Золотая колыбель

                Bir zamanda bar eken, bir zamanda yoq eken...*
    Когда-то было, когда-то не было...

                А Н Г Е Л Ы
     -А я тебе говорю, что она будет найдена в этом столетии!
    -Нет, нет, и еще раз нет! Может быть, через пару веков, но сейчас... Нет, не в этом веке.
    -Дорогуша, в этом!
    -Нет, милочка!
    -Но почему? Твои аргументы?..
    -Моим наивысшим аргументом является сам этот век- век жестокости и насилия,  век технологии и технократии. Кто знает, может это последний век, в котором   существует любовь!  Но и в нем ее так мало, и она так отягчена мирскими делами, что ее можно и спустить со счетов.
    -Моя дорогая, ты безнадежная пессимистка. Последний век любви... Мирская суета... Любовь всегда существовала и всегда будет существовать.  Как была она  в век Южных и Северных джинов, так и будет в век химии и технологий. Любовь, как сама жизнь, и ничто не может уничтожить ее.
    -Да что ты говоришь? Почему же до сих пор не нашлось ни одной пары, чья любовь была бы столь сильна, как  любовь ханского  сына  и  его  возлюбленной?  Почему же до сих пор никто не нашел...
    -Потому что о ней никто не знает!  В нее верят столько же, сколько и в нас.   Мы существуем, а люди сводят нас с ума, пытаясь доказать, что нас нет.  Ими  движет алчность и жажда наживы. Вот и не могут ее найти. Да и не хотят искать  то, чего, как им кажется, вообще не существует. Но я  знаю, верю, что и в этот  век жива любовь, и пусть не верят в ее существование! Наше  существование так  же отрицают.
    -Пока сама не почувствую ее зов, не поверю. Мы не пели уже столько веков, что  я забыла, как это делается. И навряд  ли мне придется когда-нибудь вспомнить  это.
    -Придется, дорогая, придется.
    -Ну ладно. Придется, но не в этом веке.
    -В этом! - сказала первая.
    -А вот и нет! - возразила вторая.
    -А вот и да!
    -Дамы о чем спор? - спросил третий, возникший из ниоткуда.
       Дамы коротко изложили суть спора.
    -В чем же проблема?  Предлагаю  простой  способ решения - эксперимент.  Бог  любит троицу, кому как не нам знать, - третий загадочно улыбнулся - Так что возьмем  троих  ничем не связанных между собой людей, скажем, двух женщин и  одного мужчину. И будем наблюдать за ними. Ну, и, чтоб оживить игру, добавим  небольшой  пунктик : каждый из нас  имеет право помочь своему подопечному в  любой ситуации, кроме поиска Золотой Колыбели. Но только -  один раз.
    -Но ведь всякое вмешательство в жизнь смертных запрещено!
    -А кто об этом узнает? Ну, же, дамы, давайте немного развлечемся! Кроме того, мы же будем им не мешать, а помогать.
    -А если  они не хотят этой помощи?  Если вознесут они молитву к  Богу, и он  узнает о нас, о нашем поступке?
    -Это маловероятно.  В двадцать первом веке  не так уж много верующих людей.  А  если уж такие найдутся, то к кому поступят жалобы?  К нам же, к ангелам- хранителям. До Него ничего и не дойдет. А если и дойдет, то, думаю, он весело посмеется вместе с нами.
    -Это полнейший абсурд! - заявила пессимистично настроенная дама.
    -Нет не абсурд! - возразила другая.
    -Давайте тянуть жребий, -  появившийся из ниоткуда так же из ниоткуда вынул две корзины. А затем  три нити.- Я тяну первым. Мужчина должен быть старше. Пусть разница будет в пять-шесть лет. Значит ты, - он кивнул оптимистке, - тяни  через пять секунд, а ты, - кивнул другой,- через шесть. Раз, два, три!
    И он вынул из корзины бумажку.  Через пять секунд вынула первая спорщица, а  через шесть - другая...
    -Вот и все. Посмотрим теперь... Так, у меня - Дмитрий Владимирович Прохоров,  - сказал пришелец.
    -У меня - Софья Ивановна Бродская, - заявила более веселая дама.
    -У меня - Карелия Миранцова.  Что ж, спор заключен; если хотите, наблюдайте  за ними, а я пошла спать. Все равно из этой затеи ничего не выйдет. Ни Кари,  ни Софи не смогут найти счастья в любви с Димой, а, тем более, найти Золотую Колыбель. Спокойной ночи.
    -Спокойной,- со вздохом ответила оптимистка.
    -Спокойной,- добавил третий-не-лишний.- Ну а мы с тобой, дорогая Софи (позволь отныне тебя так называть) свяжем воедино три судьбы.- Он взял три ниточки и завязал их прочным узлом.- Идем, дорогая, к Зеркалу Мира - наблюдать.
    -Идем.
    Этим и закончился спор трех ангелов в небесной синеве над Украиной.
                Л Е Г Е Н Д А.
     -И жили они долго и счастливо, прекрасная принцесса  и  ее добрый принц...-  дочитала сказку маленькая хорошенькая девочка в розовом платьице  и беленьких чулочках. - Соня, а за мной приедет мой принц?
    -Ну конечно, дорогая.  Непременно приедет.  На белом коне, в золотом плаще, развевающемся на ветру,  с вышитыми  по золотому полю серебряными звездами.
    -Ой! - воскликнула малышка. - А это все правда? - на ее прекрасном личике отразилось сомнение.
    -Когда я тебя обманывала? - возмутилась Соня. - Конечно  же, это все чистая правда.
    Девочка успокоилась и принялась читать следующую сказку.
    “Да простит мне Господь эту маленькую ложь!” - подумала Соня. Она не верила  в  существование  прекрасных принцев, но Даша верила. А Соне очень хотелось  видеть свою сестру счастливой. Пусть ждет своего принца. Кому от этого вред?
    А она, Соня, его ждать не будет. Не будет дожидаться, пока он увезет ее  на  белом коне и подарит ей свое королевство. Оно ей не нужно. Она сама создаст  империю и будет в ней править. Без всякого принца. Она давно составила план своей жизни. Во-первых, она с отличием окончит школу. Во-вторых, поступит в  престижный юридический ВУЗ на конкурсной основе. В-третьих, она станет самым  лучшим адвокатом, какого только знал свет. А потом всю свою оставшуюся жизнь будет служить Фемиде.  В ее мечтах не было места принцу  на  белом коне. Ее  единственной семьей навсегда останутся отец и Даша. Больше ей никто не нужен. Любовь делает человека слабым, незащищенным от недругов, а  это недопустимо для законника. Еще в детстве она влюбилась в закон, и останется верна  этой  любви до конца своих дней.
       Судьба действительно оказалась благосклонной к Соне. До некоторого времени. Она в самом деле  окончила школу с золотой медалью.  Она успешно  сдала  экзамены в институте. Она была уверена, что поступит, но среди преподавателей, которые позже будут начитывать лекции о наказании  за  взяточничество,  это самое взяточничество процветало.  Место на студенческой скамье, которое  по праву должно было принадлежать ей, занял другой. Сын богатых родителей. У  отца Сони не было денег на образование дочери. Он был очень болен, и те средства, что были отложены на продолжение учебы, расходовались на лечебные процедуры и лекарства, да и эти деньги уже заканчивались. И довольно много этих с  трудом сэкономленных денег было истрачено на поездку в Киев для сдачи экзаменов в институт. Потрачено абсолютно впустую.  Настроение было ужасным, но  Соня не могла себе позволить впасть в отчаянье.  Оно стоило слишком дорого.
       Неудавшаяся студентка шла по Крещатику и думала о том, что же  ей  делать дальше. Связей у нее нет, денег тоже. Есть голова на плечах, но кого это интересует, если у нее нет образования?  Соня подошла к газетному киоску и  в одной  из газет увидела объявление: “Срочно требуется секретарь...” и номер телефона. Соня задумалась. А что? Это возможно ей подойдет!  Ведь и в ее родном городе наверняка есть курсы секретарей. Всего через пару месяцев у  нее  появится специальность и можно будет найти работу! А если получит работу, то сможет хоть немного помочь папе содержать свою семью. Да, именно  так она и  поступит.

                *       *       *


       Радостная и веселая, одетая в яркий шелковый костюмчик и белые босоножки, Соня возвращалась домой. Свидетельство об окончании секретарских курсов лежало в ее маленькой сумочке, а заодно и рекомендации, выданные ей как лучшей  курсантке. Теперь она обязательно найдет работу. Конечно, в любой  престижной фирме захотят иметь секретаря с опытом работы, но она сможет убедить    руководителя, что стаж  с  лихвой можно заменить энтузиазмом и теоретическими  знаниями.
       Соня подходила к своему дому. Здание, в котором находилась ее  квартира,  располагалось на одной из тихих и спокойных улочек Николаева. Аккуратно побеленное и покрашенное, оно выгодно отличалось от других домов, имевших весьма неприглядный вид.
       У подъезда ее встретила соседка, тетя Маша. Она явно была чем-то взволнована и расстроена.
    -Соня, иди скорей, Ивану Владиславовичу плохо!
    -Что с папой?! -  Соня не стала слушать объяснений тети Маши, а опрометью кинулась к своей квартире. У отца было больное сердце. Любой новый приступ мог  стать также и последним. Дверь ей открыла Даша. Девочка никак не могла остановить слез. Всхлипывая, она рассказала, что к папе приезжала “скорая” и  как-будто уже все в порядке.  Соня немного успокоилась. Тихонько подошла к отцу.
    Лицо его было бледным, на лбу выступили капельки пота.
    -Папа, - прошептала она. - Это я, как ты себя чувствуешь?
    -Лучше, уже лучше. Спасибо, дочка, - каждое слово давалось ему с трудом.
    -Ты не разговаривай. Отдыхай.
    -Нет, Соня... Я... чувствую... Мне очень много нужно успеть сказать тебе.
    -Не говори так! Ты будешь жить еще очень долго!
    -Не спорь со мной, я... просто обязан тебе кое-что рассказать.
    -Сейчас? Но, папа, я уверена, что с этим можно немного и подождать.
    -Нет... нельзя. А то будет слишком  поздно...  Сядь, милая, и послушай еще одну сказку твоего старого отца.
    Соня села на лавочку рядом с постелью отца.
    -Я слушаю тебя.
    -Это старая история. Мой прадед, Ярослав Кузьмич Бродский, жил в Крыму. Он  был довольно зажиточным человеком. Имел дом, землю, скот. Все это он заработал тяжким трудом. Совладельцем этого состояния был его друг,  Олег Потапович Прохоров. Хозяйство они вели вместе. Мечтали, что когда-нибудь породнятся... И вот однажды случай вышел: Олег Потапович женился на иностранке, что  там проездом была. Ну, и поехал в Англию с новыми родственниками знакомиться. Подзадержался там без малого на полгода.  Все бы не беда, так начался красный террор.  Прадед, опасаясь, что восставшие пожгут усадьбу, уничтожат все хозяйство, постарался распродать и землю, и скот, и дом. Половину вырученных  денег  послал  с верным человеком  Олегу Потаповичу. Вскоре от него   пришла телеграмма о том, что деньги он получил, спасибо, и приглашает Ярослава Кузьмича к себе в  Англию, где он решил обосноваться.  Ярослав Кузьмич с  семьей собрался в дорогу. Жить на Родине в период революции стало невозможно. Прадед был умным человеком и свою часть проданного хозяйства обратил  в драгоценные камни, полагая, что, кроме земли, лишь они вечны. Они отправились  в какой-то приморский город, чтобы там сесть на пароход и навсегда покинуть  родной берег. В пути они случайно наткнулись на молящего о помощи человека, он лежал у дороги, прямо на голой земле, и был тяжело болен. Прадед от души  хотел помочь ему, они с женой  подняли умирающего на телегу и повезли его в больницу. Этот человек был очень слаб и знал,  что умирает, поэтому достал из кожаного мешочка, висящего у него на груди, какой-то потертый, изорванный и  аккуратно склеенный документ. Тихим и слабым голосом он подозвал к себе Ярослава Кузьмича и рассказал старинную легенду о Золотой Колыбели. Дрожащей от слабости рукой он вложил в руку прадеда листок бумаги. Это была карта. До города его не довезли, он умер. Похоронили его на сельском кладбище.
       По приезде в город Ярослав Кузьмич почтой переслал карту и письмо с просьбой сохранить, пока он или кто-нибудь из его родственников  не приедет за ней. Карту-то он отправил, а самого его при выходе, прямо у парадного почты, остановил красный комиссар. При обыске обнаружили драгоценности.  Спасаясь, прадед вырвался и побежал, но был безжалостно убит выстрелом в спину. Семья  Ярослава Кузьмича, не дождавшись его на вокзале, заподозрила неладное. Жена, встревоженная его долгим отсутствием, пошла на почту искать его. Там рассказали ей о случившейся трагедии и предупредили, что теперь ей нельзя ехать везде ищут родственников Ярослава Кузьмича.  На всех постах проверяют документы и за границу теперь им не уехать,  вообще не выпустят.  Жена Ярослава  Кузьмича с детьми пешком добрались до Николаева и поселились здесь.  Жили  они тихо и незаметно, как все, и их не нашли. Умерла жена Ярослава  Кузьмича, отжили свое и умерли их дети. Уходили из жизни люди, но  в  семье  жила легенда о загадочном сокровище предка. Кто верил, кто не верил  в  его существование, но всегда, когда уходил из жизни глава семьи, он брал клятву  со старшего сына, что тот попытается найти сокровище, или хотя бы расскажет о нем своим детям.  Не благословил бог меня и твою покойную мать сыновьями,  но у меня есть дочери. Ты старшая, тебе и давать клятву.
    -Расскажи поподробнее, что это за сокровище?
    Отец засмеялся.
    -Никогда не подписываешь пустые листы и не клянешься неизвестно в  чем?  Ну  ладно. Я расскажу. Это еще одна старая легенда. Слушай.
       Как говорит предание, раньше в Крыму было два ханства:  одно по северную сторону Ай-Петри, другое - по южную. Ханства постоянно враждовали между собой. Северный хан был злым и жестоким; он ненавидел южного хана. И южный хан  не питал особой любви к северному. У северного хана был сын, самый красивый  юноша в своей стране. Он был вполне доволен своей жизнью, но никак  не  мог
    найти себе невесту в ханстве отца. Один старик рассказал ему, что по ту сторону гор живет самая прекрасная в мире девушка, но ханскому сыну нельзя любить ее, потому что она дочь южного хана, врага его отца.
    -Понятно. ”Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте”, - процитировала Соня.
    -Думаю, эта повесть печальней. Но не перебивай меня... Дай лучше воды.
    Иван Владиславович отпил немного и отдал дочери стакан.
    -Так  вот, я продолжаю. Ему было нельзя любить ее, но предупреждение запоздало: ханский сын уже был влюблен в южную красавицу.
    -Разве можно кого-нибудь полюбить заочно?
    -Соня, ну что мне с тобой, такой правильной, делать?  Не  я же придумал эту  легенду, в конце-концов? Откуда же мне тогда знать все подробности? Сказано тебе, ханский сын влюбился, и все тут. Слушай дальше. Старый хан узнал о запретной любви своего сына и приказал заточить его в темницу, пока несчастный не одумается. Но старик, рассказавший ханскому сыну о южной красавице, помог ему убежать. С большим трудом преодолели они вершины Ай-Петри, много  опасностей подстерегало юношу на пути к любимой, но он избежал смерти и, отрекшись от всего, что было ему дорого на Родине, вступил на враждебную ему землю южного хана. Юноша понравился южному хану, а его дочь влюбилась в него с    первого взгляда. Они поженились и у них родился сын.
    -Ну и что же здесь печального?
    -Это еще не конец. Так вот. Об их счастье узнал северный хан. Он решил, что лучше уж его сыну умереть, чем быть женатым на дочери врага своего отца. Он  повел  свое  войско на южное ханство. Молодой принц возглавил войско своего  тестя. Он сражался храбро, но войско его отца было лучше обученным  и  лучше  вооруженным. Принц был убит своим отцом, северным ханом.
    -Теперь это напоминает Тараса Бульбу.
    -Помолчи, егоза. В это время старый южный хан со своей дочерью и внуком оказались в окружении в своем замке. Через потайной лаз они спустились в  подземелье и по подземному ходу попали в пещеру, которая верой и правдой  служила многим поколениям ханов при осадах. Но северный хан велел своим воинам  скатывать каменные глыбы с гор на замок южного хана.  Камни завалили выход из  пещеры, не могли они и вернуться обратно. У них не было еды, только маленький ручеек протекал в той пещере. Надо сказать, что, убегая, никаких ценностей не взял с собой хан. Только колыбель, в которой спал его внук. Эта колыбель была семейной реликвией. В  ней  укачивались  многие поколения южных  ханов. Колыбель была из чистого золота и украшена драгоценными  камнями. Но не это было главным ее достоинством. При покачивании  Золотая Колыбель сама  пела песни младенцу, и не было на земле прекрасней пения, ибо то было пение  ангелов Господних. Первым от голода умер ханский внук, потом,  не  выдержав смерти сына, умерла и ханская дочь. Хан, обезумев от горя, перед смертью наложил заклятье на Золотую Колыбель. Никто не может найти ее в подземном лабиринте и не может обладать ею, если не имеет нужного талисмана. Многие пытались после этого найти Золотую Колыбель, но либо не возвращались из пещеры вовсе, либо возвращались безумными.  Крепко  заклял хан  свое сокровище.
    Никто не смог до сих пор найти нужного талисмана,  а  талисман, необходимый  для этого,- любовь. Любовь мужчины и женщины, любовь, которая могла  бы сравниться по силе с любовью ханского сына, погибшего от руки собственного отца, и ханской дочери, умершей от горя и голода в пещере.  Если же их  любовь не будет таковой, они оба погибнут.
       А теперь... клянись... что расскажешь своему сыну... если не найдешь Колыбель... Клянись!
    -Клянусь,- сквозь слезы прошептала Соня.
    -Запомни то, что я скажу тебе. Сейчас карта у...- он начал задыхаться. - Владимира Константиновича П...- речь его оборвалась. Он откинулся на подушки и  закрыл глаза, чтобы больше уже никогда не открыть их.

       Владимир Константинович Прохоров, солидного  вида мужчина, в безупречном  костюме и при галстуке  даже в домашней обстановке (сказывалось  английское воспитание) стоял перед камином. В его руке был бокал домашнего вина. Над камином висел  написанный маслом  портрет,  на  котором был изображен он сам,  его покойница-жена и трое его сыновей: Иван, Владислав, Дмитрий. Он был поглощен воспоминаниями о своей жене. Он познакомился с нею во Франции... Его  Анна была настоящей красавицей: стройный стан, тонкие черты лица, чистая кожа. Кроме того она обладала поистине ангельским терпением и чудесным характером. А как она любила сыновей!
    “Господь слишком рано отнял ее у меня. Хотя... с чего  бы  это Господь стал окружать себя недостойными душами? Он всегда забирает в свое  царство  лишь  самых лучших, избранных”, - думал Прохоров.
       Вспомнил он также  своих сыновей. Старшему, Ивану, перевалило за тридцать. Он был женат на прелестной англичаночке и жил в Англии. Средний сын, Владислав, женился на русской девушке, Маше,  и жил в России,  только  временами  приезжая в свою летнюю “резиденцию” на юге Украины. Каждый из них участвовал в бизнесе отца, руководя филиалами отцовской империи. Только Дмитрий избрал другой путь. Окончив университет досрочно и сразу по двум направлениям - бизнеса и химии, он решил создать собственное дело. Отец дал ему денег, и Дмитрий купил разорившееся предприятие в Крыму. Благодаря своим способностям и  деньгам отца, он довольно быстро восстановил производство парфюмерии и косметики. Теперь он был за границей - нанимал нужных ему людей, советовался со  специалистами в этих областях. Отец радовался его успеху. Об одном он жалел,  одно его тревожило: сын не был женат и, похоже, жениться не собирался. Владимир Константинович помнил то благословенное время, когда его сын  еще  не  достиг вершин бизнеса, не имел образования, но был похожим на других семнадцатилетних юнцов, которые весь мир считают своим, а всех женщин - влюбленными в себя. Дмитрий тогда встречался с прекрасной белокурой, похожей на ангела, француженкой Жизель. Хотя, как часто думал Владимир Константинович, Жизель была похожа не на настоящего ангела, а на мраморное изваяние.  Обладая
  расчетливым умом и холодным сердцем, она, не любя Дмитрия, намеривалась все  же выйти за него замуж. Очень уж привлекали ее деньги  его  отца.  Однажды,  придя к ней, Дмитрий застал эту маленькую хищницу в постели со своим  лучшим  другом. Потеряв сразу два любимых существа, Дмитрий больше никогда  не  позволял  себе влюбляться. Несмотря  на  это, обеспокоенные  родственники и  отец знакомили его с красивейшими женщинами Лондона, Парижа, Москвы и Киева.
    Он использовал женщин и безжалостно бросал их, как будто мстя той единственной, которую любил, и которая его предала.
       Владимир Константинович подошел к столу и взял с него листок бумаги. Это  был факс от Дмитрия, в котором он просил отца, имеющего большой опыт в подборе кадров, найти ему, Дмитрию, опытного секретаря. Владимир Константинович  уже подготовил объявление в газету. Лелея мечту о том, что сын вновь влюбится, он приписал в конце подготовленного текста: ”возраст от 17 до  25 лет”.
       Приближался час, когда должны были приходить секретари, откликнувшиеся на  объявление. Разумеется, он принял бы их у себя в офисе, но, как назло, подхватил ужасный насморк и решил не ходить в контору, а заняться делами дома.
       Через пару часов горничная доложила о приходе еще одной девушки.  Честно  говоря, Владимир Константинович уже выбрал секретаря, но, чем черт не шутит,  быть может, эта девушка будет больше подходить. ”Подходить на место секретаря или  жены для сына?”- задал он себе непростой вопрос, но не успел развить свою мысль по этому поводу, как вошла гостья. У Владимира Константиновича на  мгновенье отняло речь. Оправившись от шока, он предложил гостье сесть. Убедившись, что кольца на пальце у нее нет, он окончательно решил, что именно такую девушку он и искал. Чуть выше среднего роста, но, тем не менее, пропорционально сложенная, с неправильными, но тонкими и красивыми  чертами лица, с  черными как смоль волосами, одетая скромно, но со вкусом, эта обладательница  самых прекрасных глаз, какие только видел Владимир Константинович (а  повидал он их за свои 55 лет немало), явно была настроена  бороться  за  рабочее  место. Внезапно вспомнив, что  выбирает  он, между  прочим, не  невестку, а  секретаря, он предложил девушке показать свои  документы.  Сделав  вид, что  рассматривает рекомендации и обдумывает положение дел, он выждал  несколько  минут, а затем объявил:
    -Поздравляю вас, София Ивановна. Вы прошли по конкурсу. Надеюсь, что с переездом в Крым у вас проблем не будет.


                КРЫМ.
       Дмитрий Владимирович, руководитель предприятия,  на которое была принята Соня, арендовал автобус для перевозки людей, прибывших самолетом из Англии, и  грузовик для их багажа и кое-какого оборудования. Этим же автобусом Владимир  Константинович помог Соне выехать в Крым из Николаева.
       Сидя возле окна, Соня наслаждалась крымской природой. Они ехали неширокой  дорогой, петлявшей в горах. Кругом стоял лес. Как окружающий ландшафт отличался от привычных глазам Сони степей! Не встречались больше высокие серебристые тополя и акации с их ажурной листвой, которыми был засажен ее родной  город. Зато  то  тут, то там  стояли  высокие стройные кипарисы. Иногда можно было увидеть можжевельник, ели, сосны. Но, в основном, росли  лиственные  деревья: клены, липы, рябины, дубы.  Соня очень любила клены.  Эти деревья,  когда цвели, издавали дивный аромат меда, дождя, солнца, весны и еще чего-то,  что Соня никак не могла уловить.
       Временами встречались открытые полянки, залитые солнечным светом.  Трава  на вид казалась такой мягкой, шелковистой... При дуновении ветерка создавалось впечатление, что это и не поляна вовсе, а море, и то склоняющиеся,  то  вновь выпрямляющиеся травинки и не травинки совсем, а  волны  этого дивного  моря. Через некоторое время они поднялись на такую высоту, что внизу видели  только облака, с правой стороны - гора, а с левой - обрыв. Какие резкие контрасты! Только что были буйные заросли - и вдруг холодные, безжизненные камни, которые, кажется, нависают над тобой и только и ждут, когда ты  приблизишься, чтобы свалиться прямо на тебя.
       И вот перевал позади. Автобус начал спускаться. Некоторое время они ехали очень медленно, так как попали в полосу тумана.  Туман так  же  внезапно исчез, как и появился. Они выехали на открытую местность и были в пути  еще около часа. Соня задремала. Когда она проснулась, день клонился к вечеру, и  в прощальных, более ярких, чем обычно, лучах заходящего солнца София  увидела скалы Ай-Петри во всем их великолепии. От восхищения  у нее  захватило дух. У подножья величественного массива росли пышные деревья, чуть выше  простирались луга, где пастухи выпасали стада овец, еще выше - голые скалы,  уходящие в облака. Но недолго ей пришлось любоваться этой красотой. Автобус повернул, и величественные склоны Ай-Петри скрылись из виду.
       По прибытии каждому новому сотруднику отвели отдельный маленький коттедж недалеко от предприятия. Проследив за тем, чтобы  все вещи  были  выгружены достаточно осторожно, Соня занялась осмотром коттеджа. Это был маленький домик с двумя комнатушками, кухней и прихожей.  Соня  быстро определила новое  место своим вещам.  Разложив все по полочкам,  она села на небольшой диванчик.   В доме был минимум мебели: по кровати в каждой комнате, диванчик,   на   котором она сидела, стол в кухне и стулья.  В нишах  находились  встроенные  шкафы с полками. Отдохнув, Соня пошла на кухню и отварила себе пару яиц. За  едой она подумала о своей новой жизни. Коттедж, конечно, не хоромы, но им с  сестрой многого не нужно. Соня уже успела соскучиться по Даше. Как она там?
    Узнав о смерти отца Сони и Даши, в Николаев приехала их тетя, сестра матери.  Она обещала позаботиться о Даше, пока Соня устроится на новом месте.  Нужно  позвонить им и сообщить, что все в порядке, и она все подготовила к приезду  Даши. Но это завтра. А сейчас ей хотелось одного - спать, спать, спать...
       В назначенный день тетя Антонина посадила Дашу на автобус, ехавший прямым  рейсом, Николаев-Алупка. В Алупке Дашу должна встретить Соня.
       Соня приглядывалась к сходящим с подножки автобуса пассажирам.  Наконец,  водитель автобуса подхватил со ступенек малышку с ее сумкой. Схватив сумку с вещами, Даша кинулась в объятия к сестре.
    -Соня! Как я рада тебя видеть! Я так скучала без тебя!
    -Я тоже очень рада. Но тем не менее, была бы очень благодарна вам, юная леди, если бы вы вспомнили, что находитесь на улице и  своими криками привлекаете внимание окружающих.
    -Какая ерунда! Кому какое до нас дело?
    -И тем не менее.
    -Ладно,- вздохнула Даша,- все равно с тобой спорить,  так лучше сто лет каторги. Поехали, я хочу увидеть наш новый дом!

       В начале недели Соня приступила к работе. Машинистка,  временно  заменяющая секретаря коротко рассказала Соне о ее работе.  Сейчас, когда  Дмитрий  Владимирович со своими заместителями уехал в Англию, а  весь  персонал  был отправлен в оплачиваемый отпуск, работы было не много, и у  Сони  была возможность ознакомиться с документацией.
       Через несколько дней руководители возвратились из командировки, комбинат  начинал работать, но Дмитрия Владиславовича все еще не было.  “Наверное задержали дела”, - подумала Соня, разбирая бумаги на своем столе. Она работала  уже десятый день. Дашу определила в местную школу, ведь на дворе стоял сентябрь. За окном - “бабье лето”, самая любимая пора года. Даша едва ни каждый  день приносила осенние цветы и пожелтевшие листья.  Где только она их находила? Ведь деревья стояли совсем зеленые.  Хозяин еще не приехал. Соня мысленно представляла его портрет:  человек лет  35-40,  приятной наружности с  редеющими волосами и растущим брюшком. “А  он женат?”- первый вопрос, который задала ей Даша. У сестры Сони была идея фикс:  выдать сестру замуж за прекрасного принца из сказочной страны. Соня иногда даже корила себя за то, что  не развеяла иллюзии сестрички относительно принцев. Но теперь было уже поздно. Даша ни на миг не сомневалась, что принц, если только он в здравом уме,  обязательно влюбится в ее сестру, потому  что как можно не любить ее?  Даша  привыкла считать сестру самым  красивым, добрым и милым существом на земле,  истинным совершенством. Образ же принца включал в себя доброту, любовь к Соне, приятную внешность. И он обязательно должен быть богатым и щедрым.  И в самом деле, какой же принц может быть без королевства?! Соня была абсолютно уверена, что шеф женат. Он не может быть не женатым по многим причинам, основная - не одна Даша мечтает о принце с собственным домом и бизнесом.
       Внезапно какой-то звук прервал поток мыслей Сони. Дверь в приемную открылась и в комнату вошел человек. Соня никогда не видела его раньше, но, взглянув на него один раз, уже не могла отвести взгляда. Довольно высокий, в черных брюках и белой, тонкого полотна и свободного покроя сорочке. По-видимому, он долго был в пути, так как его одежда порядком запылилась; но, тем не   менее, она не была измята. Соня подняла глаза на его лицо. Прямой нос, красиво очерченный рот и, о Боже... Их глаза встретились и она четко осознала,  что тонет в этих бездонных, зеленых глазах со стальным оттенком. Тонет, и нет надежды вырваться, освободиться из этого омута. В его  глазах  она  увидела  сдерживаемую силу, страсть, острый ум и,-  где-то глубоко-глубоко невыразимую тоску,  тоску по... ней?  “Нет-нет, так нельзя. Черт возьми, а если ты вот так вдруг на суде заглянешь в глаза прокурора?  Что тогда? Очнись, Соня!” -  приказала она мысленно сама себе.  С трудом стряхнув с себя наваждение, она заставила себя произнести:
    -Чем могу быть вам полезной?
    Соня попыталась напустить на себя самый строгий вид, на который только была  способна. Мужчина, на вид ему было лет двадцать пять, почему-то не ожидал кого-нибудь здесь увидеть. У него на лице возникло такое удивленное выражение,  что Софье захотелось рассмеяться. Впрочем, она тут же опомнилась. Он должен  немедленно уйти. Ну не может она, просто  не  может еще раз заглянуть в эти  глаза. В них она чувствовала угрозу своему счастью, они вселяли в нее страх.
       Незнакомец также рассматривал Соню. Он никогда не попадал в подобную ситуацию, и она показалась ему нелепой.  “Господи, ну чем я перед тобой виноват? Последние... две  недели  я  был пай-мальчиком, не обманывал, не хитрил, не соблазнял невинных, -  после обдумывания этой мысли ему показалось, что Господь, услышав ее, рассмеется.- Ну,  по крайней мере, я пытался этого не делать. Честно, пытался.  И что же я получаю в награду за свои благие намерения?  Еще парочку препятствий на пути!
    Я останавливаю  комбинат, чтобы улететь в Англию и там посоветоваться с нужными мне людьми, обменяться опытом. Прилетаю в Лондон, а они улетели в Нью-Йорк. Лечу туда, встречаю там этих людей, но ничего нового они мне  сообщить не могут. Я лечу обратно, заезжаю к отцу - хоть он помог мне - нашел нового секретаря. После милого семейного ужина еду в  аэропорт. Рейс отменили,  следующий - через два часа; а водителя я уже отпустил, и вот, как дурак, два  часа торчал в аэропорту.  Наконец, прилетаю, мчусь тотчас же на работу, и в результате обнаруживаю здесь какую-то девицу,  роющуюся в бумагах  у меня в приемной и спрашивающую меня, чем может быть полезной.  Уму непостижимо!” -  подумал он.
       Впрочем он совершенно не возражал против этой девушки. Она была прекрасна, и, взглянув на нее, он сразу почувствовал прилив желания. Он представил себе как она будет стонать от наслаждения и извиваться от страсти в его руках, как ее волосы цвета ночи разметаются по белоснежной подушке...  Но заставил себя унять свою фантазию. Девушка его явно не ждала.
       Они, наверное, еще долго бы так стояли и смотрели друг на друга, если бы  не приход уборщицы.
    -Сонечка, ты здесь?- увидев мужчину, она широко улыбнулась.- Дмитрий Владимирович! Как я рада вас видеть! Батюшки-светы, а похудели-то как! Да не беда, мы вас быстренько откормим. Соня, ну, и как тебе твой начальник?  Правда, красавец? Лучшего шефа тебе во всем мире не сыскать.  Он, правда, порядочный бабник, но работает, как вол. И никогда не забывает спросить, как самочувствие старой тети Любы... Да что это я? Мне пора начинать уборку!  - и  она отошла с веником в другой конец комнаты.
    -Шеф?!- воскликнула София. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы ее первая встреча с начальником состоялась таким образом.
    -Шеф?!- Дмитрий был крайне удивлен.  Он был уверен, что отец подобрал... не  важно кого, главное - этот кто-то должен выглядеть не как Соня! Она слишком  молода, а значит у нее нет стажа, нет опыта. Она слишком молода, а значит не  слишком профессиональна. ”И она слишком красива”, - нашептывал ему внутренний  голос.
       Дмитрий заговорил первым.
    -Очень приятно познакомиться... София Ивановна, если не ошибаюсь?
    -А вы, значит, Дмитрий Владимирович?   Мне тоже очень приятно.- Она кивнула  ему с таким царственным величием, что он невольно подумал: “Черт возьми, где  она обучалась манерам? При дворе Людовика Четырнадцатого?  Да, если она так неизменно вежлива и царственна абсолютно всегда и со всеми, то его английские сотрудники еще, чего доброго, подумают, будто у него в секретаршах,  по меньшей мере, дочь их королевы! А может, устроят ей “темную”. Интересно, может ли что-либо нарушить ее невозмутимость?”
    Соня продолжила.
    -Надеюсь, я вполне подойду вам в качестве вашего секретаря.
    -Не надейтесь.- Лицо его было серьезным, но глаза смеялись.- Тетя Люба подтвердит вам, что никто до сих пор не смог подойти мне... как это вы сказали?  Ах да, подойти вполне.
    Замешательство Сони длилось не дольше мгновенья.
    -Ну что ж, либо вам придется привыкнуть и смириться с моими несовершенствами, либо вы меня уволите. И тогда вам придется выплачивать мне выходное пособие!- закончила она с триумфом в глазах. Нельзя позволять начальнику  запугивать ее с первой же встречи. Пусть не воображает себя императором  Вселенной!
    -Да не волнуйтесь вы так! Кто это, интересно, вас научил, что лучший способ защиты - нападение?
    -Жизнь,- просто ответила она.
    -Жизнь? За ваши с натяжкой девятнадцать лет? Ну-ну. Я сказал абсолютную правду.  Мне трудно угодить, но ведь вас приняли на работу для того,  чтобы вы содержали в порядке мои бумаги, отвечали на звонки, следили бы за  порядком  в приемной, то есть, для выполнения обычной секретарской работы, а вовсе не для того, чтобы во всем угождать мне. Я думаю, если вы окажетесь компетентным секретарем, то мы сработаемся, - и тут он улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой. Фальшивой улыбкой. Он всегда так  улыбался красивым женщинам.


