История любит задавать загадки...
Память снова возвращает меня в Киев, в Софийский собор, храм мудрости и тусклого золота древней резьбы, и я, как много лет назад, стою у подножия колонны и, до боли в позвонках запрокинув голову, смотрю, как реют в непостижимо далекой высоте вроде бы невысоких снаружи куполов святые и архангелы, и сам Бог-Отец смотрит на меня сурово и чуть удивленно: что за букашка там, внизу?.. А ниже парит в золотистом сиянии Богоматерь-Оранта — отрешенное лицо с косящим взглядом, струящиеся строгие одежды и наивный бахромчатый платочек за поясом...
И вдруг — живой взгляд, готовые улыбнуться губы, нежный овал золотисто-смуглого лица. Девушка, земная и юная, на фреске тысячелетней давности...
Анна Ярославна, дочь князя Ярослава Мудрого. Здесь экскурсии задерживались — люди любят смаковать тайны истории,— и гиды, убежденные, что уж они в этих самых тайнах собаку съели, на редкость похожими голосами говорили одно и то же — о жене и дочерях киевского князя, о том, как удивительна судьба женщин этого семейства, становившихся графинями, княгинями, королевами, и обязательно, тыча указками в сторону Анны Ярославны, сообщали о том, что именно эта юная темноволосая девушка была королевой и регентшей Франции и что именно ее подпись «Anna Regina» осталась на многих древних документах. А потом, наслаждаясь изумлением слушателей, небрежно добавляют, что знаем мы о ней, в сущности, очень мало, и неизвестно даже, где она похоронена — в Санлисе, где жила она в забвении и опале, или на родине, о возвращении куда существует версия. Монахиней в Киеве или изгнанницей во Франции закончила Анна свой блистательный и кремнистый путь — это неизвестно доподлинно.
А что знаю о ней я? Какова она — моя Анна, улыбнувшаяся мне с древней фрески? Есть объемный роман о ней, но там я не встретила своей Анны; есть фильм, увы, слишком слабый, где от Анны вообще ничего не осталось; есть статьи в научных журналах, есть несколько строк в монографии Б.Д. Грекова «Киевская Русь»... Как мало всего этого, если за страницами не встаёт живой человек, живая женщина с пламенным сердцем, способным к любви и ненависти!..
И на помощь фактам приходит версия...
Что же все-таки известно о ней? Дата рождения? Может быть, 1024 год, может быть, позже, но не позднее 1032 года.
Значит, в тот год, когда сваты из Франции прибыли в Киев, ей было 16 лет, или 24, или что-то между этими возрастами. А что такое 8 лет в жизни женщины?.. Какой она была — юной девушкой. едва расставшейся с игрушками, или зрелой женщиной со сложившимися взглядами, решительной и сильной, пережившей уже душевную бурю, и может, не одну?.. По своей ли воле ехала она в чужую далекую страну навстречу своей судьбе?.. Но глава посольства Готье Савояр, епископ из Мо, довольно усмехнулся, рванули с места кони, унося княжну, и только ветер подхватил углы тяжелого, шитого золотом плаща...
Отныне три имени будут стоять рядом с именем Анны - Генрих I, король Франции, и граф Рауль Крепи-и-Валуа, а поодаль, всегда в тени, мрачная фигура в белоснежной мантии - Николай II, папа римский.
Почему так ненавидел он Анну — Анну, которую он даже никогда не видел? Потому, что она была приверженкой православной церкви, а союз Франции с православной Русью был неугоден католической церкви? Может быть, этот брак разрушал политическую паутину, которую ткал этот старик в папской тиаре? А может, причины этой ненависти более глубокие и личные?
Николай II должен был решить, допустить ли союз между католиком Генрихом и православной Анной. Генрих и Анна ждали в Реймсе, все готово было к торжествам, но папа медлил. Ему принесли маленький портрет Анны, и, как бы ни примитивна была древняя живопись, живые и дерзкие глаза русички с вызовом взглянули на старика. Разрешение было дано: византийский император, давний соперник, уже отправил два посольства - к Ярославу в Киев и к Анне в Реймс, предлагая, если брак сорвется, руку одного из своих сыновей, что упрочило бы нежелательный союз двух могучих православных держав. Из двух зол Николай II выбрал меньшее. Подписав высочайшее соизволение, он отшвырнул портрет, но лицо княжны улыбнулось ему с ковровых ступеней. Как бы то ни было, могущественный владыка |церкви будет вмешиваться во все дела Анны, вплоть до самых личных, стремясь приобрести власть даже над ее сердцем.
