ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ, ПРОЦЕССЫ И ПРИНЦИПЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТНОГО УРОВНЯ СОЗНАНИЯ
Уважаемый читатель, данный текст является лишь частью общей теоретической работы «СТРУКТУРА, ФУНКЦИИ И ПРОЦЕССЫ СОЗНАНИЯ» (http://www.proza.ru/avtor/olegbasin), чтение которой лучше начинать с начальных глав, так как иначе многое может оказаться непонятным.
ЧТО НАМ УЖЕ ИЗВЕСТНО О ДЕЯТЕЛЬНОСТНОМ УРОВНЕ
Триадные циклы являются главной и неизменной динамической основой всего сознания, и функционируют по одним и тем же законам независимо от триады. Поэтому мы хорошо представляем себе, что в данном (поведенческо-мотивационно-деятельностном) цикле деятельность составляется из элементарных поведений, скомпонованных с помощью мотиваций в сложную последовательность, приводящую нас к желаемому результату (или, по крайней мере, стремящуюся нас к нему привести).
Конечно, многое в работе деятельностного уровня зависит от уровня мотивационного, поэтому мы невольно должны будем ссылаться на него. Самое главное в этом то, что существуют два принципиально разных механизма межповеденческого связывания: гетеротропный и гомотропный, которые определяют, соответственно, и два типа деятельности: универсальную и линейную. Одна проявляет себя соответственно как оперативная, переменчивая и пластичная, а поэтому — приспособительная; другая как техническая и стандартная. Каждому индивидууму необходимы типы деятельности, основанные и на том и на другом принципе связывания.
ГОМОТРОПНОСТЬ И ГЕТЕРОТРОПНОСТЬ КАК ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ СОЗНАНИЯ
И гомотропность и гетеротропность в их чистом виде — это идеальные и полностью абстрактные категории, обозначающие противоположные принципы соединения образов. Гомотропность — это тип соединения образов, который основан на их подобии, а гетеротропность — на различии.
На самом деле в абсолютно чистом виде они не проявляются практически никогда, но научное осмысление и научное моделирование нуждаются в понятиях весьма категоричных и порой до абсолютизации чётких. Выделение в разуме этих двух крайних принципов подобно подразделению химических элементов на металлы и неметаллы, между которыми на самом деле нет никакой чёткой границы, проведённой через таблицу Менделеева, а имеется лишь постепенный переход от одних свойств к другим (граница Бор — Астат является лишь условной).
Не только стандартная работа, но даже и творческая в какой-то мере нуждается в определённых линейных структурах. Разница между ними определяется скорее степенью гомотропности, т. е. долей повторений и упорядоченности в образных структурах. Это касается и всего сознания в целом, и различных его зон, уровней, и, конечно же, отдельных образов. Между соединяемыми образами всегда есть какая-то доля подобия и какая-то доля различия, вопрос лишь в том — чего больше. От этого, собственно, и зависит, к какому типу мы скорее отнесём данное образное соединение.
Если сопоставлять Внутренний Мир с физическим, то гомотропность можно было бы сравнить с плотностью, т. е. с той массой, которая приходится на единицу объёма, и одновременно с твёрдостью материала. Таким образом, совершенно гомотропные построения Внутреннего Мира скорее похожи на железобетонные конструкции или рельсы, а совершенно гетеротропные — на воздух, но всё же большую часть сознания занимают промежуточные формы, подобные жидкостям различной вязкости. В той же мере, в какой различна плотность этих образований, различно и их отношение к форме, т. е. одно является жёстким, другое — в той или иной мере пластичным, третье вообще не обладает почти никакими фиксированными параметрами.
Для сложного образа, который состоит из тех, других и третьих типов материала, степень гомотропности может быть определена как средняя, подобно плотности корабля, имеющего как железные конструкции, так и внутренние пустоты, заполненные воздухом помимо груза твёрдого и жидкого.
Если для простоты абсолютизировать гомотропность как принцип соединения, то следует отметить, что все связи при абсолютной гомотропности направлены лишь на линейное соединение образов между собой, поэтому никаких побочных связей в таких построениях нет. Предельно гомотропная структура абсолютно линейна, она лишь пассивно транслирует образ предыдущего действующего уровня сознания на последующий с целью увеличить время его активности (экспозиции) в нашем внимании. Растиражировав его во множество экземпляров и «увешав им весь забор», можно, безусловно, в значительной мере усилить его присутствие. Но так должно происходить только с исключительно важными функциями нижних уровней, организующими изначальный и самый необходимый порядок в нашем высшем сознании, как, например, в случае так называемых инстинктов.
