Все, спешиваемся! - кричит он, прыгая в глубокий снег.
Здесь, возле нерушимых стен Цитадели, сходит с ума пространство и время, свернутые в жуткий клубок. Это ощущается безо всяких способностей, но еще явственней чувствуется сила, укрепившаяся там - нас самом верху зловещей крепости.
— Что дальше? - подбегает к Селкеру Сехтет.
Ответить Ангел Смерти не успевает, лед вокруг них трескается, из под него лезут черные существа, даже отдаленно не напоминающие ни одно из живущих в трехмерном мире животных. Селкер пытается дотянуться хоть до каких-то энергетических линий, проходящих над равниной и еще не успевших исказится от приближения Ур’Ксулта. Ему это удается и порождений Внешней Тьмы сметает волна огня, расходящаяся в разные стороны от прорвавшейся группы трагонидов.
— Теперь в башню.
— Как?
Меч Селкера вытекает из рукояти причудливым хрустальным клинком, мерцающим по краям звездным огнем. Его лезвие разрубает ткань реальности, открывая врата во внутренние залы Монастыря.
— Только так, никак иначе. Держитесь меня, или обратно в противном случае не выберетесь.

Мерканос удивленно поднимает голову, слыша стрельбу возле самой двери в тронный зал.
— Какого… - успевает он произнести до того момента, как обломки колонн не взлетают в воздух и яростным смерчем не проносятся по залу, давя и впечатывая в стены солдат.
В вихре осколков мрамора и камня стремительно двигается существо, вокруг которого остановилось само время. Лишь Мерканос и Таларнус видят, как Шедо оказывается возле не успевающих понять, что происходит солдат делает несколько взмахов энергетическим клинком и движется дальше, успев вырезать еще пол зала, прежде чем первые солдаты начинают распадаться на разрубленные куски.
— Адмирал… - кричит Мерканос в коммуникатор, но там слышно лишь шипение.
Висящие вокруг Дома мертвых звездолеты пусты. Оборачивающему время вокруг себя Шедо, потребовалось всего несколько секунд, что бы побывать на всех кораблях.
Мерканос сам достает клинок и замедляет ход времени вокруг себя. Ему не хватает сил, чтобы равняться с Шедо в скорости, но и этого хватает. Он прыгает на Ангела Жизни сзади, занеся клинок для удара, сбоку подбегает Таларнус, но Шедо, чудом извернувшись, уворачивается от двух мечей сразу. Чуть присев, илкани бьет по ногам Таларнуса, и с разворота отбивает удар Мерканоса. Второй выпад Таларнуса Шедо встречает не раньше и не позже, с четкостью проводя блок и ведя мечом чуть в сторону, отбрасывая Таларнуса к трону.
Мерканос признается себе, что такого не ожидал. Одно дело захватить опустевший Иркастан, и совсем другое столкнуться лицом к лицу с одним из ангелов Триумвирата - едва ли не таким же сильным, как сам Селкер. Только что, эта антропоидная пятнистая кошка с забрызганным чужой кровью белым мехом на груди и песочно-желтой шерстью на всем теле, вырезала экипажи всех кораблей, не получив ни царапины, всего за минуту, просто постоянно сдвигая себя во времени на десяток секунд в прошлое… Такими способностями не владели и сильнейшие из Высших...
Шедо движется по полукругу мягким, пружинящим шагом, не сводя глаз с обеих Высших. К этой встрече он был готов. И ничего нового Мерканос с Таларнусом ему продемонстрировать не могут.
Глава Ассамблеи бросается вперед, но настолько нелепо и неумело, что Эзелл шутя отбивает меч, хотя и не успевает дотянуться до Мерканоса - приходится парировать удар Таларнуса, сопровождая это ударом ногой в грудь и одновременно с этим, отбрасывая Мерканоса к стене разрядом сорвавшихся с когтей молний. 
Что-то темное скользит в воздухе сбоку от него, Шедо разворачивается и едва успевает уклониться от еще одного удара. Только на этот раз его наносит отнюдь не Высший Ассамблеи. Прямо над ним, не касаясь пола, парит Азарг Кун. Время остановилось - Мерканос лежит возле стены, а Таларнус замер в падении.
— Вот мы и встретились, Ангел Жизни. - улыбается Владыка Забвения. - Я ненадолго, у меня столько дел в другом месте, что я не могу отвлекаться на тебя. Но сейчас случай особый.
Значит, Эмиссар Нааргаля действительно опасается того, что хочет сделать Селкер. Взрыв Вселенной лишит его силы, и, став простым Смертным, Азарг Кун обречен на поражение…
Рождая сноп искр сталкиваются два клинка, снова и снова. Шедо не получается достать Азарга Куна, а тому удается лишь легко оцарапать плечо Ангела Жизни.
— Ты весь в того, кто дал тебе жизнь… - шипит Азарг Кун. - Взгляни мне в глаза Эзелл. Я же знаю о тебе все… Даже о том, что было между тобой и Хастани в ночь после постройки Нил-Макора…
Шедо на мгновение встречает взгляд Азарга Куна и видит давно забытые дни - восход луны над Домом Жизни, полное звезд небо с яркой свившейся в спираль галактикой и лежащих на траве себя и Селкера. Шедо касается пальцами груди Селкера, ведя руку вверх, чуть почесывая шакала под ушами. Селкер приоткрывает глаза, и откинув спадающие на мордочку Шедо черные волосы, ласково проводит ладонью по щеке илкани, опуская руку ниже, к груди…
Шедо стоит как вкопанный, замерев и глядя прямо в лишенные зрачков глаза Темного Владыки.
— Но… для нас это естественно… - словно оправдываясь, говорит он… - Родство душ…
— …убивает… - улыбаясь, заканчивает фразу Азарг Кун и коротким ударом рассекает Шедо грудь от плеча до нижнего края ребер.
Время возвращается в нормальное течение, в глазах Шедо темнеет от боли, тронный зал приобретает привычные очертания, а жуткий черный морок исчезает, будто и не появлялся. Илкани медленно оседает на пол, с трудом дыша. Как в тумане он видит подбегающего солдата Высших, который с размаху бьет его прикладом плазменной винтовки в лицо. Рот быстро наполняется кровью, Шедо падает на мраморный пол, чувствуя как в бока врезаются чьи-то ноги. Он пробует подняться, но его опять валят на пол ударом в грудь.
 — Все назад! - слышит он крик Мерканоса. - Так, вы двое, поднимите его.
Два солдата хватают Эзелла за руки и резко ставят на ноги. Грудь и плечо словно погружаются в раскаленный металл, и Шедо вскрикивает от боли.
— Отвечай, где твой Хозяин? - кричит Таларнус.
— У меня нет хозяев…
Солдат с размаху бьет его ногой в живот. Сквозь боль, Шедо нащупывает нити энергий, но воля Мерканоса отсекает их от сознания илкани.
— Где Селкер?
Шедо говорит с трудом, еле выходит дышать.
— Спасает вас всех, идиоты…
Мерканос кладет руку на рану Шедо и воздух под ней нагревается до температуры расплавленного железа. В ране и вокруг нее - внутри сосудов закипает кровь. Шедо, выгибается дугой, извиваясь в руках солдат. Но на этот раз Мерканос не слышит от него даже стона.
— Где Селкер и вся его свора?
Шедо, отдышавшись, опускает голову и бросает сквозь плотно сжатые зубы:
— Обернись, Высший… Может быть, ты до си пор думаешь, что тебя не от кого спасать…
Космос вывернулся в неправильную спираль, от светящихся звезд и галактик протягиваются тонкие нити, сходящиеся в одной точке. И Шедо точно знает, что там происходит в этот момент…
— Что это, Мерканос? - в голосе Таларнуса слышится страх… - Смотри… звезды сходят со своих орбит…
— Да что бы это ни было…
— Это Ур’Ксулт, Мерканос. Сам Владыка Внешней Тьмы. - выплевывая кровь говорит Шедо. - У тебя еще вопросы?
— Уходим! - командует Мерканос солдатам. - Так, быстро на корабли и улетаем. Первый удар это чудовище нанесет по Иркастану…
— С чего ты это взял? - слабо улыбается Шедо
— А этого куда? - спрашивает солдат держащий Ангела Жизни.
Мерканос разворачивается и в руке у него появляется небольшой импульсный разрядник.
— Тут останется…
Вспыхивает фиолетовая искра и Шедо падает на пол с простреленной головой. Мерканос еще какое-то время смотрит на неподвижное тело, под которым медленно растекается лужица крови и махает рукой.
— Нам тут делать больше нечего. Все по кораблям и курс на родные миры…
— Но Мерканос…
— Здесь скоро начнется кошмар. Видишь как изгибается небо? Я не думаю, что везде происходит то же самое. Даже у Ур’Ксулта должен быть предел силы, не позволяющий ему переделывать вселенную. Значит, он готовит удар именно по Дому Мертвых…

Интересно, на что же надеется Селкер? Ксунартус уже в который раз задавал себе этот вопрос, Особенно сейчас, когда младшие твари Забвения и исполинские Омерзения теснили армию трагонидов по всем флагам. С краев они сжали ее и постепенно сжимали тиски, обходя с тыла. Как только окружение станет реальностью - конец. Уже в пределах прямой видимости, отдельные части йяканской армии прижали вплотную к торосам, загоняя ирфов и илкани в бездонные пропасти. Зор кричит что-то, его едва слышно за ревом, грохотом и визгом, но крэлл указывает наверх и подняв глаза к небу, Ксунартус все понимает…
Далеко от Тнота, в мертвой, лишенной света солнца звездной системе, Врата наконец-то раскрылись в полный размер. В сияющем изнутри вихре, проступают черные очертания гротескного, безобразного существа, похожего на свернувшийся в утробе эмбрион с сотнями паучьих лап и осьминожьих щупалец. Огромная непропорциональная голова, подергиваясь, качается на кристаллическом каркасе, с которым сращена жгутами полужидкой плоти. То сжимая, то распрямляя лапы, циклопический титан ползет вперед, подтягиваясь к краю ворот.
— Узрите Смертные и Бессмертные мощь Его Абсолютного Величества Ур’Ксулта! - торжествующий рев перекрывает грохот битвы - Застыньте планеты, Вселенная, которой уже не суждено быть - вот твой Владыка!
Оставляя за собой туманный след, поднимается одна паучья лапа, светящаяся фиолетовым иномировым светом и звездные корабли трагонидов один за другим вспыхивают еле видными с такого расстояние звездочками. Звезды далекой Вселенной смазываются как в тумане, Реальность сворачивается, изгибается, срывая с орбит планеты, оставляя за собой лишь черную пустоту.
— Вот же хрень-то… - бормочет Ксунартус, не в силах оторвать глаз от стремительного меняющего цвета небосвода.
Зор толкает его под руку, они вместе падают на окровавленный лед, едва успев увернуться от пронесшегося над головами крылатого демона.
— Все, кранты!…  кричит Ксунартус, вставляя такие слова, как будто он простой Смертный. - Оно выползло…
Прямо над ними нависает громада Омерзения - зловонная, многотонная туша плоти, вырастающая из облака гнилостно-зеленого тумана. Нависает и тут же лопается точно пузырь, разорванная врезавшимися в него обломками йяканского корабля. Зор одной рукой помогает Ксунартусу встать, с пальцев второй стекает светящийся туман, сжигающий подошедших к ним почти вплотную солдат Внешнего Мира…

