Глава 14
Прибрежные города Америки всегда занимали господствующее положение, как по части торговли, так и во всех других отношениях, а Чарльстон был одним из старейших таких городов.
Основанный две сотни лет назад на благословенном Восточном побережье Атлантического океана, с самого начала отличающийся романтической томностью, чуждый спешке и пуританскому самоотречению Новой Англии, Чарльстон стал олицетворением Юга. Морские бризы шевелили ветви пальм и виноградников, цветы благоухали круглый год, земля была плодородной, воды полны рыбой, крабами, устрицами. Леса представляли собой настоящий рай для охотников. Само месторасположение города определило преуспевание его жителей. Корабли со всего света приходили в залив за рисом и хлопком, которые в изобилии выращивали рабы на южных плантациях, и эти же корабли везли в Чарльстон товары со всего света.
Жители города презирали работу, а также и всякое дело, для успеха которого она была необходима. Благодаря обширным плантациям и многочисленным рабам, чарльстонцы жили в достатке и праздности и обладали вкусами праздных людей. Словечко «делать деньги», столь популярное на Севере, было неприемлемо для них. Погоню за деньгами, даже разговоры о деньгах они считали до крайности вульгарными. Деньги как таковые не имели для них цены, они нужны были лишь для веселья и удовольствия, на которые они тратили все свое время и энергию. Они использовали богатство, украшая собственный быт и удовлетворяя тягу к знаниям, искусству и красоте. В каждом доме была обширная библиотека, изящная мебель, картины и статуи, музыкальные инструменты, бальная зала. Каждая леди была одета по парижской моде. В Чарльстоне считалось престижным иметь повара-француза. Городская знать развлекалась в музыкальных обществах и фехтовальных классах, в научных клубах и школах танцев. Но показная роскошь здесь всегда смягчалась хорошим вкусом. Чарльстонцы красили свои дома в пастельные тона, их окружали просторные тенистые веранды, продуваемые морским бризом, сады за чугунными решетками были полны цветов. И сами чарльстонцы беззаботно цвели в своем прелестном, неспешном мирке, будто в оранжерее, защищенные от бурь и треволнений всего остального мира изредка дребезжащим стеклом.
Костяком общества на Восточном побережье считались потомки английских дворян, «стюартовских кавалеров», приехавших в Новый Свет поправить свои дела. Но определенное влияние на формирование мировоззрения южан оказало также французское и испанское дворянство, активно участвовавшее в колонизации.
Прекрасные природные условия, бесплатный труд рабов и растущий спрос на хлопок в Англии послужили укреплению класса богатых землевладельцев, который постепенно отмирал в Европе. Владельцы огромных плантаций и сотен рабов-негров сформировались в особую касту и считали себя элитой Америки. Аграрный характер здешней цивилизации придавал ей сходство со средневековой Европой, возрождал рыцарский культ, выраженный в исключительном чувстве чести, привязанности семье, идеализации женщин и поклонении им – матерям, женам, сестрам, настоящим леди. Атрибутами этого культа являлись также верховая езда и отличное владение оружием.
До войны чарльстонцы славились своим гостеприимством. На знаменитую неделю Скачек сюда загодя съезжались владельцы чистокровных лошадей из Англии, Ирландии, Франции и Испании. Порой они месяцами жили в просторных домах своих местных соперников - радушие южан стало легендой для европейцев.
Этот мир, который собралась завоевать Скарлетт О’Хара, выросшая на грубой красной земле Джорджии, был совсем не похож на знакомый ей мир Атланты, города, за плечами которого не было еще и пятидесяти лет истории, города пионеров, пришельцев, не связанных столетними традициями с местом, где они живут. Да и время для завоевания Чарльстона оказалось не самым удачным.
