Жила-была старая женщина Клавдия Петровна. Мужа она схоронила, давно разъехались по дальним краям дети, а она не захотела покинуть родной город и осталась одна в маленькой однокомнатной квартире, когда-то уютной и хорошо обставленной, а теперь постепенно приходящей в ветхость и зарастающей пылью по углам. Несколько лет назад, в жестокий гололед, Клавдия Петровна неудачно упала, переломив в двух местах малую берцовую кость. Старые кости трудно срастаются; теперь ее мучили боли в ноге, и она с трудом передвигалась даже по комнате. Вот и сомкнулся мир старой женщины до пределов маленькой квартиры. Окно упиралось в глухую стену соседнего дома, и Клавдия Петровна порой сутками не видела человеческого лица. Два раза в неделю приходила мрачная, вечно торопящаяся женщина из социальной службы, выставляла на стол в кухне продукты и лекарства и поспешно уходила, не произнеся и десятка слов. Раз в месяц забегала молоденькая женщина-врач, мерила давление, обновляла рецепты; она была поразговорчивее, но и у нее была масса дел. Пару раз в год приезжали то сын, то дочь, привозили подарки и деньги, но визиты эти длились дня 2-3, не больше, потому что дети были людьми страшно занятыми, начальственными, и было им не до матери - она понимала это и старалась не обижаться. В начале заточения Клавдию Петровну выручал телефон, но и он понемногу замолкал, потому что старые подруги одна за другой уходили из жизни, а оставшимся, как и всем прочим, было не до старухи, прикованной к креслу.
И только одна отрада осталась у Клавдии Петровны в ее одиночной камере - ее лучший и единственный друг, телевизор. Когда окончательно погас экран ее старенького "Рекорда", сын привез ей отличный японский телевизор с дистанционным управлением. Сначала Клавдия Петровна наслаждалась яркими красками, бездумно переводя с программы на программу, потом стала смотреть более избирательно. Всякую там политику безжалостно выключала, а пристрастилась к бесконечным сериалам. Была она человеком требовательным, с неплохим вкусом, поэтому сначала морщилась иронически от дурной игры актеров и бездарности диалогов, но со временем втянулась и научилась прощать сериалам их неизбежные слабости. Дело в том, что есть у сериалов одно удивительное свойство: когда их герои изо дня в день приходят в наш дом, мы так привыкаем к ним, что уже не замечаем, как они пошлы, глупы, мелки, и видеть их становится для нас необходимостью. Близким людям прощаешь многое, не так ли? Если вы человек занятой - член парламента, например, или удачливый бизнесмен, - вам, конечно, на эти сериалы наплевать; но Клавдия Петровна, увы, не из вашего числа. И поэтому она искренне переживала за всех этих Марианн, Марий и Роз и с великой неохотой расставалась с ними, когда сериал подходил к концу, утешаясь тем, что этот конец счастливый.
Но были, друзья, с которыми она не расставалась уже много лет, - пестрая компания из Санта-Барбары. Она так сжилась с семьей Кэпвеллов, их друзьями и врагами, что радовалась и горевала, любила и ненавидела вместе с ними. Умиляло то, что даже негодяи здесь были так человечески сложны, что в некоторых эпизодах вызывали сочувствие и даже уважение. Как ни странно, особую нежность Клавдия Петровна питала не к очаровательной Софии или вечным страдальцам Иден с Крузом, а к мошеннице Джине, чьи любовь к сыну и неистребимое жизнелюбие искупали причиняемые ею семейству Сиси крупные неприятности и мелкие пакости. Старая женщина так сжилась с любимыми героями, что время с пятницы до понедельника казалось ей бесконечным, и она дождаться не могла, когда зазвучит знакомая до боли мелодия и поплывут привычные кадры заставки.
Естественно, что самым страстным желанием Клавдии Петровны было вовсе не расставаться с друзьями. А если мы чего-нибудь так сильно хотим, то наше желание непременно сбудется.
Вот так и получилось, что незаметно для себя самой Клавдия Петровна покинула свою одиночную камеру и очутилась со своим креслом в Санта-Барбаре, в уголке гостиной Сиси Кэпвелла. Сначала она только следила украдкой за событиями, боясь, что ее обнаружат и выдворят по ту сторону телеэкрана, а потом освоилась, осмелела и даже стала подавать реплики из своего угла. Ее советы были продиктованы жизненным опытом и поэтому дельны, и сначала Иден с Келли, а потом и Сиси с Софией стали к ним прислушиваться. Когда авторы сериала наконец спохватились, Клавдия Петровна уже так прижилась в доме Сиси, что выдворять ее было поздно. Пришлось спешно придумывать любимую русскую тетушку Сиси, и несколько серий молодые герои сериала носились с идеей поиска фамильных бриллиантов, запрятанных ею под памятником Крылову в Летнем саду. Потом все это как-то забылось, вытесненное новыми происшествиями в семье Кастильо, и Клавдия Петровна уверенно заняла свое достаточно скромное место в бесконечной череде персонажей. Ради нее реанимировали Минкс Локридж, и обе старые дамы, встречаясь, сплетничали насчет Софии и доверяли друг другу свои ветхие тайны.
И все же одно обстоятельство омрачало счастье Клавдии Петровны. Вечером, в определенный час, персонажи начинали украдкой поглядывать на часы и один за другим исчезали из поля зрения. Это приводило Клавдию Петровну в недоумение: неужели в столь досконально, уже изнутри известной ей жизни Санта-Барбары есть нечто ей совершенно неизвестное? Любопытство, смешанное с досадой, мучило ее. Наконец, цепляясь за мебель и проклиная простор в доме Сиси, она проковыляла за Софией в комнату, где собрались все персонажи.
Что же она увидела? Мягко светился экран телевизора, и санта-барбарцы напряженно впились в него взглядом. Она тоже посмотрела на экран и увидела нечто знакомое, одну из тех передач, которые она досадливо выключала в поисках очередного сериала. Там, на экране, безоружные люди, взявшись за руки,цепью шли на танки; хрупкие женщины карабкались по горам, разыскивая своих плененных сыновей; старики штурмовали почтовые отделения в надежде на пенсию за позапрошлый месяц; бородатые террористы захватывали родильные дома; журналисты месяцами сидели в тюрьмах за преступление, которое местные старушки совершали многократно за день в поисках покупателей или грибов; люди, по несколько месяцев не получавшие зарплаты, не протягивали руки за милостыней и не громили продмаги, а героически шли к своим станкам и кульманам... И жизнь эта казалась санта-барбарцам такой насыщенной и интересной, что они с восхищением, ужасом и завистью вглядывались в чужие суровые лица. София украдкой вытирала глаза, а мужественный Круз сжимал кулаки и нащупывал револьвер под мышкой. И ясно было, что этот потрясающий сериал они смотрят уже давно и мечтают, как Клавдия Петровна, проникнуть по ту сторону телеэкрана.
Старая женщина вздохнула, поняв, что незачем было проникать в гостиную Сиси, раз жизнь за пределами ее одиночной камеры представляется Кэпвеллам куда более значительной, чем все их надуманные проблемы. Она вернулась в свое кресло - и сама не заметила, как очутилась в своей маленькой квартирке, у своего телевизора, в своей потрясающей стране чудес. Клавдия Петровна посмотрела на экран, где еще не угасли полные восторга и зависти лица санта-барбарцев, и сочувственно улыбнулась им. А потом взяла свой пультик дистанционного управления и переключилась на "Вести".
1996.
*****************
Этот рассказ, конечно, устарел за 12 лет. И всё же я публикую его в память о временах, которые мы пережили.