Селкер вбегает в просторный зал, с ведущей наверх винтовой лестницей, и тут же отпрыгивает за стену. Бросившиеся на него стражники Монастыря попадают под слитный огонь сотни лучеметов. С верхнего балкона вниз стреляют аколиты Черного Режима К’Лаана, ирфы и скалани едва успевают вступить с ними в перестрелку, как Селкер, всего лишь приподняв бровь, отрывает балкон и швыряет его через весь зал к противоположной стене.
— Не останавливаемся. У нас уже нет времени. - торопит Ангел Смерти.
— Ты хоть знаешь, куда ведешь нас?  - спрашивает Сехтет, уже заметно уставший и припадающий на левую ногу, разорванную чьими-то когтями.
— Знаю. Я чувствую его, где бы он ни находился…
— Азарг Кун?
— Да. Он и Ур’Ксулт. Сехтет, как только мы войдем с ним в контакт, в бой не вступайте - он вас всех положит. Присмотрите за тылами - чтобы на меня никто не бросился, пока я разбираться с ним буду.
Сбоку ломаются двери и в них врывается вопящая толпа послушников. Передние ряды скашивает плотный огонь, остальных сметает пущенная Селкером вдоль зала колонна
— Все, наверх, Сехтет. Не задерживаемся. Если победим, сможем и тылы зачистить.
Все ближе… ближе… Селкер внезапно чувствует накатывающую слабость. Что это? Шаг за шагом идти становится все труднее, будто воздух превращается в вязкую массу. За стенами слышен нарастающий рев, Монастырь содрогается от грохота и подземных толчков, которые, кажется, вот-вот расколют крепость пополам, вместе с поверхностью планеты.
В длинном зале их уже поджидают, Селкер заворачивает первый залп импульсных ружей в сторону, заставив его облететь трагонидов, второй залп оказался более точным, шедшие следом за Ангелом Смерти ирфы и скалани залегли, открыв беглый огонь по двум балюстрадам в зале, где за высокими ледяными парапетами засели аколиты Забвения.
— Назад, - тихо командует Селкер. - С вами все-таки я…
Он резко сдвигает ладони и обе балюстрады, вырвав несколько конструкций стен и обрушив перекрытия, сталкиваются друг с другом. Из клубов пыли и ледяной крошки слышны крики и вопли, еще несколько секунд с грохотом обваливаются колонны и арки, и только потом Селкер дает знак следовать за ним. Все дальше и дальше. Наверх, до бочти бесконечной лестницы, вьющейся вдоль скованных льдом стен.
— Наверх никто не идет. На башню поднимусь только я, - останавливает Селкер Сехтета. - Оставайтесь тут.
Быстрым шагом - настолько быстрым, насколько позволяет сгустившийся воздух, Селкер поднимается наверх. По дороге на него бросаются аколиты с энергоклинками, но он не вступает с ними в бой, просто сбрасывая в провал между пролетами лестницы. Наконец, холодный ветер вырывается ему навстречу и Селкер выходит на смотровую площадку Монастыря. От горизонта до подножия беснуется черная равнина, на которой армия Забвения словно клещами сжимает войско Дома Мертвых, почти оттеснив его к разверзшимся пропастям. Сверху скользят звездолеты К’Лаана, расстреливая позиции трагонидов с бреющего полета. А еще выше…
Селкер смотрит в небо и его сердце леденеет… Посреди сверкающего кокона растянутых будто на мембранах звезд, повисло громадное чудовище, опутывающееся волокнами энергии. Глухо вздыхая и всхлипывая, оно шевелит десятками лап, напоминающих паучьи и извивается сотнями щупалец. Оно вроде бы и имеет определенную форму, но, кажется, одновременно распадается на части и мгновенно срастается вновь. Из пылающего холодным огнем Портала к существу тянуться толстые жгуты плоти, удерживающие его и питающие его родной силой. Вселенная посерела, как будто кто-то просто отменил цвета спектра. Галактики, и это видно невооруженным глазом сползаются к титанической жизнеформе в центре туманного кокона, постепенно превращаясь в сгустки чистой энергии. Селкер чувствует, как сошло с ума время, то несясь вперед, то вдруг останавливаясь… Какой тут может быть уже выход… Все, он не успел. Вселенная погибает и теперь кроме детонации квантонного разряда надеяться больше не на что…
— Вот мы и встретились вновь… - поворачивается к Селкеру стоявший у парапета Азарг Кун. - И теперь уж точно в последний раз.
Шакал вздыхает, понимая, что Владыка Забвения прав. Ур’Ксулт сейчас вливает в него столько силы, сколько необходимо, а он - слабенький и понадеявшийся неизвестно  на что… словно способен что-то изменить. Сейчас, когда Война уже закончилась… его поражением. Причем полным… Да собственно, иначе она и не могла завершиться.
— Что ты сделал с Космографом? - спрашивает Селкер, надеясь, что возможно кто-то еще сможет прийти к нему на помощь
— Он мертв, и теперь соединился со своей плотью в недрах Нижних Пустот. Надеюсь, ведь ты знаешь, что Космограф и Создатель Забвения К’Рал-Назх, это одно и тоже существо?
Селкер не знает, но это сейчас не важно. Снимая с пояса меч, он едва заметным жестом включает связь с Домом Мертвых с прикрепленного на бедренном щитке коммуникатора. Если все не помогло, значит, поможет этот план.
— Я не скрою, что ждал этого момента, мой дорогой шакальчиик. - улыбаясь, говорит Азарг Кун. - Знаешь, зря ты все это устроил… Свою казнь, поход в Забвение, попытки освободится… Все равно все закончилось твоим разгромом. Не стоило так оттягивать срок… Ты лишь разозлил Забытых Древних, тем более что один из них, которого ты звал Скайриусом Карном, очень хочет с тобой пообщаться. И я дам ему полною свободу…
Ну, давай же, начинай этот поединок… Что ты стоишь… Нет.. ему все эти разговоры только на руку,- время работает сейчас на Владыку Забвения и на ту черную образину в небесах.
И Селкер первый бросается на Азарга Куна. Тихо, беззвучно, дабы не тратить драгоценные силы на крики. Клинок из ледяных серпов возник перед Черным Владыкой в одно мгновение, отводя первый, пробный удар Ангела Смерти, но пригнувшись и поднырнув под меч эмиссара Забвения, Селкер бьет его по коленям, заставляя упасть на пол. Развернувшись, продолжая вести меч по той же траектории, он бьет Азарга Куна в спину, но внезапно на месте спины оказывается грудь, капюшон скукоживается вбираясь в себя и из складок появляется покрытое льдом лицо. Колени  и стопы выгибаются в противоположную сторону, и Азарг кун бьет шакала носком сапога под коленную чашечку. Вскрикнув от боли, Селкер падает на одно колено, а Темный Лорд уже поднялся на ноги. Удар его меча сверху шакал блокирует, но сразу получает удар ногой под глаз. Стальные набойки сдирают кожу и шерсть, Ангел Смерти откатывается в сторону, стараясь сбросить затянувший голову туман.
— Ты не можешь победить, шакал, - спокойно говорит Азарг Кун. - Твои силы на исходе, а мои все больше и больше возрастают. Ты чувствуешь боль, а я нет.
Он прыгает вперед, но Селкер, быстро подогнув ноги к груди, резко распрямляет их, ударяя в грудь Азаргу Куну. Темный Владыка отлетает почти к самому спуску вниз, но, перевернувшись в воздухе, встает на ноги.
Шакал тоже пытается подняться, несмотря на пронзающую левое колено боль. Эмиссар Забвения, видя эту попытку, поднимает руки вперед и с двух ладоней пускает в Селкера черные, подсвечены фиолетовым молнии. Страшный по силе удар тока отбрасывает шакала к стене, ударяя о камни спиной и головой. Жалобно заскулив, он пытается встать, но молнии снова ударяют в него. Лишь на третий раз Селкеру удается перехватить их и отправить обратно. Поток огня с пальцев Азарга Куна прекращается, и он отпрыгивает в сторону. Единственное на что может потратить это время шакал, так это на то, чтобы стряхнуть с себя тлеющие угли боли и все-таки встать.
— Ты оказался слабее, чем я хотел бы, - признается Азарг Кун. - Ну ничего... Там, в Забвении, я все равно сполна получу от тебя то, что хочу…
Прямо перед ним рождаются две ударных волны, одна из них вжимает Селкера в стену, а вторая, накатив, бьет его в грудь и живот. На мгновение в глазах у шакала темнеет, ему кажется, что в него въехал таран. В груди что-то хрустит и правый бок взрезает пронзающая, резкая боль.
— Давай… - смеется Азарг Кун, подходя к упавшему Селкеру. - поднимайся. Дай мне еще немного силы…
С размаху, ногой, он бьет шакала в раненый бок. Селкер, хватая ртом воздух, перекатывается на спину, на его глазах выступают слезы. Правая рука немеет и безвольно обвисает вдоль тела. Второй удар по сломанным ребрам заставляет Селкера беспомощно извиваться от боли на ледяных камнях Ак’Нар-Гуна. Третий удар… в глазах темнеет, а рот быстро наполняется теплой и солоноватой кровью.
— Зачем ты пришел сюда? - спрашивает Азарг Кун. - Что же не сидел и дальше в своем Иркастане? Конец был бы для тебя все равно один, но поверь, ты бы избегнул хотя бы того, что испытываешь сейчас…
Переваливаясь на бок, Селкер сплевывает кровь и пытается подняться, Пальцы скользят по льду, а пламя разгорающееся в правом боку обжигает все нестерпимее. Кое-как он встает на четвереньки, но снова падает, получив сильный пинок ниже спины.
— Ну и чем ты отличаешься от животного, вот скажи мне? - смеется Азарг Кун. - Беспомощный, глупый, решивший, что сможет бросить вызов самому Забвению… Все, поздно.
Под ухом тихо пикает коммуникатор дальней связи и Селкер посылает по псионным волнам приказ, который давно подготовил…
— Анганадон. - оживает приемник на троне Дома Мертвых. - Активируй на панели управления код семьсот тринадцать. Немедленно… Прошу тебя… просто активируй его…
Хохот Азарга Куна заглушает все, даже рев корчащегося в небе Ур’Ксулта.
— Что, шакальчик? Хотел взорвать Вселенную? Сделать Обнуление? Поздно… - Владыка Забвения протягивает вперед руку и в огненном шаре Селкер видит разрушенных, тронный зал Мор-Тегота, трупы солдат в форме Ассамблеи миров, придавленного колонной Анганадона и…
Из горла Селкера вырывается тоскливый стон… Шедо… Он видит Ангела жизни, лежащего прямо на окровавленных ступенях трона с простреленной головой. Трона, на котором мигает включенный коммуникатор… А значит Азарг Кун не блефует, а действительно показывает то, что есть…
В этот момент все чувства и силы оставляют Селкера. Он смотрит прямо в огненный шар, в нависшее над ним бледной, покрытое ледяной коркой лицо Азарга Куна искаженной яростной усмешкой.
— Теперь ты мой, шакаленок. Навеки… И все вечности у нас впереди… Там, у трона его Абсолютного Величества Ур’Ксулта…
Селкер, скребя когтями по льду, отползает к стене. Перед глазами стоит застывший взгляд Шедо и разрушенный Мор-Тегот.
— Нет, смотри… - Азарг Кун хватает его за волосы и почти тычет Селкера в шар. - Смотри, чтобы в Забвении помнить, что натворил… Ну а теперь, пора заканчивать с этим, мой ушастый друг…
Он поднимает свободную руку и срывающиеся с нее молнии впиваются в тело Селкера, даря ему беспамятство…

9 (эпизод 1)…И потом была тишина…
Когда жизнь уходит, мир становится совсем иным. Казавшиеся четкими предметы превращаются в расплывчатые, туманные образы, а то, что казалось призрачным и эфемерным, обретают резкость. Шедо с удивлением оглядывается по сторонам, впервые видя мир совершенно новым взором. Над разрушенными стенами Мор-Тегота поднимаются светящиеся голубым светом конструкции, вздымающиеся потоками света, по которым ползут непонятные даже Ангелу Жизни знаки. За темнеющим окоемом летающего острова, видна Вселенная Смертных – сверкающее серо-голубое облако, вытянувшееся и расползающееся, свивающееся в один светящийся поток и исчезающее в черном провале. Грубый, холодный ветер подхватывает тело Шедо, которое стало полупрозрачным и смазанным, и тянет его в сторону провала. Но его притяжение еще не так ощущается, видимо его блокируют защитные системы Иркастана.
Потом, сквозь мутную полудрему, издалека, как с другого конца Вселенной, Шедо слышит голос, который сразу заставляет илкани забыть обо всем… Он намного явственнее и громче воющих по всему Дому Мертвых сирен.
— Активируй на панели управления код семьсот тринадцать. Немедленно… Прошу тебя… просто активируй его…
Селкер… Он говорит придушенно, хрипло, заглушенный пробивающейся сквозь эфир канонадой, глухим, горловым ревом и взрывами.
Шедо идет к трону, хотя и не видит своих ног. Кристаллический пульт на правом подлокотнике перемигивается красными и желтыми огоньками, из включившегося устройства гиперсвязи неприятно резанув слух, гремит уже совсем иной голос:
—Что, шакальчик? Хотел взорвать Вселенную? Сделать Обнуление? Поздно…
Из коммуникатора слышен треск молний и приглушенный ревом сдавленный крик.
Шедо замирает осознавая, что произошло… Экспедиция на Тнот провалилась. Исполнить то, на что делал ставку Селкер, хотя бы даже это – судя по виду за разбитым балконом, продумывать иные варианты уже поздно – невозможно... Просто некому активировать систему... Только вот может быть… Шедо пытается представить, как его астральный двойник протягивает руку к пульту и видит тающий на глазах, пронизанный мерцающими прожилками ореол света. Он проводит им над пультом и ждет… Мгновения тянуться немыслимо долго… Ведь крэллы, построившие Иркастан, и Селкер, создавший Мор-Тегот, должны были рассчитывать на то, что управлять этими сооружениями будут и в чисто энергетической форме… Вот только пульт не подает никаких сигналов и кристаллики так же перемигиваются красными огоньками…