Поскольку гомотропность в большинстве случаев не абсолютна, и в каждом следующем присоединенном образе присутствует хотя бы малая отличительная часть, то помимо внутренних связей работающих на линейность имеются и какое-то количество побочных, исходящих из отличительных элементов. Чем меньше степень гомотропности в образе, тем больше будет в нём содержаться неупорядоченных побочных ассоциаций, и тем слабее, но подвижнее будет само соединение.
Гетеротропность же сама по себе, конечно же, эфемерна. Она продукт переменчивой фокусировки ассоциирования или какой-либо иной формы внимания, нацеленной то на одно, то на другое. Таким образом, чем выше гетеротропность, тем более неустойчива и непредсказуема настройка сознания, но именно она, тем не менее, является первопроходцем в его непроработанных зонах, и поэтому нам без неё никак не обойтись. Гетеротропные образы не могут, кроме того, быть крупными, так как для них характерна высокая степень неопределённости и неупорядоченности как внешней, так и внутренней, а это не располагает к большим построениям.
В реальном строительстве масштабных картин нашего Внутреннего Мира принимают участие образы с самым разнообразным соотношением обоих принципов соединения. Чередуясь между собой и укладываясь в общую композицию, они совместными усилиями позволяют нам достичь той максимальной эффективности наших действий и мыслей, которую мы называем мастерством, а иногда виртуозностью.
ЛИНЕЙНОСТЬ И ВАРИАБЕЛЬНОСТЬ МОТИВАЦИОННО-ДЕЯТЕЛЬНОСТНОГО МЫШЛЕНИЯ КАК РАВНОЦЕННЫЕ ЧАСТИ ЖИВОГО СОЗНАНИЯ
Живое сознание нуждается одновременно как в той, так и в другой форме мотивационно-деятельностного мышления. Виртуоза от остальных людей отличает только одно: применение этих форм в нужном балансе. Каждая же из них в отдельности становится совершенно недееспособной. Виртуозное мышление как профессиональное, так и житейское является их сложной и неразделимой совместной функцией. Взаимоотношения вышеозначенных сторон сознания было бы уместней сначала рассмотреть на примитивных примерах, а только затем переходить к учебным, а тем более к сложным жизненным и ситуациям.
Например, если мы идём по шпалам с нерегулярным расположением, то не в состоянии использовать при этом линейную технику шага, и деятельностная составляющая нашей ходьбы требует более широкого включения оперативного мотивирования для осуществления приспособительной деятельности. Читателю может показаться странным, что автор придал ходьбе по шпалам статус деятельности, мол, не слишком ли примитивно для такого высокого уровня? Но, включённость именно деятельностного уровня можно доказать тем, что во время этого «упражнения» вам будет сложно думать о чём-либо другом, так как деятельностный и мотивационный уровни вынуждены задействовать свои оперативные мощности на вышеописанный процесс. То, в чём участвовала линейная часть деятельностного сознания, теперь целиком легло на плечи оперативного, а оно уже требует слишком высокой концентрации внимания, т. е. не технического, а творческого участия личности.
Какие-то отдельные эпизоды нашей жизни мы можем позволить себе решать исключительно творческим путём, прибегая к линейной технике лишь минимально. Нормальным образом это происходит в трёх случаях: при выработке новой концепции, в особо значимых для нас ситуациях повышенной ценности, и при почти полном невладении ситуацией, которую мы вынуждены неотложно решать любой ценой. Распространение же творческого, т.е. нелинейного подхода на широкий спектр рядовых случаев является уже суетой сознания.
Деятельностный уровень при необходимости даже может взять на себя контроль не только собственного или поведенческого автоматизма, но и очень глубоких психических функций. Например, мы в любой момент способны «снять с автоматизма» своё дыхание и дышать какое-то время в абсолютно деятельностном режиме, специально дыша глубоко или учащённо, а то и вовсе задерживая дыхание, порой даже чётко аргументируя это. Конечно, осознанно (т. е. на деятельностном уровне) регулируемое дыхание не будет физиологически адекватным, и долго практиковать его невозможно по трём причинам: во-первых, мы, в конце концов, почувствуем недомогание, во-вторых, наше мотивационно-деятельностное внимание переключится на более достойные для него занятия, не говоря о том, что нижний уровень сознания всё-таки возьмёт верх в этом процессе, так как глубокий линейный процесс сильнее вариабельного.
