– Покажите вашу сумку!
– Зачем? Почему? Я... не могу...
– Давайте быстрее! – она резко протянула руку, так что мне пришлось отступить назад.
«Какого черта? С какой стати? – пронеслось в моей голове. – Да, мало ли что у меня там!?!» Где-то в глубине сознания, как установка по умолчанию, была отмечена «галочкой» твердая уверенность, в том, что никто не имеет права меня обыскивать. Я не преступница, и тут не секретный объект, а мой собственный дом...
– Но… Я живу здесь...
– Все живут, не задерживайте, – механическим тоном ответила она и сделала шаг в мою сторону.
Мне отступать было некуда, поэтому я просто прижала к груди свою вместительную сумку, по форме больше напоминающую мешок, и попыталась как-то прояснить ситуацию:
– Послушайте, это мой дом… я не обязана… – ее требование казалось мне столь диким, что никакие разумные аргументы даже не приходили в голову, – вы не понимаете...
– Это вы не понимаете, – резко перебила она, уверенно чеканя заученные и отшлифованные тысячекратным произнесением слова, – совершенно ничего не понимаете, хотя я вам пятый раз говорю: откройте сумку – такой порядок, а вы упрямитесь! Посмотрите, за вами уже очередь собирается!
Я обернулась. Сзади, действительно выстроилась довольно внушительных размеров цепочка из уставших сонных людей, с сумками, пакетами, авоськами, сетками, портфелями на изготовку.
– Но почему?... – мне не удалось договорить. Воспользовавшись тем, что я отвлеклась, она дернула сильнее и одна ручка осталась у меня, а вторая оказалась в ее цепких лапищах так, что содержимое сумки тут же стало общественным достоянием.
«В конце концов, сейчас она увидит, что ничего там опасного нет и, наконец-то пропустит меня, и весь этот кошмар закончится» - успокаивала я себя. Но не тут-то было.
-Таааак, – очень довольным тоном протянула она. Кстати, кто она? Как ее назвать? Не старуха, но и не женщина. Вахтерша. Существо особого рода. Не имеющее пола и возраста. Одушевленная рамка металлоискателя, столь же неумолимая сколь и прямоугольная.
– Таааак, ну все понятно! – торжественно произнесла она и указала на бутылку вина, которая аккуратненько дремала на дне сумки-колодца.
– А что такого? – я уже всерьез рассердилась.
– Со спиртным в дом нельзя, как будто не знаете. И прячут, и приличными выставляются, а все туда же – лишь бы бутылку в дом пронести!
«Глупость какая! Какая глупость! – застучало у меня в голове. – Представляю, как это выглядит со стороны! Главное, не паниковать!»
– Это бутылка французского вина, – внятно и довольно громко произнесла я, пусть и остальные послушают, чтоб не думали, – у нас в квартире живут пятеро взрослых людей, что произойдет, если мы ее выпьем?
Из очереди раздался смех и комментарии:
– За второй побежите, – весело предположил какой-то мужчина.
– У вас сноха беременная – ей пить нельзя, – незнамо к чему сказала бледная женщина в «хвосте» очереди.
– Действительно, одной мало, – задумался старичок, по всему виду неравнодушный к проблеме, и вдруг его осенил неожиданный вывод, – вы посмотрите получше, может там еще парочка. Или у нее сообщники?
Дедок явно сам придумывал какие-то способы контрабанды спиртного в дом, но пока, судя по запаху, решил пронести его в желудке.
– Вот видите, – вахтерша кивнула на очередь. – Не-льзя. Точка. Как маленькие! Сами жалуются, что беспорядок в подъезде, что все ходят пьяные, что молодежь каждый день собирается и распивает спиртные напитки с двадцати ноль ноль до часу, часу тридцати ночи. А сами же порядок не хотят соблюдать!
– И что же мне теперь делать? – я искренне хотела поставить ее в тупик этим вопросом, но реакция оказалась весьма неожиданной.
– А вот что, – она ловко извлекла из сумки бутылку и, брезгливо держа ее двумя пальцами за горлышко, швырнула в мусорку.