Итак, двое — Генрих и Рауль, муж и возлюбленный. Стареющий король, уже похоронивший первую жену, стремится браком с дочерью киевского князя укрепить позиции своего слабого, раздробленного, раздираемого внутренними распрями государства. Король болезнен и слаб, но тщеславен и развратен сверх меры. Став его женой, Анна 4 года ждала столь желанного королю материнства: измученный и болезнями, и слишком бурной жизнью, король мало подходил для роли отца. А подходил ли вообще? От первой жены он не имел детей, и эти четыре года, казалось, убедили всю Францию в том, что у Капетингов не будет наследника. Но через четыре года, когда надежды оставили короля, рождается Филипп, будущий король Франции. Чей он сын — Капета или Валуа, чье время править Францией еще не пришло? Ибо рядом с Анной, набирающей силу и поднимающейся над тщедушным, жалким, безвольным королем, встает граф Рауль Валуа, честолюбивый красавец, отважный рыцарь, чьим политическим талантом, а еще более могуществом древнего рода держится единство державы.
Когда произошла их встреча? Исторические хроники утверждают, что это было после 4 августа 1049 года — даты венчания Анны и Генриха в Реймсе. Но история любви не подчиняется историческим хроникам.
Почему так часто встречается в средневековых легендах один и тот же сюжет? — рыцарь завоевывает невесту для своего сюзерена и везет ему, но в дороге или даже раньше начинает испытывать непреодолимую страсть к ней, перерастающую в обоюдную любовь. Тристан и Изольда, Зигфрид и Брунгильда... Даже Иванушка-дурачок женится на Царь-девице, которую он завоевал для царя! Возможно, древний сюжет отражает реальность: отправляя свадебное посольство, властители включали в него самых умных, образованных и, возможно, красивых своих вассалов: и потому, что такой человек мог тоньше и дипломатичнее решить проблемы, связанные о заключением не только брачного, но и политического союза, и потому, что красота и ум посла намекали на подобные качества пославшего его сюзерена. Но главой посольства в Киев был епископ Готье Савояр, отнюдь не соответствующий идеалу куртуазного посла, скорее воин, чем церковник, человек немолодой, суровый и резкий. И все-таки в деталях заключенного союза, в самой возможности его осуществления чувствуется рука другого человека — почему не Рауля Валуа? Может быть, их чувство зародилось еще в дороге; но для того, чтобы в сердце Рауля могла запылать непобедимая любовь, он должен был сказать любимой женщине: «Моя королева!» Любовь и честолюбие в подобных людях неразделимы. Рауль женат, у него растёт сын Симон — тот, который много лет спустя, став графом Валуа, с позором вышвырнет из фамильного склепа останки ненавистного отца. Анна — жена короля, мать наследника. Между ними -- тысячи преград, но два великих двигателя — честолюбие и любовь — помогают преодолеть все препятствия.
Связь их становится явной. Генрих бессилен ее разрушить: Анна и Рауль слишком могущественные личности по сравнению с жалкой фигурой Капета. Король зовет на помощь Николая II. Что теперь заставляет папу вмешаться? Страх перед союзом Ярослава и Валуа? Желание видеть Францию слабой и раздробленной в руках апатичного Генриха, а не могучей и единой под властью решительного и предприимчивого Валуа? Папа пишет Анне вполне отцовское, но полное скрытых угроз письмо, увещевая её отказаться от греховной связи. Анна делает то, что диктует ей воля и любовь, — не замечает этого письма. Родится второй сын – эта сильная женщина рожала только сыновей, — и теперь уже никто не сомневается в отцовстве Рауля. Вся нежность, вся любовь Анны обращена к сыну. Он растет здоровым, крепким, он уже говорит, уже бегает, смешно топоча...
И вдруг — смерть.
Кто знает, как перенесла свое горе Анна? Зарыдала, ломая руки? Или выпрямилась над трупиком ребенка, побелевщая смуглым лицом, с ненавистью в сухих глазах?
Кто знает причину смерти принца Роберта? Болезнь? Но он рос таким крепким! Генрих? — но вряд ли слабовольный король решился бы на убийство. А может, это было начало тех кар, которыми грозил Николай II в своем письме? Владыки католической церкви знали цену ядам, хранили в тайных архивах рецепты их приготовления...
Она уединилась в своих покоях. Она никого не хочст видеть -- даже Рауля, даже Филиппа, своего первенца. Женщины из рода Капетингов, как недобрые черные птицы, кружатся вокруг ребенка, нашептывают черные слова, навевают черные мысли... И будущий король с детства привыкает ненавидеть мать — слишком прочно вошли в его сердце эти уроки...
Она одна. Бесцельно бродит по комнатам с угрожающе низкими сводами, иногда берет в руки игрушки сына, чаще всего — позолоченного медведя, у которого так смешно качается на шарнирах крутолобая голова — как у живых мишек на княжеском дворе в Киеве...
Наконец Раулю удается пробудить ее к любви и жизни, и она находит успокоение в новом материнстве — у нее родится Гуго, будущий граф Вермандуа. Опять оживает этот неразрешимый треугольник — или четырехугольник?..