Оставляя за собой кровавый след, Селкер отползает от края площадки, куда его отбросило воздушной волной. В глазах стоит серая муть, в которой черным мороком вырастает Азарг Кун. Владыка Забвения снова хватает траг’гона за волосы и перевернув его на спину, начинает наносить быстрые и короткие удары по сломанным ребрам. В глазах шакала темнеет, не хватает воздуха ни на стон, ни на крик, хотя боль терпеть уже невозможно...
— Ты с самого рождения был ошибкой генетического кода! Наполовину Смертный, наполовину... даже не Высший... Изначальный!... Ты хоть вообще сам понимаешь, что твое существование иррационально?
Удар ногой под нижнюю челюсть настолько силен, что Селкер отлетает в сторону на несколько шагов, скользя по ледяному мрамору.
— Ничего, я избавлю новую Вселенную от тебя... В Единстве Ур’Ксулта не должно быть диссонанса!
Шакал скуля и зажав рот единственной здоровой рукой, еще пытается встать, но когти на его ногах лишь беспомощно царапают лед. В изгибающихся, рвущихся на части потоках энергий все меньше и меньше силы, необходимой для того, чтобы н’кро могла быстро восстанавливать самые серьезные раны. И когда ее не станет совсем, он умрет… Но не сразу… Сразу ему умереть не дадут… Вокруг завернувшегося в сияющий кокон черного чудовища Реальность трескается и отслаивается, растворяясь в полном отсутствии всего – нет, не в Забвении, в чем-то, что не имеет осязаемого или видимого пространства…
— Да… Его Царствие приходит… - хохочет Азарг Кун. – Смотри на Великую Пустоту, в которую превратится все, едва останется только одна материя и плоть! Вся жизнь пришла из Забвения и в него же и уйдет!

Ксунартус отпрыгивает от бросившегося на него спрута на шести крабовых ногах, разрубая его вдоль всего туловища, крылатого демона, похожего на глубоководную рыбу, нацелившегося прямо на голову Высшего выстрелом из ручного плазмотрона сбивает Зор, практически оттаскивая Высшего от чуть не раздавившей его многопалой ступни гигантского слоноподобной твари, обросшей десятками хоботов. Четырехрукий демон, весь обвешанный отрезанными ладонями и ступнями прыгает на спину крэллу, но одно из светящихся энергетических крыльев на доспехе Ксунартуса изгибается, хватает черного воина поперек туловища и отшвыривает в ледяную пропасть. Вокруг них сплошная толчея тел, где мертвые не могут упасть и стоят рядом с живыми, расшвыривая трагонидов и созданий Внешней Тьмы как игрушечных солдатиков в тыл армии Йякана прорываются Омерзения, замыкая кольцо окружения. С почерневших небес неподалеку от Высшего и крэлла садится небольшой челнок, выжигая огнем лазеров круг вокруг себя. Из него, не дожидаясь выдвигающегося трапа выпрыгивает Шейл, мгновенно создав стену из полупрозрачных фантомов, которые разрывают на части любого воина Забвения, подошедшего к ним на близкое расстояние. Ксунартус слышит короткий мысленный приказ Ангела Хаоса:
— Все внутрь стены!
Огрызаясь очередями из импульсных винтовок, ирфы, скалани и илкани отходят к призрачной стенке, быстро перегруппировываясь внутри, под защитой искусственно созданных призраков.
Ксунартус прикидывает число успевших отойти за Барьер. Не более трех, четырех тысяч… против армии, превосходящей их по численности в сотни раз.
На горизонте, над черным воинством прорисовывается звездолет Внешних Сфер, но Шейл, не давая ему приблизится на расстояние выстрела сжимает кулак на вытянутой вперед руке и звездолет сминает как картонную коробку.
— Шейл, где Селкер? – подбегает к Ангелу Хаоса Высший, но одного взгляда Шейла достаточно для полного прояснения ситуации.
— На этот вопрос есть два ответа: грубый и очень грубый. – раздраженно отвечает Шейл. – Селкер наверху в Цитадели и что с ним, я не знаю. Шедо я не чувствую вообще, вполне возможно, что он погиб… А мы… как видишь, сидим глубоко под хвостом…
Точнее определения не придумаешь… Ксунартус невольно оглядывается на скрытую во мраке громаду Монастыря, по самой высокой башне которого пробегали голубоватые молнии…

Поток молний прекращается, давая Селкеру секундную передышку. Шакал лежит на заиндевевшем мраморе, уже не пытаясь подняться – сил хватает лишь на то, что бы дышать, все тело рвется на части от боли. Азарг Кун не торопясь, подходит ближе. Он играет с ним как кошка с мышкой или как охотник, осматривающий попавшую в капкан дичь, которой уже не сбежать.
— Ну вот и пришел этот час, милый мой шакаленок… - с издевкой говорит он. – Процесс коллапса вашего мира необратим. Ур’Ксулт завершил преобразование своего тела в плоть, привычную этой вселенной… Отныне, мы станем вами, а вы станете нами!
Яркая вспышка озаряет небосвод. Кристально-белый, незамутненный свет распространяется по космосу со скоростью, на которою не способна никакая энергия. Эта волна сметает созвездия и галактики, стирает потоки энергий и высвобождает заключенную там мощь. Всего мгновение держится зарево, проглотившее весь небосвод, и страшный по силе энергетический всплеск проносится над Ак’Нар-Гуном. Белый вал сметает кокон Ур’Ксулта, скорчившееся, заметавшееся на отростках биомассы черное чудовище вспыхивает и разлетается на тысячи кусков, мгновенно превращающихся в рваные клочья темного тумана. Свет пожирает наползающий Мрак, стирая крутящуюся воронку портала. Но волна сходит на нет и за ней, на месте Вселенной Смертных остается тусклый, оранжево-желтый раскаленный вихрь звездного вещества… В этот вихрь влетают выпрыгнувшие из гиперпространства корабли Высших, отступавших от Дома Мертвых, в короткое мгновение вспыхивают искрами и разлетаются на субатомные частицы, растворяясь в захлестнувшем всю Реальность катаклизме.
Без возможности пошевелится, заперев самого себя в собственном мертвом теле – чтобы волна энергии затронула н’кро как можно меньше, Шедо смотрит на всплывающие зеленоватые панели над троном Дома Мертвых. «Процесс считывания данных завершен», «процесс коррекции данных завершен», «обнуление констант», «возврат всех констант физического мира к исходному состоянию - завершено»…

И потом наступает тишина…

Ни звука. Ни единого, даже самого тихого звука. Замирает все. Замирают бездушные твари К’Лаана, замирают уцелевшие трагониды на ледяном поле под Ак’Нар-Гуном, замирает Селкер, замирает Азарг Кун. Все смотрят в небо, где раскручиваясь все быстрее, сияет огромное газовое облако. Ярче всех звезд Окраинной Сферы горит звезда на том месте, где находится Йилф. Сотни магнитных, энергетических и темпоральных полей, изменяют гигантскую сингулярность, создавая из элементарных частиц и газов Нечто. Не за миллиарды лет, а за считанные часы…
Поднявшись и сев на колени, Селкер смотрит вверх недвижным, полным ужаса  взглядом. Он ждет удара, такого, какого еще не испытывал никогда, равного которому еще не было… но ничего не происходит… Только странная серебристая пыль сыпется с неба покрывая Ак’Нар-Гун, замершую равнину, оседая на черной, мокрой от крови шерстке шакала.
Азарг Кун медленно поворачивается к нему, и улыбки на покрытом коркой льда лице уже нет. Его голос становится первым звуком в новорожденной вселенной.
— Ты представляешь, что тебя теперь ждет? Ты знаешь…
— Знаю, - спокойно отвечает Селкер. - Я был в твоей Бездне…  и уже прошел через все, что только ты мог со мной сделать. После этого я тебя уже не боюсь…
Взревев, Черный Владыка бросается на Селкера, занося клинок, но выстрел из импульсного ружья превращает кисть его руки в обугленную головешку. Меч отлетает к краю башни, а Азарг Кун с безразличием и удивлением смотрит на отстреленную руку. У арочного прохода вглубь Монастыря стоит Сехтет с поднятым жезлом, по которому пробегают молнии.
Азарг Кун делает шаг вперед, но что-то происходит с ним, сначала едва заметное глазу, но все более и более явственное… От ступней, все выше, по ногам и телу ползет бледная пленка инея. Сперва почти прозрачная, потом пронизанная трещинами стремительно нарастающего льда. Властелин Забвения делает еще шаг и замирает. Он поднимает уцелевшую руку, пытается выстрелить молниями, но она тоже застывает. Замерзают пустые, черные глаза, губы, края челюстей и скулы оттягиваются вниз длинными сосульками, ледяным становится даже его одежда. Какое-то время он стоит на ногах, но потом, пошатнувшись падает на плиты, с громким, хрустальным звоном.
Селкер пробует встать, но перед глазами все плывет - черные стены башни, пылающее небо, туман, равнина… и он падает возле своего главного поверженного врага…

Тнот вздрагивает, и спазм идет прямо из недр планеты. С ошалелым ревом срываются с места замершие Омерзения, разбрасывая исчадий Внешней Тьмы, тысячи черных тел сплетаются воедино в едином, взаимоуничтожающем порыве. Шейл Продолжает удерживать стену из призраков и Ксунартус с Зором как могут ему помогают. Обезумевшие солдаты Забвения прыгают на неуязвимую преграду, сцепившись, рвут друг друга на части, черной волной  бросаются в бездонные пропасти… Сила, удерживавшая их пала, предоставив самим себе и весь тот Хаос, что крылся у них в сознании, вырвался наружу.
— Что это было… - спрашивает Ксунартус переводя взгляд с Зора на Шейла и обратно.
— Не думаю, что тебе понравится ответ - мрачно изрекает Зор. - Селкер посредством наших технологий, встроенных в Иркастан вернул Вселенную Смертных в исходное состояние… Сделал ее откат, если на то пошло…
— Ты хочешь сказать, уничтожил?
— Довершил ее уничтожение. Ксунартус, ты ведь видел, что мы были бессильны против Ур’Ксулта… У Селкера выбора не было… Или он уничтожает старую Вселенную, создавая на ее месте новую, либо…. Либо не остается ничего…
— Да…конечно…
Уничтожение Вселенной… Всей… Всей разумной и неразумной жизни, планет, астероидов и звезд… Волей этого паршивого шакала… нет, нет… не надо о нем так думать… он хотел как лучше… просто не вышло… как всегда у него… в конце-концов, каково сейчас ему… ведь всю дорогу к Монастырю, Селкер был сам не свой.
— Пойдем к воротам крепости, - предлагает Шейл, когда армии Забвения рассеялись. - Наверняка Селкер сможет объяснить все лучше…
Они идут по заваленной трупами равнине, мимо обломков звездных кораблей, оплавленных торосов, потухших провалов во льду и полуобвалившихся башен. Все ближе черные стены Ак’Нар-Гуна, уже не такие грозные и страшные, как казалось вначале.
Мимо них, в полном молчании проходят несколько десятков ирфов и скалани, за которыми летит платформа с неподвижной фигурой, покрытой льдом. Не сразу, но Ксунартус понимает, кто это… Мелькают скрюченные пальцы, искаженное лицо, но Высший не смотрит в ту сторону… Из темного провала ворот выводят Селкера. Он идет сам, мелкими шажками, шипя от боли и едва шевеля правой рукой. Ксунартус пытается подойти к нему, но скалани с позолоченным жезлом останавливает его.
— Не думаю, что для этого подходящее время.
— Ничего Сехтет, - вместе со словами из уголка рта шакала начинает сочиться кровь. - Пусть подойдет.
Ксунартус подходит ближе и видит в глазах Селкера бездонную пропасть отчаяния. Ангел Смерти понимает, что произошло и, наверное, боится. Вот только тщательно пряча страх.
— Селк, неужели не было другого выхода? - Ксунартус спрашивает морозный воздух, но не шакала.
— Не было, - в тон ему говорит Селкер и идет дальше. - Шейл, прикажи собираться… Я открою портал в Иркастан, если у меня хватит на это сил. Там сразу включай еще одну камеру для восстановления тел. Я надеюсь, что мы успеем спасти Шедо…
— Что с ним? - пораженно интересуется Шейл.
— Ну мы с ним немного поскандалили… Я отправил его в Нил-Макор, а он, судя по всему, пришел на помощь в Дом Мертвых, когда на Йилф напали Высшие… Они его и убили.
— Селк, тогда позволь мне взять армию в Йякане и мы…
Шакал слабо улыбается и взглядом указывает на небо:
— Ты думаешь, там есть, с кем воевать? По моему, уже нет.

