Конец июня 1999 года. За окном «Икаруса» мелькает Москва (или точнее, ее окраины), рядом сидит сынок, а я душой еще в Самаре, рядом с мужем.
Да, маловато отпуска-то. Не успела оглянуться – и уже нет его! Пролетел почти месяц.
Вроде, мы привыкли жить в частых и долгих разлуках, но вот первые дни после расставания, скажем так, невеселы.
Советское время кончилось, сестры-республики (вернее, их главы) разбежались по своим норам, расставили перед каждым входом шлагбаум, и стало непросто поехать туда, куда глядят глаза. Муж теперь гражданин России, мы с детьми – граждане Узбекистана. Вот так и ездим друг к другу в гости. С самого начала муж приезжал домой сам, а в последнее время транзит через Ташкент гражданину России обходится недешево и в материальном, и в моральном плане. Исходя из этого было решено, что совмещаем два наших отпуска в Самаре, так сказать, полезное с приятным.
Я взяла с собою младшее чадо, два билета на самолет туда и обратно: Бухара-Москва, Москва-Бухара, и преодолев путь маршрутом Бухара-Москва-Самара, встретилась с мужем, а заодно и с родственниками.
Отпуск, как ему и положено, пролетел в один миг, и буквально вчера мы проводили нашего папку на самолет, который летел в Тюмень, а сами сели вечером в поезд на Москву. «Ты в Казань, а я – в Рязань»-крутится у меня в голове…
В Москву прибыли в половине восьмого утра на Казанский вокзал, а самолет из аэропорта Шереметьево-2 вылетал в 4 дня. Вагон времени…
Еще в поезде думали с сыном, куда пойдем в столице, все-таки он впервые в Москве, но Руслану хватило проехаться на метро в утренний час пик.
Прошло столько лет, но я всегда, вспоминая, жалею о том, что за нами в тот день не ходили со скрытой камерой. Наверняка результат собрал бы призы всех конкурсов смешного видео!!!
Представьте: женщина почти бальзаковского возраста с огромной сумкой на колесиках, рядом худенький пацанчик лет двенадцати с длинной удочкой в самодельном чехле, стоят на подходе к эскалатору метро, пропуская людей, которые сплошным потоком, как зомби, затылок в затылок спешат к «лестнице-чудеснице». Проходит пять минут – поток не уменьшается, а наоборот, увеличивается периодически!
- Пошли, сын! – держу одной рукой руку сына, другой рукой вытягиваю сумку, далеко не легкую.
Кое-как втиснувшись в это живое течение, поднимаемся по эскалатору наверх, почти бежим, согласно стрелкам-указателям направо, потом налево, спускаемся на другой лестнице вниз, снова перебежка, переполненный вагон…
Только через час мы вышли на божий свет, который встретил нас летним прохладным проливным дождем.
- Куда пойдем? –спрашиваю отпрыска.
- Поехали домой, - качает он головой.- Здесь, как в муравейнике.
И вот теперь мы сидим в автобусе и с радостью глядим в окно, на убегающую от нас Москву.
Зал прилета оказался не таким большим, как мы его представляли себе. Здесь нам предстояло дождаться посадки нашего бухарского самолета и выхода его пассажиров, так как по приезде в Самару мы сообразили, что на обратный рейс нам не додали одного билета. Дома билеты приобретались по великому блату, в спешке, с большой переплатой. И, когда я уставшая, но довольная, наконец, держала в руках билеты, я даже не подумала, проверить. Да и что там поймешь – все на «англицком» языке самым мелким шрифтом!
Конечно же, исправлением этой моей ошибки, как всегда, занялась мама: она добилась второго билета на этот же самолет у наших «благодетелей» и нашла с кем передать этим же рейсом. Вот теперь нам надо встретить Наргизу и забрать билет.
-Борт №1654 сообщением «Тюмень-Москва» совершил посадку, - сообщила диктор.
Но в зале ничего не изменилось, люди продолжали пить кофе у стойки бара, читать журналы, беседовать.
Мы с сыном вспоминаем прошедший отпуск, предвкушаем встречу с родными дома.
Шутим, как обычно. Зал постепенно наполняется прилетевшими людьми, но они не задерживаясь, проходят к выходу.
Поворачиваюсь и вижу буквально в десяти шагах от себя идущего вразвалочку, жующего жвачку, с фирменной полуулыбкой Ефима Шифрина!
- Руся! Смотри-смотри, Ширвиндт… Тьфу! Как его!!! Шифрин!!! – дергаю сына за футболку.
