В воскресенье я была разъездной дежурной по городу, но злодеи и мошенники не спешили пополнить ряды героев криминальной хроники. Может быть, им было лень вылезать на преступный промысел в плохую погоду: на улице мело, и стоял сырой февральский холод повышенной промозглости. По крайней мере, с утра удалось выгулять Джаза в лесу, потом приготовить шикарный обед из полуфабрикатов. А звонков из редакции так и не было. Наконец, мобильник разразился мелодичным звоном. Группа "Опера" на мотив "На темный город опускается туман, гудят ветра по подворотням и дворам".
- Алиса, ты хочешь побыть понятой? - раздался вкрадчивый голос Ровера.
- До скольки? Мне вечером собаку выгуливать.
- С восьми и до упора. Надеюсь, Кирюха дежурит?
- Нет, сегодня Вова Плетинский.
- Тогда ваших не зовем, и не проси. Но будет интересно. Твои пусть утром приезжают. А ты у нас в машине посидишь.
Выбора не было, хотя на улицу совсем не тянуло. Очень уж противно по холоду разгуливать. Суеверный Ровер рассказывать подробности отказывался. Пришлось отзванивать в редакцию и просить тайм-аут, обещая возможную сенсацию. Дежурный редактор прекрасно понимал, что ее может и не быть. Но в воскресных новостях был полный застой, и делать в конторе абсолютно нечего. Пока монтировались итоги криминальной недели.
Между тем у метро «Люблино», возле магазина "Эльдорадо", где происходила распродажа техники за полцены, наблюдалось необычайное оживление в народе вообще и среди оперов ОБОПа, в частности. У входа толкалась разномастная публика: таксисты, жители района, какие-то темные личности, выглядывавшие пьяниц и вступавшие с ними в таинственные переговоры. Сразу три банка, обосновавшиеся в "Эльдорадо", выдавали кредиты возбужденным покупателям компьютеров и телевизоров с пылесосами. Рядом с магазином скучал фруктово-овощной рынок. Народу, желавшего купить скрюченные от холода парниковые дары юга, там почти не было. Краснолицые продавцы мерзли, согреваясь чаем в пластиковых стаканчиках.
На противоположной стороне улицы, возле автобусных остановок нервно прохаживался Ровер, то и дело хватаясь за телефон. У палатки с курами-гриль топтались двое ОБОПовских оперов и Доценко. Все трое что-то весело обсуждали с усатым кареглазым продавцом, неспешно выдававшим гражданам истекающих жиром птиц. Наконец Доценко показал глазами на крупного мужичка с широким скуластым лицом. Опера неторопливо повернулись в его сторону: мужичок направлялся к хмурому пьянице, бесцельно бродившему у магазина больше часа. Они о чем-то поговорили и направились к ближайшему ларьку со спиртным.
- Ага, пошел охмурять клиента. Интересно, надолго? - произнес один из оперов, с аппетитом дожевывавший по ходу дела подрумяненное куриное крыло. В это время мужичок и его повеселевший собеседник заняли очередь за курами. Доценко как-то незаметно удалился в просвет между палатками и сел в навороченный черный джип, пристроившийся за автобусной остановкой.
- Я - человек простой и открытый, - вещал мужичок. - Но не свезло мне, братан, по жизни.
- А что так? - удивился пьяница. - С виду - одет, обут, и нос в табаке.
- С пропиской проблемы, - посетовал мужичок. - Хочу сыну компьютер купить, а мне в кредит не дадут, я - беженец из Казахстана. Эти банки - сволочи, только россиянам дают!
- Да, не свезло тебе, - посетовал пьяница, жадно поедая глазами кур на вертеле.
- Ну, ничего, купим сейчас себе закусь, и айда - пировать! Ты не стесняйся, выбирай птицу покрупней. На нее-то - хватит.
