Вся правда?..

               
               
               
          Что легче пережить – потерю любимого человека или разочарование в нем? Никто не знает ответ на этот вопрос, точнее сказать, он для каждого – свой. Разочарование иной раз равносильно потере большего, чем любовь, крушению веры. Когда в сознании ломается некий механизм, и кажется, это невосстановимо. «Все иллюзия, все обман или самообман.  Любовь – это выдумка литераторов. Это сказка для взрослых, необходимая им так же, как маленьким детям – вера в Деда Мороза, но они ее перерастают. Кто раньше, кто позже – но нет таких, кто живет с этой верой всю жизнь», - четко, холодно и безжалостно сформулировал для Агнессы внутренний голос. И не то чтобы она утратила веру в людей, стала хуже к ним относиться. Вера в дружбу, в любовь детей и родителей в ней сохранились, эти понятия стали еще более ценными, чем раньше. А вот вера в существование двух половинок, созданных друг для друга, в ней умерла.  На меньшее она не была согласна. Сказался максимализм юности.
           Какая-то часть ее существа нуждалась в том, чтобы такие эмоции появлялись – и они с волшебной легкостью возникали после прочитанных книг или увиденных фильмов. Никакого труда для нее не составляло проникнуться чувствами персонажа, к нему привязаться и ощущать как реального человека из плоти и крови, живого – для нее. В большей степени, чем те, с кем она встречалась в реальной жизни. Она осознала, что ее эта ситуация устраивает. Разочароваться в литературном или сценарном герое нельзя. А в реальности лучше жить без иллюзий. Нет иллюзий – нет разочарований: того, чего Агнесса слишком боялась.
           Вступить в реальные отношения – без любви и даже особой симпатии… так она и поступала. Никакой радости, ощущение, что «должна», чтобы понять чисто физиологическую сторону таких отношений. Чувственность в ранней юности в ней не проснулась – с женщинами такое бывает. Тягостное ощущение «обязанности» соответствовать ожиданиям окружающих подавляло ее. Но заставить себя делать то, что не нравится, Агнесса могла, и с милейшей улыбкой. И мужчинам и в голову не приходило, что ей это вовсе не нужно, пустые эксперименты, которые дают ей пищу для размышлений и материал для написания книг и сценариев. «А это – бизнес», - хладнокровно рассуждала она, с удивительной легкостью находя слова для описания чувств персонажей. Она зарабатывала на жизнь написанием любовных романов и сценариев для телесериалов.
          Книги ее издавались в варшавском издательстве «Стрела Амура».           Златокудрые голубоглазые богини с коралловыми губами и перламутровыми щеками испытывали великую страсть к жгучим брюнетам с дерзкой ухмылкой или же наоборот – знойные брюнетки с зелеными глазами влюблялись в томных блондинов. В любовных романах второй половины XX века существовали две основные сюжетно-образные схемы: Скарлетт О, Хара – Ретт Батлер и Джен Эйр – Рочестер. Американские авторы чаще прибегали к первой, английские – ко второй. Агнесса чередовала эти комбинации, чтобы не наскучить своим потенциальным читателям. «Выдать» тринадцать авторских листов за месяц-полтора не составляло для нее особого труда. Штампованные характеры, избитые ситуации: от ненависти до любви, от любви до ненависти. Все это еще было изрядно «приправлено» гордостью и предубеждением знаменитых героев Джейн Остен.
           Агнесса посмеивалась над тем, что делала, поражаясь, что столько людей на земном шаре искренне верят в это, так же как и в рождественские чудеса, но часть ее души тайно тосковала по утраченной вере. Реальность казалась такой удручающей, что она вскоре вообще перестала думать о ней, целиком погрузившись в работу и закрывшись в мире грез и фантазий, где не было места разочарованиям, и оставалось подобие Бога – однажды поверженного.
           В иные минуты она говорила себе: «Есть большая доля правды в том, что влюбленность – иллюзия, пусть и прекрасная иллюзия. Вот именно – доля. А значит, есть место и исключению, чуду». Но осознавать это теоретически и поверить реально – разные вещи. Очень трудным казалось вернуться в то состояние Веры, которое было когда-то неотъемлемой частью ее души. Даже более чем просто «трудным»… опасным. Грозящим для нее новым крушением надежд, а это для некоторых людей –  без преувеличений: духовная катастрофа.
          Цинизм стал защитной маской. Агнесса легко относилась к возможности брака по расчету, отношений, основанных на взаимной или односторонней выгоде (впрочем, односторонней выгоды никогда не бывает, поправляла она себя со ставшим уже привычным язвительным хладнокровием). Если любовь – мираж, то не лучше ли воспринимать все более трезво? Часть ее существа омертвела, это можно было назвать «защитным душевным онемением». Зимней спячкой, в которую она добровольно, на долгие годы, ушла.
           Окружающие сочиняли о ней бог весть что, иногда она пыталась переубедить их в том, что никто ее не соблазнял и не покидал, а разочарование в человеке можно испытать и на расстоянии, даже не будучи с ним знакомой, но люди не верили. И она махнула рукой – пусть выдумывают, если им это занятие нравится. Сюжеты из ее собственных коммерческих романов с легкостью приходили на ум, при желании Агнесса сама могла бы придумать о себе все что угодно, но ей не хотелось. Это – работа, а в жизни – лишь дополнительное и не нужное лично ей напряжение.
            Она и сама не знала, чего больше – вреда или пользы от ее собственных, с позволения сказать, творений? Так же, как и сотни, тысячи, миллионы других коммерческих авторов Агнесса участвовала в создании Великой Иллюзии. И хотя чувство вины ей было присуще, проявлялось это иной раз даже гипертрофированно, угрызений совести перед наивными читателями она не испытывала. Она не несет ответственности за то, каким будет эффект от ее романов. Чисто развлекательным или, напротив, даже разумным, полезным?
            Кто знает всю правду? Пока – во всяком случае – не она.