1.
Бар начинал работу в два. Днем посетителей было мало и входную дверь держали открытой настежь, подперев ее стулом. Музыку включали не громко, а большие - от пола до потолка - окна зашторивали, чтобы в баре было прохладно.
Бар был уютный, с двумя залами - большим и поменьше. В маленьком справа от входа располагалась стойка из полированного дерева отделанная кожей, а в большом стояли столики и было свободное место для танцев. Бар делился на залы условно, так как перегородки не было и не было двери, просто из стен выступали два пилона - один против другого.
Основная публика собиралась только после восьми вечера, когда на улице начинало темнеть.
В баре собиралась молодежь - одни и те же с небольшими вариациями. Частенько заходили случайные посетители - парочка или целая компания - выпивали, но не задерживались и потом больше уже не показывались. А иногда появлялся кто-нибудь по-настоящему новый, и тогда можно было ожидать всего.
После восьми входную дверь закрывали изнутри на засов, так как желающих попасть в бар было больше, чем он мог вместить, а если кому-то хотелось уйти, бармен выходил из-за стойки и шел открывать дверь. Вместо ушедших он впускал кого-нибудь еще, и в баре после восьми почти никогда не было свободных мест.
Вечером много танцевали.
2.
Гена-большой всегда держал на стойке зажигалку для тех, кому понадобится прикурить. Он работал в баре давно, с самого первого дня, и хорошо знал всех завсегдатаев. У него для каждого находилось несколько слов, и за вечер он успевал поговорить почти со всеми, пока смешивал коктейли. Сам он ничего не пил, даже если кто и пытался его угостить. Он просто отхлебывал из чашки холодный кофе и прикуривал сигарету, с ленцой слушая собеседника и так же отвечая, а немного погодя его обязательно кто-нибудь отвлекал.
Гена-большой носил белую рубашку и галстук-бабочку - ему хотелось быть настоящим барменом. Когда он выходил из-за стойки, чтобы открыть дверь или собрать со столов посуду, можно было полюбоваться его животом, немного нависающим над брюками, начищенными туфлями и неторопливой походкой. У него были аккуратно подстриженные черные волосы с легкой сединой у висков и аккуратные черные усы, и вид у него был такой, как будто с ним никогда ничего не может случиться неожиданного.
Гена-маленький - второй бармен - тоже был в баре, хотя была не его смена. Свою машину он оставил неподалеку в переулке и, войдя, сразу прошел в зал и подсел за столик к своим знакомым. Он ничего не заказывал, курил и разговаривал. Гена-большой увидел Гену-маленького только когда тот подошел к стойке, сел на табурет и взял зажигалку, чтобы прикурить. Гена-маленький был намного ниже Гены-большого. Даже когда он сидел на высоком табурете было заметно, что росту в нем что-то около метр пятидесяти. По внешности очень трудно было определить его возраст, но парень он был "верткий" - никто в этом не сомневался.
- Как дела? - спросил Гена-маленький. Он сидел боком к стойке, держась одной рукой за поручень, и было заметно, что он сильно пьян.
- Как всегда. А ты почему не дома? - спросил Гена-большой, вытирая руки салфеткой, перекинутой через плечо. - Тебе завтра получать товар, помнишь?
- К черту. Я сегодня на охоте. Завтра я буду делать, что хочешь, а сегодня я на охоте. Мне нужна баба, - Гена-маленький, наконец, прикурил сигарету. - Сегодня я охочусь на баб, понял? - он переложил сигарету из одной руки в другую и достал из кармана рубашки деньги. - Налей мне чего-нибудь.
- Коньяк?
Гена-маленький кивнул. Гена-большой налил коньяку и поставил на стойку, предварительно вытерев донышко рюмки. Потом он подвинул Гене-маленькому пепельницу и взял деньги.
- А че ты не спросишь, зачем мне нужна баба? - спросил Гена-маленький.
- Да как-то не пришло в голову.
- Зря, - Гена-маленький выпил залпом коньяк. Потом он затянулся сигаретой и сказал. - Это же очень интересно, зачем мне нужна баба. Только бы попался хороший экземпляр. Что-нибудь из Красной книги.
- Поссорился с женой? - спросил Гена-большой.
- Она для этого слишком занята! - сказал Гена-маленький. - У нее слишком много забот, чтобы еще и на меня обращать внимание.
Гена-большой ничего не сказал. К стойке подошли парень и две девушки и тоже расположились на табуретах.
- Привет, - кивнул парень. Гена-маленький приветственно приподнял руку с пустой рюмкой и с сигаретой в пальцах. Парню стал с кем-то говорить по телефону, а Гена-большой спросил девушек:
- Что-нибудь налить?
- Мне шампанского, - сказала одна.
- Лимонаду, - сказала другая.
Ту, что заказала шампанское, звали Любкой. Она была из тех, кто каждый вечер проводит в баре в ожидании выпивки и клиентов. Ее лицо после танцев блестело от пота и ко лбу прилипли влажные волосы.
- Геночка, - обратилась она к Гене-маленькому. - Ты почему такой мрачный?
Гена-маленький ничего не ответил, а Гена-большой сказал:
- Ему нужна баба. У него сегодня такая проблема.
- Геночка, а почему ты не хочешь меня? - спросила Любка. - Прошлый раз мы с тобой славно покатались, правда?
Гена-маленький посмотрел на нее, как на пустое место, и спросил:
- Она что, занесена в Красную книгу?
Гена-большой пожал плечами. Любка ничего не расслышала из-за громкой музыки и, взяв бокал, встала.
- Ну, скажи, разве тебе не понравилось? - снова спросила она, усевшись рядом с Геной-маленьким.
- У тебя маленькие сиськи, - сказал Гена-маленький и протянул Гене-большому рюмку. Тот наполнил рюмку коньяком. - Сегодня мне такие не подходят. Я хочу, чтобы они были каждая с ведерко под шампанское. Чтобы одна была как серебряное ведерко, а вторая как золотое, а третья...
- Я не знала, что ты такой противный, когда напьешься, - перебила Любка.
- Я и сам не знал, пока не увидел тебя.
Любка встала и ушла. Гена-маленький посмотрел ей вслед и, повернувшись, сказал:
- Дай-ка мне всю бутылку.