Пока ребенок сообразил, чего мамаша там шепчет, любимый юморист (в натуральном виде!) уже вышел на улицу.
-Руся! Видел? – шепчу возбужденно.
- Ага, - спокойно кивает сын.
Я еще пребывала в этом возбужденном состоянии (как же небожителей увидела, кишлачница!), когда обратила внимание на группу людей, стоящих поодаль. Приглядевшись, узнаю Клару Новикову! Она стояла такая маленькая, худенькая, в темных очках, косынке, повязанной сзади, а в руках у нее был букет простых полевых цветов.
- Сын, может, автограф взять? –спрашиваю.
- Возьми, - как-то неуверенно советует Руся. –А на чем распишется? У тебя же нет открытки!
Я роюсь в сумочке, достаю свой ежедневник:
- Вот, здесь можно!- но не тороплюсь к артистке.
- Чего стоишь? – смеется сын.
- Да как-то неловко! Ее замучили, наверное, такие, как мы, - сомневаюсь я.
Пока я раздумывала, Клара Новикова со спутниками направились к выходу…
В этот день, пока ждали свой самолет, мы увидели еще не одного известного человека. Некоторых мы знали только в лицо и долго гадали: кто же это?
Наконец, объявили, что садится наш самолет. Перед выходом «А» собираются встречающие, кручу головой: может, знакомые будут. И в который раз задерживаю взгляд на мужчине, стоящем чуть в стороне. Очень похож на Сережку, который когда-то учился в нашем классе.
Я выделяла его из ребят нашего класса, он подкупал тем, что не был болтуном, как многие мальчишки. Его серьезность недетская, была для меня загадкой. Как наяву увидела лицо Сережки-пятиклассника с удивленно-приподнятыми бровями под коротким светлым ежиком волос.
Вспомнился сбор металлолома в четвертом классе…
Мы прочесывали мусорки Майдана в поисках железяк. Сколько девчонок было – не зафиксировалось в памяти, но то, что Сережка был один из мальчишек с нами – помню хорошо! Случилось счастье – мы нашли часть кровати! Ту часть, на которую крепится сетка! Она же столько весит! Ур-ра!
Сережка, как настоящий мужчина, вытянул конструкцию из кучи мусора. Но до школы-то порядочно топать! Хватаемся, как можем, за железяку и короткими перебежками направляемся к школе.
Я не знаю название этой улицы, но я вижу, как наяву, то место, где эта железяка сорвалась с рук и упала прямо на большой палец ноги Сережки!!! Меня пронзила насквозь острая боль от одного вида враз распухшего пальца и позеленевшего ногтя. Тут же вспомнилось, как год назад папе во время ремонта квартиры так же вот упала сетка на палец. Отец тогда громко ругался и высказал маме сразу все, что думает об этом … ремонте…
А Сережка, пыхтя схватился двумя руками за ногу, только глаза покраснели и засверкали… чуть-чуть! Мы, девчонки, виновато топтались перед ним, не зная чем помочь. Что-то кудахтали, наверное, не помню. Но минут через пять он встал и взялся за свой край железяки. Мы уверяли его, что сами донесем, но он молчал и ждал, когда мы возьмемся со своих сторон.
И мы дотащили эту конструкцию! Я не помню, сколько килограммов металлолома Нина Романовна, наша пионервожатая, приплюсовала нашему классу, не помню, какое место мы заняли, но до сих пор помню мужественно-сморщенное от боли Сережино лицо.
Кажется, после пятого класса Сережка перешел в другую школу. Он учился и жил на другом конце нашего городка, мы редко виделись. А уже повзрослев, встретившись мельком, кажется и не здоровались. Будь другой парень на его месте, я могла бы подшутить, выдать очередную свою колкость, но с Сережкой не смела – он мне казался слишком серьезным. Не хотелось, чтобы он посчитал меня легкомысленной…
Наши родители работали в одной организации, поэтому частенько слышала о его семье, а работая в школе, увидела знакомую фамилию. Оказалось, что это его братишка, просто большая разница в годах между ними…
Вот этот-то братишка и подошел к мужчине сейчас…
Еще немного подумав, подошла, поздоровались.
Что? Как? Где живешь? Давно из Узбекистана? Чувствовалась неловкость…
-Ты кого встречаешь? – спрашиваю.
- Родителей, из Кагана прибывают.
- А у меня вот такая ситуация… Уже целый час прошел, а никто не выходит, почему-то задерживают.