                *        *        *


       Дима вошел в помещение. Приглушенный свет, тихие голоса. Иногда эти тихие голоса прерывались возгласами удивления, радости, отчаяния... Дима в очередной раз пришел в казино. Звучала тихая музыка. Он любил эту мелодию.  Сев в  кресло, он взял у официанта бокал вина и газету с вечерними новостями. Дима  жил в маленьком городке неподалеку от своего комбината. Новости каждого дня  были похожи одна на другую: обворовали булочную, жена фермера сбежала с музыкантом, благотворительный комитет, состоящий из жен  самых богатых  людей города, устраивал бал, попасть на который считалось большой честью для менее состоятельных людей, чем их мужья и делом чести для более богатых.    К Диме подошел один из его друзей.
    -Развлекаешься?
    -Да нет. Разве тут может что-нибудь развлечь?
    -Тебе трудно угодить. Ты уже читал, что в наше захолустье приезжает на гастроли частный театр? Подожди, дай вспомнить... Кажется, называется “Звезда”.
    -Не слишком ли хвастливо давать такое название  своему  театру? - со смехом  спросил Дима.
    -Давай завтра сходим туда, и ты сам оценишь. Может, пригласишь даму?..
    -О какой даме ты говоришь?- насторожился Дима.
    -Об этой милой блондинке с голубыми глазами, которые вчера весь вечер в тебя  стреляли.
    -Карелию Миранцову? Да я бы с удовольствием ее пригласил. Она настоящая леди...  Но не любит театра. Завтра мы пойдем в “Звезду” без этой барышни.
    -Ладно. А теперь давай сыграем?
    -Еще надеешься отыграться?
    -Что за ирония по отношению к другу! Вечно ты надо мной смеешься. Но сегодня  я  в  ударе, может, Фортуна наконец повернется ко мне лицом.
    -Что уже нагляделся на ее прелестный зад? Ну, ладно, идем.
    -Ты ее видел? - Восторженно спросил Сергей после представления.  -  Лично я  никогда раньше не видал такой красоты!
    -Да, она красива. Но может ли она сравниться с Кари?
    -Пойдем, пригласим ее куда-нибудь?
    -Так и быть, сжалюсь над тобой,- усмехнулся Дима. -  Ведь если я не пойду с  тобой, то кто же отведет тебя, раненого стрелами Купидона, домой?
       Дверь в приемную им открыла молодая девушка лет шестнадцати.  Она оказалась сестрой той ослепительной красавицы, что они видели на сцене. Ее звали  Дианой. Она не обладала красотой сестры. Черные глаза, длинные, густые ресницы, яркое лицо.  Но больше ничего примечательного в ней не было.  Девушка  не была приветливой.
    -Что вам нужно? Если вы к Люсинде, то она занята и вас принять не сможет.
    Диана уже хотела закрыть дверь. Непонятное чувство страха овладело ею.  Это было странно. К ее сестре часто приходили поклонники. Но почему-то ей хотелось чтобы эта парочка мирно удалилась. Хотя темноволосый красавец  мог  бы  остаться. Но блондин... Он выглядел сногсшибательно. И очень опасно.  Диане  хотелось, чтобы он ушел. Это было разумно. Но ее всегда влекло к опасности, как яркую бабочку к огню. Ее размышления прервала сестра.
    -Диана, ты можешь идти. Я приму джентльменов.
    Люсинде очень хотелось спать. Она знала, что сейчас все будет идти как обычно. Легкий флирт; она будет улыбаться и хлопать ресницами, а  мужчины будут  дарить ей цветы, конфеты, украшения. Однажды один фермер, от которого всегда  чем-то воняло, подарил ей серьги, после продажи которых она и Диана безбедно прожили целый месяц. Театр почти не приносил дохода.
    - О вас ходит много слухов в городке,- сообщил Люсинде Сергей.- Мне и моему другу очень понравилось ваше выступление.
       Дима задумался. Спектакля, честно говоря, он  и  не заметил. В  “Звезде”  присутствовала самая яркая для него звездочка - Кари. Но, чтобы не поставить  друга в неудобное положение, Дима поспешно закивал головой.
  -Да, конечно.
       Он снова предался  мыслям о Кари. Впервые он встретил  ее на вечеринке у одного из своих друзей. Она была в красивом розовом платье с оборочками, рюшками и прочими финтифлюшками. На  голове  ее  красовалась  розовая, более темного тона, лента; на длинных пальцах - кольца; на аристократически тонких  руках - браслеты. Он не влюбился в нее с первого взгляда. И  со второго тоже.
    Но семья Кари была богата, очень богата. Гораздо богаче его собственной. Надо сказать, Дима задумал грандиозное предприятие - создать комбинат  полного цикла, который  начинался бы с выращивания  цветов и заканчивался магазином  готовой парфюмерии и косметики. Но на все это ему срочно нужны были деньги.
    У его отца таких денег не было, все были пущены в оборот. Никакой банкир не  выдал бы Дмитрию Прохорову такой суммы, ведь он ничем не мог ее обеспечить.  Конечно, он мог бы и сам заработать эти  деньги. Обязательно смог бы. Но на  это ушли бы целые десятилетия. Кто знает, что будет через двадцать-тридцать  лет... Может, пятидесятитрехлетний Дмитрий так никогда и не решится воплотить  в жизнь свою мечту, так что деньги нужны ему уже сейчас:  Кари могла их ему дать. Если бы он на ней женился. Так что он усиленно работал в этом направлении. На днях состоится бал, и Дима рассчитывал весьма продвинуться к цели.
    Но ему пришлось прервать свои мысли.
    -Дима, не правда ли, ты очень лестно отзывался о платье Люсинды?
    -О, да,- подтвердил он,- вам очень идет зеленый цвет, - тут он заметил ужас на лице друга и понял, что сказал что-то не то. Люсинда казалась удивленной.
    -Но ведь я была в красном платье!..
    -Подумать только - зеленое платье! - возмущался Сергей.
    -Ну хватит уже.  Забыли?  Ведь я вовремя все исправил?  Я задумался о Кари. Как ты думаешь, я ей нравлюсь?
    -Может быть.
    -Ты думаешь?  Надеюсь, она не из тех девиц,  головы которых забиты романтическими бреднями. Ведь то, что я могу ей предложить - всего лишь  сделка, и  я ясно дал ей это понять.
    -То, что ты ей нравишься, еще не значит, что она в тебя влюблена. А вот Люсинде ты не понравился. Ты ей показался смешным после истории с платьем.
    -Ну что ж. Ты понравился Люсинде, зато тебя невзлюбила ее сестрица.
    -Тебе следовало употребить не “сестрица”, а “тигрица”. Она всем своим видом  давала нам понять, что нас не ждали, и наше присутствие нежелательно.  Девчонка похожа на ежа: злая и очень колючая.
    -Я, пожалуй, смог бы заставить мурлыкать эту кошечку...
    -Тебе это не удастся! Вообще, с чего это ты решил, что сможешь покорить любую женщину?
    -Пари? Если я выиграю, ты забудешь про зеленое платье.
    -Пари так пари. Но женщину выбираю я сам.
    -Согласен на любую.
    -Ты слишком самоуверен. А если я выиграю?
    -Тогда я подарю Люсинде зеленое платье и попугая,  который  будет говорить: “Дима дур-р-р-рак!”
    Сергей рассмеялся.
    -Ну, это хорошо. А не слишком ли много мне припадает на случай выигрыша? Ты порядочно потратишься.
    -Не беспокойся. Выиграю я. Кто бы она ни была, через месяц она будет есть у  меня из рук.
    -София Ивановна Бродская.


                *       *      *


       Соня долго сомневалась, стоит ли идти на свидание с шефом.  Служебный роман? “Нет-нет,- убеждала она себя.- Это просто дружеская встреча”. Соне все больше и больше нравился ее шеф. Он был прекрасным бизнесменом  и руководителем. Но по отношению к нему она испытывала не только искреннее восхищение.
    Другое чувство, сильное и непобедимое, росло в ней. Дима был ходячим воплощением мечты о прекрасном принце из сказки. И  у этого принца было королевство, которое он мог бросить к ее ногам. Но для Сони он был не хозяином солидного предприятия. Он стал за несколько дней ей ближе и роднее,  чем  кто  бы то ни был в ее жизни. Соня в первый раз в жизни была влюблена.
       Она была просто влюбленной дурочкой, как вспоминала она после.
       На рабочем месте Дима всегда был верхом воспитанности и галантности.  Он засыпал ее комплиментами, обжигал страстными взглядами. Бывало во время работы их взгляды встретятся, они посмотрят несколько мгновений друг другу  в  глаза, и он улыбнется ей. Ответная улыбка озаряла и ее лицо, ей становилось   так хорошо, так уютно.
       Единственное, что раздражало и злило ее, было то, что, особенно в первые  дни, к нему приходило неимоверно большое  количество молодых женщин. Но Дима дал ей указание отправлять их всех восвояси. И отшучивался тем, что теперь, когда у него такая красавица и умница сидит в приемной за секретарским столом, другие женщины ему просто не нужны.  И только Карелия  Миранцова  была  исключением. София же предпочла бы всех тех женщин Карелии.  Она возненавидела ее с первого взгляда, но Дима всегда находил слова, чтобы успокоить ее,  говоря, что Кари - это большой бизнес.
       После той первой встречи последовала еще одна, и  еще, и  еще... Однажды  Дима пригласил Соню в ресторан в Алупке. В тот памятный вечер Соня   надела  черное шелковое платье. Это  платье  было  одним из ее самых любимых. Вечер  прошел блестяще. Играла красивая музыка. Дима очаровывал Соню. Они весь вечер танцевали. Он рассказывал ей интересные истории, смешил ее. Когда поздним вечером он провожал ее домой, из-за  угла  вылетела огненно-красная машина. Она неслась прямо на них. Недолго думая, Дима сбил Соню с ног, и они вдвоем отлетели в сторону. Этот случай стал потрясением для обоих.
       Дима впервые  в жизни  испугался за жизнь другого человека. Соня поняла,  что очень сильно полюбила Диму. Полюбила, и уже никогда не сможет разлюбить.
    Дима также признался себе, что влюблен. Он любит эту девушку больше всего на свете. Ему больше не нужны были деньги Карелии. Он  не хотел продавать свое  счастье и любовь. Любовь важнее всего в жизни, и он понял это. Он признался  в своих чувствах Соне и узнал, что они взаимны. Дима разорвал пари с Сергеем.
       Однажды Дима привел Соню к себе домой. Он водил ее по  комнатам, показывал дом. Дом, где когда-нибудь, очень скоро, они будут жить вместе. У  Димы  был красивый дом. Светлый, с колоннами у входа, с мягкими коврами, с картинами абстракционистов на стенах. Безусловно, дом был красивым. Но Соне  показалось, что от него веет холодом и опасностью. Она не хотела  вспоминать, что жилище очень многое может  сказать о  человеке. Они сели на диван. Дима    включил магнитофон.  Звучала прекрасная песня в исполнении  Тони Брекстон -   “Не рви мое сердце”. Они пили шампанское, танцевали, рассказывали друг другу  анекдоты и занимательные истории.
       А потом последовал  поцелуй. Долгий, будто  дразнящий. Глубокий  поцелуй  побуждал не останавливаться на нем, а двигаться дальше.
       Соня застонала от наслаждения, когда Дима, расстегнув  ее блузку, взял в  рот сосок. Маленький бутон набух, стал твердым, и  прикосновения языка Димы  вызывали в нем почти болезненные ощущения.
    -Пожалуйста...- прошептала она.- Пожалуйста, любимый, не останавливайся.
       Соня и не заметила, как они оба оказались раздетыми. На руках он отнес ее  в спальню и положил на постель. В отношении постели Соня после могла вспомнить только ощущение шелка на теле, шелк, повсюду шелк... Соня извивалась и  трепетала в его руках, как птица, пойманная  птицеловом, которая знает, что  ей нет спасенья.
       Руки Димы гладили ее живот, бархатистую  поверхность  бедер. А потом его  рука оказалась меж ее ног. Он ласкал маленький треугольник черных, как смоль, волос на молочно-белом фоне ее кожи. Он дотронулся до ее самого чувствительного местечка, и из груди Сони вырвался негромкий вскрик. А  потом  его губы переместились туда, где только что были его пальцы. Она запустила руки  в его волосы, желая, чтобы он прекратил эту пытку. Но он не дал  ей  отодвинуть свою голову. Его язык медленно и нежно ласкал ее, будя в ее теле неизведанные доселе ощущения. Когда он почувствовал, что не сможет больше сдерживать себя, он лег на нее, и она почувствовала, как он заполняет своей плотью ее влажные глубины... Он медленно входил и выходил из нее, давая ей привыкнуть к новому ощущению. Когда он почувствовал преграду на своем пути, он  прошептал:
    -Прости...- И разрушил преграду.
    Соня почувствовала боль, как будто ее пронзили тысячью иглами. Но боль длилась совсем недолго. На смену ей пришло невыразимое наслаждение. Они двигались в едином ритме, пока оба не воспарили к небесам и не достигли вершины наслаждения. Обессиленный, Дима, целуя ее, простонал:
    -Я буду любить тебя вечно...

       Они продолжали встречаться  у него  дома, предаваясь  радостям  плотских утех. Дима и Соня повсюду появлялись вместе. И, хотя вокруг них  почти всегда толпились люди, они замечали только друг друга. Три недели продолжалось их безмятежное, полное счастья состояние. Неделя прошла с тех пор, как Дима впервые привел Соню к себе домой. И только одно обстоятельство омрачало его счастье- Карелия. Его вызвал к себе ее отец. То есть, конечно, он его пригласил, но этот человек так привык приказывать, что и приглашение звучало  как вызов “на ковер”. Дима принял приглашение. 
   -Что все это, к чертям собачьим, означает? - отец Кари явно был не в духе.- До  меня дошли слухи о тебе и какой-то распутной девке,  которая чуть ли не  живет у тебя!
    -Не смейте называть Соню распутной девкой! Она тут ни при чем. Один я виноват в сложившейся ситуации, и мне перед вами отвечать.
    -Вот именно. Мы с тобой заключили соглашение, а я привык иметь дело с честными людьми. Не знаю, почему Карелия так заинтересована в тебе, я бы на тебя дважды не взглянул, но кто поймет этих девчонок? Впрочем, слушай сюда. Я не  желаю, чтобы имя моего будущего зятя, а вместе с ним и моей дочери,  трепалось на всех углах. Ты должен сделать мою Кари счастливой, а я даю необходимую тебе сумму денег, в долг, конечно. И я хочу, чтоб ты немедленно отправил  эту потаскушку, с которой ты повсюду появляешься, туда, где ее и взял -  на помойку. Моя дочь не может терпеть оскорбления в ее лице.
    Дима взорвался.
    -Если вы еще раз позволите своему грязному языку произнести что-либо унизительное в адрес Софии, я из вас дух вышибу, и мне плевать, что со мной после сделают ваши телохранители. А что касается вашей дочери... Мне  очень жаль.
    Надеюсь она не будет долго грустить обо мне. Я никогда не говорил, что люблю ее. Это было бы наглой ложью. Возможно, я и продал бы вам свою душу.  Но она никогда не получила бы от меня любви.
    -Да кто, черт побери, говорит здесь о любви? Это чистой воды бизнес, и Кари,  я уверен, понимает это.
    -Отлично. Но это уже все равно, потому  что я не могу жениться на Кари. Мне  нужна только Соня.
    -Поосторожней, молодой человек. Я даю вам два дня на размышления. Через  два  дня состоится благотворительный бал. Если благоразумие все же возьмет верх, в начале бала предупредите меня. В удобный момент я объявлю о помолвке и мы  назначим день свадьбы. Я получу зятя, а вы - деньги.
    -Мне не нужны ваши деньги на этих условиях. Мое  решение останется неизменным. Прощайте,- и он вышел из комнаты.


                *       *      *


    На следующий день Дима и Соня первый раз  поссорились. Соня  настаивала  на  том, чтобы после свадьбы все-таки получить высшее юридическое образование и  стать адвокатом. Раньше они уже говорили на эту тему, так, в  теоретическом плане. Тогда их связывала еще только дружба. Дима тогда сказал: «Какой бред.  Женщина должна сидеть дома с детьми. Тем более, она не должна иметь профессию, занимающую у нее много времени, каковой, кстати, и  является  профессия адвоката. В противном случае ее дети не будут любить и уважать  ее так, как  если бы она занималась только ими. Спорим, если  бы у нас с тобой был ребенок, а ты вдруг стала деловой женщиной, то он больше любил бы меня. Спорим?”
    Тогда она не успела ответить, так как кто-то прервал их разговор. Но про себя подумала: «Нет, не спорим. Потому что у нас никогда не будет шанса  выяснить истину”.
       А теперь вот они вновь вернулись к этой теме, и произошла размолвка.
    -Как ты не понимаешь? Работающая жена унижает достоинство мужчины, она дает  людям повод думать, что он не в силах содержать ее. Кроме  того, женщина не  может иметь некоторые  профессии. Например, военного, пожарного, политика и адвоката в том числе. Для  этого нужно  иметь  стальные  нервы и недюжинные  знания.
    -Значит, ты полагаешь, что все женщины - слабовольные, чувствительные, нежные  существа с неустойчивой психикой, которые  не знают, сколько  будет  дважды  два, и уж тем более ни фига не понимают в законах?
    - Почти. И уж точно благовоспитанные женщины высшего света, к которому после свадьбы и ты будешь принадлежать, не употребляют выражений типа “ни  фига”.
    -Да пошел ты к черту!
    -Мне некогда спорить с тобой. У меня есть масса важных неотложных дел. Просто смирись с тем, что главой семьи буду я, а ты будешь примерной женой и матерью моих детей, а не каким-то посредственным адвокатишкой-крючкотвором. Я пошел.- И он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
       “Примерная жена? Чья-то там мать, твою мать?! Ну уж черта с два! Да я уже  сейчас понимаю в законах больше, чем ты! “Посредственный адвокатишка, «  как же... Неандерталец чертов!”- мысленно выпускала пар Соня.
       Даша смотрела на Соню с видимым интересом. Чего это она вызверилась? Дима - прекрасный человек, компанейский парень. Он всегда приносил Даше шоколад и не отказывался прийти в гости в ее кукольный домик.  А Соня  какая-то странная. Впрочем, Даша в последнее время редко видела сестру. Соня не могла позволить, чтобы Даша целыми днями сидела одна дома во время каникул, и определила ее в детский лагерь, который Даша сама выбрала. В лагере было много классных ребят. Каникулы обещали быть интересными, их группа отправилась    в поход. И хотя она скучала по сестре  и знала, что та тоже скучает, это не мешало ей веселиться на полную катушку. К сожалению, в походе один из мальчиков получил перелом ноги, и всем пришлось вернуться.  А  так  как учебная  четверть была уже не за горами, решено было в походы больше не ходить, а гулять всем вместе неподалеку от города и на ночь возвращаться домой. Так что же это с Соней? Надо бы разузнать.
    -Так ты пойдешь послезавтра на бал?- спросила Даша Соню.
    -Не знаю.- Раздраженно бросила она в ответ. Потом, немного смягчившись, добавила:
    -Это зависит от одного человека.- А сама подумала: “Мы еще увидим, кто кого переупрямит”.
       Вечером Дима не позвонил. Такого еще не бывало. Он не пожелал ей спокойной ночи, а утром - доброго утра. Он как будто исчез. Соня, собрав сестру в  лагерь, пошла на работу. На комбинате его не было. Соня задумалась. А вдруг он исчез навсегда? Что тогда будет с ней? Подумать только, и это все  из-за ее стремления изучать юриспруденцию. Да гори она ярким пламенем, если из-за    нее она потеряет любимого.
       Она провела без него уже целые сутки.  Сутки, которые показались ей вечностью. Раньше она не представляла, что можно так по ком-то скучать. Ей казалось, что ее жизнь остановилась, замерла. Все дела она выполняла  без интереса, чисто механически. Единственным интересным сообщением  в конце дня, было то, что из-за смерти родственника одного  из устроителей,  бал переносится на неделю. Соня не понимала почему, но эта новость ее обрадовала. Было такое чувство, как-будто отсрочили ее казнь...
    -Нет, этого не может быть! Это не правда!
    -Это правда, Дмитрий. Суровая правда жизни. Не стоит слишком винить девушку. Таких, как она, охотниц за богатыми мужьями очень много. Конечно, это не совсем честно по отношению к тебе,  прямо скажем - подло,  но ведь  ею двигали сравнительно благие побуждения: она хотела обеспечить будущее своей сестры.  Ну, и свое, разумеется.
    -Вы лжете. Я не верю вам!- Дима был бледен, как полотно.  Мысленно,  к последней фразе он добавил: “Не хочу верить, потому что новой Жизели мне не пережить”. - Я хочу, чтобы вы предоставили доказательства.
    -Неужели ты думаешь, что я стал бы кого-нибудь беспочвенно обвинять?
    -Да вы мать родную продали бы, если видели бы от этого выгоду.
    -Ну-ну, зачем же так зло? Вот,- он протянул Диме несколько писем.- Вот доказательства.
    -Я заберу их с собой, чтобы прочесть.
    -Читай - читай. Ввиду новых обстоятельств, бал отложили на неделю. Что скажешь?
    -Спасибо,- выдавил из себя Дима.- До свидания.
    -До свидания, до свидания. До скорого свидания.

       Дима пулей вылетел из кабинета Миранцова. Письма жгли ему руки. Нет, нет, он не верит в это. Это слишком ужасно, чтобы быть правдой. Тогда  почему же он не разорвет эти бумаги на меленькие клочки и не бросит их в огонь?  Соня  не могла так поступить, она никогда не предала бы меня; никогда не изменила бы мне с моим лучшим другом, как это сделала Жизель. «Я просто хочу убедиться в своей правоте. Я очень хочу окончательно установить ее невиновность”, -  с этой мыслью он вскрыл первое письмо.
       Ошибки быть не могло. Он сразу узнал почерк. Сколько раз он называл себя глупцом за то, что, будто лаская, проводил рукой по деловым бумагам,  исписанным ее почерком. Бывало, даже целовал... Это был ее почерк.
       Дима пробежал глазами около трети письма, и мир завертелся и померк у него перед глазами. “Нет, нет, не может быть. Это не правда!”  Он вынул зажигалку из кармана и поджег письмо, которое читал. Оно занялось огнем  и медленно начало темнеть и сворачиваться по краям,  слова исчезали в огне. Бросив горящее письмо в пепельницу, Дима выбежал из комнаты.
       Видимо, бумага отсырела, потому что огонь потух сам собой, письмо не успело догореть до конца. Если бы кому-нибудь пришла в голову фантазия узнать содержание письма, он бы прочитал:
       “...он сделал мне предложение. Я знаю, ты будешь  недоволен, что  другой  мужчина будет касаться меня, но нам нужны его деньги. Я приняла предложение  Димы. О Боже, если бы ты знал, Сережа, как тяжело мне выносить его прикосновения, терпеть его ласки, поцелуи... Но у меня есть сестра, я  должна позаботиться о ней. Кроме того, я хочу осуществить свою мечту- стать адвокатом.
    С его деньгами это будет легко. А потом я сама начну зарабатывать, и немало. Добропорядочные граждане, у которых рыльце в пушку, не будут  экономить  на услугах адвоката, который поможет им обойти закон. Мы будем богаты!   А Дима... Когда он станет нам не нужен, мы...”- на этом  письмо  обрывалось.
       А если бы Диме глаза не застилала ревность, то его бы  удивила, если  не сказать больше, дата в конце письма: письмо было написано за два дня до того, как он сделал Соне предложение...
       “Нет, этого не может быть”, - в тысячный раз повторял он себе. Неделю  он  ломал себе над этим голову. Завтра бал... Неделю он  не  видел  Соню. После  размышлений он пришел к выводу, что только она сможет прояснить ситуацию, и  тогда он будет молить о прощении за то, что усомнился в  ней. Его  сомнения  развеются, как дым. Но это будет завтра. А сейчас - спать...
       Соня стояла возле коттеджа, обратив лицо к комбинату. Он вернется, обязательно вернется. Он  же  любит ее. В этом  она ни мгновения не сомневалась.
    Это было так же очевидно, как и то, что существуют  точки, принадлежащие  и  не принадлежащие данной прямой.
    -Ну почему ты такой упрямый? Возвращайся скорей. И, где бы ты ни был, знай:  я люблю тебя.       Ты не представляешь, какая мука любить тебя. Не видеть тебя и скучать по  тебе. В каждом мужчине на улице, что хоть немного на тебя похож, видеть тебя. Приближаться и понимать, что это не ты, а кто-то совершенно чужой. Слышать телефонный звонок и кидаться к аппарату, когда неведомый голос в голове твердит твое имя. И испытывать жестокое разочарование, услышав,  что это не ты звонишь. Закрывать глаза и видеть твое лицо, глаза, нос, губы.  Представлять, как эти губы меня целуют... А потом открывать глаза и осознавать,  что это только игра воображения. Это мука. Постоянно  думать о тебе и испытывать счастье только от того, что ты ночью смотришь на то же небо, что и я.  Посылать неведомо куда воздушные поцелуи, безумно надеясь, что ты их почувствуешь.
       Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Вчера я открыла окно и почувствовала, что вместе со свежим воздухом в комнату влились твоя любовь  ко  мне,  твои мысли обо мне, твои воздушные поцелуи, адресованные мне... Это сумасшествие. Это боль, от которой не хочется избавляться. Потому что боль напоминает о том, что ты еще жива и среди монотонности жизни еще способна  совершать из ряда вон выходящие поступки, способна на сильные  чувства, способна  любить... И если любовь - сумасшествие, то я - самая безумная женщина в мире.  И, судя по всему, это неизлечимо.
       Вздохнув, Соня послала комбинату воздушный поцелуй и тихо вошла в дом.
    -Спокойной ночи, Даша.
    -Спокойной ночи, Соня.

       Утром ко всем неприятностям Сони добавилась еще одна. В кабинет Димы, где  она находилась, залетел его  друг, Сергей. Он вел себя как-то  странно, не естественно, и все время будто прислушивался. Потом вдруг, ни  с  того ни с сего обнял ее и поцеловал долгим поцелуем в губы.  Когда Соня оправилась от  шока, она оттолкнула его и залепила ему пощечину. Но этого уже не увидел Дима, стоявший в дверях и наблюдавший поцелуй. Он опрометью кинулся прочь, как будто за ним гнались все черти преисподней. Он сел в машину и поехал домой. Потом, круто развернувшись, направился к Миранцову.
       Соня же, после того, как отчитала Сергея и выслушала его извинения, успокоилась. Правда, ей показалось, что он как будто извинялся за что-то  большее, чем украденный поцелуй, за что-то несравнимо большее. Когда она заглянула ему в глаза, ей показалось, что она увидела там пустоту. Но она не стала заострять на этом свое внимание и вскоре забыла  о  неприятном  утреннем
    эпизоде. Вечером должен быть бал. Она пойдет туда  и  обязательно  встретит  там Диму. Они помирятся, потому что она, наверное, сойдет с ума, если  проведет еще один день без него.
       Вечером она отвела сестру к соседке, чтобы не оставлять ее одну на ночь,  а потом, одевшись, отправилась на вечер. Она веселилась и танцевала без устали, но одна мысль вертелась у нее в голове: “Когда же он придет?”
       И вот он появился. Одетый в безупречный костюм, чисто выбритый  и причесанный по последней моде, Дима сразу привлек к себе внимание всех женщин  в зале. Но сегодня он предпочел мужское общество.
       “Разумеется, он просто не увидел меня в этой толпе и подумал, что я  еще  не пришла. Как только увидит, обязательно пригласит меня на танец, и мы помиримся”, - думала Соня. Сама не сознавая этого, она занимала такие места  в  зале, что Дима не смог бы не увидеть ее. Но он ее будто не замечал.
       Никогда раньше Соня не пыталась привлечь внимание  мужчины. Сегодня  она особенно тщательно наложила макияж, одела свое лучшее платье. Да не ослеп ли  он?
       Отойдя от кружка девушек, она огляделась. Метрах в пяти от себя она увидела Диму. Он танцевал с Карелией Миранцовой. Он так нежно ее  обнимал. Они  были такой красивой парой.  Софи невольно залюбовалась ими. Но тут же одернула себя.  Красивая пара?  Ну да, как мавр и Дездемона.
       Одна из подруг подошла к ней и отвлекла ее разговором. Когда подруга переместилась в другую сторону зала, Соня поискала глазами Диму, чтобы подойти к нему и высказать все, что думает о нем и Карелии. Когда  она, наконец,  его увидела, то не поверила своим глазам. Соня крепко зажмурилась, надеясь, что все это только дурной сон. Но это был не сон. В  нескольких  метрах  от нее Дима целовал Карелию. По щеке Сони потекла слеза.  Одна, за ней другая.  Слезы, помимо ее воли, лились из глаз, беззвучные слезы.
       Тут на сцену, где располагались музыканты, поднялся Миранцов.
    -Друзья мои! - сказал он в микрофон.- Я хочу поделиться с вами своей отцовской радостью. Я счастлив. Моя единственная дочь, малышка Кари, вы все прекрасно ее знаете, через месяц выходит замуж!  И кто же счастливец, укравший  ее сердце? Это Дмитрий Прохоров, всеми нами уважаемый и любимый человек. Поприветствуем же наших жениха и невесту, выразим им свое одобрение!
    Зал взорвался аплодисментами.
       Соня вытерла слезы. Что толку от них? Теперь ей хотелось одного: с достоинством уйти отсюда.  Но, взглянув на Диму, обнимавшего Кари, она подумала:
    “Почему это я должна уходить? Я не дам ему понять, какую боль он  причиняет  мне”.
       До конца вечера Соня танцевала так много, как никогда до этого. Все свои  чувства, всю боль раненого сердца она выливала в танце. Она весело смеялась,  как говорили потом ее друзья.  Соня же была благодарна Богу за то,  что при световых эффектах и цветомузыке,  мелькающей в темноте и  бьющей по глазам, никто не заметил слез, катящихся по ее щекам; была благодарна за то, что подрагивание плечей одинаково и при рыдании, и при особенно веселом смехе.
       Весь вечер она наблюдала за тем, с каким вниманием и заботой Дима ухаживает за Кари. Он подносил ей шампанское, обнимал ее, даже подарил целую корзину роз, купленную тут же у цветочницы.
       Он всегда дарил ей, Соне, розы. Розы были его символом, его гербом, основой его благосостояния, его мечтой.  Теперь  он дарит другой эти прекрасные цветы. Соня представила, как другая будет лежать с ним в постели из шелка, и ей захотелось его убить.  Она  жестом подозвала к себе Диму.  Так поступали  многие гости и в этом не было ничего необычного. Все хотели поздравить удачливого жениха и его очаровательную невесту. Дима подошел к ней.
    -Что тебе нужно?
    -И ты еще спрашиваешь? Естественно, объяснений! Зачем ты играл моими чувствами? Зачем ты заставил меня в тебя влюбиться? Зачем? Чтобы причинить боль? Чтобы вот так бросить? Что ж, радуйся, ты добился своего!
    -Стал бы я терять на это время. Просто ты была предметом пари. - Он четко и  холодно выговаривал каждое слово. - Я заключил пари со своим другом, что ты  через месяц будешь моей. Я выиграл. Только и всего. Ты найдешь себе другого. Какого-нибудь простачка. Наплодишь ему кучу детей и будешь представлять его интересы в суде, когда он станет судиться с соседом из-за поросят, сожравших  его капусту. За столь важными делами ты забудешь обо мне...
    -Не надейся. - Соня поднялась с диванчика.- Я тебя никогда не забуду. Я ничего  не забываю. Есть у меня такой недостаток.  Я никогда не забываю и не прощаю обид. Я тебя ненавижу.  До самой смерти буду ненавидеть.  Жизнь обязательно накажет тебя за жестокость и за твою ложную клятву. ”Я буду любить тебя вечно” - передразнила она его. Ты за все заплатишь сполна. Прощай.  Но  помни о том, что на этой земле есть женщина, которая всей душой презирает тебя.  Не
    становись у меня на пути, иначе я тебя уничтожу!
       Дима оторопел. Соня удалилась.  Гордая, холодная, будто богиня, сошедшая с Олимпа. На свое несчастье ее оскорбил простой смертный.
       Соня шла домой. Его слова были так жестоки. Но никакие слова не могли ей сказать больше, чем увиденный ею поцелуй. Она больше ничего не чувствовала.
    “Не буду думать об этом сегодня. Подумаю об этом завтра”- мысленно повторила она знаменитую фразу Скарлетт  О’Хара.

