В час дня в субботу мне начал названивать возбужденный Кирюха, с вопросом, когда же прибудем мы со Златой. Он был очень тревожен, даже спрашивал, что ему лучше надеть, чтобы не опозориться. Нашел специалиста! Сообщал, что пробил в отделе "Город" дополнительный сюжет и поменялся дежурствами с другим оператором.
К этому же самому времени я начала с ужасом понимать, что самой мне давно пора собираться. А хлеба в доме нет, а рыбы не покормлены. Вопрос с хлебом, в отличие от состояния аквариума, который я презентовала себе на прошлый день рождения, меня не волновал с момента удачного выхода в одиночное плавание. Лично мне батона хватает на неделю. Волнение показалось подозрительно неприятным, словно я себя к чему-то такому готовила. На "хлеб в доме" я плюнула. Рыб покормила, Джаза вывела, срочно нарисовала лицо
на рыжем фоне не выспавшейся личности, а вскоре приехала Злата и позвонила мне на мобильник.
- Жду тебя у подъезда на красном "Феррари".
- Ага, "Феррари" может быть любого цвета, но красный.
- Кстати, я тебе купила "Фронтлайн" от блох! - заботливо сообщила она.
- Но у меня нет блох!
- А у шар-пея? Быстро спускайся!
Да, быстро меня построить вне работы (тут у редакторов Марины и Кости вообще нет конкурентов) мало кому удается, но когда надо ехать любоваться на других шар-пеев, оставляя своего родного скучать в единственный выходной, это в корне меняет дело. Я заперла дверь, и Джаз жалостно заплакал, разрывая мне сердце. Но не тащить же на выставку недавно привитого ребенка? И вообще, там взрослые собаки, которые могут обидеть щенка, и масса людей, которые будут тянуть к нему руки, а он этого терпеть не может. Всегда готов сожрать каждого, кто умиляется его морщинкам. Он вообще, после приюта совсем не любит двуногих, которые его уже дважды бросали и отдавали обратно. Я - его третья хозяйка, и, надеюсь, последняя.
В общем, я села в машину своей любимой марки и цвета, где картинно докуривала длинную и тонкую сигарету, помещенную в изящный мундштук из янтаря, Злата, и мы поехали в Сокольники.
Снега сегодня почти не было, бледно-желтое солнце светило ласково, прямо по-весеннему, и вся эта длинная и суматошная неделя как-то выветривалась из моей головы, вместе с ночными дежурствами, выездами на происшествия, ДТП и суетой горячих новостей. На душе стало легко и весело. Злата вела машину молча, и так умело, словно родилась за рулем. Мы ехали в Сокольники на стадион имени братьев Знаменских.
Сокольники, Сокольники, любимая моя, старая Москва! Когда-то в XVI веке здесь была соколиная охота у русских царей. По Яузе в районе Сокольников и Преображенки катался на своем ботике Петр Первый. Потом, уже в XVIII веке здесь выросла Сокольничья слобода для ружейных егерей. В Сокольничьей роще чуть позже прорезали дороги и понастроили дачи. Потом Сокольники плавно влились в столицу, и в них начали расти Сокольнические улочки (аж, целых 12 штук) и переулки, мещанские дворы и больницы.
Одна из них - Остроумовская - неподалеку от старой красной пожарной каланчи, надолго мне запомнилась. Там лежал с подозрением на туберкулез любимый мной человек. Подозрение это висело над нами тяжким грузом целый месяц, и моя мама гордилась тем, что отпускала меня туда. Можно подумать, я бы сама без ее разрешения не рванула бы к нему на всех порах!
Я приезжала в Остроумовскую больницу с сумками, набитыми фруктами, заходила в пропитавшийся навсегда запахом хлорки и лекарств корпус, смотрела на исхудавших, почти прозрачных туберкулезников в его палате, и тех - за окном, кто почему-то всегда парами, словно серые, бесплотные тени, прохаживался по узким больничным аллейкам, и душа моя не принимала этого бесцветного, немого страдания, отказывалась верить в его реальность. Так маленькие дети не верят в смерть.
