Подснежники

    
Ирина, собираясь в Петербург, чувствовала, что в эту поездку произойдёт что-то, очень важное для неё.
Она надеялась на любовь, ей всё время казалось, что в её купе войдёт мужчина её мечты, что она его сразу узнает и скажет ему что-то очень оригинальное, молодой человек улыбнётся – и купе озарится таким ярким светом, что и выключатель не нужен будет.
Из Минска «Звезда» вышла в  шестнадцать, и до Борисова Ира в купе ехала одна.
А в Борисове вошёл он, и всё произошло именно так, как Ира представила.
У девушки ёкнуло сердце, когда Серёжа первым делом поинтересовался, что Ира читает.
-Рерих? Вы любите Рериха?
-Я не люблю ничего пошлого, иллюзорного и мимолётного.
-А разве наша жизнь не иллюзия, рождённая в пошлости?
Девушка от неожиданности даже запнулась,- так захотелось ей соответствовать остроумию Серёжи:
-Во всяком случае, сочетание вечности и святости – величайшее счастье для меня.
-То есть?
-Не люблю расшифровывать: от объяснений все загадки тускнеют.
-Вы – поэт! - сказал Сергей, утвердительно кивнув головой.
Потрясённая Ира спросила:
-Почему не поэтесса?
-Поэтесса звучит как попадья или генеральша.
-А чем творческая женщина отличается от творческого мужчины?
Лицо Сергея озарила улыбка:
-На эту тему можно написать замечательный трактат или даже роман, но , не углубляясь в тему, кратко, одним предложением, я ответил бы так: «Творец-мужчина смотрит вовне, а женщина - внутрь себя. И это правда».
-Во всяком случае, творческие люди , бесконечно воплощаясь в разные роли и примеряя на себя разные маски, всегда счастливы.
-Люди искусства бегут в идеальный мир, отсиживаясь за жасминовыми кустами красоты и гармонии. Они счастливы по-своему, но их счастье мнимое, вымышленное счастье романтического царства. Люди искусства вынуждены колебаться между  реальным и иллюзорным.
Чем больше Ира смотрела на Сергея, тем больше он ей нравился: высокий, стройный. А глаза…лучистые, ясные, улыбчивые.
Ира перевела взгляд на губы: красивые, благородно очерчённые…
В это время поезд качнулся и остановился.
Девушка вышла из вагона и вдруг в ста метрах от железнодорожного полотна, на лесном холме, увидела подснежники: с  белыми ослепительными лепестками, яркими солнечными тычинками, в тёмно-зелёных бархатных листьях.
Ира представила, как она в зелёном платье с огромным белым воротником войдёт в купе с бело-зелёным букетом подснежников, вся гармоничная, светлая и ясная, как вырежет из пластиковой бутылки красивую вазу, как Серёжа будет ласково смотреть на неё,
лучиться и сиять, любуясь ею.
Но странно…чем выше на холм поднималась Ира, тем сильнее цветы «убегали» от неё.
Когда девушка добралась наконец до   подснежников, она услышала, как поезд, ритмично стуча, стал удаляться от неё.
-Се-рё-жа-а-а! - выдохнула Ира .-Серёжа-а-а!
Дыхание так перехватило, что заболело сердце.
Шатаясь, как сомнамбула, и не соображая, что делать дальше, Ирина вышла на шоссе.
Высокая, тонкая, в тёмно-зелёном платье с белым воротником и в туфельках на шпильках такого же цвета, красавица медленно шла по дороге.
Тёмно-серая «БМВ»догоняла девушку, шумя всеми восемью цилиндрами.
Расстроенная Ира самонадеянно села в машину к незнакомому водителю.
Разговорились. Оказалось, Николай окончил тот же университет, что и Ирина. Ире было уже не так страшно, но её неприятно поразило в лице незнакомца странное сочетание улыбающихся губ и  жестоких холодных глаз.
Слава Богу, выехали из леса, замелькали озимые поля, набухшие соками сиреневые берёзы, верстовые столбы.
Неожиданно Николай взъехал на просёлочную дорогу и повернул опять в лес, тёмный, дремучий, густой.
-Куда мы едем?- испугалась девушка.
У Николая нехорошо загорелись глаза, он тяжело задышал.
Догадавшись о ловушке, Ира изо всех сил нажала на звуковой сигнал. Раздался тревожный гудок. Николай навалился на девушку, тяжело запахло потом.
Ирина свободной рукой потянулась к панели, схватив зажигалку, зажала её в кулаке и ударила водителя. Удар пришёлся в висок.
Николай обмяк.
Ира выскочила из машины и побежала по дороге, видя перед собой серое небо с низкими тучами.Потом она свернула в лес, влетела в заросли молодого кустарника и  побежала по лесу , не помня себя .Ветки больно хлестали её по лицу. На разгоряченные щёки налипла паутина.
Ира сняла туфли. Мокрая земля, расползаясь под ногами, приставала к колготкам.
Стало вечереть .Деревья так сиротливо, так стыдливо - обнажённо глядели в небо.
Ирине было жутко. В  мозг стучалась одна и та же мысль:
-Убила или нет?
Девушка решила вернуться на место преступления.
Сердце тревожно замерло, когда она увидела знакомую тёмно-серую машину.
-Если он жив, что будет со мной? Если мёртв, что буду делать я? Отец когда-то учил меня ездить: вставить ключ зажигания, нажать на передачу…
Спрятавшись за елью, Ирина наблюдала, как Николай пришёл в себя, завёл машину и тихонько поехал.
Долго девушка бродила по весеннему лесу, проваливаясь в канавы с водой , забредая в гущи лозняков, прежде чем вышла к редким огонькам деревни. Местность Ире показалась знакомой: группка липок, ольховая роща, деревянный сруб колодца.
На дороге напротив колодца Ирина увидела пожилую женщину с измученным жёлтым лицом. Женщина как будто кого-то ждала. Громко на все лады щебетали птицы, прославляя весну.
Женщина обратилась к Ирине:
-Все птицы возвращаются: на старый тополь - соколы; малиновки – петь в заросли; и трясогузки- к заводям; только моя Ирочка не едет ко мне.
Голос Ире показался знакомым.
-Мама, ты что меня не узнаёшь?- страшно волнуясь, казалось, сердце разорвётся на куски, спросила Ира.
-Ирочка, это ты?
Мать дрожащими руками обняла дочь.
Ира, как в детстве, порывисто прижалась к маме и громко, горько расплакалась. Ничего ей сейчас так не хотелось, как утешения.
Восемь лет прошло с тех пор, как Ира рассталась с мамой, и теперь, плача, внутренним зрением она её видела всю: усталую, увядшую, постаревшую, с горькими складками у бледного рта.
Внешность мамы была той же , что и восемь лет назад и какой Ира её представляла в своём уме; новым в облике мамы была её седина.
-Никто никогда не будет меня так любить, как эта бедная увядшая женщина.
Ира открыла глаза и поняла, что она проснулась.