Бутылка коснулась железного бака и с легким звоном раскололась, заливая кровавым содержимым бычки и пакеты из-под чипсов. У меня внутри все сжалось от ярости и негодования. В этот момент мне не было жалко честно заработанных денег, отданных за дорогое, по-настоящему дорогое вино, ни того, что оно не будет подано к сегодняшнему семейному обеду в честь годовщины свадьбы родителей, который мама всегда готовит с особенной любовью, мне было жаль труда... Да-да, труда, который вложили люди в создание этого напитка. Того, что они возделывали землю, растили виноград, собирали его... в общем, старались подарить нам немного тепла и радости. И вот это прямоугольное чучело с мерзкой ухмылкой удобрило их трудом содержимое помойки! Я поняла, что зверею и уже готова вцепиться ей в морду, но она отвернулась и, протягивая руки к пакету, стоявшей за мной дамочки, проворчала:
– Ну, что стала, проходи давай...
Я никак не могла сдвинуться с места, несмотря на то, что кто-то за спиной бормотал:
– Надо же, из-за бутылки-то как убивается, а на вид такая культурная…
Шедшая следом женщина, уже освободилась и хотела пройти в подъезд, но поскольку я преграждала ей дорогу, она легонько толкнула меня в спину. Я не двигалась, тогда она ударила меня довольно-таки больно, потом я ощутила еще один удар, затем, еще и еще… и… проснулась…
Засунула руку под спину – кубики. Все ясно – острыми краями они впились в меня, когда я попыталась повернуться. Племянница Муся преспокойно играла на ковре. Скинув «орудие пыток» с постели, я начала свой обычный утренний доклад:
– Мусик, я тебя очень люблю, но меня совсем не радует, что ты играешь по утрам в моей комнате. И ладно играешь, так еще и кладешь игрушки мне на постель. Давай договоримся – все игрушки – только на ковре. Хорошо?
Муся продолжала делать вид, что не слышит меня.
– Муся, мы договорились?
Тишина. И только через пару минут Муся удостоила меня взглядом, даже не меня, а кровать и, увидев результат варварского обращения с ее кубиками, заметила:
– Почему ты мне все сломала? Я почти собрала Бабу Ягу!
Ничего себе, день начинается, сперва этот жуткий сон, потом выходки племяшки, что дальше интересно?
Запах кофе из кухни подействовал на меня благотворно.
– Только не говори, что вылил себе все, что было, – сказала я спине Игоря, закрывающей от меня кофеварку.
– Нет, тут еще много – папа с утра варил. Тебе налить?
– Ага, полчашечки и молочка…
Пока мой младший брат, кстати, проявляющий ко мне куда больше уважения, чем его несносная дочь, исполнял все мои кофейно-завтрачные прихоти, я рассказывала ему свой ужасный сон. Завершив манипуляции, Игорь уселся напротив меня и, откусывая, огромный кусок батона с маслом, заявил:
– Ну, все понятно, вчера в подъезде висело объявление, что будет собрание на счет консьержки, вот тебя и переклинило…
– В любом случае сон – отражение беспокойства, – начала мама, которая слушала часть нашего разговора пока ходила из кухни в ванную и обратно. Теперь они явились завтракать вместе с Янкой – моей самой младшей сестрой, причем картина была весьма забавная, мелкая шествовала впереди, а за ней, на ходу заплетая ей косичку, шла мама. Было непонятно, то ли мама ведет Янку за косичку, как за поводок, то ли Янка на косе, как на тросе, тащит на буксире маму.
– Вообще-то последнее время примерно так и получается, как в Катином сне. С одной стороны, все делается вроде бы в наших интересах, а с другой, выходит, как всегда. Я вот, например, полгода не могу к Янкиным учителям в школу попасть. Охрана не пускает. То есть теоретически охранник должен позвонить снизу учителю, чтобы тот спустился, опознал во мне родителя и пропустил. Но на практике, внутренней АТС в школе, конечно, нет. Да и сам охранник просто отказывается со мной разговаривать. Такое чувство, что ему это доставляет удовольствие. На все мои слова он говорит одно и то же: «В школу никого пропускать нельзя». Какая-то дикость…
– Ха! А что у нас в детской поликлинике устроили! – в кухне появилась Лиза, жена Игоря и, соответственно, мама разбудившей меня с утра Муськи. – Стояла себе поликлиника, был вокруг нее символический заборчик, в котором имелось четыре никогда не закрывающиеся калиточки, чтобы можно было с любой стороны войти, а, главное, провезти коляску. Теперь, в целях какой-то непонятной безопасности, поставили огромный двухметровый забор, оставив только одну калитку, так что приходится объезжать с коляской по каким-то жутким ямам лишних метров двести не меньше. Не понятно вот что: каким образом повысилась безопасность, если калитка все равно есть и она не охраняется?! Только теперь возле нее натуральная пробка. Войти все равно каждый может спокойно, а если, не дай Бог, что случится, выйти через эту одну калитку фиг получится. В общем глупость жуткая.