Наоборот, какие-либо низовые операции нашего сознания, в какой-то мере тоже могут быть гомотропно (т. е. линейно) представлены на высоких уровнях, как например, так называемые инстинкты, являющиеся довольно прямыми и дальними гомотропными трансляциями в высокие уровни сознания из глубоких низов, и оказывающие таким способом влияние на нашу духовность.
Данные примеры говорят о возможности обоюдного влияния оперативных и линейных принципов сознания, а также временного взятия ими функций друг друга.
Оптимально работающее сознание в равной мере оперирует двумя типами образов: линейными, построенными на основе гомотропного связывания, и оперативно-вариабельными, создаваемыми по гетеротропному принципу. Первые обладают основательностью и высокой скоростью возобновления, но в той же мере лишены тонкой приспособительности. Вторые, хотя и неустойчивы, а также совсем не быстродейственны, тем не менее, гораздо более тонко и пластично способны вписываться в изменяющуюся реальность.
В каждом сознании поддерживается определённый баланс и того и другого компонента в зависимости от личностной конституции. Также этот баланс регулируется и в зависимости от типа задачи. Если какой-либо действующий уровень сознания (например, деятельностный) был бы целиком занят одними линейно-гомотропными структурами, то он стал бы по своей сути сплошной логической схемой, наподобие электронных устройств, только работающей более медленно. Если бы тот же самый уровень пользовался бы исключительно только одной вариабельной образностью, то порождал бы одну лишь бесполезную суету. Но сочетание линейных компонентов с оперативными и приводит наше мышление к той живой эффективности, которой подвластны и повторы и освоения.
ВИДЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Деятельность можно было бы классифицировать исходя из двух принципов: по мотивационному механизму (гомо - или гетеротропный тип), и по виду задачи (исследование, творение или исполнение). По первому разделу разговор для нас не нов, мы уже знаем из предыдущей главы, что на основе гомо- или гетеротропности мотивирования формируется соответственно прочная линейная или зыбкая оперативно-импровизационная деятельности. Что же касается второго подразделения, то характер задачи нам стоит подробнее рассмотреть в виде трёх вышеперечисленных вариантов: исследование, творение или исполнение.
Первый из них — исследование, применяется нами в незнакомой для нас области и представляет собой пробную деятельность, исход которой мы можем только лишь смутно себе предполагать, не будучи всё-таки в нём уверены до конца. Под исследованием автор имеет в виду совсем даже не научную деятельность, а скорее обыденную, но направленную на формирование первичных навыков и представлений. Ценностная суть исследовательской деятельности для любого человека — это получение опережающих поведенческих образов в новой для него области, а также проработка некоторых жёстких деятельностных структур технического назначения. Кроме того, она служит и начальному формированию итогово-инициирующего поведенческого образа той деятельности, которая начинает формироваться. Когда обыденное исследование проводится индивидуумом некоторое количество раз, выработаются и опережающие мыслительно-поведенческие образы, дающие возможность видения ближайшей перспективы, а также формируется некоторая гомотропная техника, помогающая более-менее успешно действовать в новой для него области. Как уже было сказано, именно в фазе исследования начинает формироваться итогово-инициирующий поведенческий образ деятельности, который держит ключи от всех её мотиваций и основных поведенческих этапов. На этой стадии он ещё пока не чётко сформирован, но всё же готов к использованию в следующих фазах развития деятельности: творческой и исполнительной.
Итак, следующий вид деятельности — творение. Оно подразумевает наличие уже готовых, т. е. сформированных ранее, опережающих мыслеобразов, навыков, техник. Но ни в коей мере нельзя думать, будто за счёт этого уже обретается полное видение будущего дела. Нет, все эти компоненты не сопоставимы по своей ёмкости с полноценными деятельностными образами. Они способны обеспечить лишь только некоторое перспективное видение отдельных и мелких технических шагов, происходящих в рамках творчества и оказывать поддержку для созревающей деятельности. Их наличие очень удобно, поскольку позволяет сохранять настройки деятельностного уровня сознания, предоставляя ему возможность спокойно и беспрепятственно творить дальше произвольно комбинируя действия.