Объявили о начале регистрации на наш рейс… продолжении… окончании через пятнадцать минут…
В который раз хватаю свою сумку, сына за руку и несусь в зал прилета. Народ уже схлынул, остались единицы. Страх подстегивает меня, я подбегаю к таможеннику:
- Скажите, пожалуйста, самолет по расписанию взлетит?- спрашиваю, надеясь на отрицательный ответ.
- По расписанию, - невозмутим работник аэропорта.
- А почему не выпускают прилетевших? – интересуюсь я.
- Спросите в справочном, - так же спокойно отвечает таможенник.
Так же сломя голову несусь назад. Жалуюсь Сережке на безвыходность ситуации, он говорит мне:
- Ты зайди, попроси, разрешат, может…
- Ты думаешь? – сомневаюсь я.
Оставляю сына (и сумку) возле Сергея, неуверенно толкаю дверь и заглядываю в святая святых. Недалеко от входа стоит высокий молодой мужчина в форме. Он недоуменно смотрит на меня, но очень вежливо говорит:
- Гражданочка, сюда нельзя!
Я не останавливаюсь, иду к нему, собираюсь долго уговаривать, как его коллег-узбеков. Ну типа «кечирасиз», «ильтимос»… Гляжу на него снизу вверх, задрав голову:
- Извините, пожалуйста, этим самолетом мне привезли билет на Бухару. Регистрация уже заканчивается, а отсюда не выходит никто. Если я не улечу, мне негде остановиться в Москве с ребенком….
- Того, кто привез, вы знаете? - перебивает он меня.
Я опешила, ожидая криков и выдворения, но никак не спокойного участия:
- Да. Знаю.
- Идите за мной, - говорит он, резко разворачивается и быстро идет по коридору.
Задержалась на мгновение от неожиданности, а потом засеменила за ним, стараясь не отставать. В помещении, куда мы зашли, была тьма народу, стоял негромкий гул множества голосов.
- Смотрите, где ваша знакомая, - говорит мой спаситель.
Я растерялась совершенно, глаза разбегаются, никого не вижу.
- Оля! – слышу голос Наргизы.
Она быстро подходит, мы здороваемся. Обмениваемся дежурными фразами. Наргиза протягивает мне конверт.
- Огромное спасибо!, - говорю я мужчине, прижимая конверт к груди и разворачиваясь на выход.
- Извините, пожалуйста, - мягко говорит он, протягивая к конверту руку, - разрешите посмотреть?
- Простите, ради бога! Конечно! – отдаю ему открытый конверт.
Он убеждается, что там именно билет и возвращает мне:
- Счастливо долететь! – улыбается дежурной улыбкой.
- Вам огромное спасибо! – еще раз благодарю его и уже несусь к сыну.
- Сынок, бегом! – хватаю его за руку, тяну сумку.
- Сережа, всего доброго! До свидания!- это уже на бегу.
В который раз перебежка с тяжеленной сумкой, за мною еле поспевает сын, прижимая к себе удочку. Ранец на его спине мотается из стороны в сторону, но нам не до сантиментов.
Зал уже почти пустой, только у передней стойки сидит тот молодой парень, которого только недавно я пытала по поводу самолета. Не глядя на него, мы проносимся мимо вглубь зала.
- Гражданочка! Вернитесь! – слышу его спокойный, но требовательный голос за спиной.
Не останавливаясь, обернувшись, кричу ему:
- Самолет наш взлетает!
- Вернитесь, я вам говорю! – чуть повысив голос, призывает меня мужчина.
- Мы опаздываем на самолет! – продолжаю свое движение я.
- Вернитесь! Никуда ваш самолет без вас не улетит! – настойчиво убеждает он.
Нехотя, я разворачиваюсь в его сторону, подхожу к стойке:
- Обещаете, что не опоздаем? – пытаюсь перестраховаться.
- Честное слово! – улыбается таможенник. – Вы почему бежите мимо таможни? – интересуется он.
- Так я не знаю, где что у вас тут, я с кишлака, - оправдываюсь я.
- Вот же написано: «Таможня», - как первокласснице объясняют мне.
- Ну простите нас, пожалуйста, - извиняюсь.
- Прощаю, ладно. Кладите ваши вещи на транспортер. А это что такое длинное? – спокойно продолжает свое дело таможенник.
- Удочка, - отвечаем.
- А вот это что , железное что-то?
- Это – оверлок.
- Что-что?
- Брюки у вас подшиты по краю? Вот этой машинкой подшивали, ну и швы разные.
