Цена поступков.
Поступки мудрых людей продиктованы умом,
людей менее сообразительных - опытом,
самых невежественных - необходимостью,
животных - природою.
Цицерон
Традиционное утрешнее совещание началось с большим опозданием. Народ уже успел рассказать все самые свежие анекдоты, нахохотаться вволю и сейчас все сидят в недоумении, с одним единственным вопросом - какого хрена? Прошу прощения, все сидят с немым вопросов - чего мы ждём? Попытки особо отчаянных незаметно покинуть «красный уголок» жестко пресекаются замполитом, с рожей революционного матроса, грудью заткнувшему входную дверь.
- Назад! Всем оставаться на своих местах! – Орёт он.
- Матрос Железняк хренов!- Бормочет Петька. – Будь у него маузер, он бы собственноручно перестрелял всех дезертиров.
- Хуже если, повинуясь своим идеологическим химерам, он распознает в нас идейных диверсантов и, решив махом отчистить мир от скверны, швырнёт горящий факел в наше скопище. – Говорю я.
- Несомненно, это значительно хуже. – Кивает Петька и орёт замполиту.- Караул устал просиживать жопу без дела! Работать пора!
Когда степень внутреннего накала контрреволюционно настроенных масс удерживаемых взаперти сотрудников Вятского РУВД, смяв замполита, готова вырваться на оперативный простор исполнять просроченные КУСП и заниматься другими не менее важными делами, в зале появляется «Зайчик». «Зайчиком» межу собой мы называем своего теперешнего начальника РУВД. Когда над его головой начинают прогуливаться разные тёмные тучки он пугливо забивается в своё огромное, не по росту кресло и, поджав ножки и округлив глазки, втягивает голову в плечи, что делает его похожим на зайчика, из детской сказки которого лиса попёрла из его лубяной избушки. Так вот, появившись «Зайчик» не глядя в зал, мелкими шажками пробежал на своё место за столом президиума. Выглядит он прескверно. Так обычно выглядят школьники младших классов, у которых старшеклассники отобрали значок или жевательную резинку.
Егор то же обращает внимание на внешний вид, маленького босса.
- Надеюсь, сотовый телефон у него отняли не в нашем районе и тем более не в здании РУВД. – Высказывает оптимистическое предположение мой напарник. – Иначе может получиться большой скандал.
- Да не хрена! Не будет ни какого скандала. – Отмахиваюсь я.
- Почему.
- Он заявление писать, не станет.
- Думаешь, побиться повесить лишний факт на РУВД?
- Нет. – Мотаю я головой. – За ссыт попасть на дознание с пристрастием, в кабинет к отмороженным на всю башку операм .
Усевшись за стол президиума, по привычки, втянув голову в плечи и поджав под стул лапки «Зайчик», своим перепуганным видом вызывает в сердцах вверенного ему личного состава, нечеловеческую, а вернее, почти человеческую жалость. Испуг нашего «горячо любимо боссечка» вполне обоснован. К нам, а вернее в ГУВД, приезжает московская комиссия, а это значит, что его почти беззаботное существование, при неудачном стечении обстоятельств, может оказаться ни таким уж и беззаботным. В должности он отработал ни так уж и много, чтобы успеть разобраться, зачем он тут нужен и чем он тут вообще здесь занимается, но с другой стороны, он уже достаточно долго греет геморрой в начальственном кресле, чтобы получить хорошенькую трёпку за то, что он успел развалить. Честно говоря, и до него-то всё было порядком развалено, но тогда и комиссии не приезжали, чтобы отыскать и назначить достойных виновных. Короче, ему было за что грустить.
- Тебе его жаль. – Глядя на «Зайчика», спрашивает Егор.
- Ага! – Зевая, говорю я. – Прям сердце разрывается!
С последними аккордами заутренней сводки суточных происшествий, «Зайка» нетерпеливо соскакивает со своего места и подбежав к краю эстрады, призывно бросает в зал:
-Товарищи!
- К нам едет ревизор! - Подсказывает кто-то из зала.
- Да. – Растеряно кивает головой «Зайчик». – А вы откуда знаете?
- Тоже мне, викторина для дальтоников «Угадай цвет». – Говорит тоже голос.
- Сидеть! Молчать! Слушать!– Беря инициативу в свои идеологически подкованные руки, орёт замполит.
Далее в кратенькой лекции на сорок минут начальник управления и замполит, по переменки меня друг друга, объясняет нам бестолковым, какие кары небесные сваляться на наши головы, если в ходе проверки мы не покажем достойных результатов и не сохраним за его попой большое, и уютное кресло, к которому он успел привыкнуть. Мысль была понятная, но, честно говоря, нас она мало тревожила, поэтому с упорством сваи-забивочных машины начальник УВД и замполит вдалбливали в наши монолитно непонятливые головы, что спасение мира зависит исключительно от того, сохранит после проверки «Зайка» за собой своё тёплое место или нет. Собравшийся в зале народ в это упорно верить не хотел и даже сильно в этом сомневался.
В конце концов, чередуя грязные угрозы с жалобными мольбами, начальник управления и замполит вынудили народ поддаться на уговоры и почти честно пообещать, сделать всё от них зависящее, и даже невозможное идя на встречу пожеланиям любимого руководства РУВД.
- Ну, смотрите у меня! – Прорычал на прощание «Зайка».
И сразу после этих слов всем захотелось сбиться в небольшие, но сплоченные группки и брести в сторону места расстрела двадцати шести Бакинских комиссаров. Потому что всем стало ясно, что работать нам теперь придётся как на субботнике, то есть, с фальшивым энтузиазмом и много. А в случае если мы не проникнемся глубиной вопроса и не положим жизнь на алтарь спасения кресла нашего начальника, судьба нас ждёт незавидная, и будет она примерна такая же, как у означенных комиссаров, а местами может быть и хуже. Хотя, что может быть хуже? Разве только то, что умрём мы бесславно, и памятника увековечивающего нашу светлую память, нам не соорудят.
Когда мы выходим из зала, Петька говорит:
- Хорошо, что на слово поверили, а то я уже начал бояться, что они заставят нас клятву кровью подписывать.
- Не боись! – Хлопаю я его по плечу. – Не всё сразу, лучшее нас ждёт впереди.
- А если всё-таки исход будет иной, ни тот благополучный каким его видит наше руководство, что тогда?- Не унимается Петька.
- Ну, не знаю, но думаю, ни кто не станет возражать, если он решит забрать с собой мягкое кресло, к которому успел привыкнуть. – Пожимаю я плечами.
- Кстати на этот счёт есть анекдота….- говорит Макс.
- Постой, постой! – Перебивает Макса Петька. - Я вам сейчас такое расскажу. Есть у моей мамы знакомая тетя Лида, они вместе в институте учились и всю жизнь дружат, так вот сколько бы раз я к ней не заходил, у неё всегда на книжной полке кот спит. Здоровенный такой рыжий красавец. Как я не приду, он спит и спит, вроде, как и дела, ему до меня нет. А вчера утром я опаздывал на работу и в спешки ключи от квартиры оставил дома. Вечером пришёл домой, в дверях записка «Я ушла в гости к тёте Лиде. Мама». Делать нечего, пошел я к тёте Лиде, благо она в соседнем доме живёт. Пока тетя Лида ходила за матерью, я решил кота подманить к себе, зову его: «кис-кис, кис-кис, кис-кис»! В это время мать с тётей Лидой выходят в коридор, и тётя Лида говорит: «Петя твоя мама говорила, но я не верила, а ведь она права, ты и впрямь еб***тый! Это же чучело! Оно тут тридцать лет лежит»!