Пьяница скромничать не стал, набросился на птицу с аппетитом. Был он уже полгода безработный, недоедал и недопивал хронически. Вскоре новые друзья отправились в магазин выбирать компьютер, а потом - в очередь к кредитным консультантам. За ними незаметно пристроились доевшие курицу опера. Аккуратная блондинка с длинными накладными ногтями - представительница банка "Славко" внимательно изучала выписанный продавцом чек, затем паспорт пьяницы - с московской пропиской. Сфотографировала его на маленькую видеокамеру, пристроенную на монитор компьютера. Через четверть часа пьяница получил разрешение на кредит, дрожащей рукой подписал договор, и тут раздалось:
- Граждане, попрошу быть понятыми при задержании мошенника!
Очередь вздрогнула и затихла. На руках пьяницы защелкнулись наручники. Его новый приятель, стоявший неподалеку - у витрин, в мгновение ока оказался на коленях, с заведенными назад руками. Над ним нависал ОБОПовский поклонник курятины, а чуть выше - еще один сотрудник райотдела по борьбе с организованной преступностью, вооруженный видеокамерой. Вскоре обоих вывели из магазина под ропот возмущенной публики.
Возле компьютера рыдала представительница банка "Славко", которую безуспешно пытался утешить еще один сотрудник ОБОП.
- Не надо так расстраиваться, никто вас не уволит. Все к лучшему. Сейчас протокольчик оформим, и работайте. Хотя, какая тут работа?
Первая часть операции была закончена. Я наблюдала за процессом из-за витрин, стараясь не отвлекаться на электронные изделия китайских фирмачей, но, увидев, как наши "приняли клиентов", вприпрыжку кинулась к черному ОБОПовскому джипу.
Вскоре два одинаковых внедорожника бодро направились в районный ОБОП. Там задержанных разделили. Пьяницу отвели в кабинет к оперуполномоченным отдела мошенников.
Со скуластым мужичком беседовали Ровер и Фокс, вскоре к ним присоединился дежурный следователь прокуратуры Николай Петров. На фоне мощного Ровера и длинного, но жилистого Фокса, Петров выглядел тщедушным мальчишкой.
Доценко и еще один оперативник ОБОПа ждали вызова в коридоре. Настало время выяснения истины, но… совсем по другому делу. Надо было ковать железо, пока клиент не знал, что его ждет.
Мне тоже срочно понадобилось поработать. Я вытащила мобильник и начала диктоваться на ленту новостей. Это была моя вторая работа, наша редакция, не только снимала, но и давала новости в ночной эфир радио "Криминальные хроники".
- Ночью, 17 февраля, сотрудники ОБОП Юго-Восточного округа задержали мошенника, обманом принуждавшего москвичей брать в банке кредит для покупки дорогостоящей оргтехники в магазинах "Эльдорадо". Как правило, мошенник легко втирался в доверие с помощью нехитрой выпивки и закуски, выбирая для своих махинаций безработных жителей столицы. После получения в магазине выбранной техники, мошенник пропадал из поля зрения недобросовестного приобретателя, предоставляя тому возможность самому рассчитываться с банком за товар, согласно договору. Обычно банкам так и не удавалось вернуть свои деньги, а судебные процессы при таком положении дел не имели перспективы.
В данный момент мошенник и несостоявшийся покупатель задержаны с поличным. Ведется проверка на причастность этих граждан к аналогичным преступлениям, совершенным в московском регионе.
Я бодро отбарабанила текст и позвонила ночному редактору - Тане, сообщить, что видеоряд нам подготовили сотрудники ОБОПа и передадут его завтра. Но она желала немедленно прислать к нам Вову Плетинского для утреннего сюжета. С трудом уговорив ее потерпеть до полудня, когда явится любимый Ровером и остальными ОБОПовцами Кирилл, я отправилась ждать продолжения банкета. Почему-то ребята, как и задержанный мошенник не торопились вызывать адвоката. В кабинете у Фокса слышалось тихое, не привычное этим стенам голубиное воркование. А я-то предполагала хлопки и стенания, или звук падающих стульев, в стиле Ровера.