До середины девятнадцатого столетия, пока правительство Соединенных Штатов не стало слишком рьяно диктовать свою волю Югу и не душило его высокими налогами, Чарльстон, как и другие прибрежные города, сохранял свое господствующее положение. Но как только век перевалил на вторую половину, Север, будто пиявка, стал пытаться высосать богатство Южных штатов через свои протекционистские таможенные пошлины. К тому же янки начали совать нос в дела присоединения земель, запрещая в новых штатах рабство. Южная Каролина первой вышла из Союза в 1861 году, а штурм форта Самтер стал сигналом к началу Гражданской войны. Союзные войска осаждали город шестьсот дней, блокировали залив, специально затапливали в гавани баржи, груженные камнями, затрудняя путь к порту, жгли и разоряли пригородные плантации. Когда войска Шермана вошли в Чарльстон, половина города лежала в руинах, но жители его остались непокоренными и гордыми.
Они, как сумели, подлатали крыши своих домов и заперли двери для всех, кто не принадлежал к их обществу до войны. Они по-прежнему музицировали и устраивали так называемые «голодные вечеринки», где вместо шампанского подавали простую воду. Война была окончена, но они не были разбиты. Жизнь подкосила их, но они упрямо продолжали стоять с неподвластным никаким испытаниям неизменным достоинством. Они потеряли многое, почти все, но у них остались традиции и мода. Если ни у кого нет экипажей – значит, станет традицией ходить в гости пешком. Если нет новых платьев – значит, модным станет носить старые, а вновь пошитые должны не сильно отличаться от них. Если в домах не осталось поваров – значит, хозяйки, прихватив одну служанку, сами станут ходить на рынок за продуктами, превратив эту новую традицию в дамский утренний клуб. Золотые времена безвозвратно ушли, но эти люди остались прежними – очаровательно медлительными, уверенными, что не надо спешить и суетиться, что погоня за деньгами просто неприлична, и твердо решившими не расставаться со своими принципами.
Постепенно, один за другим, южные штаты, ранее приверженные Конфедерации, присоединились к Союзу, и их управление было опять отдано населению штата, но не Южная Каролина. Непримиримые жители Чарльстона все еще находились под властью военного правительства. На своих исхудалых плечах они до сих пор несли все тяготы Реконструкции. Комендантский час и вооруженные патрули не были отменены. Контроль затрагивал все стороны жизни горожан. Циркуляры военных властей касались регистрации рождений, браков и похорон, обучения, поддержания чистоты и порядка, торговли на рынке. Цены устанавливало военное правительство, поэтому многие товары продавались втридорога из-под полы.
Мир чарльстонцев перевернулся, но тем сильнее была решимость жителей сохранить присущий им стиль жизни. Они сообща сажали деревья, возрождали сады. Бывшие владельцы плантаций - а нынче клерки и служащие - полгода приходили после работы на окраину города восстанавливать двухмильный овал ипподрома.
Понемногу, по дюймам и футам, чарльстонцы восстанавливали свой излюбленный мир, но в нем не было места тем, кто ранее к нему не принадлежал.
Глава 15
Раздеваясь перед сном, Скарлетт сердито отдавала приказания Панси.
- Возьми мой дорожный костюм, вычисти его, спори все золотые пуговицы и пришей вместо них простые черные.
- Мисс Скарлетт, lда где ж я возьму пуговицы, на ночь-то глядя? – не сдержалась Панси.
- Поищи, спроси у горничной миссис Батлер. Меня не интересует, где ты их найдешь!
Скарлетт бесило, что, общаясь с Селли, служанкой мисс Элеоноры, Панси наверняка узнает о том, что произошло в библиотеке.
- И разбуди меня завтра в пять часов утра.
- В пять?
- Ты что, оглохла? А теперь оставь меня, и чтобы к пяти утра костюм был готов.
Только утонув в пуховой перине, Скарлетт поняла, насколько устала за день. Слишком много всего произошло с того момента, как она покинула дом тетушек: встреча с матерью Ретта, поход с ней по магазинам и собрание ее комитета; появление мужа с серебряным чайным сервизом, это ужасное объяснение, мирный ужин и его неожиданный отъезд… Она мечтала что ночь они с Реттом вдвоем проведут в этой спальне… Но пусть он не думает, что она смирилась! Он дал понять, что если она станет вести себя как настоящая леди и ее должным образом примут в обществе… Пусть только попробуют не принять! Они и представить себе не могут, какой милой и очаровательной она бывает, когда захочет! А вдруг всем станет известно об этой мерзкой сцене с Россом? Вряд ли негритянский телеграф Чарльстона работает хуже, чем в Атланте. Маниго расскажет кухарке, та – горничной мисс Элеоноры; Селли, в свою очередь – черной подружке из соседнего дома… Когда Скарлетт представила это – ее охватил ужас.