Все ржут. Наверняка эту историю фантазёр Петька придумал, но настроение она нам подняла.
- Савранский! – Слышу я у себя за спиной окрик зам начальника ОУР Семечкина. – Ты слышал, что сказал начальник?
Вот зачем он это сделал? Вроде я не глухой на всю башку как Бетховен и не умалишенный, и слышал всё тоже само, что слышали остальные. Тогда на что он рассчитывал, мастер мелкой провокации, задавая свой, безумный по «глубине» вопрос? Вообще-то я решил промолчать, но мой мозг живущий, иногда от меня отдельной жизнью меня опередил…
- Да! – Покачивая головой, произнёс он. - Нас ждёт время перемен. Может быть, пока всё не уляжется, тебе стоит взять больничный?
- Зачем?
- Время смутное, допустишь ошибку в объекте, неправильно определишься с выбором и с обычным для тебя усердием, начнешь лобызать попу, которая не займёт кресло начальника РУВД. У тебя хватит сил это пережить?
- Да-а-а-а! Может получиться не красивый конфуз. – Качает своим мозгом Егор.- Ни каждый «порядочный» офицер сможет после такого жить.
- Он, сможет. – В ответ утвердительно кивает мой мозг.
Определённо я должен наказать этот свой несносный орган, я даже знаю, как это сделать, если представиться два свободных вечера подряд я заставлю его смотреть «Дом-2».
Нечего срочного на этот день у нас не было, и нам представилась редкая возможность заняться текущими делами. Понятное дело самое важное дело оказалось у Егора, ему срочно надо было приготовить сад к длительной зимовки, ясно, что в выходные дни ему этим заниматься было лень, к тому же для воплощения садово-огороднических планов, Егору требовалась наша служебная машина. Петька пытался возразить, мол, машина ему сегодня нужна самому, но Егор парировал его возражение железным аргументом: «А зимой, ты помидоры и огурчики из моего садика жрать любишь»!? Против этого возразить было нечего, мы все любим, закусывать огурчиками из Егорова погребка, по этому отдав ему служебную машину я предложил Петьки по делам поехать нам маём драндулете. Макс сел дописывать накопившиеся бумаги, Веня с Лёхой отправились в тюрьму к арестованному. Короче все оказались при деле.
Спустившись во двор и отдав Петьке, ключи от своей машины я плюхаюсь на пассажирское сидение. Петька усаживается на водительское кресло и по прокуренному салону растекается сладковатый запах дорогого одеколона. Я приглядываюсь к своему напарнику и замечаю, что он подстрижен, побрит и свой старый свитер поменял на чистую рубаху.
- Ты чего-то сегодня какой-то аномально странный. – Замечаю я.
- Подстригся. Немного привёл себя в порядок, что в этом странного?
- Ничего. – Пожимаю я плечами. – Если не считать того, что раньше тебя это не волновало.
- Я стал замечать, что как-то по-новому стал привлекать женское внимание! – Гордо произносит Петька и добавляет. – Поэтому я решил немного изменить свой имидж.
- Под сменой имиджа ты подразумеваешь, тот факт, что ты наконец-то помылся?
- Да. – Кивает Петька. - А ещё побрился и сменил бельё и рубашку.
- А может быть всё проще, своим прежним видом ты вызывал у них жалость?
- Завистник! – Фыркает Петька, и мы трогаемся с места.
Первым в списки неотложных дел стоит посещение компании сотовой телефонной связи «Аудио-4». С некоторых пор получение, какой либо информации даже при наличии судебного решения превратилось для нас в большую проблему.
Подъехав к офису компании, и взяв из валяющейся на заднем сидении моей машины папки, «слёзную просьбу» именуемую запрос на предоставление информации оформленный от имени начальника РУВД, мы с Петькой поднимаемся в приёмную директора филиала компании «Аудио-4». Узнав, кто мы такие и зачем припёрлись секретарь, по стоящему на столе селектору, сообщила директору о нашем визите. «Я занят. У меня совещание», - сказал директор, и немного помолчав, с нескрываемым сарказмом добавил: «Пусть ждут, если у них есть лишнее время». Лишнего времени у нас не был, но информация нам была нужна и по этому мы присаживаемся на неудобные кресла, во множестве установленные в приёмной. Видимо усевшись на кресла, мы автоматически становимся частью интерьера, потому что секретарша не только теряет к нам интерес. Она начинает относиться к нам как неодушевлённым предметом, как к тумбочкам, например. Потому что она без стеснения расстегивает свою кофточку и поправляет под ней сбившуюся в кучу грудь, при помощи не хитрых вращательно-поступательных движений, придавая своему организму форму тела, с некоторой долей вероятности отличающую её от мальчика. Проходит примерно час нашего с Петькой пребывания в качестве мебели в приёмной, сотрудники компании приходят и беспрепятственно проходят в кабинет своего босса, а для нас, он остаётся, всё так же недоступен. За это время секретаршу директора во множестве успели посетить её подружки, такие же блондинки, как и она, и мы с Петькой успеваем узнать для себя много нового. Например, что новая главбухша определённо бл*дь, или что с древнейших времен 29 февраля считалось шибко магическим днём для всех кому не везёт в любви. И что друиды , да что там друиды, египетские жрецы в этот день… Интересно, эти блондинки знают, что даты 29 февраля в Юлианском календаре не было вообще, и впервые она появилась в Григорианском календаре , который в свою очередь ведёт своё летоисчисление с 16-го века? Потом они вспомнили, что у кого-то из их родителей годовщина свадьбы, и они кинулись со всех телефонов звонить на все радиостанции города. В конце концов, кто-то из них дозвонился, и волнуясь от счастья, в честь замечательного семейного праздника они заказали песню - "Family Portrait". Я в английском не силен, но когда певица начала петь я чуть со стула не упал, примерный перевод песни такой: мама, не плачь, папа, не надо кричать, успокой маму, не бросай нас, папа, давайте будем делать вид, что у нас все хорошо. В конечном итоге – главное ни подарок, главное внимание. Далее в течении часа, ни обращая на нас с Петькой ни какого внимания, они смаковали подробности своей интимной жизни, я старался не прислушиваться но одна фраза мне врезалась в память: «Я ему говорю, Валера, в тебе нет ни какого романтизма! А он мне: Людочка! Романтизм - это идейное и художественное направление, возникшее в европейской и американской культуре конца 18 века. А то, что ты предлагаешь, это называется разврат»!
Блондинки колоратурно расхохотались над тупостью мужа Людочки.
- Любовь зла да к тому же слепа.- Наслушавшись блондинок, вздыхает Петька.
- А также глуха и заражает венерическими болезнями.