Ценностью творческой деятельности является создание чего-то нового для индивидуума, и в самом начале этой фазы ещё не совсем ясного ему самому. Немыслимо в полной чёткости представлять себе всю создаваемую картину заранее, т. е. накануне творения. Чёткость её видения обретается только в самом конце данной фазы, как её результат. Самым понятным примером такой творящей деятельности в её начальной фазе является эскиз — изображение замысла в самих общих и неясных очертаниях.
Существует очень вредная и в такой же мере распространённая педагогическая иллюзия, будто порядочный автор (хотя бы даже школьного сочинения) должен чётко и заранее представлять весь замысел своего творения. Но в действительности само творение в реальном времени и в реальном материале — и есть самый настоящий процесс мышления на деятельностном уровне. Успешность такой деятельностной работы зависит от поддержки других уровней сознания, особенно поведенческого, обладающего на этой стадии проработки деятельности уже достаточным количеством опережающих образов. Следовательно, творческой деятельностью называется такое деятельностное мышление, которое работает с реальным материалом и в реальном времени, и приводит индивидуума к полному и чёткому осознанию лишь только в самом его конце. Сама творческая деятельность не имеет в своей основе достаточно ясной цели, поскольку не обладает ещё никакими масштабными жёсткими структурами в самой себе и её молодой итогово-инициирующий образ ещё не стабилен и не может определять собой установления общего стабильного порядка. Таким образом, творческая деятельность хаотична уже по определению. Она опирается только лишь на мелкие линейные проявления, такие как гомотропная техника и на опережающие мыслительно-поведенческие образы, а также на размытую и туманную картину желаемого итога, представленную на данном этапе лишь эскизно. Изделие, являющееся итогом такой деятельности обладает неповторимостью, потому что при любой попытке её возобновления всякий раз будут складываться несколько различные пути осуществления, новые деятельностные линии, и, конечно же, новые неповторимые результаты. В случае же частого повторения индивидуумом той же самой деятельностной линии, он вырабатывает по отношению к ней солидную долю линейных проявлений, объём и размер которых увеличиваются с каждым повтором, и её итогово-инициирующий поведенческий образ становится окончательно сформированным, представляющим собой теперь краткое содержание устоявшейся, наконец, технологии во всех её пунктах. Так творческая деятельность постепенно превращается в исполнительную (автор просит не путать с исполнительской деятельностью, которая тоже может быть высоким творчеством и производить свои шедевры).
Исполнительная деятельность подразумевает вполне надёжное перенесение почти всей деятельности во Внутренний Мир индивидуума, т. е. в мыслительное состояние, которое является чётким руководством к практическому воплощению за счёт окончательно сформированного в предыдущей творческой фазе итогово-инициирующего поведенческого образа обретшего тепереь полную стабильность. С одной стороны этот процесс ещё пока не переродился в более простую — мыслительно-поведенческую форму, в виду того, что какие-то отдельные вопросы всё ещё необходимо решать по ходу дела, но и творением уже не является, так как мысленно он уже в некоторой степени просмотрен и распланирован, т. е. превращён в технологию. Единственное, что отличает его от чисто поведенческого процесса — это более размеренный темп и сопутствующее обоснование шагов.
Из трёх типов деятельности, педагогика на самом деле негласно признаёт существование лишь только одного, хотя во всеуслышание декларирует развитие их всех. В этом и состоит очень большой вред педагогики для общества, потому что она всегда декларирует одно, а делает совсем другое, добиваясь при этом третьего, отнюдь не желаемого и незапланированного. По данному вопросу она утверждает, будто развивает деятельности исследовательскую и творческую даже больше чем исполнительную, но на деле только лишь последняя (исполнительная) и является истинной целью её работы. Автору довольно просто это доказать. Исследовательская и творческая деятельности в их нормальных проявлениях не могут быть строго распланированы, потому что являются процессами, в которых мышление ещё не завершено и вследствие этого нестабильно и неупорядоченно. Более того, эти деятельности как раз и нужны нам для того, чтобы завершить и правильно стабилизировать наше мышление. Педагогика и здесь ставит телегу впереди лошади: как её лабораторные работы, так и её методы решения задач — это заранее заданные и распланированные до мельчайшего штриха процессы. Будучи глобальной демагогической областью, реальная педагогика в отличие от книжной, основана на негласных концепциях, что делает её неуловимой подтасовщицей. Соблюдая договорённость, начатую ещё в первой части книги, автор обязался детально озвучивать все её негласные концепции для лучшего выявления их на белый свет. Так вот, очередная негласная концепция состоит в том, что творчество и исследование, якобы, формируются только через тщательно проработанное исполнение. Нет, господа, таким способом нельзя полноценно сформировать даже саму исполнительную деятельность, так как она требует наличия уже ранее развитых опережающих образов и техник, формирующихся путём исследования и творчества, склонных, увы, к некоторому хаосу в период становления. Исполнительная деятельность на самом является их неизбежной наследницей, и другого пути для её нормального формирования нет. Выходит, что педагогическим способом деятельность, как функция разума, не формируется ни в одной из её форм, а просто замещается на самом деле рассудочным схематическим суррогатом.