Иркастан, разрушенный еще сильнее, чем после атаки сил Азарга Куна, встречает возвращающиеся войска гробовой тишиной. В этот момент, Дом Мертвых полностью оправдывает свое название. Селкер первым входит в темноту коридоров, прихрамывая, идет по окровавленным плитам и мраморным лестницам, стараясь не смотреть на  сваленные в углах тела трагонидов. Цепляясь когтями за перила лестницы сам поднимается наверх, к шахте лифта, открывающей печальный и унылый вид на разломанные галереи с саркофагами и разбитые стеклянные колбы с различными существами, так и не дождавшимися своего вхождения в цикл жизни старой Вселенной.
— Селкер, если хочешь, мы… - начинает Сехтет, но Селкер качает головой:
— Нет, Сехтет. Наверх я хочу подняться один… Чтобы рядом никого не было.
— Хорошо… - скалани кивает и отходит назад
Светящийся круг несет его вверх, иногда чуть подтормаживая, и в этот момент Селкер вскрикивает от боли в правой части груди. В один момент она была настолько сильной, что он едва удержался на ногах, и мог сорваться вниз, в шахту.
Еще одна лестница, подъем по которой без посторонней помощи оказался настоящим мучением. Тихонько скуля, останавливаясь и отдыхая, Селкер все-таки  преодолел ее, хотя чувствовал, как по шерсти стекают капельки пота.
Вот и зал… Осторожно, легонько зацепив энергетические линии нового мира, Селкер приподнимает и отбрасывает в сторону колонну, упавшую на Анганадона и сам, здоровой рукой оттаскивает Высшего в центр зала. Проводит ладонью надо лбом. Нет… душа не сохранилась - в момент гибели Вселенной, астральный вихрь втянул ее в себя…
— Спасибо… - тихо говорит Селкер, чувствуя, как дрожат руки и веки. - Спасибо за то, что поддержал тогда… Спасибо что не бросил, как многие… очень многие…
Подняться на ноги нет сил, он отползает в сторону, к трону…к Шедо…Садится рядом и осторожно, стараясь не коснуться обожженных краев раны, откидывает ему волосы со лба. Пусто… н’кро не спаслось, видимо, даже укрывшись в тело… Рука Селкера замирает в воздухе. Шакал с жалобным, тоскливым воем падает на ступени у трона, не в силах сдвинуться с места.
Ксунартус, далеко внизу тоже слышит этот вой, который проносится по затопленному тишиной Дому Мертвых.
— Шедо? - тихо спрашивает он у Шейла
— Да, наверное, - кивает Ангел Хаоса. - Шедо был первым его творением. Более близким ему, нежели я… намного более близким. Наверное, так везде - создатель, или родитель, в душе больше любит именно первенца. Я не обижался… прости… давай не сейчас…
Шейл коротко махает рукой и, опустив голову, бредет в темноту залов Мор-Тегота.

Нет… так просто он не даст ему уйти… Селкер проводит рукой по груди Шедо чувствуя последние, затухающие искорки души, не унесенной вихрем Взрыва, но растворяющейся в мертвых тканях, где запечатала сама себя. Кривясь от боли, Селкер поднимает правую руку и касается собственной груди. Сломанные, смещенные кости впиваются в тело там, внутри, но сейчас есть нечто более важное, чем все это… Шакал видит, как из-под его меха начинает проступать серебристое сияние. Он сделал это один раз и сделает это снова… Пусть даже будучи живым…
Сияние прорывает кожу, собираясь в упругую каплю с четкими границами. Левой рукой, отстегнув с бедра ремень, который скреплял ненужные теперь доспехи, Селкер набрасывает его на свою шакалью морду и стягивает челюсти, чтобы не закричать. Внутри все горит, ощущение, словно тебя вывернули наизнанку, посыпав раскаленными углями… но траг’гон продолжает вытягивать из себя это свечение, концентрирующееся в одном ярком, похожим на звезду пучке. Когда он становится размером с ладонь, Селкер сжимает пальцы, захватывая эту звездочку и отрывает ее от мерцающего луча, связывающего ее с телом.
В голову словно вонзается раскаленный шип, проходящий мозг насквозь, Селкер, не выпуская звездочку падает на спину, взвыв от боли, сковавшей в судороге все мышцы тела. Но он удерживает ее… потому что сейчас, кроме этой звездочки, в мире не существует ничего… Осторожно, стараясь не повредить мерцающие нежным, зеленоватым светом лучики, он опускает звезду на грудь Шедо и позволяет ей полностью растечься по его телу тусклым сиянием. Раны начинают затягиваться, вокруг виска наращивается кость и кожа. Облегченно вздохнув, Селкер расстегивает ремешок, отбрасывая его в сторону.
— Эзелл… - шепчет шакал и его голос так мягок, как не был никогда… - Я прошу тебя… живи…
Поначалу ответа нет, но потом Селкер чувствует, как под его ладонью что-то дернулось. Один разок, другой… а потом сердце Шедо снова забилось, разгоняя по жилам сгустившуюся кровь, у которой сейчас стремительно менялся состав. Из ушей и носа Ангела Жизни хлынула плохая, холодная кровь, выносившая с собой темные сгустки отмерших клеток. По телу Шедо прошла судорога, из горла вырвался жесткий, сухой кашель.
—  Темно… - слабым голосом проскулил он. - темнота… и больше ничего… Наверное, это и есть Забвение…
— Нет Шедо… - Селкер подполз ближе. - Нет больше Забвения. Мы… мы победили…
— Селкер?! Ты… нету чего? - зеленые глаза Шедо снова искрятся изумрудным огоньком
— Забвения, Азарга Куна, Ур’Ксулта… кошмар прошел, Шедо… и мы победили.
Шедо, первым поднимается с пола и помогает встать Селкеру. Шакал чувствует, как по телу проходит облегчение, отгоняющее боль и усталость.
— Нет Шедо, не надо… все пройдет само - не трать силы.
— Хорошо… Селк, ты ведь…
— Да, я знаю, Шедо. Я уничтожил Вселенную, пусть уже и гибнущую. Если ты думаешь, что мне сейчас легко, то…
— Не думаю… конечно не думаю. Селки, если остались в живых Высшие этого Мира, то когда зародится новая жизнь, они скорее всего пустят слух, что это ты уничтожил старую Вселенную… Пойми, тебя же возненавидят все.
— Возможно, им не поверят - ведь кто знает, что было до Большого Взрыва? А даже если поверят… Эх, Шедо… я так привык, что меня ненавидят все вокруг…заслуженно, незаслуженно - какая разница. В том мире я был воплощением зла, которое каждый считал своим долгом пнуть или унизить… Но я сжег тот мир… А новый, мы построим сами. От начала до конца.
Ибо теперь у них все время Вселенной…

Селкер собирает всех в подземном зале, с гранитными колоннами, на которых вырезан замысловатый узор. Узор мерцает зеленоватым огнем, тускло освещая зал. Вид у шакала подавленный и мрачный, да и у кого он сейчас лучше?
— Шедо, ты не против, если я с Сирой, когда закончится ее перерождение, перееду к тебе в Дом Жизни? – спрашивает он. – Здесь надо все восстанавливать… Был момент, я хотел и вовсе разрушить Мор-Тегот до основания, что-бы ничего не напоминало мне об этом времени… но… лучше я его изменю. Пока Дом Мертвых будет реконструироваться а на Йилфе расположатся установки терраформинга, мне хотелось бы пожить у тебя.
— Конечно…
— Шейл, известно, сколько наших погибло?
— Сложно сказать. Дело в том, что пока ты был в Забвении, миры Йякана почти вымерли. Большинство из живущих там оказались не так хорошо приспособлены к жизни в экстремальных условиях… Боюсь, что процент умерших в самом Йякане очень высок. Что касается собранной армии, то Селк, мы участвовали в двух крупных сражениях подряд, без возможности привести подкрепления… общий процент потерь – около восьмидесяти.
Селкер тяжело вздыхает, прикрыв глаза и откинувшись на спинку трона. Нет… не сейчас… время для самобичевания собственными ошибками и самообвинений еще не настало. Ангел Смерти старается взять себя в руки. Сейчас есть множество других дел.
— Ладно… Пройдет время и все восстановится… - тихо, сам себе не веря говорит Селкер. – Что будем делать с Ним?
— Убить не можем? – осведомляется Шейл.
— Нет. Разрушив его телесную оболочку, мы высвободим дух Ур’Ксулта – есть шанс, что все начнется снова, - отрицательно мотает головой шакал. – Оставить его тут, в Иркастане, тоже не лучший вариант.
— А может просто захоронить его где-нибудь? – интересуется Зор. – Выбрать систему, непригодную для жизни – а сейчас таких много, и похоронить в земной коре. На глубине километров десять…
— Наверное… - неуверенно говорит  Селкер. – а потом остается надеяться на то, что само время уничтожит его силу. И надо запускать системы пространственного формирования – не вечно же ждать, пока сформируется новая Вселенная Смертных…
— А что делать мне? – вдруг подает голос Ксунартус. – Селк, мне некуда идти…
— Не знаю… - Селкер произносит это и ему самому становится жутко от этих слов.
Наверное, Ксунартус чувствует это и ничего более не говорит.
— Может останешься на Маяке?  -предлагает вдруг Зор. – Ты в Забвении интересовался Лестницей Времен, знаниями.. а там их много – наверное, столько, что не вместят и все библиотеки Иркастана. Космограф был там еще во времена нашей империи и представь, сколько всякой информации можно у него найти.
— Возможно – неуверенно говорит Высший. – Я подумаю. Это все же лучше, чем сидеть в деревянной хижине где-то в Забвении…
Последующие дни проходят в сборах и приготовлениях к перелету в Нил-Макор. Дом Мертвых наводняют примитивные существа, созданные Шедо для восстановительных работ – они растаскивают завалы, перестраивают заново разрушенные залы, ремонтируют поврежденные системы и механизмы. Специальные команды отвозят в грузовые корабли пласталевые колбы с восстанавливающимися заново телами, но у Селкера нету сил подойти сейчас к Сире. Он знает, что она смотрит на него из своего временного дома и, кто знает, может и осуждает за то, что он сделал, хоть и по ее же совету.
Он черным видением бродит по коридорам и потаенным помещениям Мор-Тегота, скрываясь от всех, даже, кажется, от своей тени. В каждом взгляде он видит немое осуждение  Наверное, они правы, думает он. Все надеялись на иной исход. Надеялись на него – а он не смог ничего сделать.  Короткими ночами, когда удается задремать, он вскакивает с криком и в холодном поту, ворочаясь с боку на бок и не в силах снова заснуть. Возможно, рано или поздно все эти видения исчезнут. Но не сейчас. Он видит миры, застывшие в мареве света, матерей, прижавших к себе детей, обезумевшие толпы, спасающиеся в подземных убежищах от горящего ветра, и не знающие, что спасения быть не может… Вселенная все равно гибла, но разве от этого легче? Он убил ее. Он, а не Ур’Ксулт… Что сейчас сказал бы Космограф? Но нет, этот мудрый советчик уже не появится, не вернется из Забвения. В такие ночи, свернувшись под мягким одеялом в дрожащий черный комок Селкер, просит у Вселенной смерти. Но знает, что его мольбы никогда не будут услышаны или исполнены. А наутро он встает, что бы опять бесцельно ходить по Иркастану боясь и темноты, и света…

