Из готовящейся к изданию книги
«ОЧЕРКИ ДЕРЖАВНОГО ЛИХОЛЕТЬЯ»
…возвращаясь домой, они увидели три
корзины, в которых люди несли в Кламар
тела трех юношей, слишком громко
произнесших слово свобода…
Альфред де Мюссе. Исповедь сына века, 1836.
Этим эпиграфом я хочу предварить публикацию отдельных глав вышеназванных «Очерков…» - хроникального сборника политико-публицистических и жанровых эссе, написанных мною в течение последней четверти века. Многие входящие в сборник тексты публиковались – зачастую с некоторыми сокращениями – на страницах российской, а также русскоязычной зарубежной (США, ФРГ) малотиражной прессы.
[Март-2002]
Хорошо это, плохо ли, но так уж от века повелось на Руси: случись лихая година - глад, трус и мор, нашествие вражеское, жестокие междоусобья и распри, - не осыпАть себе голову пеплом, а уповать на чудо Божье, на Царя-Батюшку, пуще всего на авось. Потом пришли сроки иных упований, лучше сказать - наваждений, химер. Верили (кто от чистой души, кто от лукавого) в революцию и вождей, в оттепель и кукурузу, в Малую Землю. А с коих-то пор и вовсе - панацеи пошли косяком. То «ускорение» зарябит в очи, то «ваучер» тебе в зубы, а то и «конституционный порядок» под ребро. Или вот «диктатура закона», «вертикаль власти»… Что и говорить, перемены великие, куда ни кинь. Всё вокруг так и бурлит, так и пенится. Да и сами мы совсем уж не те. И в лучшую, кажется, сторону сдвиг. А воз - и ныне там.
Заурядному человечку, как ни крути, житьё не мёд, забот полон рот. Тут ещё от всяких «зависимостей» спасу нет: с никотином заморочка, с алкоголем, теперь вот наркотическая подвалила. Кого-то вдобавок СПИДы одолевают. А главное: кровь людская - бьёт ключом, и нет ей удержу. Ручьи и реки – кровью вздуты. Так и отчаяться недолго. И вдруг…
Эврика! Какие ж мы были все простофили! Вернём «исключительную меру» - смертную казнь то есть - все заморочки как рукой снимет!..
КРЕСТ У НОВОСТРОЙКИ
Прошлым летом, в августе, по родственному поручению поехал я в Печатники, район такой у нас в Москве. Нужно было в местный собес (по теперешнему – Управление социальной защиты населения), точный адрес я знал, да и бывал в Печатниках лет десять назад, так что, выйдя из метро, не стал никого расспрашивать, преспокойно пошел нужной мне улицей. Упёрся вдруг в большую новостройку. Обогнуть её оказалось непросто. Тротуар загромождён и отгорожен, по проезжей части сплошной поток тяжелогрузов, сизая едкая гарь, пыль, а денёк выдался жаркий, солнышко печёт зверски. Выдрался наконец из этого заземлённого смога - и сразу, шагах в двадцати от асфальта, вижу крест. Большой крест в оградке, цветы, надпись. Кому-то, видать, сильно не повезло на этом кривом отрезке пути. Страшновато мне стало, не свернул к оградке, не прочёл надпись. Очутился наконец на продолжении той же улицы, иду себе, иду... Странная штука: та же опять новостройка, та же чадная транспортная петля, тот же крест. Вторично пришлось огибать этот квартал - на сей раз с другой стороны, прижимаясь к набережной Москвы-реки...
И только вечером, выполнив поручение и поостыв (уже у себя дома) от всех перипетий, вдруг сообразил (как осенило): это ведь то самое место! Строят башни взамен взорванных жилищ! И вот почему крест...
Мы помним: сентябрьской ночью 99-го там погибли, в одночасье, около ста человек, обитателей многоквартирного дома. Не считая изувеченных, раненых, навсегда потрясённых. И соседний, такой же большой дом пострадал, пришлось его отселить и тоже порушить. Столь же страшные взрывы грянули и в других местах столицы, и в других городах. Потянулась цепь ошеломляющих событий, очень скоро, той же осенью, приведших опять (второй раз подряд) к полнокровной (во всех смыслах) северокавказской войне, пусть и не объявленной. Ей и сегодня конца-края не видно. Число жертв - мирных граждан, стариков, женщин, детей: они оказались промеж двух огней, между молотом и наковальней - их число пошло на тысячи. Со стороны государства (если смотреть в корень и говорить начистоту) это, я убеждён, настоящий террор, заведомо дозволенный военным структурам и карательным органам, преследующим «террористов». Знамо дело: лес рубят - щепки летят. Против мирных жителей применяют, по сути, МАССОВУЮ КАЗНЬ - КАЗНЬ ВНЕ ЗАКОНА, БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ.