Короче по истечению часа мы узнали много интересной, но совершенно нам не нужной информации, хотя нет, одна информация всё-таки представляет ценность. Начальник здешней богадельни в пьяном виде въехал в машину жены начальника ГБДД города, но не просто въехал, а ещё назвал эту почтенную матрону дурой. С этим, собственно говоря, секретарша директора совершенно согласна, а в довершении ко всего директор с места происшествия ещё и скрылся. Понятное дело, оскорблённый супруг, который, к слову сказать, свою жену любил, поднял на ноги всё ГИБДД города, нарушителя нашли, ДТП оформлять не стали, но публично, с максимальным унижением человеческого достоинства, любящий супруг лишили директора сотовой компании водительского удостоверения. Начальник ГИБДД просто сжёг их на своей зажигалке, при этом, подражая смеху сатаны, поинтересовался: «Как думаешь, ты их сможешь когда-нибудь восстановить»? После этого начальник ГИБДД взял у директора сотовый телефон, и зачем-то его жестоко и бессмысленно растоптал, затем довольный плюхнулся в свою машину и уехал, оставив растерянного виновника ДТП на дороге в полном одиночестве. Сев в свой автомобиль, директор решил немедленно ехал домой, но не проехал и ста метров как из кустов выскочил инспектор ГИБДД и взмахнув полосатым жестом велел ему прижаться к обочине. Думаю, нет смысла объяснять, что первое спросил инспектор? Правильно, он спросил: «Ваши права»! Прав естественно не оказалось, зато инспектор оказался сговорчивым, протокол оформлять не стал и всего за одну тысячу рублей директора отпустил на все четыре стороны. Директор поехал дальше, а через сто метров его остановил другой инспектор ГИБДД и снова оказался сговорчивый, и опять отпустил его всего за одну тысячу рублей. А через сто метров… Короче - У попа была собак, он её любил, она съела кусок мяса…. Когда деньги кончились, очередной инспектор вызвал эвакуатор и отправил машину директора на штрафную стоянку. На другой день эксперт обнаружил, что на машине перебиты идентификационные номера и в эту же ночь она совершенно непонятным образом сгорела. Страховая компания, естественным образом усомнившись – а та ли машина сгорела, которую владелиц заявил как объект страховки? В свою очередь ГИБДД этот факт доподлинно подтвердить не могла, потому что и сама в этом сильно сомневалась. Таким образом, надежда получить обратно свои кровные три с половиной миллиона рублей лопнула как мыльный пузырь. В сложившейся ситуации, новую машину покупать смысла вообще не имело, но здесь удачно подвернулся добрый человек, который пообещал устроить «временное разрешение», но есть одно условие надо помочь одному очень хорошего человека продать машину. От радости директор воскликнул, что сам готов купить любую рухлядь, на том и порешили. Теперь у директора есть «временное разрешение на право управление транспортным средством», и битая в зад да к тому же красная как у дурака «KIA- RIO», которая обошлась ему сравнительно не дорого, по цене скромной, но новой «BMW-350». Может быть, в этом и кроются истоки, внезапно возникшего непонимания во взаимоотношениях директора компании сотовой телефонной связи «Аудио-4» с органами внутренних дел?
«Люда! Принеси мне кофе». – Неожиданно заговорил селектор на столе у романтично-развратной секретарши.
- Одну минутку, Геннадий Петрович. – Отвечает секретарша и пулей бросается к кофеварке.
Когда секретарша на серебренном подносике вносит в кабинет директора чашку дымящегося кофе, через щель в не прикрытой двери я замечаю что директор ни так уж сильно и занят. Если конечно не считать за труд, то что, сложив ноги на стол, он по видео смотри не очень жёсткое порно с элементами любви и лёгкой эротики. В купе с услышанной историей, о его злоключениях с машиной жены начальника ГИБДД становиться понятно, что он нас, мягко говоря, не любит и принимать он нас не собирается.
- Пошли отсюда Петя. – Вставая, говорю я.
- Почему?
- Потому что, Бернард Шоу сказал: «Ненависть - месть труса за испытанный страх». По этому… - Я киваю в сторону кабинета директора, - …он ничего делать не будет, даже если мы здесь просидим целую вечность.
- Но когда его убьют пусть он к нам не приходит. – Говорит Петька.
- Точно. – Киваю я.
- А кто это там такой умный? – Через приоткрытую дверь, подаёт голос хозяин конторы.
- А то вы не догадываетесь?! – В свою очередь спрашиваю я. – Впрочем, могли и запамятовать, я ведь здесь давно сижу. Разрешите представиться, старший оперуполномоченный уголовного розыска, отделения раскрытия особо тяжких преступлений против личности, Вятского РУВД, майор милиции Савранский Владимир Михайлович.
- Зайдите. – Говорит хозяин компании.- Что у вас?
Я кладу перед ним запрос.
- Эх, Савранский, Савранский! – Размашисто ставя на моём запросе визу «разрешаю», вздыхает директор. – Плохо вы знаете людей, если считаете меня глупее таракана. Неужели вы серьёзно думаете, что из-за одного урода я буду.… А впрочем, отчасти вы правы.
- Кстати, насчёт тараканов! Некоторые утверждают, что Николай Валуев давит тараканов взглядом, а тараканы давят Николая Валуева интеллектом. Откуда мне было знать, что мы с вами насекомые из одной стаи. А вы уже мелко, отомстите своему обидчику?
- Как?
- Положите ему на счёт шестьсот шестьдесят шесть рублей.
- Зачем?!
- Пусть обалдеет!
Директор улыбается, и мы расстаёмся почти друзьями, а потому что ничто так не роднит людей как осознание того, что мы из одной стаи!
С визой всевластного хозяина сотовой сети распечатку разговоров с интересующих нас сотовых телефонов, шустрый программист оформили нам в считанные минуты, и мы с Петькой, покинули офис.
- В морг, поедим? – Спрашивает Петька, когда, закурив, мы стоим у моей машины.
- Поедим. – Пожимаю я плечами. – А зачем?
- Дело у меня там. – Мнется Петька.
- Какое у тебя в морге может быть дело, о котором я не знаю?
- Личное.
- ?!
- Знаешь Зиночку из биохимической лаборатории?
- Да кто же её не знает. – Киваю я. - Мозга нет, а за образом следит.
- Да-да. – Кивает Петька. – Я тут некоторое время назад слабину дал…
- Переспал что ли с ней?
- Ага. – Кивает Петька.
- Не отчаивайся, ни ты первый, ни ты последний.
- Да не это меня тревожит.
- А что? Заразу какую подцепил?
- Нет, она мне позавчера SMS прислала: «Мне мама купила стринги со спанч бобом».
- Со спанч бобом это хорошо. – Киваю я. – Ну и что?
- Я ей так и ответил, в шутку конечно: «Со спанч бобом это хорошо! Все, завтра идём в загс и расписываемся».
- Это ты зря сделал. – Давясь смехом, говорю я.
- Сам знаю. Она мне с той минуты покоя не даёт, уже и маме моей позвонила, обсуждала с ней фасон свадебного платья.
- И как?
- Мама в шоке.
- Не мудрено.
- Михалыч, может мне ей сказать, что у меня триппер?
- Бесполезно. – Машу я рукой. – Она тебя вылечит и всё равно заставит идти в загс.
- И что делать? – Чуть не плачет Петька.
- Поехали в морг, я зайду первый, а ты следом за мной минут через десять. Уличишь свою невесту в неверности и ваша помолвка автоматически расторгнется.
- А как я попаду в лабораторию?
- Код на замке в лаборатории 237, только сильно не ори, когда уличишь её в измене, дай мне получить удовольствие, коли уж я иду ради тебя на такие немыслимые жертвы.
- Ох, Михалыч! – Грозит мне пальцем Петька.
Но до морга доехать мы не успели. В машине заговорила рация, объявив всему воинству радикулитном и похмельному, по делам разным и просто так, для имитации бурной деятельности, шатающимся по району – Тревогу!
Я взял рацию и обозначил себя в эфире, назвав свой позывной, так же поступили все, кто не успел выключить рацию или по долгу службы, выключать её, было не положено. Всем наружным нарядам дежурный велел выдвигаться в частный сектор на адрес улица Физкультурников 12, занять там позицию по периметру, но к дому не соваться, а остальным убогим велел концентрироваться в соседнем квартале у дома 8 по улицы Красных гимнастов.
- В резерве будем. – Догадывается Петька.
- Если всех перебьют, пойдём подвиг вершить липкими от страха руками. – Кивнул я.
