Притча
(Из цикла «Армагеддон»)
«За то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того».
(Откровение святого Иоанна Богослова)
По пыльной, каменистой дороге, опаляемой беспощадными лучами южного солнца, по направлении видневшегося вдалеке Города, шел высокий светловолосый юноша. Он был совершенно наг и белая кожа его казалась прозрачной под ослепительными лучами древнего светила.
Солнце, покачиваясь в жарком мареве, окаймляло голову нагого юноши подобно нимбу. Время, казалось, застопорилось, как и облака на чистом, голубом небе. Время медленно переливалось в пространство там, на недосягаемом горизонте.
По краям дороги росли деревья, совершенно не отбрасывающие тени. Всё было таинственно и нематериально. Да и что, собственно, есть материя, как не простая условность - иллюзия, порождаемая человеческим духом…
Обнажённый юноша сам не ведал куда шел и с какой целью. Он шел туда, куда вела его раскалённая, каменистая дорога, но юноше казалось, что ведет его разум. Он не испытывал нужды в пище: деревья, росшие вдоль дороги, были густо усыпаны тяжеловесными, сочными плодами, напоминавшими плоды яблок по вкусу и электрические лампочки - по форме. Юноша поедал их и утолял жажду из родников, с трудом пробивавшихся сквозь глинистую, иссушенную зноем почву. Он знал, что впереди по дороге - большой Город, но юноша никогда еще не бывал в этом Городе и не знал, что его там ждет.
На окраине Города ему повстречался пастух, гнавший навстречу большое стадо баранов, между которыми почему-то не было ни одной овцы.
- Мир тебе, добрый чаловек! - остановившись, поздоровался с пастухом обнаженный юноша и приложил правую руку к сердцу. - Скажи мне, куда гонишь ты этих баранов?
- На пастбище, куда же еще, - проговорил удивленный пастух, с подозрением оглядывая странного незнакомца.
- А разве нет в вашем Городе подходящего пастбища для этих бедных животных? Разве во всем Городе не найдется для них лишнего клочка корма? - вновь последовал вопрос прохожего.
- Сразу видно, почтенный, что ты давно странствуешь по белому свету - животные уже не пасутся в Городе, - отозвался пастух и, не попрощавшись, погнал стадо дальше, прочь от многолюдного, сытого, утопающего в роскоши и великолепии своей архитектуры большого Города избранных.
Обнажённый юноша тоже последовал своим путем и вскоре робко ступил на раскалённые от солнца булыжники городской мостовой.
Его сейчас же облепили крикливые, грязные и такие же голые городские мальчишки, а девицы постарше шарахнулись прочь, притворно визжа и закрывая глаза розовыми ладошками. Повсюду слышались озорные выкрики прохожих: «Голый! Голый идет!» - и вмиг вокруг путника образовалась увесистая, как камень, улюлюкающая и негодующая толпа зевак.
Юноша шел сквозь неё, не останавливаясь и нечего не понимая в происходящем. Что так возбудило всех этих людей, кривляющихся и гримасничающих, как обезьяны? Какие чувства завладели их сердцами? Разве не у каждого из них упрятана под одеждами точно такая же плоть? И чем отличается она, например, от лица или рук человеческих? Разве не видят они ее каждодневно? Зачем же это ненужное и странное раздвоение?
Но оставим бесполезные вопросы и вновь обратимся к нашему бедному юноше, к которому в этот момент протолкался сквозь плотную массу тел истекающий потом блюститель порядка и, грозно влившись в него начальственным немигающим оком, загремел:
- Кто такой? Пьяный? А ну дыхни!.. Почему в таком виде? Документы имеются?
Юноша на всё отвечал отрицательным покачиванием головы. Никто ничего толком не мог разобрать. Рассуждали, примерно, так: если голый, значит, - пьяный или сумасшедший, а если не пьяный и не сумасшедший, то почему голый? Наконец решили, что парня попросту раздели на большой дороге грабители и толпа быстро рассыпалась, как песок. Даже строгий блюститель порядка, треснув напоследок голого юношу ребром ладони по шее, оставил его в покое и направился к ближайшему кабаку, где в это время вспыхнула пьяная потасовка.
Окруженный беснующимися, как маленькие чертенята, мальчишками юноша пошел дальше по улице и заметил вскоре с правой стороны школу, во дворе которой по кругу молча прохаживались люди с завязанными черной материей глазами.
- Кто эти несчастные и почему они лишены солнечного света? - спросил он у старого седого привратника.