                НОВАЯ   ЖИЗНЬ.

    -Дима, я не могу этого сделать. Ты просишь невозможного.
    -Это возможно. Я не хочу, чтобы София Ивановна Бродская обучалась  в каком-либо из юридических ВУЗов Крыма или Украины.
    -Но почему? Какая причина?
    “Потому что я не могу находиться от нее в такой близости.  Потому, что я не могу смотреть на это голубое небо и знать, что где-то рядом на это  же небо смотрит она. Потому что, даже зная, что она  грязная и бесстыжая тварь, мне почему-то хочется броситься вслед за ней, просить прощения и отдать ей все, что она хочет, за право обладать ею...  Потому что я знаю, что долго так не выдержу. И еще потому, что хочу разбить ее мечты, как она разбила мои”, -подумал Дима, а вслух сказал:
    -Потому что я так хочу. Я вложил достаточно денег в эти чертовы ВУЗы, чтобы с их помощью заставить деканат любого  ВУЗа  уважать  мои  желания. Поэтому устрой это для меня. Но, конечно, если твои понятия о справедливости для тебя дороже нашей дружбы...
    -То ты найдешь кого-нибудь другого? Что ж, я согласен. Но, просто ради интереса, что она тебе сделала?
    -Неважно.
    -Но, по крайней мере, она это заслужила? Успокой мою совесть!
       “Как выразить словами то, что она заслужила? Мне бы  хотелось  убить ее, растерзать, растоптать ее лживое сердце, а потом  пустить  себе пулю в лоб, потому что мне нет жизни без нее...”
       Его взгляд, когда он заговорил, был холоден и полон презрения.
    -Что ж, если для тебя это столь важно... Да, она заслуживает этого и  всего самого наихудшего. Уверяю тебя, она просто бездарность,- как у него язык повернулся такое сказать? Дима сам себе удивлялся. - И из нее получился бы лживый, продажный и бездарный адвокат-крючкотвор!
    -Я все понял,- голос Алекса был сухим, а речь четкой.- Сделаю, что смогу.
       Алекс вышел из кабинета Димы. Он никогда еще не видел,  чтобы Дима хотел  хоть  кому-нибудь навредить. Тем более женщине. Да еще стал бы  ради  этого рисковать старой дружбой, угрожая другу.  Наверное, крепко она его допекла.   Алекс выполнит то, о чем просил его Дима.  Софье Ивановне Бродской придется  поискать другую профессию.
       Дима медленно повернулся в кресле. Перед  глазами  стоял  образ  Сони  в объятиях Сергея. Почему он не может забыть  эту  предательницу? Почему  уже  неделю подряд ему снится один и тот же сон: Соня стоит одна, привязанная  к столбу. Вокруг нее пламя. Дима стоит чуть поодаль и знает, просто знает, что  это он развел костер вокруг нее. И знает, что вместе с ней сгорает его душа.  Он вдруг понимает, что не должен был зажигать огонь.  Ведь там  та, которую он любит больше всего на свете. Он хочет броситься к ней и  освободить  ее,  но его глаза встречаются с ее глазами. И в этих глазах он больше  не  видит любви. Там только холодность, страдание  и отчуждение. И  еще  осуждение. И увидев его, он начинает тонуть в чем-то вязком, топком, мокром и противном. И нет конца этой грязи, и не догорает костер вокруг Сони...
       Дима протянул руку к телефону и набрал номер.
    -Отдел по продаже недвижимости? Вас беспокоит Дмитрий  Владимирович  Прохоров. Я хотел бы переговорить с вашим боссом.

       Соня целыми днями занималась обустройством нового дома. Ведь, уволившись с комбината, она потеряла право проживания в  своем  маленьком коттедже. Но  она не жалела об этом. Чем дальше она будет от Димы, тем лучше.   Соня не представляла себе, как бы она обходилась в эти  первые  дни  без  своей любимой тети Антонины. Соня  позвонила  ей,  ни  минуты не сомневаясь в том, что тетя ей обязательно поможет. Антонина  Александровна и сама, собственно говоря, собиралась переехать к племянницам. Узнав о случившемся, она  продала свой дом в России, кое-какие акции и приехала в Крым.
       Две недели потребовалось им для того, чтобы найти приличный дом. Хотя эта задача была бы выполнена  гораздо раньше,  если бы каждый дом,  который  им  подходил, не был бы “уже продан”, как сообщали им в отделе по продаже недвижимости.
       Наконец, нужный дом был найден и куплен. “Нужный” в том плане, что  практичная тетя Антонина планировала не только жить в нем, но  и  устроить там гостиницу, чтобы дом приносил доход. Все сбережения тети  Антонины  ушли на покупку этого роскошного, хотя и порядком обветшавшего дома. Поэтому деньги  на отделку помещений и покупку мебели пришлось занять в банке.
       Соня просто влюбилась в этот дом. Когда-то это было процветающее имение. Но постепенно оно пришло в упадок, прилежащие земли были распроданы, а  сам дом перешел к какому-то правительственному чиновнику, который там практически никогда не появлялся и с радостью согласился продать его тете Антонине.
       Соня любовно отделывала каждую комнату этого особняка. Ей до сих пор  не верилось, что теперь он принадлежит им. Для своей семьи она  отвела  правое крыло: оно имело отдельный выход. Комнаты Сони, тети Антонины и Даши располагались на втором этаже. Ближе всего к центру дома была  комната  Антонины Александровны, за ней следовала комната Даши, и самая крайняя - Сони. Каждая из этого союза трех женщин обладала  отменным  вкусом  и соответственно ему отделала и обставила свою комнату. Комната Сони была в розовых и бежевых тонах. Ненавязчивый рисунок на обоях, репродукции с пейзажами на стенах, между двумя окнами - огромная кровать с балдахином, оставшаяся от прежнего владельца. Балдахин держался на четырех резных столбах ручной работы. На столбах были искусно вырезаны садовые и полевые цветы, но больше всего там было роз. Поскольку с этим уже ничего нельзя было сделать, Соня оставила эти розы. Но в цветнике, который она с тетей разбила под окнами,  роз не было. Соня возненавидела эти цветы с того момента, как увидела корзину с ними в руках Карелии. Розы были бы постоянным напоминанием о комбинате, производящем самое лучшее розовое масло в стране, о человеке, на печати которого красовалась роза.
       Каждую комнату в доме они отделали наилучшим образом, исходя из ее местоположения. Соня с тетей добивались того, чтобы их “Дом для приезжих” вообще ничем не напоминал гостиницу, чтобы каждый постоялец чувствовал себя у  них как дома.
       На нижнем этаже размещались подсобные помещения, кухня, столовая и большой зал для приемов. Кухню  Антонина Александровна обставляла сама и оборудовала по последнему слову техники.  Это было ее любимейшее место,  так как больше всего на свете она любила готовить.
       Все комнаты первого этажа, кроме большого зала и столовой, имели выход в длинный коридор. По одну сторону коридора располагались подсобные помещения, а другая почти вся полностью состояла из окон. Торцевую комнату Соня выбрала для своего кабинета и оформила его в строгом, деловом  стиле. Одна стена была из французских окон стрельчатой формы и имела выход в сад.
       Вокруг дома бежала выложенная из разноцветных фрагментов дорожка. Расположение дома было несомненно выгодным для гостиницы.  Дом находился практически рядом с небольшой авторемонтной мастерской, принадлежащей соседям. От дороги к дому вела кипарисовая аллея.  Она выходила к северному фасаду здания, а южный выходил на море.
       Соня любила море.  Любила его, когда оно  было  тихим. Море  тогда  было просто прелестно, особенно в час рассвета. Вода в это время  была  абсолютно прозрачной. Казалось, протяни только руку, - и достанешь до  самого дна. Соня   любила море и во время шторма.  Она  слушала пение волн под музыку ветра, и  эти волшебные звуки наполняли ее тело свежими силами. А потом  снова  будет
    рассвет. И снова закат. И так до бесконечности...
       Обустроившись в новом доме, Соня полностью погрузилась в изучение  юриспруденции. Она очень надеялась пройти по конкурсу, так как денег на образование у нее опять не было. Ей должно повезти! Судьба в долгу у нее за страдания, причиненные Димой, и долг она вернет, Соня была уверена в этом. А она  со своей стороны хорошо подготовится к экзаменам, чтобы поступить в университет. После разрыва с Димой юриспруденция вновь стала целью ее жизни.
       Входя в состав комиссии, Алекс лично проверял все экзаменационные работы.  В том числе и работы Софии Ивановны Бродской. У него просто глаза лезли  на  лоб. Ее ответы были более полными и содержательными, чем у большинства абитуриентов.
    “Нет-нет, я не упущу этот шанс. У нее же талант. Эта девочка принесет славу  нашему университету, будет служить его украшением. Она прошла по конкурсу. И  мне наплевать, что Дима об этом подумает. Впрочем, ему знать об этом совсем  не обязательно”, - решил Алекс и пригласил Соню на собеседование.
       Так же, как и экзамены, Соня с блеском выдержала собеседование. Но Алекс  для очистки совести задал ей последний вопрос.
    -Что для юриста важнее - закон или истина?
    -Ваш вопрос довольно сложен. Для какого именно юриста?
    -Для вас.
    -Закон - это моральная норма, принятая как обязательная для всех. Моральные нормы веками формировались в народе, и истоком любой  является  понятие  об истине.  Таким образом, закон - это и есть истина, и только истина в законе  важна для меня.
    -Поздравляю. Думаю, все присутствующие меня поддержат. Вы приняты в наш университет. Добро пожаловать.
    -Ну, что? - спросил Дима.
    -Ничего. Как ты и хотел, она не прошла.  Но я по-прежнему отказываюсь  тебя  понимать. Ведь она же очень одарена. Если честно, то ее работы были лучшими  из всех, какие я только видел за все мои годы работы.
    -Это не важно. Подумай сам: зачем женщине быть юристом? Зачем ей вообще высшее образование? Выйдет замуж, будет детей нянчить. А относительно ее хороших ответов - неужели ты думаешь, что эта девчонка могла бы сама, своим умишком дойти до них? Она как-то все списала.
    -Да - да, конечно так. Ты прав.  Как всегда.  Но ведь теперь уже все равно, не так ли? Она не прошла у нас, не пройдет нигде, и навсегда останется  какой-то жалкой...
    - Секретаршей,- машинально вставил Дима.- Она секретарь.
    -Какой-то жалкой секретаршей. Ну ладно, мне пора.
    -До свидания.
    -Пока.- Алекс  вышел.  Значит, она секретарь.  Помнится, вся “желтая” пресса  некоторое время назад писала о романе крымского промышленника  и его красивой подчиненной. А теперь... Алекс недавно получил  от Димы приглашение  на “мальчишник” перед его свадьбой с Карелией Миранцовой. Кажется, кусочки головоломки становятся на свои места. Алекс любил головоломки. А эта, пожалуй, самая интересная в его жизни, и он обязательно ее разгадает.
       Дима еще долго смотрел на дверь,  закрывшуюся за Алексом.  Он был зол на  себя. Когда Алекс говорил так пренебрежительно о Соне-секретарше, Диме против воли захотелось хорошенько ему врезать. Неизвестно откуда в голове возникла мысль: “Не жалкой, а очень хорошей секретаршей, самой лучшей. Повезет тому, у кого она будет работать, жаль, что это будешь не ты”, - сказал он сам
    себе, но тут же себя одернул. Он знал так же, что, несмотря на свой пол, она была бы прекрасным адвокатом. Но это соображение ничуть не заставил его раскаяться в содеянном.
       Алекс осторожно зондировал почву вокруг Сони. Девушка ему безумно нравилась. Он бы хотел иметь такую младшую сестренку. Но его очень удивляло, как  хорошо она отзывается о Диме.  Встречалась ли  она с ним когда-нибудь?  Да, встречалась. Он внешне довольно непривлекателен, не правда ли?  Что вы, как вы можете так говорить?! Ведь он прекрасен как кинозвезда! Он паршивый бизнесмен? Да как у вас язык повернулся  такое сказать, ведь  он  совершенство во всех отношениях! Он хороший, добрый, смелый... И так постоянно! С ума сойти можно. Алекс расспросил всех общих знакомых  и знал историю Сони во всех  подробностях.  И,  хоть убей,  не мог понять,  почему она так его защищает.  Этому есть только одно объяснение.
       Соня эти месяцы жила, как во сне.  Она вполне сознательно  создала  себе сказку, в которую поверила.  И этой сказкой отгородила себя  от всего мира.  Дима был ее миром.  Конечно же, он просто хотел наказать ее за то,  что она  осмелилась спорить с ним. Он на самом деле не помолвлен с Карелией. Ведь он  же любит ее.  Она это точно знает.  Поэтому, ей нужно просто подождать пока   его гнев остынет. И тогда он вернется за ней. Обязательно найдет  ее и увезет на своем белом коне далеко-далеко...
       Алекс пребывал в тихой ярости. Черт бы побрал эту Соню. Очень  умная девушка, но такая дура!  Ну почему же она не понимает очевидных вещей? Дима - не принц из сказки.  Он жестокий ублюдок.  Другого  определения у Алекса не  было.
       Алекс долго думал, что бы ему предпринять. Он не мог пустить все  на самотек. Он сам не понимал, когда и каким образом Соня вторглась в его душу и заняла надежное место в его сердце. Она стала так близка  ему, как  никто в целом мире. Она была как бы молодой копией его самого. Только лучше, совершеннее. Без его грехов и ошибок. Он не может дать ей погибнуть. Она  должна    жить и воплотить в жизнь все планы Алекса. Планы, построенные, когда он был еще очень молод. Планы создания наиболее приближенной к идеалу системы правосудия. Соня прекрасно подходила на роль служителя Фемиды. Как и сам Алекс  в молодости.
       Когда-то, окрыленный своей юностью и любовью ко всему миру, Алекс верил,  что сможет изменить этот мир, сделать его лучше. Он стал прекрасным адвокатом и поднялся бы еще выше, и сделал бы еще больше, если бы не жил  в  мире  иллюзий. Соня верила в праведность, непорочность и любовь к ней Димы.  Алекс  в ее возрасте верил в праведность и непорочность всех людей в мире. Он считал, причем совершенно искренне, что каждый его клиент  невиновен  в том, в  чем его обвиняли, и это давало ему, Алексу, такую силу  убеждения, что  все  его клиенты были в той или иной степени оправданы. Его коллеги смеялись над  его верой в преступников, но не все. Многие, очень многие завидовали  успехам Алекса, и им было не до смеха. Однажды они его подставили, да  так, что он утратил право на адвокатскую практику. Тогда он потерял и веру  в людей,  ведь многие виновные в его несчастьях были его близкими  друзьями. Он  стал  преподавать в университете и вскоре занял там  один  из руководящих постов.  Много лет прошло с тех пор, и все эти годы он искал себя в лицах ребят, поступающих в университет. Но там он видел только  желание  иметь  престижную  профессию, жажду денег, но никогда - веры в людей. Ее, эту веру, он и увидел  в Соне и теперь, черт побери, не собирается позволить девушке сломаться из-за какого-то самца, который не смог оценить ее по достоинству.  Алекс решил применить к ней шоковую терапию.  То, что  он собирался сделать, или выведет ее из оцепенения или убьет. Но он не видел другого выхода.  Если она хочет стать адвокатом, то скоро ей придется  погрузиться  по уши в такую грязь, по сравнению с которой предательство Димы - просто операционная. И если оно способно ее убить, значит она не обладает той силой, которую предполагал в ней Алекс. И тогда она не будет стоить его дальнейших переживаний. Но  она выживет. Обязательно.
       В пятницу утром Алекс на своей машине с букетиком цветов подкатил к дому  Сони. Она радостно  выбежала  навстречу, потом  вдруг, будто  споткнувшись, остановилась. Счастливое выражение, как рукой снятое, исчезло с лица девушки. Это произошло так явно, что Алекс засомневался в целесообразности своих усилий. Какой смысл ему изображать из себя крестную - фею при этой Золушке?  Она так свято верит в то, что Дима приедет за  ней, что  даже  приняла его, Алекса, за этого монстра в овечьей шкуре. Но, вспомнив о себе, том, каким он  был в молодости, Алекс решился. Он должен разорвать  опутавшую  ее сеть заблуждений.
    -Привет, Соня! Это тебе,- он протянул ей букет.
    -Спасибо, Александр Бори...- начала Соня.
    -Просто Алекс,- перебил он ее.
    -Спасибо, Алекс. Давайте зайдем в дом,- хоть он и просил называть его Алексом, она не могла так запросто говорить “ты” человеку, который  ей  в  отцы годится.
       Они пошли по тропинке, ведущей к дому.
    -У тебя прекрасный сад, Соня.
       Она улыбнулась.
    -Это все тетя Антонина. Без нее я ничего бы не смогла.
    -Ерунда. Вы достигнете всего, чего пожелаете,- и, не  дав  ей возразить, он  продолжил.- А у меня, Соня, есть к тебе предложение. Ты ведь еще не  видела нашу церковь Пресвятой Богородицы?
    -Нет, не довелось. Все недосуг было.
    -А жаль. Эта церковь прекрасна. Настоящее произведение искусства, ну, прямо  как ваш сад.
    -Благодарю за комплимент.
    -Я тебя приглашаю посетить со мной сегодня эту церковь. Если повезет, мы даже увидим какой-нибудь обряд.
       Соня вновь улыбнулась ему своей чарующей улыбкой.
    -Это было бы замечательно. Во сколько?
    -Я заеду за тобой без пятнадцати минут двенадцать.
    -Прекрасно. А теперь пойдемте, выпьем чая.


                *       *      *


       Церковь Пресвятой Богородицы поистине была великолепна. На стенах висели  древние иконы, изображающие Богоматерь. Везде горели лампады и свечи. Сквозь  толпу нельзя было разглядеть, что  творится возле алтаря. Пел хор. Как всегда, Соня решительно ничего не поняла из этих песнопений, но пение ей понравилось. Алекс показал ей фреску над алтарем. С потолка вниз смотрела из белых облаков Богоматерь, и, несмотря на умиротворение и  некоторую  отрешенность на ее лице, Соне на мгновение показалось, что  Богородица  решительно  не одобряет происходящего перед ее глазами действа. Соня уже поняла, что попала на один из самых торжественных обрядов - венчание. Она никогда не видела венчания в церкви и ей захотелось посмотреть  на  это  вблизи. Как будто  угадав ее желание, Алекс потянул ее за руку, увлекая за  собой  в толпу. По  мнению Сони, Алекс слишком уж бесцеремонно продирался сквозь толпу, поэтому,  извиняясь перед всеми людьми, которых Алекс отодвинул, чтобы освободить  ей  проход, она решительно ничего не услышала и не поняла из того, что  говорил священник. Наконец Алексу удалось вывести ее на такое место, откуда все было видно ей и никто не видел ее. Соня перевела дух. Хор начал одно из своих  никому не понятных песнопений, а Соня  тем  временем  обратила свой взор на невесту. Невеста казалась сгустком света в этой  темной  церкви  романского  стиля. Она была вся ослепительно белая. Белая кожа, белое платье, белые орхидеи в руках. Белая фата скрывала ее лицо и волосы, которые тоже наверняка  были светлыми. Невеста была прекрасна, и Соня залюбовалась ею.
       Алекс смотрел на Соню. Он уже проклинал себя за то, что привел ее  сюда. Это слишком жестоко. Почему же она никак не реагирует?
       Тут священник вновь начал говорить.
       “Берешь ли ты, раб Божий, Дмитрий”...
       Соня впервые глянула на жениха. Нет, не впервые... Нет, не правда, это не может быть он!
       А батюшка продолжал: ”... в законные жены рабу Божию Карелию...”
       До Сони наконец дошел смысл действия. Мир померк перед глазами. “ Почему  все вокруг кружится?”- подумала она. Все смешалось вокруг нее. Люди, стоявшие рядом с ней, казались ей демонами, стремящимися затащить ее в пекло; они все кружились вокруг нее в бешеном танце, и церковь кружилась вместе с ними. C фрески на нее смотрела Богоматерь с таким выражением в глазах, будто чувствовала вину перед ней, Соней, за  кощунственный  обряд, совершаемый  в ее  церкви. Руку Сони сжал Алекс, но она даже не заметила этого. Человек, которого она любила все сердцем и всей душой, сейчас поклянется в вечной  любви  и верности другой женщине. Соня как завороженная следила за обрядом.
       “Клянешься ли ты любить ее, уважать и заботиться о ней в здравии и болезни, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?”- пропел  священник. Соня не отрываясь смотрела на Диму. Лицо его было непроницаемым. Четко  выговаривая каждое слово, он ответил: ”Да, я клянусь в этом”.
        “Ложь. Он не может любить эту женщину, ведь он любит ее, Соню; это ей он  признался в вечной любви... или нет?”- думала Соня. Она совсем запуталась.
       “Объявляю вас мужем и женой”, - заключил священник.
       Вырвавшись из рук Алекса, Соня, расталкивая людей, выбежала из церкви. Как заевшая пластинка, в мозгу звучала одна фраза: ”Он женился на  Кари”. А значит, все его клятвы ей, Соне, были сплошной ложью. Ложью были и его чувства к ней. Она для него пустое место, еще меньше, чем ничто. Как и их ребенок...
       И тут она почувствовала сильный удар в бок, глаза затуманились  болью  и  она потеряла сознание.
       Погрузившись в свои мысли, она не заметила машины, несущейся прямо на нее.
       Когда Дима и Кари выходили из церкви, он увидел невдалеке  несколько машин скорой помощи и небольшую толпу людей. Что-то дрогнуло в его душе.  “Не самое лучшее зрелище по окончании свадебного обряда”, - подумал он. А среди гостей, родственников и друзей, сопровождавших  их  в церковь,  пронеслось: “Дурное предзнаменование...”

       В следующий момент после удара Соне показалось, что она на  бешеной скорости пролетает сквозь какой-то туннель, в конце которого  виден  свет. Вот он, еще чуть-чуть. Но она остановилась. Не может лететь дальше. И  какой-то голос, необыкновенно мелодичный и красивый, женский  голос, тихо  спрашивает ее:
    -Что ты здесь делаешь, Соня?
       И она отвечала, но фразы не были осмыслены мозгом, они шли прямо из сердца.
    -Я хочу к вам. Мне больше нечего делать на земле...
    -Почему? Неужели у тебя нет никого, кто будет плакать по тебе, кому ты нужна?
    “Дима”, - мгновенно пронеслось в голове. Соня горько улыбнулась.
    -Нет, больше нет.
    -Ты сама ведь так не думаешь. А как же твой сын?
    -Мой сын? Ему будет лучше здесь.
    -Неужели ты не дашь ему шанса на жизнь? Он - твое предназначение на земле. Ты должна жить и дать жизнь ему. Ты нужна своему сыну. И его отцу.
    -Я не нужна ему, - крикнула Соня.- Он бросил меня, женился на другой...
    -Все - не то, чем кажется,- прошептал голос.
    -Да, вы правы. Я должна жить ради сына,- повторяла она как заклинание.- Ради сына...- только она успела  произнести  это, как  почувствовала, что  летит обратно. Она нужна своему сыну. Тут Соня ощутила, что ее трясет, как  будто ее бьет током.

       Когда она очнулась, то не сразу смогла понять, где находится. Над  собой  она видела только встревоженное лицо Алекса.
    -Ну ты и напугала меня, девочка. Тебе лучше?
    -Да...
    -Мне не следовало приводить тебя туда. Прости.
    -Нет, это было... правильно,- Соне с трудом давалось каждое слово. Все тело болело, будто по ней пробежало стадо слонов.
       Тут вошел доктор.
    -Ну, как моя прелестная пациентка? Уже лучше?
    -Жить буду,- Соня хотела улыбнуться, но мышцы лица будто онемели, к тому же  она почувствовала довольно ощутимую боль.- Что со мной?
    -Теперь уже все в порядке. Вас порядочно потрепало в этой  катастрофе, особенно пострадало лицо. Вы очень долго были без сознания, так что мы не могли  спросить вашего мнения по одному вопросу...
    -Какому? Что-то с ребенком?- голос ее  предательски  дрогнул. Ребенок - это все, что у нее осталось от Димы, ее единственное сокровище.
       Тут вмешался Алекс.
    -Соня, дорогая, им пришлось сделать тебе пластическую операцию.
       “Операцию? О чем это он? Зачем мне пластическая операция? Как будто меня  волнует моя внешность!”
    -Скажите лучше, будет ли у меня ребенок, или мне все приснилось?”
    -Совершенно верно. Ваш друг сам выбирал вашу новую внешность, он же и оплатил операцию. Мы сняли повязки с глаз и рта, скоро снимем совсем. Когда  вы  себя увидите, то просто ахнете.
    -Уверена в этом. Спасибо, док, Алекс...
       Доктор продолжал.
    -Мне также приятно сообщить вам, что, хоть удар был  довольно  сильным, ваш  ребенок не пострадал и чувствует себя отлично.
       Алекс наконец понял, что они говорят о ребенке Сони.
    -Ребенок? И ты ничего мне не сказала?
    -Я не была уверена...
    -Можете быть уверены на все сто,- заверил ее доктор.
    -Ребенок,- Алекс смаковал это слово.- Вот так сюрприз! Мы вырастим  из него образцового адвоката!
    -Только не требуй у него адвокатской присяги сразу, как только родится, - пошутила София.
    -Конечно, ведь у него должно быть как минимум два года стажа.
    -Док, как вас зовут?- обратилась она к врачу. Он был несколько смущен.
    -Олег Юрьевич. А зачем вам...
    -Прекрасно, если будет мальчик, назовем его Олегом. Будете крестным?- спросила она у Алекса.
    -Разумеется. Но только если мы окончательно перейдем на “ты”.
    -Согласна.
       Через семь месяцев Соня родила чудесного здорового  малыша. Его  назвали  Олегом.
                ПРОШЛО 6 ЛЕТ
       Мужчина и женщина, идущие по коридору, весело улыбнулись, услышав  топот детских ножек по лестнице. Они были молодоженами, поселились тут неделю назад и сразу буквально влюбились в сына хозяйки отеля. Впрочем, их чувства в этом вопросе разделяли все постояльцы. Мальчик- само очарование. Всегда веселые зеленые глазки, обрамленные длинными густыми ресницами, слегка вздернутый носик, розовые щечки - настоящий  ангелочек! Кроме  того, ребенок был прекрасно воспитан, неизменно вежлив и почтителен по отношению  к  старшим.  Он никогда не бездельничал, всегда был чем-нибудь занят. С радостью помогал всем, кто в том нуждался, будь то старушка, уронившая что-нибудь, или голодный котенок. Нередко он помогал садовнику ухаживать за цветами. Но наибольшее умиление жильцов вызывала нежность и любовь в отношениях матери и сына.
    -Олег!- раздался на лестнице голос Даши.- Стой, разбойник!- ответом ей  был  звонкий детский смех.
    -Ох, вот приедет Соня, она уж найдет на тебя управу!- стращала Соня племянника.
    -Нет, нет, нет! Мамочка меня любит!
       Из кухни вышла тетя Антонина.
    -Конечно любит, маленький негодник. И тетя Даша тоже тебя  любит, а  ты доставляешь ей неприятности. Посмотри, как она расстроена!
    -Правда?- мальчик был искренне огорчен.- Я исправлюсь. Честно-честно. Даша, прости меня. Я больше не буду убегать,- он подбежал к Даше и  обнял  ее.- Я прямо сейчас пойду и сложу в шкафу все, как было.
    -Ладно уж, иди гуляй. Я сама все сложу.
    -Спасибо,- он чмокнул ее в щеку.- Я пойду в лес.
    -Только не уходи далеко,- предупредила тетя Антонина.
    -Хорошо,- донеслось уже со двора.
       Антонина Александровна обернулась к Даше.
    -Что негодник сотворил на этот раз?
       Даша с убитым видом ответила:
    -Забрался в шкаф Сони. Ну, знаете, где она хранит всякие бумаги.
    -Ничего не напортил?
    -Да нет, вроде бы. А что у нас на обед?- переключилась она на другую тему.- Так вкусно пахнет!
    -Овощное рагу и творожная запеканка. Подождем Соню и сядем.
       Соня всегда приезжала обедать ровно в два,  по  ней  часы  можно было бы сверять.
       Без двух минут два по подъездной аллее раздался тихий шелест  подъезжающего автомобиля. Поставив машину в гараж, она вбежала по ступенькам в  дом.
    -Здравствуйте, тетя!- поцеловав тетю, Соня огляделась  по  сторонам.- А где  мое солнышко ясное, солнышко красное?
    -Гуляет в лесу. Скоро придет. Он всегда приходит к твоему возвращению с работы.
       И в самом деле, минут через пять в кухню вбежал Олег.
    -Мама приехала! Мамочка!- и он кинулся в объятия матери.
    -Ну, хватит телячьих нежностей,- тетя Антонина позвонила в колокольчик. - Пора садиться за стол.
       Пообедав, постояльцы разбрелись кто куда, а Соня отправилась в свой  кабинет. Она села в мягкое кожаное кресло и принялась  читать  газету.  Через  некоторое время ее отвлек какой-то звук. В открытое французское окно  вошел Олег. Не встретив возражения со стороны матери, он взобрался к ней на колени. Соня наклонилась и поцеловала спутанные светлые волосы сына. Она  не  могла  уделять сыну столько времени, сколько ей хотелось бы. Но мальчик был  рад и  тем минутам, которые она могла ему посвятить. Он любил  мать  больше всех на свете, для него она была непререкаемым  авторитетом во всех  вопросах. Мать была для него незаменимым товарищем по играм, у нее были ответы на все  вопросы и, хоть она уверяла, что это не так, она никогда не ошибалась.
       Ребенок был на редкость любознательным. В свои почти шесть  лет  он  уже  умел читать и немного писать. Самое  же  большое  наслаждение  он испытывал  бродя по лесу, по берегу и роясь в шкафах своей матери. Вот сегодня, к  примеру, он нашел там дневники отца Сони, своего деда. Без всякого зазрения совести он на одном дыхании прочитал их.
    -Мам.
    -Что?- Соня продолжала читать газету.
    -Мам, что это за легенда про Золотую Колыбель?
    -Что, что?- Соня чуть не поперхнулась  виноградным  соком. Отдышавшись, она  спросила:
    -Где ты это слышал? Какая легенда? - тут ей вспомнились дневники  отца. Она  уже давно решила, что передаст их сыну только как семейную реликвию. Она не  собиралась искать клад, которого просто не существует.
    -Я прочитал в одной тетрадке.
    -Это не тетрадка, а дневник твоего дедушки. Сколько раз тебе говорить, чтобы  ты не лазил по моим вещам?
    -Что это за легенда?- не унимался сын. Соня поняла, что почитать газету  ей  не удастся, пока она не удовлетворит любопытство сына. Олег продолжал:
    -Там написано, как  прадедушка получил карту пути к сокровищу. Только карты  там нет. Зато есть фамилия и имя одного человека. Наверное, карта у него.
    -Ты прав. Твой прадедушка передал карту своему другу, потому что не мог хранить ее у себя. А легенда о Золотой Колыбели - это просто красивая печальная  сказка о любви ханского сына и ханской дочери...

