ГЛАВА 12
Протащив ее по лестнице в свою спальню, Ретт закрыл дверь и встал, прижавшись к ней спиной.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
«Какой он красивый, - восхитилась Скарлетт. - Даже сейчас, когда глаза его мечут молнии от злости. Он стал еще смуглее, чем раньше, лицо посвежело, не осталось и следа от обрюзглости, что появилась в последние полгода жизни в Атланте. Он похудел и выглядит подтянутым и помолодевшим».
- Какого черта вы здесь делаете, Скарлетт?
Так вот как он ее встречает?
Скарлетт округлила глаза, будто не понимая, и постаравшись придать голосу нежный и чарующий оттенок, торопливо заговорила:
- Тетушки писали мне, как вы сокрушаетесь, что меня нет здесь, в Чарльстоне… и якобы это из-за того, что я не могу оставить свой бизнес… Ах, любимый, почему вы не сказали мне? Я бы все сразу бросила, меня совсем не волнует мой магазин. Место жены – рядом с супругом и никакие другие дела не могут быть так важны для нее, как спокойствие и благоденствие мужа.
- Не пройдет, - покачал головой Ретт, сверля ее глазами.
- Что вы имеете в виду?
- Все. Ваш лепет и невинное непонимание. Вы опять будто попугай повторяете чужие слова. Спокойствие и благоденствие мужа! Ха! Да у меня за годы, проведенные с вами, и дня такого не было! За каким дьяволом вы приехали? И не смейте лгать, со мной это у вас никогда не проходило!
Конечно, Скарлетт помнила об этом. Что ж, ей придется сказать правду.
- Я приехала, потому что хочу быть с вами, - в ее тихом признании прозвучало достоинство.
Он смотрел на гордо поднятую головку и в глазах его блеснул отголосок забытой боли.
- Скарлетт, когда-нибудь, когда воспоминания смягчатся до горьковатой ностальгии, мы сможем стать друзьями. Но это случится, лишь если мы будем милосердны и терпеливы. Я ведь только-только начал все забывать, а вы явились бередить мои раны. Уезжайте, и через некоторое время мы опять будем друзьями. Но только друзьями – ничего более.
Она еле заметно отрицательно покачала головой. Ретт оторвался от двери и нервно заходил по комнате.
- Ну что мне сделать, чтобы достучаться до вас? Видит бог, я не хотел причинять вам боль, но вы сами к этому вынуждаете. – Он остановился, вздохнул и сказал холодно: – Уезжайте обратно в Атланту, Скарлетт. Я не хочу, чтобы вы жили здесь. Я ведь говорил, я больше не люблю вас. Более ясно я выразиться не могу.
Кровь бросилась ей в лицо. Ей было больно, стыдно, но все же она сдержалась и сказала как можно спокойнее:
- Я тоже говорю ясно: вы мой муж, а я ваша жена.
Ретт хмыкнул.
- Несчастливое обстоятельство, которое я предлагал вам исправить еще год назад.
Его слова были как удар хлыста. Скарлетт больше не могла сдерживаться. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, она воскликнула:
- Развестись? Никогда! И не думайте, Ретт Батлер, что я дам вам повод для развода! Я была и останусь вашей женой. – Тут она вспомнила про козырную карту в своем рукаве и добавила сладким голосом: – Ваша матушка просто в восторге оттого, что я здесь. Что вы ей будете объяснять, если вышвырнете меня отсюда? Имейте в виду, мисс Элеоноре известно, что я вовсе не хочу уезжать.
Ретт сорвался с места и стал метаться по комнате из угла в угол. С уст его слетали проклятия. Он и раньше не стеснялся в выражениях перед Скарлетт, но такого она не слышала никогда. Он ругался не только по-английски. Он сыпал испанскими проклятиями, которым научился в самых грязных кабаках Гаваны, даже несколько французских слов уловило ухо Скарлетт. Она сознавала, что все эти жестокие и мерзкие слова адресованы ей и смотрела на него со страхом и… скрытым восхищением. Она таки вывела его из себя, чего ей почти никогда не удавалось сделать. И это был не тот человек с окаменевшим сердцем, что год назад прощался с ней в темной столовой их дома. Это был прежний Ретт, безжалостный, жестокий и неистовый в своем бешенстве.
Внезапно он прекратил рычать и метаться и повернулся к ней. Его черные глаза сверкали, но уже не от ярости. Они почти смеялись, и Скарлетт показалось, что она уловила то знакомое, настороженное выражение предельного внимания, с которым он часто смотрел на нее в их лучшие годы. Это опять был Ретт Батлер, пират, контрабандист и чарльстонский джентльмен.
- Шах, - он поднял руки, сдаваясь, и улыбнулся одним уголком рта. – Я не учел непредсказуемость королевы. Но запомните, Скарлетт, это еще не мат.
Вечно он говорит так, что его не понять. Сдвинув брови, Скарлетт вопросительно посмотрела:
- Я остаюсь?
- Да, моя прелесть, до тех пор, пока сами не захотите уехать. Не думаю, что мне придется ждать слишком долго.
- Вы не правы, дорогой, мне здесь очень нравится!
Брови Ретта удивленно поползли вверх.
- Как давно вы в Чарльстоне, Скарлетт?
- Со вчерашнего вечера.
- И уже полюбили этот город? – вкрадчиво начал он и продолжил, постепенно распаляясь. – Быстрая работенка! Вы явились из Атланты, разве что не в смоле и перьях, здесь с вами прилично обходятся дамы, которые по-другому просто не умеют. И вы решили, что мой дом – отличное пристанище для изгоя?
