Окно второго этажа. За ним кухня однокомнатной квартиры, в которой живёт одинокая старая женщина. Большую часть времени она проводит сидя у этого окна: отодвинув белую, кружевную тюль смотрит на улицу, как будто долго и тщетно ждёт кого-то. С наступлением вечера, когда солнце почти село и старческие глаза подводят, она покидает своё любимое место и шаркающей походкой направляется в комнату. Котёнок, до этого спавший на соседнем стуле свернувшись клубком, просыпается, спрыгивает на пол и бежит за хозяйкой, пытаясь играть подолом её платья.
Войдя в комнату, перекрестилась на икону, со вздохом скользнула взглядом по стене, на которой висят фотопортреты её родителей, а под ними виньетки выпускников детского сада разных годов. Много лет проработав на одном месте, так и не полюбила фотографироваться, за то детей по именам помнила многих. Телевизор смотреть не хотелось - толи её чёрно-белый «старичок» барахлит, толи зрение уже совсем не то. Смастерив, из нитки и бумажки, игрушку для котёнка и привязав её к спинке стула, расправила постель и легла. Последний луч солнца, задержавшись на стене с фотографиями, угас. Закончился ещё один день её длинной жизни. Предметы потеряли свои очертания, и комната погрузилась в ночную тьму.
Яркий солнечный свет пробивается сквозь зелёную листву и весёлыми бликами отражается в лесном ручейке. Я люблю сюда приходить. Попив из ручья, я черпаю ладошками прохладную воду и подбрасываю её над собой. Капли воды падают на моё разгорячённое лицо. Мне весело! Я счастлива! Мама уехала на ярмарку в соседнюю деревню. Я точно знаю, что она привезёт мне какую-нибудь обновку, ведь я становлюсь взрослой. Завтра мне исполнится десять лет! А, может, мама купит нам с сестрой ещё и пряничных барышень!? Они такие красивые! В них можно поиграть, а потом и съесть! Правда, сестра уже совсем большая и со своей барышней играть не будет - сразу съест. Надо будет свою пряничную красавицу спрятать, на этот раз, получше. А то прошлый раз я играла со своей только два дня. На третий день я достала из тайничка свою красавицу без головы (сестра нашла и съела), я тогда долго плакала. Мама отругала сестру, но поправить, то уже ничего нельзя было. Нет! Даже если сестра так поступит, я не пожалуюсь на нее маме. Сестра же теперь бывает дома только летом. Всю остальную часть года, она живет в большом селе - учиться в школе. Наша - то школа только до 4-го класса. Интересно, а меня мама тоже туда отправит? Как она будет одна - огород, корова? Я загрустила... Соседи говорят, я вся в папку, рослая больно, а я его не помню - мала была. Погиб он.... в первые дни войны. Мама до сих пор, хранит похоронку и плачет часто.
Удушливый кашель вывел ее из воспоминаний. Первые солнечные лучи брызнули в окно. Она решила, что уже можно встать с постели, не потревожив соседей - им пора на работу. За стеной раздался звон будильника, и было слышно, как сосед довольно бодрым, для раннего утра, шагом направился в ванную. Поднявшись и укутавшись в теплый халат, старушка отправилась к умывальнику. Умывшись, поставила на плиту чайник, а на стол чистую литровую банку с пластмассовой крышкой и сев к окну принялась ждать. Минут через пять с улицы раздался звонкий голос молодой женщины: «Кислый, свежий молоко!». Дождалась. Открыв окно, и встретившись взглядом с молочницей, махнула ей рукой и поспешила к двери.
- Бабуля, Вам свежего?
- Да, дочка. Запиши там...у себя. А через три дня принесёшь ещё, я как раз пенсию получу, да и рассчитаюсь.
Молодуха достала из сумки банку пресного молока и тетрадь исписанную мелким подчерком. Напротив номера дома и квартиры записала очередную дату и, в скобках количество литров. Обменяв пустую банку на полную, выслушав вежливое пожелание здоровья и поблагодарив, старушка отправилась на кухню. Котёнок крутился под ногами и громко мяукал.
- Сейчас, сейчас, неугомонный!
Налив ему в миску молока с умилением смотрела, как котёнок лакает содержимое. «Ну, теперь уже, можно и себе чайку с молоком навести».
- Дочка, тут вот я письмо от свово брата, твоего дядьки, получила. Пишет он, что хорошо в Ташкенте живётся. И тепло там - шуба да валенки вовсе не нужны. Надо тебе туда поехать, пока несовершеннолетняя. Ты же знаешь, что позже тебя с колхоза не отпустят.
-Мама, а как же ты?
-Езжай, дочка! А там, глядишь, и у меня к тебе приехать получится. Я уж постараюсь.
-На что же ты отправишь меня?
-Есть у меня. Я с твоих денег откладывала - на билет хватит.
Я понимала, что ехать нужно. Дядьку, правда, только на фотографии видела. Из писем знаю, что жена у него и сын - мне ровесник, в училище учится.
Учиться, меня мама так и не смогла отправить. Всё это время я работала - детей, в семье учителей, нянчила, и деньги (пусть и небольшие) получала. Мама то всё за трудодни работала, а я «копейку» в дом несла!
И вот я в Ташкенте. Дядька с женой относились ко мне хорошо. Хотели даже в школу пристроить, но не согласилась я. Тётя устроилась на работу уборщицей - я работала за неё, а дом вести, хозяйство - это я привычная.
Вскорости и мама приехала, да что-то не заладилось у неё с дядькой. Он выгнал нас. Поселились мы с мамой, у соседей дядькиных, в бывшем хлеву. Я и паспорт получила, и на работу, в трамвайное депо устроилась - вагоны мыла. Мама в детский сад на работу, нянечкой, вышла. Так и жили - тяжело, но дружно.