Кто-то на самом верху Московских холмов выносит такие вот бессудные приговоры - не просто кому-то где-то (как мы привыкли раньше слышать в сводках новостей из стран Африки, Латинской Америки…), а приговор именно этому множеству наших российских сограждан. Каждый убитый здесь - для кого-то из нас самый близкий, незаменимый. Спрашивается: как должен реагировать на всё это Закон? Есть ли этому ужасу непреходящему хоть мало-мальски толковое и здравое объяснение? И возможна ли вообще «законная» смертная казнь?
Возьмём пример, ставший уже хрестоматийным. Кара за изуверства, державшие в шоке и содрогании целые регионы. Да и вся страна долго не могла в себя прийти, годы и годы, покуда не был пойман и осуждён тот серийный маньяк-убийца. Вы не ошиблись, читатель: я имею в виду Чикатило. Уполномоченные властью эксперты, светочи судебной нашей психиатрии, пообщались с ним и дали свою «отмашку», своё «добро», потрошитель был приговорён и казнён. Но не кажется ли Вам странным: неистовый этот монстр, сладострастный садист, некрофил, вурдалак, гурман-каннибал и черт знает кто ещё в одном лице, был признан «вменяемым» и «подсудным»? То есть, фактически, его сочли нормальным человеком, сполна ответственным за свои поступки и деяния. Он как бы поставлен в один ряд с многомиллионной массой тех, кто и впрямь способен отвечать за каждый свой шаг. Строго говоря, если уж такой душегуб, как Чикатило, вменяем, то ведь было бы логично счесть невменяемыми всех подписавших вердикт о его подсудности! Подсудности одержимого существа, давным-давно утратившего всякую человеческую начинку! (Хотя в бытовом, буднично-поведенческом плане, во внешнем своём обличье оно, это существо, могло быть – и действительно было – в течение всей жизни обыкновенным членом социума, чуть ли не примерным работником, семьянином, отцом.)
Нельзя не учесть и то, что в такого рода важнейших делах у нас принято заранее определять «наверху» – каковым будет официальный вывод специалистов. Так что наши суперэксперты – можно смело сказать, «супернормальные» люди, из тех, о ком пишут поэты: «Он знал, что вертится Земля, но у него была семья»... Вот и скрепили своими подписями рекомендованный им вердикт. Народ ведь жаждал возмездия. Ну а судьи, в свой черёд, довершили расправу. Не так ли? Очень похоже, что именно так.
А теперь давайте допустим: некто имярек – «аттестованный» душевнобольной – в приступе буйной ярости лишает жизни... ну, кого бы то ни было. Разве его обрекут за это на казнь? Его и в тюрьму нельзя упечь. И преступником не назовёшь. Таких людей просто берут и законно изолируют. Общество ограждает себя от них, но при этом позволяет им жить. Так почему же с Чикатило обошлись иначе? Может, в перечне душевных недугов не нашлось для него подходящих рубрик?
Впрочем, говоря о таком невероятно мудрёном понятии, о столь радикальной акции, как смертная казнь, нам нельзя сбиваться на полемику. Оставим в покое Чикатило и все безответные вопросы в связи с приговором ему. Попробуем углубиться, пусть чуть-чуть, в неочевидные, подспудные слои нашей темы. Хотя и тут вряд ли удастся избежать всех «мин» и «растяжек», что роятся вокруг многих явлений новейшего времени. Мы уж и коснулись одного такого «фугаса». Да и всей цепи последующих потрясений. Немым напоминанием об этом – крест у новостройки, оградка, букетики цветов. И надпись, которую я так и не прочёл.
АМПЛИТУДА МАЯТНИКА
Есть резон освежить в памяти до боли знакомую кампанию. В первой половине 90-х, когда страна наша только-только начала встраиваться в европейское и мировое сообщество и приняла на себя важные обязательства, уже тогда по страницам печати, по телеэкранам прокатилась бурная дискуссия: ДА или НЕТ смертной казни? Трудно сказать, что в этом споре одержало верх: ДА или НЕТ. Опросы общественного мнения неизменно высвечивали «Да». И всё же решение, принятое на властном Олимпе гласило: «Нет». Однако ж из УК никто и не думал изымать «исключительную меру», лишь ввели мораторий на её применение. А вот сегодня – опять те же копья ломают вокруг той же идеи-доминанты: «ДАЁШЬ СМЕРТНУЮ КАЗНЬ!»