       Дослушав легенду, Олег некоторое время помолчал, обдумывая полученную информацию. А потом вдруг выпалил:
    -Как хорошо, что ты не пошла за этой колыбелью вместе с отцом!
       Соня удивилась. Она никогда не говорила о Диме плохо. Олег  имеет  право думать, что его отец был хорошим человеком.
    -Почему же? С чего ты взял, что твой папа не любил меня?
    -Если бы он любил, то не бросил бы нас. А он нас бросил, так все говорят.
       Соня вздохнула. Переубедить ребенка было невозможно.
   -Ты прав, милый. Твой отец не любил меня. Но тебя он непременно полюбил бы, ведь ты такой ангелочек!
    -Мне не нужен отец! Мне не нужен человек, который бросил мою мать! Если  бы он вдруг заявился, я бы ему так и сказал.
       Соня испугалась силы чувств в голосе сына. Ему только пять полных лет, а он уже знает, что такое ненависть.
    -Ты не должен так говорить о своем отце. Он хороший человек.
       Олег с сомнением посмотрел на мать. Дети всегда инстинктивно  чувствуют, когда взрослые говорят не то, что думают. Он вздохнул.
    -Ладно, больше не буду. Кроме того, у меня есть Алекс!
       Соня улыбнулась при воспоминании о друге, который так много  сделал  для  них с сыном. Он фактически заменил Олегу отца, что, собственно говоря, и являлось его обязанностью как крестного отца мальчика.
       Олег ушел помогать садовнику. Соня осталась одна в тишине кабинета. Тихо  тикали часы на столе. Ей не удалось успокоить сына, убедить его в  том, что  его отец был не таким уж плохим человеком. Не удалось, потому что  она сама ненавидела его. Ненавидела и ничего не могла поделать со своими  чувствами. Слишком часто в крымских газетах появлялось его лицо. Слишком часто рядом с  ним появлялась и Карелия. Она была молода и  исключительно  красива. Соня с удовольствием скинула бы ее с моста в реку. Она не выносила даже вида Карелии. Соня старалась не задумываться о своих чувствах к Кари. Каждый раз, как только она это делала, то приходила к одному и тому же  выводу: Карелия  ей  не нравится лишь потому, что она - жена человека, которого она, Соня, мечтала  назвать своим. И дело тут в обыкновенной ревности. Но какая может быть ревность, если она больше не любит Диму, а, наоборот, ненавидит его? Этот  вопрос всегда оставался без ответа. Фотографии Димы и Карелии в газетах  всегда выводили ее из себя. Но когда четыре с половиной года назад там опубликовали фотографию Димы с ребенком на руках, Соня просто пришла в ярость. Кари родила маленькую девочку с голубыми глазами и светлыми волосами, нет сомненья, что они такими и останутся. На фотографии Дима  крепко  прижимал  к  себе дочь и счастливо улыбался. Под фотографией была надпись: ”Самая красивая роза в саду Дмитрия Владимировича Прохорова - его дочь”.
       Какое право эта девчонка имеет спокойно улыбаться на руках у  Димы, уверенная в его любви, уверенная в завтрашнем дне, в то время как ее собственный сын не имеет даже фамилии отца? Какое она имеет право купаться в роскоши, когда ее брат не получает ничего, кроме самого необходимого? Соня с ненавистью смотрела на малышку. Но  потом, успокоившись, решила, что  девочку не в чем винить. Не ее вина в том, что ее отец - бездушный человек, да и мать  под стать ему. Ребенок не несет ответственности за грехи родителей. Все последующие годы она смотрела на фотографии Ани, дочери Димы, уже  без  ненависти. А что до отцовства Димы... Олежка прав, он им не нужен. Сейчас, после разговора с сыном, ей вспомнилась одна фраза Димы: «Спорим, если бы у нас  с тобой был ребенок, а ты вдруг стала бы деловой женщиной, то он больше любил бы меня. Спорим?”
       Как же он ошибся. София злорадно  усмехнулась. Она - деловая  женщина. Не  адвокатишка-крючкотвор, который, по  выражению Димы, разбирает  дела  вроде споров фермеров о поросенке, сожравшем чью-то капусту. Она экстерном закончила учебу в университете, прошла два года практики и добилась  того, чтобы   на ежегодном празднике юристов ее признали лучшим адвокатом Алупки. Она заслужила это. Она - деловая женщина, это безусловно. А их с Димой сын  ненавидит своего отца. Но Дима никогда не узнает об этом, значит, не будет страдать. Соня испытывала двойственное чувство по этому поводу. С одной стороны,  заставить его страдать, заставить его испытать такую же сильную боль, какую испытывала она последние шесть лет. Но, с другой стороны, она была рада, что  он никогда не узнает о чувствах сына к нему. Она знала, что будет переживать  его боль как свою собственную. Она ненавидела его и любила. Не могла не любить. Она предпочла бы умереть, чем причинить ему боль. Она любит его. И не важно, что он предал ее, неважно, что прошло уже целых шесть лет. Это чувство всегда было с ней, такое же сильное, как в первый день. Соня знала, что немногим выпадает увидеть лицо Любви. И даже если любовь причинила ей столько страданий, она все равно была счастлива, что хоть месяц своей жизни любила и чувствовала себя любимой. И у нее остался ее сын. А Дима даже не знает  о его существовании, и уже одним этим достаточно  наказан судьбой. Улыбнувшись, Соня вернулась к делам. Ей  предстояло  разобрать  одно дело.  Бракоразводный процесс.
       Соня сидела в кожаном кресле своего кабинета. Взгляд ее  уже  давно  был  прикован к папке с надписью: ”Дело Прохоровой”. Сначала ее постоянно как током било при упоминании этой фамилии, но затем она привыкла. В конце-концов,  Прохоров - фамилия довольно распространенная, а  эта  женщина  приехала  из  России, так что вероятность ее какого-либо отношения к Дмитрию Владимировичу  Прохорову практически равна нулю. И  Соня  забыла  о  фамилии. Сейчас перед  глазами стояло лицо Марьи Васильевны. Полные губы, слегка вздернутый носик, красиво изогнутые брови. Общую картину  портили  только  глаза. Заплаканные  глаза.
       Собственно говоря, Соня так и не поняла, чего хочет от нее эта  женщина. Марья Васильевна рассказала Соне, что в последнее время ее  муж  стал вести  себя как-то странно. Бывает, целыми днями не  разговаривает  с ней, доброго  слова не скажет, только пустые официальные фразы. Она никак не могла понять,  что же с ним происходит. Он избегал даже ее взгляда. Один раз она полушутя, полувсерьез сказала ему, что, если он не изменит своего поведения, она  может подумать, что у него другая женщина.    “Ты никогда ничего не докажешь”, - бросил он ей в ответ. “К тому же, - заметил  он позже,- без меня ты ничто. Ты же не можешь даже покупки в магазине  сделать, не посоветовавшись с кем-нибудь”. Соня даже вздрогнула при этой  фразе,   переданной  Марьей  Васильевной. “Адвокатишка-крючкотвор”, - вспомнилось ей.  Как же часто мужчины ошибаются в женщинах, что с  ними  рядом! А  Прохорова  продолжала рассказ. Через неделю после этого разговора  муж  уехал, сказав,  что если она начнет бракоразводный процесс, то он оставит ее нищей. И он отдал ей копии документов, по которым выходило, что после развода ей достается лишь ничтожно малая часть семейного имущества, ее приданое. А в приданое  бедной девушки из рабочей семьи входила однокомнатная квартира и акции давно обанкротившегося предприятия. Марья Васильевна получила довольно хорошее образование, но сразу после окончания института вышла за Прохорова, так что никакой практики у нее не было. Итак, нет денег и нет работы.
       А после отъезда мужа ей стали приходить письма, в которых некий “ доброжелатель” описывал ей женщину, на которую променял ее муж. Затем стали присылать фотографии, на которых ее муж и эта  женщина  были  сфотографированы  вместе. И теперь Прохорова не знала, что и думать. Она очень любила  мужа и  безоглядно ему верила, а тут такое... Короче, София решила сама во всем разобраться. Если этот подонок и в самом деле изменяет жене, то он заслуживает самого громкого бракоразводного процесса. Но факт измены нужно еще доказать.
       Соня принялась за дело. Всеми доступными ей способами  она  пыталась выудить любую информацию по этому делу, но ей ничего не удалось. Ничего законными методами. Пребывая в азарте самой интересной игры на свете - докапывания до истины, Соня решилась на одну довольно рискованную операцию.
       Задача была ясна: получить информацию о Прохорове, которая  могла  бы ей  помочь. Но выполнить эту задачу было довольно сложно. Ведь ей не нужна была  информация, обычно предоставляемая журналистам и другим лицам, сующим  свой  длинный нос куда не следует.
       Кабинет Прохорова исключался из списка мест, где можно  было  бы  добыть  информацию, по многим причинам, но первая и самая главная - проникнуть в его  офис постороннему человеку было практически невозможно. А если бы и удалось  попасть туда, то кто, скажите на милость, позволил бы ей рыться в его документах? Да и навряд ли там будет храниться личная переписка.  Дом Прохорова  в Николаеве,  где они с женой жили во время их частых приездов на  Украину,    также исключался, ведь Прохоров - не дурак, а потому  навряд ли станет держать компрометирующие его документы там, где жена могла бы их увидеть.
       Оставался еще загородный дом Прохорова неподалеку от Херсона, в Железном  Порту. Идеальный вариант. Прохорова приезжала туда только летом, чтобы  погреться на солнышке. В остальное время года дом был  личной  резиденцией ее  мужа. Сам он тоже приезжал довольно редко, а потому, из  экономических  соображений, не держал в доме прислуги, кроме старого охранника, который жил в сторожке, да приходящей горничной.
       Дом располагался недалеко от небольшого села, в котором, по  счастливому  стечению обстоятельств, жила бабушка Наташи, старой Сониной подруги. Не составило труда выяснить, когда  приходит  горничная, которая, к слову, также  жила в этой деревне. Оставалась еще одна проблема- сторож.
       Обдумывая, как обезвредить столь опасного противника, Соня вышла из  машины. Ее сразу поразила дивная природа этой местности: слегка  всхолмленная  равнина, по которой то тут, то там расположились кусты  шиповника и боярышника. На крутых склонах холмов цвели бессмертники, а также бесчисленное множество цветов, названий которых Соня не знала. Вдалеке, за селом, была видна старенькая сельская церквушка.
       Побродив по селу и посетив Наташину бабушку, Соня выяснила, что ей невероятно повезло, так как именно сегодня сторож вынужден был остаться ночевать в селе, у знахарки, из-за сильных болей в спине. Кроме того, он не счел нужным посылать кого-нибудь вместо себя, ведь в их селе никогда не  случалось, чтоб кто-то забрался в чужой дом.
       “Ну что ж,- подумала Соня.- В конце-концов, все когда-то бывает в первый  раз”. С такими мыслями она, оставив машину в селе, пешком направилась к даче Прохорова. Вечерело.
       Шла она около пятнадцати минут, после чего увидела красивый  двухэтажный  дом. Вокруг дома рос замечательный сад, а перед самым  домом  располагались  зеленые лужайки. Весь участок был обнесен высокой оградой,  увитой  кустами  ежевики и плетистыми розами. Ворота были закрыты. Калитки не было видно: по  замыслу хозяина она была искусно замаскирована, и Соня ни за что не нашла бы  ее сама, но Прохорова, предоставляя Соне, своему адвокату, различные документы, касающиеся, по ее мнению, дела о разводе и разделе имущества, отдала ей  и два плана домов в городе и за городом.  Благодаря  внимательному изучению  этих планов Соня и нашла калитку. Как она и предполагала, калитка оказалась  закрытой. “Не беда,- подумала Соня.- Годы обучения в университете не прошли  зря: кое-чему я все-таки научилась”. Она  пошарила в кармане своего любимого темно-серого костюма и достала  нечто маленькое,  металлическое и весьма  изогнутое. Вставив это нечто в замочную скважину и пошевелив им, Соня легко  отворила калитку. Калитка открылась без малейшего скрипа.  Соня,  тихо, как  кошка, пробиралась по запутанным дорожкам сада.
       Сердце ее бешено колотилось. У нее появилось странное чувство, будто  за  нею наблюдают, хотя вокруг не было ни души и она не слышала ни малейшего шороха, а слух у нее был прекрасный.
       Она подошла к дому. “Господи, этот Прохоров просто помешан на таинственности старинных замков. Тут, наверное, ни одной нормальной  двери нет - все  замаскированы”, - думала молодая взломщица садовых калиток.
       Обойдя дом кругом, она нашла, наконец, дверь. Та даже  не  была закрыта. Очевидно, надежда хозяина была на то, что ее никто не найдет.
       Соня бесшумно прошла внутрь. Оказавшись в комнате, она включила  маленький карманный фонарик. Согласно плану, кабинет находился на  втором  этаже,  поэтому она сразу стала искать лестницу. Это не составило труда. Поднявшись  по лестнице, Соня огляделась. Перед ней была площадка, от которой  отходили  два коридора -длинный и покороче. Подумав, Соня начала с малого. Открыв дверь одной из комнат, Соня прошла внутрь, освещая путь впереди себя фонариком. Она    подошла к столу и осветила находящиеся  там  бумаги. Договора, записки,- ничего интересного. Направив луч света на шкаф, она  осмотрела  стоявшие  там   папки. “Личное”,- гласила надпись на одной из них. “Хм, я так и думала”.   Открыв папку, она углубилась в чтение  документов. Официальных документов  там, собственно, не было, зато была целая куча писем. Из их содержания  можно  было понять, что до женитьбы Прохоров имел любовную связь с  какой-то  женщиной,  которая отвергла его ради более богатого. Все письма были  связаны  ленточкой, и только одно лежало отдельно. В нем эта женщина писала, что очень сожалеет обо всем, что случилось, и хочет это исправить. Кроме того, она растит ребенка Прохорова... Письмо было отправлено месяца четыре назад. Теперь все становилось на свои места. Вероятно, Прохоров до сих пор любил эту женщину и решил ( или еще не решил!) покинуть ради нее свою жену. Кроме того, у  нее был ребенок от него, а у Прохоровой детей не было. Собрав все  письма в папку, Соня уже намерилась покинуть этот гостеприимный дом.
       Вдруг резкий свет ударил ей в глаза, и одновременно она  услышала  звук, означавший, что дверь заперта и бежать ей некуда.
       Глаза болели от яркого света, но Соня уловила, что перед ней стоит дюжий  мужик с револьвером в руке. Оценив ситуацию, она решила, что, по крайней мере, сейчас, ее попытка бегства не увенчается успехом. Не ее весовая категория. Нужно попытаться отвлечь его.
    -Кто вы?- спросила она.
    -Ужас, летящий на крыльях ночи,- ответил незнакомец фразой из  мультфильма.
       Соня, не терявшая чувства юмора даже в самых серьезных ситуациях, по достоинству оценила его шутку, хотя и не показала этого. Ее глаза уже  привыкли к свету, и она попыталась определить, кто перед ней. Его голос  был  ей странно знаком. Так знаком! Сердце ее дрогнуло, когда она взглянула на него. Перед  ней стоял  очень красивый мужчина.  Самый красивый мужчина на свете.    Перед ней стоял Дима...
       Соня поняла, что напрасно обманывала себя все эти годы, пытаясь увериться, что он ей безразличен. Она все так же, как и раньше, любила его. И  ненавидела. Будто и не было этих шести лет.
       Будто она только что вышла из церкви Пресвятой  Богородицы. Все  так  же  больно...
    -Кто вы и что вам нужно в этом доме?- его голос звучал властно и требовательно. В нем не было и намека на волнение. Он попросту не узнал ее.  Конечно  же, пластическая операция изменила ее внешность, да и годы берут свое... Но  неужели он не почувствовал бы, что это она, если бы любил ее?
       “Глупое, глупое сердце! Шесть лет ты истекало кровью от сознания  измены этого человека, а теперь, когда раны только что затянулись, опять начинаешь сильнее биться при его появлении? Глупое  сердце!”- твердил  разум. Но  что  значили для Сони все доводы разума по сравнению с тем, что сейчас перед ней  стоял человек, которого она любила все эти годы? Человек, продолжением  которого на земле является ее сын? “Человек, который просто-напросто не узнал тебя”, - добавил разум.
       Его голос прервал напряженную борьбу разума и сердца.
    -Вы ответите, или я должен буду вызвать охрану?
       Ни один мускул не дрогнул на лице Сони. За долгие годы, в течение которых весь смысл ее существования сводился к тому, чтобы выжить и обеспечить свою семью, она  научилась  скрывать  свои  чувства. “ Никогда  не выдавай своих чувств. Если люди заметят твои слабости, то непременно используют это знание для того, чтобы причинить тебе боль”, - эту простую аксиому Соня твердо  усвоила. Он не узнал ее. Что ж. Все к лучшему.
    -Что вы хотите услышать?
    -Правду. Неужели вы настолько плохо слышите? Я по меньшей мере три раза повторил свой вопрос. Садитесь в кресло и рассказывайте, кто вы и  что  здесь делаете.
       Дмитрий внимательно смотрел на девушку, сидящую в кресле. Она была красива, хотя в ней и не было ангельской красоты Карелии. Ее красота была скорее  от дьявола. Господь не стал бы искушать смертного такой красотой. У нее была красивая фигура, прямо как у фотомодели какого-нибудь  модного  журнала. Черные, как смоль, волосы заплетены в косу и красиво уложены  вокруг головы  короной. У нее были не самые правильные черты лица, но тот, кто хоть раз видел его, уже не мог забыть. Прямой нос, слегка раскосые глаза восточного типа, окаймленные густыми длинными черными ресницами. Цвет глаз  был  темный, почти черный, и Диме показалось, что если он еще  мгновение  позволит  себе смотреть ей в глаза, то утонет в них. Они были, как  омут. И, глядя  в  эти  глаза, он подумал, что уже где-то видел такие. Что уже тонул в их  глубине. Но, безусловно, он никогда не целовал этих губ, похожих по цвету и  полноте  на спелые вишни. Если бы целовал, то уж наверное запомнил бы. Ее кожа  была  ослепительно белой, но не цвета снега, а цвета парного молока. А румянец на  щеках... Ну прямо как клубника в сливках!
       Дима смотрел на девушку и не мог заставить  себя  отвести  взгляд. Он не знал, кто она. Но что-то ему подсказывало, что он ни в коем случае не  должен отпускать ее.
       Что же она делала в доме его брата? Неужели она - его любовница? От  этой  мысли у него неизвестно почему сжалось сердце. Нет, нет, конечно же, это не  так. Она совсем не во вкусе его братца, кроме того, тот искренне любит свою  жену. Но кто же она?
    -Меня зовут Татьяна. Я...журналистка!
       “О Господи! Не прогневись на меня за эту ложь! В любом случае, если бы я  сказала ему, что я адвокат, он бы все равно не поверил”.
       Дмитрий напряженно размышлял. Ну конечно же! Журналистка! Ведь его брат,  известное лицо в городе, разводится с женой. Эта маленькая тварь собирается  сделать карьеру на несчастье его семьи.
    -Я еще раз спрашиваю вас: что вы тут делаете?
    -Глупый вопрос,  включая последние известия.   Конечно же я ищу информацию. Читателям нашей газеты это будет интересно!
    -А вы знаете,- еле сдерживая себя, тихо начал Дмитрий, - Что только что нарушили право Владислава Владимировича Прохорова на неприкосновенность жилища, на защиту от вмешательства в личную и семейную жизнь?  Ведь ваш приход, как  я понял, связан с его разводом?
       “В самую точку”, - подумала Соня.
    -Кроме того, вы, кажется, собирались кое-что  позаимствовать у моего брата, не спросив его согласия, то есть, попросту, украсть! - обвиняюще продолжил Дима, заметив папку в руках девушки.- Знаете ли вы, что все это наказуемо законом?
       “Боже мой! Какое знание Конституции”, - подумала Соня. Она еле удержалась  от того, чтобы не улыбнуться. И все это  он говорит ей, женщине, признанной  лучшим адвокатом Алупки! Да ее хоть ночью разбуди, и она без малейших усилий  зачитает человеку все права, свободы и обязанности. Но Дима прав.  Она действительно нарушила права Прохорова.
    -Ну так что же?- нервно спросил Дмитрий, явно ожидая ответа на свою тираду.
    Соня задумалась. Может быть прикинуться дурочкой?
    -Что вы говорите?!  Неужели я действительно все это сделала?! - в ее словах  было столько искреннего удивления, ужаса и раскаяния, что она мысленно сама  себе поаплодировала за великолепную игру.
    -Сцена по вам плачет. Скажите на милость,  чему же вас учили в институте? Я  почти уверен, что это институт журналистики и права.
    -Точно. Думаю, перспектива стать знаменитой лишила меня разума,  и я забыла  все свои знания.
    Он только хмыкнул в ответ, всем своим видом показывая, что ничего другого и  не следует ожидать от женщины, сующей нос в “мужскую” профессию.
       “Самодовольное ничтожество, - подумала Соня. - До сих пор уверен, что единственное предназначение женщины - кухня и дети”.  Соня внимательно смотрела  на Диму. То, что она сказала ему, было наполовину правдой. Не желание стать  знаменитой толкнуло ее на нарушение закона, а искреннее сочувствие к женщине, страдающей от измены мужа. Но, тем не менее, фактом остается то, что одно обстоятельство таки вылетело из ее ученой головы:  она никогда не смогла бы  использовать  полученную здесь информацию в суде, ведь эта информация и  улики были добыты незаконным путем.
       Ответ Димы ее поразил.
    -Я вам не верю. Вы не похожи на женщину, которая от чего бы то ни было теряет голову.
    -Это одно из ваших прав - не верить мне. Ну что ж. Вызывайте милицию.
    Смирение в ее взгляде не обмануло его.
    -Вам прекрасно известно, что я этого не сделаю, ведь так? Если я вызову милицию, то эта история все же станет достоянием общественности, и исполнится  ваше желание стать знаменитой, а имя моего  брата  будет  трепаться на всех  перекрестках.
    -Допустим, я это учла. Но если вы не вызовете милицию, то как же вы намерены со мной поступить? Что вы сделаете?
    -Кое-что, что научит вас не слоняться по ночам в чужих домах.- Дима толкнул  ее на диван. - Что я собираюсь делать? Я собираюсь насладиться твоим прекрасным телом, моя дорогая журналистка!
       Дима усмехнулся.  Он увидел откровенный страх в глазах у девушки,  когда он толкнул ее на диван, и был этим полностью удовлетворен.  Он достиг своей  цели - испугал  ее.  Девчонка никогда не будет столь необдуманно подвергать себя опасности.
       “Боже! Ну, а если бы на моем месте оказался другой, какой-нибудь негодяй? Разве удовлетворился бы он только лишь испугом девушки?” - При мысли о том,  что ей могли бы причинить вред, у него похолодела спина. Страх не за родного, а за чужого человека стал новым для него ощущением. Ощущением не из приятных. Даже, скорее, не новым, а давно забытым и похороненным в скрытых уголках души шесть лет назад. Тогда, когда его предала Соня.
       Прервав свои воспоминания, он увидел, что девчонка,  похоже,  испугалась вовсе не его и не того, что он мог бы с ней сделать, а возможности упасть на  пол. Она смотрела на него, и в глазах ее не было страха, только не скрываемое любопытство. Ее глаза смотрели вопросительно, губы слегка приоткрылись. Она как будто ждала чего-то. Дима вновь перевел взгляд на ее губы. Они были такими соблазнительно манящими, влажными. На мгновение потеряв контроль над собой, Дима наклонился и поймал своими губами ее. Они казались такими мягкими, нежными... Таковыми и оказались на самом деле.
    -Сладкая... - прошептал он.  Его голос стал хриплым от внезапно нахлынувшей  страсти. Он ласкал своими губами ее губы; его язык проник в ее рот, встретился с  ее языком, и они начали свой чувственный танец. Руки Димы сжали девушку с такой  силой, что всем своим телом он  ощутил  сквозь одежду ее трепетную плоть...  Его руки ласкали ее спину, зарывались пальцами в ее волосы. Он вынул шпильки, и они упали тяжелой волной ей на плечи.
       Это был взрыв, фейерверк, невыразимое наслаждение. Но длилось оно не долго.
    “Соня, очнись!- твердил внутренний голос.- Самое время сматываться”. Но она  не хотела уходить. Шесть лет, долгие шесть лет она жила  без него,  без его  ласк, и теперь не собиралась его отпускать. Он целует ее... Она и ее мыслительная деятельность теперь  как будто существовали отдельно друг от друга.
    Она не хотела думать и прислушиваться к своему внутреннему голосу.  То, что  ей поможет заглушить внутренний голос - это чувства.  Но тут коварный разум  воскресил в памяти сцену, которая шесть лет была ее  ночным кошмаром:  Дима целует Кари в день помолвки, Дима клянется вечно любить и беречь свою жену. Так что же она делает? Он не принадлежит ей. Он муж другой женщины. Он предал их обоих. Он предал их любовь. Ярость придала ей силы. Она резко ударила его в живот и, высвободившись, выбежала из комнаты.  От неожиданного удара Дмитрий растерялся.  Он  был еще во власти чувств. Дима не стал преследовать убежавшую девушку.  Ударила  она его не сильно, и  боль быстро прошла. Боли, собственно, он почти и не почувствовал,  но хотел дать девчонке шанс достойно скрыться. Через пару минут он услышал  стук  ее  каблучков по подъездной аллее.
      Несколько минут он находился еще во власти поцелуя, после чего, бегло оглядев стол, обнаружил, что папка с документами, которую она держала в руках, когда он вошел, и которую он заставил ее положить на место, все же исчезла.
    -Чертовка!- в искреннем восхищении прошептал Дима.


       Лежа ночью в постели,  Дима никак не мог уснуть.  Он вспоминал пережитое приключение. “Татьяна... Нет,- подумал он.- Это имя ей совершенно не подходит”.
       Он не понимал, почему никак не может забыть ее, выбросить из головы мыс ли о ней. Почему то и дело вспоминал украденный поцелуй. Он до сих пор ощущал мягкость и сладость ее губ, податливость ее тела. Он был уверен, что девушка наслаждалась их поцелуем так же, как и он. Почему же она убежала? Это  было для него загадкой. Она не была похожа ни на одну женщину из тех, что он  знал прежде. Она вообще не была похожа ни на кого. Он сердито ткнул кулаком  подушку. “Спи и не думай о ней!”- приказал он сам себе. Но чем больше он пытался забыть ее, тем чаще ее облик возникал у него перед глазами, тем  чаще  в ушах звучал ее голос, а на губах чувствовался вкус поцелуя. “Вот эта женщина- достойный соперник. Она не стала бы ныть и хныкать, как Жизель или изводить мужа своей безосновательной ревностью, как Карелия. Ах, Карелия...”   Их брак держался буквально на честном слове. Их совместная жизнь была сплошным адом, как будто они изначально все делали не правильно.  Дима  не любил  Кари. А для нее он был смыслом жизни. Возможно в этом все и дело. Она любила его до умопомрачения, до безумия. Можно сказать, Кари была идеальной женой: прекрасная хозяйка, страстная любовница, заботливая мать, обожающая свою дочь. Она была верной и преданной. Единственным ее недостатком была безудержная ревность. Она предпочла бы увидеть Дмитрия мертвым, чем в объятиях другой. А в последнее время ревновала его буквально к каждой женщине, с которой  он общался.
       Интересно, что Кари сказала бы ему насчет Татьяны? Наверняка ничего особо  приятного. Его мысли опять переключились на девушку-журналистку, эту женщину-загадку.
       Ее имя и образ ничего не говорили Диме. Разум вынес вердикт: Дима никогда не встречался с ней. Но сердце кричало другое.  Он чувствовал, что давно  знает эту  сногсшибательную женщину.  Он обнимал ее, и всем своим существом  осознавал, что знает это прекрасное тело до мельчайших подробностей. Целовал ее губы, и ему казалось, что такой момент в его жизни уже был. “Кто же она,    откуда у меня такое чувство обретения давно утраченного?» - думал он и не находил ответа. С мыслями о ней он забылся беспокойным сном.
       Соня бегом преодолела всю дорогу до села. Наскоро попрощавшись с Наташиной бабушкой, она села в машину и поехала. Поздно ночью она подъехала к дому. У дверей ее встречала вся семья.
    -Соня, как ты могла так вот внезапно уехать?
    -Мы все извелись, ожидая тебя!
    -Мам, где ты была? Я скучал.
    Соня улыбнулась.
    -Отвечать всем сразу? Не предупредила потому, что еще не была уверена, уеду  ли вообще. Мне очень жаль, что я доставила вам столько беспокойства. Я прошу прощения.
       Поцеловав сынишку, тетушку и сестру, Соня отправилась в ванную, затем уложила Олега спать, пожелала всем спокойной ночи, а сама пошла в свой кабинет, еще раз подумать о возможности использовать полученную информацию. Чтобы успокоиться, Соня решила немного почитать. Что лучше успокаивает нервы, чем любовный роман? Просмотрев несколько полок, она закрыла глаза и достала книгу наугад. Книга называлась “Школьный роман”, это была одна из самых любимых ее книг. Соня уже успела подзабыть ее содержание и решила перечитать вновь. Она  открыла книгу и принялась за чтение. Примерно в середине романа  она прочла  монолог главного героя романа, в котором он обращался к своей любимой.  Там  было написано: «Я люблю тебя. Я люблю тебя сейчас и я буду любить тебя вечно. Вечно, пока существуют небо и земля, солнце и звезды. Вечно, в жизни и смерти. И пускай я сейчас не с тобой, я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Люблю так, как никогда мне не полюбить другую. И я хочу, чтобы ты помнила обо  мне...” Соня перевернула страницу, и глаза ее расширились от изумления. Меж  страниц лежала фотография. На фотографии она и Дима стояли, нежно обнявшись. Соня вспомнила те минуты. Они в офисе праздновали какой-то праздник. Все собрались в приемной; играла музыка. Каждой женщине вручили по букету  шикарных роз и по забавному маленькому сувениру. Было море улыбок, смеха, радости. Соня помнила, как она отказалась от крымского вина и взяла вместо него бокал  с газированной водой. Она никогда не позволяла себе спиртного на работе. Она  ведь была хозяйкой приемной, работала с людьми и должна заботиться о впечатлении производимом на посетителей.  Вскоре все начали расходиться по отделам. Перед уходом одна из сотрудниц Сони, с которой она особенно сдружилась, фотографировала желающих. Когда все разошлись, она обратилась к Соне:
    -Хочешь, и тебя сфотографирую?
    -Конечно, очень хочу!
    Соня охватила взглядом приемную. Дима сидел, повернувшись к ним спиной, и о  чем-то увлеченно разговаривал с одним из главных специалистов, не обращая на  них  никакого внимания.
    -Где ты хочешь фотографироваться?
    -Да где угодно, давай на фоне моего любимого рабочего места.
    -Ладно, становись.
    Соня подошла к столу и стала в наиболее естественную для себя позу.
    -Улыбнись. Внимание...
    -Подожди, Наташа. Можно и мне с ней сфотографироваться? - Дима  просительно смотрел то на Наташу, то на Соню.
    -Ты хочешь? - спросила Наташа у Сони. Только это и имело значение. В противном случае она наладила бы и начальника, чтобы  не приставал к ее подруге.
    Соня кивнула.
    -Да.
    Дима вприпрыжку подбежал к ней.
    -Так, обнялись. Улыбаемся! Внимание... Снято!
    Они еще секунду стояли обнявшись. Им доставляло наслаждение простое прикосновение друг к другу.
       Соня посмотрела на оборотную сторону фотографии. Таким милым  ее  сердцу  почерком Димы там было написано: «Я буду любить тебя вечно, помни об этом”.  На страницы романа закапали слезы.
    -Я помню, любимый. К сожалению, это не так. Но я буду помнить о том времени, когда я могла хотя бы надеяться на твою любовь...
    Заперев папку с письмами в сейф, Соня пошла спать.