Прибыв на адрес, от приехавших раньше нас товарищей, мирно курящих у водоразборной колонки, мы узнали, что по причине отчаянного пьянства заслуженному охотоведу, живущему в доме 12 по улице Физкультурников, привиделись толи черти, толи зоофилы. Они скаженные зачем-то залезли в его сарай, в котором и козы-то никогда не было. В действительности, они не были ни какими зоофилами, а были самыми обыкновенными наркоманами ворующие все, что плохо лежит и успевшими порядком заколебать всех жильцов улицы. Но этот факт ни сколько не смущал заслуженного охотоведа, может быть, представлять наркоманов зоофилами ему было приятней. По этому, взяв со стены ружьё, первого покусившегося на виртуальную честь его не менее виртуальной козы, дед, долбанув из двух стволов как худосочного медведя шатуна, завалил нарика на месте и на глушняк. Второго дед запер в том же сараи, видимо стеречь остывающий труп своего товарища. Посчитав, что дело нельзя считать законченным пока на свободе остаётся ещё один из компании забравшейся в его сарай зоофилов, перекинув ружьё через плечо, охотовед погнался за последним, не имеющего ровно ни каких шансов воришкой. Догнал он его в конце улицы, когда воровайка ища спасение, перебирался через забор, охотовед привычно скинул с плеча двустволку и воришка, вскрикнув, больше уже спасения не искал, а замертво повис на заборе. А что вы хотели, мастерство не пропьёшь.
Целей своих благородных старик не скрывал и с преступностью вёл не партизанскую, а вполне открытую борьбу, по этому свидетелей происшествия было более чем достаточно, они-то и сообщили об удачной охоте заслуженного охотоведа в милицию.
Однако этим дело не кончалось, вернувшись к себе в охотничий домик, старичок-боевичок вывел из сарая в огород пленённого наркомана, к слову сказать, совершенно необоснованно заподозренного им в зоофилии, и расстрелял его между двух пожухлых кустов крыжовника.
Последний кровавый акт в этом траге-фарсе - «последней охоты» почётного охотоведа», собравшиеся сотрудники милиции посчитали слишком театральным и совершенно излишним.
Но и на этом история не закончилась. Прибывшие для проверки сообщения ребята из группы немедленного реагирования, толком не успели выбраться из своей машины, как тут же были обстреляны вошедшем в раж охотоведом. К счастью с прежней ловкостью бить белку в глаз старый охотовед разучился или не захотел демонстрировать былого мастерства, но как бы там ни было, ни кто из ребят не пострадал. Пока застигнутые врасплох негостеприимным приёмам работники милиции героически расползались в разные стороны, старый охотовед развлекался, дырявя неограниченным количеством не израсходованных в прежней жизни боеприпасов несчастный милицейский автомобиль. Отыскав безопасное укрытие, ребята о случившемся тут же сообщили в дежурную часть. Дежурный велел им блокировать стрелка в доме и немедленно объявил общую тревогу.
Постреляв ещё немного, непримиримый борец с зоофилией, затих, но через непродолжительное время возобновил лёгкое прицельное постреливание в сторону многострадального милицейского автомобиля. УАЗик, получив очередную пробоину в борту, как раненый бизон судорожно вздрагивал, грустно кряхтел и грозил превратиться в «Титаник», задымить выхлопной трубой, и под слёзы своего экипажа, жалобно затонуть.
Тем временем события начали развиваться стремительно, на место происшествия прибыл САМ. Он был решителен, и тому были серьёзные причины. Ни так давно, а именно в прошлую пятницу он сильно накосорезил. Произошло вот что, САМ как, обычно находясь навеселе, то есть, в очень боевом расположении духа и перепутал на каком селекторном совещании он находиться. Существует два селекторных совещания общегородской, на котором властвует он, запугивая и оскорбляя по проводной связи любого из семи начальников райотделов города, а иже с ними и любого подчинённого рангом помельче. А есть ещё общеоблостной селектор, где бал правит начальник ГУВД в звании генерал, и где САМ, как и остальные сорок шесть начальников РОВД области должны помалкивать в тряпочку, если конечно их не спрашивают. Так вот САМ попутал селекторы, и на какое-то очень тактичное замечание генерала в адрес городской милиции, САМ отреагировал крайне неадекватно. Он так отху*кал генерала, что тот, растерявшись пару минут, тупо молчал, а затем произнёс: «Да-а-а-а! С этим пора кончать»! Причём с кем именно кончать ни для кого не стало секретом. Когда САМ немного вынырнул из «синего тумана», добрые люди прокрутили ему запись его пламенной речи на селекторе и даже его затуманенные алкоголем остатки мозга поняли – это конец, и что такой позор можно смыть только кровью. К этому времени война в Афганистане, по крайней мере, с нашей стороны уже закончилась, да и в Чечне, как утверждают официальные источники, воцарилась мирная жизнь, и получается, так что пролить ему кровь САМому негде, а надо и выходит, что охотовед со своей не любовью к зоофилам подвернулся как нельзя кстати. Понятное дело, САМ решил не упускать свой шанс.
«Я приехал! Ваш, покой закончился», – глядя на САМого, констатировал я.
- Все ко мне! – Мельком глянув пучеглазыми от мужества глазами в сторону собравшихся у водоразборной колонки сотрудников милиции, рявкнул САМ, и потребовал. – Мегафон!
- Вали к машине и не высовывайся! – Предчувствую не доброе, шепчу я Петьки.
Взяв мегафон в руки, и небрежно расстегнув форменную куртку, оголив при этом парадный китель с тремя начищенными до ослепительного блеска медалями «За безупречную службу» и двумя значками шибко похожими на государственные награды он прокричал:
- Кхе-кхе! Ё* твою мать! С вами говорит начальник УВД города! Дом окружен, предлагаю немедленно сдаваться! Сложите оружие, поднимите руки и выходите по одному! В противном случае.… В противном случае, 3,14здец! Повторяю – 3,14здец!
- Началось. – Вздохнул кто-то за моей спиной.
Некоторое время САМ ждёт, но как не прискорбно, а массовой сдачи в плен окруженного противника не наблюдается. САМ хмурится, с каждой секундой мужества в его вечно красных «кроличьих» глазах прибывает.
- Быть беде. – Опять кто-то шепчет за моей спиной.
САМ ещё некоторое время ждёт, затем, обернувшись к нам, говорит:
- Савранский! За мной.
Я в ужасе! Не думаю что, предложив мне погибнуть вместе с ним за компанию, САМ таким иезуитским способом решил отомстить мне за свою поруганную честь, в том смысле, что я, почти что, на глазах у него переспал с его любовницей. Я конечно не подарок и косяков за мной числиться не мало, но смывать кровью свои ошибки я не готов, тем более что за них я себя давно простил. Ища поддержку, я оборачиваюсь к своим товарищам и понимаю, почему САМ на подвиг позвал именно меня, а потому что больше никого рядом нет! Короче, тяжелый случай.
- За мной! – Скомандовал САМ.
Неужели он и впрямь думает, что я мечтаю оказаться впереди него.
Распахнув полы форменной куртки, Сам, зажмурив пучеглазые от мужества глаза, двинулся в психиатрическую атаку на окно, из которого зловеще торчат два ствола охотничьего ружья. Психической атакой это назвать нельзя, потому что даже при самом пристальном её изучении найти в этом действии каплю здравого смысла нереально. По этому место ей не в учебники военных хитростей, а в лучшем случае во втором томе учебника по клинической психиатрии, в разделе «курьёзы воспалённого мозга», но хуже всего, что я в этом участвую.