И вновь решение остаётся за Верхней Властью. Есть, правда, ещё власть самая верховная: могут клич кинуть к плебисциту – всенародному голосованию. Вряд ли, конечно, дойдёт до того, но (чем шут не шутит!) неплохо бы и каждому из нас составить мнение, своё собственное, личное. Оно никогда не бывает лишним. А для затравки и чужие мнения не повредят. Собрать бы все «да» и «нет» на двух чашах весов – тогда и самим проще будет определиться.
Начнём, пожалуй, с апологетов казни. Их голоса звучат более чем убеждённо. А насколько убедительно... Вот их доводы (цитирую по страницам прессы и выступлениям на ТВ).
- Смертная казнь - краеугольный камень всех культур. Она освящена всеми религиями и всегда служила главным инструментом защиты племен, народов, государств. Отмена казни перечеркнет все наши каноны справедливости: «Око за око и зуб за зуб», «Поднявший меч - от меча и погибнет», «Мне отмщение - и аз воздам»...
- Пущен слух, якобы при отмене казни число убийств не растет. Здравый смысл важней любой статистики! Бандитам на чужую жизнь плевать, но за себя дрожат как жалкие твари. Отлавливать убийц - дело многосложное, а вернуть казнь - нужен лишь росчерк пера. Мгновенный эффект гарантирован: волки подберут когти, остерегутся...
- Есть еще такая демагогия: дескать, казнь - не правосудие, а месть. Фемида, мол, не вправе быть орудием мести. Но ведь сажает же она в тюрьму, изолирует же преступника! Так лучше уж расстрелять - будет самая надежная изоляция!..
- Поглядим, как запоете вы, абстрактные гуманисты, когда коснется вас лично, ваших детей...
- Был задан вопрос телезрителям: сохранить ли в новом УК смертную казнь? Девять из десяти ответов - да! После чего прозвучал вопрос: смогли бы вы собственноручно исполнить смертный приговор? Восемь из десяти - да!..
- Среди твердых сторонников казни много судей, прокурорских работников. Они досконально знают проблему изнутри. Но не меньше в этом ряду и обычных граждан, таких как вот эта милая женщина, потерявшая девятилетнюю дочь. Маньяк выследил девочку, надругался над ней, она плакала, просила не убивать, он удавил ее пояском с ее же платьица...
(Пора, кажется, притормозить. И обратиться (по тем же источникам) к лагерю тех, для кого смертная казнь - вещь неприемлемая.)
- Против казни выступали такие светлые личности, как Лев Толстой, Гюго, Короленко, Бердяев, Оруэлл, Камю. Супруга негритянского лидера Мартина Лютера Кинга сохранила свое абсолютное отрицание смертной казни и после того, как были убиты ее муж и свекровь... Главная заповедь человечества: «Не убий». Вообще не убий, никого - ни праведного, ни неправедного. Гуманная атмосфера станет рождать меньше новых чудовищ...
- Боязнь смертных приговоров не отвращает от убийств, а побуждает к «дополнительным» убийствам - дабы убрать свидетелей. (Между прочим, еще 250 лет назад, по словам Шарля Монтескьё, в Московии грабеж всегда сопровождался убийством: мертвые никому ничего не расскажут...)
- В США в знаменитой тюрьме смертников Синг-Синг только за 1989-1990 гг. были казнены 23 невиновных человека. В России вероятность судебных ошибок и злоупотреблений - несоизмеримо выше...
Продолжать, я полагаю, не стоит. Диспозиция ясна как божий день. Добавлю здесь одну важную деталь. Президент Путин публично заявил: нужно исключить безнаказанность - сегодня разгуливают на свободе тысячи матёрых убийц; но нельзя в системе наказаний усиливать карательный акцент. Сказано это неспроста. Такому заявлению предшествовало вот что.
Вечером 29 декабря минувшего года на подмосковном снегу близ кольцевой автодороги были обнаружены два окоченелых тела: зверски убитые жених и невеста - студентка МГУ и студент другого столичного вуза. Они пропали накануне вместе с их великолепной “Тойотой-Лексус”. Подобные дела у нас теперь каждый день не в новинку, но данный случай оказался особым. Отец погибшей девушки, профессор МГУ, обратился с открытым письмом к Президенту. Без скидки на субординацию, в беспрецедентно резкой форме, был поставлен вопрос ребром.
