Содержание:
1. ОБ ОТЦЕ...
2. ЛИНДА
* * * * *
ОБ ОТЦЕ…
С отцом у меня всю мою сознательную жизнь были ужасные отношения, если мой детский страх, а потом подростковую ненависть, можно назвать отношениями. Причина была в его пьянстве, пьяных скандалах и то, что он в молодости, случалось, бил маму. Почему мама с ним даже не пыталась разойтись для меня до сих пор загадка. Хотя, конечно, с высоты своих теперешних лет я как-то пробовала найти всему этому какое-то объяснение:
Отец маму очень любил и знал, что она вышла за него замуж не любя. Кроме этого у мамы был до отца брак, который продлился всего 3 или 4 месяца, а потом ее муж попал в тюрьму то ли из-за драки, то ли из-за воровства… Мама до сих пор не хочет об говорить, но история была очень романтическая… В городе о ней помнили даже спустя 15 лет…
Когда я стала подростком, я начала бороться со своим отцом, точнее с его пьянством. Были случаи, когда я закрывала его дома на замок или разбивала бутылки с вином о бетонный пол во дворе… Отношения наши лучше не стали… Но теперь отец стал упрекать мать еще и в том, что она настраивает меня против него…
Не знаю, как вообще повернулась бы моя жизнь, но в 11 моих лет меня отправили жить к бабушке, и я думаю, что мое открытое неприятие пьянства отца сыграло в этом свою роль… Отправили, как говорится, от греха подальше.
Шли годы, я закончила школу, потом институт, вышла замуж, родила сына…
К родителям ездила редко и неохотно… Для меня стало совершенно ясно на каком-то этапе жизни, что именно такое существование устраивает их обоих… то есть отец пил по-прежнему и даже чаще… Мать на него «варнякала», а поскольку с возрастом у них изменились весовые категории, т.е. отец стал худым, а мать наоборот располнела, то теперь уже мать стала бить отца, когда он был настолько пьян, что на следующее утро не мог понять, почему у него все так болит…
В общем, жизнь текла, родителей все это устраивало… и я махнула на них рукой…
Конечно, жизнь отца состояла не только из пьянства и скандалов с матерью.
Он был отличным водителем, и хотя часто менял места работы, почти всегда возил начальников. Кроме этого он был еще и замечательным механиком. Даже будучи на пенсии помогал ремонтировать автомобили всем соседям в гаражном кооперативе. Механиком он был, как говорят, от бога. По шуму двигателя ставил безошибочный «диагноз». Плохо было то, что за свою помощь он не брал денег, и ему просто «наливали»…
По молодости лет, когда родители купили в деревне старую мазанку, отец за лето построил дом – времянку, как говорили местные жители в Крыму. И к зиме мы уже переехали в новое жилье, правда, пол стелили уже на следующее лето. Он выкопал колодец во дворе, который называли бассейн, потому что воду в него заливали из специальных машин, которые развозили ее от артезианской скважины. Отец заложил сад из персиков, винограда, абрикос, слив. И этот сад был раем на земле, потому что каждое лето я приезжала домой в деревню и ела все эти фрукты прямо с дерева…
Отец работал не только водителем, он еще плавал на рыболовецких кораблях в качестве механика, ездил даже на север в Тюменскую область и работал в геологической партии на вездеходе…
В общем, все это было в его молодые годы. А когда я уже могла оценивать человеческие отношения, то увидела только пьющего мужчину, избивающего свою жену.
Отец, конечно, был по-своему несчастен, за что его мама и жалела… Она часто говорила, что если она с ним разведется, то «он умрет под забором».
В два года отца бросила собственная мать, которая к тому времени развелась с его отцом, и поместила двухлетнего мальчика в детский дом. Мой дед узнал об этом перед самой войной, когда отцу было уже восемь лет. Он забрал мальчишку домой, где у него были две дочери от первого брака 15-ти лет и 13-ти (первая жена его очень рано умерла). Потом дед ушел на войну, и на старшую сестру свалилась забота не только о младшей сестре, а еще и об этом мальчике, моем будущем отце…
У отца на всю жизнь остались очень непростые отношения со своей матерью. Я думаю, что и со своей женой, моей мамой, он не мог построить ничего путного, потому что примера перед глазами не было: он вырос практически без родителей.