Я семеню за САМим след в след, чётко выполняя его команду «за мной», в надежде, что когда он получит заряд дроби в грудь или башку, я от этого не сильно пострадаю и смогу оттащить этого безумного лося к ближайшему забору. Глупость ситуации очевидно но, как известно – Безумие не терпит практичности. Не знаю, что мерещилось на этом пути САМому. Наверняка больничная палата люкс, он сам с перемотанной бинтами грудью, генерал с коробочкой в руках, где на красном бархате лежит не фуфельный значок, а настоящая государственная награда. И конечно же, толпящиеся вокруг кровати замы САМого с цветами, варёной колбасой, и непременной бутылкой водки. Меня, не смотря на то, что я с хмурым видом в этот решительный момент плетусь следом за ним, наверняка в его грёзах нет. Но и мне тоже кое-что привиделось, правда, мене романтичное, а точнее совсем не романтичное – мраморная доска в холле УВД города с именами погибших героев высеченных на ней золотыми буквами. Фамилию САМого я на ней вижу чётко, и даже дважды перечитываю её по слогам с тихим злорадством. А вот стоящую под его именем ещё одну фамилию я упорно читать не хочу. К тому ж, вряд ли она там окажется, герои это, как правило, одиночки, а если их двое это уже не героизм, а массовый психоз и место им не на доске «светлой памяти», а в двадцать четвёртой главе учебника психиатрии, впрочем, об этом я уже говорил.
Тем временем мы добрались до окна, и САМ со свирепым криком: «За Родину, за Ста…», ой, извините, конечно, он крикнул совсем другое: «Ну, бл*ь держись»! И как Александр Матросов заткнул собой окно с торчащим из него дулом двустволки. Проходит минута, другая и перед глазами САМого вся его жизнь пронеслась не по одному разу, а выстрел так и не прозвучал. Спустя некоторое время САМ, поюзав бедрами в оконном проёме, включает заднюю скорость, и выбрался из окна. За ствол он держет охотничье ружьё. В его кроличьих глазах сквозит недоумение.
- Что это, Савранский? – Спрашивает он меня.
- Бля*ство. – Честно признаюсь я и вздохнув добавляю. - Наверное, ушёл через окно в задней комнате.
САМ, играя желваками, смотрит на меня в упор. Под его взглядом мне почему-то очень захотелось спеть что-нибудь мужественное и обязательно жалостливое. А ещё в эту минуту я понял, что нет ничего страшного в том, что в случае удачного стечения обстоятельств, меня бы обнесли при распределении наград. С помощью банки огурцов и бутылки водки распитой в компании друзей эта проблема решается легко. Гораздо хуже, что я явился свидетелем фиаско САМого и этого он мне точно никогда не простит. Остаётся только надеяться, что генерал останется, верен своему слову и не забудет, что: «С этим пора кончать»!
Взяв ружье за ствол, САМ в бессильной злобе, разбил приклад ружья о подоконник. Отшвырнув ружьё в сторону, и больше ни проронив не слова, он направился к своей машине. Вот так бл*дь решаться мечты! Наверняка САМ сейчас поедет к себе в кабинет, отхлебнёт немеренно из своих неиссякаемых запасов и уронит горькую слезу, не менее горького пьяницы на свой парадный китель, а мне хреново, у меня трясутся ноги, и очень хочется жить.
С отъездом САМого, работа на месте происшествия закипела. Из своих безопасных укрытий вылезли ребята из группы «немедленного реагирования», собравшись вокруг своего израненного автомобиля. Вид изувеченного УАЗика вызывает в их сердцах неподдельную жалость и справедливый гнев, они громко матерятся и обещают найти и кастрировать заслуженного охотоведа. Рядом со мной появляются мои товарищи, которые оказались ловчей и прозорливее меня, и когда САМ искал напарника для подвига, удачно прятались в ближайших подворотнях.
- Ой, Михалыч, мы за тебя так волновались. – Подходя ко мне, говорит Сашка Котов, начальник убойного отдела города.
- По этому попрятались как тараканы по щелям?
- Не осуждай! Это ведь ты у нас живая легенда, и жить будешь вечно, а мы простые смертные, из плоти и крови, нам себя беречь надо.
Перебросившись ещё парой фраз, мы приступили к работе, надо было узнать, куда мог податься наш охотовед. Для этого мы перерыли весь дом, отыскивая записные книжки, письма, записи телефонов. Затем мы всё это собрали в кучу, быстро систематизировали и распределили, что кому делать и куда ехать. Нам с Петькой достался адрес какой-то старухи, расположенный в двух шагах от нашего РУВД. Работать на месте происшествия остался Саша Котов, дежурный опер и эксперт со следователем прокуратуры, работы на месте происшествия много, но по большей части она техническая и много народу для неё не требовалось.
Не мешкая, мы с Петькой отправляемся в путь, в силу географической особенности нашего района имеющего в ширину не более пары километров, зато как прямая кишка протянувшийся на тридцать километров через весь город, путь нам предстоит не близкий. Чей воспаленный мозг так сумел поделить город, я не знаю, но почему-то именно ему больше чем другим хочется забить в голову гвоздь, чтобы бродящие в его голове мысли прекратили своё хаотичное Броуновское скольжение по гладкой внутренней поверхности черепной коробки и хоть за что-то, в конце концов, зацепились.
На пол пути выясняется, что у нас закончились сигареты, и Петька припарковав машину у обочины рысью понёсся в ближайший коммерческий киоск пополнять запасы табака. Я порылся в пепельницы машины, выудил в ней довольно значительный по своей величине «бычок» и вылез из машины покурить на свежем воздухе. Наличие такого длинного «бычка» в пепельницы меня порадовало, всё говорит зато, что я перестал жить одним днём и стал «серьёзно» задумываться о будущем. Тем временем мимо меня в сопровождении машины ГИБДД с включённой мигалкой движется важный кортеж. Вслед за машиной ГИБДД ползёт огромный и очень скорбный катафалк фирмы «CHRYSLER» в хвост, которому пристроилась бесконечно длинная череда иномарок с включенными фарами.
- Заслуженного человека хоронят. – Подходя ко мне и протягивая пачку сигарет, говорит Петька.
- Вряд ли. – Пожимаю я плечами.- Заслуженных людей хоронят, горазда скромнее, как правило, в качестве катафалка там традиционно используют автобус дьявольской марки ПАЗ с чёрной полосой на борту, глядя на который слёзы на глазах сами наворачиваются, и в кортеже там, как правило, пара тройка потрепанных «Жигулей» родственников и бывших коллег покойного. Ну и конечно ни какой машины ГИБДД в таком шествии быть не может, а это какого-то бизнесюгу или бандюгу на погост попёрли. Припомни, по сводкам у нас пару дней назад из этой почтенной публики, неустановленные следствием наёмные киллеры, ни кого на тот свет не отправляли?
- Да, вроде нет. – Пожимает плечами Петька.
- Значит, помер собственной смертью. Редкий счастливиц.
Тем временем от кортежа отделяется огромный чёрный «Мерседес» с наглухо тонированными стёклами, машина притормаживает рядом с нами. Водитель опускает стекло и говорит:
- Что Савранский, пришел полюбоваться на похороны своего врага?
- Смотри, как мне повезло, увидеть смерть врага ещё при этой жизни! А ну, любезный, подскажи, кого хоронят, а то порадуюсь сдуру за одного из множества здравствующих своих врагов, а это грех.
- Валерия Петровича Заборова, хороним. Упокой Господи его душу.
- Да что ты?! Сдох значит «Забор», приятно! – Киваю я.
- Заметь и без твоего участия. – Говорит водитель.
- Да какая разница, важен результат! – Машу я рукой, и спрашиваю. - Сам подох или пришил кто?
- С дозой не угадал. – Вздыхает водитель.
