Яд в моей крови, или Северное кладбище

               
               
                Глава1.



Машины пролетали мимо одна за другой, обдавая противной липкой грязью подошедших слишком близко к краю тротуара людей. Серое безрадостное небо роняло на землю мерзкую морось. Холодный северный ветер трепал волосы, забирался под одежду, пронизывая тело до костей. Обхватив себя руками и переминаясь с ноги на ногу, симпатичная худенькая девушка в сером пальто напряженно вглядывалась вдаль в ожидании своей маршрутки. И вот, наконец-то, чудо свершилось: долгожданная газель с номером 154 на лобовом стекле вынырнула из-за поворота и, подрулив к обочине, забрала свою пассажирку.
    Растерев сначала озябшие руки, девушка достала из сумочки кошелек и, отсчитав нужную сумму мелочью, попросила передать деньги водителю. И вдруг она услышала голос сбоку:
- Ой, Оленька, ты, что ли?
Она повернулась и узнала в сидящей рядом женщине свою бывшую учительницу, Раису Олеговну, преподававшую у них русский и литературу в старших классах. Теперь она была классной у Олиной младшей сестры Яны.
  Это была милая, общительная женщина лет сорока пяти. Свой предмет она давала интересно, поэтому в школе ее любили, и Оля искренне обрадовалась встрече с  ней. Они разговорились. Девушка рассказала, что учится на втором курсе факультета филологии СПБГУ.
- Даже не верится, что уже полтора года прошло с вашего выпуска,- вздохнула женщина -У вас класс такой хороший был.
- Зато теперь вы у моей сестры ведете,- улыбнулась Оля.
- Да,- подтвердила Раиса Олеговна.- Яна – умненькая девочка, но…- она задумалась,- не такая заинтересованная, как ты. Тебе учеба была в радость, а для нее так – обязанность – сразу видно. У них вообще коллектив совсем другой.
- Ну, каждый класс хорош по-своему,- нашлась Оля.
- Конечно,- рассеянно кивнула учительница и с сожалением произнесла:
- И жалко очень, что Яна хор бросила. Меня и Ирина  Артемьевна просила с ней поговорить. Я говорила – а все без толку.
- Погодите. Как бросила?- удивилась Оля.
- Так уж с сентября и не занимается,- растерялась женщина.- А ты что, не знала?
“Глупая ситуация,- подумала девушка,- узнавать от своей бывшей учительницы про свою сестру!” – Может, она и говорила,- поспешила Оля поправить положение,- просто я замоталась совсем – могла и забыть.
  Скоро Раиса Олеговна вышла, а Оля, проводив ее взглядом, задумалась. Интересные получались дела.
 
Оля открыла дверь и вошла в просторный длинный коридор их пятикомнатной квартиры. От приятного, будоражащего аппетит запаха жареной курицы ту же потекли слюни, а из комнаты выплыла мама – как всегда, улыбающаяся, спокойная, счастливая.
- Ты чего так долго?- спросила она.- Шесть часов уже. Все готово давно.
- Да, на занятиях задержали, потом маршрутка долго не ехала.
- Ну, папа же говорил тебе- получай права- и не будешь больше зависеть от маршруток.
- Да, надо,- рассеянно кивнула девушка и спросила,- а Яна где?
- Так на хоре, час назад ускакала.
- И опять до десяти вечера?
-Ну они же к турне готовятся. Давай, иди мыть руки, переодевайся- я соберу на стол.
  Оля сняла пальто, сапоги, прошла в свою комнату и, нахмурившись, уставилась на фотографию на стене. С карточки Оле улыбалась лицо самой красивой девочки во дворе, самой красивой девочки в школе- лицо ее шестнадцатилетней сестренки Яны.

                *                *                *

- Нет, Паша, я не могу остаться у тебя на всю ночь, я тебе уже сто раз говорила… Если я буду так часто ночевать у подруги, родители что-нибудь заподозрят,- все более раздражаясь, пыталась объяснить Оля.
- Слушай, ну и ты войди в мое положение!- взорвалась она, выслушав аргументы собеседника.- Я не могу им вот так, с бухты-барахты все выложить. Им нужно время – и мне нужно!
  Но тут позвонили в дверь, и Оля поспешила свернуть разговор.
- Ладно, солнышко, сегодня еще среда только- еще целых три дня до субботы. Мы еще завтра, послезавтра увидимся – успеем все обсудить… Да никуда я не тороплюсь- просто Яна вернулась- придет еще щас сюда уши греть… Хорошо… И я тебя люблю. Целую. Пока.
  Однако Яна “уши греть”, видимо, не собралась, и настроения поболтать перед сном со старшей сестрой у нее тоже не было. От ужина она отказалась, заглянув на пару минут в свою комнату, прошлепала оттуда прямо в ванную, а минут через двадцать вернулась к себе, и, потушив большой свет и включив бра, забралась с книжкой в постель. Однако стук в дверь помешал ей спокойно читать. Теперь уже Оля сама пришла к ней. У нее было о чем поговорить с сестрой.
- Ты чего ко мне не зашла?- поинтересовалась Оля, войдя в комнату.
  Яна оторвалась от книги,  изящным жестом завела  за ухо упавшую на лицо прядь светлых, чуть завивающихся волос и, взглянув на сестру своими большими темно-синими, почти черными глазами и, как показалось Оле, притворно зевнув, лениво протянула:
- Устала я.
- На хоре?!- скептически спросила Оля.
-А что, по-твоему, на хоре нельзя устать?
-Да можно, наверное, если действительно там быть.
Кажется, настороженность промелькнула в правильных тонких чертах Яны, но лишь на мгновение.
- Ты хочешь сказать, что я сегодня не была на хоре?- спросила она.
- Ну, на воре и шапка горит,- усмехнулась Оля,- вот только я хочу сказать, что ты вообще там не бываешь! Я встретила Раису Олеговну- она мне всё рассказала!
 Решив, видимо, что лучшая защита- это нападение, Яна с вызовом спросила:
- А почему я, собственно, обязана ходить на этот хор?! Надоело мне- вот и не хожу! А врать вы все меня сами вынудили! Навязываете мне его! Скажу, что бросила,- начнете спрашивать: да зачем, да почему? А ведь это только мое дело!
- Нет, Яна, то, что ты почти каждый вечер говоришь, что идешь на хор, а сама пропадаешь неизвестно где- это уже не только твое дело! Так куда же ты, все-таки, ходишь?!
- Это тебя не касается, -огрызнулась Яна.
-Ах, не касается!- обиделась Оля.- Тогда, возможно, папе с мамой будет интересно!
И она, демонстративно развернувшись, направилась к двери- и застыла, как вкопанная, оглушенная последней репликой сестры:
- Возможно, им будет так же интересно узнать, что ты уже два месяца трахаешься со своим Пашенькой, при том, что встречаетесь вы чуть больше трех!
И, любуясь произведенным на Олю эффектом, манерно закатив глаза, словно что-то припоминая, Яна продекламировала:
-Сегодня была самая счастливая ночь в моей жизни! Теперь я- женщина! Я всегда думала, что это будет очень страшно в первый раз, но я ошиблась!
- Замолчи сейчас же!- потребовала Оля, покраснев.- Какое право ты имела читать мой дневник?! Какое право имела вообще рыться в моих вещах?!
- Я нигде не рылась,- возразила Яна.- Я зашла к тебе в комнату за феном, а дневник лежал на постели, а, раз уж я его увидела, грех не заглянуть!
-Но это подло, Яна, дневник- это личное! Я бы никогда не стала читать твой дневник!- воскликнула Оля, и по щекам ее потекли слезы.
- Сильно сомневаюсь, поэтому и не веду никаких дневников! Хотя, если бы у меня был дневник, его читать бы было всяко интересней, чем твой! - Выпалила Яна и осеклась.
  Но Оля ничего не заметила, она вообще больше не кричала, не сердилась- она только безуспешно пыталась справиться с подкатившими рыданиями. И Яне стало жалко ее и стыдно за свое поведение. Да она вообще не собиралась говорить Оле, что узнала ее секрет, просто в сложившейся ситуации ей было удобно перевести разговор с себя на Олю и тем самым выиграть время, чтобы придумать правдоподобное объяснение своим отлучкам. Теперь она объяснение придумала- и обидела сестру!
 - Ну прости меня!- попросила она и, поднявшись с постели, подошла к сестре и попыталась обнять ее, но та со словами “Не трогай меня!“отшвырнула ее руки.
 - Ну ладно, Оля, я же не со зла! Ну прочитала, не удержалась!- взмолилась Яна.- Ну бес попутал!
 - Ты не должна была читать,- всхлипнула Оля.
 - Знаю, но я же попросила прощения! Ну и что, на самом деле, такого в том, что я узнала? Неужели ты действительно думаешь, что я побегу докладывать?!
 - Нет,- покачала головой Оля.
А Яна, увидев, что гнев сестры начал сходить на милость, взяла ее за руку и, подведя к кровати, усадила рядом с собой.
 -И вообще я не понимаю, зачем делать из этого такую тайну?!- сказала она.
 Яна действительно не понимала: ну трахаются они- ну и что? Да сестре уже восемнадцать лет- давно пора! И чего тут скрывать, стесняться? Тем более, что парень серьезный, спокойный, папа с мамой от него в восторге… Да сестра еще старомоднее, чем родители, иногда она просто убивала Яну своей правильностью. Но, с другой стороны, хотя Яне было приятно чувствовать себя и опытнее, и взрослее (несмотря на то, что Оля была на два года старше), но в отношениях сестры с тем же самым Пашей было что-то хорошее, что-то чистое, то, чего давно не было у самой Яны, и хотя она и могла уверять себя в том, что ей все эти сопли-слезы на фиг не нужны, и все же вряд ли после первого раза Оля потом полночи плакала…
 - Не делать тайну?- переспросила Оля.- Но как мне им об этом рассказать?
 - Да никак,- ответила Яна,- просто прекрати выдумывать! Соберешься ночевать к Паше- так и скажи, что к Паше, а не к Маше или Любе!
 - Думаешь, это так просто…-засомневалась Оля.- Посмотрим, какая ты будешь смелая, когда окажешься на моем месте!
 “Хотела бы я знать, как бы ты повела себя на моем месте! Хотя, конечно, такие правильные девочки, как ты, не оказываются в таких ситуациях!”-подумала про себя Яна, а вслух сказала:
 - Я бы поступила так, как предложила тебе!
 Оля не была до конца уверена, что стоит последовать Яниному совету, однако решила, что переживать действительно особо не о чем, а, успокоившись, вспомнила о первоначальной цели своего визита к сестре.
 - Так, может, все же признаешься, где бываешь по вечерам?- спросила она.
 - Пообещай, что никому не скажешь,- серьезно попросила Яна.
Оля пообещала.
- Я пою в группе,- ответила Яна.
- В какой группе?
- Ну так, собрались ребята, сами музыку сочиняем, сами тексты пишем, поем, играем.
- И чем это лучше хора? Ты там солисткой была!
- Я и здесь солистка, а песни совсем другие, намного круче. И потом, какое в хоре будущее?
- А здесь какое?
- Какое- никакое, а есть.
- Так может о вас скоро вся страна услышит?- спросила недоверчиво старшая сестра.
- Вот только не надо иронии!- обиделась младшая.
- А продюсер у вас есть? Сейчас ведь без продюсера никак!
- Может, и будет,- ответила Яна и при этом не смотрела сестре в глаза.
- А называется группа как?
- А это пока секрет.
- Почему секрет?- удивилась Оля.
- Потому что, пока мы не добились успеха, нечего распространяться. Так только сглазить можно! Придет время- обо всем узнаешь, а на сегодня я и так много сказала! И вообще, уже поздно, пора спать!
Олино любопытство, конечно, не было до конца удовлетворено, но ей пришлось смириться и, пожелав сестре спокойной ночи, она отправилась к себе. А Яна, как только за сестрой закрылась дверь, тут же погасила свет- ей расхотелось читать,- и, натянув одеяло на самые уши, прошептала:
- Что же, почти не наврала!
               
                *              *              *

Через три дня семейство Еруновых собралось за субботним завтраком в составе отца, матери и двух дочерей, отсутствовал старший сын Максим, который вот уже год проживал у своей девушки и, надо полагать, будущей жены Виктории.
  Это было счастливое семейство. Отец, сорокапятилетний Валерий Андреевич, всю жизнь много работал и благодаря упорному труду они с братом Михаилом семь лет назад открыли большую СТО автомобилей, которая процветала и по сей день. Но, несмотря на преданность делу, главным в жизни Валерия всегда оставалась семья. Только на семью тратил он заработанные средства, только им уделял каждую свободную минуту. Он обожал своих детей и боготворил жену, они прожили в браке уже более двадцати лет, но за долгие годы супружества чувства их друг к другу не ослабли, страсть не уступила место привычке, они до сих пор нежно любили друг друга – и были друг в друга  влюблены. Валерий входил в те десять процентов мужчин, которые ни разу в жизни не изменяли своим женам, более того- у него даже желания такого не возникало.
  Что уж говорить о Татьяне Михайловне? Для нее муж и дети были всем, она жила только ради них. Последние десять лет она не работала- но и без дела не сидела никогда: огромная квартира Еруновых  сияла чистотой, у мужа и детей всегда были чистые, наглаженные вещи, а стол ломился от разносолов. И, самое главное, женщине все это приносило радость.
  Но одной из самых важных составляющих счастья супругов- Еруновых были их дети. И Татьяна, и Валерий всегда мечтали о доме, полном ребятишек- и Бог подарил им троих. Правда, Максим, на самом деле был племянником Татьяны, сыном ее сестры. Когда мальчику было два года, с его родителями случилась трагедия - они разбились на машине. Татьяна и Валерий, которые тогда только что поженились, решились усыновить мальчика - и ни разу об этом не пожалели: он всегда был им как родной сын, даже когда родились девочки…
  Да, с детьми Еруновым очень повезло, все трое росли смышлеными и довольно послушными; Максим уже с малых лет начал проявлять серьезность, целеустремленность. Старшая дочка росла спокойной домашней девочкой. Вот только младшая внушала Валерию некоторые опасения, и даже не в силу своего поведения - а из-за незаурядной внешности. Старшие дети росли симпатичными, но все же обыкновенными. Яна уже родилась очень красивой девочкой и с каждым годом становилась еще красивее, а в третьем классе с ней вообще произошло какое-то невероятное превращение - и красота ее стала почти неземной. Отец опасался, что красота эта может привлечь к Яне избыточное внимание мужчин, а, угадывая в младшей дочке авантюрный склад характера, боялся, что когда-нибудь это приведет не к добру. Одним утешал себя Валерий: что дочка еще не выросла, что рано пока беспокоиться. Тем более пением в хоре серьезно увлекается девочка - что ж, очень хорошо, не думает о глупостях…
  И вот семья собралась за субботним завтраком. Татьяна напекла оладьев, пышных, жирных. И Валерий, с удовольствием уплетая шестой, только качал головой, глядя на дочек, которые съели три штуки на двоих.
 - В чем-то у вас душа держится, а, девчонки?- спросил он, посмеиваясь.
 -Красота требует жертв,- улыбнулась Яна. (“Опять эта красота несчастная” - подумал отец). Она обмакнула в джем последний кусочек и, отправив его в рот, почувствовала себя вполне сытой. Яна с детства была малоешкой - ей больше и не хотелось.
  А вот Оля, обычно евшая больше сестры, сейчас и полторы оладьи осилить не могла, так нервничала. Она решила последовать совету Яны и сообщить родителям, что собирается сегодня ночевать у Паши, вот только уже в который раз открывала она рот - и слова застревали у нее на языке. Но тут ее сестра форсировала события.
 - Я сегодня у Ленки на ночь останусь, ладно?- спросила она.
 - А чего это?- поинтересовалась Татьяна.
 - Да у нее мама рецепт каких-то навороченных пирожных достала - хотим попробовать испечь.
 - А чего на ночь?
- На ночь интереснее, видик потом посмотрим, поболтаем.
  Родители так и не поняли, чем же днем менее интересно, но возражать не стали, у них не было основания не доверять дочери.
 - Только пирожных нам попробовать принеси,- попросил Валерий,- а то в прошлый раз чего вы там пекли - ничего нам не принесла.
 - Привезу,- пообещала Яна и покосилась на Олю. И та поняла, что откладывать больше некуда, родители вот-вот закончат завтракать и встанут из-за стола. Мысленно перекрестившись, она, еле слышно, запинаясь, произнесла:
 - И я сегодня переночую н..не дома.
 - А где?- спросил отец.
 - У…у Ма..- начала было Оля, но сестра, не дав ей договорить, под столом ущипнула ее за ногу.- У Паши,- выдохнула девушка и залилась густой краской.
 “Ну вот, как быстро летит время,- подумал Валерий,- дети растут - мы стареем.”
 “Ну вот, наконец-то ты решилась признаться,- подумала более проницательная Татьяна.- Ну что ж, счастья тебе, доченька”.
  А вслух никто не знал, что сказать- и все молчали. Первым “нашелся” Валерий. Он спросил:- А кто у Паши будет дома?- и по взгляду, которым наградила его жена, понял, что сморозил глупость.
  А Оля засмущалась еще больше и уже совсем себе под нос пробормотала: “Никого не будет”.
 - А..,- вякнул было и сам смущенный отец, но жена перебила его.
 - Конечно, ночуй,- с улыбкой ответила она,- а ты, Валерик, шел бы собираться - ты ведь на работу к обеду хотел заехать! И лекарства смотри не забудь выпить!
 - А, да,- отец семейства, вконец сконфуженный, побрел с кухни; поспешила улизнуть из-за стола и Яна - ей не терпелось примерить новый комплект кружевного нижнего белья, в котором она собиралась к подруге печь пирожные.


                Глава2.
Утро началось, как всегда, с пробежки - и пусть на улице уже декабрь и холодно - это ничего. Свитер, легкая куртка, утепленные кроссовки - и вперед. Если температура не ниже минус пятнадцати, то это не повод отлынивать. Потом дома - отжимание, подтягивание на турнике, отработка кое-каких приемов на снаряде. На все ровно час. Затем - контрастный душ и после - плотный завтрак. Либо горячая каша, либо яичница с ветчиной. И все обязательно с хлебом. И потом - на работу.
  Вот так начинался обычный день в жизни Кирилла Баженова. Но в то утро все происходило не совсем обычно. Не успел Кирилл проглотить первую ложку гречки, как зазвонил телефон.
 - Але, Кирь? Здорово, это Серега,- донеслось из трубки.
 - Здорово!- обрадовался парень.- Как жизнь? Чего в такую рань звонишь?
 - Ты знаешь..,- как-то замялся Серега.
 - Чего?
 - Ну, в общем, разговор есть, нетелефонный. Можем сегодня пересечься?
 - Конечно. Где, во сколько?
 - А ты работаешь все там же?
 - Да.
 - Тогда давай я к твоей работе подъеду. Во сколько ты освободишься?
 - Часов в семь.
 - Буду в семь. Давай, до встречи.                - Давай.
  Кирилл положил трубку и на некоторое время забыл о еде. Он был озадачен. Чего это друг стал звонить ему домой в такую рань, когда мог запросто найти его по мобильному в течение дня? Значит, что-то серьезное тревожит Серегу, не дает спать спокойно. И очень все это Кириллу не нравилось. Серега - один из двух его самых близких друзей. Они вместе воевали, вместе шли убивать и умирать. И стали втроем- с Ваней еще Терехиным- как братья. По крайней мере, Кирилл долго так думал. Но в последнее время Серега начал отдаляться от друзей, и теперь уже более трех месяцев ребята не видели его. А при последней встрече он показался Кириллу каким-то чужим, замкнутым, хотя, очевидно, старался делать вид, что ничего не изменилось…И вот теперь объявился так неожиданно, ранним утром…
  Перед выходом из дома Кирилл посмотрелся в зеркало в коридоре - и встретился  с мрачным взглядом серо-зеленых глаз. Да, в его лице теперь редко можно было увидеть искреннюю веселость, и так стало после войны, а до этого он был совсем другим человеком- жизнерадостным, простым. И больше всего на свете он любил спорт. Серьезно занимался карате с шести лет, а к восемнадцати уже имел второй дан и подрабатывал по вечерам тренером. Была у него и компания, где вели не такой уж здоровый образ жизни, но сил в молодом и крепком организме Кирилла хватало на все. Не хватало только времени на учебу - да и желания учиться тоже не было, поэтому и не поступил Кирилл в институт, закончил техникум - и отправился оттуда прямиком в армию - и как раз на вторую чеченскую войну. Оттуда пришел героем, не боявшимся ни Бога, ни черта, вот только не знавшим ответа на вопрос, как теперь жить в окружающей его мирной действительности. Бывшие друзья перестали быть друзьями, потому что он не был уверен, что в случае необходимости они будут готовы отдать за друга жизнь, а их нынешние интересы(рейвы, модные шмотки, тату и пирсинги, дурацкие современные книги и телешоу)- казались ему детскими и пустыми. Он рассорился в пух и прах с матерью и отчимом (о чем будет рассказано далее) и переехал в квартиру, оставленную ему в наследство бабушкой…И он не мог больше сойтись близко ни с одной девушкой. Он хотел теплых, душевных отношений, а получалось, как ни крути, только секс и абсолютная пустота на сердце.
  Единственными близкими людьми оставались Ваня и Серега, и отчуждение последнего  Кирилл переживал тяжело, не понимал, как такое могло произойти, но, неоднократно напарываясь на отговорки типа занят, устал, не могу встретиться, Кирилл перестал звонить Сереге. Он не привык навязываться. А вот сейчас он думал, что зря не предположил, что что-то нехорошее происходит с другом, оттого и отдалился тот от него, от того и странно себя ведет. И теперь Кирилл с нетерпением ждал вечера, полный решимости выведать все у Сереги. Но этим намерениям не суждено было осуществиться- на встречу Серега не пришел.

                *        *         *

  Новый кружевной лифчик был небрежно брошен в кресло, трусики нашли свое место  на персидском ковре у подножия  кровати. А красивая светловолосая головка счастливой обладательницы комплекта от Роберто Кавалли покоилась на крепком мужском плече.
  На вид мужчине было около сорока, это был довольно красивый, хорошо сложенный брюнет. Его юная, миниатюрная подруга казалась совсем крошечной рядом с ним. Но смотрелись они эффектно: зрелый, сильный мужчина, хрупкая, молоденькая девушка. И по нежности, с которой он обнимал ее, по тому, как доверительно положила она ему на плечо голову, казалось, что их объединяет глубокое, сильное чувство. Но любовь ли то была, или лишь иллюзия, созданная игрой света и тени в полумраке роскошной спальни?..
  А началась эта история три месяца назад, когда Яна и ее лучшая подруга Лена Рудницкая собрались на ночную дискотеку в один из молодежных клубов в центре, далеко не самый лучший, зато такой, где не проверяли документов, поэтому вход туда был не ограничен для лиц любого возраста. Прогулочным шагом, попивая Джин-тоник и весело болтая, девушки уже подходили к клубу- как вдруг с ними поравнялась черная Ауди. С пассажирской стороны открылась дверца и один из сидевших в ней мужчин - видный брюнет лет сорока, обратился к девчонкам:
 - Вы что, в это заведение, что ли, направляетесь?
  Лена не ответила. “Меньше обращать на них внимание - быстрее отстанут”- рассудила она, однако Яна, поймав обжигающий взгляд темно-карих глаз брюнета, почему-то решила не молчать.
 - В это, а что?- спросила она, тут же получив толчок локтем в бок от подруги, но сделала вид, что не заметила. Девчонки, между тем, продолжали идти, и машина двигалась вдоль тротуара в темпе их шага.
 - А если мы пригласим вас в более симпатичное место?- был задан вопрос.
  Яна не успела и рта раскрыть, а подружка уже опередила ее.
 - Нет, спасибо!- уверенно сказала она, не желая, чтобы ее безбашенная красавица-подруга вступала в разговоры с этими прилипчивыми дядьками.
  А дядьки и впрямь не хотели просто так отлипать. Неожиданно машина слегка набрала ходу и, обогнав девчонок, затормозила. Мужчины вышли из нее и поднялись на тротуар.
 - Да подождите вы!- попросил брюнет.
  Лена, разумеется, собиралась его просьбу проигнорировать - ей все это совсем не нравилось, она уже начинала нервничать. Однако Яна (“эта бесконечно глупая Яна!”) вдруг взяла и остановилась. И принялась оценивающе разглядывать этих господ. Вернее, в основном, одного из них - того брюнета, что сидел на пассажирском месте и обращался к ним с Леной. Водитель - невысокий лысеющий блондин с хорошим пивным пузиком - похоже, мало заинтересовал ее.
  Впрочем, знай Яна, во что выльется в будущем для нее это знакомство - она не то что не остановилась бы,- она бежала бы от этих двоих сломя голову. Но только вот не дано человеку знать, что будет завтра, да на следующий день ничего плохого и не случилось. Еще три с лишним месяца после этой встречи Яна оставалась вполне счастлива и довольна жизнью.
  А в тот вечер вышло так, что новым знакомым удалось не только уговорить Яну, но и уломать Лену, и компания отправилась в дорогой частный клуб, с хозяином которого оба друга, кстати, были знакомы. Правда, хорошо провели время только Яна и брюнет, оказавшийся Александром. Лена чувствовала себя явно не в своей тарелке, скучала, не хотела ни есть, ни пить, ни танцевать, ни даже поддерживать разговор с лысеющим блондином Андреем и мечтала только об одном - поскорее оказаться дома. Андрей тоже не веселился. Идея подцепить малолеток уже совсем не казалась ему удачной. Разумеется, ему, как и большинству мужчин, нравились молоденькие, но эти-то были совсем дети, практически ровесницы его дочери. Ну ладно та, светленькая, которую определил себе его, надо отдать ему должное, более привлекательный внешне друг - действительно редкая красавица, к тому же, судя по всему, явно уже не девочка. Но темненькая, Лена, хотя и тоже хорошенькая и все, как говорится, уже на своих местах - но все равно ребенок ребенком. Оно и понятно, что сидит такая напряженная и зажатая. Мужчина вдруг представил на ее месте свою пятнадцатилетнюю Любу - и ему даже не по себе стало. Поэтому он даже и не пытался предпринимать в отношении Лены какие-либо действия.
  А вот у Александра и Яны все очень даже клеилось. Девушка, не обращая внимания на предупреждающие взгляды подруги, пила бокал за бокалом казавшееся ей обалденно-вкусным вино, ослепительно улыбалась своему кавалеру, с интересом слушала то, что он говорил ей, оживленно рассказывала ему что-то сама и, похоже, совсем не спешила освободиться от руки, сначала просто обнявшей ее за талию, затем, как бы невзначай, переместившейся под кофточку.
  А потом поставили Медляк, и Александр пригласил Яну на танец. Она с удовольствием согласилась. Прижалась к нему, обвила шею своими тоненькими ручками, и вскоре до слуха мужчины  дошло, что девочка вроде как начала подпевать. Удивительного в этом ничего не было, но Александр, для поддержания разговора, спросил, перекрикивая музыку:
 - Любишь петь?
 - Очень!- ответила Яна.- Я много лет пением занимаюсь, в школе в хоре пою.
 - Правда?
 - Угу. Я вообще больше всего на свете хотела бы быть певицей, наверное, не оригинальная мечта, но,- Яна не удержалась, похвасталась,- мне вообще все говорят, что у меня и голос, и слух очень хороший, что у меня могло бы быть большое будущее…Вот только в хоре какое будущее?- вздохнула она.- Чтобы пробиться ведь связи нужны.
  Яна говорила об этом тоже просто так. Иногда ведь бывает проще поделиться самым сокровенным с практически незнакомыми людьми. А вообще она начала подумывать, что пора бы уже прекращать пить. Мужик ей, конечно, нравился, но продолжения вечера в более интимной обстановке - к чему все явно шло - она не хотела. На фиг надо? Но тут Александр сказал то, что коренным образом переломило весь ход мыслей девушки.
 - Так связи можно приобрести,- серьезно заметил он.- Если хочешь, я могу помочь.
  Прекрасные темные глаза на миг удивленно вспыхнули, потом в них проскользнуло недоверие.
 - Шутишь?- спросила Яна.
 - Нет,- возразил Александр и в его интонации не было и намека на иронию.- У меня есть хороший знакомый в музыкальном бизнесе. Если ты действительно можешь петь, ты станешь певицей.
  “Парит,- промелькнула мысль в Яниной голове,- хочет затащить в постель и вешает лапшу на уши!” Но хоть она и подумала об этом, но тут же подумала и о другом: а вдруг это шанс? Пусть даже один на тысячу, но все-таки шанс! Так разве же можно его упустить? “К тому же, он мне вовсе не противен,- рассудила она.- Скорее наоборот. А терять, как говориться, все равно уже нечего…”Вот так вот и было решено.
  Но Александр тогда не обманул Яну и даже, вопреки ее ожиданиям, в ту ночь не воспользовался ситуацией. Побыв еще часик в клубе, они с Андреем довезли девчонок до Лениного дома. Александр взял телефон девушки и обещал позвонить в понедельник. И на прощание лишь запечатлел на ее губах легкий поцелуй.
  А в понедельник они ужинали в дорогом ресторане, и он рассказал ей о своем приятеле-продюсере. Назвал несколько довольно известных имен, которые тот создал, и сообщил, что уже говорил с ним, и, хоть тот и работает сейчас кое-с-кем, но готов прослушать Яну и, если ее голос ему понравится, то он займется и ею. Продюсер ожидал их в четверг в студии.
  А Яна ушам своим не верила, у нее голова кружилась от восторга. В тот момент ей казалось, что она влюблена в Александра до безумия. И в тот же вечер она, ни о чем не задумываясь, поехала с ним в гостиницу и стала его любовницей.
  И жизнь с тех пор превратилась в красивую сказку. Борис Голобородько, продюсер и друг Александра Краснопольского, прослушал Яну и остался доволен. “Не оперная дива, но и не бездарна,- сказал он приятелю,- а с такой внешностью у нее есть шанс стать звездой”. Правда, потом он намекнул, что сейчас испытывает некоторые финансовые затруднения, поэтому опасается вкладывать деньги в новые проекты, на что Александр, уже по уши влюбленный в юную красавицу, безо всяких возражений предложил свои средства, благо у него, владельца сети салонов, торгующих корейскими автомобилями, с финансами проблем не было. И из Яны начали делать звезду. В студии Голобородько работали над ее голосом и имиджем, учили двигаться, одеваться и улыбаться и только ее любовник (а заодно- и финансист проекта), иногда присутствовавший на репетициях, качал головой и думал: “Зачем столько мучений? Она и так совершенна!”
  Композитора для Яны Голобородько нашел изначально, а вскоре объявил, что выбрал и автора текстов, и тот, побывав на одной из репетиций, начал писать для девушки текст первой дебютной песни. А дальше все так завертелось, закрутилось.” Ништяк, девочка, глядишь, к Новому Году услышишь себя на радио,- обещал Яне Борис,- Но потом, когда начнем над альбомом работать, тебе придется проводить здесь еще больше времени”.
  “Ну ничего,- думала Яна,- вот выйдет песня, будет успех- и тогда уже можно будет рассказать обо всем родителям и не прятаться больше”. Правда, возможно это дополнительное время придется выкраивать за счет занятий в школе- потому что практически все свободное от учебы время Яна и так проводила в студии- или с Александром. Но тогда это будет уже не важно.
  Александр…С этим человеком Яна почувствовала себя принцессой. Их свидания вовсе не ограничивались номером гостиницы - Краснопольский часто приглашал ее в ресторан, заказывал сауну; они ходили в театр и в кино, где всегда занимали vip- места. Он заваливал ее подарками: изумительным нижним бельем( у Яны и свое всегда было не дешевое- но не такой шик), самой дорогой парфюмерий и косметикой, украшениями( их ей приходилось прятать от домашних- на толстую золотую цепь или серьги с бриллиантами ей бы карманных денег не хватило)…И, главное, Александр в прямом смысле сделал из нее женщину. Раньше Янин опыт в сексе ограничивался несколькими эпизодами в деревне с Витькой Колесовым: обычно по пьяному делу, безо всяких чувств, почти без прелюдии - и совсем без удовольствия. Теперь все изменилось: Краснопольский был умелым и нежным любовником. Сразу угадав в Яне страсть, он, однако, понимал, что эту страсть еще нужно разбудить - и сумел добиться того, что девушка словно цветок раскрылась ему навстречу, и их свидания стали похожи на волшебный сон. Александр был очарован. Александр был влюблен, как мальчишка. А вот что до Яны… Она, наверное, и сама не знала, какие чувства к нему испытывает. Ей было с ним хорошо, и она встречалась с ним, конечно, не только из-за того, что он воплощал в жизнь ее мечту о сцене. Однако Яна иногда задавала себе вопрос: что ей, на самом деле, больше нравится - Александр - или вся та роскошь, которой он ее окружил? В одном она была уверена: не чувствует она любви к этому человеку. Ведь с милым, как говориться, и в шалаше рай. Яна пыталась представить, что Александр беден - и понимала, что не надо было бы ей тогда такого рая.

                *            *              *
  Кирилл прождал Серегу до четверти девятого. Раз двадцать позвонил тому на мобильник - бесполезно. Выключен или вне зоны действия сети. Когда последняя из четырех остававшихся сигарет была выкурена, парень, наконец, не выдержал и отправился к другу домой. Но снова без толку - никто ему дверь не открыл. Потоптавшись еще минут двадцать у окна между этажами, Кирилл, злой и расстроенный, сел в машину и поехал к себе домой в Озерки. Ощущение, что произошло что-то нехорошее, не оставляло его. Уже из своей квартиры он принялся набирать домашний номер друга. По прошествии получаса трубку сняла мать Сереги.
 - А его нет,- ответила она, потом как-то настороженно спросила:
 - А кто говорит?
 - Это Кирилл, Валентина Ивановна.
 - А, Кирюша!- похоже, у женщины от сердца отлегло.- Кирюшенька, что-то забыл ты нас совсем! Как дела-то у тебя?
 - Да все в порядке. У вас-то как?
 - Да ничего,- он услышал, как она горестно вздохнула.- Потихонечку, помаленечку.
 - Валентина Ивановна, а вы не скажете, когда Сережа придет?- спросил Кирилл.
 - Да не знаю, Кирюша, он мне не докладывает,- еще большая грусть прозвучала в голосе женщины.
 - Но сегодня-то будет?
 - Надеюсь.
  Похоже, разговор был Валентине Ивановне не очень приятен, пора было его сворачивать.
 - Ладно, извините, что побеспокоил,- сказал Кирилл,- но передайте ему, пожалуйста, чтобы он, как только вернется, обязательно перезвонил мне. Домой или на сотовый- не важно.
 - Конечно, я передам.
  Парень попрощался с женщиной и положил трубку. Внезапно вспомнил, что голодный, пошел на кухню, сунул в микроволновку пару покупных котлет, разогрел на плите картошки и, поужинав, почувствовал себя значительно лучше. Но ночью все равно не мог уснуть, а когда под утро сон - таки пришел к нему, то приснилась война. И совершенно реальная ситуация, когда их группа была отправлена на задание, но попала в окружение - и из десяти вернулись только двое - причем Серега тащил раненого в грудь, задыхающегося Кирилла на себе. И это было за месяц до дембеля…
  Весь следующий день Кирилл ждал звонка, но так и не дождался, звонил сам Сереге на трубу - но та все время была отключена. И под вечер парень решился снова набрать его домашний номер.
 - Кирюша, нету его еще,- сообщила Валентина Ивановна.
 - Как нет? И не было?
 - Нет. Не было.
 - Но он хоть звонил?
 - Не. Не звонил.
  Повисло молчание, первым подал голос Кирилл:
 - Скажите, вы знаете, где он? Извините за настойчивость, но это важно! Он вчера рано утром звонил мне, просил о встрече - и сам на эту встречу не пришел!
  Женщина, похоже, ответить не спешила, но в конце концов сказала еле слышно:
 - Я ничего не знаю. Он ни о чем мне не рассказывает! Он может не придти ночевать! Один раз его не было три дня! И говорит только, что занят на работе…-Тут Валентина Ивановна не сдержалась и всхлипнула.- А, если приставать буду, грозиться съехать с квартиры… А ведь он у меня один. Сыночек. Сереженька… Такой мальчик хороший был.
  Она, кажется, хотела сказать еще что-то, но речь ее превратилась в одно сплошное рыдание, и Кирилл не мог ничего разобрать. Ему сделалось страшно.
 - Валентина Ивановна, я приеду к вам, а?! Пожалуйста, можно я к вам приеду, и вы мне все расскажете, хорошо?- взмолился он.
  И между бесконечными всхлипами на другом конце провода разобрал:
 - Приезжай.

                *              *                *
 
 Александр загнал машину в подземный гараж и двинулся по направлению к лифтам. Взглянул мельком на часы - было без пяти два. Толик сейчас, скорее всего, гуляет где-нибудь с мальчишками, а вот Марина, наверняка, дома. Сидит на диване, смотрит очередной сериал и готовит длинную и нудную тираду, которую обрушит на голову мужа, лишь только тот переступит порог. Он не ошибся: стоило ему закрыть за собой дверь - и тут же из комнаты выплыла его супруга - непричесанная, в халате, с серо-зеленой косметической маской на лице. Она прислонилась к дверному косяку, скрестила руки на груди и, вложив во взгляд, брошенный на мужа, максимум презрения, перешла к своему, похоже, любимому занятию- высказыванию обид и чтению нотаций.
 - Ну и где же ты изволил провести ночь?- этот вопрос всегда стоял первым в протоколе. Вообще, Маринины допросы и нравоучения не отличались большим разнообразием.
 - В гостинице,- ответил Александр.
 - И с кем же?
 - Сама знаешь, с любовницей.
 - И тебе хватает наглости вот так в этом признаваться?!
  В сотый раз то же самое! Одни и те же фразы. Краснопольский, сняв куртку и ботинки, прошел в кабинет и, опустившись в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Как он устал от всего этого! Ведь уже три года они с Мариной не жили как муж и жена, и за это время наверное не сто, а тысячу раз он предлагал ей развестись, предлагал большие суммы( половины состояния в случае развода он, конечно, не лишался. Как только вошла в силу рыночная экономика, Александр в два счета обвел вокруг пальца весьма недалекую в бизнесе Марину, заставив ее подписать документ о раздельном владении имуществом).
Но супруга отказывалась наотрез, причем вопрос о деньгах она не поднимала. “Я не хочу быть брошенной женой!”- твердила она. Краснопольский не видел в этом никакого смысла. За исключением обитания в одной квартире (даже в разных комнатах) они не поддерживали даже видимости брака. Марина не хотела появляться с Александром на людях, мотивируя это тем, что всему обществу прекрасно известно о его изменах, и она не собирается выглядеть посмешищем. Впрочем, Александр и не настаивал. В одной из ссор супруга предложила ему брать с собой своих любовниц - так он так и делал. Но свободы все равно не получал. А требовать развода через суд без Марининого согласия не хотел. Поскольку в повторном браке он заинтересован пока не был, то не желал ввязываться во все эти тяжбы и проволочки с неизбежным выворачиванием наружу грязного белья и возможной оглаской в прессе.
  Он пробовал действовать иначе - предлагал Марине завести любовника, в надежде, что если такое действительно случиться, его, наконец-то, оставят в покое. Где там? Снова начались крики, слезы.
  -Тебе что, абсолютно все равно?!- заламывая руки, спрашивала Марина.
  Александру на самом деле было все равно. Ну не испытывал он никаких чувств к жене. Когда-то, вроде, и любил, а, может, ему казалось. Но все, что было, давным- давно прошло. А собакой на сене, в отличие от многих мужей, Краснопольский не был. Если он сам не может (или не хочет) сделать супругу счастливой, то пусть попытается кто-то другой.
 - Ты еще молодая, красивая женщина!- убеждал он.- Ты еще найдешь свое счастье! Понимаешь, наш брак себя исчерпал. Конечно, у нас было много хорошего, у нас есть сын, но…
 - Вот именно,- подхватывала Марина,- у нас есть сын! И мало того, что перед его глазами пример развратного отца - так пусть еще будет и пример развратной матери?!
  В общем, инициатива Александра поддержана не была, и в целях экономии нервов он к этой теме больше не возвращался.
 …А в то воскресенье, когда всего час назад рядом была Яна, Краснопольскому меньше всего хотелось ругаться с женой. Яна… Вот он сказал Марине, что был с любовницей, а ведь в отношении Яны это слово, пожалуй, звучало кощунственно. Любовницы были до нее, а она - его девочка, его солнышко, его радость, его счастье. Такая юная. Правда, все его пассии были значительно моложе его, но влюбиться в шестнадцатилетнюю…Разве он мог подумать?! Но в тот вечер, когда они с Андреем неспеша ехали по Большой Морской, и увидели двух девочек, и одна из них обернулась…Может, Александр тогда сошел с ума- но ничто и никогда не давало ему такого ощущения полноты жизни –ни работа, ни друзья, ни женщины- какое давала эта юная девочка. Как-будто десять лет с плеч долой…
  Голос жены вернул Александра с небес на землю.
 - Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!
 - Бог ты мой! Да о чем нам еще разговаривать?!- воскликнул Краснопольский и ударил себя ладонями по коленям.- Разве мы не все переговорили?
 - Нет, не все! Мне вчера звонила Людмила. Она сказала, что Борис работает над какой- то новоиспеченной певичкой, а ты, вроде как, вкладываешь в это деньги!
 - И что?- устало спросил Александр.
 - Как что?- удивилась Марина,- это она и есть? Эта малолетняя потаскушка и есть твое новое увлечение?
  Лицо ее супруга мигом переменилось. Он покраснел, на висках обозначились вены. Он вскочил на ноги и похоже, готов был броситься на жену, однако сдержался, лишь свирепо глянул на нее и предупреждающе произнес:
 - Не смей так говорить о ней!
 - Да сколько ей лет?- не унималась Марина.- Восемнадцати ведь нет!
 - Это не имеет значения! Не смей неуважительно отзываться о ней!- повторил Александр.
  Несколько секунд они молча смотрели друг на друга,  наконец, Марина не выдержала.
 - Ты еще пожалеешь об этом!- прошептала она.- Я клянусь тебе- ты обо всем пожалеешь! Каждая моя слезинка тебе отольется!
  И, закрыв лицо руками, женщина выбежала из комнаты.

                *           *            *

  Через час после разговора с матерью Сереги Кирилл был уже у них дома. Он едва узнал Валентину Ивановну. Прежде цветущая сорокашестилетняя женщина, сейчас она вышла к нему с бледным, осунувшимся лицом, на котором болезненно выделялись покрасневшие заплаканные глаза. Парню показалось, будто за те несколько месяцев, что они не виделись, она постарела на десять лет.
  Валентина Ивановна пригласила Кирилла на кухню, налила ему и себе чаю, поставила на стол печенье, к которому, правда, никто не притронулся. Парень попросил разрешения выкурить сигарету, и женщина, чтобы снять нервное напряжение, составила ему компанию. А потом, часто и горько вздыхая, принялась изливать перед другом сына все, что накопилось у нее на душе.
 - Раньше все было нормально,- рассказывала она.- Сережа в метро работал, машинистом.
 - Он сменил работу?- удивился Кирилл.- Он не говорил мне
  Валентина Ивановна пожала плечами, невесело усмехнулась.
 - А у него теперь одни сплошные секреты… И чего ему на той работе не сиделось? Денег мало, видите ли,- женщина покачала головой.-  Ну пусть мы особо не шиковали, но ведь и не бедствовали! И девочка у него хорошая была. Машенька.
  Да, Машу Кирилл помнил. И правда, хорошая. Впечатления красавицы не производила - поначалу могла серой мышкой показаться, зато добрая, скромная, отзывчивая, преданная. “Если я когда-нибудь обзаведусь семьей, я бы хотел, чтобы моя жена была такой, как Маша”,- помнится, думал некогда Кирилл.
 - Они расстались?- спросил он.
 - Да, уж, наверное, два месяца как.
   Серега и об этом ему не рассказывал!
 - А почему?
 - Да потому, что все пошло не так с тех пор, как Сережа на ту работу устроился.
 - На какую?
 - А я знаю, Кирюша? Сказал только, что будет помощником частного предпринимателя. Что там за предприниматель, он мне так и не объяснил - сначала все темнил чего-то, потом стал откровенно от меня отмахиваться. Только почти сразу после того, как он туда устроился, начались эти пропадания по несколько дней. Сначала хоть предупреждал, а потом перестал. А на сотовый ему звонить - “Я занят”,- и все, разговор короткий. А потом и вовсе грубить стал, мне и Маше,- Валентина Ивановна сделала большой глоток чая, взглядом попросила у парня сигарету, они снова закурили.- Так вот,- продолжила она рассказ.- У него вообще характер очень изменился, просто не узнать стало. Раньше был спокойный мальчик, ласковый, а теперь стал нервный, замкнутый, злой.…Нет, иногда, правда, бывает и добрый,- поправилась она,- только видно, что доброта эта не от сердца идет, а так, на показуху, чтобы я не больно докапывалась, что с ним такое происходит…А деньги-то появились…
 - И много?
 - Много. Вон, видишь, какой огромный телевизор купил, плазменный, или как там его. Дорогущий. Стиральную машину- автомат тоже купил.
  Кирилл кивнул.
  Женщина продолжила:
 - Мне вот тоже денег дает кучу, на хозяйство- и себе, говорит, купи чего-нибудь… Только на что сдались мне эти деньги, если они у меня любовь сына забрали?! Он ведь, как будто, откупается ими от меня!
  Кириллу показалось, что Валентна Ивановна вот-вот опять заплачет, но она сдержалась. И сообщила:
 - Машину поменять решил. Отечественная его больше не устраивает. У него уже двенадцать тысяч долларов лежит- так он какую-то за двадцать брать хочет, уж не знаю, какую, я в машинах не разбираюсь.
  “Ну и ну!”- Кирилл едва не присвистнул. За такой короткий срок скопить двенадцать тысяч - и это практически не в чем себе не отказывая, даже наоборот! Это же сколько надо получать?! Попахивало криминалом - но Кирилл не стал, естественно, говорить об этом Валентине Ивановне.
 - А из-за чего конкретно они с Машей разошлись?- поинтересовался он.
 - Ой, Кирюша,- женщина затушила окурок, влажными глазами печально посмотрела на собеседника.- Кирюша, я ведь не хотела тогда подслушивать, даже на кухне закрылась, но они так кричали! Маша твердила, что устала от всего этого, что больше так не может. Требовала, чтобы Сережа рассказал ей правду. А он все за свое. Я деньги хорошие зарабатываю, мало тебе, что ли? Ну поругались они, поругались, а потом вдруг тихо стало. Я немного подождала, а потом не выдержала, подошла на цыпочках  к двери и слышу: Машенька плачет и, сквозь слезы, спрашивает: “Ну если не из-за денег это все, то из-за чего, скажи мне?” В ответ- тишина, а потом снова ее голос. “Если ты не хочешь быть со мной честным, значит, мы не можем быть вместе”,- говорит. Я вся так и обмерла. И вдруг слышу, отвечает мой Сереженька: “Значит, не можем. Уходи. Я тебя не держу.” А через секунду Машенька из комнаты выбежала, дверью меня чуть не ударила- я едва успела отскочить. Но она меня, кажется, не заметила. Оделась на ходу и выскочила из квартиры. Я к Сереже заглянула - а он на кровати сидит, хмурый, и тоже на меня не смотрит. Я вопросы ему не решилась задавать.
  Неприятные воспоминания изнурили Валентину Ивановну. Она подперла голову руками, неподвижным взглядом уставилась в одну точку на столе.
 - Слушайте. Ложитесь-ка отдыхать,- спохватился тогда Кирилл.- А Серега, авось, завтра вернется. В любом случае, утро вечера мудренее.
 - Да,- устало согласилась женщина. - Надо ложиться.
  Она проводила Кирилла до дверей, и он поехал домой, но спать ему не хотелось. Он сидел на кухне, пил чай, курил, думал.
  “Вроде, волноваться особо не из-за чего,- рассуждал он,- если Серега все время так пропадает. Что он вляпался  какое-то дерьмо- это, конечно, не вопрос. Но вот вернется - тогда и разберемся, а сейчас можно и успокоиться”. Но, с другой стороны, некоторые моменты не давали Кириллу покоя. Во-первых, то, что Валентина Ивановна рассказала про Машу. “Если не из-за денег это все... «Тут у Кирилла возникал целый ряд нехороших соображений. Во-вторых, звонил же ему Серега. То все динамил, держал в полном неведении, а тут объявился ни свет, ни заря и встречу назначил. Значит, действительно что-то нужно было… В- третьих, постоянно отключенная труба. Батарея села? Но, насколько Кирилл знал Серегу, отлучаясь надолго из дома, тот всегда брал с собой зарядник. И, в четвертых, хоть интуиция и считается женским качеством, но вот свербило что-то на сердце, словно внутренний голос нашептывал: беда случилась.
  Кирилл прошел в комнату, достал справочник, нашел в нем номер телефона, по которому можно было осведомиться о пропавших, позвонил по нему… В общем, минут через пятнадцать он разговаривал с работником судебно-медицинского морга, куда вчера вечером доставили тело молодого мужчины, по приметам похожего на Серегу. Документов при нем не было, поэтому он числился как неизвестный.
 - Нужно приехать на опознание,- сообщили Кириллу и спросили:- А вы кто будете?
 - Друг.
 - Нужно, чтобы приехали родственники.
 - У него мать только. Зачем ее заранее пугать? Бог даст, напрасная тревога!
 - Бог даст, но…
 - Давайте, я приеду неофициально,- предложил Кирилл.- Если вдруг окажется, что это он, то завтра приедет мать,- и, услышав в ответ молчание, парень добавил: - Я отблагодарю.
  В конце концов, ему разрешили. Он оделся, на автопилоте вышел из дому, сел за руль. Странно, но он совсем не волновался. Вообще мыслей в голове не было. Словно душа застыла…
  А в морге парень долго всматривался в неподвижное чужое лицо. Но чужое ли? Нет, чужим его сделала смерть. Кирилл узнал Серегу.

                Глава3.


  На следующих выходных Оля снова ночевала у Паши, а Яна сказала на сей раз, что собирается на дачу к однокласснице Ритке Вьюнковой. Она сообщила родителям, что туда едет полкласса - и те отпустили ее безо всяких возражений.
  И через час с небольшим Яна уже сидела рядом с Александром в его Мерседесе. На заднем сиденье расположились Борис Голобородько и его любовница Вера. Компания ехала на дачу Краснопольских в Комарово отмечать, наверное, самое важное в жизни Яны событие: завтра ее дебютная песня должна была прозвучать сразу по двум самым популярным молодежным радиостанциям.
  Они уже выехали за черту города, и Яна смотрела в окно, но не видела мелькающих за окном домов, деревьев, полей. Перед ее мысленным взором возникали картины одна радужнее другой… Вот она выходит на сцену, а перед ней - многотысячный зал. Все глаза обращены на нее - и ей одновременно и радостно, и страшно. Но вот она начинает петь - и во всех взглядах загорается огонь восторга!.. Александр кому-то посигналил, и Яна вернулась в реальность. И, посмотрев в зеркало в салоне, увидела там отражение голубых глаз любовницы Бориса. Не очень-то ей нравилась эта Вера. Правда, знакомы они были весьма поверхностно, сегодня виделись во второй раз. Но Яну не покидало ощущение, что эта девица смотрит на нее свысока. С высоты своих двадцати трех лет возраста и ста семидесяти восьми сантиметров роста. Однако Яну это нисколько не смущало. Повзрослеть она всегда успеет, а Вере моложе уже не стать. А, что касается роста, то ее метр шестьдесят семь Яну вполне устраивал. Ну пусть Вера работает моделью, а ее в модели не возьмут - так ей туда и не надо, ее будущее обещает ей гораздо большие перспективы. А уж лицом Яна явно выигрывала: конечно, обеих девушек можно было назвать красивыми и, с точки зрения правильности черт, трудно было сказать, на чьей стороне преимущество. Но Янино лицо было живым, ее глаза согревали, ее взгляд был способен воспламенять - Верин же лишь обдавал холодом. “Так, красивая кукла - и ничего более,- подумала Яна,- и с Борисом долго не задержится. Она у него уже, кажется, третья с тех пор, как я с Сашей. И, подумаешь, занятие - позировать перед камерой и ходить по подиуму. Она - пустышка, а вот я талантлива, по-настоящему талантлива!” И, ощутив очередной прилив гордости за свою персону, Яна забыла о Вере и унеслась в мир мечтаний, где она уже была суперзвездой, покорившей мир.

  Даче Еруновых под Лугой многие могли бы позавидовать: огромный участок, большой загородный дом, крепкий, добротный, обставленный внутри с почти что городским комфортом. Внушительных размеров русская баня, недавно заново отстроенная. В общем, загляденье, а не дача. Но то, что предстало глазам Яны в поселке Комарово, скорее подходило под понятие загородная резиденция.
  Первое, что увидела Яна- это трехметровый кирпичный забор; вход на территорию охраняли массивные ворота, открываемые при помощи электроники. Они въехали внутрь - и глазам гостей предстал занесенный снегом зимний сад. “Должно быть, эти кусты и деревья летом выглядят очень красиво”,- подумала Яна. И сейчас из-под снежного покрова выглядывали, радуя глаз, вечнозеленые туи.
 - А за домом что-нибудь есть?- поинтересовалась девушка.
 - Да,- ответил Александр,- там - яблоневый сад (прихоть Марины, но об этом он промолчал).- Помнишь, Борь,- сказал он,- как ты по-пьяни как-то там заблудился?
 - Чего?- переспросил тот.- Я не расслышал.
 - Ты о чем задумался?
 - Да так,- развел руками Борис.- Чего ты сказал-то?
 - Ладно, ничего,- махнул рукой Александр.- Пойдемте в дом, я вам дверь открою, а сам пока машину в гараж загоню.
  И компания двинулась к двухэтажному кирпичному особняку, украшенному причудливыми башенками, на территории которого, как показалось Яне, могло разместиться как минимум, четыре ее квартиры.
 - Ну и ну, ни хрена себе домишко твой друг отгрохал, да, Борь?- Подала голос Вера.- Здорово живешь, Саня!
 - Стараюсь,- ответил Краснопольский.
  “Фи, Саня! Да какой он тебе Саня?!- раздраженно подумала Яна.- Ты его и знать-то не знаешь!”- она презрительно посмотрела на Веру, но та не удостоила ее взглядом - она с улыбкой нашептывала что-то на ухо Борису. Как же Яну раздражала это тупая крашенная блондинка с вечно одинаковой, дежурной улыбкой на лице (у самой Яны волосы были светлые от природы, и она очень этим гордилась). Вообще эта Вера казалась Яне образцом глупости и лицемерия. Правда, Яне бы не понравилось, если бы ей намекнули, что ее неприязнь обусловлена, главным образом тем, что она просто видит в Вере равную себе соперницу, тогда как привыкла везде быть самой красивой. Но, надо сказать, Вера испытывала к Яне похожие чувства, и, может, даже не просто неприязнь, а еще и зависть, потому что понимала, что положение той гораздо более прочное. Впрочем, к вечеру, за выпивкой и шашлыками, за банькой и сауной, взаимная неприязнь девушек постепенно сошла на нет, они даже почти подружились…
  А пока что Александр показывал гостям устройство дома. На первом этаже особняка располагались прихожая, гостиная, баня с сауной, кухня, на втором - четыре спальни и веранда, которую, судя по количеству произраставших там цветов можно было смело назвать оранжереей. Раз в неделю в Комарово приезжала Марина вместе с прислугой, и они поддерживали дом в порядке. Когда у сына были каникулы, женщина, обыкновенно, привозила его сюда. Александр в зимнее время использовал дачу под такие вот небольшие вечеринки, время от времени привозил сюда любовниц, а также иногда, разругавшись вконец с женой, приезжал сюда просто ночевать. О постоянном проживании здесь он раньше не думал, предпочитая жить в городе, но сейчас, глядя на восторг, вызванный у Яны его хоромами, он решил, что вероятно, стоит переехать.
  Он высказал девушке свое предложение, когда они после парной плескались в бассейне.
 - Ты бы хотела здесь жить?- поинтересовался он.
  Яна немного подумала, потом ответила:
 - Ну, наверное.
 - Значит, так и будет.
 - Как это?
 - Просто! Я уйду от Марины, она останется жить в городской квартире, а мы переедем сюда. Как только ты расскажешь про нас родителям.
   Яна задумалась, потом спросила:
 - А как я буду в Питер добираться?
 - А я тебе машину подарю,- ответил Краснопольский.
 - Машину?- не поверила своим ушам девушка,- но мне же еще два года не получить права!
 - Значит, на это время наймем шофера.
  Как у Александра все было просто! Но Яна знала, он слов на ветер не бросает, как сказал, так и сделает, и она станет владелицей собственного авто раньше, чем Оля! “Они все считают меня ребенком, но теперь им придется признать, что я уже вполне взрослый человек!”- подумала Яна и ахнула, когда Александр легонько укусил ее за шею, и тихо застонала, когда его руки, расстегнув лифчик, легли ей на груди и умелые пальцы начали ласкать соски.
 - Я хочу тебя!- хрипло прошептал Александр.
  - Не здесь,- попыталась возразить Яна,- они же могут  вернуться!
 - Думаю, мы успеем,- улыбнулся мужчина, и, накрыв рукой нежную плоть между ног девушки, лишил ее воли к сопротивлению…

Борис и Вера вернулись из парной и, разгоряченные и раскрасневшиеся, тут же прыгнули в бассейн. Девушка была топлесс, вокруг бедер мужчины было повязано полотенце, которое он скинул перед тем, как прыгнуть в воду. Такая свобода нравов, надо сказать, несколько смущала Яну. В семье Еруновых все вели себя очень целомудренно, девушка ни отца, ни брата никогда не видела обнаженными, и для нее самой выйти из своей комнаты, по крайней мере, без халата, считалось вроде как неприлично. А сейчас Яна попала в новую для себя среду, где все были так раскрепощены - а, может, бесстыдны. Но, глядя на Веру, которая, похоже, совершенно не стеснялась, Яна решила, что и она ни за что не покажет своего смущения. Да и действительно, что во всем этом такого? Даже здорово, весело. К тому же настроение ее после быстрого, но от этого не менее потрясающего секса, который устроил ей Александр, было просто прекрасным, и ей во всем хотелось видеть лишь хорошее. Даже подруга Бориса перестала казаться ей дурой и стервой, напротив, Яне вдруг захотелось сказать той что-то хорошее. Она посмотрела на Веру, на ее высокую красивую грудь - раньше Яна думала, что все модели тощие и плоские, оказалось, вовсе нет - и заметила, приветливо улыбаясь:
 - У тебя очень красивое тело!
  Вера поначалу изумленно округлила глаза, потом решила, что надо искать какой-то подвох. А потом пришла к выводу, что, может, и нет у них с Яной повода друг друга ненавидеть. Ну что с того, что Яне так повезло и не пришлось долгое время скакать из постели в постель в поисках своего места в жизни? Ну сложится у них с Краснопольским - и слава Богу! Ведь, хоть и малолетка, но нормальная же девчонка, на самом деле. И Вера, улыбнувшись - на сей раз, совершенно искренне - ответила:
 - Да ты и сама классно смотришься!
Яна это знала, но, тем не менее, поблагодарила, и с этого момента между девушками установился мир, от которого в доме стало, как будто, еще уютнее. Одевшись, компания перебралась в гостиную, где горел камин, жарить шашлыки.
  Мясо получилось восхитительным, напитки под него убывали с поразительной скоростью. Пили, естественно, в основном, за Яну, за ее будущий успех.
  - Вот увидишь, я из тебя звезду мировой величины сделаю!- Обещал уже слегка поддатый Борис.
  - Он сделает!- поддерживал приятеля Александр.
  Яна лишь радостно смеялась, поскольку ее восторг был слишком велик, чтобы выразить словами.
 - А спой нам!- попросил Голобородько.
 - Спеть?
 - Да. Вон встань напротив камина и спой, как на сцене!
 - Да ну,- махнула рукой Яна.- Чего, не слышали, как я пою, что ли?
 - В студии - это одно, а ты представь, что у тебя репетиция твоего первого концерта.
 - Борь, ладно, не хочу я…
 - А как перед залом выступать будешь, а? Трусиха!- Голобородько засмеялся.
 - Неправда!- Обиделась девушка.- Я с хором много раз выступала!
 - Ну, то с хором. Совершенно разные вещи!- констатировал Борис.- В хоре ты - часть коллектива, а, когда ты одна выходишь на сцену, то все смотрят только на тебя, только ты сама за себя отвечаешь!
 - Давай, золотко, ты можешь!- шепнул Яне на ухо Краснопольский и поцеловал ее в висок.
 - Ну хорошо!- сдалась девушка, и, поднявшись, вышла на середину комнаты и исполнила свою пока что единственную песню.
  Александр и Вера были в восторге, Борис же неуверенно покачал головой.
 - Поешь отлично, не спорю, ну а образ-то сценический где?- принялся критиковать он,- где все, чему тебя учили?! Ты на песне сосредоточилась и напрочь забыла, что ты должна быть еще и актрисой!
 - Да успокойся ты!- остановил его Александр.- У нас праздник сейчас, успеешь еще прочитать лекции.
 - Ладно, на самом деле все неплохо,- смягчился Борис,- конечно, еще работать и работать, но, вообще, молодец девочка. Давайте выпьем!


  В третьем часу ночи Голобородько предложил всем разойтись по комнатам.
 - А то щас до того допьемся - доедимся, что на все остальное сил не останется!- заметил он.
 - Останется!- заверил Краснопольский, подмигнув своей девочке. Он был уже не юн, но Яна действовала на него сильнее самого мощного сексуального стимулятора - и с ней у него всегда были на это силы.
  И, как только они переступили порог спальни, он показал ей, как много у него еще осталось сил. Он довел ее до оргазма несколько раз, от удовольствия Яна потеряла ощущение и времени, и пространства, и даже собственного “Я”, она почти лишилась сознания – а, когда пришла в себя, то почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она не сразу поняла, что причина этого не внутри ее, а в том, что грудь ее придавило сверху тяжелое тело ее любовника.
 - Сань, привстань, мне дышать нечем,- прошептала девушка.
  Ответной реакции не последовало.
 - Саша!- Яна подняла руку, потрясла мужчину за плечо - он не шелохнулся.
 - Саша, ты чего?- нотки беспокойства появились в ее голосе. Во-первых, она уже реально начала задыхаться, во-вторых… Подозрение, хоть и не до конца ею осознанное, но все равно очень страшное, зародилось у нее в голове. И, когда и на четвертый раз Александр не отозвался, Яну охватила паника. Она, что было мочи, задергалась, пытаясь выбраться из-под тела любовника, но оно было таким тяжелым, а страх, похоже, забрал все силы. Воздух, казалось, стал разреженным и горячим и совсем не хотел проходить в сдавленные легкие. Яна хотела закричать, позвать на помощь - ей уже было все равно, в каком виде ее застанут - но и крика не получилось, один лишь глухой стон. И тогда Яна подумала, что умрет здесь - что уже умирает - и, видимо, мысль о смерти придала ей сил - и она каким-то чудом, сама не помня, как, освободилась из-под тела Краснопольского, и дышать стало легко. Яна села на кровати - и еще долго смотрела на лежащего Александра. Голова шла кругом, девушка совершенно не понимала, что ей делать. Но, в конце концов, мысли слегка прояснились. Яна вытянула вперед дрожащую руку и, приложив ее к шее мужчины, попыталась найти пульс. Она искала здесь, там, полагая, что не сильна в анатомии, но пульса не было, потому что его не было. Когда это дошло до Яны, она резко отдернула руку, словно ошпаренная слетела с кровати и, упав в кресло возле стены, наконец, громко, пронзительно закричала.

  Кошмар, произошедший наяву, повторился и во сне, и Яна проснулась с криком. Вместе с ней подскочила Вера.
 - Что случилось?- мало что понимая спросонья, спросила она. А Яна растерянно посмотрела по сторонам, словно пытаясь понять, где находится, потом остановила взгляд на Вере и вдруг снова расплакалась.
 - Ну-ну, тихо-тихо,- попыталась успокоить ее Вера.- Все хорошо! Ты у меня дома. Ничего плохого с тобой больше не случиться!
  Она погладила Яну по голове, вылезла из постели, накинула халат.
 - Ты пока полежи, а я нам поесть приготовлю, ладно?- предложила она и, не дождавшись ответа, вышла из комнаты.
  Яна не думала даже шевелиться, лишь глаза безразлично разглядывали многочисленный парфюм, выставленный на туалетном столике. Она попыталась припомнить, как оказалась здесь - кажется, Борис вызвал им такси. А прежде был этот жуткий допрос: кто она Александру, как познакомились, какие у них были отношения. И, главное, очень хотелось ментам узнать все подробности смерти Краснопольского, того момента в жизни Яны, который она навсегда хотела бы выкинуть из своей памяти- и была уверена, что не забудет никогда. Ужас, пережитый ею этой ночью, вряд ли сможет пройти бесследно.
 - Почему, за что, Господи?- шептала Яна, и оттого, что она, кажется, знала ответ на этот вопрос, ей не становилось легче. Она даже пожалеть Александра не могла, потому что ей казалось, что все, что произошло, закономерно. Ведь знала же она, что нехорошо. Что он ей в отцы годится, что у него жена есть, что не любит она его, в конце концов. А ей же на все было наплевать! Размечталась она! Мания величия у нее развилась! Но Бог-то, значит, все видит! И то, что раньше рисовалось в самых радужных красках, словно поросло грязью. Она сама стала себе противна.
   Яне ужасно захотелось вдруг бежать изо всей этой среды - и от части себя самой, с нею связанной - и она стала торопливо собираться. Вера, вышедшая из кухни с подносом, увидела ее уже одетой.
 - Извини. Но я не буду есть,- сказала Яна.- Я очень хочу домой.

Когда девушка въехала на такси к себе во двор, на улице уже стемнело. Она вышла из машины и, пошатываясь, ссутулившись, словно старушка, побрела к двери. У встретившей ее в коридоре Оли сердце упало: вчера, уходя из дома, сестра буквально летала на крыльях, сегодня же домой вернулась тень, бледная, ненакрашенная, с пустым, абсолютно неживым взглядом покрасневших - видимо, от долгих рыданий- глаз.
 - Что случилось?- спросила Оля, и голос ее дрогнул, до того ее напугал вид сестры.
  Яна не ответила ей. Она даже не смотрела на Олю. Трясущимися руками сняла она дубленку, хотела повесить ее на вешалку - та упала. Яна выругалась - так, как Оля раньше никогда не слышала от нее, собралась поднять вещь, но Оля опередила ее и, повесив дубленку на место, повернулась к сестре и, положив ей руки на плечи, повторила вопрос:
 - Что случилось?
 - Ничего!- и Яна оттолкнула Олю, причем довольно грубо. Та оторопела, а сестра ее, больше ни слова не говоря, разулась и отправилась к себе. Оля, однако, пошла за ней и, остановившись у двери, одновременно со страхом и упреком в голосе позвала сестру по имени. И тут Яна вдруг вскинула руки к голове и, сжав ими виски, крикнула:
 - Оставь меня в покое! Ничего не случилось!- и, бросившись ничком на кровать, уже в который раз за эти сутки разразилась рыданиями.
 “Боже мой!”- прошептала Оля, подбежала к Яне и хотела обнять , но сдавленное “не надо!” остановило ее. И тут страшное подозрение закралось в Олину голову. Загородный дом, ночь, парни, выпивка. Кстати, среди прочих, кто собирался туда ехать, Яна упоминала и Костика Аверьянова- того, с кем сестра вроде как встречалась в прошлом году - а теперь почему-то прервала отношения. Но его-то чувства к ней, вероятно, не прошли и, под действием алкоголя он мог…
 - Яна, это Костик?- спросила она, не замечая, как у нее самой по щекам побежали слезы.
  Сестра, наконец, оторвала от подушки мокрое лицо, и, все еще всхлипывая, выдохнула:
 - Что?
 - Я говорю, это что, Костя?.. Он тебя, что…- девушка так и не смогла решиться и закончить фразу, но Яна поняла, и недоумение на ее лице сменилось болью, а потом - к ужасу сестры - истерическим смехом.
 - Яна!- испуганно воскликнула Оля, но реакции не последовала, зато через полминуты смех сам по себе снова сменился плачем. Яна села на кровати и уставилась на сестру своими большими, страшными от того, что они выражали, глазами.
 - Оля, опомнись!- тихо, но довольно твердо произнесла она.
 - Ты чего?- неуверенно пробормотала сестра.
 - Чего я?!- теперь уже опять заорала Яна.- Это чего ты?! Какой Костик, а? Ты же меня совсем не знаешь! Оля, я не ты!
 - В каком смысле?- пробормотала старшая сестра, и вдруг густая краска залила ее щеки. Она поняла младшую по-своему.- Если ты о том, что я сплю с Пашей… Я не думала, что ты осуждаешь, я…- и она запнулась, увидев, что выражение Яниных глаз снова переменилось, и Оля теперь точно не могла сказать, что было в них, вот только они ее больше и больше пугали.
  А Яна перестала плакать, собрала всю силу воли в кулак и перестала. Ей стало стыдно за свою слабость. То считала себя такой крутой, такой взрослой, а тут слезы льет, как сопливая девчонка! Она чувствовала, что ей стало бы легче, расскажи она все Оле, она уже готова была рассказать, но последняя реплика сестры буквально огорошила ее. “Ну и как можно признаться в таком этакой святой невинности!”- подумала она.
 - Ладно, Оля, на самом деле ничего страшного не случилось. Я уже в порядке,- сказала она и добавила:- Иди, пожалуйста!
 - Как идти?- не поняла Оля.
 - Ну так. Я устала. Я полежать хочу.
 - Нет, я никуда не уйду!- решительно заявила сестра.- Скажи мне правду!
   “Не отвяжется!”- поняла Яна, и так ей захотелось кинуться Оле на шею и излить душу - и будь что будет!- но нельзя было. “Я должна быть сильной. Я смогу. Я справлюсь!» - подумала она про себя, а вслух сказала: - Ну, хорошо, если тебе так интересно…
 - Яна, говори!
  “Певица должна быть еще и актрисой. Ну что ж, сыграем?!” И Яна начала сочинять.
 - С Костиком у нас давно уже ничего нет,- сообщила она.- Но у нас есть новенький мальчик, Толик Паничкин- ты не знаешь, он с этого года только.
 - Ну и?..
 - И он мне очень нравится… Нравился,- поправилась Яна.
 - Что у вас произошло?
 - Он ублюдок!
 - Он тебя, что…
 “Заклинило тебя, что ли, на этом?” - Нет, он пытался, но я отказалась (Яна решила, что для обоюдного спокойствия лучше Оле считать ее девственницей.) Я не смогла.
 - И что?
 - И, когда ему стало окончательно ясно, что ничего он от меня не добьется, он буквально так мне и заявил, что в таком случае на хрен я ему не нужна. Вот так вот!- Яна слегка покраснела и отвела взгляд.
  Оля некоторое время сидела молча, переваривая услышанное, потом внезапно улыбнулась.
 - Слава Богу!- облегченно выдохнула она.- А я-то боялась!
  Затем Оля принялась объяснять Яне, что ничего такого уж страшного в том, что случилось, нет, что не стоит из-за какого-то там Толика так убиваться. И так далее, и тому подобное. Яна рассеянно кивала, почти не слушая. Наконец Оля спросила:
 - А почему ты сказала, что ты не я?! Ты имела ввиду, что…
 - Да ничего я не имела ввиду,- отмахнулась Яна, даже попытавшись улыбнуться.- Просто хотела сказать, что у тебя все так гладко складывается, а мне вот не везет, влюбляюсь во всяких придурков!
 - Да ты что! Да тебе лет-то сколько?!- и на Яну снова обрушился поток слезоточивых словоизлияний, которому, казалось, конца не будет.
  Когда Оля, наконец, ушла, Яна вздохнула с облегчением. Чисто машинально потянулась она к магнитоле, стоявшей на тумбочке возле кровати, включила радио- и застыла…В рубрике “Новая песня” она услышала саму себя.

                Когда на сердце пустота,
                Когда вокруг лишь темнота,
                Когда игрой в любовь и страсть
                Кто-то набаловался всласть
                И, душу высосав до дна,
                Потом ушел - и ты одна.
                Когда тебе шестнадцать лет-
                То тебя просто больше нет.

Песня называлась «Яд в моей крови». Девушка заткнула уши, не желая слушать, но даже сквозь пальцы до ее слуха доносилось то, что она еще недавно мечтала услышать больше всего не свете:
                Яд в моей крови,
                Оборвалась нить.
                Без твоей любви
                Не могу я жить.
                Меня больше нет,
                Яд в моей крови.
                И заплачет смерть
                По былой любви.

 - Нет! Нет! Не хочу!- вырвалось у Яны. Она выключила музыку и, схватившись руками за голову, принялась раскачиваться туда-сюда, повторяя бессвязные фразы: “ Песня о смерти! Не хочу! Не хочу больше! Боже мой!”
 

Еще два дня Яна ходила, как в воду опущенная. Не хотела ни с кем говорить, не могла даже ни на кого смотреть. Родители, конечно, замечали, волновались, пытались подойти с расспросами - все без толку: дочь молчала. Тогда за спиной у нее начали наседать на Олю: она-то наверняка знает. Та сначала отнекивалась, говорила, что ей ничего не известно, но, наконец, не выдержала, призналась, попросила только Яне ни о чем не говорить. Те пообещали, а, когда остались одни, не могли не вздохнуть с облегчением - как на днях сделала это и их старшая дочь, купившись на выдумку младшей. Валерий сжал руку жены и, чуть даже улыбнувшись, с большой нежностью в голосе произнес:
 - Какой же Яна все-таки еще ребенок!
  А на следующий день Яна, вроде как, почувствовала себя лучше. Шок от случившегося постепенно начал проходить, а вместе с ним стало ослабевать и чувство вины. И произошедшую трагедию она теперь стала воспринимать как-то иначе, хотя точно пока не могла определить, как. Но чувство жалости к Александру все же проснулось в ней, как пробудилась и тоска по нему, а их отношения больше не казались ей грязными и непристойными, как было сразу после его смерти. А вечером ей позвонил Борис.
 - Сашу завтра хоронят,- сообщил он.
 - А..а,- только и нашлась что ответить Яна.
 - Но я не думаю, что тебе стоит идти - иначе конфликта с женой будет не избежать.
 - Да я, на самом деле, и не собиралась,- ответила девушка, подумав, что ей меньше всего хотелось еще раз увидеть мертвого Александра.
  А Голобородько тем временем переменил тему.
 - Слышала себя по радио?
 - Слышала, да недослушала.
 - Как это?
 - Так.
  Повисла недолгая пауза, а потом Борис буквально огорошил Яну вопросом:
 - Когда работать-то начнешь?
 - В смысле?
 - Твоя песня всем очень понравилась. Вот увидишь, она станет хитом - я тебе отвечаю. Пора начинать работать над альбомом. И клип скоро будем снимать.
 - Но ведь…
 - Яна, то, что случилось, ужасно, я понимаю. Но ты не виновата. У Саши произошел инсульт - в этом никто не виноват. И это не повод для тебя отказываться от всего!
 - Я не знаю,- пробормотала девушка.- Я не знаю, смогу ли.
 - Глупости!- решительно возразил Голобородько.- У тебя есть будущее! Ты без пяти минут звезда! Мы тебя так раскрутим - все теперешние попдивы обзавидуются.
  Яна молчала.
 - Ну так что?- не выдержал Борис.
 - Не знаю. Мне надо подумать.
 - Подумать?- большей глупости, казалось, мужчина в жизни не слышал.- Что же, думай. У тебя есть три дня. В субботу я позвоню тебе. И уговаривать больше не буду. Твоя жизнь - тебе решать.
  Яна решила раньше, чем в субботу. В четверг она слушала радиокафе ,и позвонившая туда девушка заказала “Яд в моей крови”, а ведущая, перед тем, как поставить песню, сделала о ней весьма лестный отзыв. И на сей раз Яна слушала себя и буквально таяла от восторга. И уже точно знала, что ответит Борису. Но, видно, не суждено было ей стать великой певицей. Это случилось в пятницу.

В пятницу вечером за столом собралось все семейство Еруновых. Пришли Максим с Викой. Татьяна приготовила плов и несколько салатов. Был замечательный семейный ужин.
  Валерий сидел напротив младшей дочери и наблюдал за ней, с удовольствием отмечая, что она, похоже, совсем оправилась. И выглядит лучше, и повеселела, и аппетит вернулся. “Девочка моя!”- с нежностью думал отец. Как ни старался он любить всех детей одинаково, а Яна была ему дороже всех. Такая хрупкая- ее ото всех хотелось оберегать. И такая красивая… “Зачем она такая красивая?”- в очередной раз подумал Валерий, хотя, наверное, повода для волнения у него не было. Ведь разве способна была Яна попасть под дурное влияние? Это с ее-то чистотой! Вон она сидит напротив, волосы светленькие, в два хвостика завязаны, а взгляд такой честный - на ангелочка похожа!
 - Максим, отложи газету!- услышал вдруг Валерий голос жены и вернулся с небес на землю, точнее - за стол. Он посмотрел на сына - что же, как всегда, без стопки свежей прессы за стол не сядет, причем читает обычно всякую ерунду.
 - Ой, Татьяна Михайловна, все время с ним ругаюсь по этому поводу!- пожаловалась Вика.
 - Да ладно, я что, мешаю кому-то?- пробурчал парень.- Я прекрасно успею и поесть, и почитать!
 - Максим, у нас семейный ужин! - поддержал жену и будущую невестку Валерий.-               
Пожалуйста, имей уважение!
 - Ну ладно, ладно,- сдался тот и хотел было отложить газеты, но внезапно зацепился за что-то взглядом.- О, слушайте!
 - Максим!
 - “Подробности смерти бизнесмена и рождения новой звезды! Жена заявляет, что ее муж скончался в постели юной любовницы”.
  Яне показалось, будто ее ударили по голове чем-то тяжелым. Перед глазами потемнело, зазвенело в ушах, она едва не упала в обморок. Откуда-то издалека донесся до нее голос брата, назвавшего страницу: двадцать восемь. “Не читай, пожалуйста, не надо!”- хотела закричать Яна, но речь словно парализовало, и она не могла произнести ни слова. Она лишь сжалась всем телом и ждала развязки, которая не преминула наступить.
  “Вчера на Южном Кладбище состоялись похороны главы компании “Кореана-моторс” Александра Краснопольского. Бизнесмен скоропостижно скончался пятнадцатого декабря, врачи посмертно установили диагноз инсульт. После похорон супруга умершего сделала перед журналистами сенсационное заявление. Она сообщила, что ее сорокалетний супруг был бы, вероятно, жив и здоров, если бы не предавался половым излишествам в постели своей несовершеннолетней любовницы. По словам Краснопольской, мужчина скончался как раз в момент полового акта с последней. Женщина назвала и имя девушки: ею являлась шестнадцатилетняя Яна Темнова, исполнительница только что вышедшей в эфир и моментально полюбившейся слушателям песни “Яд в моей крови”, на развитие таланта которой Краснопольский выделял немалые средства. Свою странную откровенность Краснопольская объяснила желанием отомстить той, которая забрала ее мужа.”
 - Вот так вот, такая вот бывает месть,- усмехнулся Максим и вдруг, хитро улыбнувшись, спросил: “Слушай, Яна, а это не про тебя ли? Вон, девичью фамилию мамы взяла - и вперед с песней, Яна Темнова!” Но, посмотрев на сестру, он смеяться перестал. За столом воцарилась мертвая тишина. Все обратили взгляд на Яну.
  Если бы у нее хватило тогда сил не подать виду, то, наверное, все сложилось бы иначе. Все пошутили бы, а всерьез никто бы и не подумал - разве Оля заподозрила бы неладное, да Яна бы ее разубедила. Но у девушки не было той степени самообладания, чтобы выдержать такой удар и сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Она не плакала, она ничего не говорила, но лицо ее сделалось бескровным, губы задрожали,  в глазах застыло выражение ужаса и отчаяния.
Сидящие за столом переглянулись. Каждый думал об одном и том же, но никто не решался высказать этого вслух. Тишина становилась невыносимой для Яны. Она чувствовала себя, как приговоренный к смерти, над головой которого уже занесен топор, и который доживает последние секунды жизни - самые страшные, страшные до того, что уж хочется поскорее бы, потому что надежды нет все равно.
И, наконец, удар был нанесен отцом.
- Яна, это что, ты?- неуверенно, боясь ее ответа, спросил он.
Но она и не ответила. Вместо этого лишь низко опустила голову и закрыла руками лицо. И так и сидела, пока сначала стон, а затем - грохот и крик матери не заставили ее открыть глаза. Она посмотрела перед собой…
Ее отец лежал на полу, руками схватившись за сердце, судорожно втягивая ртом воздух. Впрочем, длилось это секунды, вскоре он совсем перестал дышать.


                Глава4.


 Счастливого, благополучного семейства Еруновых больше не существовало. После смерти Валерия от обширного инфаркта миокарда оно не просто осиротело - оно перестало быть единым целым. Потерянные, убитые горем люди боялись смотреть друг другу в глаза. Похоронами занимались Максим и брат Валерия Михаил. Яна и ее мать вообще не выходили из своих комнат, не имея сил и желания даже не что-то делать, а просто жить. Подготовка поминок легла на Олю и Вику, на время переехавшую к ним. Народу должно было придти много, дел было невпроворот - и все равно Оля, несмотря на собственные переживания, ни на секунду не забывала о матери и сестре, часто заходила к ним, пыталась поговорить с ними, заставляла хоть немного поесть. Правда, ее забота, похоже, мало кому была нужна. И та, и другая предпочитали страдать в одиночестве. Единственное, о чем попросила Яна сестру за все это время- это не звать ее к телефону, кто бы ни позвонил. А позвонил на следующий же день один незнакомый Оле мужчина.
 - Яна спит, просила не будить,- сообщила девушка.
 - А я бы очень просил разбудить,- ответил собеседник тоном, мягко говоря, недовольным.
 - Я же говорю…
 - А я говорю, что вести себя так, как Яна, глупо,- перебил Олю мужчина.- Что, в прятки теперь с ней играть будем? Сотовый отключен, к телефону ее не зовут! А в нее, между прочим, большие деньги вложены!
 - А вы, во-первых, не кричите!- потребовала Оля и, догадавшись примерно, с кем говорит, добавила: -А, во-вторых, ваши деньги нашему отцу жизни стоили!
 - В смысле?
 - В прямом. И оставьте Яну в покое!
Оля нажала на отбой и еще несколько секунд держала трубку в руке, ожидая, что позвонят снова, но этого не произошло. Тогда она хотела зайти к сестре и сообщить ей о звонке, но в последний момент передумала.
 “Чего Яне душу травить?”- рассудила она и, качая головой и горестно вздыхая, направилась на кухню.