В общем, типичная история жизни российского мужика, который уходит от решения жизненных проблем в пьянство…
К старости отец стал как-то подсыхать, доза спиртного, от которой ему становилось хорошо, значительно уменьшилась, скандалы практически сошли «на нет»… Я к тому времени уже была матерью семейства с тремя детьми. Мои родители раз в два года приезжали к нам в гости, ну и мы были у них в Крыму примерно раз пять за 15 лет. И мое отношение к отцу изменилось, мне он стал казаться жалким, и немощным… Я стала жалеть его, снисходительно, с высоты своей молодости…
А потом в возрасте 65-ти лет отец умер. Умер дома в присутствии врачей «скорой помощи» от того, что сорвавшийся тромб закупорил легочную артерию… До последнего он думал, что его спасут…
Конечно, для меня это было ударом. Я имею в виду сам факт смерти одного из родителей, ведь нам всю нашу жизнь кажется, что наши родители, какие - бы они ни были, не могут умереть…
И я поехала на похороны. Отец, лежащий в гробу, выглядел удивительно спокойным… и трезвым. Его лицо не было той маской мертвеца, в которую обычно превращаются лица людей, когда душа их отлетает прочь… Казалось, что он спит… и мысль его далека от нас всех…
На похоронах оказалось очень много народа… Чего в общем никто из родственников не ожидал… Было сказано немало теплых слов в адрес отца…
Когда на кладбище поставили гроб перед раскрытой могилой и дежурный кладбищенский работник-женщина долго говорила о жизненном пути отца, мне он, лежащий в своем гробу при таком скоплении народа показался ужасно одиноким… Вся нелепость бытия сконцентрировалась здесь в человеке, одиноко лежащем на своей последней встрече со знающими его людьми…
Потом сказали, что надо прощаться… И вся толпа замерла… И эта заминка показалась мне дольше вечности, а одиночество отца просто щемящим душу… Я шагнула к гробу, наклонилась к нему… и его черты вдруг впервые в жизни показались мне такими родными, а чувства невозвратимой потери нахлынули на меня с такой силой, что я закричала… и упала на него… Помню только свой крик, в котором, наверное, выразилась вся моя тоска по отцу, которого у меня не было…
Потом долгие дни и месяцы мучительно шло переосмысление всех моих отношений с отцом…
Может быть, все это и выглядит в пересказе как-то по киношному, но я на самом деле поняла, что мы с отцом лишили друг друга самого главного: он лишил себя дочери, а я лишила себя отца…Мы не прожили вместе очень многого… То, что могло с нами случиться, не случилось…
И ничего уже нельзя было сделать… Ничего нельзя было изменить, и нельзя было начать сначала…
Остались невысказанными слова и мысли… Я поняла только одно: я совсем не знала своего отца. Я оценивала его только в двоичной системе: пьян или трезв…
Трезвым он чаще бывал суровым и даже, мне казалось, злым… С ним не о чем было говорить, я терялась и не могла даже двух слов связать, он был закрыт от нас семью печатями…и вызывал только страх.
Пьяным отец становился веселым и пытался разговаривать с нами, но чувство физической брезгливости, его несвязная речь отталкивала меня от него…
И так прошла целая жизнь…
Примерно через полгода после смерти отец приснился мне:
«Я захожу в комнату, и вижу отца, сидящим на стуле… небывалое чувство любви к нему возникает в моей душе… я подхожу к нему сзади и обнимаю его за шею, прижавшись грудью к его спине… И ощущение взаимного прощения каким-то теплом растекается в моем сознании…
И теперь я знаю, что мы с отцом простили друг другу всё…»
Больше он мне не снился…
Ноябрь, 2008 г.
* * * * *
ЛИНДА.
Самая первая собака, которую я завела уже будучи матерью семейства, была спаниелем. Назвали ее Линдой. У нее был необычный окрас - почти черный, с проседью на спине, которая начиналась с ее шеи и спускалась ниже, как накинутая шаль, и коричневые брови. Взяли мы Линду полуторамесячным щенком, она была не особенно шустрой, а эти ее коричневые брови придавали морде даже какое-то грустное выражение. Собака оказалась на удивление умной. Просто необыкновенно умной. И создавалось впечатление, что она абсолютно понимает человеческий язык. Линду даже не приходилось наказывать… Она всё усваивала с первого раза.
Как и советовали опытные собачники, до 2-х месяцев мы не выпускали ее на улицу. Потом сходили к ветеринару и он посоветовал сначала сделать инъекции с противочумной сывороткой, чтобы исключить заболевание, а потом уже сделать прививку от чумки.
Через две недели после прививки у нашей собаки появились признаки болезни в самой страшной ее форме – была поражена нервная система. Лично я вижу прямую связь с прививкой. Нашу собаку просто заразили болезнью, от которой должны были уберечь…
Конечно, мы ее лечили с помощью тех же самых ветеринаров, которые вину свою отрицали и твердили, что «этого не может быть»… Болезнь отступала на короткое время, а потом появлялась с усилившимися проявлениями… И так мы боролись с ней почти полгода. Надо ли говорить, что вместе с прививкой против болезни, мы получили хроническую форму нейроинфекции… Умирала Линда дома… очень тяжело, но мне до последнего казалось, что мы должны дать ей шанс… Похоронили ее в лесу…
Конечно, все мы очень переживали…
А ночью мне приснился сон, который был настолько ярким, что казался явью:
Среди ночи я услышала свою собаку, когда она подошла ко мне со своего места. Я села на кровати, и протянув к ней руки, наткнулась на ее холодный нос.
-Линда, ты выздоровела?- радостно воскликнула я. В ответ она ткнулась мордой мне в колени.
Радость переполнила меня…и я проснулась. В окно светила луна, комната была пустой… Я расплакалась. А потом подумала, что наверное, моя собака пришла со мной попрощаться… Ведь в свои последние дни перед смертью ей было не до меня…
Утром старший сын спросил меня: - Мама, а у собак есть свой собачий рай? Наша Линда, наверное, там…
Ноябрь, 2008 г.