Он недобро ухмыльнулся, глядя на меняющееся выражение ее лица.
- Удивлены? У меня еще остались знакомые в Атланте, и я знаю, что вас нигде не принимают. Даже шваль, набравшаяся жирку в период Реконструкции, которую вы выбрали себе в друзья, отвернулась от вас.
- Неправда! – возмутилась Скарлетт. – Я сама выгнала их из своего дома и если бы вы знали…
Он поднял руку, останавливая ее.
- Довольно. Я ничего не хочу знать. Если что и имеет значение, так только то, что сейчас вы в доме моей матери и под ее крылышком. Для меня очень важно чтобы она была счастлива и спокойна. Ваше присутствие здесь мне нежелательно, но пока я ничего не могу с этим поделать… Однако думаю, мне и делать ничего не придется, вы все сделаете сами. Держу пари, не пройдет и месяца, как все поймут суть вашей гнусной натуры, и почувствуют жалость ко мне и моей матери. Тогда я упакую вас и отошлю назад в Атланту под молчаливое одобрение здешнего общества. Вы думаете, что сможете долго вести себя, как подобает леди и корчить из себя святую? Это – не ваша роль! Вам не одурачить даже слепоглухонемого!
Скарлетт задыхалась от возмущения:
- Давно ли вы сами стали добропорядочным джентльменом, Ретт Батлер? А я леди, черт бы вас побрал! Леди по рождению. Вы прекрасно знаете, что моя мама урожденная Робийяр, а О’Хара…
- Оставьте в покое кости своих предков, Скарлетт. Может, тысячу лет назад какие-то О’Хара и были королями, но не вы ли мне хвастались, что ваш папаша бежал из Ирландии, спасаясь от виселицы за убийство, и был он в то время сыночком бедных арендаторов?
- Да вас самого чуть не вздернули за убийство! И на самом деле вы убили двоих… нет троих, если считать брата скомпрометированной вами девушки!
- У господа бога за вами тоже числится одна душонка. И, помнится мне, вы даже гордились, что убили того янки. Все, Скарлетт, довольно потрясать скальпами, займемся делом.
Он уселся на стул возле туалетного столика и, небрежно откинувшись, вытянул ноги. Поза его была расслабленной, как у греющегося на солнце хищника, а Скарлетт все еще кипела от ярости.
Ретт достал из кармана сигару.
- Надеюсь, вы не будете возражать, если я покурю в своей комнате?
- Нет, конечно. Хотя, постойте. – Скарлетт порылась в своем несессере и протянула ему золотые ножницы для сигар. – Я купила их вам в подарок на прошлое Рождество, но вы так внезапно уехали тогда…
- Я тронут, дорогая, но, право, не стоило беспокоиться. – Он взял в руки ножницы и, отрезав кончик сигары, вначале понюхал ее, и лишь затем чиркнул спичкой. – Вряд ли эта изящная вещица прослужит долго, золото – мягкий металл. И все же, благодарю. А теперь покажите мне свои наряды. Готов поспорить, что вы обновили гардероб в надежде, что я клюну на это, как форель на червяка, и привезли с собой кучу платьев в отвратительно-кричащем стиле. Я не могу допустить, чтобы вы сделали мою мать посмешищем. Итак, покажите мне свои наряды, Скарлетт, и я посмотрю, что из этого можно будет спасти.
Она сердито поглядела на него, но все-таки прошла в гардеробную. Может, ее наряды действительно стоит подправить? Ретт обладал тонким чутьем на женскую моду и довольно часто давал ей дельные советы по поводу ее платьев. Ему было присуще чувство меры, которое у Скарлетт напрочь отсутствовало. Сам неизменно элегантный, он хотел, чтобы и его жена выглядела так же.
«Я перемеряю при нем все платья, - решила она, с нарастающим возбуждением лихорадочно расстегивая многочисленные пуговицы на лифе, - и он увидит меня в нижнем белье, он будет помогать мне застегивать неудобные крючки, как делал это когда-то, и…».
Она перешагнула через упавший к ногам шелк, схватила ворох новых нарядов и вернулась в спальню.
- Бросьте их на кровать, - не глядя на нее, сказал Ретт.
Скарлетт замерла перед ним в одной нижней юбке и корсете, соблазнительно округляющем грудь, руки и плечи ее были обнажены.
Ретт, прищурившись, равнодушно посмотрел сквозь дым своей сигары.
- Вы выглядите прелестно, моя кошечка, но все-таки накиньте халат, а то простудитесь. Вы разве не заметили, что здесь прохладно? И не тратьте зря время, вам не соблазнить меня.
- Почему? - против воли вырвалось у нее.
Он ответил с присущей ему издевкой:
- Вам, конечно, как истинной леди, неизвестно, что мужские желания сродни голоду. Так вот, я сыт сегодня.
«Сыт? Что это значит?.. У него кто-то есть? Какая-нибудь местная Красотка вроде омерзительной Уотлинг? – пронеслось в мозгу у Скарлетт. – Голод?.. Но я тоже голодна! У меня живот подводит, так я хочу быть с ним! – обида и боль отразилась в ее глазах, но затем в них мелькнула надежда. – Он сказал – сегодня. Но будут еще дни, и будут ночи. И я обязательно добьюсь своего».
Ретт с легкой усмешкой следил за выражением ее лица, и повторил:
- Наденьте халат и давайте смотреть ваши платья.
Стараясь держаться спокойно, Скарлетт выполнила его приказание.