Потом, сбежав из этого приюта скорби, мы подолгу гуляли в парке Сокольники, любуясь золотыми осенними листьями, желтыми задумчивыми липами, багрово-красными кленами и опустевшей полукруглой эстрадой. Нас согревала надежда, что все обойдется. И она не обманула. Как говорится, если больной хочет жить - медицина сильна. А мы оба были еще такими юными, и так сильно любили жизнь, что и она, в конце концов, ответила нам взаимностью. Как давно это было! Целую жизнь назад.
И тут Златка прервала мои лирические больничные воспоминания:
- Ты знаешь, вон у того выхода из метро "Сокольники" Шарапов с цветочками ждал свою Варю Синичкину.
- Никогда не думала!
- Так вот, знай теперь. Кстати, "Место встречи изменить нельзя" - мой любимый фильм.
- И мой. Он очень сильно повлиял на выбор основной темы моей работы.
Мы подъехали. Она аккуратно припарковалась на случайно найденное место между синим джипом и старыми желтыми "Жигулями".
- Ну, что? Нас наконец-то ждет праздник? - весело спросила Златка. - Вперед, господа офицеры!
На выставке царила смешанная атмосфера всеобщей любви и соперничества. Хозяева конкурсных собак с очень напряженными лицами сновали вдоль павильонов. На открытой площадке стадиона, окруженной трибунами, демонстрировались особенно крупные породы. Мы со Златкой сели наверх, чтобы все видеть, и никому не мешать. А прямо на ринге, или, на арене, не знаю, как правильно, стояли стульчики для самых блатных зрителей.
И тут мы увидели изящную дамочку в голубом норковом полушубке, которая гордо продвигалась в первом ряду партера на занятое ей молодым человеком место. Своим туалетом она ярко и выгодно выделялась среди других собачников, надевших куртки и пуховики, которые в случае чего, и постирать будет легко. Они о чем-то поговорили на повышенных тонах, при этом дама страшно размахивала длинными руками и даже возводила длани к небу, словно героиня греческой трагедии. Внезапно, она порывисто сдернула с себя полушубок, и, повесив его на спинку стульчика, ринулась с арены вон. Через минуту кавалер поспешил за ней. А полушубок остался одиноко висеть, и тут произошло непоправимое.
Мимо этого стула на ринг направилась хозяйка с бульдогом, который, резко тормознув возле голубой норки, задрал лапу и самым наглым образом пометил ее.
- Злат, смотри, что делается! - дернула я подругу за рукав. Та с трудом оторвалась от ринга и уставилась на указанный мной стул и полную беспардонного натурализма сцену расправы с чужой шкурой.
Хозяйка пса в ступоре смотрела на испорченную дорогую вещь. Потом резко дернула его за поводок и побежала в сторону. Однако за ними по очереди шли еще несколько кобелей с хозяевами. Втянув в себя воздух, с лошадиным всхрапом, каждый следующий боксер почитал долгом чести задрать лапу и переметить несчастный, мгновенно пожелтевший полушубок. После чего, обалдевшие хозяева отправлялись на ринг.
- Боже мой, что сейчас будет! - воскликнула Златка в тихом ужасе.
- Да кирдык полный полушубку будет!
- По-моему, он уже ему пришел.
- Нет, ну, скажи, Злат, неужели она совсем крышей двинулась - норковый полушубок на собачью выставку носить?
- А может, это у нее униформа такая?
Мы покатились со смеху. Хотя чего смеяться над чужим горем? Однако смотреть только на ринг мы уже не могли. Нас раздирало любопытство. Бывшая голубая норка, сморщившись от ужаса, поражала зловонным амбре партер для элитных посетителей.
