Пошла однажды лисица в лес, прогуляться. Идёт, бредёт и, наконец, поняла - не туда её ноженьки несут. В чём дело думает? Дорогу знаю, не первый год в лесу живу. Нюх не потеряла, чую, как грибами из-под кучи гнилых листьев веет. Всё вокруг знакомо, а иду не туда. Странно. Навстречу ей выбегает заяц, выбежал и замер. Тоже понял, что не туда его вынесло. Стоит и дрожит.
- Не дрожи, косой. Есть тебя, не буду пока. Дорогу у тебя спрошу. На богомолье собралась, а заблудилась. Видать давненько не ходила, может, подскажешь?
- Подскажу, если есть не станешь, как не подсказать, - а сам как дрожал, так и дрожит ещё пуще.
- Направо пойдём или налево?
- Так тут прямо, лиса, - а сам думает: хитрит старая плутовка. Мудрёно больно, чтоб лиса на богомолье ходила.
Делать зайцу нечего – повёл лису к скиту. Долго шли, коротко ли, а пришли. Стоит скит весь седой от старости, а из него старец выходит с пустым ведром, такой же седой, видно за водой на ключик решил сходить. На дворе морозит. Ледок под ногами трещит, а снега нет ещё, не лёг снег на землю.
- Здравия вам, блага всякого, народ лесной. Почто прибыли?
-Лиса на богомолье, а я в провожатых, - сообщил заяц. А сам думает:
-Не будет удачи мне, не уйти от лисы, вёдра-то у старца пустые.
Удивился скрытник, что такая компания его навестила, но виду не показывает, в молельную избу провожает. А в избе той огромные доски стоят расписные, а на них страсть одна печальная. На западной стороне ад с чертями хвостатыми изображён, а насупротив образа, а на них тёмные лики светлых старцев святых. Прямо же на стене сам Иона сидит под водой, сложив руки, молитву творит. Испугалась лисица ада, испугалась Ионы, испугалась святости окружающей, да бухнулась на колени и так уж и не поднималась до вечера. Заяц же вдоль стен походил, треск лучинушек послушал, а наскучавшись вдоволь, вышел на воздух. Смотрит заяц, на небе месяц рогатый появился, дело к вечеру повернулось. День короток осенний. Думает заяц: хитра лисица, и моленье ей удалось, и ужин сам домой рядышком пошагает. Надо придумывать что-то, чтобы в живых остаться.
- Ну, помолилась, рыжая? Грехи отмолила?
- Не знаю, как и благодарить тебя, зайчик мой, спасибо тебе, поклон мой поясной тебе.
- Ступайте с миром, друзья лесные. – Провожает их скрытник, на лису внимательно смотрит так, а на зайца и не глядит совсем, глаза опускает, чтоб с косым взглядом не встретиться.
Поблагодарили, попрощались. Идут по другой уж дороге. Лиса старую тропку запомнила хорошо. Думала, что одна вернётся на моленье, когда душа попросит, зайца не побеспокоит, но смотрит: опять не туда идут. Заволновалась.
- Зайчишка мой добрый, а той ли дорогою идём? Не заплутал ли и ты теперь?
Только спросила, как в яму волчью и рухнула. Заяц стоит над ней, смеётся.
- Попалась, рыжая плутовка! Как я тебя перехитрил! – прыгает вокруг ямы, песни поёт, радуется.
Побегал, попрыгал косой вокруг, да и домой направился. А дома его ждал….
Лиса взгрустнула. Час её пришёл. Из ямы никак не выбраться, хоть хитри, хоть подкоп рой, но в мёрзлой-то земле не пороешься, точно к смерти надо готовиться. Только что и осталось ей как молиться. Свернулась она калачиком в уголке, Господа о спасении просит, грехи умоляет отпустить, да с миром душу её прибрать. Вдруг чувствует, что неудобно ей стало лежать, мешать что-то стало. Встрепенулась, а за спиной крылья у неё выросли. Раз другой взмахнула и взлетела. Домой уж не вернулась в нору. Так совой и живёт, с большими мягкими крыльями. Мышей вредных и других грызунов уничтожает, а заяц…. Да по дороге к дуплу встретила его лисица. Чёрт на помеле летел, а в руках за уши зайца держал. Рыло свиное довольное было у чёрта, всё похрюкивал он в сторону месяца.