Душным июльским вечером, сидя на кухне своей квартиры на 4-м этаже, я взял лист бумаги и написал на нём заглавие, а затем стал думать, о чём же будет этот рассказ. Может быть о Религии, как служении Добру и Свету, а может о приверженцах различных вер, посвятивших свои жизни служению Божеству? А может о "соперничестве" разных направлений и течений, о расколах и ересях? Но тут я вспомнил, что мне так давно хотелось написать что-нибудь от имени женщины, погрузиться с головой в её психологию, смотреть на мир её глазами...
Я, пожалуй, начну так. Все великие Учителя человечества были, как известно, мужчины - Зороастр, Моисей, Будда, Христос, Магомет. Но, рядом с ними были наверняка и женщины, о которых история упоминает весьма скудно. Как раз о них, о верных подругах и будет мой рассказ. Представим, что дело было так...
... проснувшись ночью, словно от сильного толчка, я увидела, как принц медленно встал со своего ложа и двинулся к выходу из опочивальни. При тусклом свете факелов я увидела, что он был не в царском одеянии, а в одежде странствующего монаха - невзрачной накидке оранжевого цвета, обернутой несколько раз вокруг молодого и сильного тела. Как я люблю обнимать это божественное тело и умирать от счастья в его жарких объятиях! Ведь я его законная жена, а он мой муж, но теперь он уходит и я ничего не могу с этим поделать.
О, Боги! Сердце моё билось так быстро, что я чуть не потеряла сознание. Когда пришла в себя, его уже не было в спальне. Охрана дворца мирно храпела на своих постах, и он беспрепятственно прокрался мимо них, как призрак.
Сначала я подумала, что он решил сменить свои увлечения боевыми искусствами на занятия йогой, но потом иная мысль пронзила меня, ка стрела: он ушел из отчего дома навсегда! Принцу не по душе все эти бесконечные увеселения, шумные праздники, пиршество плоти, объятия наложниц, исполняющих любые желания... Его синие глаза, всегда такие чистые и спокойные, как воды Ганга, резко поменяли цвет и стали влажно-чёрными после того, как увидел он старика, больного и мертвеца... И тогда его сердце в одно мгновение вместило в себя все беды и несчастья мира. С задумчивой грустью смотрел он вчера на монахов, проходивших мимо дворца и просивших подаяние. Были они похожи на скелеты своими бритыми церепами, одеты в грязно-желтые, вылинявшите от дождей одежды, но с невозмутимыми лицами подвижников, для которых умер мир с его страданиями...
Вчера вечером принц не стал, как обычно, наслаждаться пениям рабынь и ласками наложниц. Он даже не смотрел в мою сторону, хотя я была его супругой, и он проводил со мной многие часы, предаваясь любовным утехам, как ненасытный молодой лев. Лаская мои грудь и бёдра, он входил в моё трепещущее лоно, как ураган и я теряла сознание от боли и счастья.
Не я ли все это время угождала ему, как могла, осыпая ласками, которых нет в Кама-сутре? Не я ли расчёсывала по утрам его шелковистые пряди, заплетая их в тонкие косички? Не я ли натирала благовониями его великолепное тело? Не я ли подносила к его медовым устам самые изысканные яства, а по ночам стерегла его сон, отгоняя маленьким опахалом назойливых насекомых? И вот я теряю того, чей взгляд дороже всех богатств на свете, дороже родителей, дороже самой жизни!.. И против воли губы мои зашептали:
-О, Гаутама, не уходи, прошу тебя, мой повелитель! Дай в последний раз прикоснуться к твоим одеждам и услышать пьянящий аромат твоей кожи, прекрасный, как запах цветущего лотоса. Я так люблю тебя, мой принц, что жизнь без тебя кажется мне пустой, как скорлупа ореха... Смерть - вот мой единственный выход.
И тут я почуствовала лёгкое прикосновение ладоней к лицу. Это был он, хоть я его и не видела, а только знала, что он рядом и смотрит на меня своим долгим и нежным взглядом.