По поводу первого платья Ретт высказался:
- Если убрать шнурки и бантики, и оставить только оборки – сойдет. Показывайте следующее… Никуда не годится! Подарите его Панси или кого вы там с собой привезли. В Чарльстоне даже проститутка не наденет платье с таким глубоким декольте. Дальше… Это сгодится, если заменить пуговицы с золотых на простые черные и сделать что-нибудь с турнюром, он неприлично пышен… Здесь слишком длинный шлейф, а это ведь не амазонка? То, в которое вы были одеты, пожалуй, сгодится как бальное, если вы, не дай-то Бог, продержитесь до начала Сезона.
- На бал? В таком скромном платье? – возмутилась Скарлетт.
- Надеюсь, дорогая, вы сбежите отсюда еще до начала Сезона балов. Итак, с платьями покончено. Вам потребуется пара простых крепких ботинок, лучше черных.
- Я купила одни сегодня, - ледяным тоном проговорила Скарлетт. – Я ходила по магазинам с вашей мамой, и она очень устала от этой прогулки. Я не понимаю, Ретт, почему вы не купите ей экипаж, если делаете вид, что так заботитесь о ней?
- Вы очень многого не понимаете, дорогая. Это Чарльстон, город, в котором мнение общества имеет значение большее, чем где бы то ни было. Я мог купить моей матери дом, потому что наш ушел за долги, а у всех, кто окружает ее, остались большие дома, да и то пришлось пустить слух, что это на страховку, оставленную отцом. Я могу даже меблировать его, сообразуясь с ее вкусом, покупать книги, картины, серебро, потому что все это есть у ее знакомых. Но я не буду покупать ей то, что не могут позволить себе ее друзья.
- Но у этой обезьяны Салли Брютон есть экипаж!
- Не смейте оскорблять моих друзей! - рассердился Ретт. – Салли Брютон – добрейшая женщина, и она не такая как все. Чарльстон любит и даже уважает чью-либо эксцентричность, но не выносит чванства и показной роскоши, а вы, прелестная моя Скарлетт, никогда не могли от этого удержаться.
- Вам доставляет удовольствие оскорблять меня? – Скарлетт сдерживалась из последних сил, чтобы не выцарапать ему глаза.
Ретт засмеялся, поднимаясь со стула.
- Можете заняться одним из платьев, чтобы привести его в приличный вид для сегодняшнего вечера. А я развезу по домам членов маминого Комитета. В такую грозу Салли не стоит этого делать.
Когда дверь за ним захлопнулась, Скарлетт поежилась и решила сменить свой халат на халат Ретта. Действительно, в комнате стало холоднее. Она укуталась, вдыхая запах, сохранившийся в мягкой ткани. Запах Ретта. Она совсем забыла, как пахнет ее муж, а ведь когда-то, когда он брал ее на руки, ей нравилось тереться о его плечо, впитывая аромат виски в смеси с табаком и еще чего-то крепкого, очень мужского, исходящего от него. Вдруг Скарлетт ощутила безнадежность, подумав, что может, ей не доведется никогда беззаботно сидеть на коленях у Ретта. Пытаясь избавиться от этого чувства, она поспешно встала. Ей нужна Панси, чтобы убрать шнуры и банты с лилового платья, которое она наденет к ужину. И еще надо нагреть щипцы, ее прическа в полном беспорядке. Вечером она должна выглядеть мило. Ретт должен оценить, что она готова выполнять все его приказания и желания. Собирая лишние платья, Скарлетт остановилась, глядя на широкое ложе, и щеки ее зарделись от мысли, что возможно, совсем скоро она окажется в этой постели с Реттом.
Коляска двигалась медленно. Ретт с трудом различал неосвещенную улицу сквозь ливень, который все не переставал, и лишь при вспышках молний он мог понять, в каком месте находится. Он уже отвез Маргарет на Уолтер-стрит, и Анну Хемптон к Конфедератскому дому на Брод-стрит, Купер жил всего в одном квартале оттуда. Там, в нижней части города, фонари уже зажглись, но, как ни медленно пробивался сквозь дождь экипаж Салли Брютон, он обогнал фонарщика и теперь ехал почти в полной темноте.
Эмма Ансон была рада тому, что вожжи находятся в руках мужчины, а вот Салли Брютон испытывала недовольство, хотя и призналась подруге, что вряд ли выжила бы, промокнув на таком холодном ветру. Ретт, в дождевике с капюшоном, сидел на козлах, слегка наклонившись вперед, чтобы видеть дорогу. Эмма, глядя в его спину, проговорила тихо:
- Как вы думаете, Салли, Ретт слышит нас?
- Этот ливень буквально оглушает, я сама вас едва слышу, - прокричала ей в ухо Салли Брютон.
- Как вам его жена? – Эмма кивнула в сторону возницы, хотя подруга не могла ее видеть. - Честно говоря, я не ожидала такого от Ретта с его вкусом. Так разукрасить обычный прогулочный костюм! Боже милостивый! На ежедневном наряде – нефритовые пуговицы! Она похожа на этих дам-янки в блестящих каретах.
- Бросьте, Эмма. Наряды легче всего исправить. Но у этой женщины есть определенные задатки, и если она сумеет ими воспользоваться… Она красива.
- Как она заигрывала с Эдвардом!
- Думаю, она делала это по привычке, к тому же многие мужчины ждут именно такого обхождения, и Эдвард начал первый со своими дифирамбами. Скарлетт потешила его мужское самолюбие, а для человека, потерявшего деньги, земли и рабов, даже небольшое женское внимание служит поддержкой.