- Яркий солнечный свет может ослепить долго пребывавшего во тьме человека, - ответил ему привратник.
- А разве эти люди так долго находились во тьме?
- Видно ты не из наших краев, странник, если не ведаешь, что человек в нашем Городе больную часть своей жизни проводит во тьме. К тому же, школярам нельзя смотреть на голого человека.
- А можно ли человеку не смотреть даже на самого себя?
- Можно, если глаза его будут скрыты под плотной черной повязкой.
Пока протекал этот загадочный диалог, городским мальчишкам наскучило его слушать, и, оставив пришлого незнакомца, они вприпрыжку припустили за какой-то веселой процессией, разнаряженной в яркие, цветастые платья, со смехом и частушками под аккордеон окружавшую катафалк.
Юноша побрел по Городу без мальчишек. Чем дальше отодвигались окраины и разворачивался, мак гармошка, центр, тем более было чудного и непривычного на пути голого юноши. Он видел толстого важного осла, наряженного в хорошо выглаженную бостоновую пару, о стрелки брюк которого, вероятно, можно было бы порезаться, с толстым кожаным портфелем под мышкой, спешащего в какое-то учреждение. Могучий, обнаженный до пояса молотобоец собрал вокруг себя большую группу вальяжно развалившихся в мягких кабинетных креслах зрителей с холеными, лоснящимися физиономиями. Живая, почти метровой длины рыбина, скорее всего белуга, неловко подпрыгивая на измочаленных в кровь плавниках, яростно билась всем своим чешуйчатым телом в какие-то плотно запертые двери. Четыре мощных полуголых арапа-невольника тащили на бугристых, фиолетовых плечах носилки, на которых вместо паланкина возвышался гигантский зеленый аквариум, доверху наполненный зеленой водой. В аквариуме в кресле восседал совершенно сухой гражданин и читал совершенно сухую газету.
Обнажённый юноша хотел было полюбопытствовать у ближайшего негра об этом человеке в аквариуме, но передумал. Ведь договориться о чем-либо с чернокожим невольником он всё равно бы не смог.
Юноша долго ещё бродил по странному Городу, поражаясь увиденным и поражая своим видом окружающих, которые всё время оглядывались на него и указывали пальцами. Сами горожане были наряжены в различные платья, кто во что горазд. Кто в роскошную заморскую одежду, кто в скромные лен и хлопок, а кое-кто и в отрепья, сквозь которые просвечивало изможденное, голое тело. Многие, не взирая на почти тропическую жару, щеголяли в тяжелых дорогостоящих шубах, похожие на неповоротливых северных зверей - медведей, что должно было, видимо, наглядно говорить о величине материального достатка последних. Большинство женщин было облачено в азиатскую паранджу, скрывающую их лица от любопытствующих.
Юноша проходил улицы, как гренадер сквозь строй со шпицрутенами, ничуть, однако же, не смущаясь многочисленных любопытных взглядов. Ведь ничего преступного он не совершал.
Какая-то женщина вздумала последовать его примеру и тоже робко обнажила свою плоть, но ее тут же жестоко побили камнями. В неразберихе кто-то запустил камнем и в нагого юношу. Это послужило сигналом, и в ту же минуту на юношу обрушился целый град булыжников. Трудно сказать, что бы с ним сделала разъяренная толпа горожан, если бы в это время к месту уличных беспорядков не подоспела городская стража.
Дело в том, что новый Тиран, сменивший на этом посту своего предшественника, решил изменить политику и взять курс на закордонную демократию. Толпа была жестоко побита дубинками и разогнана, а голый юноша доставлен во дворец Тирана.
Тиран был хитер и задумал использовать приход нагого юноши в своих целях. Он тут же объявил его пророком и Мессией, богочеловеком, явившимся якобы для того, чтобы благословить воцарение Тирана.
С приходом нагого юноши в Городе наступили новые времена, повсюду дружно закипело строительство и даже пятиэтажное здание сената вновь покрылось строительными лесами.
Непосвященным следует объяснить, что планомерно, при каждом новом Тиране, в здании сената надстраивали лишний этаж и щедро покрывали фасад свежей краской. Все эти ремонтные работы сопровождались невообразимым победным ревом труб городских музыкантов, репертуар которых никогда не менялся, и яростной шумихой на всех городских базарах, где глашатаи объявляли, что очередной этаж здания сената вот-вот увенчается крепкой и надежной крышей. Но этого почему-то никогда не происходило. После всякого ремонта на головы заседающих сенаторов сейчас же начинала сыпаться штукатурка, после первого же дождя принималась течь крыша, и сенаторы вновь начинали робко поговаривать о перестройке и капитальном ремонте здания.