  Хоронили Валерия Ерунова двадцать седьмого декабря на Северном кладбище, рядом с могилой его матери там было свободное место, за которое Михаилу, правда, пришлось заплатить круглую сумму.
  Церемония прощания выдалась очень тяжелой. Все были в шоке от столь безвременной кончины- в ноябре умершему исполнилось всего сорок пять лет. Правда, ишемической болезнью он страдал не первый год, но никто не думал, что жизнь его может оборваться так внезапно. О причинах трагедии, развернувшейся на кухне у Еруновых, никому не было известно.
  Было очень много слез, Татьяна и Оля рыдали без остановки, и только огромные темно-синие глаза младшей дочери были сухими - не осталось в них уже влаги, да и не имела Яна права плакать на людях - в конце концов, кто виноват во всем, кроме нее одной?
  С кладбища поехали на поминки, но Яна не запомнила ни дороги домой, ни того, как оказалась за столом, она не заметила, как на тарелку ей наложили каких-то салатов.
 -Вина выпьешь?- услышала она голос дяди, обратила на него удивленный взгляд… “Ах, да, я же для всех остальных все еще девочка-ангел,- вспомнила она.- Типа никогда не пила, наверное.”
 - Да, выпью,- кивнула она.
  Потом снова черный провал в памяти - и опять голос дяди Миши:
 - Яна, ешь, захмелеешь совсем.
  Захмелеет? А разве она много выпила? Хотя, наверное, время прошло, а она как-то и не заметила. Яна посмотрела себе в тарелку и от вида пищи ее, почему-то, замутило. Она ограничилась тем, что слегка надкусила кусочек хлеба.
  Потом все, вроде, еще выпили, снова со всех сторон поднялся гул. Девушка ни к чему не прислушивалась, но постепенно как-то сам собой дошел до нее разговор двух женщин с работы отца, сидевших напротив.
 - Очень семью жалко,- говорила одна.
 - Да. И Яночку - больше всех,- отвечала вторая.
 - Почему?
 - Потому что помнишь, как он говорил: “Всех детей люблю, но, что греха таить, Яну - больше всех! Максим и Оленька - они, пожалуй, к Тане больше привязаны, а вот Яна - моя доченька!”
 - Да, помню,- вздохнула ее коллега.- Да и Яне-то, конечно, все равно тяжелее всех. Максим уже взрослый, да и Оля тоже почти, а вот Яна-то еще ребенок совсем.
  Тут дядя Миша, сидевший слева от Яны, завел беседу с одним из друзей Валерия, сидевшим от него через стол, и Яна перестала слышать папиных коллег. Но ей хватило и того, что она услышала ранее. Нахмурившись, исподлобья оглядела она присутствующих и встретила много сочувственных взглядов. Знали бы все эти люди, что ей их сострадание - как нож в сердце!
  Она встала, вышла из-за стола, и, ни на кого больше не глядя, направилась к двери.
 - Куда ты?!- окликнула ее сестра. Яна не ответила. Тогда Оля поднялась и побежала вслед за ней. Когда она вошла в ее комнату, Яна сидела на кровати и нервно заламывала пальцы. Оля подошла и села рядом.
 - Януля..,- робко начала она.
 - Чего?
 - Яна… Ну не надо так! Смотреть на тебя больно!
 - Ну и не смотри!- огрызнулась девушка.
  Оля пропустила грубость мимо ушей, понимая, что не злостью эти слова вызваны, а огромным душевным страданием. Она обняла сестру за плечи и прошептала:
 - Не обвиняй себя!
 - А ты сама-то веришь, что я не виновата?- спросила Яна, и лицо ее поразило Олю какой-то новой, непривычной взрослостью.
 - Яна, милая, никто не виноват! Так можно обвинять и Макса, что он газету эту читал, и самого папу, что он лечением пренебрегал, так что…
 - Оставим!- не дала ей договорить сестра.- К чему теперь все это? Папу не вернешь.
  Оля хотела что-нибудь возразить, но, видимо, не нашла нужных слов и промолчала. А потом вдруг кое-что вспомнила.
 - Ты ведь ни разу не упоминала про то, что случилось до папы,- заметила она.
 - И что с того? По-моему, ты нашла не лучшее время для любопытства.
 - Это не любопытство,- возразила Оля.- Я не прошу тебя рассказывать о том, о чем ты не хочешь. Просто, если тебе нужно выговориться…
 - А чего теперь говорить-то?
 - Ведь то, что ты про одноклассника сказала тогда, неправда?
 - Конечно, неправда.
 - Но зачем ты тогда…
- А ты готова была услышать все, как есть?- Яна, прищурившись, посмотрела на сестру.- Вот никогда не поверю! Ты вспомни наш тогдашний разговор!
  Оля вспомнила. И рассудила, что Яна, наверное, права.
 - Но как ты на это решилась?!- с недоумением прошептала она.- Неужели только ради карьеры?
 - Если бы он мне не нравился, я бы не стала с ним спать.
  Повисла тишина, потом Яна услышала бормотание Оли: “И все равно, я бы, наверное, не смогла!”
 - Я повторяю, я не ты.
 - Но все равно… Первый мужчина…
   “А, один хер, чего теперь скрывать? Надоела ее наивность!” - А он был не первый.
- Как?!
 - А вот так.
 - А кто был первый?- растерялась Оля.- Костик?
  Тут Яна не выдержала и усмехнулась.
 - Тебя заклинило, что ли, на этом Костике?- спросила она.
 - А кто тогда?
 - Витя.
 - Какой Витя? Из деревни? Колесов?!
  -Ну а какой еще?
 - ?!. Но у вас же ничего такого, вроде, не было?
 - Ну, во-первых, ты сколько этим летом в деревне-то была - и гулять почти не ходила. Во-вторых, ничего особенного и не было. Трахались несколько раз.
 - Но я не понимаю, зачем? Ведь ты не любила его!
 - Конечно, не любила. Нравился, в принципе, но не так, чтобы очень.
 - Тогда почему?!.
 - Потому что, во-первых, многие девчонки этим уже занимались - мне тоже хотелось попробовать. Во-вторых, так получилось.
 - Как получилось?!
 - Ну,- Яна опустила светловолосую голову,- первый раз это в начале июля было, незадолго до моего дня рождения. Ты в городе тогда была. Ну, все нажрались, как всегда. Я вообще мало чего соображала. Потом Витька на мотике предложил покататься.
 - Пьяный?!
- Ну да.
 - И чего?
 - Чего?.. Ну, доехали мы до озера, там он предложил слезть, прогуляться. Ну, прогулялись, потом чего-то я куска не помню, а потом - мы уже лежим. Ну, поцеловались, потом он мне под свитер полез, а мне все по фигу было, я такая пьяная была… ну а потом… потом он ниже пояса стал меня гладить… вроде, и приятно было, но не так, чтобы очень. Мне с ним очень вообще никогда не было… Я сама не заметила, как он с меня штаны стащил, а потом..,- Яна вздохнула и слегка покраснела, ей отчего-то всегда было стыдно вспоминать тот раз,- потом он снял свои штаны, достал член, сунул мне в руку. “Почувствуй, - говорит, какой он!”- она невесело усмехнулась.- А мне и это было пофигу - до тех пор, пока он с меня трусики не стащил и сверху не оказался. Когда он в меня уперся своим, я вдруг так испугалась, подумала, что, может, и не хочу этого совсем…
 - И что?- спросила сестра испуганным шепотом.
 - А что?.. Есть рубеж, Оля, за которым уже нельзя остановить. Я, кажется, даже оттолкнуть его попыталась, даже сказала “Не надо!”, но… Поздно было...Больно, помню, было ужасно…
 - Ян…
 - Да нормально все,- отмахнулась девушка.- Потом он мне слова какие-то шептал, какая я, мол, красивая, какая классная. И все равно я дома до утра проревела. Не знаю даже, почему… ну а потом как-то пошло, поехало.- Яна вздохнула, посмотрела на Олю и задумчиво добавила:- Не знаю, чего это меня на откровения потянуло - первый раз об этом так рассказываю, раньше только Ленке в двух словах говорила…
  Оля молчала. Хотела сказать что-нибудь, но не могла найти слов. В конце концов, предложила:
 - Пойдем за стол.
 - Нет. Я посижу пока здесь. Иди одна.
 - Ян, чего ты будешь здесь сидеть?
 - Оля, я не могу там! Видеть, как все мне сочувствуют… Я от этого чувствую себя такой дрянью!- Яна опять отвернулась и нервно хрустнула пальцами.
 - Зачем ты так?- срывающимся голосом спросила Оля и по лицу ее побежали слезы.- Ты ведь и меня мучаешь!
 - Перестань!- Яна придвинулась к Оле и обняла ее.- Не волнуйся за меня! Со мной все будет нормально.
  Яне все же пришлось пообещать сестре, что через полчасика она подойдет, только тогда Оля согласилась оставить ее. Когда за сестрой закрылась дверь, Яна забралась на кровать с ногами и, обхватив руками колени и уперевшись в них подбородком, посмотрела на фотографию отца на туалетном столике, повязанную траурной ленточкой.
  “Почему у меня все так получается?- с тоской подумала она.- Почему я никогда не была такой, как Оля?! Того же Витю взять: действительно, зачем? Одна ведь грязь на душе осталась!”
 - Видишь, папочка, какая у тебя доченька! Чудесная девочка, нечего сказать! Дрянь и потаскуха!- прошептала Яна и, покраснев, оторвала взгляд от фотографии и уставилась в пол, но потом вдруг сорвалась с места, соскочив с кровати, упала на колени, подползла на них к туалетному столику и, прижавшись к фотографии отца пылающим лбом, долго и с отчаяньем повторяла:
 - Папочка, миленький, любименький, прости меня! Прости, если сможешь!
 
                *           *            *
  До наступления нового 2003-го года оставались считанные дни, и в морозном зимнем воздухе уже витало ощущение праздника. Улицы города заполнила предновогодняя суета. Петербуржцы покупали елки, выбирали друг другу подарки, затоваривались продуктами. Душе хотелось радости, хотелось какого-то чуда…
   В семье Еруновых чуда не ждали. Максим, правда, принес елку, Вика и Оля планировали что-то приготовить, но все это делалось как дань традиции и, можно сказать, через силу. На самом деле, ни у кого, естественно, не было желания что-то отмечать. Татьяна же и ее младшая дочь по-прежнему не выходили из своих комнат.

Для Яны эти дни после похорон отца были кошмаром. Боль от утраты и чувство вины перед ним и - в неменьшей степени - перед матерью - разрывали на части ее сердце. Тоска была столь невыносимой, что, Яне казалось, лучше бы и она умерла вместе с отцом и Александром. И Оля, кстати, боялась, что Яна, в конце концов, сведет себя на тот свет. Практически полностью отказавшись от еды, почти не  вставая с постели, она медленно угасала, и так страшно было смотреть, как из шестнадцатилетней девушки постепенно уходит жизнь…
  За эти несколько дней Яна очень похудела, лицо ее осунулось, имело вид бледный и болезненный - и, все равно, как ни странно, этот лицо, казалось, несущее на себе признаки тяжелого недуга, лицо, искаженное страданием, лицо, совсем не украшенное косметикой - все равно было потрясающе красиво.
  А в ночь с тридцатого на тридцать первое декабря Оле приснился страшный сон: будто бы сестра ее, такая же прекрасная, только еще более белая - и сама вся в белом - лежит в гробу. Девушка в ужасе проснулась и резко села. Посмотрела на часы - начало первого. Оля поспешно встала и, заскочив только на несколько минут в ванную, побежала на кухню и, сделав кофе с молоком и достав из холодильника большой вишневый йогурт, понесла это в комнату сестры.
  Оля ожидала застать Яну в постели, но она ошиблась: та сидела в кресле. Уже полностью одетая и даже накрашенная.
 - Ты встала?- радостно удивилась Оля.
 - Да, встала,- кивнула Яна, правда, в ее голосе радости не было.
 - А я тебе покушать принесла,- глаза девушки умоляюще смотрели на сестру.- Я тебя очень прошу, поешь, пожалуйста.
  Со страхом Оля ждала отказа - по крайней мере, от йогурта, и вдруг Яна с мрачной серьезностью произнесла:
 - Хорошо, я поем, а то вообще сил не осталось. Мне силы нужны.
 - Слава Богу!- улыбнулась Оля и поставила поднос сестре на колени.- Постарайся все скушать, хорошо?
 - Хорошо.
 - Может, еще чего-нибудь принести?- не веря в такое счастье, спросила Оля.- Банан, а?
 - Не, не надо.
 - Ну хорошо,- не стала спорить старшая сестра,- ешь тогда, я минут через пятнадцать за посудой зайду.
 - Да я сама отнесу на кухню.
 - Ладно,- согласилась Оля и с посветлевшим лицом вышла из комнаты. Похоже, сестре становилось лучше.

  А Яне этой ночью тоже странный сон приснился. Виделось ей, как идет она ночью по кладбищу, к могиле отца подходит, смотрит, а он сам возле сидит на скамеечке и глядит на дочку грустными такими глазами.
 - Вот видишь,- говорит,- Януша, как получилось. Новый Год - и вы там, а я здесь. Елок-то тут много, вот только чужие все вокруг. Тоскливо очень так Новый Год встречать!
  Проснувшись, Яна не могла вспомнить, что было дальше, но одна мысль внезапно пришла ей в голову: а что если таким образом она сможет хотя бы частично искупить свою вину перед отцом? Ему же на самом деле очень плохо одному на кладбище - а ведь никто кроме нее не виноват, что папа там, а не с ними. Решено: она пойдет к нему! В Новый Год отец не будет один!
  Однако, когда Яне едва хватило сил, чтобы добраться до ванной, она поняла, что так далеко не уедет. И решила: надо есть. К обеду она, к великой радости Оли, даже вышла к столу - правда, только когда узнала от сестры, что мама не будет есть на кухне. Яна не была еще готова посмотреть ей в глаза.
  Но вот часы показали восемь - пришло время собираться. Яна одела черные джинсы, теплый серый свитер с большим воротом, завязала волосы в хвост. Потом включила сотовый и вызвала такси. Выглянула в коридор - никого нет, лишь с кухни доносился разговор сестры с Викой. Надо было пользоваться моментом. Девушка вышла из комнаты, сняла с вешалки дубленку и шарф, достала из шкафчика сапоги и вернулась с вещами к себе - чтобы никто не увидел - не услышал. Потом, одевшись уже, взяла сумочку, положила туда телефон и взятую из заначки тысячу. И затем, крадучись, во второй раз вышла в коридор и, на цыпочках дойдя до входной двери, аккуратно открыла замки и выскользнула из квартиры. В их доме внизу находился магазин- Яна зашла туда и купила большую банку джин-тоника - для смелости. А там как раз зазвонил ее сотовый - таксист доложил о прибытии на место.

  В начале одиннадцатого они въехали в Парголово.
 - Какая улица?- спросил водитель.
 - Не улица,- ответила Яна,- мне нужно на кладбище.
  Таксист решил, что его разыгрывают.
 - Я без шуток.
 - Я тоже.
  Тут водителю, человеку, прожившему большую жизнь, полезли в голову страшилки из далекого детства про упырей и оборотней, и сделалось ему, мягко говоря, не по себе. Он остановил машину и с опаской уставился на пассажирку, но никаких признаков нечистой силы в ней не увидел. Тогда он подумал: “Может, сумасшедшая?”
  И тут девушка, видимо, догадавшись о его сомнениях, посмотрела на него серьезными, вполне нормальными глазами и спросила:
 - Ну чего вы испугались-то? Я же на само кладбище не пойду. Там рядом дом такой кирпичный стоит, знаете? В нем и будем отмечать. Парень у меня там.
 - Сторож, что ли?
 - Охранник,- поправила Яна.
 Таксист недоверчиво посмотрел на девушку: красивая, молоденькая совсем, одета хорошо. Странно как-то.
 - А чего ты себе парня-то такого нашла?- спросил он.
 - Хороший парень,- ответила Яна и, поняв смысл его взгляда, добавила:- И место хорошее, денежное.
 - Я думаю,- согласился мужчина.
 - Ну поехали, наконец,- нетерпеливо сказала девушка.
  Таксист довез Яну до кирпичного двухэтажного дома возле кладбища и, получив плату за проезд, сразу нажал на газ и поспешил прочь от этого жуткого места и этой странной девчонки.
  Яна проводила глазами удаляющиеся огни фар, посмотрела на домик - в одном из окон там горел свет. “ Могли же слышать, как машина подъехала”,- подумала вдруг она, но, похоже, никто ничего не слышал. “Наверное, дрыхнет там какой-нибудь пьяница-сторож!”. А потом девушка посмотрела на место, бывшее конечной целью ее визита, и пожалела, что история про парня-охранника - выдумка. Уж лучше бы она пошла туда к нему: там свет, там тепло… А там, куда она идет- лишь холод и темнота, там нет ни единой живой души там- царство смерти!
 - Не могу!- промелькнуло в голове у Яны, но девушка тут же упрекнула себя за малодушие. “Я обещала папе, что я приду. Папа ждет меня- и я пойду!”- сказала себе Яна и, сделав последний глоток джин-тоника, пролезла под шлагбаумом и, вжав от леденящего ужаса голову в плечи, стараясь не смотреть по сторонам, почти побежала к главной дороге, а, достигнув ее, двинулась по ней вглубь огромного Северного кладбища туда, где находилась могила ее отца. Шаг за шагом, поворот за поворотом кладбищенской дороги, девушка удалялась все дальше от домика со светящимся окошком - единственного места поблизости, где находились живые люди. Но девушка старалась об этом не думать, главное - дойти, а там отец не даст ее в обиду. Но то, что виделось Яне во сне, то, что она целый день представляла - наяву оказалось совсем иным. Дойдя, наконец, до места и опустившись на лавочку, глядя на крест, на котором даже не было фотографии - памятник еще только заказали,- Яна вдруг поняла, что не может ее ждать здесь отец, потому что он мертв, мертв, и похоронен, и лежит под землей. Девушка на секунду представила, что могильная плита отодвигается - и у нее волосы на голове зашевелились. Она огляделась по сторонам - и будто только сейчас очнулась от дурного сна.
  -Господи, что я здесь делаю?! Я что, совсем с ума сошла?!- пробормотала Яна и до того ей сделалось страшно, что захотелось кричать. Девушка представила, сколько захоронений ей придется миновать, прежде чем она окажется за пределами кладбища, и ей едва дурно не стало. Но выхода-то не было. Тут она спокойнее себя явно не чувствовала, и не надеялась, что отец сможет ее защитить. “Все будет хорошо”,- прошептала она, вскочила, готовая бежать сломя голову… и застыла, как вкопанная. Ноги словно вросли в мерзлую землю, выражение дикого ужаса появилось на бледном, как снег, лице.
  Яна услышала шаги.
  Сначала она подумала, что ей показалось - но нет, шаги приближались из-за спины, все ближе и ближе раздавалось равномерное похрустывание снега. Сердце замерло у Яны в груди- девушке показалось, что оно и вовсе сейчас разорвется. “Надо бежать!- понимала умом Яна,- скорее бежать отсюда!”- но скованное страхом тело не слушалось ее и не двигалось с места. А тот, кто подходил сзади, подобрался тем временем уже совсем близко. И тогда она, перекрестившись, с отчаянием безысходности, резко обернулась.
  Удивление мелькнуло в испуганных глазах девушки. Она и сама толком не знала, кого ожидала увидеть - мертвеца ли, вышедшего из могилы, или самого дьявола из преисподней,- но поразило ее как раз то, что в представшем перед ней в слабом свете луны молодом человеке как раз не было ничего удивительного. Вряд ли покойник был бы одет в дубленку и темные узкие джинсы.
  Первые секунды девушка смотрела на парня с облегчением, но потом вдруг подумала: а что он делает здесь?! Разве может нормальный человек находиться в таком месте в такое время (себя Яна, разумеется, в расчет не брала)?! Так, значит, это- мародер, вор, обносящий могилы или- хуже того- извращенец, некрофил! Господи, что же он сделает с ней? Изнасилует, а потом убьет - или убьет, а потом изнасилует?!
  И вдруг, видимо, прочитав эти мысли на ее лице, парень заговорил.
- Не бойся, я ничего тебе не сделаю,- сказал он и, не дождавшись ответа, добавил:- Меня Кирилл зовут.
 - Меня Яна,- пролепетала девушка.
 

  Девятый со дня смерти Сереги день приходился как раз на тридцать первое декабря, но обстоятельства сложились так, что у Кирилла не оказалось никакой возможности ни отпроситься с работы, ни поменяться. В их бригаде двое были больны, в другой подменить его накануне Нового Года желающих не нашлось- у всех оказались какие-то неотложные дела на этот день. А со сдачей дома и так опаздывали. Поэтому начальник сказал ему: “Дело есть дело! Я конечно все понимаю, но… Придется тебе сходить на кладбище завтра.”
  Что ж, парню пришлось смириться и, краснея от стыда, объяснить ситуацию Сережиной матери- убитой горем, потерявшей смысл жизни женщине.                Никогда Кирилл не сможет забыть, как сообщал ей о смерти сына. Он, наверное, предпочел бы снова пройти войну, лишь бы избежать этого… Он сам возил ее тогда на опознание, он помогал ей с организацией похорон- и, глядя в ее искаженное страданием лицо, он обещал ей помощь и поддержку всегда и во всем… И вот теперь он вынужден был пропустить девятый день!
 - Валентина Ивановна, я сразу, как только закончу работу, заеду на кладбище!- пообещал женщине Кирилл.
 - Это не обязательно,- возразила та.
 - Обязательно,- твердо сказал парень,- обязательно!
  Таким вот образом оказался в тот вечер на кладбище Кирилл Баженов. И он, довольно долго простояв у могилы друга, уже возвращался на дорогу, когда вдруг заметил на скамеечке возле одной из могил маленькую сгорбленную фигурку.
  В отличие от Яны, Кирилл не испугался. В оживших покойников он не верил, твердо усвоив на войне истину: бояться надо не мертвых, а живых. Но чье-то еще присутствие в такой час на кладбище показалось парню странным, он решил пойти посмотреть, и вот…
  Перед ним стояла девушка, лица которой он не мог толком разглядеть в темноте - но он видел блеск ее глаз, больших и испуганных. Он понял, что она боится его и, чтобы снять напряжение, решил представиться. Ее имя- Яна - показалось ему очень красивым.
  - Что ты здесь делаешь?- поинтересовался он.
  Яна растерянно посмотрела на него, потом ответила, как есть:
 - К отцу приходила.
  Она решилась задать встречный вопрос:
 - А ты?
 - К другу.
  Снова тишина, продлившаяся, наверное, с полминуты.
 - Что ж, пойдем,- спохватился, наконец, Кирилл,- а то домой к полуночи не успеем. Без десяти одиннадцать уже.
  Яна кивнула, но, когда они уже пошли, заметила:
 - А я и так не успею.
 - А где ты живешь?
 - В Автово.
 - Ну, тогда не успеешь,- констатировал Кирилл,- я бы подвез, но ты опоздаешь по-любому.
 - Да мне, в общем-то, и некуда торопиться,- вздохнула девушка.- Я совершенно не хочу домой.
  “Это намек?”- хотел задать вопрос парень, но вместо этого лишь поинтересовался:
 - Почему?
 - Да так…
  “ Ну так - дак так”,- не стал настаивать Кирилл и предложил: - Хочешь - поехали ко мне,- не видя даже толком, кого зовет и не понимая вполне, зачем он это делает - потому ли, что у него уже больше месяца никого не было и просто-напросто хотелось секса, или оттого, что очень тоскливо было отмечать Новый Год одному.
  Яна подумала пару секунд, да и согласилась, тоже не зная, почему, только, судя по всему, в принятии такого решения выпитая банка джин-тоника сыграла не последнюю роль. К девушке вдруг пришла полная уверенность, что дома ее все ненавидят (ну, может, не Оля, но мать и брат-то точно), нового знакомого она больше не боялась - так что ей внезапно захотелось сделать что-нибудь назло родным. “Считаете, что я шлюха - ну и считайте дальше! Я специально домой не приду!”
  К Кириллу они приехали в половине двенадцатого, по дороге заскочив в круглосуточный супермаркет и затарившись готовыми салатами, вином, шампанским, фруктами - и прочими вкусностями. И только в свете магазина Кирилл до конца рассмотрел свою новую подружку и был удивлен, и приятно - в дороге он не понял, насколько она красива,- и не очень: он думал, Яна старше. Привычки спать с малолетками он как-то никогда не имел. “Хотя шестнадцать-то ей наверняка есть, да и на девочку вроде не похожа”,- размышлял парень. В общем, он решил: чего загадывать? Что будет- то и будет!
  Яна тоже изучала нового знакомого - и, надо сказать, находила его весьма привлекательным. Ей нравилось его мужественное лицо: смелые серо-зеленые глаза, прямой нос, жесткая линия рта; нравилось стройное, мускулистое тело… Сила и уверенность угадывались в этом человеке… “И что я планирую делать дальше?» - спросила себя девушка и тоже решила: чего планировать? Будь, что будет.
  Пока Кирилл расплачивался на кассе, девушка отошла в сторону и, секунду подумав, снова включила телефон и набрала номер сотового сестры.
 - Господи! Слава Богу, Яна!- услышала она едва не плачущий голос Оли.- Где ты?!
 - Оль, не волнуйся, со мной все в порядке.
 - Но где ты?!
 - Неважно,- немного подумав, ответила Яна.- Я сегодня не приду домой.
 - Как не придешь?!
 - Ну так. Не волнуйтесь, со мной, правда, все хорошо. Я у друга.
 - У какого друга, Яна?! Мы всех твоих друзей и подруг обзвонили! Уже в милицию звонить собирались!
   “Дай, я с ней поговорю!”- услышала Яна откуда-то издалека раздраженный голос Максима.
 - Ладно, до завтра,- сказала она тогда и, не дождавшись ответа сестры, нажала на отбой и опять отключила телефон.

Когда они поднялись к Кириллу, в однокомнатную квартиру на шестом этаже, Яна, едва успев оглядеться в небольшой, но аккуратной и довольно милой прихожей с обитыми деревом стенами и выложенным  плиткой потолком, тут же уселась на табуретку и, стащив с ног сапоги, принялась энергично растирать озябшие ступни.
  - Замерзла?- спросил парень.
  - Ноги страшно замерзли,- пожаловалась девушка.
 - Так иди в ванну, погрей, а то заболеешь. А я пока буду по-быстрому на стол накрывать.
  Секунду подумав, Яна кивнула. Предложение показалось ей заманчивым.
 - И можно я быстренько душ приму?- спросила она.- А то, правда, че-то холодно.
 - Пожалуйста,- пожал плечами Кирилл.- Сейчас я тебе полотенце дам. Только ты действительно недолго, ладно? Мне после работы тоже надо ополоснуться успеть, не хочу в новый год немытым входить.
 - Конечно,- пообещала девушка.
  А минут через десять Яна позвала Кирилла из ванной.
 - Может, дашь мне чего-нибудь надеть,- попросила она, просунув голову в дверной проем.
 - Что?- не понял Кирилл.
 - У меня джинсы от снега промокли до колен, я бы их посушила.
 - Ну хорошо, я посмотрю,- парень ушел, а вскоре вернулся с новым махровым халатом: его Кириллу подарила мать, но он оказался мал и так и лежал в шкафу.
 - Спасибо,- поблагодарила Яна.
  Когда за девушкой закрылась дверь, Кирилл еще пару секунд стоял на месте и смотрел ей вслед. Озорные искорки зажглись в его глазах. “Похоже, Яна, ты не отличаешься скромностью”,- с улыбкой подумал он.
  А когда еще минут через пять Яна вышла из ванной и взгляду Кирилла предстали идеально-стройные, загорелые, гладкие, словно шелк, ноги, прикрытые халатом лишь до колен, горячая волна захлестнула парня и он не смог разобрать, что она говорит ему.
 - А? Что?- Переспросил Кирилл.
 - Джинсы, спрашиваю, куда повесить?
 - А… Вон, на стул повесь и к батарее придвинь, а я побегу в душ, а то не успею.
 - Может, надо сделать еще чего, ну там порезать че-нибудь, не знаю…
 - Да нет. Я все собрал, вроде. Садись, смотри телевизор. Я сейчас.
  Проводив глазами Кирилла, Яна обвела взглядом комнату. Площадью она было метров двадцать, по форме приближалась к квадрату. Обставлена была довольно стандартно, но  и не без вкуса. Обои, шторы на окнах, обивка на мебели, ковер- все было выдержано в бежевых тонах и идеально гармонировало между собой. Стены украшали пара картин с видами природы и - модная вещь - часы-термометр-барометр, возле окна стояла ваза с сухим можжевельником. И, главное, в помещении царили чистота и порядок.
  “Неплохо”,- подумала Яна и, забравшись с ногами на диван, уделила какое-то внимание телевизору. Вскоре она услышала звук открывающейся двери и, повернув голову, увидела в коридоре Кирилла.
 - Я успел?- спросил парень, входя в комнату в светлых домашних джинсах и расстегнутой рубашке.
 - Пять минут еще до Нового Года,- ответила Яна, невольно задержав восхищенный взгляд на его накачанном до кубиков прессе.
 - Давай тогда пока за старый выпьем,- застегнув пуговицы, Кирилл сел рядом с Яной, и девушка уловила возбуждающий, головокружительный аромат дорогой туалетной воды.
 - Давай,- согласилась она и, еще раз осмотревшись, с улыбкой заметила:- У тебя очень уютно, не похоже на холостяцкую квартиру.
 - А в холостяцкой квартире должны быть слои пыли на мебели, паутина по углам и засохшие от грязи носки под кроватью?- усмехнулся парень, открывая шампанское.- Мне нравится чистота и порядок.
 “А мне нравится, когда мужчины считают так, как ты”,- пришло на ум девушке.
  Кирилл разлил шампанское по бокалам, Яна разложила закуску.
 - Ну что, за старый год?
 - За старый год.
  Они выпили, встретившись при этом взглядами, и Кирилл утонул в бездонном омуте ее глаз, темных до черноты, таких больших и таких притягивающих… В ней было прекрасно все. Он смотрел на ее волосы - девушка распустила их, и они золотым водопадом покрывали теперь ее плечи. Он смотрел на ее нежные, яркие губы. Он смотрел на ее маленькие изящные ушки со сверкающими в них золотыми сережками. Кирилл любовался ее длинными тонкими пальчиками, державшими фужер. С какой неуловимой грацией поднесла она его ко рту и сделала глоток…
  Яна была заворожена моментом не меньше Кирилла, и такая близость с совершенно незнакомым человеком почему-то совсем не пугала ее. Что это между ними наверняка произойдет, она чувствовала - и, как ни странно с учетом недавно пережитого, она хотела, чтобы это произошло. Хотя, кроме его имени и того, что он работает на стройке, не знала о нем почти ничего…
  Но Кирилл не форсировал события. Пробили куранты, они выпили теперь за Новый Год, и пошла легкая, непринужденная беседа, причем говорили они обо всем на свете, не касаясь только одной темы- почему они оба оказались в новогодний вечер на кладбище… Но вот часы показали два- и разговор как-то сам собой стих, и с полминуты они общались лишь взглядами, потом Кирилл придвинулся к Яне и медленно, словно боясь напугать девушку, поднес руку к ее лицу и, с нежностью проведя пальцами по бархатистой коже ее щеки, совершенно искренне произнес:
   - Я никогда не встречал девушки красивее тебя.
  Яна давно привыкла к комплиментам, она относилась к ним довольно равнодушно, хорошо зная цену своей внешности. Но на сей раз, когда взгляд парня был полон столь откровенного восхищения, когда глаза его горели от такого горячего желания, чувства, лишь только начавшие зарождаться в Яниной душе, теперь ярким огнем вспыхнули в ней. Девушка ничего не ответила ему, не сделала встречного движенья, но лихорадочный блеск ее глаз сказал Кириллу “да” , и через пару секунд парень уже страстно целовал Яну, через пару минут они упали на диван и вскоре девушка уже извивалась и стонала в его объятиях от огромного, почти невыносимого наслаждения…
  Кирилл был приятно удивлен. Он не ожидал от столь юной девушки таких бурных проявлений страсти, он был от нее в восторге. Каково же было его изумление, когда Яна, вместо того, чтобы после всего доверчиво прижаться к нему, вдруг села и - какая-то поникшая и абсолютно чужая, обхватила себя руками и, не глядя на Кирилла, пробормотала:
 - Я вдруг вспомнила… Нет-нет, это не могло повториться,- помотала она головой,- и все равно я в последний момент испугалась… Я ведь думала совсем недавно, что никогда больше не смогу,- голос ее дрогнул, она уронила голову на колени и совсем уже шепотом добавила: - И все равно не надо было.
  “ Ну вот, а так здорово все начиналось!”- подумал Кирилл. Ему показалось, что девушка сейчас заплачет - но нет, она сидела, не шелохнувшись, и молчала. Хоть это слава Богу. Как и большинство мужчин, Кирилл совершенно не выносил женских слез, не зная, как на них реагировать. Парень и без слез-то понятия не имел, что теперь делать. Он подождал несколько секунд, но ничего не изменилось. Тогда он просто пододвинулся к ней и, накинув на ее худенькие плечики одеяло, спросил:
 - Чаю хочешь?
  Ответа Кирилл ждал долго, он уже начал сомневаться, что Яна услышала его - как вдруг она ответила еле заметным кивком головы.
  А дальше события развивались еще удивительнее…
  Кирилл, вернувшись из кухни с чашкой, спросил:
 - Сахар положить?
 - Не надо,- рассеянно ответила девушка.
 - А с чем пить будешь? Торт? Конфеты?
 - Ничего не буду,- пробурчала Яна и, приняв из рук парня чашку, сделала несколько маленьких глотков и вдруг, отставив ее в сторону, развернулась к присевшему рядом с ней Кириллу и, обхватив его за шею, прижалась к нему своим изящным хрупким телом. Одеяло соскользнуло с ее плеч, но она не заметила этого. Она задрожала - но только не от холода и, совершенно неожиданно для Кирилла, нашла своими горячими губами его губы и начала целовать их, страстно, исступленно… Ошарашенный абсолютной нелогичностью ее поведения парень хотел было остановить ее, но не смог. Его изголодавшееся за недели воздержания тело моментально среагировало во второй раз. И на этот раз огня и страсти было не меньше, чем на первый, а, когда все закончилось, Кирилл крепко обнял Яну, не давая ей опять ускользнуть, но она к этому больше и не стремилась. Полежав немного молча, она прошептала:
 - Не думай, что я сумасшедшая…Может быть, когда-нибудь, если ты захочешь знать, я тебе расскажу…
 - Не волнуйся, я ничего такого не думаю,- заверил Кирилл.- Ты - восхитительная!
Парень улыбнулся девушке, и она ответила ему счастливой улыбкой, а потом на обоих накатила усталость, и так они и заснули, обнявшись…

  Яна проснулась от аромата кофе, она учуяла его раньше, чем успела открыть глаза, а, когда открыла их, то увидела Кирилла с подносом в руках. На подносе стояли две чашки, над которыми дымился пар, тарелка с бутербродами и нарезанным тортом, кувшинчик со сливками и сахарница.
 - Ты как любишь?- спросил парень.
 - Послаще и с молоком,- ответила Яна, садясь в постели и, взяв в руки чашку, поднесла ее к носу.
 - Обалденный аромат!- прошептала она, расплывшись в улыбке.
 - Это ванилин, - пояснил Кирилл.- Я люблю его добавлять. Ты на вкус попробуй!
  Яна добавила в кофе пару ложечек сахара, сделала глоток и от удовольствия закрыла глаза.
 - Где ты научился так варить кофе?!- удивилась она.
 - Ну я, вообще, много чего умею,- похвастался Кирилл.
  Яна была вынуждена признать его правоту, она даже чуть покраснела, вспомнив, какие штуки они вытворяли ночью. Но ночь- это ночь, а сейчас наступил новый день и то, что еще недавно представлялось простым и естественным, теперь уже не казалось таким уж однозначным. И Яна молчала, не зная, как ей разговаривать с Кириллом. Кто он ей?  “Никто!- отвечал разум.- Ты даже не удосужилась хоть немного узнать его, прежде чем лечь с ним в постель”. Но сердце возражало, что люди, разделившие хотя бы одну ночь любви, уже не могут быть друг другу никем. Хотя, вспоминая Витьку, с которым она спала неоднократно, Яна понимала, что можно заниматься сексом и оставаться при этом абсолютно чужими , но … почему-то девушке сосем не хотелось сравнивать Витьку и Кирилла.
  И, тем не менее, Яна думала с грустью, что дальнейшие отношения вряд ли возможны. Не так закладывается что-то долговечное. Она не собиралась оправдываться перед Кириллом за свое, возможно, аморальное, поведение- это было бы полнейшей глупостью, но она была готова к тому, что, несмотря на столь галантное обращение сегодня утром, парень, на самом деле, считает ее не более чем шлюхой. Да и потом… Самой-то ей эти отношения нужны?!. Не желая задумываться над этим вопросом, Яна решила: допиваю кофе, благодарю за теплый прием, собираюсь и ухожу. Однако что-то в ее душе протестовало против такого почти английского ухода, и Яна медлила с кофе и не двигалась с места.
  Пребывал в растерянности и Кирилл, чувствуя, что нечто неординарное произошло этой ночью. Сколько девушек перебывало у него после армии - и Яне первой он захотел принести кофе в постель. Этой маленькой, странной и, может, не совсем нормальной девчонке, которую он встретил - кому только сказать - на кладбище, которая даже не пыталась отказать ему и вытворяла буквально чудеса в сексе, потом едва не закатила истерику - а потом вдруг снова воспылала желанием и сама набросилась на него…
  Нет, он никогда бы не применил в отношении нее то слово, которым, как думала Яна, он может называть ее в своих мыслях. И не потому, что был лишен типичного мужского ханжества; он мог, как и многие, сначала прилагать все усилия, чтобы затащить девушку в постель, а, когда ему это удавалось - и, особенно, если удавалось без особых сложностей - совершенно искренне полагать, что она не заслуживает звания порядочной. Потому же, во-первых, что она подарила ему слишком большую радость, чтобы он мог допускать подобные мысли в ее адрес, а, во-вторых… Во-вторых, все было вообще не как всегда, и Яна была не как все, и вне применимых к другим категорий. И, Кирилл это понимал, не доступность это была с ее стороны- это боль и отчаяние привели ее к нему домой и толкнули в его объятия. Вот это-то, как раз, и настораживало Кирилла. Он недоумевал: что такого могло произойти с очень красивой, совсем молоденькой, судя по всему, из обеспеченной семьи, девочкой- что заставило ее придти в новогоднюю ночь на кладбище, и не хотеть возвращаться домой, и броситься в объятия практически незнакомого человека… Конечно, он мог бы спросить ее об этом, он и хотел спросить, но не решался, понимая, что, узнав ее боль, он впустит ее в свою жизнь, а он не знал, готов ли к этому. Он не был уверен, что достаточно здоров сам для того, чтобы брать на себя ответственность за чью-то еще больную душу.
  Так не проще ли ни о чем не спрашивать, просто дождаться, пока она допьет кофе, и позволить ей уйти, и потом лишь изредка вспоминать ее как приятное новогоднее приключение и…
  Но Кирилл не успел додумать, его сбил голос Яны. Она сказала:
 - Мне пора домой. Уже два часа почти.
  Парень невольно посмотрел на часы - действительно, скоро два. Что же, она сама этого хочет. Но тут внутренний голос закричал: “А вдруг нет?! И что ты будешь делать, если она уйдет?! Ведь она больше не вернется! Ты думаешь, что будешь вспоминать ее просто как хорошенькую девочку, которую трахнул под Новый Год? Как же!                Твоя душа так долго была пуста- а в эту ночь Яна заполнила ее, и, если ты позволишь Яне уйти, твоя душа осиротеет, в нее закрадется черная, глухая тоска, и ты будешь с горечью осознавать, что упустил свой шанс, возможно, единственный- ведь встречи под Новый Год на кладбище не могут быть случайными.”
  Нет, Кирилл не хотел, чтобы она уходила, но и просить остаться не мог. Еще и потому, что вполне допускал: она жалеет о том, что произошло, и на самом деле мечтает оказаться от него как можно дальше. Зачем тогда он станет ей навязываться? Кирилл был горд, его самолюбие боялось отказа. И тогда парень нашел третий вариант, показавшийся ему самым оптимальным, а именно - хоть немного отсрочить принятие решения. Он сказал:
 - Я довезу тебя до дома.
 - Не беспокойся, я доберусь,- возразила она, но в ее голосе не было твердости, и Кирилл подумал, что Яна сомневается так же, как и он.
- Я довезу,- повторил парень
 - Далеко же,- снова попыталась спорить девушка.
 - Я сказал, что отвезу,- отрезал Кирилл тоном, не допускающим возражений, может, чуть раздраженно, и все равно, от того, как он это произнес, как при этом посмотрел на нее,- волна прежде незнакомой, волнующей нежности разлилась в Яниной душе. Девушка почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу, как громче и чаще забилось сердце. Отчего-то это ужасно смутило Яну, она опустила глаза, перестала спорить, пробормотала “спасибо ” и вскоре убежала в ванную приводить себя в порядок.

  Как ни странно, почти всю дорогу  они болтали о пустяках, шутили, смеялись (может, и не искренне), и,  лишь когда до Яниного дома осталось каких-то пять минут езды, разговор начал терять свою непринужденность, в салоне стало ощущаться напряжение, а от Комсомольской площади до метро, напротив которого жила Яна, они и вовсе не произнесли ни слова. Девушка, кивая в такт музыке, изучала свои ухоженные длинные ногти, парень сосредоточенно смотрел на дорогу. И вот, наконец, этот момент настал. Машина остановилась у Яны во дворе.

                Нежность твоих глаз
                Для меня важней
                Сотни пышных фраз
                От чужих людей.
                И другим мужчинам
                Я не уступлю.
                Лишь твоя я , милый,
                Лишь тебя люблю.

 Яна не была особой поклонницей этой исполнительницы, но притворялась, что для нее принципиально важно дослушать песню, и не выходила из машины. Тянула время. Кирилл понимал, что она тянет время, и Яна знала, что он это понимает, как знала и то, что его чувства, похоже, сродни ее.
  Но вот песня закончилась. “Что же, ладно”,- решила девушка, горько вздохнула про себя.
 - Ну все, счастливо тогда. Спасибо, что подвез,- сказала она, выдавив из себя улыбку, и потянулась правой рукой к дверной ручке. И в тот же момент почувствовала, как ее левую руку накрыла теплая, сильная мужская ладонь.
 - Не уходи,- попросил Кирилл, и Яну заворожили его прикосновение, взгляд, голос.
 - Но я должна,- нехотя возразила она.- Надо дома показаться.
 - Но я могу тебе позвонить?
 - Можешь.
  Кирилл достал сотовый. Яна продиктовала ему номер. Парень обещал позвонить завтра вечером, потому что днем, как он объяснил, он должен был заехать к матери друга, а послезавтра он предлагал встретиться.
 - Хорошо,- улыбнулась Яна.- Ну пока тогда, до встречи.
 - Подожди!- Кирилл притянул ее к себе и долго, нежно целовал.- Это был самый лучший Новый Год в моей жизни,- прошептал он, прежде, чем отпустить ее.

  Когда Яна вышла из машины, голова ее кружилось, как у пьяной, а сердце замирало в груди от радости и еще- от страха перед чем-то незнакомым, большим и важным, чего она еще не осознала до конца, но что уже захлестнуло ее с головой и наполнило новым, особенным смыслом ее жизнь.
  Девушка еще не успела скрыться в подъезде, а парень уже почувствовал, что скучает. Когда за ней закрылась дверь, он завел двигатель, но не торопился ехать. С того места, где он остановил машину, хорошо просматривались нижние окна Яниного подъезда, и Кирилл перескакивал взглядом с одного на другое, боясь упустить момент, если она вдруг покажется в одном из них. Ему так хотелось еще раз - пусть даже мельком - увидеть ее.… Но он никого не увидел - очевидно, она жила высоко.
  Парень огорчился. Теперь ждать до встречи с ней целых два дня. Но что поделаешь? Кирилл уже собирался нажать на газ, но посторонний предмет на полу привлек его внимание. Парень нагнулся и поднял женскую перчатку. Из светло-коричневой замши, отороченная меховым ободком, она идеально гармонировала с Яниной дубленкой. Кирилл улыбнулся. Похоже, во всем, что касалось внешности, девушка не допускала несовершенства. Он хотел было сообщить о своей находке по сотовому, но передумал. Может, у нее дома еще пять пар таких перчаток - так она и скажет: мол, ладно, отдашь при встрече. А Кириллу так не хотелось упускать повод для еще хотя бы одной минуты общения с ней. К тому же, ему хотелось хоть с лестницы заглянуть в квартиру, в которой обитает такое прекрасное создание. Ему казалось, это должен быть необычный, какай-то сказочный дом. Правда, номера ее квартиры он не знал, но решил, что, раз в парадную никто не заходил, и никто не выходил из нее- то, значит, там, где находится сейчас лифт, и вышла Яна. А дальше- дальше он разберется. Рассуждая таким образом, Кирилл вышел вместе с перчаткой из машины и направился к Яниному подъезду.

  Поворачивая ключ в замке, Яна чувствовала, что возвращается домой другим человеком, не той, что уходила вчера. Нет, она пока не стала прежней, да, наверное, и не станет никогда, что, возможно, и к лучшему, но душа ее освободилась от тоски и на все происходящее Яна смотрела теперь в новом свете, на свои поступки в том числе. Ошибочность ее суждений о том, что все ее ненавидят, была теперь ей очевидна, как стало очевидно и то, насколько нелепым и жестоким по отношению к близким был ее вчерашний поступок. Конечно, не окажись она вчера вечером на кладбище - и она никогда бы не встретила Кирилла, но это не смягчало ее вины. Однако Яна больше не собиралась прятаться от собственной совести, выстраивая стену отчуждения между собой и своими близкими. Напротив, она хотела, насколько это возможно, вернуть со всеми прежние отношения. Она была готова признать свою вину и просить прощения.
 Войдя в квартиру, Яна увидела мать. Услышав звук открываемой двери, Татьяна сразу выбежала в коридор, и теперь стояла и с грустью, тревогой и упреком смотрела на дочь. И молчала.
 - Прости меня, пожалуйста,- сказала тогда Яна негромко.
 - Зачем ты ушла?- спросила мать.
 - Я не знаю. Я плохо соображала, что делаю. Прости, мам,- повторила девушка.- За это - и за все.
 - Януля!- выдохнула Татьяна и, подойдя к дочери, заключила ее в объятия.- Но где ты была? У какого друга? Мы всех твоих друзей обзвонили! Мы так волновались!
 - Ты его не знаешь, но все в порядке, мам, правда. Теперь все будет хорошо!
 - Как же этот друг сумел тебя так утешить, что тебе сразу стало хорошо? А, сестренка?
 - Максим?- Яна отстранилась от матери, с раскаянием посмотрела на брата.- Я все объясню.
 - Объяснишь?!- переспросил парень, приблизившись к ней. Похоже, ему дела не было до ее раскаяния. В его взгляде, обращенном на Яну, было столько злобы и презрения, что, если бы взглядом можно было убить, она была бы, наверное, уже мертва.
 - Объяснишь, да?!. Ты думаешь, достаточно сказать “извините”- и все должны будут упасть к твоим ногам?! Привыкла к тому, что вокруг тебя всю жизнь носились! А ты подумала о том, какую ночку ты нам устроила?!
 - Максим, хватит!- потребовала Татьяна, но парень проигнорировал ее слова. Он продолжал наступать на Яну, и ей ничего не оставалось, кроме как начать отходить в сторону двери.
 - Максим, не надо так!- полушепотом попросила она.
  - Ах, не надо,-  возмутился брат.- А, может, хватит строить из себя невинную овечку?!. Ты еще скажи, что не трахалась сегодня ночью!
 - Максим!- закричала мать.
 - Да как ты смеешь?- вспыхнув, воскликнула Яна.
 - Как смею я?! Да как у тебя язык-то поворачивается?! Тебе мало, что ли, что из-за тебя умер отец?! Всех остальных тоже решила в могилу загнать?!
  Это было последней каплей.
 - Из-за меня умер?!- заорала девушка, не замечая, как из глаз ее брызнули слезы.- А ты вспомни, как все произошло! Ты знаешь, что виноват не меньше меня - оттого и бесишься!
 - Не я виноват в том, что у наших родителей, уж не знаю, за какие грехи, родилась такая б…ь, как ты!
  На секунду все замерли. Татьяна побледнела как снег.
 - Я тебе приказываю, прекрати!- предупреждающе процедила она сквозь зубы.
  Яна не была намерена никого ни о чем предупреждать. Быстро и ловко взлетела в воздух ее рука, раздался звонкий хлопок - и щеку Максима украсил красный след.
  В следующую секунду парень, взорвавшись, бросился на Яну, и, наверное, плохо бы ей пришлось, но мать и появившаяся на крик Оля повисли у него на руках. Однако Яна нисколько и не испугалась, посмотрела только на Максима с невыразимой горечью во взгляде и, открыв замки, выбежала из квартиры, громко хлопнув за собой дверью.
  Она чувствовала боль, обиду, растерянность. Она ведь всегда считала Максима своим братом и любила его как брата, а он был так жесток с ней. Конечно, она очень, бесконечно виновата, но ведь людям свойственно оступаться. Неужели же ее грех столь страшен, что, несмотря на ее самое искренне раскаяние, близкий, родной человек готов закидать ее камнями?! Насколько счастливой Яна три минуты назад пришла домой, настолько несчастной сейчас она выбегала из дома. Но… не бывает худа без добра.
 - А я тут стою и думаю: в какую квартиру звониться…- сказал Кирилл, увидев Яну.
- Ты…Здесь… - удивленно пробормотала девушка - и вдруг печальное лицо ее озарилось на миг улыбкой радости, а потом она упала в его объятия, рыдая от горя и  счастья одновременно, ибо то, что испытывала она сейчас, можно было описать несколькими фразами: “Любит. Защитит. Мой. И я - его.”
  Она не хотела больше ничего от него скрывать.
 - Я совершила ужасный поступок,- шептала она, глядя в глаза Кириллу своими большими, блестящими от слез глазами.- Я так много лгала, все считали меня ангелом, а я была совсем другой… А , когда отец узнал, с ним случился сердечный приступ- и он умер… Умер из-за меня!,- рыдания ее душили, в горле стоял ком, мешавший говорить, но она выдавливала из себя слова, потому что держать это в себе было слишком больно.- И мой брат,- продолжила Яна..,- мой брат… он не может мне простить, он говорит страшные вещи, но ведь я раскаиваюсь, я искренне раскаиваюсь…
- Все уладится, вот увидишь,- пообещал Кирилл и нежно поцеловал ее в макушку - и как раз в этот момент дверь квартиры Еруновых снова распахнулась и на площадку вылетел Максим, которого женщинам не удалось долго удерживать.
 - Слышь, ты, стерва, вернись, или я за волосы тебя домой приволоку!- крикнул он и остолбенел. Оказывается, никого никуда тащить было не надо - его сестра находилась в паре метров от него и - вот наглость - уже обнималась с каким-то мужиком!
- Так ты и есть наш новый друг?!- зловеще спросил Максим.
- Наверное, это я и есть,- спокойно ответил Кирилл.
 - Ах, так…,- и Максим замахнулся, целясь Кириллу в подбородок. Оля и Вика, выбежавшие вслед за Максимом на площадку, вскрикнули, Татьяна ахнула, Яна испуганно обернулась- но удара не произошло, кулак был перехвачен на лету стремительно выброшенный вперед рукой, словно валанчик для бадминтона.
  Максим опешил. Он попытался выдернуть руку, но пальцы Кирилла были железными, взгляд- стальным.
 - Я не собираюсь драться, особенно при женщинах,- сказал незнакомец.- Отойдем.
  Он отпустил соперника, не желая дальше унижать его перед семьей, но глаза его говорили: ”Не спорь со мной!” Максим спорить не собирался, в конце концов, должен же он был как-то реабилитироваться и показать, что он - мужчина!
 - Давай- давай, отойдем!- охотно согласился он, свирепо глядя на Кирилла.
- Но Макс,- попыталась вмешаться Вика, однако Татьяна сказала: “Девочки, пойдемте в дом”, и никто не решился возражать, Яна же была и так относительно спокойна. Она верила Кириллу - и верила в него.

  Как только парни спустились этажом ниже, Максим тут же с наездом спросил:
  - Ну и о чем же ты намерен говорить? Поведаешь, как развлекался с моей сестрой, пока мы тут с ума сходили от беспокойства, это при том, что из-за нее наша семья и так осиротела, если тебе известно…
 - Мне известно,- ответил Кирилл,- и все же ты ведешь себя неправильно по отношению к ней.
 - Да кто ты такой, чтобы меня учить?!- возмутился Максим. Кулаки его так и чесались, однако на вторую попытку ударить Кирилла он не отваживался, и от этого еще больше злился.- Какой-то случайный  ё…рь…
  Но и терпение Кирилла имело границы, и не такие уж отдаленные. Он мог быть спокоен и холоден, пока его сильно не достали, но если достанут - тогда тушите свет, он за себя уже не отвечал. Но кому он не хотел навредить - так это Яниному брату, потому что тем самым он причинил бы боль ей и поставил бы под угрозу все их дальнейшее общение. Поэтому он предупредил:
 - Сбавь обороты!
 - Что?!- не понял Максим, но в интонации собеседника он услышал угрозу, которую, учитывая его физические возможности, не решился проигнорировать.
- Так кто же она тебе?!- повторил он уже спокойнее.
- Она?..- Кирилл задумался, и вдруг сказал совершенно неожиданно даже для себя самого:
- Она - самый дорогой мне человек.
 - Не ври!- не поверил Янин брат.- Не было у нее такого знакомого как ты до вчерашнего вечера!
 - Не все измеряется временем. Ты спросил- я ответил, про сегодня, а не про вчера, а врать мне незачем.
Максим ненадолго замолчал, потом, исподлобья глядя на Кирилла, с иронией произнес:
 - То, что моя сестра за ночь успела стать тебе столь дорога, конечно, заслуживает умиления. Но, надеюсь, ты не очень удивишься, если я скажу, что на тебя мне насрать? А вот каким образом это оправдывает ее поведение, мне непонятно. Со дня смерти отца прошло семь дней - и она сбегает ночью из дома и еще и идет с мужиками знакомится.
 - Если от того, что Яна испытывает боль, тебе становится легче, я скажу тебе: я не встречал человека более страдающего, чем она этой ночью. Можешь верить, можешь - нет. Но уж горя я побольше тебя видел…
 - И где же ты ее повстречал, такую страдающую? У барной стойки, что ли?
  Теперь у Кирилла очень сильно зачесались кулаки. Оправдываться и объясняться не входило в его привычки, тем более перед теми, кто упорно не хотел ничего слышать и оскорблял дорогих ему людей. В десятый раз парень повторил себе, что делает это ради нее…
- Если я скажу тебе, ты мне даешь слово мужчины, что никто, в том числе и Яна, не узнает об этом?- спросил он у Максима.
 - Даю,- после непродолжительного раздумья и все еще не без издевки в голосе ответил тот. И услышал:
 - На кладбище. Да. Мы познакомились на кладбище,- повторил Кирилл в ответ на его удивленный взгляд.- Что делал там я - это уже мое дело, а она сидела одна у могилы отца, она пришла туда ночью, рискуя быть изнасилованной, убитой, ограбленной, преодолев страхи и предрассудки, она могла просто заблудиться и замерзнуть, в конце концов. Но она пришла туда, чтобы ее отец не был один в Новогоднюю ночь - и после этого ты посмеешь говорить, что она не раскаивается и не страдает?!
  Максим молчал, пораженный.
  Кирилл продолжал:
 - Ты можешь спросить, почему она не поехала потом домой - я тебе отвечу и на этот вопрос. Потому что у нее уже не оставалось сил на то, чтобы выдержать и твои нападки, и укоряющее молчание матери… Скажешь, она струсила? Я возражу, что нет. Ей всего шестнадцать, она еще не взрослая. Но для своих лет она очень смелая девочка. Она совершила ошибку, да, и, возможно, не одну - но она раскаялась сполна и заслуживает того, чтобы ее простили.
  На сей раз тишина повисло надолго. Не глядя друг на друга, парни курили, каждый из своей пачки. Но, наконец, Максим прервал молчание.
- Я верю тебе,- сказал он.- Трудно признавать свою неправоту, но я согласен, что был неправ и нехорошо с ней обошелся. И, знаешь, мне не легче от ее страданий, и я не хочу, чтобы она мучилась. Если она будет счастлива с тобой - что же я буду только рад. А перед ней я виноват, и попрошу прощения. И ты извини, если что не так.
 - Не бери в голову, - ответил Кирилл.
 - Тогда будем знакомы. Максим.
  Кирилл представился и ответил на рукопожатие.

  Они поднялись наверх и вошли в квартиру, и Максим сразу позвал младшую сестру. Она вышла из своей комнаты и нерешительно встала в дверях, не зная, чего ждать от него. Но он смотрел на нее совсем по-другому, с сожалением и  нежностью - и тогда она сделала шаг ему навстречу.
- Прости меня, Яна,- сказал Максим.
 - И ты меня прости,- ответила она и позволила брату крепко обнять себя.
  А потом она всем своим существом обратилась к тому, кто стоял позади Максима и, немного смущаясь, представила его родным:
 - Ну вот, это- Кирилл.
Парню тоже было несколько неловко, но он, тем не менее, с улыбкой на лице познакомился со всеми тремя женщинами, сказал для приличия несколько дежурных фраз, а потом попросил Яну выйти с ним на площадку на пару слов.
А там он сказал ей:
 - Я так не хочу отпускать тебя сейчас. Я знаю, тебе надо побыть с семьей, но может быть, проведем еще хоть немного времени вместе?
  Ее не нужно было уговаривать. Она хотела того же, что и он. Но она должна была спросить у матери.
  Видя как светятся глаза дочери, когда она смотрит на этого парня, Татьяна, конечно, не стала возражать, и, наскоро переодевшись, Яна снова упорхнула с ним из родного гнезда. А Максим, только что желавший ей счастья, почувствовал что-то вроде ревности, хотя, наверное, это была нормальная реакция на появления  мужчины в жизни сестры.

  И вот они уже снова сидят у Кирилла в машине, и Яне больше не надо никуда торопиться, и камня у нее на душе больше нет. И парень видит, что она очень изменилась в течение этих суток, она больше не страдает, она почти счастлива. И от этого - только от этого одного, он уже счастлив сам. И какое это, оказывается необыкновенное ощущение - такое огромное счастье и, главное, не просто твое личное, а общее, одно на двоих…
 - Ну что, куда едем?- спросил он.
 - Не знаю,- пожала плечами девушка,- мне все равно.
 - Тогда предлагаю прокатиться по центру, на вечерний город посмотреть, а там доедем до моего дома, оставим машину, поймаем тачку и в какой-нибудь бар заедем.
  Едва  они тронулись, у Кирилла зазвонил телефон.
- Але, Вань,- обрадовался Кирилл.- Дома уже?.. Спасибо, и я тебя поздравляю… Да хорошо, а ты?
   Яна слушала, как Кирилл говорит с другом - и одновременно разглядывала черты уже успевшего стать любимым лица, самого красивого мужского лица для нее, потому что это было лицо ее мужчины. Яна вдруг заметила небольшой шрам над правой бровью Кирилла (другой, побольше, она увидела еще вчера на его правой груди), и от острого желания прикоснуться к нему у нее защемило сердце. Она подняла было руку, но та застыла в воздухе - девушка увидела, как переменилось, помрачнело лицо парня. Опустились углы рта, злым и печальным сделался взгляд.
 - Да, Вань,- сказал он.- Я на кладбище вчера вечером заезжал, домой завтра собираюсь… конечно, поедем вместе…Хорошо… Слушай, а ты сейчас чего делать собираешься?
  И вот снова зажегся свет в его глазах, и снова потеплело у Яны на сердце.
 - Вот и отлично,- продолжал он,- давайте с Олеськой вдвоем, нас тоже двое… Ну, увидишь… Мы щас чуток покатаемся, потом машину поставим- и двинем в какую-нибудь кафешку, можно в “Калибри” на Пионере, чтобы всем было удобно… В восемь? Идет. До встречи.
  Парень убрал мобильник - и как раз им загорелся красный свет. Кирилл повернулся к Яне.
 - Это мой друг, Ванька, они с девушкой только из Египта вернулись. Я предложил им посидеть с нами, ты не против?
 - Не против,- ответила Яна, но парень заметил тень грусти на ее лице. Он угадал ее мысли.
 - Наш лучший друг, Серега, погиб на днях, вчера девять дней было… Я уговорил Ваньку не прерывать отдых - они так долго этого ждали…
 - Но как это случилось?- прошептала Яна, вздрогнув.
 - Не знаю,- пожал плечами Кирилл,- на вскрытии сказали передозировка, но я не верю. Серега никогда не кололся, да он бы ни за что и не стал! Он смерть слишком близко видел, чтобы свою жизнь так глупо просрать… Извини за грубое слово,- спохватился он.
 - Ничего,- ответила Яна и задумалась о том, что же пережил сидящий рядом с ней человек, какие воспоминания хранит его сердце… Наконец, набравшись смелости, она спросила:
- Ты был на войне?
 - Был, - ответил Кирилл и спросил, напрягшись:
 - Тебя это пугает?
  Он подвел машину к обочине и посмотрел Яне в глаза.               
  Девушка не смутилась, не отвела взгляда. Она ответила:
 - Вовсе нет. Меня пугает другое.
 - Что?!
 - Ты воевал, ты шел бок о бок со смертью, поэтому теперь ты по-другому смотришь на жизнь, ты знаешь, что настоящее, а что нет, ты можешь отличить правду ото лжи… А  у меня все было совсем иначе. Я тоже очень близко видела смерть, и не одного человека - но я не ценила чужую жизнь и навлекла все это на себя сама, и не на себя одну…Я была такой глупой, такой самонадеянной…Я боюсь, что ты не сможешь принять меня со всем этим…
  Яна разволновалась, покраснела, а по левой щеке ее пробежала слезинка. Молчание Кирилла в ответ на ее откровенность она расценила как тот факт, что наговорила лишнего - и от этого она еще больше смутилась и, отвернувшись, пробормотала: “Прости!”
 И тут он привлек ее к себе и, обняв крепко-крепко, спросил:
 - За что?.. Ты у меня самая лучшая,- прошептал он.- И ты уже часть моей жизни. Самая главная ее часть. И я буду счастлив, если ты когда-нибудь скажешь, что и я - часть твоей.
   Кирилл и сам смутился, он по натуре был далеко не романтиком и никому никогда не говорил таких слов, и все же сейчас он чувствовал потребность их сказать. И он добавил, все еще не отпуская ее от себя:
- Если б ты знала, Януля, как после войны я запутался сам… Мне кажется, я ничего не понимаю в этом мире…

Потом Кирилл предложил поговорить о чем-нибудь более веселом. Он сбегал в ларек, купил колы и фисташек, и скоро беззаботный смех Яны уже наполнил салон автомобиля. Покатавшись немного по центру и оставив потом машину у Кирилла во дворе, с небольшим опозданием ребята прибыли на условленное место встречи, где их уже поджидали Ваня с Олесей. Вечер прошел на удивление весело, все чувствовали себя так, будто сто лет знакомы, и никто не вспоминал о грустном. В начале двенадцатого Яна позвонила домой и заручилась разрешением матери переночевать у Кирилла. А ночью, лежа в его объятиях и не желая, чтобы между ними оставались какие-то секреты, она рассказала ему про Краснопольского. И слезы счастья потекли по ее лицу, когда Кирилл, выслушав ее, с нескончаемой нежностью в голосе пообещал:
 - Милая моя, маленькая моя, с тобой больше ничего плохого не случится, я защищу тебя ото всех! Я…- он запнулся.- Я не знаю, как об этом говорят,- продолжил он,- я ни разу не пробовал, но…мне кажется…Нет, мне не кажется,- поправился он.- Я тебя люблю. Больше всего на свете. Больше жизни.
 - Зачем ты так говоришь?- недоверчиво спросила Яна.- Ведь ты знаешь, что жизнь бесценна!
 - Если не знал бы, то не говорил бы,- ответил Кирилл.
 Секунду подумав, Яна произнесла:
 - И я знаю. И я тоже люблю тебя больше жизни, Кирюша.

      
                Глава5.         

На следующий день Кирилл отвез Яну домой, а потом они с Ваней поехали к Валентине Ивановне.
 - Ты веришь, что он от передоза?- спросил Ваня по дороге.
 - Нет,- твердо ответил Кирилл.- Вел он себя, конечно, странно последнее время, но, все равно, не то здесь что-то. Ну, во-первых, наркоманы все из дома выносят, а он, наоборот, все в дом нес - и деньги, и технику дорогую. Конечно, можно предположить, что он там, б…ь, не знаю, торговал, а сам так, баловался иногда, и вот дозу вдруг не рассчитал - и все, кранты! Что следов уколов не нашли- это еще ни о чем не говорит, и все равно… Ну вспомни Серегу: он же даже траву почти не курил, не то чтобы что-то такое…
 - Знаешь, Кирь, чужая душа- потемки. Мало ли какие могли быть обстоятельства. Менты-то, падлы, даже разобраться не захотели!
 - Ну их тоже можно понять, Вань. Зачем им лишний глухарь, если все так хорошо укладывается в передоз? Им Серега никто, он нашим другом был - вот мы и обязаны разобраться. Я себя уважать не буду, если не найду того, кто это сделал!
 - Кирь, а если и вправду нет виноватых?
 - Ну, на нет и суда нет,- мрачно ответил Кирилл,- но, если есть, мы не должны позволить им уйти от ответа.

  У Валентины Ивановны парни застали Машу. Хотя они с Сережей расстались уже два месяца назад, она не переставала любить его и известие о его гибели было для нее страшным ударом. Почти каждый день проводила она теперь у его матери, и, когда они вспоминали его, когда говорили о нем, то он словно оживал в их осиротевших сердцах, хотя было ли им от этого легче? Успокоение приходит с забвением, а они не позволяли себе ничего забывать.
  Женщины встретили ребят в коридоре и проводили их в комнату, где их ждал накрытый стол. Маша села напротив Кирилла. На ней был простой черный свитер, русые волосы девушка стянула в пучок на затылке. На ее лице не было косметики, которая могла бы скрыть болезненную бледность и темные круги под глазами, проложенные проведенными в слезах бессонными ночами. Глядя на Машу, Кирилл испытывал к ней острую жалость - и огромное уважение. За цельность ее натуры, за непоколебимую преданность воспоминаниям о любви, которую Серега так глупо разрушил.
  Помнится, раньше Кирилл думал, что если и женится когда, то на девушке, похожей на Машу, даже хорошо, если не особенно красивой. Красивые, как ему тогда казалось, любят лишь себя и стремятся только к развлечениям- поэтому и с ними можно лишь развлекаться. Девушки же попроще, такие, как Маша, не зацикленные на собственной внешности, не помешанные на модных шмотках и дорогой косметике- они умнее и нежнее, они скромнее и невиннее, они любят человека, а не его поклонение их красоте.
  И вот за какие-то считанные часы весь мир перевернулся для Кирилла  с ног на голову. Всеми его мыслями и чувствами, всем его существом завладела девушка, вовсе не похожая на Машу. Безумно красивая и- парень не мог не видеть- исполненная гордости за свое совершенство; совсем не скромная и далеко не невинная, несмотря на юный возраст; из обеспеченной семьи и, опять же, уже в шестнадцать лет привыкшая дорого жить и дорого выглядеть. И Кирилл полюбил ее всю- с ее порывистостью и непосредственностью, с ее смехом и слезами, с ее избалованностью - и теми душевными ранами, которые внезапно и так жестоко нанесла ей судьба. Он полюбил Яну не за что-то - у любви не бывает причин. И объяснение чуду, произошедшему с ним, Кирилл мог найти лишь одно. Он просто понял, просто почувствовал, что Яна - его женщина, как и она знала, что он - ее мужчина. 
  Кириллу, поглощенному этим чувством, таким новым для него, было трудно заставить себя сосредоточиться на чем-то другом. Хотелось закрыть глаза и представить себе ее стройное тело в своих объятиях, и ее темно-синие глаза, подернутые пеленой страсти, и ее золотистые волосы, в которые было так приятно зарыться лицом и вдыхать их волшебный аромат… Но жестокая реальность не давала долго предаваться мечтам. Помимо любимой девушки, у Кирилла был еще и долг перед погибшим другом, и перед его матерью, и перед Машей. Усилием воли отогнав сладкую иллюзию, Кирилл сказал:
 - Валентина Ивановна, мы хотели бы еще раз поговорить с вами и с тобой, Маша, о Сереже.
  Но, сколько ребята ни старались, а добились они только рыданий со стороны Сережиной матери, а новой информации не получили никакой. Все, что могли сказать женщины, было им уже известно.
 - Да, хулиганы на него какие-нибудь напали на него,- всхлипнула Валентина Ивановна.- Вон, телефон украли.
 - Ну, телефон и у мертвого могли забрать,- тихо сказала Маша.- Сейчас же сколько людей без креста.
  А Кирилл с Ваней мрачно переглянулись. Вместе с сотовым исчезли и все номера, занесенные в телефонную книжку, в том числе и те, которые могли навести на след. Пропажа телефона была еще одним моментом, склонявшим Кирилла к версии, что Серегу убили, умышленно убили. Хотя, конечно, и Маша могла быть права. Тело же на улице нашли.
 - Слушай, а ты в его телефонную книжку не заходила?- спросил Ваня девушку.
 - Нет,- смутилась она.- Раньше, когда у меня была такая возможность, мне незачем было, я ему полностью доверяла. А, когда все это началось, Сережа уже не дал бы мне свою трубку.
 - Понятно,- кивнул Ваня,- ну а вы, Валентина Ивановна, после смерти Сережи его вещи перебирали? Ничего не выбрасывали?
 - Нет! Боже упаси! Прибралась слегка, но ничего не выбрасывала! Все оставила, как есть.
 - А ничего странного вы не находили?
 - Нет. Да я и не искала!- Женщина испуганно посмотрела на парней.
 - А можно, мы поищем?- Спросил Кирилл.
 - А зачем?
 - Ну…
 - Вы думаете, что Сережу убили,- сказала вдруг Маша, и это был даже не вопрос,- умышленно убили,- добавила она.
  Парни промолчали, но по их лицам можно было понять, что именно так они и думают.
  И вдруг Маша подтвердила:
- Может, и так. Я ничего не говорю, я не знаю, но много в нем странного в последнее время было.
  - Маш, тебе что-то известно..,- начал было Ваня.
 - Нет,- решительно покачала головой девушка.- Я сказала вам все, что знала… Но, по-любому, ребята, не надо никого искать.
 - Как это?!
- Ваня, Киря! Вы думаете, что мне легче, чем вам?!- сорвалась было на крик Маша под их испытывающими взглядами, но сумела взять себя в руки и спокойнее продолжила:- Не думаю, что вам надо рассказывать, как сильно я любила Сережу. Но… суетиться надо было раньше, когда он был жив! А мы все сдались, струсили! Нам всем проще было считать, что нас обидели. Что от нас отвернулись! Почему-то никто из нас не думал, что с ним случилась настоящая беда, и мы все поэтому перед ним виноваты. Но теперь,- она обвела всех горящим взором и недавно еще бесцветное лицо ее исполнилось решимости,- не имеет смысла беспокоить мертвых! Сережу все равно не вернуть!
 - Это наш долг, Маша,- возразил Кирилл.
 - Долг?! А если и с вами что-то случиться?! У тебя, Ваня, насколько я знаю, есть девушка, у тебя, Киря, наверное, тоже есть?
 - Есть.
 - Так вы что, хотите, чтобы ваши девушки оплакивали вас так же, как я сейчас Сережу?
  Парни не отвечали, но по их взглядам исподлобья, обращенным на Машу, было видно, что они не согласны. Тогда она сказала:
 - Вы не думайте, что я пытаюсь вас учить. Я понимаю, что вы- взрослые люди, вы войну прошли, вам про жизнь и смерть побольше моего известно. Но это может быть очень опасно даже для вас!
 - Машенька,- Ваня придвинулся вместе со стулом поближе к девушке и, нежно пожав своими большими сильными ладонями ее тонкую, словно плеть, холодную руку, пообещал: - С нами все будет в порядке! Мы действительно уже большие мальчики, и мы будем очень осторожны! Даю слово!
 - Пойми и ты нас, пожалуйста,- обратился к девушке Кирилл.- Мы с Серегой вместе воевали, он мне жизнь спас! Он не просто наш друг - он наш брат. Если его убили - наш священный долг найти того, кто это сделал!
 - И что же вы будете делать, если его найдете?- спросила девушка.- Не думаю, что сдадите в милицию. Устроите самосуд - и вас за это еще и посадят!
 - Не будет никаких судов Линча,- заверил парень.- Мы найдем неопровержимые доказательства - а дальше пусть менты свое дело делают.
  Кирилл, конечно, врал. Ясное дело, что, раз менты за это дело не взялись, то уже и не возьмутся, какие доказательства им не предъявляй. Все равно самим потом разбираться придется, так на фига заранее подставляться?
  Неизвестно, поверила ли Маша, но тут подала голос Валентина Ивановна, до сих пор лишь молча всхлипывавшая.
 - Если моего мальчика убили, найдите того, кто это сделал!- прошептала она.- Чтобы сереженькина душа нашла успокоение!
  Маша промолчала, но, когда парни поднялись из-за стола, она подошла к Валентине Ивановне и шепнула той на ухо, что пойдет домой.
 - Я никого не осуждаю,- сказала она,- это ваше право и их тоже, но я не хочу выяснять, кто убил Сережу. Я хочу, чтобы в моей памяти он оставался живым.
  Валентина Ивановна не стала возражать. Мягко обняв девушку за плечи, она проводила ее в прихожую. А потом вместе с ребятами пошла в комнату сына.

А сестры Еруновы тем временем резали салаты к девятому дню и, чтобы не было так грустно, старались говорить о чем-нибудь светлом. О любви, например.
 - Как вы познакомились?- спросила Оля.
- …Ну, мне было очень плохо, я доехала на такси до Дворцового моста, вышла, пошла по набережной. Мы с папой часто там гуляли, я его вспоминала. Там Кирилла и встретила. Он с работы ехал, решил пройтись. У него тоже настроение хреновое было. Там и встретились.
 - И что, сразу к нему поехали?
 - Ну, поболтали сначала, а потом… Ну да.
 - Ой, сумасшедшая ты девица, Яна,- покачала головой Оля.- Ну как можно было поехать домой к совершенно незнакомому человеку! Мало ли что могло случиться!
 - Но ведь не случилось же!.. Хотя нет, случилось,- поправилась Яна.- Он меня к жизни вернул!
 - Я рада за тебя, конечно,- сказала Оля, однако недоверие прозвучало в ее голосе.- Но ты уверена, что это у вас серьезно?- спросила она.
  На секунду задумавшись, Яна ответила:
 - Да. Насколько вообще можно быть в чем-то уверенной. Что наши чувства настоящие - это я точно знаю, а как судьба сложится - это же одному Богу известно.
 - Ты так глубокомысленно говоришь, Яна,- усмехнулась Оля.
 - Я говорю то, чему меня жизнь научила,- серьезно ответила ее сестра.
  На это Оле возразить было нечего, и, тем не менее, она не унималась.
- Все-таки мне кажется, отношения не так надо начинать!
 - Знаешь, еще вчера утром я тоже так думала,- ответила ей Яна.- Я боялась, что Кирилл будет считать меня шлюхой, и все такое. Но сейчас я думаю, что нет каких-то правил, по которым нужно строить отношения. Не обязательно встречаться две недели до первого поцелуя и два месяца до первого секса…Я не намекаю на тебя с Пашей,- спохватилась она, заметив, что Оля вдруг покраснела.- Просто я хочу сказать, что у всех бывает по-разному. И это нормально. И потом..,- она лукаво сверкнула глазами,- он так трахается!
  Оля не ответила, задумавшись о чем-то, и тут зазвонил телефон.
 - Тебя, Паша,- сказала Яна, передавая трубку сестре.
 - Предлагает встретиться,- сообщила та, переговорив с парнем.
 - Будешь ночевать у него?
 - Ну, наверное,- смутилась Оля.
 - Ну давай,- улыбнулась Яна.
  Перед тем, как начать собираться, Оля зашла к маме в комнату, типа разрешения спросить. Она была уверена, что возражений не поступит, однако ее ожидал сюрприз.
 - Приезжай, пожалуйста, ночевать домой,- сказала Татьяна.
 - Почему?- слегка опешив, пробормотала Оля.
 - Ты и так слишком часто у него остаешься, тем более завтра такой день!
  - Мам, мы все уже приготовили! А Пашу я четыре дня не видела! Я даже на Новый Год с ним загород не поехала, я с вами осталась - а там такая сказка была!- обиженно воскликнула девушка.
 - Оля, но завтра девять дней со смерти отца! В двенадцать надо быть на кладбище!
 - Буду! Какая в этом проблема?!
 - Я буду волноваться, что ты опоздаешь…
 - А Яне, значит, можно,- раздраженно перебила Оля.
 - Яна сегодня дома,- напомнила мать и тут же пожалела об этом.
 - Сегодня дома после двухдневного отсутствия, если ты не забыла!- закричала дочь.- Но ей же можно все! Меня ты не отпускаешь к парню, с которым я встречаюсь несколько месяцев, а Яна звонит на ночь глядя и сообщает, что останется у парня, которого знает меньше суток- и никто не возражает!
 - Да поезжай ты ради Бога,- решила пойти на мировую Татьяна, но Оля не унималась.
  - Дело даже не в девятом дне,- заявила она.- Просто вы всегда к Яне по-другому относились! Сколько ей всегда на шмотки давали, всякие Космополитены ей с тринадцати лет покупали!
 - Да Оля, имей совесть!- возмутилась мать.- Разве тебе в чем-то отказывали?! Тебе просто этого было не надо!
 - А ей - надо, и поэтому она в шестнадцать лет взрослая, а я в восемнадцать - ребенок?! А теперь-то для нее вообще Кирилл- это так, цветочки, да?! Мне тоже надо переспать с сорокалетним женатым мужиком, чтобы ко мне так же относились?!
  И девушка вдруг закрыла лицо руками и расплакалась.
 - Оленька!- всплеснула руками мать.- Что за глупости?!- подбежав к дочери, она обняла ее и стала нежно гладить по голове. - Девочка моя ненаглядная, я же, правда, насчет завтрашнего дня только беспокоюсь!- утешающе шептала она.- Я знаю, что ты у меня умница, я больше не буду вмешиваться в твои дела, обещаю… Ну все, хватит плакать!- Татьяна заключила в ладони Олино лицо, большими пальцами утерла со щек слезы.- Тебе надо к Паше собираться.
  На свидание Оля отправилась в приподнятом настроении, настолько, конечно, насколько это было возможно на восьмой день со смерти отца. То, что они с матерью нашли общий язык, что та не осуждала ее действий, было для нее очень важно. Скандалы, ровно как и затаенные обиды стали за какие-то считанные дни почти обыденным делом в их семье - а ведь раньше не существовали в принципе. Это больно ранило чувствительную Олину душу. Она считала, что сейчас, как никогда, было важно наладить мир в семье - и тем более не хотела сама стать причиной конфликта. Но прецедент благополучно разрешился, и, казалось бы, девушка вскоре и забыла о нем. Вот только в подсознании оставила свой след легкая зависть к красавице-сестре.
                *               *                *

  Кириллу и Ване уже стало казаться, что их операция обернется полной неудачей. Они перерыли в Серегиной комнате все, заглянули в каждый угол, каждый карман на одежде - ничего подозрительного. Ни оружия, ни наркотиков, ни каких-либо фотографий или записей, которые могли бы навести на какую-то мысль… Перекопали стопку журнала “За рулем”, зная, что Серега, не расстававшийся с очередным изданием, имел привычку записывать на полях всякую нужную информацию. Но, помимо названий всяких магазинов и тому подобного, ничего на глаза не попадалось - до предпоследней страницы последнего перед гибелью Сереги номера, в правом нижнем углу которой парни увидели написанное мелко-мелко имя “Лена” и под ним - номер телефона.
 “Неужели, зацепка?”- подумали оба. Похоже, с девушкой Серега познакомился незадолго до своей смерти. Решили незамедлительно позвонить, Кирилл набрал номер - и, не успев еще ничего сказать, услышал взволнованный женский голос.
 - Але, Лена, это ты?! Леночка, девочка моя, ну не молчи ради Бога! Но это же ты?!- умоляюще причитала женщина на другом конце  провода.
 - Это не Лена,- осторожно ответил Кирилл.
  В трубке надолго замолчали, потом испуганный голос спросил:
 - Кто вы?
  Парень не знал, как представиться.
 - Это связано  с Леной,- сказал он, наконец.
 - Моя девочка у вас?! Где она?! Что с ней?! Чего вы хотите?! Денег?!- теперь это были уже крики вперемешку с рыданиями.
  У Кирилла холодок пробежал по спине. Не нравилось ему, как развивались события, и к разговору с женщиной, у которой, судя по всему, пропала дочь, он был абсолютно не готов. Что ей сказать? Что он понятия не имеет, где Лена и сам ищет убийцу друга? Тогда его, скорее всего, просто пошлют. Но врать, давать ложную надежду в такой ситуации было бы кощунственно. Кирилл попытался найти средний вариант.
 - Лена не у меня,- ответил он, но,- может быть, я смогу помочь вам ее найти.
 - Но она жива?! Скажите мне!- умоляла женщина.
  “Ёпт..”- мысленно выругался Кирилл. Варианты “да”, “нет”, “возможно” как-то не подходили.
 - У меня у самого очень много вопросов, - произнес он.- Если вы что-то сможете ответить на мои, я постараюсь ответить на ваши.
 - Кто вы?!- снова спросили у парня.
 - Меня зовут Кирилл, но это не имеет никакого значения. И вообще это не телефонный разговор.
  Уговаривать несчастную мать на встречу не пришлось.
 - Где? Во сколько?- только и спросила она.
  И через четверть часа парни уже мчались в машине на Петроградскую сторону. Встреча была назначена на десять вечера возле метро Чкаловская.

  Марию Борисовну, маму Лены, ребята узнали сразу. Невысокая худая женщина в длинной темно-коричневой дубленке беспокойно ходила взад-вперед, скользя взглядом по лицам прохожих и нервно заламывая руки.
  Ребята подошли к ней, представились. Она сначала посмотрела на них с недоверием, но, видимо, их честные, открытые лица расположили ее, и в ее взгляде затеплилась надежда.
 - Пойдемте, я знаю здесь одно местечко, там тихо. Можно будет поговорить,- сказала женщина и, не оборачиваясь, пошла по улице, ребята двинулись за ней.
  В подвальном помещении недорогого кафе они заняли угловой столик и заказали по чашке кофе. Но дальше разговор пошел не по плану, наскоро составленному в дороге Кириллом и Ваней. Не успели они и рта раскрыть, как Мария Борисовна, растеряв остатки видимого спокойствия, находясь на грани истерики, слишком громко для этого тихого места потребовала от них ответа:
 - Что вам известно о моей дочери?!
    Вместо ответа Ваня достал фотографию Сереги и показал женщине.
 - Вы знаете этого человека?
  Внимательно рассмотрев снимок, Мария Борисовна покачала головой.
 - Никогда его не видели?
 - Нет, а кто это?- женщина вопросительно посмотрела на Ваню.
  “Ну вот,- разочарованно вздохнули парни.- Она понятия не имеет кто такой Серега. И что теперь?”
   И тут в разговор вступил Кирилл.
 - Это - наш друг,- ответил он.- Его убили.
  Мария Борисовна недоумевающее посмотрела на него и задала резонный вопрос:
 - А при чем здесь Лена?
 - Мы нашли у Сережи ее телефон, он был записан на полях журнала, вышедшего незадолго до его смерти.
  Во взгляде женщины, обращенном на Кирилла, были боль, разочарование, злость.
 - Вы пришли сюда из-за своего друга!- воскликнула она. – Вы понятия не имеете, где моя девочка! За что же вы так издеваетесь надо мной?!
 - Мария Борисовна, я не утверждал, что знаю, где Лена,- возразил Кирилл.- Я сказал, что мы могли бы помочь друг другу в наших поисках. Когда она пропала?
 - Третьего декабря. И что?
 - А то, что ваша дочь и наш друг, вероятно, познакомились за две недели до того, как она пропала и за месяц до того, как он погиб. Вы не находите, что эти события могут быть связаны между собой?!
 - Нет, не нахожу!- решительно заявила Мария Борисовна после секундного раздумья.- Вы что, ведете к тому, что, если ваш друг мертв, то и моя доченька тоже?!- тут ее губы задрожали, из глаз хлынули слезы.
 - Я не то имел ввиду,- попытался объяснить Кирилл, но было поздно. Женщина резко поднялась из-за стола, расплескав по скатерти черный кофе…
-  Именно то,- сказала она.- Но это все чушь! Лена знать не знала этого человека!
 - Но послушайте…,- начал, было, Ваня.
 - Нечего слушать! Я понятия не имею, откуда у него оказался наш номер! У Лены есть мальчик, они больше года вместе, ей незачем было ни с кем знакомится! А вам незачем было предлагать мне встретиться!- бросила она напоследок и решительно направилась к двери.
- Подождите!- окликнул ее Ваня.
 - Оставьте меня в покое - или я милицию вызову!- отозвалась женщина и выбежала на улицу. Парни растерянно переглянулись. Вот так вот печально закончился разговор.