       Диме в ту ночь отдохнуть так и не удалось.  Примерно в  полночь позвонил Миранцов.
    -Дима! Где тебя носит, черт побери?
    -Николай Степанович, можете перезвонить мне, когда немного успокоитесь... Я  не в состоянии сегодня слушать вашу ругань.- Дима уже почти положил трубку. Но тут из трубки донесся рассерженный и... немного испуганный, что ли голос  Миранцова. Дима поднял трубку.- Что вы хотите? - усталым голосом спросил он.
    -Дима, приезжай скорее! Кари и Аннушка...
    -Что с ними?!
    -Произошла авария, они в больнице. Приезжай.
    Дима бросил трубку, натянул брюки, уже на ходу одел сорочку. В одно мгновенье он уже был в машине. Гравий веером отлетел от колес. На предельной скорости он гнал машину. Скорее. Скорее. Вот и больница. Там его встретил  Миранцов.
    -Где они?- спросил Дима. Он даже не взглянул на тестя, но задав вопрос, повернулся, ожидая ответа. И ужаснулся. В одну эту  ночь  Миранцов состарился  больше, чем за последние шесть лет. На лице четче вырисовались морщины, волосы поседели. А ведь когда они виделись в последний раз, его тесть выглядел очень молодцевато: подтянутый, лишь легкая седина на висках. Миранцова била мелкая дрожь, в старческих глазах стояли слезы.  Рукой  он показал на дверь дальше по коридору.
    -Врачи уже сделали все, что могли. Теперь остается только надеяться на Бога и ждать.- Было видно, как тяжело  Миранцову дается терпение.  Этот властный  человек привык к тому, что все его желания моментально исполнялись, за свои  деньги он мог купить все. Все, кроме того, что в настоящий момент так важно  для него. Этого он купить не сможет. Его дочь уже не вернуть...
    -Врачи говорят, что для Кари надежды больше нет...
    По лицу Николая Степановича катились слезы, плечи поникли  под  невыносимым  грузом горя.
    -Садитесь!- Дима усадил тестя в стоявшее поблизости кресло. - Я зайду к ним  в палату, а вы подождите меня тут.- Услышав бормотание Миранцова, что теперь  жить ему незачем, он добавил - И, пожалуйста без глупостей. С ними все будет  в порядке.  Он искренне надеялся, что так и будет.
       Но его надежды не оправдались. Вечером того же дня Кари умерла. Жизнь дочери висела на волоске.
    -О Господи!- взмолился он.- Почему?  За что?  Чем я провинился перед тобой? Зачем ты отбираешь у меня самое дорогое существо? -  шептал Дима, стоя на коленях у постели Аннушки. Он смотрел на девочку.  Та, что лежала в кроватке,  была лишь тенью его маленькой непоседы.  Бледное личико в обрамлении густых  светло-русых волос.
       Он взял в свои ладони ручку дочери. Слезы капали на нежную кожу ребенка, целуя крохотные пальчики, Дима шептал:
    -Пожалуйста, не уходи. Ты одна у меня теперь осталась.


       Утром во всех местных газетах поместили сообщение,  что в результате автомобильной катастрофы погибла жена известного промышленника - Карелия Прохорова, что дочь ее находится в критическом состоянии, но жива.
       Соня смотрела на сводку новостей, и сердце ее болезненно сжалось. Когда-то она так хотела их смерти. Ревновала Диму даже к дочери. А теперь...
    -Господи! Пусть Аня выживет! Она тебе там не нужна, а без нее Дима останется совсем один, с разбитым сердцем. Не отбирай жизнь у ребенка,  который ее  еще совсем не видел. И упокой, Господи, душу Кари, - молилась она. У нее появилось такое чувство, что ее молитва была услышана.



                А Н Г Е Л Ы.
    -Что?! Гром и молния на ваши головы! - Господь был в страшном гневе. -  Что  вы сделали?! Надеюсь, я ослышался!
    Ангелы стояли, потупив глаза. Мужчина вышел вперед.
    -Это была игра. Мы не хотели ничего плохого.  И это была моя идея. Они,- он   кивнул на женщин,- ни в чем не виноваты.
    -Ну уж нет! - выступила оптимистка. - Виноваты все, и все будем отвечать.
    Господь одобрительно кивнул, а после продолжил.
    -Сколько раз вам говорить, чтоб вы не лезли в дела смертных? Они не дураки, сами во всем разберутся.  Что я по-вашему должен делать? По вашей вине  родился ребенок, которого и в проекте, так сказать, не было, а теперь девочка умирает! А я бы так ничего и не узнал, если бы не молитва одной чистой души.
    -Прости нас, Отец наш. Мы не должны были этого делать, но эти люди  никогда  бы не стали искать Золотую Колыбель, если бы не наше вмешательство.
    -Золотую Колыбель?! Так вам петь захотелось?! - рявкнул Отец Небесный, и его  “детки” затрепетали, как листья на ветру.
    -А вам не приходило в голову, что я, может, не хочу, чтоб Колыбель была найдена?
    -Но почему? - в один голос воскликнули все трое.
    -Да потому, что это единственный символ чистой и верной любви, которого достойно только Небо.
    -Но любовь Сони и Димы именно такая - чистая и верная. Они заслуживают того, чтобы найти Колыбель.
    -Возможно, но если они ее найдут, то исчезнет легенда. Колыбель просто станет экспонатом в каком-то музее. А я этого не хочу.
    -Что же делать?
    -Что делать? А ничего. Пока ничего. Они найдут Колыбель, ( если найдут! ) и  тогда вы заберете и принесете ее мне. Их дальнейшая судьба меня мало волнует. А теперь идите и наблюдайте. Будете мне докладывать.
    -А девочка? - робко напомнил ангел.
    -Какая девочка? Ах, девочка... Ну ладно, пусть живет. - И  Господь  остался  один вершить суд над душами. Ангелы ушли.


    -Она будет жить. Состояние стабилизировалось. - Доктор был явно очень этому  рад. - Теперь вы можете наконец-то пойти домой отдохнуть, а то и вас придется  госпитализировать. Вы же не спали несколько суток, - он обратился к Диме.
    -Да, конечно.
    Поцеловав спящую дочь, Дима, пошатываясь от  усталости, вышел.  Все эти дни  из палаты дочери он выходил только по естественной надобности и всего  один   раз надолго - на похороны Карелии.

       Дима вернулся домой усталый и совершенно разбитый. Сел на диван.  Закрыл  глаза и вновь стал спрашивать себя, почему должна была умереть  его  жена и  пострадать дочурка. Он не видел за собой никаких особо страшных грехов.  За  что же Господь прогневался на него?!
       Частично он винил в смерти Карелии себя. Они с ней поссорились,  в таком состоянии ей не следовало садиться за руль. Он должен был сам отвезти  жену  и дочь домой, а вместо этого он направился в дом брата. Возможно,  именно в  тот момент, когда он целовал незнакомку, и разбилась Кари.  Он был сам себе  противен.
       В тот день была шумная вечеринка у одного из их друзей.  Кари терпеть не  могла других женщин рядом со своим мужем, но мисс Кэти выводила ее из себя.  Эта англичаночка просто висла на Диме и ему постоянно приходилось увертываться из ее цепких рук.
    “Дмитрий, скажите, что вы думаете об этой новой моде?  А  вам  нравятся мои  украшения? А вот это кольцо? А вот эта брошь?» - говорила она о броши, приколотой к самому краю ее рискованно глубокого декольте.
       Кари обычно сдерживала себя, но на этот раз будто с цепи сорвалась.
    “Дмитрий, вы пригласите меня куда-нибудь? Скажем завтра?”- спросила эта девица, хлопая ресницами. Она будто забыла о существовании законной жены предмета своего обожания.
    -Ну разумеется. Позже я пришлю вам приглашение.
    В устах Димы “позже” прозвучало как “никогда”. Это был вежливый отказ.
    -К сожалению мне пора. Мама будет беспокоиться.
Все обошлось бы вполне благополучно, но Кари бросила ей в спину:
    -Мисс Кэти, а мама никогда вам не говорила,  что столь молодой леди,  почти  ребенку, нехорошо навязываться мужчинам?- у Кари на лице было выражение полного триумфа.
    Дима с женой вышли во двор.
    -Карелия, не устраивай, пожалуйста, скандалов, по крайней мере при посторонних людях.
    -По твоему, я должна была просто не обращать внимания, как эта девица виснет на тебе?
    -Кари, она еще ребенок. Я для нее просто первое увлечение, а она для меня и вовсе ничего не значит. Ты же сделала слона даже не из мухи, а из ничего.  Устроила отвратительную сцену...
    -Ничего я не устраивала! Это у тебя глаза стреляют за каждой юбкой. А  мне  это не нравится. Не нравится!  Неужели ты не понимаешь?  Ведь я люблю тебя! Люблю больше всего в жизни. Но ты как будто не замечаешь моей любви, не хочешь видеть.
    -Мне очень жаль, Кари. Я не знаю, почему все так получается. Не знаю, почему ты думаешь, будто я не люблю тебя. Это неправда. Я люблю тебя  и безумно  люблю нашу малышку. Ты просто чересчур ревнива и подозрительна. Выдумываешь бог знает что, и сама страдаешь от своих выдумок.
    -Ты меня любишь? Это самая чудовищная ложь, какую мне только доводилось слышать! Ты никогда не любил меня. Нашу дочь - да. А меня - нет. Ты  женился  на  мне потому, что тебе и моему отцу хотелось объединить  свои  предприятия  в одну империю. Попробуй отрицать это! Я все знала с самого начала. Знала, что  ты не любишь меня. Но я надеялась, что твои  чувства  ко  мне  изменятся. Я ошиблась. Ты так и не смог разлюбить Софью.
    -Ты опять за свое? Ну сколько же можно? Сколько лет мне объяснять тебе, что  Софи была не больше, чем увлечение, я и не любил ее никогда.
    -Ложь, ложь, опять ложь... Ты думаешь, я слепая? Да, любовь к тебе застилала мне глаза все эти годы, но я прозрела. Ты не можешь любить  меня, потому что до потери пульса любишь другую. Нет, нет, не возражай. Ведь это правда. Любишь ее, но не можешь простить ей предательства. Любишь и одновременно ненавидишь. Я изучила тебя. Ты до сих пор бледнеешь и сжимаешь губы при одном    упоминании ее имени. Но вы не можете быть вместе, и от этого ты  страдаешь. Я знаю, какую боль может принести любовь без взаимности. Знаю по  собственному опыту. И я рада  твоим  страданиям. Будь  несчастлив, милый! - Карелия  улыбнулась и, повернувшись к нему спиной, двинулась к своей машине.
    -Пожалуйста, Кари, возьми с собой Аню. Влад просил меня взять кое-какие документы с его дачи. Возможно, я останусь там на ночь.
       Кари не обернулась, но махнула  рукой, давая  понять, что  услышала. Она  скрылась из виду. Дима услышал, как она зовет дочку. Потом  раздался  рокот  заведенного мотора и скрип колес. Кари и Аня уехали.
       Невдалеке от Димы, так, что тот не мог его видеть, стоял Сережа. Он  все  слышал. По его щекам катились беззвучные слезы. Он сердито вытер их и зашагал прочь.
       Ну почему, почему он велел Кари взять Аню  с собой? Почему  отпустил  ее  саму? Что толку теперь в этом самобичевании? Кари уже не вернешь...
       Внезапно в глаза Диме ударил резкий свет. Он на мгновение  зажмурился, а потом опять открыл глаза. Света не было. Зато перед ним стоял какой-то мужчина, поразительно похожий на него самого.
    -Кто вы?
    -Не пугайтесь. И не сильно удивляйтесь тому, что я сейчас скажу.
    -Так кто вы?
    -Это как вам будет угодно. Хотите - ваша другая сущность из другого мира, хотите - ваш ангел-хранитель.
    - Должно быть, я сплю.
    -Это не сон. Вы хотели разобраться в своей жизни. Я - ответ на ваши вопросы. Спрашивайте. Но только учтите - точных ответов у меня  нет. Что-то  скажу, о чем-то умолчу. О вас я могу сказать вам больше, чем о других людях. Вы  позволите мне сесть?
    -Конечно.
       Мужчина сел напротив Димы. В этом, конечно, не было  ничего  необычного,  если не учитывать, что сидел он в воздухе. Диму это удивило, но  он промолчал. В конце-концов, каждый имеет право сидеть так, как ему удобно.
    -Если вам известно все обо мне, то вы, наверное, знаете, что моя жена погибла, а дочь сейчас в больнице. Я хочу знать, почему. Начнем с Аннушки. За что страдает моя дочь?
    -За ваши грехи.
    -Да, это, конечно, очень лаконично, но ничего не объясняет.
       Ангел вздохнул.
    -Навряд ли вы поймете,- с сомнением в голосе пробормотал он.
    -А вы объясните попроще. В чем мой грех? Я так люблю ее, а Небо  попыталось  ее отнять. Почему? Почему она должна была пережить весь этот ужас, всю  эту боль?
    -Никогда не перестану удивляться людям. Чем вы, собственно говоря, недовольны? Да если бы не вмешательство одного постороннего лица, имя которого раскрывать не буду, ваша дочь вообще погибла бы. Так  было  решено. А  Господь позволил ей остаться с вами. Роптать ли здесь надо? Вам бы хвалы  возносить  Богу, а вы...
    -То есть как “было решено”? Кем?
    -Судьбой. Вы слишком любили ее. Поэтому она и должна была погибнуть.
    -Разве можно карать за любовь?
    -Можно. В данном случае цель оправдывает средства. И всему есть причина. Вы всю свою любовь отдали этой девочке, но не ей она  изначально  предназначалась.
    -Кому же, если не ей? Ведь она моя дочь!
    -Согласно имеющейся у меня информации, кроме друзей и родных вы должны были  до этого момента и после любить и заботиться о двух людях. Один из них - ребенок. Но не ваша дочь. Вы отдавали ей любовь, предназначенную для  другого ребенка. Скоро вы это поняли бы и, возможно, неосознанно, косвенными действиями причинили бы Ане боль, от которой пострадала бы ее душа. Она должна была погибнуть физически, чтобы ее душа была спасена.
    -Почему же она до сих пор жива?
    -Потому что так захотел Господь. Потому что за нее молилась женщина, не совершавшая преступлений.
    -Я тоже не совершал преступлений и тоже молился за свою дочь. Почему же моя  молитва не была услышана?
    -Вы не правы.
    -В чем же? Я всегда вел дело честно, никогда не нарушал законов...
    -Вот именно! Вы не нарушали земных законов, но совершили преступление против Бога.
    -Каким образом?
    -Вы когда-то очень сильно любили одну женщину и были любимы  ею. Такая  любовь- подарок Небес. Вы должны были до конца дней своих благодарить  Судьбу за то, что сей подарок получили именно вы. А вы что  сделали? Вы  осознанно  причинили боль женщине, которую любили, которая любила вас. Это преступление  против Любви. А любовь есть Бог. Сейчас своими страданиями вы искупаете боль  и страдания той женщины. И, по-моему, в недостаточной степени.
    -Разве моя боль от разрыва с ней, от ее предательства ничего не значит? Ведь  вы говорите о Соне?
    -Да, о ней. Но я ничего не могу не могу сказать вам по этому поводу. Вы сами должны решить для себя, так ли ужасно то, что она совершила, и совершила  ли она вообще что-нибудь. Сами докапывайтесь до истины.
    -А почему погибла Кари?
    -Она тоже совершила преступление против Любви. Но, в отличие от вас, неосознанно. Если можно так выразиться, против Любви ради Любви. Но это могло бы  проститься. Если бы не вы, она бы жила.
    -Я? А тут в чем я виноват?
    -В том, что существуете. В том, что вас полюбили две женщины, приблизительно равные по силе любви. Взаимная ревность удесятеряла их ненависть друг  к  другу. Им обеим не стало места на земле. Закон природы: наиболее слабый погибает. И тут преступление Карелии сыграло решающую роль. Оно слишком ослабило ее. Кроме того, она не хотела больше жить и не боролась за свою жизнь.    И она погибла.
    -Что же мне делать теперь?
    -Просить прощения у Бога и искать ту, что вам предназначена. Соню.
    -А если я не хочу ее искать?
    -Вот упрямый народ! Вы хотите. Просто пока не осознаете этого. Только с ней  вы можете быть счастливы, а без нее вы погибнете. Ну ладно, мне  пора. Прощайте,- и видение исчезло.

       В Севастополь Дима приезжал, чтобы  серьезно  поговорить  с  братом.  Их встреча, как известно, не состоялась. Позже Дима выяснил, что Влад  куда-то  уехал. Его не было два месяца, а после Дима получил письмо, где сообщалось,  что он приедет через неделю.
       Все эти месяцы Дима провел как в аду. Его жизнь рушилась. Его  жена  погибла, его дочь в больнице, его брат вот-вот совершит самую ужасную  ошибку в своей жизни. И в эти адские месяцы к Диме все чаще возвращались  мысли  о Соне. Шесть лет он держал их в самых потаенных уголках души, и вот  теперь, когда у него не было сил сдерживать их, они постоянно вертелись у него в голове. Кари была права: он не смог забыть ее. Он и любил ее, и ненавидел; он  не мог понять сам себя. То он проклинал ее за ее предательство, то беспокоился, как же она жила все эти годы. Ведь он лишил ее крыши  над  головой, у нее не было средств к существованию и возможности получить образование. Помог ли ей кто-нибудь? Дима не знал этого и мучился этим вопросом. Ему очень    хотелось, чтобы это было так.
       Он все чаще и чаще вспоминал, какой хорошенькой она была, как весело она  смеялась и как легко могла развеселить его.  Никто  в целом мире не был ему  так близок, как была когда-то Соня. «Никто и не будет”, - появилась непрошенная мысль. Такой, как она, больше нет. А ее ему не вернуть...  Черт!  О чем  это он?! Он вовсе не хочет возвращения этой маленькой обманщицы, которая отравляет ему жизнь уже добрых шесть лет. Первое время  он даже нормально работать не мог, так тосковал по ней. Каждый раз, когда дверь его кабинета открывалась, он подсознательно надеялся, что это вернулась Соня. И каждый раз он испытывал разочарование, когда входил совершенно посторонний человек. Так было днем. А ночью... Ночи стали для него одним сплошным кошмаром. Он не мог уснуть, вспоминая, как совсем недавно держал ее в своих объятиях.  Когда же    он наконец забывался спасительным сном, то и тут мечты о ней  не  оставляли  его. Иногда ему снилось, что она бежит к нему через  поле ромашек, кидается ему на шею, обнимает и целует его, нежно шепчет слова любви, и  он отвечает ей тем же... В таких случаях ему не хотелось просыпаться, он хотел навсегда  остаться с ней в этих чудных снах, ведь наяву он был лишен счастья называть  ее своей. Но чаще ему снился костер, в котором горит Соня, и ее взгляд, выносящий ему безаппеляционный приговор. И тогда он просыпался в холодном поту, и уже до рассвета не мог сомкнуть глаз, думая о ней.
       А потом в его жизнь вошла Кари, и он стал гнать от себя мечты о  Соне. А теперь ничто не мешало ему предаваться этим мечтам, ведь Кари больше нет. Но  он никогда не забудет ее последних слов, обращенных к нему. “Будь  несчастлив, милый”. И он был несчастлив. Как же она знала его! Он действительно до сих пор любил Соню, хоть и пытался скрыть это от всех, в том числе и от себя. Он не мог простить ей предательства.
       Но чем дольше он об этом думал, чем больше вспоминал счастливые дни, проведенные с ней, тем больше убеждался в том, что был неправ. Он не должен был отпускать ее от себя. Ему следовало жениться на ней, привязать  ее  к  себе крепко-крепко, и никогда не вспоминать о том, что видел  ее  с  Сергеем. Он смог бы забыть об этом. Наверняка бы смог. А ее он окружил бы такой любовью и заботой, что она тоже забыла бы о своем прежнем любовнике, и полюбила  бы  его, Диму, всем сердцем. Тогда они были бы счастливы... Но теперь уже слишком поздно. Ему не вернуть ее. Он причинил ей не меньшую боль, чем  испытал сам, а может, даже и большую. И если он может простить ей Сергея, это еще не  означает, что она могла бы простить ему Кари.
       “А вдруг?”- упрямилось сердце. И любовь взяла верх над рассудком, все его  возражения заглушив одним лишь: «Я люблю ее и не могу  жить  без  нее...” Он  подошел к телефону и, сняв трубку, набрал номер.
    -Алекс? Привет. Мне надо с тобой поговорить. Давай встретимся в ресторанчике  недалеко от университета. Согласен? Вот и ладушки. В четыре  подходит?  Отлично. До встречи.
       Алекс - последний, кто видел Соню, и единственный, кто мог бы ему  сейчас  помочь.
    -Что ты хочешь?!- Алекс был просто поражен.
    -Я хочу найти Софию Ивановну Бродскую. И хочу, чтоб ты мне в этом помог.
       Когда первое потрясение прошло, Алекс стал прощупывать почву. Что это ему  понадобилось от Сони?
    -Каким же образом я могу тебе помочь?
    -Не знаю. Может, она оставила номер телефона или адрес, по которому ее можно найти.
    -Ничего подобного она не оставила. А зачем она тебе, собственно говоря, понадобилась?
    -Она забыла кое-что на своем рабочем месте.
       Алекс поперхнулся чаем, которым его угощал Дима.
    -Ага, и ты ждал шесть лет, чтобы вернуть. Зачем она тебе?
       Дима сдался. Лгать он не умел, а Алекс, казалось, видел его насквозь. Так  было всегда.
    -Хорошо. Слушай.- И он рассказал ему свой вариант случившегося.
       Обдумав все, что случилось, Алекс спросил:
    -Почему же ты не потребовал ответа у нее? Что побудило ее так поступить?
    -Не знаю. Теперь это не так важно. Я хочу вернуть ее.
       “Так-так. Хочешь вернуть? Думаешь, стоит только щелкнуть пальцами, и она  тут как тут? Ан нет, милый, так не бывает! Можешь искать ее, но на мою помощь не рассчитывай”, - подумал Алекс.
    -Я не знаю, где она. Советую тебе переговорить с хозяевами частных  фирм  и служащими разных предприятий. Может, кто слышал о секретаре Софии  Ивановне Бродской.
    -Ты сошел с ума? Да ведь существуют  тысячи фирм, где она могла бы работать!
    -В таком случае, смирись и живи дальше, как и жил до сих пор.
    -Смириться? Ну уж нет! Ни за что. Я найду ее, даже если для этого потребуется перевернуть мир вверх дном!
    -А ты не думал, что за эти шесть лет могло случиться? Ее, может, и в  живых  уже нет...
    -Не правда!
    -Не кипятись. Откуда тебе знать?
    -Не знаю. Но я... почувствовал бы, если бы ее больше не было на свете. Но она жива, я знаю это! И надеюсь, когда я найду ее, она простит мне мою помолвку  с Кари.
    -Твою женитьбу на Кари,- поправил Алекс.- Сможет простить, что  ты поклялся  любить другую, пока смерть не разлучит вас? Не думаю.
    -Если она, как ты говоришь, уехала с полуострова, то  может и  не  знать  о том, что я женился.
       Алекс был в гневе. Он не только собирается разрушить  хорошо  налаженную жизнь Сони, но еще и лапшу ей на уши вешать! Ну уж нет!
    -Да, забыл тебе сказать, Дима,- голос Алекса был приторно-ласковым. - Как раз  перед отъездом она, помнится, собиралась посетить церковь Пресвятой Богородицы. Не  помню  число, но  уж  точно - это  было в тот же день, что и твое  венчание. Я еще удивился такому совпадению.
       Дима выдавил из себя улыбку.
    -Тогда мой маневр не удался. Что поделаешь! Ну ладно. Спасибо тебе, Алекс за  информацию, ты очень помог.
    -Прощай, Дима. - Алекс направился к выходу.
    -Не знаю, почему, но мне кажется, что ты знаешь больше, чем  говоришь. Если  захочешь добавить что-нибудь к уже сказанному, заходи, буду рад. До свидания.
       Дима остался один. Видела ли она венчание? Если так, то задача усложняется. Но ведь не становится невыполнимой, не так ли? Он подошел к телефону.
    -Сыскное агентство “ОЛ”? Я хотел бы поговорить с вами об одном очень важном  деле. Вас беспокоит Дмитрий Прохоров. Мне необходимо найти одну женщину.

       На столе перед Димой лежала газета с рекламными объявлениями.  “ Сыскное агентство “ОЛ”- Отыщем Любого - к вашим услугам,- гласило одно из них.- Обратитесь к нам, и можете считать, что нужный вам объект найден”.
       Дима вошел в комнату Карелии. Необходимо было разобрать ее вещи. Это было тяжело. Он жил с ней шесть лет, и осознавать, что больше ее на этом свете нет, было страшно. Дима подошел к столу, где Кари хранила  свои  бумаги. Он открывал ящик за ящиком, просматривая их. Бланки, чеки, фотографии, опять  бланки... В одном из ящиков он наткнулся на довольно толстую тетрадь. Заинтересовавшись, открыл ее.
                ДНЕВНИК КАРЕЛИИ
                Ибо крепка, как смерть, любовь;
                Люта, как преисподняя, ревность.
       “Сегодня, первого июня 2008г., я начинаю вести дневник”, - начинался  написанный крупным почерком Карелии текст.
       Дима смутился. Читать или не  читать? “ Читать  чужие  дневники  подло”, - вспомнился ему выговор матери за то, что он прочел дневник своей кузины.
       Но ведь интересно же, черт побери! “ В конце концов,- подумал он,- зачем люди  пишут дневники? Не для того же, чтобы потом их положили вместе с ними  в гроб! Значит, хотят, чтобы кто-нибудь прочитал их. Вот я этим и займусь”.
       И он продолжил чтение.
       “Даже не столько дневник, сколько послание к тому, кто прочтет его. Я запишу свою жизнь от начала до конца. Начало я  буду  вспоминать, а  конец, я  уверена, уже близко. Итак, читатель, узнай историю моей жизни и не суди меня слишком строго: за все свои ошибки я и так жестоко наказана судьбой.
       Я родилась в 1984г. в Америке, но моя семья родом из Украины. Мои прадед  и прабабка были довольно состоятельными людьми, прадед имел высшее образование, престижную профессию. В 1917г., после революции их родители эмигрировали в Америку. Это была вторая волна русской эмиграции, тогда за границу уехало много умных и талантливых людей.
       Приехав в Америку, прадед нашел работу. Проработав достаточно  долго, он скопил немного денег и основал свое маленькое предприятие. Его внук, мой папа, продолжил дело деда и прадеда. Всю душу он вложил в этот семейный бизнес  и добился процветания. Вскоре о Миранцове заговорили. Его прибыль росла, он  постоянно расширял производство, открывал филиалы в других  городах. В  его  работе ему помогала жена, моя мама. Постепенно их засосал  этот  водоворот, когда уже есть много денег, но хочется еще больше. Со временем это  превращается в своеобразный спорт. Все свое время они отдавали своей любимой  работе, не уделяя особо много внимания своей единственной дочери.
       Меня отдали в закрытую школу, где я и воспитывалась до шестнадцати  лет. Я скучала по родителям, но никогда не осуждала их за  недостаток  внимания. Меня неимоверно баловали. Все, чего ни пожелала бы их драгоценная  девочка,  тут же бросалось к ее ногам. Так как моя семья была нездешняя, другие девочки сторонились меня, и среди них у меня не было настоящих подруг. Я неважно  училась, имея отличные оценки только по различным языкам: английскому, французскому, испанскому. Все эти языки преподавались в школе,  где  я училась.  Ко мне также приходила молоденькая учительница русского и  украинского языков, нанятая моим отцом. Мы с ней сдружились. До ее появления  я  как-то не осознавала, насколько мне нужна любовь родителей, а не их пустые знаки внимания.
       Помню день, когда мы с ней  встретились  первый  раз. Познакомившись, мы прошли в мою комнатку, где я жила одна, так как девочка, живущая  со  мной,  уехала повидать родителей.
       Оглядевшись, учительница спросила: “ Это местный склад игрушек?” Дело  в  том, что вся комната была завалена плюшевыми игрушками, коробками конфет  и  всякими финтифлюшками. Я ответила ей: «Нет. Все эти игрушки принадлежат мне.  Мой папа любит меня и покупает все, что бы я ни пожелала”.
       “А зачем тебе одной столько игрушек?- спросила она.- Ты всеми ими  играешь?” “Вовсе нет, - отвечала я,- просто я хотела их иметь, а потому они должны были стать моими”. Мне казалось совершенно естественным, что то, чего  я  хочу, должно быть моим. Пусть бы это была даже луна с неба.
       Услышав мой ответ, девушка-учительница внимательно посмотрела на меня  и  произнесла странную фразу: “Я опоздала”. Решив, что ослышалась, я переспросила, что она сказала. Она ответила, что это совершенно неважно, и приступила к уроку. Выяснив, что мои познания во многих областях на нуле, а самомнение воспарило до небес, она в конце урока сказала: «Мне жаль тебя. Возможно, сейчас ты думаешь, что я круглая дура, но ты уже почти погибла. Я попытаюсь    возродить тебя к жизни и научить смирению. Хотя мне вряд ли удастся убедить тебя в том, что ты не можешь получить все, о чем мечтаешь. И это печально,-  она посмотрела мне в глаза. - Когда-нибудь ты встретишь на своем пути что-то,  что будет для тебя дороже всего, но ты не сможешь этого купить. И первая же вещь, которую ты безумно захочешь, но получить не сможешь, убьет тебя.
       Не удивляйся моим словам. Считай, что у меня дар предвидения.  Но каждый  человек в какой-то  степени сам  кует свою судьбу.  Я попытаюсь помочь тебе  спастись”.
       Оставив меня, ошарашенную ее словами, она ушла. Больше она не  заговаривала на эту тему. Но с ее помощью я освоила весь курс начальной школы и даже добилась отличных результатов по некоторым предметам, которые до нее  не  знала даже на «три”. А она однажды просто исчезла, не оставив  ничего  после себя. Той ночью я легла спать в слезах: я потеряла единственную подругу. Мне тогда приснился странный сон. Подруга смотрела на меня печальным  взглядом.    Она сказала: «Я должна была уйти. Ты выросла. Я вложила в твою голову максимум знаний, а в твоем сердце развила сильные чувства. Напоследок хочу  предупредить. Сейчас ты увидишь человека, который может сыграть роковую роль в твоей жизни, бойся его. Увидев его, беги, куда  глаза  глядят! Только  одна  женщина может совладать с ним и быть счастливой, и эта женщина - не ты. Бойся и ее. Она равна тебе, а потому опасна. Не рассуждай, просто поверь мне на слово. Прощай”. И тут я увидела человека, который перевернул все в моей душе кверху дном: я увидела моего будущего мужа.