По случаю похода в Город Мессии Тиран закатил в своём дворце пир на весь мир и пригласил на него виновника торжества – голого юношу. Тот с радостью принял приглашение Тирана, тем более, что он еще никогда не бывал на пирах.
За столом во дворце Тирана располагался весь цвет странного Города, как успел уже окрестить его наш герой. Все были густо перепачканы кирпичной пылью и известкой, так как постоянно крутились на строительных площадках, дабы зафиксировать свое активное участие в перестройке и реконструкции ветхих городских строений. Дамы то и дело косились на обнажённого юношу, произнося вполголоса: "Оригинально!".
Но было чему удивляться и нашему герою. На длинном, покрытом девственно чистой, белоснежной скатертью, столе кроме обеденных приборов и соли в солонках не было никакой снеди. Пир явно предстоял необычный, призрак тайны витал в воздухе. Все чего-то ожидали, нетерпеливо поглядывая на дверь, ведущую на кухню, и перешептывались. Какой-то некрасивый, наполовину лысый молодой сенатор, одетый с иголочки во всё заграничное, предлагал соседям шведские презервативы с усиками и шипами, а дамам – японские купальники-шутку, которые, оказавшись в воде, становились совершенно прозрачными. Заказы он тут же аккуратно заносил в голубую книжицу, после чего давал посмотреть свою польскую авторучку, которую нужно было поднести к правому глазу и вращать подобно детской игрушке "кино", в результате чего там появлялись обнаженные женщины.
В зале стоял ненавязчивый шум от выдвигаемых стульев и легкий звон обеденных приборов. Вскоре зазвучал городской гимн и в зал наконец-то внесли первое блюдо - длинное и широкое, как корыто. Юноша вздрогнул и в ужасе зажмурил глаза. На огромном блюде, подобно осетру, лежал большой, белый, обнаженный мужчина со связанными руками и ногами.
Человек визгливо закричал, когда прислуга принялась вспарывать ему большими кухонными тесаками крупный, как у беременной женщины, старческий живот и перерезать, словно курице, горло. Сбегавшую на дно блюда горячую кровь черпали жестяной кружкой и тут же разливали в бокалы. Смахивающий на садиста шеф-повар, вооружившись небольшим, острым, как бритва, топориком с ожесточением рассекал череп зарезанного человека, в надежде добыть мозг, что считалось отменным деликатесом. Со всех сторон к блюду тянулись руки с тарелочками, на которые расторопные поварята сваливали увесистые куски свежего, еще дымящегося, человеческого мяса.
Тиран, произнеся тост, призывающий к скорейшему возведению крепкого и надежного потолка над новым, уже шестым по счету, этажом здания городского сената, жадно высосал кровь из своего бокала, чем и подал сигнал к началу отвратительной оргии пожирания себе подобного...
Читатель тут, конечно, вправе усомниться в реальном существовании в природе вышеописанного Города, где бы без зазрения совести, так, за здорово живешь, выпивали за обедом кровь своего ближнего и закусывали его собственной плотью, где бы по улицам среди бела дня, подобно троянскому царевичу Парису, разгуливал совершенно голый юноша, не прикрытый даже фиговым листком, где бы вместо того, чтобы выстроить новое здание сената, его только периодически перестраивали, где бы...
А впрочем, остановимся пока на этом. Довольно перечислять. Ведь и без того ясно как божий день, что всё это - чистейшей воды выдумка. То есть, вранье, а сели и не вранье - то сказка!
Но вы вправе спросить: сказка-сказкой, но где же конец? Чем же всё-таки закончились необычайные похождения голого юноши в странном Городе?..
А как, смею вас спросить, заканчиваются обычно сказки? Добрые русские народные сказки, дошедшие до наших дней, может быть, благодаря легендарному Бояну?
Пиром заканчиваются эти замечательные истории! Точно таким же пиром, как и у нас, во дворце славного и уважаемого Тирана...
Был, как говорится, на том пире и я. Видел голого юношу. И даже кровь вместе со всеми пытался пить, да только по усам текло, а в рот ни капельки не попало.
К слову сказать, и хорошо, что не попало. Кто его знает... может того... На СПИД ведь этого несчастного не проверяли.
2 ноября 1987 г. – 20 сентября 1988 г.