Дамы помолчали, вспоминая о том, какими были их мужчины до начала войны: властными, щедрыми, беззаботными.
- Зато я видела, как расцвела Скарлетт, увидев мужа, - сказала вдруг Салли, - она любит Ретта без памяти. Вы заметили?
- Нет, - покачала головой Эмма. – Когда появился Ретт, я смотрела на Анну Хемптон и, клянусь, едва увидев его, она зарделась как маков цвет.
ГЛАВА 13
Скарлетт то и дело поглядывала на дверь. Руки ее нервно искали шнурки на платье, чтобы потеребить их, но ни шнурков, ни бантиков не было больше. Куда девался Ретт? Неужели требуется два часа, чтобы развезти по домам членов комитета миссис Батлер?
Элеонора делала вид, будто не замечает волнения невестки, но легкая улыбка тронула ее губы.
Шторы в гостиной были задернуты, в камине потрескивали дрова. Мягкий свет лампы, стоящей на круглом столике, освещал уютный уголок, в котором расположилась мисс Элеонора со своей невесткой.
- Я плету эту кружевную салфетку для нашего благотворительного базара, - пальцы миссис Батлер быстро крутили челнок из слоновой кости. – Он состоится через две недели.
- В самом деле? Я тоже хотела бы сделать что-нибудь, - вспомнила Скарлетт о своем решении участвовать в благотворительных начинаниях. – Вы позволите мне воспользоваться вашей шкатулкой, мисс Элеонора? Я не прихватила с собой никакого рукоделия.
- Конечно, дорогая, - ласково улыбнулась мать Ретта.
Покопавшись немного, Скарлетт нашла крючок и моток белых хлопчатобумажных ниток.
- Я свяжу воротничок, - сообщила она, и начала набирать петли.
Она не занималась ничем подобным несколько лет и руки ее потеряли былую сноровку. Вначале петли получались разной длины, она распускала их и начинала снова, наконец, у нее получилось, и цепочка стала расти на глазах.
Тягучий южный говор Элеоноры Батлер не мог успокоить ее. Скарлетт не интересовал ни Конфедератский дом, ни школа для сирот, ни девушки, окончившие ее и сами ставшие учительницами. Крючок мелькал в пальцах, а она думала о Ретте. Интересно, будет ли он все еще сердит, когда вернется? Заметит ли, что она переделала платье по его приказу? Он беспокоился о ее нарядах ради того, чтобы она выглядела достойно рядом с его матерью или сделал это, как делал всегда, не надеясь на вкус Скарлетт? Не может же быть так, что она стала ему совсем безразлична.
Бронзовые часы на камине пробили половину седьмого. Скарлетт вздрогнула.
Миссис Батлер оторвалась от кружева.
- Дорогая, посмотри, не перестал ли дождь? Ретт промокнет до нитки, ему надо будет переодеться и выпить чего-нибудь крепкого, впрочем, он всегда пропускает рюмочку перед ужином. Не стоит беспокоиться, Скарлетт, он прекрасно знает, что мы ужинаем в семь и никогда не опаздывает.
Отодвинув тяжелую штору, Скарлетт взглянула за окно. На набережной клубился туман, в свете одинокого уличного фонаря он двигался, как живой. Залив терялся во мгле и мраке.
Задернув портьеру, Скарлетт обернулась к свекрови.
- Дождь перестал, но там такой густой туман! Вы думаете, с Реттом все в порядке? Мне кажется, его нет слишком долго.
- Дорогая, ему ведь возвращаться пешком с другого конца города. Мой сын прошел через худшее, чем сырость и туман, и ты знаешь это. Успокойся, он будет с минуты на минуту.
Скарлетт села, вновь взялась за крючок и только тут заметила, что зачем-то связала цепочку из петель длиной в два фута. Воротничок для великана, - усмехнулась она, и стала быстро распускать петли, сматывая нитки обратно в клубок.
Элеонора сделала вид, что очень увлечена своим кружевом и ничего не заметила.
Буквально через минуту хлопнула входная дверь, послышался голос Ретта и ворчание дворецкого:
- Давайте ваш плащ, мистер Ретт, и сапоги снимайте, я принес ваши домашние туфли.
- Спасибо, Маниго. Миссис Батлер в гостиной?
- Да, сэр. И мисс Элеонора, и молодая миссис Батлер там.
- Скажи, что я спущусь, как только переоденусь.
Скарлетт услышала его быстрые шаги по лестнице. Стараясь сдержать волнение, она поглядывала на часы. Время тянулось медленно, прошло не менее десяти минут, прежде чем Ретт появился.
Он подошел поцеловать руку матери.
- Ты выглядишь усталым, дорогой, - погладила она его склоненную голову.
- Пустяки, мама, я скорее голоден, чем устал.
- Я распоряжусь, что можно подавать ужин прямо сейчас.
Миссис Батлер хотела встать, но Ретт мягко удержал ее за плечо.
- Не торопись, мама. Я пока выпью.
Он открыл погребец розового дерева, полный разных напитков. Наливая в стакан виски, он впервые взглянул на жену.
- Не составите компанию, Скарлетт?
Его темные глаза и приподнятые брови насмехались над ней. То же делал крепкий дразнящий запах виски. Ретт явно принуждал Скарлетт сделать что-нибудь, что восстановит мисс Элеонору против нее.
«Ты хочешь, чтобы я допустила какую-нибудь оплошность, - подумала она, - не дождешься! Тебе не удастся перехитрить меня, Ретт».
С оскорбленным видом обратилась к миссис Батлер.