– Вот-вот, – подключился к разговору папа, – все ограничения обычно касаются совсем не тех, против кого должны быть направлены…
Я сунула чашку в посудомоечную машину и вышла из кухни – пора собираться на работу.
Всю дорогу меня занимала одна мысль. Почему свобода и безопасность есть две обратно пропорциональные величины: чем больше одной, тем меньше другой. Если всю нашу жизнь представить в виде ограниченной плоской поверхности (ну, что-то вроде чашки Петри), то свобода и безопасность подобны двум несмешивающимся жидкостям, заполняющим ее. Увеличивается количество свободы, почти не остается места на безопасность, если же нас заботит безопасность, и мы начинаем наращивать ее объем – свобода сиротливо жмется у стенки. С рождения свобода младенца ограничивается тугой пеленкой – в целях безопасности. Как только появляется возможность движения, ее сопровождает опасность падения. Свобода – это содранные коленки и разбитый нос, а потом – стоять, уткнувшись лицом в угол. Свободно? Нет. Зато безопасно…
Взрослея, выбор между ними мы уже делаем сами. И, хотя твердо помним, что, путешествуя взглядом вдоль обойных полосок, обещали себе совершить совсем другие путешествия, продолжаем осознанно стоять в углу. Более того, мы и отправляясь в путь, берем этот угол с собой. Иначе, зачем бы нам – отважным конквистадорам и отчаянным пиратам – отели, где решительно все включено и страховки на случай возникновения случая.
Мы послушно раскрываем сумки и проносим себя сквозь рамку – не пищит? Свободен! Ох, нет, простите, – безопасен. Мы согласны на все эти маленькие унизительные процедурки, когда презумпция невиновности стыдливо отводит глаза и, по-собачьи склонив голову, скулит жалобно: «Поймите, это в целях вашей же безопасности…» И мы соглашаемся: «Нет, проблем», потому что мы этого хотим.
А когда настанет момент и нам покажется, что это уже слишком? Когда мы, вырываясь из цепких рук охранников, будем кричать, что это переходит все границы! что мы хотим свободы, а никакой не безопасности! что Личность сильнее, чем Страх!?
Эй, ладно тебе, зачем поднимать столько шума из-за пустяка? Ведь это всего лишь рамка металлоискателя. Подумаешь, идентификация по отпечатку пальца. Какая ерунда, пара вопросов на детекторе лжи. Стоит ли об этом беспокоиться, это всего лишь микрочип, зато с ним ты в полной безопасности…
Ну, и каша у меня в голове… Как я, интересно, буду работать в таком настроении?
Я привычным движением показала пропуск охране и прошла турникет. Дальше – через двор, в корпусе еще один пропускной пункт. Магнитная карта коснулась специального круга, раздался приветственный писк и можно присоединиться к толпе ожидающих лифт. Заходя в свой офис, поздоровалась с девочкой на ресепшене, расписалась в журнале прихода, хотя это – пустая формальность, ведь последние пять минут я уже зафиксирована десятками приборов и завязла в их показателях, как муха в паутине.
Ото всех этих утренних мыслей было как-то не по себе. Все эти счетчики, датчики, зуммеры, камеры начали казаться захватчиками на территории моей частной жизни. Почему любая перспектива у нас, по сути, является тупиком? К чему мы стремимся, каждый день на своих работах? Что в наших руках – орудие или оружие? И, главное, каков результат – саморазвитие или самоуничтожение? Мы не знаем, и знать не можем – за нас все решает та система, частью которой мы сами себя назначили.
Не успела я дойти до своего стола, как меня окликнул шеф. Если он спускался ко мне, это могло означать только одно – предстояла поездка к нашим рекламщикам. Так сложилось, что где-то раз в две недели мне надо было ездить в фирму, которой мы заказывали большинство рекламы. Сколько я ни предпринимала попыток перепоручить это ответственное дело кому-то из своих подчиненных – ничего не получалось: то вместо новых макетов журнал выходил не просто с предыдущим, а с какими-нибудь морально устаревшим, то на банере обнаруживалась опечатка, то даты в календариках соответствовали прошлому году. Так что я уже смирилась, что без меня никто эти вопросы не скоординирует.
