Аромат последних хризантем

               
       "...кажется, и не бывает проблем,
       когда наступает пора хризантем."

Я собираюсь в гости к маме. Из окна кухни убеждаюсь в благополучном здравии бабок с цветами, оккупировавших околорыночную площадь, и выхожу из дому. Ноябрь умудрился без потуг продержать тёплую оборону, но ветер ощутимо делает контрольную пронизывающую пробежку по лицу перед зимним стартом.
Через несколько минут я смешиваюсь с толпой и прохожу мимо рядов с цветами. Хризантемы отдают последний салют осени преимущественно белыми и сиреневыми фейерверками. Но ещё издали меня притягивает жёлтая охапка, словно солнце, только что скрывшись в густых морозных облаках, забыло своё отражение на земле. Отловив мой восторженный взгляд, маленькая, очень живая пожилая женщина с прочным румянцем во все щёки и в плюшевой жакетке трогает мой рукав:
- Заберите все. Почти даром. Уже не могу. Нужно домой. Замёрзла, - в который раз перенизывая бусинки слов, умоляюще произносит она.
Я продолжаю восхищённо любоваться диковинными цветами, которые благодаря неприбранности и хаотичности лепестков замерли над ведром жёлтыми пауками. Ощущение усиливается от набега ветра - они начинают шевелиться.
Бабулька, разглядев в свою пользу нерешительность стоящей перед ней дамы, вытаскивает бывший в употреблении целлофан и укрощает паучье племя.
- У них лепестки осыпаются, - пробую возразить я.
- А что ж, - отвечает хозяйка, проворно и туго связывая букет лентой, - Они ж живые. Подмёрзли чуток, а стоять будут недели две.
Я отдаю смехотворную сумму и беру строптивого на вид цветочного красавца-монстра, опустив головками вниз. Так во времена дефицита упаковки носили "синюю" птицу. Бегу, если это можно назвать бегом, к остановке микроавтобуса.
- Места есть? - с надеждой в голосе спрашиваю я.
- Есть! Одно, - дружно распевается пассажирская команда.