                *                *                *

 Ребята были, конечно, раздосадованы, но нельзя сказать, чтобы особо расстроены. К такой реакции они, в принципе, были готовы. У них в запасе имелся еще один план действий. А именно- благо номер телефона известен- пробить по базе данных адрес, подъехать по нему и уже там, на месте, выяснить, с кем Лена наиболее тесно общалась, где училась или работала, в общем, разыскать тех, кто знает о ней, возможно, больше родителей, и с кем найти общий язык будет гораздо проще. Но это они собирались сделать уже завтра, после работы. А сейчас пора было домой.
  Подбросив по пути Ваню, Кирилл поехал к себе в Озерки. В квартиру он вошел где-то в половине двенадцатого, и почти сразу зазвонил телефон.
 - Ну где ты ходишь?!- закричали на него из трубки.
 - Здравствуй, мама,- вместо ответа сказал парень и, судя по его голосу, этот звонок был для него неожиданным.
 - Здравствуй, Кирюша, похоже, не больно-то ты рад меня слышать,- с укоризной заметила мать.– Даже с Новым Годом поздравить не мог!
 - Извини, я забыл. Мы ведь почти три месяца не созванивались.
 - И тебе, значит, так лучше, да?- обиженно спросила женщина.- Ты, значит, и не переживал совсем! Я все эти месяцы постоянно о тебе думала, ждала звонка!
 - Это не я тогда сказал, что знать тебя не хочу,- напомнил Кирилл.
 - Неужели ты не понимаешь, что это было сказано сгоряча? Неужели до сих пор не можешь простить?!
  “ Ты ведь и не просила прощения”,- хотел, было заметить Кирилл, но передумал и промолчал. Для его такой гордой матери позвонить первой - и так большой шаг. К тому же, на самом деле он уже давно простил. И с Новым годом бы, конечно, поздравил, но в сложившихся обстоятельствах действительно забыл.
 - Ладно, мама, не будем об этом,- предложил он.- Я очень рад, что ты позвонила! Я поздравляю тебя с Новым Годом!
 - И я тебя поздравляю, сынок,- ответила женщина с искренней радостью в голосе и добавила:- Все же, ты был тогда неправ!
  “Ну вот, понеслась!”- вздохнул Кирилл. Нет, он не будет ничего на это говорить, так и до новой ссоры недалеко. Если маме так необходимо, чтобы последнее слово было за ней, что же, пусть будет так.
 - Ладно, проехали,- сказал он.- Как у тебя, все хорошо?
 - Да, слава Богу. А у тебя? Где ты ходишь по ночам?
 - Да так, с друзьями был. Все в порядке, мам.
 - Как работа?
 - Хорошо.
 - Ну что ты так сухо отвечаешь?!- воскликнула женщина.- Будто за столько времени и рассказать нечего! Приезжай, а?! Я пирогов испеку, посидим, поговорим!
 - Не, мам,- отрезал Кирилл.- Хочешь - ты приезжай. Я к вам не поеду. Нашу ссору я забыл, но Вадима видеть не хочу.
  Вадимом Петровичем Гуриным звали отчима Кирилла. Это был весьма интеллигентный, высокообразованный человек, в сорок пять лет уже доктор филологических наук, профессор кафедры в университете и автор огромного количества научных работ. 
  Надежда вышла за него, когда сын учился в одиннадцатом классе. Кирилл не возражал - его отец уже много лет не жил с ними, давно в их дом и дорогу забыл, а матери еще сорока не было - естественно, ей надо было личную жизнь устраивать! Благо и у самого Кирилла личная жизнь в то время била ключом. Симпатичный, веселый, находчивый, он пользовался большим успехом у противоположного пола. Только вот не совсем понятно было сильному, спортивному, отважному пареньку, что могла найти его мать в этом щуплом низкорослом человеке, как непонятны были и жизненные принципы последнего. Каждый раз, когда Кирилл приносил синяки с тренировок по карате, отчим осуждающе качал головой и говорил: “Ни к чему все это! Проблемы надо умом решать, а не кулаками!” Впрочем, тогда все это скорее забавляло Кирилла, нежели бесило, и Вадим был ему, в принципе, параллелен, конфликтов между ними не возникало. И так прошло довольно много времени. Инцидент имел место быть уже спустя полтора года после того, как Кирилл вернулся из армии.
  Дело было в конце сентября. Всей семьей возвращались из гостей, с дня рождения Надеждиной сестры. Вечер выдался погожий, теплый, небо ясное и на нем - мириады звезд. Поэтому, когда Кирилл хотел сначала отвезти родных домой, а потом вернуться на стоянку, которая находилась как раз по пути, те сказали, что не нужно, они прогуляются. И идти-то всего три минуты.
 А на стоянке Кирилл встретил одного знакомого и зацепился с ним языком. И Надежда с мужем не стали ждать его, пошли одни. По дороге они любовались звездным небом, разговаривали и не заметили, как из-за угла одного из домов вынырнули двое молодых  людей и неотступно следовали за ними.
  Едва супруги вошли в подъезд, парни их тут же нагнали, обступили с двух сторон, один из них выхватил нож и выставил его прямо перед женщиной. Другой приказал:
 - Тихо, если жить хотите! Деньги давайте, быстро, а ты побрякушки снимай, все!
 - Боже мой, Вадим!- трясущимися губами пробормотала женщина. На ней были ее лучшие украшения: толстая золотая цепь, серьги с черным жемчугом, несколько колец.
 - Ребята,- открыл, было, рот мужчина, но парень крикнул:- Молчать!,- второй приблизил острие ножа к шее женщины.
 - Наденька, снимай,- сказал тогда Вадим и сам полез за бумажником. Надежда, плача, стала расстегивать сережку.
  -А, жмется, старая кошелка!- усмехнулся один из грабителей.
  -Не смейте хамить!- не выдержал тут Гурин.
 - Что?!- парень схватил мужчину за горло, за долю секунды припер к стенке. Тот ударился головой, от боли и страха вскрикнул.
 - Повтори, что ты сказал!- потребовал преступник, сжимая его тощую шею.
 - Ничего! Ничего!- затараторил Вадим. И в этот момент дверь в парадную распахнулась и вошел Кирилл.
  Ситуацию он оценил моментально.
 - Я не понял, пацаны, вы че, ох..ели?!- этим он ненадолго переключил их внимание на себя и тут же, не медля ни секунды, прямым ударом правой ноги выбил нож из рук у грабителя. Его нога еще не успела коснуться пола, а руки уже пошли в ход. Левая отбросила парня назад, Кирилл нагнал его и пробил правой сильнейший аппперкот- и противник рухнул без сознания. Тогда Кирилл повернулся ко второму. Тот продолжал держать Вадима за горло, но уже не сжимал - просто, по инерции. Расширившимися от ужаса глазами наблюдал он расправу над приятелем. Он перевел взгляд на Кирилла- в лице того читалась угроза, которую намерены привести в действие. Неудавшийся грабитель, наконец, выпустил Вадима, попытался, было изобразить некое подобие боевой стойки, но в последний момент передумал, решил спастись бегством, дернулся в сторону двери, но не успел. Кирилл сделал ему подсечку, предплечьем левой руки ударил по шее, и тот упал на колени. Кирилл бросился на него, схватил за волосы, несколько раз ударил головой о бетон.
 - Сынок, хватит!- донесся до него возглас матери, но он его просто не воспринял. Перед ним были враги - врагов надо уничтожать! Он сжал шею противника между предплечьями, стал давить. Тот захрипел, ноги задергались.
 - Кирюша, ради Бога!- взмолилась Надежда, кинулась к сыну, схватив его за руку, попыталась оттащить. Наконец, Кирилл заметил ее, потом обнаружил, что тело уже не сопротивляется - и отпустил.
 - Ты убил его!- испуганно прошептал Вадим. Мать теперь молчала, рыдала только, дрожа всем телом.
  Кирилл же, в отличие от них, выплеснув злость, был абсолютно спокоен. Он проверил у поверженного противника пульс и ответил:
 - Нет, не убил.
  И, словно в подтверждение его слов, тот слабо зашевелился.
 - Надо скорую вызвать,- сказал Вадим.
 -Какую скорую?!- удивился Кирилл. Он нагнулся к лежащему парню, рывком поднял его на ноги- при этом тот как-то ожил, открыл глаза, зашевелил конечностями. Кирилл доволок его до двери и вышвырнул на улицу. Потом он проделал то же самое со вторым, предварительно приведя его в себя парой пощечин.
 - Кирилл, ты с ума сошел!- воскликнул отчим. Побоявшись выйти из парадной, он взбежал на один пролет и высунулся в окно. К его немалому удивлению, парни не валялись распластанными на земле, а своим ходом ковыляли прочь. “ Я говорю, все нормально”,- услышал он у себя за спиной голос пасынка. – Пошли домой,- сказал Кирилл и, спустившись вниз, вызвал лифт.
 Придя домой, все почти сразу разбрелись по своим комнатам. Посмотрев полчасика телек и сходив в душ, Кирилл решил зайти к матери. Когда он открыл дверь, она сидела за туалетным столиком и наносила на лицо крем; отчим, полулежа в постели, читал газету.
  Кирилл, подойдя к матери сзади, мягко обнял ее за плечи.
 - Все хорошо, мам?- участливо спросил он.
  Она не ответила, но Кирилл поймал в зеркале ее грустный, обеспокоенный взгляд и услышал голос отчима, который решил ответить за жену.
 - Кирилл, неужели ты не понимаешь, что твое поведение и есть главная причина расстройства твоей матери?
  Надежда бросила на мужа осуждающий взгляд- зачем, мол, сказал, но, раз уж зашел такой разговор, решила не молчать.
 - Ты очень напугал меня, Кирюша,- сказала она.
 - Я?!
 - Кирюша, я очень горжусь тем, что ты у меня такой смелый, такой сильный мальчик, но то, с каким ожесточением ты бил этого парня, и твое лицо в тот момент…
 - Спасибо, конечно, что ты спас нас от этих хулиганов,- снова встрял в разговор Вадим,- но надо же и меру знать! То, что ты с ними сделал…
 - Я сделал то, что должны были сделать вы,- отрезал Кирилл, развернувшись к отчиму.
 - К сожалению, а, может, к счастью, я не обладаю твоими физическими возможностями. Но, если обладал бы, все равно никогда не стал бы калечить людей! Достаточно было просто выбить нож у него из рук!..
  Ярость снова начала закипать в Кирилле, с каждой сказанной фразой отчим все сильнее раздражал его.
 - Вот и выбил бы, раз такой умный,- огрызнулся он.
 - Кирилл, Вадим, прекратите!- потребовала Надежда.
 - А мне некогда было анализировать, что достаточно, а что нет!- продолжал, не обращая внимания на ее слова, ее сын.- Мне мать спасать надо было - и вас заодно! В таких случаях нужно действовать наверняка!
 - А убить-то - оно всего будет вернее?!- Вадим весь аж раскраснелся от волнения.- Этому ты на войне научился?!
  Кирилл сжал кулаки с такой силой, что у него побелели костяшки.
 - Вот об этом не вам говорить, понятно?!- предупредил он.
 - Как образованный человек, я имею право высказывать суждение по любому вопросу!
 - Твою мать!- не сдержался парень.- Вы о войне по книгам Толстого судите или этого, б…ь, как его, Василя Быкова?!- заорал он.
 - Не смейте повышать на меня голос, молодой человек!- потребовал Вадим.- И я не допущу в моем присутствии нецензурной брани! Не забывайте, что я - доктор наук, а вы - пока никто, пацан еще. К тому же - грубиян и псих!
  Кирилл с трудом поборол в себе желание врезать отчиму по морде.
 - Может, ты и доктор наук, но что из того?!- с вызовом спросил он.- Ты - не мужик! Ты - слабак и трус!
  -Замолчи немедленно!- закричала мать.
 - Как ты могла выйти за него?! Как ты можешь жить с таким мудаком?!- обратился к ней сын.
 - Так..,- женщина, пытаясь успокоиться, сделала глубокий вдох.- Ты сейчас же замолчишь, а потом попросишь прощения у меня и у моего мужа!
 - Я?! Попрошу прощения за то, что спас вас от этих уродов?! Может, мне стоило оставить вас с ними и спокойно пройти мимо?!
- Ты знаешь, что не за это, а за то, что оскорбил нас, обоих.
- А он меня не оскорблял?!
 - Я всего лишь точно охарактеризовал твое поведение,- встрял отчим.
 - А я- твое!
 - Прекрати препираться, Кирилл!- потребовала Надежда.- Извинись, я жду!
 - Не дождешься.
 - В таком случае уходи из этой комнаты и больше на глаза мне не показывайся, видеть тебя не хочу!
  Парень ничего не ответил, лишь слегка кивнул и вышел, но не только из комнаты, а и из дома тоже. Умершая год назад мать Надежды оставила внуку однокомнатную квартиру в Озерках, сначала он сдавал ее, но в последнее время она пустовала, и Кирилл, не долго думая, собрал вещи и переехал туда - и с тех пор ни разу не общался с матерью…

  В конце концов, они сошлись на том, что Надежда как-нибудь сама заедет к Кириллу. Парень положил трубку, достал пачку, закурил. На самом деле, он много раз вспоминал тот случай и, хотя отчим по-прежнему бесил его, но- Кирилл это понимал, хотя и не хотел принимать- в тот вечер он действительно утратил контроль над собой, проявил чрезмерную агрессивность и очень мог и убить, не умышленно, а просто будучи не в состоянии остановиться. Конечно, это он стал другим после войны, он, а не мир вокруг него, вот только ему нынешнему было очень трудно найти свое место в этом мире. Все, прежде родное, стало вдруг чужим, а пустота в душе требовала заполнения, организм привык жить на высоких концентрациях адреналина,- так не пытался ли Кирилл превратить мирную жизнь в войну, потому что только война давала ему ощущение полноты жизни?..
  “Тогда - да, наверное это было так,- подумал парень,- но теперь в моей жизни есть смысл. И я понимаю, что счастье- это далеко не война. Счастье- это тепло, которое согревает душу, это- свет, озаряющий ее. Счастье- это то, что я больше не один, что я люблю, что меня любят…”
  Было почти двенадцать, но он все равно набрал ее номер. Ему так хотелось услышать ее голос. И хотя говорили они недолго - всего несколько минут, но исчезли куда-то все тревоги минувшего дня, легко и спокойно стало на сердце- и поверилось в безмятежное будущее. Почему-то представился загородный дом, балкон, на нем - Яна в коротеньком белом платьице. Ветер играет с его полами, треплет ее золотистые волосы, и шумят березы в роще, что напротив дома, и светит солнце, и поют птицы.


                Глава6.
               
  В ту ночь Татьяна долго не могла заснуть, из головы не шел разговор со старшей дочерью. Мучило ее сознание того, что Оля ведь была права, и канун девятого дня был скорее лишь поводом лишний раз удержать возле себя одну из девочек, в то время как другая уже упорхнула из-под крылышка безвозвратно. Как будто не волновалась мать, позволяя дочери остаться на ночь у нового знакомого, как будто не замирало от тревоги сердце! Но, запрети она Яне, и - кто знает - вдруг та заявит, что вообще домой не вернется! Татьяна в последнее время вообще не знала, чего ожидать от младшей дочери. А так- чем бы дитя не тешилось… Может, конечно, и неправильно с воспитательной точки зрения, но думать надо было раньше, когда отец, не меньше других мужчин очарованный дочкиной красотой, баловал ее, холил и лелеял, как только мог, и когда сама Татьяна, видя это, только улыбалась в ответ и, оставляя Яну на его попечение, занималась больше старшими детьми. А теперь-то что ей запретишь?! Теперь можно только стараться мягко, так, чтобы Яна сама этого не замечала, направлять ее на путь истинный и оберегать от еще более страшных ошибок.
  В день поминок Татьяне, естественно, было не до воспитательных бесед, но на следующий день она решила заняться как раз этим. В начале первого зашла она в комнату дочери. Яна уже не спала, она, сидя в постели, слушала романтическую музыку и делала маникюр.
 - Доброе утро!- поприветствовала ее мать.
 - Доброе,- ответила девушка с ласковой улыбкой.
 - Я пришла поговорить,- сказала Татьяна, присаживаясь на край кровати.
 - О чем?- сразу насторожилась Яна.
 - Януль, ты ведь всегда помимо учебы чем-то занималась - сейчас тем более не стоит так сидеть. Может, снова будешь в хоре петь?
 - Нет.
 - Но почему?
 - Потому что это слишком далеко от того, о чем я мечтала и, тем не менее, всегда будет напоминать мне об этом. И обо всем, что с этим связано (Яна умолчала о том, что позавчера Голобородько опять звонил ей - и она решительно сказала “нет”). Нет.- Сказала она теперь матери,- я решила, что не буду петь, и пора забыть об этом. Навсегда.
 - Но…
 - Нет, мама.
 - Но я подумала, что, если у тебя действительно талант, ты могла бы попробовать поступить в консерваторию после школы.
 - Нет, мама, со всем, что связано с пением, покончено.
 - Но тогда куда же ты хочешь поступать?! Может, туда, где Оля?
 - Нет. Языки меня не слишком привлекают.
 - И что же ты решила?
 - Буду поступать туда, где учился Макс, на экономический.
 - Но зачем тебе, Януля?- искренне удивилась мать.- У тебя есть двадцать пять процентов от папиной доли, ты всегда будешь получать хорошие дивиденды.
 - Я не хочу всю жизнь получать дивиденды - это во-первых. Во-вторых, ты уверена, что через десять лет сервис по ремонту ГАЗ и ВАЗ еще будет востребован?! По-моему, надо расширять дело и переспециализироваться на иномарки!
 - Януша,- улыбнулась мать,- рано тебе об этом думать! Дядя Миша и Максим сами разберутся!
 - А я не хочу, чтобы во всем разбирались без меня! Я хочу сама участвовать в управлении фирмой и работать на ее процветание!
  - Этого хочу, того не хочу,- передразнила ее Татьяна.- Все хотят, чтобы их дело расширялось и процветало, но, думаешь, это так просто.
 - Я не думаю, что это просто,- возразила Яна,- но я хочу разбираться во всем - и я готова много работать!
 - Ой, Януля, смотрю я, быстро ты загораешься - и так же быстро теряешь интерес! Боюсь, ты передумаешь, еще не успев в институт поступить!
 - Я не передумаю!
 - А как же Кирилл?
 - А при чем здесь он?
 - Ну, я думала, ты теперь вся в любви будешь, а ты о расширении фирмы, оказывается, думаешь!
 - Одно другому не мешает, мам.
 - Но не женское это дело, пойми!
 - А что женское?! На переводчика идти, как Оля? Но если мне это не интересно!- Яна серьезно посмотрела на мать.- Нет мужских и женских дел, мама! У каждого конкретного человека есть свое конкретное дело!
  Татьяна не ответила. Странными и даже немного пугающими были слова младшей дочери, потому что как-то не верилось, что та, кого еще недавно считали маленькой девочкой, могла так рассуждать. Неужели ж Яна настолько повзрослела?..
  “Конечно, прихоть это очередная, скорее всего,- размышляла Татьяна позже, взбивая на кухне омлет.- Как столкнется с первыми сложностями - так и передумает. Хотя, кто знает, а вдруг это серьезно?.. Может, тогда оно и не плохо, может, из девочки действительно толк выйдет…”

                *              *                *
 Кириллу удалось освободиться с работы немного пораньше, и в начале восьмого он уже заехал за Ваней.
 - Ну, что выяснил?- спросил он, когда друг сел в машину.
   Ваня назвал адрес.
 - Что еще?- Кирилл нажал на газ.
 - Да ничего особенного. Елена Калинина, родилась в феврале восемьдесят четвертого, прописана с родителями, обоим под полтинник. Все. Будем надеяться, на месте узнаем больше.
 - Будем надеяться.
  Без четверти восемь ребята приехали на нужный адрес.
  Интересовавшая их квартира находилась на третьем этаже, слева от лестницы, освещено было только одно окно, судя по всему, на кухне. Окно как окно, ничем не отличающееся от других окон: тюлевая занавеска, силуэт абажура, тень сидящего за столом мужчины.
 - Отец, наверное,- предположил Ваня.
 - Наверное,- согласился Кирилл.
  Но, по обоюдному решению, ребята не стали подниматься в квартиру. Они остались ждать возле подъезда, и вскоре им повезло: скрипнула дверь на первом этаже и из парадной вышел этакий приблатненный пацаненок лет четырнадцати- голова обрита почти наголо, куртка нараспашку, широченные штаны приспущены, в зубах- сигарета. Щелкнув зажигалкой и глянув исподлобья на парней, мальчишка хотел, было идти по своим делам, но Ваня окликнул его:
 - Постой-ка, браток!
  Тот остановился, насупился, вероятно, струхнул чуток - чего это хотят от него эти дядьки - но виду не подал. Спросил развязно:
 - Че надо?
 - Да ничего такого,- заверил Ваня,- Ленку знаешь?
 - Какую?
 - Из пятой.
 - Калинину?- насторожился мальчишка.
 - Ну…
 - Так вы че?! Ее же давным-давно никто не видел! Она же… пропала!
 - Мы знаем.,- кивнул Кирилл.
 - Так вы че, менты, что ли?!- вылупился на них пацаненок, видимо, уже проклиная себя за то, что согласился отвечать на их вопросы.- Че вам от меня надо?!
  “ Никакие мы не менты”,- хотел успокоить его Ваня, но не успел. В разговор снова встрял Кирилл.
 - Кто мы - не важно,- сухо сказал он,- и много нам от тебя не нужно. Быстрее ответишь на наши вопросы- быстрее свободен.
  По лицу мальчишки было видно, что уж очень ему хотелось выпендриться и послать Кирилла подальше, но он не решался: очень уж внушительных габаритов был незнакомец, и особенно пугал его взгляд: жесткий, холодный.
 - Ну… Знаешь, с кем дружила Лена? Из местных?
 - Ну да…
 - С кем?
 - С бабой одной, вон из той парадной. Вон ее окно,- указал он рукой.
 - А зовут бабу как?- поинтересовался Ваня.
 - Танька, по-моему.
 - По-твоему?
 - Ну, Танька.
 - А еще?- спросил Кирилл.
 - Да откуда я знаю?- возмутился, наконец, мальчишка.- Она же старше меня намного! Мы же не общались! С Танькой часто ее видел, а больше - не знаю.
 - Ну ладно, спасибо тебе, брат,- сказал Ваня.
 - И помни: об этом разговоре - никому,- добавил напоследок Кирилл.- Я тебя не пугаю, я вижу, ты парень правильный, с тобой дело можно иметь. Ну, просто, я предупредить должен.
 - Ну понял, не дурак!- напыщенно бросил пацаненок.
 - Сигаретой угостить?
 - А какие у тебя?
 - Кент.
 - Ну давай.
  Кирилл протянул ему пачку, тот вытянул сигарету, осмелев, спросил:- Можно две?
 - Валяй.
 - Спасибо.
  Мальчишка убежал.
 - Какие, спрашивает… Губа не дура,- усмехнулся Кирилл.
 - Ну, пошли,- кивнув, сказал Ваня.

 - Кто там?- спросил из-за двери недоверчивый женский голос.
 - С Таней можно поговорить?
 - … А что вам надо? Кто вы?
 - Мы по поводу Лены.
 - Лены...,- пробормотала девушка и замолчала.
 - Пожалуйста, это очень важно,- попросил Ваня.
 - Послушайте, у нас нет никаких плохих намерений,- добавил Кирилл.
 - Я...я понимаю..., хорошо.., но…Не обижайтесь, но дверь я не открою. Там, во дворе, у того дома, есть скамейка - подождите на ней, я выйду.
  Таня не обманула - и даже не заставила себя долго ждать - парни даже докурить не успели. Девушка вышла из парадной и направилась к ним, но, не дойдя пары метров, остановилась. Худенькая, маленькая, с выражением нерешительности на миловидном личике, она сразу произвела на ребят приятное впечатление, и захотелось успокоить ее страхи. Ваня, соскочив со скамейки, сам дернулся навстречу к ней, но она испуганно отшатнулась. Тогда он, не двигаясь дальше, просто протянул ей руку и, улыбаясь, представился:
 - Я - Иван.
   Таня робко ответила на рукопожатие. Кирилл тоже назвался, однако с места срываться не стал. ”Только напугаю больше”,- подумал он.
  Ваня уговорил девушку сесть на скамейку, сам примостился на корточках напротив.
 - Таня, мы, правда, неплохие ребята. Мы тебя не обидим, слово даю!- пообещал он.
 - Нам очень нужна твоя помощь. Если тебе потребуется что-то от нас, мы, в свою очередь, всегда готовы помочь,- сказал Кирилл.
  И девушка, наконец, поверила им и ответила:
 - Ладно, говорите.
 - А ты хорошо знала Лену?
 - Конечно. Мы с пеленок дружили.
  И парни решили, что ей можно-таки все рассказать- в конце концов, нужно же кому-то доверять, иначе далеко с места не сдвинешься. Таня внимательно выслушала их, в том числе и насчет встречи с Марией Борисовной, посмотрела на фотографию.
 - Нет,- покачала она головой,- никогда его не видела.
 - Посмотри повнимательней,- попросил Кирилл, поднес зажигалку ближе к карточке.
 - Нет, точно не видела,- заверила Таня.
 - Но ведь Лена могла быть с ним знакома?- с надеждой спросил Ваня.
 - Могла, почему нет?
 - Просто, ее мать сказала…
 - Ее мать скажет вам все, что угодно. Ее родители вообще странные люди, навязали ей этого Женю, которого она в последнее время вообще не выносила, и только потому, что он- сын их друзей и очень умный мальчик…. Так что, если она и познакомилась с кем- то наверняка бы им не сказала. Она вообще довольно скрытная в этом плане…была.
 - Расскажи нам о ней.
 - Что рассказать?
 - Все, что можешь. Любая деталь может оказаться важной.

  По словам Тани, Лена Калинина росла очень хорошенькой девочкой, к тому же, веселой, общительной, и жизненная энергия в детстве била из нее ключом, но строгие родители, словно не желая дочери счастья, все ее порывы и начинания стремились обрубить на корню. Ее почти никуда не отпускали с товарищами, с шестого класса запретили дружить с мальчиками. Симпатичная Леночка многим нравилась, в школе ребята ходили за ней толпами, но не дай Бог, отец кого увидит рядом! Говорил: «Ему все зубы выбью, а тебя выдеру, как сидорову козу!” А, когда к ним в восьмом классе пришли из школы-студии отбирать будущих манекенщиц, причем на бесплатное обучение, Лену первой заприметили. А уж она как загорелась этой идеей! Поначалу хотела скрыть от родителей, но занятия требовали много времени, а, когда за каждый шаг, чуть ли не за каждый вздох, приходилось отчитываться,- то разве возможно тут было долго что-то скрывать?! Пришлось рассказать. И, ясное дело, это был конец. Сколько дочь ни плакала, сколько ни умоляла - все без толку. Нет, и все. И тогда, казалось, погас в Лене какой-то огонек, девочка замкнулась, ушла в себя, даже с лучшей подругой перестала быть откровенной…
  Шло время, Лена перешла в десятый класс. Ей исполнилось шестнадцать. И- несмотря на запреты родителей- природа брала свое. Ей почти не разрешали краситься, одевали очень скромно, но все это не могло скрыть ее красоты. Как и строжайший надзор за каждым шагом не мог подавить желания быть свободной, не мог заставить сердце отказаться от мечты о любви… Таня узнала обо всем не сразу. Она, конечно, догадывалась, что между Леной и Митей из одиннадцатого, другом ее парня Олега, существует взаимная симпатия, но о том, что у них роман, Таня узнала, только когда Митя привел девушку в их компанию. Оказывается, они к тому моменту встречались уже больше месяца, и, как позже призналась Лена, отношения между ними уже успели стать самыми близкими. Таня поначалу обиделась на подругу, что та так долго все скрывала, но Лена объяснила, что боялась сглазить - и Таня ее поняла. Время же для свиданий с любимым Лена выкраивала, прогуливая занятия на двухгодичных курсах в университете, куда ее записали родители. Однако, рано или поздно все тайное становится явным. Меньше полугода длилось Ленино счастье. Однажды ее отец - может, заподозрив что, может, просто не повезло бедняжке - решил встретить ее после курсов. Ждал ее, ждал, все уже вышли, а Лены все нет. Он разыскал преподавателя. “ Была ли Калинина на занятиях?”- спрашивает. ” А кто такая Калинина?.. А, ну так она уж давным-давно не ходит.” Разъяренный, отец поехал домой- дочка уже там, сидит на кухне, чай пьет. “ Как на курсах сегодня?”- спрашивает отец.  “Хорошо”,- отвечает она. Ну так он ей такую пощечину, что она на пол упала, а уж он ее и за волосы, и ногами, и ремнем - избил страшно, Лена потом неделю в школу не ходила. Однако признание так и не выбил, но, видимо, сам догадался. И с тех пор и в школу, и из школы, и на курсы, и с курсов Лену везде сопровождала мать. Помимо этих мест ее не пускали никуда. Тане единственной разрешали приходить домой к подруге. А Митю девушка обходила теперь стороной. Он переживал, пытался объясниться, но она только просила, чтобы он оставил ее в покое, а потом горько плакала, спрятавшись в туалете. А вскоре учебный год закончился, и Митя ушел из школы - и больше они с Леной не пересекались. А тем временем наступило двадцать шестое июня - день рождения Марии Борисовны, и одна из ее подруг пришла вместе с сыном. Таня определила его как лоха и заучку, но Лениным родителям он, определенно, понравился: девятнадцать лет, учится на программиста, к тому же отличник и президент студенческого научного общества. Ко всему, эрудированный: в такие годы уже и в экономике разбирается, и в политике. Со старшими почтителен - ну чем не жених?
  Что и говорить, от Лены Женя пришел в восторг. Правда, сначала он очень стеснялся - у него и девушки- то не было никогда, но через неделю позвонил-таки ей, пригласил в театр. Лена спросила у родителей- те разрешили, и она пошла. Потом он приглашал ее в кино, кафе, на пляж- и девушка ходила, не потому, что парень ей нравился, а потому, что ее с ним отпускали… В их отношениях около полугода не было секса: Лене с ним абсолютно не хотелось, Жене с ней хотелось очень, но он, не имея в этом деле никакого опыта, просто не отваживался на первый шаг. Но, в конце концов, девушке стало жалко его, и она решила пойти на эту жертву, но при этом извлечь и максимальную выгоду для себя. “ Раз наши отношения стали настолько близкими, значит, мы должны полностью доверять друг другу и во всем полагаться друг на друга,- сказала она ему.- И мне нужна твоя помощь.” Она поведала ему о своих проблемах с родителями, пожаловалась, как тяжело ей от того, что они следят за каждым ее шагом. “|Мне очень хорошо с тобой, правда, очень интересно,- глядя Жене в глаза, говорила Лена,- но у меня же должна быть какая-то жизнь и помимо этого. Я просто с подругами хочу встречаться!” Женя, для которого Лена была первой женщиной, подарившей ему радости любви и секса, готов был ради нее на все и поэтому безо всякой задней мысли согласился подстраховывать ее перед родителями, если она надумывала отправиться куда-то без него. А через некоторое время предки, уверившись в прочности отношений дочери со столь симпатичным им молодым человеком, наконец-то отступились от нее - не то чтобы она получила полную свободу, но дышаться ей стало значительно легче. Вот только бросить Женю Лена не могла, а в последнее время она от него страшно устала. Еще бы- полтора года с нелюбимым… А потом она исчезла.
 Таня замолчала. Достала из кармана сигареты, закурила. - Это все,- тихо сказала она,- не знаю, что еще можно добавить.
  Кирилл и Ваня тоже, задумавшись, курили. Оба понимали, что у них может появиться еще масса вопросов, но сначала им нужно было обдумать услышанное, обсудить между собой.
 - Тань, а ты можешь показать нам фотографию Лены?- спросил Кирилл.
 -Да,- кивнула она,- пойдемте.
  Оставив ребят ждать на лестнице, девушка зашла в квартиру и вернулась с фотоальбомом в руках.
 - Это- последние,- сказала она.- Тут везде Лена. Когда она пропала, я переставила их в отдельный альбом - не знаю, зачем…- На Танины глаза набежали слезы и она отвернулась и сделала пару глубоких вдохов, не желая плакать при парнях.
  А ребята открыли альбом и увидели фото Лены крупным планом. Действительно красивая девушка. Тонкие черты лица, большие голубые глаза - может, немного грустные, но от этого еще более притягивающие, волнистые светло-русые волосы…
  На следующих фотографиях были Лена и Таня, Лена и Таня в какой-то компании, Лена с молодым человеком.
 - Это и есть Женя?- спросил Ваня.
 - Да.
 - Да уж…
  Лене явно не чета. Тощенький, страшненький, даже издалека видно, что лицо в прыщах и, главное, слово ЛОХ написано на лбу крупными буквами.
 - Слушай, а у тебя есть телефон этого парня?- поинтересовался Кирилл.
 - Да, а что? – удивилась Таня.- Хоть он мне и никогда не нравился, но я уверена, что с исчезновением Лены он никак не связан.
 - Все может быть.
  Девушка сильно сомневалась в этом, но, уступив настойчивым просьбам парней, номер все же дала. Ребята поблагодарили ее и уехали.

  Оба проголодались, а проблемы на пустой желудок обдумывались плохо, поэтому решили по пути заехать в чебуречную и там все обсудить.
 - Знаешь, я тоже считаю, что этот Женя здесь не при чем,- жуя чебурек, заметил Ваня.
 - Почему это?- удивился Кирилл.
 - Да потому, во-первых, что с момента выхода журнала до Лениного исчезновения прошло мало времени. Если у нее даже был роман с Серегой, то уж вряд ли этот Женя так быстро бы обо всем узнал. А если бы и узнал - и вдруг задумал убить - сначала ее, а потом его- то такому, как он, потребовалось бы много времени на подготовку. Да и вообще, как, по-твоему, такой дохляк, как он, должен был это провернуть?! Да и такой человек, по-моему, даже в принципе не способен на убийство.
 - Внешность бывает обманчива.
 - Думаю, что не в этом случае. Более вероятно, что папаша.
 - Ну да… Если бы убил папаша, то скорее топором. А такой хитрый способ убийства характерен, скорее, для такого вот прыщавого урода, озабоченного комплексом неполноценности, но при этом, к сожалению, наделенного интеллектом. Так и представляю, как он сидел перед своим компьютером, а сам все обдумывал, обдумывал план мести, и придумал, в конце концов…
 - Кирь, по-моему, ты фантазируешь,- заметил Ваня.- Ну как он, по-твоему, должен был свой план осуществить? Сравни его физические возможности - и Серегины.
 - Пока не знаю, как. Это и предстоит выяснить…
  -А вот я все-таки скорее подозреваю отца,- не отступался от своей версии Ваня.
 - Да брось,- покачал головой Кирилл.- Ну не стал бы он дочку убивать из-за того, что она Жене этому изменила, что он, совсем псих, что ли? Избить мог…
 - Так, может, и хотел избить, да перестарался… А Серегу убил, потому что внушил себе, что это он в ее гибели виноват.
 - Логика есть,- согласился Кирилл,- и все же этот Женя…
 - Да ты просто не любишь ботанов - вот и все! Может, он тебе отчима напоминает?
 - Не говори про этого козла!
 - Хорошо,- пожал плечами Ваня,- не буду. Вот только я, если честно, допускаю, что ни один из них здесь ни при чем, и вообще не там искать надо. Может, между гибелью Сереги и исчезновением этой девочки и связи нет никакой. Может, он ей и не звонил ни разу, а она просто сбежала от уродов-родителей и придурка Женечки.
 - Может быть,- мрачно кивнул Кирилл,- но проверить все же не мешает.
 - Не мешает,- согласился Ваня.

                *                *                *

   А Яна в этот вечер была на вечеринке, устроенной по поводу старого Нового года, у одноклассницы Ритки Вьюнковой. Большая любительница повеселиться, раньше девушка не пропускала ни одной из подобных party, однако за последние полгода она почти не появлялась в компании одноклассников. Времени не было - да и желания как-то тоже…
  Состав присутствующих был стандартный: из девчонок- Аня Каверина, Настя Жидких, Янина  лучшая подруга Лена Рудницкая, сама Яна и хозяйка квартиры Рита, из парней- двое ребят из “А” класса- Коля Бубнов и Стасик Зверев, из их “Б”- парень Риты Максим Тищенко, его друг Андрей Егоров, пришедший к ним в класс в том году Толик Паничкин и бывший Янин ухажер Костик Аверьянов.
  Девочки, как обычно, собрались пораньше: приготовить закуску, накрыть на стол, само собой, поболтать о своем, о женском.
  Аня с Настей тут же вынесли на обсуждение предмет их вечных насмешек, некрасивую, очень замкнутую девочку-очкарика Женю Трофимову.
 - Обратили внимание, как она сегодня  оделась? Типа новые кофта и юбка- наверняка в секонд- хенде купила!- злорадно усмехалась огненно-рыжая, ярко накрашенная Настя.
 - Интересно, кто-нибудь вообще может обратить внимание на такую?- задалась вопросом Аня.- Она, небось, до сорока лет будет девственницей, а то ею и помрет!
  Они обе и Рита Вьюнкова засмеялись. Единственная среди присутствовавших девственница Лена смутилась. А Яна вдруг почувствовала, что этот разговор ей неприятен, ей даже захотелось высказать Ане с Настей, что она думает по этому поводу, но она промолчала. Сказала, что пойдет собирать на стол и вышла из кухни.
  Расставляя на столе приборы, Яна думала о том, что только что открыла для себя нечто новое, поняла то, чего не понимала ранее, а именно: как глупо и некрасиво относиться к человеку свысока только из-за того, что у него другие интересы- или бедные родители, и что подобные разговоры в первую очередь унижают тех, кто их ведет, а не тех, кто является их предметом. К тому же относительно Ани и Насти…
  Симпатичная, аккуратная брюнетка Каверина вкус, в принципе, имела, но одевалась сама не в бутиках, а, для Яниного рано наметанного глаза это было очевидно - в Апрашке или подобном ей месте. В гардеробе Жидких фирменные вещи присутствовали, но подбиралось все по типу: дорого - круто, ярко и дорого - еще круче, а о вкусе здесь говорить вообще не приходилось. Так что было бы им самим чем гордиться! С Аней и Настей они никогда не были настоящими подругами, общались больше в силу того, что все трое были дружны с Ритой, у которой вечно отсутствовали дома предки и постоянно устраивались вечеринки. Яна, кстати, подозревала, что они и ее недолюбливают, потому что завидуют, однако для того, чтобы высмеять ее, у них нет повода- поэтому приходится поддерживать видимость дружбы… Лицемерие… Сейчас Яне было стыдно за то, что еще месяц назад она была так же, а, может, и более,  высокомерна, считала себя намного красивее, лучше, круче других, и точно так же любила вести злые, самонадеянные беседы. Именно то, что с ней произошло, каким-то неведомым образом изменило ее взгляды на жизнь, заставило поумнеть и повзрослеть, стать чище и добрее - и за это Яна была судьбе благодарна.
  Открылась дверь,  в комнату вошла Лена и отвлекла Яну от размышлений о жизни.
 - Ребята звонили, через десять минут будут,- сообщила она.
  Яна без особого энтузиазма кивнула.
 - Слушай, а как я выгляжу?- спросила ее подруга, встряхнув каштановыми кудряшками.
-  Хорошо,- ответила девушка, а, посмотрев на Лену повнимательней, заметила, что глаза у той горят как-то по-особенному, и румянец на щеках ярче обычного. Одета и накрашена подруга была как на конкурс красоты. Яна догадалась.
 - Ну и кто он?!- потребовала она ответа.
 - Кто?!- прикинулась дурочкой Лена.
 - В кого ты влюбилась?!
 - Ну, пока не влюбилась,- вспыхнув, пробормотала Лена. Ее вообще было очень легко вогнать в краску. – А ты что, ничего не замечаешь?
  Пришла и Янина очередь смутиться. Лена - ее лучшая подруга с первого класса, а она последнее время была так поглощена собственными проблемами, что не видела ничего вокруг себя и совершенно не интересовалась ее личной жизнью. Она опять же почувствовала укор совести.
 - Обещаю, что теперь буду внимательней,- сказала она.- Ну так кто?
 - Коля Бубнов.
 - Коля?.. Ну чего, он симпатичный.
 - А как ты думаешь, я ему нравлюсь?
  Яна понятия не имела, нравится ли Лена  Коле, тем более что тот учился не в их классе, поэтому ответила обнадеживающе, но тем не менее несколько уклончиво:- Ну а почему нет? У него нет девушки?
 - Не знаю точно, нет, по-моему…
 - Если нет - так действуй,- посоветовала Яна.- Не бойся взять инициативу в свои руки: улыбайся ему, заговаривай с ним, можешь даже пригласить на танец.
 - А если он не захочет…
 - А вот будешь думать об этом “если» - и…
  Но Яна не успела развить свою мысль- дверь в комнату открылась и в комнату вошла Настя с салатом в руках. И почти тут же раздался звонок в дверь.
  Мальчишки пришли в полном составе, принесли три бутылки вина и литр водки. И вскоре компания расселась за столом. Благодаря стараниям Яны (которые, она надеялась, ей удалось скрыть ото всех) Лена и Коля оказались сидящими рядом. А вот к чему Яна совсем не стремилась - так это к тому, чтобы Костик Аверьянов расположился за столом прямо напротив нее. Волей-неволей ей приходилось теперь постоянно встречаться с ним взглядом, и, хоть они и договорились остаться друзьями, но было очевидно, что смотрит Костик на нее совсем не как на подругу.
  Тем временем за столом разлили напитки, разложили по тарелкам закуску, выпили по первой, затем по второй, и всеобщее веселье начало стремительно набирать обороты. Яна, краем глаза наблюдавшая за подругой и предметом ее мечтаний, заметила, что Коля весьма внимателен к Лене: подкладывает ей закуски, следит за тем, чтобы ее рюмка не была пустой, говорит ей на ухо что-то, от чего с ее губ не сходит улыбка. Яна тоже улыбнулась, отвела глаза - и встретилась с влюбленным взглядом Костика. Сама не зная от чего, девушка вдруг смутилась и, как ей самой показалось, покраснела - и от этого почувствовала еще большую неловкость. Желая побыстрее с нею справиться, Яна довольно развязно потребовала у Кости:
 - Налей-ка мне выпить.
 - Вина?
 - Водки.
  Он налил, и они выпили вдвоем, не дожидаясь остальных. И он все смотрел, смотрел…
  А ведь раньше стеснялся так смотреть на нее, видимо, боялся обидеть. Не понимал, глупый, что как раз его нерешительность больше всего и раздражала Яну, что ее страстной, любящей приключения натуре, недостаточно было одних робких поцелуев. Яна, в то время еще не имевшая опыта отношений, стеснялась открыто говорить о своих чувствах и молча страдала от скрытой неудовлетворенности (скорее тогда моральной, чем физической), которой она и сама еще не могла до конца осознать. Может, именно из-за его нерешительности Яна так легко и досталась Вите - и именно первого раза, такого, о котором никто не мечтает, она и не смогла ему простить Косте. Поэтому, встретившись с ним в августе после полутора месяцев разлуки, она сказала Косте, что встретила другого и влюбилась в него. Парень был ошарашен, но он боготворил Яну - и поэтому не мог осуждать. Он смирился и принял, и они договорились остаться друзьями. Конечно, Костя не забыл ее. Конечно, у Яны и в мыслях не было продолжать отношения с Витей, но вскоре девушка встретила Александра и поняла, что ее чувства к Косте были не влюбленностью и не страстью, а так, первым детским шевелением души…. Поглощенная мечтой о сцене, ослепленная роскошью взрослой и богатой жизни, Яна и вовсе перестала обращать на Костика внимание. Через месяц он тоже нашел другую девушку, и больше не медлил и не стеснялся: быстро лишился девственности, и за три месяца успел многому научиться, обрел уверенность в себе. И девочка Косте нравилась, и он тоже понял, что Яна - не единственная...-  вот только не перестал любить ее. В школе старался меньше смотреть на нее- хотел быть счастливым со своей Катюшей, но сейчас, когда его первая любовь, такая красивая, сидела напротив него, и все так напоминало прошлый год, когда они с Яной были вместе- Косте плохо удавалось скрывать свои чувства- и от нее, и от себя самого.
  Он пытался отвлечься, участвуя в общем разговоре - разговаривать только с ней ему было по-любому неудобно: мешал широкий стол, но веселье Костино было ненатуральным, мысли витали далеко от того, что обсуждалось за столом. Он мог думать только о Яне, его глаза невольно пытались поймать ее взгляд, хотя частенько заглядывали и в глубокий вырез ее открытого топа…
  А между тем, когда выпили еще по одной, Рита предложила идти танцевать. Для дискотеки у нее имелось все, что нужно - и классная акустика, и светомузыка. Врубили колбасу и с час стояли под нее на головах, пока Настя с Аней не потребовали:
 - Медляк давай!
 - Легко,- перекрикивая музыку, заявила Рита.- У меня целый диск есть, сама записывала.
  Заиграл “Wind of change”, Яна увидела, как Коля приглашает Лену, заметила, что к ней самой направляется Толик Паничкин - и в ту же секунду ощутила прикосновение чьей-то руки к своему плечу. Она не очень-то удивилась, обнаружив, что это Костя.
 - Потанцуем?- предложил он и в глазах его были и надежда, и страх, что она откажет. Но девушка не нашла повода отказать - да и не искала. Она выпила, ей было весело и хотелось танцевать, а Костик был ей все же ближе всех присутствующих, а в ее теперешнем состоянии его любовь больше не смущала ее, а, напротив, грела душу и тешила самолюбие.
  После выпитого веки у Яны слегка отяжелели, и она закрыла глаза, и вскоре невольно стала представлять, что рядом с ней не Костя, а Кирилл. Забывшись, она положила голову парню на плечо и крепко обвила руками его шею. И Костя почувствовал себя и безумно счастливым, и безумно несчастным одновременно, потому что понимал, что ее близость - лишь иллюзия, прекрасный, но мимолетный сон. Если бы он мог поцеловать ее или хотя бы позволить некоторую вольность рукам- но… Поздно!
  Они протанцевали вместе еще две песни, и Яна решила, наконец, что все, достаточно. Костя - не Кирилл, и нечего морочить парню голову и давать ложные надежды.
  Однако не так-то легко было от него теперь отделаться. Когда девушка сказала, что устала от танца, Костя тут же предложил: - Пойдем, выпьем.
 - Пойдем,- согласилась Яна, так как подумала, что отказаться было бы невежливо.
  Они вернулись в гостиную, сели на диван, парень налил им по бокалу вина.
 - Ну что, за старый Новый Год?- подняла Яна бокал.
 - Давай,- однако Костя предпочел бы конечно выпить за что-нибудь другое, более личное.
  Они сделали по несколько глотков, потом Яна попыталась завести разговор на нейтральную тему- сначала выспрашивала у парня, понравился ли ему приготовленный ею голландский салат, потом интересовалась, не изменились ли его планы насчет дальнейшего обучения.
 - Нет, я уже на курсы в корабелку записался,- ответил парень, а сам подумал: «Ну разве нельзя мне придвинуться ближе?”
 - Ян..,- начал было он, но его перебил звонок ее мобильника.
 - Извини, я в коридор выйду, тут не слышно,- сказала девушка.- Я сейчас.
  Она оставила его, но успела одарить ослепительной улыбкой, и Костя подумал: «Боже мой, она так улыбается мне, она так прижималась ко мне во время танца! Может быть, надежда есть?!”
  Но он понял бы, что ее нет, если бы услышал, как Яна говорит по телефону.
 - Привет, Кирь,- сказала она в трубку, два простых слова - но глаза ее при этом светились такой нежностью, голос был столь ласков, что слова эти приобретали совсем особый смысл. – Да нормально я отдыхаю,- ответила она,- ты-то там как? Устал на работе, наверное?... И я скучала… Завтра-конечно…
  Закончив разговор, Яна с минуту стояла в коридоре, прислонившись спиной к стене, мечтательно прикрыв глаза, и все думала, думала о своем любимом, представляла его губы, руки, глаза… А потом Яна вспомнила, что в комнате ее ждет Костя, ждет и, видимо, надеется на что-то, и она сама виновата в том, что, выпив лишнего, дала ему эту надежду. Что ж, теперь придется попытаться как можно деликатнее расставить все точки над i.
  К счастью, никаких точек Яне расставлять не пришлось. Когда она вернулась в комнату, Костя был там уже не один - Рита и Максим составили ему компанию. Они посидели немного вчетвером, а потом пришел Толик и утащил Яну танцевать, причем сделал это так стремительно, что она не успела сказать ни да, ни нет, даже подумать не успела. Потом Яна потанцевала еще немного с расстроенным Костиком, а потом прибежала Настя и попросила помочь с Аней, которой стало плохо. И так время незаметно подошло к одиннадцати часам - пора было прибираться и по домам. Скоро ожидалось возвращение родителей.
  И тут Яна подумала, что давно не видела Лену - и в тот же момент ее подруга, легка на помине, появилась вместе с Колей Бубновым на пороге родительской спальни.
  Яна была, мягко говоря, удивлена. Выцепив - таки подругу потом одну, она спросила:
 - Что, было?!
 - Что было?!- вроде как не поняла Лена, потом густая краска залила ее лицо.- Нет, конечно, ты чего!
 - Врешь!- не поверила Яна.
 - Не вру!
 - А чего тогда так покраснела?
 - Ну.. Мы целовались… Ну, наверное, я позволила ему слишком сильно распустить руки,- призналась Лена.- А если он теперь подумает…
 - Ничего он не подумает!- отрезала Яна.- Он тебе предложил встречаться?
 - Да.
 - Ну вот и замечательно! Встречайся с ним и не думай о ерунде! Главное, не иди у него на поводу и давай только тогда, когда сама захочешь. Угу?
 - Угу!- лицо Лены озарила счастливая улыбка.
“ И не заходи слишком далеко, если не уверена, что хочешь довести дело до конца!” Нет, Яна не сказала этого. Зачем это Лене? У нее будет первый раз, о котором можно только мечтать, а Яне давно пора забыть о своем!

  Ребята прибрались в квартире, попрощались с хозяйкой и друг с другом. Яне единственной до дома нужно было ехать (правда недалеко, ее родители семь лет назад поменяли квартиру, но в пределах того же района). До дороги она дошла в сопровождении двух кавалеров- Костика и Толика, которые никак не хотели уступать друг другу. По Яне, впрочем, это было даже лучше: никто не будет приставать ни с задушевными разговорами, ни со всем остальным. Яна поймала машину, чмокнула мальчишек в щечки и уехала, оставив их страдать по ней и тихо ненавидеть друг друга, что было на самом деле глупо, потому что она любила всем сердцем совсем другого человека.


  Следующим вечером Кирилл и Яна ходили в Колизей на “Багровые реки”, потом доехали до Невы и, стоя на Дворцовом мосту, долго смотрели на заледеневшую гладь воды, любовались огнями по-праздничному освещенного центра и спасались от холода в объятиях друг друга, обмениваясь жаркими, полными страсти поцелуями.
 - Губы потрескаются!- смеясь, сказала потом Яна, садясь в машину.
 - Не потрескаются!- улыбаясь, Кирилл прикоснулся к ним рукой. “ Боже, какая она красивая!”- думал он. Он смотрел на нее и не мог насмотреться. – Ты поедешь ко мне?- спросил он.
 - Не могу,- с грустью ответила Яна. – Мама будет переживать,- объяснила она.- Папа умер совсем недавно, а теперь еще и меня дома вечно нет - нельзя так сразу, она должна привыкнуть.
  Парень, конечно, огорчился, но возражать не стал. Он повез ее домой. Когда машина остановилась у нее во дворе, Яна сама не захотела выходить и они занимались любовью. Когда все закончилось, Яна еще долго сидела у Кирилла на коленях, он крепко обнимал ее, она прижималась лицом к его немного колючей щеке. Он был не в силах отпустить ее, она - не в силах уйти. Но время шло, часы показывали без пяти час, а в комнате матери горел свет - значит, она не спала, ждала дочку.
 - Позвони мне завтра с утра, проведем день вместе,- предложила Яна Кириллу.
  Парень задумался, выходной выходным, но на утро у него было намечено дело, в которое он пока не хотел посвящать Яну. Врать ей ему было неприятно, но тем не менее он сказал, что в первой половине дня ему придется заехать на работу, но он обязательно позвонит ей и вечером они непременно встретятся…
  Когда Яна вошла в квартиру, в Олиной комнате горел свет, и девушка решила заглянуть к старшей сестре, потому что меньше всего ей хотелось сейчас быть одной. Не церемонясь, без стука распахнула она дверь - и была весьма удивлена. Оли она там не застала, зато увидела Пашу, который стоял возле шкафа в одних трусах и рассматривал диски.
  Парень, очевидно, ожидал, что в комнату вошла Оля - он не слышал, как открывалась входная дверь. Увидев же Яну, Паша очень смутился, аж покраснел.
 - Привет,- пробормотал он.
 - Привет,- слегка остолбенев, ответила Яна.- А Оля где?
 - В ванной.
 - А-а…
   Не желая более смущать мальчика, Яна оставила его одного и постучалась к сестре.
 - Чего?- спросила Оля, высовываясь в дверной проем.
 - У тебя что, Паша сегодня ночует?
 - Да, мама разрешила,- немного виновато объяснила Оля.
 - Прикольно,- сказала Яна и, закрыв дверь, направилась к себе.” Везет,- думала она,- надо было все-таки поехать к Кире!”
  Но вот сестра ее, стоя под душем, думала другое. Посмотрев в Янины глаза - такие счастливые после встречи с любимым и такие несчастные из-за вынужденной разлуки с ним, Оля впервые в жизни задалась вопросом: а так ли сильно то чувство, которое она испытывает к Паше? Ведь, глядя в зеркало, девушка не видела в своем лице того света, который озарял лицо сестры с тех пор, как она встретила Кирилла. А то, что Паша сейчас ждет ее в спальне, не так уж и радовало Олю - скорее смущало. Так может, тогда это и не любовь?

                *                *                *

Без проблем разыскав по базе данных адрес Евгения Тарасюка, Ваня тут же позвонил Кириллу и они договорились, что поедут туда завтра же до обеда.
  И в тот субботний день им просто удивительно повезло. Не успели они, подъехав к дому на Савушкина, выйти из машины, как из парадной появился никто иной, как Женя Тарасюк собственной персоной. Узнать его было совсем не трудно. Хилый и нескладный, с ярко-малиновыми прыщами, заметными аж с десятиметрового расстояния, он был точь-в-точь такой же, как на фотографии. Не замечая парней, он двинулся вдоль дома (видимо, к трамвайной остановке). Тогда Ваня окликнул его.
  Женя остановился, обернулся. На Ваню и Кирилла посмотрел с опаской- привык, видимо, что от здоровых, крепких ребят добра не ждать не стоит. А парни, между тем, подошли к нему сами, представились, даже по очереди пожали ему руку.
 - Нам о деле надо поговорить,- сказал Кирилл, про себя отметив, что вблизи Женя выглядит уж совсем непривлекательно: глаза очень светлые, тусклые и трусливо бегают туда-сюда, нос крючковатый, верхняя губа подернута кверху, поэтому рот приоткрыт, и обнажаются длинные, некрасивые зубы. И одет как чмо последнее. И это вот с таким встречалась хорошенькая девочка Лена?! И что за родители, которые хотят вот такого для своей дочери?! Конечно, Кирилл не собирался демонстрировать свои чувства. Хотелось Женю как-то расположить…
  Но тот был изначально не слишком настроен на разговор с ними. В первую очередь потому, что боялся.
 - Некогда мне, я в магазин спешу,- промямлил он.
 - В какой?
 - В Ленту.
  - Так мы тебя туда на машине довезем - и обратно доставим, так что полчаса ты спокойно можешь нам уделить, а больше нам и не надо.
  Таким образом Кирилл отрезал Жене путь к отступлению. Тот еще пробормотал что-то на тему “неудобно, мол”, но все же вынужден был согласиться на разговор.
 - Пойдем в машину, там удобнее,- сказал Кирилл тоном, не допускающим возражений.
  Услышав подобное, Женя вдруг замер, и с испугом на лице, который он плохо мог скрыть, посмотрел по сторонам, словно надеясь найти тех, кто защитил бы его. Но улица, как на зло, была пуста. Так что пришлось Евгению пройти к автомобилю и сесть в него. Они с Ваней расположились сзади, Кирилл сел спереди. Он высунулся в проем между сиденьями и сообщил, что они пришли поговорить о Лене.
 - О Лене?- тут Женю словно током дернуло. В глазах его - как показалось Кириллу - появилось выражение мучительного стыда, и, словно в подтверждение этого, лицо его густо покраснело.
 - Да, о Лене,- подтвердил Ваня. “И, похоже, тебе есть, что нам рассказать”,- подумал он.
 - Лена исчезла больше месяца назад,- ответил, наконец, еле слышно Женя.
 - И ты не знаешь, где она?
 - Нет,- покачал Тарасюк головой, пряча глаза.- Я милиции все сказал - я ничего не знаю!
 - Но мы-то не из милиции, слава Богу,- заметил Ваня.
 - А кто вы?!
 - Не важно,- отрезал Кирилл,- но я тебе гарантирую, что с тобой все будет в порядке, если ты сейчас перестанешь трястись, соберешься и максимально честно ответишь на наши вопросы.
 - Что я отвечу?! Я ничего не…
 - Врешь!- решительно заявил Кирилл, его злые серо-зеленые глаза сверлили Женю насквозь. От страха тот весь вжался в сиденье, Ваня, сидевший рядом, почувствовал, как он дрожит.
 - Кирь, сбавь обороты,- попросил тогда он.- И ты, Жень, успокойся. Никто не хочет тебе зла. Просто с трудом верится, что тебе, парню Лены, ничего не известно. Может, было что-нибудь странное в ее поведении, ну хоть что-нибудь, не знаю… 
  Тут Евгений вместо ответа энергично затряс головой, так энергично, словно хотел выкинуть что-то из своей памяти, хотел - и не мог.
 - И у вас в отношениях все было хорошо в последнее время?
  Теперь столь же усердное кивание. А лицо красное, как помидор. Знать, не так-то ты прост, дружок.
  Ваня бы еще походил вокруг да около, но Кирилл все испортил. Движимый нетерпением, переполненный неприязнью к Жене, он вытащил Сережину фотографию и, сунув ее прямо Тарасюку под нос, потребовал ответа:
 - А его знаешь?
  И тут случилось непредвиденное. Взглянув на фото, Женя смертельно побледнел- и вдруг буквально кинулся на дверь, и распахнув ее, не успев еще вылезти из машины, истошно заорал:
 - Помогите! Милиция! Помогите!
  От неожиданности Кирилл и Ваня потеряли драгоценную секунду, а после было уже поздно останавливать Женю: зовя на всю улицу на помощь и смешно размахивая руками, он бросился бежать обратно к дому, чем привлек внимание вышедшей из парадной семейной пары. С удивлением муж и жена смотрели на парня, на девятку Кирилла- с подозрением. В такой ситуации пускаться за ним вдогонку и тащить его обратно в машину было бы весьма неразумно.
 - Вот сыкло, а! Пидор позорный!- сплюнув, пробормотал Ваня.
 - Ничего, из-под земли достану козла,- сквозь зубы процедил Кирилл, и взгляд его в этот момент был полон бешеной ярости.
 Этот  яростный блеск Ваня часто видел в глазах Кирилла после того, как они вернулись с войны. И  не странно ли, что они воевали оба, оба шли бок-о-бок со смертью, а вернулись из Чечни столь разными? Ваня не был болен тем печально известным чеченским синдромом, о котором кричат журналисты. Может, потому, что с детства был очень спокоен и морально устойчив, и даже смерть, которую он видел возле себя почти каждый день, не могла поколебать его душевного равновесия. Кирилл же изначально был другим. На войне его считали героем. Он ничего не боялся, он готов был лезть в самое пекло, и имел множество наград и за Урус-Мартан, и за Грозный. А незадолго до дембеля, в боях во Введенском районе, он руководил небольшим отрядом - и попал в окружение, и в живых их осталось только двое - Кирилл и Серега, причем Кирилл был тяжело ранен и друг чудом успел дотащить его живым до госпиталя. Ваня в той операции не участвовал - сам был в госпитале после легкого ранения, а для Кирилла, может быть, именно это и стало самым сильным ударом по психике. После этого его демобилизовали, но он сначала рвался обратно, хотел идти по контракту, однако боевые действия уже стихали, и матери и друзьям удалось его отговорить. Потом он порывался пойти в спецназ, но тут опять подсуетилась Надежда- нашла ему через знакомых хорошее место в строительной компании, зарплата была привлекательной, и Кирилл снова поддался на уговоры матери и так и прижился на том месте, вот только себя так и не нашел в мирной жизни. Все искал способ повоевать, в первый год дважды попадал в ментовку за драку с кавказцами, да и среди русских умел найти врагов. Как вот сейчас этого Тарасюка.
 - Киря, вот только горячку пороть не надо.- Попросил Ваня.- Пусть он успокоится! Вместе к нему на неделе заедем, нажмем, только аккуратно. Не нужно пугать ребенка.
 - Ладно,- смягчился Кирилл, и, достав из кармана сотовый, включил его
- Яне надо позвонить.
 
  А Яна, проснувшись довольно рано, с самого момента своего пробуждения ждала звонка от Кирилла. Она постоянно держала телефоны подле себя и то и дело переводила взгляд с трубок - на часы. В одиннадцать она думала, что, вероятно, еще рано, в двенадцать - что он сейчас позвонит. В час - ну что же он не звонит?! Пора уже! Яне очень хотелось самой набрать его номер, но она не решалась. Ведь он же сказал, что сам позвонит, а раз не звонит, значит… И Яну начали грызть сомнения. “ Ведь мы всего две недели знакомы,- думала она.- Я так поверила ему, но вдруг я ошиблась?! Вдруг ему на меня наплевать?!” Думать об этом было невыносимо, но что еще могло придти на ум, если на часах уже без четверти два, а от него ни слуху, ни духу?! В раздражении Яна швырнула домашнюю трубку на кровать - и та, наконец, ожила.
  “ Ну неужели? ”- прошептала Яна. С безумно колотящимся сердцем схватила она телефон, заставила- таки себя выждать два звонка, прежде, чем ответить - и была сильно разочарована. Звонили ей, звонил парень, но - не Кирилл…
 - Привет, это Толик,- услышала Яна.
 - Толик..,- растерянно повторила она.- Привет.
 - Чего делаешь?
 - Да… Пока ничего.
 - Может, встретимся сегодня? В кино сходим, потом можно в кафешку?
 - Не, Толь, я не могу сегодня, у меня другие планы,- ответила девушка.
 - А чего будешь делать?
 - Гулять пойду… с парнем.
 - А-а…
  И повисла пауза, которую, в конце концов, решилась прервать Яна.
 - Ну ладно тогда, звони, если че…
 - Хорошо,- промямлил расстроенный Толик.
 - Ну пока тогда.
 - Пока.
  Яна положила трубку и снова стала ждать. Посмотрела на часы:13.50. потом 13.55, 13.57 и четырнадцать ровно. И ничего, глухо.
  Оля и Паша прогремели лыжами в прихожей, сестра заглянула к Яне.
 - Чего сидишь такая расстроенная?- поинтересовалась она.
 - Ничего я не расстроенная,- ответила Яна.
  Оля пожала плечами. Они ушли. Яна снова посмотрела на часы: 14.05. Измученная ожиданием, она решилась-таки позвонить сама. Набрала его номер - и услышала, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны. Глубокое уныние охватило ее. Она спрятала обе трубки под подушку и принялась раскачиваться взад-вперед, судорожно заламывая тонкие пальцы. И домашний телефон снова ожил. На этот раз звонил… Костя, и тоже предлагал встретиться.
 - Выставка кошек сегодня в Ленсовета, я только то узнал, пошли!
 - Выставка кошек...,- растерянно повторила Яна.
 - Угу! Пойдем, а там еще чего-нибудь придумаем!
  Девушка подумала-подумала. Кирилл не звонит. А сидеть здесь одной так невыносимо-грустно! Горько вздохнув, она ответила:- Пошли.
  Она договорилась с Костей о времени и месте встречи, но собираться начать не успела. Тут же запиликал ее сотовый, и на сей раз это был Кирилл.
 - Прости, что поздно звоню…
  Он мог ничего не объяснять. Все волнения, обиды и страхи улетучились, как дым.
  Он звал Яну в Кавголово, вместе с Ваней и Олесей, в программе вечера было катание на плюшках, после - шашлыки. Разумеется, девушка с радостью приняла его приглашение: поездка обещала массу удовольствий - да если бы и нет - что могло быть прекраснее, чем просто увидеться с любимым человеком? Кирилл сказал, что они с Ваней затарятся всем необходимым и заедут за ней где-то через час, и Яна бросилась на поиски подходящей одежды, едва не забыв, что уже успела договориться с Костей.
 - Блин,- побормотала она, - нехорошо получается! Куда торопилась, дура?!- Яна ударила себя ладонью по лбу, а потом выудила из памяти уже успевший стать забытым номер и набрала его. Она почему-то постеснялась сказать Косте правду, выдумала, будто внезапно почувствовала себя очень плохо.
 - Будет еще время куда-нибудь сходить,- пообещала она, и сразу же забыла о своем обещании, стала собираться дальше.
  Кирилл и Ваня заехали за Яной где-то через час, по дороге они забрали Олесю, и вот Кирина девятка, выехав за пределы города, уже неслась на лучший горнолыжный курорт Ленобласти, посыпаемая легким сухим снежком.
  По дороге заехали на заправку. Парни вышли из машины, девчонки остались их ждать. Разговорились - так, о пустяках: об учебе, о новом фильме и немного о жизни, соответственно. И Олеся вновь и вновь удивлялась про себя тому факту, что Яна учится в школе. Ну не похожа она была на школьницу! Не было в ней  детской наивности- что, впрочем, и понятно- с такой внешностью долго наивными девочками не остаются, но не было и бесячих понтов, свойственных красивым малолеткам. В сущности, двадцатилетняя Олеся не ощущала между собой и Яной никакой возрастной разницы - и Яна, в общем-то, очень понравилась ей. И Олесю занимал вопрос: долго ли Кирилл пробудет с этой девочкой? Ведь за то время (примерно год), что Олеся и Ваня были вместе, она познакомилась с четырьмя - не меньше - Кирилловыми девушками. Да что там говорить: как-то она гуляла со своей лучшей подругой Светой и к ним подошли двое парней: оба высокие, статные, симпатичные, но Олеся уже через пятнадцать минут общения поняла, что Ваня нравится ей значительно больше. Правда, лицом он был попроще, элемент чего-то такого русско-деревенского присутствовал в его лице, но и общаться с ним было приятно, легко- чувствовалась веселая, жизнерадостная натура. Кирилла же Олеся могла назвать, наверное, даже красивым, и в свои тогда неполные двадцать три он выглядел уже вполне взрослым мужчиной (значительно старше Вани, хотя они были ровесниками), но… Даже когда он смеялся, когда шутил- чувствовалось в нем какое-то отчуждение, какая-то холодность, будто его мысли витали где-то далеко, будто скучно ему было. И глаза у него были странные - светлые - а, как будто, темные, смотришь в них - и не понимаешь, что кроется за душой у этого человека…
  Однако Свете этот парень понравился, и уже после следующей встречи побывав в его постели, она весьма восторженно делилась с Олесей впечатлениями. Однако прошло две недели, и восторг начал сходить на нет. “Он темпераментный в сексе, но в остальном он холодный,- призналась Света подруге,- мне одиноко рядом с ним.” Еще через две недели девушка рассталась с Кириллом. Они разошлись легко, без обид, и уже через месяц Света встретила своего Славика - далеко не красавца, с нее ростом, немного полноватого - но - добрейшего, душевнейшего парня, и была с ним счастлива по сей день. А у Кирилла так и продолжали меняться девушки, кто-то задерживался чуть дольше, кто-то - чуть меньше, но месяц был средний срок. Причем (Олеся как-то выведала это у поддатого Вани) Кирилл никого не бросал – девушки уходи сами, видимо, чувствуя, что не нужны ему, и парень особо не переживал из-за их ухода. А чего он точно искал, Кирилл и сам не знал, но просто сексуальную партнершу не хотел- хотел близкого человека, и - ничего не получалось.
  Однако теперь, Олеся заметила,  в Ванином друге произошла перемена. И странно: Серега недавно погиб, казалось бы, Кирилл должен был бы стать еще замкнутее, еще злее - но нет. Еще при прошлой встрече с ним и Яной было видно: он счастлив. Наверное, впервые за все то время, что Олеся знала его. И то, как он относится к Яне: такой нежный, такой внимательный… С прежними был просто вежливый, а о ней заботится с такой искренней радостью!
  Но почему именно она, эта шестнадцатилетняя девочка? Из-за своей необыкновенной красоты? Но вряд ли такой человек, как Кирилл, повелся бы только на внешность. Или, может, это он по-первости так загорелся - типа, новизна? Но раньше он так не загорался даже по-первости… Или, может (Олеся не очень-то в это верила, но вдруг?!!) у каждого человека действительно есть вторая половинка, и Кирилл, наконец-то, нашел свою?..
   Парни вернулись в машину.
 - Не замерзла?- спросил Кирилл Яну.
 - Нет,- ответила она, ласково дотронувшись до его руки.
  И глаза их горели таким огнем, когда они смотрели друг на друга.
 - Мне не кажется?- шепнула Олеся на ухо Ване, когда машина тронулась.
 - Нет, - с улыбкой ответил парень.
 
               
                Глава7.               


  Повторный визит к Жене Тарасюку  у Кирилла и Вани был запланирован на вечер вторника, и весь день Кирилл не мог отделаться от мыслей о Сереге, о том, почему это случилось именно с ним. Вернуться из чеченского ада живым, чтобы вот так нелепо погибнуть здесь?! Это было так чудовищно несправедливо! Вне всякого сомнения, Серегу убили - и они с Ваней были обязаны найти и покарать убийцу!
  Но уже ближе к концу рабочего дня Ваня вдруг позвонил Кириллу и сообщил,  что его мать попала в больницу с сердцем. Вроде, все не так страшно, но он должен сегодня же ехать к ней в Лугу.
 - Завтра  вернусь, послезавтра поедем, лады?
 - Угу,- согласился Кирилл, но Ваня засомневался.
 - Я тебя прошу, без глупостей, ладно? Не надо ездить одному!
 - Ну я же сказал, не поеду,- пообещал Кирилл.
 - Точно?
 - Точно. Поезжай спокойно к матери, я тебя дождусь.
  А, закончив разговор, парень подумал: « Может, и хорошо, что поеду один. Ты, Ваня, слишком мягкий. И зря ты во мне сомневаешься. Уж я-то сумею его расколоть!”
  На сей раз пораньше освободиться с работы не удалось - ушел только в восемь часов, и все равно нужно было заехать домой. Там в чемодане под кроватью, обмотанный старыми тряпками, был спрятан пистолет, который Кирилл раздобыл сразу по приходе из армии, считая, что у мужчины должно быть оружие. Убивать Женю он, разумеется, не собирался, но полагал, что пистолет лишним не будет.
  Около десяти Кирилл был возле жениного дома. Вычислить окна Тарасюка для него как строителя не составила труда. Второй этаж- два окна спереди, два сзади, освещено по одному с каждой стороны- в кухне и в одной из спален. Согласно базе данных, Евгений проживал вдвоем с матерью. Тогда мать, скорее всего, как раз а кухне, а сын - в комнате (хотя, может быть и наоборот, кто знает).
   Кирилл зашел с тыльной стороны дома, еще раз осмотрелся. В освещенной комнате - балкон, возле балкона - очень подходящее дерево, а вокруг никого. “ Ну, была - не была”,- подумал парень. Подпрыгнул и уцепился за ветку. Древесина была скользкая, мерзлая настолько, что словно тысячи иголок впивались в незащищенную кожу, но сильные пальцы держались крепко. Перехватив несколько раз руками, Кирилл сделал мощный рывок вперед и уцепился за прутья балкона, без труда подтянулся на руках и перебросил через перила гибкое, натренированное тело. И, присев на корточки, осторожно заглянул в комнату, благо были задернуты только тюлевые занавески.
  Дверь в эту комнату, на удачу, была закрыта, а сам ее хозяин сидел за компьютером, приблизив к экрану монитора близорукие глаза, и управлял мышью не по-мужски худой, бледно-желтой рукой.
 - Компьютерщик сраный!- пробормотал Кирилл и тихонько постучал пальцами по стеклу. Женя вздрогнул и обернулся. Посидел, прислушался - и, видимо, решил, что показалось. И снова уставился в экран.
  Кирилл постучался снова. На сей раз Женя был вынужден признать, что ему не причудилось. Он встал и медленным, осторожным шагом пошел к окну. И в тот момент, когда он отдернул тюлевую занавеску, Кирилл поднялся во весь рост, и, приставив дуло пистолета к стеклу и целясь Жене в грудь, приложил палец к губам. Тихо, мол. Тарасюк смертельно побледнел, похоже, он был готов грохнуться в обморок. “ Этого только не хватало!”- подумал Кирилл. Он жестом указал парню на дверь балкона, и тот, секунду постояв, послушно, словно под гипнозом, выполнил указание - открыл ее. И Кирилл зашел в квартиру.
 - Тихо и без глупостей!- предупредил он.- Только попробуй поднять шум - ты сразу труп! Понял?
  Бедный трясущийся мальчишка закивал головой.
 - Отлично. Кто еще дома?
 - М..мама.
 - Она на кухне?
 - Д..да.
 - Что она делает?
 - Н..не знаю.
 - Ладно,- Кирилл огляделся по сторонам.- У тебя в этой комнате обувь какая-нибудь есть?
 - Только лыжные ботинки в шкафу.
 - Очень хорошо. Одевай их. И свитер какой-нибудь. И быстрее - мать зайдет - вам же с ней хуже будет.
  Женя оказался на удивление расторопным.
 - Молодец,- похвалил его Кирилл.- А теперь пошли на балкон.
 - Зачем?!
 - Вопросы здесь задаю я!.. Сейчас ты перелезешь через перила, уцепишься внизу за прутья и прыгнешь,- сказал Кирилл, когда они вышли на балкон.
 - Нет, я не могу, я боюсь,- затараторил, было, Женя.
 - Слышь, ты, слизняк,- Кирилл схватил его за горло и приставил ему пистолет к виску.- Со мной шутить не надо! Меня вывести из себя не трудно! Замочу - не подумаю, мне не впервой, так что рука не дрогнет! Понял?!
 - Д..да.
 - И учти: прыгнешь - жди меня, не вздумай фокусничать - я и по движущейся мишени стреляю неплохо! И еще: все зависит только от тебя: будешь делать все, что я говорю - вернешься домой целым и невредимым. Понял?
 - Да.
 - Ну, тогда вперед!
  Женя вздохнул, подошел к перилам, еще раз умоляюще посмотрел на своего мучителя, но тот был непреклонен:
 - Давай-давай!
  Делать было нечего. Евгений ухватился за перила, перебросил через них сначала одну ногу, потом вторую, затем присел на корточки и с таким ужасом в глазах, словно его заставляли бросаться вниз головой с крыши дома, убрал ноги. И, не сумев и секунды продержаться на слабых руках, сиганул вниз. Но приземлился, слава Богу, благополучно. Кирилл, не убирая оружия, при  помощи одной руки ловко прыгнул за Женей. Сунул пистолет в карман, Женя это заметил, но Кирилл предупредил:- Ты не волнуйся: Достать не долго! Пошли!
  Они обогнули дом и подошли к машине.
 - Садись!- приказал Кирилл.
  Евгений сел. Он дрожал, как осиновый лист и, похоже, едва не плакал.
 - Зачем ты это делаешь?- спросил он еле слышно сдавленным голосом.
 - Затем, что нехер было выё..ваться в прошлый раз,- последовал немногословный ответ. Кирилл нажал на газ, машина тронулась.
  Кирилл заранее присмотрел темный тупик, где будет удобнее всего допрашивать Женю. Он завернул туда, остановился, заглушил двигатель.
 - Итак, я тебя слушаю,- сказал он.
 - Что вы хотите услышать?
 - Я?! А ты не догадываешься?! Я хочу услышать о Лене и о том человеке, фотографию которого я тебе показывал.
 И тут Женя заплакал, горько заплакал, и, видимо, он стыдился своих слез, но был не в состоянии справиться с ними. Кирилла аж передернуло от подобного соплячества.
 - Я не понял, ты что, разжалобить меня хочешь, что ли?!- раздраженно и с презрением спросил он и, оторвав женину руку от лица, которое тот пытался прикрыть, взял кисть на болевой прием.
 - Хныкать прекрати, я сказал, а то больнее будет! Быстро говори все, что знаешь!
 - Я скажу, скажу!- застонал Женя.- Только опустите! Пожалуйста!
  Кирилл отпустил его. Женя, схватившись здоровой рукой за больную, инстинктивно отшатнулся от него и весь вжался в дверь, однако бежать а сей раз не пытался.
  “ И неужели этот пидор позорный виновен в смерти Сереги?!- думал Кирилл.- Если виновен, то наверняка действовал не сам - у самого у него кишка тонка! Но это его вины не смягчает! Если это он каким-то образом организовал, то я убью его! Но нет, не просто убью - я сначала заставлю его пожалеть о том, что он родился на свет, потому что просто забрать жизнь этого ушлепка за жизнь Сереги - это слишком мало!”
 - Ну, я жду!- потребовал он.
 - Я…я … щас,..- Женя пытался взять себя в руки, но это ему удавалось с трудом. И вдруг… Что-то произошло в нем, и выражение его лица каким-то неуловимым образом переменилось. Место страха в его глазах заняли стыд, боль и - осуждение.
 - Я не понимаю, зачем вы мучаете меня?!- прошептал он.- Что я вам такого сделал, что вы так издеваетесь надо мной?!
 - Бл..ь, сука, зае..ал!- заорал Кирилл и, схватив Женю за грудки, снял пистолет с предохранителя и приставил его к виску парня.- Говори - или я убью тебя!
 - Да что говорить?! Что она сбежала с ним от меня?! Бросила меня ради него?! Так разве вы этого сами не знали?!- и тут он снова затрясся в рыданиях.
 - А дальше что было?- потребовал ответа Кирилл. Допрашиваемый не реагировал. Тогда парень подумал, что, вероятно, перестарался, запугивая его. Он отпустил Женю, убрал оружие, сказал:- Ладно, тихо, не нервничай. Просто скажи, что ты сделал, когда узнал, что Лена тебе изменяет.
  На залитом слезами женином лице мелькнуло изумление.
 - А что я мог сделать?- пробормотал он.- Я же даже не видел ее ни разу после этого!
 - После чего?
 - После того, как увидел ее с ним.
  “ Что он несет?- подумал Кирилл.- Пытается, что ли, обвести меня вокруг пальца?” Хотя, опираясь на свой жизненный опыт, Кирилл мог с почти полной уверенностью сказать, что в состоянии такого испуга человек на ложь не способен. Или Женя такой хитрый и так умело притворяется…
  - По порядку все рассказывай, - потребовал он.
 - Что тебе рассказывать?
 - Все, что знаешь
  Кирилл ошибался. Сейчас Женя боялся уже куда меньше, чем в начале. Он был настолько измучен страхом и болью от растревоженной душевной раны, что эмоции его притупились и он находился словно в прострации. Он все равно выполнил требование своего мучителя, но потому лишь, что просто был уже не в состоянии сопротивляться чужой сильной воле.
 - А что я знаю?- отрешенно спросил он.- Я и раньше догадывался, что она не любит меня так, как я ее, но не хотел в это верить. Тебе, наверное, это кажется смешным - ты думаешь: кто она - и кто я- я это еще в тот раз на твоем лице прочитал. По-твоему, только крутые, здоровые парни вроде тебя имеют право полноценно жить, любить красивых девушек- а таких, как я , вы можете втаптывать в грязь… Думаешь, я ничего не понимал?! Но я так любил ее, больше всего не свете…
  А тогда, за пару недель до ее исчезновения, я почувствовал, что что-то не так наверняка. Она находила любые отмазки, чтобы не встречаться со мной, а, когда мы, наконец, встретились, была совсем чужая и не смотрела мне в глаза, а потом снова отмазывалась от встречи. Я не мог прямо спросить ее - я слишком боялся ответа. И тогда я решил проследить за ней. Это было в тот самый день. Я ждал ее возле университета, спрятавшись за киоском - и он ждал, но только у самого входа. Она появилась, подошла к нему, они поцеловались, дошли за руку до дороги, он поймал машину - и они уехали. И больше я ее не видел. Ты это хотел услышать?
  И Кирилл понял, что Женя сказал правду. И хотел бы думать, что это не так - но факт был на лицо. Его, якобы, убийца, оказался просто бедным ребенком с разбитым сердцем, стыдящимся, к тому же, того, что его бросили из-за его неполноценности.
“ Я зря устроил все это! Зря истерзал и так несчастное существо”,- подумал он, ощутив что-то вроде угрызений совести, но, не будучи склонным к сантиментам, Кирилл рассудил, что, раз дело сделано, то нечего об этом и думать. Надо решать, что делать дальше. Рассказать Жене, что Серега мертв- авось, тот испугается за Лену и захочет помочь… Но вряд ли он сможет добавить еще что-то ценное… Заставить его рассказать обо всем этом ментам- но, даже если им станет известно, что пропавшая девушка и погибший парень были знакомы, они все равно не признают, что между этими событиями есть связь, потому что на хрен им это не надо. И Кирилл решил везти Женю домой.
  До подъезда они доехали в молчании, ни разу не взглянув друг на друга, лишь, остановив машину, Кирилл посмотрел на Женю, и снова промелькнула мысль, что плохо он поступил, очень, но Кирилл не любил да и не умел извиняться. Вместо этого он довольно резко (злясь, правда, уже на себя) , предупредил:
 - Надеюсь, ты понимаешь, что в твоих же интересах не рассказывать никому о сегодняшнем вечере - если что - ведь я найду.
 - Не волнуйся, я никому не скажу,- пообещал Женя, но в глазах его теперь уже совсем не было страха - один лишь горький упрек.
 - Иди, - разрешил Кирилл, но Женя не шевелился и продолжал смотреть на него, и теперь уже Кириллу сделалось не по себе от этого взгляда.- Иди!- повторил он и сам открыл дверь.
  И Женя пошел, но на несколько секунд задержался у двери и, качая головой, сказал:
 - Нельзя так с людьми. Когда-нибудь ты это поймешь. Нельзя так делать.
  Он ушел. Кирилл поехал домой. Даже включенная на полную громкость музыка не избавляла от неприятного осадка на душе. Не избавил ни плотный ужин, ни горячий душ. Но, позвонив своей девочке и услышав ее ласковый, любящий голос, Кирилл забыл о Жене. Не знал он, что, пока он разговаривал с Яной, Женя повесился на крюке для люстры в своей спальне.
 

                *                *                *

  Следующую ночь Кирилл провел у Яны. “ Раз Оле можно - почему мне нельзя?”- рассудила девушка и смело пригласила парня к себе, даже не спрашивая согласия домочадцев. Впрочем, возражать никто не стал - Татьяна, если что и подумала, то была слишком тактична, чтобы ставить дочь и ее молодого человека в неловкое положение, к тому же Кирилл был ей симпатичен. Максима не было дома. От Оли возражений ждать не приходилось; так что семья Еруновых в составе трех человек и Кирилл в начали десятого сели за поздний ужин, который приготовили мать и младшая дочь.
  Любовь Яны к этому парню и на Татьяну действовала благотворно. Счастливые глаза дочери возвращали ей смысл жизни, казалось бы, утерянный после смерти Валерия. Но все же, глядя на чужое счастье, женщина еще более остро ощущала свою утрату, понимая, что в ее жизни этого уже не будет никогда. Не улыбнется ей ее Валерик, не обнимет, не приласкает. И аппетит у нее пропал, в горле встал ком, на глаза навернулись слезы.
  “ Только не при детях”,- мелькнула мысль у Татьяны. Собравшись с силами, она выдавила из себя улыбку и, сославшись на недомогание, вышла из-за стола. Ее дочери озабоченно переглянулись, Оля хотела встать, но Яна опередила ее. – Я поговорю,- бросила она и выбежала вслед за матерью.
  Войдя в комнату Татьяны, Яна увидела то, что, в принципе, и ожидала увидеть: мать лежала на кровати и, прижимая к лицу фотографию мужа, беззвучно и горько плакала.
Заплакала и Яна- чувство жалости и к отцу, и к матери, и к той семейной идиллии, которая уже никогда не вернется, захлестнуло ее, как и чувство стыда за свои поступки и сознание того, что она снова поступила неправильно.
  Девушка присела на край кровати, нежно погладила мать по голове.
 - Прости меня, пожалуйста,- попросила она.- Я не должна была приглашать Кирилла. Ты только не думай, что я не переживаю из-за папы, мне… Я… я постоянно живу с этой болью, но просто из-за Кири у меня ум за разум заехал. Прости!
  Девушке показалось, что мать не слышит ее, но она ошибалась. Татьяна вдруг села и, ласково посмотрев на дочь, заключила ее в объятия.
 - Девочка моя ненаглядная!- шептала она.- Я никогда не сомневалась, что ты любишь папу! И мне не за что тебя прощать! Я очень рада, что ты нашла свое счастье!
 - Правда?!
 - Конечно!- заверила Татьяна, вытирая слезы с дочкиных глаз.- Знаешь,- добавила она,- сначала я не думала, что это у вас серьезно. Я считала, что надо как у Оли с Пашей - ведь мы с твоим отцом тоже поначалу долго общались…- она усмехнулась,- но теперь я вижу, что это совсем необязательно. У вас с Кириллом, по-моему, есть то, чего у Оли с Пашей нету.
 - Так ты честно не против, что я пригласила его?
 - Честно! Я чувствую, что он - действительно хороший парень, и, хоть вы так недавно вместе, очень тебя любит. Так что не заставляй его ждать - иди к нему!
 - А ты?
 - А со мной все будет в порядке!
 - Спасибо, мам,- прошептала Яна и, поцеловав мать в щеку, вышла из комнаты.
  Она вернулась на кухню - и Кирилл тут же забыл, о чем разговаривал с Олей. Все помещение озарилось светом, и Яна в этот момент заполнила всю его вселенную.
  Девушка села за стол и они с Кириллом пытались продолжать вести обычную светскую беседу, но Оля видела, что мысли их поглощены только друг другом, и быстро почувствовала себя лишней.
 - Ну, пойду я к себе,- сказала она, поднимаясь из-за стола.
 - А чего?- спросила Яна.- Посиди еще.
  “ Хм… Посиди еще… Ты неплохо играешь, сестренка, только вот интересно, действительно ли ты обрадуешься, если я скажу, что остаюсь?”- с внезапной злостью подумала Оля.- Да нет,- покачала девушка головой с милой улыбкой на лице.- Мне Пашка дисков дал, пойду посмотрю.
 - Ну давай,- кивнула сестра.
 - Спокойной ночи,- сказал Кирилл.
 - Спокойной ночи,- ответила Оля и ушла, а вскоре из своей комнаты она услышала какую-то возню и смех в коридоре, потом хлопнула дверь в Яниной комнате и тало тихо. Оля напрягла слух, но спальня сестры находилась через коридор и ей не удалось  уловить ни звука. Тогда она вставила в проигрыватель один из дисков - но внезапно передумала смотреть. Не было настроения. А на душе, между тем, было скверно и тоскливо.” А как же еще должно быть без папы?”- cпросила себя Оля, однако подсознание настойчиво подсказывало ей, что дело в другом.” Да ну, ерунда”,- отмахнулась от собственных мыслей Оля. Она набрала номер подружки-одногруппницы Любки Милюковой, поболтала с ней полчасика о том - о сем, и ей, вроде как, стало легче. Но, не успела она положить трубку, как в Яниной комнате снова открылась дверь, и снова до Оли донеслись шушуканье и смех- и шаги в сторону ванной, причем одного человека, хотя голосов было двое.” Несет ее на руках”,- догадалась девушка, и тут же злая мысль снова закралась в голову:” Она, наверное, для него, как пушинка- а если Паша пытается взять меня на руки, то сразу видно, что ему тяжело - а ведь мы с Яной весим почти одинаково!» Потом Яна отчего-то взвизгнула - и рассмеялась еще громче, потом щелкнула задвижка - и стало тихо.
  А потом зазвонил телефон, и Оля, взяв трубку, услышала:
 - Привет, любимая!
 - Паша?- ни намека на радость не прозвучало в Олином голосе.- Привет, а чего так поздно?- спросила она, и ей довольно плохо удалось скрыть раздражение.
 - Так у тебя занято было - да и потом, одиннадцати еще нет,- слегка удивленно ответил парень. Раньше он подобных ноток в голосе своей Оленьки не замечал, он был искренне убежден, что она доброе, нежное, ласковое существо. Да она, в общем-то, всегда и была такой, вот только в последнее время что-то начало происходить с ней - она и сама это замечала -, и начала подозревать, что причина ее взвинченного состояния- неудовлетворенность. Причем Оля и сама не знала точно, чего ей не хватает, но общение с Пашей все меньше и меньше радовало ее.
 - Да ладно, ничего,- сказала она, и тут же буквально огорошила парня вопросом:- А ты чего звонишь-то? Просто, или предложить что-нибудь хотел?
  Ответом ей было сначала молчание, потом-робкий встречный вопрос:
 - Оленька, да что с тобой сегодня?
  И опять девушке захотелось сказать ему что-нибудь обидное, но она в последний момент удержалась.” Действительно, чего это я,- подумала она,- что он мне плохого сделал?!”  И Оля, устыдившись, сделав над собой усилие, заговорила с ним в привычном ласковом тоне, извинилась, что вспылила, сказала, что, мол, не в настроении. Но сейчас она лишь играла роль…В конце концов Паша сообщил, что в Эрмитаже открылась интереснейшая выставка, и они с Олей обязательно должны сходить туда.
  Надо сказать, что Оля, в отличие от Яны, по музеям всегда ходить любила, могла делать это часами и, в общем-то, гордилась тем, что они с Пашей - такая эрудированная пара. В том, что ее мальчик не алкоголик, не колбасер и не качок, а человек умный, тонкий, стремящийся к знаниям, интересующийся искусством, девушка раньше видела лишь положительную сторону. Но сейчас Оля подумала, что эта приторная положительность уже порядком ей наскучила.
 - Слушай, давай лучше в кино сходим,- предложила она.
 - Да в кино мы сходить всегда успеем, а на выставку, пока каникулы - обязательно надо,- заявил Паша и добавил:- Ты будешь в восторге!
 - Может быть..,- без энтузиазма промямлила Оля.- Ну ладно, давай сходим.
  Закончив разговор с Пашей, она легла на кровать и снова стала прислушиваться. Отдаленный шелест льющейся воды доносился из ванной. И девушка, прежде независтливая, подумала: “Везет же Яне! У нее такой классный парень!” Она вспомнила, как сестра рассказывала ей о поездке в Кавголово. Туда- обратно на машине, с музыкой, там - катание на плюшках, костер, шашлыки. Не то что их лыжные прогулки со взятыми из дома бутербродами!
  У них с Пашей и общих друзей-то нет, нет у него и машины (у Оли, правда, уже могла быть и своя, но она была уверена, что никогда не сможет водить по питерским дорогам - не женское это дело, она даже спереди иногда ездить боялась.) Но при этом на авто Оля кататься хотела…
  И денег у Паши тоже было совсем мало - он не работал, считая, что это может помешать учебе. А его родители - обычная семья с достатком ниже среднего - финансово его почти не поддерживали, обеспечивали только самым необходимым. А Оле Паша как истинный джентльмен не позволял потратить ни копейки. С одной стороны, конечно, приятно, с другой - она вынуждена была соглашаться на гораздо меньшее, чем могла себе позволить сама, а это уже намного менее приятно…. Янин Кирилл, наверное, тоже не богач, но зарабатывает, судя по всему, не так мало. Кирилл - Оле казалось - уже даже не парень, а мужчина, а Паша - еще мальчик. Но раньше она думала, что любит этого мальчика, что он - это все, что ей нужно для счастья. Теперь же Оля далеко не была в этом уверена…

  Кирилл и Яна вышли из ванной. Оля сразу представила себе сестру в коротеньком полупрозрачном халатике, волосы влажными блестящими завитками разметались по плечам, на щеках - легкий румянец. А глаза бездонные, и так и манят… Красавица. Мечта мужчины….
  А Кирилл, Оле почему-то подумалось, вышел из ванной в одном лишь полотенце на бедрах. И через одежду-то заметно, что тело у него сильное, красивое. И Яне это тело принадлежит. А ее Паша маленький и худой.
  “ Да о чем я думаю?- спохватилась девушка.- Хватит! Паша - замечательный парень и я счастлива с ним!” Оля включила-таки кино, но, посмотрев немного, решила прерваться и сходить в душ, потому что после фильма будет уж совсем лень. Она разделась, накинула халатик и вышла в коридор. И вдруг - она и сама не знала, что руководило ее действиями, такого никогда раньше не было в ее привычках - она подошла к Яниной двери и прислушалась. Тихо, ритмично поскрипывала кровать, сладко постанывала сестра, потом- более громкий крик- ее, потом –его, и стало тихо. А потом вдруг кто-то встал и направился к двери, и Оля опомнилась и, покраснев до корней волос, на цыпочках бросилась к ванной и, успев запереть за собой дверь, услышала, как Кирилл прошлепал на кухню.
  Оля села на край ванной и, нахмурив брови, посмотрела в зеркало. А ведь она сама никогда не кончала с Пашей, ее ощущения можно было охарактеризовать как довольно приятные, но не более того. Но если раньше девушка полагала, что ей этого достаточно, то сейчас справедливо подумала, что, если у Яны есть классный секс, то почему она должна довольствоваться меньшим?! И мрачный огонек зажегся в ее глазах, а губы прошептали: «Не люблю я Пашу, хочу другого парня!”

