Автор Романова Лика закрыла свою клоновую страничку, и произведения возвращаются к реальному автору.
Спасибо моему мужчине за отменный «урок жизни» и возможность вернуться к забытому творчеству, пусть несколько и обманным путем.
Но, ведь, «любовь – это игра без правил» - так ты любил говорить?)))
***
О деревне той уж и не слыхивал никто. Стояла она в поле и насчитывала не боле двадцати домов. Рядом протекала речка Невидовка, водилась в ней рыбешка всякая, где деревенские ребятишки удили себе на прокорм, сидя на окуневых местах, а вечерами вытаскивали ершей. За рекой, почти на самой окраине в небольшой избушке, которая чудом выдерживала непогоду, жила небольшая семья: дед Макар, бабка Прасковья и внучка их Варвара.
Макар Захарович старичок был маленький да сухонький. Годы иссушили его, ссутулили. Но держался он бойко, ладно говорил и был на все руки мастер. Кому валенки подлатает, кому телегу поправит, а бывало и дудку сорванцам вырежет. Только займется заря, а он уж при деле. Кошомку на крылечке постелет и мастерит себе. Дети его любили. Бывало, облепят со всех сторон - босоногие, чумазые и смотрят во все глаза, как он туесок плетет или из дерева плошку вырезает. Каждый мечтал быть его подмастерьем, только он говаривал: «Малы еще, вот подрастете – тогда.Так, вот».
Бабка лет на десять его моложе, все больше «по людям ходила». Там подомовничает, тут повивалит. Говаривали, что знает она травы лечебные, и ходили к ней из ближайших деревень за советом и помощью. Варя ей помогала хозяйничать. Ну, чашки-ложки перемоет, крошки везде стряхнет, в сенях веником подмахнет, курам корм даст. А как урвет часок – в лес бежит. Зачем? Неведомо было. Только придет, бывало, раскрасневшаяся, себе самой улыбается. Бабка пробовала с вопросами: «Ну, где, Варя, была, что видала?». Только молчит, да глаза земле кажет. Чудная. Мальчишки деревенские за ней ватагой бегут да кричат «Дурочка! Глянь, дурочка идет!». И впрямь девка чудна была. Горе чужое ее не трогало, радость соседская душу не грела. Так жила неприметно. Грамоты не знала, да вскоре старики рукой махнули: «пускай, дескать, живет, как знает». Никто не видал, как она гневается, чувствовала ли что-либо - неведомо. К ней привыкли. Семнадцать лет назад в родах умерла ее мать, и Богу стало угодно, чтобы растили ее старики.
Была она ребенком тихим и неприметным. Еще девчонкой любила часами сидеть у воды и перекатывать в ладошках речные камешки. С ребятами не зналась. Да мало ли у них дел: в бабки поиграть, в городки, порыбачить, сбегать за грибами- ягодами, покупаться, все горки облазить. Звали Варю с собой, ан, нет ни в какую. Молчит, глаза опустив. А глаза у нее особенные - большие, словно дымкой подернутые. И вся она какая-то необычная была. Тоненькая, хрупкая, как - будто березка, что в тени выросла. Косы белые калачом укладывала, да цветы вплетала для красоты, только красоту эту не замечал никто. Так и росла.
Годы бежали. В ту пору зима больно лютая была. Занесло деревеньку всю. Снегу намело гора - горой. Природа неживая сделалась. Все по избам схоронились, ждут, когда природа смилостивится. Ближе к Рождеству девки деревенские по обычаю ворожбу про женихов затеяли, да и Варю с собой позвали. Жалели ее, а тут, глянь, все ей молодец выпадает. Девки смеются: «Ой, Варька, судьба твоя!». Молчит. Какие мысли думает? И есть ли они?
Зима незаметно прошла. Позлилась маленько, да уступила весне черед. Пригревать стало, березки косы распустили, синева в небе зазвенела. Девки с парнями на улицу высыпали хороводы водить. Самая видная - Таисия небольшого роста, из себя ладная. Широкая кость, волосы густые и темные, как ночь всегда под косынку спрятаны. Посмотришь ей в глаза и словно в омут,- закрутит, не уберечься. Только красота ее больно холодная. Взгляд надменный, даже насмешливый, хочется глаза опустить и бежать, что есть мочи. Поговаривали, что много мужиков загубила, да любовь свою так никому и не дала. Поиграет, как котя с мышкой, да и забудет. Так и жила одна. Хозяйство имела – коров, коз, да кур. Помогала чужих детей нянчить и все своего счастья ждала.
К маю в деревеньке жизнь наладилась, отогрелась. Земля пропахана, до осени урожая ждет. Жители избы, заборы правят. В деревенскую школу приехал новый учитель Николай Андреевич - статный, вихрастый городской «барин». Девки шушукаться стали, холостой все-таки. Завидят его на улице и врассыпную со смехом. Только он кроме грамоты ничем не интересовался. С детишками все время проводил, ходил с ними в лес, на речку. Там - то однажды и встретил Варю. Она сидела на берегу и плела венок из кувшинок. Цветки ладно складывались один к другому. Посидели рядком. Он ей про свою жизнь рассказал, про учебу в гимназии, где его друзья кликали НиколЯ на французский манер. Она сидит, слушает и молчит, только голову слегка наклонит, а ему большего и не надо. Так и повелось у них: встретятся у речки, он поведает ей новую историю, она слушает, боится шевельнуться, обидеть. Бабка Прасковья замечать стала, что внучка еще задумчивей стала, но с расспросами приставать, что толку. Еще засветло засобирается, бывало, Варя, платок накинет и в спешке на речку. В деревне стали поговаривать злые языки о недобром. Только Варе - что.
Летние грозы как-то по-особенному злые. Небо сделается черным, молнии насквозь землю пронизывают, ветер готов деревья с корнями вырвать. В один из таких дней Варя засобиралась. «Куда ты, внучка? Глянь, как непогода разбушевалась! Недалеко и до беды». Не слушает. Прибежала на заветное место…
Больше он не пришел.
После Успенского поста сыграли свадьбу Николая и Таисии. Деревня гуляла три дня широко и щедро. Про них говорили, что видная пара.
Варя прожила чуть боле двух недель и умерла на Воздвиженье тихо, так же, как и жила, только перед смертью, если верить слухам, произнесла одно единственное слово «Николя»…
2005 г
Рис. Н. Фомин