Гена-большой покачал головой:
- Пей, я тебе еще налью.
Гена-маленький одним глотком осушил рюмку и Гена-большой налил снова. Парень закончил разговор по телефону и сказал:
- Налей мне тоже. Какие проблемы? - спросил он, хлопнув Гену-маленького по плечу. - Твоя же смена завтра?
- Я сегодня на охоте. Я сегодня охочусь на бабцу, - сказал Гена-маленький и тряхнул головой.
- А что Любка? - спросил парень.
Гена-маленький скорчил презрительную гримасу.
- То, что она предлагает, не представляет для него интереса, - сказал Гена-большой.
- Я могу отвезти тебя домой, - предложил парень Гене-маленькому. - Я еще сегодня не пил.
- Славик, присматривай лучше за своими шлюхами, - сказал Гена-маленький, кивнув в сторону сидящей девушки. - Какая же это охота, когда они на тебя нападают.
- Ну-ну, - снова хлопнул по плечу парень. - Не сердись. Я им не дам ничего испортить.
Он взял свою рюмку и ушел к столику. Девушка ушла вместе с ним.
- Правда, ехал бы ты домой, - сказал Гена-большой. - Тебе завтра получать товар, а потом весь день пахать.
- Я сегодня здесь не работаю, - сказал Гена-маленький, глядя в полную рюмку. - Завтра я буду барменом, судомойкой, кем хочешь, но сегодня я на охоте. Сегодня я твой посетитель и ты меня не можешь выставить.
- Как посетителя я бы тебя давно выставил. Тебя бы Славик уже выставил, а я тебя только прошу - езжай домой. Я как друга прошу.
- Нет, я жду дичь, - сказал Гена-маленький. Он был уже совсем пьян.
3.
Музыка смолкла и Гена-большой установил новый диск. У стойки, пользуясь перерывом в танцах, столпились посетители. Было тесно и шумно. Когда Гена-большой всех обслужил, Гена-маленький сидел, положив голову на руки, и перед ним стояла недопитая рюмка. Подошел здоровенный верзила с волосатой грудью, выглядывающей из-под расстегнутой рубашки, и, бросив деньги на стойку, сказал:
- Дай-ка мне сигарет.
Потом он толстыми пальцами содрал с пачки полиэтиленовую обертку и, смяв, бросил ее в пепельницу. Выбив щелчком несколько сигарет, он протянул пачку Гене-большому. Они закурили.
- Опять нализался? - спросил верзила, посмотрев на Гену-маленького.
- Опять, - вздохнул Гена-большой. - Я только не пойму, почему ему нужно напиваться именно здесь?
- Здесь он как дома, - сказал верзила и попросил. - Смешай-ка мне стаканчик чего-нибудь нежного.
Гена-большой стал готовить коктейль. Пожонглировав шейкером, он вылил содержимое в стакан, бросил туда два кубика льда и, повесив на край кругляшек лимона, двинул стакан собеседнику. Тот снял лимон и кинул его в рот.
- Нравится мне всякая кислятина, - сказал он добродушно.
Гена-большой поставил перед ним блюдце с нарезанным лимоном. Верзила закинул в рот сразу несколько кругляшков, пожевал, потом выплюнул в ладонь косточки и бросил их в пепельницу.
- Надо бы его в каптерку увести, - сказал он, глянув на Гену-маленького. - Пусть проспится.
- Точно, Ваня, уведи-ка ты его.
Ваня прихватил стакан и направился к Гене-маленькому.
- Здорово! Веселишься, а? - спросил он, ткнув Гену-маленького кулаком в плечо.
- Пошел в задницу, - сказал Гена-маленький и поднял голову.
- Ты, я вижу, рад мне, - улыбнулся Ваня и его рука закрыла Гене-маленькому пол спины.
- А, это ты.
- Где это ты так надрался?
Гена-маленький взял из пачки сигарету и потянулся за зажигалкой.
- Он сегодня весь вечер на охоте, - сказал Гена-большой. - Жена выправила ему разрешение на отстрел ****ей.
- Заткнись, - сказал Гена-маленький.
- Он не хочет охотиться как браконьер.
- Заткнись.
- Не заводи его, - сказал Ваня.
- Пусть он лучше заткнется, - сказал Гена-маленький.
Гена-большой усмехнулся и отошел в другой конец стойки к подсевшим парням.
- Твой напарник сегодня расписался, - сказал один из них.
- Это еще не все, - сказал Гена-большой. - Он так только начинает, а потом он испортит весь вечер. Мне испортит, а может всем испортит, но никто не набьет ему морду.
- Ты хочешь, чтобы ему набили морду?
- Иногда прямо во сне вижу.
Гена-большой налил парням выпивку и пошел туда, где сидели Ваня и Гена-маленький.
- ...Ладно, - говорил Гена-маленький. - Я лягу спать. Я пойду в каптерку и лягу спать, но ты должен мне поклясться, что как только тут появится какой-нибудь подходящий экземпляр, ты меня сразу разбудишь.
- Я тебе найду отпадную лярву и у нее будут вот такие вот сиськи и жопа с Царь-колокол, - сказал Ваня, - Я тебя никогда не обманывал. Она будет красивая, как водонапорная башня, на которую хочется влезть.
- Да, мне хочется.
- Ну, давай, поднимайся, - сказал Ваня, допив коктейль одним глотком. Потом он выплюнул лед в стакан и встал.
Гена-маленький слез с табурета и сказал:
- Возьми коньяк. Возьми бутылку, мы выпьем за удачную охоту.
Гена-большой молча выставил им наполовину опорожненную бутылку. Гена-маленький достал деньги, путаясь, отсчитал нужную сумму, и бросил их на стойку.
- Я же сегодня здесь посетитель и я не хочу, чтоб меня выставил этот, - кивнул он на Гену-большого.
- Давай, проваливай, - сказал Гена-большой, убирая деньги.
Ваня и Гена-маленький прошли за стойку и скрылись за дверью, ведущей в подсобные помещения.
4.