                *                *                *

  Горячая, слабая, уставшая, Яна лежала в объятиях Кирилла и думала, что лучше этих волшебных минут после секса может быть только сам секс. И, самое главное, с ней -  ее любимый, ее единственный, самый дорогой ей человек. И могла ли она раньше представить, что можно быть настолько счастливой?!
  Кирилл держала ладонь девушки в своей, перебирая ее тоненькие пальчики, и Яне, уже сейчас так тонко чувствовавшей его, показалось по движениям его руки, что парня что-то тревожит.
 - О чем ты думаешь?- спросила она.
 - Моя мать должна завтра ко мне заехать,- ответил он после непродолжительного раздумья.
 - И что?
 - Да ничего, просто…- Кириллу было нелегко рассказать ей, он вообще не привык говорить о себе, замкнутость стала одной из характерных черт его натуры - но ему хотелось рассказать, его душа стремилась преодолеть любой барьер, способный разделить их. Яна открыла ему о себе все- и он был намерен поведать ей обо всем, в том числе и о том, что они с Ваней ищут убийцу Сереги- но для этого, он полагал, нужно выждать время, поскольку женщины порой реагируют неадекватно на такие вещи (однако Яна- он был почти уверен- поймет его и поддержит его)…
  Итак, собравшись с духом, Кирилл рассказал ей всю историю с матерью и Вадимом - разумеется, с той стороны, с которой он видел ее. И Яна полностью приняла его сторону, поступок Кирилла показался ей очень мужественным. А такого, как Вадим Петрович, и мужчиной-то было назвать трудно. И уж тем более не права была в этой ситуации мать Кирилла. Но мать- это мать, и ее любовь нужна сыну точно так же, как его любовь нужна ей. А, кто старое помянет, тому, как говорится…
 - Просто постарайся забыть об этом эпизоде,- посоветовала девушка Кириллу.- Вспомни все хорошее, что у вас было, и твоя обида пройдет!
  - Так она сама может напомнить…
 - Я не думаю. Она же хочет наладить отношения, а не испортить их еще больше! Но, если она вдруг об этом заговорит - просто переведи разговор на другую тему - и все будет тип-топ.
 - Тип-топ?- засмеялся Кирилл,- откуда такие выражения?
 - Не знаю, слышала где-то.
 “ Яна, солнышко мое, ты такая маленькая, а мыслишь уже так по-взрослому”,- удивленно подумал Кирилл и зарылся лицом в ее волосы- и тут же все мысля вылетели из его головы- Яна забралась на него сверху и, найдя своими нежными, теплыми губами губы Кирилла, скользнула ловким язычком ему в рот. Кирилл с жадностью ответил на поцелуй, его руки, задержавшись ненадолго на ее спине, опустились ниже. Яна глухо ахнула и обхватила тоненькой ладошкой его член - и очень скоро он был готов ко второму действию. Кирилл слегка приподнял девушку за бедра, и его восставшая плоть нашла вход в ее влажное лоно. Яна застонала и начала двигаться на нем, и сильные бедра Кирилла двигались в одном ритме с ней, сначала медленно, потом - быстрее, и вот девушка, задрожав всем телом, вскрикнула от наслаждения и упала на грудь любимого; Кирилл перевернул ее на спину и оказался сверху. Его сильные пальцы сжались на тонких запястьях девушки, пригвоздив ее руки к кровати, в его глазах бушевал ураган бешеной страсти - и Яна ощутила, что находится полностью в его власти - и это мгновенно снова возбудило ее. Движения Кирилла были резкими, почти яростными, но это лишь усиливало удовольствие девушки. И в тот момент, когда он в последний раз содрогнулся в ней, взрыв произошел и в теле Яны. Волны оргазма, зародившись в потаенных глубинах ее тела, одна за другой накрыли ее всю. И это длилось и миг, и вечность, а когда закончилось, девушка не сразу пришла в себя, а, открыв, наконец, глаза, почувствовала, что плачет. От потрясения, от наслаждения, от счастья быть с любимым человеком.

                *                *                *

  А в пятницу вечером на квартире у Ритки Вьюнковой проходила очередная вечеринка по случаю дня рождения хозяйки. Яна, на самом деле, не очень-то хотела идти- не были они с именинницей такими уж близкими подругами, а на ночь она собиралась к Кириллу, и день планировала посвятить хождению по магазинам- ей хотелось приобрести комплект какого-нибудь суперсексуального нижнего белья, чулки с рисунком и, может быть, еще какие-нибудь приятные мелочи. Но ее так уговаривала Лена, а потом и Костя. “ Ты обещала сходить куда-нибудь со мной,- напомнил он,- так считай, что я приглашаю тебя к Рите.” И Яна сдалась, логично рассудив, что у нее и так имеется с десяток суперсексуальных гарнитуров и несколько пар чулок, которые Кирилл еще ни разу не видел, а начинать снова игнорировать компанию одноклассников, наверное, неразумно.
  Итак, она решила пойти. Позвонила любимому и договорилась, что он заберет ее от Риты часов в десять вечера, и стала собираться. Заехав после школы домой, принялась за вечерний макияж, на который потратила около часа. За это время в ее комнату несколько раз заглядывала Оля. Девушкам нужно было ехать в одном направлении, и они договорились выйти вместе, но старшая сестра уже десять раз прокляла то, что вызвалась ждать младшую.
 - Да иду я, иду,- в который раз пообещала ей Яна и, выйдя в коридор, встала перед зеркалом рядом с Олей. В новом образе, с темными тенями и вишневого цвета помадой, лицо ее выглядело, может, чуть порочным и - нереально красивым. И настроение старшей сестры было подпорчено еще до выхода из дома, потому что, когда Оля смотрелась в зеркало одна, она справедливо казалась себе очень даже симпатичной. Но, стоило рядом появиться Яне - и Оля тут же превратилась в собственных глазах в серую мышку. Испугавшись, что Яна может прочесть эти мысли на ее лице, девушка торопливо отошла от зеркала. Но легче не стало. Стоило им выйти на улицу - и Оле тут же бросилось в глаза то, чего она раньше не замечала: взгляды всех мужчин были прикованы только к ее сестре, ее же саму не замечал ровным счетом никто. И зависть к Яне росла и приобретала все более темные оттенки.

  А на вечеринке Толик и Костя снова не давали Яне прохода, соперничая буквально из-за каждой минуты рядом с ней. Воздух между ними накалялся, и девушка думала: ”Как бы не подрались, того гляди.” Саму Яну вся эта ситуация скорее напрягала, нежели забавляла. То время, когда поклонники нужны были ей для самоутверждения, уже прошло, как на парня она ни на одного из них не смотрела и, честно говоря, с нетерпением ждала окончания вечера и встречи с Кириллом.
  Яна не замечала, что Аня Каверина постоянно бросала на нее исподлобья  недружелюбные взгляды. Дело было в том, что Ане уже давно нравился Толик - и, как ей казалось, у нее были все шансы. Но тут нежданно-негаданно в их компанию возвращается Ерунова, и Толик тут же переметывается к ней. И не хочет видеть, дурак, что Яне он на фиг не нужен, впрочем, как и Костик Аверьянов. Но у Ани был против Яны один козырь, она знала о ней кое-что, чего не знали остальные, и она вознамерилась этим же вечером вывести соперницу на чистую воду. Аня и сама не понимала, почему раньше никому не рассказала об этом, даже своей подружке Насте, но сейчас чувствовала, что поступила правильно: она развенчает Яну здесь, при всех, когда та буквально купается в лучах своей славы! Но начать свою речь для Ани оказалось тоже не так просто. Не могла же она залезть на стол, похлопать в ладоши и сказать: «Прошу внимания!” Тут нужен был повод. А время шло, и Ане уже стало казаться, что она так и не решится заговорить, но ближе к концу вечера ей улыбнулась удача.
  Они с Настей сидели у окна на кухне, курили, когда в помещение, нахохленные и разозленные, как два петуха, влетели вдруг Костик и Толик, и Паничкин, не замечая девчонок, схватил Аверьянова за грудки и заорал: - Какого хрена ты лезешь, когда я танцую с Яной?!
 - Иди ты на х..,- парировал Костя, сбивая его руки.- Кто ты вообще такой?!
 - Это ты кто такой?! Ты свой шанс уже упустил, теперь уступи другим дорогу!
  Лицо Костика побагровело, и Аня поняла: еще чуть-чуть - и начнется драка, так что самое время ей вмешаться, тем более что она увидела, как по коридору в кухню направляются Рита Вьюнкова и сама Яна.
 - Эй, ребята, ребята, прекратите!- запричитала она, протискиваясь между ними.- У вас обоих шансы равны нулю! Высоко запрыгнуть хотите!- И дальше она, убедившись, что все замолчали и слушают ее, опустила голову и заговорила намного тише, так, как будто ей было ужасно неловко говорить об этом.- Не того полета птица!
 - Ты о чем?- спросил Толик.
  Все ждали Аниного ответа, ждала и Яна, молча, чуть наклонив голову и исподлобья глядя на Каверину. И тогда Аня, с горящими “праведным” гневом глазами, обратилась к ней:
 - А что ты ребятам голову морочишь?!
  Яна хотела что-то сказать, но Аня не дала ей вставить ни слова.
 - Знаете, где я ее видела?- спросила она, обращаясь уже к остальным.- В супердорогом магазине нижнего белья, она там была с каким-то папиком лет сорока. Он ее так и норовил облапать, никого не стесняясь, а она совсем не возражала. Меня она не заметила - была слишком поглощена кавалером,- Каверина метнула в Яну убийственный взгляд,- и выбором трусиков. Потом они вышли и он ее в черную BMW посадил. Вот какие ей мужчины нужны!
  Но ее речь не произвела того эффекта, на который рассчитывала девушка. Никто не посмотрел на Яну осуждающе, а Костя даже спросил: - Ну и что из того?
  Аня почувствовала, что села в лужу, и ей стало очень обидно. Она никак не ожидала, что ребята окажутся такими идиотами.
 - Неужели ты не понимаешь,- теперь она повернулась к Толику и обращалась только к нему,- что, когда этот богатый дядя был с ней, вы все ей были на фиг не нужны, а теперь, когда он ее бросил, она вернулась к вам! Неужели тебя это не задевает?!
  Аня продолжала кидать уничтожающие взоры в сторону соперницы, но ни один мускул не дрогнул на красивом лице Яны. Подними кто-нибудь тему Александра еще месяц назад - и с ней, возможно, случилась бы истерика, но сейчас, когда у нее был Кирилл, ее прошлое перестало иметь значение.
  - Дура,- только и сказала она.
 - Шлюха!- зло ответила Аня.- Давайте, стелитесь под чужую подстилку!- крикнула она ребятам.- Подстилки под подстилку!- и она залилась пьяным., грубым смехом.
  Разумеется, такого Яна не намерена была спускать. Она двинулась в сторону Ани с намерением врезать ей по лицу, но не успела. Костик опередил ее. Он схватил Каверину за плечо и оттащил к стене.
 - Тебе повезло, что ты не парень,- угрожающе прошипел он,- иначе я бы тебе все зубы выбил! Но послушай, что я тебе скажу. Знаешь, кто ты?! Ты - просто глупая наглая стерва - вот ты кто! .. Давно, кстати, хотел тебе это сказать, идиотка зазнавшаяся,- добавил он напоследок и, отпустив Анину руку, подошел к Яне и они вместе вышли с кухни. За ними, растерянно оглянувшись на Каверину, побрел и Толик.
  А Аня так и осталась стоять у стенки, глядя им вслед и глубоко дыша, надеясь, что этот прием поможет ей сдержать слезы, но, несмотря на ее усилия, они так и катились по лицу, оставляя длинные черные разводы.
  -Да ладно, не переживай ты,- попыталась ее подбодрить Настя, но прозвучало это как-то совсем неутешительно.
 - Ерунова - сука, а Аверьянов- ублюдок,- сдавленно прошептала Аня.
 - Ну да..,- подтвердила Жидких, но по ее тону было не вполне понятно, согласна ли она с подругой. По Ритиному же лицу было заметно, что она явно не на стороне Ани, хотя, может, и пытается не подавать виду.
 - Я домой пойду,- заявила Каверина, надеясь, видимо, что ее станут отговаривать, но и на сей раз ее ожидания не оправдались.
 - Ну да, как хочешь, - промямлила Рита.
  Настя догадывалась, что ей как лучшей подруге следует покинуть квартиру вместе с Аней, по крайней мере, та этого от нее ждет. Но желание узнать, что же будет происходить дальше, было сильнее дружеских чувств. 
  -Я тоже… скоро… пойду,- как бы извиняясь, ответила она.
  И Аня Каверина, униженная и злая на весь мир, ушла домой одна.
  Потихоньку стали расходиться и все остальные. Настя ушла вскоре вслед за Аней: ничего интересного не происходило, никто не обсуждал кухонный инцидент, так что можно было совершенно спокойно, не боясь упустить что-нибудь интересное, идти успокаивать подругу. Остальные, оказав посильную помощь в уборке посуды, ушли все вместе, остался только Максим. Родители должны были вернуться не раньше одиннадцати, но Рита сказала об этом только своему парню - она хотела, чтобы их уединению никто не мешал.

  Внизу у парадной Яна распрощалась со всеми, сказала, что ее здесь встретят, и ребята ушли, в том числе и Толик, которой все же решил пока не пытать счастья с Яной Еруновой, по крайней мере, в этот вечер. Костя, однако, остался.
 - А ты чего?- спросила девушка.
 - Что же ты будешь тут одна в темноте…
 - Да ничего, сейчас за мной приедут.
 - Не расстраивайся из-за Кавериной.
 - Не буду, - пообещала Яна,- но на самом деле, думаю, она меня действительно видела…
 - Это - твое личное дело,- ответил Костя,- но… можно я спрошу?
 - Валяй.
 - Ты любишь этого человека?
 - Этого человека больше нет, и не будем говорить об этом.
  -Не будем,- согласился парень и вдруг обнял ее и притянул к себе.
 - Но я люблю другого человека, Костя.
  Словно ушат холодной воды на голову. Костя отпустил ее. Взгляд его сделался грустным, потерянным, как у собаки, которую любимый хозяин только что приласкал, а потом вдруг ни за что ни про что ударил.
 - И у тебя есть девушка, не забывай об этом!
 - Да…
 - Друзья?- Яна с улыбкой заглянула ему в глаза.
 - Друзья,- обреченно согласился Костя, выдавив из себя тоже некое подобие улыбки. И повисла пауза. И обоим стало неловко, девушке - вдвойне, потому что с минуты на минуту должен был подъехать Кирилл, а если он застанет их вот так, то ей будет неудобно перед обоими, хотя, может быть, и напрасно.
 - Ты, правда, если хочешь, иди, Костя,- сказала она тогда- очень мягко, но парень понял, что имелось ввиду “иди, пожалуйста”.
 - Да, пойду, - согласился он.- До встречи,- и поцеловал ее в щеку.
  -До встречи,- ответила она и, проводив его взглядом до угла дома, посмотрела на часы: 22.04. Кирилл слегка опаздывал. А на улице было, мягко говоря, не жарко. Девушка накинула капюшон, обхватила себя руками и, переминаясь с ноги на ногу, запела песенку, старую, детскую. “Крылатые качели”- одну из ее любимых.
  Но вот и последний куплет был допет, на часах-22.07, а Кирилла все не было. Девушка достала из тумбочки мобильник, набрала его номер- абонент был вне зоны. “Ну замечательно!”- пробормотала Яна. Ей было холодно, да и не очень-то приятно стоять одной поздно вечером в чужом дворе. Вернуться к Рите было тоже нереально - Яна догадывалась, что они с Максимом там не в карты играют. Девушка вошла в парадную и простояла у окна между первым и вторым этажами до двадцати минут одиннадцатого, и когда она уже начала сомневаться, что Кирилл вообще приедет, и стала подумывать о том, не пора ли домой, во дворе, наконец, показалась его машина.
 - Я тебя двадцать минут в подъезде жду,- пожаловалась Яна, спустившись вниз.- И телефон у тебя выключен! Я не знала уже, что и думать!
 - Извини, в пробку попал. И батарея села, как на зло!- Кирилл привлек девушку к себе и поцеловал.- Замерзла, маленькая моя?
 - Да, еще бы!
 - Ну садись, поедем.
 - А где пробка-то?- спросила Яна, когда они тронулись.
 - Да… на Фонтанке перед Невским.
 - Так время-то, вроде, непробочное…
 - Да…ДТП.
  И, говоря с Яной, Кирилл все время смотрел на дорогу, а не ей в глаза. И весь путь до его дома он был какой-то странный, замкнутый. Хотел казаться спокойным, но Яна чувствовала, что внутри он - как натянутая струна. И что-то сомневалась Яна насчет пробки. По крайней мере, когда они ехали назад, никакого ДТП  на пересечении Фонтанки и Невского не было, и дорога была совершенно свободна.
  Впрочем, вскоре настроение Кирилла улучшилось, потому что все теряло для него свое значение, когда рядом была ОНА. Да и Яна, тая в его объятиях, позабыла о своих сомнениях.

                *                *                *

Сунув руки в карманы, надвинув шапку на уши и втянув голову в плечи, Костя шел домой. Немного пьяный, немного расстроенный, но из-за сильного холодного ветра озабоченный в данный момент больше всего тем, как бы поскорее добраться до своей парадной. И вот, наконец, и его двор, и светятся на четвертом этаже окна Костиной квартиры. Скорее туда, в тепло…
  Костя вошел в подъезд. Свет на первом этаже не горел, и он почти на ощупь сделал несколько шагов в сторону лифта. И тут у него за спиной хлопнула входная дверь. Парень обернулся, но успел увидеть лишь мелькнувший в темноте силуэт человека высокого роста - а потом он получил мощнейший удар в нижнюю челюсть. В голове словно что-то взорвалось, тысячи искр замелькали перед глазами. Костю отбросило вглубь парадной, но нападавший настиг его и, не давая ни секунды опомниться, разбил Костин нос об свое колено, потом швырнул паренька на пол и долго и страшно бил ногами- в живот, по почкам и даже по лицу, бил и после того, как Костя потерял сознание.

  А Оля Ерунова провела этот вечер у институтской подруги. Они взяли в прокате кассету с американской мелодрамой, купили пирожных и - Оля сомневалась, стоит ли это делать, но Люба ее убедила - бутылку красного вина. Для Оли, совершенно не привыкшей к алкоголю, этого хватило- и ее неудержимо потянуло на откровения, и она слегка заплетающимся языком поведала Любе обо всем, что наболело- и о том, что Паша ей надоел, и  что ей с ним скучно, и что от их секса она почти не получает удовольствия. И о том, как у ее сестры все супер-классно. И о том, как это нечестно и несправедливо… Подвыпившая Люба со всем соглашалась и даже советовала подружке бросать Пашу и искать другого парня - и Оля в тот момент была уверена, что именно так и стоит поступить. Но, возвращаясь домой, слегка протрезвев на холоде, она начала жалеть обо всем, что наговорила. Бросить Пашу… Да разве ж это возможно?.. Ведь он так ее любит - Оля никогда не сможет сказать ему такое - скорее будет несчастна сама. Да и потом… Зачем Любе вообще знать о ее проблемах - ведь она хорошо знает Пашу, они все учатся на одном факультете. И Оле стало стыдно и перед Пашей, и перед Любой, и перед самой собой.
  “Надо будет завтра позвонить Любке и сказать, что все, что я наговорила сегодня- ерунда, и попросить обо всем забыть!” - подумала Оля, подходя тем временем к дороге. Где-то вдалеке глаза девушки разглядели маршрутку, она собралась было поднимать руку, да не успела - к обочине вдруг подрулила темно-зеленая Шевроле-Нива, и высунувшийся из нее парень спросил:- Куда едем?
 - Спасибо, я на маршрутке,- ответила Оля.
 - Да я бесплатно довезу!
 - Спасибо, не надо,- повторила девушка, между тем растерянно провожая взглядом удаляющуюся тешку.
 - Да не бойтесь вы, не съем я вас!- и парень улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что Олина подогретая алкоголем кровь вдруг взыграла, и девушка, сама не ожидая от себя подобной смелости, взяла да и согласилась.
  “Что же я делаю?”- пронеслось было у нее в голове, но рука сама захлопнула дверцу и машина тронулась.
 - Так куда?
  Чуть робея, Оля подняла глаза на водителя и, встретившись с ним взглядом, тут же забыла все свои страхи. Это были такие добрые, такие честные глаза, а смотрели она так ласково и весело, и плясали в них озорные чертенята. Оля сначала видела только эти глаза и еще - открытую, обезоруживающую улыбку, и только потом смогла разглядеть молодого человека целиком. На вид ему было от двадцати пяти до тридцати лет, Оля не слишком разбиралась в возрасте, он был довольно красив, ухожен, носил стильную стрижку, одет был модно и со вкусом.
 - Куда едем..,- переспросила Оля, словно недопонимая вопроса,- а, к метро.
 - Зачем к метро, я вас прямо до места назначения доставлю,- а на лице снова эта улыбка, которая просто не позволяет сказать “нет”.
 - Ну хорошо,- почти прошептала Оля,- только мне не так близко.
 - А я не спешу. И бензина у меня более чем достаточно!
 - Правда?- и Оля наконец-то улыбнулась в ответ.
  А по дороге до дома она узнала, что его зовут Денис, ему двадцать шесть лет, он работает в фирме, разрабатывающей системы безопасности и в эти выходные он абсолютно свободен… И приглашает ее в кино! Когда парень остановил машину у Оли во дворе, сердце девушки бешено застучало. Она боялась, что он полезет целоваться и понятия не имела, как вести себя в такой ситуации. Но Денис не торопился лезть с поцелуями. Он записал номер Олиного мобильного и на прощание позволил себе лишь взять девушку за руку и пару секунд подержать ее ладонь в своей. И проводил ее улыбкой, полной надежды и восхищения.
  С горящими глазами, с пылающим лицом переступила девушка порог квартиры и была рада, что мать уже спит, а сестры и брата нету дома. Она не хотела сейчас ни с кем разговаривать. Перед тем, как лечь спать, Оля отключила оба телефона - и домашний, и мобильный. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы позвонил Паша.
  В ту ночь Оля долго не могла заснуть - она была так взволнована, но это волнение было приятно ей: впервые она почувствовала, что в ее жизни начинается приключение.

  А Денис, возвращаясь домой по вечерним питерским улицам, с лицом уже не рубахи-парня, а самодовольного баловня судьбы, думал: “Очень миленькая девочка”. Как раз то, что ему сейчас нужно. Не охотница за спонсором, не самоуверенная светская стерва, не тусовщица - категории, к которым, по мнению Дениса, принадлежали большинство хорошеньких девушек - и которые успели изрядно поднадоесть парню. А в Оле, помимо привлекательной внешности, была еще и невинность. Не девственность - в девственницах, Денис полагал, до восемнадцати и старше засиживаются только дурнушки - а целомудрие души, трогательная детская наивность. Такую девочку будет легко убедить в том, что он- это все, о чем она может мечтать, он станет для нее богом, она будет смотреть на него влюбленными, по-щенячьи преданными глазами и греть его самолюбие. Его постель она, разумеется, тоже будет греть, но не сразу - стремительным напором можно спугнуть эту цыпочку. Тут надо красиво ухаживать, но… Овчинка стоит выделки!
 
                *                *                *

  Вся теплая, мягкая и душистая после только что принятой ванной, Яна натерла тело лосьоном и, покрасовавшись перед зеркалом, направилась на кухню готовить завтрак, которым собиралась порадовать Кирилла после того, как он вернется с пробежки. Она разогрела на плите сковороду, обжарила лук и охотничьи колбаски, разбила в чашку яйца. Но тут ее отвлек звонок  мобильного. По мелодии девушка догадалась, что это Лена Рудницкая. Она вышла в комнату и сняла трубку:- Але.
 - Ты у Кирилла?- спросила подруга, и ее голос показался Яне взволнованным.
 - Да.
 - Перезвони мне домой.
  Лена нажала на отбой. Перезвонив ей на домашний, Яна с ужасом выслушала историю, произошедшую с Костиком. Лене стало об этом известно раньше других одноклассников, поскольку ее мать была очень дружна с мамой парня.
 - Он в больнице.
 - Что с ним?
 - Сильное сотрясение мозга, перелом носа, нижней челюсти, нескольких ребер, ушиб обеих почек…
 - Но он в сознании?
 - Да. Милиция была у него с утра.
 - И что известно?
 - Да ничего особенного. Костя не рассмотрел лица преступника.
 - Нападал один человек?
 - Да. Крупный, высокий, очень сильный. В парадную за ним зашел.
  Холодный пот выступил на лбу у Яны, руки задрожали и телефонная трубка запрыгала в них. И все же сознание сопротивлялось, не хотело верить.
 - Он, может, заходил куда после того, как от Лены ушел?- спросила она, правда, особо не надеясь на положительный ответ.
 - Да нет, вроде. Да ты же его последняя видела.
 - Да, точно.
  Они договорились, что Лена перезвонит подруге, как только у нее появится какая-нибудь новая информация. Яна бессильно уронила трубку и села на кровать. Из-под нахмуренных бровей растерянно смотрели перед собой темно-синие глаза. Яне так хотелось уцепиться хоть за что-нибудь, что бы опровергало ужасное подозрение, но все сходилось один к одному. Костя ушел в 22.04. Кирилл приехал в 22.20. Десять минут до дома Кости, на машине обратно - три. И три минуты на все про все там более чем достаточно для мастера спорта по каратэ, ветерана второй чеченской… Тут же вспомнилась история, рассказанная на днях Кириллом: подонки, собиравшиеся ограбить и, возможно, убить его мать, отчим- лох и слабак и он, Кирилл Баженов, справедливый и сильный воин, действовавший исключительно в силу обстоятельств. И тут же девушка, словно наяву, увидела всю эту картину в совсем другом свете, очень реально представилось ей перекошенное злостью лицо Кирилла, его горящие бешенством глаза - и ей стало страшно. Она испугалась не того, что он может что-то сделать ей, но самой встречи с ним. Нет, не сейчас… А ведь он вернется через несколько минут!
  Яну сдернул с места запах подгоревшего лука. Она побежала на кухню, выключила газ, а потом принялась энергично собираться. Натянула белье, блузку, брюки, не красясь, покидала косметику в сумку, мокрые волосы решила не сушить, спрятать их под капюшоном. Выскочила в коридор, наспех накинула дубленку, обулась, бросилась к дверям - и столкнулась в них с Кириллом.. В руках он держал букет белых роз.
 - Ты куда?- спросил парень. В его взгляде были удивление - и нежность.
  “ Действительно, куда это я?- подумала девушка, чувствуя, как начинают слабеть ноги и подгибаются колени.- Куда я от него? Ведь я так его люблю!” И сейчас, глядя в глаза Кирилла, Яна не верила, что он способен просто в порыве слепой ярости и глупой ревности до полусмерти избить человека. С другой стороны, ведь были же факты. И девушка, совершенно не зная, что ей делать, отошла от двери и опустилась на табуретку. На вопрос парня она не ответила, протянутый ей букет не приняла. Лишь глаза ее, большие и печальные, смотрели на Кирилла и молча умоляли: “ Скажи, что это неправда”.
 - Ян, ты чего?- спросил Кирилл, присаживаясь на корточки перед ней и кладя ей букет на колени. – Что случилось?
  Ей было трудно говорить, мешал подкативший к горлу ком, и с трудом сдерживаемые слезы вот-вот готовы были хлынуть по побледневшему лицу. Ведь, как бы ей не хотелось, чтобы это было не так - но Яна знала, что это- правда, и абсолютно не понимала, как и что теперь. Ведь она не могла быть после этого с ним - но и без него уже не могла!
 - Зачем ты это сделал?- еле слышно прошептала девушка.
 - Сделал что?- не понял Кирилл.
 - Как ты мог так с ним поступить?! Ведь он же ничего тебе не сделал! Ведь по сравнению с тобой он - ребенок!
 - О чем ты говоришь?- снова спросил парень, но во взгляде его скользнуло замешательство, может, даже стыд, и это не ускользнуло от внимания Яны. Теперь она нисколько не сомневалась в его вине и внезапно поняла, что хочет услышать от него правду, что его попытки выкрутиться неприятны ей.
 - Я говорю о том, что вчера вечером моего одноклассника страшно избили. И я говорю о том, что это сделал ты!
 - Что?!- удивление, но и облегчение отразились на лице Кирилла. Он еще не понял, о чем она, но, слава Богу, не о том, про что он подумал.
  Но Яна уже не видела этой перемены в выражении его лица. Ее глаза плотной пеленой застелили слезы - и вдруг они вырвались наружу, и все худенькое тело ее затряслось от рыданий.
 - Януля!..- почти испуганно пробормотал Кирилл, бережно обнял ее за плечи, но девушка сбросила его руки, встала на ноги и, отшатнувшись от парня, потребовала:
 - Не трогай меня!
  -Яна!- Кирилл сделал шаг к ней, но она снова отступила в сторону комнаты и плача повторила:- Не подходи ко мне!
 - Как ты мог?! Что Костя тебе сделал?! Он не трогал меня - он просто хотел защитить меня от Кавериной, а ты…
  Она сбилась, мысли ее перемешались от горя, она захлебывалась слезами и даже начала задыхаться. И тут взорвался и Кирилл. Лицо его потемнело, на висках вздулись вены, кровью налились глаза. За долю секунды он настиг Яну и, больно схватив за плечи и сильно  встряхнув, заорал:
 - Может быть, ты мне все-таки объяснишь, что случилось?! Какого одноклассника?! Что ты несешь?!
  Ему было больно и обидно, он так торопился к ней, так мечтал вручить этот дурацкий букет, который выбирал с такой любовью- а она не подпускает его к себе, она обвиняет его черти в чем, она не верит ему! И Кирилл, не контролируя себя, несколько раз встряхнул ее с такой силой, что Яне стало страшно и она завизжала:  - Пусти меня! Пожалуйста! Я тебя боюсь!
 - Меня?!- Кирилл замер, выпустил ее, непонимающе посмотрел ей в глаза. – Прости,- сказал он, обхватил разламывающуюся от боли голову руками и сам сел на табуретку. Яна стояла рядом, смотрела на него, и сердце ее сжималось. У нее вдруг появилось нестерпимое желание обнять его, но… Она не знала, что сейчас будет правильно, поэтому, подхватив упавшую на пол сумку, в полнейшем смятении решила спастись бегством и кинулась прочь из квартиры. А Кирилл, просидев еще некоторое время неподвижно, вдруг резко поднялся на ноги и, развернувшись к стене, со всей силы ударил по ней кулаком. Боль была острейшей, но Кирилл, как ни странно, словно не чувствовал ее. Отрешенно он разглядывал разбитую кисть с кровоточащими костяшками, потом неторопливо дошел до кухни, выскреб из морозилки лед и замотал руку. Потом достал из холодильника бутылку водки, налил себе сто грамм, залпом выпил, закурил сигарету, и так и сидел целый час за столом, глядя перед собой невидящими глазами.
  Он пытался обдумать, как-то обмозговать произошедшее, но голова была абсолютно пуста, не было в ней ни одной здравой мысли. И тогда Кирилл решил перенести все мыслительные процессы назавтра, а в этот вечер он позвонил однокласснику Вовке Кругликову, которого не видел уже сто лет, и пошел вечером в свою бывшую компанию, и курил там анашу, и пил пиво, но все равно не чувствовал сполна ни облегчения, ни свободы. Домой вернулся во втором часу ночи, и сразу завалился спать. И снились ему странные, нездоровые сны. Снилась Яна, она сидела на постели и говорила: “А помнишь, как ты Сереге предлагал покурить, а он все сначала отказывался, говорил “на х.., на х..”, а потом все равно курил? А теперь он мертвый… Мертвый! С ним больше не покуришь! Ну ничего, скоро мы все будем мертвые, покурим все вместе!”- и она откинулась на кровать, и смеялась, смеялась, а потом вдруг исчезла.” Что за бред?!”- подумал во сне Кирилл и проснулся. И теперь мыслей в голове было наоборот много, но все они были такие тупые и путанные, и хотелось ими с кем-то поделиться и еще - выкурить косячок. Кирилл знал, что дома у Вовки всегда есть такая возможность, у него даже родилось, было, желание позвонить приятелю, но вместо этого он сказал вслух: “Да ну, на х..” и резко поднялся с постели. Дотащившись до ванной, он принял контрастный душ и хоть и через силу, но заставил себя выполнить привычный утренний комплекс упражнений, за исключением тех, которые не позволяла осуществить разбитая рука.
  А потом, позавтракав, наконец-то почувствовал ясность в голове, а вместе с просветлением в мыслях пришли стыд и страх. Стыд за то, что он вел себя как псих, ни в чем не разобравшись, потерял над собой контроль, напугал Яну - и ведь действительно по неосторожности мог причинить ей физический вред! И вместо того, чтобы тут же критически оценить свои действия и вернуть ее, попросить прощения, он спрятал голову в песок, захотел расслабиться, накурился… Как это было недостойно, как не по- мужски! Отсюда и родился страх: а захочет ли Яна теперь вообще его видеть?! Но он не собирался сидеть на кухне и ломать голову над этим вопросом, он был просто обязан сделать все, чтобы она захотела.
  Он достал свою трубу и набрал номер Яниного мобильника, но тот был отключен. Тогда, секунду поколебавшись, Кирилл позвонил ей домой. К телефону подошла Оля и сказала, что сестры нет дома.
 - Оль, правда?- спросил Кирилл.- Или она не хочет со мной разговаривать?
 - Почему не хочет?- удивилась девушка. – Яна ушла где-то час назад… А что, случилось что-то?- поинтересовалась она.
 - Да нет. Нет. Спасибо. – Кирилл повесил трубку и начал собираться, сам правда не зная толком, куда ехать, где ее искать, но просто сидеть дома и ждать было глупо- да и выше его сил. Растерянный и злой на себя самого, парень вышел из квартиры, спустился вниз … и в дверях столкнулся с Яной.
 - Прости меня! – попросила девушка и прижалась к его груди.

  Выскочив в субботу от Кирилла, Яна добежала до Луначарского и, поймав машину, сказала ехать в Автово, однако уже в дороге передумала, и, позвонив Лене, узнала, в какой больнице лежит Костя, и попросила водителя везти ее на Костюшко. Мобильный она отключила - не то чтобы не хотела, чтобы позвонил Кирилл - скорее боялась его звонка, не зная, как теперь говорить с ним.
  По выходным впуск посетителей в больнице был с часу до семи, и Яне повезло в том плане, что, подъехав к больнице к пяти часам, она буквально на пару минут разминулась с Костиными родителями- она чувствовала себя виноватой и меньше всего сейчас ей хотелось встречаться с ними. Но она застала парня одного, и вид одноклассника произвел на нее тягостное впечатление. Она даже не сразу узнала его - Костино лицо было перебинтовано, и лишь глаза радостно вспыхнули при виде девушки.
  Нерешительно подойдя к его постели, Яна взяла Костю за руку, другой рукой нежно погладила его по предплечью. Она печально смотрела на него и не замечала, как слезинки одна за другой сбегали вниз по бледным щекам. Девушке было очень жалко Костю, и жалко себя, и, как ни странно, жалко Кирилла. Хоть она до сих пор и не отошла от того, как он накинулся на нее, но ведь был же и другой Кирилл, нежный, любящий. Те неполные четыре недели, что она провела с ним, стали самыми счастливыми в ее жизни. Она, к своему стыду, почти забыла, что потеряла отца, и трагедия с Александром Краснопольским больше не казалась ей трагедией, и мысль о том, что она упустила возможность стать звездой, больше не мучила ее. И неужели теперь - все?!.
 - Я так рад, что ты пришла,- услышала Яна слабый голос и, вздрогнув, поняла, что, сидя рядом с Костей, почти забыла про него. И она лишь слабо улыбнулась в ответ, потому что не знала, что сказать, и зачем пришла сюда - тоже не знала. Искупить вину, которую испытывает перед ним - …и этим дать ему ложную надежду?!.
 - Как ты себя чувствуешь?- спросила она, наконец, при этом понимая, что задает глупый вопрос. Проявив мужской характер, Костя ответил, что нормально.
  Больше всего Яна боялась, что придется говорить о произошедшем вчера, и во избежание этой неприятной для обоих темы она принялась болтать о всякой ерунде: об известном фильме, который недавно смотрела, о щенке, которого купили соседи, о новой модели сотового телефона, на который она хочет поменять свой мобильник. Впрочем, для Кости было абсолютно неважно, что она говорит - от одного ее присутствия он чувствовал себя гораздо лучше.
  Наконец, прошло полчаса, и Яна решила, что приличия уже позволяют откланяться, но лишь только она попыталась начать прощаться, как парень тут же взмолился: - Посиди еще!
  Господи! А ей так хотелось домой - закрыться в своей комнате, забраться с головой под одеяло - и реветь до тех пор, пока на смену слезам не придет спасительный сон.
 - Костик, мне, правда, надо идти,- начала было оправдываться Яна, но тут заметила, что взгляд парня обращен не на нее, а на вход в палату. Она обернулась и увидела у себя за спиной девушку своего возраста, может, чуть полноватую, но очень миловидную шатенку. Та стояла и смотрела на Костю взглядом, исполненным боли и ужаса - и вдруг со слезами кинулась ему на грудь.
  Яна догадалась, что это- Катя, девушка Кости, и поняла, что спасение пришло. Поспешно отодвинувшись от парня, она дала тому глазами знак, что пойдет - а Костик смотрел на нее так растерянно, и было очевидно, что он предпочел бы остаться с ней, а не с Катей.
  И тут произошло нечто, что привело в крайнее недоумение, но и весьма позабавило Костиных соседей по палате. Снова открылась дверь - и в помещение вошла третья молоденькая девочка, и, постояв тоже несколько секунд неподвижно, бросилась вдруг перед Костей на колени и, уткнувшись лицом в его ноги, зарыдала:
  - Костя, прости!
  Это была Аня Каверина.

 - Мне Настя говорила “не ходи”, но я не смогла, не смогла!- всхлипывала Аня. – Но я, правда, не хотела, чтобы так получилось!
  Костя, Катя и Яна замерли и выжидающе смотрели на нее. Глядели во все глаза и соседи по палате - наконец-то им представилась возможность рассеять тягостную больничную скуку.
 - Как получилось?!- не выдержав, нарушила, наконец, молчание Яна.
  Аня вскинула на нее заплаканные глаза, и не было в них больше вчерашних злости, презрения, ненависти - остались только стыд, раскаяние и страх. Девушка перевела взгляд на Костю и, собравшись, с силами, начала объяснять.
 - Я вчера была на тебя очень обиженная и злая, плюс еще пьяная, и мне так захотелось тебе как-то отомстить. И как на зло я в своей парадке соседа Сашку встретила. Он здоровый, как бык, и на голову совсем отмороженный, даже у психиатра на учете состоит. За мной он уже два года бегает, говорит: «Кто обидит - обращайся, башку оторву!» А он тут увидел, что я вся убитая иду, ну и спросил, что случилось, ну я и рассказала…- Тут Аня снова расплакалась, но никто не прерывал ее, все терпеливо ждали.
 - Но я не хотела, чтобы так вышло, честное слово!- всхлипнула девушка, глядя на Костю.- Я думала, он ну… пальцы погнет, ну поугражает, ну, может, ударит разок слегка, но не более того! Ну я вчера ничего не соображала! Костя! И ты, Яна, простите, пожалуйста!
  Катя и Костины соседи по палате ничего не поняли из ее полубессвязного монолога, сам же пострадавший смотрел на Аню и чувствовал, что не держит зла на нее, понимая, как непросто было ей придти сюда и признаться, что это она организовала это нападение. Раз она, на свой страх и риск, готова отвечать за свои поступки, значит, ошибся Костя насчет нее, и зря так ее вчера обидел.
 - Я прощаю, Аня,- ответил он,- и ты прости за вчерашнее.
 - И я прощаю,- машинально повторила Яна, ни жива, ни мертва стоявшая за спиной у Кати. Лишь одна мысль была в этот момент в голове у девушки: ”Не Кирилл! Господи, не Кирилл!”                И тут вдруг Яна, ни с кем не попрощавшись, проскользнула мимо Кати и Ани, выбежала из палаты и, сломя голову, не обращая внимания на замечания персонала, кинулась к выходу. Она буквально пролетела несколько лестничных клеток, в крайней спешке получила в гардеробе дубленку, и, одеваясь на ходу, выскочила из здания и, миновав территорию больницы и оказавшись за ее пределами, пробежала еще сотню метров, и в чужом дворе, обессилевшая и морально, и физически, упала на скамейку и разрыдалась. И плакала, наверное, долго, пока на улице совсем не стемнело, как вдруг знакомый голос окликнул ее: - Яна, это ты?
  Девушка подняла голову и в свете фонаря увидела фигуру Ани Кавериной.
 - Ты чего здесь сидишь?- спросила Аня.
 - Не знаю…
 - Ты куда так торопилась-то?
  - Не знаю…
 - Ну пойдем!
  Поскольку Яна никак не отреагировала, Аня взяла ее за локоть и помогла встать.
 - Тебе куда?
 - Не знаю…
 - Ясно. Тогда пошли посидим где-нибудь, того гляди, дело и разрешится.
  Яна не стала спорить. Поскольку денег при себе у обеих было немного, они разыскали поблизости бистро, заказали по шаверме и по пиву, однако аппетита не было ни у одной, ни у другой, и еда остывала на пластиковых тарелках.
 - Почему ты так отреагировала?- решилась, наконец, спросить Аня.
 - Почему?- Яна снова задумалась. – Потому что сначала, когда я узнала, что мой парень здесь не при чем, у меня была единственная мысль: надо куда-то бежать, что-то делать. Но потом я вдруг поняла, что абсолютно не знаю, что именно. Сначала обвинить его в таком, а потом сказать: “ Ой, извини, ошиблась”?! И потом…- Но тут Яна замолчала, решив, что не стоит посвящать Аню в подробности их ссоры.- Нет, ничего.
 - Ты думала, что это твой парень избил Костю?!
 - Да.
 - Тот самый?
 - Нет. И давай больше не будем об этом!
  Каверина согласилась, они взяли еще по пиву, и, поболтав еще полчасика о том-о сем, из кафе вышли уже слегка навеселе и - почти лучшими подругами. И Яна, по совету Ани, рассудив, что утро вечера мудренее, отправилась домой спать. А с утра она решила для себя так: она сделала ему больно, а значит, его реакцию вполне можно понять. Что он не простой человек - она это с самого начала знала, может, и полюбила его, отчасти, за это. Поэтому, раз они любят друг друга, то нечего тратить драгоценное время, ведь никто не знает, сколько счастливых минут на роду написано.
  В общем, Яна собралась по-быстрому и отправилась к Кириллу, и столкнулась с ним у дверей его подъезда, когда он как раз отправлялся разыскивать ее.
 - Прости меня!- прошептала девушка, припадая к его груди.
 - И ты меня прости! Прости, ради Бога! Я не хотел тебя напугать! Я не хотел быть грубым! Я…- бормоча это, он целовал ее губы, глаза, волосы.- Мы чуть не разминулись! У тебя мобильный отключен…
 - Не важно!- прошептала Яна, вталкивая Кирилла обратно в парадную.- Мы потеряли целые сутки!
  -Да! Я безумно хочу тебя!- и парень начал раздевать ее уже в кабине лифта.

  Потом, уставшие и счастливые, они лежали в объятиях друг друга, и не хотелось обсуждать никакие проблемы. Но необходимость того требовала - и Кирилл заговорил. Он рассказал Яне о том, что их было три друга - практически, три брата, и при каких обстоятельствах одного из них не стало. И о том, что они с Ваней ищут убийцу, потому что не верят в передоз. Поведал он и историю Лены Калининой, умолчал только о том, как отправился “добывать языка”, а на деле - попусту поиздевался над несчастным мальчишкой - из-за чего, кстати, и опоздал в пятницу на встречу с Яной.
  Был у Кирилла в тот вечер разговор с Ваней, как раз по поводу Жени Тарасюка, и удалось-таки Ване выведать у друга некоторые детали “операции”, и страшно и больно стало ему, не столько за Женю, сколько за отмороженные мозги Кирилла. Но Ваня же не мамка Кириллу, чтобы его жалеть, его и самого вывести из себя можно, вот он и вспылил: “долбо.б”, мол, “псих!”
 - Я?! А ты после этих слов- сыкло позорное, пидор, б...ь!- Кирилл едва не завершил свою речь ударом кулаком по морде, но, сдержавшись, кинулся к своей машине и, резко газанув, помчался прочь. Однако, проехав с полкилометра и едва не став виновником ДТП, он припарковался у обочины, и минут пять просто приходил в себя. Потом, немного успокоившись, понял, что наговорил лишнего. Слова, брошенные ими друг другу, были неравнозначны, тем более что свои-то Кирилл, пожалуй, и заслужил, оттого так сильно и взбесился.
  “Нужно уметь признавать собственную неправоту и нести ответственность за свои поступки”,- решил он и, развернувшись, поехал мириться с другом. Жаль, что мысль вернуться не посетила Кирилла после разговора с Женей Тарасюком…

 - Вот так вот, Януля, такая вот история,- закончил Кирилл свою речь и замолчал. А Яна лежала на нем сверху, упираясь подбородком в гладкую, накачанную грудь, в который раз изучала такое дорогое ей лицо и думала о том, какой же странный и непростой он человек, и как с ним, наверняка, еще будет сложно, и все же- какое это огромное счастье любить его и быть любимой им!
  А потом чисто женское любопытство завладело ею, и она спросила: - А фотография этой Лены Калининой у тебя?
 - Да вроде.
 - А покажи, пожалуйста.
  Как ни лень было Кириллу вылезать из постели, но он не мог ей отказать. Он бережно снял с себя Яну, сел, доплелся до кресла, где валялась барсетка, и, найдя там снимок, вернулся в кровать и протянул его девушке.
 - Красивая,- констатировала Яна.- Посмотри, какие глазищи огромные, и черты лица правильные, и цвет волос, наверное, свой.
 - Прекрати, ты красивее,- заявил Кирилл.
 - А ты не находишь, что мы с ней чем-то похожи?- спросила вдруг Яна.
  Сходство, о котором она говорила, действительно имело место быть - не то чтобы девушки были похожи как две капли воды, но это был общий типаж лица, Кирилл это еще раньше заметил. Но одна лишь мысль, что его любимая похожа на девушку, которая пропала, которой, возможно, уже нет в живых, была неприятна Кириллу. Поэтому он, ответив довольно резко “нет, не нахожу”, отобрал у Яны фотографию и отнес ее на место.
Девушка решила, что на сей раз лучше с ним не спорить, к тому же странная мысль - даже почти уверенность посетила ее: этот снимок Яна определенно где-то видела, причем не саму Лену - а именно снимок. Но делиться своими соображениями с Кириллом Яна пока не стала.
 - И что вы намерены делать дальше?- спросила она.
 - Попробуем пораспрашивать однокурсников,- ответил парень, про себя подумав, однако, что это, вероятно, будет дохлый номер. Яна угадала его мысли, заметила, что он расстроился, поэтому, не говоря больше ни слова на эту тему, подошла сзади и, положив ему ладони на плечи и игриво куснув за ухо, с вызовом прошептала:
 - А ты не забыл, что сегодня мы должны наверстать упущенное?
  Другого сигнала к действию для Кирилла не требовалось.


                Глава8.
         
  А в это самое время Оля Ерунова собиралась на свидание. И, понятное дело, не с Пашей. Прихорашивалась дольше, чем обычно Яна, поэтому  была очень рада, что дома одна- иначе наверняка навлекла бы на себя подозрения. Но конечным результатом девушка осталась довольна. И вот… Вся такая красивая и шикарная, она спускается вниз и у парадной ее ждет машина. Денис галантно распахивает перед девушкой дверь, она садится и они едут в ресторан. Там парень, поскольку Оля затрудняется с выбором, рекомендует ей свинину по-венски с гарниром, ей заказывает бокал вина, себе - сок, он же за рулем.
  Оля хотела было отказаться от спиртного, ведь она пила не далее как позавчера, но потом вдруг решила: «Хватит!” Да, никто не навязывал ей роль хорошей девочки, она сама ее для себя выбрала, но эта роль ей надоела. Поэтому она будет развлекаться так, как хочет! После ресторана они смотрели в кино фильм ужасов, и от страха девушка то и дело прятала лицо на плече у Дениса. И ощущала, что его духи пьянят сильнее вина. И это так ей нравилось! А когда в половине двенадцатого Денис привез ее домой, то на прощание на сей раз нежно поцеловал в щеку. И Оля слегка покраснела, поймав себя на мысли, что хотела бы большего.
 - Я на неделе очень занят - но я обязательно позвоню,- пообещал парень.- Можно в пятницу на дискотеку сходить, а в воскресенье - мотнуть куда-нибудь загород!
 - Можно,- смущенно улыбнулась Оля. Она хотела выходить, но Денис опередил ее, сам быстренько выскочил из автомобиля, обежал машину и, распахнув перед девушкой дверь, подал ей руку. И теперь уже другая Олина щека горела от поцелуя.

  - Ты откуда это, гулена?- спросила мать, встречая Олю в коридоре.
  - Да, с девчонками из института в кино ходили,- соврала дочь.
 - А с Пашей чего так редко видишься?!
 - Я с ним вчера виделась!- раздраженно ответила Оля, вспоминая четырехчасовую прогулку по музею, и отчаянные попытки Паши затащить ее к себе домой, на сей раз - безуспешные.
 - А Яна дома?
 - Нет. Позвонила, сказала, что часа через пол будет.
  “Ничего ей не расскажу,- подумала Оля,- пусть у меня тоже будут секреты!” Однако каково было ее разочарование, когда Яна, вернувшись домой, даже не попыталась выведывать ее тайны (Оля, правда, не учла того, что сестра вообще не знала, что она куда-то ходила).
 - Оля!- выдохнула Яна, вбегая в комнату сестры и запрыгивая к ней на кровать.– Оля! – Ее большие глаза светились лихорадочным блеском, а пальцы крепко стиснули руки сестры.
 - Ну что?
 - Господи, Оля!- Яна положила голову ей на плечо. – Киря просил меня, чтобы я переехала к нему жить!
 - Жить?! И что ты ответила?
 - А что я могла ответить? Что пока не могу. Ну что я скажу маме? Ты сама подумай: папы недавно не стало, а тут я еще из дома уйду!
 - А ты сама-то хотела бы с ним жить?- спросила Оля.
 - Господи, конечно хотела бы, больше всего на свете хотела бы!- тут Яна обняла сестру с такой силой, будто представляла на ее месте Кирилла .- Ты не представляешь, как я его люблю. Я так его люблю!.. Ну, конечно, я сказала ему, что буду чаще приезжать к нему - и чтобы он чаще приезжал ко мне, но ведь это же не то, понимаешь?! Я хочу, чтобы мы были одной семьей!
 - А не рановато ли, Яна? Ты его сколько знаешь-то?
 - Да какая разница?! Если я люблю его, понимаешь!?. Ай, ничего ты не понимаешь!- вспылила вдруг Яна, и, махнув рукой, убежала к себе.
 - Ну и иди!- буркнула Оля.- Ты у нас самая умная - одна все понимаешь, одна любить умеешь! Ну ничего, может, я еще преподнесу тебе сюрприз! Выйду замуж за парня, который и красивее твоего, и старше, и денег, наверняка, больше зарабатывает. Вот будешь тогда знать!

                *                *                *

  Прошло около месяца. За это время расследование Кирилла и Вани так и не сдвинулось с мертвой точки - среди Лениных однокурсников о Сереге никто ничего не знал. Но Кириллу просто некогда было расстраиваться по этому поводу- он много работал- и любил Яну, и на большее не оставалось ни сил, ни времени.
  Яна же записалась на курсы в тот университет, который закончил ее брат, и, успев посетить лишь пару занятий, уже стала подбивать клинья к Максиму, чтобы он вводил ее в курс дела. У Максима такое рвение вызвало лишь раздражение.
 - Куда ты лезешь?!- кричал он.- Еще молоко на губах не обсохло - а уже фирмой собралась управлять!
 - Я пока никуда не лезу, я только прошу мне объяснить, что и как. Но, если ты откажешься это сделать - и если ты вообще будешь говорить со мной таким тоном, то я тебе слово даю, как только мне исполнится восемнадцать, я заберу из дела свою долю! И посмотрим, как ты тогда запоешь!
  Говорила это Яна серьезно и спокойно, и в свои шестнадцать лет чем-то уже напоминала этакую юную бизнес-леди, уверенную в себе, независимую. И это так подбесило Максима, ему так захотелось сбить с нее эту спесь, врезать ей так, чтобы она упала, прижать ее руки к полу и …
  И парень был шокирован сам, когда осознал, чего он на самом деле хочет.
 - Ян, давай договоримся так: ты поступи, хотя бы годик отучись, чтобы хоть немного соображать, что к чему, а потом я начну вводить тебя в курс дела,- сказал он сестре, и выглядел при этом весьма растерянным, что Яна расценила напрямую как следствие своей угрозы.
 - Обещаешь?- глядя на брата чуть исподлобья, переспросила она.
 - Обещаю,- сдался Максим.
 - Вот и замечательно!- воскликнула Яна и, радостная и гордая собой, вдруг напрыгнула на Максима и поцеловала его в щеку. И побежала к себе - она, как всегда, собиралась на свидание с Кириллом.
 - Замечательно,- полушепотом повторил Максим, глядя ей вслед. Не ожидал он, что ее прикосновение вызовет столь бурную реакцию в его теле.- Очень замечательно! Я хочу свою сестру!

  Счастливое, захватывающее и, вместе с тем, непростое время, настало для Оли Еруновой. С каждым днем девушка все сильнее влюблялась в Дениса. Это был не просто парень- это был принц из сказки: обаятельный, нежный, обходительный, он был готов воплотить в жизнь любую мечту Оли. Они ходили в кино, рестораны, клубы, как-то раз даже катались на лошадях. А как жарко и сладко целовал ее Денис, когда они оставались одни. Правда, секса между ними пока не было, но одни лишь прикосновения его рук и губ заставляли Олю трепетать от желания. И девушка чувствовала: если парень проявит настойчивость, она не сможет ему отказать. Да и… стоит ли отказывать?
  Но появление в Олиной жизни Дениса принесло ей, несомненно, и определенные сложности. Оля не привыкла, не любила и не умела врать, но рассказать домашним о Денисе она была пока не готова. Во-первых, конечно, из-за Паши. Из-за чего во-вторых, она и сама толком не знала. Может, сглазить боялась, а может… Оля просто не хотела себе в этом признаваться, но, расскажи она родным про Дениса - и на него захотят посмотреть, в том числе и Яна, которой, кстати, Оля, по наивности, чуть было не выложила все с самого начала. Теперь же, как не пыталась девушка убедить себя в том, что, если Денис увидит Яну, ничего плохого не случиться - но что все равно что-то заставляло ее стараться как можно дольше не допустить этого знакомства.
  Что же касается Дениса… Оля ему нравилась. О любви речи быть не могло хотя бы потому, что единственным человеком, которого сильно и глубоко любил Денис, был он сам: красивый, умный, успешный. А эта девочка, это Оленька, в его привычный, даже приевшийся досуг внесла милое разнообразие - и за это он был ею доволен.
  Дениса умиляли ее неопытность, ее неискушенность, ее восторженность- это при том, что, как он понял, она была из далеко не бедной семьи. Но, чтобы Денис не делал для Оли - куда бы не водил ее, что бы не покупал - она, в отличие от большинства девчонок, что прежде были у него - никогда не воспринимала это как само собой разумеющееся. Она всегда искренне радовалась, всегда была благодарна- и позволяла тем самым Денису чувствовать себя настоящем мужчиной, можно даже сказать, хозяином жизни.
  Денису нравилась и Олина скромность: дважды приводил он девушку в компанию своих друзей, и ни разу не заметил, чтобы Оля позволила себе бросить на кого-нибудь кокетливый взгляд. А ведь она была весьма хорошенькой и наличие поклонников могла почитать за свое святое право… Заглядывая в будущее, Денис думал: а может, и жениться на ней? А что? Хорошенькая, без памяти в него влюбленная, послушная, преданная - ну чем не идеальная супруга? Возраст, как-никак, к двадцати семи, пора и задуматься. А его свободе такая жена не помешает - в этом Денис не сомневался.
  Что же относительно главного Олиного страха… Да, Денис как-то спросил, с кем она живет, и девушка сказала, что у нее есть младшая сестра, но парня этот факт абсолютно не заинтересовал: во-первых, в принципе не его возрастная категория, во-вторых- ну какая там может быть сестра: либо- если пошла в Олю- то еще совсем домашний, пугливый ребенок, если в другую сторону- значит, глупая, вульгарная малолетка. А так, будь она постарше, может, было бы и интересно замутить сразу с двумя сестричками…
  Ну а у Оли помимо проблемы - рассказать или нет родным о Денисе - существовала и еще одна с именем Паша, и эта проблема стояла, пожалуй, наиболее остро. Встречаться с ним Оле уже абсолютно не хотелось - в парне ее раздражало все, причем почти до тошноты. Что уж говорить о близости? А ведь раньше она занимались этим обычно не реже, чем раз в неделю. И все же: ну не могла она бросить его, слишком жалко ей его было! И приходилось Оле лгать и изворачиваться, выкраивать время для этих тягостных для нее встреч, кривя душой, изображать радость, улыбаться, встречая Пашу в университете и всеми правдами и неправдами отмазываться от секса.
  Но ведь и Паша был мальчик не дурак. Однажды, дождавшись девушку после занятий, он сказал: - Пойдем, поговорим.
   Они зашли в недорогое студенческое кафе, Паша взял им по пирожку и стакану сока. Они сели за столик в углу. Оба молчали и не притрагивались к еде - и так прошло минут десять, не меньше.
  Наконец, когда молчание сделалось невыносимым, парень выдавил из себя фразу, которую перед этим раз двадцать повторил в уме:
 - Оля, так больше продолжаться не может! Хватит мучить меня и себя! Если у тебя есть кто-то другой, или если ты просто меня разлюбила - лучше скажи честно, я прошу тебя.
  “ Да, Паша, это правда. Ты- замечательный парень, но я люблю другого. Прости меня, пожалуйста!” Эти слова уже готовы были сорваться с Олиного языка, тем более что Паша сам предоставил ей такую возможность - но стоило ей встретиться с ним взглядом… В его глазах стояли слезы. «Скажи, что я ошибаюсь!”- умоляли эти глаза.
 - Паша, ты ошибаешься!- сказала девушка.- Нет никакого другого! И я не разлюбила тебя, просто… Просто… - Оля не знала, куда деваться от его умоляющего взгляда.- Ну просто это все из-за папы, наверное. Сначала было как-то легче, а теперь… ну давай неделю побудем просто друзьями, а потом… потом я все объясню!
  Оля вскочила и выбежала из кафе. На ее счастье, маршрутка подъехала почти сразу - девушке хотелось оказаться как можно дальше от Паши. Она так расстроилась, что готова была расплакаться. И почему ей не хватило сил покончить со всем этим сейчас?! И зачем ей понадобилась эта неделя?! Что это даст, что изменится за этот срок?! Еще и память отца осквернила!
  И Оля тихо всхлипнула. И вдруг зазвонил ее мобильный, и на дисплее высветилось: “Денис”. И слез сразу же, конечно, как не бывало.

  Этим субботним вечером Денис и Оля шли в театр, и на этот же вечер у парня было запланировано продолжение. Он решил, что девушка созрела, пора укладывать ее в постельку. И, чтобы Оля не отказала уж наверняка, Денис задумал преподнести ей сюрприз.
  Они договорились, что в шесть вечера он будет, как всегда, ждать ее внизу, но Денис, приехав пораньше, оставил машину у Оли во дворе и побежал в цветочный, где приобрел букет из пятидесяти красных роз. “Против такого ни одна баба не устоит”,- подумал он. Но подарить цветы хотелось как-то торжественно, не в машине, не на улице. Хоть Оля ни разу и не приглашала его домой, он решил: “Ничего страшного.” Квартиру девушки он прекрасно знал- она как-то махала ему рукой из окна своей комнаты.
  И вот весь холеный, надушенный, с огромной кипой цветов парень подошел к двери квартиры Еруновых и позвонил.
 - Это ко мне, я открою,- крикнула Яна (Кирилл сегодня работал, причем допоздна, и она пригласила к себе на вечер Лену). Девушка подбежала к двери, открыла, не глядя в глазок, и застыла, изумленная.” Вот тебе и Лена,- подумала она.- Столько цветов!”
  Но еще более, чем Яна, был поражен Денис. Он думал, такие девушки бывают только в кино. Он стоял и пожирал ее глазами, а она переводила удивленный взгляд с цветов на его лицо и просила, наконец:
 - Вы к кому?
  “К вам”,- чуть было не выдал Денис, едва удержался.- К Оле,- без энтузиазма сообщил он.
 - Сейчас позову!- девушка ослепительно улыбнулась и легкой походкой упорхнула в глубь квартиры.
- К двери подойди,- шепнула Яна, просунув голову в ванную, где сестра заканчивала наводить марафет.
 - А что там?
 - Ну иди! Иди же!
  Недоуменно посмотрев на сестру, Оля вышла в коридор - и застыла, ослепленная увиденным великолепием. Яна, притаившись за углом, лукаво хихикнула. А Денис, не в силах с собой ничего поделать, встретил Олю с кислой миной на лице - слишком уж разителен был контраст между девушками. Такой обыкновенной, такой бесцветной показалась Оля на фоне того волшебного создания, что открыло ему дверь. Спасло положение лишь то, что внимание Оли поначалу так привлек букет, что она несколько секунд не могла оторвать от него взгляд - и за это время Денис успел взять себя в руки. И, когда Оля обратила на него благодарные, счастливые глаза, то она увидела столь дорогую ей такую добрую, такую милую, такую очаровательную улыбку.
 - Это тебе - самой обаятельной и привлекательной девушке!- бархатным голосом пропел Денис. Хотел сказать “самой красивой”- да язык не повернулся. Да Оля и не заметила.
 - Спасибо,- выдохнула она и, приняв букет, с трепетом прижала его к груди, постояла так немного, а потом, забыв про все на свете, положила цветы на тумбочку и кинулась парню на шею.
 - Ну и ну,- ахнула Яна и, ведомая любопытством, вышла из укрытия, чтобы получше рассмотреть Олиного кавалера. И встретилась с Денисом взглядом. И не понравился ей этот взгляд. “И ты туда же!”- раздраженно подумала она и, демонстративно развернувшись, ушла на кухню и не выходила оттуда до тех пор, пока Оля с кавалером не ушли, дабы сестра не смущалась, а парень не распускал слюни. Впрочем, Яна не придала особого значения этому взгляду и вскоре забыла о нем, как о ерунде, не заслуживающей внимания. Гораздо больше девушку поразил тот факт, что у Оли появился новый парень. Для нее это действительно был сюрприз, поскольку дома она в последнее время бывала редко и личной жизнью сестры вообще не интересовалась.” Скорей бы Оля вернулась,- думала она.- Вот хитрющая! Ну ничего, все равно все у нее узнаю!”

  И Яна - таки дождалась этим вечером старшую сестру, поскольку свое намерение провести с Олей ночь Денис решил до поры-до времени отложить. И не потому, что она ему прямо враз так разонравилась, что даже расхотелось ее трахать - в этом плане парень был вообще не особо прихотлив (даже за месяц романа с Олей, дабы не испытывать мук воздержания, он дважды пользовался услугами проституток.) Просто, составив в уме, по его мнению, несложный расчет, Денис пришел к выводу, что тащить в постель сестренок-Еруновых надо начиная с младшей.
  А в том, что такой редкой красоты цветочек, как эта Яночка, должен присутствовать в его коллекции, парень не сомневался. И соблазнить ее первой нужно было потому, что это было важнее, чем трахнуть Олю - потому что на свете куда больше таких милых дурочек, как старшая сестра, чем таких неземных созданий, как младшая.
  А если этой ночью, после знакомства с младшей сестрой, между ним и старшей будет секс, которого раньше не было, и Оля расскажет об этом Яне- то это может существенно снизить его шансы на успех с маленькой красавицей. Если же начать с нее, то она вряд ли станет трепаться - и сестру пожалеет, да и парень у нее наверняка есть (узнай Денис, что он у Оли не единственный - каким бы это стало для него сюрпризом!) А в том, что Яна ему не откажет, Денис практически не сомневался. И уверенность его держалась на следующем:
  Во-первых, все женщины, как бы хорошо они друг к другу не относились, в душе - соперницы - и Яне не может не быть приятно утереть нос старшей сестре. При этом, если Яна уже успела стать стервой (а с такой внешностью все становятся)- то, значит, вообще никаких проблем. Если же еще нет- то для Дениса с его опытом не составит труда внушить шестнадцатилетней глупышке, что Оля ничего не потеряет - он ее любит и уважает, но страсть к Яне буквально испепелила его, и он ну просто умрет, если она его отвергнет. В этой ситуации Яна как будто идет на жертву - спасает несчастного, и при этом с нее вроде как снимается моральная ответственность перед сестрой - но и опять же она, вроде как, нужна больше - а значит, не будучи виноватой, все же утирает Оле нос.
  Вторая причина, по которой, Денис был уверен, Яна скажет “да”- ему вообще очень редко отказывали. Правда, сказать справедливости ради, он никогда раньше не претендовал на расположение такой красивой девушки, но, для той же справедливости следует учесть и ее возраст - ей шестнадцать лет! Денис не сомневался, что Яна уже далеко не девочка, он допускал, что даже в данный момент у нее может быть не один парень. Но все же, в столь юные годы, ну что это могут быть за ребята? Прыщавые одноклассники, гопники из соседнего подъезда, которые могут развлечь девушку разве что бутылкой пива да косяком анаши?.. Нет, таких блестящих кавалеров, как он, у Яны просто не могло быть - а тем более она уже имела возможность убедиться, как он умеет ухаживать.
  Так что эта рыбка не уплывет от него - Денис не сомневался. А если удастся не упустить еще и Олю- то это будет вообще шикарно, он покажет мастер-класс!
  Вот такие вот мысли занимали голову Дениса, пока Оля роняла слезинки над “Дамой с камелиями”.

  После спектакля Денис пригласил Олю в кафе, и она приняла предложение, как всегда, с улыбкой, однако не так уже светло и радостно было у нее на сердце.
  Беспокойство пришло еще в дороге, как только улеглось впечатление от роскошного букета. На время спектакля Оля, правда, обо всем забыла - она обожала театр, и происходящее на сцене полностью увлекало ее, но, как только волшебное действо закончилось, и в зале зажегся свет, невеселые, тревожные мысли снова завладели умом девушки. Изо всех сил старалась она не подать виду, но сердце ее страдало. Ведь произошло то, чего она больше всего боялась! И, хоть поведение Дениса, вроде, и не давало никаких поводов для волнения, Оля все равно в любую минуту, словно удара, ждала, что он спросит про сестру.
  А он все не спрашивал. Они сделали заказ, и он стал болтать о каких-то пустяках, улыбаясь, ласково и нежно глядя на Олю. Но ей не становилось легче. Казалось, уж лучше бы парень и заговорил на эту тему - тогда бы, по крайней мере, прекратилось мучительное ожидание…
  Как ни старалась Оля сохранять беспечный вид - а актриса из нее была плохая, и Денис скоро заметил, что она почти не пьет вино, тарелка ее стоит нетронутая, глаза смотрят не прямо, а бегают туда-сюда, в разговоре она участвует неохотно.
 - Что случилось?- спросил парень и, найдя на столе руку девушки, накрыл ее своей рукой.
 - Ничего,- возразила Оля.
 - Но я же вижу, что ты чем-то расстроена.
 - Да нет… Так… Пустяки.
  Но Денис продолжал смотреть на нее, и лицо его выражало такую искреннюю заботу о ней, в его глазах было столько нежности. И - была не была - Оля решила сыграть ва-банк. Как бы там ни было, а нет ничего хуже неизвестности.
 - Тебе понравилось у меня дома?- спросила она, решив начать издалека.
 - В коридоре у тебя очень мило, а дальше ты меня не приглашала. Ни кому меня не представила. Почему? Ты стыдишься меня?
  Оля на мгновение потеряла дар речи. Да что он такое говорит? Стыдится его?! Да разве это возможно?! Да разве можно найти парня лучше, чем он?!
 - Да ты что?!- пробормотала она, и была так трогательна в своей растерянности, что Денис не мог не залюбоваться ею.- Ты что?!- повторила Оля..- Я не знаю, почему не пригласила, просто… Ну не знаю, просто я так опешила, увидев этот букет, и потом, мы могли опоздать… Ты обиделся?
  -Разве я могу на тебя обижаться?!- и на Олю смотрели самые добрые, самые честные и… влюбленные глаза, и так хотелось верить этому взгляду и отбросить прочь все подозрения! Но девушка знала, что не сможет успокоиться, пока Денис сам не разубедит ее.
 - Кстати, это моя сестра Яна тебе открыла,- сообщила она, надеясь, что фраза прозвучала просто и естественно. Но Денису и так было все понятно, Оля только подтвердила его догадки. И он ничего не ответил ей - ему было интересно, что она скажет дальше.
 - Правда, моя сестра очень красивая?- спросила Оля и опустила голову.
  “Бедная, маленькая, глупенькая девочка! Как же это, наверное, ужасно - иметь вот такую сестру!”- совершенно искренне пожалел Олю Денис, а вслух он сказал:
 - Ничего, симпатичная, но уж точно не красивей тебя.
 Зря он это сказал. Оля поняла, что он обманывает ее, и сердце ее больно кольнуло.
 - Зачем ты врешь?- тихо спросила она, почувствовав ужасное желание расплакаться - и с большим трудом справляясь с ним.
  -Я не вру!
 - Денис, моя сестра - самая красивая девушка из всех, кого я знаю!- заявила Оля, не сумев скрыть в голосе горечи и обиды.
 - Это твое мнение, а у меня - другое. Не все же должны считать твою сестру красавицей только потому, что так думаешь ты!- Денис сказал это даже слегка раздраженно.
  Оля недоверчиво смотрела на него. “Неужели он говорит правду”?-  затеплилась у нее робкая надежда.
  А парень тем временем более мягко продолжал:
  - В лице твоей сестры есть контраст - темные глаза, светлые волосы - поэтому оно и бросается в глаза. Но лично я не вижу в этом ничего особенного.
  Денис заметил, что Оля начинает ему верить, что его слова - это бальзам ей на душу. А ведь для него так важно было усыпить ее бдительность, а что она не передаст этот разговор Яне, он не сомневался - и поэтому стал еще пуще заливаться соловьем.
 - В ее лице нет того, что есть в твоем,- серьезно сообщил он.
 - Чего?
 - Нежности, одухотворенности, внутреннего света. Когда я впервые увидел тебя, я был ослеплен, Оленька.
 - Правда?
 - Да. И неужели твое настроение испортилось потому, что ты возомнила, будто твоя сестра могла понравиться мне больше?!. Никогда так не думай, слышишь?! Конечно, каждому свое, но, по крайней мере, для меня, а, я уверен, и для многих других ты гораздо красивее!
  И девушка поверила ему. Действительно поверила. И как бесконечно благодарна была она ему за эти слова! И чувства готовы были разорвать ее грудь - она едва сдерживалась, чтобы не кинуться Денису на шею и не закричать: “Люблю! Люблю! Люблю!”
  И, когда парень привез ее домой, она так страстно отвечала на его поцелуи, так крепко прижималась к нему, что он пошел дальше, чем обычно. Одну руку он сунул ей под кофточку, другую - в трусики.
 - Денис!- застеснявшись, пробормотала, было, девушка.
 - Не бойся, через тонированные стекла никто ничего не увидит,- заверил парень и начал умелыми движеньями ласкать ее, и вскоре Оля была уже не в состоянии сопротивляться ему. Забыв обо всяком смущении, она тяжело дышала и изгибалась, ее возбуждение становилось все сильнее- и вдруг произошел взрыв, и неведомое ей прежде наслаждение вырвалось наружу и захлестнуло ее горячей сладкой волной, и Оля вознеслась на седьмое небо, и вскрикнула, и задрожала, и почти потеряла сознание. Потом, когда все закончилось, и она открыла глаза, ей стало немного стыдно. Она робко посмотрела на него, а он выдохнул: “Оленька!” и снова начал целовать ее, но потом вдруг отстранил от себя.
 - Нет,- сказал он.- Иначе я не выдержу и возьму тебя прямо здесь. А я не хочу, чтобы первый раз у нас был в машине. Все должно быть особенным!
  Оля молчала, словно зачарованная, слушала его.
 - Если ты не возражаешь, я сниму коттедж где-нибудь загородом. Скажем, через выходные.
  Теперь, когда девушка впервые в жизни узнала, что означает слово “оргазм”, она думала: “Зачем коттедж? Зачем через выходные?” Она готова была отдаться Денису здесь и сейчас. Но сказать парню об этом у нее, естественно, не хватило решимости.
 - Хорошо,- ответила она.
 - Пусть наша первая ночь станет волшебной,- повторил парень.

                *                *                *

  Яна встретила сестру в коридоре. Внимательно посмотрев ей в глаза, она предположила:
 - Ты пьяная?
 - Нет,- улыбаясь своим мыслям, ответила Оля.
 - Значит…- но тут Яна, немного подумав, решила свое следующее предположение оставить пока при себе. Подождав, пока сестра снимет верхнюю одежду, она проследовала за ней в ее комнату и тут, не в силах больше сдерживать любопытство, потребовала:- Рассказывай!
 - О чем?- будто бы недовольно спросила Оля.
 - Ну расскажи!
  И тут старшая сестра тоже не выдержала.
 - Я люблю его! Господи, Яна, я люблю его! Он такой!..- и она, запрыгнув на кровать и уткнувшись лицом в подушку, закричала:- Люблю! Люблю!
 - Да расскажи ты подробно!- настаивала Яна.
  А Оля вдруг вместо ответа завалила сестру на спину и принялась щекотать. Яна завизжала и стала щекотать Олю в ответ, и это безумие продолжалось до тех пор, пока обе они не выдохлись. Потом минут пять лежали, восстанавливая дыхание, и наконец Яна опять попросила:- Ну расскажи же!
 - Его зовут Денис,- сообщила Оля, мечтательно глядя в потолок, а на самом деле - вспоминая то, что произошло в машине.
 - И давно вы с ним познакомились?
 - Чуть больше месяца.
 - И никому не сказала…
  Эту реплику Оля оставила без комментариев.
 - Так, значит, ты изменяешь Паше…
 - Да ну его,- нахмурилась Оля.
 - Вы расстались?
 - Нет. Но… я не хочу о нем.
 - Не хочешь - как хочешь,- не стала настаивать Яна.- Так откуда взялся этот Денис?
  Оля рассказала.
 - И где вы сегодня были?
 - В театре, потом - в кафе.
 - И все?
 - А что еще?- смутилась Оля.
 - Ну вид у тебя, когда ты пришла, был, я бы сказала, удовлетворенный,- потягиваясь, улыбнулась Яна.
  Оля вспыхнула, но рассказать постеснялась.
 - Просто счастливый,- пробормотала она.
 - Да ладно!
 - Да не вру я! Не было между нами ничего!
 - Ни разу?
 - Нет. Понимаешь, Денис - особенный, он - самый лучший,- с горящими глазами сообщила Оля. - Он очень уважает меня, он…- и она все же решилась, очень уж хотелось похвастаться.- Он хочет, чтобы первый раз у нас был волшебный. Он собирается снять коттедж загородом через две недели… Господи, я так счастлива!
 - Я очень рада за тебя,- пробормотала Яна, положив голову сестре на грудь, а про себя подумала: “А есть ли чему радоваться?” Не могла она забыть, как Денис буквально раздевал ее взглядом. Вот взять хоть Пашу: он любит Олю - так он так на Яну не пялится. Или вон Ваня тоже. Нехорошо это как-то, неправильно. И потом, вот Оля говорит “уважает”. А, может, просто, не очень хочет? Да ведь можно и уважать, да не любить. А взять ее саму - Кирилл, наверное, в их первую ночь и не задумывался над тем, уважает ли ее - зато теперь как он ее любит!
  “ Хотя, может, я не права,- подумала Яна.- Может, если парень не торопится с сексом - это действительно говорит о серьезности его намерений. У нас с Кириллом все иначе - ну и слава Богу. Если бы он до сих пор меня не трахнул, я бы, наверное, с ума сошла. Но, как говорится, каждому свое. И потом, полтора месяца - ну какой это срок?! Так что, даст Бог, может, у Оли с этим Денисом все и сложится…”
  Каждая думала о своем и обе молчали. Яну потихоньку начало клонить в сон.
  -Ну, я пойду к себе. Спокойной ночи,- сказала она, садясь на кровати, но Оля вдруг удержала ее за запястье.
  -Подожди, - попросила она и тоже села. И, посмотрев сестре в глазах, сказала:- Прости меня.
 - За что?- удивилась Яна.
 - Ну… Помнишь, я все высказывала сомнения, что у вас с Кириллом это все вряд ли серьезно… В глубине души я и хотела, наверное, чтобы у вас не получилось - потому что у меня самой не было любви и я завидовала тебе, завидовала твоему счастью. Прости!
 - Конечно, прощаю, если это важно для тебя, хотя, на самом деле, тут нечего прощать,- ответила Яна.- А любовь- это удивительное чувство!- добавила она.- Она меняет все внутри тебя, все вокруг тебя - все-все-все становится другим! Таким ярким, таким теплым! Я, правда, очень рада за тебя - что ты узнала, что это такое!

  Но недолго радовалась Яна Олиному счастью. Во вторник, когда она собиралась на курсы, ей позвонил Денис.
  Яна не сразу поняла, кто это.
 - Какой Денис?- спросила она.
 - Ну, помнишь, я в субботу к Оле приходил?
  Он не сказал “Олин парень”.
 - А Оли дома нет,- решила скосить под дурочку Яна, догадываясь, однако, что поэтому Денис в то время и звонит. Знает наверняка, что по вторникам Оля учится допоздна. И парень подтвердил ее догадки.
 - Я хотел поговорить с тобой.
   “Тьфу ты, твою мать, вот урод, а?!”- едва не выругалась вслух Яна. Ей сразу представились счастливые Олины глаза, и стало так жалко сестру, так обидно за нее. “Послать его подальше и рассказать Оле, какая он сволочь”,- было первой мыслью девушки - нет, неудачной. Оля не перенесет такого удара, еще, того гляди, и возненавидит ее. “Послать его подальше - и пусть дальше встречается с Олей... Нет, тоже не пойдет. Не я - так другая найдется, а я не позволю ему смеяться над чувствами сестры!”
  Значит - вариант номер три: не посылать его сразу, а сначала прощупать почву.
 - О чем ты хотел поговорить,- придав своему тону, максимум непринужденности, спросила она.
 - Давай встретимся!
  “Вот ублюдок, а?! Ведь чувствовала же, чувствовала - как в воду глядела”.- Зачем?
 - Пожалуйста, Яна, я при встрече все объясню.
 - Но я не встречаюсь с парнями своей сестры,- заявила девушка, однако, поскольку решила не посылать его сразу, то сказала это не слишком уверенно. Мол, возможны и исключения - и Денис, конечно, клюнул.
 - Яна, давай просто встретимся, всего один раз. Мы просто поговорим. Тогда, когда скажешь. Пойдем, куда ты захочешь.
  “Хочет, что ли, меня этим купить, придурок?”
 - Ну, я даже не знаю… Зачем?
  “Вот ломается, а?! Цену себе набивает! Хотя ладно, ей позволительно, она дорого стоит.”
 - Яна, я… С тех пор, как я тебя увидел, я не могу есть, не могу спать, ничего не могу делать. Просто встреться со мной, всего один раз, пожалуйста! Я хочу просто посмотреть на тебя!
 - А как же Оля?!
 - Оля ни о чем не узнает. Мы просто посидим где-нибудь, поговорим.
  “Третий раз повторяет это просто - сразу видно, что не только этого хочет. Видимо, совсем меня за дуру держит. Ладно, пусть пока так думает.”
 - Знаешь, я, правда, не могу тебе вот так сразу дать ответ -  мне надо подумать. Я подумаю до завтра или, может, даже сегодня до вечера, и перезвоню тебе. Скажи мне твой телефон.
  Такого оборота Денис не ожидал. “А что, если она хочет все рассказать Оле - для этого и номер просит - чтобы доказать, что действительно со мной говорила,.- насторожился он. Но, в конце концов, решил: “А, была - не была! Если так выйдет, то, значит, и хрен с ней, с Олей”. И продиктовал Яне номер.
  Закончив разговор, Яна села на кровать и, не выпуская из рук трубки, в задумчивости уставилась перед собой. В комнату заглянула мать, спросила, кто звонил.
 - Это из института, сказали, что курсов сегодня не будет.
 - Почему не будет?
 - Преподаватель заболел.
 - И сообщают, когда уже пора выходить!- возмутилась Татьяна.
 - Ну, хорошо, что вообще предупредили.
  Мать ушла, а дочь продолжала сидеть, расстроенная, злая, растерянная. Может, это она была во всем виновата? Ведь еще сосем недавно, когда Яна была чуть помладше- и значительно поглупее, когда она еще не знала, как больно и жестоко может бить судьба- разве не смотрела она свысока на Олю, разве не ощущала своего превосходства над ней? Теперь Яна изменилась, очень, но, видимо, жизнь ничего не прощает, платить приходится за все. За что девушка когда-то боролась - на то в самый неподходящий момент и напоролась. Но Оля-то в чем виновата? За что расплачивается она?
  “Я должна что-то придумать, должна как-то ее уберечь,- думала Яна.- Вот только знать бы, как.” Для своих лет девушка имела большой жизненный опыт- но именно для своих лет, и в данной ситуации этого опыта было явно недостаточно. И ведь и посоветоваться-то было не с кем! У Яны не было старших подруг, а рассказать матери… Во-первых, почему-то, было стыдно, во-вторых… девушка сомневалась, что та сможет найти верное решение. Ну откуда ей, всю жизнь прожившей с одним человеком в любви и гармонии, знать, что такое ложь и предательство? Так что, надо действовать самой. Вот только как действовать? Как сделать так, чтобы и сестру, насколько это возможно, конечно, от страданий оградить, и Дениса наказать, и самой при этом не пострадать? После смерти Краснопольского Яне не очень-то хотелось снова играть во взрослые игры, а Денис, хоть умом и явно не блещет, а все же старше ее на десять лет - а, следовательно, опытнее и может раскусить ее обман. А, если этот самовлюбленный придурок поймет, что юная девочка водит его за нос - кто знает, как он себя поведет? Нет, одной действовать не стоит, да и что она одна, собственно говоря, может сделать? И, после долгих раздумий, Яна решила посвятить в свои планы Кирилла.
  -Пообещай, что выслушаешь меня спокойно и поступишь так, как я тебя прошу,- сказала она, приехав к нему вечером.
  Парень пообещал, но, как только девушка рассказала, лицо его помрачнело.
 - Ты его фамилию знаешь?- спросил он.
 - Зачем тебе?
 - Щас прокачаем по базе данных - и я сегодня же порву этого урода.
 - Я не знаю его фамилии - и не надо никого рвать, вообще прямо сейчас не надо ничего делать!
  -Как не надо?!- возмутился Кирилл.- Ты что, считаешь, что это нормальная ситуация?
 - Господи, Киря,-  всплеснула руками Яна,- если бы я считала, что это- нормальная ситуация- я бы тебе ничего не рассказывала!
 - В чем же дело тогда?! Я с ним поговорю по-мужски, я ему объясню, что можно, а что нельзя!
 - Правильно, объяснишь, но только делать это нужно с умом!
 - Ты хочешь сказать, что мне не хватает ума?!
 - Я хочу сказать, что все это нужно спокойно обсудить, обдумать. Вообще, не стоит наезжать на него так сразу!
 - А как стоит?
 - Так, чтобы сберечь Олины чувства.
  -Ты не находишь, что лучший способ сберечь ее чувства - это как можно скорее оградить ее от плохого парня?
 - Чисто теоретически- да, но… Если бы ты видел, как изменилась Оля. Она буквально светится от счастья, она уверена, что этот Денис - самый лучший, самый замечательный! И разве мы имеем право вот так вот взять и растоптать ее мечты, пока сами не уверены, что у их отношений нет шанса?
 - А он есть?
 -Откуда мне знать?! Поэтому  я и считаю, что прежде, чем бить ему морду, нужно прощупать почву.
 - Каким образом?
 - Я хочу встретиться с ним.
 - Что?!- Кирилл в жизни не слышал большей глупости.- Ты с ума сошла?! Ты понимаешь, что это вообще может быть небезопасно?!
 - Успокойся, я не сказала, что собираюсь на встречу с ним одна.
  И Яна изложила ему свой план, и Кирилл, в принципе, был бы с ним согласен, если бы не одно “но”: она просила его взять с собой Ваню.
 - Зачем?!- недоуменно возмущался Кирилл.- Ты что, думаешь, что я один с ним не справлюсь?!
 - Я знаю, что справишься,- заверила Яна,- просто…- Просто она боялась, как бы Кирилл в порыве гнева не порвал Дениса на куски в прямом смысле этого слова - для избежания этого и нужен был его друг. Вот только как это объяснить любимому. Если она скажет, как есть - он вряд ли правильно поймет.- Просто, не нужно, чтобы ты справлялся,- нашла, наконец, она нужные слова.- Его надо главным образом запугать, а не избить - а два человека всяко произведут на него большее впечатление, чем один!
  И Кирилл, наконец, согласился, успокоился, признал ее правоту.
 - Ладно, звони этому мудаку,- сказал он с мрачным видом,- а я потом с Ваней поговорю.
  Но мимика мимикой, а взгляд его потеплел, раздражение уступило место нежности, и Яна не могла этого не заметить.
 - Я люблю тебя,- сказала она и, подойдя к Кириллу, положила голову ему на грудь. Парень прижал девушку к себе, и так они стояли довольно долго, и это было объятие не любовников, но просто двух людей, бесконечно дорогих друг другу. Чувства к ней переполняли душу Кирилла, они буквально разрывали его грудь - и тогда он, чуть отстранив от себя Яну, чтобы видеть ее глаза, сказал полушепотом:
 - Если я иногда бываю резок - не обращай внимания. Знай: я сделаю для тебя все. Я жизнь за тебя отдам, если понадобится, потому что ты для меня дороже жизни!
  Это были не просто слова - Кирилл никогда не бросал слов на ветер, Яна знала. И, наверное, ей должно было бы быть приятно услышать подобное, но сердце отчего-то больно сжалось.
 - Если ты умрешь - я умру вместе с тобой,- сказала она, вздрогнув.- Мне незачем жить без тебя. Моя жизнь- это ты!
  А Кирилл смотрел на нее и думал, что не только отдал бы за нее жизнь- продал бы дьяволу душу, но… Зачем о горе, зачем о смерти? Или подобные мысли всегда приходят в голову, когда так любишь - потому что очень боишься потерять?
 - Не бойся, солнышко, все у нас будет хорошо,- пообещал он.- Мы будем жить долго, у нас будут дети! У нас будет красивый дом с большим балконом, ты будешь выходить на него летом в коротеньком белом платье и любоваться закатом, а я буду любоваться тобой.
  И Яна, глядя в глаза Кириллу, тоже представила, и поверила, что так и будет, и глаза ее засветились от счастья.
  - Ты, оказывается, умеешь быть романтиком,- прошептала она.
 - С тобой я умею все,- ответил Кирилл и поцеловал ее в улыбающиеся губы.