Наклонившись поближе к окну машины, я спрашиваю:
– Что-то я тебя не признаю мил человек, из новеньких что ли или пластику лица сделал? Кстати, ты тоже не важно выглядишь, хорошо себя чувствуешь?
Машина срывается с места и вливается в общий скорбный кортеж.
- А кто такой «Забор»? – Спрашивает Петька.
- Мразь одна, из «чёрных маклеров» первой волны, не мало он народу на тот свет за метры квадратные отправил. Ты вот что, позвони Максу, пусть пока за нас на адресе подежурит, есть, знаешь ли, у меня к «Забору» одно незаконченное дело.
- К мёртвому?!
- Именно. – Киваю я.
Пока Петька звонит Максу, я сажусь за руль, разворачиваю машину и, включив фары, пристраиваюсь в хвост скорбному кортежу.
На кладбище прибываем быстро минут через десять. Отдрессированные похоронщики, понимая с кем имеют дело, работают споро. Ловко подхватив тяжёлый гроб, они шустро волокут его к аллее почёта, где на мой предвзятый взгляд «Забору», среди заслуженных граждан, вовсе не место. Поставив гроб на подставку, похоронщики с дежурно скорбными лицами отходят в сторону, и начинается гражданская панихида. Душещипательных стенаний типа: «На кого же ты нас родимый оставил»! – не слышно, потому что близких родственников у «Забора» нет, и провожают его в последний путь в основном его бывшие коллеги по кровавому бизнесу. В своих надгробных речах они не многословны, ну, во-первых, словарный запас у них крайне ограничен и в основном состоит из глаголов ненормативной лексики. А во-вторых, ничего хорошего о своём бывшем товарищи даже они припомнить не могут и все их речи сводятся к кроткому, но искреннему пожеланию – Да будет земля тебе пухом. Рожи у присутствующих заметно скучающие, видно, что все торопятся на поминки, заказанные где-нибудь в дорогой сауне, где на толковище намечен скорый, но справедливый раздел бизнеса покойного. Видимо по этой причини, они на панихиду не пригласили попа, чтобы не тянуть время. Ну и, слава Богу, что не пригласили! Иначе бы это уж совсем отдавало бы фарсом. Я лезу в багажник своей машины и, взяв из него всё самое необходимое для того, что я задумал, направляюсь к скучающей толпе неумело имитирующих безмерную скорбь. Лобызаться к покойнику ни кто не лезет и не мудрено, чай не от инфаркта умер, а от СПИДа, помноженного на передоз.
- Может быть, кто-то ещё хочет сказать слово о покойном? – Спрашивает похоронный тамада.
Собравшиеся молчат, что означает - всё, баста! Выговорились!
- Тогда будем заканчивать? – Спрашивает он у собравшихся.
- Ага! Пора уже! – Отвечают ему голоса из толпы.
- А мне можно, сказать пару слов? – Поднимаю я руку.
Лица собравшихся поворачиваются ко мне, и рожи у многих из них в недоумении вытягиваются, значит признали суки.
- Да-да! Конечно. – Суетливо говорит распорядитель похорон, не въезжая в ситуацию. Он понимает что хоронят какого-то важного бандюгу, но меня он не знает и даже не догадывается, что моё присутствие здесь, мягко говоря неуместно.
Я подхожу к гробу. Гроб хороший, добротный из двух половинок на манер европейского, с замками и ручками по бокам.
- Хорошие замки! Не выскочит. – Похлопав ладонью по защёлкам гроба, искренне радуюсь я за покойного «Забора», и, провернувшись к собравшимся, говорю.- Так получилось, что покойного я знал немного лучше вас. Редкий был человек, хотя и гад.
Над толпой скорбящих прокатился смешок и только один незрелый юноша рванулся ко мне, но на него цыкнули и он сник.
- Не мало времени и сил я положил на то, чтобы отправить покойного в места не столь отдаленные, где, на мой взгляд, ему было самое место, но он меня обхитрил. А ведь я ему пообещал, что именно я вгоню ему гвоздь в крышку гроба. И надо сказать, покойный мне верил, а вишь как получилось. Но слово есть слово и его надо держать…
Прервав свой пламенный спич, я опускаю крышку гроба и со словами: «Гореть тебе в аду»! Принесённым с собою молотком загоняю здоровенный гвоздь в полировочную поверхность последнего пристанища «Забора».
- Кстати. Кому из присутствующих я давал такое же обещание, я от своих слов не отказываюсь
Странно, но меня ни кто не останавливает, от гроба не оттаскивают и морду мне не бьет. Хотя в принципе это следовало бы сделать. Закончив забивать гвоздь, я вытираю выступивший на лбу пот и, гляжу на толпу. По равнодушным взглядам присутствующих я понимаю, что им глубоко наплевать, как на меня, так и на мою идиотскую выходку. Развернувшись, я направляюсь к своей машине.
Бредя по алее кладбища, мне приходится честно себе признаться, что давеча, ковыряясь в пепельницы, я явно себя переоценил, сделав опрометчивый вывод, что перестал жить одним днём и начал «серьёзно» задумываться о будущем.
Самое неприятное, что я и сам понимаю, что вся сцена отдаёт какой-то дешевой театральщиной. Расскажи мне, что этот фортель выкинул кто-то другой, ни за что бы не поверил, и ещё бы долго сомневался, что на свете реально может существовать такой идиот.
Жалею ли я о том, что сделал? Наверное - да. В конце концов, чего я добился? Ничего. Кроме того, что потешил своё насмерть больное самолюбие. И всё же, не смотря ни на что, настроение моё улучшилось.
Когда я сажусь в машину, Петька вдавливает педаль газа до отказа, но моя старая машина непривыкшая к такому обращению, не срывается с места, как в американском кино, а чихнув, дырявым глушителем, банально глохнет. Помаслав стартером Петька не без труда вновь запускает двигатель.
- Не суетись. Если бы они хотели треснуть мне лопатой по башке, они бы это уже сделали. – Успокаиваю я своего напарника.
- Ты знаешь, то, что ты больной на всю голову я знал, но что до такой степени, даже не догадывался! – Честно признаётся мой напарник, когда мы выезжаем с кладбища.
- Сам себе удивляюсь. – Пожимаю я плечами.
Прибыв на место, я звоню Максу.
- Квартира на втором этаже прямо над подъездом, окна с сиреневыми занавесками. Дома, ни кого нет. Я под видом инженера ЖЭУ провел опрос жильцов на площадке, в квартире живёт пожилая пара, со слов соседей вчера они уехали в гости к дочери, обещали быть к вечеру. Охотоведа соседи знают, он часто здесь бывает, телефона в квартире нет. – Быстро докладывает Макс то, что он успел узнать. – Вы там это, пока покараульте, а я сейчас приду.
- А ты где?
- Недалеко. Место ищу.
- Какое место? – Не понял я.
- Укромное. Живот у меня расстроился.
Выбрав удобное место прям напротив подъезда среди припаркованных здесь же машин, в ожидании охваченного «медвежьей болезнью» Макса, мы развалились на сидениях и приступили к наблюдению.
- А ты откуда этого «Забора» знаешь? – Задаёт Петька вопрос, который, судя по всему, давно его мучает.
- Давно это было, ты наверное тогда о сыскном деле как о профессии и не задумывался…
- Ой! Только не надо начинать с того места, что сначала было слово и слово это было - сыск. - Перебивает меня Петька.