Запах начал доходить и до трибун, что же касается партера, то там остались только те, кто был кровно заинтересован досмотреть шоу. Остальные предпочли деликатно капитулировать. Из глаз у Златки покатились аллергические слезы, у меня тоже зачесались руки и глаза.
В таком плачевном состоянии нас застал Кирилл, ни разу, кстати, не позвонивший, и непонятно, как нас нашедший.
- Девушки, что вы делаете здесь, в то время как там шар-пеев показывают? - закричал Кирилл снизу, любовно обнимая объемную камеру на своем плече.
- Айда, в павильон, пока не закончился праздник!
И мы радостно отправились за ним, оставив боксеров, бывшую голубую норку и зрителей.
Шар-пеи были великолепны: рыжие, песочные и черные, с хвостиками-закорючками и шедшими рядом с ними напряженными, как на главном экзамене в своей жизни, хозяевами. Кирилл увлеченно снимал собак, хозяев, посетителей, нас со Златой, и, надо сказать, был необыкновенно хорош во время работы.
Вообще же, Кирилл, не слишком шумный по жизни, высокий, немного нескладный шатен, мой ровесник, каждый свой сюжет отрабатывал так, будто этот день и эта тема - в его жизни последние. С ним стремились работать почти все корреспонденты нашей редакции, на его голову постоянно сыпались заказы и подработки со стороны, а еще он всегда и обо всех знал самое важное в их жизни на данный момент. Но сегодня он был на пике вдохновения, причина была ясна - Злата. Похоже, ей он тоже нравился, хотя эта девушка вообще была весьма кокетлива. После шоу Кирилл отправил водителя с материалом и камерой в редакцию, пообещав сдать сюжет в понедельник с утра, а сам, напросившись к нам в красный "Феррари", предложил смотаться в ресторан "Маррокана" - в сталинской высотке на Котельнической набережной, известной также тем, что в ней располагается кинотеатр "Иллюзион" и некогда проживала Галина Уланова. Вечер и ужин удались.
Но тут Златка обвела нас загадочным взглядом и заявила, что сейчас мы все-таки должны посмотреть ее квартиру и евроремонт. Пусть Кирилл наметит план будущих съемок, осмотрит помещение, да и мне бы не помешало лучше узнать место, где она живет.
И мы поехали. Все было хорошо, пока ее красный Феррари вез нас по Марьино, отчаянно обгоняя рядом идущие машины. А вот когда остановились у Златиного дома, все стало значительно хуже. И все потому, что Злата жила в моем собственном доме, правда, бывшем. Более того, Злата направилась к моему бывшему подъезду. Мы втроем поднялись по лестнице, и тут я обратила внимание на одну странность: на чистой лестничной площадке было 6 модерновых дверей с самыми странными номерами: 5,6,17, 28, 9 и 64.
Злата подошла к девятой, открыла ее. Я не сдержалась и прямо на пороге закричала:
- Боже мой! Это ж та самая квартира, в которой я жила в детстве! Только теперь она выглядит совсем не так.
- Готично, - промолвил Кирилл, аккуратно снимая куртку и прилаживая ее на вешалку в виде оленьих рогов.
- Офигеть! Дайте две! - прокомментировала Злата.
- Ну, что, приступим, девушки? - спросил он. - Свет везде включите! А Алиска у нас в цирковое когда-то поступала на клоуна, - добавил он, обращаясь к Златке. - До сих пор смеется.
- Я вполне серьезно говорю, я раньше жила в этой квартире. Вернее, в части квартиры.
- Раньше дом готовили под снос, - рассказывала Злата, строя Кириллу глазки, - потому что его первый этаж возвели его еще до войны, а в 1957 надстроили еще три этажа. Но наступила перестройка, и у дома появились другие перспективы.
- Ага, дом то ли сносят, то ли нет, и всех прошлых жильцов - с глаз долой из сердца вон, - заметила я.
Злата со значением посмотрела на меня, но продолжила рассказ.