И все бы ничего – иногда полезно вырваться из офиса и «проветриться», но меня ужасно раздражала система охраны их здания. Представьте себе огромное строение – этажей десять, по-моему, в котором располагались самые разные конторы. Одних рекламных агентств было штуки три, риелторы, страховщики, турфирмы… И, как положено в таких местах – серьезный контроль: надо было заранее выписывать пропуски, показывать паспорт, отмечаться, когда пришел – когда ушел. Охранников там кто-то, как нарочно подобрал нахальных и бесцеремонных, вечно они норовили залезть в сумку, по двадцать раз просматривали документы, заставляли даже в холод ждать на улице, пока дозванивались до человека, к которому я пришла.
Вот интересно, можно как-то обойти эту охрану? Есть какой-то способ проникнуть в здание незамеченным? Наверняка ведь есть! И что обидно: тот, у кого нет дурных намерений, подвергается всем этим унизительным процедурам, а преступник обязательно найдет возможность проскочить. Да, вот хотя бы через турфирму…
В здании был еще один вход – в туристическое агентство, оно и понятно – народ туда идет с улицы, а не по предварительной записи, да встречать каждого просто технически невозможно. Разумеется, из этого «отсека» есть выход и в основное здание, для сотрудников – они пользуются туалетом, столовой, курилкой… Менеджеров там много – человек пятнадцать точно, работают они посменно, плюс руководство, секретариат, другие отделы, то есть штат больше пятидесяти человек. Значит, каждого из них охрана в лицо не знает. Получается, вышмыгнул клиент под предлогом, что в туалет, и может гулять по зданию?
Хотя, нет, не так все просто. Всегда один из охранников за этой дверью присматривает. И как-то на моих глазах растерявшемуся мужичку, вышедшему из туалета, быстро объяснили, где дверь на улицу. И все-таки можно найти решение…
Весь день, стоило мне остаться наедине со своими мыслями, сознание заполняли различные хитроумные планы. И в результате они оформились в простую и четкую схему. Я захожу в турфирму, там веду себя по обстоятельствам: можно поизучать рекламные стенды, можно поговорить с менеджером, главное, дождаться, пока никто не будет за мной следить, и выйти в туалет. Теперь основной вопрос – как охранник отличает «своего» от «чужого»? Очень просто: посетитель иначе выглядит. Сейчас лето – верхней одежды как таковой ни у кого нет, зато сумка выдает пришельца с головой. Что еще? У большинства сотрудников есть бейджики и… чашки! Даже те, кто обедают в столовой, пьют чай на рабочих местах, а значит, моют за собой посуду! Пожалуй, это будет наиболее существенный отвлекающий маневр.
Детали предстоящей операции складывались в голове сами собой, как будто решение во что бы то ни стало миновать охрану, было уже мной принято. Что я чувствовала? Азарт, любопытство, страх? Желание преодолеть себя? Потребность хоть на минуту вырваться на свободу? Наверное, все это одновременно и еще десяток странных чувств. Да я сделаю это. Сделаю и точка. Весь вечер я подробно прорабатывала детали своего плана, а утром с колотящимся от волнения сердцем поехала осуществлять свой первый «проход».
* * *
Ресепшионистке, которая встретила меня на входе в туристическое агентство, я сказала, что меня интересуют недорогие путевки.
– Тогда вам сюда – видите, стол справа, сразу за углом. Только там очередь, подождите пока, посмотрите проспекты…
Я свернула за угол, так, чтобы девушка потеряла меня из поля зрения, пару минут для видимости полистала брошюры и, стараясь не привлекать внимания, вышла в коридор. Дверь туалета находилась метрах в пяти, я дошла до нее довольно быстро, но спокойно, ни разу не глянув в сторону охранника, зная, что он смотрит и запоминает меня.
Переодевание в кабинке очень напоминало шпионский фильм. С собой я взяла пеструю свободного покроя блузку и теперь надела ее поверх той узкой обтягивающей майки, которая уже на мне была. Потом прицепила бейджик, достала чашку в сердечках и даже ложку, а освободившуюся средних размеров тканевую сумку, просто аккуратно свернула и засунула за пояс джинсов – рубашка все равно все это прикрывала. Благо, мне не надо было везти никаких бумаг, все, что нужно, содержалось на флэшке. Потом, я распустила волосы и надела очки. Ну, чем не местная офисная мышка?