       Родители вскоре забрали меня из школы. Недолго я училась  в  колледже, а  после мы вернулись на Украину. Отец открыл здесь филиал своего предприятия. Мне было 18 лет. Как все молодые люди, я мечтала о самостоятельной жизни  и  независимости от родителей. Я окончила курсы бухгалтеров и решила устроиться на работу. Но разве могли мои родители, без конца баловавшие меня, позволить своему дитятку работать неизвестно где и неизвестно с  кем? Уже  давно они поддерживали приятельские отношения с  семьей  Прохоровых. Младший  сын Прохорова, Дмитрий Владимирович, как раз только что основал свое  предприятие, и Прохоров упросил сына принять на работу “такую замечательную  девушку”, как я. Но тогда я об этом еще не знала. Не знала, какие интриги плетутся у меня за спиной. Мой отец мечтал о том, чтобы выдать дочь  за  человека  богатого и с положением в обществе, который обеспечил бы его  девочку  всем  необходимым. Дима удовлетворял все его требования. Старший  Прохоров  также мечтал увидеть своего младшего сына женатым - хотел понянчить  внуков, ведь остальные сыновья жили за границей. Короче говоря, они все спланировали.
       Ах, родители, зачем вы не увезли меня подальше в тот момент, как  я  устроилась на комбинат Димы, зачем не разлучили с ним? Зачем выдали за  него,  зачем всячески подталкивали меня к нему? Этим вы погубили меня. Сейчас, когда я пишу эти строки, я уже не столько люблю его, сколько ненавижу. Я чувствую, как растет во мне это жуткое чувство; я знаю, что оно, вместе с ревностью, съедает меня изнутри. Но сейчас я уже ничего не могу изменить. Я погибаю, угасаю без его любви, как трава без дождя, как огонь без воздуха.
       Итак, меня приняли на работу. Диму я встретила не сразу. Однажды, уже несколько недель  проработав на комбинате, я шла по коридору с папкой документов. Внезапно из-за угла появился человек - он, видимо, куда-то  спешил - и  толкнул меня. Папка вылетела у меня из рук. Я нагнулась и подняла ее. Выпрямившись, я посмотрела на человека, толкнувшего меня. Мой взгляд  встретился  с его взглядом. С того момента моя жизнь изменилась. Это была настоящая любовь с первого взгляда. Диме я тоже приглянулась.
       Мы несколько раз встречались в кафе, разговаривали. Потом пошли  пикники  и поездки в горы, и т.д. и т.п.- через два месяца Дима сделал мне предложение, и я приняла его. Это была роковая ошибка. Каждую ночь, засыпая, я  видела его глаза и не могла вспомнить, где и когда видела их раньше. Я вспомнила об этом в день нашей неофициальной помолвки. А видела я этот взгляд во    сне, когда голос моей подруги твердил: “Бойся его! Он - твоя погибель".  Боже, как же она была права!       Мы решили пожениться через три месяца. Наши  родители  были  очень  рады  этому - ведь соединялись две состоятельные семьи! Я тоже была  рада. Точнее,  первую неделю я провела словно в чудесном сне - так я была счастлива. Но после я стала потихоньку замечать, что что-то в наших отношениях не так. Он не  был так внимателен ко мне, как раньше; будучи со мной, как будто витал в облаках, абсолютно не обращая на меня внимания. И через некоторое время я поняла, что все его знаки внимания такие же пустые, как и подарки моих  родителей. Отец дарил мне игрушки, Дима - драгоценности. И тот и другой относились ко мне словно к несмышленому ребенку, которого надо чем-то занять, чтоб не мешал взрослым.
       Я сказала своей матери, что Дима меня не любит, и, наверное, придется отменить свадьбу. Она посмотрела на меня как на сумасшедшую, владеющую  огнестрельным оружием.
    -Дорогая, ты сошла с ума! Нет-нет, свадьбу ни в коем случае нельзя отменять и даже откладывать, ведь уже заключено столько совместных сделок и  договоров! Дима не любит тебя. Ну так что же? Любовь обязательно придет в  браке,  тебе не из-за чего волноваться. Спокойной ночи, дорогая!
       Я ушла в свою комнату. Дима для меня - прекрасная партия. Умный, красивый,  богатый- главное, богатый! Чего же мне еще надо? А Дима и отец слишком важны друг для друга, чтобы волноваться из-за чувств глупой девчонки.
       Я была разбита. Мне хотелось умереть. Единственное, что я хотела от жизни - это прожить ее с любимым и любящим меня человеком. Но почему это  Дима не может полюбить меня? Кто это сказал? Чем больше  думала над этим  вопросом, тем больше убеждалась, что мама  права. Разумеется, он  полюбит  меня.  Нельзя проводить с человеком дни и ночи, и ничего  не  почувствовать. Пусть  это не будет любовь с первого взгляда, но она будет более  крепкой, настоящей. Ведь я это заслужила. Заслужила несчастливым детством  без  родителей,    юностью без друзей.
    -Нет больше слез!- сказала я сама себе. А потом прошептала в темноту: Дима,  ты меня непременно полюбишь, ведь больше всего в жизни Я ХОЧУ ТВОЕЙ ЛЮБВИ.-  Именно к такому выводу я пришла после долгих размышлений.
       Это было первое, чего я действительно хотела, но не смогла купить. И первое неисполнившееся желание погубило меня.
       До последнего времени я пребывала в наивной уверенности, что смогу изменить чувства Димы ко мне. Возможно, он и полюбил бы меня, не появись в  его жизни другая женщина.
       Я узнала о ее существовании через пару недель  после  того, как  приняла  предложение Димы. Я стала интересоваться, что с ним происходит. Он  заметно охладел ко мне, едва замечал. Я стала почаще наведываться к нему в офис. Мое  внимание привлекло отношение Димы к его секретарше. Поболтав с  приятельницами, не знавшими о моей помолвке, я выяснила, что  София  Бродская - новая  пассия Димы. По глупости я решила не воспринимать ее всерьез. Я была гораздо  красивее и богаче ее. У Димы до меня было много женщин,  Соня - всего  лишь одна из многих. Еще тогда мне следовало разорвать помолвку. Но как в то время я могла знать, что это не просто вспышка страсти к  новой  секретарше, а  настоящая, верная, пламенная любовь, причем взаимная, которую не сможет охладить даже время, даже разлука, даже предательство...
       Я возненавидела Софию. Думаю, я  ненавидела бы ее даже если бы не ревновала к ней Диму. От нее исходила какая-то угроза, угроза мне, моему счастью, и я чувствовала ее. Надо признать, Соня была достойным противником. Я много  раз пыталась спровоцировать конфликт, но мне  это  не  удавалось. Возможно, если бы победила я или она, хоть кто-нибудь  из  нас двоих, моя ненависть к    ней исчезла бы. Наверное, предостерегая меня  насчет  женщины, которой принадлежит Дима, моя дорогая подруга говорила  именно о Софи. Я признавала за  ней многие достоинства. Она была  красива, умна, молода. У нее  был богатый духовный мир, она любила  все виды искусства и просто обожала детей. Иногда  мне казалось, что секретарша Димы - совершенная женщина. Да, мы  с ней были  равны. Равны во  всем, что имеет хоть какое-то значение. И это бесило меня.  Я не могла одержать победу над ней в схватке, где главный приз- любовь Димы.  И жизнь. Я не могла жить без  него  и  инстинктивно  чувствовала, что и она  тоже. Обеим нам нет места на земле.
       Я ненавидела ее. И ревновала. Боже, как я ревновала! Я не могла  вынести  даже того, что он просто смотрит на нее, разговаривает с ней. При встрече он  смотрел на нее так, как никогда не смотрел на меня. Он смеялся  и  шутил  с  ней, поддразнивал ее, а она смеялась в ответ. И  этот  их смех убивал меня.  Каждое слово, обращенное им к ней, ранило меня. Однажды, войдя в его  кабинет, я увидела, как он целует ее. Меня он никогда так не целовал! Это  было  нестерпимо. Я тогда убежала прочь.
       Я не могла допустить, чтобы  он  бросил меня. Иногда мне казалось, что я  живу только в его присутствии, а без него лишь существую. София должна была  исчезнуть из его жизни. Тогда он всецело принадлежал  бы мне. И я придумала  гениальный план того, как разлучить их. В осуществлении этого плана я могла  положиться только на человека, который полностью, всецело предан мне. Таковым являлся лучший друг Димы, Сергей. Он любил  меня, и, хотя он никогда не    признавался и не подавал виду, что чувствует ко мне хоть что-нибудь, я знала,  что он меня любит. Почему же я не бросила Диму? Пусть бы он был счастлив со  своей Сонечкой, а мое счастье составил бы Сергей? Я не знаю. Думаю, никто не  может сказать, почему из всего населения Земли  влюбляешься  в одного-единственного, который, вроде бы, ничем не  отличается от  остальных. Просто  я  любила Диму, а Сергея - нет. Моя любовь к Диме сделала меня  очень эгоистичной. Мне ничуть не было жаль Сергея, которого я заставила вступить в сделку  с собственной совестью. Я просто воспользовалась его любовью ко мне. Теперь  я понимаю, что причинила ему боль. Но, думаю, если бы меня вернули в то время, в те же обстоятельства, я поступила бы точно так же.
       Я все спланировала. Я знала о том, что Дима когда-то в юности любил одну девушку. Ее звали Жизель ( что за идиотское имя!). И эта самая Жизель предала его любовь. Она изменила ему с его лучшим другом. Узнав  об  этом, Дима немедленно разорвал помолвку. Софи была первая, к  кому  он стал относиться с  нежностью и любовью после предательства Жизели. Но человек, которого однажды  жестоко предали, более всего ценит верность. Если поколебать его уверенность  в другом человеке, его начинают терзать сомнения. Подлить еще масла в огонь  - и загорится ревность. А ревность - слепящее  чувство. Человек, охваченный  ею, уже не способен рассуждать здраво. На этой человеческой особенности я и  сыграла. Я уговорила Сергея помочь мне. Однажды Дима зашел в офис и увидел, как его друг целует его возлюбленную. Первая искра была высечена. Кроме того, я, наняв нужного человека, «создала” письма Софи к Сергею. Человек склонен верить глазам своим и не доверять своему сердцу. Но сердце - лучший советчик, чем глаза... Нетрудно догадаться, что, когда  Дима прочитал письма, между ним и Софи было все кончено.
       Дима порвал с Соней  и женился  на мне. Кто стал от этого счастливее? Да  никто. Но тогда я действительно верила, что смогу заслужить его любовь. Это была безумная затея. Оказалось, что бороться  с  реальной соперницей легче,  чем с памятью о ней. Дима не смог забыть ее, как забыл Жизель. А  я все эти  годы мучилась в оковах своей любви и мучила  его  своей  любовью. И эта моя    любовь меня и погубила. Единственное  существо, которое  действительно меня  любит,- моя дочь. Сейчас я живу только ради нее. Если бы не она, я давно уже  умерла бы. И у меня такое чувство, что осталось мне недолго. Сегодня я устала писать. О шести кошмарных годах моего брака я напишу завтра”.
       Завтра для нее не наступило...
    -Что же ты наделала, Кари?..- прошептал Дима. Целых шесть лет он прожил  не  любя, а порой даже ненавидя эту женщину, которая любила его больше всего на  свете. А вот теперь ее нет. Только после ее смерти он смог понять  ее ... и  простить. То, что совершила она, было не так ужасно по сравнению с тем, что  сделал он. Карелия действительно верила в то, что только она сможет сделать   его счастливым, что сможет заслужить его любовь...
       Что это было? Рок, фатум, судьба? Что связало в единый узел, сомкнуло  в круг три жизни? Кари, Соню, и его самого? Узел, который  нельзя  развязать,  круг, который нельзя разомкнуть без чьих-либо страданий. Кто была таинственная учительница русского языка, являвшаяся Карелии? Кто был тот человек, который посетил его после смерти жены? Человек ли это вообще? На эти  вопросы    Дима тоже не находил ответа. Но роковое кольцо разомкнулось со смертью Кари. Тайны, хранившиеся за семью печатями в течение шести  лет, раскрыты. Теперь он знает, что Соня не изменяла ему. Только его она любила. И он любил только ее. Теперь он мог сражаться за свою любовь, мог  добиваться  счастья. Он отдаст Соне всю свою любовь, нежность, все свое сердце (только бы она приняла его!). Но какая-то частичка его сердца до конца его жизни будет скорбеть о той, что любила его и умерла из-за своей безумной любви.
       С балкона дунуло свежим воздухом. И Диме  показалось, что  он  чувствует  поцелуй Кари на своей щеке и слышит ее серебристый смех. В его сознании неизвестно откуда всплыла мысль, что он прощен.
       Лицо Алекса выражало полное недоумение.
    -Что, вы говорите, он сделал?
       Мужчина вздохнул и повторил:
    -Он отдал приказ найти пани Бродскую, даже если для этого придется посетить  каждую частную и государственную фирму страны.
    -Но ведь ваши услуги безумно дороги! А поиски могут затянуться на  годы. Он   разорится на этом!
    -Я ему говорил... Он сказал, что деньги не имеют значения. Они не  принесли  ему счастья и т.д. и т.п. А еще сказал, что, пока жив, будет искать ее.
    -Ему никогда не найти Соню,- сквозь зубы процедил Алекс.- Вот чертов  упрямец! Ну, и чем же закончился ваш разговор?
    -Мы решили не предпринимать пока таких мер, как проверка каждой фирмы. Пока ведем обычный поиск. Но, я уверен, когда месяц за месяцем не будет  никаких  результатов, он откажется от своей сумасшедшей идеи, заплатит нам  и  успокоится...
    -Ни черта вы не понимаете! Он будет продолжать искать ее без вас. Он сказал  правду: пока он жив, он будет искать ее и, может быть, найдет. Конечно, ему  не оплатить ваших услуг на протяжении многих  лет, но  сейчас  он  уверен в обратном.
    -Эта женщина так важна для него?
    -Не знаю.
    -Она его жена?- продолжал любопытствовать мужчина.
    -Нет. Вы что, думаете, я - справочное бюро? Я пригласил  вас сюда для того,   чтобы получить информацию, а не предоставить ее вам!- ворчал Алекс.
    -Так она его невеста? Любовница?
    -Нет.
    -Кто же она Прохорову?
    -Враг. По крайней мере, так было шесть лет назад. Кто она ему сейчас, я  не  знаю. Теперь моя очередь задавать вопросы. Итак, у Димы есть женщина?
    -Насколько мне известно, ни одной фаворитки и ни одной тайной связи.
    -Ладно,- голос Алекса был недовольным.- Сообщайте мне о ходе поисков.
       Агент “ОЛ” сощурил глаза.
    -Вы ведь знаете, где она?- высказал он предположение.
    -А вот это уже не ваше дело. Ясно?
    -Как божий день. До скорого!
    -До свиданья.
       Агент вышел. Какого черта! Почему Дима не завел себе любовницу? Насколько было известно Алексу, он никогда не обходился без женщины так долго. Может, все-таки... Нет и еще раз нет! Если только это будет зависеть от Алекса, Дима никогда не найдет Соню.
       Дима зашел в свой кабинет. За его столом восседала его дочурка и рассматривала бумаги.
    -Привет, моя радость!
    -Привет, папочка!- девочка подбежала к нему и кинулась на шею.
    -Что ты тут рассматривала?
    -Да так... Нашла одну старую фотографию... Кто эта пани?- Аня протянула Диме фото, на котором был он и королева его грез - Соня.
    -Это... одна знакомая.
    -Она красивая. Почти такая же, как мамочка.
    -Аня, ты очень скучаешь по маме?
    -Конечно, но ведь ей сейчас хорошо, она на небесах.
    -Ну да.
    -Эта пани, она подруга мамы?
    -Нет, крошка.- “Эта женщина - самый страшный кошмар твоей  матери, ее вечная  боль". - Нет, это не мамина подруга. Это мой бывший секретарь.
    -О! А где она сейчас?
    -Не знаю. Но отдал бы очень многое, чтобы узнать. Я ищу ее.
    -Она приедет к нам погостить, когда ты ее найдешь? Она будет моей мамой?
    -А ты хочешь этого?
    -Не знаю. Она такая красивая. Но вдруг она злая?
    -Нет, малышка, Соня не злая. Она очень хорошая.
    -Тогда я хочу, чтоб она была моей мамой. Без мамы так плохо...
    -Я сделаю все, что в моих силах, Аня, чтоб она стала твоей мамой. А  сейчас  иди играй.
       Аня убежала. Надо отвести дочь в детский сад. Ей скучно одной.  Раздался телефонный звонок. Дима поднял трубку.
    -Алло. Я слушаю.
    -Дима? Привет!
    -Привет, братец, как поживаешь?
    -После расскажу. Мне надо с тобой поговорить. Срочно.
    -Что случилось?
    -Все то же. Я запутался.
    -О’кей, еду,- он положил трубку.
       Дима подъехал к гостинице, где остановился Влад. Портье доложил Владу о  приходе гостя и провел его наверх, в номер.
    -Ну и что же случилось такого важного, что потребовалось мое вмешательство?
    -Не издевайся. Садись, и я все расскажу. Началось все еще во времена  сладкой юности. Я тогда первый раз приехал в Россию. Я был юн и  горяч, во  мне  жила потребность любить и быть любимым. И вот тогда я встретил Ее. Она была  прекрасна. Красивей я не встречал женщины. Я влюбился, признался ей в своих  чувствах. Она ответила, что тоже любит меня. Возможно, и любила, но недолго.    Мы провели вместе несколько недель, а после она исчезла. Она, как  призрак,  вошла в мою жизнь, и ушла тихо и незаметно. Я проснулся утром и  обнаружил, что ее рядом нет. На ее месте лежала записка. Она писала, что  выходит  замуж за очень богатого человека, который не одобрил  бы  нашей “дружбы”. Она бросила меня ради денег, я не говорил ей, что я - сын и один из наследников Прохорова. Я был всего лишь нищим студентом, а ей хотелось роскоши. Я  приложил все усилия, чтобы забыть ее. А несколько лет назад  даже  женился  на  девушке из самой благополучной и добропорядочной семьи, на  Маше. Она  была  небогата, но, кажется, искренне любила меня. Но тогда меня не волновали  ее  чувства. Я верил, что все женщины одинаковы, что всех  их  интересуют  лишь    деньги. Я не очень задумывался о том, что сам чувствую к своей жене. И вот  недавно я получил письмо от той девушки, что бросила меня. Она  писала, что ее силой вынудили к браку с нелюбимым, а любила она всегда только  меня, и, кроме того, воспитывает моего ребенка. Во мне как будто что-то  оборвалось. Как ты знаешь, у нас с Машей нет детей. Мне предстояло сделать выбор  между   женой, на которую вообще редко и глядел, и любовью всей  моей  жизни. И, не задумываясь о том, какую боль я причиняю жене, я выбрал мать моего ребенка. Тебе известно, что у нас сейчас положение, как в Америке 90-х годов, семейные скандалы очень сильно влияют на положение политического  деятеля. Я  не  хотел развода. Думал просто выделить Маше сумму, достаточную для роскошного  существования где-нибудь в провинции, а самому жить с любимой  и  ребенком.  Но, когда я уезжал, Маша заподозрила неладное. Она сказала, что  если выяснит, что у меня другая женщина, то подаст на развод. Я не удержался  и  нагрубил ей. Я был с ней так жесток  и, видит Бог, теперь раскаиваюсь в этом.  Я сел в машину и поехал повидать своего ребенка, ну и, естественно, его мать.   Они жили далеко, в другом городе. Мне было о чем подумать по  дороге  туда.  Но чаще всего я вспоминал глаза Маши - гневные, обиженные. Они полыхали  огнем. Она никогда еще не казалась мне такой прекрасной.
       Приехав на место, я был неприятно удивлен. Дом моей милой был просто кошмарен. Сама она возлежала на диване и смотрела “мыльную  оперу” по  телеку. Нигде не было и следов ребенка. Как выяснилось позже, никакого  ребенка  не  было  и  вовсе, она  выдумала  его, чтоб  вернуть меня, узнав, что я богат.  Но теперь я смотрел на нее глазами взрослого мужчины, а не влюбленного юноши. Я заметил в ней лишь кучу недостатков и ни одного достоинства. Она была  груба, нестерпима, вульгарна. Да, тело ее было прекрасно, его не портили даже годы. Но тело- всего лишь оболочка души, и очень часто скрывает душу черную, как ночь, как это было в ее случае. Я понял, что не люблю ее и никогда  не любил по-настоящему. Все эти годы я поклонялся памяти о  ней, поклонялся  какой-то совершенной женщине, созданной моим воображением. Я дал ей  денег,    которых она так жаждала, и уехал. Я ехал домой, к жене, которой теперь восхищался за ее терпение и любовь к такому дураку, как я. Но каково  же  было  мое удивление, когда, вернувшись домой, я не застал там Маши, зато вместо нее   нашел целую кучу приставучих репортеров, которые хотели знать  все  грязные  подробности моего развода. Оказалось, что, несмотря на мои угрозы  оставить    ее нищей, Маша все-таки обратилась в суд. Тогда я  окончательно  понял, что  не деньги привязывали ее ко мне, а настоящая любовь. Но было поздно...
      Дима слушал брата, почти не мигая. Когда тот закончил исповедь, он спросил:
    -Ответь мне, только честно, ты любишь свою жену?
    -Люблю ли я ее? Нет, не люблю. Я боготворю ее! Но все зашло слишком далеко. Развод неизбежен. Говорят, ее интересы защищает самый лучший адвокат Крыма,  который нашел мою переписку с любовницей.
    -Нет, Влад еще не поздно все исправить! - “Для тебя не поздно, “- подумал Дима.- В то время как для меня... « - Если ты любишь Машу, так борись за нее! Не позволяй никому разлучить вас, отнять ее у тебя!  Иначе твоя жизнь превратится в сплошной ад.
    -Тебе легко говорить об этом...
    -Мне легко? Чтоб моим врагам было так легко умирать, как мне сейчас бередить  свои раны! Посмотри мне в глаза! Что ты видишь там? Человека, который любит и любим? Нет. А знаешь, почему? Потому что в свое время я позволил разлучить  меня с любимой. Я поверил оговору, поверил, что она любит другого человека. Желая ей отомстить я мучил ее, заставлял ее ревновать, позволил ей поверить,  что и я люблю другую. Я сам убил ее любовь, а вместе с ней и  свою  надежду  на счастье. А вот ты еще можешь спасти свой брак! Так не сиди же, черт тебя    побери, сложа руки!
    -Ты хочешь сказать, что Маша, может быть, еще любит меня?
    -Это и слепому ясно.
    -Ну так помоги мне придумать что-нибудь.
    -Прежде всего, убери ее адвоката. Заплати, если нужно!
    -Не пройдет. Ходят слухи, что более честного юриста еще не знал мир.  Как и  более удачливого и профессионального,- с горечью добавил Влад.- Но попытка - не пытка, может быть, она сжалится надо мной...

       Влад с Машей помирились. Через девять с половиной месяцев у них родилась  чудесная маленькая девочка. Маша назвала дочку Софией, в честь женщины, которая убедила ее, что любовь дороже всего на свете, что не  стоит разрушать семью из-за недоразумения. Кроме сантиментов, она еще и еще раз доказывала, как невыгоден Маше развод с экономической, социальной и правовой точки зрения,       Влад и Маша устраивали прием в честь рождения своей дочери.  В доме Прохоровых собрались друзья и родственники. Приехал и старик Прохоров, и старший брат Иван, были приглашены друзья Влада и Маши. В общем в доме собралось довольно много народу. Среди гостей, которых ждали с особым нетерпением, была и Соня. Она приехала на шикарной белой машине, с цветом которой контрастировало иссиня-черное платье. Оно сидело на ней, как влитое,  плотно облегая стройную фигуру, подчеркивая все ее достоинства. Черные, как смоль, волосы были уложены высокой короной на голове. Ее шею и прическу украшали нити жемчуга, в ушах красовались две великолепные жемчужины. Войдя в зал, она сразу привлекла к себе внимание всех мужчин. Но ей это ни капельки не льстило.  Она и не пыталась выглядеть сногсшибательно.  Ее нарядом и украшениями  занималась Даша. Сама Соня только раз в жизни хотела привлечь внимание мужчины. Это было почти семь лет назад...
       Алекс наблюдал за Соней издали. Он добился своего. Соня воплотила в себе  все его мечты об идеальном юристе. Он был счастлив. Но сделало ли это  счастливой саму Соню? Она не сияла радостным весельем, а выглядела... усталой.  Конечно, это не бросалось в глаза, но Алекс это заметил. Так, может, он поступает нечестно? Может, Соня все еще любит Диму? Тогда он не вправе мешать  им. Соня заслуживает счастья. А может быть Алекс ошибается, и Диме вовсе не  нужна Соня? Вдруг он снова причинит ей боль?
       К Алексу  кто-то  подошел и положил  руку ему на плечо. Алекс обернулся,  чтобы посмотреть, кто это. Первой его мыслью было: “Про волка речь, а он навстречь.” Перед ним стоял Дима.
    -Мне нужно тебя кое о чем спросить, Алекс.
    -Здравствуй, Дима.
    -О, привет. Я, наверное, немного не в себе, раз забыл даже поздороваться...  Ты ответишь на мой вопрос?
    -Если смогу. Идем.- И они прошли в кабинет Влада.
    -Так о чем речь?
    -О ней. О Соне.- Голос Димы слегка дрожал.
    -Я же тебе сказал, что ничего не знаю!
    -Да, но почему-то я думаю, что ты знаешь больше, чем  говоришь.  Но это все  несущественно. Знай, я найду Соню. Она - моя жизнь. Возможно, мне не удастся ее вернуть, но я постараюсь  вымолить у нее  прощение. Я хочу, чтобы она узнала, почему я так вел себя по отношению к ней.
    -Так чего ты хочешь от меня? Ищи себе на здоровье.
    -Во время прошлого нашего разговора ты посеял сомнения в моей душе, вот уже  десять месяцев я не найду покоя. Скажи... Скажи мне только одну вещь - Соня  жива? - он вопросительно смотрел на Алекса. И Алекс принял решение.
    -Скажи, Дима, многих ли гостей ты здесь знаешь? Я имею в виду, точно знаешь,  кто они и откуда?
    -Ну, думаю, многих. А что?
    -Посмотри в окно. Видишь, там, возле бассейна, Маша, Влад и еще одна женщина?
    -Ну, вижу.
    -Что ты можешь сказать о ней?
    -Пока ничего она стоит к нам спиной. Спина, кстати, довольно соблазнительная.
    -А ты присмотрись внимательнее. Видишь, она оборачивается.
    -О Боже!
    -Что такое?
    -Да это же Татьяна!
    -Татьяна?
    -Ну да. Пронырливая журналистка, несколько месяцев назад забравшаяся в этот  самый дом и выкравшая папку с очень важными документами. Я должен предупредить Влада.
    -Погоди! ты поставишь себя в глупейшее положение. Эта женщина - почетная гостья на приеме. Но, скажи же скорее, что ты о ней думаешь?
    -Честно?
    -Ну разумеется.
    -Она прекрасна. Красота в чистом виде. Откуда она?
    -Не скажу. Пока. А теперь расскажи мне, что ты знаешь об адвокате Маши?
    -Да ничего. Только слухи.
    -Ой ли? Разве вы с Владом не собрали всю возможную информацию о ней?
    -Не знаю. Мне было не до того. Влад конечно же...
    -Ну тогда я сам расскажу тебе об этом. Эта женщина - одна из самых загадочных личностей в городе. Никто не знает откуда она приехала. Просто не имеет  прошлого.  Она признана лучшим адвокатом Крыма;  число дел, проигранных ею,  можно сосчитать по пальцам одной руки. Во всех случаях преступники были пойманы на месте преступления, причем вокруг было не меньше десятка свидетелей, а по дороге в КПЗ они сами во всем сознавались. И то, в одном из этих  случаев ей удалось добиться смягчения приговора.
    -Похоже, она - настоящий талант.
    -Да, она уникальна. Она сама создала себя, и я горжусь, что хоть немного помог ей в этом. У нее есть сын. Замечательный мальчик, Олежек. Ему уже шесть лет. Я его крестный.
    -А кто отец?
    -Один выродок, который не ценил любви такой женщины, как эта.  Сейчас она - деловая женщина. У нее самая знаменитая адвокатская контора Крыма, у нее несколько отелей - один из них она подарила своей сестре на шестнадцатилетие.
    Живет она с сыном в одном из таких отелей, в том, что положил начало ее состоянию... Там же живут ее тетушка и сестра - прелестное создание,  мечтающая выйти замуж за принца.
    -К чему мне вся эта ценная информация?
    -Тебе разве не интересно знать, кто она?
    -Я не страдаю излишним любопытством.
    -Семь лет назад она попала под машину. Ее лицо очень сильно пострадало,  ей  сделали пластическую операцию. Представляешь, мне, как ее другу, предложили  выбрать ей новую внешность!
    -Думаю, что за операцию платил ты.
    -Конечно, но дело того стоило. Посмотри на нее. Она - совершенство.
    -Возможно, но она меня не интересует. Когда ты поймешь, что я тревожусь только о Соне. Ответь мне, она жива?
    Но Алекс будто не слышал его.
    -А знаешь, чем я заслужил ее дружбу и такое доверие?
    Дима возвел глаза к небу, моля послать ему терпение.
    -Чем же?
    -Тем, что один единственный раз ослушался своего спонсора и  одного  своего  друга. Я говорю о тебе.
    -Что ты имеешь в виду?
    -Я позволил Софии Ивановне Бродской получить высшее юридическое образование    в ВУЗе, который ты финансировал. Мне доставляло огромное удовольствие выплачивать из твоих денег стипендию женщине, которая из-за тебя столько страдала и чуть было не лишилась жизни. Посмотри на нее, Дима.  Она  не  какой-то адвокатишка, а бизнес-леди.  Она достигла вершины успеха.  Теперь, когда ты  знаешь все, можешь попытаться вернуть ее расположение. Но я тебе тут не помощник. Пока.
    Дима еще долго стоял и смотрел в окно, открыв рот.
       Дима наблюдал за Соней, такой чужой и знакомой одновременно. Значит, она  жива. И десять месяцев назад она тоже была очень даже живой, когда  ударила  его. Когда он поцеловал ее в тот вечер, то долго еще вспоминал  ее вкус, ее  запах... И проклинал себя за то, что, целуясь с  Татьяной, чувствовал  себя  так, будто изменяет Соне. Конечно, это было полным  абсурдом, учитывая, что    Соня и Татьяна это одно лицо. Он любит ее. Любит сильнее всего на свете. Но  она никогда не сможет простить его...
       В кабинет зашел Влад. Изо дня в день, из месяца в месяц он видел это выражение на лице брата. Ему было даже немного стыдно за свое счастье.  Счастье, которому немало посодействовал и Дима. Влад хотел  бы  хоть как-нибудь отблагодарить брата. Если бы в его силах было вернуть Диме любимую!
    -Думаешь о ней?
    -Да.- Дима был немногословен.- Как всегда.
    -Хочешь  поговорить об этом?- Влад чувствовал, что после десяти  месяцев, в  течение которых он был так занят собой, что не замечал в полной мере страданий брата, этот вопрос звучит по меньшей мере глупо. Однако, не мог не  задать его.
    -Да, хочу.- Если не поговорит с кем-нибудь, то сойдет с ума.
    -Как ее звали? То есть,- исправился Влад,- как ее зовут?
    -Ее зовут София.
    -Хм... Вот так совпадение... Прямо как мою дочь!
    -Совпадение? Не думаю. Просто Маша назвала дочку в честь моей Сони.- “ Моей  ли?”- подумал он.
    -Прости, наверное я поглупел от счастья. Ты хочешь сказать, что Маша знакома с ней?
    -София была адвокатом Маши. Думаю, именно она убедила ее простить тебя.
    -Мир тесен. Но неужели в твоем случае уже ничего  нельзя  исправить? Неужто  то, что ты сделал, было так ужасно?
    -То, что я сделал, было очень жестоко. Я поверил, что она разлюбила меня, и захотел отомстить. Если бы теперь я попал в ту же самую  ситуацию  и  опять поверил в ее измену, я бы просто благословил ее, и пусть бы была  счастлива  с другим. Я жил бы этим счастьем. Но тогда... Во мне кипели бешеные страсти,  мне больше всего на свете хотелось причинить ей боль, унизить ее. Ну что ж,  как и все, за что я ни брался, мне это удалось. Только теперь я понимаю, что  мое поведение было жутко нелогичным: ведь если бы она меня не любила, то  и  не страдала бы от моей измены.
    -Твое поведение было нелогичным? Но ведь любовь - вне законов логики. Боже,  да где ты видел логичных влюбленных?
    -Я видел Соню. Своим здравым умом она решила, что я люблю другую, и  просто  ушла со сцены.
    -Ну так предложи ей лучшую роль и верни на эту самую сцену!
    -Предложить ей лучшую роль? А что я могу ей предложить? Обстоятельства складываются еще хуже, чем я думал. Она видела мое венчание с Кари. Если бы она услышала об этом от кого-нибудь, это было бы еще ничего. Но  она  видела  и  слышала, как я в церкви дал обет в любви женщине, которую  не  любил. Кроме  того, существует еще тысяча причин, по которым мне нечем привязать ее к себе. Раньше она была всего лишь моим  секретарем, молоденькой  девушкой, еще    не видевшей мира. Сделав ее своей женой, я мог бросить этот мир к ее ногам.
    -Ты и сейчас можешь это сделать!
    -Да, но теперь она и сама может его купить.
    -Ты слишком меркантилен. А как же любовь?
    -Любовь? После того, как я поклялся в этом другой? К тому же, нужно  время,  много времени, чтобы дать ее любви шанс воскреснуть. Но  она  не  даст  мне  этого времени. И навряд ли  согласится стать женой какого-то там Прохорова,  когда сама она - пани Бродская, женщина, создавшая сама себя.
    -Тебя задевает то, что она ни когда не будет только лишь твоей женой? Задевает, что от жизни она хочет большего, чем вести хозяйство и мыть посуду?
    -Не будь кретином. Конечно же, нет! Было бы просто преступлением губить  ее  таланты, лишать ее карьеры. Если бы только, будучи самой  собой, она  могла  любить меня и, каждый раз, уходя, всегда возвращаться ко мне... Но зачем  я  нужен ей? Зачем ей человек, который ничего не  может  предложить  ей, кроме  своей безграничной любви и моря обожания? И еще ведь существует  Аня. Какой  женщине захочется стать матерью ребенку женщины, разбившей ее счастье?
    -Но ведь...
    -Что - ведь?
    -Но ведь София Ивановна сама мать! У нее такой чудесный мальчуган, ему скоро  исполнится семь.
       И внезапно Дима вспомнил все, что говорил ему Алекс о Соне. А вдруг... А  вдруг этот мальчик - его сын? Ни разу за эти годы он не  задумался  о  такой  возможности.
    -Нет, она бы не смогла. Она бы сказала мне...- он не заметил, что  высказал  свою мысль вслух.
    -Сказала, что носит твоего сына? В то время, когда ты дарил розы Кари? Или,  может, у порога храма Богородицы? Не забывай, что она была обижена и не верила больше в твою любовь. Оскорбленная и  униженная, женщина  способна  на  все, что угодно. Но ты можешь вернуть ее. Конечно, может, это  не твой сын,   и тогда...
    -Что тогда? Неужели ты думаешь, что я откажусь от Сони, даже если у нее сын   от другого? Или что я буду любить мальчика меньше, чем если бы это был  мой  сын? Ведь он же - частичка Сони, ее ребенок!
    -Тогда что заставляет тебя думать, что Соня не примет Аню?- невинно спросил  Влад.- Если она тебя любит, то примет таким, каков ты есть, без прикрас. Конечно, вернуть ее любовь будет тяжело, но если ты действительно любишь...
       Влад обернулся и увидел в дверях старшего брата, Ивана.
    -Любит кого? Так-так, значит, наш умудренный опытом братец решил вновь связать себя священными узами брака? Наконец-то потерял голову от любви? Потому что то, что было у тебя с Кари, назвать любовью никак нельзя.
    -Оставь в покое Кари.
    -Ну извини, дорогой. Так кто же моя будущая невесточка?
    -Скажу, если ты оставишь свой издевательский тон.
    -Ладно, но это несправедливо. Когда я женился, ты вдоволь поиздевался  надо мной.
       Дима поморщился.
    -Давай забудем об этом. Теперь я понял, что ради любимой можно и родину покинуть, и чудака-отца, у которого мания женить своих сыновей, и двух  братцев, которые только и знают, что издеваться.
    -Ну назови же имя, не томи!
    -София Ивановна Бродская.
    -Этого не может быть! Вы, должно быть, разыгрываете  меня. Ведь  я  приехал  сюда не только на крестины, но и для того, чтобы найти потомка друга нашего  прадеда.
    -Ну, и причем же тут Соня?
    -Не понимаешь? София Ивановна Бродская - ныне глава  семьи  Бродских. Именно  ее мне и нужно было найти. Но теперь, я вижу, могу передать мою миссию тебе. Ты должен уговорить ее выполнить завещание ее прадеда - найти клад. Кто знает, может, совместное путешествие за ним сблизит вас.
    -Ваня,- начал Влад.- А у тебя, часом, нет температурки? Ты бы лег, отдохнул.  Сейчас все-таки жарковато... Какой, к чертям, клад?