- Прощай, о, самая дивная из женщин, которых я познал, пребывая во дворце моих дорогих родителей. Пришло мне время покинуть отчий дом и отыскать свой Путь. Когда я достигну Нирваны и стану Просветлённым, указав всем живым существам путь к осовобождеию от пут Сансары, я дам тебе знак и ты освободишься, как и я, чтобы пребывать вечно в блаженстве лишенном страданий.
Сказав это, он исчез, а я горько прорыдала всю ночь, уткнувшись в подушку и только под утро забылась тяжёлым сном.
Узнав, что его единственный сын и наследник престола принц Гаутама сбежал, великий ражда очень разгневался. На его поиски были брошены самые лучшие сыщики, но принц, как в воду канул. До глубокой старости я каждый день вспоминала его и глаза мои редко оставались сухими. А в один из тихих зимних вечеров моё маленькое тело завернули в саван, отнесли на берег Ганга и сожгли, но к тому времени я уже узнала о четырех благородных истинах и весьма далеко продвинулась на пути к великому освобождению, получив драгоценное учение от самого Будды.
Когда я впервые увидела его, моё сердечко радостно встрепенулось: это мог быть только Он! Он шел со своими учениками по городу, поднимая пыль, обутый в простые сандалии и оживлённо беседуя. Солнце стояло в зените и раскалённый воздух струился, как жидкое стекло. Я приблизилась к нему, и прикоснулась к его одеждам. Ученики попытались меня отогнать, но Он не позволил им этого сделать. Обернувшись ко мне, заглянув в мои глаза, он произнёс:
- Воистину, эта женщина любит меня больше, чем вы и по вере её воздастся ей - она будет со мной в Царствии Небесном.
Я почувствовала, как волны света пронизывают меня насквозь, вливаются в моё сердце, ставшее в один миг огромным, как храм Соломона.
Морщины вокруг его божественных глаз показались мне такии знакомыми, что я вдруг отчётливо увидела тусклый свет факелов во дворце раджи, могучую фигуру принца, который решил достигнуть просветления и разорвать порочный круг перерождений. Вспомнила, как безутешно оплакивала его уход и как усердно молилась, надеясь на встречу...
И вот теперь, когда в теле сестры Лазаря я вновь увидела Того, Кто Всё Знает, я несказанно обрадовалась, потому что всегда любила Его и всегда хотела быть рядом с Ним. С радостью сняла я с ног Его сандалии, омыла их чистой, родниковой водой, смазала раны мирром и отерла своими волосами. Дом наполнился благоуханием. Стоящие рядом ученики заспорили между собой "За что ей, Господи, такая милость?", а Иуда Симонов Искариот сказал:
- Для чего бы не продать это мирро за триста динариев и не раздать нищим?
Но Он взял меня за подбородок, заглянул в мои глаза, улыбнулся и ответил:
- Оставьте её, она сберегла это на день погребения Моего, ибо нищих всегда имеете с собой, а Меня не всегда.
Сегодня с утра у меня ужасно болела голова и после дикой попойки с Квасневским я даже не пошла на эту чёртову работу. Всё выпитое и съеденное сидело во мне колом и никак не хотело выходить наружу. Во рту пересохло, как в Синайской пустыне, голова была тяжелой, как пушечное ядро, готовая лопнуть, словно спелый арбуз. В вкартире стояла странная тишина, но через какое-то время я услышала слабые звуки, доносившиеся из кухни. Кажется, там кто-то был. Кто же? Может Марик? Или Збигнев?..
Неимоверным усилием воли я подняла своё полумёртвое тело с кровати и на четвереньках поползла в кухню. Путь был долгим и опасным, меня мотало из стороны в сторону, как во время шторма в океане, пару раз меня настигла морская болезнь. Фрагментами вчерашего ужина была отмечена моя дорога. Но, наконец я добралась до кухни и увидела того, с кем встречалась уже много раз. Он стоял у плиты в моём переднике и жарил яичницу с помидорами - моё любимое блюдо. Он с нежностью посмотрел на меня и мне сразу же стало легко, боль мгновенно прошла, а тело стало лёгким, как пушинка. Я бросилась к нему и крепко обняла Его - единственного и навеки любимого.
- Здравствуй, Ева.
- Здравствуй, Адам.