«...Кто-то задумал и спланировал их убийство, кто-то убивал, кто-то знал о готовящемся злодеянии и не воспрепятствовал ему. Все они обагрены кровью невинно убиенных детей наших, все они виновны и перед людским, и перед Божьим судом. Нет и не может быть им никакого снисхождения, все они заслуживают самой суровой кары - смерти и только смерти... Убиение двух юных влюбленных не может не быть отмщенным...»
Профессор назвал действующий в России акт о неприменении смертной казни «серьезным нарушением прав подавляющего большинства законопослушных граждан» и обвинил руководство страны в угодничестве Западу, в уступках политической конъюнктуре.
«...Закон, который позволяет убийцам избежать возмездия, не может быть справедливым. В таком Законе нет Правды, а значит, его необходимо изменить. Мораторий на смертную казнь должен быть отменен... Взываю к Вам и хочу быть услышанным...»
Узнав, что Президент не внял этому призыву, профессор выступил ещё и на телевизионном ток-шоу, где довёл тональность своих требований до грани ультиматума. К тому времени, надо заметить, он получил с разных сторон активную поддержку. Прежде всего от парламентариев. Даже проводники президентского курса (некоторые из них) выказали свою приверженность «убийству с санкции государства». Они, правда, выходили на думскую трибуну ещё не зная, какую позицию займёт Президент. Кое-кто, очевидно, стремился её предвосхитить. Но, выдержав короткую паузу, Путин вновь без колебаний дал понять: он твёрдо стоит на своём...
Такое вот, в общих чертах, получается взвешивание - «да» и «нет», «за» и «против».
ЕЩЁ ОДНО МНЕНИЕ, «ЧАСТНО-СОБСТВЕННОЕ»
В разрезе Истории (с большой буквы) не столь уж и важно, мне кажется, какая чаша весов в данный момент перетянет. Тяжба может длиться с переменным успехом «до посинения» - без малейшего толка. Казнь – из категории проблем вечных. Любой, даже самый разящий довод наткнётся здесь на контрдовод, ещё более убедительный и эффектный. И наоборот. В целом всё это смахивает на диалог слепого с глухим, говорящих, к тому же, на разных диалектах. Почему так?
Вот перебираешь обыденную череду эпизодов (криминально-летальных), пробуешь вникнуть в их суть - и не можешь не поразиться очень многому. Например тому, что убивают сплошь да рядом «новички» неприметные. Убивают без всякого мотива, ничем и никем не спровоцированно. Даже и не для собственного «удовольствия», но сугубо остервенело и нещадно. Причём это не спонтанная какая-то вспышка, а заранее спланированный, вроде бы вполне трезвый поступок. А бывает: налицо корыстный или ещё какой-то «практический» умысел в убийстве (таких резонов накоплено у криминологов несчётное многообразие), но всё же при этом в глаза бросается дикая, тупиковая нелепица содеянного - либо полный немедленный провал затеи, либо же, несмотря на «удачу», нет возможности «попользоваться» своим резоном, и, помимо того, налицо почти непременная (чуть раньше, чуть позже) вероятность изобличения, поимки, суда, краха всей жизни (не только самого злодея, но и близких его). Вбираешь всё это в себя и не можешь уйти от странного ощущения: этот «новичок» – ОДЕРЖИМЫЙ! Но влечёт его не убивать - он убил как бы по глупости: убил, выходит, лишь для того, чтоб судьбу свою принести в жертву... Кому? Во имя чего?..
Ещё сильней озадачивают рецидивные душегубы. В их подвигах есть некий позыв, смертная тяга: как в печной трубе. Тяга эта, словно винтовая воронка, неумолимо всасывает тех, кто склонен к чему-либо подобному, но также и тех, кто, органически отторгая такую тягу, всё же норовит быть к ней поближе - как бы надеясь секрет её распознать, найти хоть какое-то противоядие. Ученые люди, спецы, любители-одиночки не первый век бьются: в организме человека, в душевном его устройстве (теперь и на генном уровне) корень найти - корень «первичного, пускового нерва», что приводит в действие пружину лютой агрессии. Нет конца и попыткам (вслед за Чезаре Ломброзо, тюремным врачом) выявить в наружности человека «каинову печать» - особые черты, пропорции, метки, стигматы, позволяющие выявлять того, кто способен «преступить» или уже «преступил».