Она вновь вынырнула из воспоминаний - раздался звонок в дверь. На пороге стояла соседка, улыбчивая молодая женщина, плохо владеющая русским языком.
-Это Вам, бабуля! Моя праздник!
-Спосибо, Гульнара! Как сынок твой?
-Хорошо, хорошо. Здорова.
-Выздровил, значит!? Ну и, слава Богу.
-Посуда потом. Гости! Потом.
-Ладно, ладно. Спасибо, дочка, ещё раз.
«Вот и варить ничего не надо. Косушка, полная плова с кусочками мяса и лепёшка - для неё, очень приятный сюрприз. Сама - то она давно не может себе позволить мясного - уж больно пенсия мала.
«Не было бы счастья, да несчастье помогло» - как же бывают правы народные поговорки! Землетрясение многим принёсшее горе, для нас с мамой оказалось, как бы это сказать, на руку, что ли... Мы получили однакомнатную квартиру! Въехали в неё с узлами: ни стола, ни стульев, ни кровати. И всё же радости нашей не было придела. Со временем приобрели мебель и, вообще, всё необходимое. С трамвайного депо я уволилась по двум причинам. Первая - с нового места жительства на работу далеко добираться. Вторая и, наверное, главная - парень (водитель трамвая). Он ухаживал за мной. Не высокий, весёлый и симпатичный азербайджанец. Мне он нравился, хотя я и была выше его на полторы головы. Мама огорчилась: «Дочка! Ты с ума сошла! Ему родители не позволят на русской жениться! Да и зачем тебе замужество?! Ты же читаешь письма своей сестры! И битая ходит, и детям не рада своим. Разве нам с тобой плохо? Ты меня одну оставить хочешь? Или, не дай Бог, сюда кого привести задумала? Только, только жить нормально стали!»
«Я никогда тебя не оставлю» - дала я маме обещание, которое она от меня ожидала.
Зацепившийся, за движение на улице, взгляд вернул её в реальность. «Бог мой! Сосед-то как напился! Бедная Ленка - опять скандал устроит ей муженёк. Вот ведь окаянный!»
Она поспешила к соседке по площадке:
-Лен! Лен! Открывай! Твой там, еле на ногах стоит. Заводи детишек ко мне. Пускай с котёнком поиграют, а после уж заберёшь .
-Ой, баб Нина! Спасибо! Саня! Аня! Пойдёте в гости к бабе Нине!? Шустрее!
Её квартира согрелась..., детские голоса нарушили покой и монотонность повседневья.
«Что же я так боялась людского мнения? И подруг не слушала?! Надо было родить! Ну и что - грех, много я хорошего в жизни из-за праведности своей видела? Христова Невеста нашлась!!! Дева старая...».
Вечер пролетел незаметно. Лена забрала детей, и пустота ощущалась сильнее, чем прежде...
«Мама! Мамочка! На кого же ты меня оставила?!» Смерть матери надолго выбила меня из колеи.
Сторож уже не удивлялся моим ранним приходам. Я взяла тряпку и протираю пыль..., которой нет. Слёзы катятся по лицу, я их не смахиваю... зачем? Всё равно никого ещё нет на работе - рано. Нужно убить, каких нибудь, пол - часа и группа наполнится детскими голосами... да, пол - часа... Стрелки, как на зло, словно, примёрзли!
Мысленно вернулась к словам знакомых, которые, как сговорившись, пытаются устроить мою личную жизнь: « Не унывай, Нинок! Сорок пять - баба ягодка опять!». Какая уж там ягодка?! Можно, конечно, попробовать познакомиться. Только страшно мне, как-то! Чужой человек! А вдруг ему только квартира моя нужна? Нет! Нет! лучше девчонку-студентку на квартиру пущу. Всё не скучно будет...
«Кости все ломит. К непогоде, видать!» - она подошла к окну. Свинцовое небо озарилось яркой вспышкой молнии и дождь, тяжёлыми каплями, забарабанил по стеклу. На душе стало ещё тоскливее: « Никому я не нужна!». После смерти сестры, там... далеко... на родине...в России ( теперь уже, за границей ), очень редко в её почтовом ящике появлялись письма. Вот и сегодня, она получила письмо - первое за последние полтора года. Племянница пишет, в гости зовёт. Знает же, что приехать не смогу. Ради приличия, наверное. Хорошо хоть изредка вспоминают и на том спасибо! Надо бы ответ написать, да глаза уж не видят. Соседку попрошу...
Вот уже три месяца я живу в чужой квартире. Моя она только внешне, по документам - чужая. Болела я сильно... воспаление легких. В больницу лечь не могла - денег, на оплату дней пребывания в лечебном учреждении, не было и я решила тихо помереть. Нашлась добрая женщина, да хваткой она оказалась. Отписала я ей квартиру, за то, что она лечила меня: уколы делала, натирания, да и кормила тоже. Обещала до смерти моей помогать и похоронить по-людски, а теперь один раз в месяц заходит за жировками. Квартплату оплатит и услуги коммунальные...
Всю жизнь я, чего-то, боялась: маму обидеть, молвы людской. И сейчас ещё, молвы людской да кары Божьей, боюсь. Жить не хочу, а руки наложить на себя, тоже не могу. Что люди скажут?! Сколько же ещё ждёт меня однообразных никчёмных дней существования?! И Бог меня не слышит... Каждый вечер, перед сном, прошу ЕГО о милости... «Прибери, Господи, душу мою грешную...»