«Я не буду об этом думать, - твердила она по привычке, - я забуду о мерзавце Россе, вряд ли мне придется встретить его в ближайшее время, мисс Элеонора его на порог не пустит. Лучше я подумаю о том, что мать Ретта хочет, чтобы я подарила ей внука или внучку. Хорошо бы девочку, красивую голубоглазую черноволосую девочку, похожую на Бонни, и тогда сердце Ретта оттает, он будет любить малышку и меня, и все будет прекрасно».
Все будет прекрасно, если она сумеет хотя бы один раз заманить Ретта в постель. А уж потом, потом он ни о ком, кроме нее и думать не захочет, Скарлетт была в этом уверена. Она уснула, представляя, что скоро, совсем скоро, на соседней подушке будет покоиться голова Ретта, и она станет гладить его спутавшиеся черные волосы, а он – целовать ее пальчики, один за другим, и руки, и губы, и грудь, и …
- Я тебе говорила, дорогая, что для нас походы на рынок – нечто вроде ритуала, мы узнаем там все новости. Для дам рынок - вроде клуба или того, чем салун является для мужчин. Я уверена, тебе понравится.
Скарлетт передернула плечами. Холодный ветер проникал под одежду, она замерзла, и ей хотелось ответить свекрови, что дамы могли бы устроить себе клуб в другом месте или хотя бы ходить туда попозже. Она не привыкла просыпаться так рано, и поход за пять кварталов показался ей длиннее, чем путь от Тары до Джонсборо. В серой туманной рассветной тьме едва виднелись желтые размытые круги фонарей, и она не понимала, как мисс Элеонора может разобраться, куда идти в этой мгле, да еще беззаботно болтать при этом.
Чарльстонский рынок оказался больше и богаче, чем любой другой, который Скарлетт когда-либо видела. Факелы освещали бесконечные ряды крытых прилавков, за которыми стояли негритянки в ярких тюрбанах и фартуках и негры в соломенных шляпах. Проходы между рядами были полны народу, покупатели переходили от прилавка к прилавку, общались с торговцами и между собой.
Едва войдя на рынок, Скарлетт ощутила аромат кофе, миссис Батлер явно шла на этот запах. Впереди показалась группа женщин. Все они держали в затянутых в перчатки руках жестяные кружки, то и дело отхлебывали из них и болтали друг с другом. Не успела Скарлетт со свекровью приблизиться к этому кружку, как со всех сторон посыпались приветствия, вопросы и сообщения:
- Доброе утро, Элеонора, как поживаете?..
- Посторонитесь, Милдред, дайте пройти Элеоноре… Элеонора, вы знаете, что у Керрисона в продаже настоящие шелковые чулки? Пойдемте к нему после обеда, мы собираемся с Алисой...
- Вы слышали, Элеонора, у дочери Ло умер ребенок. Ло в прострации от горя… Элеонора, мне помнится, ваша кухарка умела замечательно готовить винное желе? У Мэри есть бутылка настоящего кларета. С меня сахар…
Негритянка за прилавком широко улыбнулась, приветствуя Элеонору Батлер.
- Доброе утро, миссис Батлер, я как завидела, что вы идете, так приготовила вам кружечку кофе.
- Сделай еще одну для моей невестки, Сюки. Леди, позвольте представить вам Скарлетт, жену Ретта.
Разговоры прекратились и все уставились на Скарлетт. Она улыбнулась, но на душе кошки скребли. А вдруг весь город уже знает о мерзкой выходке Росса? Ожидая худшего, она расправила плечи и высоко подняла подбородок.
Элеонора по очереди представляла ей своих приятельниц, и каждой Скарлетт кивала, улыбалась и говорила несколько слов.