Пока что ни один исследователь не может похвастать внятными открытиями в этих сферах. Одно время вошла в моду версия, по которой склонность к насилию якобы видна в необычном наборе хромосом (у некоторых убийц обнаружили лишнюю «мужскую» хромосому). Или вот ещё: в США группа ученых взяла под долгосрочное наблюдение сколько-то пар однояйцевых близнецов, которые жили и воспитывались порознь - в разных местах и разных условиях. Были вроде бы получены данные об их сходстве в криминогенном плане: если, к примеру, один из близнецов попадает под суд по уголовным статьям, то и «напарнику» светит такая же перспектива. У разнояйцевых взаимосвязь не прослеживалась. Но ни эти, ни другие находки так по-настоящему и не приблизили нас к первопричинам «убийственного зуда», явно или же подспудно одолевающего многих и многих.
Багаж наук о человеке буквально распирают замечательные, уникальные достижения, но вот МОЗГ, ПСИХИКА, ЛИБИДО - три кита, на коих зиждется человеческая натура, - как были, так и остаются тайной за семью печатями. Практическая медицина сегодня такая продвинутая, что нейрохирургам, психиатрам, сексопатологам уже не в диковинку внедряться в «подкорку», в извивы позвоночного канала, в вулканические жерла полового влечения, чуть ли не в закоулки души; но как раз благодаря этим успехам у нас есть возможность понять, как далеко ещё нам до САМОЙ СУТИ, до собственного ЯДРА. А коли так, то можно ли всерьёз судить о поступках человека, осуждать его, пресекать его жизнь?
Пресечь злодеяние - да, изолировать злодея - необходимо, но винить его во всех грехах тяжких, отправлять на эшафот... тут есть над чем крепко призадуматься. Давно уж не секрет: человек не всегда хозяин сознания своего; подчас не вполне, а то и вовсе не контролирует себя, свои действия. На то и существует в уголовных делах экспертиза: судебные психиатры берут клиента в оборот, дабы определить, вменяем ли он вообще и был ли вменяем на момент злодеяния. Это всё так. Но ведь на примере того же ростовского монстра мы убедились, кажется, чего в иных случаях стОит такая экспертиза. Загвоздка даже и не в давлении на спецов («сверху», «снизу», с любых сторон). И вовсе не в том, что у психиатров для чьих-либо злодейств не хватает адекватных ярлыков. Если по совести да по чести - они могли и обязаны были объявить Чикатило невменяемым! Повторяю: обязаны были! Причём не потому, что он на суде вдруг запел партийный гимн «Интернационал», потом украинскую «Дывлюсь я на нэбо...» да ещё брюки с себя спустил - такое и самый бездарный симулянт отыграет за милую душу. Нет, его невменяемость заключена была, всецело и предостаточно, в самих по себе запредельных его зверствах!
Беда в том, пожалуй, что все мы, сообщество наше, не желаем хоть как-то умерить своё самодовольство, свои амбиции, признать свою НЕГОТОВНОСТЬ К НЕПРЕДВЗЯТЫМ СУЖДЕНИЯМ - в том числе и суждениям о природе злодеяний. Вроде бы это носится в воздухе, стало как будто самоочевидным, но официальная наука, органы власти, общественные круги - не решаются посмотреть правде в глаза. Нечто помимо воли человека - подпольное сознание, предсознание, скорей даже «бред-сознание» - вершит едва ли не все кровавые дела, чудовищные кощунства. На мой взгляд, статус этого «нечто» - вне рамок уголовного права и здравого смысла, вне законов морали, ни по ту ни по сю сторону добра и зла. Медицина, психиатрия тут ни при чем. Это Нечто коренится в триедином взаимодействии вышеупомянутой троицы - мозга, психики, либидо; управлять капризами этой троицы - более чем проблематично.
Как же нам быть? Не имея путного объяснения всему тому, что вертится вокруг проблемы смертной казни, мы не находим ничего лучшего, как обозвать злодея «дьявольским отродьем», «исчадьем ада», «извергом рода человеческого», ну и - «Ату, на лобное место его!» Мы так бурно ненавидим, так рьяно поносим «ирода», будто и сами замешаны в сотворении лиха и нам позарез неймётся стереть лиходея с лица земли – чтоб унёс с собой и нашу долю «преступной вины»… Может, и впрямь - у нас тоже рыльце в пушку?
А ЕСЛИ ДОГОВОРИТЬСЯ?