Подождав, пока зайдут еще несколько женщин, чтобы у охранника немного «сбился прицел», я вышла. Можно было пойти в три места – на лестницу, но тогда мне предстояло пройти мимо еще одного поста – на этаже, а это лишние проблемы, к лифту – и ждать его под пристальным взглядом охранника или в курилку. Я выбрала третий вариант. Шаркающей походкой, не оборачиваясь, преодолела еще пару метров и снова оказалась на не просматриваемой территории. Можно выдохнуть. Оглядев курящих, я выбрала юношу «ботанического» вида и с лучезарной улыбкой направилась к нему.
– Простите, пожалуйста, у вас не будет сигаретки…
– Вот, конечно, только это крепкие… подойдут?
– Да-да, спасибо… – я прикурила, уселась рядом с ним и, как бы оправдываясь, сообщила, – я ведь почти бросила, но сегодня шеф так наорал… не могу… всю трясет аж…
Меня действительно всю трясло, но, разумеется, по другой причине. Молодой человек участливо выслушал меня, а, докурив, мы вдвоем направились к лифту, продолжая оживленно разговаривать. Я была уверена, что уже не являюсь «мишенью» для охраны, но все же держалась с «внутренней» стороны. Кабина дзынькнула, остановилась и открыла двери. Неужели, я вошла, и никто меня не остановил?!
К счастью, все мои попутчики вышли раньше, и до нужного этажа я ехала одна. Этого было вполне достаточно, чтобы вытащить из-за пояса сумку и закинуть туда чашку, очки и бейджик. И вот я уже на пороге комнаты нужного мне отдела.
– Здравствуйте, Марина, – сохранять спокойствие было очень не просто.
– О, Катя, добрый день, вам чаю или холодной воды? – с менеджером, которая вела нашу фирму, мы стали практически подругами.
И вдруг она с удивлением обернулась:
– А как же вы прошли? Что-то охрана снизу не звонила?
Секунду мне казалось, что я просто потеряю сознание, и вдруг сквозь пелену инстинктивного панического страха я услышала собственный спокойный голос:
– Да, я приятеля встретила, Лешку – в транспортной компании тут работает, он меня и провел. Я пока загружу с флэшки макеты?
* * *
Я смогла! Я это сделала! Чувство эйфории, свободы, восторга, охватившее меня, когда я, наконец-то вышла из здания, разумеется, опять через турагентство, минуя пропускной пункт, было ни с чем не сравнимым ощущением. Я практически летела, окрыленная новыми открывшимися мне возможностями.
Очень кстати позвонил шеф и сказал, что сегодня я могу не возвращаться на работу, у него все равно не будет времени обсудить со мной результаты посещения рекламщиков. Поэтому я могла пройтись по магазинам, прогуляться по городу, просто отдохнуть в парке. Но для начала мне надо было перекусить.
Я подошла к двери кафе и приятная девушка-менеджер поинтересовалась: «Вы останетесь на террасе или войдете?» Глянув на невеселое лицо охранника, я предпочла расположиться в летнем кафе под открытым небом, хотя внутри, наверняка было прохладнее, из-за работающих кондиционеров. Но теперь, однажды ощутив свободу движения, я не могла заставить себя подчиниться правилам. Нет, только не сегодня. Это мой день.
* * *
Что произошло за эти полтора года? В моем «блюдце» свобода почти не оставила места для безопасности. Свобода заполнила собой все. Я была свободой, а она – мной.
Проходить в здания, минуя охрану, стало сначала принципом, потом спортом, а после привычкой.
Пока это было дело принципа, я меняла свою жизнь. Для начала осваивала проходы в офисные помещения, торговые центры, государственные учреждения. Везде, в каждом самом строго охраняемом здании есть черный ход. Достаточно узнать принцип прохода через него и дальше вопрос будет решен. По началу я пользовалась «реквизитом» - халаты уборщиц, «беременный» живот, парики и даже накладные усы. Со временем поняла, что уверенного вида чаще всего более чем достаточно. А если меня останавливали с вопросами – включалась фантазия. Кстати, довольно быстро было найдено пять-шесть ключевых фраз, которые помогали открывать все двери.
Только на свое рабочее место, проходить через черный ход, было невозможно. Не потому, что я не смогла бы «открыть» здание – это для меня теперь была пара пустяков, тем более, что я идеально знала его изнутри, а потому что мой приход-уход фиксировался на проходной. Что ж, пришлось сменить работу.