Свободным оказалось место в середине последнего ряда. Мужчина с краю плотнее прижимается к стенке, чтобы я с объёмным багажом попыталась как-то втиснуться. На мою просьбу поменяться местами он соглашается с печатью жертвенности на лице.
- Где Вы раздобыли зайца? -без особого энтузиазма спрашивает сосед, когда укомлектованная машина трогается с места.
- Какого? - я чувствую, как словно по команде Кашпировского во мне моментально засыпают юмор и острота реакции.
- Солнечного, - указывая на букет, усмехается он, почти не показывая зубов. Навязывая тем самым игру оригинальных вопросов и ответов.
- Вы о цветах! - внутри меня ахает удивление меткому сравнению, - Да по пути уговорили. Сколько?
- Сколько - что? - не понимает он элементарного вопроса.
- Такса. Не изменилась?
- Ах, это... шесть с полтиной, как всегда загород.
- Вы передадите? -я кое-как вытаскиваю деньги.
Он педантично пересчитывает их и изрекает:
 - У Вас на пять копеек больше. Сдача осядет. Переживёте?
- Пусть будет на чай.
- Здесь берут как минимум бензином и Ваш широкий благотворительный жест может остаться незамеченным.
- Передавайте, - прошу я.
- Вы меня эксплуатируете, - мягко заключает он с нотками независимого человека.
- Я просто не вижу другой кандидатуры, которая бы более достойно справилась с этим, - вручая ему древко знамени, говорю я, - И потом, ближе Вас никого нет.
- Мы на церемонии открытия Олимпийских Игр? - продолжает он разминку.
Моя реакция на юмор никак не может оторвать голову от подушки. И больше всего не хочется выглядеть перед мужчиной заторможенной. Почему-то именно с ним возникает желание соперничества КВН-ских капитанов, пусть с явным преимуществом одного из них.
- Можно, я аккуратно сложу знамя, которое Вы доверили нести на время поездки, и помогу с сумкой, тем более, что мы, действительно, очень близки, - он прошёлся взглядом по нашим плечам, вынужденно прижавшимся друг к другу.
- Вы - телепат? - поражаюсь я, - Как Вы догадались про знамя?
- Отчасти, - не совсем раскрывается он. Чуть меньше пятидесяти процентов версии Вас удовлетворит?
- Что Вы имеете ввиду?
- Ничего сложного. Я - ТЕЛЕмастер.
Как ловко всё сходится! Он, наверное, не первый раз едет с женщиной, у которой в руках хризантемы. Мало того, бумерангом возвращается к теме денег:
- Если бы Вам пришлось бросить монетку в море, Вы, не задумываясь, отправили бы туда кошелёк.
- Да, - соглашаюсь я, - пустой и старый.
Глядя в моё славянское лицо, мужчина заключает:
- Вы - не японская женщина.
Ошеломляюще! Он меня потрясает.
- Как это вы определили? Неужели дующий с Востока ветер не успел поработать над моими чертами?
- Дело не в европейском типе лица моей соседки, - продолжает он. - В Вашей расточительности. У японцев есть монета, на которую и без которой ничего не купишь. Наш пятак сейчас нечто вроде этого. Вряд ли Вы сразу без него что-то приобретёте.
Интересно, а он бы пожертвовал пятаком?
- Это мужчине свойственна некоторая щедрость. Уместная и разумная, - подчёркивает он, - В особых случаях - безрассудная, - и, широко улыбнувшись, закрыл тему.
Он замолчал. А я уже начинаю привыкать к его уверенному мягкому голосу, к тому, как почти угадывает мысли совершенно незнакомый человек. Не похожая категоричность.
В машину громко врывает рэп и блокирует уши соседям, которым до нас нет никакого дела. Мужчина закрывает глаза, слушает музыку и неожиданно спрашивает:
- Как Вам это?
Я обыскиваю глазами салон, чтобы найти не желающее проявляться и без очертаний притаившееся "это". Но все старания напрасны. Разве что нарастающий храп из первого ряда.
- Это? - мой взгляд намекает на пассажира впереди.
- Музыка, - кивает он в сторону водителя.
- Рэп, как рэп. Не революция в музыке, но стиль, - переливаюсь я от собственного блеска.
- Не вяжется, - категорично заключает он, - Не вяжется с золотом цветов и и бронзой волос моей соседки.
Внутри меня начинает шуметь прибой. Волны перекатываются от сердца к душе. Мне приятен их неугомонный ропот с последними словами соседа на гребешках. Пассажиры по мере следования выходят. Салон пустеет. Мужчина, наговорив комплиментов, молчит.
- Вы знаете, - вдруг оживляется он, - Я в этом году тоже посадил хризантемы. Оставалась небольшая полоска земли. Незадействованной. Только они у меня крупные, шафранные... И пахнут тимьяном.
- "Золотая Осень", - подсказываю единственный сорт, название которого я знала, - Это очень красиво!
Водитель на повороте резко затормозил и с хризантем снова посыпались лепестки.
- Ваш Заяц теряет золотые ворсинки, - заметил он и посмотрел в окно, - Я скоро выхожу. Возле частного сектора. Вам до конечной?
- До конечной, - эхом повторяю я с рассыпающейся внутри грустью его предстоящего ухода.
- Мне была приятна Ваша эксплуатация, - улыбается он, отдавая сумку, - За теми двумя каштанами - мой очаг. Под красной черепичной крышей. Я был бы искренне рад показать Вам последние цветы сезона... А то, что с финансовой темой не по-рыцарски, простите, дурачился, чтобы Вы не скучали. Я безразличен к деньгам, но спокоен, когда они есть.
Выходя, пожелал водителю успехов. С силой хлопнувшая дверца оборвала нить к его словам, оставленным в машине. Я слышала, как они - одно за другим - катились под сиденье.
Мне оставалось ехать ещё минут десять. И всё это время я улыбаюсь, прекрасно понимая, что самый лучший вариант подать себя - в сиюминутности неожиданного порыва хорошего настроения. Случайно выхваченная из океана радиоволн космическая мелодия Эдуарда Артемьева отыскивает закатившиеся слова соседа и, поднимая, находит им место в моём сердце.
Из тёплого салона я попадаю в начинающую обволакивать густоту осеннего вечера. Рассерженный ветер метёт под ноги сухие листья и безжалостно треплет старый целлофан. В свете фонаря вижу, как одинокая стайка робких незрелых снежинок устремляется к моему пальто и тут же скатывается по ворсу вниз. Глядя на них, представляю требовательного мироздателя, экзаменующего - прежде чем ей ступить на грешную землю - юную зиму, которая, волнуясь, нечаянно распушила снежный одуванчик.

Мама встречает меня с блюдцем очищенных гранатовых зёрен, мерцающих светом рубиновых и аметистовых каменьев. Как несметно богата природа! Я улыбаюсь и протягиваю ей цветы:
- Как ты думаешь, что это? - вопросительно киваю на букет и забираю "рубины".
- Похоже на много прелестных голландских хризантем, - вдыхая их терпкость, бьющую в нос бочковым вином многолетней выдержки, уверенно предполагает мама.
- Нет, моя дорогая, ты держишь Солнечного зайца, - с удовольствием приняв эстафету попутчика, лукаво говорю я и целую мамину щёку.
- Случилась новая находка для очередного опуса? - улыбается мама.
- Да нет, - в раздумье отвечаю я, - Удачно добралась сегодня. Мамуль, у тебя в моём возрасте было заветное желание? - вдруг совершенно безотчётно спрашиваю её.
- Конечно. Чтобы вы росли здоровыми и были счастливы.
- А мне бы хотелось жить в доме под красной черепичной крышей...
- Где-нибудь далеко, за границей? - волнуется мама и придерживает у груди цветы роскошным боа.
- Нет, не далеко. Близко, но за границей. За границей... твоего порога всего лишь в пятнадцати-двадцати минутах.

Потом мы пьем душистый с добавлением мелиссы и облепихи липовый чай. Я по одному клюю гранатовые зёрна и слушаю нехитрые новости маленького загородного местечка. Золотые хризантемы рассияли чисто убранный мамин дом, в окна которого стучится промёрзший дождь. Ночью мне снятся шафранные, пахнущие тимьяном, охапки цветов на узкой полоске земли.

*--------------------------
"Хризантемы ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ" - фото автора