Мой приятель Сергей нарушил золотое правило спиннингистов, ловящих рыбу с лодки: помнить, что в лодке ты не один. В итоге нацеленная им в заросли куги блесна мелькнула у моего лица и в следующую секунду огромный крючок прочно сидел в скуле между моим правым глазом и ухом. Попытки вынуть его с помощью медицинского зажима, которым обычно блесны достают из щучьей пасти, ни к чему не привели: он вошел довольно глубоко в лицевую (или точнее – в челюстную) мышцу. Место действия – глубинка Тверской области, откуда до ближайшего населенного пункта 40 километров разбитой грунтовки. Время действия – понедельник тихого июльского вечера.
Делать нечего, пришлось садиться за руль и отправляться в тот самый ближайший населенный пункт – райцентр Селижарово, испытывая, помимо боли, досаду от испорченной рыбалки и, конечно, чувство неловкости. В самом деле, каково - заявиться в больницу почти в 9 часов вечера с торчащим в скуле крючком, на котором болтается блесна?
Честно говоря, до этого я почти не имел представления о том, что такое районная больница. Так что ее вид – что снаружи, что внутри, мало чем напоминающий о современности – быстро поверг меня в уныние. Я понял, что в лучшем случае меня пошлют куда подальше – продолжать «ловить рыбу», ибо у меня не было ни документов, ни страхового полиса. В худшем, не церемонясь, - выдернут злосчастный крючок с куском мышцы.
Дежурный врач (вот уж не знал, что в райбольнице еще может быть дежурный врач) осмотрев мою рану, улыбнулся:
- Не волнуйтесь, вы не первый, кто приезжает сюда с крючками в теле. Сейчас мы вызовем хирурга и всё будет хорошо.
Он тут же набрал номер телефона некоего Михаила Семеновича и за ним отправили больничную машину. Через 15 минут в дверях неотложки появился немолодой мужчина с очень скептическим выражением лица. Я понял, что у него был нелегкий день, что этот нелегкий день вроде как закончился, он только сел ужинать у телевизора, возможно даже выпил рюмку водки (я бы непременно так поступил) и вот опять – вызов, и опять - в больницу.
- Поднимайтесь на второй этаж, в хирургию, - сказал он мне. – Если будут спрашивать, скажите, что я так распорядился. А я сейчас переоденусь и займусь вами.
Я прошел мимо палат, в одной из которых громко стонала женщина, заглянул в пустующий операционный блок, пока, наконец, мне не показали, где будут меня «оперировать». Сняв по просьбе сестры обувь, я вошел в помещение с операционным столом посредине и огромной хирургической лампой под потолком – такие я видел в фильмах пятидесятых годов. Мне надлежало расположиться на столе, что я и сделал, закрыв глаза. Мелкая рыболовная неприятность уже не казалась мелкой, тем более, что в операционную доносились стоны, а из-под клеенки на приставном столике зловеще торчали хирургические инструменты.
Михаил Семенович, облачившись в халат, отрегулировал свет лампы, слегка подергал впившийся в мою скулу крючок:
- Так больно?
- Немного.
- Новокаин нормально переносите?
Я не знал, как я переношу новокаин, но коль скоро без него нельзя было обойтись, кивнул головой: «нормально».
- Будете мучить меня, Михаил Семенович?
- Нет, не буду, - ответил он, звякая инструментом.
И я стал с ним говорить. О больнице, об операциях, которые здесь делают. Об анестезиологе, вернее об отсутствии анестезиолога, из-за чего приходится откладывать плановые операции, Говорить о жизни вообще.
Михаил Семенович, конечно же, что-то делал с моим злосчастным крючком, время от времени спрашивая: «Так больно?». Мне пока не было больно. Я ждал, что будет. Но вот он вложил в мою ладонь вынутый крючок с блесной, тогда как мне казалось, что он еще не кольнул меня новокаином. Это потрясло меня больше всего. Ведь я приготовился к тому, что буду орать, корчась под скальпелем. Конечно, это был мастер-класс, это был высший пилотаж хирурга и просто великолепного врача – сделать всё так, чтобы ты ничего не почувствовал и не заметил.
- Вам бы нужно сделать противостолбнячную прививку, - устало сказал Михаил Семенович, - но у нас, к сожалению, нет вакцины.
- Ерунда, меня в детстве прививали от столбняка.
Доктор только грустно улыбнулся, а вошедшую сестру попросил дать обезболивающее громко стонущей женщине.
...В деревушке, в которой мы "квартировали" все время, пока рыбачили, об инциденте с блесной стало известно еще до того, как мы вернулись из больницы. В сумерках потянулись ходоки - "посочувствовать". Тем более что отсутствие противостолбнячной вакцины предстояло компенсировать обычным для глубинки "лекарством". Я нисколько не удивился тому, что Михаила Семеновича (или Семеныча, по-местному) здесь хорошо знают - деревенскому жителю в случае чего не миновать райбольницы. Но все оказалось не так просто. Под "случаем чего" следует разуметь либо тяжелые травмы, либо состояния, как говорят, почти не совместимые с жизнью. Лечить простуды или порезы за сорок верст от дома никому и в голову не придет. Потому-то в округе и знают Семеныча: не по вылеченным насморкам, которые забываются на второй день, а по вправленным им рукам, ногам и иным хирургическим вмешательствам, вернувшим людям здоровье.
Здесь вспомнили, как лет восемь назад по округе ездила съемочная группа программы "Зеркало". У одного из телевизионщиков, только вернувшегося из Чечни и там же получившего травму руки, начались серьезные проблемы. Оперировал, конечно, Михаил Семенович, и через два дня телевизионщик ходил огурцом. Так что "моя" блесна на фоне услышанных историй кажется сущей безделицей. Хотя уверен теперь, что для настоящего врача безделицы не существуют.
(Опубликовано в "Российской газете" от 18 сентября 2008)