- Нет, ну, правда, давно это было, в самом начале девяностых. Квартиры только-только разрешили оборачивать в собственность и продавать. Люди из числа люмпенов и пенсионеров начали исчезать пачками. Вот однажды проверяя одно такое заявление об безвестном исчезновении какой-то гражданки, фамилию я её сейчас и не вспомню, мы с Егором и вышли на банду «Забора». На деле это оказалась даже и не банда, а жёстко структурированный синдикат с продажными стряпчими , работницами паспортных столов ЖЭУ, участковыми, ГАИшниками, юристами, врачами, адвокатами, «быками» , киллерами, ой да кого там только не было! А руководил всем «Забор», бывший таксист, человек малограмотный, но до крайности жестокий, коварный и хитрый.
- А как же вы на них вышли, если они такие продуманные были?
- К тому времени они уверовали в свою безнаказанность и всёдозволенность и как следствие потеряли чувство опасности. Признаться честно, когда они про нас с Егором узнали, ну в том смысле что мы ковыряемся в их деле, они нас даже в расчёт брать не стали. А мы не спешили их разочаровывать. Я на компре тихонечко подтянул человека из их бригады, и он начал мне по капельки нести информацию, набралось двадцать эпизодов их преступной деятельности. Не знаю, почему, но в какой-то момент синдикат сильно всполошился, я думаю, что кто-то из своих нас предал и меня в первый раз закрыли по этому делу.
- За что?
- За взятку. Но сработали юристы «Забора» грубо, уголовное дело, в конце концов, развалилось, меня выпустили, а на второй день после освобождения в подъезде моего дома якобы повесился мужик, естественно это оказался мой человек в их среде. Короче понял я, что запахло жареным, обманул Егора, у него тогда жена как раз первенцем ходила беременная, и отправил я его на два месяца в Таджикистан на операцию «Мак». А сам сграбастал все документы и бегом к бывшему секретарю обкома партии, я у него в фаворе был, потому что на дежурных сутках раскрыл грабёж в отношении его внука. Мужик он был честный, ни смотря, ни на что в победу коммунизма верил свято, а главное с бандой ни как не был связан и тогдашний наш губернатор был его близким другом. Подсунул я ему один материальчик об безвестном исчезновении одного шибко заслуженного пенсионера, орденоносца почётного горожанина и о последующей продажи его квартиры, приложил все схемы и тому подобное. Сильно возмущался старик и напрямик отправился к губернатору, тот с размаху врезал по шапке прокурору области и начальнику ГУВД да ещё в Москву позвонил. Короче закрутилась машина, а как дело до арестов дошло меня во второй раз закрыли. Но теперь синдикат подготовился капитально, использовали гады мою слабость к женскому полу, и подсел я за изнасилование, теперь уже видать надолго.
- Ничему тебя жизнь не учит. – Вздыхает Петька.
- Это точно. – Вздыхаю я в ответ.- Тем временем дело потихоньку начало разваливаться, стали пропадать документы из уголовного дела и всё такое. А тут как раз Егор с операции «Мак» вернулся, неведомыми тропами пробрался ко мне в тюрьму, ну я ему и сказал, где все копии документов спрятаны, он с ними к нашему партийному бонзе, а тот в свою очередь с ними в Москву. Не знаю, как он попал к президенту, видимо знакомы они были по прежней партийной работе, в то время в стране Ельцин царствовал, но как бы там ни было приехали люди из генпрокуратуры и МВД и дело снова пошло на лад, начались аресты, и мне в тюрьме стало сидеть веселее, а тут и меня в скорости выпустили, потерпевшая забрала своё заявление. Но к этому я думаю, старик руки не прикладывал, он моралист был страшный, хоть и трижды женатый, здесь наверняка Егор поработал, но он мне об этом ни когда не говорил.
Я не надолго замолкаю, вспоминая те не самые лёгкие в моей жизни дни.
- А дальше-то что было? – Поторапливает меня Петька.
- Да ничего особенного. – Пожимаю я плечами. – Общим числом из банды арестовали семнадцать человек наиболее активных её членов, пятеро получили «вышку», остальные сроки от десяти до пятнадцати лет. К моменту, когда с меня сняли обвинение и выпустили из изолятора, верный ленинец уже умер, он сильно переживал за наше общее дело, и сердце у него не выдержало.
После начала арестов, я очень надеялся, что задержанные оказавшись в тюрьме, заговорят, но ни тут-то было, они на отрез отказались давать показания на своего босса, один было попытался, но при странных обстоятельствах, в скорости в своей камере повесился.
- Ты-то как в этой кутерьме выжил.
- Хрен его знает. – Честно признаюсь я. – Зам по опер следственного изолятора мне благоволил, любил вечерами поговорить со мной на разные темы, видимо он меня и уберёг.
- Вот тогда ты и пообещал «Забору», загнать гвоздь в крышку гроба?
- Нет. Я ему это всё время обещал, а серьёзно он моё обещание стал воспринимать после одного случая. Как-то вечером, через пару дней после суда над основными участниками банды, проводили у нас в РОВД рейд по профилактике вечерних грабежей на улицах. Вот значит бредём мы с Егором злые и промерзшие по переулку мимо ресторана «Светлица», сейчас-то этого ресторана уже нет, теперь там новомодный мебельный салон. Бредём значит, соображаем, где бы денег взять, чтобы после этого праздничного мероприятия водки купить, в профилактических целях, конечно, чтобы насморк не подцепить. А из ресторана «Забор» вываливает со своей кодлой, человек восемь-десять. Не иначе отмечали своё счастливое избавление от тюрьмы, ведь всем было понятно, что пересадили-то по этому делу только мелочь. Окружили они нас, куражатся. Слово за слово, Егор плюнул в сердцах и пустил в ход своё непревзойденное боксёрское мастерство, коим в среде уголовной славился чрезвычайно. Человек шесть положили тех, что смыться не успели, а я значиться «Забора» отбузгал, даже челюсть ему в двух местах сломал и пару зубов выбил. Вот тогда-то, я ему и пообещал - чего бы мне это не стоило, упрячу я его на кичу , на казённые харчи. На утро они на нас с Егором заявление написали, но им ни кто не поверил, что мы вдвоём восьми человекам увечья нанести ухитрились. А потом «Забор» лет на пять исчез, но я про него не забыл и пока он отсутствовал, корешей его потихоньку отлавливал и за разные провинности сажал, не много и не часто, по одному в год. Потом и сам «Забор» объявился, нашёл меня, попросил о встречи, долго на жизнь жаловался, мол, она его и так наказала в том смысле что от связей неразборчивых подцепил он СПИД. Но сочувствия он у меня не вызвал и я сказал что это ничего не меняет, разве что сидеть он будет в Бакале , в зоне где такие же как он лишенцы содержаться. А вишь, как вышло, прежде сгинул, раньше, чем я его на кичу отправил. – Вздохнув, закончил я свой рассказ. – Теперь дело в архив надо сдавать.
- Здорово ты на него был зол. – Говорит Петька.
- Да разве в нём дело? Здесь нет ничего личного. Если уж разбираться то лично мне он ничего плохого не сделал, если не считать, что дважды по этому делу меня закрывали по ложным обвинениям. Я ведь не отомстить ему хотел, а чтобы он кару понёс, возмездие, так сказать, за погубленные им жизни.
Некоторое время мы молчим, наблюдаем, как бабка на третьем этаже кормит голубей. Что-то странное есть в этом действии. Высунувшись из окна, бабка воровато оглядывается, затем сыплет на подоконник пшено или хлебные крошки, снизу нам не видно, и ждёт. Голуби подлетают, начинают клевать, бака осторожно высовывает клюку, с которой, наверное, в мирное время она бродит по улице, а сейчас использует её в качестве оружия, и как долбанёт по подоконнику в самую гущу птиц. Птицы разлетаются, а она снова на подоконник прикорм крошит и так происходит пять или шесть раз. Нам с Петькой интересно стало, чем это закончиться.