…вот только жизнь на этом не заканчивается…

9. (эпизод 2) В иных мирах, иных веках
…Взметнув клубы серой пыли, йяканский транспортный корабль опускается на безжизненную каменистую поверхность. Селкер первым спрыгивает с трапа, оглядываясь вокруг. Безжизненная, серая пустыня, озаренная холодным светом новорожденной звезды. Самый край Новой Вселенной, который сформировался раньше всего остального, под воздействием пространственно-временных конвертеров Иркастана, ускоривших развитие планетарных систем в миллионы раз. Энергии хватило лишь на внешнюю кромку - чуть дальше звезд, усыпавших черное небо, пролегает светящаяся туманным светом огненная полоса раскаленных газовых туманностей. Сколько же прошло времени с момента Взрыва? Да какая, собственно разница?
— Вывозите, - приказывает Селкер.
По трапу, в сопровождении Шейла и Шедо выезжает громадный кристаллический саркофаг, внутри которого застыла страшная фигура, лица которой не видно из-за толстого слоя льда. Селкер обводит взглядом ландшафт и указывает на высокую скалу, торчащую посреди горной пади.
— Давайте там...
Они и еще несколько ирфов-охранников молча бредут по серой пустыне, потому что все слова уже давно сказаны, да и нарушать тишину сейчас не хочется никому. По поверхности ползут странные тени, и Селкер видит, как семь планет выстраиваются в ровную линию напротив звезды и в точности над пиком похожей на коготь скалы.
— Как странно. Затмение одновременно семи спутников.  –замечает Шейл. – Явление крайне редкое, все таки не так много звездных систем, где орбиты планетарных сателлитов накладываются друг на друга. И… чуствуешь, Селкер – потоки энергии распрямляются.
— полагаешь, не стоит хоронить его именно тут?
— Не знаю.
Они спускаются в долину, попадая в тень скалы и всех замерших над горизонтом семи лун. Селкер поднимает руку и почва ползет в разные стороны, обнажая бездонные трещины, ведущие глубоко под землю. Треснувшая планета вздрагивает, но двое других Ангелов не дают породам из ее ядра выплеснуться на поверхность. Платформа с саркофагом подлетает к краю расселины, из которой валит едкий дыми развернувшись наклоняется. В последний раз Селкер видит расставленные в стороны руки, бледное лицо, искаженное гримасой ярости и черные, заледеневшие глаза, страшный фантом минувшей эпохи мелькает перед глазами шакала и исчезает в черной дыре. Селкер опускает руку, и пласты земли сдвигаются, навек замуровывая в своих недрах самое страшное зло Старой Вселенной.
— Ты уверен, что это был хороший вариант? - спрашивает Шедо.
— Думаю да, - пожимает плечами Селкер. - В Иркастане ему не место, а здесь, под землей… Пусть лежит. Убить мы его все равно не можем, размораживать как-то тоже неохота. А есть вероятность зарождения жизни на этой планете или на планетах данной системы?
— Нет. Ну, по нынешним данным солнечной активности. Если что-то не поменяется, не растают льды, чтобы образовать атмосферу, то жизнь в этой системе невозможна.
— Тем более. - Селкер слабо улыбается.
Шедо кажется, что он видит улыбку Селкера, впервые с того дня, как началась война…
— Куда летим теперь? - спрашивает Шейл. - как обычно, в Дом Жизни?
— Нет. На этот раз в Иркастан. - просит Селкер.
— Он еще не до конца восстановлен, - напоминает Шедо.
— Ничего страшного. Я хочу взглянуть на него… И на Йилф - каким он стал ныне.
— Мы хотели сделать тебе подарок… - замявшись, говорит Шедо. – Сделали и изменили почти все – как ты и хотел. Этот… Высший… КСунартус, нам помог.
— Он все-таки остался на Маяке?
— Да. Обложился картами, манускриптами, фолиантами… скоро по знаниям станет таким же как старый Космограф.
— И внешне тоже… - хихикает Шейл.
— Ему по душе все эти книги, легенды и карты… - продолжает Шедо. – Он не находит себе места в новом Мире. Ведь он, скорее всего, единственное живое существо родившееся в Старой Вселенной… Ну, кроме Шейри и Сиры.
Челнок делает круг над кривой и острой, словно коготь, скалой и уносится к звездам, в пространство вне времени, где на парящем в пустоте космоса острове по имени Йилф стоит Дом Мертвых. Теперь, когда все дела завершены, у Селкера уже не остается сомнений в правильности принятого решения и, наверное, лучше вернуться сейчас, чем спустя годы…

Яркое, переливающееся серебристыми лучами солнце восходит над восстановленным и реконструированным Иркастаном, озаряя окутанные светло-зеленым туманом леса и долины мира, который некогда звался Йилфом, но теперь носил уже совсем иное имя… Пение длиннохвостых, с радужным оперением птиц встречает новою зарю, встающую не только над Йяканом и Иркастаном, но и над всей новорожденной Вселенной. Блестящие солнечные зайчики скачут по влажным от росы лазуревым листьям и голубоватой траве, играют на гонимых ветерком волнах изумрудных морей. Среди заросших девственными лесами гор Варн-Герира и некогда пустынных равнин Каир-Ворга, ныне превратившихся в степи с рощами из гигантских  тропических цветов, и блестящими разливами озер, высоко над этим миром поднимается восстановленный Мор-Тегот, Дом Мертвых.
Его испещренные странными и малопонятными символами стены выложены из хрусталя, полупрозрачного мрамора и великолепнейших горных кристаллов. На изогнутых арках и просторных балюстрадах отраженным светом горят хрустальные светильники и светоносные соцветия иномировых, переливчатых растений, чьи толстые стебли густо оплетают резные колонны.
Бледные лучи далекого, голубоватого солнца пронизывают полупрозрачные занавески и бросают неровные, колыхающиеся тени на черный и холодный мраморный пол. Лучащиеся отсветы пробираются между гигантскими, испещренными иероглифами колоннами и изваяниями, изображающими зверей с человеческими телами. Свет вырывает из густого мрака столбы, обвитые каменными змеями и стены, такие же черные и холодные, как и пол, с ледяным металлическим блеском на врезанных в мрамор глифах. Падает свет и на бассейн в центре зала, с гладкой темной водой. Она всегда холодна и бассейн тот не имеет дна. Перед бассейном стоит трон, вырубленный из цельного куска черного бриллианта, украшенный драгоценными камнями и серебристыми узорами. Трон пуст, подлокотники и витые рога, оплетает вековая паутина. Она повсюду, на потолке, между гигантскими колоннами и на полупрозрачных, серебристых занавесках. Со скрипом и стальным лязгом распахиваются двери, и из непроглядного мрака в зал входит Он. Отсветы лунного света отбрасывает блики на его короткую, черную, лоснящуюся шерсть, покрывающую все тело и на мягкие черные волосы, спадающие на грудь. Он  – существо из плоти и крови, но он, как и все, в этом пустынном месте, не подвластен ни Жизни, ни Смерти. Его преследует шепот потерянных в бездонной тьме душ, и на колоннах гигантского зала зажигаются бледно-голубым светом тысячи факелов. Этот свет вырывает из мрака Властелина Мор-Тегота, становится заметно его полностью обнаженное, за исключением опоясывающих бедра чешуйчатых полосок с кристаллической лапкой, изящное тело с небольшими плечами и узкой талией, шакалья голова с длинными заостренными ушками и вытянутой мордой. Глаза, подведенные серебристой краской, тускло сверкают желтоватым  блеском. Он проходит по залу, задержавшись возле бассейна с темной водой и несколько долгих мгновений смотрит на свое отражение в воде. Во взгляде янтарно-желтых глаз чувствуется грусть и полузабытый, потаенный страх, что странно для бога. В сиянии факелов видна узкая и влажная полоса, рассекающая его левую щеку и бровь, чудом не задевая глаз. Из этой раны уже не идет кровь, но она никогда заживет, навсегда оставшись печатью доисторического кошмара, о котором запрещено и говорить, и вспоминать. Тени, следующие за ним по пятам, шепчут его имя – непроизносимое для человеческого языка, состоящее из серии высокочастотных звуковых колебаний, но которое можно произнести и иначе – Селкер.
Шакал садится на мраморный пол, неотрывно глядя в толщу кристально-чистой воды и на мраморные стены бассейна, уходившие в непредставимую глубину. Память – ужасная вещь и сейчас она оживает. Здесь, в этом неподвластном времени месте, в сумрачной цитадели Крэллов Иркастане, носящей еще имя Мор-Тегот.
Сколько тысячелетий, сколько событий… сколько всего произошло в этих базальтово-мраморных стенах.  Сейчас это место пустынно, но оно совсем не всегда было таким… И скоро вновь наполнится жизнью.
Селкер один в темном зале со свисающей со стен паутиной и витающими в воздухе облачками пыли. Он обходит вокруг трона, и лучи солнца серебрят его черную, блестящую шерстку, искристой кромкой обозначая каждый изгиб его тела. Легким движением руки, отстраняя спадающие занавеси, он выходит на балкон, бесшумно ступая по плитам из черного мрамора. Этот зал оставался неизменным в течении миллионов лет. Видно, настала и его пора, потому что все вокруг уже изменилось. Селкер прикрывает глаза, делая едва заметное движение рукой. По мрачному залу пробегают волны изумрудного сияния, под лучами которого меняются стены, пол и колонны, черный мрамор становится прозрачно-голубоватым, а трон вспыхивает соцветием причудливых кристаллов.
Потому что все изменилось. Все стало новым. И Вселенная, и Дом Мертвых… и, наверное, да и более всего, сам Селкер.
Ангел Смерти смотрит в небо, уже не черное, а лазурное, цвета морской волны. В нем, куда дальше, солнца видны парящие среди космического мрака серебрящиеся галактики. Это только кажется, что их около десятка. На самом деле их бесчисленное множество. И сколько еще родится, по прошествии времени?
Он рисует в воздухе странный символ, известный лишь ему одному и одна из стен тронного зала растворяется в воздухе, открывая проход в просторное помещение, которым не пользовались со времен Войны за Возвышение. В центре зала, между четырьмя громадными кристаллами, излучающими изумрудный свет, стоит странная конструкция, с платформой в стандартный рост трагонида, к которой тянутся полупрозрачные провода и лучи подвешенных сверху аппаратов из туманной энергии. Селкер медленно подходит к аппарату и  ложится на платформу, чувствуя обнаженной кожей ее противный холод. Справа опускается полупрозрачная мерцающая панель и шакал быстро нажимает на ней несколько пиктограмм. Слева подъезжает другой аппарат, в который Ангел Смерти кладет руку. Кристаллические захваты смыкаются на руке, сверху, на кисть и предплечье опускаются хрустальные пластины с небольшими иголочками. Селкер вздрагивает от боли, когда иглы пронзают его тело, погружаясь в мышцы.
Вот и все… Что еще он может отдать новорожденной Вселенной, кроме как самого себя? На что он еще годен?
— Я много думал об этом моменте… - говорит он, зная, что сейчас системы рефлекторного центра Иркастана записывают и сохраняют каждое его слово. – Наверное, боялся… Но иного выходя для себя не видел. Я готов признать, что из-за меня, погибла старая Вселенная. Траг’гоны оставили мне свое царство, и я потерял его. Народы Вселенной просили у меня защиты, и я не смог предоставить ее. Мои собственные создания верили в то, что не пострадают в Войне Вселенных и я не смог их оградить от нее… Сын Смертной и Изначального… не более чем пустота…
Повинуясь мысленному приказу Селкера аппарат включается, и по тонким шлангам из гибкого стекла из его тела течет мерцающая, голубоватая энергия, исчезающая в недрах полупрозрачной, светящейся конструкции, вокруг которой в воздухе плывут энергетические облака.
— Мне кажется, что те, кому я не безразличен, поймут меня, - продолжает Селкер. - Мне тяжело жить в таком мире. Тяжело знать, что я сделал и понимать, что все равно никто и никогда не пожелает мне чего-то хорошего… Я хотел сделать как лучше, прекратить войны, установить во Вселенной порядок и мир. Разве моя вина, что в детстве меня забрали траг’гоны? «Ты был тираном»… говорят Высшие, а у меня был выбор быть им или не быть?. Что, я должен был делать, когда они меня забирали? Нет, но кому надо это признавать… Проще сказать - Селкер - Зло… Его грех так тяжек, что он искупить его не в состоянии… Разве можно судить того, ко не понимал, что делает - за кого все решала программа, заложенная в разум… Особенно сейчас, когда он понимает что делал, и от этого только многократно тяжелее. Можно сколько угодно говорить о последствиях и их масштабах… но разве это меняет дело? Я не могу повернуть время вспять. Я далеко не всесилен. Что случилось, то случилось… разве я могу это сейчас поменять? Любой другой, кто пройдет моим путем, возможно и станет Спасителем… а я… - шакал тяжело вздыхает. - Хоть один из тех, кто обвинял меня, и еще обвинит, знает, что такое идти по жизни, когда тебя никто не любит? А мне ведь тоже хочется немножечко, всего чуток тепла… Кто-то может покончить жизнь самоубийством, оказавшись в такой ситуации… А я даже этого лишен, потому что бессмертен. Сколько раз я пытался им объяснить, дать понять, что я совсем другой… Нет, это называли притворством и коварством. Неужели так сложно поверить? И хоть кто бы дал ответ - почему так случилось. Почему никто не вспоминает то хорошее, что я сделал, но зато все готовы с радостью вспоминать все зло? Я устал… до смерти устал… Я не могу тащить на себе столько всего…
Селкер закрывает глаза, и перед его внутренним взором мелькают искры былой жизни…
…мать, качающая маленькую колыбельку с закутавшимся в одеяло крошкой-Селкером…
…первая картинка… самая короткая…
…семихвостая плеть свитая из стальных колец с крючками на конце взлетает и опускается поперек спины прикованного к бревну молодого антропоидного шакала. Крючья впиваются в кости, но палач дергает плеть и хвосты скользят вдоль тела сдирая плоть. Шакал, на спине и боках которого не осталось живого места лишь сдавленно вскрикивает.
— И пусть очистится это тело от скверны… - бубнит монотонный голос…
…Жар охватывает приходящего в себя черного шакала, и он пытается сдвинуться с места, понимая, что прикручен цепями к столбу.
— Сожги демона! - оглушительно орет слившаяся в бледное пятно толпа и Селкер оглянувшись, видит, как сваленный под ним хворост охватывают языки огня. Он извивается на бревне, когда огонь перекидывается на его ноги и ползет наверх, к животу. Шакал с пронзительным воем выгибается в дугу, но обмотавшие его цепи не дают пошевелиться, а огонь тем временем полностью охватывает его…
…сотни планет, на которых он умирал…
…Восходящее солнце озаряет утонувший в джунглях город из стеклянных башен, где посреди площади возвышается черное изваяние протянувшего к звездам руки человекоподобного шакала…
…Неиссякаемый поток паломников идущий к пирамидальному храму на скале, окруженному статуэтками черного шакала. Существа опускаются на колени и последние ступени проползают почти касаясь лбом земли…
…сотни планет, на которых он возносился на небо…
…Из черного космоса в зеленовато-серый шар планеты впиваются лучи тахионных орудий и зеленые разряды энергофор. Наконец поверхность планеты прожигает насквозь и в воздух гигантским фонтаном вырывается поток раскаленной магмы…
…сотни планет, которые он уничтожил…
…Черная, непроглядная тьма разрывает ткань Вселенной… темная волна встает над мирами, пожирая и звезды и планеты…
… Раскаленные шипы короны впивающиеся в голову распятого на стальном механизме черного шакала…
…искорка во мраке, к которой так тяжело ползти сквозь враждебную ночь…
…ослепительный вал света встающий над омертвевшей Вселенной Смертных…
Все это пролетает перед ним в одно мгновение. Его жизнь. Та, которую он так любил и так ненавидел.
Дышать становится все труднее, пока воздух не перестает идти в легкие. Краски тускнеют, на глаза надвигается черная пелена. В последний момент что-то внутри него вскрикивает в ужасе, цепляясь за уходящую жизнь… Нет! Хватит!.. что же ты наделал?.. но поздно…