К одиннадцати часам в баре стало душно. Яркий свет горел только у стойки, а над столиками и в танцевальном зале в такт музыке мигали разноцветные фонари. Кое-где горели свечи - их с собой приносили посетители - и запах стеарина чувствовался даже сквозь запах сигаретного дыма. Гена-большой покинул свое место за стойкой и, пройдя через зал, распахнул входную дверь. Желающих попасть в бар не было. Гена-большой недолго постоял на крыльце бара, поглубже вдыхая свежий ночной воздух, а потом вернулся в зал, взял стул и подпер дверь. С улицы потянуло прохладой.
Гена-большой вернулся за стойку, допил свой кофе и налил новый, чтобы остывал. Со служебного входа в зал вошел Олег с сумкой, перекинутой через плечо.
- Салют. Я думал, там закрыто и вошел с черного хода.
- Сегодня народу не много.
Олег перешел на другую сторону стойки и присел на табурет.
- Тебе что-нибудь налить? - спросил Гена-большой.
- Сделай мой.
Пока Гена-большой смешивал напиток, Олег сидел, прислонившись спиной к стойке, и курил.
- Готово.
- Спасибо, - Олег повернулся, положил на стойку сумку и сказал: - Оставь здесь, я завтра заберу.
- Хорошо, - сказал Гена-большой. Потом он убрал сумку и спросил: - Как идут дела?
- Хреново. Ничего не берут. Так, мелочь. На выпивку не заработал сегодня. Завязывать надо.
- Еще наладится.
Олег скорчил гримасу.
К стойке подошел Славик в сопровождении Любки и второй девушки.
- Ой, Олежек, привет! - жеманно протянула Любка. - Можно, я тебя поцелую?
Они поцеловались.
- Чем тебя угостить? - спросил Олег.
- Я сегодня пью только шампанское.
Гена-большой налил ей шампанского.
- Как дела? - спросил Славик Олега.
- Сам знаешь как. Лучше денег займи.
- Сколько?
- Папочка, дай шоколадку, - обратилась к Гене-большому повисшая на Олеге Любка. - Олежек платит.
- Не называй меня "папочка", - сказал Гена-большой, бросив на стойку плитку шоколада.
- Фи... - пожала плечами Любка.
- Пятьсот баксов.
Славик покачал головой и сказал:
- Пятьсот не могу.
- Сколько можешь?
- Сотню.
- Олежек, он не даст, он жадный, - сказала Любка.
- Помолчи, - сказал Славик.
- Нет, сотни мало.
- Ну, смотри... - сказал Славик и добавил, обращаясь к девушкам: - Пошли, что ли?
- Я не пойду, - сказала Любка. - Я с Олежкой останусь.
Вторая девушка ушла со Славиком.
- Кто это с ним? - спросил Олег.
Гена-большой пожал плечами, а Любка сказала:
- Я ее не знаю. Первый раз сегодня. Пьет только лимонад, а зовут Вера. - Любка взяла сигарету, Олег поднес зажигалку. - Маменькину дочку потянуло на крутых парней, типа нашего Славика. Трахнет и бросит. Он ее и сюда притащил, чтобы все на нее посмотрели.
- Тебе зачем деньги? - спросил Гена-большой.
- Мотоцикл хороший подвернулся и недорого. Новый почти. Вот, хочу взять. Сейчас упустишь - потом не будет. Пять сотен не хватает.
Олег хотел еще что-то сказать, но зазвонил телефон. Гена-большой взял трубку и, прикрыв одно ухо рукой, стал разговаривать.
- Слышь, Олежка, - обняла Любка Олега. - Славик говорит, что у тебя юбки кожаные есть?
- У него тоже есть.
- Он говорит, столкнул уже, а я такую давно хочу.
- Опять клянчишь? - спросил Гена-большой, положив трубку.
- Придержи, а? В магазине дорого, - продолжала Любка, не обращая внимания на Гену-большого, - Я денег подзаработаю.
- Где это ты их подзаработаешь? - усмехнувшись, спросил Гена-большой. - На вокзале, что ли?
- Не твое дело! - огрызнулась Любка.
- У тебя когда день рождения? - спросил Олег.
- В августе, - сказала Любка. - А что?
- Я тебе юбку на день рождения подарю.
- На фига она мне в августе! - отвернулась Любка. - А ты че лыбишься!? - набросилась она на Гену-большого.
- Ты еще шампанское будешь? - спросил ее Олег.
Она повернулась, обняла его и зашептала:
- Давай уйдем куда-нибудь. С тобой хочу, чтоб ни одной этой рожи рядом.
- Да некуда у меня, знаешь ведь.
- Гена-маленький где? - спросила Любка у Гены-большого.
- С Ваней в каптерке.
- А он здесь как сегодня? - спросил Олег.
- Очередной запой, - сказал Гена-большой.
- Слышь, Олежек, пойди к нему, а? - сказала Любка. - У него машина здесь стоит. Попроси ключи посидеть. Он тебе даст, я знаю.
- Как он, ничего? - спросил Олег. Гена-большой пожал плечами. - Ну, давай, попробуем, - вставая, сказал Олег.
- Сейчас, - заторопилась Любка. - Я только в туалет схожу.
Олег рассчитался за коктейль, шоколад и шампанское.
- Она же пойдет с тобой юбку себе зарабатывать, - сказал Гена-большой.
- А чем хуже вокзала?
- Может и не хуже, только бы я на твоем месте не стал ей юбку дарить. Я бы ее даже шампанским угощать не стал. Сам занимаешь и сам же подарки делаешь.
Олег усмехнулся и сказал:
- Ты, прямо, как отец родной.
- Да иди ты! Какой с тебя толк, если ты с каждой шлюхой, как с путней бабой разговариваешь, - сказал Гена-большой. - Славик, он это видит, потому и денег тебе не дал.
- Мотоцикл хочу, вот и крутнулся. Рассчитаюсь и катись оно все...
- Пошли! - подлетела Любка.
- Олег! - окликнул Гена-большой, когда тот с Любкой уже шел по коридору к каптерке. - Иди-ка сюда. - И когда Олег вернулся, сказал: - Деньги я тебе дам. Завтра, если устроит, вечерком. Как сможешь - отдашь.
- Спасибо.
5.