- Она что их дрессирует? – Спрашивает Петька.
- Не знаю.- Отвечаю я.
На седьмой раз бабка своей клюкой одному голубю попала точно в темя, все голуби разлетелись, а этот лежит на подоконнике трепыхается. Бабка сноровисто его к открытой створки окна своей клюкой подтянула, затащила внутрь и окно захлопнула. С этого момента она больше интереса к орнитологии не проявляла.
- Счастливой охоты. – Давясь смехом, говорю я.
- Да она, по ходу, их тупо жрёт!- Возмущается Петька. – Куда катиться этот мир?!
- К кризису. – Отвечаю я.
В это время из-за угла дома, поддерживая штаны, появляется Макс. Но появляется он не один, а со стариком, несущим за спиной чехол по своим очертаниям сильно напоминающий ружьё. По мере того как они подходят к машине, в старике мы узнаём заслуженного охотоведа, фотографию которого мы видели у него в доме. На всякий случай, мы с Петькой выходим из машину и идём на встречу Максу и охотоведу.
- Где ты его нашёл? – Спрашиваю я у Макса.
- Там, за мусорными баками. – Машет Макс рукой в сторону соседнего двора. – У него тоже расстройство желудка.
- Это от нервов. – Виновато говорит старик.
- Мы тебя понимаем. – Снимая с плеча старика ружьё говорит Петька.
Доложив дежурному, о нашем безмерном героизме при задержании вооружённого преступника, мы отправились в РУВД. По дороги дед высказал последнее, как он сказал, желание скушать мороженку, в чём мы, люди по сути своей добрые, отказать ему не могли. Я остановил машину и, отсчитав, пятьдесят рублей потянул их Петьки, отправил его в ларёк.
Петька вернулся быстро, сунул деду эскимо, при этом он был чем-то очень доволен.
- Ты чего такой весёлый? – Спрашиваю я его.
Петька лезет в карман и протягивает мне открытку. На обложке нарисована миленькая пушистая собачка, рядом с ней вырезано сердечко, через которое видна часть текста набранного на внутренней стороне "Не буди во мне зверя". Разворачиваю открытку. Внутри нарисованы злобный дятел и похотливый кролик. Продолжение текста гласит: "Неизвестно что проснётся. Если дятел, то задолбает, а если кролик, то..."
- Семечкину подарим. – Ржет Петька.
В РУВД нас не ждёт ни торжественная музыка, ни восторженные возгласы поклонников, наш широко разрекламированный подвиг вообще, проходит незамеченным. А потому что в РУВД опять суета и кипеж. Возле входа в контору стоят две машины скорой помощи. В холле РУВД лежат двое мужик с петлёй из брючного ремня на шее и женщина. К мужику медики всякий интерес уже потеряли, а вокруг женщины хлопочут.
- Жизнь продолжается. – Глядя на творящуюся суету и с аппетитом облизывая палочку от эскимо, брякнул старик.
- Что тут стряслось?- Спрашиваю я у выводного сдавая ему почётного охотоведа.
- Горе. – Философски замечает он.
- Я и сам вижу, что не свадьба, а поподробней?
- Жена от мужика ушла, он просил её найти, а дежурный заявление принимать отказался, посоветовал не вмешивать милицию в свои семейные дела. Мужик пригрозил, что дежурный об этом пожалеет, и ушел, как оказалось не далеко. Выйдя в тамбур между дверями, выдерну брючный ремень, и на ручке повесился.
- Отомстил, значит. – Опять, совсем некстати брякнул дед.
- Ага. – Кивает сержант. – А тут эта гражданка с заявлением о патере паспорта… Короче, она как смогла, так и сообщила дежурному о том, что между дверями висит покойник. Тот сразу не поверил, даже усомнился в трезвости и психическом здоровье гражданки. Но она была настойчива!
- А дежурный мне показался удивительно спокойным, я бы даже сказал слегка отрешенным. – В раздумье говорит Петька.
- Так оно и есть. – Кивает сержант. - Ему добрый доктор Айболит тоже укол в жопу воткнул, на всякий случай, чтобы он вместо того мужика не повесился.
Сдав старика в дежурку и вызвав следователя прокуратуры, мы поднимаемся в свой кабинет. День неумолимо клониться к вечеру и я чувствую, что устал. К тому же я не пообедал и не разу не выпел кофе.
Отвечая внутренним позывам моего булькающего желудка, дверь кабинета распахивается и на пороге появляется Егор. Он тащит огромную «авоську» с огромным куском сала, хлебом, бутылкой водки и двумя трёхлитровыми бутылями огурцов и помидоров.
- Соскучились по мне! – Радостно улыбаясь, спрашивает он.
- Ни столько по тебе, сколько по жратве. – Искренне признаётся Петька. – Ты сеточку-то свою ставь на стол не стесняйся.
- Всё успел?- Спрашиваю я у Егора.
- Ага. – Кивает он. - А вы чем занимались?
- Так ерундой всякой. – Отмахиваюсь я.- Ничего интересного.
1 КУСП – Книга Учёта Сообщения о Происшествиях. В данном контексте имеется в виду поступившее в органы внутренних дел заявления и зарегистрированное в эту самую КУСП. С момента регистрации в десятидневный срок органом дознания (дознавателем, оперуполномоченным или участковым инспектором) должно быть принято решение о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного срока. Как правило, заявлений на руках у исполнителей много, а времени на их исполнение катастрофически не хватает, по этому служивый народ, ценя своё время, всегда очень болезненно реагирует на всевозможные бестолковые совещания и собрания. Стараясь под любым благовидным предлогом улизнуть от их посещения.
2 Опер (сленг) – Оперуполномоченный уголовного розыска, первый барьер, принимающий заявителя у пострадавшего и выясняющий обстоятельства совершения преступления. После визит к нему многие новыми глазами смотрят на приключившуюся с ними беду и принимают взвешенное решение не перекладывать свои проблемы на плечи государства.
3 ДРУИДЫ - У древних кельтов: каста жрецов - прорицателей, колдунов и целителей, обожествляющих природу, деревья, хранящих народные поверья и предания.
4 Современный календарь называется григорианским (новый стиль), он был введен папой Григорием XIII в 1582 и заменил юлианский календарь (старый стиль), который применялся с 45 года до н. э. В России григорианский календарь введен с 14 февраля 1918.
5 КОЛОРАТУРА колоратуры, мн. нет, ж. (ит. coloratura) (муз.). 1. Украшение вокальной партии технически трудными пассажами, руладами, трелями. 2. Способность, свойство голоса воспроизводить такого рода технические пассажи. У этой певицы хорошая колоратура.
6 ФАРС 1. Театральная пьеса легкого, игривого, нередко фривольного содержания . 2. в переносном смысле - Непристойное, постыдное, циничное зрелище. 3. Грубая шутка, шутовская выходка (разг. устар.).
7 СТРЯПЧИЙ 1) в русском государстве 16-17 вв. дворцовый слуга; придворный чин, следующий ниже за стольником.2) В России в 1775-1864 название некоторых судебных чиновников.3) С 1832 - присяжный стряпчий, ходатай по частным делам в коммерческих судах. В данном случае под стряпчим Савранский подразумевает нотариуса.
8 Бык - название категории лиц в групповой иерархии криминальной субкультуры, используемых только для силовых действий
9 Компра – компрометирующий материал.
10Кича (устаревший жаргон) - 1) карцер; 2) тюрьма
11 Бокал – Исправительная колония в Челябинской области в городе Бакал, где содержаться ВИЧ инфицированные и больные СПИДом осужденные.