- Ты хочешь отделаться одним мошенничеством, или предъявить тебе похищение человека?
- Наш клиент тебя узнал. Не желаешь ли ты правдиво рассказать о своих боевых товарищах?
Похоже, мошенник воспринимал торговлю без энтузиазма. За стенкой стояло напряженное сопение, сопровождающее обычно привычный супружеский секс или непривычно интенсивную умственную работу.
- А вот мы тебе тогда - серию, потому как не в первый раз! А вот - мы докажем!
Через час ко мне вышел довольный Ровер, ничего не желающий объяснять. Оперативники куда-то засобирались.
- Мы сейчас тебя домой отправим, нам предстоит бурная ночь, думаю, вам с Кирюхой светит второй сюжет - покруче мошенника. Тьфу-тьфу!
Мне очень хотелось посмотреть на продолжение марлезонского балета, но возражать Роверу, уже бившему копытом от нетерпения, было бесполезно. Я слышала, как Фокс созванивается с начальником ОМОНа, я чувствовала, что вот-вот что-то интересное случится, но цитировать им закон о СМИ было форменным самоубийством для дальнейшей кримкоррской карьеры. Это помогает только в судах, да и то не всегда.
Я понуро села в дежурную машину и через четверть часа - от двери до двери, в сопровождении молчавшего все дорогу опера Васи Курочкина, была доставлена домой, не солоно хлебавши. Джаз радостно встретил меня у двери, но, поняв, что третьей порции «сушняка» за день не дождется, отправился спать. А Егор так и не позвонил.
Я пошла набирать ванну, мечтая уже расслабиться и согреться одновременно, и тут мобильник разразился мелодией Верки Сердючки: "Замуж захотела, вот и залетела!" Группа досуга. Неужели Егор?
Но не тут-то было. Сквозь шумы и гул я услышала Ровера:
- Не спишь?
- В ванну собираюсь.
- Потом помоешься, у нас к тебе дело на 100 рублей. Ситуация резко поменялась. Выручишь?
От Ровера можно сойти с ума, как только Людмила его терпит?
- Во что одеваться-то? Лицо рисовать?
- Красиво, но тепло. Поприличнее, в общем. Сейчас будет Вася Курочкин. Жди!
Ровер отрубился. Я оперативно привела себя в вид, предусмотренный для посещения "Девушек в красном". Натянула сапоги на шпильке.
Через десять минут мы вместе с Васей уже мчались в сторону области на раздолбанном "Мерседесе", догоняя два ОБОПовских джипа. По дороге Вася поразил меня неожиданным красноречием.
- Вот дубленку ты правильно надела. Она - свободная. Хотя бронежилет и не налезет. Но мы - как-нибудь. Я тебе объясню. Тут совсем ничего страшного нет. Вот, смотри. Заходишь…
От его "теплых" слов о бронежилете и повторенных трижды объяснений моей текущей задачи мне немедля захотелось обратно в горячую ванную. А желудок начал подавать первые тревожные признаки острого гастрита. Вася умолк.
У одной из блочно-панельных двенадцатиэтажек города Люберцы нас уже ожидал автобус с ОМОНом. У последнего подъезда, вцепившись в мобильник, сновал Ровер, разом помолодевший на 10 лет. Рядом сосредоточенно курил Александр Фокс, страшно похожий сейчас на своего однофамильца из "Места встречи изменить нельзя", только очень худого. Мы вышли из машины, на меня - поверх дубленки нацепили страшного вида короткую служебного вида накидку бледно-зеленого цвета, и большую кожаную коричневую сумку.
- Почтовая, - пояснил Ровер. - Ты все поняла?
Я кивнула. Гастрит отступил. Мы вошли в подъезд. В воняющем мочой и пивом лифте я поехала на четвертый, а за мной пешком по лестнице тихо поднимались ребята из ОБОПа. На ватных ногах спустилась на третий. Света не площадке не было, только отсвет от уличных фонарей. Сбоку послышалось глухое рычание.
