Она спустилась с крыши. Огляделась. Было темно, через тьму подворотни пробивался слабый далекий свет фонаря. Она зашагала туда. Тихо, как на кладбище. Ни одной машины, ни одного прохожего. Город будто вымер. Собственно, город и правда умирал. Люди уезжали, их оставалось все меньше и меньше, все стремились в места получше. Верили, что им там будет легче жить. "Глупые," - думала Ларена. Все будет точно так же.
Никто ее не видел, она спокойно шла посередине улицы, даже не удосужившись спрятать свои белоснежные крылья от людских глаз. А зачем? В такое время никто не выглядывает в окна, все спят и видят прекрасные сны или кошмары. В этом она завидовала людям. Они могли видеть сны.
Знакомый поворот, знакомый дом. Почему она не долетела сразу до него? Ей хотелось пройтись пешком. Кажется, она все больше становится похожа на человека. Единственное во всем доме горящее окно. Да что в доме, во всем городе свет горел только в одной комнате, только в одной хорошо знакомой ей квартире. Этот желтый свет завораживал. Он был сейчас для нее как маяк в бурю, как глоток воздуха для утопающего. Окно горело даже ярче ее нимба, она шла к этому свету. Ей хотелось тепла.
Третий этаж. Дверь. Она остановилась. Неужто все так, как есть? Неужто она стоит здесь, в этом грязном подъезде, в темноте и холоде? Видимо, да. Она выпрямилась и постучала. Дверь открылась через несколько мгновений, и на душную площадку выплеснулся желтый волшебный свет. В темноте целого города это было словно чудо.
- Ты вернулась.
Она не могла не вернуться.
Когда она только переступила порог и закрыла за собой дверь, он нежно обнял ее. Их губы сомкнулись в поцелуе, тела соединились в объятиях. На свете не было прекраснее пары, нежный ангел, словно сотканый из света, добра и чистоты, и человек, обычный человек, но он тоже излучал свой особенный свет. Любовь. Он любил ее всем сердцем, ждал каждый вечер, чтобы вот так, опять обнять ее, чтобы только докоснуться до ее талии, рук, бедер...
Каждый раз словно последний. Они прижимаются друг к другу так, будто бояться, что кого-то из них сейчас не станет. Губы, щеки, шея, сплетения рук, вздох, ее белые одеяния. Он остановился. Словно задавал вопрос. Она поцеловала его в знак согласия, сладко, пылко, он снова обнял ее, взял на руки, это маленькое хрупкое существо, легкое словно перышко, теплое, такое родное и любимое, и перенес в комнату, посадив на кровать. Ее глаза были широко раскрыты, в них темным колодцем плескалось удивление. Но было еще что-то. Этого раньше он не замечал. Он снова остановился, опустил руку ей на талию под длинным белым балахоном, не сводя с нее глаз. Остановит ли? Девушка обняла его. Руки, изгибы ее идеального тела, спина, грудь. Девушка замерла, дыхние на миг пропало, затем участилось, когда он аккуратно провел там где, остановился.
Балахон оказался на полу. Он смотрел на нее. В той комнате было темно, только свет Луны падал на ее прекрасное тело, очерчивал все изгибы, открывал ему ее всю, ничего не пряча. Она и сама не хотела прятаться. Помогла ему снять рубашку. Ее глаза были все так же широко открыты. Он начал целовать ее. Губы, шея, мочка уха, у нее такая мягкая кожа, ее волосы так сладко пахнут! Он был уверен, что не сможет оторваться от ее тела никогда. Все целовал и целовал. Опустившись ниже, стал ласкать губами ее грудь. Она обняла его за плечи, покрывала поцелуями там, куда могла дотянуться. Ему было чертовски приятно, он чувствовал, что это и есть Рай, другого ему не надо, просто вот так целовать ее...вечность. Живот... Ее сладкий всхлип, когда он опустился еще ниже... Ее частое дыхание, пальцы, сжавшие простыню от удовольствия... Лунный свет играет на ее коже, от чего та кажется немного бледноватой, но это еще больше толкает его к ней. Он снова поднялся лестницей поцелуев к ее губам, она обняла его, увлекая ближе к себе. Все ближе, ближе...
В городе темно. Все спят. Кроме двух. Человека и ангела. Только Луна светит в небе, да в кухне, в одной единственной кухне во всем городе горит свет. Он словно служит маяком, но никто его не видит, никого нет. Та, для кого это окно на третьем этаже было словно путеводная звезда, уже там, в квартире, слилась со своим избранником в одном древнем танце, называемом любовью. Танец души и тела, сладких движений и нежных ласк. Их никто не может осудить, даже небо. Невозможно судить два любящих сердца. Ее никогда никто не осудит уже. За ее любовь ее изгнали из Рая, когда узнали, что она сделала. Но почему это сладчайшее в мире действо они назвали грехом?
Ларена откинулась на подушку. Она дышала тяжело и постанывала от наслаждения. Он любовался ею. Он знал, что ради него она отдала свои крылья, он уже видел, что над ее головой нет нимба, что она уже почти стала человеком. Любовь и нежность переполняли его, он аккуратно коснулся губами ее губ.
Она открыла глаза. Она тоже знала, что ей больше не видать Рая. Но зачем? Она готова отдать всё, только чтобы вот так смотреть в его глаза над собой.
Она отдала все.
За него.
За его любовь.