Потом — неожиданная смерть короля. Он болезнен и слаб, но молва обвиняет королеву. Она видит взгляды, полные ненависти, ловит зловещий шорох голосов: «Ведьма!» Тогда она срывает тяжелую корону и в черном вдовьем платье уходит в монастырь. В тесной келье, распростершись на холодном каменном полу, она твердит молитвы, готовясь к постригу. Что это — инсценировка, тонко продуманная и блестяще сыгранная? Или минута женской слабости, охватившей Анну, погруженную в море ненависти? Или осознанное желание отрешиться от мира, в котором так много горя и зла?..
Как бы то ни было, но Рауля такой поворот не устраивает. На трон он может подняться только вместе с Анной — любое другое его возвышение удесятерит распри. А пока на троне — взбалмошный семилетний ребенок, окруженный шептунами из рода Капетингов и ненавидящий Валуа не меньше, чем свою мать. Прощай прекрасные планы и честолюбивые амбиции!.. Нет, граф не может к этим смириться. Со своими вассалами он штурмует монастырь, плечом вышибает дверь кельи, на руках выносит королеву — и теперь только смерть может разлучить их!
В 1062 году объявлено о бракосочетании Анны и Рауля. Страннoe бракосочетание! И то, что жена Рауля жива и права на развод не получено, не самое главное. Брак коронованной особы — дело политическое, и решают тут не сердечные склонности, а тысячи тонких расчетов. И главное решение принадлежит папе римскому.
Но Анна и Рауль пренебрегают им: они заключают свой союз — союз сильных, решительных, гордых людей. После ухода Анны в монастырь Николай II уже праздновал победу над ее сердцем, уже ощущал свою власть над Францией и ее юным королём. Филипп I лишь на торжественных приемах сидит на высоком для него троне, косясь со страхом и ненавистью на всесильную регентшу и на отчима — ведь именно в их руках сосредоточена фактическая власть.
И опять черные тени скользят, кружатся вокруг короля и регентов — и Капетинги, утратившие былое влияние, и церковники, для которых Анна — иноверка и еретичка, и тайные агенты папы, сообщающие ему о каждом шаге и каждом слове королевы... В их силки попадает графиня Валуа, готовая было смириться и уступить первенство Анне, — ей поминутно напоминают об измене, о долге чести, о мщении... Она становится убеждённым и беспощадным врагом Анны и будет бороться с ней все годы регентства. Ее письмо папе становится поводом вмешаться и разрубить союз королевы и графа. Николай начинает действовать. Он аннулирует брак Анны и Рауля. Приказывает — под страхом отлучения от церкви — Раулю оставить Анну.
Чертовское мужество надо иметь, чтобы не подчиниться приказу папы римского. У них есть это мужество. И огромное честолюбие. И огромная любовь. Они свободны. Свободны от принуждений, приказов, сложных политических расчетов, свободны...
Где, когда, под какими звездами впитала Анна этот неистовый дух личной свободы? Нет, не здесь, не под романскими сводами Франции! Кто сказал, что это они нас, а не мы их учили тому, каким должен быть духовно свободный человек? Может, глубоко ошибаемся мы, представляя женщин древней Руси теремными затворницами, полурабынями? Может, в каждой из них жил дух отважных воительниц, антских дев, свободных, как ветер, -- дух, оживший в Марфе Борецкой или Софье Романовой?..
Нет, не один звездный миг — 12 лет сияла над Францией звезда королевы Анны. 12 лет правила она страной рука об руку с тем, кого она избрала сама и кого одарила если не короной, то королевской властью. И никто в мире — ни остатки Капетингов, ни взрослеющий король, ни сам папа римский с его непреходящей ненавистью к Анне — никто не может погасить ее звезду.
Но есть беспощадная штука — смерть...
8 сентября 1074 года умирает граф Рауль Крепи-и-Валуа, её любимый, ее не признанный миром муж. И одиночество обрушивается на нее давящей громадой пустоты, и бессильно падают руки, и черное отчаяние овладевает ею.
Торжествуя победу, злобно кричит черное воронье...
У власти Филипп I, ее выросший, совершеннолетний сын, и регентству Анны приходит конец. Сын вырывается на волю из-под материнской опеки — он, ненавидящий ее, не испытывающий к ней сыновьих чувств.
В 1075 году в последний раз ставит она свою подпись «Anna Regina». Больше не оставит она следов во времени.
Куда ушла она на этот раз?.. В Санлисе, ставшем ее последним пристанищем, есть церковь святого Винцента, небесного покровителя Анны. На портале — фигура задрапированной в покрывало женщины, считающаяся изображением Анны. Церковь заложена в 1053 году в честь рождения первенца. Надпись под скульптурой гласит, что Анна «возвратилась в землю предков». Неизвестно, следует ли понимать эту надпись буквально, потому что есть данные, что похоронена она во Франции.
А может, все-таки понимать буквально? Может быть, простой паломницей в черных одеждах, одна, безвестная, прошла Анна всю Европу, чтобы припасть воспаленными губами к земле родины — той Родины, которая у человека все-таки одна?..
Я смотрю на древнюю фреску, и мне кажется, что темноволосая девушка улыбается мне сквозь мрак и кровь веков...
1973.