Я нажала на кнопку звонка квартиры слева. Рычание усилилось.
- Телеграмма. Вам - телеграмма! - прокричала я предательски звенящим голом в гулкую тишину. Минуты три за дверью не раздавалось ни шороха. Я продолжала жать на звонок. Потом кто-то подошел к двери. Постоял, отошел. Тишина.
Я начала долбить в дверь носком сапога, потом каблуком.
- Вам телеграмма и перевод почтовый. Откройте же! Света нет!
- Кто? - послышался за дверью глухой мужской голос.
- Да почта же! Срочно!
- Завтра и получим. Чего по ночам шляетесь?
- Нет, сейчас. Ой! - заныла я. - Ну, откройте же. Я боюсь! Ну, пожалуйста!
Рычание за моей спиной нарастало. Мне было действительно страшно.
- Ну, что же вы? Тоже темноты испугались? Мужчина, где ваш чертов Узарбаев? Это вы - Узарбаев? Никогда больше одна по срочной не пойду! Пусть сами ходят за 50 процентов!
- Завтра все узнаем. Уходи. Кто тебя только одну отпускает?
- Никто! Аааааааааа! - заорала я в полный голос. - Откройте, он меня сожрет! Ну, мужчина же!
- Кто? - оживились за дверью.
- Ротвейлер! Без поводка! Скорей. Ой, мамочки! Меня ребенок ждет! Фу! Нельзя! Мама-а-а!
Я громко затопала ногами. Странно, что в соседних квартирах никто не вылез на весь этот шум. Неужели спят?
Послышался поворот ключа в замке. Дверь приоткрылась самую малость. В неясном свете уличных фонарей высветилась голая мужская нога в тапочке. И тут меня резко толкнули к лифту, больно ударив чем-то тяжелым по бедру. Дверь распахнулась. Через пару минут все, кто находился в квартире, были сметены на пол крепкими ребятами в камуфляже и черных масках с прорезями для глаз. Сопротивляться неукротимой стихии в виде взмыленного "маски-шоу" было бесполезно и опасно для зубов и конечностей. Задержанных выводили по одному. Их было четверо. Один - толстый, восточного вида кабан, кажется, узбек. Трое славян. Среди них - трясущийся худосочный заложник с Белореченской улицы, ради освобождения которого все и затевалось.
Я стояла возле лифта всеми позабытая и терла бок, пониже талии. Кажется, будет огромный синяк, как от бурного секса в неожиданных местах. Очень хотелось в туалет, но страшно заходить в опустевшую квартиру. Через минуту после окончания "спектакля" к лифту поднялся развеселый Вася Курочкин. Это он рычал.
- Курить хочешь? - спросил он, будто ничего не случилось.
- Нет, мне бы, - я кивнула в сторону квартиры. - Или я следы уничтожу?
- Совсем ребенок! - заржал Курочкин. - Какие там следы, опосля ОМОНа? Пойдем!
Испуганный не меньше своих мучителей Сергей Прохоров так и не попал на прием к нотариусу и не продал свою квартиру за долги. Вместо этого визита, он был экстренно вывезен на обоповском джипе в сверкающий евроремонтом, но внешне скромный, как детский сад советского периода, Отдел по борьбе с организованной преступностью Юго-Восточного округа Москвы.
Вскоре все задержанные начали давать показания. Радио, включенное в дежурке ОБОПа, заиграло гимн России. Было шесть утра. В стране начинался самый тяжелый рабочий день - понедельник. Курочкин повез меня домой. Очень хотелось выпить, но я только нервно курила. Желудок болел так, что даже кишки перекручивало. Во рту - стойкий железистый привкус. Привет, гастриту! Все-таки я страшная трусиха.
- Ты знаешь, я еще умею кричать петухом и шипеть, - произнес вдруг Вася. - Хочешь,
покажу? Ке-ко-ка-рекуууу! Ва-кхууу! - заклокотал он. - Пс-шшшеее!