Словно сверхновая звезда рождается в потаенной камере Иркастана, возле стола, на котором лежит Селкер. Похожая на распустившее в стороны светящиеся щупальца солнце, только холодное и маленькое. Она приближается к шакалу и постепенно принимает определенную форму. На мгновение она становится растекающейся мерцающим туманом фигурой, на мгновение Космографом, на мгновение какой-то невообразимой тварью из Забвения, но в конце концов превращается в антропоидного зверя с покрытым серебристой шерстью телом, и змеиной головой, расправившей капюшон. Чешуйчатые узоры покрывают его руки, ноги и грудь, а от уголков глаз к плечам идут полоски с шерстью. Из-под крупных чешуек пробивается бледный свет, не несущий ни тепла , ни холода.
— Ты меня сейчас конечно не слышишь… - шипящим голосом произносит существо. - но наверное, это и к лучшему… Когда такие как я начинают признаваться в своих ошибках, лучше этого не слышать…
Мне жаль признаваться, но я ошибся с самого начала. Ошибся, создав тебя, а потом забрав у твоей матери. Ошибся, когда вложил в тебя программу установления монокосма - ты просто не смог ее осознать и превратил все в орден страха и тирании. Не ошибся лишь в том, что ты и только ты, смог пройти до конца путь сквозь Забвение… Селки, я знаю, что все что с тобой случилось, не твоя вина… моя… Когда ошибаются сильные мира сего, все удары принимают на себя те, кто слабее. И за мои ошибки пострадал ты… Ты стал тем, кем стал… Мне жаль, но и я не могу ничего исправить… Но позволь мне отдать тебе хотя бы часть долга. Возможно, ты проиграл там, где все остальные преуспели. Но зато там, где пали все, ты - прошел до конца и победил.
Существо кладет руку на живот Селкера и поток энергии, идущей сквозь прозрачные трубки усиливается.
— Перекачка энергии завершена. - услужливо сообщает рефлекторный центр Дома Мертвых. - Условия для зарождения жизни в выбранном вами пространстве созданы.
— Проснись, Селкер. - говорит существо, и шакал открывает глаза.
Он обводит взглядом комнату, потухшие кристаллы на древней машине и видит стоящее рядом существо со змеиной головой.
— Не прикасайся ко мне… отойди… - тихо рычит шакал. - Я не хочу видеть тебя и таких как ты…
Существо поднимает руку вверх и зажимы, удерживающие Селкера, открываются.
— Если хочешь, я уйду. Но задай себе вопрос, не интересно ли тебе, зачем я пришел?
— Нет… - Селкер встает, еле удержавшись на ослабевших ногах. - Что вы со мной сделали? Во что превратили? Зачем? Кто вообще дал право играть со мной как с игрушкой?
— Изначальные ни у кого не спрашивают разрешения, ты же знаешь… - отвечает существо.
— Тогда уходи… оставь меня… дай мне хотя бы умереть спокойно…
— Тебя убить? - чуть склонив набок змеиную голову, интересуется пришелец.
Селкер осекается и без сил сползает на пол по краю железного стола.
— Селки… - существо подходит ближе и осторожно помогает шакалу подняться. - после всего, что ты прошел, я не могу желать тебе зла. Может быть когда-то я считал тебя не более чем экспериментом… но прошло очень много времени и многое изменилось… Пойдем со мной…
Траг’гон щелкает пальцами, и зал Дома Мертвых растворяется во мраке и они стоят в небольшом коридоре простого деревенского дома, где-то на Срединных Мирах.
— Иди,  Селкер. Я не могу вмешиваться в твои решения. И уже давно не мог… С того самого момента, как ты шагнул в Свет, там, в сердце Тьмы.
Селкер делает неуверенный шажок вперед, потом еще один, с удивлением озираясь по сторонам. На деревянных стенах висят красивые ковры, сквозь приоткрытую дверцу шкафа, стоящего при входе в комнату, видны сложенные кучками детские одежки. За распахнутыми настежь окнами видна лишь непроглядная тьма и от этой тьмы Селкеру становится не по себе. Он оглядывается назад, но траг’гон встречает его взор кивком головы:
— Иди дальше, Селки. Не бойся…
Селкер проходит вглубь дома, стараясь не шуметь. Легкий ветерок покачивает занавески у пустых окон, колышет листья стоящих на подоконнике комнатных цветов, играет вырезанными из бумаги узорчатыми кругляшами. Он заходит в комнату и замирает. Сердце бьется настолько сильно, что, кажется, готово разорвать грудь, дыхание перехватывает и Селкер облокачивается на стену…
Вполоборота к нему сидит похожая на черную пантеру девушка, но с чуть более длинной и остренькой мордочкой, чем у простых кошек. Ее черные волосы с белыми прядями распущены, в желтоватом огоньке свечи видны подкрашенные золотой краской узоры на остроконечных ушках. Она что-то шепчет, одной рукой качая пустую колыбельку, а второй позвякивая маленькими погремушками. На деревянном полу разбросаны детские игрушки, а под окном лежат выложенные рядками кубики с буквами…
Поперхнувшись собственным дыханием, Селкер делает робкий шажок вперед. Его бьет озноб и единственная мысль сейчас, что это не ловушка, не обман… Слишком жестоко вырвать его из объятий сна именно сейчас…
Он подходит ближе, заглядывая через плечо пантеры в колыбельку. Она действительно пуста. Только мягкая игрушка лежит возле подушки и смятого одеяла.
— Мама… - слова застревают в горле у шакала, в глазах все плывет, мир смазывается и растекается в странный калейдоскоп.
Она оборачивается к нему и их взгляды встречаются. Друг напротив друга они стоят всего мгновение…
 Селкер падает на колени, обняв ее за плечи и уже не сдерживая рвущихся из глаз слез. Он чувствует ее нежные руки, которые гладят его по волосам и под ушами, прижимая к себе, как давным-давно потерянное единственное сокровище…
— Селки… - ее голос тихий и грустный звучит прямо над ухом. - Я так устала тебя ждать… тут, во мраке… Я не знала, но верила, что ты придешь… что тебя не забрали навсегда…
— Пошли со мной… - просит он, - ко мне в мир…
Он находит в себе силы встать, хотя чувствует, что ослабел даже сильнее чем в недрах Нижних Пустот. Он позволяет ей обнять себя и сам прижимает ее к себе, боясь потерять опять… Еще мгновение и она начинает понимать, что это не морок и не сон. Шакал чувствует, как ее мордочка зарывается в пушистую шерстку у него под шеей и чувствует как ее плечи содрогаются от рыданий… Но это не слезы горя или боли… а впервые после вечности, слезы радости… Впереди сверкает изумрудными кристаллами тронный зал Мор-Тегота и возле тающего провала между мирами стоит траг’гон.
— Идите… - коротко говорит он, когда Селкер вопросительно поднимает брови. - Мы больше не властны над вашими судьбами… Наше время закончилось, Селк. Началось твое…
Он делает осторожный шажок в сверкающий мир, все боясь, что морок растает, но этого не происходит. Тот, кто был его отцом молча поднимает руку, прощаясь, и видение исчезает…
Они вдвоем стоят посреди тронного зала преображенного Дома Мертвых. И больше для них нет в мире никого…
— Селки, маленький мой… это.. это не сон… ты действительно вернулся?
— Я вернулся, мама… - он прикасается кончиком носа к ее носу и легонько трется им. - Не плачь, пожалуйста… все прошло. Все в прошлом… теперь я тебя никому не отдам…
Яркое, голубоватое солнце Йилфа светит сквозь занавеси прямо на них и врывающийся в окно легкий теплый ветерок бросает на них серебристую пыльцу диковинных цветов…

