Ладно - Леха, но меня-то почему послали? Я ведь даже не собирался участвовать...
Голые ноги не возбуждали ни капли. И жалости не было. Смог убедить меня командир. Такой же она солдат, как и я. Только мне пока повезло больше. Не меня взяли с биноклем, наблюдающим за чужим лагерем.
Татарин сдал ее дежурному по лагерю и вернулся в секрет. Девчонка смотрела с ужасом на толпу солдат, разглядывающих ее без зла, так, с некоторым интересом. И дождалась бы спокойно прихода лейтенанта. Ну, потрогал бы Леха грудь, было бы что трогать. Я уже собирался идти спать дальше, ночью мне топать в секрет.
Леха ударил ее хлестко, кровь с прокушенного пальца оставила след на ее щеке. Кофта никак не хотела рваться, и ее оставили в покое. Она кричала, когда с нее сдернули штаны от китайского спортивного костюма. Заставили замолчать, бил уже кто-то другой, Леха в это время снимал бронежилет и расстегивал ширинку. Большинство, как и я, не собирались в этом участвовать, но никто не уходил.
Я отвернулся. Остановить их? Серегу, которого месяц назад освободили из ямы? Он просидел всего два дня и даже не успел сильно получить по морде. Парня, которого взяли с ним, продали за речку. Любителю молодых светловолосых мальчиков. Леху? Он стал беженцем из краев с похожей новой историей. Оставалось тупо сидеть и курить, придумывая себе оправдания.
Лейтенант пришел, когда все закончилось. Доклад дежурного выслушал, не отрывая глаз от бесстыдно расставленных ног, пустого взгляда в небо. Если бы не слезы, ее можно было бы принять за мертвую.
Командир присел рядом и что-то сказал на местном. Девчонка села, но не ответила. Он оглядел всех. Старый такой. Ему уже почти тридцать. Может быть потому, что я разглядел пустоту, которую он как будто зачерпнул в глазах пленницы, его палец ткнул в меня. Леху определил, просто назвав фамилию.
- В расход. Через тридцать минут доложить.
Я шел, стараясь ни о чем не думать. Леха даже оглянулся, не услышав моего смеха над рассказанным им анекдотом. И тут же начал новый. Я тронул его за плечо. Мы ушли достаточно далеко. Подняли автоматы. Босые ноги не остановились. Если бы она посмотрела чуть раньше, я бы не выстрелил. Первая гильза уже чиркнула рукав, когда она оглянулась. Не на Леху она смотрела. Наверное, таких красивых глаз теперь я ни у кого не увижу. И сигарета задымила от первой же спички. А в первый раз, помню, полкоробки перевел, пока закурил. Леха копался около тела. Ну, как же без этого! Возвращаться назад в нашем взводе было не принято не только из-за плохой приметы. Всюду после нашего ухода оставались гостинцы от Лехи. Граната с выдернутым кольцом. Шутили, что он минирует даже клочки использованной туалетной бумаги.
- Синдром войны! - Так он объяснял какому-то корреспонденту. Брехня. Выбитый клык и шрам на щеке он получил еще на гражданке, забыв о подвешенном самим же при входе в подвал куске рельса. Картошку свою охранял. А я все ее глаза видел.
Мы прошли секреты молча.
- Жаль девчонку.
Я оступился, думал, ослышался.
Леха чуть сбавил шаг.
- Можно было оставить, пока не сняли лагерь, попользовались бы…
Товарищ следователь, да не хотел я его убивать, наверное, споткнулся, сорвался палец…