Всю неделю Егору Брехту не было ни сна, ни покоя. Он носился из одной больницы в другую, успел перезнакомиться со всем персоналом отделений, в которых лежали мать и отец, а с лечащим врачом отца - кардиологом Левоном вообще завел самые приятельские отношения. Он звонил своим сокурсникам, узнавал об операциях по стентированию, звонил другим знакомым - опять "пробивал" хорошего травматолога. Все складывалось еще хуже, чем он предполагал.
Родители выздоравливали медленно, отпуск заканчивался быстро. В помощи ему никто не отказывал, но на все надо было тратить уйму времени: на посещения больницы, на визиты в жилконторы, в агентства недвижимости, в посольство для оформления документов на родителей. Егор твердо решил продать квартиру и перевезти их в Германию. Там у него имелось все, что было необходимо для жизни, и он прекрасно понимал, что не сможет оставить родителей в России.
Пусть они пока поживут рядом с ним, но потом, когда он купит дом, большой дом в пригороде, они будут все вместе - все время у него на глазах. Он уже практически уговорил и маму, и отца, что так всем будет лучше. Но когда он сел и проанализировал свое собственное положение, то внезапно понял, что у него просто не хватает внутренних ресурсов, чтобы решить все вопросы за месяц отпуска, выделенный начальством. Он опять набрал телефон шефа и честно рассказал ему, что происходит.
- Георг, я вас понимаю, - степенно произнес завотделением. - У нас достаточно информации о том, что творится в России. Криминогенная страна, новая экономика. И мы уже думали о вашей ситуации. Мне кажется, у вас есть два выхода - вы можете уволиться,я, разумеется, напишу вам лучшие рекомендации. Но мы ценим вас, как специалиста, потому рекомендуем вам другой вариант. Необходимо собрать все документы для нашего нового консультационного поликлинического отделения в Москве. Мы решили открыть его еще некоторое время назад. Многие ваши земляки хотят лечиться у нас. Но предварительное обследование им удобней и дешевле пройти в России у наших специалистов.
Егор слушал его, затаив дыхание: предложение шефа сулило, как минимум, еще три месяца в Москве. Брехту обещали прислать пакет документов и продлить контракт, если он сумеет открыть консультацию от их клиники в российской столице. Шеф, имеющий хорошие связи с русскими коллегами, свяжет его с нужными людьми. Но им необходим свой человек в Москве, верный и надежный, который будет бегать по инстанциям и сумеет организовать процесс обследования так, чтобы привлечь в клинику новых пациентов.
В предложении шефа благородство соседствовало с трезвым расчетом. У Егора была своя квартира в Москве, значит, им не надо будет оплачивать ему гостиницу. Услуги переводчика ему тоже ни к чему. Он уже три года является их работником, следовательно - проверен и надежен. К тому же, зная общительный и рациональный характер Егора, шеф не сомневался, что и своими собственными связями тот сумеет воспользоваться с наибольшей выгодой, ведь с российскими реалиями он знаком не понаслышке. И если Егор согласится с его предложением и сумеет запустить проект, то после этого он может, как остаться в Москве, так и вернуться в Германию, в операционную кардиохирургии. "И уже, не ассистентом, а практикующим хирургом", - как бы невзначай отметил шеф.
Егор согласился, не раздумывая. Ведь это был шанс все успеть. Пакет документов по организации клиники пришел буквально через сутки. Переговоры с чиновниками были намечены на ближайший четверг. В среду Егор предупредил отца и маму, чтобы завтра его не ждали, так как он будет очень занят делами. Утром в четверг он, наконец, перезвонил Алисе.
- Как ты смотришь на то, чтобы встретиться вечером?
- Я работаю до семи, - ответила она почти равнодушно.
- Давай у тебя, часиков в восемь. До этого я должен провести переговоры, а потом поехать на встречу с друзьями в ресторан.
Она согласилась, все так же устало и без особого восторга. Наверное, ей уже надоело его ждать. "Бедная девочка, - подумал Егор. - Я совсем о ней забыл!" Впрочем, Егор совсем не винил себя за то, что он пропал с ее горизонта. Навалилось действительно много очень серьезных проблем с самыми близкими ему на свете людьми, которые надо было решить быстро и правильно. Временами он не отвечал на ее звонки, впрочем, как и на все остальные. От усталости и перенапряжения у Егора не было сил с кем-то общаться: ни с близкими, ни с далекими людьми. Сам он тоже старался никому без нужды не названивать.
Егор был вовсе не из тех, кто любит перекладывать свои проблемы на других. Помощь сокурсников с больными родителями - это нечто иное. Егор и сам всегда старался помогать людям в подобных ситуациях, а вот душеспасительные разговоры, которые так любят девушки, попавшие в трудное положение, ему - сильному и здоровому мужику - ни к чему. Но расслабиться все же хотелось. На переговоры в тот день ушло три часа, он изрядно вымотался, и около шести назначил встречу в кафе с друзьями детства, с которыми, даже живя в Германии, постоянно переписывался в аське.