10. Миллениум (альт-финал)
Оставляя в небе искрящийся след, над хрустальными стенами Иркастана проносились серебристые йяканские звездолеты, с расправленными крыльями из звездной энергии. Золотистый туман оседал вниз, расплываясь и вдруг взрываясь огненным фейерверком. С площадок на вершинах алмазных, утопавших в зелени лесов, зиккуратов срывались разноцветные залпы салютов. Иркастан просыпался под мелодии синхрофонов и гигантских звуковых релаксаторов.
Селкер открыл глаза, глядя на пробирающиеся по его постели лучики света. Потянувшись и зевнув, он включил фонтан, находящийся в соседней комнате, и нехотя перебрался с кровати в небольшой искусственный водоем в центре комнаты, под теплые струи зеленоватой воды. Дождавшись, пока вся его шерстка пропитается водой, он когтями расчесал свои длинные черные волосы и хвост. Из-под душа вылезать хотелось еще меньше чем из-под одеяла. Что там так шумят снаружи? Шакал встряхнулся, подняв целый фонтан брызг.
Ах да… Тысячелетие. Тысячу лет назад родилась Вселенная, Иркастан… в какой-то мере, заново родился и он сам.
Подняв голову и закрыв глаза, он расправил промокшие волосы, ничуть не заботясь о том, что струйки сладковатой воды попадают ему в нос и рот. Наконец решив, что покидать бассейн он вообще не хочет, шакал плюхнулся в него целиком, усевшись на выложенное мрамором дно и облокотившись на влажные камни, поросшие водными растениями. Вокруг него колыхались листики розовых и желтых полупрозрачных цветов, а солнце, просвечивавшие сквозь выложенную изумрудами крышу, отражалось в волнах.
Сегодня в Йякане, Доме Хаоса и в Нил-Макоре праздник. Но масштабней всего он развернется здесь – в Иркастане. Фейерверки, салюты, накрытые в парках и скверах, по берегам озер и у подножия Дома Мертвых столы – это только начало. К вечеру все перерастет в праздничный ужин, концерты и голографические представления… Все бы ничего, да вот ему тоже неплохо было бы там появиться. Нет… не сейчас… Это же надо вылезать из теплой ванны, вытираться, расчесываться – а последнее Селкер ненавидел больше всего.
Перебравшись через выложенный камнями бортик, Селкер протянул руку к прыгнувшему прямо в ладонь кристаллическому гребешку с поддувом и усевшись напротив зеркала принялся возвращать себя в более-менее благопристойный вид.
Позади хлопнула дверь из темного дерева, украшенная золотистыми орнаментами. Селкер резко развернулся, инстинктивно обматывая себя полотенцем. Гребешок, расчесывавший шерсть без участия шакала со стуком упал на пол.
У входа стоял Ксунартус.
— Ну что, Ваше Нагломордие на праздник не собирается?
Селкер обожал когда его так называли, если только не на публике…
— Ксунартус, Ур’Ксулт тебя задери, ты не мог постучаться? Если бы ты вошел чуть раньше…
— Ох, ушастый, я бы не увидел ничего такого, что бы я уже не лицезрел тогда, когда ты влез в мой дом в Забвении, причем в весьма откровенном виде, когда у тебя из всей одежды были только серебряные колечки на хвосте… ах, да, вроде бы и их даже не было…
— Не я влез, а ты меня втащил… - напомнил Селкер
— Да. Спасая твою филейную часть от больших неприятностей. И если бы я этого не сделал…
— Хорошо, хорошо.. сдаюсь. Я знаю историю. Ну что тебе надобно?
— Я тут пишу один трактат…
— И ради этого ты вваливаешься ко мне с утра пораньше, в праздничный день, да еще и когда я, простите, в ванной?
— А другой возможности не будет – все эти работы в Маяке отнимают очень много сил и времени
— Слушай… ранее утро… праздник… Ну вот умеешь ты настроение портить, а? - Селкер нехотя нагнулся, поднимая гребешок. - Давай потом… Мне к официальной части еще себя надо в порядок привести…
— То есть расчесаться и нацепить вместо одежды пару проволочек для виду?
— Отстань…
— Ну ладно, подчиняюсь грубой силе - улыбнулся Ксунартус и, щелкнув пальцами, исчез.
На том месте, где он стоял, осталась большая плетенная корзина. Селкер подошел поближе и оглядев ее со всех сторон, откинул серебристую ткань закрывавшую содержимое.
Записка, прикрепленная к серебристой ткани, гласила: «Его Нагломордию, в день Тысячелетия, от недостойного служителя истины. » Подозревая каверзу, Селкер заглянул внутрь и тявкнув от неожиданности выронил корзину. Из глубины корзины на него смотрело маленькое черное создание, подозрительно напоминавшее Ур’Ксулта. Что-то промяукав, создание выбралось на простор комнаты и деловито шевеля щупальцами потопало в дальний угол комнаты, где лежали пакеты с печеньем.
Развернув сложенную записку дальше, Селкер с обалдевшим видом читал дальше:
«Вид: Уркош обыкновенный. Водится на планете Фар’Нак. Всеядное. Кормить два раза в день, мыть теплой водой. Безобиден. Любит печенье. Селки, специально для тебя достал. Не волнуйся - в неволе не размножается… Будешь с ним ласков - быстро к тебе привыкнет» Шакал, оглянувшись через плечо, подозрительно глянул на жевавшего простыню уркоша. Там, где у демона Забвения должна была быть непропорционально громадная голова, у этого существа находилась округлая звериная мордочка с маленькими, прижатыми к голове ушками. Поняв, что сделал что-то не то, зверек пискнул и, бросив простыню, забрался под кровать.
— Только пылесборника не хватало… - простонал Селкер. - Что я теперь с ним делать буду?
Он скинул с себя полотенце, поманил гребешок пальцем и тот, подлетев к Ангелу Смерти, снова принялся расчесывать ему мокрую шерсть. Пока он этим занимался, Селкер достал из изумрудного шкафчика сапфировый карандаш со светящимся кончиком. Им шакал нарисовал несколько узоров у себя под глазами, на плечах и груди. Серебристо-голубой  светящийся порошок впитался в шерсть, заставив ее мерцать бледным светом. Селкер прервал процедуру лишь на тот момент, когда причесывание превратилось в довольно интимный процесс.
— Поосторожнее там, больно же… - прикрикнул он на гребешок, понимая, что действия это не возымеет никакого.
Сзади что-то грохнуло, краем глаза шакал увидел, как уркош карабкается на стол, постепенно стягивая на себя скатерть. Осторожно приподняв зверька гравитационной волной, Селкер перенес его на кровать.
— Сиди лучше там, в подушках… - проворчал Ангел Смерти, - …подарочек…
В комнату забежала Сира, уже разодевшаяся в золотистый наряд из тонких цепочек, на которых крепились разукрашенные узором полоски фиолетовой ткани. Причесываться, в отличии от Селкера она и не думала, а потому ее темно-красные волосы растрепавшись спадали на плечи и почти до талии. Собственно, кроме цепочек и тканевых полосок, на ней ничего больше не было - минимизация была вполне в стиле трагонидов.
— Ой, какая прелесть! - радостно воскликнула она, увидев зверька. - Селки, доброе утро…
— А, ну да…
—  Лапочка… а ты его уже кормил?
— Между прочим…
— …вредина… он же небось голодный…
Сира уселась на кровать рядом с уркошем и принялась гладить его по мордочке, второй рукой держа печенье, которое зверек с удовольствием слопал.
— Ну вот и хорошо… А то Селки злой, он тебя и не покормит…
— Ну знаешь… мало того, что меня уже тут вроде как и нет, так еще и…
Проходя мимо шакала, она игриво, но довольно сильно шлепнула его:
— Надо же… уже к зверьку приревновал…
— Ау!… нет, ну это уже все рамки переходит… - Селкер фыркнув, потер ладонью ушибленное место. - Ладно… этот вопрос мы еще обсудим…
Он защелкнул у себя на шее серебристый ошейник, набросил наплечные пластины, и серебристой пряжкой скрепил обхвативший талию корсет из горного хрусталя. От ошейника, через грудь к хрустальной пластине на плече и обхватывающему талию корсету он протянул три тонких цепочки, набросил на бедра две эластичных полоски из металлизированной ткани, скрепляющиеся кольцом у основания хвоста и хрустальной «лапкой» между ног и затянул ремешки, посредством которых крепились алмазные щитки на ногах. Вот теперь можно и выходить в свет…
— Селки, ты уже собрался? - В приоткрытую дверь вошла Алайя.
Черная пантера в темно синих одеждах и с алмазным обручем на голове, яркой лентой обхватывавшим черные волосы с белыми прядями, держала в руках небольшую коробку.
— Почти… Мам, я это буду делать намного дольше, если вы все будете меня отвлекать…
— Не ёрничай. Вот, я тебе приготовила кое-чего… В детстве ты больше всего любил именно это…
Селкер заглянул в коробку и в нос ударил сладковатый запах, от которого кругом пошла голова… Он осторожно взял коробку и поставил ее в шкаф, покосившись на уркоша.
— Пирожки… - проурчал шакал. - Спасибо… На церемонию пойдешь?
— Селки, ну зачем мне все эти почести и праздники, если я даже не знаю, толком, что произошло и к чему они… Мне хватает того, что ты опять со мной рядом…
 Она обняла его, поцеловав в кончик носа.
— Иди…