- Ваш сын всегда так любил шокировать окружающих, мисс Элеонора? Подозреваю, что это у него с детства. Ведь он прекрасно знает, что я не выношу даже запаха спиртного, однако продолжает меня дразнить.
И она победно взглянула на мужа. Вот так, дорогой, наверняка ваша мамочка не забыла, сколько неприятностей и горя вы ей принесли. По его улыбке она поняла, что в данный момент перевес на ее стороне.
Маниго сообщил, что ужин подан. Ретт подал руку своей матери, и Скарлетт с трудом подавила поднявшееся раздражение, понимая, что в любом случае в этом доме она всего лишь вторая женщина. И она не будет показывать обиду, если решила быть любезной и веселой. Поэтому, войдя в столовую, она бодрым голосом возвестила:
- Не только вы, Ретт, умираете от голода, я тоже готова съесть полтеленка.
- Не удивляйся, мама, - рассмеялся Ретт. – Скарлетт всегда набрасывается на еду так, будто не ела целую неделю. Думаю, такой хороший аппетит – признак отменного здоровья.
- Посчитаю это комплиментом, - парировала Скарлетт, усаживаясь за стол и расправляя салфетку.
За ужином Ретт рассказывал о поисках чайного сервиза в Филадельфии. Оказывается, тот янки, адрес которого удалось узнать, давно продал его, и у нового владельца серебро тоже задержалось ненадолго. Ретт с таким юмором описывал людей, с которыми ему довелось встретиться, передразнивал их акцент, рассказывал о характерных чертах, рисовал словесные портреты, что мисс Элеонора и Скарлетт то и дело смеялись.
- Мне еще сильно повезло, что они не разрознили сервиз, так и передавали целиком из рук в руки. Наконец, я нашел его. Новый владелец нашего фамильного серебра оказался банкиром, правда, в прошлом он был полковником в армии Шермана. Вообразите эдакого пузатого типа с серыми бакенбардами и лающим голосом. Я могу простить янки их дурные манеры, но мерзкий северный акцент!.. И он сообщает мне, что не продаст наш сервиз даже за двадцатикратную цену. Можете себе представить, как расстроило меня это известие? Я готов был рвать на себе волосы от отчаяния. Мне пришлось пройти такой длинный путь, и вот, когда, казалось бы, цель близка… Я уже прикидывал, через какое окно удобнее забраться ночью в дом банкира, чтобы выкрасть серебро, но тут мне пришла в голову другая идея: я предложил сыграть в карты на сервиз против его стоимости. И, представьте - янки согласился! Он оказался азартным человеком.
- Надеюсь, ты не совершил ничего бесчестного? – попыталась изобразить неодобрение Элеонора, но глаза ее смеялись.
- Я?.. – в притворном ужасе воскликнул Ретт и расхохотался. И Скарлетт и миссис Батлер рассмеялись вслед за ним.
- Мне не пришлось прикладывать усилий, чтобы выиграть и забрать сервиз. Получив серебро, я хотел прекратить игру. Не подозревая, с кем имеет дело, бедняга настаивал на реванше, - с намеком ухмыльнулся Ретт. - Мы сыграли еще три партии, в результате кошелек банкира заметно похудел. И этот несчастный еще не хотел меня отпускать, все надеялся отыграться! Своим болезненным азартом он напомнил мне Эллингтонов, мама.
- В самом деле? – улыбнулась миссис Батлер. – Эллингтоны – моя родня по женской линии, - пояснила она Скарлетт. – Они известны по всему восточному побережью своей пагубной страстью – играть во что угодно и на что угодно. Первый Эллингтон появился в колониальной Америке только потому, что выпил на спор больше эля и продолжал стоять на ногах. Ставкой в пари был земельный участок в Новом Свете, и Эллингтон решил, что неплохо бы посмотреть на свою собственность. Пьяный, он не сознавал, что корабль везет его из Англии в Америку, и понял это, только когда они пристали к берегу, так как все время в пути развлекался, играя с матросами в кости на их порции рома и частенько выигрывал.
Рассказ миссис Батлер показался Скарлетт любопытным, и она поинтересовалась:
- А что он сказал, когда протрезвел и все понял?
- Говорят, он так ни разу и не протрезвел за те десять лет, что прожил в Америке. И в конце концов умер от пьянства, бедняга. Правда, до этого успел выиграть дом у другого любителя игры в кости, жениться, и заиметь сына, который и стал моим пра-пра-прадедом.
- И он тоже не прочь был поиграть, не так ли, мама?
- Конечно, это было семейное.
Миссис Батлер продолжала рассказ о фамильном древе. Скарлетт слушала и с интересом посматривала на Ретта. На лице его блуждала незнакомая ей умиротворенная улыбка. Таким спокойным и расслабленным она не видела его никогда. Он был дома, и он был счастлив. Скарлетт вдруг подумала, что ни разу они вот так спокойно не сидели в своем доме. «Он никогда не любил дворец на Персиковой улице, а я не умела создать для него такой покойный уют, как здесь. Ретт, посмотри на меня, я хочу всегда видеть тебя таким счастливым, я сделаю все для этого, я исправлю ошибки и исправлюсь сама!» - хотелось сказать ей, но она не смела нарушить ту теплую атмосферу, что царила в комнате. Свечи мерцали, отражаясь в полированной поверхности стола, Элеонора продолжала рассказывать, а Ретт тихо посмеивался, изредка подбадривая свою мать репликами.
- Мама, расскажи Скарлетт про кузена Тоунсенда, - попросил он.