- Уу! – делает удивленное лицо парень.
Так же не спеша, записывает что-то в тетради у себя.
- Ну вот, теперь можете идти на свой самолет. Только там не пробегите мимо весов! – шутит вслед.
Мы снова набираем скорость, подбегаем к другому транспортеру, где рабочие грузят последний багаж. Взгромоздили свою сумку на весы. Наконец-то я отмучилась от этой поклажи, рука уже отваливается…
Как бы не так!
- Гражданочка, у вас 37 кг! – радостно отвечает мне таможенник, другой, но такой же высокий, а главное – сдержанно-вежливый!
- Так 50 кг на двоих можно! – я на пороге истерики!
- Можно! Но одно место не должно весить больше двадцати пяти килограммов.
- И чего мне теперь? Распаковывать все? – обреченно опускаю я руки.
- Ребята, простите тетеньку! – раздался голос сзади - это подошел наш первый таможенник, и сумка наша поплыла на погрузку.
- Спасибо вам всем! – радостно восклицаю я и подталкиваю сына к заветной двери.
Самое комичное заключалось в том, что мы простояли в так называемом «отстойнике» еще около часа! Но уже не тянула руку сумка, лицо перестало пылать, хотя голова раскалывалась от боли.
Толпа пассажиров не поддавалась подсчету, но мне, честно говоря, хотелось только одного – скорее сесть в своем кресле и отключиться желательно до самой Бухары.
Увы… Во время финишного перехода в автобус встретилась со знакомой, которая была рада встрече и не умолкала половину пути. Она когда-то бросила своего мужа, моего большого друга, поэтому у меня было к ней предвзятое отношение, которое у меня плохо получалось скрывать. Но человек тебе рад, не хочется быть невежливой…
Только часа через полтора, рассказав, что она сейчас живет в Питере, в одном доме с Алисой Фрейндлих, недалеко от того-то, видит тех-то великих, она, наконец, сообразила:
- Оль, тебе, наверное, отдохнуть хочется?
А мне просто хотелось переварить все происшедшее. Я вспоминала свои перебежки от зала вылета до зала прилета и обратно, представляла свое пылающее лицо и растрепанную прическу, плюс к этому Русю с удочкой, ну и, конечно, свою фундаментальную сумку – и меня начинало трясти от смеха. Картинка не для слабонервных, я скажу!...
Сережку надо было спросить вот это… А это я зачем ляпнула? Как говорит мой начальник отдела: «Юрьевна, язык твой – враг мой!». В кои веки увидела одноклассника, и не получилось поговорить!
Да уж что теперь? Наверное, больше никогда не увидимся…
Самолет приземлился в Бухаре в десять вечера по местному времени. Мы оказались в душном июньском вечере (после прохладного дождливого дня всего три часа назад!). Нас встречала мама и мои коллеги, а мы вышли одни из последних, так как наша легендарная сумка «выплыла» на транспортере самая последняя.
А на следующий день, в пять утра, я уже ехала вглубь пустыни на строящийся газо-химический комплекс , до которого ехать около трех часов на автомашине. Ехала не в первый раз, бывало, приходилось по два дня подряд курсировать туда и обратно, но сегодня на обратном пути я попросила водителя:
- Истам, останови возле воды, пожалуйста. Чего-то мне дурно.
- Ты когда приехала? – поинтересовался он, глянув на меня внимательно.
- Вчера вечером прилетела.
- Пол материка перелетела за три часа и тут же в пустыню попёрлась! Ум-то есть? – от всего сердца возмутился Истам.
- Есть, но немножко, - пошутила я.
И снова работа, дом, дети… Про случай в аэропорту рассказывала знакомым, как анекдот, особенно после того, как в Ташкентском аэропорту, на мой вопрос:
- Скажите, пожалуйста, где у вас справочная?
Работник аэропорта, узбек в униформе, мирно беседующий с коллегой, грубо мне ответил:
- Не видишь, объявление?- и кивнул на тетрадный листок, висящий на входной двери. Там действительно шариковой ручкой было написано «Справочное» и нарисована стрелка, указывающая куда-то под потолок.
Время шло своим чередом. В 2001 году мы перебрались в Россию. Старые друзья порастерялись: кто остался в Узбекистане, кто разъехался по разным странам. Заботы, проблемы, наваливаясь, не оставляли времени на приобретение новых друзей (да и люди, конечно, отличались от нас, «узбекских русских»). Темной тучей нависали мысли о том, что как в одну реку не войти дважды, так и настоящая дружба осталась в той жизни, в солнечном Узбекистане.