Когда Гена-большой вернулся за стойку, в баре появилась новая компания - два парня и две девушки. Гена-большой видел их второй раз. Два дня назад они тоже заходили в это же время, но тогда дверь была заперта и Гена-большой впустил их, когда кто-то уходил, и запомнил из-за того, что одна из девушек была большого роста. Она была выше многих парней, хотя надела туфли на низкой подошве, но большой рост ей шел. У нее была хорошая фигура и девушка не казалась слишком худой или полной, как это часто бывает с высокими. Тогда Гене-большому из всей четверки эта девушка понравилась больше всех. В тот вечер они сидели за столиком в зале и девушки к стойке не подходили, а в этот раз компания расположилась у стойки, и заказали выпивку и мороженое.
- Понравилось у нас? - спросил Гена-большой. - Второй раз заходите.
- Ничего, - сказал один из парней. - Раньше мы в другое место ходили, но там сейчас ремонт.
- С кем-нибудь познакомились?
- Так, немного. Мы хотим узнать ваши порядки.
- А вы Гена-большой? - спросила высокая девушка. - Нам сказали, что вы отличный бармен.
Гена-большой улыбнулся. У девушки было красивое лицо и смуглая гладкая кожа. Девушка сидела, поставив локти на стойку и уперев в ладони подбородок, и было совсем незаметно, что у нее большой рост.
- У меня есть напарник, - сказал Гена-большой. - Его тоже зовут Гена и нас прозвали Гена-большой и Гена-маленький.
- А меня зовут Валентина, - девушка протянула руку. Ладонь у нее была широкой и сильной, с длинными тонкими пальцами.
- Вчера к нам заходили? - спросил Гена-большой.
- Нет, - ответил парень.
- А я теперь сюда ходить буду, - сказала Валентина. - Мне у вас нравится и публика лучше, чем там.
- У нас здесь все свои, - сказал Гена-большой. - Многие живут поблизости. Особенно друг другу никто не навязывается, но есть несколько постоянных компаний, а чужие к нам заходят редко.
Потом Валентину и ее друзей кто-то окликнул из зала и они ушли, прихватив с собой стаканы. Гена-большой, оставшись в одиночестве, присел на табурет и закурил. Вечер выдался нетрудный, но ноги, как всегда, гудели, к тому же, громкая музыка и духота изматывали. Единственная официантка была в отпуске и Гене-большому нужно было сходить в зал и собрать со столов пустую посуду. Он докурил и выбросил окурок в ведерко, в которое сливал из бокалов недопитое и выкидывал мусор. Потом он туда же вытряхнул окурки из пепельницы и, взяв поднос, пошел к столикам.
Когда он возвращался, держа перед собой уставленный стаканами поднос, из служебных дверей показалась тетя Галя. Она работала в баре - мыла посуду и после закрытия натирала полы. Ей было лет сорок пять и она была немногим старше Гены-большого, но он тоже называл ее тетей Галей.
- Слушай, что там такое? - мотнула тетя Галя головой в сторону двери. - Ладно бы пьянствовать! Генка наблевал в коридоре! Я тут не нанялась за вами убирать! Завтра Раисе Николаевне скажу! Сколько же это можно терпеть!? Вчера он в каптерке пьянку устроил, после работы еще часа два орали. Девок понатащили, окурки везде... Сегодня опять вот...
- Ну ладно, не причитай! - оборвал ее Гена-большой. - Уберет сейчас сам. Я скажу. Вымой посуду вот.
Он передал тете Гале поднос.
- ...Каждый божий день пьяный, сколько ж это можно. Я Раисе Николаевне скажу, пусть увольняют его.
- Ты, что ли, за него будешь? - спросил Гена-большой, подтолкнув тетю Галю в коридор. - На вот, лучше, - Гена-большой сунул ей в карман фартука купюру. - Иди, работай. Уберет, говорю.
Тетя Галя свернула в моечную, все еще ворча. Гена-большой прошел мимо наблеванной лужи к служебному туалету. Там в углу стояла швабра с накинутой на нее тряпкой. Гена-большой, взяв швабру, вернулся к каптерке, распахнул дверь и вошел. Гена-маленький сидел в кресле и курил. Ваня лежал на диване, сложив ноги на второе кресло, и потягивал из бутылки коньяк.
- Баба Галя накапала? - с усмешкой спросил Гена-маленький, взглянув на швабру. Он заметно протрезвел. - Вчера она сдернула с меня за молчание.
- Молчание - золото, - сказал Ваня и рассмеялся.
- Уберешь там, - сказал Гена-большой и, оставив швабру, вышел.
6.
У стойки сидела Валентина. Она увидела Гену-большого и улыбнулась.
- Почему не танцуешь? - спросил Гена-большой.
- Никто не приглашает, - сказала она весело. - Это из-за роста. Всегда вокруг расступаются, будто я и вправду такая огромная.
- А твой парень? Я думал, ты с парнем.
- Нет, мы вместе работаем. Заканчиваем и иногда заходим куда-нибудь посидеть. Мы работаем на ипподроме.
- Тебя чем угостить?
- Ой, не знаю. А вы что пьете?
- Я только кофе.
- Тогда и я кофе.
Гена-большой стал готовить кофе.
- Что у тебя за работа? - спросил Гена-большой. - Первый раз встречаю человека, который работает на ипподроме.
- Мы выезжаем лошадей. У меня отец тоже там работает.
- А мать?
Валентина замешкалась, желая что-то сказать, а потом махнула рукой и сказала:
- Ой, долгая история.
- Понятно, не объясняй, - сказал Гена-большой и спросил: - Тебе с сахаром?
- Одну ложечку.
Он всыпал в кофе сахар и поставил чашку перед Валентиной.
- Ты давно там работаешь?
- Да года три уже. Я сразу после школы на ипподром пошла.
- Обычно лошадей боятся, - сказал Гена-большой, чтобы что-то сказать.
- Я сначала тоже боялась. Я их и не видела никогда толком. В школе на каникулах была в деревне, там видела, но те лошади совсем не такие. Я не о породе говорю, они по характеру другие - смирные. А эти норовистые, иногда злые прям, вот и боялась.
- А потом?