За разговорами "за жизнь" прошло три часа кряду. Егор взглянул на часы: уже девять, а в восемь он обещал Алисе приехать. Ага, а вот и она, легка на помине, звонит, интересуется. Но ему пока не хочется никуда уходить, за последние три недели в Москве это - первый вечер, который он проводит для души, а не потому, что ему так надо. "Извини, я приеду попозже!" - произнес Егор как можно мягче. - "Я еще с друзьями!" Она пообещала, что будет ждать. Чем хороша Россия, так это тем, что еще не у всех людей время расписано поминутно. Но Егор стремительно пьянел, сказывалось напряжение последних недель. Он сам почувствовал, что ему уже пора. Попрощался с друзьями, вышел на обочину, проголосовал. Рядом с ним остановился частник на "Жигуленке" шестой модели.
- В Люблино! Плачу триста!
- Поехали!
И они помчались по ночной заледенелой Москве, благо ни пробок, ни народа. Егор приоткрыл окно, закурил. Кажется, он начал приходить в себя. Машина из Южного порта понеслась по "пьяной дороге" в Печатники. Вокруг простирался унылый промышленный пейзаж, зато дорога была свободна. Водитель - мужик лет сорока что-то бубнил себе под нос, наконец, они проехали по улице Полбина под старый железнодорожный мост, пересекли Люблинскую, въехали за магазин на Краснодонскую, и тут случилось непредвиденное. Жигули с разбегу въехали в зад припаркованному возле одного из домов грузовику. Раздался визг тормозов, Егора сильно тряхнуло, и он стукнулся головой о ветровое стекло.
После этого он почти ничего не помнил. Кажется, водитель выпрыгнул из машины, проверил, что с ней, присвистнул, потом выволок Егора на снег, начал бить его по щекам, а когда тот немного пришел в себя, стянул с него куртку, перетряхнул, вытащил из карманов мобильник и кошелек, втащил ничего не соображающего пассажира на тротуар и уехал.
Через некоторое время Егор пришел в себя, ощупал лицо. Со лба в глаза текла кровь, руки тоже были разбиты. Он с трудом поднялся и решил идти. Грязная куртка, измазанные в снежной жиже джинсы, документов и мобильника нет. Он даже не мог позвонить Алисе, чтобы взяла машину и приехала за ним. Придется искать выход самому. На ватных, непослушных ногах дошел до двухэтажного здания с надписью "Игровой клуб". У входа торчал хмурый охранник.
- Помогите! - просипел Егор из последних сил. - Меня выкинули из машины и ограбили. Я попал в ДТП.
Охранник вытащил мобильник и набрал "скорую". Через две минуты возле клуба остановился наряд ППС. Из него вышел деловитый милиционер. Еще через три минуты подъехала "скорая".
Не менее шустрый молодой фельдшер быстро осмотрел Егора. Рядом курил ППСник. Остальные остались в машине.
- Документы на месте? - спросил мент.
- Нету документов.
- Заяву писать будете?
- Не имеет смысла! - тут же ответил Егор. - Номеров частника я не запомнил. Знаю только, что он врезался в грузовик.
- Почему? - удивился мент.
- Не вижу смысла, вы все равно его не найдете. Я же ничего не запомнил. Никого не опознаю. Я пьян! Ехал из кафе к своей девушке.
- Телефон девушки помним?
- Нет, он был в мобильник записан. Я не запоминаю номера из телефонной книги. Не запоминаю! Уезжайте!!!
Егор кричал на фельдшера, кричал на мента, он не помнил даже, что он им кричал, такая им овладела обида. Кажется, его хотели госпитализировать, но и от этого он отказался.
- Не вижу смысла ночь лежать в коридоре! Мне от этого легче не станет. Не вижу, не вижу смысла!
И тут мент не выдержал и надавал ему по щекам. Егор стих, истерика прекратилась. Фельдшер и охранник переглянулись. Понятно, что потерпевший в шоке, но что-то больно уж нежный оказался.
- Жить-то будет? - спросил мент у фельдшера.
- Сейчас в больницу свезем, может, там в себя придет, - ответил медик.
- Куда вы его?
- 68-я принимает. Адрес его запишите, на всякий случай. Шок у парня.
Мент записал адрес Егора, и милицейская машина уехала. Егора наскоро перевязали, над бровью налепили пластырь. До больницы - рукой подать, три километра. Но тут больной заупрямился и окончательно отказался от медицинской помощи. Фельдшер заставил его подписать отказ от госпитализации, плюнул себе под ноги и пошел к машине. "Скорая" уехала по другому вызову. "Боже мой, сколько же в городе сумасшедших!" - сокрушенно думал фельдшер. - "Умом Россию не понять!" Охранник скрылся в здании клуба. Больше уже этому психу ничем не поможешь.