- Тоунсенд не настоящий кузен, ты ведь знаешь, я даже точно не могу определить степень нашего родства. – Миссис Батлер обратилась к Скарлетт:– Но он потомок того самого первого Эллингтона и унаследовал его участок земли, а вместе с ним игорную лихорадку и эллингтоновское везение. Единственное, в чем Эллингтонам не везло – глаза их мальчиков всегда сильно косили. Этот Тоунсенд женился на поразительно красивой девушке из Филадельфии. Все говорили, что это была свадьба красавицы и чудовища – ты, конечно, помнишь эту сказку? Но Тоунсенд был баснословно богат, а отец невесты чувствителен к блеску золота. Молодые обосновались в Балтиморе, но вскоре началась война. Кузен записался в армию генерала Ли, а его жена вернулась к своим родным, так как была янки. К тому же она не чаяла, что ее муж вернется живым, ведь при его косоглазии попасть во врага с трех шагов было бы чудом. Но она не учла эллингтоновского везения, которое не оставило ее супруга, за всю войну не получившего ни царапины, в то время как три ее брата и отец погибли, сражаясь за армию Союза. В результате она оказалась единственной наследницей своего весьма состоятельного отца, и Тоунсенд сейчас блаженствует с ней в Филадельфии, не вспоминая о своем разоренном имении под Саванной. Кстати, Ретт, ты видел его? Как он поживает?
- Великолепно, - улыбнулся Ретт. – Два его сынишки косят не меньше папаши, а дочка, слава богу, пошла в мать. Ей восемь лет и она очень хорошенькая.
- Вы сказали, Эллингтоны были из Саванны? – вступила в разговор Скарлетт. – Моя мама родом оттуда и дед до сих пор живет там.
- Я прекрасно помню Эллин Робийяр, ее отца и мать. Твоя бабушка, Скарлетт, была самой потрясающей женщиной во всей Южной Каролине.
Скарлетт кинула на Ретта торжествующий взгляд, как бы говоря: вот видишь, она действительно была необыкновенной!
- Она как-то довольно быстро похоронила первых двух мужей, и ее благосклонности добивались многие мужчины, кажется, были дуэли, и даже кто-то был убит. К тому времени, когда мы познакомились, она уже угомонилась, вышла за твоего деда, и занялась рождением детей. Вначале на свет появилась Полин, затем Евлалия, и, наконец, твоя мама. Как сейчас помню фейерверк, который устроил Робийяр по поводу ее рождения. Ретт очень испугался тогда и так громко заревел, что я унесла его с улицы в дом. Конечно, он был меньше других детей, которые с восторгом смотрели на фейерверк. Ретту было чуть больше года.
Скарлетт с удивлением взглянула на Ретта. Она помнила, что ему сорок шесть лет. Но ей никогда не приходило в голову, что он старше ее мамы. Эллин умерла десять лет назад и уже тогда не была молодой. Почему же она так отчаянно любит его, если он такой старый?
Ретт прямо смотрел ей в глаза, как бы отвечая: «Да, дитя мое, я старше твоей матери, неужели ты не знала этого?»
Он бросил салфетку, легко поднялся из-за стола и чмокнул Скарлетт в макушку.
- Мне пора.
«Ах нет, не уходи!» - хотелось крикнуть ей.
- Стоит ли плыть в такую темную дождливую ночь, дорогой? – попыталась остановить сына миссис Батлер. – И Скарлетт только что приехала…
Ретт выглянул в окно.
- Дождь прекратился, луна показалась из-за туч, и я не хочу терять шанс пройти с приливом вверх по реке. А Скарлетт на меня не обидится, она деловая женщина, и понимает, что рабочих нельзя надолго оставлять без присмотра. Не правда ли, дорогая?
Он обернулся, и глаза его насмешливо блеснули в пламени свечи. Слегка поклонившись, он вышел в холл.
Скарлетт едва не опрокинула стул, выбегая вслед за ним. Он стоял уже в пальто, со шляпой в руке. Она не заметила его предупреждающего взгляда и воскликнула:
- Ретт, подождите! Зачем вы уходите? Все было так мило за ужином…
Не глядя, он шагнул и захлопнул дверь у нее за спиной, затем обернулся.
- Не смейте устраивать здесь сцен, Скарлетт. Это бесполезно, - и добавил, усмехаясь, как будто мог знать, о чем она думает: – Не надейтесь также разделить со мной постель. Я уезжаю в имение, надолго.
И прежде, чем она успела что-то сказать, его уже не было в доме.
Скарлетт в бешенстве топнула ногой. Он раскусил ее! Чертов Ретт… Ну почему он всегда оказывается хитрее? Как ему удается просчитывать ее ходы? Но это не конец игры. Он согласился с тем, что она останется в Чарльстоне, и это главное. Он уехал не на край света, а всего лишь в имение, и он вернется. «Не надейтесь разделить со мной постель»... Интересно, как он представляет себе это, если они будут жить в одной комнате?
Брови ее были все еще нахмурены, когда она вернулась в столовую. Элеонора Батлер, стоявшая у камина, подошла к невестке и успокаивающе похлопала ее по плечу.
- Ну-ну, не расстраивайся, дорогая, с ним все будет в порядке. Ретт знает реку, как свои пять пальцев.
Скарлетт опустила глаза, чтобы свекровь не прочла в них пожелание ее сыну перевернуться в лодке и нахлебаться воды.
- Данмор Лэндинг находится вверх по реке, и в это время года туда можно добраться только с приливом. Расчет приливов и отливов всегда был выше моего понимания, но мужчины в этом хорошо разбираются. Для них дело важнее всего, и мы, женщины, должны с этим смириться.