В отличие от педагогики, нам следует коренным образом различать эти виды деятельности, и каждому из них отводить свою жизненную роль, которая на самом деле совершенно понятна каждому нормальному человеку.
Все три типа деятельности должны быть равно и полноценно развиты в человеческом сознании, потому что у каждой из них своё незаменимое предназначение. Исследовательская деятельность, в обыденном смысле этого слова, предназначена для формирования опережающих мыслительно-поведенческих образов, полезных гомотропных техник и создания первичного итогово-инициирующего образа этой деятельности. Творческая — для поиска и стабилизации новых путей решения проблемы, для связывания разных областей в единую систему и формирования на их основе новой сложной деятельности со стабильным итогово-инициирующим образом в виде краткой технологии. И, наконец, исполнительная необходима просто для работы в самом банальном смысле этого слова, с определённой долей стандартной техники и сиюминутной смекалки, и уж конечно же, с уже ранее отработанной технологией. Согласно этой концепции, настоящее исполнение как вид деятельности формируется только после первых двух видов, т. е. оно третично. Эти три вида деятельности являются как этапами формирования деятельностного пути, так и этапами формирования его итогово-инициирующего поведенческого образа (краткого технологического представления). Естественно, что на этих трёх стадиях различна и степень гомотропности всей образной композиции, так как именно её повышение приводит к возможности стабильного повторения. Если формирование деятельности совершалось правильно, постадийно и аккуратно, то гомотропность никогда не перейдёт опасного порога и полностью не вытеснит собой вольных универсальных мотиваций, а сможет их возвращать в любой момент и технически грамотно поддерживать, исполняя, как и подобает ей, лишь второстепенную вспомогательную роль в любом разумном деле.
ПЕРЕХОД ОТ ЖИВОГО ЯЗЫКА К ФОРМАЛЬНЫМ СИСТЕМАМ
Сейчас автору хотелось бы поговорить с читателем об одной очень важной, но практически неосвещённой проблеме, с которой сталкивается каждый ученик — это переход от живых словесных текстов к жёстким формальным системам. Эта проблема чрезвычайно важна, потому что она далеко не только учебная. В жизни довольно много такой работы, в которой необходимо переходить от расплывчатого и приблизительного разговора к конкретным и чётким решениям. Этот переход является вполне обыденной и привычной практикой многих нормально развитых людей, как в бытовой, так и в профессиональной сфере. Есть и такие профессиональные области, в которых этот процесс необходимо доводить до самой крайней степени сжатия — до формальной системы.
Однако формальный подход без предварительной гуманитарной подготовки материала непригоден для разумного использования, потому что взаимоотношения символов должны полностью и адекватно повторять определённые следственно-причинные связи внешней реальности, и, порой, мы не в состоянии чётко проследить это. Да, иногда нам представляют к рассмотрению такие теории, изложение которых начинается не с описательной части, а сразу с формально-математической. В подобных случаях мы, скорее всего, сталкиваемся с шарлатанством, иначе с чего бы автору подобной работы было бы стесняться ясного указания на естественную связь его формальной схемы с объективной реальностью. Кроме того, любой формальный подход всегда слишком узок, поэтому всегда сформирован под данный тип задач, а извлечение формального инструмента наугад и невпопад не принесёт пользы. Практически невозможно сразу и наверняка найти в своём сознании все необходимые частные схемы, также как невозможно сразу раскрыть шестизначный код. Но педагогика, тем не менее, именно так и представляет себе подход к работе, будто это абсолютно точный и мгновенный подбор необходимых формальных инструментов, якобы мы каким то чудом должны сразу определить тип задачи. Такое возможно только если они специально и искусственно сформированы, а всё обучение строится под них, и, таким образом, ведётся полная условностей игра по ограниченным правилам. Ясно, что в жизни нас нигде не ждут заранее заготовленные задачи, и природа и жизнь отличаются от задачника некоторой непредсказуемостью, да и в хорошем задачнике они тоже неоднородны, поэтому нам остро необходимо уметь искать формальные подходы к разнообразным задачам издалека, а не пользоваться узким набором стандартных формальных схем. Это, пожалуй, самое главное чему нас надо учить. Этому как раз должны хорошо служить такие упражнения как текстовые задачи, в которых ситуация обрисована более-менее человеческим языком, а привести её надо к форме уравнения или к последовательности математических шагов, т. е. к формальной системе. Итак, перед нами проблема перевода человеческого (т. е. литературно-разговорного языка) в формальную систему.