- А потом все переменилось. Это они только с виду непокорные, а когда их в конюшне видишь, как они стоят, жуют, или друг дружку обнюхивают, или чистишь их, или кормишь, то они как те, деревенские. По-моему, главное дать им понять, что у тебя терпения больше или хотя бы столько же, сколько у них.
- А где же банальный рассказ о всепокоряющей ласке? - улыбнувшись, спросил Гена-большой.
- Впереди, - рассмеявшись, сказала Валентина. - Вы-то сами на лошади когда-нибудь ездили?
- Нет, не приходилось.
- А вы приходите на ипподром, вечерком часиков в пять завтра или еще когда-нибудь. Мы каждый день работаем без выходных. В пять я всегда там. Я вас с Алисой познакомлю, моей кобылой. Придете?
- Не знаю, - улыбаясь, сказал Гена-большой. - Я подумаю, а потом мы с тобой договоримся. Ты ведь еще здесь появишься?
- А вы с детьми приходите. У вас есть дети?
Гена-большой, смутившись, кивнул. В баре еще ни одна девушка не спрашивала его о детях. Чтобы скрыть смущение он хлебнул кофе.
- Горячий, - обжегшись, сказал он.
- Что? - не расслышала Валентина.
Гена-большой отрицательно махнул головой и спросил:
- Наверное, обидно, когда никто не приглашает танцевать?
- Нисколечко, - сказала Валентина. - Я и одна могу. Мне нравится танцевать, когда на меня смотрят. Я хорошо танцую и не стесняюсь. Хотите, я когда в следующий раз приду, станцую, а вы посмотрите?
- А сегодня?
- Нет. Я надену другое платье, чтоб было красиво, ладно?
- Ладно, - кивнул Гена-большой.
- Вы почему все время улыбаетесь? - спросила Валентина. - Я смешная?
- Нет, - сказал Гена-большой. - Просто ты мне нравишься.
7.
К полуночи Гена-маленький выглядел почти трезвым, лишь припухшие веки и усталый вид говорили о том, как он себя на самом деле чувствует. Ваня, прикончив бутылку, задремал на диване с потухшей сигаретой во рту.
Гена-маленький через служебный вход вышел на улицу, чтобы взглянуть на машину. Когда он подходил к ней, стекло со стороны водителя опустилось, и из окна высунулся Олег.
- Собрался уезжать? - спросил он.
Гена-маленький отрицательно мотнул головой, а потом уселся на капот и через лобовое стекло заглянул в салон. Любка спала, положив голову Олегу на плечо.
- Я смотрю, здорово вы тут веселитесь, - сказал Гена-маленький. Олег ничего не ответил. - Пошли лучше выпьем.
- Нет, я посижу, - сказал Олег.
- Ну-ну...
Гена-маленький спрыгнул с капота и пошел в бар. Войдя в каптерку, он подошел к спящему Ване и вытащил у него изо рта сигарету. Ваня мотнул головой, но не проснулся. Гена-маленький сбросил с кресла Ванины ноги и уселся сам. Ваня приоткрыл глаза и хрипло спросил:
- Че надо-то?
- Выпить не желаешь?
- Туда пойдем? - спросил Ваня, усаживаясь, и потянулся к столу за сигаретами.
- Нет, здесь, - сказал Гена-маленький. - Ты давай, сходи за пузырем, а то мне не охота с Генкой разговаривать.
- Мне, думаешь, охота, - сказал Ваня, вставая. - Мужик он свой, а разговаривать лишний раз с ним никто не хочет.
Ваня вернулся минут через десять, неся бутылку коньяка, два лимона и портативный магнитофон.
- Ну как он? - спросил Гена-маленький, распечатав бутылку и разливая коньяк по стаканам.
- Все нормально, - посасывая надкушенный лимон, ответил Ваня. - У него, видишь ли, хорошее настроение.
- Это он тебе сам так сказал?
- Станет он мне докладываться. Это и так видать. Магнитофон вот дал.
Ваня включил музыку, подрегулировал громкость и поставил магнитофон на стол рядом с бутылкой. Гена-маленький очистил лимон, после чего они с Ваней выпили. Сразу налили повторно, чуть посидели, слушая музыку, и выпили снова.
- Как-то там наш Олежек с этой сучкой, - сказал Ваня, откинувшись на спинку дивана.
- Я их попроведовал, пока ты спал, - хихикнул Гена-маленький. - Любка спит, а он держится за нее, как за хрустальную рюмочку. А я, было, подумал, что машине конец.
Они повеселились на этот счет, а потом Гена-маленький сказал:
- По-моему, он так и останется единственным, с кем Любка не трахалась.
- Это точно, - согласился Ваня.
Они продолжали разговаривать и пить. Гена-маленький снова захмелел.
- Совсем забыл, - спохватился Ваня. - Там в баре новая девочка. Само как ты заказывал, восторг и прочее. Короче, ложись и помирай. Одни губки чего стоят, не говоря об остальном. Вот только размер не твой. Она выше тебя раза в четыре, как минимум.
- С кем она?
- А я откуда знаю. С Генкой разговоры разговаривают под кофеек, прямо дочка с папой. Мне сдается, потому он и добрый.
- Я пошел туда.
- Может, допьем, а?
Гена-маленький, пошатываясь, встал. Ваня поднялся следом, взял со стола бутылку и сказал:
- Ты это, если надо будет - зови. Подсадить там или еще чего...
- Пошел ты.
8.
Любка проснулась и приводила себя в порядок. Олег курил, откинувшись на спинку сиденья.
- Тебе, наверное, скучно со мной? - спросила Любка. Она говорила, держа в зубах заколку для волос.
- Не скучней, чем с другими, - ответил Олег.
- Ты не такой, как все и мне кажется, что тебе с нами скучно, - снова сказала Любка.
- Бывает и весело.
- Я не про это, - она вынула заколку изо рта и подобрала ею волосы. - Ты все делаешь как все и, все равно, как-то не так. Ты делаешь, потому что так надо, а не потому, что ты так хочешь. Это из-за того, что ты другой. И у тебя среди нас нет друзей.
- А Гена-большой?
- Вы просто с ним ладите, вот и все.
- Этого достаточно, - сказал Олег.
- Тебе же не нравится то, чем ты занимаешься, чем все тут занимаются. Ты просто приспосабливаешься к такой жизни, но она тебе не по душе.