 - Я согласна с тобой встретится,- сообщила Яна Денису.- В пятницу вечером сможешь в Автово подъехать? Часам к восьми?
 - Конечно.
 - Хорошо. Прямо напротив метро есть бистро, неплохое место. Давай там и встретимся.
 - Зачем нам какое-то бистро? Мы можем поужинать в ресторане.
  “Я, наверное, должна быть сражена наповал.”
 - Да ну, зачем в ресторане? Там очень уютно, кормят вкусно - да и мне от дома недалеко.
 - Но…
 - Ты, помнится, говорил, что мы пойдем туда, куда захочу я. Если беспокоишься, что Оля увидит - так она в пятницу на день рождения идет, раньше одиннадцати не вернется.
 - Да я не беспокоюсь…
 - Вот и отлично. Тогда договорились.
 - Да. В пятницу в восемь в бистро.
 - Да. Пока.
  Закончив разговор, Денис цинично улыбнулся, покачал головой. Он был слегка разочарован. Вроде, девочка из обеспеченной семьи - а ходит в какие-то дешевые забегаловки! И даже не догадывается, что это - дурной тон, что есть места и гораздо лучше! А разговаривает-то с какими понтами!.. Маленькая еще и глупая, не фига-то не знает и не понимает! Но, с другой стороны, какая ему нужда в ее уме? Так даже проще: он покажет ей кусочек красивой жизни - и она упадет в его объятия!
  Вот так вот рассуждал Денис, не подозревая, что у маленькой глупенькой девочки может иметься далеко не глупый, совсем не детский план, и что даже место встречи выбрано не случайно, а для удобства реализации этого плана. Главным образом, устраивало то, о чем Яна, кстати, сказала Денису - что бистро находилось  рядом с ее домом, а, значит, провожать ее парень пойдет пешком, и по выбранному ею маршруту- то есть дворами…

  Когда Денис пришел на место встречи, Яна уже ждала его там. В черном свитере с высоким воротом, с волосами, убранными в хвост, скромно и даже строго накрашенная, она сидела за столиком и изучающее смотрела на подошедшего к ней молодого человека. В таком обличье она выглядела несколько старше своих лет и так мало походила на несмышленую девушку-подростка, которую Денис намеревался без малейшего труда поймать в свои сети, что парень даже несколько опешил. Впрочем, он почти сразу догадался, что столь строгий вид объясняется тем, что девочка попросту чувствует неуверенность из-за своего юного возраста и хочет казаться взрослее…
  С голливудской улыбкой  на лице Денис скинул куртку, повесил ее на спинку стула и сел за столик.
 - Извини, я немного опоздал,- сказал он, зная, на самом деле, что пришел на пару минут раньше и будучи весьма польщен, что девушка опередила его.
 - Ничего страшного,- ответила Яна. Она догадывалась о его самодовольных мыслях, да только ей не было до них никакого дела. Ей нужно было спокойно придти и занять место, чтобы в случае его отсутствия не пришлось идти в другое заведение и тем самым разрушать весь план.
 - Это тебе,- сказал Денис и достал из кармана и протянул Яне маленькую подарочную коробочку.
 - Нет,- запротестовала она.- Ничего не нужно, никаких подарков.
 - Это ничего особенного, так, безделица. Возьми, от самого чистого сердца!
“ Надо же, действительно, какие честные глаза! Неудивительно, что Оля считает его невинным агнцем!”
 - Спасибо,- не нашла повода отказаться Яна, открыла коробочку и увидела там выгравированную лазером в хрустале крохотную розочку.
 - Спасибо, очень мило,- улыбнулась она, однако Денис уловил неискренность ее улыбки.
  Конечно,- думал он,- после того букета, что он подарил Оле, трудно будет произвести впечатление - но ведь не мог же он повториться! И куда, спрашивается, так тогда торопился! Если какая из сестер и заслуживает такого роскошного букета- то, однозначно, младшая! Теперь-то уж, конечно, ничего не поделаешь. Денис, правда, мог бы позволить себе подарить Яне и украшение, и даже довольно дорогое, но так сразу вроде как даже и неприлично.
 - Что ты будешь?- спросил Яну Денис.
 - Кофе и… самое маленькое пирожное - вон то, на нижней полке.
 - Может, еще что-нибудь?
 - Нет, спасибо, я на ночь стараюсь не наедаться. А ты бери себе, что хочешь.
  Денис встал, направился к стойке, по пути поймав враждебный взгляд крепкого русоволосого парня за соседним столиком. “ Завидуй-завидуй,- усмехнулся он про себя,- тебе, небось, такая девочка даже не снилась!”
 - Ты хотел со мной поговорить - я слушаю,- спокойно сказала Яна, когда Денис вернулся с подносом.
 - Ты безумно красивая!- вместо ответа произнес парень, обратив на девушку горящий взор, и был слегка шокирован ее следующей репликой:
 - Спасибо, я знаю.
  Он ожидал чего угодно: смущения, невольной радости - но только не холодного, гордого спокойствия. Несмотря на столь юный возраст, девочка весьма уверена в себе - что же, так даже интереснее!
 - Яна, я,..- начал было он, но девушка внезапно его перебила. С каждой секундой она все больше интриговала Дениса.
 - Давай не будем ходить вокруг да около,- предложила она.- Я люблю говорить прямо. Я заметила, каким взглядом ты смотрел на меня у нас дома., поэтому твой звонок не был для меня такой уж неожиданностью, хотя я и не подала виду… Ты интересный, симпатичный молодой человек, Денис, но..,- она вздохнула, выдержала паузу.
 - Что?
 - А ты не догадываешься? Ты - парень моей сестры.
 Яна замолчала и испытывающее смотрела на Дениса, а он, считавший себя знатоком женских сердец, никак не мог понять, чего она хочет от него услышать: подтверждения, отрицания? Странная, загадочная девочка. В столь юном возрасте, при такой красоте - настолько острый ум! Несочетаемое сочетание! Денис должен, просто обязан заполучить ее. Что же ответить?
 - Я не знаю, можно ли так сказать,- неуверенно произнес он, наконец. Бросил взгляд на Яну- реакции никакой. Напряженное внимание, но мысли закрыты наглухо. И наводящими вопросами она ему помогать явно не собиралась. Что делать, пришлось самому выкручиваться, надеясь лишь на удачу.- Мы с Олей знакомы всего месяц. Мы просто пока присматривались друг к другу, просто общались, не было речи о серьезных отношениях!
 - Оля считает по-другому,- возразила Яна.- Не буду скрывать: она влюблена в тебя и очень надеется на свою взаимность. Кого ты обманываешь, Денис: меня или Олю?
 - Я никого не обманываю! Я никогда не говорил с Олей о любви, не давал ей никаких обещаний!
 - А что значили те пятьдесят роз?
 “Да ничего не значили! Значили, что я дурак, вот что значили!”
 - Это был знак симпатии. Я не говорю, что Оля мне не симпатична. Но розы - это не обручальное кольцо! Я просто хотел сделать ей приятное!
  “Я так люблю его, господи, я так люблю его! Он такой!”- вспомнилось Яне и стало до того противно, до того больно и обидно! В принципе, можно было уже сейчас заканчивать этот нелепый фарс, но… Не хотела Яна сдаваться в борьбе за Олино счастье, до последнего не хотела. Хотя и понимала умом, что битва была проиграна еще до того, как она в нее вступила. И девушка решила сыграть ва-банк.
 - Ладно, ты мне скажи конкретно, чего ты хочешь от меня? Ты сказал - увидеться один раз. Мы увиделись. Это все?
  Не так представлял Денис себе эту встречу. Он не понимал, чего она хочет и не чувствовал себя хозяином положения - ему это не нравилось.
 - Нет, почему,- возразил он.- Я надеялся, что мы сможем встречаться.
 - Давай на чистоту,- сказала Яна.- Ты видел меня один раз, ты меня знать не знаешь. Я понравилась тебе только внешне, а значит, о серьезных отношениях речи быть не может. Ты меня просто захотел. Что ж, меня это устраивает,- улыбнулась она.- У меня тоже есть парень, но, в общем, я бы не отказалась немного развлечься.. Так что меня устроят легкие, ни к чему не обязывающие отношения- совместные развлечения и секс. Ты ведь именно этого хочешь?
  Маленькая бестия! Младше его на десять лет - а заставляет его играть по ее правилам, причем правилам, непонятным ему. Парень был уверен, что поставил капкан, и Яна в него непременно попадется, а получалось наоборот - это она поймала его в свои сети. Но разве это возможно?! Разве может быть шестнадцатилетняя девчонка такой хитрой, опытной стервой?! Но, Господи, какие глаза!
 - Да, я хочу тебя,- утопая в бездонном темно-синем омуте, ответил Денис.- Очень хочу.
 - Но есть одно условие, один принцип, и исключений не бывает.
 - Какой?- парень был готов на все.
 - Я не встречаюсь с парнями своей сестры. Решай: или Оля, или я.
  Ее самоуверенность начала раздражать Дениса. Кто она такая, в конце концов, чтобы диктовать ему свои условия? Парню очень вдруг захотелось сбить с нее спесь, сказать ей что-нибудь типа: “Да нужна ты мне больно!” Но вот не в силах он был противостоять ее почти нереальной красоте - и это бесило его еще больше. Но, поскольку самоуверенности ему было не занимать, Денис рассудил так: “ Сейчас она пускай строит из себя крутую- через неделю пятки будет мне целовать! Секс на стороне ей, видите ли, нужен. Ничего, влюбится, как миленькая и парня своего бросит, а я наиграюсь и брошу ее. Вот тогда она поплачет - а я посмеюсь, ведь известно, кто хорошо смеется!” А потом, когда ему наскучит Яна, можно будет вернуться, хоть, и к Оле. Что она его примет, Денис не сомневался. Так что, вполне вероятно, что ему еще удастся поиметь обеих сестренок!..
 - Конечно ты,- ответил парень, а про себя подумал, что, пожалуй, даже хорошо, что Яна такой оказалась. Будь она глупенькой податливой маленькой девочкой, бесхарактерной красивой куколкой - и интерес был бы минимален. А так - она одновременно бесила и волновала его. И желание распалялось. И кровь кипела…
 - Смотри, обмануть меня не получится,- предупредила Яна.
 - А я и не собираюсь,- заверил парень, в душе уже чувствуя себя победителем в этой маленькой психологической игре - и уже успев по этому поводу собой возгордиться.
  А загадочная девочка вдруг так печально посмотрела на него и сказала совсем без понта:
 - Оля ведь намного лучше меня, ты подумай!
  Денис был немного удивлен ее репликой, но решил так: “Разбираться в правилах ее игра- башка треснет, так что на фиг это надо?! Все равно скоро она будет играть по моим правилам, иначе и быть не может!”
 - Мне нужна только ты,- сказал он, глядя на девушку честными глазами.
- Что же, ладно,- ответила она таким тоном, будто услышанное вовсе не радовало ее,- тогда, когда ты в следующий раз будешь встречаться с Олей, скажешь ей, что вы расстаетесь. Разумеется, мое имя не должно быть упомянуто, как и имя любой другой девушки. Оле и так будет больно, но я не хочу, чтобы она еще и чувствовала себя униженной. Скажи, что у тебя проблемы - наехали какие-то нехорошие люди, и тебе срочно нужно уехать. Надежд, что вернешься, не оставляй. После этого можешь звонить мне. А сейчас пойдем, мне домой надо.
 - Давай посидим еще.
 -  Расстанешься с Олей и можешь назначить мне свидание,- Яна - таки заставила себя улыбнуться.
 - Завтра же поговорю с ней,- пообещал Денис, встал, подал девушке дубленку, думая про себя: “Молодец-девочка! Сама же мне подсказала обратный путь к своей сестренке.- А еще,- странная она все-таки: вроде искренне жалеет Олю- и тем не менее от своего не отказывается. Уж наверное нравлюсь…” Не видел он, как Яна, повернувшись к нему спиной, чуть заметно кивнула парню за соседним столиком, не обратил внимания, что ребята стали торопливо собираться.
  Выйдя из кафе, Денис повернул - было направо, но Яна сказала ему:
 - Постой. Пойдем лучше дворами. Мало ли все-таки Оля раньше вернется.
  Парень не возражал.
 - Завтра же ей все скажу,- повторил он.- А в  воскресенье можем поехать на Крестовский, на аттракционы.
  “Будут тебе сейчас аттракционы”,- подумала Яна.
 - Хорошо. Скажешь - поедем.
  Денис принялся развивать тему насчет того, чем они займутся после аттракционов: кино, кафе, “продолжение вечера у меня дома”…
  Девушка не слушала его, наклонив голову, она прислушивалась к шагам, приближавшимся сзади. Ближе, ближе, ближе…
 - Тихо, убью!- в спину Дениса уперлось дуло пистолета. Тот замер, побледнел.- В подъезд заходи.
  Тот не решился возражать. Как только он вошел в парадную, то перестал чувствовать леденящее даже через дубленку прикосновение оружия, однако голос сказал:- Иди- иди.
  Денис сделал пару шагов, и вдруг из полумрака лестницы навстречу ему вышел тот самый парень, что, как показалось Денису, завистливо смотрел на него в бистро. Неясная мысль промелькнула было в голове, но ее тут же выбили сильным ударом по челюсти. Денис отлетел на метр назад, но крепкие руки поймали его и швырнули вниз, он упал, ударился скулой о батарею, застонал он боли и тут же заскрипел зубами и взвыл, когда ему заломили за спину руку и взяли ее на болевой прием. Раздался щелчок и теперь уже висок Дениса жгло под дулом пистолета.
 - Жить хочешь - рот закрой и слушай внимательно,- предупредили его.

  Когда они ушли, Денис еще долго сидел на полу, трясясь от пережитого страха и поскуливая от боли. Проходившая мимо женщина с собакой удивленно посмотрела на него.
 - Вам помочь? Может, скорую вызвать, или милицию?- спросила она, разглядев кровоподтеки на его лице.
 - Нет, не надо. Не надо,- повторил он, даже как-то испугавшись такой мысли.
  Женщина ушла, пожав плечами. С минуту еще посидев, парень медленно поднялся на нетвердые ноги. И тут ему припомнилось, будто кто-то залезал в нему в карман.                ”Подсунули что-то, или, наоборот, вытащили”,- ужаснулся он, сунул туда руку - и вытащил замурованную в хрустале крохотную розочку.

                *                *                *
  В ту ночь Яна долго не могла заснуть. Произошедшее взбудоражило ее психику, вновь и вновь возвращалась она в своих мыслях к событиям вечера. Главным же, что ее мучило, была неуверенность в том, что она поступила правильно, что вообще имела моральное право так грубо вмешаться в жизнь сестры, пусть даже и с самыми благими намерениями. Она блистательно справилась со своей ролью, но дело еще не было закончено, и Яна со страхом ждала его развязки. И сердце замерло у нее в груди, когда в субботу ближе к вечеру ей позвонила мать.
  Яна сняла трубку:
 - Але.                Как она ни старалась скрыть волнение, голос получился чужим.
  -Януша, с Оленькой что-то случилось, - забыв поздороваться, взволнованно сказала Татьяна.
 - Что?!- Яна побледнела, в голову полезли самые ужасные мысли, однако все оказалось не так уж страшно.
 - Не знаю,- ответила мать.- Она пошла с кем-то встречаться, а вскоре вернулась вся в слезах, и вот уже больше часа лежит на кровати и все плачет, плачет, мне ни слова не говорит. Я боюсь за нее: ну что могло с ней произойти?! Может, с Пашей что? Ян, ты не знаешь?..
 - Нет,- пробормотала девушка, чувствуя, как кровь прилила к лицу. – Я не знаю, но… но( ей отчего-то было трудно на это решиться), если хочешь, я могу приехать.
 - Да. Приезжай. Может, с тобой она будет более откровенна. Потому что мне на самом деле страшно.
 - Хорошо, я скоро приеду,- пообещала Яна, и, положив трубку, так и осталась сидеть с напряженным, измученным выражением на лице. “ Почему я приношу близким одни несчастья?- думала она.- Неужели я все-таки неправильно поступила? Ну а как я должна была поступить?! Ну откуда мне знать, я же не психолог!”
  В комнату вошел Кирилл, вопросительно посмотрел на нее. Девушка подняла на него усталые глаза.
 - Надо ехать,- горько вздохнув, сказала она.

 Мать встретила Яну в коридоре.
 - Уже не плачет,- сообщила она,- лежит в темноте, что я ее не спрошу - говорит: все кончено.
 - Я посижу с ней,- сказала Яна, а про себя не без удивления отметила, что мать общается с ней как с равной. Похоже, ее признали взрослой - наверное, должно быть приятно, вот только если бы не такой ценой…
  Яна потихоньку вошла в комнату сестры, присела на край кровати. Тонкой, легкой своей рукой нежно погладила Олю по голове. Она ни о чем не спрашивала сестру, ей казалось, любой вопрос с ее стороны прозвучит кощунственно. Но, как ни странно, Оля вдруг заговорила сама.
 - Он ушел и сказал, что не вернется,- прошептала она, глотая слезы.
  И она рассказала обо всем до конца, и Яна поняла из этого путанного, часто прерываемого рыданиями рассказа, что все прошло по ее плану: Денис передал то, что было велено, слово в слово: пришел к ней на встречу весь в синяках и сообщил, что на него наехали серьезные ребята, потому что у него есть некое темное прошлое, о котором Оле лучше не знать,  и теперь он должен немедленно уехать из Питера. Куда - сказать не может. Как на долго- надолго, может, навсегда.
 - Я умоляла его, чтобы он посвятил меня в свои проблемы - а он ответил, что мне не нужно ничего знать в целях моей же безопасности,- сокрушалась Оля.- Тогда я сказала ему, что поеду с ним туда…туда, куда он скажет- неважно куда! А он только посмотрел на меня так холодно – и сказал, что это невозможно. И добавил,- девушка долго всхлипывала, прежде чем смогла выдавить из себя, что же добавил Денис.- И добавил: прощай, Оленька.
  Она плакала. Яна сидела рядом с ней, вытянувшись, словно струна, обратив хмурый взгляд куда-то за окно, словно ища в холодном ночном небе ответа: что же она должна сказать?
 Что хорошо, что это произошло в начале их романа - ведь дальше было бы еще больнее? Но на своем же опыте Яна знала, что глубина чувств - и страданий, соответственно, не определяется длительностью отношений.
  Напомнить, что у Оли остался Паша… Нет. Представить, что ее саму бросил Кирилл (Яна, конечно, не могла такого представить), и все же… И ей бы сказали: “У тебя же есть Костя, который тебя любит.” Что ей, легче бы от этого стало?
  И все же, она обязана была что-то сказать. Яна вздохнула…
 - Оля, я понимаю, что это очень больно и любые советы кажутся не в тему, но… Ты знаешь этого человека не так уж давно и не так уж глубоко. Вы общались всего месяц, а у него уже возникли такие проблемы. Он кажется тебе жертвой обстоятельств, которой приходится расплачиваться за какие-то ошибки прошлого - но ты понятия не имеешь, что это за прошлое,- Яна нашла взгляд Оли, внушительно посмотрела ей в глаза.- Ты не знаешь, чем он занимался месяц назад, не знаешь даже, куда он ехал, высадив тебя возле дома… Ты же понимаешь, люди, связанные с криминалом, могут плохо кончить. Хорошо, если ему удастся отделаться этими синяками и начать где-то там новую жизнь… А что он не стал тебя вмешивать - так это говорит как раз о том, что он думал о тебе. ( “Тьфу ты, блин, приходится еще и выгораживать этого урода!”) Представь, что ты бы поехала с ним, а эти парни - за вами! Все время прятаться, бояться, и неизвестно, чем бы все это закончилось! Он не захотел рисковать тобой - и правильно сделал!
  Оля вдруг села, и Яна потянулась к ней, чтобы обнять ее. Ей показалось, что ее слова подействовали, и сестра начала успокаиваться - но она ошиблась.
 - Яна!- воскликнула Оля и, со сверкающими решимостью глазами, схватила руки сестры и сжала их с такой силой, что та поморщилась от боли.- Яна, я ведь ничего не боюсь! Мне надо было сразу сказать ему об этом! Я должна разыскать его! Сейчас, пока он еще здесь!
  И она стремительно вскочила и бросилась к дверям - Яна с трудом успела догнать и удержать ее.
 -Опомнись!- закричала она, тряся Олю за плечи.- Чего ты не боишься?! Начиталась книжек - и думаешь все так романтично?! Ты что, готова голодать, ночевать на вокзалах? Ты понимаешь, что тебя могут взять в заложницы,  могут изнасиловать, даже убить!
 - Мне все равно!- рыдала Оля,  однако в словах ее не было уверенности, а взгляд потух - она сдалась, и Яна, мягко обняв сестру за плечи, вернула ее на кровать.
 - И ты должна думать и о нем,- увещевала она.- Ты должна понимать, что, если ему действительно угрожает опасность, ты только усложнишь положение. Он же лучше, чем ты, представляет, как выжить в трудной ситуации! А так ему придется думать не только о том, как выбраться самому - а, в первую очередь, о том, как защитить тебя! Понимаешь, Оленька?!
  Оля понимала, правда, от этого ей не становилось легче. Вконец измученная, она позволила Яне принести ей успокоительное, и вскоре ее начало клонить в сон, и, уже засыпая, она призналась сестре:
 - Я ведь даже предложила ему помощь! Я сказала ему, что твой парень- мастер спорта по карате, что он воевал- и что у него есть друзья. Ведь Кирилл бы не отказался помочь?
 - Не отказался бы, наверное,- еле слышно ответила Яна, побледнев.
 - А Денис почему-то так возмутился, когда я ему это предложила,- сказала Оля и уснула.
А Яна оделась и, попрощавшись с матерью, пообещав ей, что Оля все расскажет сама, но заверив, что не произошло ничего страшного, спустилась вниз, где уже больше часа ждал ее в машине Кирилл. Лицо девушки было печально, и, хоть парень и смотрел на нее внимательно, она не начинала говорить первой. Тогда он, выехав уже на дорогу, спросил:
 - Ну как?
 - Как?- не сразу нашлась, что ответить, Яна.- Все, как мы планировали. А плохо это, или хорошо - не знаю. Оле очень тяжело, но..,- на лице ее промелькнула болезненная гримаса,- давай больше не будем об этом, что сделано-то сделано!
  Этой ночью ей тоже долго не спалось, она никак не могла отделаться от навязчивых, самоуничижительных мыслей, но, кажется, она, наконец, придумала, чем может хоть немного утешить сестру.
  Следующим утром, когда Кирилл еще спал, Яна взяла телефонную трубку и, уйдя на кухню, набрала номер, по которому прежде никогда не звонила, но запомнила его благодаря тому, что почти все цифры в нем повторялись.
  -Здравствуйте, можно Пашу,- попросила она и услышала на том конце провода: “Тебя, девушка какая-то”.
 - Оля?- спросил дрогнувшим, полным надежды и отчаяния голосом Паша.
 - Нет, это Яна, Олина сестра.
 - Яна?- голос парня совсем упал.- Что случилось? Оля, что… Она попросила тебя сказать мне, что все кончено, да?!
 - Нет, ни о чем таком она меня не просила!- заверила девушка,- Просто ей сейчас очень плохо и, если ты ее действительно любишь, пожалуйста, не пытайся докапываться до причин. Если ты хочешь, чтобы вы были вместе, то, пожалуйста, не обижайся на мои слова - просто выслушай и прими к сведению, хорошо?
 - Ян, я очень ее люблю.
 - Тогда послушай.


                Глава9.


  Как-то вечером, примерно неделю спустя, Кирилл сидел за столом и, при свете настольной лампы, растерянно вертел в руках фотографию Лены Калининой. Эх Лена-Лена, пора было уже признать, что эта версия оказалась тупиковой: все, что могли узнать про девушку - узнали, но связи с гибелью Сереги - никакой.
  Остальные рабочие версии тоже не пролили никакого света на поиски убийцы. Разговор с бывшими Сережиными коллегами из метро вообще не принес никакой пользы. Парень не был особо общительным, ну уволился - и уволился, никто не интересовался, куда. Устроенный Кириллом и Ваней повторный обыск в квартире друга тоже не дал ничего, кроме слез Валентины Ивановны.
  Так и повисло это дело в воздухе, и, к своему стыду, Кирилл вроде как испытывал облегчение от того, что все зашло в тупик. И так очень много времени отнимала работа,  а он теперь не был одинок, у него была его девочка - и каждую свободную минуту хотелось проводить с ней. С появлением в его жизни Яны Кирилла уже гораздо меньше тянуло на острые ощущения, хотелось совсем другого: любви, нежности, душевного тепла. Но, с другой стороны, был и долг перед погибшим другом,  и парень знал, что, если не найдет убийцу - а он не сомневался, что Серегу убили - он не сможет жить спокойно. Элементарно перестанет себя уважать.
  Получался замкнутый круг. Искать некогда - искать негде - но найти необходимо. “Необходимо!”- вслух произнес Кирилл, посидел еще немного, подумал, поморщил лоб и, как обычно, убрал фотографию в стол.

  Прошло еще несколько дней, и наступили весенние каникулы. Яна договорилась с матерью, что все это время будет жить у Кирилла и, счастливая, как никогда еще в жизни, собрала вещи и переехала к нему.
  Но, в отличие от нее, у ее любимого каникул не было, и приходил он домой только в восьмом часу. В понедельник это Яну вполне устроило, до полудня она отсыпалась, потом часа полтора нежилась в ванной, после чего с гордым, приятным чувством взрослой женщины и хозяйки дома, отправилась в универсам, где закупилась всем необходимым для сегодняшнего вкусного ужина и завтрашних пирожков. И, не успела она  до конца управиться с готовкой, еще даже газ не погасила - а любимый уже стоял на пороге и мечтал поскорее заключить в объятия свою девочку.
  Большая часть вторника ушла на возню с выпечкой, но вчерашнего энтузиазма от кухонного время препровождения Яна уже не испытывала. Нет, в домохозяйки она, однозначно, не годится,- поняла девушка и решив, что завтра ей необходимо как-то развлечься, позвонила Лене Рудницкой и пригласила ее в гости. Она планировала угостить подругу своими пирожками, а потом- сходить прошвырнуться по магазинам, может, заодно посидеть в какой-нибудь кафешке.
  Расставляя на кухонном столе чашки, Яна попросила Лену принести из комнаты коробку конфет.
 - В столе, по-моему, в верхнем ящике,- сказала она.
  Лена вернулась в кухню с коробкой конфет и фотокарточкой в руках.
 - Я случайно увидела. Кто это?- озабоченно спросила она.
 - Это...,- Яна замялась, и Лена поняла это по-своему.
 - Ты позволяешь ему хранить фотографии бывших девушек?
 Яна не отвечала, это был не ее секрет.
 - Дай мне ее, я уберу ее обратно,- попросила она.
 Лена отдала, но устремилась в комнату вслед за подругой.
 - Тебе не кажется, что у вас с этой девушкой есть что-то общее,- не унималась она.
 - Может, и так, - лаконично ответила Яна.
 - А тебе не кажется странным, что он знакомится с внешне похожими девушками?
 Нет, это было выше ее сил.
 - Это не его бывшая девушка,- отрезала она.- И хватит об этом!
  Лене было, может, и ужасно любопытно, но, не желая портить настроение подруге, она замолчала, однако что-то такое крутилось у нее в голове, и через некоторое время, за чаем, она вдруг отставила чашку и, уставившись на Яну загоревшимися глазами, сказала:
 - Я вспомнила!
 - Что?
 - Где я ее видела!
 -  Кого?
 - Девушку на фотке!
 - ..?! И где?
 - Мы сейчас в моей комнате ремонт делаем, стены пока газетами старыми оклеили - так вот очень похоже на фото в объявлении “Пропала девушка”!
  Яна чуть не подавилась пирожком. Хотела она молчать о делах Кирилла, но интерес взял верх. Она вкратце изложила подруге суть дела. – Ее зовут Лена Калинина,- сообщила она.
 - Нет, точно не Лена,- покачала она головой.
 - Да Лена, я тебе говорю!
 - Да нет!
  Интрига нарастала!
 - Поехали к тебе!- потребовала Яна.
 - Что, прям щас?!
 - Да, а чего?
  Впрочем, Лене и самой было ужасно интересно и, она не возражала. Они спешно вымыли посуду, собрались, поймали машину, приехав домой к Лене - только разувшись, даже не раздеваясь, вбежали в комнату и уставились на фотографию на стене…
  Девушку звали Катя Муромцева, и, хоть на промоченной клеем газете было и плохо видно, но все же можно было разобрать, что это хоть и чем-то, может, похожее, но все же абсолютно другое лицо... Вот так вот и выяснилось, что той осенью пропала не одна, а как минимум две чем-то похожие внешне девушки, причем Катя исчезла за две недели до Лены.
  В тот же вечер Яна рассказала обо всем Кириллу, он тут же разыскал в интернете нужный номер газеты, внимательно изучил фотографию, несколько раз перечитал текст, позвонил Ване и сообщил о том, что им стало известно… Яна особо ни во что не вмешивалась, спокойно наблюдала за действиями Кирилла, прислушивалась к телефонным разговорам друзей. Никак не думал Кирилл, что на этой почве у них может случиться скандал, а он случился, и имел последствия, о которых, правда, парень так никогда и не узнал.
  А дело было в том, что Яна, поначалу лишь спокойно наблюдавшая за развитием событий, узнав в пятницу вечером от Кирилла, что в субботу они с Ваней собираются ехать по адресу Кати Муромцевой, вдруг изъявила желание отправиться с ними. Естественно, у Кирилла не было ни малейшего желания ее брать, но Яна продолжала настаивать на своем, заявив в конце концов, что, если Кирилл отказывается ее брать, то пусть и он не едет совсем.
 - Да что тебе там делать?!- недоумевал Кирилл.
 - А дома что?!
 - Ну я же не на весь день!
 - Не важно! Ведь это я - на свою голову - рассказала тебе про эту Катю - а теперь ты хочешь выкинуть меня, как ненужную вещь!- кричала Яна с раскрасневшимся лицом.
 - Да что за чушь ты несешь?!
 - Да ничего не чушь!
 - Да ты понимаешь, что это не бабское дело!- не в силах больше себя сдерживать, заорал на всю квартиру Кирилл. Но Яну криком было уже не испугать.
 - А я тебе и не баба, понятно?!- еще громче закричала она. – Или ты берешь меня с собой - или вообще никуда не едешь!- повторила она, причем на сей раз уже однозначно приказным тоном.
  У Кирилла внутри все закипело. Таких посягательств на свою свободу он ни одной женщине - пусть даже горячо любимой - был прощать не намерен.
 - Да кто ты такая, чтобы мне указывать?!- гневно спросил он, глядя на девушку едва не с ненавистью и добавил в сердцах:- Да пошла ты!
 - Пошла я?!
 - Да ты!
 - Ну и прекрасно! Я ухожу, а ты оставайся со своим гребаным расследованием!
 - И иди!
 - И пойду!
  Яна выбежала в прихожую. Вещи собирать не стала, - схватила только сумочку, оделась на ходу и, хлопнув дверью, ушла из квартиры. Как ни странно, злость Кирилла улеглась почти сразу с уходом Яны, а на душе стало как-то горько, пусто. Было обидно: опять она вот так убегает, опять из-за глупости, из-за его несдержанности. А он за эти дни так привык к теплу, которым она наполнила его дом! Кирилл вдруг почувствовал, что боится оставаться один, здесь, в тишине этих стен, боится своего прошлого, своих воспоминаний. Он понял, что стал зависим от нее - но это-то его, как раз, не пугало… Он хотел побежать за ней - но остался стоять на месте. Достал мобильник - но и позвонить гордость не позволила: ведь, может, он и вспылил - но изначально же Яна была не права, она и должна была первой идти на примирение! Он все надеялся, что она сама вернется - но девушка не возвращалась.

  Приехав к себе домой, Яна застала Олю готовой к выходу.
 - Ты куда?- поинтересовалась она.
 - Да с Пашей. В кино приглашает, потом в клуб пойдем. Слушай, он так изменился,- поделилась она.- На работу устроился, уличным промоутером, за сто рублей в час.
 - Да, неплохо,- Яна заставила себя улыбнуться. Что ж, похоже, она хоть что-то сделала правильно.
 - А ты-то чего здесь делаешь?!
  Я-то?..,- Яна вздохнула.- Да, поссорились.
 - ?!.
 - Да пустяки, не бери в голову. Помиримся.
  Оля хотела спросить еще что-то, но сестру выручил телефонный звонок. Звонил Паша, сообщал, что стоит внизу у подъезда.
 - Иди-иди,- поторопила сестру Яна.
 - Кстати, ты одна остаешься,- сообщила Оля.
  -А мама где?
 - К тете Свете с ночевкой поехала.
  - А-а. Ну ладно…
 - Ну пока тогда.
 - Пока.
  За Олей закрылась дверь -  и улыбка сошла с Яниных уст. Одиночество надавило на нее тяжелым прессом - ничуть не меньше, чем на Кирилла. И, хоть она и решила про себя, что ни за что не будет плакать, но слезы сами собой просились наружу. “Сволочь ты, Баженов, что тебе, трудно позвонить и извиниться?!”- всхлипнула она и вдруг услышала, как поворачивается ключ в замке.

  Этим вечером поссорились не только Кирилл и Яна- Максим и Вика тоже разругались в пух и прах.
  Пару месяцев назад выяснилось, что Вика беременна. Нельзя сказать, чтобы Максима очень обрадовало это известие, но вместе они были уже давно, и на аборте настаивать он, естественно, не стал. Назначили и дату свадьбы - пятнадцатое мая. Но если бы Вика знала, какие мысли занимали сейчас Максима! Если бы парень сам еще не так давно мог такое предположить!
  Греховная, больная страсть лишила Максима покоя и сна, она была словно опухоль в мозгу, словно костер, испепелявший его плоть. И имя этой страсти было Яна.
  Он старался избегать встреч с младшей сестрой и как можно реже приезжал в Автово, но ее образ преследовал его, словно наваждение, а Вика, располневшая и подурневшая, с испортившимся, капризным характером не только не возбуждала его- она его безумно раздражала, и, как он ни старался, это раздражение ему плохо удавалось скрыть. Вика это, естественно чувствовала, расстраивалась, закатывала истерики, Максим раздражался еще больше - получался замкнутый круг.
 - Ты не любишь меня!- вопила Вика в тот вечер.- Ведь не любишь! Признайся!
 - Да люблю, люблю,- отмахивался Максим.
 - Не ври!- его пренебрежительный тон в вещах, столь важных для нее, доводил девушку до бешенства. Мысли одна хуже другой лезли ей в голову. – Ты ведь мне изменяешь! Признайся только, с кем!
 - Отстань, ты бредишь!
 - Ничего подобного! Кто она?! Кто эта шлюха?!
  Максима передернуло, в глазах его потемнело.
  -Заткнись, дура, что ты знаешь?!- заорал он не своим голосом и, толкнув опешившую Вику на диван, быстрым шагом вышел из комнаты. Услышав, как открылась входная дверь, девушка выбежала в коридор, закричала: “Вернись!”- но Максим даже не обернулся и решительно захлопнул дверь.

  Направляясь в Автово, парень меньше всего рассчитывал встретить там Яну - по телефону Оля сообщила ему, что сестра живет на каникулах у Кирилла (которому Максим завидовал черной завистью)- и уж совершенно не ожидал оказаться с ней наедине.
 - Оля на свидании, мама ночует у тети Светы,- равнодушно сообщила брату Яна, а тот стоял у входной двери, как истукан, и глазел на нее. У него дух захватывало от ее красоты.
 - Макс, ты че? Все нормально?- поинтересовалась девушка.
 - А?- парень, наконец, выйдя из оцепенения, прошел и стал раздеваться.- Да так. С Викой поругался.
 - И мы поссорились,- сообщила Яна. – Вы, парни, всегда так - считаете, что вы такие крутые, а нас хотите отодвинуть на второй план. А ты не забыл вообще, что Вика беременна, что ей нервничать нельзя?!
  Максим молчал, не зная, что ей ответить.
 - А она сидит сейчас, наверное, одна и плачет - а вдруг с ребенком что-нибудь случиться?! Давай быстро едь домой и мирись с ней!- напутствовала Яна.
  Максим понимал, что она абсолютно права, как понимал и то, что ему в любом случае не стоит здесь оставаться - но он просто не мог уехать!
 - К ней наверняка уже мать примчалась,- пробормотал парень.- Позвоню сейчас. Поеду завтра.
 - Уж позвони, хотя бы,- согласилась Яна.- Только, ради Бога, не вздумай больше ссориться - помирись с ней!
  Дав указания к действию, девушка ушла к себе. Постояв немного перед закрытой дверью, Максим тоже направился в свою комнату. Позвонил Вике, попросил прощения за грубость.
 - Ты сейчас у нее, да?! У своей любовницы?!- рыдала в трубку Вика.
 - Не выдумывай, солнышко, я в Автово. Нет у меня никакой любовницы!
 - Я не верю!
- Ну хочешь, я тебе Яну дам, она подтвердит?
 “ Хватит плакать, не стоит он того!”- донесся до слуха Максима отдаленный голос будущей тещи. Так он и знал, что она примчится: получила в пятьдесят лет права и теперь накатывает посреди ночи! Зато хоть есть повод, чтобы отказаться ехать обратно!
  Следуя советам сестры и проявляя максимум терпения, Максим сумел почти полостью урегулировать конфликт- убедить Вику, что он любит ее и раскаивается, но, тем не менее, эту ночь им лучше провести порознь, а завтра встретиться уже отдохнувшими, в хорошем расположении духа- и больше никогда не ссориться. Вот только зачем было Максиму здесь оставаться? Но он предпочел даже мысленно не отвечать на этот вопрос.
  А Яна тем временем все ждала, ждала звонка от Кирилла, и даже в ванную с собой взяла мобильник, но он так и не позвонил. Из ванной она вышла расстроенная- зато благоухающая нежным ароматом геля для душа и  в коротеньком полупрозрачном халатике, надетом поверх шелковой ночной сорочке.
  Брата она встретила в коридоре. Максим смотрел на нее восхищенным, жадным, горящим от желания взглядом. Не будь Яна столь поглощена своими мыслями, она не могла бы этого не заметить - но девушка думала только о Кирилле. Хотелось как-то отвлечься от переживаний.
 - Там в холодильнике бутылка вина стоит - пойдем, выпьем,- предложила она брату. Он не возражал, они выпили.
 - Давай, я сполосну бокалы,- сказала Яна, взяв их со стола, подошла к раковине- а Максим все продолжал неподвижно сидеть за столом.
 - Ты чего?- удивилась девушка.- Вы же помирились. Все будет хорошо!
 - Да..,- растерянно ответил парень.
 - Ну тогда хватит переживать! Иди спать!
 - А?- словно не понял Максим, посидел еще немного, потом спохватился, встал, сказал: “Спокойной ночи” и нехотя побрел из кухни.
  А Яна домыв посуду, подошла к окну, села на подоконник, посмотрела вниз на редкие машины… Вино не принесло облегчения - напротив, стало как-то уж совсем невыносимо грустно. Она могла бы быть в эту минуту вместе с Кириллом - а из-за его дурацкой гордости сидит тут теперь одна! Ею вдруг овладело беспокойство: а если Кирилл упрется и сам не пойдет первым на примирение? Он нагрубил ей, обидел ее - в этой ситуации Яна ни за что не согласилась бы сделать первый шаг на встречу, а, значит, если и парень будет упрямиться- то они расстанутся?!
  Эта мысль показалась чудовищной, захотелось поскорее выкинуть ее из головы - но вот как-то совсем не удавалось. Яна мечтала заснуть и забыться - но чувствовала, что не заснет. Тогда она вспомнила, что после смерти отца врач выписал маме успокоительные таблетки. Подумав пару секунд, девушка соскочила с подоконника и, зайдя к матери в комнату, достала из тумбочки упаковку с лекарством. Ознакомилась с инструкцией, было написано: одна- две таблетки за полчаса до сна. Секунду поразмыслив, девушка приняла две - и уже через несколько минут глаза ее начали слипаться. Она легла в свою кровать и, не мучимая никакими дурными мыслями, вскоре забылась крепким, спокойным сном.
  Мучился бессонницей в эту ночь и Максим, терзаемый греховными, пугавшими его самого желаниями. Такая близость Яны и то, что они находились в квартире одни - все это сводило его с ума и отзывалось мучительными, не дающими покоя ощущениями внизу живота. Провалявшись пару часов без сна и совершенно исстрадавшись, Максим решил- таки благоразумно покинуть квартиру, встал, оделся, вышел из комнаты, двинулся в сторону выхода - дошел до ее двери…

 Яну разбудил звонок. Она встала, накинула халатик, подошла к входной двери, не глядя в глазок, открыла, ведомая каким-то радостным предчувствием - и увидела Кирилла. Он стоял на пороге с букетом розовых роз в руках, он смотрел на нее и улыбался - нежно, ласково и немного виновато. Ей не надо было от него слов - ей хватило только этой улыбки, и она позволила Кириллу заключить себя в объятия. Парень подхватил Яну на руки и понес в ее комнату. Девушка заметила, что на нем уже нет верхней одежды, но это не удивило ее. Кирилл положил ее на кровать и с минуту просто любовался ею, нежно гладя по светлым шелковистым волосам, потом он нагнулся к ней и начал целовать ее - сначала очень нежно, почти робко - потом более страстно и глубоко. Затем он снова чуть отстранился от Яны и, приподняв подол ее ночной сорочки, обнажил ее прекрасное тело и, затаив дыхание, с восхищением разглядывал совершенные юные формы, потом опять наклонился и захватил губами нежный розовый сосок, пальцами левой руки он накрыл маленький холмик у нее между ног. Яна ахнула от наслаждения, закрыла глаза, потом снова открыла их - и проснулась. И, не сразу придя в себя после принятого снотворного и выпитого вина, довольно долго не могла понять, что происходит, потому что сон не закончился, он продолжался- ее тело ласкал мужчина, но, по одним его прикосновениям, по очертаниям, которые девушка смогла разглядеть в слабом свете, льющемся из коридора, Яна в ужасе поняла, что это был вовсе не Кирилл! Она тогда подумала было, что это снова сон, попыталась проснуться- но ничего не получалось, а все происходящее было вполне реально- и тогда Яну сковал страх, на несколько секунд она оцепенела, а неизвестный тем временем совсем лег на нее, и, удерживаясь на правой руке, левой расстегнул штаны- и Яна почувствовала, как его напряженная плоть уперлась ей в бедро- и тогда она, превозмогая ужас, дотянулась рукой до кнопки на стене и заставила себя зажечь бра. В глаза ударил свет, парень поднял голову…
  Несколько секунд они просто молча смотрела друг на друга. Максим вдруг густо покраснел, потом отпрянул от нее, поспешно застегнул брюки. Яна оставалась неподвижной - только все смотрела на него. Недоумение, потрясение, страх, боль сменяли друг друга в расширившихся глазах, вдруг девушка заметила, что обнажена, покраснела, судорожным движеньем оправила сорочку, прикрылась одеялом и, прижав к пылающему лицу ладони, потребовала:
 - Вон из моей комнаты!
  Сам ошарашенный и потрясенный, и не вполне понимая еще, что он наделал, Максим умоляюще глядел на нее, видимо, хотел извиниться, позвал сестру по имени - и тогда она, убрала руки от лица и глядя на него уже с ненавистью, закричала вдруг, отчаянно и истерически:
 - Я сказала, убирайся вон, из комнаты, из квартиры- если ты сию же минуту не уберешься, если ты попытаешься меня хоть пальцем тронуть- я тебе клянусь, я все расскажу Кириллу- и он тебя убьет!
  Что Кирилл за это убьет, Максим не сомневался - он помнил его огромную силу и, главное, глаза - но сейчас парень не вынес как раз ее взгляда.
 - Прости,- пробормотал он и почти бегом покинул спальню. Яна кинулась за ним и закрыла дверь на защелку.
  Пошатываясь, словно пьяная, вернулась девушка в кровать, но не ложилась, а, сев на край, принялась раскачиваться взад-вперед, обхватив себя руками, глядя перед собой блуждающим, полубезумным взглядом и повторяя без конца:
 - Господи, да что же это?! Да что же это такое?!
   Возможно, с ней случилась бы истерика, но произошло то, чего она так горячо желала еще пару часов назад - вдруг в третьем часу ночи зазвонил ее мобильный телефон. Яна схватила трубку.
 - Баженов, ты.., - хотела сорвать она на Кирилле свое отчаяние, но голос ее прервался.
 - С тобой все в порядке?!- встревожено спросил Кирилл.
 - А почему ты спрашиваешь?!- удивилась Яна.
 - Не знаю,- признался парень,- что-то сердце схватило, почему-то испугался, что с тобой могло что-то случиться.
  Яна была поражена. Да неужели ж он так почувствовал?! Или это просто предлог и так совпало?!
 - Со мной все в порядке,- сказала она.- Ты хочешь помириться?
 - Хочу,- просто ответил Кирилл.
 - Тогда забери меня сейчас же,- прошептала Яна.
 - Ян, точно ничего…
 - Точно,- перебила она.- Просто…Просто я хочу, чтобы ты меня поскорее обнял.
  Теплая волна нежности захлестнула душу Кирилла.
 - Я люблю тебя, Януля,- сказал он,- я сейчас приеду!
  Положив трубку, Яна снова хотела расплакаться - но опять не пришлось. Она вспомнила, что не слышала, чтобы открывалась входная дверь - значит, Максим еще никуда не ушел. Что ж, может, это даже к лучшему. Теперь, зная, что скоро приедет Кирилл, Яна почти не боялась - разве что встретиться с Максимом взглядом, и, прежде чем уехать, она должна была понять.
  Полностью одевшись, Яна вышла в коридор - и застала парня сидящим на стульчике возле входной двери, в полном отчаянии обхватил он голову руками и также, как только что Яна, раскачивался туда-сюда.
  Заметив появление девушки, Максим вскинул на нее лихорадочный взор и снова с полнейшим раскаянием на лице повторил: - Прости!
  Яна не ответила; не подходя близко и не глядя ему в глаза, она предупредила:
 - Кирилл скоро приедет.
  Максим вздрогнул.
 - Не волнуйся, я не сказала,- успокоила Яна.- Это чтоб ты знал. Пойдем на кухню, поговорим.
  Парень послушно пошел за ней.
 - Мне не надо твоего “прости”,- сказала девушка, сев и глядя в стол.- Я хочу знать, как это, почему, зачем?! Ведь я считала тебя своим братом!
  Парень молчал. Решившись-таки посмотреть на него из-под нахмуренных бровей, Яна увидела в его лице полнейшую растерянность и отчаяние, он ответил ей робким, страдальческим и - влюбленным взглядом.
 - Я не знаю, как это вышло,- сказал он, наконец, полушепотом,- я собирался уходить, правда, я знал, что нам нельзя оставаться вдвоем в квартире. Я не должен был заходить к тебе в комнату, но… бес попутал…
 - Это что, из-за беременности Вики?- не поняла Яна.- У вас что, нет секса, и тебе все равно стало, на кого лезть, хоть даже на сестру?!
 - Нет, нет, что ты такое говоришь?! Совсем не то!- болезненно поморщился Максим.- Если бы ты знала… Уже два месяца я… Я совсем потерял голову…
 - Два месяца?! Но ведь мы выросли вместе! Нас воспитывали как родных брата и сестру - я никогда и не думала о тебе иначе! Как ты мог придти к этому?! Я не понимаю!
 - Я не понимаю сам,- покачал головой Максим.- Но ты… Ты необыкновенная! Ты такая красивая, ты…
 - Да что вы за народ такой, мужики, если даже мой брат - туда же!- сверкнув глазами, Яна вскочила на ноги с каким-то нервным движением в лице, испытывающее посмотрела на Максима - но он прятал глаза. Тогда Яну словно оставили силы, она не села, а почти упала на стул. - У нас была семья, мне казалось, самая лучшая,- сказала она, печально глядя в пустоту,- а теперь от нее ничего не осталось. Может, так и должно, конечно, быть - ведь время идет, хотя, мне кажется, что должно быть совсем иначе. Но я не стану тебя винить,- произнесла она, посмотрев на брата и на сей раз поймав его взгляд,- неизвестно, кто из нас виноватее, и уж точно я не могу быть судьей. Ради мамы и Оли мы обязаны поддерживать видимость прежних отношений - но конечно, все не может быть так, как раньше!
 - Яна..,- взмолился Максим.
 - По крайней мере, пока,- настояла девушка.- Мне нужно время, чтобы об этом забыть, а тебе - чтобы выкинуть эту дурь из головы! Ради мамы, Оли, Вики ты обязан! Ради того, что это ненормально, даже чудовищно, в конце концов!
 -Да, ты права,- согласился Максим,- но тогда мы должны видеться как можно реже. Я буду как можно реже приезжать.
 - Нет, приезжай, как и прежде, они не должны думать, что не нужны тебе. Уеду я, к Кириллу, здесь я все равно постоянно буду вспоминать…
  Они сидели, молчали, потом Яна подняла на часы усталый взгляд.
 - Тебе пора, Максим,- сказала она,- Кирилл приедет с минуты на минуту.
 - Да,- Максим поднялся из-за стола.- Надеюсь, ты простишь,- сказал он,- и придешь на мою свадьбу.
 - Прощу, и приду на свадьбу,- пообещала Яна.- Надеюсь, к тому времени мы забудем это, как дурной сон…Постой!- окликнула она развернувшегося к выходу Максима.- Обязательно сходи в церковь и помолись за меня, за себя - за всех нас! И я схожу! Я совершенно серьезно! Пообещай мне!
 - Обещаю,- сказал Максим и вышел.
 
  Он ушел, Яна осталась сидеть, с выражением горькой усмешки на бледном лице. Ее собственный брат… Ведь говорят же, не родись красивой! А ведь она не просто родилась. Яна вспомнила историю, произошедшую много лет назад.
  Яна никогда никому об этом не рассказывала. Ей было тогда девять лет, она училась в третьем классе. Глядя на общую школьную фотографию за тот год, на светловолосую девочку Яну в третьем ряду, можно было сказать: “Очень миленькая!” На фото же за следующий год уже не стоило выискивать Яну из толпы одноклассников - она сразу бросалась в глаза, и все, кто бы не увидел этот снимок, с восхищением восклицали: “Необыкновенно красивая девочка!”
 В общем, в начале своей школьной жизни Яна была хорошенькой, но все же довольно обычной, не слишком выделявшейся среди других девочкой. Первой красавицей класса считалась Наташа Морозова: у нее были огромные фиалкового цвета глаза с длиннющими ресницами и мягкие шелковистые волосы до колен. Тонкий, чуть вздернутый носик придавал Наташиному лицу озорное и слегка надменное выражение. Девчонки восхищались Наташей и набивались ей в подружки, по-детски считая, что близость к звезде и их самих возвысит над остальными; мальчишки устраивали драки, соперничая за право проводить Наташу до дома и донести ее портфель.
  Для Яны же, которой с детства внушали, что она самая красивая, самая ненаглядная - ну просто самая-самая - такое положение дел в классе было ударом по самолюбию. А еще обиднее было то, что озорник и весельчак Петька Корягин, так сильно нравившийся Яне, стал одним из самых преданных Наташкиных поклонников.
  Яна боролась за свое счастье: вертелась у Петьки перед глазами, угощала его конфетами и в игре в ручеек выбирала его чаще всех. Петька принимал знаки внимания - лопал конфеты и улыбался девочке все еще беззубым ртом - а потом все равно мчался провожать Наташку.
  Однажды зимой Яна решилась на отчаянный шаг. Мать купила пять билетов в детский театр и сказала ей и Оле пригласить подружек из класса. Предполагалось, что Яна позовет Лену Рудницкую - родители девочек были хорошо знакомы, но Яна решила поступить вопреки ожиданиям матери. С замирающим сердцем подошла она на перемене к Корягину и, краснея, пролепетала:
 - У меня есть лишний билет в театр, на “Оловянного солдатика”.- Пойдешь со мной?
 - А когда?- деловито поинтересовался Петька.
 - В воскресенье.
  Счастью не было предела - Корягин согласился и даже продиктовал Яне свой телефон, чтобы ее мама могла позвонить и договориться с его мамой.
  Но недолго пришлось Яне радоваться. После четвертого урока Петька подошел к ней и сообщил, что не сможет пойти.
  -Почему?- с упавшим сердцем спросила Яна.
 - Наташа Морозова позвала меня с ней и ее родителями загород кататься на лыжах,- с детской непосредственностью признался мальчик.
  А девочка почувствовала, как налились слезами глаза, и нижняя губа предательски задрожала. Желая теперь только одного - не расплакаться перед изменником- Петькой - Яна, так ни слова ему и не сказав, выбежала из класса и, спрятавшись в туалете, горько разрыдалась.
  А когда в понедельник Яна пришла в школу, ее ожидал новый удар: Петька и Наташка попросились у учительницы сесть вместе, и им разрешили!!! И теперь они сидели плечо к плечу, смотрели друг на друга влюбленными глазами, Петька то и дело шептал что-то на ухо Наташке, и она покатывалась со смеху. Учительница смотрела на них строго, делала замечания, но особо не сердилась: эта парочка ходила у нее в любимчиках.
  Зато как все кипело внутри у Яны! Девочка смотрела на гордый Наташкин профиль и завидовала ей черной завистью: “Это же повезло родиться такой красавицей! А ведь все говорили, что это я самая красивая! Я! Я! Я!”
  А во вторник утром Яна впервые пошла в школу одна. Оля заболела, у нее поднялась температура до 39,5 и мама осталась с ней дома ждать врача.
  Когда девочка вернулась из школы, врач уже побывала. На тумбочке возле Олиной кровати стояли прописанные медикаменты. А сама сестра лежала в кровати и выглядела плохо: как будто только после бани: все лицо красное, на лбу - капельки пота. Дышала Оля тяжело и часто кашляла.
 - Выйди из комнаты, Яна, заразишься еще!- сказала мать.
 - А что у Оли?
 - Грипп.
  Но, несмотря на активно проводимое лечение, Олина болезнь не желала отступать. В среду температура чуть снизилась, а в четверг - снова поднялась. Сестра стала теперь бледная, а губы - синеватые, и кашляла она без конца, и жаловалась, что воздуха не хватает.
  Приехала неотложная и с воспалением легких Олю увезли в больницу. Яна очень переживала за сестру и почти весь вечер плакала- боялась, что Оля умрет. Но, когда в пятницу Яна пришла в школу и посмотрела в очередной раз на сладкую парочку Петьку с Наташкой- на перемене они уже держались за руки!- так ей стало больно, что даже страх за сестру отступил перед завистью к  Морозовой.
  После уроков Яна плелась из школы грустная, с опущенной головой. Ей совсем не хотелось домой: там никого не было: мама - у Оли в больнице, папа - на работе, Максим - на занятиях. Но и с подружками гулять хотелось еще меньше…
  Сама того не заметив, Яна забрела в скверик. Посмотрела по сторонам, вздохнула тяжко и села на скамейку. И тут пестро одетая немолодая женщина подошла к ней.
 - Что грустишь, милая?- поинтересовалась незнакомка.
 - Я?.. Н..ничего,- Яна со страхом и недоумением разглядывала ее седеющие волосы, темное морщинистое лицо, длинные пышные юбки.
 - Не ври мне, милая, я же вижу. Никак, беда у тебя?
  Яна нерешительно кивнула.
 - Позолоти цыганке ручку- счастье будет тебе!
  И женщина вытянула перед девочкой грязную неухоженную руку. Догадавшись по этому жесту, что “позолотить” означает дать денег, Яна выгребла из кармана несколько монет (что осталось за неделю от денег на завтраки) и, дрожа от страха, протянула ей.
 - Спасибо тебе за доброту, дорогая девочка!- монеты тут же исчезли в широких одеяниях цыганки. – И не бойся меня - я тебе зла не сделаю! – женщина улыбнулась, поразив Яну двумя рядами золотых зубов.- Наоборот: за добро будет и тебе от меня добро. Гадать тебе не буду - мала ты еще, а вот беде твоей помогу. Назови мне твое самое заветное желание - и оно обязательно исполнится.
  И Яна отчего-то поверила старой цыганке и хотела уже сказать: “Хочу, чтобы моя сестра поскорее поправилась”,- но лицо Наташки Морозовой вдруг встало перед глазами и никак не хотело исчезать, гордо и насмешливо смотрели большие фиалковые глаза, словно говорили: “ Куда тебе до меня? Я лучше!” И вспыхнул тогда совсем не по-детски Янин взор, и, бесстрашно посмотрев в черные цыганкины очи, маленькая девятилетняя девочка произнесла вслух свое желание:
  -Я хочу быть самой-самой красивой, красивее всех!
  Чуть нахмурившись, цыганка спросила тогда:
  -Ты уверена, что это твое самое заветное желание?!
 - Уверена,- решительно кивнула Яна, не слушая голоса совести.
 - Но разве ты не знаешь, что красивая не означает счастливая,- возразила женщина.
  Но Яна повторила с поразительным для ее лет упорством:
 - Хочу быть самой-самой красивой! Это - мое желание!
 - Что ж, раз это - твое желание, значит, она исполнится, как я и обещала,- цыганка вздохнула.- Ты будешь красавицей, такой, каких немного. Но учти: что это принесет тебе счастье- этого я тебе пообещать не могу.
  После этого Яну ни одну неделю мучила совесть за то, что она не загадала выздоровление Оли. Сестра болела долго и тяжело, изо дня в день девочка видела покрасневшие от слез глаза матери и хмурый, обеспокоенный вид отца.
  Наконец, Олю выписали из больницы. Выглядела она все еще нездоровой: бледная, изможденная, слабая. И медленно она шла на поправку. Впрочем, Яна тогда решила, что она и не могла бы ни на что повлиять. Она ведь загадала, что хочет быть первой красавицей - и что толку?! Первая все равно Наташка, и Петька не отходит от нее, а уже лето на носу.
  Вернувшись в сентябре в школу, Яна поймала на себе много удивленных взглядов. “Какая Янка стала красивая!”- слышала она восхищенный шепот девчонок. Многие из Наташкиных обожателей мужского пола соперничали теперь за право проводить домой Яну, хотя Морозова, вроде, внешне совсем не изменилась к худшему. Вот только Петька остался по-прежнему верен Наташке и не отходил от нее ни на шаг. Впрочем, Яну это уже не трогало - за лето он ей как-то разонравился…
  Потом, став постарше, Яна размышляла над тем, повлияла ли на что-то та встреча с цыганкой и пришла к выводу, что, конечно же, нет. Просто, значит, пора пришла ее красоте расцвести - ведь красавицей можно родиться, а можно стать и в десять, и в пятнадцать, и в восемнадцать лет. А можно и родиться красивой, а потом пострашнеть. Как, кстати, произошло и с Наташкой Морозовой. С периодом полового созревания она пополнела, погрузнела и уже очень мало напоминала того прелестного ясноглазого ангела, каким была в детстве. За Яной же Еруновой прочно укрепилось звание первой красавицы класса, а потом и школы, и только теперь, приближаясь к ее окончанию, девушка начала об этом жалеть.
  Теперь, когда эта красота начала приносить разрушение, когда собственный брат едва не совершил с ней страшный грех…
 
  Порывисто вдохнув, Яна вдвинула из стола ящик и достала из него самый острый нож, легонько дотронулась до острия пальчиком. Темные глаза ярко горели от пришедшей в голову мысли: поднести этот нож к лицу и одним движеньем, одним разрушающим красоту шрамом разорвать всю эту роковую цепь событий! Яна сидела неподвижно, обдумывая эту идею. “А будет ли Кирилл любить меня?- пронеслось в голове. – И готова ли я отказаться от всеобщего восхищенья?! Что я буду видеть в глазах людей? Любопытство? Сострадание? Или, может, отвращение?!”
 - Что за бред?!- произнесла девушка вслух, сама себя испугавшись, и поспешно запрятала нож обратно в стол. И в этот момент Кирилл позвонил в дверь.
 - Не будем больше ссориться!- сказал он, входя в квартиру и ласково глядя на Яну.
 - Не будем,- согласилась она, кладя голову ему на грудь, и вдруг ошарашила его радостным известием: - Ты еще хочешь, чтобы я переехала к тебе насовсем? Если да, то пошли собирать вещи!
       
                *                *                *
 
    Несмотря на снотворное, Яна плохо спала остаток ночи. Без конца ворочалась, вставала, подходила к окну и смотрела на запоздалые мартовские снежинки, кружащиеся в свете фонаря. Потом снова ложилась, прижимаясь всем телом к спящему Кириллу и пытаясь согреться. И - не могла, потому что холод шел изнутри. Жуткая, леденящая тоска и какое-то необъяснимое тягостное предчувствие овладели душой девушки - и было такое странное и страшное ощущение, что, даже если она разбудит Кирилла, даже если любимый обнимет ее крепко-крепко - то даже и он не сможет ее защитить от того, что неотвратимо надвигается на нее. И от этого невыносимого чувства хотелось плакать, и громко-громко кричать, и метаться по комнате - и Яне уже начало казаться, что она сходит с ума - и, лишь когда за окном забрезжил спасительный рассвет, мрачные мысли немного отступили, и девушка забылась неспокойным сном.
  Встала она неотдохнувшей, наоборот, измученной прошедшей ночью, и темные тени залегли у нее под глазами. Кирилл видел, что Яна немного не в себе, но обвинял лишь себя, приписывая ее подавленное настроение вчерашней ссоре. Желая загладить свою вину, он позвонил Ване и перенес все дела на следующие выходные.
  Яна тем временем по мобильнику переговорила с матерью; свой переезд она мотивировала тем, что за неделю жизни с Кириллом поняла, что жить без него уже не может, домой же она обещала часто приезжать.
 - Что ж, твоя жизнь - тебе решать,- ответила мать.
 - Не обижайся,- взмолилась Яна.
  -Я и не обижаюсь. Просто, мне грустно. Но это пройдет. Главное, чтобы ты была счастлива, доченька.      
  После этого разговора Яна совсем расстроилась. Ведь, вроде, она поступала так, как вынуждали обстоятельства- а все равно чувствовала себя предательницей… Но Кирилл не должен был ничего знать о ее переживаниях, тем более он так старался все утро развеселить ее, поэтому, когда она встретилась с ним взглядом, глаза ее улыбались- и парень был рад, что настроение ее улучшилось.
 - Хочешь, сходим сегодня вечером куда-нибудь? В кино, В боулинг?- Предложил он.- Можем позвать Ваню с Олесей.
 - Хочу, а завтра?
 - А это мы потом решим, но все дела я перенес на следующие выходные.
  Яна позволила ему обнять себя, хотя напоминание о предмете вчерашней ссоры было ей не слишком приятно. Но, в конце концов, она, вероятно, все же была не права. Ведь для Кирилла это дело крайне важно, потому что он должен исполнить долг перед погибшим другом; для нее же - так, игра в детективов, а какой из нее детектив? К тому же, на ее голову и так приключений вполне достаточно…
  Однако в следующую пятницу, когда Яна окончательно убедила себя, что нечего ей влезать в дела Кирилла, ей вдруг нежданно-негаданно поступило предложение поучаствовать в расследовании.
  А получилось так: накануне вечером Кирилл разговаривал с Ваней, ребята разрабатывали план действий на субботу. Между делом Кирилл обмолвился, что хорошо бы ему вернуться домой пораньше.
 - А что, семейные обязанности?- подколол Ваня.
 - Да Яне скучно одной, к тому же, она обижается, что я ее с собой не хочу брать.
  В трубке на секунду повисла тишина, а потом Кирилл вдруг услышал:
 - А что, неплохая идея.
 - Какая идея?- не понял он.
 - Взять Яну с нами.
    Надо было отдать Ване должное, его идея была не лишена здравого смысла. Основывалась она на том, что, как выяснилось, у Кати Муромцевой была сестра Марина, младше ее полутора годами.
 - Ты знаешь, Лена Калинина чем-то похожа на твою Яну, они вполне могли бы сойти за сестер,- объяснил Ваня.- Сам подумай: насколько велика вероятность, что Марина будет гораздо откровеннее с девушкой- ровесницей, так же потерявшей сестру, чем с двумя подозрительными парнями, которые ищут убийцу друга?..
 - Я не хочу вмешивать в это Яну,- отрезал Кирилл.
 - Да чем она рискует?! Ведь мы же все время будем рядом, да и потом эта Катя пропала давным-давно, ну что может угрожать твоей Яне?!. А ей всяко будет приятно, что ты оказываешь ей доверие.
  Нахмурившись, Кирилл думал- и, в конце концов, согласился, хотя сама мысль о том, что Яна будет замешана в этом пусть даже мало-мальски опасном деле очень и очень ему не нравилась, зато Ваня был прав: когда девушка узнала, что парни берут ее с собой, то пришла в полный восторг.

                *                *                *      

  Тем же пятничным вечером, получив от Кирилла инструкции, Яна набрала номер Муромцевых. Она ощущала легкий мандраж, ожидая ответа- и, тем не менее, ни за что не согласилась бы уже выйти из игры, охваченная азартом и гордостью, что ей доверили такое важное задание.
  К телефону подошел мужчина с густым басом, на вопрос “Можно Марину?” поинтересовался, кто ее спрашивает.
 - Это по учебе,- наугад ляпнула Яна и, к счастью, не промахнулась.
 - Да, я слушаю,- произнесла девушка с немного скрипучим, не очень приятным голосом.
  Сердце замерло у Яны в груди. “Ну же, давай, чего струсила?!”
  -Але, М..Марина?- слегка запнулась она.
 - Да, а с кем я говорю?
 - Ты меня не знаешь, мы никогда не виделись. Меня зовут Яна.
  -А ты меня откуда знаешь? Ты из института?
 - Нет. Я звоню по делу. Это очень-очень важно!
 - По какому делу?- насторожилась Марина.
 - Насколько мне известно, несколько месяцев назад пропала твоя сестра Катя.- Яна уже вжилась в образ и говорила уверенно и складно.
  А вот Марину, похоже, напугали ее слова. Она довольно долго не отвечала, потом нерешительно, полушепотом подтвердила: - Да. А ты… Ты кто? Тебе… что-то известно?      
 - Нет, к сожалению. Марина, у меня та же беда. Моя сестра Лена тоже пропала.
  Напуганная Марина молчала, Яна же продолжала.
 - Я увидела фотографию твоей сестры в газете, только недавно и совершенно случайно. Моя сестра внешне чем-то похожа на твою. Я думаю, нам необходимо встретиться - вдруг их исчезновения связаны, и мы найдем какую-нибудь зацепку?!
 - Вряд ли, если даже милиция ничего не нашла.
 - Нечего полагаться на ментов, самим искать надо!
 - А откуда ты про меня узнала?- продолжала не доверять Марина.
 - Ну, если честно, воспользовалась базой данных,- призналась Яна.- Я же должна была знать, к кому мне лучше обратиться. Ну так что, ты согласна со мной встретиться?
 - Ну не знаю, наверное… А когда ты хочешь встретиться?
 - Завтра ты можешь?

  В субботу, около часу дня, Яна ждала Марину Муромцеву в маленьком тихом кафе недалеко от метро Московская. Марина опаздывала, и Яна нервно поглядывала то на часы, то на вишневую девятку Кирилла, дежурившую за окном. В тринадцать пятнадцать, решив уже, что девушка не придет, она полезла в сумочку за мобильником, чтобы позвонить любимому и спросить, что делать. И в эту секунду она услышала:
 - Это ты - Яна?
  Подняв голову, она удивилась. Честно говоря, Яна представляла себе Марину иначе - более похожей на Катю, по крайней мере, девушка ожидала увидеть хорошенькую стройную блондинку. Марина же оказалась невысокой полной брюнеткой с лоснящимся угреватым лицом, давно не мытыми волосами и подозрительным, цепким взглядом маленьких глазок.
 - Да, а ты - Марина?
 - Я Марина.
  Опасливо оглядевшись по сторонам, девушка решилась, наконец, сесть за столик. Молоденькая официантка тут же подошла и протянула ей меню, но она, покачав головой, сказала:- Мне только кофе.
 - А мне еще сок, пожалуйста,- попросила Яна и, только девушка отошла, достала из сумочки снимок и положила его перед собеседницей.
 - Твоя сестра?
 - Да. Лена.
  Перед Яной на стол лег другой снимок, более яркий, чем в Интернете, но, в общем-то, мало менявший уже сложившееся у девушки представление о Катиной внешности: красивая, эффектная блондинка с тонкими чертами лица, озорным и, может, немного насмешливым взглядом темно-серых глаз.
 - Красивая,- констатировала Яна.
 - Да,- криво улыбнулась Марина, но Яна услышала нотки агрессии в ее голосе, увидела, как вспыхнул в глазах огонек зависти. Да, странно, две сестры - и так непохожи. Впрочем, многое, наверно, и от самой Марины зависело, например почаще мыть голову, привести в порядок ногти, похудеть, в конце концов- хотя до Кати, конечно же, ей все равно было бы далеко…
 - Думаешь о том, что мы не слишком-то похожи на сестер?- словно прочитала ее мысли Марина, и голос ее прозвучал еще злее.- Вы с твоей сестрой тоже не одно лицо, но, конечно, обе красотки, она даже уступает тебе.
 - Ты думаешь, красавицам так хорошо живется?- возразила Яна.- Наши сестры… где они?! Живы ли они?!
 - Я знаю, что такое быть некрасивой,- огрызнулась Марина, глядя на Яну едва не с ненавистью.- Что такое даже потерять надежду на счастье!
  Яна подумала было, что рановато Марине терять надежду на счастье, а вот стоит для начала лучше заняться собой- но разговор явно зашел не в то русло, и девушка не стала развивать эту тему.
 - Марин, мы пришли сюда поговорить о несчастье, которое объединяет нас,- напомнила она.- У нас обеих пропали сестры.
  И снова недобрый огонек зажегся у собеседнице в глазах, и вдруг она заявила:
  -Да не о чем нам с тобой говорить! Сама не знаю, зачем пришла. Я милиции уже сто раз все рассказывала!
  Она энергично намотала шарф, натянула шапку.
 - Погоди, куда ты?!- испугалась Яна.
 - Ухожу я, нечего годить!
  Тогда, видя, что все так внезапно и непоправимо разладилось, и она может провалить свою миссию, ударить перед Кириллом в грязь лицом, Яна поспешила задать главный свой вопрос, выяснить основное, ради чего пришла сюда.
 - Скажи, а этого парня ты когда-нибудь видела?- и она сунула прямо под нос Марине Сережино фото. Мимоходом глянув на снимок, та покачала головой.
 - Подожди. Посмотри повнимательней,- взмолилась Яна.
  Но Марина упрямо повторила:-  Не видела!- и решительно направилась к выходу.
  Яна хотела было бежать за ней, но решила, что бессмысленно. Оставив на столе деньги и не дожидаясь напитков, она спокойно оделась и вышла из кафе. В глаза ей бросилась широкая спина Марины, мелькавшая среди пешеходов уже на другой стороне улицы. Что ж, выходит, она провалила свое задание? Или все-таки нет? Ведь ответила же Марина на ее вопрос: не знает ничего - и все тут. Правда, оставались у Яны подозрения, что та чего-то не договаривает - но ведь ей могло и показаться…
  Расстроенная, вернулась Яна в машину и доложила ребятам, что не узнала ничего интересного, сказала, что Серегу Марина не узнала, умолчав о своих сомнениях (иначе получалось, что она не нашла ответа вообще ни на один вопрос.)
 - Неужели она не рассказала ничего про свою сестру, про ее личную жизнь?- разочарованно спросил Кирилл.
  -Она почему-то была вообще не настроена со мной говорить,- виновато ответила Яна.
 - Оно и понятно,- усмехнулся Ваня.- Мы прогадали. Разрабатывая план, мы почему-то решили, что сестра Кати будет похожа на нее, а эта Марина - ну, вы видели. Ты, Ян, слишком красивая для того, чтобы расположить ее к себе.

                *            *             *

  Попытки дальнейшего исчезновения Кати Муромцевой ни к чему не привели, также, как и в случае с Леной Калининой. Ребятам удалось встретиться с друзьями Кати, они вышли на ее однокурсников - но никто не знал Серегу в лицо, никто ничего о нем не слышал. Дело заходило в тупик.
  Прошло еще две недели. Ваня думал, Кирилл продолжал искать. Однажды после работы он позвонил другу на мобильник и попросил приехать.
 - Нашел что-нибудь?- оживился Ваня.
 - Вроде того,- ответил Кирилл, и голос его прозвучал весьма мрачно.

 - А Яна где?- поинтересовался Ваня, зайдя в квартиру.
 - В кино с подружками. Раздевайся.
  Ваня быстро скинул куртку и ботинки, и друзья направились прямиком к компьютеру.
 - Ну, что ты нарыл?!
 - Короче...,- Кирилл тяжко вздохнул.- Я кучу времени просидел в Интернете, перерыл все газетные выпуски за последние три года.
 - И?!,
 - Первое исчезновение похожей девушки - два года назад. Настя Самойлова, двадцать лет,- Кирилл вывел на экран фотографию,- через месяц после нее - Вера Звягина, восемнадцать. Через двадцать пять дней - Наташа Лесовская, двадцать два года. Ровно через месяц после нее - Оксана Золотова…
  Так Кирилл перечислил девятнадцать девушек, исчезнувших за год и восемь месяцев, красивых худеньких блондинок в возрасте от семнадцати до двадцати двух лет. И последней пропавшей была Лена Калинина.
 - То есть исчезновения закончились с гибелью Сереги,- мрачно подытожил Ваня.
 - Да
 - Получается, он замешан… Зачем?
 - Погоди. Пока еще ничего не получается. Эти исчезновения начались два года назад - в то время мы постоянно общались с Серегой, он был абсолютно нормальным парнем.
 - Я не хочу об этом даже думать, но серийные убийцы… они часто во всем остальным ведут нормальный образ жизни, имеют семью, друзей,- с содроганием в голосе прошептал Ваня.
 - Я целую ночь думал об этом, почти не спал,- признался Кирилл,- и все же пришел к выводу, что это не так. Во-первых, ни одну девушку не нашли мертвой. Во-вторых, странным Серега стал тогда, когда у него начали появляться деньги - а это всего за четыре месяца до его смерти.
  -Может, он скрывал…
 -Не думаю. В любом случае, похищать девушек и тем или иным способом делать на этом деньги - и при этом продолжать работать на основной работе, иметь любимую женщину, общаться с друзьями - вряд ли это возможно. Вернее, возможно все, но…
 - И что ты в итоге думаешь?
 - Не знаю. А вот только хочу думать, что все это- совпадение. Он случайно познакомился с этой Леной, может, хотел разыскать ее - и его убили.
 - А при чем тут странное поведение? И деньги?
 - Не знаю. И, наверное, и знать на хочу,- Кирилл пристально посмотрел на Ваню и добавил:- Давай прекратим это расследование. Пусть в нашей памяти наш друг навсегда останется честным, добрым, порядочным человеком. Если у него что и было в прошлом, то с нашей стороны подло это ворошить.
  -Забудем про расследование и сохраним светлую память о нашем друге,- согласился Ваня.- Давай по пятьдесят грамм за него.

               
                Глава10.

  Время шло, и до свадьбы Максима оставалось чуть больше недели. Нельзя сказать, чтобы Яна совсем не нервничала в преддверии этого события - за это время она ни разу не видела брата, и ей оставалась только надеяться, что он излечился от своей болезни - иначе она это назвать никак не могла. Время от времени просыпалась она в холодном поту, когда ей снилась та ночь, когда снова и снова переживала она страх, сковавший ее тело, когда в ее постели оказался неизвестный мужчина, и самый настоящий ужас, когда она узнала в этом мужчине брата. Однажды во сне она от шока так и не смогла пошевелится и зажечь свет, и Максим пошел до конца. Яна тогда проснулась в слезах, и Кириллу пришлось долго успокаивать ее... Но, в общем-то, эти сны мучили ее нечасто, время шло - и Яна жила своей жизнью, в частности - готовилась к дню рождения Кирилла, которое ровно на неделю предшествовало свадьбе Максима. В поисках подарка любимому она обошла полгорода и, в конце концов, выбрала часы, дорогие, стильные, но не помпезные. Не предмет хвастовства для пижона, а настоящие, хорошие часы для настоящего мужчины, знающего себе цену.
  День рождения приходился на пятницу. Отмечать Кирилл пышно не стал, да и приглашать-то было особо некого. Позвали Ваню с Олесей, и пошли вчетвером в бар. Ели, пили, много смеялись, чуть-чуть потанцевали - было весело. Время от времени звонил телефон Кирилла и парень выслушивал очередные поздравления. Около одиннадцати, когда все были уже изрядно навеселе, позвонила Надежда. Кирилл вышел на крыльцо, чтобы не мешала музыка.
 - Я уж думал, ты не позвонишь,- заметил Кирилл, когда мать закончила с поздравлениями.
 - А я целую неделю ждала, что ты пригласишь меня - и так и не дождалась,- ответила женщина.
 - Да я, в общем-то, не отмечаю, так, сидим с друзьями в кафе.
 - Что же, и все равно я хотела бы тебя поздравить,- заявила Надежда, выдержав паузу. – Ты не возражаешь, если я завтра к тебе приеду?
 - Не возражаю,- секунду подумав, ответил парень.- Буду только рад. И с Яной вам пора познакомиться.
 - С Яной?
 - С моей любимой девушкой. Мы живем вместе.
 - Хм… Прекрасно!- Надежда постаралась, чтобы ее голос прозвучал бодро.- Тогда я буду, скажем, к трем.
 - Давай попозже. Мы сегодня пока домой вернемся, завтра пока раскачаемся. Давай в четыре или лучше полпятого.
  Попрощавшись с матерью, Кирилл вернулся к ребятам и с улыбкой сказал Яне:
 - Мама завтра к нам приедет, познакомитесь.
  А Надежда, положив трубку, задумалась. Живет с девушкой… Что ж, наверное, надо радоваться - сыну двадцать четыре и, похоже, впервые у него что-то серьезное. Хотя, кто знает, насколько серьезное?.. И неизвестно еще, что там за девушка… Что ж, в любом случае, ее долг матери- все проверить. Может, в чем-то Кирилл уже и вполне взрослый мужчина, но влюбленный мужчина не может быть взрослым по определению. Она должна составить свое независимое мнение и, в случае чего, постараться уберечь сына от ошибки, хотя с таким характером, как у Кирилла, вмешаться в его жизнь будет очень непросто. “Однако, что-то я уже заранее настроила себя против этой девочки,- заметила Надежда.- Нет, наверное, я просто ревную.”

  На следующий день Надежда, при полном параде, только что из салона красоты, держа в одной руке подарок, в другой - букет - позвонила в дверь квартиры сына. Кирилл открыл дверь, и она расцвела от гордости: какой высокий, статный, красивый ее мальчик. Она вручила ему подарки, горячо расцеловала - Кирилл немного смутился: он отвык от материнских нежностей, да никогда и не любил их особо.
 - Букет-то зачем?- спросил он.
 - Ну как же, почему нет?! Давай, примерь свитер!
 - Да погоди ты, разденься сначала.
  Кирилл принял у нее плащ, подал тапки, Надежда стала перед зеркалом поправлять прическу- и тут краем глаза заметила какое-то движение в коридоре и поняла, что они с сыном здесь не одни; тут же втянула живот, подняла голову, на лице- улыбка, приветливая, но не без доли высокомерия… Надежда медленно повернулась и оценивающе посмотрела на избранницу сына.

  Кириллу показалось, что вечер прошел хорошо. Общались женщины довольно непринужденно, мать хвалила блюда, приготовленные Яной, и на прощание выразила надежду, что в следующий раз это они будут ее гостями.
 - Да, как-нибудь,- неопределенно ответил Кирилл, подумав, однако, в порыве сыновней привязанности, что, может, пора уже и помириться с отчимом.
 - Ну вот, теперь и ты познакомилась с моей мамой,- с улыбкой сказал Кирилл Яне, когда за женщиной закрылась дверь.
 - Да, она очень милая,- ответила девушка,- я рада, что у вас теперь все хорошо. А про себя Яна подумала: “ И все же, есть в ней что-то неискреннее…”

  В неискренности матери Кириллу пришлось убедиться уже очень скоро. В понедельник вечером, выйдя с работы, он увидел ее, ожидающей возле машины.
 - Привет, мам ты чего здесь делаешь?- спросил он, заподозрив уже неладное.
 - Я?.. Да, к тете Рите заезжала. А потом вспомнила, что ты рядом работаешь. Отсюда  же до нашего дома на машине меньше пятнадцати минут, а на метро - такой крюк делать. Вот и подумала: может, подбросишь?
  Насколько Кирилл запомнил из детства - а к тете Рите, своей ближайшей подруге, мать брала его довольно часто - от дома той досюда пешком было не менее двадцати минут, а до метро- минут пять. Что-то не укладывалось. Могла бы, в крайнем случае, попросить за ней заехать. Но не мог же Кирилл отказать ей.
 - Садись, конечно.
  Они сели в машину, и, пока та прогревалась, Надежда, в основном, молчала, задав только пару вопросов о работе сына, на которые тот ответил довольно односложно, поскольку мать ничего не понимала в строительстве и спрашивала, естественно, только из приличия. С тяжестью на душе ждал он, когда же мать обозначит истинную цель своего визита. Это произошло вскоре после того, как машина тронулась (“ Боялась, что ли, что откажусь везти”,- промелькнуло в голове у Кирилла).
 - Я еще хотела сказать по поводу субботы,- она замолчала, выжидая, но Кирилл не задавал наводящих вопросов, сосредоточенно глядя на дорогу. Боже! Надежда столько раз дома репетировала этот разговор - а теперь вот сбилась и не знала, как его лучше построить.
 - Я по поводу этой девочки. Кирюша, ты слышишь меня?
 - Ну вот, пробка начинается!- вместо ответа раздраженно констатировал Кирилл.- Теперь целый час будем тащиться, а мне потом обратно еще. Быстрее бы на метро добралась!
 - Кирилл, ты меня слушаешь?- проигнорировала его реплику мать.
  “Черт, теперь ведь не остановится, а машины еле движутся, как на зло”.
 - Я не собираюсь ничего слушать,- отрезал Кирилл.- Это моя жизнь и она касается только меня и Яны. Я же не лезу в твою… Так, выходит, в субботу все это было лицемерие?.. Жаль,- с горькой усмешкой добавил он.
  А Надежда и забыла уже, какой у Кирилла непростой характер. Вадим был тоже не без тараканов, но поладить с ним было значительно легче, и за годы совместной жизни Надежда научилась довольно лихо командовать им, причем делала это так, что он, порой, и сам не замечал. Наверное, и с сыном нужно было быть более хитрой, поближе узнать девчонку, войти в доверие - и попытаться действовать на Кирилла мягко, намеками, чтобы он как бы сам пришел к выводу, что эта Яна ему не подходит. Но, видя, как Кирилл уже теперь смотрит на эту девицу, Надежда боялась упустить время - поэтому и решилась рубить с плеча. Нет, в конце концов, она мать, а он - сын, и он просто обязан ее выслушать!
 - Кирюша, я тебя прошу, просто послушай, всего несколько минут, а потом поступай, как знаешь! – Мягко попросила женщина, – я не собираюсь навязывать тебе свое мнение, я просто хочу, чтобы ты его знал!
  Кирилл вздохнул, крепче сжал руль. Наверное, проще дать ей высказаться, иначе выйдет себе дороже.
 - Говори.
 - Сынок, Яна, конечно, замечательная девочка, но… Она тебе не подходит!
  Кирилл молчал.
 - Сынок…
 - Ты хотела сказать - так говори,- а в глазах уже что-то загорелось, но взгляд был устремлен на дорогу, и мать не могла этого видеть.
 - Кирюш, я очень волнуюсь за тебя,- продолжила Надежда.- Она тебе не пара, пойми!
 - Почему?- спросил вдруг Кирилл. Любопытство взяло верх над раздражением.
  -Потому что она слишком…
 - Юная?
 - И это тоже, хотя это не главное, вернее, часть главного. Она моложе тебя на восемь лет!
 - На семь с небольшим.
 - Неважно. Она слишком… красивая.
 - ,Не знал, что это- недостаток. И из-за этого мы - не пара?! Но ведь вроде и я не урод.
 - Ты у меня красавец, но… - Надежда не знала, как изложить сыну свои мысли и чувства. – Эта девочка… она очень красивая, и очень юная, и слишком взрослая для своих лет. Она…Как тебе объяснить… Я верю, что сейчас она тебя любит ( или думает, что любит) – на висках Кирилла вздулись вены, а руки сжали руль с такой силой, что побелели костяшки- но мать все не замечала, поглощенная подбором правильных слов,- но это сейчас, пока она учится в школе, пока она еще особо не видела жизни ( хотя я не исключаю, что для своего возраста она видела слишком много- потому что взгляд у нее совсем недетский, что меня тоже, кстати, настораживает) . А, ты пойми, когда она повзрослеет, ты не сможешь удовлетворить всех ее потребностей- а она не захочет довольствоваться средним, потому что поймет, что, благодаря такой красоте, она может иметь почти все, что пожелает- и тогда она бросит тебя и разобьет твое сердце!
  Мучительная боль железным кольцом стянула голову, у Кирилла перехватило дыхание и потемнело в глазах. С огромным трудом удерживая себя в руках, он перестроился в правый ряд и, подрулив к поребрику, остановил машину.
 - Выходи,- коротко потребовал он.
  -Но..,- хотела было возразить Надежда, но замолчала, испугавшись его взгляда. Дикий огонь в глазах сына предвещал, что недолго он сможет оставаться спокойным.
  -Кирилл, я… Я не хотела,- поспешила она пойти на попятную. – Я ведь сказала, это только мое мнение и…
 - Просто уйди сейчас, ладно,- взмолился Кирилл, уже против воли переходя на крик.- Я не хочу терять голову, не хочу орать на тебя, не хочу срываться, но я не могу… неужели ты не видишь?! Уходи!
  “Если я уйду сейчас, вдруг он больше никогда не захочет меня видеть?”- в страхе подумала Надежда. C другой стороны, ей действительно было лучше сейчас уйти. Она до сих пор не могла забыть ту сцену на лестнице - так вот сейчас у ее сына были почти такие же глаза. Чертова война! Хотя сейчас именно она, глупая баба, была, конечно, виновата. Но ведь она хотела уберечь - а уберегать, как оказалось, было уже поздно - Кирилл не просто влюблен - он безумно любит. Нет-нет, конечно, нельзя было действовать так!
 - Я сейчас уйду,- пообещала она.- Только пообещай мне, что мы будем видеться, хорошо?!. Кирилл, ты обещаешь?!
 - Обещаю,- процедил парень сквозь сжатые зубы,- обещаю, если ты обещаешь, что никогда больше…
 - Никогда, больше никогда, обещаю тебе,- поспешила заверить женщина.
 - Уходи! Тут дворами идти десять минут!
 - Да-да, ухожу, не сердись, сынок,- Надежда вышла из машины и, развернувшись к Кириллу спиной, вытерла пробежавшую по щеке слезинку, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы справиться с подкатившим рыданием, и двинулась в сторону дома.
  Кирилл же после ее ухода, глухо застонав, обхватил руками свою несчастную, разламывающуюся от боли голову и несколько раз ударился лбом об руль, а потом еще долго сидел, тяжело дыша и глядя в никуда невидящими глазами.
  Приступ гнева прошел, и он смог совладать с ним, однако остались посеянные матерью чудовищные сомнения. Нет, он не сомневался в силе Яниной любви к нему- он чувствовал ее всю и знал, что в ней нет ни капли фальши… Но ведь все в жизни не вечно! Вдруг Яне станет когда-нибудь мало одной его любви - и она захочет больших денег, роскоши, светской жизни - а он не сможет ей этого дать. И она, если и не бросит его, то начнет им тяготиться, и ее любовь к нему станет постепенно угасать- и видеть и чувствовать это будет еще ужаснее, чем если бы она бросила его сразу…
  Кирилл встряхнул головой. Нет, не будет этого никогда. Ведь он же не сомневается, что его любовь к Яне - навсегда - так какие же у него основания допускать, что ее чувства могут ослабнуть?! Да и потом, она уже однажды окунулась в это, и даже ее мечта о сцене могла воплотиться в жизнь, но этот водоворот не затянул Яну, она выплыла и счастлива и без этого - счастлива с ним! Да ведь и он способен дать ей не так мало! Он работает на приличной работе в серьезной компании, получает неплохие деньги, имеет перспективы роста, отдельную, пусть и однокомнатную, квартиру, машину, пусть и отечественную. Так что, худо-бедно, а он далеко не неудачник, и право на любовь такой девушки, как Яна, у него есть. Так что никогда, никогда она не расстанутся, они поженятся и будут жить долго и счастливо, у них родятся дети, и внуки, и вообще, надо подкопить немного денег и начать строить дом с большим балконом - такой, какой рисовался Кириллу в мечтах.
  Рассуждая таким образом, парень почти успокоился. Для того, чтобы снова стать счастливым и обрести душевное равновесие, ему не хватало только одного: увидеть ее, посмотреть в ее глаза и утонуть в их бездонной глубине. Кирилл завел машину и поехал домой.