Любая формальная система — это ограниченная совокупность знаков, временно замещающих естественные живые понятия, и обладающая примерно таким же ограниченным набором операций. Перевести разнообразный и богатый человеческий язык в эту систему обозначений — дело совсем непростое, требующее специального обучения и выработки специальных навыков.
Прежде всего, следует отметить необходимость некоего промежуточного языка, который с одной стороны, всё-таки, состоит из вполне человеческих слов и фраз, но только из весьма ограниченного их ассортимента (метаязык). Его линейная однозначность служит для прямого транслирования человеческого языка в формальную значковую запись. Все понятия и вся фразеология этого метаязыка должны тщательно и осмысленно прорабатываться учебной программой по мере их прохождения как линейные деятельностные функции. Одна из наиважнейших задач учебной программы должна состоять в постепенном, но настойчивом ознакомлении со всей стандартной фразеологией любого изучаемого предмета.
Идеальная обработка задачи заключается в том, что с помощью вариабельных и универсальных суждений мы находим те стандартные фразы и понятия, которыми можем замещать литературный язык, а богатые художественные образы на стандартные кртинки. Такими действиями мы постепенно упрощаем язык и сужаем видение ситуации в нужных аспектах, удаляя из него всё оригинальное, склонное к побочному ассоциированию, заменяя его наработанными линейными стандартами и обозначая их затем определёнными знаками. Постепенно вся задача становится разложенной на элементарные линейные процессы, связанные в одну композицию элементарными отношениями. В нашей речи это будет звучать как последовательность совершенно стандартных фраз, а письменно это может выражаться в системе специальных знаков, т. е. в формальной системе.
Основная суть такой работы над задачей состоит в постепенной, но полной замене вариабельного осмысления на систему линейных шагов, ставшей чёткой и максимально приспособленной схемой к решению именно этой задачи. Теперь эти совершенно жёсткие пункты в виду своей стандартности могут быть заменены лаконичными символами. Так происходит постепенная замена живой картины сначала на систему из простейших линейных понятий, а потом и вовсе из формальных обозначений. На этой стадии переход от живого языка к формальной системе можно считать завершённым, и остаётся далее просто использовать этот аппарат, преимущество которого в том, что он действует автоматически в рамках своей индивидуальной линейной комбинации, однозначно соответствуя именно этой задаче. Модель готова.
Если данная деятельность ещё не достаточно отработана индивидуумом, то ей не хватает поддержки от линейных гомотропных структур, которых она содержит в данной области ещё слишком мало. В этом случае, за недостатком линейных наработок, чаще чем обычно вынуждена включаться творческая вариабельная деятельность, основанная по большей части на гетеротропных мотивациях. Она подменяет собой недостающую линейную технику.
На такой стадии освоения предмета или развития личности сознание страдает повышенной неустойчивостью в данных конкретных областях или вообще. Во-первых, целевая деятельность всё время прерывается, спотыкаясь на неотработанной технике, из-за чего неминуемо теряет свою размеренность. Во-вторых, творческая деятельность и сама по себе обладает повышенной неопределённостью, так как содержит весомую долю гетеротропных мотиваций, опирающихся на висящие в воздухе аргументы, фокусирующие наш ассоциативный поток иногда довольно хаотически. При таком режиме связывания точность попадания очень зависит от точности настройки. Тут как никогда важна поддержка учителя, который своим опытом должен стабилизировать ситуацию, поддерживая творческий процесс ученика своей техникой, позволяя ему спокойно нарабатывать дальше свой собственный линейный технический опыт.
Разложение живой картины на стандартные линейные методы может быть только постепенным. Не следует навязывать чужую формальную схему, не выработанную собственным трудом и поэтому не соответствующую личной конституции.