В первый свой день рождения на новом месте, я получила море открыток с поздравлениями, что было очень приятно, но простой голубой бланк телеграммы оказался последней каплей. Прочитав, написанные четким почерком работника почты строчки: « Поздравляем днем рождения! Удачи, здоровья! Помним, любим, скучаем. Коллеги», я уже не смогла сдержать слез.
Пять лет нашего пребывания в России, можно сравнить с поисками слепого котенка. Да и никто не обещал, что нас здесь ждут с распростертыми объятьями.
Поэтому, когда позвонил старый друг-коллега и предложил работу в Вологде, я не долго раздумывала – там все-таки работают бывшие каганские. И не ошиблась в своем решении…
Люди встретили меня тепло, и мои мысли «посветлели». В сети Интернета нашла своих одноклассников, друзей, учителей. И пошли звонки, расспросы, восклицания. С некоторыми даже получилось встретиться, пусть на десять минут, пока стоит поезд, но смогли прикоснуться друг к другу, а казалось, что к тому времени, которое ушло безвозвратно. Иногда появлялась мысль о том, что уже надоела всем, переставала звонить друзьям, но через некоторое время они сами звонили и спрашивали: «Кузя, ты куда подевалась?». Не все окружающие, коренные россияне, понимали меня, а мне их просто по-человечески было жалко!
Словно не было этих долгих десятилетий разлуки, общаясь, мы забывали, что мы уже бабушки и дедушки, иногда спохватывались, но тут же отгоняли эти мысли.
И вот однажды, приехав в гости к своему названному братишке Ленечке, я вспомнила, что Танюшка наша сообщила: Сережа живет недалеко от нее, и даже дала мне его номер телефона.
- Давай позвоним? – загорелся Ленчик.
- Только ты звони, мне неудобно, - протянула я ему телефон.
С расплывшейся в озорной улыбке физиономией Леня набрал номер.
- Алло! –через некоторое время произнес он. – Сергей? … Это Леня Тимуров, помнишь такого?... Школа Ленина… город Каган… Ну меня еще Попом звали!
- Не узнает? – спрашиваю шепотом?
Ленька отрицательно мотает головой.
- Дай мне, - не выдерживаю я и забираю телефон.
- Сережа, здравствуй! Это Ольга Кузнецова. Мы с тобою в одном классе учились… -говорю я , а сама уже не рада, что затеяла…
- Здравствуй, Оля! Это с которой мы в Москве встречались в Шереметьево?
- Ну да! – обрадовалась я.
- Та Оля, которую я с первого класса любил?
Телефон чудом остается у меня в руках, но я все же уточняю:
- Я у вас со второго класса училась…
- Да какая разница?!
- Сережа, прости меня, пожалуйста, но я об этом даже не догадывалась! – прихожу я в себя и отшучиваюсь.
- Ага, и даже не здоровалась потом со мною при встрече, - продолжает подначивать Серега.
- Я думала, что ты меня забыл, не здороваешься!
- А я думал, что вы меня забыли! – не уступает он.
- Нет, Сережа, ты не из тех, кого забывают, - подхалимничаю я.
Конечно же, он вспомнил и Леню, и Олима, и Маринку, и Таню и многих других… Шутили, смеялись, говорили, что хорошо бы встретиться всем вместе…
Куда там… - у всех свои проблемы, очень тяжело состыковать отпуска и возможности…
Потом еще долго за столом вспоминали наши детские (и не совсем детские) шалости, было одновременно и весело и грустно …
- Надо же, представляешь, Лень, я даже не догадывалась про Сережку! – все удивлялась я. – Вот, когда, ты во втором классе ко мне неровно дышал, это было видно невооруженным глазом! – и снова хохот за столом.
И снова бегут дни, недели, месяцы… И все быстрее и быстрее, как обещала нам когда-то в беззаботном детстве наша любимая «классная мама» Мария Ивановна Тумаева. Хорошо, что «далеко шагнул прогресс» - у всех сотовые телефоны – на праздники короткие звонки, СМСки… Я послала поздравление Сережке, поблагодарила и назвала его светлым лучиком из детства.
И уже в нашем общении принимают участие не только сами одноклассники, но их дети, жены, мужья… И пусть зеркало сегодня показывает мне тетеньку далеко не молодую, внутри меня живет до сих пор Кузя, которая помнит и любит своих друзей-одноклассников, а теперь и их детей, внуков. Просто – я живу, и жизнь продолжается!!!