- Да ты что? - удивилась я.
- Так у нас в Рязани грибы - с глазами! - отрапортовал он. - Ты - молодца!
Смеяться было больно, но меня отпустило. Довольный Курочкин весь оставшийся путь шипел и кукарекал на бис на все голоса. Как обычно он сопроводил меня до квартиры, подождав, пока я войду, и только потом отправился обратно в контору.
Очень хотелось поесть и в ванную. Я открыла кран в ванной и села к ноутбуку: посмотреть, что пишут в ЖЖ. Потом вытащила из хлебницы большую булку сердечком, посыпанную сахаром, достала сливки. Тут же вокруг меня активизировались кошки: закружились, замурлыкали. Серая британская леди по кличке Ксюша терлась возле ног, рыжая персидская толстуха, по кличке Рыжая, прыгала по компьютерному столу.
Наконец ванна налилась, я погрузилась в теплое водное блаженство и, кажется, заснула. Очнулась я от громкого истошного воя. "Мяяя-ооооо"! - вопили в коридоре. - "Мяяяу-а-а-а!" "Как по покойнику плач", - пронеслось у меня в голове. В дверь ванной начали мерно и методично биться тяжелым телом, потом царапать. Открыв дверь, я снова нырнула в горячую воду.
В ванную, нервно рыча, вбежала всклокоченная и издерганная Рыжая, встала на задние лапы. Я попыталась погладить ее, но была немедля укушена за руку мелкими персидскими зубами. Убедившись, что хозяйка жива, она бросилась вон. Вот, ведь, нигде нельзя остаться в одиночестве в моей беспокойной квартире! Вскоре послышался страшный утробный вой и гром падающих предметов.
Выпрыгнув из ванны и вбежав в комнату, где стоял ноутбук, я увидела своих всклокоченных кошек: по обе стороны клавиатуры, рыча и шипя, зверюги раздирали в разные стороны посыпанную сахаром булку сердечком. На клавиши летели крошки, со стола падали ручки, блокноты, зажигалки и другие легкие предметы.
За сценой дележки ворованного, усевшись возле аквариума, с азартом наблюдал Джаз, вертя хвостом-закорючкой. Схватив с полки над столом попавшийся первым под руку тонкий уголовный кодекс, я надавала кошачьим по башке. Война была закончена вничью. Все - спать!
Я отключила все телефоны. Пусть Кирюха сегодня снимает один, мне хватило веселья!
В 9 часов утра довольные ОБОПовцы и их начальник собрались на совещание. Задержанных, уже давших первые показания, увели в камеры. Можно было праздновать победу и звать телевидение для закрепления триумфа. Но в этот момент в бочке меда разродилась первая ложка дегтя.
В кабинет Фокса вбежал бледный, как смерть, Миша Лермонтов - их бывший коллега.
- Ребята, помогите, меня убить хотят... из двух стволов, - выдохнул он.
- Оппаньки, - ошарашено произнес Вася Курочкин.
- Знакомьтесь, кто не знает, - с преувеличенной веселостью произнес Фокс, - Миша Лермонтов - новый начальник отделения милиции и наш бывший коллега, ушедший на более спокойное место, типо! Ну, в чем дело-то, Миша? Кто?
- Понимаете! Саш!!! Я тут стал замечать в работе нашего паспортного стола непонятки какие-то, решил проверить. Смотрю - шизофреничка Семенова внезапно квартиру продала. А я же сам на ее карточку сам «сторожок» поставил, что продавать запрещено. Подхожу к начальнице паспортного стола, а та: "Простите, Михаил Юрьевич, так много работы, компьютеров не хватает, а карточек вал, недосмотрела!" Я опять копать, а там… А они… А еще явился тут ко мне в отделение вояка по фамилии Скорик, и потребовал найти Ивана Васильевича - эксперта по документам.
- Это еще что за птица в отделении милиции? - удивился Фокс.