Олег усмехнулся и сказал:
- Все приспосабливаются. Ты тоже приспосабливаешься.
- Нет, - Любка покачала головой. - Я не приспосабливаюсь. Я когда-то сломалась и теперь не могу даже приспосабливаться. Просто, жизнь делает со мной все, что захочет.
Любка закурила, и они посидели молча, каждый думая о своем.
- Пойдем, нам пора, - сказал он.
Любка не шелохнулась.
- Юбку я завтра принесу, но будем считать, что это подарок ко дню рождения.
- Если ты хочешь, я могу с тобой переспать, - сказала Любка.
- Нет, не хочу.
- Это не потому, что тебе противно? - спросила Любка.
- Нет, - солгал он.
9.
- Ну, и как она? - спросил Гена-маленький, усаживаясь напротив Гены-большого.
- Кто?
- Твоя новая знакомая.
Ваня стоял позади Гены-маленького и когда Гена-большой взглянул на него, он покрутил пальцем у виска и, махнув рукой, ушел в зал для танцев.
- Ты бы лучше ее не трогал, - сказал Гена-большой.
- Приберегаешь для себя?
- Она не из тех, кто станет заниматься этим со мной.
- Может со мной станет.
- И с тобой не станет.
- Это когда же ты так хорошо ее узнал?
- Не надо бы тебе ее трогать, - сказал Гена-большой. - Она не шлюха.
- Мне надоели шлюхи. Мне все надоело. Мне даже жена надоела, потому что она самая что ни на есть шлюха.
- Эта не шлюха, - сказал Гена-большой.
Гена-маленький лишь усмехнулся, а потом спросил:
- А моя жена, значит, шлюха? Ты, значит, с этим согласен, да?
- Причем тут твоя жена?
- Конечно, она всю жизнь ни при чем! - перегнулся через стойку Гена-маленький. - С тех самых пор, как я с ней в школе учился и по сей день.
- Слушай, мне не до твоих семейных проблем.
- Да-а? - сделал удивленное лицо Гена-маленький. - А я думал, ты уже проникся моими семейными проблемами. Неужели она тебе не поведала о своем счастливом первом браке? А потом, как вышла за меня замуж, потому что куда ж ей было деваться с ребенком? Нет, в самом деле? Неужели ты не знаешь, что я с ней живу из чувства мести? Мщу я ей, понял ты? За то, что когда-то она дала мне от ворот поворот.
- Угомонись ты, - сказал Гена-большой. - Зачем бы она стала мне об этом говорить.
- А о чем же вы, интересно, говорили, когда твоя уезжала в отпуск, а я работал здесь, в баре? О чем-то вы говорили, не так ли? А ты ей, случайно, не говорил, что она шлюха? А своей ты потом не рассказывал, что ее подружка всего-навсего порядочная сука, а? Хочешь, я расскажу ей? Может ее заинтересует, чем занимался тут ее муженек с ее подружкой, пока она возила детишек позагорать к морю?
- Ты говоришь ерунду, - сказал Гена-большой.
- Это ты потом своей жене объяснишь, - сказал Гена-маленький, выпрямившись. - И моя к тебе просьба, не мешай мне, ладно? А теперь, я бы взял для представительства бутылочку ликера. В долг.
Гена-большой подал бутылку ликера и пустой бокал.
- Раз уж тебе все равно, ты не станешь трепаться моей жене? - спросил он, напустив на себя спокойный вид.
- Не стану! Ну, разве, когда я с ней буду спать, - сказал Гена-маленький и, прихватив ликер, направился в зал.
В баре Гену-маленького узнавали и звали за свои столики. Он отыскал Ваню и тот указал ему на столик, где сидели Валентина и ее знакомые. Гена-маленький подошел и поздоровался.
- Можно мне к вам подсесть? - спросил он.
- Присаживайся, - сказал один из парней. - Мы как раз собираемся уходить.
- Я здесь работаю, - сказал Гена-маленький, раскупоривая бутылку. - Меня прозвали Гена-маленький.
- Гена-большой нам об этом рассказывал, - сказала Валентина.
- Он мой друг, - сказал Гена-маленький.
Потом он со всеми познакомился и предложил выпить. Он сходил к стойке за чистыми стаканами и разлил ликер. Ваня тоже к ним присоединился, усевшись на стул верхом. Они заговорили о напитках, обсуждая их качество и вкус.
- А мне однажды пришлось пить водку, которая весь день пролежала в машине в бардачке при тридцатиградусной жаре, - сказал Ваня. - У нас не было даже стакана или еще чего, куда бы ее налить и мы пили из горлышка.
- Представляю, - смеясь, сказал один из парней.
- Но самое смешное, что закуски тоже никакой не было. Я отыскал в кармане жевательную резинку, но меня так мутило, что я не смог ее даже развернуть и съел вместе с оберткой.
К столику подошли Олег с Любкой. Олег протянул Гене-маленькому ключи от машины.
- Закрыл? - спросил Гена-маленький.
- Да.
- Поди, измазали там все? - смеясь, спросил Гена-маленький.
- Там не измажешь, - зло сказала Любка. - Там только измажешься.
Они ушли.
- Ох, Олег, Олег, - вздохнул Гена-маленький и они с Ваней рассмеялись. - Это наши друзья, - сказал Гена-маленький. - У нас тут целая компания. Мы вместе проводим время. Вы тоже можете к нам присоединиться.
- Как-нибудь в другой раз, - сказал парень. - Сегодня нам действительно пора.
- Ты тоже уходишь? - спросил Гена-маленький Валентину.
- Пожалуй, - сказала она.
- Гена-большой так тобой восхищался, что мне захотелось с тобой познакомиться, - сказал Гена-маленький. - Он знает толк в красивых девушках.
- У него жена красавица, - вставил Ваня.
- Да, - подтвердил Гена-маленький. - И он ее любит больше всех на свете.
- А ты женат? - спросила Валентина.
- Нет, - соврал Гена-маленький. - Мне красавицы попадаются редко, но и те от меня сбегают, вот как ты сейчас.
- Я не сбегаю, - сказала Валентина. - Просто, уже пора идти, но я сюда еще приду.