- Да, я в восторге от Чарльстона… Да, мэм, Полин Смит моя тетушка… Нет, мэм, в художественной галерее я еще не была, я приехала только позавчера… Рынок восхитительный… Графство Клейтон, Джорджия, это недалеко от Атланты… Погода чудесная, такие ясные деньки редко случаются поздней осенью… Нет, у меня нет родственников в Огасте… Да, я играю в вист и с удовольствием… Спасибо, буду рада…
«Неужели мисс Элеонора думает, что я запомню, кого как зовут? Они все пялятся на меня, будто я диковинный зверь в зверинце. Наверняка им известно, как встретил меня Росс, меня не обманут их любезные улыбочки…».
Щеки Скарлетт пылали от волнения, пока она допивала свой кофе. А когда она увидела, сколько мисс Элеонора выложила за него, они запылали от гнева. Два визита в эту рыночную кофейню, и можно купить добротные ботинки на Кинг стрит!
- Сюки, тебе не стыдно, что ты так дерешь с нас за кофе? – улыбнулась миссис Батлер, протягивая негритянке деньги.
- Нет, мэм, нисколечко! Ничто не тревожит мой сон.
И при этом черномазая скалилась!
Дамы вокруг засмеялись – скорее всего, каждая из них говорила торговке то же самое. Кофе считался контрабандным товаром, но они готовы были платить за него бешеные деньги, лишь бы не отказывать себе в удовольствии.
Мисс Элеонора огляделась, отыскивая глазами свою служанку.
- Пойдем, дорогая. У нас большой список и надо поторопиться, пока все не распродали.
Скарлетт последовала за свекровью на другой конец рынка, где прилавки были заставлены погнутыми медными тазами с морепродуктами. Она сморщилась и едва удержалась, чтобы не зажать нос рукой. Фи! Рыба! Скарлетт ненавидела ее со времен голода в Таре. Они готовили то, что Порк вылавливал в реке, когда уж совсем нечего было есть. Неужели дамам, придирчиво осматривающим рыбу в тазах, нравится эта вонь?
Крошечная старушка ткнула пальцем в таз и поинтересовалась у миссис Батлер:
- Что ты думаешь по поводу этой камбалы, Элеонора?
- Пожалуй, она неплоха, я сама предпочитаю камбалу любой другой рыбе.
Продавец поднял за хвост громадную белую лепешку. Скарлетт содрогнулась.
- Минни, разреши представить тебе Скарлетт, жену Ретта. Это миссис Вентворф, Скарлетт.
- Как вам эта рыбина? – старушка указала на болтающееся в руках продавца чудовище.
Подавив отвращение, Скарлетт улыбнулась:
- Я всегда была неравнодушна к камбале.
Она надеялась, что не все знакомые мисс Элеоноры будут спрашивать ее мнение о рыбе, но они покинули рыбные ряды лишь после того, как Скарлетт познакомилась с дюжиной леди и таким же количеством сортов рыбы. Миссис Батлер купила восемь крабов у трех разных продавцов, для крабового супа она выбирала только самок.
- Ты ведь согласишься, дорогая, что из крабов-самцов суп совсем не тот?
Скарлетт кивнула с умным видом.
«Мисс Элеонора считает себя образованной женщиной, но неужели она не знает, что в реках Джорджии не водятся крабы? И как она может спокойно слушать их шуршание в бумажном пакете на дне корзины? - подумала Скарлетт. - На месте Селли я бросила бы корзину и убежала куда-нибудь».
Неподвижные серые креветки показались ей еще противнее шевелящихся крабов. Устрицы выглядели, как обыкновенные плоские камешки, пока продавец не раскрыл одну из них длинным ножом, чтобы показать миссис Батлер. Скарлетт почувствовала, что к горлу подступает тошнота, и поспешно отвернулась.
После отвратительно воняющих даров моря мясные ряды выглядели успокаивающе, несмотря за скопища мух, ползающих по пропитанным кровью газетам. Дойдя до рядов с битой птицей, Скарлетт уже могла подумать о перьях для шляпки.
- Тебе нужны перья фазана? Сейчас мы их найдем, дорогая.
Они торговались с черной толстухой, продавщицей птицы, когда их окликнула Салли Брютон.
- Что это вы делаете, Элеонора? Неужели ваша кухарка будет готовить суп из перьев?
- Доброе утро, Салли.
- Доброе утро, миссис Брютон.