  А Яна в ожидании Кирилла уже начала волноваться: любимый задерживался где-то на час. Обычно в таких случаях он звонил, предупреждал. Сама она звонить не хотела, чтобы не отвлекать, если он за рулем.
  Она уже накрыла на стол, выставила оставшиеся еще с субботы салаты, поставила разогревать мясо с картошкой - ну должен же он, наконец, приехать - и, сев на кухонный диванчик, включила телевизор. И тут в комнате зазвонил ее мобильный, но это был не Кирилл - на него у Яны была установлена особая мелодия. Слегка встревоженная, девушка выбежала в комнату и, достав из сумочки телефон, посмотрела на дисплей. Номер показался Яне смутно знакомым. Она сняла трубку.
  -Але.
 - Здравствуй, Яна, как дела?
  О Господи! Девушка узнала голос Бориса Голобородько.
 - Спасибо, хорошо,- чуть помедлив, ответила она.- А у те.. у вас?
 - У нас тоже ничего, красавица. Работаем потихоньку.
 - А чего вы… звоните?
 - А раньше мы были на ты,- усмехнулся Борис.
 - Хорошо. Ну так чего ты звонишь?- повторила вопрос девушка.
 - У меня к тебе деловой разговор. Думаю, нам нужно встретиться.
  Яна занервничала. Подумала пару секунд и ответила:
 - Нет, не нужно. Я же сказала, я не буду петь. С этим покончено.
 - Ты делаешь большую глупость!- заметил мужчина.- У тебя действительно есть все шансы стать звездой! Я понимаю, то, что произошло в твоей жизни, травмировало тебя, и мне известно про твоего отца, но я специально не звонил тебе несколько месяцев, чтобы дать время придти в себя!
  Янино сердце предательски заколотилось, ее бросило в жар. Боже! Она ведь практически выбросила из головы эту свою дурацкую мечту, она убедила себя, что эстрада- это совсем не то, что ей нужно для счастья. И это действительно не то - ее счастье возможно только с Кириллом, а совместить то и другое не получится - тут у Яны сомнений не было.
 - Нет, Борис,- ответила она.- У меня теперь другая цель в жизни.
 - Позволь поинтересоваться, какая же?
  Девушка молчала.
 - Влюбилась!- догадался Голобородько.- Влюбилась и боишься, что он не одобрит!- он громко, неприятно расхохотался.
 - Не вижу повода для иронии!- сухо заметила Яна.
 - Яночка, какая ты еще дурочка и ничего-то в жизни не понимаешь,- умильно вздохнул Борис.- Послушай меня: мужчин у тебя в жизни будет столько, сколько захочешь, и таких, каких ты захочешь, а упускать свой шанс из-за какой-то детской влюбленности - это очень глупо!
   “Он не какая-то детская влюбленность!”- хотела в сердцах выкрикнуть Яна. Но усилием воли не позволила словам сорваться с языка, потому что это прозвучало бы действительно по-детски. Немного подумав, она с достоинством ответила:
  -Это моя жизнь и мне решать, как ею распорядиться. Я сама знаю, что для меня плохо, а что - хорошо, что умно, а что - глупо.
 - Что ж, вижу, ты настроена серьезно,- вздохнул Борис.- Но, в конце концов, жизнь действительно твоя, и только ты сама будешь потом кусать локти и обливаться слезами, когда твоя великая любовь пройдет, а шанс будет упущен. Так что, просто даю тебе информацию к размышлению. Я сейчас раскручиваю одну певичку, Любу Арефьеву, слышала, может быть: “Этот прозрачный лед твоих глаз”. Но… Девочка далеко не пойдет, даже при моем продюсерском таланте: она слишком бездарна. Мне ее навязал ее папаша- сам вкладывает в нее огромные деньги-  все равно это бесперспективно. А несостоявшиеся звезды - это темное пятно на биографии хорошего продюсера. Поэтому в ближайшее время я собираюсь сплавить ее одному своему знакомому, а сам займусь поиском нового таланта. Тебя я считаю очень перспективной, поэтому готов простить тебе твои выкидоны и- если ты одумаешься- принять обратно под свое крылышко. Но учти, если прежде, чем ты решишь ко мне вернуться, я найду что-нибудь действительно интересное, то я помашу тебе ручкой - это без вариантов. Так что думай, Яна, но не слишком долго. Мой номер у тебя есть.
  Он повесил трубку, не дав девушке возможности ответить. Яна, с чувством швырнув телефон на диван, опустилась на компьютерный стульчик, прижав к пылающим щекам ладони.
  Ну зачем, зачем он позвонил?! К чему ей еще и эта головная боль?! Еще сказал, что есть время подумать! Но о чем тут думать?! Ведь она же сама рассказала Кириллу всю правду, ничего ведь не утаила! Разве после этого он может разрешить ей петь?!
  С другой стороны - дело ведь не только в том, что Кирилл запретит. Но она же и сама знает, как там все это делается! И Голобородько ничего не сказал о том, что одно другому не помешает. Ведь и ежу понятно, что, по крайней мере, до тех пор, пока она не добьется определенной степени популярности, ей придется идти на некоторые “жертвы”- и неизвестно, будет это сам Борис, или кто-то еще, или сам Борис и кто-то еще…
  Фу, как это мерзко, как это грязно! Яна поморщилась. Она даже представить себе не могла, что сможет сделать это с кем-то, кроме Кирилла. Нет, никогда этого не будет! Никогда не предаст она свою любовь - и не надо ей ни этой дурацкой сцены, не никому не нужной славы. У нее уже есть то, чего некоторые люди не могут обрести за всю свою жизнь. Так что - без вариантов - она забудет об этом звонке и никогда не вернется к размышлениям на эту тему. И, чтобы не было никаких сомнений, Яна взяла телефон и стерла из него номер Бориса Голобородько.
  А потом она вспомнила про мясо и опрометью побежала на кухню. К счастью, ничего не подгорело. И тут, наконец-то, в замке повернулся ключ. Яна вышла в коридор, Кирилл зашел в квартиру - и девушка очутилась в его объятиях.
 - Ты ведь никогда не уйдешь от меня?!- услышала она вдруг. Странный вопрос! Неужели ему известно о звонке?! Нет, быть того не может! Тогда что же?! Почему он спрашивает?!. Нет, не важно! Главное - что он с ней, что он ее любит и боится потерять.
 - Никогда - никогда!- поклялась Яна и, уткнувшись лицом в плечо любимого, заплакала от счастья.

                *                *                *

  А вскоре наступил день свадьбы Максима. Регистрация была назначена на пятнадцать часов в Кировском Загсе, Яна и Кирилл приехали за двадцать минут и стояли на улице под чудесным майским солнышком, ожидая вместе с другими гостями приезда молодых.
 Здесь были уже мать и Оля, Татьяна- в бардовом, Оля- в розовом платье, обе красивые и взволнованные. Девушка стояла под руку с молодым человеком, и Яна была приятно удивлена, заметив, что Паша изменился: стал более солидным, даже повзрослел, ему очень шел его элегантный светло-серый костюм.
  Сама Яна была одета в довольно простое черное платье, облегающее сверху и свободное книзу, накрашена была очень скромно- она не хотела выделяться- и все равно постоянно ловила на себе восторженные, а иногда- и завистливые взгляды.
  Но вот, наконец, к Загсу подъехал белый лимузин, из него вышли жених с невестой, свидетели и - еще две пары. Публика ожила, все взгляды обратились в их сторону. Яна старалась меньше смотреть на брата и разглядывала Вику. Платье на ней было красивое, эффектное: белое, расшитое золотом, с трогательными бретельками на плечах и очень широкой юбкой. Животик был почти не заметен. Голову украшала высокая, царственная прическа, на которой была закреплена коротенькая воздушная фата с золотой отделкой. Накрашена девушка была очень ярко, как показалось Яне, лицо невесты было “перештукатурено”, даже на расстоянии можно было рассмотреть слои тонального крема и пудры. Но причина этого была Яне известна: Вика плохо переносила беременность, была очень бледна, лицо отекало, а под глазами лежали темные тени, и даже с помощью косметики не удавалось до конца этого скрыть. Но, в целом, Вика, как и все невесты, выглядела красавицей, и Яна, всегда симпатизировавшая ей, искренне надеялась, что их семейная жизнь с Максимом сложится, и что брат женится все же по любви, а не из чувства долга.
  Вслед за молодыми гости поднялись по ступенькам и вошли в здание дворца. Внутри все было торжественно: колонны из белого мрамора, мраморные вазы с цветами, полы и лестница на второй этаж выстланы красными коврами. Сотрудница попросила невесту и жениха пройти в один из кабинетов для оформления документов, а гостям было предложено расположиться в комнатах для ожидания, но, поскольку женская и мужская комнаты были отдельными, многие предпочли ожидать в холле.
  Яна и Кирилл стояли в углу, справа от лестницы. Девушка немного нервничала, зная, что скоро придется поздравлять - и целовать - брата, но, заглядывая в глаза любимому, видя в них силу и уверенность, сама заряжалась ими и становилась сильнее и спокойнее.
  Напротив них, в другом конце холла, на скамеечке, расположились Оля и Паша. Яна увидела сестру и улыбнулась, та тоже ответила улыбкой.
  -Ты сегодня такая красавица,- услышала вдруг Оля голос своего парня.
 - Это невеста- красавица,- ответила она, а про себя подумала: “А настоящая красавица вон, напротив стоит.”
  Но Паше ни до Вики, ни до Яны особого дела не было. Он боготворил Олю и совершенно искренне считал необыкновенно прекрасной.
 - Ты здесь самая красивая!- повторил он и нежно коснулся губами щеки девушки.
  Оля одарила его улыбкой - и поспешила отвернуться, чтобы он не заметил в ней фальши. “Ну почему я не могу испытывать к тебе тех же чувств”,- с грустью подумала она. Ведь Паша действительно изменился за последние месяцы - он стал зарабатывать деньги и теперь нередко приглашал Олю в кино, в кафе, на танцы; он и внешне стал выглядеть несколько иначе - приоделся, постригся по моде. И все равно, ну не лежала к нему душа у Оли. Она и о Денисе-то, вроде, уже не тосковала, а для Паши все равно не было места в ее сердце.
  Отрешенным взглядом скользила Оля по лицам собравшихся здесь молодых людей. Да нет, Паша был вроде не хуже остальных - разве что младше, да невысокого роста. И, глядя на множество лиц, девушка не могла выделить ни одного, которое бы ее заинтересовало. Вернее, одно лицо было, лицо, казавшееся Оле красивым, сильным, мужественным, но об этом человеке Оля не должна была думать, как о мужчине, скорее - как о брате, потому что это был мужчина ее сестры…
 - Так, строимся, строимся!- голос сотрудницы отвлек девушку от раздумий. Всех собравшихся выстроили в организованную процессию: впереди - жених с невестой, за ними - свидетели, далее - родители и все остальные гости. Раздались торжественные звуки марша Мендельсона, и свадебная колонна двинулась вверх по лестнице. Сквозь высокие дубовые двери процессия вошла в зал, где должна была состояться регистрация. Жених и невеста встали в центре зала, родителей и свидетелей усадили в первом ряду, все остальные расположились за ними (народу было много, и некоторым пришлось стоять за креслами), напротив молодых встала красивая полная дама в ярко-голубом платье, и церемония началась.
 - Дорогие жених и невеста, уважаемые родители, свидетели и гости,- начала она свою речь, и ее хорошо поставленный голос звучал торжественно - и одновременно ласкал слух. Все присутствовавшие восторженно внимали ей, а, когда она спросила, согласны ли молодые вступить в брак, и те громко ответили “да”, то обе матери и некоторые из гостей прослезились. Потом было скрепление брачного союза подписями, обмен кольцами и - первый поцелуй в новом статусе мужа и жены. Татьяна и Викина мать Вера рыдали уже навзрыд.
  А потом подошел черед поздравлять молодых. Перед ними выстроилась длинная очередь людей с букетами, и вскоре Вика с Максимом, а также принимавшие у них цветы свидетели, буквально утонули в облаке роз, хризантем, лилий и гербер. Яна и Кирилл были почти последними, и до последнего момента девушка внушала себе, что она спокойна; она расцеловалась с Викой, вручила ей букет, подошла к брату, на миг встретилась с ним взглядом- и, в следующую секунду, вспыхнув, даже не поцеловав Максима, отошла в сторону… Потому что ничего за эти месяцы не изменилось в его взгляде! Парень и сам смутился, тоже покраснел и спешно отвел глаза; впрочем, произошедшую странную сцену заметила только Оля, посмотрела на сестру и брата пристально и недоуменно, но, конечно, не поняла.

  Выпив возле Загса шампанского, молодые со свидетелями и ближайшими друзьями сели в лимузин, гости загрузились в автобус, и свадебный кортеж тронулся на прогулку по городу. Новобрачные возложили цветы к вечному огню, запустили голубей на стрелке и долго целовались на поцелуевом мосту. К пяти часам она поехали в ресторан.
 Банкет удался на славу. Был выбран большой, красивый зал с прекрасной вентиляцией и выходом на балкон, столы ломились от огромного количества самых разнообразных блюд и дорогих напитков. Но, главное, с тамадой повезло. Тосты, шутки, конкурсы были поставлены очень профессионально и приводили всех в абсолютный восторг.
 Яна в начале банкета была немного напряжена, но после нескольких выпитых бокалов расслабилась, и получала от праздника не меньшее удовольствие, чем все остальные гости. Ее особенно радовало то, что Кирилл чувствовал себя в обществе, где он, в общем-то, мало кого знал, очень свободно, непринужденно общался с сидевшими рядом Викиным братом Стасиком и Олиным Пашей и, главное, часто приглашал ее танцевать. Когда подошло время вручать подарки, Яна, сказав Кириллу, что это- дело мужское, поручила эту миссию ему, сама же стояла в стороне. А вскоре после вручения подарков подошел черед резать свадебный торт. Торжество подходило к концу.
  Уставшая, разморенная от выпитого спиртного и немного объевшаяся, Оля уже с трудом встала из-за стола и направилась в дамскую комнату. Ей было грустно. Ее душа жаждала любви, но любить Пашу не получалось, а наблюдать за счастьем Яны и Кирилла было почему-то даже не обидно, а очень больно.
  Оля подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение- макияж явно следовало подправить: кожа блестела, и тушь чуть размазалась- но сначала Оле нужно было сходить в туалет. Когда девушка уже оправляла платье и собиралась выходить из кабинки, в дамскую комнату вдруг зашли две женщины, и Оля услышала такой разговор:
 - А девчонки-то совсем взрослые а, Жанн?
 - Да, на похоронах такие сникшие были, не было заметно, а сейчас - красотки!
  Оля узнала в говоривших своих двоюродных теток Жанну и Наташу. Теперь она не торопилась, выходить, а, приложив ухо к двери, прислушалась, ощутив при этом резкий запах табака.
 - А Яна-то, Яна-то,- продолжала тетя Наташа,- какая, а?!
 - Почему, Оля тоже ничего,- вступилась за племянницу Жанна.
 - Но до Яны ей далеко,- не унималась Наташа.
 - До Яны нам всем далеко,- согласилась Жанна.
  Потом они некоторое время молча курили, а Оля боролась с настойчивым желаньем выйти и сказать им что-нибудь грубое. Ее достало, что ее вечно сравнивали с сестрой, достало быть всегда второй. До-ста-ло! И вдруг разговор возобновился.
 - Смотри-ка, обе с ребятами,- заметила тетя Наташа.
 - Да, симпатичные мальчики.
  -Ну, Олин-то обычный, даже невзрачный, если уж откровенно. А Янин-то взрослый, красивый, под стать ей!
 - Да, хорошо смотрятся.
 - Ну что, пойдем?
 - Пойдем.
  Они затушили и выбросили в урну окурки и направились в зал. И Оля вышла из своего укрытия. В зеркале она увидела, что щеки ее пылают. А как горели ее глаза! Разбавленная алкоголем кровь кипела и бунтовала в ней. “Ну как же так, а?! Яна, шлюха малолетняя, чем она лучше меня?!- злилась Оля.- Ведь все самое лучшее достается ей! И за что?! Какой парень у нее! Мне б такого! Я бы любила его в сто раз больше, чем Яна, потому что она по-настоящему любит только себя. Сука! Но ведь никогда, никогда не увести мне его у нее!”
  И так Оле стало себя жалко, что она села на корточки и заплакала пьяными, но от этого не менее горькими слезами; потом вдруг спохватилась, что сюда могут зайти- и вовремя: едва она успела подняться и хоть чуть-чуть привести себя в порядок, как дверь открылась и вошла Татьяна.
  Женщина внимательно посмотрела на дочку. Нет, никакая косметика на ее лице не могла скрыть следов слез от чуткого взгляда матери. Но Татьяна не стала ничего спрашивать, она рассудила по-своему: девочка растрогана, еще бы - такой день! Свадьба Максима - их дорогого сына и брата! И Татьяна сама еле удержалась от того, чтобы пролить слезу.
  В зал мать и дочь вернулись вместе и как раз в тот самый момент, когда молодые, выйдя в центр зала, прощались с гостями. Ресторан арендовали до часа ночи, а была лишь четверть первого - но, очевидно, Вике нездоровилось, поэтому они и уезжали раньше. Для гостей же праздник еще не был закончен - продолжала играть музыка, призывая выходить на танцпол, и со столов пока никто не убирал напитки и угощения. И уходить никто не спешил, за исключением нескольких пожилых пар и, как ни странно, Яны и Кирилла. Едва успели выйти из зала молодые, как эти двое, перекинувшись между собой парой слов, поднялись из-за стола и, простившись со всеми, направились к выходу.
 Оля удивленно смотрела им в след. ”Может, у них что не так, разлад какой?”- промелькнула злорадная мысль. Только с трудом в это верилось. Да и что разлад? Милые бранятся - только тешатся! И вдруг девушка почувствовала нежный, робкий поцелуй на своей шее, и влюбленный голос Паши прошептал ей на ухо: “Я думаю, когда у нас будет свадьба, ты будешь самой- самой красивой невестой!”

                Глава11.

   На Питер опустилась ночь, но такая теплая, такая чудная, что город продолжал жить в почти что дневном ритме, впрочем, как и в большинство ночей любимого всеми весенне-летнего периода. Весело шумели подвыпившие молодежные компании, скамейки были заняты целующимися влюбленными парочками, а на выгулах звонко и радостно лаяли собаки, хозяевам которых, несмотря на поздний час, совсем не хотелось спать.
  И именно в такой час, когда все вокруг жило и ликовало, она наиболее остро ощущала свое одиночество. Она была одинока всегда, с раннего детства. У нее практически не было подруг, и даже отношения с родными были прохладными по причине ее нелюдимого, угрюмого характера. А ведь она никогда не хотела быть одинокой, ей хотелось, чтобы ее любили, но невольно получалось так, что своим поведением она отталкивала от себя людей и оставалась одна.
  Но теперешнее ее одиночество было намного страшнее - и намного безысходнее. Теперь между нею и всем остальным миром выросла стена, преодолеть которую не было возможности. По одну сторону этой стены был весь мир, по другую - она сама. Одна. С поселившимся навеки ужасом в душе. С черной- черной тоской на сердце.
  Страх стал теперь постоянным ее спутником. Она боялась засыпать, потому что из ночи в ночь ее терзали одни и те же кошмары, боялась бессонницы и никогда не гасила на ночь свет, потому что ей казалось, что из темного угла непременно появится призрак в белой окровавленной простыне и протянет к ней холодные мертвые руки, чтобы сжать ими ее горло и утащить с собой в небытие.
  Но и спасительное, казалось бы, утро не приносило ей облегчения. На смену ночных кошмаров приходили дневные, не менее мучительные. Днем она боялась гостей не из мира призраков, но из мира людей. Днем она в полной мере осознавала, что именно их-то ей и надо бояться, потому что призраков не существует, а за то, что она совершила, она может понести реальное - и очень суровое наказание здесь, в человеческом мире.
  Каждый день брала она в руки “Преступление и наказание” Достоевского и, в который раз перечитывая одни и те же строки, пыталась найти ответ на вопрос: стало ли Раскольникову легче после того, как он признался в содеянном? Может, и стало, но потому, что он был не один, и вся ситуация была не такая - сейчас ведь вообще все не так, а гораздо жестче и суровее. Сбросив с себя груз этой чудовищной тайны, сможет ли она вынести кару, которая за этим последует? Нет, она чувствовала, что не готова к этому. Но и жить дальше так, как сейчас, было просто невыносимо: ей казалось, еще немного - и она сойдет с ума. Круг замкнулся, и она задыхалась в центре этого круга, она погибала. Но жалела ли она?..
  Да, жалела о том, что прежней жизни уже не вернешь (потому что та жизнь, которая раньше представлялась столь несчастливой, теперь казалась почти что раем). Жалела о том, что все так получилось - ведь она, в отличие от Родиона Раскольникова, не планировала свое преступление и не собиралась его совершать, даже если втайне и желала жертве смерти. Значит, она не заслужила тех мук, которые сейчас испытывает! Вот только саму жертву она не жалела, напротив, ненавидела даже больше, чем когда та была жива. Потому что даже своей смертью жертва сумела отравить ей жизнь.


                Глава12.               

  Наступило знойное лето, пора каникул и отпусков. Сезон, о котором грезили петербуржцы и слякотной осенью, и морозной зимой, и прохладной и не слишком-то приветливой в северных краях весной. Дни стояли жаркими и длинными, ночи - короткими и теплыми, зеленели деревья, радовало глаз обилие цветов на газонах и клумбах, по утрам будило звонкое и задорное пение птиц, и меньше всего в такое время хотелось работать и учиться. Душа жаждала отдых и развлечений.
  Но для Яны, как и для большинства ее ровесников, это лето выдалось весьма напряженным и, по крайней мере, первая его половина отдыхе не предвещала. Сначала выпускные экзамены в школе, потом - вступительные в институт, так что сиди себе над учебниками и забудь и о солнце, и о пляже, и о пленительной магии белых ночей. По выходным, правда, Яна откладывала книги, и они с Кириллом и их общими уже друзьями Ваней и Олесей ездили и на залив, и на Ладогу. Но по будням - тяжкий труд с утра до вечера. Яна дождаться не могла того момента, когда все экзамены останутся позади, а Кириллу дадут отпуск- и тогда они выполнят все, что наметили, а именно: съездят на несколько дней в Скандинавию, поживут полторы- две недельки у Еруновых на даче а под конец лета- совершат речной круиз на теплоходе. Денег они не экономили: средств хватало, пока ни на что особо не копили. А жить в ранней молодости хотелось на полную катушку.
  Но пока все это были только мечты… Для Оли же Еруновой испытание учебой закончилось уже в середине июня, и начались долгожданные каникулы.
  Правда, ждать, в отличие от сестры, ей было особо нечего. Ничего выдающегося на это лето не намечалось, а рядом был все тот же постылый Паша, с которым из-за его дурацкой гордости Оля не могла позволить себе даже того, что охотно позволила бы, будучи одна. А, хоть Паша и работал, но зарабатывал, конечно, не столько, чтобы оплатить поездку заграницу или речной круиз. Главное, что занимало сейчас мысли Олиного молодого человека- это неделя (пока что, неделя, которую они собирались прожить вместе, только вдвоем, как муж и жена. Пашины родители уезжали к друзьям на дачу ( своей у них не было) и предоставляли квартиру в полное распоряжение сына. Узнав об этом и заручившись согласием Оли, парень жил только мыслью об этом моменте. Правда, неделя казалась ему чрезвычайно коротким сроком, и он, зная о том, что у Еруновых есть большой дом под Лугой, в котором по будням обитает только бабушка, робко намекал любимой, что они, возможно, могли бы продолжить совместное проживание там. Но Оля, для которой даже неделя ( целая неделя!) проживания с Пашей под одной крышей ( в одной комнате, в одной постели!) совсем не привлекала- она просто не могла найти повода для отказа- виновато улыбалась и говорила, что бабушка у нее строгая и- вряд ли одобрит… Оля, напротив, мечтала, чтобы день ее переезда к Паше никогда не наступил- но он неумолимо приближался. И вот, в одно “прекрасное” утро, проводив родителей на вокзал, Паша заехал за своей девушкой и, взяв сумку с ее вещами, сопроводил ее к себе домой.
  Непреодолимая грусть одолевала Олю всю дорогу  до Пашиного дома: и в метро, и по пути от него, и особенно она усилилась, когда они вошли на облупленную, пропахшую котами лестницу. Правда, так выглядели и пахли большинство питерских подъездов, но Олино восприятие отрицательного было в то утро усилено многократно и подмечало каждую мелочь.
  И вот Оля перешагнула порог Пашиной квартиры. Ей никогда не нравилась эта квартира - даже когда нравился ее хозяин. Унылая и темная ( Пашина мать любила полумрак), вечно неприбранная ( а для привыкшей к кристальной чистоте Оле- грязная до безобразия): на мебели- пыль. На полу - пепел, который зачастую стряхивали прямо туда Пашины родители, посуда засалена, покрывала на кроватях замусолены и в пятнах и, в довершение всего, паутина по углам. Оля поражалась на Пашиных родителей: считали себя интеллигентными людьми, а жили в свинарнике!
  Да, Пашины родители - это отдельная статья. В их присутствие девушка предпочитала вообще не появляться в этой квартире. Отец  был физиком, имел докторскую степень  и преподавал в университете. Дома он бывал редко- большую часть времени проводил на кафедре и в лаборатории и, казалось, ничем, кроме своей науки, не интересовался. Спальня Пашиных родителей была завалена научной литературой, за изучением которой Борис Борисыч проводил то время до сна, которое оставалось после его возвращения с работы. Он был худенький, сутулый и неопрятный, в очках и с козлиной бородкой, по представлениям Оли - типичный физик.
   Всем в семье Лаптевых заправляла мать. В свое время она выучилась на инженера- технолога, но, вскоре после родов, начала болеть то одним, то другим и, сославшись на телесный недуг, решила, что работа- это не для нее. И сделалась домохозяйкой. Но ведь и Олина мама была домохозяйкой - но как же отличались их квартиры! Единственное - что Полина Павловна регулярно готовила еду и получалось это у нее, в общем-то, неплохо. Но на уборку в квартире ее уже не хватало. Большую часть времени она просиживала перед телевизором, пила чай с пряниками и конфетами, курила одну за одной дешевые сигареты - и наращивала жиры. При этом она была женщиной властной и, считая себя умной и эрудированной, полагала, что она одна знает, как должны жить члены ее  семьи - и ожидала от них полного повиновения. Отец не возражал - ему было удобно переложить решение всех бытовых вопросов на плечи супруги, а самому заниматься исключительно своей физикой. Паше же с раннего детства внушили, что мать- главная. Она умная, она сильная, она все знает и всегда принимает правильные решенья  Видно, чем-то ее все же не устраивал муж- физик, раз она решила, что сын должен учиться на инязе. Паша, естественно, не возражал ей. Поступить ему помог отец, а дальше он учился, учился, учился…
  При всей своей непохожести на романтическую особу, Пашина мать, тем не менее, была без ума от дамских романов и фильмов про любовь. Когда Оля приходила к ним домой, Полина Павловна, которой обычно не с кем было обсудить увиденное и прочитанное, тут же садилась девушке на уши и выступала при этом ярой моралисткой, глубоко осуждая порок и превознося добродетель. При этом, по мнению Оли, она совсем не брала во внимание, что люди- это люди и им свойственны простые человеческие слабости и неудержимые порывы души, а не только пороки и добродетели. Замечая же соринку в чужом глазу, в своем женщина не видела бревна, напрочь забывая, что такая всепоглощающая лень, как у нее- действительно страшный порок.
  Итак, поскольку Полина Павловна была не лишена романтизма, тот факт, что у сына появилась девушка, она сначала не восприняла как отрицательный. Напротив, это показалось ей милым и трогательным. И сама Оля произвела на нее приятное впечатление: скромная, воспитанная девочка. В то, как развивался их роман, мать особо не вникала, она была уверена, что все прекрасно: разве может Оля не быть влюблена в ее сына?! Ведь он такой  умный, такой симпатичный, такой замечательный! Но вот, когда Паша сообщил, что устраивается на работу, Полина Павловна насторожилась: “Как?! Какая может быть работа, когда нужно учиться и учиться?! Это что, Оля науськивает?! А она, оказывается, корыстная! Запомни, сынок, истинная любовь никогда не потребует материальных благ! Похоже, я ошиблась в этой девочке. Присмотрись повнимательней, сынок, заслуживает ли она твоей любви?!”
  Но тут в Паше, может быть, впервые в жизни, проснулся мужчина, и он высказал столь бурный и яростный протест, что мать к этой теме больше не возвращалась никогда, хотя продолжала не одобрять работу сына, а к его девушке относилась теперь со скрытым подозрением. Однако это Пашу мало интересовало, и он, будучи юношей серьезным и в своих чувствах - постоянным, строил уже в отношении Оли определенные планы, о которых он время от времени намекал ей, приводя этим девушку в полное смятение!
  Боже, как же упрекала себя Оля за малодушие, за то, что не сказала ему тогда, когда все и так почти было ясно. И после ухода Дениса- ведь струсила, просто струсила! Побоялась остаться одна! Потом увидела, как Паша начинает меняться, как он старается- и пожалела его, и понадеялась, что чувства вернуться. Ведь первое время он действительно очень ей нравился. Но время шло, а ничего не возвращалось. Как ни старался Паша ради Оли - ну не лежала к нему у девушки душа! А, чем дольше приходилось притворяться, тем больше раздражения скапливалось в Оле, и тем сложнее было его скрывать.
  И почему, почему же Паша не хотел ничего замечать?! Напротив, строил планы, намекал на скорую свадьбу. Оля чувствовала себя словно в ловушке, из которой не могла найти выхода. Но теперь, раз уж ей не удалось отмазаться от этой недели совместной жизни с Пашей, она решила, что постарается еще раз, очень постарается!
Запрячет поглубже все свои отрицательные эмоции, и посмотрит на Пашу новым взглядом, попытается видеть в нем только хорошее и представить, что любит его- и, кто знает, вдруг получится?! Ведь, на самом деле, Паша же такой хороший парень: добрый, верный, заботливый. А отсутствие денег и машины - недостаток временный.
  Итак, Оля начала действовать. Дабы меньше раздражаться от вида Пашиной квартиры, написала ему список продуктов и отправила его в магазин, а сама принялась за уборку. До возвращения парня успела вытереть пыль и перемыть с содой посуду, когда он вернулся - приняла у него покупки и всучила в руки пылесос. Паша не отказывался - сам он вовсе не был ленив, просто, воспитанный в вечном беспорядке, не замечал его. Он тщательно пропылесосил полы, снял с потолка паутину. Что ж, некоторое улучшение ощущалось, хотя, конечно, за час уборки нельзя было устранить то, что скапливалось годами.
  И все же Олино настроение капельку поднялось. Они с Пашей вместе приготовили ужин, открыли бутылочку шампанского. После ужина отправились на прогулку; гуляли по Неве, дышали речным воздухом. Наблюдали за лодками, катерами и многочисленными влюбленными парочками. Они казались счастливыми - интересно, казались, или действительно были?!
  Медленно садилось солнце, слегка похолодало. Паша предложил вернуться домой. Нет,- возразила Оля,- такой чудесный вечер, она хочет насладиться им до конца.  Ее совсем не тянет в душную квартиру. Она даже уговорила Пашу взять по баночке джина с тоником. Парень, конечно, не очень это одобрял, но в такой вечер не хотел, чтобы между ними возникали хоть малейшие разногласия. А Оля… Оля хотела как можно дальше оттянуть тот момент, которого сегодня было не избежать и надеялась, что спиртное хоть как-то скрасит это событие. Она уже и не помнила, когда у них последний раз был секс. Девушка понимала, что время от времени “давать” надо. От этого никуда не денешься - но как же не хотелось! Как бы пережить эту неделю?! Оля напомнила себе, что нужно настраиваться на позитивный лад, думать, что все хорошо. Вот только как-то плохо это у нее получалось…
  Они походили еще, выпили по банке. На улице, действительно, похолодало, девушку начал бить озноб. Нехотя согласилась она идти к Паше домой, хотя  гораздо охотнее добежала бы до метро и уехала бы к себе, в свою кроватку!
  Дома Паша предложил выпить чаю - Оля отказалась. Джин-тоник немного затуманил голову, она боялась, что после чая это пройдет. Попросив чистое полотенце, девушка пошла в душ.
… А потом, лежа в постели (предварительно убедившись, что к ее приходу застелено чистое белье), с глубокой тоской слушала она шум воды в ванной. Потом звук затих. Потом открылась дверь, и вот…Удивительно, ведь раньше это ей, вроде, нравилось, и ей до сих пор было не с чем сравнивать- но теперь Паша казался неумелым и неуклюжим, и не было никаких приятных ощущений, и больше всего хотелось, чтобы это поскорее закончилось… Когда же действо, наконец, завершилось, парень продолжал обнимать Олю, а она думала: “Убрал бы ты руку, а лучше - ушел бы в другую комнату!”  Не тут-то было! Стоило Оле начать засыпать, как  в Паше снова пробудилось желание. Девушка пыталась отказаться, но он так уговаривал, так свято верил, что Оля получает от этого неменьшее удовольствие, чем он сам…И ей стало его жалко. Надо было просто пережить эту неделю, просто претерпеть!
  А неделя потянулась мучительно медленно. Паша ради Оли, правда, очень старался. Дважды ездили она на залив купаться, загорать - но это не приносило радости. Оля смотрела там на красивых, высоких, мускулистых парней, на их зачастую совсем невзрачных подруг и не понимала, за что такой симпатичной девочке, как она, достался маленький, худенький, совсем не мужественный Паша. Это расстраивало ее. А обратная дорога - сначала на электричке, затем - в давке в метро - забирала всю обретенную на заливе свежесть. Так что, после второго раза Оля сказала, что больше не поедет.
  Он приглашал ее в кафе - но и там какое веселье? Все тот же собеседник, разговоры с которым совсем не радовали девушку, не было у них тем, интересных им обоим; книги, фильмы или, что и вовсе невыносимо раздражало Олю - незрелые рассуждения о политике и философствования над смыслом жизни - вот основное, о чем заводил беседу Паша. Или об учебе. Даже то, что сейчас каникулы, не смущало его. Оля думала: “Вот бы какую компанию!”- но ее подружки на данный момент почему-то почти все были одиноки, только у одной школьной, Светы Вересовой, был парень, но такой, на каких Оля заглядывалась на пляже, к тому же, старше ее и с хорошей, денежной, перспективной работой. Ну разве могла Оля ударить в грязь лицом, придя на встречу с таким, как Паша?! А его приятели… Видела она их! Один школьный. Другой- институтский. Законченные ботаны. Гораздо хуже, чем сам Паша. Так что, где ж тут найдешь компанию?!
  И главное - и самое невыносимое - Паша, видимо, решил поразить Олю своей сексуальной активностью. Каждый день, как минимум, по три раза. Под конец недели девушка этот процесс просто возненавидела. Как же Оле хотелось сбежать от немилого Паши, из его неуютной квартиры - или, лучше, сказать ему прямо в лицо: “Все! Хватит! Я тебя не люблю! Я ухожу от тебя! Навсегда ухожу!“ Но он все смотрел на нее преданными, щенячьими глазами, и не поворачивался у Оли язык. И она продолжала терпеть.
  Но вот, наконец-то, время мучений вышло - неделя подошла к концу, вечером возвращались Пашины родители. Парень уже накануне целый день ходил, как в воду опущенный, девушке же с трудом удавалось скрыть ликование. Даже заключительный этап их “секс-марафона” не показался ей неприятным.
  И вот, вечером, Оля и Паша стояли напротив подъезда девушки. Прощались уже, наверное, полчаса - Оле так не терпелось оказаться скорее дома, в своей комнате, а Паша все тянул, тянул время. Девушка понимала: он надеется, что она пригласит его зайти. Но она не приглашала, потому что зайдет- значит захочет остаться  на ночь, останется на ночь ( нет, нет, только не это) -… Паша ведь уже пытался как-то робко намекнуть, что квартира у Оли большая, а народу мало- может быть, они могли бы, хоть иногда, ночевать вместе- ведь никому не помешали бы?! Но девушка не соглашалась, говорила, что неудобно - перед мамой, и перед Яной (о том, что Олина сестра уже давно не живет дома, парень, разумеется, не знал). Если когда и будет можно- то только очень изредка!
  Но сегодня Оля точно знала: ни за что! И хорошо, если никогда больше! Не получится у них с Пашей - она теперь не сомневалась. Как ни старалась она настраиваться на положительный лад, сколько ни занималась самовнушением - а поняла одно: нельзя заставить себя любить! А с нелюбимым - тем более нельзя. Поэтому надо расставаться. Вот только как ему сказать?! Это уже сложнее - ведь он уже о свадьбе думает. Хорошенько поразмыслив, Оля решила, что нужно взять тайм-аут; завтра же она позвонит Паше и сообщит, что какая-нибудь подружка пригласила ее на недельку к  себе на дачу. Он, конечно же, будет расстроен - но что же поделаешь? Таким образом, у нее появится время все обмозговать. Конечно, Оля понимала, что тешит себя иллюзиями, и ничего гениального она за эту неделю не придумает. Ну все же, будет хотя бы неделя, чтобы подготовиться к разговору. Настроиться на то, что придется сделать человеку больно; найти в себе силы, если понадобится, выдержать и гнев, и мольбы не уходить, и даже слезы. Аргументировать можно будет, как раз, тем, что раньше Оля сомневалась, но теперь, после некоторого времени совместной жизни, поняла наверняка: они не подходят друг другу!
  Так Оля на следующее утро и сделала: сказала Паше, что институтская подруга Люба приглашает ее к  себе в Морозовку. Разговор попыталась свернуть побыстрее, - ни к чему лишние эмоции. Нужно учиться быть твердой - ведь впереди еще более тяжелое испытание!
  Положив трубку, Оля задумалась: начинать уже сейчас планировать решающий разговор? Ну уж нет! После такой тяжелой недели она имеет право хотя бы на несколько дней отдыха, так что- свобода!


                Глава13.

 Придя к такому решению, Оля тут же снова взялась за телефон и, набрав номер той самой Любы, пригласила подругу сегодня к себе с ночевкой, и в пять часов вечера девушки встретились возле метро Автово. После недолгих раздумий решено было не сидеть в такой прекрасный день дома, а сесть на маршрутку и доехать до парка Ленина - покататься на катамаранах, поесть шашлык.
… И вот они идут по центральной аллее парка - обе красивые, нарядные, в коротких юбочках, обнажающих стройные ножки, а навстречу столько симпатичных ребят - и все на них смотрят и восхищенно улыбаются, а Оле это почему-то очень нравится - и куда только девалась ее былая скромность?! На лодочной станции работники - тоже молодые парни- с удовольствием помогают им сесть в катамаран. Как же это все-таки приятно ощущать себя красивой! (“И как же приятно, когда рядом нет моей младшей сестры,- промелькнула  пакостная мыслишка.”)
 Когда они выплыли на середину озера, Люба, естественно, задала интересовавший ее вопрос: как у Оли с Пашей?
  Оля рассказала все честно, без утайки, хоть и собиралась несколько дней об этом не думать. – Что мне делать?- спросила она.- Не представляю, как сказать ему!
  Люба задумалась ненадолго, потом предложила:
 - А ты не говори! Ты сделай так, чтобы ему самому расхотелось с тобой встречаться!
 - Как это?- не поняла Оля.
 - Очень просто! Начни делать все, что ему не нравится: пить, курить, не знаю… ругаться матом.
 - Я никогда не пробовала курить,- испугалась Оля.- И я не могу матом!
 - Надо - сможешь!- ответила Люба.- Да и, помимо этого, надо играть на его чувствах: кокетничай при нем с другими парнями, выскажи ему все, что думаешь о его родителях, высмеивай все его дурацкие философские и политические идеи - и тогда увидишь: через неделю- другую он сам сольется!
 - Нет, Люб,- покачала головой Оля.- Я так не могу! Нет! Это даже хуже, чем просто сказать в лоб! Это подло и… жестоко!
 - Ну, на тебя не угодишь!- пожала плечами Люба.- Так не могу, эдак не хочу. Тогда остается последний вариант: найди другого парня. Когда влюбишься, бросить Пашу будет значительно легче.
  Где-то в животе Оля ощутила неприятный холодок - вспомнила о Денисе.
 - Может, ты и права,- сказала она подруге,- но, ты знаешь, я где-то слышала: чтобы начать новые отношения и они сложились, нужно сначала порвать со старыми. Я все думаю: может, и с Денисом так вышло из-за того, что я не рассталась с Пашей? Типа, наказанье мне за вранье?
 - Глупости,- заявила не склонная к сантиментам Люба.- С Денисом не получилось- с другим получится!
 - Думаешь?
 - Конечно! Ты видела, как парни на тебя смотрят?! Может, прямо сегодня и улыбнется удача!
 - Может быть,- согласилась Оля и почувствовала, как тоска и тревога отпускают ее, а их место занимает радостное ощущение новой любви.
 
  Откатавшись заказанные полчаса, девушки направились в летнее кафе есть шашлык. Столик выбрали на улице, но в тени деревьев - потому что, несмотря на вечерний час, солнце припекало достаточно сильно.
 - Ну что, по шашлыку с салатом и по пиву?- предложила Люба.
 - Может, лучше лимонаду,- засомневалась Оля.- Что-то я в последнее время часто пью…
 - Кто, ты?! Да не смеши меня!- на лице ее подруги появилось самое неподдельное удивление.- Слушай, нельзя же быть такой правильной! Сейчас лето, ты отдыхаешь. Расслабься!
 - Ну по пиву - так по пиву,- обреченно вздохнула Оля и, бросив взгляд вслед удаляющейся официантке, заметила за дальним столиком двух довольно симпатичных парней лет двадцати двух, с явным интересом смотревших в сторону девушек. Заметила их и Люба и послала им обворожительную улыбку.
 - Ты чего?- смутилась Оля.
 - Не знаю как ты, а я хочу с кем-нибудь познакомиться! У меня уже два месяца нет парня! Ты хочешь познакомиться?
 - Ну, наверное,- неуверенно ответила Оля.
 - Тогда не куксись! Улыбайся! Будешь сидеть с таким кислым лицом - никто не подойдет!
  В ожидании шашлыка, который обещали принести минут через двадцать, девушки потягивали пиво, при этом Люба то и дело бросала кокетливые взгляды в сторону тех ребят. Осмелилась один раз посмотреть на них и Оля - и встретила их приветливые улыбки. А потом парни вдруг поднялись из-за своего столика и направились в сторону девушек.
 - Можно к вам подсесть?- галантно спросил один из них, высокий брюнет.
  Изобразив на лице минутное сомнение, Люба с улыбкой разрешила.
 - Меня Руслан зовут,- представился он.
 - А я – Егор,- сообщил второй парень, невысокий крепыш с короткостриженными светло-русыми волосами.
  Девушки назвали свои имена, и знакомство состоялось. Пошла довольно непринужденная беседа о том, кто чем занимается, где живет, у кого какие увлечения и далее в таком духе. Когда принесли шашлык, пива в стаканах девушек оставалось уже совсем чуть-чуть.
 - Еще четыре пива,- заказал Егор.
 - Нет, мне лучше лимонад,- попыталась возразить Оля, но Люба кинула на нее убийственный взгляд, и она сдалась. Тем более, что после выпитого стакана пива на самом деле очень хотелось второй. И алкоголь постепенно делал свое дело: Оля расслабилась и, не стесняясь больше новых знакомых, открыто улыбалась, и смеялась, и не отводила глаз, встречаясь с обжигающим взглядом Руслана.
-  А Руся - то у нас знаете, кто?- спросил Егор вдруг с хитроватой улыбкой.
 Девушки покачали головами. Руслан, прикидываясь смущенным, пробормотал: “Да ладно…”
 - Руся у нас - композитор и музыкант,- раскрыл его друг его секрет.
 - Да ты что?!- ахнула Люба.- Правда?
 - Ну, это громко сказано…
 - Не скромничай!- заявил Егор.- Девчонки, он пишет такую классную музыку!
 - А в каком стиле?- поинтересовалась Оля.
 - Техно,- ответил Руслан.- Но пока что ни одного моего диска свет не видел. Готовлюсь только…
 - У него дома целая студия!- не унимался Егор.- Вы бы видели!
 - Если хотите, можем посмотреть, послушать,- предложил вдруг Руслан.
 - Да, как-нибудь,- неопределенно ответила Оля.
 - А, может, прямо сейчас?- улыбнулся Егор.
 - Ну нет!- возмутилась Люба.- Вы нас, наверное, не за тех принимаете! Мы девушки порядочные, и в вечер знакомства на квартиры к молодым людям не ездим!
- Да вы что-то не то думаете!- Руслан казался пристыженным, даже обиженным.- Мы же совсем не для этого вас приглашаем! Мы же от чистого сердца - посидеть, музыку послушать. Ну потанцевать, может.- Он посмотрел, на Олю и ей показалось, что его глаза не лгут, он не внушал ей опасения. А то, что наиболее привлекательный из двух друзей - Руслан - отдает явное предпочтение ей, льстило девушке. Нерешительно посмотрела она на подругу. Мол, что ты думаешь? Стоит поехать - или лучше отказаться? Люба открыла было рот, но ее опередил Егор.
 - Вы куда поедете? В Автово? А мы на Нарвской. Мы вам потом машину поймаем - и через пять минут будете дома,- подхватил он, видя, что девушки сомневаются.
 - Ну, не знаю,- пробормотали хором обе девушки.
 - Нет, мы не настаиваем,- покачал головой Руслан.- Если не хотите - останемся здесь, посидим еще, по парку погуляем. Но было бы, правда, весело,- и он улыбнулся так просто, так обезоруживающе, что Оля и Люба перестали сомневаться в его порядочности. И они решились поехать.
  Добрались на машине за четверть часа. Руслан жил на углу Площади Стачек и Нарвского проспекта, на четвертом этаже. Несмотря на невзрачный внешний вид дома, квартира была хорошая, трехкомнатная, с недавно сделанным ремонтом и, что понравилось Оле,- светлая и без излишка мебели, не то что у Паши…
 - Проходите в комнату, не стесняйтесь,- суетился вокруг девушек Егор.
 - Иди, собери пока на стол, а я покажу гостьям мою студию,- сказал ему Руслан.- Прошу!- он пригласил девушек в комнату, смежную с гостиной.
  В общем-то, Оля не увидела ничего интересного- по крайней мере, она ожидала увидеть действительно студию- кучу всякой аппаратуры- а  в комнате стояли лишь синтезатор и компьютер с мощными колонками. Руслан стал что-то показывать, разъяснять - она слушала рассеянно и без интереса. Она вдруг пожалела о том, что они приехали сюда. Студия была явно предлогом для того, чтобы провести вместе остаток вечера. Но вот что у них на уме: просто провести, или… Оля посмотрела на Любу - но та улыбалась и ни о чем таком, похоже, не думала. Тогда Оля решила: нужно расслабиться. Ведь сказал же Руслан: посидим, послушаем музыку, потанцуем. И почему здесь, собственно, должна была оказаться супер-студия?
 - Ну что, стол накрыт,- доложил появившийся в дверях Егор.
  -Уже идем,- отозвался Руслан.- Сейчас только захвачу с собой пару дисков - будем пировать и слушать музыку.
  Вернувшись в гостиную, Оля увидела на столе бутылку шампанского, пол-литра водки, бутерброды с икрой и красной рыбой, мясную нарезку, маринованные огурчики и коробку дорогих конфет.
 - Шикарно!- ахнула Люба.
 - Старались!- ответил Егор.
  А Оле снова показалось, что что-то неладно. Слишком уж все было шикарно, будто к их приходу специально готовились. А, раз готовились, значит, рассчитывали, что вернуться не одни. Может, специально и отправились на охоту, чтобы заманить сюда каких-нибудь наивных дурочек?! Оля снова бросила взгляд на подругу - нет, у той никаких опасений не возникало. Она смеялась над шутками Егора и кокетливо стреляла глазами.
  Тем временем ребята предложили садиться за стол и Руслан включил свою музыку.
  Оле его творчество не понравилось: обычная долбежка, без малейшей изюминки- при этом какая-то не заводная, даже танцевать не хочется. А взгляды, которые на нее бросал Руслан, больше не грели душу, напротив, заставляли вздрагивать, вызывая неприятные подозрения. Вот только было это связано с изменением Олиного настроя - или он действительно стал смотреть иначе?..
  Неуверенно протянула девушка свой бокал, когда Егор разливал шампанское. Она опасалась пить дальше, полагая, что их просто пытаются подпоить, чтобы посговорчивее были. А. с другой стороны, так хотелось выпить, чтобы хоть немного успокоиться. Глядя на веселую, всем довольную Любу, Оля все пыталась внушить себе, что зря так разволновалась, что поводов для этого вовсе нет - и все равно не могла отделаться от дурных предчувствий.
  От внимания Руслана не ускользнуло ее напряжение.
 - Ты чего, Оль?- заботливо спросил он.
 - Нет-нет, ничего. Все хорошо,- поспешила заверить его девушка.
  Но он оказался парнем проницательным, шепнул ей на ухо:
 - Ну что такое? Я же вижу, что тебе не по себе. Перестань нервничать! Мы нормальные ребята, ничего плохого вам не сделаем! Щас посидим часик- и пойдем прогуляемся, ладно?
  Оля нерешительно кивнула. Она не знала, верить ли ему. Вроде, он был искренним, и все же…
 - Ну улыбнись, пожалуйста,- попросил Руслан - ты такая красивая, когда улыбаешься!
  И Оля оттаяла. Конечно, она просто себя накрутила, потому что никогда раньше не бывала в подобной ситуации. А надо веселиться и радоваться жизни.
  Ребята провозгласили тост “за встречу”, и все выпили. Шампанское было вкусным и понравилось Оле, она сразу выпила полбокала. Потом были еще тосты, и Оля с Любой пили, закусывали, смеялись над шутками парней и были, в общем-то, очень довольны, что не отказались поехать. Голова у Оли слегка кружилась, и мысли были светлыми и радостными, где-то в прошлом остались и Паша, и ее красавица- сестра- здесь была только очень привлекательная девушка Оля, и она явно нравилась симпатичному, кареглазому парню Руслану, который пишет музыку ( пусть и не ахти какую), живет в хорошей квартире и, как узнала Оля из разговора, ездит на новом Хёндае. Девушку не смущало, что рука парня же давно лежала на ее талии. Ей казалось, что так и надо, она была уверена, что он - ее будущий молодой человек.
  Но идиллия кончилась довольно скоро. Краем глаза Оля вдруг заметила, как Егор поставил на пол пустую бутылку из-под шампанского и стал открывать новую. “Как неужели мы столько выпили?”- промелькнуло у нее в голове. Она посмотрела на бутылку водки и обнаружила, что та опорожнена меньше, чем на треть. Выходит, парни, подпаивая их, сами только делали вид, что пьют. И, хоть мозг девушки и был сильно затуманен, в душе звонко забил колокольчик тревоги: это было неспроста, наверняка неспроста.
 - Ну, девчонки, давайте налью,- сказал Егор, открыв шампанское. Оля не успела решить, как себя вести - внезапно зазвонил телефон Руслана.
 - Наконец-то!- вырвалось у него, и он кинул непонятный взгляд на Егора. Тот загадочно улыбнулся в ответ.
 - Извините, девушки, мы сейчас,-  сказали ребята и, пройдя на кухню, закрыли за собой дверь.
  “Нет! Нет! Что-то не так! Наверняка не так!”- Оле показалось, что она почти протрезвела. Торопливо придвинувшись к Любе, она схватила подругу за руку и шепнула: “Пойдем домой!”
 - Зачем?- удивилась подвыпившая Люба.- Чем тебе здесь не нравится?
 - Ну пойдем!- взмолилась Оля,- я тебе на улице все объясню!
  Но подруга уперлась.
 - Никуда я не хочу идти,- заявила она. – Прикольные ребята! Мне Егор очень даже нравится! А, если мы сейчас свалим, мы, естественно, никогда их больше не увидим!
  И она продолжала сидеть. Пришлось тогда все объяснять популярно.
 - Ты что, ничего не замечаешь?! Да раскрой ты глаза!- шептала Оля.- Посмотри на их бутылку! Они же не пьют - только делают вид! Зачем, как ты думаешь?!
  Люба задумалась, недоверчиво посмотрела на Олю.
 - Ты считаешь…
 - Конечно! И такой стол они накрыли неспроста - а специально ждали нас, идиоток. И теперь потребуют, чтобы мы расплатились за угощенье!
  А Люба все сомневалась:
 - Да ну, ты, по-моему, преувеличиваешь! Они, вроде, нормальные ребята…
 - Ничего я не преувеличиваю! Ты видела, как они переглянулись?! И что это за звонок такой, что мы ни в коем случае не должны слышать?! А?!
  Наконец-то Олина подруга прониклась, пробормотала:- Может, ты и права,- и, резко поднявшись с дивана, скомандовала: - Пойдем!
  Но уйти они не успели - в самый неподходящий момент парни вернулись.
 - А куда - это вы собрались, а, красавицы?- удивился Егор.
 - Да мне бабушка позвонила… Плохо себя чувствует, а родители на даче… Просит приехать…- неуверенно пробормотала Люба.
 - Да, мы поедем,- сказала Оля и сделала шаг в сторону двери, но Егор, широко расставив руки, преградил им путь и, приобняв обеих девушек за плечи, сопроводил их обратно.
 - Ну куда вы торопитесь?- елейным голосом спросил он.- Бабушке плохо - так пусть вызовет доктора! А вы сидите, не разрушайте компанию!
 - Вам ведь нравится у нас?- услышала Оля у себя над ухом голос Руслана и сама не заметила, как оказалась вдруг у него на коленях. Хотела встать - не получилось: руки парня крепко обхватили ее талию.
 - Но Любина бабушка…- попыталась возразить она.
 - Да бабушке наверняка просто скучно!- перебил Руслан.- А, если ей действительно плохо, пусть вызовет врача!
 - Хочешь, мы позвоним ей и объясним, что ты отдыхаешь и приехать сейчас не можешь,- предложил Любе Егор. При этом он практически силой усадил девушку на диван и, устроившись рядом, притянул к себе.
 - Не надо,- хмуро ответила Люба. Теперь и ей стало страшно. И, спрашивается, почему она сразу не поверила Оле? И что делать теперь?
  А Егор снова объявил:
 - Наливаем! Подставляйте бокалы, красавицы!
  Девушки переглянулись.
  -Спасибо, нам хватит,- твердо заявила Люба.
 - Да, мы больше не будем,- подтвердила Оля.
  Но, проигнорировав их возражения, Руслан взял у девушек фужеры, протянул их приятелю, и тот наполнил их шампанским.
 - Держи,- Руслан всучил напиток прямо Оле в руки.
  “Они что, силой нас будут пить заставлять?”- испугалась девушка. Но тут снова раздался звонок, теперь уже в дверь.
 - Девчонки, момент,- расплылся в улыбке Егор и пулей выскочил из-за стола. Глаза его горели в предвкушение чего-то. Вслед за ним в коридор направился Руслан. Оля и Люба, ни живы- ни мертвы, остались сидеть в комнате.
  Из коридора донеслись приветствия, смех и шепот, а через минуту парни вернулись в комнату, но было их уже не двое, а четверо. Егор стал всех знакомить.
 - Это- Оля, это- Люба, это,- он указал на худого чернявого парня,- Антоха, а это- Витя.
  Витя был невысоким, бритым налысо парнем с наглым до неприличия взглядом. Рассмотрев каждую из девушек с головы до пят, он расплылся в улыбке и, усевшись за стол, сказал загадочно:- Ну что, готовы к празднику жизни?- и достал из внутреннего кармана джинсовой куртки и кинул на стол пакетик с белым порошком. Руслан расчистил на столе место, загнул скатерть. Витя высыпал порошок на полированную поверхность стола, а затем тыльной стороной ножа стал делить его на полоски.
 - Ну что, будете, красавицы?- спросил Егор.
  Оля от ужаса лишилась дара речи. Наркотики представлялись ей чем-то очень страшным. Она представить не могла, что те, кто их употребляет, могут выглядеть и вести себя, как нормальные люди. Она бросила удивленный взгляд на Любу, но та была ошарашена не меньше ее.
 - Нет, конечно, мы не будем,- нашла, наконец, силы вымолвить Оля.
 - Смотрите, много теряете,- сообщил Егор.- Это тебе не спиды какие-нибудь, не амфетамины, это- чистый.
 - Что чистое?- не поняла девушка.
 - Самый лучший витамин - колумбийский кокаин, - рассмеялся Антон.- Действительно много теряете! Улетная штука! Бешеных бабок стоит, а вам бесплатно предлагают!
 - Нет, спасибо,- ответила пришедшая в себя от шока Люба.- Мы как-нибудь обойдемся. И вообще, вы оставайтесь, веселитесь, а мы пойдем!- Она резко встала - и так же резко села под действием крепких рук Егора.
 - Некуда торопиться,- доложил он, а потом Витя достал скрученную из бумажки с липучкой трубочку, и каждый из парней вдохнул через нее по узкой белой полоске.
 - Ну что, пошло?- спросил Витя.
 - Ща, погоди,- Руслан сосредоточенно смотрел перед собой, - ага, чувствую,- глаза его вспыхнули, на лице появилась нездоровая улыбка,- хорошо!
 - Ну че, пацаны, врубаем музычку погромче! Дискотека!- объявил Егор и, схватив Любу за руку, вытащил ее в центр комнаты. Руслан, прибавив громкость, выволок из-за стола Олю, но девушка встала, как истукан, испуганно глядя по сторонам, и танцевать явно не собиралась, впрочем, как и ее подруга.
 - Че, музон не прет?- спросил Витя, плотоядно глядя на девушек.- Тут еще осталось, понюхайте немного - сразу окажетесь на седьмом небе!
  Но подруги только покачали головами.
 - Не хотите - как хотите, но тогда танцевать, понятно?! Нечего стоять столбом!- потребовал Егор и принялся трясти Любу за плечи. А Руслан притянул Олю к себе, и его руки опускались с ее талии все ниже и ниже. Девушка попыталась вырваться, но тут вмешался Витя.
 - Погодите-ка, мы так не договаривались!- заявил он.- Мы достали порошок для всех - вы девочек тоже для всех.
- Да поделюсь я, не волнуйся,- возбужденно глядя на Олю, ответил Руслан (и куда только девался милый скромный парень?)
-  Так давайте уже ближе к делу, что ли,- не отступал Витя.- Для начала было бы здорово, я думаю,- увидеть стриптиз.
 - Точно, на столе!- подхватил Егор. Руслан и Антоха ответили дружным одобрением. А девушки думали сейчас примерно одно и то же: что делать?! Бежать - вряд ли получится, кричать - быстро заткнут рот. А, чем должен был закончиться вечер, стало теперь очевидно им обеим. У Оли оставалась только одна маленькая надежда, но она понимала, что и это очень легко может сорваться. Все зависело от того, удастся ли ей их обмануть.
  Чуть склонив голову, положила она одну руку на лоб, другую - на грудь и, несмотря на то, что внутри у нее все сжималось под горящими желаньем взглядами парней, выдавила из себя улыбку.
 - Щас, ребята, обязательно станцуем,- многообещающе произнесла она.- Только освежусь немного - что- то перепила. Где у вас ванная?- и при этом она так натурально пошатнулась ( и откуда только взялся актерский талант)- что парни поверили  показали, и даже не пошли вслед за ней, а остались в комнате в предвкушении стриптиза и того, что последует за ним. До тех самых пор, пока она не закрылась в ванной, Оля молилась об одном: чтобы парни не отняли у нее мобильник, висевший на шее. Но они почему-то не догадались.
  Включив погромче воду, Оля села на пол возле ванны и, от страха сжавшись в комок, набрала номер милиции. Ей ответили не сразу, секунды, которые она слушала гудки, казались часами. Наконец, трубку сняли.
- Милиция слушает,- ответил низкий мужской голос.
  Набравшись мужества, краснея от стыда, Оля выпалила:
 - Помогите нам, пожалуйста! Нас с подругой хотят изнасиловать.
 - Кто хочет вас изнасиловать?- спросил мужчина.
 - Их четверо,- чуть не плача, отвечала Оля .- Они нанюхались каких-то наркотиков- и теперь не выпускают нас из квартиры и хотят изнасиловать.
 - Где вы находитесь?
 - У них дома.
 - Это ваши знакомые?
 - Понимаете…- Оля растерялась.- Мы… Они…- мямлила она.
 - Яснее говорите!- потребовали из трубки.
 - Мы с ними сегодня познакомились… Но вы не подумайте, мы вовсе не легкого поведения,- поспешила уверить Оля, услышав смешок на другом конце провода.- Они пригласили нас посмотреть студию, один сказал, что он композитор, а потом… Потом пришли еще двое и принесли наркотики, и они…
- Понятно,- перебил Олю мужчина скептическим тоном. – Сначала едем к молодым людям на квартиру, а потом, когда их оказывается больше, чем вы рассчитывали, начинаем звонить в милицию!
 - Но мы же не знали,- впадая в отчаяние, взмолилась Оля.
 - Ладно,- смягчился милиционер.- Адрес говори.
  Тут у Оли вообще все перемешалось в голове. “Адрес?! Господи, какой же адрес?!”
 - Понимаете, я не знаю точный адрес,- промямлила она.
 - Как это?!
- Ну, я вам объясню… Это возле Нарвской… На углу площади и улицы, первой от метро… или второй… Господи!- от волнения Олю бросило в жар.- Ну там еще магазин “Эльдорадо” в доме!
  Мужчина тяжко вздохнул.
 - Милая девочка!- сказал он назидательным тоном.- Вы с подружкой сначала идете домой неизвестно к кому и неизвестно куда, а потом хотите, чтобы милиция неизвестно где вас разыскивала?! Высматривала какие-то там магазины?! Так довожу до вашего сведения, что у нас и без этого работы хватает! Узнаешь адрес - звони, а нет - будет вам уроком!
  И в трубке раздались короткие гудки. О Господи! Олю охватило отчаяние. Все пропало! В милиции их послали! Нет, перезванивать она не решится. Но что же делать?! Принять предложенные наркотики - и пусть все будет по барабану?! Нет, ни за что! Во-первых, Оля просто боялась, во-вторых - действие наркотиков пройдет, а воспоминания останутся. И как с этим потом жить?! Но что же предпринять, кому позвонить?! Ну не Паше же, в самом деле! Максиму? Но их четверо, один он ничего не сможет сделать, а пока будет друзей собирать - точно будет поздно! Тогда кому?! Оля знала, что ответ на этот вопрос только один, и другого быть не может. Но, Господи, до чего же было стыдно…
  Однако выбирать не приходилось и Оля, краснея до корней волос, набрала номер младшей сестры.
  Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть.
 - Ты скоро?!- услышала она нетерпеливый голос Руслана.
 - Да!- крикнула она.- Сейчас, еще одну минуточку! Мне уже лучше! Иди к остальным, я скоро выйду!
 - Быстрей давай!- потребовал Руслан.
 - Да, еще минутку,- пообещала Оля. Она молилась только об одном: чтобы он не остался ждать под дверью. Но нет, слава Богу, раздались удаляющиеся шаги. И тут трубку сняли.
  Услышав родной голос сестры (о которой еще совсем недавно она позволяла себе столь недобрые мысли), Оля разрыдалась. Яна встревожилась не на шутку.
 - Что случилось, Оля, что такое?!- закричала она в трубку. Она внимательно выслушала сестру, потом коротко спросила:- Где вы?!
  Оля, как могла, объяснила.
 - Эльдорадо- это на Нарвском,- констатировала Яна.- Значит, первый дом от площади, парадная сразу направо от арки, четвертый этаж, квартира прямо напротив лестницы. Все правильно?!- уточнила она.
- Да,- всхлипнула Оля.
- Ладно, мы выезжаем - но полчаса, как минимум, выйдет - ехать далеко, даже ночью. Продержитесь полчаса?
- Не знаю. Постараемся.
- Постарайтесь. Придумайте что-нибудь. Мы едем!
  Связь прервалась. А Оле теперь действительно пришлось приводить себя в порядок. В это время она лихорадочно соображала, как продержаться эти полчаса. Если бы можно было не выходить из ванной - но там Люба. Тем более при желании они запросто выломают дверь. Целых полчаса! Как минимум! Из Озерков на Нарвскую- путь неблизкий! Неужели придется действительно танцевать стриптиз?! Но просто танцевать - это еще полбеды. А что, если эти подонки возбудятся и сразу на них и набросятся?! Надо как-то потянуть время! Но что же придумать, что же?!
 - Да выхожу, выхожу!- крикнула она, когда в дверь снова настойчиво постучали. Бегло посмотрела на себя в зеркало: следы слез практически устранены, а что волосы слегка намокли - так это только на руку. А вот страх в глазах - его быть не должно! Нужно выдержать, выстоять, сыграть до конца - ведь осталось всего-навсего каких-то полчаса! Полчаса, которые решали все…
  Она вышла из ванной, улыбаясь. За дверью ее ждали теперь двое - Руслан и Антоха. Оля интригующе посмотрела на обоих, сказала, смеясь:- Ну что, мальчики, заждались?- и не сопротивлялась, когда Руслан крепко ее обнял.
  Вернувшись в комнату, Оля застала подругу в положении довольно плачевном: Егору и Вите захотелось эротического танца, и они, обступив с  двух сторон Любу, выделывали неприличные телодвижения и нагло лапали ее за все места. Попытки девушки вырваться из их окружения абсолютно не смущали парней, Люба с отчаянием посмотрела на Олю- та попыталась как-то приободрить ее взглядом, но только вряд ли это у нее получилось.
  Тогда Оля, перекрикивая музыку, скомандовала: “Стоп! Стоп! Стоп!”- и громко захлопала в ладоши.
 - Ты чего?!- изумленно уставился на нее Егор.
 - Музыку потише сделай!- крикнула Оля.
  Егор сделал, но смотреть на нее продолжал вопросительно, удивленный, видимо, переменами в ее поведении.
 - Ну что, готова танцевать стриптиз?- спросил он.
 - Конечно, готова,- рассмеялась Оля,- только чуть позже.
 - Что значит позже?!- не понял Руслан.- Ты обещала сразу, как выйдешь из ванной!
 - Давайте- давайте! Требуем стриптиз!- закричал Антоха и захлопал в ладоши. Парни поддержали его - раздались дружные аплодисменты.
 - Погодите-ка!- решительно заявила Оля.- Мы вам, во-первых, не девочки по вызову, чтобы по первой вашей команде раздеваться!
 - А кто вы?- ехидно спросил Витя, и раздался громкий смех. Оля почувствовала, как кровь прилила к лицу, и предательски задрожала нижняя губа. Изо всех сил сжала она кулаки - сейчас просто нельзя было плакать!
 - Мы, вообще-то, гостьи,- ответила она.- А потому требуем, чтобы и вы нас развлекали, а не только мы вас,- ответила она.
 - Желаете мужской стриптиз?- улыбнулся Антоха.
 - А почему нет?
 - А чего, пацаны, может, устроим девочкам шоу?
 - Да пошел ты,- расхохотался Егор.- Мужской стриптиз- это извращение, не собираюсь я раздеваться! А ну скидывайте шмотки, девчонки!                Люба испуганно посмотрела на Олю. Хрупкая, застенчивая Оля неожиданно взяла на себя роль лидера и, похоже, куда более владела ситуацией, чем ее обычно более смелая подруга.
 - А, может, в карты на раздевание?- предложила Оля.
 - Ну нет,- решительно покачал головой Руслан.- Нам хорошо, нам хочется летать - какие карты?! Понюхайте кокоса - и вам самим захочется освободиться от шмоток!
 - Понюхайте- понюхайте!- подтвердил Витя и полез в карман за остатками порошка.
  “Как бы силой не заставили”,- испугалась Оля. Нет, лучше не играть с огнем.
 - Ладно,- согласилась она.- Мы и так с удовольствием станцуем, и не надо нам этого. Вот только где рабочее место?!
 - Что?- не понял Руслан.
 - Вы хотели стриптиза на столе - так почему не освободили стол?!
 - Мы это мигом!
 - Ну давайте!
  Стол был чист, а девушки продолжали стоять неподвижно.
 - Ну полезайте!- нетерпеливо требовали парни.
 - А музыка,- нашлась Оля. – Техно для стриптиза не пойдет! Есть у вас что-нибудь такое романтическое, или эротическое?
- Сейчас посмотрю,- Руслан подошел к стеллажу с дисками,- может, Мелен Фармер?
 - Да ну,- сморщила нос Оля.- Дайте-ка я сама посмотрю.
  Она тянула время, как могла: и это не то, и то не это, но, в конце концов, пришлось остановиться на каком-то сборнике типа “Romantic collection”.
 А парни сгорали от нетерпения, хлопали в ладоши, кричали, свистели.
 - Тише- тише,- попыталась пресечь Оля бурные овации.- Нам нужно пару минут, чтобы подготовиться.
 - Нечего готовиться,- протестовали парни.- И так пойдет! Полезайте на стол!
  Но девушке удалось настоять на своем, и она увлекла подругу в соседнюю комнату.
 - Господи, Оля, ты была права, а я, идиотка, тебя не послушала,- в отчаяние зашептала Люба, как только они остались одни.- Что же теперь делать?! Я не могу перед ними раздеваться! И после этого - они же нас не отпустят! Они нас изнасилуют!
 - Послушай,- перебила Оля,- нам надо продержаться - она бросила взгляд на часы - еще минут двадцать. Я позвонила сестре, сейчас приедет ее парень, он крутой каратист, он нас вытащит отсюда!
 - Двадцать минут…,- засомневалась Люба,- это очень долго. Может, попробовать в милицию позвонить?
 - Пробовала я уже,- покачала головой Оля.- Послали там меня куда подальше.
 - А если в окно высунутся, на помощь позвать?
 - А если они оттащат нас от этого окна раньше, чем кто-то обратит внимание?! Тогда точно изнасилуют, еще и изобьют!
 - Ты права, но…
 - Надо тянуть время как можно дольше! Просидим здесь, сколько получится. Потом… Давай придумаем что-нибудь вроде эротического танца… Попытаемся танцевать, не раздеваясь… Можно попробовать заигрывать с ними, раздеть кого-то из них…
 - Думаешь, получится?!- скептически спросила Люба.
 - Не знаю,- рассеянно ответила Оля.- Выхода все равно нет. Давай немного порепетируем…
  Благодаря все этой “репетиции” девушкам удалось выкроить четыре минуты… И вот они стояли на столе, заиграла музыка. Сжимаясь внутри от страха и стыда, Люба и Оля начали танцевать. Покачивали бедрами, сексуально изгибались, приобнимали друг друга, сопровождая это, насколько могли, чарующими улыбками и томными взглядами. Но невинные танцы - пусть даже и с легким налетом эротики - не могли надолго заинтересовать парней.
 - Да раздеваться-то будете, наконец?!- закричал Витя.
  - Будем,- пообещала Люба.- Бросила взгляд на часы - тринадцать минут.- Может быть, кто-то из вас хочет помочь? Антон?
  Она обратилась к Антону, потому что он казался ей наиболее безобидным изо всей четверки. Парень не возражал и, подбадриваемый дружными возгласами приятелей, залез на стол. Девушки стали танцевать вокруг него, потом по очереди стали расстегивать пуговки на его рубашке. Когда рубашка была снята, Оля, превозмогая отвращения, потянулась к его ширинке, но тут парни дружно возмутились: “А с себя, а сами?!” Пришлось позволить Антону снять с них топики. Потом снова немного танцев (ничего, осталось меньше десяти минут, может, удастся продержаться до приезда Кирилла в нижнем белье), но, когда теперь уже Люба попыталась снять с Антона джинсы, случилось непредвиденное и страшное.
  Егор вдруг закричал, лихорадочно сверкая глазами: “Зае..али время тянуть! Антоха, слезай! Я сам раздену Любку!” А дальше все произошло за какие-то доли секунды: Антон спрыгнул со стола, Егор проворно заскочил на него, и, не успела Люба опомниться, расстегнул застегивавшийся спереди бюстгальтер, обнажив перед друзьями грудь девушки. Люба, завизжав, попыталась прикрыть наготу, Оля, оцепенев от ужаса, невольно сделала шаг назад, потеряла равновесие и упала… прямо в объятия Руслана. А он, хищно улыбаясь, крикнул:
 - Действительно, хорош мудиться. Пора делом заниматься. Егор, я в родительскую, ты- в мою,- и, держа Олю железной хваткой, он понес ее через коридор в спальню родителей. Егор поволок в спальню Руслана упиравшуюся Любу.

  Бросив Олю на кровать, Руслан тут же стал раздеваться. Вжавшись в самый угол и прикрывшись подушкой, девушка с ужасом наблюдала, как оказались на полу свитер, рубашка, брюки. И, только когда парень двинулся на нее, она опомнилась и, пулей слетев с кровати, очутилась на другом конце комнаты.
 - Погоди, куда ты так спешишь,- взмолилась она, выставив перед собой руки.
 - А чего ждать? Я хочу тебя! Хочу прямо сейчас!- продолжая улыбаться, он наступал на Олю. А девушке уже и отступать было некуда - за ее спиной было только окно. Она попыталась обежать Руслана сбоку, но он поймал ее и, крепко схватив за руки, завалил на постель. Его горячее дыхание обожгло Оле лицо, он прижался к ней низом живота, и девушка почувствовала его растущее возбуждение.
 - Нет, не надо!- закричала Оля и попыталась вырваться, но Руслан был намного сильнее. Не обращая никакого внимания на ее сопротивление, он стащил с нее лифчик и принялся грубо мять грудь. Тогда Оля уперлась ему ладонью в лицо и попыталась отпихнуть от себя. Это привело парня в бешенство. Он стиснул ее запястье с такой силой, что едва не сломал, а потом приподнялся над девушкой и наотмашь ударил ее по лицу. Оля вскрикнула, дернулась в последний раз что было силы - и вдруг округлившимися от ужаса глазами увидела Витю, входящего в комнату.
 - Может, втроем?- предложил он, глядя на Руслана.
  Секунду подумав, тот кивнул головой. – Сопротивляется, сучка,- поделился он и, держа Олю за обе руки, скомандовал дружку:- Трусы с нее снимай!
  Оля не могла больше сдерживаться - слезы страха, боли и унижения ручьем хлынули по ее лицу. Она еще пыталась сопротивляться им и отчаянно сучила ногами, но умом она уже поняла, что все бесполезно, что, когда Кирилл приедет, будет поздно.- Ну не надо, ну пожалуйста!- закричала она безо всякой надежды, когда Витя потянул вниз тоненькие кружевные трусики. И тут раздались пронзительные звонки в дверь.
 - Б…ь, кого это черт принес?!- выругался Руслан
 - Открыть?- предложил Витя.
 - Я не жду никого, спроси, кто.
 - Кто?- спросил Витя, выйдя в коридор и открыв одну дверь.
 - Конь в пальто,- ответили ему,- дверь открой - поговорить надо.
  -О чем?! Ты кто такой?!
 - Откроешь- узнаешь.
 - Кто там?- крикнул Руслан.
 - Не знаю,- ответил Витя.- Мудак какой-то, не хочет представляться!
 - Пошли его на х..,- сказал Руслан.
 - Пошел на х..,- передал Витя.
 - Та щас, падло, на х.. сам пойдешь,- парировал незваный гость.- Открывай, я тебе сказал, или я эту дверь снесу к ядрене фене!
 - Да пошел ты!
  Но тут по двери ударили с такой силой, что действительно едва не выломали.
 - Да что за урод?! Я щас ему башку раскрошу!,- взорвался тогда Руслан и, оставив Олю, натягивая на ходу штаны, выбежал в коридор. Девушка, спешно застегивая бюстгальтер, затаив дыхание, смотрела в дверной проем. Увидела она там следующее: едва успел хозяин квартиры приоткрыть входную дверь, сопровождая это потоком матерных ругательств, как тут же, получив сильнейший удар в челюсть, отлетел в другой конец коридора, к противоположной стенке, по которой тут же начал сползать, и упал бы, но неизвестный гость в два шага настиг его и, железными пальцами сжав горло Руслана, удержал его на ногах.
 - Где девочки?- потребовал ответа Кирилл.
  Руслан, ощутив острую нехватку воздуха, в панике попытался что-то сказать - и тут из его спальни выскочил его полуголый приятель. Быстро оценив ситуацию, Егор принял боевую стойку. Он был парнем крепким, в школе занимался боксом, однако, в последние годы чрезмерно увлекшись наркотиками и алкоголем, занимаясь только одним видом спорта - сексом - он потерял боевую форму и значительно уступал Кириллу в силе и скорости, поэтому драка продолжалась не более минуты - и Егор был нокаутирован.
  Антоха наблюдал за схваткой с бейсбольной битой Руслана в руках. Вот только ударить нарушителя их спокойствия у него никак не получалось - слишком уж быстро и ловко тот двигался, так что, пока Антон собирался, его приятель оказался лежащим на полу в ауте – и остался бедный парень с противником один на один.
  Антон был по жизни довольно труслив и не больно силен физически, но кокаин придал ему смелость, и он, замахнувшись битой, двинулся на Кирилла, но тому и пяти секунд не понадобилось. В три удара он выбил у Антохи и биту, и сознание.
  Противники были повержены. Не теряя времени, Кирилл бросился в соседнюю комнату и столкнулся в дверях с перепуганной, плачущей Любой.
 - Я успел?- встревожено спросил он.
 - Да. В последний момент!- девушка, рыдая, уткнулась лицом в грудь своего спасителя.
 - Ну-ну, все хорошо!- немного растерявшись, пробормотал Кирилл и погладил Любу по голове, потом, оглядевшись по сторонам, спросил вдруг: - Где Оля?!

  Ворвавшись в квартиру, Кирилл сосредоточил все внимание на Руслане, не заметив Витю, благоразумно отошедшего в сторону. Наблюдая за тем, как незваный гость расправляется с его друзьями, Витя, несмотря на кокаин, все же правильно рассчитал силы и решил в схватку не лезть. Но злоба - вечная его спутница - подогретая циркулировавшим в крови наркотиком, требовала выхода. И он нашел, на кого ее выплеснуть.
  С перекошенным от ярости лицом, с горящими ненавистью глазами, вернулся он в спальню родителей Руслана, из которой до сих пор не решалась выйти Оля. Свирепо уставившись на нее, он прорычал: - Ты, сука, стуканула?! Ты позвонила этому уроду?!- И. выхватив нож, он двинулся на девушку, сидевшую на краю кровати.
  Расширившимися от ужаса глазами уставившись на оружие, Оля начала медленно отползать назад, но Витя настиг ее, схватил за волосы и, нависая над ней, приставил лезвие ножа к тонкой шее.
 - Ну, что мне с тобой сделать?- издевательским тоном спросил он.- Перерезать горло? Или просто располосовать лицо, так, что даже последний урод не взглянет?
  От страха у Оли перехватило дыхание - она была даже не в силах закричать. А Витя начал медленно вдавливать лезвие ножа в нежную кожу - и вдруг услышал позади себя характерный щелчок.
  Парень обернулся - и оторопел. От кокаина у него никогда не было глюков, но то, что он увидел сейчас, было больше похоже на галлюцинацию. На него был направлен ствол - он это сразу понял - но кто же его держал?! Маленькое, изящнейшее существо с небесной красоты лицом - нет, не девушка, нимфа!
 - Отойди от нее!- потребовала красавица, но в голосе ее не было твердости, а руки предательски дрожали. “Не сможет,- понял Витя.- Разве что этого позовет… наверное, его телка… Что ж, а так даже интереснее! И хрен с ней, с этой Олей!”
 - Ладно,- согласился он.- Только спокойно! Я отхожу!- он отпустил Олю и медленно встал на ноги.
 - Брось нож!- приказала Яна.
 - Да- да- да- да,- подтвердил Витя, но расставаться с оружием не спешил. “Ах ты злобная маленькая сучка,- думал он,- как же приятно будет нарисовать на твоем красивом личике улыбку Гумплена! Посмотрим, захочет ли твой хахаль трахать тебя после этого?!”- Спокойно! Я ухожу!- доложил он Яне.
 - Я сказала, бросай!- повторила она, но его непослушание явно привело его в замешательство, она не знала, что делать. Витя видел это и чувствовал себя хозяином положения, несмотря на то, что в ее руках было более грозное оружие.
 - Да ладно, расслабься, ухожу я,- повторил он и начал двигаться в сторону двери, вынуждая Яну отходить по окружности к центру комнаты. Так, медленно, дошел он до выхода и, казалось, готов был покинуть комнату - и вдруг, выбросив перед собой руку с ножом, сделал резкий выпад в сторону Яны. Оля пронзительно завизжала. Яна отшатнулась назад - ей повезло, кончик ножа не достал буквально сантиметра до ее лица - зажмурилась и спустила курок. Раздался оглушительный хлопок. Оля снова закричала. Яну отдачей отбросило назад. Еле удержавшись на ногах, девушка открыла глаза и уставилась на Витю, который, взвыв, выронил нож и схватился левой рукой за раненое правое плечо. Вообще-то, ранение было пустяковым, пуля прошла по касательной, разорвав лишь кожу, и застряла в стене. Немного придя в себя от боли, Витя поднял на девушку налившиеся кровью, бешеные глаза - но и она оправилась от шока и метила ему прямо в грудь, готовая, если понадобится, стрелять на поражение. К счастью, этого ей делать не пришлось. Через долю секунды Витя оказался поверженным на кровать, а Кирилл сидел на нем сверху и бил и бил по лицу кулаком, до тех пор, пока оно не потеряло человеческих очертаний. Он обещал Яне, когда они ехали в машине, не терять голову, но, когда он увидел, что этот подонок угрожал ей, его любимой, его девочке, он словно обезумел. Еле-еле удалось Яне остановить Кирилла - всем своим весом повисла она у него на руке.- Хватит,- умоляла она,- успокойся! Не надо его убивать!
  Наконец Кирилл остановился и отпустил Витю, который теперь слабо стонал, прикрыв руками обезображенное лицо. Победитель взирал на него, и его взгляд не выражал никаких чувств - злость прошла, раскаяния не было. А вот на Яну он посмотрел с огромной нежностью - но и с упреком.- Ты же обещала ждать в машине,- напомнил он.
 - Ты оставил под сиденьем пистолет,- сообщила Яна, протянула оружие Кириллу, позволила себе на секунду припасть к его груди и бросилась утешать рыдающую Олю.
 - Девочки, надо идти,- твердо сказал Кирилл.- А то как бы соседи ментов не вызвали.
 - Оля, надо,- подтвердила Яна.- Где твоя одежда?

