Первая крымская зарисовка
Это Крым – мой детский волшебный сон. Я помню его и узнаю заново. Эти стражники вдоль дорог – неустрашимые воины, заколдованные злым чародеем и превращенные в благородные кипарисы, невесты их – сиротливые чайки, чьи подвенечные платья будут сшиты из ажурных облаков над горами, когда спадет заклятье.
Каждый раз, как впервые, при новой погоде, при луне, при ярком солнце, в ливень, после ливня, в серый-присерый хмурый-прихмурый день, в малиновый вечер, на рассвете, ах, на рассвете... Проглатываю эти приторные пейзажи, сладчайшие, как местные вина. Взгляд избалованный такой роскошью, требует все новых красот и останавливается в изумлении на каждом изгибе скалы, на забавном камешке, на сочетании красок, на удивительной бабочке, порхающей над удивительным же цветком. И вновь, вновь на поиски чудес.
А горы! Они то прячутся друг за друга, то выстраиваются в рядочек, присматривают сверху, показывают дорогу. Повсюду скалы, утесы, ущелья, словно бы здесь наложен запрет на ровные поверхности, так что приходится полчаса кружить по серпантину, чтобы в итоге оказаться на сотню метров правее. Горы, тонущие в облаках, окуренные дымкой, спрятанные в знойном мареве, выпускающие из-за своих могучих спин то солнце, то луну.
Что ж, пора сказать про море? Тссссс.... Я слышу, как оно вздыхает, как ворчит, как замирает иногда... Сводит с ума своим постоянством, сводит с ума своим разнообразием, сводит с ума великая необъятная стихия. Разве можно сказать что-то про море? Я помню его аптечный запах: йод – верный друг непоседы. И еще чудо морское – медузы. Маленькие, как шампиньончики, большие, как парашютики.
Там, где не пахнет морем, пахнет хвоей. Пряный маслянистый аромат разнокалиберных иголочек. Поймать бы его, собрать в баночку, а потом откупорить в пыльном городе, чтобы он своей свежестью окутал случайных прохожих... Закружил их своей музыкой, которая днем разлита здесь в воздухе. Она слышна только если не прислушиваться. Легкая мелодия наплывает отовсюду – от птиц, деревьев, цветов, висит вокруг знойным наваждением. К ночи она стихает и остается только плеск волн и трезвон требовательных, как звонки междугородки, ночных сверчков. К ночи на небе появляется карта созвездий, не хватает только аккуратных подписей с названиями. Можно стоять, подняв глаза, пока не закружится голова, насмотреться, надышаться, начувствоваться...
Что еще утащить отсюда кроме пригоршни камней да пары ракушек? Романтику местных названий с привкусом черноморской соли на языке? Суету вокзалов, бестолковщину поездов? Гигабайты фотографий, в каждой из которых нет и сотой доли правды? В конце концов, в запасе есть еще три с половиной сотни дней, чтобы придумать три с половиной сотни причин. Вернуться в Крым. Догоняя лето.