Егор собрал последние силы и начал ловить попутку, но никто из водителей, как назло, не останавливался. И тогда он пошел пешком. Без малого четыре километра до Алисиного дома он проковылял на автомате, всю дорогу думая о том, что он не помнит код домофона. К счастью, домофон был сломан. Егор с трудом поднялся на площадку, вызвал лифт. А вот и пятый этаж. Он из последних сил надавил на кнопку звонка.
- Алиска, открывай, это - я. Меня избили!
Дверь открылась подозрительно быстро. И тут силы оставили его. Егор начал падать, но был умело подхвачен и препровожден на кровать. Всю ночь она смывала с него кровь и меняла повязки. Наутро Алиса отправилась в аптеку. Потом перезвонила в редакцию и взяла отгул "по семейным обстоятельствам".
- Вот выздоровеешь ты, и опять пропадешь, - приговаривала Алиса, снова смывая с него кровь. - Я знаю, так часто бывает.
- Куда же я от тебя теперь денусь? - насмешливо спрашивал хирург. - У тебя ж - золотые руки и сердце такое же.
- Хорошо тебе, ты - с другими. Плохо - у меня. Это - опасный симптом.
Она выхаживала его терпеливо, кормила с ложечки, меняла повязки, не отходила ни на шаг. Одним словом, профессионал, недаром отработала свое в хирургии. Днем Егор набрал телефон отделения, в котором лежал отец, попросил Левона передать ему, что Егор потерял мобильник на улице, а еще - что поскользнулся, упал и растянул ногу, потому пока что приходить к отцу не сможет. Точно так же он предупредил мать. Еще не хватало волновать стариков, вот уж кому обо всех его ночных приключениях надо знать в последнюю очередь.
Только на третьи сутки Егор окончательно пришел в себя и попросил ее привезти его домой. Завтра ему предстояло выписывать отца, а послезавтра - навестить маму. Все это время Егор отгонял от себя мысли о том, что нападение на него могло быть не случайным. Ведь недаром вокруг их квартиры крутился этот чернявый тип, уговаривая родителей продать квартиру. О том же ему твердила Алиса. Но и ее в свои квартирные перипетии он вмешивать не желал. Старики и слабые девушки - плохие помощники в мужских делах. Пожалуй, пора уже звонить Роверу, этот парень - кремень, да и в юридических вопросах разбирается - не чета старым да малым.
Дом Егора располагался на границе Люблино и Марьино. Аккурат рядом с тем, в котором жила Злата. Алиса понимала, что Егору надо побыть одному, потому проверив, что в холодильнике у него есть еда и полуфабрикаты, и оставив перевязочные материалы и мази из аптеки на обеденном столе, она отправилась к Злате, очень кстати, оказавшейся дома.
Злата с удовлетворением выслушала информацию о том, что у подруги - новый роман, с неприятным удивлением - о том, что ее новый бой-френд попал в передрягу, а потом глубокомысленно произнесла:
- Тебе не кажется, что это романтическое начало отношений сулит неприятное продолжение?
- Надеюсь, что тут закон подлости не сработает, - ответила Алиса. - Но я, кажется, поняла, почему неприятности преследуют меня с такой силой. Ты знаешь, в ту ночь, когда я ждала Егора, я все-таки решила, что он окончательно загулял, и легла спать. И мне даже приснился сон, будто бы из зеркала - того, что у тебя в спальне - в гардеробе, выглядывает старик Пронькин, и говорит, что если бы я выполнила то обещание, которое дала себе, мои неприятности кончились бы.
- И что это за обещание? - спросила Злата, глядя на подругу, как на душевнобольную.
- Найти или Пронькина, или хотя бы - его труп. И разобраться в той истории с продажей его комнаты. Я сначала даже в милицию обращалась, родственников его искала, но меня всюду футболили. А потом закрутилась и обо всем забыла. Теперь вот, плоды пожинаю.
- Помнишь, с чего началось наше знакомство? - вдруг спросила Злата. - Не с дефиле и даже не с выставки собак. А с того, что ты позвонила мне в слезах и сказала, что слишком дешево выглядишь, и на тебя клюют одни неудачники. А ведь причина была вовсе не в этом - ты теперь и одеваешься хорошо, и выглядишь классно. Но пока что ты так и не научилась главному - любить себя и думать, прежде всего, о себе. Подумай об этом, прежде чем кидаться в мистику. Ты помогла своему Егору и выхаживала его три дня. Это - твое собственное решение: ты была с ним, он трое суток никуда не пропадал. Ты чувствовала себя нужной и любимой. Но что дальше? Почему сейчас ты мучаешь себя тем, что было чуть не 20 лет назад, бросаясь в очередные авантюры? Если тебя мучает оперативный зуд, признайся себе в этом честно, не кидаясь в магию и астральные заморочки. И взвесь, чем все это обернется лично для тебя. Может быть, твоему Пронькину это уже совершенно все равно.