- Доброе утро. Так зачем вам перья? – обезьяньи глазки Салли Брютон так и впились в лицо Скарлетт.
Скарлетт объяснила, зачем они ей нужны.
- Отличная идея! – воскликнула Салли. – У меня где-то завалялась шляпка от старой амазонки, при помощи лент и перьев из нее можно будет сделать изящную штучку. Вы ездите верхом, Скарлетт?
- Да, мэм, только я очень давно не ездила…
- С начала войны?
Элеонора передала служанке отобранные перья и сказала:
- Как хорошо, что я встретила вас, Салли. Я совсем забыла про брютонскую колбасу. Побудь с миссис Брютон, Скарлетт, я скоро вернусь.
Видя удивленное выражение лица Скарлетт, Салли Брютон рассмеялась:
- Не думайте, Элеонора не спятила. Лучшая колбаса продается один раз в неделю, по субботам. Ее производитель был раньше лакеем в нашем доме и, естественно, после освобождения взял нашу фамилию, его зовут Лукулл Брютон.
Скарлетт вспомнила Большого Сэма с Порком и улыбнулась:
- Да, я поняла, наши негры тоже взяли фамилию О’Хара.
- Смешно, ей-богу, но среди торговцев на этом рынке можно встретить фамилии всей чарльстонской аристократии, правда, иногда попадаются и Линкольны. Вы пройдетесь со мной, Скарлетт? Мне надо купить овощей. Не волнуйтесь, Элеонора найдет нас.
Они направились к овощным рядам, которые поражали богатством и разнообразием. Служанка Салли Брютон напомнила своей хозяйке, что нужно купить лук. Салли подошла к первому попавшемуся торговцу.
- Простите, миссис Брютон, но этот лук никуда не годится, - остановила ее Скарлетт.
- Почему? Он же не гнилой?
- Выглядит он хорошо, но в нем не будет остроты. Его выкопали слишком рано. Уж поверьте мне, я знаю, что говорю. Мне довелось чуть ли не два года заниматься выращиванием овощей, чтобы прокормить дюжину голодных ртов в нашем имении. И свой первый урожай лука я выкопала рановато. Он был такой же красивый, как этот, но абсолютно безвкусный. А позже я нашла пару пропущенных луковиц – вот те были что надо. Вон в той корзине отличный лук, советую вам взять его.
Салли Брютон одобрительно посмотрела на Скарлетт.
- Спасибо за совет. А что еще вы выращивали? Вы разбираетесь в сельдерее?
- Нет. – Скарлетт гордо подняла подбородок. – Мы выращивали то, что посытнее. Я знаю все о моркови, репе, ямсе, картофеле, бобах и кукурузе, ну и, естественно о хлопке.
- Это было во время войны? А почему этим занимались вы? – участливо спросила Салли.
- Потому что мой отец был болен, сестры больны, подруга больна, еще были дети и четверо негров, из которых только двое помогали добывать пропитание, а нам всем надо было есть.
Зубы Скарлетт сжались. Пусть чарльстонская обезьянка знает, что эти маленькие ручки в лайковых перчатках немало потрудились. И она ни капли не стыдится этого.
- У Брютона кончилась колбаса, я опоздала, - сообщила подошедшая Элеонора.
- Ваша невестка – просто чудо, - улыбнулась Салли.
Она велела продавцу отвесить лука и, прощаясь, попросила Скарлетт впредь звать ее по имени.
Скарлетт не подозревала, что сумела завоевать расположение самой влиятельной дамы чарльстонского общества. Там, где невестка Элеоноры Батлер может рассчитывать лишь на холодную вежливость, протеже Салли Брютон встретят с распростертыми объятиями.
Еще час потребовался мисс Элеоноре, чтобы совершить покупки в овощных и молочных рядах. Они со Скарлетт то и дело останавливались поболтать с торговцами или со знакомыми Элеоноры. Скарлетт была не против продавцов, она даже постаралась запомнить их имена. А вдруг ей в ближайшее время придется одной заниматься покупкой продуктов? Может, они с Реттом станут жить отдельно, или мисс Элеонора захворает? Даже если она будет здорова, Скарлетт предложит ей свои услуги. Мать Ретта совсем не умеет торговаться, а вот она сумела бы договориться о более низких ценах. Разговоры о деньгах, пусть не о сотнях и тысячах долларов, а всего лишь о центах, всегда занимали Скарлетт больше, чем светская болтовня. Только в зловонные рыбные ряды ей заходить совсем не хочется.