Применение схем даже опытным мастером, а тем более учеником, должно происходить как дальний, постепенный и индивидуальный подход к задаче. Его надо осуществлять посредством промежуточного и однозначного метаязыка с намеренно обеднённой лексикой и фразеологией, который помогает такому переходу, являясь промежуточным звеном. Но этому специальному языку тоже должна быть посвящена весьма значимая часть обучения по каждому из предметов, особенно на начальных этапах. И, конечно, даже если при наличии опыта, входя в задачу, не следует нарушать постепенность схематизации, то обучение этому принципу тем более требует постепенности, а не ускоренного форсирования и заучивания готовых схем как это делается в педагогике. Переход от живого языка к формальным системам — одна из наиважнейших, но и одна из наитруднейших процедур для нашего разума. Овладение лёгкостью этого перехода — это верный путь к виртуозности.
СТРУКТУРА И ВОЗОБНОВЛЕНИЕ СЛОЖНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Деятельность в том смысле, в котором мы обычно наблюдаем её в жизни, чаще всего является сложной, т. е. составлена из множества переплетённых между собой мелких деятельностных образов с различной степенью гомотропности. Сложные образы на любых действующих уровнях составляют основную часть, как мышления, так и восприятия, поэтому их структура и порядок их возобновления очень важны для изучения нашего сознания.
Поскольку сложные образы неоднородны по своему составу в смысле степени гомотропности компонентов, то и возобновление всей их структуры происходит неравномерно. Самые линейные, т. е. самые гомотропные компоненты образуют сложную и стабильную структуру значительно быстрее, чем все остальные, но зато могут использоваться лишь только как цельные блоки. Слишком же вариабельные не обладают ни их стабильностью, ни их скоростью, но зато они чрезвычайно пластичны. Поэтому с учётом недостатков и преимуществ обоих этих противоположных форм столь необходима их гармоничная композиция — сложный деятельностный образ. При его строительстве наше сознание старается в первую очередь использовать именно жёсткие образы, разнообразно скрепляя их произвольными мотивациями. Жёсткая основа при возобновлении не обязана повторяться в точности, а напоминает скорее конструктор, изделия из которого можно всякий раз собирать несколько по-другому. Быстро воздвигая жёсткие каркасы из типовых строительных блоков, сознание постепенно подключает к строительству и пластичный образный материал.
Как видно, структурный приоритет при возобновлении сложных образов имеют линейные гомотропные компоненты, в создании которых немаловажную роль играет явление, названное ранее поведенческим автоматизмом, при этом функция оперативной мотивации состоит в переключении одного автоматического поведения на другое. Теперь мы знаем, что так называемое автоматическое поведение есть не что иное, как гомотропные деятельностные образы, которые можно связывать между свободными мотивациями. Это и помогает сложной деятельности, так как составляет её жесткую основу.
Процесс построения сложного деятельностного образа можно сравнить также и с дальней поездкой куда-нибудь. Сначала мы основное расстояние преодолеваем на поезде и, как правило, выбор маршрутов на этом этапе весьма небогат, если он вообще есть. После преодоления основного расстояния предстоит ехать на автобусе, уже значительно ближе и, как правило, несколько разнообразнее. Затем уже последние сотни метров придётся преодолеть пешком, и это можно делать абсолютно произвольно. Мы вероятнее всего и на этом этапе тоже решим придерживаться какой-либо проторенной тропы, хотя ничто не мешает нам в любой момент отклониться от заданной траектории, а тем более совершать множество мелких незапланированных движений, учитывающих особенности местности.
Возобновление сложного деятельностного образа представляет собой примерно тоже самое. Сначала возобновляются наиболее крупные и наиболее гомотропные деятельностные линии, которые систематически повторяются в подобных ситуациях. И они сами и их комбинации составляют некую константную часть всей сложной деятельности, её гомотропный каркас, рассматриваемый обычно как подход к делу с точки зрения опыта. Но всякое, даже очень часто повторяющееся дело, не бывает абсолютно стандартным, а может иметь несколько различных вариантов продолжения, и тут вступает в силу вторая очередь возобновляющихся гомотропных линий. Их, как правило, уже несколько больше чем линий первой очереди, и они, как правило, гораздо короче. У них также меньше и степень гомотропности, т. е. доля сходной части в их звеньях. И первые, и вторые гомотропные составные сложной деятельности могут присоединяться друг к другу как с помощью гомотропных связей, основанных на обширном сходстве, так и с помощью гетеротропных, фокусирующих мотиваций.