- Здесь хорошее место, - сказал Ваня.
- Может, посидим еще? - спросил Гена-маленький. - Я тебя потом отвезу на машине. Я же редко здесь бываю как посетитель и когда еще с тобой поговорю. Ты будешь первая, кто не сбежал.
- Ну, хорошо, - согласилась Валентина. - Только недолго, а то дома будут волноваться.
- Я тебя отвезу, - сказал Гена-маленький. - Не беспокойся на этот счет.
Друзья Валентины попрощались и ушли. Был первый час ночи и публики заметно поубавилось. Уже никто не танцевал и музыка звучала приглушенно, чтобы не мешать разговорам. Ваня принес свечу с другого стола и поставил в пепельницу, предварительно накапав воска. Валентине понравился ликер и, когда они допили остатки, Гена-маленький принес еще бутылку и коробку конфет. К столику подходил Гена-большой, ненадолго присел, но ничего не пил, и немного погодя ушел, прихватив с собой пустые бокалы. Валентина слегка и ей было хорошо. Ваня сидел верхом на стуле, положив руки на спинку и уперев в них подбородок, а Гена-маленький рассказывал о своей школьной любви.
- Я в классе был меньше всех, - говорил он. - А она уже дружила с парнями постарше. Втрескался я в нее основательно, сам себе места не находил. Из-за чего я мучился, так это из-за роста. Когда ты ростом чуток выше, чем школьная парта, то не жди, чтобы красивая девчонка на тебя посмотрела. Им другие нравятся. И вот, как-то собрались мы у одного соклассника на день рождения, или на праздник на какой, - стол, выпивка, музыка, все как полагается - и уже под конец сидели в комнате, в сумерках, под гитару пели, разговаривали и у всех, как это иногда бывает, настроение стало такое грустное и хорошее, что все люди как братья кажутся. А я сижу и на нее смотрю, как она поет, или слушает, или волосы поправляет, а у самого такое внутри делается, хоть караул кричи, так все сдавило. И тут кто-то предложил, давайте, говорит, скажем друг другу, кто кому нравится. Это, наверное, вино на нас так подействовало. И все стали один за другим говорить, и она еще двум нравилась, а когда очередь до меня дошла, у меня внутри все похолодело, и ноги сделались как ватные, и во рту пересохло, что мне даже кашлянуть пришлось, словно я петь там собрался. Я-то всегда знал, на кого похож, так что о чувствах своих никогда не заговаривал, а тут чую, что все как родные вроде, что поймут и оценят, ну и забыл, что ростом я с ту урну, что перед школой стоит. Короче, встаю я, значит, а она у окна к подоконнику прислонившись стоит, подхожу к ней и говорю - я тебя люблю, и тихо так стало, что мне показалось, я слышу, как струны на гитаре натянуты. А потом они захохотали. Они смеялись и кое-кто даже по полу ползал. Долго смеялись, и она с ними смеялась, и мне казалось, что это никогда не кончится. Да, оно и не кончилось. По сей день...
- А что потом с той девочкой стало? - спросила Валентина.
- Не знаю, - снова соврал Гена-маленький.
- Надо мной в школе тоже смеялись, - сказала Валентина. - Жердью дразнили, каланчой. Это всегда так.
- Сейчас рост - это уже не так важно, - сказал Гена-маленький.
- Для меня все еще важно, - сказала Валентина.
- Да, пожалуй, что все-таки важно, - согласился Гена-маленький. - Вот тебя встретил и опять важно.
Валентина улыбнулась ему и сказала:
- Я думаю, что когда-нибудь случится что-то такое, от чего это уже не будет важно.
- Я тоже так думаю, - сказал Гена-маленький.
10.
Бар опустел. Остались только они трое и Гена-большой. Они встали, чтобы уехать.
- Мы выйдем через служебную дверь, - сказал Гена-маленький. - Машина там.
Валентина пошла вперед, а Гена-маленький собрал со стола посуду и пошел следом.
- Слушай, с тобой правда приключилась эта история с девчонкой? - спросил его Ваня, пока они шли.
- Нет, - сказал Гена-маленький. - Я прочитал это в какой-то книге.
- Забавная история, - сказал Ваня. - Я прямо вижу, как они хохотали и ползали. Я бы тоже ползал. Тут любой поползет, если представить тебя и ее, - он кивнул на Валентину.
- Заткнись, - сказал Гена-маленький.
Валентина остановилась у стойки, чтобы попрощаться с Геной-большим.
- Это, наверное, здорово, когда друзья работают вместе, - сказала она.
- Да, здорово, - сказал Гена-большой.
- Тебя подвезти? - спросил Гена-маленький.
- Нет, - ответил Гена-большой. - Мне надо убрать посуду. Ни к чему вам меня ждать.
- Ты где живешь? - спросил Гена-маленький у Валентины, когда они уселись в машину и мотор уже работал.
- У центрального телеграфа.
- Не возражаешь, если сначала отвезем Ваню - это попути?
- Не возражаю.
Они ехали по освещенным пустынным улицам. Валентина сидела рядом с Геной-маленьким, а Ваня сидел сзади. Они переехали по мосту через реку и поехали по набережной. Светофоры мигали желтым светом.
- Мне нравится город ночью, - сказала Валентина.
- Да, ночью хорошо, - сказал Гена-маленький. - Днем слишком много машин и шумно.
Потом они свернули с набережной и проехали мимо церкви, подсвеченной снизу прожекторами. Золотые купола сверкали в черном небе. Навстречу попался пьяный, идущий посреди дороги, и Гена-маленький его осторожно объехал. Пьяный даже не поднял головы.
- Крепко парень погулял, - заметил Ваня.
- Можно подумать, ты таким не бываешь, - сказал Гена-маленький.
- Бываю, но редко, - отозвался Ваня. - Уж очень много приходится выпивать, чтобы мне как следует захорошело.
- Это приятно, быть пьяным? - спросила Валентина.
- Не очень, - ответил Гена-маленький. - Но иногда без этого не обойтись. Тебе никогда не хотелось напиться?
- Он может это тебе устроить, - вставил Ваня.
- Нет, не хотелось, - сказала Валентина.