Держа за руку Сиру, он вышел на ступени Мор-Тегота и воздух вокруг них взорвался тысячами орудийных залпов. Чуть сзади, важно подбоченясь, шествовал Ксунартус.
— Что я говорил, а? У тебя еще не будет отбоя от тысяч розовопузых котофеек. - улыбнулся Высший.
— Кого? - Сира убийственно посмотрела на Селкера.
— Не обращай внимания, мало ли что ляпнет этот ста… знаток древностей…
— Ладно, не обращай внимания… Я же ничего не говорила, когда ты целую ночь проторчал с Шедо.
— Знаешь, процесс тантрического слияния это немного не то, что процесс слияния телесного. Это…
— …когда потом во всем Иркастане света нет… Это надо же, обесточить механизмы траг’гонов…
Снизу к ним поднялся Шедо.
— С праздником, Селк, Сирочка, мое почтение… Я немного опоздал…
— Ничего страшного… Как раз к столу.
Они спустились вниз, в засаженную раскидистыми деревьями с листьями цвета морской волны рощу, где тропинки были выложены хрусталем и хризолитом. Встречавшие их трагониды либо здоровались, либо просто поднимали руки в знак приветствия - кто-то валялся на траве возле прудов, кто-то сидел на скамеечках вдоль аллей, потягивая сок и болтая обо всяком.
— Знаешь, Селк, давно хотел задать тебе вопрос - Ксунартус пристроился рядом с шакалом, уже раздобыв где-то мороженое. - Как думаешь, а что было бы, победи Скайриус Карн?
— Не знаю. Не задумывался над этим. Мне-то, думаю, точно лучше не стало бы… Да и трагонидам тоже. Тебе-то зачем?
— Ну как сказать. Фантазии на тему, «о, Изначальные, а что было бы если…?»
— История не терпит сослагательного наклонения, - пожал плечами Селкер. - Я подозреваю, что не стоит ее в этом переубеждать.
В воздухе перед ними что-то вспыхнуло, с громким хлопком взметнулось облако дыма, и на дорогу вывалился низенький и толстый человечек, который в ширину был явно больше себя же в высоту. Прищурившись от яркого солнца, он взглянул на стоящих прямо возле него ангелов Жизни и Смерти и глаза у него выскочили на лоб. Селкер недоуменно воззрился на странного пришельца, а Шедо уже недвусмысленно оскалился.
— Ети-и-ить твою! - промямлил коротышка.
Человечек задергал ручонками, включая какой-то странный прибор, надетый на голову.
— Иохим, не работает ни хрена твой хроно… этот… транспортер… Да елки зеленые, верни меня назад!!!
— Что за дрянь? - спросил Шедо, когда последовала новая вспышка и коротышка исчез.
— Опять это нагломордие распустило своих духов… - рассмеялась Сира, легонько толкнув Селкера локтем.
Шакал в ответ лишь пожал плечами. Действительно - распустил…
В небе, кувыркаясь и играя друг с другом летали драконоподобные серебристые корабли нового поколения – полностью беспилотные, со встроенной нервной системой и мозгом. Они не нуждались в команде пилотов и управлялись дистанционно.
— Все таки реакция у тебя слабовата… - констатировал Зор, сидя на парапете верхнего этажа Иркастана.
— Да прям… Просто кристаллы немного мутные – не срабатывают на движения… - ответил Шейри, играя пальцами над ребристой поверхностью небольшого кристалла.
Повинуясь его командам, один из звездолетов прошел на бреющем полете над озером и обдав всех, кто собрался поблизости, брызгами холодной воды, резко извернулся и почти вертикально взлетел вверх. Вынужденный душ понравился далеко не каждому, а потому капли воды, замерев в воздухе, свернулись небольшой воронкой и переместившись на центр озера расплескались над водой. По крайней мере, тем, кто купался, было намного проще их воспринять.
С полудня, праздник переместился в долину, между отрогами Варн-Герира, над которыми возвышались отстроенные заново Н’Рагги – правда, на этот раз из радужных кристаллов. От подножия оснований, к самому верху изваяний протянулись тугие ленты гигантских лиан и вьюнов. Под неустанную музыку синхрофонов и мелодии релаксаторов, воздействовавших непосредственно на нервную систему, обитатели Йилфа приступили к праздничному обеду.
— Вон, пойдем туда, под дерево. – предложил Шедо. – Там тихо, никто не обратит на нас внимание, не полезет с информ-кристаллами просить росписей – на память…
— Разумно, – кивнул Селкер. - Только попросите убрать грибы со стола… Я их в Забвении объелся, хватит с меня…
— Да, Селк, давай отойдем.
— Конечно. – Селкер прихватил со стола два бокала с зеленоватой газированной водой и последовал за Ангелом Жизни.
Чуть поодаль, у поросших зеленоватым мхом гигантских камней, где среди них бегут небольшие ручейки, срывающиеся в бездонную пропасть, есть укромное место, скрытое зарослями тропических деревьев. Шедо уселся на кромку обрыва, дальше которого нет ничего. Это самый край Йилфа – дальше, за полупрозрачной атмосферой раскинулся Космос.
— Ну что, как будем поступать с теми, кто скоро придет в этот мир? Эволюционарный проектор почти завершил работу. Кстати интересно, как ты перекачал в него необходимую энергию – он должен был убить тебя…
— Не знаю – пожал плечами шакал.
— Так вот. Скоро – ну через сто – двести тысяч лет, но планетах, находящихся под воздействием наших систем появится разумная жизнь… Со временем они вырастут, поумнеют… станут Высшими, ведь из-за реинкарнационной модели, Высшим сможет стать каждый……
— И что?
— Совет Стратегического Планирования в Йякане так и не решил, что с ними делать. То ли давать развиваться свободно, то ли действовать твоими методами…
— А ты сам-то что думаешь, Эз?
— Твой метод… ну знаешь, пробовали уже – что-то не получилось…
— Альтернатива?
— Пусть растут. Первым разумным расам стоит внушить, что мы были тут с начала времен – мы ведь и вправду единственный Союз Рас переживший Обнуление… Ну, конечно, мы немного направим их развитие в нужное русло… ой, Селк, семечек хочешь?
— Давай…
Селкер уселся на краю Летающего Острова рядом с Шедо, потихоньку грызя семечки из больших земляных фруктов и выкидывая шелуху в космическое пространство.
— Нам выгоднее, что бы они не знали об истинной причине образования новой Вселенной. – продолжил Шедо. – Сейчас в отделе стратегического планирования разрабатывается несколько теорий, которые мы и введем в оборот. Пусть думают, что Вселенная образовалась из сингулярности, из «белой дыры», да хоть что ее создал дядя в облаках… Со временем, создадим Консультативный Совет Высших Рас, которые будут связываться с Младшими через Старших и делать с ними то-же, что мы сейчас делаем с будущими Высшими. То есть направлять по нужному пути, а взамен собирать информацию. Абсолютная свобода идеологий, вероисповеданий, свобода выбора… но лишь слегка откорректированная в нашу пользу наследственная память и немного искусственное начало развития… Это проще, чем держать всех в узде и то, что мы начинаем с нуля, дает нашему Монокосму больше шансов на успех.
— Хочешь от меня одобрения? – спросил Селкер.
— Да.
— Я не вижу причин отказать.
— Еще один проект в этой области… - рассказать?
— Давай.
— Если мы искусственно выведем целое сообщество рас, нашего анатомического типа – то есть две руки, две ноги и голова, а это проще, чем играть с ДНК не пойми кого, то это существенно облегчит нашу задачу по объединению рас в Монокосм. В условиях относительной случайности возникновения жизнеформ, расы одинакового типа будут стремиться наладить контакт друг с другом.
— Эз, вы долго это разрабатывали?
— Нет… на самом деле за полдником позавчера…
— Ну, я не собираюсь влезать в эти проекты. Если тебе охота возится с эволюцией – пожалуйста. Я один раз уже налетел…
— Ну понятно, в общем, ты согласен?
— Согласен. Пошли обратно, а то нас там потеряют. Шейл-то где?
— Здесь. Но ему не до нас с какими-то там праздниками… Знаешь, у него тут намечается некое событие в личной жизни…
— Все, понял. Вопросов больше нет.
Вернувшись к столу, они застали там не только Сиру и Ксунартуса, но и Шеки.
— Опять у вас там ваше… как вы это называете… было? – прищурившись, спросила Сира.
Шедо, улыбнувшись, отрицательно покачал головой.
— Нет, ничего не было… и с чего ты вообще взяла такую чушь?…
— Селки, ведь притащишься ко мне ночью… узнаешь много интересного.
Виновато разведя руками и хихикнув Селкер сел за стол:
— Каждый думает обо всем в меру своей испорченности.
— Теперь точно просто так не отделаешься…
Наверное, рассказывать о празднике в Иркастане, дело неблагодарное. Что можно рассказать о празднике в том месте, где для коренных жителей этот праздник мало чем отличается от повседневной жизни.
Конечно, был пир, и Селкер, как обычно, выступил на нем с небольшой речью, сводившейся к тому, что он, естественно, не хочет повторения случившегося и приложит к этому все усилия. Потом пришел Шедо и очень долго говорил что-то о долговременной концепции развития расы в условиях постоянного процветания. Это могло продолжаться бесконечно, если бы Ангела Жизни не спихнул с подиума Ксунартус.
— Жители Йякана… - объявил он, косясь на Селкера и недовольно нахмурившегося Шедо. - Те, кто сражался с наступающим Забвением и победил его… Не обращайте на этих двоих внимания - они даже сейчас не могут без политики, а просто примите мои поздравления.
Когда солнце стало крениться к горизонту, окрашивая небо в розоватые тона, Иркастан осветился сотнями подвижных прожекторов, повсюду заиграла музыка и небеса еще ярче озарили огни салютов. Огненные разрывы расцветали то тут, то там, порой принимая самые причудливые и невероятные формы.
Селкер сидел свесив ноги с края Летающего Острова и смотрел на проплывающие в пустоте звезды и далекие серебристые галактики. Тихий шорох привлек его внимание и оглянувшись, он увидел стоявшего в зарослях Шеки. Сын Шедо сделал вперед осторожный шажок, чуть склонив голову набок и не сводя глаз с Селкера.
— Я не отвлек?
— Нет конечно, Шеки. Садись, поболтаем… Что ты хочешь?
— Селкер… я, я не знаю, как об этом просить… но… ты можешь возродить ее.
— Ванри? - Селкер тяжело вздохнул, и праздничное настроение сразу куда-то улетучилось. - Шеки… мне так жаль, но… я не всесилен. Если бы я оказался там сразу, то мог бы что-то сделать… Но не сейчас.
— Ясно… - Шеки развернулся и хотел уйти, но Селкер удержал его.
— Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь… но не стоит зацикливаться на этом. Шеки, я тоже думал, что все потерял… был такой день… Но я просто заставил себя идти дальше.
— Селк… тебя можно так называть?... мне просто нужен совет. Все оставшееся для меня пустота… Я обещал, что не дам попасть в Забвение… но не смог.
— Шеки, со временем все раны пройдут. Может для этого понадобиться и не сто, а тысячи лет, но душа сотрет их. Скажи, у тебя есть увлечения?
— Да.
— Тогда попробуй заняться вплотную ими. Отвлекись… Даже если ты больше не захочешь ни с кем встречаться, храня ей верность, невозможно же лишать себя всего.
— Селк. Мое увлечение это космос, звезды… Ты готов отпустить меня за пределы Йякана? В новорожденную Вселенную? Туда где есть реальные опасности?
— Я? - Селкер замялся. - Не знаю. Я не хочу подвергать твою жизнь угрозе со стороны этого мира… А Шедо?
— Он против. Поэтому я и пришел к тебе.
— Хочешь, что бы я повлиял на него?
— Я был бы рад… Говорят, ты с ним в отличных отношениях.
— Но я тут могу его понять. Он боится за тебя. Волнуется. Один раз он чуть не потерял тебя и не хочет потерять снова.
— Значит, совета не можете дать ни он, ни ты…
— Совет - можем… но заставить тебя поступать по-нашему, не можем, да и не хотим. В этом вся разница…
Шеки вздохнул и, развернувшись, скрылся в зарослях.
Он все-таки рано или поздно найдет себе ту, которая заменит его вечную душевную боль. Селкер чувствовал это. Одновременно с этим, понимая, насколько он бессилен изменить такую простую и такую близкую судьбу, решая при этом судьбы Вселенной…
На обрыве он просидел до ночи, глядя, как темнеет небо, кроме которого перед ним ничего и не было, и все заметнее становятся спирали молодых галактик.

Селкер приоткрыл позолоченную дверь и войдя внутрь замер. Сира стояла у окна, в тонком сером платье под которым собственно из одежды ничего не было.  В несколько грациозных шажков она подплыла к шакалу :
— Ага… Я же говорила, что ты придешь… У-у-у, готова поспорить, ты еще не знаешь, что такое стимуляция внешних точек…
— Э-э… на самом деле… - немного ошарашено попытался отговориться Селкер, но Сира ухватив его за руку, легко подтолкнула к кровати.
— Я была простой Высшей и жила среди Младших рас и знаю об этом побольше твоего - хихикнула она.
— Погоди, если честно…
— Потом все расскажешь… хорошо? - она прижалась к нему, ласково, одним пальчиком проводя от ямочки между ключицами до талии, где ее коготок наткнулся на серебристую накидку.
Она дернула посильнее, и накидка слетела к ногам Селкера.
— Теперь расслабься и получай удовольствие, ушастенький - улыбнулась она, хитро прищурившись.
Она толкнула его на кровать и по-кошачьи выгнувшись, подползла ближе, откинув в сторону одеяло и на ходу щелкнув пальцами.
Свет погас, и в комнате воцарилась полная темнота…
— Слушай, а это хорошая идея? А-ай, больно все-таки…
— Не дергайся, если не хочешь случайно лишиться парочки частей тела.
— Слушай… ой… это в конце-концов не кистевой эспандер… и… ай… когти… когти убери…
— Не дергайся, говорю же… расслабляемся и медитируем… А то и там, и там травмы будут…
— Ну хорошо… постараюсь…
Прошло еще несколько минут, преде чем прогуливавшийся по площадке на самом верху Маяка Ксунартус не заметил, что происходит нечто странное. Над Домом Мертвых блеснула яркая вспышка и на мгновение во всем Иркастане погасли многочисленные огни…
— Мда-а… Надо к нему с этим во время боевых действий приставать, чтобы флот врага отрубал… - улыбнулся сам себе Ксунартус. - Эх, да что я говорю, старый дурак…
Над Йилфом вставала бледная луна и ее серебристые лучи пролезли в окно округлой комнаты, с террасой, выходившей в сад. Сира, вороша шерстку на шее Селкера нежно потерлась носом о его щеку.
— Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я сделала это настолько неожиданно? - муркнула она.
— Немного, - признался он. - хотя…
Она обняла его и их губы соприкоснулись.
— Прости тогда… но если вдруг захочешь повторить…
— Да разве в этом смысл? - спросил он, гладя ее по распущенным волосам. - Главное, что мы сейчас рядом. Здесь, под этой луной, среди теплых садов и озер… И все плохое отныне в прошлом…
Они обнялись, переплетя друг с другом свои хвосты, хотя у Сиры, с ее гибким хвостом, это вышло куда лучше, чем у Селкера. Он прикрыл глаза, урча от удовольствия, когда ее пальцы стали расчесывать его под ушами, постепенно опуская пальцы вдоль позвоночника, к хвосту… И до этого никому не было дела, кроме любопытной луны, серебристыми лучиками освещавшей два слившихся воедино обнаженных тела…

…но Семь Лун, неуклонно шли по своим орбитам вокруг планеты, которой еще только будет дано название Аэрон, и проплывали над скалой, которую только спустя сотни тысяч лет назовут Арактой. И тому Злу, что было похоронено под ней – мертвому и спящему, еще суждено было пробудиться… Однако, к счастью, это уже совсем другая история…

 (С) Селкер Ари    2001-2008 гг.