На этом этапе включения в сложную деятельность, её формирующийся образ представляет собой ветвящееся дерево, обретшее ту форму, которая приблизительно заполняет необходимое пространство исполняемого дела, т. е. дотягивается своими веточками почти до каждого его аспекта. Так мы формируем основу стиля и техники своей деятельности.
Тем не менее, между ветвями этого гомотропного образования существуют ещё зазоры, и они позволяют окончательно приспосабливать этот незаконченный сложный деятельностный образ к самым, что ни на есть, индивидуальным условиям. Как бы ни была стандартна любая рабочая ситуация, всегда найдутся абсолютно индивидуальные нюансы, приспособление к которым осуществляется уже на выстроенном каркасе. Промежуточное пространство между гомотропными ветвями заполняется преимущественно за счёт гетеротропного мотивирования. Это происходит на третьем этапе возобновления: самом кропотливом и самом индивидуальном. Ветви гомотропного дерева несколько более вариабельнее, чем его ствол, и, что самое важное — их гомотропность касается лишь одного только деятельностного уровня, т. е. сама ветвь состоит из более менее сходных поведенческих образов, а те уже имеют широкий разнообразный рассудочный состав. Это позволяет получить множество побочных ассоциаций, способствующих возобновлению пластичной оперативной части.
Как видно из только что рассмотренной схемы, любая естественная деятельность становится полноценной отнюдь не мгновенно. Выстраивание её самых главных магистральных структур непременно занимает некоторое время у любого человека, а при этом требует от него расхода и некоторых сил. По этой причине мы любим настраиваться на любую деятельность постепенно, а также нам очень не нравится, когда нас вынуждают менять эти настройки. Настоящая и полноценная деятельность начинается на самом деле со второй стадии, когда возобновлены не только самые магистральные линейные структуры, но и некоторые боковые с меньшей степенью гомотропности. Бросив дело где-нибудь на середине, мы не всегда отдаём себе отчёт в том, что возобновление прежней лёгкости и чёткости видения всех нюансов может не произойти, так как в следующий раз линейно-каркасная структура деятельности может сложиться несколько иначе. Деятельность — не тот процесс, который можно легко и безобидно прервать на средине, как отгрузку щебня. Нельзя просто так «разрубить» тему напополам: сегодня рассказать одну половину, а завтра другую, если обе половины темы не обладают своей собственной завершённостью. Поэтому и нельзя, как это часто практикует педагогика, прибавить или убавить количество уроков, не пересмотрев при этом всю основу системы обучения.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ УСТАНОВКИ И ИХ МЕХАНИЗМЫ
Любой мало-мальски сложный психический процесс требует надёжной проработки необходимых гомотропных структур. Именно они обеспечивают стабильное овладение регулярно повторяющейся ситуацией, освобождая наше творческое сознание от излишних мелочных проблем. Это с гуманитарной точки зрения называется опытом, а также техникой исполнения. Это создаёт в нашем восприятии надёжные психологические установки.
Допустим, что мы обращались к некоему делу уже множество раз, поэтому наработали в этой области надёжный деятельностный каркас. Он представляет собой дерево с прочным гомотропным стволом и чуть менее гомотропными ветвями, которые несколько свободнее, чем ствол и широко раскинуты по всему пространству темы. Они в отличие от ствола располагают к некоторому побочному ассоциированию, за счёт которого возникает повышенная активность ассоциативного поля между его ветвями. Эта активность возникает, если сами гомотропные деятельностные ветви состоят в свою очередь из гетеротропных поведенческих образов, рассудочные элементы которых уже разнообразны и могут создавать обилие побочных ассоциаций, что создаёт возможность быстрого восприятия не только общих черт, но и нюансов.
Некоторое количество жёстких структур поддерживает в повышенной готовности окрестное ассоциативное пространство, поэтому приводит к значительному преимуществу определённых мыслительно-поведенческих образов. Наличие жёсткого образного каркаса как бы приковывает наше внимание к некой ограниченной области суждений. По этой причине все, что мы воспринимаем в данный момент, интерпретируется нами в контексте определённой темы, например, латинские буквы, обозначающие физические величины будут нами восприниматься как адекватные знаки, принадлежащие своему разделу, а не путаться с каким то другим их смыслом из других разделов физики. На основе этого же механизма мы всегда тенденциозно рассматриваем все факты, что, собственно, и называется психологической установкой.
СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА: http://www.proza.ru/2008/11/29/396