Я учусь в строительном институте. Перешел уже на второй курс. Сейчас у меня каникулы, но я задержался здесь и домой, пока не еду. Дело в том, что я, по совету преподавателя, решил изучить проарабский язык самостоятельно, потому что без этого языка, как он мне сказал, я буду плохим строителем.
- Язык Льва Толстого и Александра Пушкина – это тоже он сказал – на стройке не нужен. Этим языком можно общаться с девушками, писать стихи, а со строителями – проарабским. Практика показала, - добавил он - что правильное использование этого языка позволяет без привлечения дополнительных материальных и людских ресурсов строить в два-три раза быстрее и лучше.
Когда я спросил, на каком факультете его изучают, он очень внимательно посмотрел на меня, немного помолчал и сказал:
- Программы по этому предмету еще не разработаны, да и учебников таких еще нет. Пишут. Поэтому его изучают только на практике. На стройках.
У знакомых старшекурсников я узнал, где они проходят практику, - и вот я уже побывал на стройке и кое-что узнал.
Но, все по порядку. Я пришел на стройку, представился и спросил, где здесь изучают проарабский язык. Меня направили к Василию Степановичу – главному специалисту по этому языку. Его я нашел возле строящегося дома. Он был большим и солидным. Сначала он сказал, что ему некогда, но когда понял, зачем я пришел, раскатисто рассмеялся и сказал:
- Хорошо. Садись вон на те доски и слушай. Если способный, ты скоро его выучишь.
Скоро я уже знал, что проарабский язык строится, в основном, на четырех знакомых мне словах и нескольких производных от них. Вначале я даже обрадовался – так мало! Но потом понял, что только знать их – это ничего не значит. Их надо уметь применять в сочетании с обычными русскими словами, и чтобы все было к месту. Чем больше я слушал, как Степаныч отдавал распоряжения, тем больше поражался, как мало слов он употреблял, а как все было ясно и понятно. Это все потому, что он очень хорошо знал, где, когда и какое слово употребить.
Но все по порядку. Однажды, когда Степаныч достаточно долго втолковывал кому-то в окне третьего этажа, что тому нужно было сделать, он употреблял основные слова по несколько раз в разных сочетаниях. Я спросил у него:
- Это сложноподчиненное предложение?
- Нет. Это трехэтажный.
- Это потому, что рабочий на третьем этаже находится?
- Почти что так, - ответил Степаныч с усмешкой.
- А если будет на девятом этаже?
- Тогда мы более сложные предложения употребляем – девятиэтажные.
Понятно?
Что же здесь было не понять: третий этаж – трехэтажные, девятый – девятиэтажные и так далее.
Хотя, сам я еще не все понимаю. Например, почему так сказал Степаныч крановщику, когда тот плиту мимо опоры положил. Причем тут его мать. Не она же краном управляла. Хорошо подумав, я понял, почему: нечего было такого дурака рожать. Но зачем он ее… Простите, я пока не буду употреблять это слово. Боюсь, что вы можете неправильно понять. Вот пройду полный курс обучения – тогда. Так вот, раз Степаныч с ней так поступал, то, наверное, хотел, чтобы она еще одного такого же родила. А зачем? Вот этого я еще понять не могу. Конечно, Степаныч мужчина видный, но я все равно не могу еще понять, как можно вначале, простите, его, крановщика, мать, а потом все стены дома, перекрытия и крановщика вместе с его краном. Башенным. Как это все сразу можно, я еще не понимаю. Конечно, за один день трудно изучить этот проарабский язык, но я постараюсь.
Я долго думал и, наконец, пришел к выводу, что к нам в Урюпинск научно-технический прогресс еще не дошел.
А что вы про это скажете? Подходит к Степанычу рабочий и спрашивает, куда ему деть оставшиеся две сваи. Тот не задумываясь, ответил:
- Засунь их себе в …
Правильно вы подумали. Туда. А как это можно? В старину сажали на кол только приговоренных к смерти. И кол был тонким, деревянным. А здесь две железобетонные сваи! Я от удивления открыл рот, а рабочий, немного потоптавшись, ответил: «Ясно, Степаныч», - и пошел к сваям.
Я уже не маленький, и знаю, откуда дети берутся, но когда у Степаныча спросили, где взять три мешка цемента. и он ответил где, у меня снова отвисла челюсть. А потом еще: один рабочий забыл, куда дел отбойный молоток. Они вдвоем со Степанычем долго вспоминали. Вспомнили всех. Наконец рабочий вспомнил, где он оставил этот молоток. Как вы думаете, где? Правильно. Там же, где и мешки с цементом.
Я хотел посмотреть, куда рабочие уходят, когда их посылают и где лежат мешки с цементом, но там везде висят плакаты: «Осторожно, опасно», «Без шлема не входить», «При работе используй спецодежду» и тому подобнее. У меня этого ничего не было, поэтому я подробности не узнал. Вот достану спецодежду и схожу туда, куда посылают.
И еще. До сих пор я думал, что этим словом называют только женщин легкого поведения. Но оказывается можно так же называть и мужчин. И что самое главное, если женщины обижаются, когда их так называют, то мужчины нет. Это что, на правду не обижаются, или как? Я этого еще не понимаю.
Но то, что с применением этого языка строят быстрее и лучше, это я понял.
Степанычей надо готовить в институтах.