Хочу ещё одного лихого человечка упомянуть. На фоне чикатильей эпопеи (и вообще на фоне того, чем изобилует каждодневная хроника) – это, я бы сказал, более чем скромная, самая заурядная история. Виктор жил в одном из северных городков, года два-три назад прибыл в Москву, нашёл себе быстренько подружку, поселился у неё, на пропитание стал добывать самым нехитрым способом. Выуживал из газет объявления о купле-продаже компьютеров, фотоаппаратуры, бытовой техники и, созвонившись, предлагал встретиться. Он вооружен был «Береттой», которую без лишних сантиментов применял, расправляясь с клиентами. Одну из встреч – с юношей, предложившим ему купить парочку ноутбуков, - он назначил в квартире у парализованной старушки, которую опекал. Застрелив юношу, Виктор прикончил и свою подопечную, после чего удалился с добычей. Два ноутбука – две жизни. В другой раз ценой человеческой жизни стал старенький аппарат «Никон». Причём случилась поразительная побочная драма, усугубившая трагедию. Встретившись с владельцем фотоаппарата в глухом месте у гаражей, Виктор привычно прошил его «Береттой» и, подхватив «Никона», унёс ноги. Человек, однако, был ещё жив. Хватило сил извлечь из-за пояса мобильник, попытался набрать номер. И тут принесла нелёгкая прохожего, мгновенно положившего глаз на изящную вещицу. Пошёл дальше с трофеем, не оглядываясь. Чуть позже, в больнице, раненый отдал Богу душу.
Виктор, в конце концов схваченный, ждёт сейчас решения своей участи. Вряд ли какая экспертиза сочтёт его непригодным держать ответ за свои действия. Скорей всего, понесёт наказание «по всей строгости закона». Но, положа руку на сердце, спросим себя: всё то, что творят Виктор и иже с ним, - можно ли решиться на такое будучи в неповреждённом уме и полном здравии? Эти люди – БОЛЬНЫЕ. Возможно, неизлечимо. А конкретно что за болезнь и как с ней разбираться – по всей видимости, это задача будущего. Слишком уж глубоко тут зарыта собака. Страшный какой-то вирус, инфекция или что-то в этом роде. При нынешнем гибельном сквозняке, гуляющем по стране (как, впрочем, и по всей планете), взбредает и версия эпидемии. Если не пандемии.
Можно вспомнить зловещий «амок» – загадочный ужасающий недуг Малайского архипелага. У нас, конечно, все симптомы-синдромы другие, болезнь наверняка совсем не та, но ведь тоже смертоносная! Это, по-моему, самая настоящая болезнь, только очень уж необычная, пока что нераспознанная. Главное сегодня для нас – понять: не от уровня жизни это, не от политического строя. И, надеюсь, это не «побочное дитя» цивилизации (хотя как раз её след нуждается в самой тщательной всесторонней проверке). Если наберёмся решимости осознать и вслух признать это, тогда нам после «а» придется, конечно, сказать «б». Но прежде чем пояснить, что я имею здесь в виду, вот ещё один недавний случай. По меркам морали случай вопиющий, но не будем кривить душой – такое у нас давно уже в порядке вещей.
Двоим подмосковным семиклассникам встретился на улице знакомый парень, уже взрослый, только, увы, инвалид, что-то у него с головой. Улыбается всю дорогу. Школу всё же закончил – для умственно отсталых. Тинейджеры привели парня к себе (в дедов гараж одного из них) и на весь этот долгий день и вечер превратили этот закуток в камеру пыток. Об голову парня разбили с десяток бутылок, долбали его по рукам по ногам кувалдой, а когда отлучались «прошвырнуться», то заталкивали бедолагу в багажник дедовой «Волги». Потом экзекуция продолжалась – уже в присутствии двух подружек (им это зрелище не дало ничего, кроме вязкой скуки). Незадолго до полуночи парня обмотали тяжелой цепью, водрузили на тележку и откатили к ближайшей речке, куда и скинули... Вопрос читателю на засыпку: кто из них больной? Он или они?..
Этих ребят-живодёров и им подобных (имя им - легион) рассаживают по тюрьмам, рассовывают по колониям, где они завершают своё специфическое образование – бок о бок с профессорами да академиками того же профиля. Прибавляют к ним и тех отчаянных (отчаявшихся!) солдат, что в сумеречном сознании, в одиночку и парами, с автоматами в руках рвут когти из своих частей, попутно проливая кровь однополчан, сражая наповал случайных встречных...