«Как же, дело! Да большего бездельника, чем ваш сынок и представить нельзя, - мысленно возразила Скарлетт. – И как еще он умудрялся наживать такие деньжищи, сидя в салуне и попивая виски или протирая штаны в банке! Он понятия не имеет о том, что такое настоящая работа!»
- Пойдем в библиотеку, Скарлетт, там гораздо уютнее.
Элеонора Батлер устроилась в глубоком мягком кресле, Скарлетт укутала ей ноги кашемировой шалью.
- Спасибо, Скарлетт. Ты напомнила мне свою мать. Эллин была очень заботливой, я прекрасно это помню, она была великолепно воспитана. Все девочки Робийяр были очень милыми, но твоя мама была особенной.
Скарлетт вдохнула слабый аромат лимонной вербены, исходящий от Элеоноры, почудилось, что юбки Эллин прошуршали рядом, и чувство покоя снизошло на нее. Как хорошо, что мать Ретта любит ее. Может, она заставит сына вернуться домой и они будут счастливы все вместе?
Миссис Батлер взяла со столика свою книгу, Скарлетт тоже схватила первый попавшийся том. Это оказался «Дэвид Копперфильд» Диккенса. «Какая скука», - подумала Скарлетт и, раскрыв книгу, устроилась в кресле рядом с мисс Элеонорой. Глаза ее бегали по строчкам, но она не собиралась вникать в то, что читает. Через несколько страниц она задремала.
Ее разбудил какой-то шум. Открыв глаза, Скарлетт не сразу вспомнила, где находится. В дверях библиотеки стоял высокий черноволосый мужчина. Ретт вернулся? Скарлетт поморгала, отгоняя сон. Нет, это не Ретт, это пародия на него. Он высок, но не так статен. Черты лица схожи, но отсутствует что-то, что делает Ретта Батлера неотразимым. Может, не хватает тонкой ниточки усиков над верхней губой?
Держась за косяк, мужчина нетвердо переступил через порог, за ним, запыхавшись, в комнату заглянула Маргарет Батлер.
- Я пришел познакомиться с моей сестрицей, - слегка запинаясь, проговорил мужчина, уставившись на Скарлетт с неприятной улыбкой.
- Мисс Элеонора, я не сумела остановить его, - бросилась к свекрови Маргарет.
Миссис Батлер поднялась с кресла и строго взглянула:
- Может, хотя бы из уважения ко мне, ты вспомнишь о приличиях, Росс?
«Это брат Ретта, - догадалась Скарлетт, - и, похоже, он здорово пьян».
Все же она встала и улыбнулась своей лучшей улыбкой, ямочки заиграли на ее нарумяненных щеках.
Нетвердой походкой Росс направился к ней. Он так нагло смотрел на нее, что Скарлетт невольно поежилась. Это что, фамильная черта – раздевать женщину взглядом?
Заплетающимся языком Росс проговорил, глядя на тронутые помадой губы Скарлетт:
- Неудивительно, что Ретт променял своих шлюх на такой лакомый кусочек! Скарлетт, ты соблазнительней всех девчонок, которых я знал, и наверняка умеешь доставить удовольствие мужчине. Ну же, поцелуй своего братца…
До Скарлетт еще не дошло, что он оскорбляет ее, а он уже впился в ее губы, крепко сжимая ей шею одной рукой, а другой скользя вниз по декольте.
Она пыталась вырваться, но Росс был сильнее. Оглушенная его наглостью, едва слыша голоса Элеоноры и Маргарет, Скарлетт била его по плечам и груди, и уже собралась вцепиться ногтями ему в лицо, когда Росс отбросил ее и проговорил с внезапно прорвавшейся яростью:
- Уверен, что в объятиях моего старшего братца ты так не брыкаешься!
- Росс!!! – крикнула Элеонора.
Маргарет, закрыв лицо от стыда, рухнула в кресло. Обернувшись на крик, Росс едва не опрокинул маленький столик и сейчас стоял, упершись в него двумя руками и тупо глядя на мать.
- Росс! – голос миссис Батлер дрожал от волнения, но звучал холодно и твердо. – Ты сию же минуту покинешь этот дом. Маниго проводит тебя. Сейчас я не хочу ничего слушать, но завтра ты напишешь письмо с извинениями жене своего брата. Я же не желаю видеть тебя в этом доме, пока не оправлюсь от стыда. Ты опозорил и себя, и Маргарет и меня. Убирайся!
- Маргарет, - обратилась она к невестке, - бедная Маргарет! Ты ни в чем не виновата и всегда будешь для меня желанной гостьей.
В дверях бесшумно появился Маниго и, взяв под руку сына своей хозяйки, повлек его к выходу. Росс не слишком сопротивлялся, лишь оглядывался на мать и на Скарлетт. Маргарет, пряча от стыда глаза, поспешила вслед за ними.
Миссис Батлер подошла к Скарлетт.
- Росс пьян, но, конечно, это не оправдывает его.
Скарлетт стояла, не в силах сдвинуться с места, ее буквально трясло от унижения. Она не могла понять, что произошло. Как она позволила этому ублюдку коснуться ее, целовать? Но почему он оскорблял ее? Чем она заслужила такое отношение? Она встретила его любезно и продолжала улыбаться, не сообразив вовремя, что он сравнивает ее с проститутками. Надо было сразу плюнуть ему в лицо, расцарапать его мерзкую физиономию, а она стояла и улыбалась, пока он не полез целоваться. Скарлетт сгорала от стыда. Щеки пылали и еле сдерживаемые слезы обжигали веки. Ей никогда не оправиться от такого позора.