Это было время азарта и адреналина. Помню, как волновалась каждый раз, как готовилась, какими «непреступными» казались мне некоторые здания, «открыв» которые, только усмехалась собственным страхам. Свобода передвижения, ставшая моей религией, со временем превратилась в спорт. А всякий спорт не предполагает одиночества. Мне тоже захотелось какой-то командности, массовости…
И я отправилась в… Интернет. А куда я могла еще податься со своим диким увлечением? Я создала дневник, в котором писала интересные и провокационные вещи, но при этом ничего такого, что могло бы дать информацию обо мне или помогло бы злодеям нарушить безопасность какого-то конкретного задания. Я разработала целую систему тестов – явных и скрытых, которые позволили мне давать надежным людям доступ на следующий уровень. Тут мне сильно помогло первое психологическое образование. Я проверяла, прощупывала, осторожничала…
Меня интересовали очень многие вещи. Вот основные из них: человек, который получает доступ к информации, не должен иметь отношения к правоохранительным органам и другим подобным службам, быть преступником или, например, террористом. Более того, требуется полное отсутствие наклонностей к дурацким экспериментам типа: а что будет, если я не просто пройду сам, но еще и пронесу что-то запрещенное. Или, наоборот, вынесу. Надо понимать, что «проход» от преступления отделяет очень тонкая грань и ее соблюдение находится целиком на нашей совести. Мы должны руководствоваться собственным мировосприятием, а не страхом, что нас поймают. Следующее обязательное условие – тот, кто с нами обязан не быть идиотом, поскольку на его совести конфиденциальность нашей общей информации, чтобы не получилось так, что с его компьютера о нас прочитают его родственники или коллеги по работе. Разумеется, возраст – полное совершеннолетие, то есть двадцать один год, никак не меньше. Ну, и на последний уровень не допускались пассивные наблюдатели. Чтобы войти в клуб, надо было самому «открыть» здание, которое выбирала я, прийти в определенное место, найти специально оставленную мной метку, и рассказать мне о ней. Вот так.
Забавно, что три первых человека, преодолевших все уровни, были девушки. Мы общались только по Интернету, но и этого было достаточно. Мы устраивали всякие соревнования, делились впечатлениями, техникой, выдавали слабые места некоторых зданий.
А потом появился Шепот. Он написал мне очень смешное письмо, о том, как легко оказалось пройти в мое виртуальное здание. И что только чудом я еще не сижу в тюрьме. Он повесил везде настоящие «замки», а мне оставалось только довериться ему. Сам он мою идеологию разделял, но только в мире компьютеров, мне так и не удалось уговорить его совершить хоть один, хоть малюсенький проход. Он сказал, что боится. Зато помогал нам с технической точки зрения. Потом появились еще двое ребят. Один из них почему-то возложил на себя обязанности руководителя и командира, постоянно разрабатывал какие-то уставы и правила, чем сперва очень забавлял меня, а потом начал раздражать. Я все реже заходила на сайт, мне опять захотелось одиночества.
Так все это из спорта превратилось просто в привычку. У меня уже не было, как раньше, азарта «открыть» то или иное здание, но если было надо, то я проходила и все. Даже на собственную свадьбу в загс я попала через черный ход.
Разумеется, мой муж даже и не подозревал о моем скромном увлечении. И никогда о нем не узнает, потому что увлечения больше нет. Теперь я целиком за безопасность. Я готова выбросить свободу из своей жизни ради безопасности. Я готова наращивать количество безопасности не только в самой себе, но и во всем мире. И первым делом я уничтожила этот глупый сайт, и, предупредив бывших «коллег» о своих намерениях, разослала по всем организациям, в чьи здания мне удалось пройти, информацию об уязвимости их системы безопасности. Пусть знают, пусть позаботятся…
Почему я это сделала, догадаться не сложно. Теперь мне есть, кого беречь. И я готова на все, чтобы ему (или ей, я пока еще не знаю) ничто не угрожало. И все-таки иногда я спрашиваю: как далеко может загнать нас инстинкт самосохранения? Может быть безопасность – это дверь, которая, в конце концов, захлопнется, и мы окажемся в ловушке, в то время как свобода – это хотя бы шанс убежать. Пусть небольшой, пусть один из тысячи, но шанс.
* * *
Кстати, консьержка в нашем доме все-таки появилась – милейшая бабуленция, которой мы исправно платим деньги за то, что она на седьмом десятке все еще способна дойти до своей коморки, согласно графику работы. Пока она там – мы в безопасности, все остальное время – с в о б о д н ы!