Можно сколько угодно возмущаться, клеймить («Ублюдки! Садисты! Зверюги!»), вопить на всю Ивановскую («Куда смотрят родители?! Где школа и общественность?!»), по застарелой инерции взывать к бдительности властей… Пустое. К лицу ли нам, зрелым многоопытным взрослым, совсем уж ничего не кумекать в этом мире? Перед нами никакие не ироды, обуяло их вовсе не варварское сумасбродство, не помешательство нравов. Они просто наши ТЯЖЕЛОБОЛЬНЫЕ ДЕТИ. Да, они садисты и убийцы. Но они и жертвы! Жертвы хвори, крайне опасной для окружающих, для всего общества. Те традиционные средства, с помощью которых власть пытается - не лечить, а «исправлять», фактически - карать… это пострашней любой эпидемии.
Итак, если мы (пока что «теоретически», «условно») готовы для начала уяснить себе пункт «а» (предумышленное убийство, тем более серийное, «при отягчающих», - не преступление, а губительная такая зараза, болезнь-инкогнито), тогда следующий шаг - к пункту «б». То есть: все эти монстры-душегубы - они, хоть и «выродки», но вместе с тем обречённо больные люди. Вот так вот: ЛЮДИ! Получается, и относиться к ним нужно как к мученикам-горемыкам. Нелепо? Возмутительно? Абстрактный гуманизм? Кощунство? Да,разумеется, всё это, мягко говоря, не бесспорно.
Само собой, мы не вправе «списывать в архив» злодеяния этих палачей-мучителей; но ведь - по большому счёту, по Божьему Суду - они же и жертвы, и мученики (даже если не каждому из них дано это ощутить, хотя бы догадаться об этом). Не обрушивать на людей-нелюдей всю ненависть нашу, не гноить и травить их всячески, подвергая поминутно изощренным унижениям и надругательствам, а всего только взглянуть на них другими глазами - вот что требуется от нас сегодня, на заре третьего тысячелетия. Это невероятно сложно, переворот в сознании, но - иначе нам несдобровать, не вырваться из порочного круга. Из стремительно расширяющегося круга зла и бедствий...
Только вот, соприкасаясь с этими изгоями (равно как и «теоретизируя» по их проблемам), ни на миг нельзя упускать из виду - как велика и неизбывна угроза, в них заключённая. Даже и тогда, когда их накрепко изолировали от общества. Меры безопасности тут не могут быть избыточными, соблюдать их мы обязаны всегда и везде, сполна и неукоснительно.
Ещё и ещё раз давайте проштудируем ход наших рассуждений. Можно ли обвинять прокажённого, или желтушного, или малокровного - обвинять их в том, что они вот такие? Праведно ли ненавидеть их, мстить им за это, приговаривать к истреблению? Одно из двух: человек является на свет божий готовым «криминогенном» (в таком случае законникам впору обвинять не его самого, а прежде всего маму с папой) либо же, вырастая, становится таковым в объятиях среды, общества, в круговерти неотвратимых злокачественных обстоятельств и событий (тогда и вовсе неведомо, кому иск предъявлять). В любом случае вина за все мерзости, предполагаемые или уже содеянные им, как бы распределяется на очень и очень многих. Хотим мы или не хотим, согласны или категорически против, но – все мы друг за друга в ответе. Не так ли?
А что, если нам как-то договориться? И общественное мнение убедить. Ну, допустим, по такой схеме. Человек лишил жизни другого человека, что доказано по суду, причем убийство было им предумышлено (то есть не было случайным, спонтанным, оборонительным); убийца поставил себя тем самым вне «нормы», вне социума, он чрезвычайно опасен для всех; отсюда вывод: его с полным правом и основанием можно объявить - опять-таки по суду - невменяемым, «ненормальным», так что он должен быть немедленно изъят из-под судебной стражи; но при этом следует с максимальной надёжностью его отгородить, поместив (к примеру) в особом поселении, вполне приемлемом для жизни и работы, - что-то наподобие лепрозория, только в особых рамках строжайшего надзора... Ну а смертная казнь – она может и подождать.