Но за обедом она изменила свое мнение. Суп из крабов был великолепен, и Скарлетт попросила добавки. Запеченные в тесте устрицы напомнили ей, с каким удовольствием объедалась она морскими деликатесами во время свадебного путешествия с Реттом.
- Жаль, ни одна кухарка в Атланте не умеет так готовить, да и дары моря у нас не пользуются большой популярностью, - сообщила она свекрови. – Однажды в Новом Орлеане я так объелась ими, что у меня было несварение желудка.
Скарлетт отдала должное и десерту из взбитых сливок, орехов и фруктов. А когда после обеда их навестили Полин и Евлалия, у Скарлетт опять случилось несварение, по крайней мере, так она сказала теткам, которые звали ее проведать в монастыре Кэррин.
Деликатные тетушки поспешно распрощались, а Евлалия ласково похлопала Скарлетт по плечу:
- Надеюсь, до завтрашнего утра все пройдет. Приходи к нам в половине девятого, от нашего дома полчаса ходу до церкви святой Марии. Ты ведь будешь ходить на мессу с нами?
Тетки ушли, а Скарлетт осталась стоять, как громом пораженная. Месса? Завтра воскресенье, а она совсем забыла, что по воскресеньям ее тетушки всегда ходят в церковь.
В это мгновение настоящая боль заставила ее сложиться пополам. Весь день она пролежала в постели с грелкой на животе, раскаиваясь, что съела слишком много непривычных для желудка блюд. А еще Скарлетт пугала завтрашняя встреча с Господом.
Эллин О’Хара была набожной католичкой и старалась воспитать своих дочерей такими же. Правда, ей это удалось только с Кэррин. Скарлетт во время ежевечерних молитв лишь изредка могла сосредоточиться на мыслях о Боге, а мстительная Сьюлин наверняка обдумывала какую-нибудь очередную каверзу старшей сестре. Но религия была частью жизни Тары. Эллин очень расстраивалась, что уединенность поместья лишает ее утешения церкви, поскольку ближайший католический храм был в Атланте. Все годы, прожитые там, Скарлетт пренебрегала религией, никто и не ожидал от нее, что она будет ходить к мессе.
Ну почему ее тетки такие набожные? Если б не они, Скарлетт могла сходить с миссис Батлер в епископальную церковь, почему-то ей представлялось, что Бог не обращает особого внимания на то, что происходит в протестантском храме. Но как только она переступит порог католического собора, господь сразу узнает, что перед ним грешница, которая не была у причастия… она даже припомнить не могла, сколько лет! Скарлетт сознавала, что совершила в своей жизни немало дурных поступков, и не раз ее охватывал ужас при мысли о том, что ей придется гореть в аду за свои грехи, но после страх отступал, потому что - когда еще она умрет? Но сейчас ей казалось, что едва она вступит в храм, как расплата наступит немедленно.
Ретт говорил, что ада нет, он и в Бога-то, похоже, не верил. А вот Эллин не раз рассказывала, что бог любит раскаявшихся овечек, и всегда принимает их обратно в свое стадо. «Покайся в грехах своих и понеси наказание в смирении», - скажет ей исповедник. Значит, ей придется покаяться? Нет, она не может! Она сожалеет, что наделала в жизни много дурного, но она не сможет рассказать об этом священнику!
Скарлетт была напугана, несчастна и сердита. Она не могла придумать предлога, чтобы не ходить с тетками на мессу.
Зачем ей идти в церковь, когда именно сейчас у нее все так хорошо складывается? Мама Ретта любит ее, Салли Брютон пригласила ее в гости, и еще одна дама на партию в вист. Скарлетт уверена, что последуют и другие приглашения. Она не делает ничего дурного, ведет себя примерно, она хочет спокойно жить со своим мужем, родить ему ребенка, и причем здесь церковь?
Продолжение: http://www.proza.ru/2008/11/27/142