Года два-три назад меня затащили в одну японскую забегаловку с громким названием суши-ресторан, который находился (если б я так помнил) кажется, в районе пер. Нахичеванский, на пересекающей его маленькой улочке, с одной стороны она выходит на офис Внешторгбанка, а с другой – к мединституту. Готовить меня к этому событию начали недели за две.
Суши, оказывается, это такая загадка восточной кулинарии, отведавши которую, жизнь обретает совершенно иной, сугубо позитивный, смысл. А потом, "в этой жизни нужно попробовать все". Я ожесточенно сопротивлялся, т.к. исповедовать этот постулат я вовсе не собирался. К тому же, есть такой психологический феномен ожидания – тебя готовят к чему-то необычному и экзальтированному, ты настраиваешься на чудо, а на деле все оказывается пресным и обыденным, если не тошнотворным и омерзительным.
Так случилось и на этот раз. Я ковырялся в этих маленьких квадратных комочках риса с примесью каких-то морепродуктов, все они были разные по форме и цвету, с отвратительным запахом и холодные на ощупь. Начальная стадия процесса пищеварения, запускаемая воздействием пищи на зрение и обоняние, у меня сразу выпала. Соусы я трогать побоялся. В итоге я валялся на японском диване и с ужасом смотрел, как публика давится этой отравой, один только вид которой уже вызывает изжогу.
И вот я сижу, голодный как собака, и натощак наблюдаю за тем, как очередная пара появляется в этом чудо-суши-заведении. В силу своей наблюдательности успеваю увидеть не только общую картину, но и отметить на этом фоне каждую мелочь. ОН – лет 45 от роду, рост метр сорок пять, пузо – метра полтора в обхвате. Видимо, печень от длительного злоупотребления алкоголем увеличена раз в десять. Ей уже тесно в брюшной полости. Ей хочется на волю.
Лицо одутловатое, под глазами висят уже не мешки, а внушительного размера кожные карманы. Взгляд пренебрежительно-грустный, передвижение в пространстве дается ему нелегко. Он тяжело дышит, вернее, глотает воздух ртом, как рыба, только что снятая с крючка. Дыхание не грудное, а брюшное, этим он облегчает себе походку, на вдохе как бы толкает пузо вперед, а затем движется за ним по инерции. Мышцы позвоночника напряжены, голова запрокинута назад, с подбородка свисают две сытные потные складки. Равновесие он еле держит, время от времени его теряет, и, заваливаясь вперед, как бы догоняет убегающее от него брюхо. Настоящий пряник!
За ним мелкими шажками семенит его спутница, размалеванная долговязая приблуда лет 30-ти, тощая и плоская, как отвертка – общепринятый эталон женской красоты и обаяния. Отвертка выше своего спутника головы на три, делать большие шаги не может, иначе пряник будет бежать за ней. Она пытается подстроиться под его шаг, из-за этого сбивается с ритма, иногда не рассчитав, выбегает вперед, затем тормозит, пропуская его, и снова семенит за ним.
Отвертка жутко комплексует, взгляд у нее испуганный, она понимает, что в данный момент они с пряником – объект пристального внимания всего зала. Она сжалась и сгорбилась, готова провалиться под землю с этого ресторанного подиума. Заметно, что это не супруга, и даже не кандидат на эту роль. ТА уверенно шагала бы впереди с гордо поднятой головой, а он бы ее догонял..
В общем, картина убойная – беременный пряник и кривая отвертка. Эдакая сладкая парочка. Психоделический блокбастер. Меня на голодный желудок смех разбирает, а народ никак не может понять, с чего я так уматываюсь..
Насытившись этой восточной экзотикой, у меня спросили:
– Ну, как?
Я скромно ответил:
– Борща хочу..
октябрь, 2008