  Через минуту они уже неслись в машине в сторону Автово. Оля и Люба плакали, обнявшись на заднем сиденье, Кирилл был спокоен, Яна, как ни странно, тоже. Она переживала только за Олю, а то, что ее саму чуть не порезали, что она вынуждена была стрелять, быстро отошло на второй и даже третий план. Ну было и было, хорошо, что хорошо закончилось. Может, конечно, спокойствие было следствием того, что она еще находилась под впечатлением, а, может, просто за последний год пережила столько, что ее уже трудно было чем-то удивить… Вот еще Кирилл ее беспокоил. Как бы она не была горда за него, за его силу, отвагу, мастерство в бою - но ведь был момент, когда он себя совсем не контролировал. Нет, Яна нисколько не сочувствовала Вите- но она боялась, что когда-нибудь любимый сделает что-то непоправимое, о чем станет потом жалеть- а исправлять будет уже поздно… Кирилл казался Яне героем- но сердце ее трепетало за него- потому что она его очень, безумно любила, любила так, что нельзя было выразить словами, любила почти невыносимо…
 
  Побыв немного с Кириллом в своей комнате, Яна пошла проведать сестру. Она застала Олю одну - та лежала на кровати, свернувшись калачиком, и слезинки одна за другой продолжали стекать по ее лицу. Яна опустилась на постель возле сестры, ласково посмотрела на нее, нежно погладила по волосам.
 - Не надо убиваться! Забудь!- тихо, но твердо сказала она.
 - Не могу,- всхлипнула Оля.
 - Можешь! Еще как можешь! Не думай о том, что могло произойти - ведь не произошло же! И подонки свое получили - думаю, им больше не повадно будет!
 - И все равно, это было так страшно, ты не представляешь…
 - Я многое могу представить,- ответила Яна и, вероятно, вспомнила что-то - по лицу ее пробежала тень -,- но я тебе повторяю: думай только о том, что все хорошо закончилось- а не о том, что могло бы произойти! И вообще не думай больше об этом!
  Выслушав сестру, Оля долго и внимательно смотрела ей в глаза, потом сказала с сомнением в голосе: - Все у тебя какие-то секреты…
 - Нет никаких секретов,- возразила Яна.- С чего ты взяла?
 - Нет, есть,- не поверила Оля.- Но не волнуйся, я не буду выпытывать. Ты все равно начнешь что-то выдумывать - и, наверное, будешь права. Твои тайны слишком страшные…
 - Ну что ты такое говоришь, Оля,- чуть заметно вздрогнув, пробормотала Яна.
 - Ты странная,- задумчиво ответила ее сестра.- Тебе семнадцать еще через две недели только будет - а ты такая смелая! Как ты с пистолетом!..
 - Я защищала твою - и свою жизнь.
 - Я знаю,- сказала Оля, потом, словно спохватившись, добавила: - Прости меня, пожалуйста! Ты спасла мне жизнь - а все, что я говорю сейчас, ерунда. Просто я еще в шоке - сама не знаю, что несу… Ты не обидишься, если я попрошу тебя оставить меня - я хочу немного побыть одна, пока Люба в ванной.
 - Конечно,- не стала спорить Яна.- Отдыхай,- она поцеловала сестру в щеку и вышла из комнаты.
  А Оля, поглядев ей вслед, краснея, подумала: “Как я могу?! Она же спасла меня! В первую очередь, она! Но теперь, увидев ее такую, с горящими глазами, с пистолетом в руках - я еще больше завидую ей, ее красоте, ее силе. И тому, что он любит ее. Он ведь такой… Он невероятный!.. И она невероятная! Они стоят друг друга. А я… я должна любить ее и гордиться ею! Но у нее есть он - а он мне так нравится! Теперь в сто раз больше! Я не могу не завидовать ей! Не могу желать ей счастья! Не могу!”

       
                Глава14.
             
Прошел месяц, наступила вторая половина июля - а в жизни Оли Еруновой не произошло никаких значительных перемен. Ей пока что так и не хватило решимости порвать с Пашей. Правда, она все же смогла сказать ему, что много думала и поняла: к совместной жизни она пока не готова. Ей всего девятнадцать и нужна свобода, она хочет и с подругами встречаться, и с матерью ей нужно проводить больше времени- той очень тяжело без отца, а Оля в последнее время почти забыла об этом. “Сейчас, пока лето и нет учебы, я должна наверстать это упущение, поэтому я не смогу с тобой жить, и слишком часто видеться тоже!”- сказала она парню с немного виноватым видом.
  Девушка втайне надеялась, что теперь-то парень сам все поймет, а, если и не поймет, то просто очень обидится и уйдет, оставит ее в покое. Но ей не повезло. Паша не желал понимать, а, если и обиделся, то не подал виду. Расстроился, конечно, но напрягать Олю, не стал, для него самым важным было ее спокойствие и благополучие. Так что встречались они теперь от силы два раза в неделю, а сексом занимались еще намного реже. Что ж, Олю это, в принципе, устраивало, поэтому с решительным объяснением она больше пока не спешила. Тем более что торопиться ей было, в принципе, и некуда. После того случая ее больше не тянуло заводить новые знакомства, и не столько из-за страха, сколько потому, что те ростки, которые раньше только зарождались в ее сердце, дали после этого буйный рост. Человек по имени Кирилл Баженов завладел всем ее существом.
  Она просыпалась с мыслью о нем, засыпала с мыслью о нем - и в ее снах присутствовал только он. И во сне у Оли с ним происходило то, о чем она не позволяла себе мечтать наяву. В реальности она, конечно, ни на что не надеялась. Единственное, чего она могла ждать- это просто изредка его видеть, сидеть с ним за одним столом и, ведя разговоры ни о чем, украдкой разглядывать его красивое мужественное лицо, наслаждаясь процессом созерцания… И молча страдать, наблюдая, каким влюбленным, полным нежности взглядом  Кирилл смотрит на ее сестру, понимая, что с ней этот человек не будет никогда.    
  Поэтому какая разница ей была: страдать одной - или с Пашей, если надежды все равно нет? В конце концов, не так уж трудно ей подарить человеку два свидания в неделю, если без них он будет так невыносимо несчастен. Оле будет плохо и с ним, и без него - так пусть хотя бы Паше не будет так же больно, как ей…

                *              *               *

  А для Яны наконец-то позади остались экзамены, она почти все сдала на отлично и была зачислена на первый курс экономического факультета. Ощущение свободы было головокружительным, тем более что через несколько дней они с Кириллом уезжали в Скандинавию… Это были незабываемые впечатления. Правда, в отличие от Кирилла, Яна за границей бывала- и в Болгарии, и в Испании- но одно дело с родителями и совсем другое- с любимым человеком. Только вдвоем, вдали ото всех - как в сказке! И особенно понравилось в Швеции - там  все вокруг сказочное: интересные, аккуратненькие домики с разноцветными крышами, чистые, мощеные булыжниками улицы, музей этнографии под открытым небом, волшебный музей Астрид Линдгрен -  и огромное озеро в Стокгольме, по которому плавают целыми стаями утки и лебеди. И жизнь спокойная, размеренная - совсем не похожая на российский кипучий, опасный водоворот! А переправа на пароме чего стоит: поднимешься на верхнюю палубу, посмотришь вниз - и чувствуешь себя птицей, парящей над морем - невероятное ощущение - пугает и захватывает одновременно!
  Время пролетело быстро, но Яна и Кирилл не жалели об этом. Проведя пару дней в городе, они поехали к Яне на дачу и наслаждались там в не меньшей степени теплом и свободой. Безмятежная, спокойная, размеренная деревенская жизнь была бальзамом для сильно измотанных за последний год нервов. Они загорали, купались в озере, ели сладкую садовую малину, пили парное молоко, а ночью по нескольку раз занимались любовью, причем делали это не только в своей комнате, а часто - в саду, между яблонь, под ясным и звездным августовским небом.
  В компанию к прежним друзьям девушки Кирилл и Яна ходили редко, и не потому, что ее смущала встреча со своим прошлым - для Яны давно не существовало того, что у нее было с Колесовым - просто, ей было слишком хорошо вдвоем с Кириллом, только с ним одним. Те же несколько раз, когда они выходили в ночную, Витя Колесов заглядывался на Яну, но, хоть и считал себя неотразимым ( может, и не безосновательно- было в нем что-то, что позволяло ему легко одерживать победы над самыми разными девушками и с такой же легкостью менять их, как перчатки), но все же он понимал, что здесь ему явно больше не светит. Было между Яной и ее парнем что-то такое, чего Витя не мог понять, чего не испытывал в отношениях ни с одной из его многочисленных девчонок. Вероятно, это называлось любовью. Вероятно. Витя точно не знал - да ему и не нужно было этого знать. Его пока что вполне устраивал просто секс.

  Две недели безоблачной деревенской жизни тем временем тоже как-то незаметно подошли к концу. В последний перед отъездом вечер Яна и Кирилл взяли бутылку вина, кое-какую закуску и отправились на озеро. Ушли по берегу далеко ото всех, чтобы никто не мог им помешать. Ночь была теплая, земля до конца не остыла, и они, сняв обувь, шли босяком по прохладной траве, приятно щекотавшей ступни.
  Найдя уютное местечко на берегу, постелили на землю ватники и сели. Кирилл разжег костер, открыл бутылку. Прислонившись к плечу любимого, Яна с наслаждением вдыхала полной грудью дивный запах летней ночи - смесь ароматов травы, цветов, леса, воды и ветра, медленно потягивала вино, смотрела в высокое, чистое звездное небо и ощущала смутную тоску. О чем волновалось ее сердце?
  Кирилл откинулся на спину, и Яна пристроилась у него на груди.
 - Давай останемся здесь! Никуда не поедем!- прошептала она.
 - До конца отпуска?- не понял Кирилл.
 - Навсегда.
 - Странная ты,- улыбнулся парень.- То мечтала покорить целый мир - а теперь хочешь осесть в деревне. Тебе надоест!
 - Не думаю!
 - Ян, сейчас лето, и погода удивительно хорошая, а ты представь: поздняя осень, холодно, грязно, голые деревья… Или зима- мороз тридцать градусов. Ну что мы тут будем делать?!
 - Жить будем,- пробормотала девушка, но уже без убеждения в голосе. Она, конечно, понимала, что любимый прав, что она не готова к полной трудностей и лишений деревенской жизни, и все же…
  -Ну что такое?- спросил Кирилл, почувствовав неладное в Янином настроении.
 - Сама не знаю,- пожала плечами девушка.- Предчувствие какое-то нехорошее.
  Но Кирилл не верил в предчувствия.
 - Глупости какие,- улыбнулся он.- Дурь все это! Надо от нее избавляться!.. Будем избавляться,- прошептал он и, перевернув Яну на спину, оказался на ней и стал нежно целовать ее нежные теплые губы.  Она, конечно, растаяла от его ласк, и желание принадлежать ему и обладать им, здесь и сейчас, в эту секунду, вытеснило из ее сердца все дурные предчувствия.

  А еще через пару дней Яна и Кирилл высадились из такси возле речного вокзала. Длинной белой шеренгой в два, кое-где даже в три ряда вытянулись вдоль пристани теплоходы. Глаза девушки не сразу нашли их Виссариона Белинского и теперь жадно разглядывали его. Конечно, он не впечатлял как Sivja Line,- и все равно все внутри дрожало от нетерпения и ликовало, потому что предстояло путешествие к своим корням, своей старине, к сердцу православной культуры северного края.
  Возле трапа оживленно беседовала о чем-то толпа иностранных туристов. Большей частью пенсионеров, бодрых, здоровых, в шортах, футболках, кепках. Как непохожи они были на наших измученных стариков, озабоченных лишь мыслью ,на что прожить… но зато как уступали их женщины в сравнении с нашими: даже у молодых- бесформенные стрижки, грубоватые ненакрашенные лица, бесполые спортивный костюмы. Проходя мимо них, Кирилл ощутил прилив невероятной гордости за свое сокровище, порхающее рядом с ним легкой походкой, нежное, хрупкое и прекрасное.
  Даже заграничные старички заглядывались на Яну.  В бледно-розовом коротеньком платьице и того же цвета туфельках на высоком каблуке, подчеркивающих точеную стройность ножек, с перетянутыми розовой лентой волосами она была необыкновенна хороша собой и полна невинной прелести… Но пристальней остальных за Яной наблюдали две пары глаз, и девушка почувствовала это, и вновь ощутила смутную тревогу, которая, правда, вскоре вновь уступила место радостному оживлению.
  Держась за руки, Кирилл и Яна поднялись в их каюту на средней палубе. Но, едва успели они разобрать вещи, как по радио объявили, что ровно в восемь- то есть через десять минут - состоится отплытие и капитан ждет всех на солнечной палубе.
  Под стать своему названию, несмотря на вечерний час, палуба была залита солнцем. Красиво и торжественно было обставлено отплытие: всех пассажиров угостили шампанским и вручили им разноцветные воздушные шары, наполненные гелием. Капитан приветствовал всех, заиграла музыка и, когда корабль тронулся, сотни воздушных шариков взмыли в ярко-голубое небо. Яна провожала их сияющими глазами и смеялась от радости - и Кирилл смеялся вместе с ней.

 - Нет, я не ошибся, вот она, истинная красота,- сказал, издали глядя на Яну, один мужчина другому.
 - И я не ошибся,- ответил второй,- но, к сожалению, вынужден тебя огорчить - эта красота нужна мне самому.
 - Не понял тебя…
 - Я знаю эту девочку.
 - ???
 - Яна Ерунова, не только необыкновенная красавица, но и довольно одаренная певица. Вернее, могла бы быть ею - но не хочет.
 - Почему не хочет?
 - Ну… Родители строгие, не одобряют. Записали мы с ней одну песню, а они вместо того, чтобы радоваться успехам дочки, запретили продолжать. А она против их воли идти не хочет. Пока…
 - Полагаю, не такие строгие, раз она здесь не с ними.
 - А это, видимо, счастливый жених. Ему в семье доверяют. Он не одобряет еще больше…
 - Так на что же ты надеешься?!
 - На свой талант убеждения. И на то, что Яна, все-таки, не совсем дура.
 - А если все же не получится?
 - Должно получиться! Я собираюсь сделать на ней миллионы.
 - А если все же откажется?!
  -Если все же откажется..,- Голобородько задумался.- Она очень дорого стоит!
 - Но ведь не дороже денег?!
  Мужчины переглянулись и сменили тему разговора.
 
  Увидеться им пришлось только назавтра ближе к вечеру, поскольку Яна и Голобородько жили на разных палубах и обедали в разных ресторанах, а на утренней экскурсии в деревню Мандроги Борис старался не попадаться Яне на глаза - он был заинтересован поговорить с ней наедине, без присутствия Кирилла. Такая возможность представилась ему после обеда. Кирилл, наевшись, прилег отдохнуть, а Яна пошла прогуляться по палубе. На корме она и столкнулась с Голобородько.
  Увидев его, девушка испуганно вздрогнула. Полное смятение наступило в ее душе. Снова всколыхнулись забытые надежды, и одновременно появился страх, что Кирилл увидит Бориса, и настроение его, естественно, будет испорчено на всю поездку. Коротко ответив на радостное приветствие Голобородько, девушка хотела идти, но Борис воскликнул:
 - Погоди, куда же ты?!
  Проигнорировать его было бы невежливо.
  -Борь,- Яна повернулась к продюсеру, измученно посмотрела ему в глаза.
 - Давай оставим это, очень тебя прошу! Я сделала свой выбор, и мне не надо проблем с Кириллом. Сделаем вид, что мы не знакомы!
 - Ревнивый мавр?- усмехнулся Борис.
 - Мне не смешно,- возразила Яна.- Я люблю его и не хочу огорчать!
 - Ладно,- улыбнулся Борис.- Согласен при твоем мавре делать вид, что не знаю тебя. Но сейчас-то его здесь нет! Где он?
 - В каюте, отдыхает.
 - Вот и пусть отдыхает. А мы пока поговорим. Ладно, Януль?
  - Я уже все сказала,- попыталась сопротивляться девушка, но мужчина, сев в шезлонг, тоном, не допускающим возражений, пригласил и ее сесть. И Яне снова стало неудобно отказаться.
 - Ты не думаешь, что таких совпадений не бывает просто так,- пристально глядя Яне в глаза, спросил Борис.
 - Каких?- прикинулась дурочкой девушка.
 - Я имею ввиду, что мы встретились здесь не случайно!
 - Ты хочешь сказать, что ты все это подстроил?- съязвила Яна.
  Борис рассмеялся:
 - Как ты стала подозрительна!.. Нет, я хочу сказать, что это судьба. И факт нашей встречи просто обязан повлиять на твое решение!
 - Боря, я…
 - Ты представь,- перебил ее Борис. – Твой голос на самых популярных радиостанциях, твои клипы на телевидении, многотысячные залы, заграничные гастроли… Многие об этом могут только мечтать, молодежь толпами обивает пороги всяких фабрик звезд. А к тебе слава сама плывет в руки - а ты от нее отказываешься, говоришь: нет, я лучше буду домохозяйкой!
 - Я не собираюсь быть домохозяйкой!
 - Ну, я утрирую… Все равно, Яна, я уверен, что эта наша встреча судьбоносна и обещает нам с тобой большое музыкальное будущее. Ведь я, честно сказать, и сам решил от тебя отказаться - достала ты меня со своими выкрутасами - а тут увидел тебя и понял: значит, не откажусь! Значит, работать нам вместе!
  Все мысли перемешались в несчастной Яниной голове, и по ее растерянному виду Борис понял: наконец-то ему удалось пробиться сквозь выстроенную девушкой броню.
  - Я тебе вот что скажу,- добавил он.- Далеко не все звезды - это люди с не сложившейся личной жизнью, каждые полгода меняющие партнеров, есть крепкие семьи, десятилетиями живущие вместе. У многих супруги не имеют никакого отношения к шоу-бизнесу. Это, Ян, зависит от человека: если он действительно любит тебя, а не только свои амбиции и свои переживания, то он должен желать тебе счастья, должен понимать, как это важно для тебя и доверять тебе!
  Яне очень хотелось ему верить, но чувствовала она: не поймет Кирилл. И почему-то ей казалось, что будет прав: ощущалась какая-то неправда в последних словах Бориса.  Она хотела что-то ему ответить, но не успела: из-за угла вышел высокий мужчина арабской наружности и, улыбаясь, направился к ним.
 - Борис, познакомь меня со своей очаровательной собеседницей,- по-английски попросил он.
 - Яна, познакомься, это мой хороший знакомый, Саид Аль-Шукри, приехал из Арабских Эмиратов полюбоваться красотами нашей Родины. Саид, это Яна, девушка с ангельской внешностью и божественным голосом.
  - Очень приятно,- низким голосом ответил араб и, склонившись над Яниной рукой, прикоснулся к ней губами.
 - Взаимно,- ответила девушка, выдавив из себя улыбку, однако на самом деле ей вовсе не было приятно: этот Саид смотрел на нее так, будто готов был в следующую секунду наброситься. Ей захотелось как можно быстрее бежать отсюда.
 - Ну, пойду, не буду вам мешать,- поспешила откланяться она.
 - Вы нам вовсе не мешаете, Яна,- возразил араб.- Напротив, меня крайне огорчает тот факт, что мое появление рождает в вас желание скорее удалиться.
 - Ваше появление, поверьте, не рождает во мне никаких желаний,- парировала девушка.- А идти мне действительно нужно. Меня ждет жених. До свидания, господин Аль-Шукри, до свидания, Борис Геннадьевич. И помните, пожалуйста, о нашем уговоре!
  Борис кивнул, а, когда она скрылась за углом, покатился со смеху над ее официальным тоном. А Саид Аль-Шукри, проводив ее горящими глазами, поинтересовался у приятеля:
 - Что за уговор?
 - А… в присутствии ее жениха делай вид, что ты ее не знаешь, даже не здоровайся с ней, не улыбайся ей. Он страшный ревнивец!

  Когда Яна вернулась в каюту, Кирилл не спал. Он сидел на койке и смотрел на нее улыбающимися, любящими глазами.
 - Ну как, нагулялась?- спросил он.
 - Угу.
 - Ну иди сюда!
  Яна села на край его койки, но Кирилл, крепко ее обняв, уложил рядом с собой.- Как на улице?
 - Хорошо, свежо так, но не холодно,- ответила Яна, чувствуя себя при этом прескверно - впервые в жизни она вынуждена была лгать ему. Ее напряжение, конечно, не могло остаться не замеченным Кириллом.
 - Ну чего ты?- спросил он.- Опять предчувствия?
 - Не знаю… Нет… Просто, что-то взгрустнулось…
 - Нечего грустить!- потребовал парень.- Завтра будем в Кижах. Вот мне, например, очень интересно,- простодушно улыбаясь, он смотрел на нее открытым взглядом.- Да и вообще, мне здесь нравится. Я тут подумал, можно будет в свадебное путешествие тоже поехать в речной круиз, только подлиннее. Например, по Волге.
 - В круиз?- переспросила Яна, думая, на самом деле, совсем не об этом.
 - Ну да. Но, если не хочешь, то можно на море, или еще куда-нибудь,- не стал настаивать Кирилл.- У нас еще есть время выбрать.
  О свадьбе они уже давно говорили как о само собой разумеющемся. Узаконить отношения планировали следующим летом, сразу после Яниного восемнадцатилетия. Причем решение это пришло к ним как-то само собой. Пару месяцев назад Кирилл сказал Яне, что заявление во дворец нужно будет подать перед новым годом, чтобы в конце июля - начале августа сыграть свадьбу. Это было немного странное предложение руки и сердца, Яну скорее поставили в известность - но ее это нисколько не удивило и не смутило., она вроде как и сама знала, что так должно быть.
  Знала, и была уверена, что так и будет. Вот только сейчас, после встречи с Голобородько, неспокойно забилось сердце девушки. Так, значит, дурные предчувствия не зря терзали ее?!. С другой стороны, ну что плохого может случиться, если она твердо, раз и навсегда, откажет Борису?! А она, естественно, так и сделает. Но, стоило ей придти к такому решению, как заманчивые картины, нарисованные продюсером- искусителем, тут же начинали всплывать в ее воспаленном воображении- и душевные муки начинались по новой.

  Солнечным, но ветреным, а поэтому прохладным утром следующего дня пассажиры “Белинского” ступили на землю знаменитого острова Кижи - древнейшего архитектурного памятника русского деревянного зодчества. Их приветствовали экскурсоводы- в основном, молодые женщины, с добрыми ясными глазами, одетые в русском народном стиле, что придавало их облику особую одухотворенность и сродненность с доброй славной стариной. Туристов пригласили пройти вглубь острова, и экскурсия началась.
  Яна внимала рассказам экскурсовода Ольги с огромным интересом. Она живо представляла себе монаха Нестора, в одиночку возводившего деревянный храм, воображала себя молодой крестьянкой в доме зажиточного крестьянина, сопоставляя в уме все достоинства и недостатки такой жизни и склоняясь все же к мысли, что во времена полного подчинения мужчинам незавидной и несчастливой была женская доля, особенно крестьянская. И все же интересно было бы ненадолго окунуться в этот быт: похозяйничать у русской печи, поспать на полатях, покачать детскую люльку, научиться прясть, отправиться на рыбалку на лодке, и- самое веселое- прокатиться зимой на санях… Янина душа была полна впечатлений, она не думала о Голобородько и его предложении.
  Вечером, рассудив, что, поскольку позавчера Бориса с приятелем не было на дискотеке, то и сегодня, скорее всего не будет, Яна приняла предложение Кирилла пойти потанцевать. Поскольку молодежь составляла не более половины отдыхающих на теплоходе, ди-джей ставил, в основном, медляки, что вполне устраивало Яну и Кирилла. Тесно прижавшись друг к друг, впитывая каждой клеточкой тепло любимого тела, они были в эти минуты счастливы очень, почти невыносимо, а, когда включали быструю музыку, оба ощущали небольшое разочарование.
 - Пойду возьму что-нибудь выпить,- сказал Кирилл в один из таких моментов.
  Яна кивнула и, заняв место за одним из столиков, провожала взглядом его взглядом. Едва успел парень подойти к  стойке, как начался очередной медленный танец, и девушка вдруг услышала речь с акцентом:
 - Можно вас пригласить?
  Она подняла глаза и увидела Саида Аль-Шукри, возбужденно смотревшего на нее. В паре шагов за ним стоял и улыбался ей Борис Голобородько.
 - Спасибо, я не танцую,- поспешно покачала головой Яна, сквозь стеклянные двери бара напряженно наблюдая за Кириллом.
 - Вы прекрасно танцуете, я видел,- возразил араб.
 - Я не танцую ни с кем, кроме моего жениха!- повторила девушка как можно тверже, но на Аль-Шукри ее строгость не действовала.
 - Ну сделайте для меня исключение!- прошептал он на английском и вдруг схватил Яну за руку и потянул из-за стола.
   Девушка была вынуждена встать, однако танцевать с ним она не собиралась. Собрав все свои силы и выдернув, наконец, руку, обдав Аль-Шукри огненным взором, она возмущенно воскликнула:
 - Да что вы себе позволяете?!
  Ее правая рука так и чесалась от желания залепить ему пощечину. И тут араб, который мог видеть лишь гордую красавицу и никого вокруг, услышал ледяной голос:
 - Я не понял: у тебя, что, проблемы?!
  Аль-Шукри отвернулся от Яны и столкнулся с холодным, жестким, излучающим опасность взглядом серо-зеленых глаз. Но и Саид был не лыком шит.
 - May be, you ‘ve got a problem?!- спросил он в ответ.
 - Ты, б..ь, по-русски сначала научись говорить,- процедил Кирилл сквозь сжатые зубы.- Еще раз увижу рядом с моей девушкой твою черную рожу- убью! Ты понял?!
   Араб понял, и лицо его стало наливаться кровью, на висках обозначились вены. Неизвестно, чем бы все это закончилось, не вмешайся Борис:
 - Саид, Саид, не надо скандала!- сказал он и, схватив приятеля за плечо, повел прочь, повторяя:- Спокойно! Здесь приличное место! Только драки не хватало!
 - Я убью его!- бушевал Аль-Шукри.- Кто он такой?! Сопливый пацан - смеет угрожать мне, оскорблять меня?! Я найму человека, и он мне принесет голову этого сосунка на блюде!
 - Хватит,- увещевал Голобородько.- Пусть живет. Он действительно всего лишь пацан, глупый и влюбленный, это не стоит того, поверь мне.
 - Мне нужна она!- воскликнул вдруг, сверкнув глазами, араб,- я заберу его женщину и, когда она будет в моем гареме, пришлю ему фотографию! Помоги мне!- взмолился он.- Плачу любые деньги!
  Голобородько очень любил деньги, но он надеялся и так сделать на Яне больше даже самой максимальной суммы, которую готов был заплатить за нее Аль-Шукри. С другой стороны, отказывая ему напрямую, Борис рисковал тем, что араб надумает заполучить девчонку сам, обойдя его. Такой расклад Голобородько совсем не устраивал, он потеряет и Яну, и деньги. Нужно был потянуть время, Саид охладеет, успокоится - и, глядишь, и забудет про нее - или согласится на какой-нибудь другой вариант. И Голобородько сказал:
 - Подожди немного. Я помогу тебе. Все равно этот мавр петь ей не даст - она мне бесполезна… Просто, сейчас все усложнилось, есть некоторые проблемы, некоторый риск. Мне нужно пару месяцев, чтобы все уладить - а потом я доставлю ее тебе в лучшем виде!
  Борис надеялся, что его план сработает. Проводив обнадеженного приятеля до каюты, он соврал, что тоже пойдет спать - сам же вместо этого вернулся на дискотеку. Посмотрел издалека - Яне, видно, удалось успокоить своего ревнивца - они снова, тесно обнявшись, кружились в танце. Улыбнувшись своим мыслям, Голобородько подошел к ди-джею, что-то ему сказал, сунул диск и сложенный трубочкой стольник, отошел в тень и стал наблюдать.

  Кирилл словно чувствовал неладное.
 - Чего этот урод от тебя хотел?- допытывался он.
 - Да ничего! Танцевать звал.
 - А второй, с ним, так подозрительно на тебя смотрел. Может, ты их знаешь?
  Яна почувствовала, что краснеет, и была рада, что на улице темно. Как же ей было противно врать ему! И все же она ответила:- Не говори глупостей! Откуда?!
 - Не знаю…- парень продолжал смотреть с недоверием.
 - Кирь, ну хватит!- Яна заглянула ему в глаза, нежно обняла за шею.- Ну ты делаешь из мухи слона! Подумаешь, пристал какой-то престарелый придурок, нерусский, к тому же! Ты его отшил- и хорошо, и забудь о нем1 И давай веселиться!
  Она привстала на цыпочки и ласково и теперь уже совершенно искренне сказала ему на ухо:- Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю!
  И Кирилл растаял, заключил ее в объятия и, зарывшись лицом в мягкие душистые волосы, снова закружил в танце. И Яна растворялась в нем, в его сильных руках, и аромат его туалетной воды кружил ей голову сильнее вина. И вдруг…
  И вдруг Яна почувствовала, как сердце стукнуло - и замерло у нее в груди, а ноги мелко затряслись и сделались ватными.
  -ты чего?- встревожился Кирилл, когда она почти повисла у него на руках.
 - Я?- Яна вскинула на него испуганные глаза.- Голова закружилась. Наверное, перебрала с коктейлями.
 - Сядь - я сейчас тебе сока принесу, станет лучше!
  Обеспокоенный, Кирилл снова побежал в бар, а Яна, бессильно опустившись на стул, подперев руками свою несчастную голову, которая действительно шла кругом- вот только не от выпитого- слушала льющуюся из динамиков песню “Яд в моей крови”, смотрела, как люди танцуют под нее( даже многие, сидевшие за столиками и стоявшие у бортика, вышли танцевать), а девушка за соседним столиком, перекрикивая музыку, заметила своему спутнику:
 - Клевая песня! Сто лет ее не крутили!
 - Да, мне тоже нравится,- согласился парень.- А не знаешь, кто поет?
  Лицо Яны пылало. Взгляд от волнения бегал из стороны в сторону - и встретился с другим, цепким взглядом. Из темноты на палубе смотрел на нее и победно улыбался произведенному им эффекту продюсер Борис Голобородько.


  А следующим утром Яна увидела из окна каюты архипелаг Валаам. Скалистый и величественный, возвышался он над водной гладью ладожского озера. Оживлено болтая между собой, все в приподнятом настроении, туристы спешили ступить на святую землю.
  Вот только Яна не могла оценить до конца красоты и величия этих мест, терзаемая своими мыслями. После того, как она услышала вновь “Яд в моей крови”, как увидела, что людям эта песня нравится - и очень - она уже просто не могла вот так вот отказаться от своей мечты. Но попытаться хотя бы заикнуться об этом Кириллу… Яне было страшно об этом даже подумать. А при мысли, что, воплощая в жизнь свою мечту, она может потерять Кирилла, Янино сердце рвалось на части.
  За целый день на Валааме Яна видела Голобородько несколько раз издалека - они с Кириллом были неразлучны и у того не было возможности подойти. Девушка, с одной стороны, была этому рада, но, с другой,- начала испытывать беспокойство, что они с Борисом так и не поговорят, и он больше не позвонит, найдет себе какую-нибудь другую певицу, а Яна сможет забыть о блестящем будущем. “И к лучшему! Только к лучшему!”- твердила она себе, однако сама в это не верила.
  Они с Кириллом сделали на Валааме с полсотни кадров: по пути до монастыря- восемь километров- который они туда и обратно прошли пешком, у скитов, в дивном яблоневом саду, на наружном подворье, на скалистом берегу, среди сосен. Яна позировала любимому, и все старалась улыбаться как можно беспечнее, наученная уже его чутьем на любую ложь. Но у Кирилла, может, на войне, действительно выработалось особое чутье, и никакие улыбки не могли его обмануть: за веселым блеском прекрасных темно-синих глаз парню чудились смятение и тревога. Правда, пока парень внушал себе, что ему  только кажется, и старался сам выглядеть как можно веселее и беспечнее - потому что для него было просто неприемлемо не доверять ей. И все равно, когда она отворачивалась и не могла видеть, взгляд его становился настороженным, а лицо напрягалось от мучительной попытки понять, что с ней происходит. И следующим утром ему представилась такая возможность.
 
  Около одиннадцати утра Виссарион Белинский пришвартовался на речном вокзале. Яну и Кирилла должен был встречать Ваня на недавно купленной новенькой десятке, но друг запаздывал, и Кирилл решил ему позвонить. Сунул руку в карман - в один, в другой - телефона не было. Тут он вспомнил, что на ночь поставил мобильник на зарядку и, вероятно, забыл забрать.
 - Я сейчас,- сказал он Яне и побежал обратно на корабль. Войдя уже внутрь, обернулся и увидел на дороге одного из тех двоих, русского. Мужчина собирался сесть в такси, но медлил и с явным интересом поглядывал в сторону Яны. Кирилл хотел было сразу вернуться, но переборол себя, понимая, что событиям стоит дать немного развиться - иначе, если Яна от него что-то скрывает, он так и не узнает об этом. Пулей слетал он в каюту за телефоном, а, когда снова подошел к дверям, увидел следующую картину:
  Тот мужик, разумеется, подошел к Яне и что-то оживленно говорил ей, активно жестикулируя руками - видимо, пытался убедить в чем-то. Девушка слушала, что-то возражала, пару раз нерешительно покачала головой. Вид у нее был сомневающийся. Наконец, мужчина закончил и выжидающе смотрел на нее. Она долго молчала, потом все же что-то ответила (Кириллу показалось, она сказала “не знаю”). Тогда мужчина достал из кармана какой-то предмет и дал ей. Секунду поколебавшись, Яна взяла и убрала это в сумку. Мужчина направился к своему такси.
  На лбу у Кирилла выступил холодный пот. На миг он растерялся и не знал, что делать, потом решил догнать ( соперника? Обидчика? )- но тут он увидел подрулившего к обочине Ваню. Парень не хотел устраивать разборки на глазах у друга. Постаравшись придать своему лицу беззаботное выражение, он стал спускаться по трапу.
  Кирилл обнялся с Ваней, обменялся с ним парой теплых фраз - и по дороге больше сам разговор не заводил, отвечал только, если друг что-то спрашивал. Яна тоже была напряжена и молчалива ( догадывалась ли, что он видел, или просто думала о своем- о том, что скрывала от него?!) Ваня подозревал, что у них что-то произошло, но, естественно, ни о чем не спрашивал.  – Ну что, вечером в боулинг, как договаривались?- поинтересовался он только у Кирилла, довезя их до дома.
 - Созвонимся,- уклончиво ответил его друг.
  Яна ослепительно, но, как показалось Ване, немного грустно, улыбнулась ему - и они скрылись в подъезде. В лифте ехали молча и не глядя друг на друга. В квартиру вошли так же не говоря ни слова. Яна избегала смотреть на Кирилла. Парень не знал, с чего начать разговор.
  Разошлись по разным углам. Она закрылась в ванной, он прошел в комнату и сел на диван. Посидел, подумал - но голова готова была лопнуть от мучительных догадок, и натянутые до предела нервы не выдержали. Кирилл вскочил с дивана, выбежал в коридор и, почти без усилия выломов замок, распахнул дверь к Яне.
  Девушка, без дела сидевшая на краю ванны, резко подскочила и посмотрела на него испуганными глазами.
 - Ты чего?- запинаясь, спросила она.
 - Кто?!- заорал Кирилл.
 - Что… кто?..
 - Кто это такие, я спрашиваю?! Этот белобрысый со скользкими глазками и этот араб?!
 - Я… это… я не знаю… Просто какие-то пристали… Я..,- Яна не знала, что ответить. Она покраснела до корней волос, а глаза бегали из стороны в сторону, не решаясь встретиться со взглядом Кирилла.
  А парень, как скала, нависая над ней, железным тоном потребовал: - Прекрати мне врать! Чем больше ты врешь - тем о худшем я начинаю думать!
  Яна почувствовала, как по ее щекам побежали слезы.
 - Ну это..,- нерешительно начала она,- это…
 - Что, одни из твоих бывших престарелых любовников?!
 Если Яна только что чувствовала себя виноватой перед ним, то теперь ее захлестнуло возмущение.
 - Да как ты смеешь?!- воскликнула она, огненно сверкнув глазами.
  -А что я должен думать?!
  - Что думать?! Это…
  - Кто?!
 - Это- Борис Голобородько, мой бывший музыкальный продюсер. А араба я действительно впервые в жизни видела!
 - Продюсер?!- Кирилл не сразу нашелся, что на это сказать.- И чего ему от тебя было  надо?!
 - Хочет, чтобы я снова пела.
 - Что?!- это было сказано таким гневным тоном, что снова возмутило Яну.
 - А что здесь такого?!- с вызовом спросила она.
 - А ничего?!- удивился парень.- И почему же ты тогда это скрывала?!
 - Да потому что чувствовала, что ты отреагируешь именно так!
 - Правда?- с иронией спросил Кирилл.- И  что же он тебе дал?!
 - Что дал?- переспросила Яна.
 - Да. Ты думаешь, я не видел?! Он тебе дал что-то, и ты положила это в сумку!
  Поскольку девушка не отвечала, Кирилл не вытерпел. Он метнулся в коридор, схватил Янину сумочку и, раскрыв ее, вытряхнул содержимое. Среди косметики и прочих женских штучек, рядом с мобильником упала на пол нарядная визитка.” Борис Геннадьевич Голобородько, музыкальный продюсер”,-было написано на ней. И несколько телефонных номеров, городских и мобильных. Пару секунд посмотрев на карточку, Кирилл разорвал ее в клочья, и, смяв остатки,  вышвырнул их в форточку.
  Яна с некоторым недоумением наблюдала эту сцену. Разорванная визитка не слишком-то беспокоила ее. Номер студии Бориса был легким, и, раз восстановив его в памяти, она знала его теперь наизусть. Но вот эта бешеная реакция слегка шокировала ее. Конечно, она должна была быть готова к тому, что все это примерно так и будет, и все же… И потом, ей стало просто обидно, и она воскликнула в сердцах:
 - Я вообще не понимаю, в чем, по-твоему, я виновата перед тобой?! А?!
 - Не понимаешь?!- опешил Кирилл.- Ты должна была сразу послать его куда подальше!
 - Я ни на что и не согласилась!
 - Но и не отказалась - иначе бы не взяла его визитку!
  И тут Яна подумала про то, что говорил ей Голобородько: “Если человек действительно любит тебя, а не только свои амбиции и свои переживания, то он будет желать тебе счастья…” И она закричала тогда: - Это несправедливо! Значит, ты не желаешь мне счастья!
 - Я - тебе?!- Кирилл, одним словом, офигел. Он почувствовал, как рушится его мир, вся его жизнь. Это он не желает ей счастья! Лон, который любит ее так сильно, так горячо, любит бесконечно, любит безумно! Он, который сделает для нее все! За нее он готов был перегрызть глотку любому, для нее, если понадобится, готов был убить, украсть. Он без тени сомнения лишился бы ради нее свободы и - даже собственной жизни - и это он не желает ей счастья! Выходит, права была его мать, и обыкновенному парню не удержать необыкновенную девушку, как бы сильно он ее не любил! Что ж, значит, и жить больше не за чем. Без нее у него ничего нет- но его любовь ей не нужна, для нее важнее эта чертова сцена. Что же, ладно, он докажет ей, что любит ее! Он освободит ее - освободит совсем, чтобы она больше не сомневалась и не металась! Тогда ей будет уже не из чего выбирать - и она будет спокойна и счастлива!
  На него какое-то ослепление нашло в ту минуту, и он уже не ведал, что творил, не понимал, насколько это глупо безосновательно. Он кинулся в комнату, вытащил из дивана чемодан, раскидал ненужное тряпье и, схватив пистолет, снял его с предохранителя и приставил к виску.
  У Яны сердце ушло в пятки: она испугалась, что он не блефует. Никогда не замечала она в нем склонности к эпатажу, а вот о том, что психика у него не в порядке, девушка давно догадывалась.
  - Прекрати!- закричала она.- Брось сейчас же!
 - Зачем?!- спросил Кирилл, глядя на нее бешеными глазами.- Ты меня не любишь - так не плачь обо мне! Я люблю тебя и не хочу мешать тебе быть счастливой!
 - Я тебя люблю!- крикнула Яна.- Слышишь, люблю! Без тебя мне незачем жить! Хочешь умереть - стреляй сначала в меня!
  Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, постепенно безумие стало уходить из взгляда Кирилла.
 - Прости, я дурак,- сказал он и, кинув пистолет на пол, опустился на диван.
 - Тебе лечиться надо,- плача и дрожа всем телом, прошептала Яна.- Я серьезно!
 - Может быть,- растерянно кивнул парень, а потом вдруг упал перед ней на колени и, обхватив ее ноги, взмолился: - Прости меня! Прости! Я на самом деле не знаю, что на меня нашло. Я… Но пообещай мне, что не согласишься на его уговоры! Пообещай, что забудешь обо всем этом! Пожалуйста, я прошу тебя, пообещай мне!
  Яна никогда не видела его таким: он смотрел на нее снизу вверх умоляющими глазами, в которых стояли слезы, он, Кирилл Баженов, человек, прошедший войну, герой, который никогда и ничего не боялся. Сильный мужчина - и несчастный мальчик с искалеченной смолоду психикой. Самый дорогой, самый любимый ею человек…
  Янино  сердце сжалось. В этот момент она подумала, что поступила непростительно. Как вообще она могла думать о предложении Голобородько, заранее зная, какую боль это причинит Кириллу? Плача, опустилась она на пол рядом с ним и, обняв его крепко-крепко, сказала: “Обещаю!”
 За громким скандалом и не менее эмоциональным примирением последовал страстный, безумный секс, а после, обессилевшие морально и физически, Кирилл и Яна заснули, несмотря на ранний час. Разбудил их Ванин звонок, и вечером они, как и было запланировано, пошли в боулинг и весело провели там время. А когда за полночь вернулись домой и легли в постель, выспавшаяся днем Яна долго не могла заснуть - и, остыв уже от дневных переживаний, снова начала сомневаться.

                Глава15.


Как-то вечером, по прошествии нескольких дней, Кириллу позвонил Ваня и сказал, что должен сообщить ему нечто важное, но разговор это не телефонный. Кирилл почувствовал, как сердце на секунду замерло в груди, а потом забилось чаще - это надпочечники выбросили в кровь адреналин. Это ощущение не предвещало ничего хорошего, зато оно так бодрило и оживляло, и когда его не хватало, Кирилл скучал по нему. Вот и сейчас, забыв, что они решили больше не заниматься расследованием, Кирилл предложил Ване встретиться в течение часа.
  Яны этим вечером как раз не было дома. Не в силах забыть о предложении Бориса и понимая, что время идет (“Думай, но только недолго”,- было последней фразой Голобородько), раздираемая мучительными противоречиями, практически перестав спать по ночам, Яна решила, что ей нужно с кем-то посоветоваться. И, поскольку Лена Рудницкая укатила с Колей Бубновым в Анапу, а других близких подруг у нее не было, девушка решила поговорить с сестрой, даже не подозревая, какую ошибку совершает.
  Они сидели на кухне, в чашках остывал чай. Яна говорила, как есть, изливала, что наболело, рассказывала обо всем, что терзало ее. Оля слушала внимательно, слушала, но слышала совсем не то, что пыталась донести до нее сестра. Сама Янина дилемма казалась Оле глупой и непростительной. Она просто не понимала, как могла Яна, обладая любовью такого парня, мечтать о чем-то еще! Олю безумно злило, что сестра, получив абсолютно все, что нужно для счастья, не видит и не ценит этого! И как жестоко было с Яниной стороны обсуждать с ней Кирилла ( конечно, она не знала- и все же!!!), парня, который занимал Олины мысли днем и снился ей по ночам, фотографию которого она, зайдя к сестре в комнату, тайком прижимала к груди, мужчины, которого она представляла на месте Паши все те редкие разы, когда открывала ему доступ к своему телу.
  С одной стороны, Оля сердилась на Яну и завидовала ей, с другой - понимала, что ни в коем случае не должна показывать своих чувств - более того, она просто не имела на них права. Ведь Яна не просто была ее сестрой - Яна, рискуя собственной жизнью, спасла ее от насилия, увечья и, возможно, даже смерти! Оля была по гроб жизни обязана ей!
 - Ну, что ты скажешь?- услышала она и подняла голову.
 - Что скажу? Выбрать тебе Кирилла - или музыкальную карьеру?
 - Оля, ты меня не слушала?! Я же говорю, я не собираюсь выбирать! Я без Кирилла все равно не смогу - никакая сцена и слава мне его не заменят! Я говорю о том, как его убедить?! Ведь он даже слышать ничего не хочет - но это же несправедливо! Временами мне кажется, что он просто не уверен в себе и боится, что вращаясь среди бомонда, я найду себе более достойного мужчину! Ну а если он думает, что для того, чтобы стать певицей, нужно обязательно с кем-то спать, то он просто дурак!
  “Кирилл- дурак?! Да как она смеет так о моем Кирюшеньке?!”- Оле с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие. Наконец она негромко и печально заметила:
 - А тебе не кажется, что у него есть все основания так думать?! Ты ведь сама ему рассказывала про Краснопольского!
 - Дура была!- схватилась за голову Яна.- Но так душа болела! И потом… Саша- это было не то!... Или не совсем то..,- поправилась девушка и покраснела.
 - Ты знаешь, Яна, я плохой советчик,- устало сказала Оля.- Ты должна сама для себя решить, готова ли ты рискнуть отношениями с Кириллом ради карьеры. А у меня сегодня что-то голова сильно болит. Ты не обидишься, если я пойду прилягу?
 - Иди,- ответила Яна, озадаченная и даже немного ошарашенная странным поведением сестры, а, когда та уже была в дверях, бросила вдогонку:
 - Может, просто встретиться с ним, просто все обсудить? Может, после конкретного разговора мне вообще расхочется?
 - Может быть,- сказала Оля,- попробуй. Вдруг действительно расхочется - тогда и вообще проблем не будет.
  Оля так не думала, просто ей хотелось отвязаться от Яны и закончить этот мучительный для нее разговор. Она ушла. Яна осталась сидеть на кухне, размышляя. И все-таки она решила завтра утром позвонить Голобородько. Все-таки одобрение старшей сестры, пусть и очень сомнительное, было получено- а, значит, не так уж неправильно собиралась она поступить… Рассуждая подобным образом, Яна звонить Кириллу и просить ее забрать однако не стала, предпочитая отправиться в Озерки на такси.

А вот какую историю рассказал Кириллу Ваня…
 - У нас тут встреча одноклассников была,- начал он,- в эту субботу. И был такой Вовка Росликов. Он, как выяснилось, в прокуратуре Невского района следаком работает. И, поскольку первые два исчезновения были на территории их района, то они так всем этим и занимаются.
  -Слушай, а на фига он тал тебе все это рассказывать?- удивился Кирилл.- Разве это не служебная тайна?
 - Он пить не умеет- с самого начала не умел. У него сразу язык развязывается. На него алкоголь как сыворотка правды действует! А отказаться от выпивки он тоже не умеет - особенно если поднадавить…
  -Так это ж преступникам на руку,- заметил Кирилл.- Завязать типа случайное знакомство, предложить выпить и…
 - Наверное,- усмехнулся Ваня.- Ну да хрен с ним, это его проблемы. Суть в том, что я сумел навести его на нужный разговор и узнал много интересного.
..?- Кирилл смотрел вопросительно.
 - Пропали действительно девятнадцать девушек, как мы и нарыли в инете. Но есть деталь, которой мы не заметили: одна из них, Катя Муромцева, как раз, не попадает под график этого похитителя - или убийцы. Катя исчезла всего через неделю после Маши Зеленихиной, а через две с половиной недели после нее пропала Лена Калинина.
 - Выходит, это сделал кто-то другой?
 - Вполне возможно. Погоди, я еще не дошел до главного. Нашли два тела: Кати Муромцевой и Лены Калининой.
 - ?!.
 - Да. Лену - еще в начале мая, Катю - совсем недавно. Но совершенно в разных местах. Катю выловили в Разливе. К телу, видимо, был привязан камень, но отвязался и тело всплыло. Труп Лены нашла собака в лесу, недалеко за Ломоносовым.
 - Там же полно людей! Никто не видел?!
 - Труп закопали - но буквально для приличия, сантиметров тридцать земли сверху. И, что интересно, почерк убийцы совершенно разный: Катя убита ножом в сердце. Было ли изнасилование - невозможно определить. Лену задушили. Но тут есть два момента.
 - Какие?- напрягся Кирилл. По тону друга он чувствовал, что тот скажет что-то из ряда вон. И тот сказал:
 - Во-первых, у Лены в крови обнаружены следы какого-то редкого наркотика. Я не помню названия, но, как объяснил Вовка, сами себе его люди не колют, он используется для преступных целей: вводится, чтобы на время стереть человеку память и полностью подчинить его своей воле. Но, повторяю, он очень редкий…
 - А второй момент?
 - На теле Лены нашли несколько мужских лобковых волос- то есть предположительно незадолго до смерти у нее был половой акт. По анализу волос установлено, что партнер имел вторую группу крови.
 - Вторую?! Серега имел вторую!
 И несколько минут оба друга молчали.

  И что в ментовке, то бишь в прокуратуре, по поводу всего этого думают?- поинтересовался, наконец, переварив услышанное, Кирилл.
 -Да ничего не думают,- ответил Ваня.- Вроде, работают над версией маньяка, но поскольку было найдено только два тела, допускают, что остальные девушки могут быть и живы.
 - Допустим, девушки живы,- предположил Кирилл.
 - Допустим,- согласился Ваня.- В этом случае что можно подозревать? Например, похищение с целью принуждения к проституции, может, даже, определение в бордели за границей. Но ни одна из девушек границу не пересекала, правда, по официальным данным, а пытаться вывести девчонку силой, по поддельным документам- вряд ли это кому-то нужно, проститутки там не так дорого стоит, к тому же полно дур, попадающих в эту ловушку совершенно добровольно… Допрашивались девочки на точках в Москве и Питере, насколько я понял, менты наведывались и в закрытые бордели- ни одна из девушек не была опознана. Возможно, врут - и все же…в эту схему два трупа тем более не укладываются.
 - Но ты говорил, что Катя…
 - Я ничего не говорил наверняка. Все это только догадки.
 - Ладно..,- задумался Кирилл.- Ну а с их родственниками - Кати и Лены - еще раз говорили?
 - Да, без толку… Но…- Ваня замялся.- Есть еще кое-то, я думаю, ты должен это знать.
 - Что?.. Что?!
 - Ленин парень Женя, он…
  -Что?!- Кирилл почувствовал неладное.
 - Он повесился… Я так понял из рассказов Вовки - в ночь после твоего к нему визита…
                *                *                *

  После этого разговора Кирилл вернулся домой чернее тучи, и Яна не могла понять, что происходит с ним. Но рассказать ей о том, как он в мирное время довел человека до самоубийства, Кирилл просто не мог А совесть грызла его со страшной силой, когда он вспоминал, как он тогда…- она его изъедала. Усиливало душевные муки то, что все это оказалось бесполезно, ничего они так и не нашли. Не было у них с Ваней никаких зацепок…
  Отношения у Кирилла и Яны стали разлаживаться. Изо дня в день парень большую часть времени был хмур и мрачен, мало говорил с Яной, больше- с Ваней по телефону, закрывшись при этом на кухне. Все попытки девушки достучаться до него заканчивались неудачей, на ее вопросы он отвечал коротко и невнятно, а часто - грубо. А однажды, чего раньше никогда не случалось, пришел домой далеко за полночь и пьяный. Правда, сильно извинялся на следующий день за это - и все же…
  И все же это окончательно повлияло на Янино решение. Поскольку ее голова и так разламывалась от собственных сомнений и переживаний, она не стала биться лбом о стену, стараясь понять, что происходит с Кириллом, а, пустив все на самотек, позвонила Голобородько и договорилась о встрече.
… А через два дня ей был уже представлен текст песни (оказывается, он дожидался ее еще с того раза), а на четвертый Яна уже репетировала у Бориса в студии. Через несколько дней она, говоря Кириллу, что едет в институт, стала проводить там большую часть своего времени. При этом она убеждала себя, что все “думает и пробует”, и окончательного ответа Борису еще не дала. А то, что между ней и Кириллом в последнее время произошло некоторое отчуждение, было Яне, вроде как, и на руку: так ее меньше мучила совесть. А, когда еще дней через десять, у Кирилла прошел, наконец, моральный кризис, и он снова стал нежен и ласков, уделял Яне больше внимания- то для девушки ситуация все равно как-то упростилась, потому что за это время она успела свыкнуться со своим враньем и не слишком уже тяготилась им. А для своей теперь уже некоторой отстраненности - или, правильнее сказать, занятости, невозможности жить и дальше только одним Кириллом - имелась теперь удобная отговорка: большая загруженность в институте. Парень, правда, подозревал, что дело тут не только в учебе, но пока что полагал, что виноват сам, сам своей холодностью и резкостью нарушил гармонию в их отношениях. И теперь он, как мог, старался загладить свою вину перед Яной. Правда, о том, кто убил Серегу, Лену Калинину и Катю Муромцеву он тоже продолжал думать.

  Много думала о происходящем и Оля Ерунова. Мысль о том, что сестра посмеет обмануть Кирилла, не давала ей покоя. Правда, об окончательном решении Яны ей пока ничего не было известно, и вот, когда Яна однажды заехала к ним домой, сестра спросила ее напрямую. Немного помявшись, Яна ответила, что да, она уже начала работать с Голобородько.
 - И что ты думаешь делать?- спросила Оля.- Ты не сможешь вечно скрывать это от Кирилла.
 - Знаю,- ответила Яна.- Но не знаю, что думаю. Думаю, может, посоветоваться с Ваней, его другом, он намного проще на все смотрит. Может, ему удастся убедить Кирю..
 - А ты не боишься его потерять?- спросила старшая сестра.
 - Боюсь,- призналась младшая.- Очень боюсь. Но я его не потеряю! Как бы мне не хотелось петь - а, если встанет выбор: карьера - или он, я выберу его!
 - Это если он оставит тебе такой выбор,- заметила Оля.
  Яна побледнела, пробормотала еле слышно: - Но я же не буду говорить ему, что уже записала песню… Я скажу, что только пару раз виделась с Борисом, что только еще думаю об этом, но очень, очень хотела бы…
  Она снова почувствовала себя очень несчастной Ведь, сколько веревочка не вейся, а конец все равно будет, она это прекрасно понимала. И конец этот неумолимо приближался… Нет, думать об этом было невыносимо, и Яна предпочла сменить тему.
 
  А, когда она ушла, Оле, беспрестанно и безнадежно грезившей и Кирилле, больше всего на свете захотелось позвонить ему и рассказать, какая Яна стерва, как подло она его обманывает. Конечно, она этого не сделала, а излила всю злость и обиду на страницы своего дневника, который так и продолжала вести.

  А еще через два дня Борис Голобородько сообщил Яне, что собирается заключить с ней двухгодичный контракт.


                Глава16.

  В тот вечер Яна сидела дома и мучилась, обдумывая то, что только что сказал ей Борис, в одиночестве. Кирилл предупредил, что задерживается на работе. Но и он в этом был с ней нечестен.
  После того, что им с Ваней стало известно, друзья потеряли покой. А, поскольку других идей у них все равно не было, они попросили Валентину Ивановну, мать Сереги, и его бывшую девушку Машу встретиться с ними еще раз. Парни надеялись, что, если женщинам станут известны открытые ими факты, те, возможно, смогут вспомнить какие-то относящиеся к делу детали. Но затея себя не оправдала. Валентина Ивановна, как и восемь месяцев назад, только разразилась рыданиями, а Маша разозлилась, воскликнула возмущенно:
 - Зачем вы пришли?! Помучить несчастную мать?! Или сообщить мне, что перед смертью любимый мною человек спал с другой женщиной?!
  Кирилл и Ваня переглянулись. Они, в общем-то, уже и сами поняли, что пришли зря. Почувствовав себя очень неловко, они поспешили удалиться.
 - Мы же уже решили, что хватит,- сказал Ваня, когда они вышли на улицу.- Так давай остановимся!
 - И забудем обо всем, что нам известно?!
 - И постараемся забыть! Все равно мы ничего не нароем. Или тогда уже надо идти к Вовке и рассказывать про Серегу. Может им с их средствами и удастся увязать одно с другим - но зато они наверняка изваляют память Сереги в дерьме. Тебе это надо?!
  Кирилл промолчал. Естественно, ему этого было не надо - и все равно, каким-то шестым чувством он ощущал, что разгадка где-то рядом, совсем близко. Откуда у него были такие предчувствия, он и сам не мог понять, однако они его не обманывали…

                *                *                *

   Промучившись целую ночь без сна и привыкнув уже к тому, что поверенной в ее последних делах стала Оля, Яна направилась в Автово за поддержкой и советом.
 - Завтра мы с ним встречаемся в ресторане, чтобы обсудить детали контракта,- сказала Яна сестре.
 - В ресторане?!- удивленно переспросила Оля.- А тебе не кажется, что одно это уже наводит на размышления?! Почему нельзя все это обсудить в студии?!
 - Я думала об этом,- призналась Яна.- Может, и нет никакой подоплеки. А, если он станет на что-то такое намекать - тогда еще проще: пошлю его куда подальше - и все! Буду знать, что Кирилл был прав - и успокоюсь!
 - Да прям?!- засомневалась Оля.
 - Да как ты можешь!- покраснев, возмутилась Яна.- Естественно, я откажусь, даже секунды не подумаю!
  Сестра не успела ей ответить - зазвонил ее мобильный телефон. -  Да. Ладно. Через полчаса на Нарвской,- сказала она в трубку.- Это Паша,- доложила она сестре.- У его мамы день рождения через неделю - присмотрел какой-то сервиз, хочет, чтобы я одобрила.
 - А-а…
 - Я не надолго. Посмотрю на сервиз - и сразу вернусь. Я его заранее предупредила, что у меня уроков много…
  Оля ушла, и Яна осталась в квартире одна. Попыталась посмотреть телевизор, попыталась полистать женские журналы - бесполезно: ничто не радовало, ничто не могло заинтересовать. Она все старалась понять, что делать дальше, если она решит подписать контракт. Стоило еще заручиться поддержкой матери - но за это Яна меньше всего переживала. А вот как подойти с этим к Кириллу?! Яна уже решила, что начнет действовать через Ваню. Но и, как построить разговор с Ваней, она тоже не могла придумать - и, наконец, решила заготовить речь на бумаге. Взяла лист - а вот ручки в своей комнате, как на зло, не нашла ни одной. Переезжая к Кириллу, Яна забрала много вещей, в том числе и пишущие принадлежности. Яна посмотрела на кухне - но и там не было ни одной ручки. И тогда девушка заглянула в комнату сестры…
  У аккуратистки Оли на столе не лежало вообще ничего - она все убирала в ящики. Яна выдвинула верхний, но того, что искала, не нашла, открыла второй - там лежало сразу несколько ручек, девушка взяла, на всякий случай, две - вдруг одна не пишет - хотела уже закрыть стол, и вдруг зацепилась краем глаза за знакомую обложку. Толстая тетрадь в кожаном переплете одним лишь уголком выглядывала из-под стопки обычных, облаченных в картон. Яна затаила дыхание. “Нет, нет и нет,- сказала она себе.- Я обещала сестре, что ни разу больше!” но словно змей- искуситель шептал ей на ухо: “Ну посмотри! Ну загляни одним глазком! Оля даже не узнает об этом!”
  И Яна не вытерпела и решила заглянуть, сама, правда, не зная, зачем - ну какие у ее сестры могут быть секреты?!
  Яна вытащила из ящика Олин дневник, раскрыла его - и строчки запрыгали у нее перед глазами.
  “Дрянь! Шлюха! Как она смеет его обманывать?! Я бы отдала все за его любовь - а она… А он такой..!”- и рассуждениями на эту тему были заняты последние листов двадцать. Яна была поражена. Кто бы мог подумать, какие чувства скрывались за тихой, спокойной личиной ее сестренки?! Боже! Но неужели Оля действительно влюблена в Кирилла?! И действительно думает то, что пишет?! А она, дура, выбрала ее в советчики!
  Яна слышала, как поворачивается ключ в замке, но, не оправившись еще от потрясения, не спешила прятать дневник в стол.
 - Яна, ты дома?- с этими словами Оля вошла в комнату и застыла на пороге, переводя ошалелый взгляд с лица сестры на дневник и обратно. С полминуты они молча смотрели друг на друга, потом Оля опомнилась и, подбежав к Яне, вырвала у нее из рук дневник.
  -Как ты посмела?!- закричала она.- Ты мне слово дала!
 - Я согласна, я плохо поступила,- сказала Яна, вставая,  так, что ее глаза оказались на одном уровне с Олиными.- Я прошу прощения - но ведь это же не главное сейчас! То, что ты пишешь там, чудовищно!
  Если первой реакцией Оли на то, что сестра влезла в ее дневник, был испуг, то второй мысль: “Хватит!” Раз карты уже открыты - хватит лгать и притворяться! Хватит жить всю жизнь в Яниной тени и, тихо завидуя, копить обиды! Хватит быть скромной, смиренной девочкой Олей, которая всегда боялась ранить других- и поэтому не делала того, что хотела и не говорила того, что думала! Хватит, раз и навсегда! Сейчас она выскажет “любимой” сестренке все, что о ней думает! Она заставит маленькую лицемерку снять маску и посмотреть на себя в зеркало- и ужаснуться от того, как она на самом деле пуста, эгоистична и лжива!
 - Чудовищно?!- воскликнула Оля, сверкая глазами.- Чудовищно, во что превратилась ты! Ты - самовлюбленная красивая кукла, которая не считается ни с кем вокруг себя! Ты с пеленок привыкла только брать, брать и брать - и ты считаешь, что так и надо! Ты топчешь людей вокруг себя - и даже не замечаешь этого!
 - Оля, опомнись, да кого я топчу?!- взмолилась Яна. -Да разве я виновата, что ты влюбилась в моего парня?! Я даже не уверена, что ты влюбилась - ты просто накрутила себя!
  Оля задохнулась от гнева.
 - Это ты мне будешь говорить о любви?! Да что ты знаешь о ней?! Ты - просто шлюха, которая спит с тем, с кем удобно, или с тем, кто лучше трахается!
 - Да как ты смеешь?!- вспыхнула Яна, едва сдержавшись, чтобы не залепить сестре пощечину.
 - Как смею я?!- не унималась Оля.- А разве я не права?! Разве, если бы ты его действительно любила, ты могла бы причинять ему такую боль, ставить под удар ваши отношения из-за какой-то ерунды?!
 - Ерунды?! Да у тебя просто никогда не было мечты!
 - Разве для любящей женщины недостаточно мечтать о счастье с любимым человеком?!
  Яна глубоко вздохнула. Она не знала, как объяснить ей.
 - То есть ты хочешь сказать, что я не люблю Кирилла?- горько усмехнувшись, спросила она, наконец.
 - Не любишь,- однозначно ответила Оля.
 - А ты любишь?
 - А я люблю.
 - А еще несколько месяцев назад ты безумно любила Дениса! Если твоя любовь так сильна - не слишком ли часто ты меняешь объекты обожания?
  Упоминания о Денисе для Оли были до сих пор как соль на рану.
 - Не смей вспоминать о нем!- потребовала на.- И вообще, что ты знаешь?!
 - О Денисе?! Да уж побольше твоего!
 - Что?!
  Яна поняла, что сболтнула лишнее. Но она сегодня выслушала столько гадостей и оскорблений в свой адрес, что ей тоже вдруг расхотелось отступать, напротив, тоже захотелось вдруг сделать Оле больно:
 - А то,- заявила она,- что твой Денис за мной волочился и говорил, что бросит тебя, если я соглашусь с ним встречаться!
  Оля почувствовала, что ей не хватает воздуха, все поплыло у нее перед глазами, и она схватилась за край стола, чтобы не упасть. Ее смертельно побледневшее лицо напугало Яну.
 - Повтори,- прошептала Оля.
 - Прости!- попросила Яна.- Я не должна была говорить этого, я…
 - Повтори,- закричала Оля.
 - Да он был подонок и мразь!- заявила Яна. – Что тут повторять?!
 - И что ты сделала, когда он тебе это предложил?!
 - Я… Ну, я…,- но отступать было уже некуда.- Я рассказала обо всем Кириллу – и он предупредил Дениса, чтобы тот оставил в покое нас обеих.
 - Так это ты,- почти беззвучно выдохнула Оля.- Это ты… Ты загнала в могилу отца, ты ломаешь жизнь Кириллу - а тебе все мало. Тебе мало того, что из нас двоих ты всегда была первой - тебе надо отобрать у меня все!
  По ее лицу ручьями текли слезы, но глаза горели такой ненавистью, что Яне стало не по себе.
 - Оля, но неужели бы ты хотела встречаться с таким,- взмолилась она. – Может, я не имела права решать за тебя, но я же хотела, как лучше, я пыталась уберечь твои чувства!
  Но Оля уже не могла адекватно воспринимать то, что говорила ей Яна. У нее подогнулись ноги, она упала на пол и, закрыв руками лицо, сквозь рыдания прокричала: - Ненавижу! Ты мне не сестра! Как же я ненавижу тебя! Не-на-ви-жу!!!
  Яна не могла дальше слушать ее истерику. Она была ошарашена, опустошена, раздавлена. Ее родная сестра, один из самых близких ей людей - и вот так вот, “ненавижу”. И неужели - за дело?!
  Яне тоже стало трудно дышать и, одеваясь на ходу, она поспешила на улицу. А Оля, услышав, как захлопнулась дверь, поднялась на слабые ноги и, найдя телефонную трубку, набрала записанный под номером девять домашний номер Кирилла.
  Если бы она могла в тот момент думать о последствиях - но она, находясь в истерике, не могла. Если бы Кирилл хоть чуть-чуть задержался на работе- то Оля успела бы успокоиться и передумала бы. Но он пришел на пять минут раньше обычного и схватил лежавшую на тумбочке в коридоре телефонную трубку.
 - Але…

 - Кирилл?- всхлипнул на том конце провода женский голос.
 - Да. А кто это?
 - Не важно… она тебя обманывает! Яна нагло врет тебе!
 - Кто это?!- повторил вопрос парень, но девушка снова не ответила:
 - Какая разница?! Она не любит тебя! Она тебя обманывает! Она уже давно работает с Борисом Голобородько - даже успела записать песню! А завтра она встречается с ним в ресторане, чтобы подписать двухгодичный контракт.
 - Что?! – Кирилл ушам своим не верил. – Но кто это?! ( Оля рыдала, и Кирилл не узнавал ее).
  Однако девушка продолжала игнорировать этот вопрос. Она думала, чтобы еще такое сказать для большего эффекта - и придумала. В конце концов, она была в этом почти уверена.
  -Скорее всего, он захочет, чтобы Яна переспала с ним ради контракта - и она думает, что придется согласиться.
  Все. Дело было сделано. Внезапно испугавшись того, что может ответить Кирилл, Оля повесила трубку. А потом, стараясь не думать ни о чем, прошла в комнату матери, достала из тумбочки снотворное и, выпив сразу две таблетки, через четверть часа забылась глубоким, нездоровым сном.

  А Кирилл в этот момент с бешеными глазами метался по квартире, опрокидывая стулья и сбрасывая со стола предметы; дважды выбегал на балкон курить- но и это не помогало успокоиться; в очередной раз ударил кулаком в стену- кисть почти сразу опухла и посинела, но он даже боли не почувствовал. Кирилл ощущал такое горе и такое отчаяние, что дикие, безумные мысли со скоростью света сменяли друг друга в его несчастной голове.
  Что делать? Застрелиться? Но, раз Яна предала его, она того не стоит. .. Убить ее?.. Он знал, что не сможет. Пришить этого козла- продюсера? Но что это даст, если Янины чувства к нему не стоят и выеденного яйца?!
  А ведь он так мечтал, так надеялся… Он так любил представлять ее сначала самой прекрасной невестой у алтаря, потом - счастливой, любящей молоденькой мамой с розовощеким младенцем на руках. А ей, оказывается, ничего этого не надо. Ей подавай только славу, всеобщее обожание - и ради этого Яна готова бросить его и лечь под этого белобрысого старого козла! Вот стерва! И насколько же права оказалась его мать, а он, дурак, все не верил! А чего не верил-то, спрашивается? Знал же, что у нее  в жизни уже был подобный эпизод- сама же рассказала, не постеснялась даже. А бабы ведь не меняются! Если она родилась шлюхой, то шлюхой и останется!..
  Кирилл услышал, как открывается дверь, и оцепенел. Она вернулась! Он чувствовал одновременно дикую ярость - и жуткий страх, потому что не знал, как смотреть на нее - предавшую его, уже чужую и ненавидимую им – и все равно так сильно, безумно любимую…
  А Яна вошла в прихожую, разулась, повесила пальто, поправила перед зеркалом волосы. Спросила: - Кирь, ты дома?
  От ее спокойного, лицемерного тона парня захлестнула волна гнева. Он выбежал в коридор и смотрел на нее с перекошенным от злобы лицом, а его испепеляющий взгляд готов был выжечь ее дотла. И Яне стало страшно. Она инстинктивно сделала шаг в сторону двери, но выйти из квартиры не успела. Кирилл бросился к ней, схватил за плечи, и, будто она ничего не весила, приподняв в воздух, отнес в комнату и швырнул в кресло.
  -Ты ч..чего?- запинаясь, выдавила из себя девушка, вжимаясь в спинку. Хотя она уже, кажется, догадалась: Оля! И что теперь? Неужели он ее убьет?!
  Кирилл, казалось, прочитал ее мысли.
 - Я бы тебя убил,- процедил он сквозь сжатые зубы,- потом вдруг резко занес над ней руку. Яна зажмурилась - но ничего не произошло. Открыв глаза, девушка увидела, как он опустил ее, судорожно стиснув пальцы в кулак.- Но я даже ударить тебя не могу,- сказал Кирилл с невыносимой горечью в голосе. – Ты разбила мне сердце, растоптала мою любовь!
 - Но Киря!- страх уступил место раскаянию, Яна подалась к нему всем телом, однако он отшатнулся от нее, как от огня, потребовал:
 - Не смей до меня дотрагиваться!
 - Но почему?!- Яна сделала шаг в его сторону, но парень снова отступил назад, на лице его появилась брезгливость.
  -Потому что мне неприятны твои прикосновения, как представлю, что ты, хотя бы мысленно, с этим… А, может, у тебя с ним все уже было?!
 - Да ты что?!- Яне аж дурно сделалось от такого предположения. – Я никогда этого не делала - и никогда не сделаю!
 - Да неужели?!- заорал Кирилл.- Я все знаю! Ты не только потаскуха - ты еще и лгунья!
  От обиды у Яны перехватило дыхание. – Да как ты можешь?!- взмолилась она, когда к ней вернулась способность говорить.- И что ты, вообще, знаешь?! Да, я не говорила тебе о том, что работаю с Голобородько, потому что не знала, как сказать! Потому что ты ничего не хочешь слышать и понимать! Ты сам вынудил меня лгать!
 - И скажи еще, что это я толкаю тебя к нему в постель! Не отпирайся: мне эта девушка по телефону ( уж не знаю, кто там у тебя такой доброжелатель) все рассказала. Что, если он потребует переспать с ним ради контракта, ты согласишься на это!
  Яна почувствовала, как больно сжалось ее сердце. Боже, и это ее родная сестра!
 - Она соврала тебе,- сказала Яна- Это Оля. Мы с ней сильно поссорились, и она узнала про Дениса, и… и она внушила себе, что влюбилась в тебя- и поэтому захотела очернить меня в твоих глазах.
 - Не верю!- Покачал головой Кирилл.- Ни одному слову твоему не верю!
 - Но это правда!
 - Так же, как и твое обещание никогда не вспоминать об этом?!
 - Ну Киря,- снова попыталась смягчить его Яна.- Ну подумай, ну что я должна была делать?! Петь - это моя мечта, а ты даже не хотел это обсуждать! Я, конечно, виновата, что не сказала сразу, и все же… Давай все обсудим!
  -Обсудим?!- возмущению Кирилла не было предела.- Что тут обсуждать?! Лоха из меня хочешь сделать?! Моя баба будет трахаться с продюсером - а я буду это терпеть?! Не на того напала!
 - Хватит чушь нести!
  -Чушь?!. Да, я идиот и несу чушь. Ты, умная, объясни тогда идиоту, сделай милость, какого хрена ты тогда сдалась этому продюсеру?! Что, мало таких, которые поют, как ты, а, может, и лучше тебя?!
 - Прекрати!- потребовала Яна, но Кирилл, войдя в раж, остановиться уже не мог, злость и обида сделали его почти невменяемым.
  -Ты что, и правда, б…ь, считаешь, что ты великая певица?!- Закричал он.- Что у тебя супер - талант?! А я считаю, для того, чтобы перед каждым встречным - поперечным ноги раздвигать, большого таланта не надо! Ты не певица, ты - маленькая проститутка со смазливым личиком, вот, что я считаю!
  Секунду они стояли молча, пожирая друг друга глазами. Потом взвилась в воздух маленькая, тонкая рука и со звонким хлопком опустилась на щеку Кирилла. Он остался стоять неподвижно, Яна, схватив в охапку свои вещи, в том числе и сапоги, раздетой и босой выбежала из квартиры.

  Бывают такие минуты в жизни, когда человек настолько несчастен, что он перестает понимать, что ему делать дальше и зачем жить вообще. Такой момент переживала сейчас и Яна. Она шла темными дворами, сама не зная, куда, чуть даже пошатываясь из-за сильной слабости во всем теле. Она не ощущала холода, не замечала слез, катившихся по лицу, не видела взглядов редких прохожих, с удивлением смотревших на красивую одинокую девушку, бредущую куда-то в слезах в столь поздний час.
  Наконец Яна вышла на какую-то аллею, увидела скамейку и, почувствовав усталость, села. Черная, страшная тоска была у нее на сердце. Два самых родных, самых близких человека ранили ее так сильно в один день - и, если удар от Оли Яна еще могла стерпеть и смириться с ним, то оскорбление, нанесенное Кириллом, отнимало у нее желание жить. И то, что теперь, казалось бы, открыта дорога к ее великой мечте, ни капельки не радовало.
 - Такая девушка грустит одна в такой час?- услышала Яна чей-то голос сбоку и, вздрогнув, обернулась. К ней подсел мужчина лет тридцати, подвыпивший и не слишком опрятный, с бутылкой пива в руке. Она не ответила и отвела глаза, но он был настойчив.
 - Сидеть здесь одной небезопасно,- заметил он.- Я же вижу, что тебе плохо, мне тоже плохо одному. Пойдем ко мне. Здесь не далеко.
  И Яна невольно вспомнила их знакомство с Кириллом девять месяцев назад. Ночь, мороз, кладбище - и ей тогда было тоже больно и одиноко. И она сама напросилась к нему домой. Девять месяцев… За это время рождается новая жизнь - и ровно столько понадобилось, чтобы родиться и умереть их любви…
  … Ах, этот же ждет от нее ответа…. Какой тут может быть ответ?! Яну передернуло.
  -Нет, спасибо,- тихо сказала она. Наверное, недостаточно убедительно, или кавалер попался уж стишком настырный.
 - Да ты меня не бойся, - увещевал он.- Я нормальный парень. Щас зайдем в магазин, вина возьмем, фруктов, закуски - что хочешь.- И он добавил фразу, которая очевидно, по его мнению, должна была склонить Яну дать положительный ответ.- Секс - по желанию.
  Да, в одном он был прав - для одинокой девушки сидеть ночью на аллее небезопасно.
 - Я же сказала, нет!- повторила она, поднялась со скамейки и пошла, но, заметив, что парень не отстает, обернулась и, строго глядя на него, сказала: - Не ходи за мной! Или я сейчас на помощь позову! ( Благо, было кого - метров в пятидесяти от них выгуливали своих питомцев двое припозднившихся собачников.)
  Вздохнув, приставучий тип пробормотал что-то и поплелся восвояси. А Яна, хоть, на самом деле, и не испугалась (потому что была не в том состоянии, чтобы бояться), все же понимала, что надо что надо искать какой-то приют на ночь. Вот только куда ей было податься? Ехать домой? Уже мама должна была вернуться с дачи - и все равно, находиться в одной квартире с сестрой, пусть даже не наедине, Яне не хотелось. Секунду подумав, девушка набрала номер своей подруги Лены и, заручившись ее согласием, поймала машину и поехала к ней.
  А ночью подруги долго разговаривали. Яна плакала, Лена утешала ее.
 - Ты не виновата,- говорила она. – Кирилл не прав, и не прав абсолютно. То, что он наговорил тебе всяких гадостей - это он в порыве злости. В такие моменты мы часто говорим то, чего не думаем на самом деле.
 - Да?!- всхлипнула Яна.- Назвал проституткой?!
 - Я не говорю, что ты сразу должна его простить. Наоборот, даже если ты еще хочешь быть с ним вместе, ты должна бороться за свои права! Если он тебя любит, то должен наступить на горло своим комплексам и предрассудкам - и принять тебя такой, какая ты есть!
 - Это уже не важно,- тихо ответила Яна.- Он так смотрел на меня: он меня ненавидит, даже презирает. Так что все кончено - и хватит об этом.

  А с утра Яна отключила мобильник, но не для того, чтобы Кирилл не звонил, а чтобы и не ждать звонка, которого наверняка не будет. Девушка все пыталась убедить себя, что подруга абсолютно права и, раз Кирилл такой эгоист, то не о чем и жалеть - но это не помогало. На душе была все та же черная, глухая тоска - и полное безразличие к своей дальнейшей музыкальной судьбе.
  Но собираться на встречу с Голобородько было все же надо. Заезжать домой не хотелось, а одета Яна была не совсем подходяще для ресторана.
 - Шопинг- как раз то, что нужно, чтобы поднять настроение,- заявила Лена и потащила подругу по магазинам, и Яна, расплатившись кредитной картой, приобрела кремовое шелковое платье и шарфик в комплекте с ним.
 - Красавица!- всплеснула руками Лена.
- Брось! Бледная, глаза опухшие.
- Не правда!- возразила подруга.- У тебя такое лицо - его ни бледность, ни слезы - ничего не испортит! Ты в этом платье похожа на актрису!
- А на проститутку не похожа?- съязвила Яна и закусила губу, чтобы снова не расплакаться.

  Эта ночь была для Кирилла сущим кошмаром. После ухода Яны он начал снова метаться по квартире, едва ли не все там перевернув. Разбил хрустальную пепельницу и напольную вазу, потом открыл холодильник, налил себе стакан водки и залпом осушил его, через несколько минут - второй. Голова налилась свинцовой тяжестью, но легче не стало. Боль не отпустила, а, напротив, придавила к земле. Кирилл попытался забыться сном, с головой укутавшись в плед, и сон пришел - но всю ночь его мучили кошмары.
  Ему снилась война, вокруг свистали пули и рвались снаряды, со стонами и криками падали на землю люди, а кровь лилась буквально рекой, и то и дело заставлял содрогаться вид человеческих внутренностей. И, самое ужасное, в этом аду он искал ее, он знал, что она где-то рядом, и что ей грозит опасность- но никак не мог ее найти…
  Он проснулся в холодном поту и с больной головой, но, несмотря на это, не отменил ежеутреннего физкульт-комплекса. И после пробежки, отжиманий и душа голова просветлела, сознание прояснилось. Однако ответа на мучившие его вопросы  Кирилл так и не нашел. А без Яны в квартире было так пусто и тоскливо. Серый, безрадостный день за окном рождал ощущение безысходности. Парню захотелось вырваться из этих стен, и он, наспех одевшись, спустился вниз и завел машину. Он любил движение- оно помогало заполнить пустоту. Решил он это сам - а может подсознание - или провидение - его вело, но он приехал на Северное кладбище. Заплатив на проходной двадцатку, доехал до могилы Сереги, вышел. Сел на лавочку возле памятника, посидел немного. Поговорил с другом о войне, которая их свела - потому что не знал, что еще сказать Сереге, душа которого была, оказывается, загадкой для него. А потом понял, что приехал сюда не к другу - приехал потому, что впервые встретил здесь ЕЕ. И Кирилл встал и, пройдя пару десятков метров, оказался у могилы ее отца. Вот здесь, на этой скамеечке, сидела Яна в ту ночь, вот она обернулась - и он увидел ее глаза, и они поразили его - он никогда не видел прежде таких прекрасных глаз…
 - Не могу я без тебя, Яна, не могу,- в отчаянии прошептал он, обхватив руками голову. Он вскочил и быстрыми шагами направился к машине, завел ее и резко рванул с места. Боль нисколько не притупилась - напротив, она жгла душу еще сильнее, а ответа так и не было - ведь предала же Яна его, ПРЕДАЛА!
  И вдруг, перед самым выездом с кладбища, словно луч света озарил темное царство мыслей Кирилла - он не просто увидел, он ЗАМЕТИЛ церковь. Сколько лет он не был в храме? Точнее, был не так давно - как раз здесь, на похоронах Сереги, но ведь это не то. А так - пожалуй, с детства. А ведь он никогда не снимал свой нательный крестик… И словно какая-то сила заставила Кирилла остановиться и выйти из машины. Он вошел в церковь, трижды перекрестился. Подошел к иконе Божьей Матери, хотел молиться - но не знал ни одной молитвы. Хотел попросить своими словами - но не знал даже, что именно просить. И тут Кирилл почувствовал на себе взгляд и обернулся. Чистые, добрые, светло-синие глаза священника внимательно смотрели на него.
 - Я знаю, на исповедь надо специально готовиться, но не откажите, батюшка, помогите советом,- сказал вдруг прежде замкнутый, не умевший говорить о себе человек и добавил, опустив глаза:- Мне кажется, я у края пропасти…

  Они сделали с полсотни кругов вокруг церкви, священник слушал, не перебивая, лишь изредка осторожно задавал вопросы. Наконец Кирилл закончил, остановился, боязливо заглянул ему в глаза.
 - Войдем в храм, сын мой,- сказал батюшка; они вошли и сели на лавку.- А теперь послушай меня. Путь к Богу открыт любому человеку,  и для тебя он не будет труден, потому что сердце твое доброе, хотя и запутался ты… Отпускаю я тебе грех за того мальчика и научу тебя, какие молитвы прочесть, чтобы Господь тебя простил. Теперь про твою любовь..,- ясные светло-синие глаза смотрели пристально, но этот взгляд не был тяжел, потому что излучал свет добра.- Девушка обманула тебя, и душа твоя преисполнилась гнева - но где есть место этому разрушительному чувству - там любовь погибает, сын мой. Любовь- это, прежде всего, умение прощать, это способность верить тому, кого ты любишь. Яна сказала тебе, что солгала не по злобе, но из страха - так поверь и прости! И научись любить ее такой, какая она есть, а не такой, какой бы ты хотел ее видеть. Любовь не терпит эгоизма - поэтому забудь о своих сомнениях и дай ей право выбора. Если на уме у того человека зло - она сама это почувствует, и не пойдет не по той дорожке, будь спокоен. Потому что услышал я из твоих слов, что у девочки чистая душа, и любит она тебя тоже искренно хотя, как и ты, и заблудилась…
  Кирилл слушал и ощущал, как с каждым следующим словом батюшки тоска уходит из его сердца, а душа обновляется. Да, он все переосмыслил, и все теперь видел иначе. Он был неправ, он был глуп, он был жесток. Что же он наделал?!
 - Но, Святой Отец, скажите, что мне делать теперь, после того, как я так сильно ее обидел?!- спросил он со страхом в голосе.- Простит ли она меня?!- и услышал в ответ:
 - Простит, потому что любит, и не сомневайся в этом, хоть и были действительно ужасны и несправедливы слова твои. Только помни: любовь и гордыня - вещи взаимоисключающие, поэтому не бойся идти до конца в своем покаянии - и тогда и прощение, и счастье обретешь!
 - Спасибо вам, спасибо вам, батюшка!- горячо поблагодарил Кирилл и в новом, незнакомом ему прежде порыве, поцеловал руку священника.- И… вы мне скажите молитвы?..- ему уже не терпелось мчаться исправлять свои ошибки.
 - Скажу,- кивнул тот с улыбкой,- сейчас скажу, только… еще одно скажу прежде: любишь - так отчего же живешь во грехе? Женись на своей любимой, обязательно обвенчайтесь в церкви - и тогда сам Господь благословит вашу любовь!
  - Женюсь,- пообещал Кирилл.- Непременно женюсь, батюшка, и мы обязательно обвенчаемся в церкви!

  Отъехав недалеко от кладбища, Кирилл достал телефон и позвонил Яне на трубку, но она была отключена или вне зоны. И третий раз, и пятый, и десятый. Парень решился позвонить ей домой - ее мать сказала, что Яны нет. Он не поверил - и помчался в Автово.
  Проскочив мимо опешившей Татьяны, пробежался по квартире, естественно, никого не нашел.
 - Где она?!- тяжело дыша от волнения, спросил он у женщины.
 - Где Яна?!- удивилась та.- А почему она не с тобой?!
  Краснея, парень признался, что вечером они сильно поссорились, и Яна ушла из дома.
 - Но и здесь ее не было,- всполошилась Татьяна, но тут же, не дав себе и Кириллу впасть в панику, предположила, что дочь могла провести ночь у подруги. Информация подтвердилась, но Яны не было уже и там, и Ленина мама не знала, где она. Кирилл догадывался, где, но Татьяне ничего говорить не стал.
 - Я поеду,- сказал он.- Передайте ей, пожалуйста, что я жду ее дома и умоляю приехать или, хотя бы, позвонить.
   Татьяна пообещала, а Кирилл, возвращаясь домой по вечерним Питерским улицам, действительно надеялся, а, вернее, мечтал, что приедет домой - и застанет там Яну. Естественно, его надежды не сбылись…
 
    Потому что Яна ужинала с Голобородько в дорогом ресторане на Невском проспекте. Не притронувшись к еде, едва пригубив шампанское, сидела она, глядя перед собой пустыми глазами, Борис же тем временем излагал ей условия контракта, называл суммы, которые, вероятно, даже никогда не знавшей бедности Яне должны были показаться баснословными, должны были бы, но… Но девушка не слышала, что ей говорил Голобородько. Перед ее неподвижным взором проплывали сцены из прошлого. Вот она впервые увидела Кирилла, Яна вспомнила испуг, пережитый ею при их первой встрече- и его уверенный и ласковый голос, который моментально успокоил ее… Она вспомнила их первый поцелуй и первый раз, когда она отдалась мужчине по любви, хотя еще и не осознавала тогда, что любит…
  А глаза… Какие у него чудесные глаза - темно-серые с зеленоватым оттенком, такие красивые! А взгляд прямой, смелый… А руки… сильные мужские руки, поднимавшие ее и кружившие в воздухе с такой легкостью, словно пушинку…
  Она думала, что это навсегда - и вдруг все закончилось, и как закончилось?! “Маленькая проститутка со смазливым личиком!”- его оскорбительные, жестокие слова больно врезались в память, но, как ни странно, больше не вызывали гнева. Только полную опустошенность и безразличие ко всему происходящему.