       Соня стояла одна в кружении десятков людей. Среди них были и  знакомые -  бывшие клиенты, друзья Алекса, сам Алекс. “Ну вот. Предстоит скучный  вечер  среди людей, которых я не знаю. А мой сын ждет меня. Какого черта Маша  вытащила меня сюда? Ведь я говорила ей, что не люблю танцевать”, - думала Соня.
    Вдруг один мужчина в толпе привлек ее внимание. Ну конечно. Кого еще  можно встретить на вечеринке, на которую не хотела идти? Конечно же, человека, который сделал все, чтобы испортить тебе жизнь. Но, в конце концов, это  простое совпадение. Ей с ним, наверное, даже здороваться  не  придется. Просто надо оказаться с ним на разных сторонах зала. Все эти размышления были  вызваны тем, что в толпе народа  ее глаза  безошибочно выбрали и остановились  именно на нем, Диме.
       В этот вечер было особенно много парных  танцев. С  началом  первого  же  танца Дима подошел к ней.
    -Вы не позволите пригласить вас на танец?
       Надо же. Несколько лет назад она отдала бы очень многое, чтобы  услышать  эти слова из его уст. Конечно, он просто не узнал ее. Или, может, издевается над ней?
    -Сожалею, но я немного устала. Мне хотелось бы отдохнуть.
       Поклонившись, Дима отошел. Он знал, что вновь завоевать ее  любовь, вернуть ее доверие будет нелегко. Но нелегко не значит невозможно.
       Соня осталась одна. Она была уверена, что теперь Дима  не  приблизится к ней и на пушечный выстрел. Мужчины так боятся отказов. Стоит отказать одному, и он больше не подойдет к тебе. И не только он, но и другие  тоже. Женские отказы их задевают, унижают, ранят их самолюбие.
       Соня была уверена, что поступила правильно. Он предал ее, и больше он  ей  не нужен. Но почему она так вглядывалась в его лицо, как будто пытаясь запечатлеть его облик в памяти? Когда она заглянула ему в глаза, то увидела  там  что-то, чего раньше не видела  никогда. Какое-то  особенное  выражение. Она  никак не могла определить, что же это было.
       Но, вопреки рассуждениям Софии, Диму не испугал и не оттолкнул ее отказ. Как только начинался танец, он подходил к ней и приглашал ее. Она, стараясь  не смотреть ему в глаза, каждый раз отказывалась танцевать с ним. Говорила,  что устала, что не хочет, что приглашена. А потом шла и танцевала с другими  мужчинами. Боковым зрением она следила за ним. Слежка показала, что приглашал он только ее. Она ни  разу не увидела его в кругу  танцующих  пар. Один  раз, когда она танцевала с одним из сотрудников, ее глаза встретились с глазами Димы. В его взгляде она прочитала жгучую ревность, страдания, боль. Но  там не было ни капли осуждения.
       Начался последний танец. Дима вновь приглашал ее танцевать. Соня  взглянула на его лицо и увидела там огромный страх очередного отказа и еле тлеющую надежду на согласие. И что-то перевернулось в ее душе. Все ее чувства к  Диме воскресли с новой силой. Она не знала теперь, как могла хотеть  причинить ему боль, пусть он даже того и заслуживал. “Ну хорошо,- подумала  она -    Но это последний раз я даю волю чувствам. После этого танца мы никогда больше не увидимся. Но только после танца...” Она кивнула ему, выражая согласие  и, вложив руку в его ладонь, шагнула в его объятия.
       К дому Софии подъехала шикарная белая машина. Она  не  заинтересовалась. Очередной постоялец. Как же все это скучно! Скорей бы закончился  отпуск. В  отпуск сотрудники отправили ее почти силой,- не могли видеть, как она десять  месяцев кряду работала, как папа Карло. Они не знали, что работа для  нее - лишь средство забыться. Ее работа была для нее своеобразным наркотиком, дававшим ей успокоение. Она не могла забыть встречу с Димой  в  особняке  его  брата. Точнее, обе встречи. Но  во время той, первой, как он смел не  узнавать ее? Ведь она его так любила... Когда-то. Тогда она  думала, что  жизнь без него невозможна. Но он бросил ее, и  Земля  не  перестала  вертеться, а Солнце светить. Она, как Феникс, воскресла из пепла, но будь она  проклята,  если вновь позволит своей любви себя сжечь. Любить опасно. Она по собственному опыту это знала. Человек, которого любишь, приобретает над  тобой  неограниченную власть, он волен поднять тебя на пьедестал, но волен и растоптать твою любовь. Именно так и поступил с ней Дима. И последние две встречи  с ним ничего не меняют. Абсолютно ничего.
       София вновь взглянула в окно. Автомобиль все еще  стоял  там. Спуститься или нет? А, ладно, тетя Антонина все устроит как надо, а  Даша  ей поможет.  Софи и в голову не могло прийти, что  это  не обычный  постоялец. Не  думая  больше о нем, она открыла  французское окно своего кабинета и отправилась к   морю. Ей надо успокоиться.
       Дима решил во что бы то ни стало вернуть любовь Сони. Он не понимал, как  вообще мог жить без нее все эти годы. Без нее и без  сына. Сына, о  котором  она не захотела ему рассказать. Дима ни минуты не сомневался в том, что  он  отец мальчика. Соня ведь любила его. Он знал, чувствовал  это. И  знал, что  даже после всего, что он ей сделал, она не стала бы прыгать в постель к первому встречному. А полюбить кого-то другого она так быстро не смогла бы. Да  и возраст мальчика вполне соответствовал сроку их разлуки.
       Его белый автомобиль подъехал к дому Софии. Она сдает комнаты? Прекрасно.  Он поселится в одной из них. А потом он придумает, как вернуть Соню.
       Дима подошел к дому. И внезапный страх охватил его. А что, если  она  не  пустит его в дом? Нет, она не сможет. Тут у нее нет  никаких  особо  веских  причин для отказа. А что, если в этом доме Соня живет не одна? Если она нашла себе кого-нибудь? Диме и в ночных кошмарах никогда не  снилась  Софи  в  объятиях другого мужчины. Он просто не мог ее представить с другим. Нет, разумеется у нее никого нет. “А вдруг?» - шептал внутренний голос. Если она его  любит, я отпущу ее, не буду удерживать. Право на ее любовь и верность я потерял много лет назад и теперь не могу ничего требовать. Если она  полюбила  другого, я пожелаю ей счастья. “Ты готов на все, лишь бы сделать ее счастливой? Даже зная, что ее любовь к другому разобьет тебе  сердце?”- вновь  вопрошал внутренний голос. “Да”, - ответил Дима сам себе. “Ну  так  что  же ты  стоишь? Войди и узнай, что ждет тебя: рай или ад?” “Ну и войду”. Но он продолжал стоять на пороге.
       Внезапно дверь отворилась, и на веранду вышла полная пожилая  женщина  в  кухонном переднике.
    -Что вам угодно?- обратилась она к Диме.
    -Я хотел бы снять комнату. Это возможно?
    -Да, конечно. Пойдемте, я провожу вас.
       Они вошли в дом. По дороге Антонина Александровна  болтала  без  умолку,  рассказывая о доме.
    -Меня зовут Антонина Александровна, а вас?- они как раз проходили по  коридору второго этажа, когда сзади раздался голос:
    -А его зовут Дмитрий Владимирович Прохоров. И, по-моему, он в этом доме несколько лишний!
       Дима обернулся. Он увидел очень красивую девушку, которая гневно смотрела на него. Она была прекрасна, но по-другому, иначе, чем Соня. Дима  отдал  должное ее внешности, но для него никто не мог сравниться  с  Соней. А  вот одному парню, которого он недавно нанял, она бы понравилась. Надо бы их познакомить. Дима сразу узнал девушку. Это была сестра Сони, Даша. Он не  раз   привозил ей подарки и конфеты, когда они с Соней еще были вместе.
    -Может, вы будете отрицать, что однажды уже причинили зло нашей семье?
    -Нет, не буду.
    -А раз не будете, так уходите из этого  дома, где  вас  ненавидят. Выберите  другой отель.
    -Сожалею, но мне подходит именно этот. Уверен, Соня...
    -София Ивановна, с вашего позволения! Прошли те времена, когда вы, пользуясь  своим положением, могли обращаться к ней как хотели и всячески унижать  ее!  Я вообще не уверена, имеете ли вы моральное право произносить ее имя!
       Ее слова ранили подобно острым ножам. Неужели Соня тоже  думает, что  он  только играл ее чувствами, просто так, от скуки?
    -Может, кто-нибудь удосужится объяснить мне, что здесь происходит?- наконец смогла вставить слово тетя Антонина. Она стояла, уперев руки в бедра, готовая в любой момент разнять вот-вот начнущуюся драку.
    -Тетя Антонина, я вам все объясню, но только пусть этот  человек  уйдет. Он  оскорбляет этот дом своим присутствием.
    -Даша, ничто не является поводом для невежливости. Вы желаете остаться? - обратилась она к Диме.
    -Да. Боюсь, к неудовольствию Дарьи Ивановны, ее гневная тирада никоим образом не повлияла на меня. Я остаюсь.
    -Вот ключ от вашей комнаты. Следующая дверь. Даша, идем, нам надо поговорить.

       Дима вошел в свою комнату. Она абсолютно ничем не напоминала комнату гостиницы. Все было как-то по-домашнему. Он  вспомнил  свой  собственный дом. Нет, он не хотел возвращаться в этот прекрасно обставленный музей.
       Окна были закрыты. Дима открыл одно окно и обомлел: на  карнизе  второго  этажа сидел мальчик лет шести-семи и щелкал семечки. Мальчик оглянулся.
    -Привет!- он улыбнулся Диме.
    -Привет. Ты что здесь делаешь?
    -Да так, сидел, смотрел в сад. - Мальчишка перебрался в комнату Димы.- Только  не говорите моей маме. Она рассердится  и  не  пустит  меня к морю. Она так  боится, что я как-нибудь сорвусь отсюда. Она не понимает, что карниз достаточно широкий и вполне выдержит шестилетнего мальчика. Как вы полагаете?
    -Да, да, конечно. Но я тоже не хотел бы, чтобы ты лазил по карнизам. А  кто  твоя мама?
    -Хозяйка дома, София Ивановна Бродская.
       “Сын Софи? Его сын?”- Дима не мог поверить в свое счастье. Еле сдерживаясь, чтобы не броситься обнять ребенка, Дима проговорил:
    -Я уверен, что мы станем друзьями.
    -Конечно. Только вы не говорите, что видели меня на карнизе. Обещаете?
    -Обещаю,- сказал Дима, а сам подумал, что до поры до времени вообще не будет говорить Соне, что видел сына.
    -Так друзья?
    -Друзья!- мальчик радостно вложил свою ладошку в руку Димы и изо  всех  сил пожал ее.
    -Ну ладно, мне пора. Я зайду попозже, хорошо?
    -Конечно заходи. Я всегда рад видеть своих друзей.
       Мальчик ушел. Еще несколько минут Дима вспоминал каждое слово ребенка  и  каждое свое слово. Внезапно он рассмеялся. “Я спрашивал его о тысяче  мелочей, но как-то забыл спросить, как его зовут. Поразительно”. И он, насвистывая, принялся раскладывать свои вещи.
    -Тетя, вы не понимаете!- Даша в волнении мерила шагами комнату.
    -Да, я не понимаю, почему ты позволила себе забыться настолько, чтобы выгонять постояльца из отеля,- Антонина  Александровна  пребывала  в  полнейшем  возмущении.- Ведь я год за годом внушала тебе всевозможные правила этикета.
    -Ах, тетя, о каком этикете может идти речь, когда этот человек...
    -Вот, вот, расскажи мне, наконец, чем он тебе не угодил!
    -Он отец Олега.
       Антонину Александровну будто обухом по голове ударили.
    -Нет, нет, этого не может быть. Это слишком плохо, чтобы быть правдой.
    -Но это правда. Это тот самый человек, который влюбил в себя Соню, а  затем бросил ее. Он предал ее, тетя, и он  никак не может находиться в этом доме. Один раз Соня уже собирала свою жизнь по осколкам, второго  раза ей не вынести. Новое предательство убьет ее, а этот монстр в человеческом облике... Она только недавно перестала плакать по ночам, - прошептала Даша.- Слышали бы  вы, как она плачет! Так тихо-тихо, почти неслышно. Из ее глаз катятся слезы, и она не может их остановить. Когда она плакала во сне, я пыталась  утешить  ее, но мне это не удавалось. Она все плакала и не просыпалась, а во сне тихонечко сквозь всхлипы звала его... Я до сих пор не могу понять, как он посмел переступить порог дома Сони, да и вообще приблизиться к ней ближе, чем на километр!
    -Мы должны устранить его из этого дома раньше, чем Соня увидит его, - Антонина Александровна была полна решимости.
       Внезапно Даша, стоявшая у окна, побледнела.
    -Боюсь, что уже слишком поздно,- в окно она увидела, как по одной из дорожек  сада идет Дима, а по другой Соня. Встреча была неминуема, так  как  дорожки  пересекались.
    -Здравствуйте, София Ивановна! -  Дима робко улыбнулся Соне.
    -Что ты здесь делаешь?- меньше всего Соне хотелось видеть его в собственном  саду. Тогда, когда она танцевала с ним, то обещала себе, что это в  последний раз.
    -Живу я тут,- с самым невинным видом ответил Дима.
    -Я не спрашивала, что ты тут делаешь, я спросила, что т ы делаешь з д е с ь!  И что значит, что ты здесь живешь?
    -Ведь это же отель, вот я и снял комнату. Имеешь что-нибудь против?
    -Конечно! Я решительно против того, чтобы ты здесь жил! Не хочу видеть тебя  в своем доме.
    -Боюсь, у тебя нет никаких оснований для того, чтобы вышвырнуть меня отсюда.   Я имею в виду, законных оснований.
       Соня устало опустила голову.
    -Я думаю, нам лучше поговорить в доме.
       Пройдя через сад, они вошли в кабинет Софии. Дима улыбнулся.
    -Лично я предпочел бы разговор у тебя в комнате. А то у меня такое чувство,  что я беседую с адвокатом...
    -Ты действительно беседуешь с адвокатом.
    -Ты не поняла, я не то хотел сказать...
    -Да нет же, я прекрасно тебя поняла. Ты по-прежнему  считаешь, что  понятия “женщина” и “адвокат” несовместимы!
    -Вовсе я так не считаю. Я знаю, что ты очень хороший специалист, но в твоем  кабинете я чувствую себя твоим клиентом.
    -Ладно, извини, что вспылила. Так о чем же ты хотел поговорить? Что ты  хочешь?
    -Тебя.
    -Это не смешно. И даже не забавно.
    -А я и не шучу. Это истинная правда. Я ничего так не хотел в жизни, как тебя, Соня.
       София вздрогнула. Никто, кроме членов ее семьи не называл ее  Соней. Когда-то и Дима начал называть ее так. И тогда ей это жутко нравилось. Но  не  теперь.
    -Не называй меня так. Я...- она взглянула на  него  и  поняла, что  было бы  просто нелепо, если бы отец ее сына называл  ее  Софией Ивановной, будто они  чужие. А ведь он не чужой ей, никогда чужим не станет.- А, все равно, называй как хочешь. Я еще раз спрашиваю, что тебе нужно?
    -И ответ тот же: ты. Ты мне нужна. Я хочу попросить твоего  прощения, Соня. Шесть лет назад я поступил ужасно глупо. Нет, не глупо, я поступил жестоко.  Но меня терзала ревность, я хотел отомстить тебе...
    -Отомстить мне? Но за что? За то, что я любила тебя больше всего на свете?  Отомстить за любовь?
    -Я думал, этой любви нет. Считал, что ты любишь другого. Прости меня. Я готов на коленях вымаливать твое прощение. Только прости.
    -Если это все, чего ты хочешь, то что ж, ты прощен. Теперь ты можешь уехать.
    -Во-первых, я не верю, что ты меня простила. Во-вторых, я никуда от тебя не уеду. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. И хочу, чтобы ты любила меня. Я все сделаю, чтобы заслужить твою любовь.
    -Так выполни мою единственную просьбу: оставь меня. Неужели ты  не  видишь, что причиняешь мне боль? Оставь меня!- почти крикнула Соня.
    -Не могу. Эту твою просьбу я не могу выполнить.
    -Боже мой! Зачем ты приехал, зачем мучаешь меня? Я прекрасно жила  все  эти годы без тебя,- по щекам Сони потекли слезы. Одинокие  капли, они сливались  в ручейки, стекали по шее и исчезали за воротом блузы.
       Дима приблизился к ней. Обнял ее. Убрал локон ее  черных  волос  и  стал  нежно целовать ее, слизывая языком слезинки.
    -Затем,- прошептал он,- что ты живешь без любви. Ты не позволяешь себе  любить, потому что боишься быть еще раз обманутой.
    -Т-тебе н-не понять!- Соня уютно устроилась в его объятиях  и  не  пыталась вырваться. Да он и не отпустил бы.
    -Мне не понять? Но я пережил в свое время то же, что и ты. Моя девушка предала меня с моим лучшим другом. Я долго  еще не доверял никому и  никого не  любил. Пока не встретил тебя.
    -Сколько ты здесь пробудешь?
    -Это зависит от многих факторов. К тому же, у меня есть к тебе предложение.
    -Какое?- устало спросила Соня.
    -Это относится к прошлому очень далекой давности, и касается твоего прадеда, который купил карту местонахождения клада.
    -Откуда ты знаешь? Это же семейная тайна!
    -Но это тайна двух семей: твоего прадеда и его друга. Тайна  Бродских  и... Прохоровых. Я потомок друга твоего прадеда. Тебе не  кажется  странным, что Судьба нас постоянно сводит?
    -Мне кажется, что у Судьбы больное чувство юмора. Так чего же  ты  от  меня  хочешь?
    -Я хочу, чтобы мы вместе нашли этот клад.
       Соня смотрела на него такими глазами, будто сомневалась в его рассудке.
    -Ты сошел с ума? Иначе как ты мог поверить в существование этого  клада? Ты  хотя бы знаешь, что это за клад?
    -Нет, мне все равно.
    -Ну так я тебе расскажу. Это Золотая Колыбель из старой крымской легенды.
    -И найти ее могут только двое людей, которые безгранично любят друг друга?- закончи он за нее.- Тебе не кажется, Соня, что это про нас?
    -Не кажется. Если бы я хоть на мгновение поверила в эту сказку, то и  тогда  ты был бы последним человеком, с которым я отправилась бы  за  Колыбелью. Я еще жить хочу. Клад мы искать не будем.
    -Я думаю, что мне удастся тебя убедить. Во-первых, когда мы найдем клад, или  через три месяца, если в течение их мы его не найдем, я обещаю оставить тебя и никогда больше  и  на  пушечный выстрел  к тебе  не  приближаться. Во-вторых, мне известно, что ты клялась своему отцу, что сделаешь все  возможное, чтобы найти клад. И, в-третьих, если ты все же не согласишься подарить    мне эти три месяца, мне придется слегка тебя припугнуть.
       Соня мгновенно отстранилась от него. Вне его объятий  она  почувствовала  холод, но что такое холод по сравнению с безопасностью?
    -Что ты можешь сделать мне? Я не боюсь тебя!
    -Я могу забрать у тебя сына. Нашего сына. Достаточно  сделать  анализ  ДНК,  чтобы доказать это. Впрочем, я в этом не сомневаюсь. А суд... Думаю, они не  признают заслуживающей доверия  женщину, скрывшую  ребенка от отца и, кроме  того, не имеющую возможности уделять ему достаточно внимания.
       Установилось тягостное молчание. Дима смотрел на покрасневшие от слез, но все такие же прекрасные глаза Сони, и думал, что хуже - то, что Соня не поверит и не поедет с ним за Золотой Колыбелью, или то, что поверит? Он боялся второго варианта. Боялся того, что она может так плохо думать о нем.
    -Нет, ты не заберешь у меня моего сына. Я не верю, что ты мог  бы  отобрать  ребенка у матери. Но, черт бы тебя побрал, я поеду с тобой!
       Глаза Димы светились счастьем.
       Выехать они договорились через неделю. Все оставшиеся семь дней Соня посвятила своему сыну. Как же она оставит его так  надолго? Они  ни  разу  не  расставались дольше, чем на два дня. А тут - целых три месяца! Но когда она  попыталась объяснить свой отъезд сыну, тот воспринял это на удивление легко  и пожелал ей хорошо отдохнуть. Успокоенная, Соня стала собираться  в  путь.
    Она не знала, что послужило причиной такого поведения сына, но  была  рада,  что удалось избежать скандала и слез. Потому что, увидев  слезы  на  личике  Олега, она никуда бы не уехала. А поехать с Димой... что греха таить, поехать с Димой ей очень хотелось. Хотелось узнать его поближе, ведь  он  наверняка изменился. И...просто хотелось побыть рядом с ним. Пусть он не любит ее, но  мечты и чувства юности так нелегко забыть, и ей все так же, как и шесть лет  назад, не хватало его общества.
       Дима же, в свою очередь, сделал все от него зависящее, чтобы Соня не отказалась ехать в последний момент. Для начала он поговорил с Олегом.
    -Видишь ли, Олег, твоя мама и я собираемся ненадолго уехать...
    -Куда?
    -Далеко, в горы. И я надеюсь на твою мужскую поддержку.
    -Да? А что я должен делать?
    -Ну, во-первых, отпустить свою маму со мной. Ведь ты доверишь ее мне?
    -А куда вы едете?- не унимался Олег.
       “Вот маленький упрямец”, - подумал Дима. И тут же добавил: «Весь в  меня”. Ну как ему объяснить, что они едут искать клад? Да сын примет его за  сумасшедшего! Но что еще можно ответить?
    -Мы... мы поедем искать клад. Твой прапрадедушка получил карту его  местонахождения, и твоя мама поклялась попытаться найти клад.
    -А, так вы едете за Золотой Колыбелью!- во взгляде мальчика светилось понимание. Как будто ему была известна тайна, которую не знал больше никто.
    -А что ты знаешь о Золотой Колыбели?- поинтересовался Дима.
    -Достаточно. Ее могут найти только люди, которые любят друг друга. А вы любите мою маму?
    -Да, я очень давно люблю твою мать.
    -Ну, тогда я вам ее доверю. Ведь человек, который любит, никогда не  обидит любимую, не так ли?
       Что сказать ему? Так ли это? Нет, не так. Обидеть любимую очень легко. Но  как объяснить шестилетнему ребенку, что, обижая  любимую,  причиняешь  боль  себе? Ведь влюбленные - это не два разных человека, это одно существо.
    -Да, любящий человек никогда осознанно не причинит зла любимой.
    -А мама любит вас?
       Откуда, черт побери, ему это знать? Ну и вопросики задает малец!
    -Я могу только надеяться на это. Когда-то она меня любила, а потом  мы  поссорились. Теперь я хочу, чтобы она меня простила.
    -Она простит,- доверительным тоном сообщил ему Олег.- Она  обязательно  вас  простит, если вы ее любите. Мама всегда говорит, что любовь - самое  сильное и хорошее чувство.
       “И самое пьянящее, самое одурманивающее, заставляющее забыть обо всем на  свете”, - подумал Дима.
    -Простила же она моего отца, который этого уж ничем не заслужил!- продолжил Олег.
    -Стоп! А чем тебе не угодил твой отец?
    -Он бросил меня и маму.- И этим было сказано все. Суровое осуждение, безаппеляционный приговор.
    -А может, он не знал о твоем существовании? Может, твоя  мама ему не сказала?- робко спросил Дима.
       Но Олега было не так-то просто сбить с толку.
    -А о существовании мамы он тоже не знал?- ехидно заметил мальчишка. - Ну ладно, не будем об этом. Вы поможете моей маме забыть отца.
    -Ну разумеется! Спасибо тебе, дорогой! И еще, когда мы с твоей мамой уедем, сюда приедет маленькая девочка. Она дорога мне, как тебе - твоя мать. Я думаю, это справедливый обмен. Ты будешь оберегать ее, а я Соню.
    -А кто она?
    -Моя дочь, Аня. Но матери об этом ни полслова, понял? Пусть это  будет  для  нее сюрпризом.
    -Ладно. Ну, мне пора, меня ребята ждут на улице. До свидания!
    -До свидания.
       Разумеется, он будет беречь Соню, но черт бы его побрал, если он поможет  ей забыть отца Олега!
       Даша помогала Соне в ее сборах.
    -Соня, не уезжай, прошу тебя!- Даша с мольбой смотрела на старшую сестру. -  Он уже один раз причинил тебе боль и, я уверена, сделает это  снова. Ты  не должна ему верить.
    -Никто не знает лучше меня, что не должна. Это только  впустую  истраченное  время. Сказочной Колыбели не существует, как не существует идеальной любви  и прекрасных принцев. Пробыв с ним некоторое время, я смогу доказать  себе,  что ничего больше не испытываю к нему. Я поеду  с  ним за  мифической колыбелью.
    -Надеюсь, что ее в самом деле не существует. Потому что, если  это не  так,  больше мы тебя не увидим, ведь вы не любите друг друга.
    -Не волнуйся. Я вернусь, живая и невредимая. Будем считать, что я  отправилась в турпоход с очень противным проводником.
       Вошел Дима.
    -Соня, ты готова? Нам пора.
    -Не называй ее Соней! Ее зовут Софией!- вмешалась Даша.
    -Нет, ее зовут Соня. Ты даже представить себе не можешь, как она любит спать  по утрам,- Дима бросил лукавый взгляд на Соню. Она и ее сестра смотрели  на  него весьма грозно.- Правда-правда, мне Олег рассказал.
    -Соня.
       Они ехали в белоснежном автомобиле Димы. Вокруг них была только степь.
    -Соня, услышь меня!
    -Что тебе нужно?- спросила она устало.
    -Увидеть твою улыбку. Ну улыбнись, Соня! Все не так плохо. Ты едешь в  горы с любимым человеком, где счастливо проведешь три месяца,- он замер в надежде на то, что она не опровергнет его утверждение насчет любимого человека.
    -Я не люблю тебя! Все не так уж плохо?! Ты  грязным  шантажом  вынудил меня  поехать с тобой, а теперь еще хочешь заставить меня улыбаться? Я не скоморох.
    -Ладно! Я просто хотел завязать разговор. Только и  всего. Если  хочешь, то  можешь и дальше сидеть с миной на лице. Молока мы с собой не взяли, значит,  оно не сможет скиснуть от твоего взгляда.
       Ответом ему был убийственный взгляд любимых глаз. Он рассмеялся.
    -Соня, если бы взгляды убивали, то ты была бы самым  опасным  киллером, - он  все еще продолжал смеяться, когда Соня заметила:
    -В таком случае первые сто номеров моего черного списка были бы  забронированы для тебя! И не называй меня Соней. Ты не член семьи.
    -Может, друг?
       Кто знает, может и друг... Но этому воспротивилось все ее существо. Между ними никогда не было и не будет дружбы.
    -Ни за что!
    -В любом случае, ты - Соня. Самая натуральная. Утром тебя и из пушки не разбудишь.
       Соне не хотелось вспоминать, откуда ему известно о ее привычке спать допоздна.
    -Что? Неужели никакой реакции? Может, заедем к врачу? Эй, что  ты  делаешь? Сумасшедшая, я же за рулем! Мы могли разбиться! - такова была весьма  бурная  реакция Димы на щекотку. - Хотя мне очень приятно, что ты помнишь кое-что обо  мне. Например, что я боюсь щекотки. Ну скажи же что-нибудь! А то у меня такое чувство, что ты только видение, и я на самом деле  разговариваю  сам  с    собой.
    -Ты не туда свернул.
    -Что?
    -Я говорю, ты свернул не туда. Мы должны ехать еще некоторое время по  этой  трассе, а потом свернуть на другую. Только так  можно  попасть  к  крепости  Исар. А ты свернул на проселочную дорогу.
    -Я знаю. Просто я хочу показать тебе одно место.
    -Я ни на что не хочу смотреть. Мы договорились искать вместе клад, а не ездить по сельским дорогам.
       Дима взорвался.
    -Мне плевать на то, о чем мы договаривались! Ты будешь  идти  туда, куда  я иду, и на этом разговор окончен! - увидев, что из-за его резкого  тона  Соня  расстроилась еще больше, он тут же пожалел, что накричал на нее.
       Соня растерялась. Тот Дима, которого она знала, не так-то просто выходил  из себя. Тот Дима никогда не кричал на нее. Но ведь тот Дима, которого  она  знала и любила, никогда не стал бы шантажировать ее для того, чтобы добиться своего! Соня пребывала в крайней растерянности, но не более секунды. Всю последнюю неделю она жила в ужасном напряжении и теперь наконец  дала  волю своему  долго копившемуся гневу.
    -Не смей кричать на меня! То, что я еду с тобой, еще не означает, что я обязана во всем тебя слушаться, выслушивать от тебя всякие гадости и при  этом  улыбаться на заказ!
       Дима понимал, что он не прав. Но ему было так страшно! Ведь  одно  решительное Сонино “нет” положило бы конец их поездке. У него больше нет власти  над ее душой, власти, которую дает лишь любовь. И он ужасно боялся, что потеряет даже эти три месяца счастья видеть ее, быть с ней  рядом, дарованные ему.
    -Да, ты права. Прости меня, пожалуйста. Прощаешь?- он  дождался, пока  Соня  кивнула, а потом продолжил:
    -Просто я хочу сделать тебе небольшой сюрприз.
       Он остановил машину возле маленькой речушки.
    -Идем,- он протянул ей руку, и она вложила в нее свою.
    -Ладно, послушаю тебя. Но только на этот раз!
    -Согласен!- Дима хитро улыбнулся, про себя подумав, что в другой раз  будет  другой раз, и неизвестно, как все обернется.
       Он повел Соню по узкой тропинке. Они подошли к двум ивам. Ветви их  свисали плотной занавесью, и не было видно, что находится за ними.
    -Закрой глаза,- прошептал он. Дима чувствовал, что волнуется, как никогда в жизни. Что, если подарок ей не понравится? Нет, такого быть не  может! Убедившись, что Соня плотно закрыла глаза, он взял ее за руку и повлек за  собой под сень ветвей.
    -Теперь можешь открыть.- И замер в ожидании.
       Соня раскрыла глаза. Перед ней, сколько хватало  глаз, лежала  ковыльная степь. Слабый ветерок колыхал ковыль. Серебристые нити ковыля тихо шелестели, и  Соня  почувствовала, что время обернулось вспять. Когда-то весь юг Украины был  сплошной ковыльной степью. Теперь же ковыль был занесен в Красную Книгу. А здесь целая степь! Наверное, ковыль так же колыхался  на  ветру, когда  по  степи  скакали всадники Золотой Орды, а может, здесь проходил Черный Шлях, по  которому из Украины угоняли невольников  в  Османскую  империю. Возможно, тут  впервые встретились дети северного и южного  ханов. Может, именно  тут  они  впервые любили друг друга на ложе из ковыля...
       На что надеялся Дима, приведя ее  сюда? Соня  понемногу  возвращалась  к  действительности.
    -Что? Никаких роз? Всего лишь поле сорной травы?- с едким сарказмом спросила она. И тут же пожалела. Такая обида, боль и гнев отразились на лице Димы.
    -Прости. Мне как-то не приходило в голову, что ты можешь предпочесть  розы. Их не было в твоем саду. Зато над камином у тебя висит пейзаж  с  ковыльной  степью. Вот я и подумал... А, ладно, что с тобой говорить: ты такая же, как  твои любимые розы - прекрасная, но своими шипами ранишь до крови,- он бросил  на нее гневный взгляд.- Едем, мы и так задержались.
       Что на нее нашло? Неужели она и в самом  деле хотела розы? Неужели? Ведь навряд ли она приняла бы их; слишком больно было бы, если бы он дарил ей розы после того, как те же цветы дарил Карелии. Да она никогда особенно и  не  любила розы. А ковыль... Что же так ее задело? Может то, что в то время, как  она делала все, чтобы отдалиться от него, он одним своим подарком перечеркнул ее попытки, напомнив ей былые времена, когда она явно предпочитала  дикие цветы тепличным? Так ведь он только хотел порадовать ее, доставить удовольствие... Зачем же она так его обидела?
       Он ждал ее под ивами, стоя к ней спиной. Повинуясь мгновенному импульсу,  велению сердца и заглушив все доводы разума, Соня быстрыми шагами, но очень  тихо, подошла к нему. Она обвила его сильное тело  своими  тонкими  руками,  сомкнув их у него на груди. Он вздрогнул от ее прикосновения. А  она, встав  на цыпочки, в самое ухо ему прошептала:
    -Спасибо. Мне никто и никогда не  делал  такого  бесподобного  подарка. Мне  правда очень понравилось. И прости меня за то, что я такая бестактная дура.
       Дима развернулся и заключил ее в свои объятия. Он заглянул в ее глаза  и  увидел там чистосердечное раскаяние. Ну как тут можно не простить?
       И он прикоснулся губами к ее губам. Робко, точно неумелый мальчик, ласкал  ее губы, не смея посягнуть на большее. Но, когда Соня ответила на его поцелуй, его еле сдерживаемая страсть вылилась наружу. Он пылко и глубоко целовал ее, лаская руками ее спину, прижимая ее бедра к своим так, что она чувствовала всю силу его желания. Неловкими пальцами он  расстегнул  крошечные    пуговички ее блузки. Блуза из чистого китайского шелка упала в зеленую траву. Вслед за ней полетела его рубашка, брюки, ее юбка. Они опустились в густую шелковую траву. Дима ласкал ее груди, целовал  соски. Он  покрывал  ее  шею и лицо поцелуями легкими, как прикосновение крыльев бабочки. Она  отвечала ему тем же. Сколько лет она ждала этого! Кроме него у нее никогда  никого не было. Не то чтобы она собиралась хранить ему верность до конца дней  своих, просто после него другие казались какими-то ущербными.
       Нежные пальцы Сони пробежали вниз по дорожке волос на его животе и  коснулись его напряженного члена. Дима застонал от наслаждения, когда она принялась ласкать его.
    -Нет, милая, не надо, я так долго не выдержу...
       Он лег на нее, раздвинув коленом ее бедра. Она не сопротивлялась. Он любил ее нежно, медленно, страстно. И в этой страсти было все: и любовь, и печаль, и сожаление о долгой разлуке, и надежды на будущее.
       Он позволил ей первой достичь вершины, и лишь за тем сам  устремился  за ней.
       Они лежали вдвоем, совершенно обнаженные, словно первобытные люди, словно  Адам и Ева, впервые вкусившие от древа познания. Над ними было только темно-синее ночное небо с рассыпанными по нему звездами; невдалеке протекала тихо журчащая речушка, а ивы, укрывавшие любовников своими ветвями, пели им песни о любви. Песни, которые слышали здесь когда-то давным-давно, много веков  назад, когда весь Крым делился на Северное и Южное  ханства, когда  поздним  вечером встретились здесь ханский сын и ханская  дочь. И  принц  пел  песни   своей возлюбленной, а потом, держа ее в своих объятиях, лаская  ее, прошептал: «Я подарю тебе ковыльную степь... Но это ничто. Если ты захочешь, я подарю тебе свою жизнь, потому что без тебя она не имеет смысла... Потому что я люблю тебя...”
       “Я люблю тебя”, - пели ивы; “Я люблю тебя”, - шелестел ковыль, а где-то рядом  ухали совы и кричали ночные птицы, но влюбленные их не слышали. Их не  было на земле, они унеслись в свой собственный мир, имя которому - Любовь...
       На обратном пути к трассе оба молчали, боясь нарушить  некое  перемирие,  установившееся между ними.
    -Дима!
    -Что, милая?
    -Я хочу сказать, что то, что произошло у реки, ничего не меняет. Через  три  месяца мы расстанемся.
       Дима вздохнул.
    -Я знаю.
    -Знаешь? Знаешь что?
    -Что ничего не изменилось. Поддавшись зову страсти, ты отдала мне свое тело,  но оставила себе душу и сердце. Я же хочу тебя всю. И буду бороться за это.
    -Какой же ты упрямый.
    -Да, я такой. И Олег такой же, не так ли?- она молчала.- Соня, скажи мне правду. Олег мой сын или нет? Я просто хочу  услышать  это  от тебя.
    -Для тебя это так важно?
    -Не слишком. Когда мы поженимся, он в любом случае станет моим сыном.
    -Потрясающая наглость! По-моему, я не давала своего согласия на брак. Но отвечу: да, Олег твой сын.
    -Спасибо, родная.