Они свернули во двор, где не было фонарей, и Гена-маленький включил фары. В свете мелькнули ржавые мусорные баки и машина остановилась.
- Приехали, - сказал Гена-маленький.
- На кофе не приглашаю, - сказал Ваня. - До скорого.
- До свидания, - сказала Валентина.
Ваня захлопнул дверцу и скрылся в подъезде.
- А Ваня чем занимается? - спросила Валентина, когда машина снова тронулась.
- Работает грузчиком.
- Это, наверное, не очень интересная работа.
- Работа, как работа, - пожал плечами Гена-маленький.
Когда они переезжали через мост обратно, Гена-маленький остановил машину. С моста река просматривалась в оба конца на несколько километров, и было видно, как справа плывет корабль. Его огни медленно двигались мимо огней на берегу и огней, отраженных в воде. От реки тянуло сыростью. По железнодорожному мосту, выступающему темным силуэтом вдалеке, проехал пассажирский поезд и огни его окон то появлялись, то исчезали за переплетами мостовых ферм.
- Выпьешь немного коньяку? - спросил Гена-маленький.
- Пожалуй, что нет.
- Это хороший коньяк, - сказал Гена-маленький, доставая из бардачка плоскую бутылку. - И я его пью только очень маленькими порциями. Выпей со мной одну очень маленькую порцию.
- Тогда пусть она будет по-настоящему маленькой, - сказала Валентина.
Гена-маленький отвинтил пробку, налил в нее коньяк и передал Валентине. Сам он сделал глоток из бутылки.
- Понравилось? - спросил он Валентину, когда она тоже выпила.
- Я ничего не понимаю в коньяке.
- Тут и не надо ничего понимать. Просто пьешь и говоришь, нравится тебе или нет. Коньяк, он как человек, или нравится, или нет, и ничего не надо понимать.
- Я всегда стараюсь понимать людей, даже если они мне не нравятся, - сказала Валентина.
- И как? Получается?
- Иногда не получается. Иногда человек не нравится мне больше, чем я хочу его понять. Тогда у меня не получается.
- А я тебе нравлюсь?
- По-моему, ты неплохой.
- И ты меня стараешься понять?
- Да.
- И что ты поняла?
- Что тебе плохо.
- А когда ты видишь, что человеку плохо, ты что делаешь?
- Я хочу ему помочь.
- А как ты хочешь помочь мне?
- Не знаю...
- Ты бы могла поехать со мной и сделать так, чтоб я забыл, как надо мной смеялись, - сказал Гена-маленький.
- Нет, этого я не могу.
- Из-за роста?
- И из-за роста, но я считаю, пока есть причины поважней, - сказала Валентина. - Я, действительно, хочу сделать так, чтобы тебе было лучше, и я стараюсь тебя понять, но то, что предлагаешь ты - это не подходит. Нам с тобой не подходит.
Она говорила мягко, тихим голосом, смотря на свои колени. Гена-маленький сидел, повернувшись к ней, и одна его рука лежала на руле, а другая на спинке сиденья за Валентиной.
- Ты только говоришь, что хочешь помочь мне.
- Я, действительно, стараюсь.
Его снова резануло слово "стараюсь".
- Все вы только так говорите, а как доходит до дела...
Он замолчал и попытался успокоиться.
- Послушай, - сказал он. - Мне, правда, очень плохо. Ты даже не представляешь, как мне плохо. Я ложусь спать и думаю о том человеке, который бы меня любил. Мне нужна женщина, которая меня будет любить. Любить такого, какой я есть. И когда ты сказала, что будет такой момент, когда станет неважно, какой ты, я понял, что с тобой мне будет хорошо.
Говоря, он положил руку ей на колено.
- Мы бы при всем желании не смогли полюбить друг друга за тот час, что провели вместе, согласись, - сказала Валентина. - И в жизни не бывает таких моментов, когда неважно, какой ты, бывает только неважно, какой у тебя рост, но даже этого сегодня не произошло, правда ведь?
- Мне все равно, какой у меня рост, и все равно, какой у тебя, - сказал Гена-маленький. Почувствовав под рукой ее гладкую кожу, он уже не мог остановиться. - Мне с тобой хорошо, и я знаю, что может быть еще лучше. Я знаю, что могу и тебя заставить испытывать то же. Ты очень красивая, и добрая, и у тебя чудесные глаза, в которые все время хочется смотреть. Я не переживу, если ты вдруг уйдешь. Я смотрю на тебя и понимаю, что могу быть счастливым.
Его рука стала потихоньку ползти вверх по ее ноге. Валентина взяла Гену-маленького за запястье и попыталась убрать руку. Гена-маленький удержал ее.
- Пожалуйста, не убирай, - сказал он.
- По-моему, ты делаешь то, отчего я перестану тебя понимать, - сказала Валентина, отводя его руку.
Гена-маленький попытался снова коснуться ее ноги, но Валентина удержала его. Тогда он схватил ее, пытаясь обнять. Гена-маленький ожидал сопротивления и, поэтому спрятал лицо, уткнувшись Валентине в шею, но сопротивления не было. Валентина откинулась и Гена-маленький стал торопливо просовывать руку ей под кофту, стараясь коснуться груди. Он обрадовался, что теперь все будет так, как он хотел, и поднял голову, чтобы посмотреть Валентине в глаза. В этот момент Валентина со всей силы ударила его кулаком в лицо. Гена-маленький отпрянул назад, прижимая руки к разбитому носу. Из глаз от боли потекли слезы.
Валентина выбралась из машины и захлопнула за собой дверь. Гена-маленький, все еще зажимая нос рукой, потянулся к правой двери и высунулся в окно.
- Подожди! Не уходи, слышишь! - крикнул он вслед Валентине, но она даже не оглянулась.
Немного погодя он увидел, как она остановилась, сняла туфли и, взяв их в руку, пошла дальше босиком.
11.
Утром, когда солнце едва показалось над зданиями, стоящими на берегу реки, и по мосту проехала "поливалка", машина Гены-маленького все еще стояли там же. Он сидел в водительском кресле и держал в руке пустую плоскую бутылку из-под коньяка. На воротнике засохли пятна крови, а на соседнем кресле лежала пачка сигарет.
Гена-маленький спал.