Борис Голобородько думал в этот момент тоже не только о контракте. Вернее, об определенных его условиях, которые он очень хотел обсудить, но все не решался, боясь, что момент еще не настал - что рыбка может соскочить с крючка. С другой стороны, затягивать с этим тоже не имело смысла: нужно было расставить все точки над i еще до подписания контракта - иначе после она возьмет и откажется, и останется он в дураках, тогда как Краснопольский в свое время сполна насладился этим прелестным юным телом. Ну уж нет, он из себя лоха сделать не позволит. И, глядя на Яну, Борис решил, что момент сейчас самый подходящий: она была бледна, несмотря на макияж, Борис видел слегка припухшие веки, а белки глаз были испещрены красными прожилками. Все это - следы долгих слез и бессонной ночи. Ее вялость и отстраненность придавали Голобородько уверенность в его правоте. И что-то подсказывало Борису, что причиной Яниных слез и страданий был как раз ее хахаль…
  А по своему богатому опыту общения с женщинами Голобородько знал: глубокая печаль, сопряженная, к тому же, с горькой обидой на свою вторую половину ( а, вполне возможно, и вызванная ею), делает даже самую гордую красавицу весьма доступной… И Борис решился действовать.
 - Ты согласна со всеми условиями контракта?- спросил он у Яны.
  Она изумленно посмотрела на него: а что, он уже изложил ей все условия? Странно, она не могла припомнить ни одного. Но, не подавая вида, Яна ответила, что со всем согласна.
 - И твоя мать не будет возражать?
 - Не будет.
 - Что же, очень хорошо, тогда предлагаю подняться ко мне в номер и подписать все бумаги. Там это будет удобнее, чем здесь.
  На мгновение девушка застыла. Так, выходит, прав был Кирилл, и Оля была права.
Ничего не будет делаться просто так. И что теперь?! Конечно, она может с негодованием отказаться - тем более что ее голубая мечта в преддверие своего свершения почему-то перестала быть мечтою, и, если Борис не захочет с ней работать без этого, то хуже, чем сейчас, все равно уже не будет. Она может также надеяться и на то, что Голобородько не откажется работать с ней без интима, потому что она для него- способ зарабатывания денег, и немалых…
  Она может… И все равно останется для Кирилла “маленькой проституткой со смазливым личиком”. Она бы ни за что не согласилась на это, будь Кирилл с ней, но он не поверил ей, предпочел, жестоко обидев, выбросить из своей жизни. Так зачем же отказываться?! В Яниной душе, напротив, родилось извращенное желание сделать еще больнее и себе, и Кириллу (хоть он об этом и не узнает), и она, сделав большой глоток шампанского, пристально посмотрела в глаза Борису и ответила: - Что же, пойдем.
  И все же оставалась у нее еще крохотная надежда, что позвонит, что попросит прощения, что остановит- поэтому Яна, прежде, чем выйти из-за столика, включила телефон. Но за все время до номера Голобородько (целых семь минут!!!) ни одного звонка так и не поступило. Что же, Яна еще раз убедилась, что все кончено.

  Уже в номере, разлив по бокалам шампанское, Борис достал из портфеля контракт и протянул один экземпляр Яне.
 - Ознакомься лично,- предложил он.
  Она прочла через строчку, ответила, что ознакомилась.
 - Тогда прошу,- мужчина протянул девушке элегантную дорогую ручку.- Вот здесь, здесь и здесь и - во втором экземпляре.
  Яна расписалась везде, где он сказал, и выжидающе смотрела на Голобородько, однако вместо того, чтобы сделать то же самое, Борис, отложив в сторону бумаги, придвинулся вдруг к Яне и приобнял ее за плечи.
  -Я подпишу, но только чуть позже,- пообещал он хриплым полушепотом и, припав губами к шее девушки, начал жадно целовать ее.
  У Яны в глазах потемнело от отвращения, а его мелочность, доскональная прагматичность и, пожалуй, что и трусость, только усилили это чувство. Резко поднявшись с дивана, она бросила: “Я сейчас” и, не глядя на разочарованного Бориса, убежала в ванную. Там, закрывшись на защелку и включив воду, она почувствовала себя в относительной безопасности и, посмотрев в зеркало на свое пылающее лицо, пробормотала в отчаянии: “Господи! Да что же я делаю?!” Теперь ей хотелось только одного - скорее бежать отсюда, вот только ее одолел страх: а удастся ли? Он  возбужден, и наверняка привык брать свое... Что, если Борис не захочет ее отпускать?! Вспомнился Колесов- правда, тогда, в тот ее злосчастный первый раз, ее “нет” было действительно слишком запоздалым - но ведь и Борис - не Витя. “Но и я уже не та девочка, и здесь не лес, а номер отеля”,- попыталась приободрить себя Яна, однако колени отчего-то предательски дрожали. - Киря, ты мне так нужен, как ты мог оставить меня?!- всхлипнула она и вдруг словно услышала: - Я с тобой!
  Галлюцинация? Но оживший мобильник галлюцинацией явно не был. И такая мелодия была у Яны поставлена только на Кирилла. Трясущимися руками достала она телефон из сумочки и поднесла к уху: - Але.
 - Только не вешай трубку,- услышала она.- Я целый день пытался найти тебя, звонил, приезжал. Я очень виноват перед тобой, прости меня, пожалуйста, прости, ради Бога.
  От щемящей сердце нежности Яна на какое-то время лишилась дара речи - да Кирилл бы все равно не дал ей вставить ни слова.
 - Я все обдумал, все пересмотрел, - говорил он, задыхаясь, словно в горячке.- Теперь все-все будет по-другому. Я понял, что я был не прав и… еще раз, прости. Только не уходи. Я очень люблю тебя, Яна! – И он взмолился:- Приезжай, пожалуйста, я очень тебя жду!
  И сердце громко забилось в Яниной груди, и солнечным светом озарился унылый серый день, и смысл жизни вновь вернулся к Яне - а страхи рассеялись, как дым, потому что Кирилл дал ей частичку своей силы. И она, плача от счастья, коротко ответила: - Жди! Я еду!

  Выйдя из ванной, Яна метнулась к дверям, но так просто миновать Бориса ей не удалось. Он вырос у нее на пути и, придержав девушку за плечи и, исподлобья глядя ей в глаза, спросил с затаенной угрозой в голосе:
 - Куда это ты собралась?!
 - Я?!- сначала Яна растерялась, но потом решила, что ей не за что оправдываться перед Борисом, и она смелым и прямым взглядом ответила на его взгляд и спокойно сказала:- Я была не в себе, когда согласилась придти сюда. Это не для меня. Я пойду.
  А в глазах Бориса вся ярче и ярче разгоралась злоба.
 - Играть со мной вздумала?- процедил он сквозь зубы.- Думаешь, нашла идиота? Нет, дорогуша. Я еще ничего не подписал, так что… Хочешь быть певицей - придется поработать одним местом!
 - Я уже не хочу никем быть,- ответила Яна. – Дай мне пройти!
  Но Голобородько не отступал.
 - Что ты сказала?!- Прошипел он и вдруг взревел на весь номер:- Что?!
  -Я сказала, что вообще передумала всем этим заниматься, и это мое окончательное решение!
  Побагровев от гнева, Борис напомнил: - Но ты уже все подписала!
  Тогда Яна, вырвавшись из его рук, решительным шагом вернулась к дивану и, схватив оба экземпляра контракта, разорвала их на мелкие кусочки.
 - Все, я ничего не подписывала,- сказала она.- Жаль, что зря потратил на меня время - но о своих условиях нашей совместной работы нужно было говорить сразу!
  И Яна снова хотела уйти, но Борис уже рассвирепел. Ни одна баба не смела так его унижать, тем более - семнадцатилетняя пигалица.
 - Уйдешь, когда я разрешу,- заявил он.- Месяц моего времени дорого стоит, так что придется отработать. – И он стремительно двинулся на девушку, но Яна, с чрезвычайной решительностью выставив перед собой руку, потребовала:
 - Стой! Только дотронься до меня - и, я клянусь, я заору на всю гостиницу! Тебе это надо?! Я так не думаю. Так что уйди с дороги!
  Борис был вынужден пропустить ее. Скандал был ему, естественно, не нужен. Ситуация, конечно, была не подходящая для того, чтобы поставить на место эту зазнавшуюся мокрощелку- ну ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. А Голобородько по опыту знал - этим последним, как правило, оказывался именно он.
 - Что ж, иди,- сказал он, уже спокойнее.- Но учти: ты об этом очень пожалеешь. Ты будешь жалеть об этом до конца своих дней.
  Но Яна пропустила его слова мимо ушей. Она уже летела на крыльях любви в объятия своего единственного и дорогого, сразу за дверями номера забыв о Борисе и обо всем, что он говорил.

    А через полчаса Кирилл уже кружил ее на руках.               
  - Никогда не оставляй меня! Я не могу без тебя, слышишь?!- шептал он.               
   И Яна отвечала, плача от радости: - А ты меня не отпускай, никогда-никогда!
  А потом они любили друг друга с такой страстью и такой нежностью, какой не знала, должно быть, даже их огромная любовь. А после, лежа в постели, решили, что не будут ждать Яниного совершеннолетия, а, заручившись согласием ее мамы, поженятся как можно скорее.

  Вот только у судьбы были другие планы. Вот только зря Яна не восприняла всерьез угроз Голобородько, вот только прошла неделя - и…

               
                Глава17.               

  И накануне того дня, когда они собирались идти подавать заявление, Яна не вернулась домой.
  Придя с работы около восьми, Кирилл сразу позвонил ей на мобильник - “выключен или вне зоны”. Около девяти парень занервничал, набрал ее автовский номер. Татьяна сказала, что дочь не приходила сегодня, тоже забеспокоилась, тут же связалась с Леной, но и та не знала, где подруга. Еще в течение пары часов пытались разыскать Яну по мобильному- бесполезно. В одиннадцать Татьяна, не находя себе места от тревоги, позвонила в милицию, но там ей сказали, что человек считается пропавшим, если с момента его исчезновения прошло трое суток. “Успокоили”, что у семнадцатилетней девушки может быть очень много поводов, чтобы не придти ночевать домой. Рыдая, женщина пересказала все это по телефону Кириллу, впрочем, он от ментов ничего другого и не ожидал. Он попытался кое-как обнадежить несчастную мать, но у самого у него душа сжималась от ужаса. Не он ли пытался раскопать историю исчезновения юных красивых девушек, преимущественно блондинок, двух из которых нашли мертвыми?!. Правда, с момента исчезновения последней прошло много времени- и все же это не слишком успокаивало.
  Полчаса бесполезных метаний по квартире, десяток звонков на отключенную трубку - Кириллу показалось, что он вот-вот сойдет с ума. Он набрал номер Вани - но друг не знал, что посоветовать. Тогда Кирилл решил поехать к ее институту, хотя и был уверен заранее, что это ничего не даст. Что он мог там найти?! Были бы у него телефоны ее одногруппников - но откуда? Сейчас же принято пользоваться записной книжкой в мобильнике… Он был уже в дверях, когда вдруг зазвонил телефон.
 - Никуда не уходи,- сказал Ваня.- Я сейчас приеду. Я кое-что узнал.

                *             *              *

  Первым, что почувствовала Яна, очнувшись, была страшная головная боль. Такая сильная, что не давала открыть глаза. С огромным трудом разомкнув тяжелые веки, девушка увидела над собой незнакомый потолок. Нет, она ничего не помнила и не понимала. Чтобы как следует осмотреться, требовалось сесть, а это было ох как нелегко- стоило оторвать голову от кровати- и все вокруг начинало водить хороводы, а к горлу подкатывал приступ тошноты. Однако потихонечку Яна справилась с недомоганием.
  Ее взгляду предстала квадратная, довольно большая комната, чистая, светлая и не лишенная удобств, таких как двуспальная кровать, телевизор, большое зеркало на стене, графин с соком на тумбочке и, по всей видимости, санузел, скрытый за изящной дверью со ставками из матового стекла. В комнате была и другая дверь - массивная, дубовая; за ней, очевидно, был выход. Яна свесила ноги с кровати - и ступни утонули в мягком ковровом покрытии. Заставив себя встать на нетвердые ноги, девушка, пошатываясь, добрела до этой двери. Она подергала ручку - и убедилась, что ее заперли.
  Вернувшись обратно на кровать и массируя руками виски, Яна попыталась вспомнить, как она сюда попала. Голова кружилась, мысли путались, но постепенно, по кусочкам девушке удалось воссоздать в памяти картину произошедшего.
 … Последняя пара закончилась, она вышла из здания института, попрощалась с одногруппницами, перешла дорогу - и подняла руку, голосуя. И почти сразу к обочине подрулила темно-серая девяносто девятая. Стекла в машине были затонированы - мать говорила ей никогда не садиться в машины с тонированными стеклами, однако Яна, сотню раз ездившая на частниках и всегда без приключений, даже не подумала об осторожности. Водитель - симпатичный парень лет двадцати пяти - тоже не внушил ей опасений.
  Яна сказала: “Озерки, сто пятьдесят”. Он ответил: “Поехали”. Она села. Машина тронулась. А потом вдруг Яна услышала какое-то шевеление сзади, но обернуться не успела. Сильные руки схватили ее и прижали ей к лицу тряпку, смоченную какой-то едкой, удушающей жидкостью. Яна тогда не успела даже толком испугаться - почти сразу перед глазами все поплыло, и девушка провалилась в глубокую черную яму.
  Так получается, ее похитили. От осознания этого Янина душа наполнилась леденящим ужасом. С ней начался приступ паники: пульс участился, стало не хватать воздуха, на висках выступил пот. Не в силах сидеть на месте, бросилась она к дубовой двери и принялась дергать за ручку, стучать, требовать, чтобы ее выпустили. Но лишь тишина была ответом на ее старания. Выбившись из сил, Яна упала на пол и заплакала, а, выплакав все слезы, села и попыталась думать.
  “Если бы меня хотели убить, то, вероятно, уже убили бы, хотели бы изнасиловать - уже изнасиловали бы”,- старалась себя успокоить Яна. Хотя, ей вспомнилась телепередача про извращенца, два года державшего в подвале двух девушек. Но, опять же, на подвал эта комната мало походила. У того, кому это все принадлежало, должно быть, водились деньги. А, как казалось Яне, всякие там маньяки и извращенцы не бывают успешными людьми и денег у них не водится. Хотя, конечно, она могла и ошибаться…
  А потом - новый приступ страха, когда она вспомнила про девятнадцать исчезнувших девушек, двух из которых, как рассказал ей в ночь примирения Кирилл, нашли мертвыми. Яна сказала себе, что с момента исчезновения последней девушки прошло много времени - но опять же это ни о чем не говорило…
  Пришел ей в голову и еще один вариант- похищение ради выкупа. Еруновы никогда не были миллионерами, но все же деньги у них имелись. Пожалуй, изо все вариантов последний был самым лучшим. Ее родные соберут деньги, и Яну отпустят. “А вдруг не отпустят?- пронеслось в голове.- Вдруг убьют, как свидетельницу?!”- но об этом было лучше вообще не думать.
  И, поскольку от бесплодных гаданий легче вообще не становилось, Яна решила постараться вообще выбросить из головы все эти мысли, а лучше осмотреться хорошенько. Может быть, от этого будет больше пользы.
  Девушка подошла к окну, но за ним была кромешная темнота и ей не удалось ничего разглядеть, кроме толстых прутьев решетки. Яна заглянула за застекленную дверь - и увидела великолепный санузел с огромной ванной. Чистые полотенца, халат, гель для душа, шампунь, бальзам- все к ее услугам. Она вернулась в комнату, стала изучать содержимое тумбочки. Она обнаружила там всякие гигиенические средства и  кое-какую домашнюю одежду - ничего из своих вещей и ничего из того, что могло бы ей помочь - никаких колюще-режущих предметов, и даже зеркала в ванной и в комнате были вмонтированы в стену. Что ж, этого и следовало ожидать, с другой стороны, найди она маникюрные ножницы или бритвенный станок - ну что она могла бы сделать с их помощью? Она же не Никита…
  В общем, и осмотр комнаты ничего не принес, а заточение тем временем начало давить на нее, и Яне, никогда, в общем-то, не страдавшей клаустрофобией, стало казаться, что пространство неумолимо сужается. “Так, не сходить с ума!”- приказала она себе и включила телевизор. Но посмотрела его недолго - слишком больно резала сознание мысль, что люди на экране свободны, а она теперь - несчастная пленница и отрезана от них этими каменными стенами, дубовой дверью и толстыми оконными решетками, и судьба ее в чужих руках и неизвестна…
  Из новостей Яна узнала, что время сейчас - ровно полночь. Двенадцать ночи… Они с Кириллом бы сейчас готовились ко сну, вероятно, занялись бы любовью. А теперь когда она его увидит, и увидит ли вообще когда-нибудь? Он сейчас, наверное, не находит себе места от тревоги! При мысли о Кирилле на глаза снова навернулись слезы. “Я увижу его, не сегодня, но завтра, или через неделю - мы обязательно встретимся, и не расстанемся уже никогда-никогда,- пообещала себе Яна.- Так что надо держаться, не распускать нюни!”
  Надо было чем-то себя занять, благоразумнее всего было бы, наверное, лечь спать - но, несмотря на сильную слабость, Яна знала, что не заснет. А, поскольку телевизор только раздражал, единственной отдушиной оставалась ванна - тем более что девушка присмотрела на трубе даже пену. “А вдруг кто войдет?”- промелькнула мысль, но не вымыться чистюля- Яна все равно не могла- а ванна хотя бы давала шанс чуть-чуть расслабиться…
  Но расслабиться не получилось. Видимо, еще циркулировавшая в крови отрава давала себя знать - и от горячей воды Яне почти сразу стало плохо. Голова закружилось так сильно, что девушка побоялась утонуть и решила, пока не поздно, вылезти, однако и это не успела - щелкнул замок, и в комнате раздались шаги…
  Вздрогнув, Яна погрузилась поглубже в воду. “Сейчас что-то проясниться”,- промелькнула мысль,- но сам этот момент ожидания, хоть и длившийся не более секунды, был до того страшен, что сердце девушки забилось с такой частотой, будто хотело выскочить из груди. А потом она увидела в дверях человека - и в первый момент очень удивилась, но потом вспомнила его последние слова…- и все равно не могла понять, зачем…

 - Да как же так?! Да ты понимаешь, что все могло быть иначе?!- Кирилл в отчаянии хватался за голову.- Мы бы давно вычислили этого урода - и с Яной бы ничего не случилось! Я не понимаю, как она могла?! - Ваня только  что поведал другу, что рассказал о случившемся Олесе - а она поделилась с Машей, с которой они раньше довольно тесно общались - и та, узнав об исчезновении Яны, позвонила Ване и призналась, что обманывала их. Что за день до смерти Серега позвонил ей и сказал: “Запомни номер. Если со мной что-то случиться, передашь ребятам.”- Почему она скрыла?!- недоумевал Кирилл.
 - Потому что не хотела, чтобы мы связывались с людьми, убившими Серегу, опасалась и за нашу жизнь. А милиции не верила, а, может, просто боялась туда идти…
 - Ладно,- Кирилл сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.- Все равно теперь. Что за номер?!
 - Номер машины. Вот, смотри.
 - Надо базу ГАИ.
 - Все схвачено. По пути заскочил к знакомому, который ими торгует.
 - Оперативно работаешь.
 - Стараюсь.
  Они включили компьютер. Кириллу казалось, что он грузится вечность. Конечно, все это могло быть совершенно не связано с исчезновением Яны, и все же… Они вставили диск, вошли в программу, забили номер, и…
 - Что?!- у Кирилла глаза на лоб полезли.
 - Тебе это имя что-то говорит?!
 - Ваня!- взгляд Кирилла горел, словно у лихорадящего,- это не просто зацепка, это- почти ответ!
 - Да кто это?!
 - Это - Янин музыкальный продюсер, урод сраный! Не знаю пока, при чем тут Серега, но теперь мы просто не можем ее не найти!

  Прописан Борис был на Московском проспекте, и, хотя у друзей и было очень сильное сомнение, что супруги Голобородько обитают именно там - но другим адресом они на данный момент все равно не располагали, поэтому отправились туда. И им повезло (если можно так сказать, зная страшную развязку этой ночи). Преодолев препятствие в виде домофона по водосточной трубе- благо, окно между первым и вторым этажами было открыто и не пришлось привлекать внимание соседей звоном бьющегося стекла- они проникли в парадную, поднялись на четвертый этаж, настойчиво позвонили- и не прошло и пары минут, как за железной дверью раздалось громыхание открываемых замков.
 - Кто это?- спросил заспанный женский голос.
 - Нам нужен Борис Геннадьевич,- ответил Кирилл.
 - Его нет,- сказала женщина.
 - А вы - его жена?
 - Да.
 - Тогда мы будем говорить с вами. Если вы не откроете, мы сразу отсюда поедем в милицию и сообщим все, что нам известно - так что вы с вашим супругом проведете остаток жизни за решеткой.
  Они, что называется, брали на понт - ведь точно им пока еще ничего не было известно - но рыбка заглотила наживку, и дверь открылась.
 - Кто вы?- строго спросила высокая женщина с цепким и властным взглядом светло-серых глаз.
  Кирилл был твердо убежден, что воевать с бабами - самое последнее дело, но ситуация была безвыходная.
  -Тихо и без глупостей,- потребовал он, направляя на женщину пистолет и, схватив ее за рукав халата, подтолкнул вглубь квартиры.
  Они привязали Людмилу к стулу и начали допрос, однако держалась она довольно стойко и, несмотря на направленный на нее ствол, твердила, что ничего не знает - только вот парни не верили ей. А терпение у Кирилла кончалось. Бить женщину он не мог, но прикончить гадину, замешанную в исчезновении Яны - а он не сомневался, что ей все известно - парень, пожалуй, смог бы.
 - Я тебя повешу, сука,- пообещал он и, схватив, веревку, которую они принесли с собой, ловко сделал из нее петлю и, сорвав с потолка люстру, привязал петлю к крюку, на котором та висела. Людмила продолжала молчать, наблюдая за ним расширившимися глазами. Но, когда парни, перерезав прежние веревки, скрутили ей руки за спиной и, заставив встать на стул, накинули петлю на шею и принялись его раскачивать, самообладание изменило ей.- Хватит, я все расскажу!- закричала она с рыданием в голосе.
 - Вот и славненько,- Кирилл снял ее со стула, ткнув стволом под подбородок, заставил поднять голову и посмотреть ему в глаза.- Мы тебя слушаем!
 … И от того, что и как она рассказывала, даже повидавшим виды Кириллу и Ване стало не по себе- ибо бывают же все-таки в жизни моральные уроды… А рассказала Людмила следующее:

  Голобородько был музыкальным продюсером уже давно, однако особых денег на этом не нажил и мечтал о расширении - хотел открыть сеть собственных клубов и казино, но для этого-то, как раз, и не хватало начального капитала. Нужен был альтернативный источник дохода, только вот Борис не мог никак придумать, какой. До тех пор, пока не посмотрел вместе со своим давним знакомым, арабским миллионером Саидом Аль-Шукри, приехавшим к нему погостить, передачу про девушек, вывозимых в Турцию и другие страны для принуждения к занятию проституцией.
 - Русские девушки очень красивые,- сказал тогда Аль-Шукри,- но кого интересуют проститутки?! Не понимаю, как можно спать с женщиной, которую поимели до тебя десятки - или даже сотни мужчин?!. У меня другая мечта- я бы хотел гарем из русских девушек. Юных, красивых, с типично славянской внешностью - но, ни в коем случае, не проституток. В идеале, девственниц, хотя с этой категорией, как я понял, в вашей стране туго. Но, определенно, это должны были бы быть девушки из нормальных семей, без дурных склонностей, если не девственницы, то и без богатого опыта по части мужчин…
  Наверное, араб просто мыслил вслух, не думая особо о том, что его намерение может воплотиться в реальность, однако цепкий ум Голобородько точно клешнями ухватился за эту идею.
 - И сколько ты был бы готов заплатить за одну такую девочку?
 - Если бы мне в готовом виде доставили ее в Эмираты?- уточнил Аль-Шукри.
 - Именно.
 - Ну, думаю, около ста тысяч евро.
   Голобородько задумался.
 - Возможно, немного дороже,- добавил араб,- в зависимости от качества товара. За девственницу, разумеется, особая цена.
  И тогда Борис стал интенсивно работать в этом направлении. Приобрел дом для временного содержания девушек, вышел на людей, которые могли бы сделать загранпаспорта . Оставалось два пункта: вербовка “кандидаток” и способ, которым переправлять их через границу. Со вторым ему помогла супруга. Людмила была выдающимся химиком, но, поскольку в НИИ ее труды не были оценены по достоинству, а средства позволяли, она обзавелась дома небольшой лабораторией, в которой ради эксперимента создавала из простых ингредиентов сложнейшие вещества, которые можно было использовать с разными целями. Опыты она ставила на животных - парни не удивились бы, если бы и на людях - но об этом она умолчала. Ей удалось создать наркотик, обладающий способностью полностью подавлять волю человека и подчинять его чужой воле. Немного поэкспериментировав, Людмила вывела формулу этого вещества длительного действия- оно не ослабляло своего эффекта в течение восемнадцати- двадцати часов. То есть его хватало на то, чтобы спокойно перевезти девушку в другое государство. При этом выглядела жертва, может, немного усталой и заторможенной, но не настолько, чтобы вызвать подозрение у сотрудников аэропорта. И привыкание к наркотику после одно - двукратного употребления не развивалось.
  Выполняла Людмила и еще одну функцию. Выйдя на свою бывшую сокурсницу, ныне - биолога- бактериолога, она предложила той подработку. Раз в месяц Людмила возила ей материалы- мазки и кровь из вены, и та делала анализы на СПИД, сифилис и прочие инфекции, передающиеся половым путем. Чьи это анализы, бактериолог не интересовалась: деньги, которые ей платила Голобородько, в три раза превышали ее месячный доход. Материалы для исследования Людмила брала сама, вычитав методику в Интернете. После небольшой практики это стало у нее получаться превосходно. Если у девушки что-то находили - а это за все время случалось трижды - она получала полный курс антибиотиков. Голобородько отвечал за качество своего товара.
  Для вербовки девушек Борис нашел двух парней приятной наружности, не лишенных манер и обаяния. Людмила не знала, откуда они, но супруг заверил ее, что ребята надежные. В обязанности парней входило знакомство с девушкой (не в клубе и не в баре, а, желательно, в театре, на выставке, в филармонии); несколько свиданий с ней, на одном из них- обязательная фотография, которая посылалась заказчику ( кроме Саида Аль-Шукри у Голобородько появились и другие клиенты) и обязательный поход в аквапарк ( летом- на пляж)- чтобы удостовериться, что девочка без изъянов- и никакого интима. Также за жертвой устанавливалась обязательная слежка - чтобы у нее не обнаружилось других мужчин - или дурных наклонностей. Следил всегда другой парень - не тот, который заводил знакомство. Если девочка не подходила по одному или нескольким параметрам - или вдруг их парень попадался на глаза ее родным или знакомым- то он просто тихо сливался, а бедняжка горько вздыхала по столь галантному кавалеру, даже не представляя, как ей, на самом деле, повезло.
   Затем девушку похищали, обычно подсыпав ей в бокал снотворное, привозили в загородный дом - а там раздевали, осматривали на предмет девственности или ее отсутствия, брали анализы. И, когда все процедуры были выполнены, девушке вкалывали наркотик, и она отправлялась за моря и океаны, где становилась рабыней в гареме богатого тирана.
 - Какое отношение имел этот человек к вашей деятельности?!- спросил Ваня, доставая фотографию Сереги.
 - Это… Это…
 - Кто?!- Кирилл схватил Людмилу за волосы и больно дернул. Теперь это была уже не женщина- это было чудовище.
 - Это парень, который убил Вовку, и Борис заставил его работать на нас.
 - Что?!- Кирилл и Ваня удивленно воззрились на нее.
  Людмила понимала, что молчать не в ее интересах.
 - Ну, Вовка- это один из парней, которых Борис тогда нанял. Он был за рулем Бориной машины - и где-то загородом они столкнулись с машиной Сережи. Уж не знаю, кто там был виноват, машинам почти ничего, но Сережа - на пятерке, Вовка - на Мерсе, ну он, естественно, стал наезжать, битой махать - а у Сережи кастет был в кармане, он в висок Вовке и заехал, и тот - замертво. А Борис сидел в машине, все видел. Он работника потерял, а Серега- парень красивый, видный, боевой, к тому же. Он и предложил ему: либо работаешь на меня- и получаешь хорошие деньги, либо садишься за убийство. И Сережа садиться не захотел.
 - Почему он умер?- спросил Кирилл.- Почему умерли девушки?
 - Девушки?- не поняла Людмила.- Но пришлось убить только одну, Лену Калинину.
  “Пришлось убить… Вот так вот просто: пришлось - и убили…”
 - А Катя Муромцева?
 - Я не знаю никакой Кати Муромцевой,- заверила женщина.
  Верить ей или нет - ребята не знали, но сейчас было не до этого. В общем-то, и не до смерти Сереги, но, раз уж они подошли вплотную, то должны были узнать.
 - Так из-за чего же умерли Лена и Серега?- повторил свой вопрос Кирилл.
 - Из-за того, что он завел с этой Леной роман и пытался помочь ей бежать. Вместо аэропорта хотел отвезти ее в безопасное место- Борис записи с камер просматривал и увидел их разговор - и как они сексом занимались - когда они уже в дороге были. Мы с Борей, конечно, в шоке были, но Леша сказал, что у него есть друг, которому нужна работа. И что они справятся с Серегой. Они выследили его: он сделал ошибку - заехал домой. Может, за деньгами - не знаю. Угрожая пистолетом, они заставили его сесть к ним в машину и там вкололи мое изобретение- смесь снотворного и сыворотки правды - сначала человек выкладывает все, что от него хотят узнать, а потом проваливается в глубокий сон. Этот препарат очень трудно обнаружить в организме, особенно если нет большого желания искать… Сережа сообщил им, что Лена находится у него на даче - он просил ее некоторое время там пересидеть, пока он при помощи своих друзей разберется с Борисом - после чего заснул. Ребята вкололи ему смертельную дозу героина и выбросили из машины, а потом поехали за Леной. Конечно, можно было просто вернуть ее обратно, но Борис не хотел рисковать. Мы и так не знали, кому они уже успели разболтать. Поэтому решено было просто убрать ее и закопать тело.
  Ее слова звучали цинично, безумно, дико, она говорила о жизни и смерти людей так, как будто это была какая-то ерунда, не люди, а букашки. Кириллу, наверное, никогда никого не хотелось убить так сильно, как сейчас эту бездушную стерву - хотя нет, сильнее он хотел убить ее муженька, этого гада Голобородько. А для этого и, в первую очередь, для того, чтобы спасти Яну, нужно было оставить Людмилу в живых, хотя бы пока.
 - Все понятно,- сказал он, стараясь подавить разгорающийся в душе гнев.- И Яну он решил похитить после того, как она отказалась на него работать?! Но ведь вы же, вроде, с этим покончили?!
 - Ну, мы больше не нуждались в финансах, но за твою Яну Аль-Шукри предложил слишком хорошую цену, чтобы отказываться.
  “Саид Аль-Шукри - это тот араб на теплоходе,- уже понял Кирилл. Он помнил, как тот смотрел на Яну.- И почему только я тогда не выкинул их обоих за борт?!”- с досадой думал он. Но размышлять о том, как стоило бы поступить когда-то, не было уже поздно.
 - И сколько же это - хорошая цена?- поинтересовался он.
 - Полмиллиона.
  Кирилл и Ваня знали более чем достаточно. Теперь нужно было только найти и освободить Яну, и как можно скорее! Хоть, судя по словам Людмилы, девушка и находилась сейчас в относительной безопасности - но Яна рассказала Кириллу, что Голобородько все-таки потребовал от нее стать его любовницей в обмен на заключение контракта. А если сейчас, когда она в его руках, он захочет силой взять то, что она отказалась отдать ему добровольно?! Но этого не должно было случиться, Кирилл просто не мог этого допустить.
 - Ты поедешь с нами,- сказал он Людмиле. – Покажешь дорогу и поможешь войти внутрь. Если будешь слушаться - останешься жить, любой косяк с твоей стороны - и ты умрешь. Поняла?!
  Людмила кивнула. Она видела, что он не блефует.

                *              *               *

 - Ну здравствуй, Яна,- сказал Борис, присаживаясь на край унитаза. Его хищный, плотоядный взор, ровно как и расстегнутая, выпущенная из джинсов рубашка, очень напугали девушку.
 - Здрасьте,- пробормотала она.- Зачем я здесь?
 - Зачем или почему?.. Почему?- потому, что ты возомнила себя очень крутой и решила оставить меня в дураках, а с серьезными людьми в детские игры не играют! Зачем? Затем, что я не намерен терять деньги, и тебе теперь предстоит отправиться в далекое путешествие.
 - В какое путешествие?!- не поняла Яна.
  Борис все улыбался.
 - Помнишь Саида Аль-Шукри? Он ждет - не дождется тебя в своем гареме в Арабских Эмиратах.
 - Что?!
 - А чему ты так удивляешься?! Он уже заплатил аванс - двести тысяч евро. Еще триста я получу, когда доставлю тебя к нему. Ты должна быть польщена, что за тебя платят такие деньги - обычно я получал сто тысяч за обычную девку и двести - за девственницу. А ведь ты далеко не девственница!
  И тут Яна поняла, что это не шутка. Так, значит, вот куда исчезали красивые молоденькие девушки. Но она не хотела сообщать ему о своей осведомленности в этом вопросе: - О чем ты?
 - Ну, ты не первая, Яна,- объяснил Борис.- Это- бизнес. В гареме Аль-Шукри ты станешь пятой - так что у тебя будут подруги из России.
  Яну затрясло. Борис это заметил и поспешил утешить.
  -Не бойся. Саид - добрый господин, конечно, если ты будешь его слушаться. А за неповиновение он будет строго наказывать.
 - Но я никуда не поеду!- заявила Яна.- Ты не сможешь силой затолкать меня в самолет!
 - А сила и не понадобится. Один укол - и ты станешь примером покорности! И я тебе на будущее говорю: учись быть послушной, так твоя дальнейшая жизнь будет намного проще.
  От ужаса у Яны возникло ощущение, что она вот-вот потеряет сознание. Арабские Эмираты… Гарем Саида Аль-Шукри… Рабство… И никогда больше не увидеть Кирилла! НИКОГДА!
 - И скоро я должна туда отправится?- еле слышно прошептала она.
  Ответ был неутешителен:
 - Скоро. Как только сделаем загран - через пару дней. Обычно девочку готовили от недели до трех - проверяли на инфекции, лечили, если нужно, но Саид так хочет тебя как можно скорее, что готов взять безо всяких анализов.
 - А вдруг я беременна?- предположила Яна.
 - Саид знает, что ты жила с мужчиной - а значит, допускает, что могут быть последствия. Что он станет делать, если это вдруг произойдет - это уже не мои проблемы.
  Боже, все это было настолько невероятно, настолько нелепо, что на смену страха  Янину душу наполнил яростный протест.
 - Ничего у тебя не выйдет!- заверила она.- Никуда я не поеду! И ничего ты мне не вколешь - Кирилл найдет меня и вытащит отсюда, а вас всех порвет на куски!
 - Советую умерить пыл,- захихикал опять Борис.- Твой Кирилл - жалкий сосунок, куда ему со мной тягаться?! А по поводу того, что ты не поедешь- и не таких обламывали! Правда, был прецедент: одна красавица возомнила себя очень хитрой и соблазнила охранника, чтобы он помог ей бежать - Леночка Калинина такая. Ну что же, пришлось убрать обоих.
  “Лена Калинина?”- Яна побледнела, спросила, замирая от ужаса:- А охранника как звали?
 - Сергей, а что?- Голобородько удивленно посмотрел на нее.
 - Нет, просто,- покачала головой Яна. Она вдруг испугалась, что, если Борис догадается о ее осведомленности, то и поймет, откуда - и тогда и Кирилл окажется в опасности.
  Но мужчина не придал особого значения ее словам, а у Яны тем временем зародилось еще одно страшное подозрение.
 - И Сашу Краснопольского - тоже ты?- спросила она уже одними губами.
 - Саша Краснопольский был дураком, который не мог разобраться со своей женой. Она безумно ревновала, особенно когда у него появилась ты. Тоже дура. Мы с Людой, например, прекрасно живем, оставаясь совершенно свободными людьми. В общем, он своими изменами довел жену почти до безумия, а Марина- женщина слабая, легко попадает под влияние - и с Людмилой они давние подруги. Люда ее обработала, то да се, подлила масла в огонь, внушила, что после развода Марина останется почти ни с чем, а вот в случае смерти Сашки станет очень богатой вдовой. Подсказала и куда вложить деньги - а именно - в развитие моего дела… Ты меня, правда, извини за то, как вышло тогда - просто надо же было чем-то оправдать его инсульт.
 - Ты его отравил?
 - Да, подсыпал в бокал яд, который вызывается сильнейший спазм сосудов мозга и крайне труден в обнаружении.
 - Но ведь он был твоим другом!
 - Точнее, это наши жены с детства были подругами и познакомили нас, так что мы были хорошими приятелями - не более того. Да и о какой дружбе может идти речь, когда на кону более пятидесяти миллионов долларов?!
  Яна слушала Бориса и не могла поверить своим ушам. “Господи, да он же нелюдь!”- подумала она одновременно с ужасом и отвращением. – И ты не боишься мне вот так все это рассказывать?- спросила она.
 - Нет,- покачал головой Голобородько.- Кому ты сможешь это  передать? Разве что Саиду - но ему вряд ли будет интересно.
  “Так значит, это все-таки серьезно!- еще раз убедилась Яна.- Хотя уже пора бы перестать сомневаться!” Но разве можно было в такое поверить?!.
  Однако кошмар на этом не заканчивался - Яна не отводила от Бориса напряженного взгляда - и вдруг лицо ее побледнело, а глаза сделались огромными: Голобородько скинул рубашку и стал снимать штаны.
 - Что ты делаешь?!- прошептала девушка.
 - Собираюсь принять ванну вместе с тобой. Надеюсь, ты не возражаешь?
  Яна испуганно вжалась в самый угол. Она понимала, что здесь не номер отеля, и ничто не помешает ему надругаться над ней. На свои собственные силы рассчитывать не приходилось. Оставался, правда, у нее лучик надежды, что Кирилл догадается, где она и спасет ее - ведь успели же они спасти Олю - но эта надежда была столь призрачна. Поэтому Яна воспользовалась единственным аргументом, который у нее был.
 - Если ты дотронешься до меня, я расскажу об этом Аль-Шукри!- воскликнула она - Вряд ли ему понравится, что ты уже опробовал товар, за который он так дорого заплатил!
 - Ты уже смирилась с тем, что ты - товар? Что ж, это радует,- заметил Борис.- Только вот Саид тебе не поверит. Много лет дружбы, два года безупречного сотрудничества - и слова сопливой девчонки! Так что если хочешь, чтобы он выпорол тебя кнутом за вранье и оговор его друга - давай, действуй. И, кстати,- добавил Голобородько,- вообще не советую тебе распространяться о своих любовниках: если Саид будет думать, что твой Кирилл был у тебя первым, то станет лучше к тебе относиться.
  И Борис, уже полностью обнаженный, переступил через край ванны. Сжавшись в комок, прижав к подбородку колени, Яна все пыталась отодвинуться от него. Веских аргументов в свою защиту у нее больше не было, и, когда она поняла, что насилия не избежать, к горлу подкатили рыдания.
  Она задрожала всем телом и зажмурилась, когда мужчина положил руку ей на бедро и стал медленно двигать ее к заветной цели. Прикосновения Голобородько были невыносимы для Яны. И тогда она, забыв про гордость, взмолилась, с трудом выговаривая слова: - Боря, отпусти меня, пожалуйста! Не трогай меня! Моя семья не бедная! У нас есть фирма, у нас большая квартира! Они соберут деньги!
 - И что же я буду делать с этими деньгами, если тут же отправлюсь в пожизненное заключение?- резонно заметил Голобородько.- И не уверяй только меня, что ты ничего никому не расскажешь - не делай из меня дурака! И расслабься, дорогуша, получай удовольствие! В сексе я понимаю уж всяко побольше твоего Кирилла!
  А его рука тем временем достигла цели, и грубые пальцы накрыли нежную плоть. Яна стиснула зубы, но отвращение пересилило страх перед жестоким убийцей - и она изо всех сил залепила Голобородько пощечину.
  Улыбка моментально сошла с лица Бориса, а глаза налились бешеной яростью.
 - Ах ты, сука!- прорычал он и с такой стремительностью, что Яна даже не успела набрать в легкие воздуха, схватил ее за волосы и окунул головой в воду.
  И Яна впервые ощутила, что такое ужас смерти. В панике забилась она в руках Бориса, пытаясь вырваться, оттолкнуться руками от дна - бесполезно. А воздуха в легких было все меньше и меньше - и уже совсем не осталось. Девушке стало казаться, что ее легкие вот-вот разорвутся - и тут Голобородько дернул ее за волосы назад. Но, не успела Яна хоть капельку отдышаться, как он тут же повторил пытку - и опять угадал момент, когда она готова была уже вдохнуть воду, и лишь тогда вытащил ее. Девушка закашлялась, судорожно хватая том воздух, а мужчина, глядя на это, ухмыльнулся и спросил: - Понравилось?- Потом, оскалившись, вернул ей пощечину в двойном размере и, упиваясь видом ее слез, предупредил:
 - Только попробуй еще раз поднять на меня руку - и, я клянусь, я плюну на эти пятьсот тысяч и приговорю тебя. Ты поняла?!
  Яна закивала головой. Ей еще никогда не было так страшно.
  А Борис ответил:- Хорошо.- И, снова взяв ее за волосы, резко поднял вверх, заставив вскрикнуть от боли. Он выволок девушку из ванной в комнату и швырнул на пол. Яна упала на ковер, сильно ударившись грудью, и осталась лежать неподвижно. Она знала, что Голобородько рядом и смотрит на ее обнаженное тело, она кожей чувствовала его похотливый взгляд- но она понимала, что пытаться встать и бежать куда-то бессмысленно, деваться ей было некуда; к тому же, силы почти оставили Яну- она бы даже вряд ли смогла сдвинуться с места.
  И все же, когда Голобородько, схватив Яну за плечо, перевернул ее на спину, она снова стала сопротивляться, пыталась оттолкнуть насильника, выбраться из-под него- потому что до последнего момента не верилось, что это может произойти. Правда, ударить злодея она больше не осмеливалась…
  Ее сопротивление не возымело на Бориса никакого эффекта. Ну что могла худенькая, слабая девочка против здорового мужика? Одной рукой он стиснул оба ее запястья, прижав их к полу, другой - развел ей колени и придавил девушку тяжестью своего тела.
 - А ведь я хотел быть нежным, Яна, но ты, видимо, предпочитаешь грубую силу,- как будто с сожалением произнес Голобородько - и девушка почувствовала, как его налившаяся кровью плоть уперлась в преддверие ее лона. Яна надеялась, что ее тело его не пустит, она изо всех сил напрягла мышцы - но насильник, сделав мощное движение, преодолел преграду, причиняя сильную боль не желающему принимать его телу, но еще большее страдание доставляя растерзанной, разрываемой в клочья душе…
  Тяжело дыша, Борис начал двигаться внутри нее, с каждым толчком проникая все глубже. Беззвучно рыдая, Яна закрыла глаза.               
               
  Яне казалось, что это будет длиться вечность. Борис насиловал ее в разных позах, он не просто удовлетворял свое желание- он мстил ей за нанесенные обиды, поэтому стремился сделать побольнее, унизить посильнее… Когда он, наконец, ушел, девушка еще долго и горько плакала, свернувшись калачиком на полу- но слезы не могли смыть и части того стыда, той боли, той грязи, которыми переполнилась ее душа. Голобородько не просто отнял у нее то, что она не хотела ему отдавать - а обидел, оскорбил, раздавил, растоптал, опустил до уровня использованной вещи - и теперь Яна вообще не представляла, как с этим можно дальше жить. Ей хотелось сейчас только двух вещей, вернее - одной из двух, а именно - чтобы кто-то умер - либо Голобородько, либо она сама. Ее душевные муки усиливала мысль, что она большей частью сама виновата в том, что с ней произошло, сама спровоцировала эту ситуацию! От этой мысли сердце рвалось на части.
  Яна лежала так до тех пор, пока окончательно не замерзла - и тогда она встала. И, увидев в зеркале свое отражение, которое теперь казалось чужим, зажала себе рот рукой, чтобы  не закричать от раздиравших ее грудь боли и отчаяния. На подгибающихся ногах поплелась она в ванную и, выпустив воду, долго терла с мылом свое оскверненное тело, желая смыть даже воспоминания о прикосновениях Бориса, мечтая о чуде - вдруг проснуться и понять, что все это было лишь дурным сном. Но чуда не происходило…
  Яна вышла из ванной, механически оделась и, растерянно оглядев комнату, забилась в самый дальний угол и уронила голову на колени. На душе была такая чернота, что уже не пугала даже перспектива отправиться в Эмираты. Хуже, чем сейчас, быть уже не могло. Поэтому не испугали и звуки выстрелов, донесшиеся снизу. “Убьют - так убьют, даже лучше”,- безразлично подумала она. А потом мелькнула догадка - неясная, на уровне подсознания. “Не может быть!”- подумала Яна, но сердце  не могло обмануть. О Боже! Сначала девушка ощутила прилив радости, потом все внутри сжалось от боли и страха - ведь жизнь только что была безжалостно разрублена на две части, существовало до и после - и в этом после имела ли она право на любовь Кирилла?! Больше всего Яна боялась увидеть в глазах любимого презрительную жалость или - хуже того- брезгливость. Этого ей не вынести. “Жалкая трусиха! Надо было еще раз врезать ему по физиономии - и пусть бы убивал!”- в приступе самоуничижения Яна до крови закусила нижнюю губу. С замиранием сердца смотрела она на дверь - и вот та дернулась под действием сильного удара, а со второго - резко распахнулась, и Кирилл влетел в комнату.

 На BMW Людмилы они бы в городке Никольское (а именно там на окраине стоял тот дом) уже через полчаса.
 - Не гони, остановят, а у нас баба под стволом,- то и дело предупреждал Ваня, но Кирилл, стиснув зубы, молчал, все сильнее давя на газ. Ночью менты на дороге - редкость, но, если бы и встретились, он бы не остановился, благо мощность двигателя позволяла от них уйти. Если надо, он готов был даже отстреливаться - он был готов на все ради нее.
  Пока что им везло, и они доехали без приключений. Возле дома, не выходя из машины, они заставили Людмилу открыть ворота. Как только она, провожаемая туда и обратно дулом пистолета, вернулась в салон, Ваня залепил ей скотчем рот и связал сзади руки. Парни собрались выходить из машины, но тут из дома показался охранник и теперь внимательно смотрел на них, точнее- не них самих, их-то при такой темной тонировке, тем более ночью, он не мог видеть- но возня с Людмилой, занявшая, может, секунд двадцать, насторожила его, и он вышел навстречу.
  Но теперь раздумывать было некогда - они были на войне.- Вперед!- скомандовал Кирилл и, с пистолетом наготове выскочил из автомобиля. Охранник, увидев наставленный на него ствол, дернулся за свои оружием, но не успел - пуля пробила сердце навылет, парень поднес руки к груди, долю секунды удивленно и жалко смотрел на Кирилла и упал, глядя мертвыми глазами в осеннее небо. Но тому было не до жалости, и это был, в любом случае, не тот, кого стоило жалеть. Ваня забрал у убитого пистолет, и ребята вошли в дом. Там, насколько они знали, мог быть еще один охранник, поэтому они решили разделиться. Кирилл двинулся наверх, Ваня остался проверить снизу.
  А в это время второй наемник Бориса с дрожащим сердцем и бейсбольной битой в руках поджидал за дверью охранницкой. Пистолет у них был с другом один на двоих - Голобородько не видел необходимости вооружать обоих - но зато парень был здоров, как бык, и своим орудием владел превосходно. Едва Ваня зашел в комнату, тот улучил момент и, напав на него сзади, нанес сокрушительный удар по голове. Ваня упал без сознания. Охранник нагнулся, чтобы забрать у него пистолет, но не успел. Кирилл, перемахнув через перила, был уже внизу и целился в него.
 - Не стреляй!- взмолился парень и поднял вверх руки, но ничто не могло его спасти- Кирилл спустил курок, даже не моргнув глазом, потом сел на корточки рядом с Ваней и пощупал пульс- слава Богу, тот был жив. – Я быстро!- пообещал Кирилл не слышащему его другу и, сунув за пояс второй ствол, бросился искать Яну.
  Поднявшись на второй этаж, он оказался в небольшом холле, из которого вели в комнаты сразу несколько дверей - но она из них была массивней, тяжелее остальных. Кирилл ударил по ней ногой- с первого раза она лишь содрогнулась, со второго - поддалась. Парень вбежал в комнату - и увидел ее.
  Она сидела на полу, забившись в угол, и смотрела на него испуганным и какими-то чужим взглядом. Это была она и не она одновременно. Куда девалась его гордая девочка с всегда высоко поднятой головой и горящими глазами?! Даже в моменты душевных потрясений, даже с заплаканным лицом - никогда не смотрела она на него таким взглядом: потерянным, затравленным и - невыносимо несчастным!
  Кирилл подбежал к Яне, опустился рядом с ней на колени, хотел обнять - но от его прикосновения она вздрогнула - и побледнела еще сильнее, а потом еле слышно, одними губами прошептала:- Прости.
  Парень не сразу понял, о чем она ему говорит, но все объяснили ее глаза…Можно ли выразить словами, что он почувствовал в  ту минуту: смятение, потрясение, боль стиснули его грудь железными клещами- и что-то такое было, наверное, в тот момент в лице Кирилла, от чего Яна вдруг зажмурилась и спрятала голову в коленях. Он смотрел на нее, пытаясь разгадать этот жест - и тут боль еще острее резанула по сердцу: не то, совсем не то она подумала! Господи, как же она страдала- из-за него больше, чем из-за ублюдка- продюсера- а ведь это он не успел, он допустил, его вина!
 - Януля!- Кирилл бережно заключил ее лицо в ладони и заставил девушку посмотреть на себя.- Никогда, слышишь, никогда не чувствуй себя виноватой!- Приказал он.- И не смей думать, что я буду любить тебя меньше! И не за что тебе просить прощения - это я должен был тебя спасти и не сделал этого, это ты прости меня!
 Яна смотрела в его глаза и видела в них любовь - самую искреннюю, самую горячую, самую нежную.- Киря, я...,- начала было она, но к горлу подкатил ком, он не дал ей закончить. Она заплакала и бросилась в раскрытые объятия Кирилла.
 - Забудь об этом, этого не было,- прошептал парень, прижимая ее к груди и сам не заметил, как заплакал вместе с нею.

  Кирилл бы век не отпускал Яну от себя, но дело еще не было завершено.
 - Надо идти,- сказал он, мягко отстраняя от себя девушку.
 - Да, надо…
 - Сейчас я провожу тебя вниз - там стоит BMW. На заднем сиденье - связанная тетка, жена этого урода, но ты не обращай на нее внимания, возьми это - на всякий случай,- он протянул ей пистолет.- Выезжай со двора задом - как я тебя учил. Машина другая, но ты быстро освоишься, у тебя к вождению талант,- он улыбнулся.- Закрой все двери и отъезжай где-нибудь на километр. И жди меня там. Поняла?
  -А как же ты?- испугалась Яна.
  Лицо Кирилла потемнело, взгляд сделался жестким. – Я не оставлю Голобородько в живых,- с ледяной решимостью произнес он.
 - Это страшный человек,- прошептала Яна. – Ты знаешь, что это он убил Сережу и Лену Калинину? ( Про Краснопольского она решила не упоминать.)
 - Я знаю. И я очищу Землю от этой мрази.
  Кирилл был тверд в своем намерении - да Яна и не собиралась его переубеждать, она не меньше Кирилла желала Голобородько смерти. Вот только…- Я боюсь за тебя,- тихо сказала она.- Можно мне остаться с тобой?
 - Нет. Я не могу подвергать тебя опасности. Пожалуйста, послушайся меня. Со мной все будет хорошо!
  Яне было очень страшно за него, но она не стала возражать.
 - Ладно, пойдем.- Она поднялась, сделала шаг в сторону двери. Она еще ничего не успела заметить, но Кирилл вдруг с криком: “Яна!” схватил ее за руку и дернул назад - и тут же страшная боль пронзила ее правое плечо- боль, от которой закружилась голова и ослабели ноги. И сквозь мушки, замелькавшие перед глазами, Яна увидела Бориса Голобородько, направлявшего на них пистолет. В ту же секунду Кирилл подхватил ее на руки и кинулся с ней в ванную комнату. Им в след прогремел выстрел- слава Богу, мимо.
  Опустив Яну на дно ванны, Кирилл приказал:- Лежи, не поднимайся!- Сам же выхватил пистолет и весь обратился в слух. Вскоре он услышал легкие шаги на ковре, за застекленной дверью мелькнул темный силуэт, и снова раздался выстрел. Пробив стекло, пуля ударилась о кафель и срикошетила в пол. Кирилл выстрелил в ответ - Голобородько, схватившись за живот, застонал и тоже опять выстрелил и - снова мимо. Он хотел стрелять еще, метнувшись влево и выбрав подходящий угол, но… Пистолет стрелять отказался- у Бориса закончились патроны - Голобородько же не привык убивать своими руками, поэтому имел оружие так, на всякий случай и давно и забыл, что истратил две пули еще пару лет назад, стреляя по пьяни по раздражавшей его уличной кошке…
  Чертыхнувшись, Голобородько побежал прочь из комнаты.
 - Я щас,- пообещал Яне Кирилл и бросился за ним.
 В холле хлопнула дверь, скрывшая за собой Бориса, но кровавый след на полу выдал его местонахождение. Кирилл вышиб дверь ногой и застал продюсера в спешке пытавшимся зарядить снятую со стены охотничью двустволку.
  Увидев врага, Голобородько так и застыл на месте, держа ружье в поднятой правой руке. Он понял, что не успел, и все кончено. Просить пощады было бесполезно, а надеяться не на что. “Сосунок” оказался на удивление шустрым.
   С лютой ненавистью посмотрел Борис на Кирилла, потом вдруг мерзко засмеялся и сказал:
 - Я поимел твою девку!
  Но лицо Кирилла осталось непроницаемым.
 - Это тебе за нее,- холодно сказал он и выстрелил.- Это - за Серегу,- он снова спустил курок и Голобородько упал на колени. – Это - еще раз за Яну,- Кирилл выпустил в его грудь еще одну пулю, и Борис свалился ничком... Секунду посмотрев на неподвижное тело, Кирилл сплюнул и побежал за Яной.
  Девушка так и сидела в ванной, направив на дверь зажатый в левой руке пистолет. Правая повисла безвольно, словно плеть. При виде Кирилла измученное лицо ее озарилось радостью, но взгляд продолжал оставаться напряженным.
 - Где Голобородько?- спросила она.
 - Мертв,- ответил Кирилл и, подняв девушку на руки, понес ее прочь из проклятого дома.
  Внизу они увидели лежащего на полу Ваню.
 - Что с ним?- Испугалась Яна.- Он жив?
 - Жив, - поспешил успокоить Кирилл.- Я отнесу тебя в машину и вернусь за ним.
  Он вышел на улицу…

  Но Кирилл не учел, что дикая злоба бывает даже сильнее смерти, вернее, будучи с ней заодно, может взять у нее отсрочку…
  Сердце отказывалось биться, а грудь дышать, глаза застилал кровавый туман. Голобородько умирал, но еще не умер. Потому что только одна из четырех пуль, выпущенных Кириллом, задела, и то по касательной, его сердце. “Situs viscerum inversus”- была запись в его медицинской карте. Сердце у продюсера было справа.
  Движимый ненавистью, применив нечеловеческое усилие, Голобородько поднялся на колени. Трясущимися руками поднял он с пола ружье, дозарядил его  и медленно пополз к окну. Передернув затвор, он ухватился окровавленными пальцами за подоконник и, подтянувшись на руках, распахнул незапертые ставни. Алая, пузыристая кровь хлынула на белый пластик, Бориса шатнуло в сторону. Смерть держала его за горло, но он отчаянно цеплялся за последние секунды жизни, желая лишь об одном - забрать врага с собой.
  Голобородько видел спину Кирилла. В глазах темнело, но он все пытался прицелиться - и вдруг почувствовал, как остановилось его сердце. Время вышло. Через секунду Борис рухнул замертво, но перед этим - успел спустить курок.

  Невероятно, но этот умирающий - уже почти мертвый человек, никогда не отличавшийся меткостью, попал точно в цель. В голове Кирилла произошел взрыв, мир перед ним качнулся, парень упал на колени, затем - на спину. Над ним раскинулось светлеющее небо, и тускнеющие звездочки плясали на нем и водили хороводы. А потом Кирилл увидел ее лицо, ее полные ужаса, умоляющие глаза, ее губы, в панике повторяющие его имя…
  Он хотел что-то сказать Яне, но язык его уже не слушался. И сердце его сжалось от боли. Нет, Кирилл почти не боялся смерти, но невыносимой была мысль, что не будет ничего, о чем он так мечтал: не будет свадьбы, не будет детей, не будет дома с большим балконом и Яны в коротеньком белом платьице. Не будет ничего. Сегодня они расстаются. Надолго. Вероятно, навсегда.
  Кирилл видел Яну в последний раз и изо всех сил цеплялся за ее образ, не желая его отпускать, но постепенно Янино лицо начало тускнеть, темная пелена застелила глаза, и сердце перестало биться.
 … А Яна все звала его, все не хотела верить. Гладила его волосы, и кровь Кирилла смешивалась с ее собственной, теряя надежду, прижимала руки к лицу- и все ее лицо и шея были перепачканы кровью… Прошло много времени, прежде чем она перестала повторять его имя; но, как не сопротивлялся ее рассудок принятию чудовищной истины, а реальность была неизбежна. Все перевернулось у Яны внутри, а из груди вырвался крик отчаяния. А потом у нее закружилась голова, и все поплыло перед глазами. И Яна решила, что умирает - и успела обрадоваться перед тем, как без сознания упасть ему на грудь.

  Очнулась Яна в одноместной больничной палате. У кровати сидели мать и Оля, у обеих были заплаканные глаза.
 - Как я сюда попала?- спросила Яна, с трудом выговаривая слова.
 - Ваня вызвал скорую,- ответила Татьяна.- Слава Богу, вовремя. Врачи сказали, что ты потеряла много крови… Он сам здесь, в этой больнице. У него сильное сотрясение мозга.… Началось следствие, но, если будет суд, ему, я слышала, скорее всего, дадут условно…
 - Кирилл?..- с мольбой, но без надежды спросила Яна, и тишина была самым красноречивым ответом. Девушка обвела палату потерянным взглядом, потом вдруг спросила: - Сколько я была без сознания?
 - Почти сутки.
 - Сутки?..- повторила Яна.- И когда…(ей было трудно произнести это страшное слово)…когда похороны?
 - Через три дня,- ответила мать.- Но я не знаю, выпишут ли тебя к тому времени, врач сказал, что…
 - Мне все равно, что сказал врач,- перебила Яна. – Договорись, чтобы меня отпустили на похороны, или я покончу с собой!
  На блеф это было непохоже. Мать беззвучно заплакала, Оля зарыдала в голос.
 - Прости меня!- взмолилась она.
 - Прощаю,- лишенным выражения голосом ответила Яна и отвернулась к стене.- Пожалуйста, уйдите...
Это были ее боль, ее горе, и Яна не могла его делить с теми, кто не страдал так же сильно. Зато когда на следующий день к ней пришел Ваня, они оба плакали навзрыд, прильнув друг к другу ,словно сиротки…                Парень сам едва ходил, но просидел долго, а перед уходом, перед этим долго думав, стоит ли говорить, все же неуверенно начал: - Катю Муромцеву…
 - Что?- Янин взгляд на секунду зажегся, но тут же снова погас.
 - Ее убил не Голобородько. Это сделала ее сестра, та, с которой ты встречалась в кафе.
 - ??!
 - Марина была влюблена в парня, а Катя - уж не знаю, специально ли - закрутила с ним роман. Однажды Марина приехала на дачу и застала там сестру с тем парнем в постели, она спряталась, и они не заметили ее. А потом парень уехал за чем-то, а Марина напала на сестру сзади с ножом и убила. Она призналась во всем вскоре после того, как нашли тело… Представляешь - и это - сестры!
 - Сестры - вообще странная вещь,- ответила Яна с вымученной улыбкой, но Ваня не понял ее…

… А на похоронах Яна смотрела в его неподвижное лицо - и ей казалось, что он живой, и хотелось верить, что он откроет глаза, и встанет, и скажет, что все это было лишь шуткой. Она долго стояла у гроба, очень долго, пока все не начали переглядываться. Яна поняла, что чуда не произойдет. 
 - Возьми меня с собой!- прошептала она и во второй раз потеряла сознание на его бездыханной груди.
 
                Эпилог.


                Санкт-Петербург. Четыре года спустя.

Прошло время, и в семье Еруновых жизнь почти у всех наладилась. Молодая бабушка Татьяна не чаяла души в маленьком Валерике и возилась с ним с огромной радостью, давая тем самым маме Вике и папе Максиму глоток свободы. Однажды, гуляя с малышом в парке, она встретила человека. На пару лет старше ее, юриста по специальности и - тоже вдовца. Они разговорились, при расставании мужчина попросил у нее телефон. Татьяна сомневалась, но все же дала номер - и не пожалела. Вот уже полтора года они были вместе, и, кажется, дело близилось к свадьбе.
  Устроилось все и у Максима с Викой. Парень переболел своей нездоровой страстью, тепло и радость вошли в их дом с появлением малыша - и они стали дружной и сплоченной семьей, такой, какой были некогда Валерий и Татьяна.
  А Оля носила теперь фамилию Полянина. Два года уже она была замужем. Все произошло как-то само собой и очень быстро. Она познакомилась с Юриком на дне рождения у подруги - и поняла, что никогда уже не захочет с ним расставаться. С Пашей же Оля без колебаний разорвала отношения. Ей было его жаль, конечно, но настоящая любовь не оставляет сомнений. Так она влюбилась впервые в жизни, и теперь ей было мучительно больно и стыдно за поступок, совершенный несколько лет назад; когда она, еще не зная тех чувств, которые испытывала ее сестра, но возомнив, что безумно влюбилась- большей частью, конечно, накрутив себя, а также из-за контраста между Кириллом и Пашей- безжалостно вторглась в Янину жизнь и разрушила ее- ведь, как ни крути, а пусть самая отдаленная, самая косвенная- но вина Оли в гибели Кирилла тоже была, ведь, не спровоцируй она тогда их с Яной ссору - и все могло бы сложиться иначе.
  Впрочем, со временем муки совести стали ослабевать - потому что Янина жизнь тоже постепенно налаживалась - и, наконец, Яна снова обрела свое счастье. Во всю шла подготовка к ее свадьбе, которая должна была состояться через две недели.

 - Ян, в этом платье ты… Ты - богиня!- восхищенно восклицала Лена, глядя на подругу.
  Платье действительно было очень красивое - бледно-розовое, открытое, но с крохотными плечиками, что придавало невесте особое, невинно-трогательное очарование. Юбки спускались вниз в несколько ярусов, а на правом боку были подобраны вверх, и над этим местом красовалась изящная розочка.
  Не могла налюбоваться на клиентку и владелица ателье. Свадебное платье делает красивой почти любую девушку, тем более - дорогое платье. Но такую красоту женщина видела впервые. Девушка была не просто красива - она была совершенна!
  Она сделала клиентке комплимент, но взгляд, встреченный в зеркале, был довольно равнодушен. “Еще бы, она знает, что красавица, и к комплиментам привыкла  с детства”- без злобы подумала хозяйка ателье. Вот только не совсем верно растолковала она отсутствие блеска в Янином взгляде…

  Девушки кинули коробки на заднее сиденье Яниной “Астры”, и, выехав на проезжую часть, серебристый Опель замелькал среди прочих, ловко перестраиваясь из одного ряда в другой и двигаясь километров на двадцать быстрее средней скорости потока, но умудряясь при этом практически не создавать помех окружающим…
  На  Славе на светофоре Яна почувствовала чей-то взгляд. Повернув голову налево, она увидела парня за рулем третьей Мазды, смотрящего на нее с явным вызовом. Яна вызов приняла.
На желтый обе машины рванули одновременно и понеслись, ловко делая остальных, но не уступая друг другу, пока стрелка на спидометре не перевалила за сто тридцать.
 - Яна, прекрати сейчас же, мы разобьемся!- закричала Лена, вцепившись изо всех сил в дверную ручку, но подруге был неведом ее страх.
 - Я ночью здесь сто шестьдесят гоняю!- ответила она, смотря на дорогу лихорадочно горящими глазами.
  До первого светофора долетели на равных, перед следующим стала образовываться толкучка, зеленый замигал, машины стали притормаживать - в том числе и Янин соперник, двигавшийся в крайнем левом ряду. Но Яна, вошедшая в азарт и движимая жаждой победы, почти не снижая скорости, резко крутанула руль вправо и, проскользнув наискосок две полосы в промежутках, крайне незначительно превышающих длину ее “Астры”, оказалась в пустовавшем правом ряду, из которого поворачивали только направо. Оттуда она уже практически на красный пролетела перекресток, снова чуть наискосок, и умчалась дальше, помахав ручкой оставшейся где-то позади третьей Мазде.
  Через две минуты она припарковала машину возле их с Леной любимого ресторанчика.
 - Ты совсем больная?!- набросилась на нее подруга, трясущимися руками отстегивая ремень.- Ты че творишь-то?!
 - Да нормально все!- Яна вышла из машины, отстегивать ей было нечего - ее ремень так еще ни разу и не был использован, более того- с водительской стороны даже отсутствовала подушка безопасности. После того, как Яне въехали не светофоре в зад и эта подушка едва не переломала ей все ребра, она не стала ее восстанавливать. Не нужна была Яне вся эта безопасность… - Я контролирую ситуацию,- добавила она с улыбкой.
 - Контролируешь?! Да мы чуть не погибли! Сама хочешь разбиться - так других-то пожалей!
  Яна вздохнула, лицо ее стало серьезным.- Прости, я больше не буду,- пообещала она.
  С ней на самом деле мало кто мог спокойно ездить. Стоило ей сесть за руль - и хотелось скорости, экстрима, хотелось, чтобы от езды захватывало дух.… Понимала ли девушка, что рано или поздно может разбиться?.. Прекрасно понимала - только вот эта мысль почему-то совсем не пугала ее. Однако она действительно не имела права рисковать чужой жизнью…
 
  Они выбрали столик и сделали заказ.
 - Ты действительно великолепна в этом платье,- заметила Лена, уже отошедшая от очередной порции Яниного стритрейса.
 - Ты так думаешь?- спросила Яна.
 - А ты сомневаешься?!
 - В том, что платье красивое?.. Нет, наверное. Я сомневаюсь в другом.
 - В чем?- насторожилась Лена.
 - Ну… Это разговор не за соком.
  Захватив по дороге бутылочку сливочного ликера, девушки приехали домой к Яне. Закрывшись в комнате, выпили по паре стопочек - и девушка огорошила подругу признаньем:
 - Я ведь Игоря не люблю!
 - Как это?!
 - Да вот так. И не любила никогда.
 -  Зачем же ты тогда решила за него выйти?!
 - Зачем?- Яна горько усмехнулась, налила себе еще рюмочку и выпила, не дожидаясь подруги.- Затем, что он очень хороший парень. Очень меня любит, не дурак, обеспеченный, перспективный. А любовь я встретить все равно не надеюсь…
 - Почему?!
 - Потому что я не такая, как все. Ледяная какая-то. Я полгода провстречалась с Лешей, полгода- с Димой, оба были неплохими парнями - такими, за которыми вьются девчонки - но ни один не затронул мою душу, ни сколько, ни капельки…
 - Но, я думала, с Игорем все иначе,- возразила Лена.
  -Я сама хотела так думать,- ответила Яна.- Он хорош ну просто всем, и я пыталась внушить себе, что люблю его - но это бесполезно. Впрочем, теперь уже поздно. Пусть все идет, как идет. Свадьбу я не отменю. Главное, что он мне не противен, более того, дорог как друг. Думаю, этого достаточно.
 - Нет, недостаточно!- возмутилась Лена.- Я вышла за Колю по любви и счастлива с ним, очень, но я представить не могу, как смогла бы жить с нелюбимым человеком! Ты неправильно рассуждаешь! Если ты не любишь Игоря, ты не должна совершать этой ошибки - ты еще встретишь любовь!
 - Не встречу,- упрямо возразила Яна.- Я знаю, я чувствую, что никогда никого не смогу полюбить. Мое сердце словно умерло, вот только я не могу понять причины. Мне кажется, что-то произошло в тот год - и вы не хотите мне об этом рассказывать! Во сне я часто вижу спину человека, и мне кажется, что он мне очень дорог. Но, как только он начинает поворачиваться ко мне, я просыпаюсь, и так - каждый раз! Если вы что-то скрываете от меня, Лена, то это жестоко!
 - Ничего мы от тебя не скрываем,- ответила ее подруга, отводя глаза.- А, раз ты все же решила выйти за Игоря, то надо верить, что все у вас с ним сложится, любовь еще придет,- напутствовала она, чувствуя, что разговор заходит явно не в то русло. Какой же стервой и лгуньей чувствовала себя Лена в этот момент - но сказать она не могла, просто не имела права!

  Прошла еще одна неделя, и день свадьбы неумолимо приближался. Яна сделала пробную прическу и пробный макияж - и там, и там пробовали несколько вариантов, но выбрать было сложно: к Яниному лицу шло все. На сей раз она ходила с матерью и сестрой - и они налюбоваться на нее не могли. Они ни о чем не догадывались, а Яна не хотела делиться ни с кем, кроме Лены.
  Девушка следила за тем, чтобы не догадался и сам Игорь - она ценила его и не хотела причинять ему боль. Однако, вероятно, такая вещь, как судьба, все-таки существует…
  Яна знала, что у Игоря несколько лет назад умерла мать - и вот накануне свадьбы он сказал своей невесте: - Давай съездим к ней на могилу. Я хочу, чтобы вы познакомились.
  Яна не возражала, спросила только:- А где она похоронена?
 - На Северном.
 - На Северном?!- вздрогнула Яна, ощутив какую-то смутную тревогу.
 - У тебя там родственники?- удивился Игорь.
 - Нет,- покачала головой Яна.- У меня там никого нет.

  Они выехали из дома в солнечную, ясную погоду, однако за какой-то час все кардинально изменилось: сгустились тучи, поднялся ветер, и, стоило им выйти из автомобиля и дойти до могилы, как хлынул дождь.
 - Беги в машину,- сказал Яне Игорь.- А то заболеешь еще. Я щас, немного приберусь.
  Яна была одета совсем по-летнему, поэтому решила не спорить. Она торопливо вышла на дорожку и хотела уже сесть в автомобиль, но вдруг… Ей показалось, что она узнала это место, и, ведомая подсознанием, девушка прошла мимо “Авенисиса” и повернула направо, миновала несколько захоронений - и, о Боже… увидела могилу отца! А ведь ей сказали, что он погиб в авиакатастрофе и останков не нашли! Яна была поражена. Она уже не замечала ни дождя, ни холода. В замешательстве опустилась она на скамейку - и снова неясное воспоминание. Будто она уже некогда сидела здесь - и… Но что “И”? Яна встала, повернулась и побрела мимо могил вдоль кладбища - словно какая-то неведомая сила вела ее. Она прошла пару десятков метров и остановилась… Два гранитных памятника стояли, прижавшись друг к дружке. К девушке они были обращены тыльной стороной - но от чего-то с огромной частотой забилось ее сердце и перехватило дыхание. На ослабевших ногах заставила себя Яна обойти плиты - и застыла, а и так большие глаза ее сделались огромными, как две бездны.
  Она вспомнила, причем все и сразу - и от наплыва этих воспоминаний едва не лишилась сознания. Колени ее подогнулись, и она упала прямо на могильную насыпь - но ей было уже все равно. Ее глаза смотрели на лицо на могильной плите - и не могли оторваться. Она поднесла к этому выгравированному в мраморе лицу дрожащую руку, и долго гладила его и, рыдая, без конца повторяла: “Киря! Кирюшенька! Дорогой! Любимый! Прости, что не была у тебя так долго! Прости меня за все! Прости! Прости!”
  Яна не слышала, как Игорь звал ее, не обращала внимания на надрывающийся в сумке мобильник. Прошло, наверное, с четверть часа, прежде чем она вышла на дорогу - шатаясь, в перепачканной одежде и с совершенно безумными глазами. Первой мыслью Игоря при виде девушки было, что на нее напали.
 - Януля, что случилось?! Тебя ограбили?!- закричал он в панике, на самом деле, опасаясь даже худшего.
  А девушка смотрела на него непонимающим взглядом, потом растерянная, страдальческая улыбка появилась на ее губах - и от вида этой улыбки парню стало почему-то еще страшнее.
 - Нет, ничего не случилось,- тихо ответила Яна, глядя при этом не на Игоря, а куда-то сквозь него.- Я…заблудилась.
 - Но…,- Игорь недоверчиво смотрел на девушку, на ее перепачканной землей платье. Не сразу, но Яна заметила этот взгляд.
 - Я упала.
 - Но я же звонил тебе пятьдесят раз!- недоумевал парень.
 - Да?- в глазах Яны мелькнуло удивление, но мысли все равно витали далеко.- А… а я звук отключила перед тем, как на кладбище ехать.
 - А сама чего не позвонила?
 - Ну…- но у нее не было сил дальше выдумывать. – Правда, ничего не случилось. Я потом тебе все объясню… А сейчас… отвези меня к Лене, пожалуйста.
  Игорь ничего не понимал, и жуткий страх объял вдруг его. Его невеста, девушка, которую он знал год и восемь месяцев, которую, как ему казалось, читал, как открытую книгу - в один миг сделалось совсем чужой, более того, сейчас она была очень похожа на сумасшедшую.
  Но пытаться чего-либо от нее добиться сейчас действительно было бессмысленно, и бедный парень с переполненным тревогой сердцем повез Яну к Лене Бубновой.

 - Как?! Как вы могли меня так обмануть?!- кричала Яна, мечась туда-сюда по маленькой Лениной кухне.
 - Это не я решила! Меня просто поставили в известность!- клялась Лена, ломая руки.
 - Я не понимаю, ну почему ты поддержала их?! Почему не рассказала мне все?! Вы все, все предали меня!
 - Тебя никто не предавал! Тебе была нужна помощь! И я не могла сказать - психиатр сказал исключить любые факторы, которые могут напомнить!
 - Да уж, вы исключили!- Яна задыхалась от слез и горя.- Даже выдумали, будто отец в самолете разбился! Как же можно?! А?! Как?!
 - Ну Януша!- Лена всхлипнула.- Ну выхода другого не было! Ты три раза пыталась покончить с собой: один раз напилась таблеток, в другой - Максим тебя с подоконника снял, уже в воздухе поймал, в третий…
 - Я помню,- перебила Яна,- но это право каждого человека, жить ему или умереть. А меня запихали в эту клинику неврозов и - …как вам это удалось?
 - Твои родные нашли ведущего специалиста по гипнозу.- Прошептала Лена.- Но Яна, это же ради тебя!
 - Ради меня?! Что ради меня?! Почти четыре года жизни! Четыре года! Ты думаешь, я хоть раз за эти годы была счастлива?! Ни разу, Лена, ни одного! Напротив, я считала себя каким-то моральным уродом с ледяной душой! Все говорили: “любовь”- мне казалось, что я знаю, что это такое, вот только полюбить никого не могу. Я тебе скажу, даже в сексе - я знала, что такое оргазм и не могла понять, откуда - потому что со всеми, кто у меня был после Кирилла, я не чувствовала практически ничего! Боже,- Яна залилась густой краской,- я столько раз изменяла ему, со столькими мужчинами!
 - Не говори ерунды!- потребовала подруга.- Ты никому не изменяла! Даже на венчании говорят: “Пока смерть не разлучит вас”…
 - Настоящая любовь живет и после смерти!
 - Ты хочешь сказать, твоя мать не любила отца?! Она же нашла свое счастье. Разве ты осуждаешь ее?
 - Я никого не осуждаю, но каждый для себя решает сам. Никто не имеет права решать такие вещи за другого! А у меня отняли даже память - и думали, что делают лучше для меня?!
 - Яна, ну прости, ну пожалуйста,- Лена подошла к подруге и обняла ее. Та не сопротивлялась, но и не ответила на объятие, а потом вдруг сказала:
 - Мне надо идти.
 - Куда же ты пойдешь в таком виде?!- удивилась Лена.- У тебя же вся одежда мокрая! Погоди, я тебе щас что-нибудь найду.- И вдруг девушка насторожилась:- А куда ты пойдешь?
 - Я хочу домой.
 - Яна…- Лена смотрела подруге в глаза и пыталась понять, что в них - но не понимала.- Яна, останься у нас! Коля сегодня в ночь. Возьмем сливочного ликера, выпьем!- с надеждой предложила она.
  Но Яна отказалась. Переодевшись в сухую одежду, уже в коридоре, она обратилась к Лене с просьбой: - Не говори им, что я вспомнила. Пожалуйста.
 - Но…
 - Если ты - моя подруга, то сделай так, как лучше для меня…
 - И что?! Я не скажу - и что?!- Лена не выдержала и разрыдалась.- Я не скажу - и ты себя убьешь?!
 - Нет, наверное,- покачала головой Яна.- По крайней мере, сейчас ничего не знаю. Я должна подумать. Обо всем. Вряд ли я стану себя убивать,- повторила она, вроде как задумавшись,- но… Лена, нельзя заставить человека жить, если он не хочет!- снова сорвалась она на крик.- Заставлять - это эгоизм! Это значит, люди любят свои чувства к человеку, а не его самого, а любовь предполагает желание счастья!
 - Да то, что ты говоришь, это дико!- всплеснула руками Лена.- Во-первых, четыре года уже прошло, во-вторых, какое бы горе не произошло в твоей жизни, какую бы потерю ты не понесла - но жизнь прекрасна! Небо, солнце, ветер, море,- девушка сделал в воздухе круг руками,- и, главное, люди, которые тебя любят- ты понимаешь, что после смерти ничего этого не будет?!
 - Зато я буду с ним.
 - А если нет?!- прибегла к последнему аргументу Лена. – А если там ничего нет? Лишь небытие?
 - Я верю в жизнь после смерти.
 - Я если ты ошибаешься?!
 - Значит, судьба такая. Все равно все мы там будем. Раньше… Позже…
 - Яна,- бессильно выдохнула Лена - а та вдруг улыбнулась. Попросила:- Лен, перестань!
 - Я тебе говорю, не надо накручивать. Я, может, еще совсем и не думаю ни о чем таком - просто мне надо побыть одной, разобраться в себе. А мы с тобой послезавтра погуляем у меня на свадьбе, не волнуйся!- она крепко обняла подругу и поцеловала в щеку. И. сунув ноги в туфли, открыла дверь и, не оборачиваясь, пошла к лифту.
  А Лена смотрела Яне вслед и не верила ей, и камень лежал у нее на сердце - потому что ей показалось, что они попрощались навсегда. Минуту подумав, Лена прошептала: “Нет, Яна, ты не права! И пусть я не буду тебе подругой - но кем же я буду, если стану спокойно сидеть и ждать, как ты наложишь на себя руки?!”
 - Тетя Таня, наверное, Яна мне этого никогда не простит, но… Она все вспомнила- увидела случайно могилу Кирилла… Сделайте что-нибудь. Она сказала, что едет домой. Боюсь, что у нее недоброе на уме!
  Лена положила трубку. На душе скребли кошки, но она сделала, что могла.
  Вот только Яна не поехала домой. В такси она передумала и сказала везти ее на автостоянку. И вот она завела “Астру”- наверное, единственную свою любовь за эти годы. (Прошлой весной Яна взяла ее вместо двенадцатой, которая показалась ей слишком маломощной.) Девушка включила музыку и выехала на темные питерские улицы.
  Она ехала, куда глаза глядят, не зная маршрута и не замечая слез, катившихся по лицу. Неожиданно для себя она очутилась во дворе его дома - который несколько месяцев был их общим. Яна вышла из машины, осмотрелась вокруг, подняла взгляд наверх. В окнах шестого этажа горел свет. Кто там жил теперь? Однако так мало изменились за четыре года и этот дом, и этот двор, что, девушке подумалось, может и не было этих четырех лет?..
  С замирающим сердцем Яна закрыла машину, подошла к подъезду и набрала номер квартиры.
 - Кто там?- спросил незнакомый женский голос.
 - Я…,- но Яна не нашлась, что ответить и нажала на сброс. Да и какой был смысл отвечать? Чудес не бывает, и в этой квартире делать ей больше нечего. Горько вздохнув, девушка вернулась в свою машину.
  Теперь ей хотелось прочь от города и городской суеты и вообще ото всех и вся. Ее Опель нес ее к Выборгскому шоссе, с каждой милей увеличивая скорость. Но Яна не смотрела на спидометр. У нее перед глазами стояло его лицо - не такое, как на могильной плите, а живое, родное и горячо любимое. Она не могла вспомнить его четыре года, но теперь его образ в голове был столь ярок, будто они расстались лишь вчера.
  Яна выехала из города на темную трассу. Стрелка на спидометре показывала сто двадцать.
  Кирилл… Как же сильно она его любила. Как же счастливы они были вместе - и как жестоко и несправедливо обошлась с ними судьба!
  На спидометре было сто сорок.
  Кирилл… Она запомнила выражение его глаз таким, каким оно было при их встрече в доме Голобородько. Яна тогда боялась, что после случившегося Кирилл разлюбит ее - а он смотрел на нее так, будто никогда не любил сильнее. И потом, когда прогремел тот роковой выстрел и Кирилл упал, умирая,- до самого последнего момента его глаза смотрели на нее с любовью, нежностью и- болью о предстоящей разлуки. “О Господи!- сердце Янино сжалось.- Он ждет меня уже четыре года!”- подумала она.
  А нога все давила на газ и машина летела по темному шоссе сто шестьдесят пять.
  Четыре года… А ведь она так рвалась к нему! Сначала пыталась выпрыгнуть в окно, потом выпила почти целую упаковку снотворного - но ей не давали умереть. В последний раз, изнемогая от боли и тоски, в новогоднюю ночь, страшно холодную, Яна убежала к Кириллу на кладбище. Она надеялась, что он придет за ней, точно так же, как год назад, и она почти добилась своего. Она уже перестала чувствовать холод и стала погружаться в приятную дремоту, но тут снова подвел Максим. Он единственный знал, где познакомились Кирилл и Яна, и навел на мысль, где ее искать… Ее снова спасли. Помнится, мама говорила, что еще чуть-чуть - и пришлось бы ампутировать руки и ноги. А после ее заставили лечь в клинику неврозов и нашли этого чертова гипнотизера…
  Яна вдавила педаль газа в пол и “Aстра” разогналась до двухсот.
  Девушка, наконец, посмотрела на спидометр. Она понимала, что играет в русскую рулетку. Любая яма на дороге, любая выбоина - и она улетит. А дорога неосвещаемая… С другой стороны, чего ждать этой ямы? Стоит только крутануть руль вправо - и машина окажется в кювете. А на такой скорости шансы выжить равны нулю. И тогда страдания ее закончатся, и она встретится с ним!
 - Я люблю тебя, Киря,- прошептала Яна и готова была уже выполнить свое намерение - как вдруг вместо лица Кирилла перед ней встал образ матери. И Игоря. И Лены. И Оли и Максима (Яна, хоть и все вспомнила, но простила)… Она ведь заставит их так страдать! Она говорила Лене об эгоизме родных - но ведь любовь только в книгах бывает бескорыстной, а в жизни - эгоистична в своей природе. Все мы хотим видеть объект любви рядом с собой, а не отпустить его, тем более на ту сторону границы между жизнью и смертью. Да и не было здесь эгоизма, на самом деле. Мать действительно хотела, как лучше, надеялась, что дочь избавится от страданий и обретет счастье. А вот уйти, оставив их, действительно будет эгоизмом с ее стороны, тем более что семья однажды уже осиротела по ее вине. Яна не понимала этого, когда пыталась себя убить четыре года назад, теперь - повзрослела и поняла…
  Кирилл ждал ее уже четыре года - что же, он любит ее, и поймет, и дождется. Она за эти годы не стала любить его меньше - и она никогда не изменит ему душой. Она выйдет замуж, потому что не должна причинять боль человеку, от которого видела только хорошее, она не будет счастлива с ним - а будет нести свой крест - и это справедливо, потому что ей есть, за что платить. Но она будет знать, что там, по ту сторону жизни и смерти, Кирилл ждет ее - и мысль о том, что они когда-нибудь встретятся - и не расстанутся уже никогда - будет согревать ее душу до самой последней минуты.
 - Ты ведь меня дождешься?- спросила Яна и ей показалась, что услышала в ответ: “Дождусь.” И ей стало легче. Душа ее примирилась с самой собой.
  Яна стала сбавлять скорость и, наконец, совсем остановила машину. Часы показывали первый час - ее давно ждали дома. Могли не дождаться, но Яна приняла другое решение и теперь была рада, представляя встречу с теми, с кем уже простилась в душе.- Мы обязательно встретимся, любимый,- повторила она и, развернувшись, поехала обратно.
  На сей раз она ехала спокойно, никуда не торопясь, следя за тем, чтобы стрелка на спидометре показывала не более девяноста. Туда она хотела разбиться, обратно - собиралась доехать. Но судьба есть судьба, Яна уже подъезжала к городу- а по встречке летел на подаренном папой Лексусе девятнадцатилетний отморозок, нанюхавшийся амфетаминов. В машине с ним были еще трое таких же. Они шли за двести, музыка в салоне орала так, что парни не слышали друг друга - а хотелось еще громче, еще быстрее!
А впереди по обеим полосам примерно вровень двигались две машины.
 - Обгоняй этих дрочеров по встречке!- Крикнул водителю один из приятелей - и тот, не глядя, резко крутанул руль влево. Яна за долю секунды до этого как раз перестроилась в левый ряд, чтобы обогнать тащившуюся по правому шестерку…
  Девушка увидела лишь стремительно налетевший на нее свет фар - но сделать ничего не успела. От страшного удара Астра сложилась, как спичечный коробок, ее саму выкинуло из машины и подбросило на несколько метров в воздух…
  Все произошло очень быстро, страха не было совсем, а боль была мгновенной. Была еще мысль - одна, последняя, но, как ни странно, довольно светлая: “Я не сама. Я ни перед кем не виновата.”

  Яна умерла через минуту после столкновения; на месте скончались водитель и двое пассажиров лексуса. Третий на всю жизнь остался инвалидом.
 
А потом был как будто вид со стороны: суетящиеся вокруг спасатели, гаишники, скорая, и где-то далеко-далеко один медик говорит другому: “Господи, все- дети!” А вот и она сама лежит на земле - голова залита кровью, и неподвижно глядят перед собой широко распахнутые темно-синие глаза. Странно, но собственная смерть совсем не испугала Яну, а потом она почувствовала, как кто-то осторожно дотронулся до ее плеча и обернулась…
  Как долго они не виделись, как же долго! Но нисколько за эти годы не изменились черты любимого лица!.. Они смотрели друг на друга миг, а, может, вечность- Яна еще не поняла, как здесь считается время - потом Кирилл протянул к ней руки, и девушка упала в его объятия.
 - Я ждал тебя, но не звал, не торопил, - шептал Кирилл, покрывая ее лицо поцелуями.- Я хотел, чтобы ты жила, столько, сколько отпущено. Но я очень счастлив, что мы снова вместе, очень- очень!
  И Яна была счастлива. После смерти - как никогда при жизни.
 - Куда мы теперь?- спросила она Кирилла.
 - Пойдем,- сказал он и, подхватив Яну на руки, понес ее в ночное небо по залитой лунным светом дорожке.


                Конец.