Прости меня моя первая,
С ним…я обрела свободу и скомканность в горле,
когда он такой взрослый украл меня,
Так по-взрослому, по-мужскому…и я…
кончила.
Прости меня моя первая,
когда он прикасается ко мне,
я каждый раз кончаю…
Прости меня моя первая, что…
когда я узнала его,
я поняла, что Никогда До…
Никого не было.
Он не был христианином и даже язычником не был.
Он не верил в божества и стихии ему не в укор, простирали свои ладони.
Он верил только в себя и в море. Ночью он пытался забыть о прочем и спрятать за пазуху памяти годы.
Он, как свято, скрывал, что хочет быть чьим-то, и рвался к свободе, как тигр - из клетки на волю.
Но домашняя кошка не хищник, а мышка в лапках – ещё не добыча.
Я не знала его когда-то, но я видела это отличие, в ком-то, кого я уже не помню.
И глаза размывало солью.
Тушью красила губы – прилюдно.
Я не любила феерии и прерии всего лишь причины
оставить кого-то в прошлом_на поражении_
и на коленях.
Я не икона, но что-то святое_В груди_
бьётся молотом, когда он, обнимая меня – засыпает.
Такой детский, но так по-взрослому_
У меня не было – сил
прикоснуться к его ладоням, слишком
тёплые, мягкие лапки_ поздней
осенью, но по-весеннему.
До… было слишком болезненно,
чтобы вспомнить:
у меня было много смертей,
но одно воскресение.
Прости меня моя первая,
Я всегда была через край или крайняя через_
искренность.
Мои порывы сквозь независимость,
Увенчались на моих же лопатках.
Я всегда выбирала сверху, но это ж мужская хватка.
Прости меня моя детская,
с тобой… я стала мужчиной,
он же первый с кем стала я женщиной.
Я на коленях пред тобой стою,
Я прощенья у тебя прошу и тебя же прощаю…
За ту себя, какую вспоминаю,
но в зеркале уже не узнаю.
Того тебя, что промолчал – «люблю»,
сказав так поздно и невнятно, что …- «Скучаю?».
Не нужно больше, больно.
Я прощаю!
Прости меня, что не тебя так больше искренне люблю,
и по ночам, что не в твоей постели умираю…
(22.11.2008 г.)