- Я не стала сносить межкомнатные перегородки, но мебель, обои и сантехнику почти всю сменила. "Ноблес - оближ!"
В маленькой комнате располагалась Златина спальня. В ней стоял старинный гардероб с большим зеркалом, огромная кровать, на которой сидел большой плюшевый мишка Тэдди, а на стене висела картина в стиле модерн.
- В маленькой комнате когда-то и жил старик Пронькин Тихон Кузьмич, - заметила я. - Мой пропавший сосед. Он заселился туда еще до войны, когда маме еще года не было. Когда мама с папой поженились, своей семьи у него уже не было, жена погибла в автокатастрофе. Он так больше и не женился.
Злата и Кирилл уставились на меня, а я продолжала рассказывать.
- В большой комнате жила наша семья: родители, бабушка с дедом и я. Потом мы квартиру получили на Нагорной.
И тут я повернулась и разглядела очередной "привет" из прошлого.
- Ой, гардероб дедов с зеркалом! Я перед ним всегда вертелась! Представляла, что это - вход в Страну чудес.
И я, как когда-то, крутанулась перед зеркалом. Злата озадаченно посмотрела на мои манипуляции и потащила Кирилла в зал. Я опять заглянула в слегка помутневшее зеркало гардероба, но своего отражения так и не увидела. Зеркало внезапно потемнело, и из него подслеповато глянул краснолицый, худой, как сморчок, старичок с палочкой, похожий на того, которого я встретила возле вокзала. Мне показалось, что тот беззвучно плачет.
Был ли это Пронькин или кто другой, я понять не смогла. А от прежней квартиры даже духа не осталось, будто меня и не было там. Но все-таки на душе было скверно. Я подошла к Кириллу и попросила:
- Увези меня отсюда, пожалуйста! Совсем заработалась я. У меня там глюки начались, я в зеркало видела своего соседа.
Златка расстроилась, ей так хотелось, чтобы нам с Кириллом понравился ее дом, а тут я с неприятными воспоминаниями. Они с Кириллом подвезли меня до дома, и тут меня в очередной раз осенило:
- Злата, а какой нотариус сделку по продаже тебе оформлял?
- И мне, и предыдущему владельцу - грузину Беридзе - один и тот же, по фамилии Алмазов. У него в центре контора, в переулках, - ответила Злата. - Если тебя так разбирает, то адрес конторы я тебе завтра посмотрю и перезвоню.
Они отправились продолжать веселье в ночной клуб. Я же выгуляла измучившегося в одиночестве Джаза, который был мне несказанно рад, и стала ждать звонка. В процессе ожидания я залезла в Интернет и набрала в поиске "нотариус Алмазов". Как это ни удивительно - адрес был только один, в самом центре Москвы. Теперь надо придумать безобидную причину и подъехать туда в первый же свободный день. Если он оформлял сделку купли-продажи комнаты Пронькина, то должна остаться какая-то запись, данные первого покупателя. Хотя прошло уже столько лет, что надежды найти ее мало. Но я буду пытаться. Никак не думала, что именно Злата наведет меня на след этой сомнительной махинации.
Было около 11 вечера. За весь тот день Егор мне ни разу не позвонил. Его же мобильник находился "вне зоны доступа". Ну, и пусть, он мне ничем не обязан, в конце концов! Не позвонил, значит, не сумел. Но мне было обидно до чертиков, настроение стремительно портилось.
Я собралась, было, спать, и даже уселась на кровать, но тут в комнату важно вошел Джаз, и, глядя на меня исподлобья карими глазками-буравчиками, потребовал хозяйской ласки, прижавшись к ногам колким плюшевым боком. Я пару минут производила продольный почес собачьего тела, но без энтузиазма. Увидев, что любви к зверькам во мне сегодня, до обидного мало, пес вытащил из-под кровати мячик и потребовал игры, боднув меня под локоть морщинистым многодумным лбом. От такого предложения было грех отказаться.