       Вскоре они обнаружили, что заблудились.
    -Очень мило!- воскликнула Соня.- В этих горах ничего не  стоит заблудиться. Неудивительно, что большинство людей, отправившихся за  Золотой  Колыбелью,  так и не вернулись. Они просто не нашли крепость Исар.
       Вечерело.
    -Заночуем здесь?- предложил Дима.
   -Пожалуй. Не ехать же по горам ночью!
       Они выбрались из машины и отправились искать  себе  убежище. Подходящего  ничего не нашли, но, так как ночь была теплая, решили спать под открытым небом. Они вместе насобирали сухих веток для костра и развели  его. В  машине  нашлись одеяла, и Дима, постелив одно на землю, другим укутал  Соню, а  сам  сел рядом с ней. Потом открыл две банки консервов и две бутылки воды. Наслаждаясь этой нехитрой трапезой у открытого огня, они любовались звездами  на   синем бархате неба. Дима первым попытался начать разговор.
    -Как ты жила все эти годы, Соня?
       Она удивленно посмотрела на него.
    -Как жила? Нормально жила. Сперва училась, потом работала, воспитывала Олега.
    -И все?
    -А что еще?
    -Ну, не знаю... Может, познакомилась с кем-нибудь, завела новых друзей...
    -Правило первое: никогда не пытайся обмануть адвоката - он за свою жизнь наслушался столько лжи, что уж как-нибудь сумеет отличить ее от правды. Почему бы тебе прямо не спросить о том, что тебя интересует, вместо  того, чтоб пытаться заставить меня случайно выдать интересующую тебя информацию?
       Он натянуто рассмеялся.
    -Хорошо. Ты меня раскусила. Итак, вопрос: у тебя кто-нибудь есть?
       Она немного помедлила с ответом, потом отрицательно покачала головой.
    -А был кто-нибудь за эти семь лет?- Дима ждал, затаив дыхание.
    -А вот это уже тебя не касается!
    -О’кей, я просто спросил. А не желаешь узнать обо мне?
    -Нет, я читала газеты все эти годы.
       Он хмыкнул.
    -Газеты! Да когда в них писали правду?!
    -Думаю, чаще, чем я слышала ее от тебя! - ощетинилась  Соня. Дима  поспешно  перевел разговор в другое русло.
    -Тебе нравится твоя работа?
    -Да, очень. Это интересно. Постоянно встречаешь новых людей, часто  удается   помочь им.
    -А если они не заслуживают помощи?
    -Нет, думаю, все люди заслуживают того, чтобы их защищали.
    -А если человек совершил убийство? Вооруженное ограбление? Изнасилование?
    -Да, все это достаточно гадко. Я стараюсь больше не ввязываться в такие дела.
    -Больше? Значит, тебе приходилось защищать таких людей?
    -Да, и очень часто.
    -Ну, и...
    -И их оправдывали. Обычно.
    -И как же ты после этого себя  чувствовала? Зная, что  человек, совершивший  убийство, опять на свободе?
       Она задумалась.
    -Я постаралась забыть об этом.
    -Забыть?! Забыть, как можно это забыть? Думаешь, мать убитого так же  легко  забыла? Или изнасилованная девушка?
       Соня гневно взглянула на него. Зачем он бередит ее сердце?
    -Да, я забывала об этом. Я добивалась  оправдательного  приговора, а  потом  ехала домой и играла в кубики с Олегом. Я сделала все, чтобы забыть. Потому  что иначе можно сойти с ума! Я хочу, чтобы ты понял меня. Ты можешь из формул на бумаге создавать волшебные ароматы, можешь делать деньги из  ничего.  А я в совершенстве знаю закон. Я знаю все  лазейки, знаю, как  использовать  каждую. Я - законник. Профи своего дела. Это моя работа, но  я  могу и  не   вкладывать в нее душу. Просто  огородить  свое  сердце, предоставив  разуму  действовать самостоятельно.
    -Да, но ради чего? Зачем оправдывать человека, зная, что он виновен?
       Соня посмотрела на него усталым взглядом и он ощутил всю тяжесть ее  положения.
    -А если я, ты, если мы все ошибаемся? Что, если произойдет судебная ошибка? Если осудят невиновного? Думаешь, такой груз  на  совести  легче? Скажи, ты  был когда-нибудь в тюрьме?
    -Нет, никогда.
    -Желаю тебе там никогда и не бывать. Это ад. По долгу службы  я  бываю  там вольно часто, и каждый раз, возвращаясь из этого ада, благодарю Бога, что я по другую сторону закона... Тюрьма - это нечеловеческие условия существования, это зверское обращение, это постоянные унижения слабых  сильными. И  я  делаю все, чтобы как можно меньше людей попадали туда.
    -И делаешь это мастерски.
    -Спасибо.
    -Скажи, а было какое-нибудь дело, от которого ты не смогла оградить сердца?
    -Было. Я его проиграла.
    -Что это было за дело?
    -Судили мальчика. Обвинение в изнасиловании и последующем убийстве четырнадцатилетней девочки группой парней. Он был невиновен, его подставили, чтобы  не выдать главаря. Я была еще слишком молода, неопытна. Но, думаю, даже сейчас я ничего не смогла бы сделать. Его осудили. Десять  лет в  колонии  для  несовершеннолетних, учитывая все обстоятельства. Чудо, если  он  не  выйдет  оттуда матерым преступником, злым на весь свет. И вряд ли его  можно  будет   за это винить. Мы его таким сделали. Эта судебная ошибка, возможно, сломала  жизнь парня. И стоит оттачивать свое искусство защиты, чтобы  не  допускать  подобных ошибок. Но хватит обо мне. Как ты жил все эти годы?
    -Думаю, по сравнению с твоей моя жизнь покажется скучной.
    -Я так не думаю. Но, если не хочешь рассказывать, не надо.
       Он задумался. Что он может рассказать ей такого, что не задело бы  ее? О  комбинате, отреставрированном на деньги отца Кари? О Кари? Об  Ане? Нет, уж  лучше ничего не говорить!
    -Ты права. Не хочу.
    -Ну и ладно. Давай спать.
       Они легли рядом и вскоре уснули. Соня изо всех сил старалась  не  прикасаться к Диме. Так и уснула, откатившись как можно дальше от него.
       Дима проснулся первым. Соня мирно спала у него на груди, а  он  прижимал  ее к себе. Разумеется, в целях сохранения тепла! Дима улыбнулся. Во сне она  его не отталкивала.
       В полдень она наконец-то увидели руины крепости Исар. Дима и Соня  вошли  в полуразвалившийся  замок. Он был выстроен из огромных кусков черного камня.  Крыши не было, да и сами стены были почти разрушены. По черным стенам вился   ярко-зеленый плющ, а одну из стен обвивали ветви  глицинии. Они  стояли  за  крепостной стеной, во дворе замка. Двор был выложен плитами, из-под которых  буйно выбивалась трава.
    -Дело за малым, - пробормотала Соня. - Найти вход в пещеру. К концу  столетия  мы, может быть, с этим справимся.
       Они обыскали все. Простукивали каждый камень в стене, осматривали каждую  трещину, но никаких результатов это не принесло. В отчаянии Соня села на каменную плиту на земле.
    -Дима, - позвала Соня Диму, стоящего довольно далеко от нее.- Брось мне, пожалуйста, куртку. Тут холодно.
       Он бросил. На лету куртка перевернулась, и из кармана выпали  ключи. Они  с глухим звоном упали рядом с Соней. Дима посмотрел на Соню.
    -Ты слышала то же, что и я?- она кивнула.
    -Если не ошибаюсь, это значит, что под  плитой - пустота. Похоже, мы  нашли  вход в пещеру. Надо отодвинуть плиту.
       Их труды увенчались успехом. У ног зияла темнота.
    -Я пойду первым. Возьми сумки и передай их мне, когда спущусь.
       Вооружившись фонариками, они спустились в пещеру. Точнее, это была не пещера, а длинный мощеный камнем коридор. Их шаги нарушали абсолютную  тишину  этого места. Вскоре коридор раздвоился. Между кладоискателями возник спор.
    -Соня, говорю тебе: идем налево.
    -А я хочу направо.
    -Правильная ты моя! Ну уступи хоть раз в жизни!
    -Ни за что. Идем направо,- Соня встретилась глазами со взглядом Димы. Вздохнула.- Ну ладно, идем налево,- она вновь взглянула на него.- Жаль, что у нас  нет лимонов.
    -Что-что? Причем тут лимоны?
    -Ты мог бы съесть один. А то у тебя такая страшно довольная физиономия...
       Дима расхохотался и, схватив Соня за руку, притянул к  себе. Секунду  он  вглядывался в ее бездонные глаза. Он испытывал наслаждение от  одного  прикосновения к ней. И надеялся, что она испытывает то же самое.
    -Я люблю тебя, котенок!- прошептал он и приник губами к ее  губам. Соня  не  сопротивлялась.
       Следующие пять минут пути оба молчали. Они шли по длинному темному коридору, которому, казалось, не будет конца. Оба понимали, что поцелуй  что-то  изменил между ними, но не решались заговорить об этом. Дима первым  нарушил  молчание.
    -Соня, скажи, что ты ко мне чувствуешь?
    -А что тебе еще сказать?
    -Только это.
    -Не знаю, - он недоверчиво посмотрел на нее, и она это заметила. - Нет, правда  не знаю.
    -Но ведь это же так просто. Я вот точно знаю, что люблю тебя и хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Так почему же ты не знаешь?
    -Для тебя все просто! А я не могу так запросто перечеркнуть  семь  лет моей  жизни. Я запуталась, Дима. Раньше  я  всегда  знала, чего хочу. С детства я  мечтала стать юристом. Но  появился ты и перевернул все в моей жизни  вверх  дном. Я уже могла представить свою  жизнь  без юриспруденции. Но ты ушел. Я  стала адвокатом, как и мечтала. Я хотела обеспечить нормальное существование  своей семье и обеспечила. Единственное, что я хотела, но получить не смогла,  был ты. Теперь ты вернулся и  признаешься мне в любви. Я запуталась в своих  желаниях. Я боюсь вновь мечтать и хочу только одного - спокойствия.
    -Покой это смерть. А пока живешь, надо жить. Надо мечтать  и  стремиться  к  исполнению своей мечты. Надо радоваться жизни и переживать, когда случается что-нибудь плохое. Надо любить. Потому что любовь, страдания и счастье- это и есть жизнь. Да ты и сама это понимаешь.
    Он замолчал. Дорожка в туннеле не кончалась, и не было света в конце туннеля. Дима вновь заговорил.
    -Помнишь, ты сказала, что ни за что не пошла бы со мной за  Золотой Колыбелью?
    -...
    -Конечно помнишь. Это связано с легендой?
    -Да.
    -А я пошел бы с тобой даже если бы абсолютно точно знал,  что ты  не любишь  меня. Потому что для меня было бы счастьем даже умереть вместе с тобой.
    Тут Соня не выдержала.
    -Хватит! С меня достаточно красивых слов и замысловатых фраз! Что ты хочешь  от меня услышать? Слова любви? Да, я люблю тебя. Ничего не могу с этим  поделать. Я помню, как мы были счастливы вместе. Но я помню и другое.  Боль и страдания, унижение и слезы. Я не хочу вновь через это пройти. Не хочу.
    -Ничего этого ты больше не испытаешь. Я люблю тебя. Только тебя я могу представить своей женой.
    -Как я могу верить человеку, который уже один раз меня предал?
    -Я не знал тогда...
    -Чего не знал? Не знал, что разбиваешь сердце и топчешь душу, не знал,  что  причиняешь боль? Я не верю тебе!
    -Дай мне хоть слово вставить! Я не знал, что ты любишь меня. Я думал, что ты  влюблена в Сережу. Видел, как ты с ним целовалась. Тогда в моей душе все перевернулось. Я потерял веру в тебя,  в себя,  в любовь,  в саму жизнь. Мною  двигала только жажда мщения. Я не понимал, что, причиняя боль любимой женщине, я буду страдать вместе с ней. Твою боль я чувствовал как свою собственную. Я сходил с ума. Временами мне казалось, что по ночам я слышу твой плач,    казалось, что чувствую, как по моему лицу текут твои слезы... Я жутко злился  на себя за то, что грезил о тебе днем и ночью. Днем я еще мог заставить себя работать, отвлечься, но ночью... Перед глазами стоял твой образ, и в твоих глазах, смотревших на меня, я видел и гнев, и жалость, и тоску, и любовь. И тогда я хотел остановить время, и пусть бы тогда Мефистофель забирал меня    в ад. Но сладкое видение исчезало, и я вновь оказывался во власти мучительной ревности. Тогда я решил построить свою  жизнь  заново... Соня! Ты  меня    слышишь? Соня!
    -Что?- она взглянула ему в глаза.- Да, конечно, слушаю.
    -Повтори мою последнюю фразу!
       София смутилась.
    -Подумать только! Я изливаю ей душу, а она меня просто не слушает! Возмутительно!
       Но на Соню его слова не подействовали. Ее  мозг  зацепился за одну-единственную фразу из его блистательной речи  и  все  время  проигрывал ее, как долгоиграющую пластинку: «Я думал, ты влюблена  в Сережу!” Моментально в памяти восстановился слышанный когда-то разговор: «Он потерял  сразу двух любимых людей: Жизель, свою девушку, и Ника, своего  друга...” Как  он мог даже    подумать, что она такая же, как  Жизель? Хотя, видя тот поцелуй, что еще он  мог подумать? Она до сих пор не понимала, почему  Сережа вдруг решил ее поцеловать. Он всегда хорошо  относился  к  ней, но их  отношения всегда были  чисто дружескими.
    -Соня! Да вернись ты на землю! Хватит витать в облаках! Что на тебя нашло?
    -Сережа... Я не целовалась с ним. Это он меня целовал.
    -Я знаю. Теперь  знаю. После  смерти  Кари я начал разбирать ее вещи, нашел  дневники и прочитал их. У меня кровь застыла в жилах, когда я прочитал, что  произошло на самом деле. Я кинулся к Сергею, припер его к стенке и заставил  все рассказать. Все было спланировано, Соня.
    -Спланировано? Но кому могло понадобиться...
    -Кому же, как не Карелии. Она  уговорила Сергея, чтобы он поцеловал тебя на  моих глазах. Но этого в любом случае не было бы достаточно, чтобы я поверил  в твою измену, поэтому  Карелия через своего отца передала мне твои письма,  адресованные Сереже.
    -Я не писала ему! Что за чушь! Да и зачем мне было писать, если мы виделись  каждый день?
    -Конечно. Но тогда я не видел этого. Я видел только то, что  хотел  видеть,  точнее, то, что хотела Кари.
    -С Карелией все ясно, но почему Сережа...
    -Почему эта скотина - и не смотри на меня так, другого эпитета для его описания я не могу найти - согласился участвовать в этом подлом замысле? Я тебе  объясню. Дело все в том, что этот дуралей влюбился в Карелию по уши.
    -Сережа? В Карелию?
    -Да. Тебя это удивляет? Я тоже был в шоке. Если бы он пришел ко мне и  просто сказал, что любит ее, я бы никогда на ней не женился.
    -Мирно поделили бы женщин?- ехидно спросила Соня.
    -Ага. Что-то вроде  того. Не  делай  такое лицо. Мне и так плохо становится  при мысли о том, что, если бы эта скотина не поддался на уговоры Карелии, мы   бы все эти годы прожили  вместе. Не было бы этого семилетнего кошмара. Нет,  чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется скинуть Сергея с моста в  реку, предварительно нацепив ему на шею камень.
    -Не вини его. Вообще, вряд ли можно кого-нибудь винить в том, что случилось  с нами. В этом лишь наша вина. А они... они просто очень несчастные люди. Карелия, потерявшая голову от любви к тебе, так и не  узнала  счастья  взаимности. А Сережа... для него все было еще хуже. Вот  кто все эти годы жил как  в аду. Любить, постоянно видеть любимую  и знать, что  она  не любит  его и   никогда не полюбит. Видеть, что  она гибнет от своей безумной любви, и быть  не в силах что-нибудь изменить. В своей любви он забыл о себе, думал только  о ней. Не мог бороться за свою  любовь, так как противником оказался бы его  лучший друг, а любимая его бы возненавидела. Он просто  попытался  устроить  ее счастье. Сережа  верил, что  ты обязательно полюбишь Кари, если не будет    меня. И решил помочь Кари устранить это маленькое  препятствие на ее пути к счастью.
    -Да... пожалуй, ты права. Но мне все-таки хочется врезать ему по физиономии.   Хотя, все к лучшему. Для нас, слава богу, еще не все потеряно. Мы любим друг  друга...- он оглянулся  на  Соню, но  не увидел ее рядом. “Вот черт! Опять,  когда я объясняюсь ей в любви, ее нет.”
    -Соня, где ты?
    -Я тут, - раздался откуда-то ее голос.
    -Где ты ходишь? Тут же опасно ходить в одиночку! - ответом ему был шум  падения и визг Сони. Он бросился на ее голос.
    -Что случилось?
    -Пол провалился подо мной, и я упала.
    -Оставайся там. Я сейчас спешусь.
    -Оставайся там, оставайся там,- донеслось до него ее ворчание.- А куда  еще  мне деваться? Дима, ты здесь?
    -Здесь.
    -Мне страшно. Тут темно, а мой фонарик разбился. Я сижу на чем-то твердом и  мне жутко неудобно. Жутко - ключевое слово. Посвети сюда.
    -Сейчас я спущусь, и мы выясним, что это за подполье. Соня, я слышу твои  шаги. Куда ты опять направилась?
    -Никуда. Ты скоро?
    -Да. Уже спускаюсь. Я ходил за сумками.
    -Дима!
    -Что?
    -Мне страшно.
    -Милая, потерпи. Сейчас мы вновь будем вместе.
       Дима спустился и направил луч света в сторону Сони.
    -Надеюсь, это не то, что я подумала.
    -Что там такое? Я иду к тебе, не бойся.
    -Кажется, этот парень любил недостаточно.
       Дима подошел и увидел рядом с Соней скелет человека. Он притянул Соню  к себе и обнял ее. Послышались всхлипы.
    -Ну, ну, успокойся, малышка. Все в порядке.
    -Это ужасно. Так ум-мереть!
    -Конечно, приятного мало. Но мы живы, и есть надежда, что таковыми и  останемся. Идем, здесь, кажется, есть еще один коридор.
    -Не хочу. Давай вернемся. Не удивительно, что люди, приходившие сюда, сходили с ума. Есть от чего чокнуться.
    -Соня!
    -Что?- она все еще тряслась.
    -Помолчи и прислушайся. Ты слышишь?
    -Капает вода. Такой звук, как будто и капает она в воду.
    -Точно. Наверное, здесь есть озеро. Идем.
       Через некоторое время они действительно вошли в просторную пещеру, в которой было некое подобие озера. Оно полукругом лежало вокруг  центра, а  от  входа в пещеру до этого центра вела сухая дорожка. Сверху падал слабый  лучик света. Наверное, туча перестала закрывать солнце, потому что через мгновение луч усилился и осветил предмет их исканий. Золотая Колыбель была  перед ними.
    -Дима, посмотри!
    -Это великолепно! Нам это удалось, мы нашли ее!
       Колыбель не была золотой, но, тем не менее, была прекрасна. Вся украшенная резьбой и позолотой, она переливалась на солнце.
    -Интересно, какая она внутри?- Соня подошла и заглянула в колыбель.
       В следующий момент Дима услышал ее тихое “о Боже”.
    -Что случилось?- он подбежал к ней.- Там что, мышь?
    -Хуже.
       Дима посмотрел внутрь. В колыбели покоился человеческий скелет ; определенно, это был скелет ребенка.
    -Ты думаешь, это...
    -Ханский внук? Наверное,- Соня все смотрела в колыбель, как зачарованная. -  Это так печально.
    -Соня, давай возьмем колыбель и поскорее выберемся отсюда.
    -Нет, это будет неправильно. Нужно привести сюда работников местного музея,  чтоб они установили здесь охрану. Нужно оставить все в  первозданном  виде. Люди должны увидеть ее такой, какой увидели ее мы.
    -Ты права. Навряд ли нам хотелось бы, чтобы наш ребенок занял место скелета  в колыбели.
       Дима рассмеялся, увидев, что Соня вся передернулась при  его  словах. Он  продолжил:
    -Мы оставим все как есть. А для нашего ребенка закажем копию.   До Сони наконец дошел смысл его слов.
    -Для нашего ребенка? Неужели я дала тебе повод предполагать, что у нас  могут быть общие дети?
       Он не успел ответить. По воде прошла легкая рябь, все вдруг задрожало.
    -Бежим отсюда!- крикнул Дима.
    -Нет, подожди. Мы должны забрать колыбель! Это же историческая ценность!
       У Димы не было времени на споры. Он схватил колыбель, которая  оказалась  на удивление легкой, и бросился бежать. Соня подобрала сумки и догнала его. Они выбрались из пещеры, пробежали по коридору, выкарабкались наверх, в замок. Это было землетрясение. В замке  также  было небезопасно. Они побежали  дальше. Только за стенами крепости Соня почувствовала  себя в безопасности. Она остановилась, подставив  лицо  ласкающим лучам солнца. Она не заметила,  что над ней находится выступ крепостной стены, который очень быстро рушится.  Но Дима это заметил. Мгновенно отреагировав, он прыгнул к Соне и, сбив ее с ног, прикрыл собой.
    -Что за...- начала было она, но внезапно сверху  посыпались  камни. Судя  по всему, один из них попал Диме в голову, и он потерял сознание.
       Камнепад закончился. Дима  так  и не  пришел в себя. Соня затащила его в машину и на бешеной скорости понеслась  в больницу. Она уже не увидела, как  из неба, затянутого тучами, выбился луч света, упал на колыбель, осветил ее,  - и она исчезла... Единственный символ вечной любви, которого достойно только  небо, был забран в небесный чертог.
       Диму прооперировали. Операция длилась недолго, и врачи заверили Соню, что с ним будет все в порядке. Она вошла в его палату.
    -Ты жив!
    -Как видишь. Решил, что тебе просто необходим кто-то, кто уберег бы тебя от  тебя самой.
    -Ты все шутишь.
    -Да. На самом деле  я решил, что не могу  тебя  покинуть. Похоже, когда  ты  была рядом, со мной происходили странные вещи. Хотя  я был в обморочном состоянии, какая-то частичка моего сознания была при мне. Я не понимал ничего из того, что ты говорила. Я  просто  чувствовал  твое  присутствие и страх.  Страх за меня. И было еще что-то... Это что-то - любовь?
    -Да. Я люблю тебя. Всегда любила.
    -Я так и думал. И тогда эта частичка сознания (а может, мой ангел-хранитель)  внушила мне, что я буду последней скотиной, если умру сейчас, когда мы могли  бы быть вместе.
       Он посмотрел на нее. Заглянул в бездонные глаза.
    -Ты выйдешь за меня замуж?- спросил он с надеждой.
    -Да!- она счастливо рассмеялась.
       Он протянул к ней руки и они слились в долгом поцелуе.
                ЭПИЛОГ.
       Соня и Дима поженились. Соня всем сердцем полюбила  маленькую  Аню, а  Олег был искренне рад сестренке. Через девять месяцев у Димы и Сони родился  еще один сын. Они стояли над колыбелью своего сына (точной копии Золотой Колыбели) и смотрели друг другу в глаза.
    -Я люблю тебя!- произнес Дима.
    -Я люблю тебя,- прошептала Соня.
    -Я буду любить тебя вечно,- повторил он свою клятву.- Вечно, пока существуют небо и звезды, солнце и земля.
    -Я буду любить тебя так, как любила все эти годы: верно, преданно, нежно.
    -Я буду любить тебя так, как любят самое дорогое в жизни.
    -В горе и в радости.
    -В здравии и болезни.
    -В богатстве и бедности.
    -Но смерть не разлучит нас, ведь наша любовь сильнее смерти. Навсегда.
    -Навсегда.
       Они обнялись, и их сердца забились в едином ритме. Ветерок качнул  занавеску на окне, и на мгновение им показалось, что колыбель покачнулась, и что  они слышат самое прекрасное в  мире пение - пение Золотой Колыбели, которая  поет только под музыку любящих сердец.