Элеонора попыталась обнять и успокоить ее, но Скарлетт вырвалась:
- Ах, оставьте меня!
- Скарлетт, дитя мое, я не оставлю тебя, пока ты не выслушаешь.
Она усадила ее в кресло, погладила по плечу и сама села напротив, выпрямившись и глядя прямо перед собой. Когда она заговорила, глаза ее застилали слезы:
- Я не прошу тебя простить Росса, его поведение непростительно! Но я его мать и понимаю, почему он сделал это. Он причинил боль тебе, потому что хотел причинить ее Ретту, это его он атаковал через тебя… Видишь ли, дорогая, я люблю Ретта больше других своих детей. Едва он родился, я отдала в его крохотные ручонки свое сердце, и для Росса с Розмари почти ничего не осталось. Мне стыдно, но ни младшего сына, ни дочь я никогда не любила так сильно и они оба знают это. Правда, Розмари думает, что я люблю Ретта оттого, что долго жила в разлуке с ним, а появившись после смерти отца, он обеспечил нам безбедную жизнь. Но Росс всегда знал, что я любила его меньше, чем брата, но тогда его это не волновало, ведь он был любимчиком отца. Когда Стивен выгнал Ретта из дома, он сделал своим наследником младшего сына. После его смерти Росс должен был стать владельцем громадного имения, сотен негров, просторного дома. Но началась война. Росс пошел воевать за права Юга, а когда вернулся, имение было сожжено. А вскоре дом забрали за неуплату налогов. Мы очень бедствовали… Мы жили в двух маленьких комнатенках, у Розмари не было ни одного не штопанного платья… Когда Стивен умер, приехал Ретт, и купил нам этот дом, и все эти вещи. У Розмари появились новые платья, о которых она давно мечтала. А Росс все пытался восстановить плантацию, он как раб работал на ней, но ему ни разу не удалось получить приличный урожай риса. Год назад имение должно было быть продано за долги, но Ретт выкупил его у брата. Это было как нож в сердце Росса, хотя по праву рождения плантация и так должна была достаться старшему сыну. Но Стивен любил Росса и ненавидел Ретта. А тут оказалось, что успеха и богатства добился отвергнутый сын, а любимчик отца навсегда останется неудачником.
Росс и раньше пил, как все мужчины… Но после возвращения Ретта в Чарльстон он будто ума лишился. Маргарет сказала, сегодня утром бедного Росса уволили за пьянство из банка, где он работал кассиром. Его могли уволить еще раньше, он как-то обсчитался и выдал клиенту по ошибке очень большую сумму, но тогда Ретт все уладил. А Росс не может простить ему этого. Гордость у Батлеров в крови. Узнав об увольнении, Росс вернулся домой и напился так, что потерял человеческий облик. Он шел сюда, чтобы отомстить Ретту. Он завидует ему. Ведь Ретт – особенный, он просто протягивает руку и берет то, что хочет. Он вернул мне радость жизни и мой младший сын не может не видеть этого…
- Скарлетт, - миссис Батлер умоляюще сложила руки, - я прошу тебя, не рассказывай Ретту… Представить страшно, что он может сделать, если узнает…
Скарлетт отчаянно замотала головой. Чтобы Ретт узнал о ее позоре? Ни за что! Ей плевать, хоть бы он и убил пьянчугу Росса, но она не хочет, чтобы ему стало известно об этой унизительной сцене.
Миссис Батлер утирала платочком слезы и всхлипывала: «Бедный, бедный Росс, несчастный мой мальчик…»
Скарлетт понимала, что надо бы утешить мисс Элеонору, но она сама была слишком взвинчена, к тому же ее мучил вопрос, который она еле решилась задать:
- Мисс Элеонора, почему он так отнесся ко мне? Почему он сравнил меня с… с этими гнусными женщинами? Я что, действительно похожа на них? Я выгляжу так, что со мной можно мерзко обходиться?
- Милое мое дитя, - вздохнула Элеонора, - не имеет никакого значения, как ты выглядишь. Ты – жена моего сына, Ретт любит тебя, и я тоже тебя люблю.
«Святые угодники! Что она несет? Я выгляжу, как шлюха?.. Она тоже так считает? Но при этом говорит, что это не важно. Да это важней всего на свете! Я – леди, и хочу выглядеть как леди!»
- Мисс Элеонора! – Скарлетт в отчаянии схватила свекровь за руки. – Вы знали мою мать, я такая же леди, как она!
- Да, Скарлетт, да, успокойся.
- Да как я могу быть спокойной, если вы сказали, что я не выгляжу, как положено! - рот у Скарлетт некрасиво скривился, она готова была разрыдаться.
- Дорогая, внешность так обманчива. Я-то знаю, что ты леди. А чтобы это узнали и другие, мы кое-что подправим. Ты слишком … яркая. Мы вместе с тобой постараемся сделать тебя менее заметной, немного похожей на нас.
Скарлетт смотрела на Элеонору, как когда-то смотрела на Эллин, ожидая, что всемогущая, как фея, мама может исправить все на свете.
А миссис Батлер думала, что ее долг до последнего защищать женщину, которую выбрал Ретт, и она должна уговорить Скарлетт не румяниться, не одевать слишком вызывающие дорогие наряды, и попытаться переделать невестку по чарльстонскому образцу. Похоже, между ней и Реттом пробежала кошка, но миссис Батлер надеялась, что все еще можно исправить, и через некоторое время Скарлетт подарит ей внука или внучку.
Продолжение: http://www.proza.ru/2008/11/27/122