КАЗНЬ И ЖИВАЯ ЖИЗНЬ
Казнь-то, конечно, подождёт, но вот люди, её жаждущие, ждать не хотят. Вслед за личным письмом московского профессора президенту Путину родилось на свет «Обращение к народу и президенту» (от лица более чем ста «видных общественных деятелей» – полный их список не афишировался, за исключением пяти-шести имен), а в стенах МГУ был проведен еще и «Форум» (тоже с неясным составом участников), и все они в один голос потребовали от Президента отмены моратория на смертную казнь - «за особо тяжкие преступления против личности и государства». Форум обратился к Путину с чем-то вроде последнего предупреждения, призывая его «повернуться лицом к Богу», покаяться и с очищенной душой возродить казнь не только за убийства, но и за казнокрадство.
Между прочим, «Обращение...» - своим крутым пафосом и размахом («Враг у нашего порога, имя ему - криминал... Расхищается национальное богатство... Рушатся духовные устои нации...») - очень и очень напоминает другое воззвание, «Слово к народу», прозвучавшее 11 лет назад, после чего случился «август-91», танки вошли на улицы Москвы, запрудили необозримую Манежную площадь, не обошлось без жертв, а затем ; крушение империи... Может, и подписанты в обоих воззваниях одни и те же?..
Трудно отделаться от впечатления, что вся эта шумиха вокруг смертной казни - лишь меченая, извлечённая из рукава карта, псевдокозырь определённых сил в борьбе за влияние и власть. В их лексиконе и фразеологии отчётливо прорезается незабвенный голос Андрея Януарьевича Вышинского, государственного обвинителя на процессах 20-30-х годов, когда смертная казнь стала «высшей мерой социальной защиты» - включая защиту от «терроризма», который изобретался в кабинетах следователей и пыточными методами фиксировался в «признательных» протоколах.
- Коварного врага щадить нельзя. Весь народ трепещет и негодует... Взбесившихся собак я требую расстрелять - всех до одного!.. - Эти и тому подобные речи верховного прокурора кочевали из процесса в процесс, рефреном аукаясь на тысячах митингов по всему тогдашнему Союзу. Народ жаждал крови.
Можно сегодня не сомневаться вот в чём. Если наш Президент не устоит, если практика смертной казни вернётся в наши будни, то очень скоро возродится и полномасштабная цензура, а затем уж не миновать приговоров для всех «инако...»: инакомыслящих, инаковерующих, инакородных. А устоять будет нелегко. Ведь и в самом деле: момент мы переживаем довольно мрачный. «Обращение...» не лжет: и про криминал, объявивший нам войну, и про расхищение национального богатства, и про рухнувшие духовные устои.
Что ж, такова живая действительность. По её просторам гуляет бессудная казнь. Вездесущи прилипалы-мародёры, в том числе грандиозного пошиба, - им всегда и всюду найдётся чем крупно поживиться. Тыщи мирных наших сограждан принимают по всей стране казнь-погибель от рук грабителей и насильников, от бандгруппировок, наёмных киллеров (а по VIP-персонам работают, как правило, «суперпрофи» спецвыучки). И ещё… Когда развернулась полномасштабная военная операция в Чечне, вышло так, что разрывы тяжелых авиабомб, дальнобойных артснарядов, ракетные огненные ливни, танковые страшные «плевки» прямой наводкой, - эти и все прочие угощения, предназначенные фанатам сепаратизма, боевикам-террористам, почему-то большей частью доставались старикам, женщинам, детям (чеченцы, русские - без разбора), превращая в бесформенные груды и пепелища их дома, сёла, города. Длилось это изо дня в день, из голодно-холодных недель в пламенеюще-кровавые месяцы, годы. Не совсем погашено то пламя и поныне. Гарант Конституции мило отшутился однажды - в ответ на чей-то бестактный вопрос по сему поводу. Улыбнувшись обезоруживающе объективу телекамеры, озорно глянул в глаза всем своим подданным (от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей) и стрельнул детской игровой присказкой: «Кто не спрятался - я не виноват»...
Совет Европы может спать спокойно. Де-юре у нас насчёт казни порядок, комар носа не подточит: мораторий пока ещё не отменён. И де-факто, между нами говоря, всё обстоит как надо, как народу обещано (помните: пресловутый «ватерклозет» и «Мы будем счастливы в 2010 году»?)...
Как не привести здесь - под занавес, наперекор любым химерам и панацеям - фразу из набоковской миниатюры «Terra incognita», берущей нас за сердце уникальным обаянием жизнелюбия, созидаемого на неизбывном трагизме:
«Я понял, что подлинное - вот оно: вот это дивное и страшное тропическое небо, эти блистательные сабли камышей, этот пар над ними и толстогубые цветы, льнущие к плоскому островку, где рядом со мной лежат два сцепившихся трупа...»